Бесплатный фрагмент - Дар

Чистильщики

Одинокой ласточкой Мари прижалась к моей груди, обильно поливая её слезами расставания. Грубая солдатская ткань влагу принимала неохотно, тем паче солёную. Форма сидела на мне как родная, рассчитывая на долгое совместное проживание.

Девичий кулачок выстукивал на плече барабанную дробь свадебного марша. Или показалось? Ну нет, только не это, я пока не готов надеть семейные цепи. Время не подошло. Плод должен созреть, прежде чем упасть в заботливо подставленную корзину.

— Зачем?.. — на миг между всхлипами прорезался нежный голосок. — Зачем ты согласился? Я скажу отцу, и он сделает так, чтобы ты остался здесь. Ещё не поздно.

Она не знала, что всё уже обговорено и решено, как это и положено у мужчин. Отец Мари — владелец фабрики по выпуску туалетной воды и лосьонов разных мастей — придерживался того же мнения что и я, с той лишь разницей, что выдавать дочку замуж за бедного, хотя и из старинного рода, парня, не собирался в принципе. Поэтому в приватной беседе пообещал не препятствовать свадьбе, если я вернусь с Эфиопской кампании в чине не ниже капитана. Мы оба знали, что это невыполнимо, но выбора не было. Помочь могло только чудо либо Мари, которая обязательно постарается вынести папаше мозг к моему возвращению. Второе выглядело куда более привлекательным.

Утренний ветер яростно рвал хмурые тучи, приглашая солнце на дневной подиум, красавица не спешила: кому надо, подождет. Шумная пёстрая толпа празднично гомонила, провожая сынов империи приобщать варваров к цивилизации. Ненасытное чрево парохода жадно всасывало шеренги солдат, оружие, боеприпасы и провиант, из репродукторов лилась речь Дуче вперемежку с бравурной музыкой. Бенито из кожи лез, обещая абиссинцам все блага европейской демократии, не забыл и о былом величии Римской империи. Он так и не понял, что реку времени вспять не повернуть, нет смысла склеивать разбитую вазу, если можно сделать другую.

Пьянящие улыбки девушек, тревожные взгляды матерей и завистливые — мальчишек, хоть как-то разнообразили серые краски обычного портового дня. Тонкий, еле ощутимый аромат мирабилиса поднимался от волос Мари, закручивался в струйки желаний, щекотал ноздри, укладываясь в памяти прослойками узнавания.

Мои братья истекали чёрной завистью, удивляясь как Мари, цветок достойный украшения любого мужчины, досталась такому бездельнику как я. Они не знали, что когда придёт их черёд впрячься в телегу под названием: «Семейные радости и бытовые оплеухи», выползти подышать воздухом свободы в ближайшей остерии будет верхом счастья, а пара глотков доброго вина утопит хотя бы ненадолго тревожные мысли. По крайней мере, я представлял себе именно такую картину.

— Пора! — легонько отстраняю любимую девушку, целую заплаканные васильковые глаза, ласково прижимаюсь губами к изящному розовому ушку, — Я напишу тебе сразу, как только прибудем в Эритрею.

Пирс с шумящей толпой, криками, визгами и музыкой всё дальше и дальше отдалялся от меня по мере того как пароход набирал ход, ложась на курс в неведомый край, где туземцы не очень=то и ждали нас, а радости испытывали ещё меньше. Таких как я, прилипшего к поручню, было немало, и никто не разговаривал, прощались молча Взгляд мой снова и снова цеплялся за красное пятно — блузку Мари — пока оно не превратилось в точку. Щемящая пустота и горечь на миг ввергли меня в тоску.

Может, зря я согласился на эту авантюру?

Мой дед совсем ещё юнцом принимал участие в Первой Эфиопской, в провинции Тигре, где впервые увидел врага в лицо. Чудом остался жив. По его рассказам абиссинцы смелые, искусные войны и будь у них современное оружие, Италия проиграла бы первое же крупное сражение. После окончания кампании дед вернулся другим человеком, те события сильно изменили его. Не сказать, чтобы он возненавидел власть имущих, но весьма пренебрежительно стал отзываться о тех, кто находился у руля страны..

Эти взгляды перешли ко мне по наследству.

Асмара встретила палящим зноем, бродячими певцами, многоцветным восточным базаром и грозовыми раскатами войны. Ночью в казармах свирепствовал холод, и мы грелись, прижавшись спиной друг к другу. Днём жара иссушала не только кожу, но и мысли и желания, не стеснялась создавать миражи прохладных капель воды.

С утра до вечера занятия шли сплошной чередой: изучение и владение оружием, стрельбы, рукопашный бой и ориентирование на местности, тактика партизанской войны, затем обед и всё по новой. Вечером, одуревшие до состояния обезьяны в зоопарке безропотно падали в руки Морфея. Из положенных двух недель подготовки нашему взводу дали одну, на седьмой день отправили на фронт.

Из новичков как мы создавали так называемые «отряды зачистки», идущих вслед за регулярными частями, чтобы обезопасить тылы, Они заходили в деревни, искали подозрительных, недовольных и отправляли их в тыл, но чаще выводили за пределы поселения и расстреливали. Однако, так было поначалу. Со временем, отупев от постоянной картины нищеты, грязи, злобных косых взглядов и нападений исподтищка, никто уже не церемонился: после ухода чистильщиков оставался лишь пепел и трупы…

Поредевшие ряды пополнялись редко, если уж когда отряд в полном составе исчезал бесследно. Такое бывало не один раз.

Вот в такой отряд попал и я, хотя и рвался всей душой на передовую, всё-таки там можно быстро получить более-менее приличный чин. Разочарование так явственно отразилось на моём лице, что Басилио — парень, с которым я познакомился на пароходе — не выдержал и засмеялся. «Не спеши на тот свет, друг мой — сказал он, продолжая посмеиваться. — Лучше заниматься зачисткой в тылу, чем погибнуть от шальной пули в атаке» Вспомнилась Мари, письмо, что отправил на днях, и я подумал: а возможно Басилио и прав — не стоит спешить.

…Эту горную деревушку мы проскочили за считанные минуты. Одурманивающая духота, полуразрушенные хижины с гнетущей тишиной и роем назойливых мух произвели удручающее впечатление. Воздух, словно пропитанный неистребимым запахом смерти, казался тяжёлым, густым, осязаемым. Спустившись пониже, наткнулись ещё на одну — сожжённую дотла.

Ближе к вечеру, в предгорье, Басилио унюхал третью. Ветерок донёс запах готовившейся домашней пищи и так как мы уже три дня ничего горячего не ели, то Басилио, шедшим первым, сразу поймал вкусный аромат. Понятное дело, все оживились, воспрянули духом, посыпались шуточки. Появилась надежда, что всё обойдется без каких-то карательных действий. Хотелось бы, но кто его знает, как повернётся…

Деревня небольшая: хижины в два ряда создавали что-то типа улицы. Странное расположение, нетипичное, у тех, что прошли до этого оно круговое. Любопытно. Густой подлесок скрывал подступы, видимо, поэтому чистильщики и не могли её обнаружить.

По сравнению с местными шли мы как стадо слонов, хотя и старались не шуметь. Но уверенность, что нас давно уже услышали и увидели, не давала мне покоя, поэтому я сказал ребятам держаться настороже. С винтовками наперевес наш отряд вступил в деревню. Как и ожидалось, вокруг царила тишина. Очень нехорошая, словно нам открыли врата преисподней. Я шёл посредине улицы, слева меня прикрывал Виттор — среднего роста, кучерявый красавчик, с фигурой Аполлона, справа — Дарио, низенький, смуглый живчик, весёлый и неунывающий, остальные держались позади с интервалом в пять шагов. Примерно, конечно.

Хижины совершенно пустые, но с ощущением недавнего присутствия людей, как-то ослабили наше внимание, и по закону подлости случилось то, что и должно было случиться. Дарио откинул стволом полог очередной хижины и тут же сдавлено всхлипнул, заваливаясь спиной назад. Вверх резко вскинулось торчащее из груди древко. То, что это копьё, до меня дошло потом. Испуганно закричал Гаспар, идущий следом, раздался выстрел.

Затем стрелять начали все, беспорядочно и хаотично. Пригнувшись, водя винтовкой то влево, то вправо, готовый стрелять на любой шорох, я медленно двинулся вперёд, краем глаза увидел, как Басилио бросил гранату в одну из хижин, откуда раздался подозрительный шум. Тростниковая крыша вспыхнула ярким факелом, провалилась внутрь и затухла, чадя едким дымом. Ещё одна странность.

Когда до конца улицы оставалось совсем немного, из крайней хижины вышел старик. Морщины избороздили его лицо, как трещины русло пересохшей реки, пятнистая шкура непонятного животного скрывала большую часть тела, оставляя открытыми лишь ноги и руки, на голове красовался гребень то ли из перьев, то ли из белого меха. Зрелище неприятное до отвращения, сразу захотелось его убить, указательный палец дёрнулся раз-другой и застыл, точно судорогой сведённый. Взгляд старика встретился с моим, Время остановилось, и я… потерял себя.

Винтовка задёргалась как сумасшедшая, будто в неё вселились злые духи, руки мои жили своей жизнью, раз за разом передёргивая затвор, тело вертелось заведённой юлой. Пули непостижимым образом летели точно в цель.

Первым упал Гаспар, харкая кровью из пробитых лёгких, за ним — Виттор. Смертельный поцелуй в висок отправил на небеса. Густаво пытался спрятаться в хижине, не подозревая, что я вижу каждое его движение сквозь стены…

Басилио выстрелил раньше, чем до него дошла очередь. Но я успел нажать на курок, перед тем как провалиться в темноту…

…Ночь огромна, необъятна и заботлива, как мать. Звёзды мигали с неба, готовя указатели будущих дорог. Бледно-жёлтая луна застыла в ожидании приглашения стать путеводителем.

Басилио смеялся, показывая пальцем на Виттора: «У тебя дырка в голове, и в каске тоже» Тот в долгу не остался: «Одноглазый циклоп, вот ты кто!» Дарио двумя пальцами вытащил из живота наконечник копья и небрежно отбросил в сторону. Гаспар, сидя на земле, улыбался щербатым ртом. Интересно, он пулю проглотил или выплюнул? А может, она прошла навылет? Надо будет потом посмотреть.

Отряд в полном составе ждал моей команды.

Пришел Хозяин, тот самый старик с белым гребнем. На шее ожерелье из черепов-орехов и змеиных зубов, Глаза горят жаркими красными угольками, наполняя наши сердца отвагой. Возле его ног крутится странная собака… нет, это шакал. Лучший разведчик в моём отряде. Будет.

От старика пахнет мирабилисом…

Мари?..

А кто это? В моём отряде нет солдата с таким именем. С места тронулась луна, освещая начало дороги, звёзды дружно запели песню свободной охоты. Из головы Хозяина вылетела белая птица, поднялась по спирали ввысь, замахала крыльями, закричала на высокой ноте.

Она звала нас на север.

Там Эритрея…

Там ЕДА.

Записки старого ветеринара

Пёс

Сидел я, понимаешь, тихо-мирно, никого не трогал, отдыхал за чашечкой венерианского бальзама, а тут бац — срочный вызов!

Визуальная стенопанель окрасилась в светло-розовый цвет. Ага, значит, женщина жаждет пообщаться. Ну, куда денешься — работа есть работа — щёлкнул пальцами. Звуковой сигнал, пойманный панелью и разложенный с помощью Фурье-магии на составляющие гармоники для выявления основной — командной, сработал, как и положено.

Розовый цвет исчез, на смену ему пришла картинка богато обставленного холла, где туда-сюда порхали летающие ковры, изумительно зелёного блеска колибри с ярким жёлто-красным надхвостьем — взятые, видимо, напрокат из марсианского питомника — летали задом наперёд, иногда срываясь в пике на зазевавшийся ковёр. Тот мгновенно сворачивался в рулон и с громким стуком падал на пол, притворяясь частью интерьера. Разглядывая ползущего по стене молоденького кактуса с бурыми недоразвитыми иголками и махровую потолочную пальму, я определил, что это стандартный пятнадцатиэтажный летающий дом, коих полно в Средиземноморье.

Время шло, никто не появлялся в поле зрения…

Моё терпение всё-таки было вознаграждено — крупным планом на экран выплыл ковёр с сидящей на нём в позе «лотоса» женщиной бальзаковского возраста. Глаза закрыты, ладони, прижатые друг к другу в строго вертикальном положении ладошками внутрь, слегка упирались в грудь. На голове копошилось стадо нанобигудей больше похожих на разноцветных тараканов, плетущих замысловатое панно из афрокосичек. Не открывая глаз, она произнесла:

— Доктор, с моим пёсиком что-то не так. Плохо ест, мало спит, весь какой-то понурый… Может у него депрессия? У вас есть таблетки или капли какие?..

— Я не могу ставить диагноз, не осмотрев пациента, — ледоколом вклиниваюсь в женский монолог.

— А-а, секунду, — женщина открыла глаза, повернула голову и посмотрела куда-то вбок. — Пупсик… поди сюда, мой маленький… уй, ты мой хороший… — она сложила губы дудочкой, чмокнула, целуя воздух. — Доктор тебя сейчас посмотрит, полечит.

За свою долгую практику много чего навидался, но всё равно не перестаю удивляться: приволокут домой всякую — непонятно что — инопланетную живность, а ты будь добр разбирайся в их болячках и лечи… хоть словом, хоть делом, хоть… Ну, в общем, понятно, чем!

Я им кто? Доктор Айболит? За кого он меня принимают? Так и хочется иногда высказать той или иной мадам и новоиспечёным Тарзанам свои наблюдения об их умственных способностях, а ещё лучше, достать бластер и уменьшить количество идиотов. Хотя бы на одного. Но… низзя! Забота о клиенте — превыше всего!

Наконец, появляется пёсик… трёхголовый цербер! Он, видимо, и правда в депрессии, но не исключено что болеет: еле передвигает лапы, змеиный хвост волочится как половая тряпка, взгляд мутный, морды вниз, слюны не видно. Наверное, кончилась…

Начал задавать вопросы, чтобы как-то выяснить первопричину:

— Чем кормили? Когда последний раз выгуливали? И вообще, где вы его взяли? У ветеринара раньше были или это впервые? Прививку делали?

Женщина окончательно выпала из «лотоса», встрепенулась, повела плечами, словно скидывая змеиную шкуру, задумалась.

— Ну… кормлю в основном мясом, иногда лягушек подбрасываю — он их любит живьём проглатывать — деликатес для него. Гуляли? Последний раз в Парке четыре дня назад. А вчера…

— Сразу после прогулки как себя вёл? — довольно бесцеремонно обрываю разговор, понимая, что сейчас начнётся перечисление всяких ненужных и занудных пояснений-объяснений, которые слушать можно до посинения.

— А-а… хорошо себя вёл. Прыгал, бегал по комнатам, два ковра прожёг, всех кактусов распугал. Вон, до сих пор по стенкам ползают.

Хм, юмора ей не занимать. Поднял руку и сделал пас, как будто дверь хотел открыть. На правом краю стенопанели развернулось виртуальное окно Космопедии. Нашел раздел «Животный мир», подраздел «Карликовый цербер». Так-с…

«Карликовый цербер — самый многочисленный вид планеты Церберия. Обитает в основном в пещерах, охотится ночью. Пищей служат как сами гралли (аналог земных жаб, лягушек), так и их личинки. Не гнушается и крупной дичью, но в этом случае объединяется в стаю с другими особями. Легко приручается, вследствие чего был наложен запрет на их вывоз с планеты из-за резкого падения популяции…»

Ну-ну… никак контрабанда! Лицензии наверняка нет!

«… После того как на Церберию с Земли завезли два вида сакуры в качестве эксперимента и оба успешно прижились, началось массовое паломничество кар. церберов к одному из них. Липовая сакура во время цветения своим специфичным запахам притягивала кар. церберов не хуже феромона самок…»

Интуиция мгновенно всполошилась, почувствовав разгадку. Спросил:

— Во время прогулки в дендросад заходили?

— Не то чтобы заходили, — она заметно смущается. — Он меня силой затащил, я не смогла его удержать. Рвался как бешенный…

— Сакура… — кажется, нашлась первопричина. — Там была сакура?

— Ну да, — женщина презрительно хмыкнула. — Ещё бы не заметить! Он меня доволок прямо до неё, упал на спину, лапы вверх, глазки закрыл и млеет, скотина! Я уж было подумала, что ему конец пришёл, ладно гид-андроид подоспел, помог разрулить ситуацию.

Я вспомнил, что сейчас последняя стадия цветения сакуры и лепестки вот-вот начнут опадать. Прогуляйся она на неделю позже, то и инцидента, пожалуй, не возникло.

— Странно, вы как хозяйка должны были знать о сакуре. Кстати, лицензия…

— Да откуда я могла знать, подруга оставила на несколько дней, сама на Марс умотала по делам, — словно оправдываясь, прервала она меня, не дав закончить предложение. — Должна сегодня прилететь. Не могу же я ей больную собачку вернуть обратно. Лицензия? Есть она у неё, есть… Помогите, доктор!

Ну, во-первых, я не доктор, всего лишь ветеринар, а во-вторых — не бросать же их тут, тем более знаю, как помочь.

— Ему нужна самка… на ночь хотя бы. Могу посмотреть по своей базе, если что, скину контакт, а там сами договоритесь. Заодно и подругу свою поставьте в известность. Если вдруг возникнут проблемы, обращайтесь.

— Ой, доктор, даже не знаю, как вас благодарить! Оплату сделаю, сколько скажете…

— Строго по прейскуранту! Счёт вышлю вместе с контактом.

На сим и расстаёмся взаимно довольные. Без сожаления отключив стенопанель, вернулся к остывающему бальзаму.

Его, согласно инструкции, следует употреблять в горячем виде…

Цена ошибки

Задавленный июльской жарой город к вечеру оживал. Уже не так пекло, как днем, когда на болезненно яркое солнце, похожее на расплавленный кусок металла, невозможно было смотреть без черных очков, а раскаленный воздух не пытался сделать из живого существа, попавшего в его сети, ходячую мумию. Широкие проспекты уже не подметал своим горячим дыханием ветер, напоминающий сирокко или самум.

Вечером город наполнялся человеческим гомоном, запахами многочисленных кафешек и бистро, ненавязчиво-задумчивая музыка встречала первых посетителей у входа в рестораны. Разноцветные гирлянды фонарей, вывесок, баннеров многослойным ожерельем вились по артериям и венам мегаполиса, затейливым узором украшая вечернее панно. Машины, в разы, увеличив численность к исходу дня, подобно стаду баранов послушно неслись по дорожным тропам, отсвечивая габаритными огнями.

Сумерки по-хозяйски вползали в город, неся на хвосте ночь и её подружек — звёзд.

***

В маленьком уютном парке неподалеку от железнодорожного вокзала, выбрав не слишком освещенное место, на скамейке, прижавшись друг к другу, ворковала молодая парочка. Скамейка находилась как бы в выемке, прикрытая с боков и сзади густым декоративным кустарником, поэтому увидеть её можно было, только подойдя поближе.

— Коля, ты, когда познакомишь меня с родителями? — застенчиво потупив взор, спросила девушка.

Юноша замешкался, потом извиняющим тоном протянул:

— Они сейчас в Таиланде зависли, отдыхают. Как приедут, так сразу. Могу с братом познакомить, если хочешь.

— Вот ещё! Приставать начнет…

Издалека, сначала чуть слышно, а затем всё явственней по мере приближения донеслось: ширк… ширк… ширк. Спустя мгновенье мимо, тяжело дыша, пробежал мужчина средних лет, плотный, с короткой стрижкой, одетый в синие шорты, зелёную майку и белые кроссовки. К молекулам пота, шлейфом тянувшимся за убегающим, на какую-то долю секунды примешался другой — странно-непонятный, с привкусом мускуса. Девушка принюхалась и даже привстала с места, но концентрация чужого была настолько мала, что она тут же успокоилась и села обратно на скамейку.

— Третий круг делает… последний, похоже. Спекся мужик, — уверенно произнес юноша и положил руку девушке на колено. — Брату-то зачем? У него семья, дети… Не хочешь пробежаться?

— От кого бегать, от тебя или от брата? — рассмеялась та, убирая руку с колена.

— Тань, ты чего? — огорчился он то ли от её слов, то ли оттого, что поставили на место, в зародыше пресекая поползновение.

Напротив них через дорожку, со стороны деревьев, где сквозь темнеющую завесу сумерек тепло переливались огоньки города, раздался хруст. Словно кто-то нечаянно наступил на сухую ветку. Девушка вздрогнула и плотнее прижалась к юноше.

— Да ладно тебе, — теперь рассмеялся Коля. — Чего испугалась? Кошка, поди, или собака… на ночную охоту вышла. Мало ли их тут шляется…

Он обнял её за плечи и что-то зашептал на ухо.

Помня расхожую истину, что женщины любят ушами, увлекся и не сразу обратил внимание на голоса, раздавшиеся с того края где находился вход в парк, до которого было от силы шагов двадцать — двадцать пять.

Два мужских и один женский. Компания подвыпивших ребят, жестикулируя и обсуждая некого Толяна вперемежку с матом и сочными яркими эпитетами, достигла укромного местечка.

— Ба, а это кто тут у нас… — бритый наголо, худощавый, невысокого роста парень в тельняшке навыпуск и серых широких штанах, приложившись к полупустой бутылке пива, резко остановился, разглядывая парочку. — Какая цыпа, а?.. Как раз для меня! Иди-ка сюда, красуль…

Двое других тоже остановились. Худосочная девица с подбритыми висками и короткой стрижкой пепельного цвета волос, в красном топе и джинсовых шортах, замолчала на полуслове и уставилась расплывчатым взглядом на скамейку. Придерживающий её за талию здоровый верзила утробно засмеялся. Накаченная мускулатура готова была разорвать белую майку на части, бицепсы смотрелись опасным бугристым рельефом, а задница выпирала половинкой футбольного мяча из клетчатых шорт.

— Мля, а точно… Сема, подруга тебе нужна? Нужна! — разворачиваясь к скамейке, верзила буксиром потащил девицу за собой, отчего та, не выдержав сложности поворота и зацепившись одной ногой за другую, начала оседать.

Юноша убрал руку с плеча девушки и встал. Надпочечники взбрыкнулись и выдали на-гора повышенную порцию адреналина, зрачки расширились и потемнели. Он весь напрягся, сжал кулаки готовый ринуться в драку. Девушка поднялась вслед за ним, отдернула черную юбку с прошитой понизу кожаной бахромой, сказала с презрением:

— Чего надо? Ползите куда ползли! Пьянь…

Бритоголовый от изумления икнул, светлые глаза под куцыми жиденькими бровями полыхнули злобой.

— Ты че, лахудра… совсем нюх потеряла, — вытянув руку с зажатой в ней бутылкой и не обращая внимания, что оттуда выливаются последние остатки пива, добавил: — Ща поправим. Пятки мне лизать будешь, бл…

Вихляющей походкой он направился в сторону парочки, но оглянувшись на верзилу, остановился. Его приятелю было не до него: девица сидела на дорожке, обвив руками ногу качка. Обездвижив, таким образом, своего хахаля, она что-то плаксиво бормотала, а тот пытался вытащить ногу из её объятий. Наконец, не выдержав, он выматерился и стукнул ей по макушке ладонью. Девица, чуть не клюнув носом об асфальт, растянулась на дорожке, выставив перед собой руки. Болезненно вскрикнула, когда что-то острое вонзилось в ногу возле лодыжки…

Верзила, освободив ногу, с недоброй кривой ухмылкой сделал шаг вперед. И сделал бы ещё, но его остановило предостерегающее рычание. Оглянувшись, он увидел позади себя чёрную крупную собаку, смахивающую на волкодава.

Никто не понял, откуда она взялась.

Кроме бритоголового. Только он видел, как из черноты между деревьями выскользнула тень и плавным, стремительным броском приземлилась на дорожке, быстрым неуловимым движением переместилась к ноге распластанной девицы, нагнулась…

Всё произошло так быстро, что бритоголовый от неожиданности опешил, попятился. Бутылка, уже пустая, выпала из его рук и тонко позвякивая, покатилась к скамейке. Коля отступил в сторону, пропуская нежданную союзницу. Скользящим, чуть заметным движением Таня передвинулась на полшага вперёд и замерла, расставив ноги на ширине плеч, согнув руки в локтях. Пальцы, сжатые в кулак, прижались к талии, взгляд прямой сосредоточенный, словно стрела, спущенная с тетивы, уперся в верзилу. Хотя поза выглядела расслабленной, для людей знакомых с восточными единоборствами она говорила о многом.

— Эй, придурок, — взвизгнул качок, — собаку убери!

— Сразу, как только уйдете, — тут же ответил юноша.

С опаской поглядывая на сумеречного гостя, парень в тельняшке подошел к девице, закрывшей от страха глаза, и помог ей подняться. Та, как сомнамбула, продолжая тихонько поскуливать, тут же повисла у него на шее. Кровь уже не капала с прокушенной ноги, но наступать на неё, если судить по гримасе на лице, девице было больно.

Зрачки, на миг ставшие вертикальными, полыхнули красным маревом, радужка, окрасившись в ядовито-жёлтый цвет, пугающим контрастом оттенила глаза на морде собаки, а оскаленная пасть с устрашающими клыками, тягучая, падающая на асфальт слюна, грозное рычание и вставшая дыбом шерсть на загривке — всё это произвело на людей тягостное впечатление.

Точно сама Смерть пожаловала в гости.

Коля, наблюдая за происходящим, чуть расслабился, но кулаки не разжимал. Холодок страха прошелся по его спине от вида твари готовой вцепиться в глотку любому, кто сделает хотя бы один неосторожный шаг. Это заставило Колю быть более внимательным и осторожным. И только одна девушка спокойно, с каким-то странным интересом, рассматривала четвероногое чудовище.

— Мы ещё встретимся, придурок, — угрожающе шипел верзила, отступая с собутыльниками вглубь парка. — Из-под земли достанем!..

Обернувшись вполоборота, бритоголовый ощерился крокодильей улыбкой и показал кулак.

— Твоя что ли собачка? — девушка кивнула в сторону переставшего рычать то ли овчарки, то ли волкодава, опустила руки и повернулась к скамейке.

Коля промолчал, а когда собака вдруг резко рванула к кустам, забирая вправо от парочки, крикнул:

— Тузик… Стой, ты куда?

Собака продолжала бежать. Повернув голову, с укоризной посмотрела на него, словно хотела сказать: «Какой я тебе Тузик, урод! На себя посмотри…»

— Ох, кажется, я ошибся, — растерянно пробормотал юноша, провожая взглядом чёрную тень, бесшумно скользнувшую в заросли кустарника.

— Не сомневаюсь, — девушка достала из сумочки смартфон с громко звучащей мелодией «Авторадио», разблокировала и поднесла к уху. — Да… нет… нет… сейчас буду! — Положив смартфон обратно в сумочку, сказала с грустью: — Пойдем, Коля, проводишь до метро. Мне домой пора.

Ни слова не говоря, он подал ей руку. За деревьями опять хрустнуло. Коля глянул туда мельком и понимающе улыбнулся…

***

До входа в ярко освещенный вестибюль метро оставалось всего несколько метров, когда Таня остановилась. Людской поток, словно неиссякаемый ручей, вливался внутрь, безвозвратно пропадая в глубинах подземки.

— Дальше я сама, — она погладила его по плечу, поцеловала в щёчку, шагнула в поток и… исчезла, растворилась, подобно капле в море.

Юноша постоял, пристально вглядываясь в толпу, будто надеялся увидеть знакомый силуэт. Напрасно! Тогда он повернулся и быстро зашагал обратно к парку, где у входа его поджидал, скрестив руки на груди, мужчина в синих шортах и зелёной майке.

— Проводил? — получив утвердительный кивок, мужчина уточнил: — А чего с ней не поехал?

— Не захотела, — пожав плечами, нехотя отозвался юноша.

— Ладно, не печалься, — мужчина похлопал его плечу. — Никуда она не денется, — рассмеялся, — влюбится и женится… Пойдем, до дома подброшу, братишка.

После таких слов юноша заметно повеселел:

— Я как тебя увидел на дорожке, хотел сначала скандал устроить за то, что следишь за мной, но перед Таней стало как-то неудобно. Что подумает? А потом, когда ты свою собаку выпустил, чтобы помочь разобраться с этими уродами, решил ничего не говорить.

Мужчина удивлённо взглянул на него, но промолчал и направился к стоянке легковых машин, и уже подойдя совсем близко, сказал идущему рядом юноше:

— Я дома случайно услышал твой разговор по телефону и сразу подумал, что надо присмотреть. Район уж больно нехороший, шпаны полно. Ну, откуда я мог знать, что вы в парк попретесь после того как ты её встретил с электрички. Вот и пришлось типа пробежки устраивать.

Они подошли к стоянке.

— А собака? — напомнил Коля, усаживаясь на переднее сиденье джипа рядом с братом.

— Какая собака? А-а, собака… так это не моя, — проронил тот, включая зажигание. — Моя сегодня в загородном доме. Сторожит.

Джип выехал со стоянки и влился в общий машинный караван. Они не видели, да и не могли видеть, что за ними внимательно наблюдала девушка, вышедшая из метро. Она не собиралась ехать домой. Вместо этого, отойдя в темное местечко, разговаривала по телефону, удивлённо поглядывая на Колю, стоявшего в компании с недавним бегуном.

— … Ляля, срочно пришли Охотников к жэ дэ вокзалу, я одна не справлюсь. Их, похоже, двое. Я, правда, точно не уверена. Они хорошо умеют маскироваться, ты же знаешь. Что?.. Через пятнадцать минут? Это долго. А рядом есть кто-нибудь из наших? Нет? Что?.. Да нисколько не сомневаюсь… характерный запах, когда пробегал мимо. А особенно когда повторно появился, уже перекинутым… Да ладно, я что, от простой собаки не могу отличить… Обижаешь!

Заметив как подозреваемые сели в машину, воскликнула с нескрываемой досадой:

— Вот чёрт, они оказываются на колесах! Что, марка? Секунду… — она пристально вгляделась в отъезжающую машину. — Так… «Гранд Чероки», цвет металлик, старенький вроде… номер… «О621БР». Что? Плохо слышно… Да нет, никуда не денутся. Я ухажеру своему датчик на рубашку сзади пристроила… тот самый, с клеевой основой. Еду за ними.

Девушка прервала разговор и спешно, чуть ли не бегом, устремилась к стоянке, откуда только что отъехал джип.

Серебристая «Тойота» приветливо гукнула сигнализацией…

***

В небольшом офисе на третьем этаже высотного здания с вывеской «Центр технических инноваций и технологий» сидела женщина средних лет. Темноволосая, ухоженная, в строгом светло-сером костюме, она явно не вписывалась в здешний интерьер. Комната, сплошь забитая аппаратурой и мониторами, напоминала кабину космического корабля из крутого фантастического блокбастера. Но на данный момент женщину меньше всего волновал вопрос совместимости с обстановкой — три работающих монитора привлекли к себе всё её внимание.

На левом был виден салон серебристой «Тойоты», там работали две камеры попеременно — одна в профиль, другая в анфас, показывая нахмуренное лицо Тани. «Ляля, ну что там? — часто спрашивала она, покусывая губы. — Далеко ещё?» Что-то, видимо, ещё волновало её помимо преследования, и она старалась это не показывать, хотя и не очень удачно.

Средний высвечивал паутину улиц, проспектов и площадей. На одной из ниточек-улиц ползли черепашьим шагом два пятнышка — красный и синий. Последний монитор, на экране которого с левой стороны тянулись колонки цифр и номера камер наблюдения, а справа поочерёдно появлялись картинки машин на дороге, замыкал этот необычный видиоряд.

Внимательно наблюдая за гонкой преследования и время от времени отвечая на запросы других групп Охотников, женщина о чём-то сосредоточенно думала. С самого начала погони её постоянно преследовало ощущение дежа вю. Многолетний опыт охоты на оборотней подсказывал ей, что здесь не всё так гладко как казалось с виду. И вполне возможно, что им подсунули «пустышку», а они на это купились. Однако, принципы есть принципы и начатое дело надо доводить до конца. Иначе говоря, поймать, а потом разбираться что и как…

***

Вряд ли кто-либо из входящих в парк заметил бы большую чёрную собаку, притаившуюся в кустах и с интересом наблюдающую за двумя мужчинами. Навострив уши, она слушала их разговор. Протяжно зевнула, всё ещё чувствуя привкус на языке красных капель, слизнутых с когтей — кожа у девицы тонкая, нежная, кровь сладкая, ароматная. Скоро, очень скоро появится новенькая… Напарница по охоте, для которой другая реальность станет вторым домом…

Острым взглядом отметила появление девушки из метро, её странное поведение и запах опасности, незримой лапой протянувшимся с той стороны.

«Хорошо напугала, повторно сюда уже не сунутся», — зверь повернулся и трусцой побежал вглубь парка… готовиться к трансформации.

Звёзды, точно рассыпанные кем-то кусочки льда, холодно и надменно блестели на ночном небосводе, равнодушно наблюдая за людской суетой.

Портал

Этот портал не единственный, которой я знаю, но остальные находятся ещё дальше от моего дома. Некоторые аж на другом континенте. Ну не поеду же я ради них, скажем, на Алтай или Камчатку, или куда хуже — в Африку. Да и к чему дергаться, когда тут рядом есть. Прошел не спеша через огород, затем сорокаметровую полосу отчуждения, перебежал дорогу, которую мы называем дамбой из-за того, что она приподнята насыпью на пару метров, и — в лесополосу. Сама по себе она небольшая: в ширину метров восемь, зато в длину… как говорится, конца-края нет. А за ней колхозные поля — плоские, чёрные, перепаханные после уборки кукурузы.

Прямо посередине полосы, между двумя молоденькими ёлочками — портал в другие миры. Вернее, место, где он появляется. Я специально метки сделал, чтобы не блуждать, не терять время: две жёлтенькие ленточки подвязал — по одной на каждую ёлочку. Здесь редко кто бывает, если только что за грибами… Да если и увидят, вряд ли будут трогать. Зачем? Пройдут мимо и забудут. На всякий случай подложил под елки ещё и камни, хотя со временем их будет не видно — замусорятся.

Дорога — не федералка, обычная, однако достаточно оживленная. Машины так и шастают туда-сюда, и даже, нет-нет, но и фуры проскакивают. Пыхтят натужено дизелем на подъёме — пологим и длинным. А чего не ездить, коли асфальт ровный и широкий, без ям и колдобин, да к тому же после капремонта. И к столице ближе на сотню километров.

Я стараюсь пересекать дорогу в паузе, когда машин нет либо они ещё далеко. Мало ли… У меня хватает ума никому не говорить о портале, зная, что ни к чему хорошему это не приведёт. Хочется спокойно пожить, максимально отгородясь от всяких неприятностей, типа дурдома, людей из спецслужб — своих и чужих, «шишек» из правительства, проходимцев всех мастей, политиков… ну и так далее, не говоря уже и о своих близких. Никто не знает и не должен знать! Я очень тщательно слежу за собой и за правдивостью легенды на предмет отсутствия, если кто вдруг поинтересуется. Пока всё срастается.

Но порой задаю себе вопрос и не нахожу ответа, вернее, боюсь узнать правду — когда меня вычислят? Когда поймут, что кто-то, обладая определенными способностями, умеет проходить через пространственно-временные щели? И не просто проходить, но и возвращаться…

Не знаю, не знаю… Ведь всё когда-нибудь кончается. Узнать бы, когда это будет. Да только через себя не перепрыгнешь, не посмотришь что там… дальше.

Где-то в других местах, в других странах, наверняка, есть такие же люди как я. И также, надо полагать, живут двойной жизнью. Ну не может быть такого, чтобы лишь один я, в единственном числе, умел это делать. По крайней мере, в новостях, за которыми регулярно слежу, ничего подобного не встречал. Ни разу. Хотя… вряд ли такое опубликуют в СМИ. Засекретят, да так, что муха не пролетит.

Сейчас, в свои неполные двадцать лет, я успел побывать в четырёх мирах. Иногда, когда наваливается депрессия, невольно ударяюсь в воспоминания о, казалось бы, уже давно забытом детстве, которое никак не хочет отцепиться и уйти в тень прошлого. Может быть оттого, что оно прочно переплетено с настоящим? Возможно…

В те далёкие времена мне часто снился кошмарный сон, практически один и тот же — комната, утопающая в зловещих сумерках и луч света, бьющий откуда-то сверху, очерчивая на полу полуовалом белое пятно, внутри которого скорчилось существо в грязных лохмотьях. Черты лица настолько знакомы, что трудно не узнать самого себя. Из полумрака веет злобой, голодом и еле сдерживаем нетерпением. Те, кто там прячется, боятся света, они ждут, когда он погаснет, исчезнет. Я тоже этого боюсь и, спрятав голову в коленях, шепотом молюсь, чтобы свет горел. Всегда…

А когда свет внезапно исчезает, разум мой в ту же секунду впадает в панику, страх тёмной волной накрывает тело и душу, сознание не выдерживает давления эмоций и отключается, словно перегоревшая лампочка. Я — в прострации. Полной. Но зато прекрасно слышу вой, прорывающийся сквозь мою защиту, пробивающий в ней брешь и готовившийся отведать деликатес — мой серое вещество. Вой несёт в себе запах крови. И в тот миг, когда обреченность, казалось, вот-вот вступит в свои права и уже готово блюдечко с синей каёмочкой, что-то незримое возникает возле меня, загораживая от тварей тьмы. Я не вижу, но ощущаю некую массу. Мозг самопроизвольно фиксирует всего лишь два слова: «Не бойся…»

В этом месте я обычно просыпался. И сразу тянулся за полотенцем, которое всегда висит на спинке кровати. Холодный пот на лице, на руках, на ногах и даже на простыне, уже пропитавшейся и неприятно действующий на нервы. Я знал, что в следующий раз, когда всё повторится по новой и меняться будут только мелочи, приход этого кошмара снова застанет меня врасплох. Ему невозможно сопротивляться, он вторгается как ураган, как цунами.

Сон этот не просто так, и далеко не случайный — это приглашение. Приглашение в другой мир. Вернее, миры. Потому что, проходя через портал, каждый раз попадаешь в новое место, где можешь встретить кого угодно и что угодно. А можно и не встретить ничего — пустой мир. Ну, возможно там и есть что-то на клеточном уровне, но разумной жизни точно нет. Портал открывался на следующий день после кошмарного сна и только при наличии стоящего рядом ведомого объекта. Ненадолго.

Всё это я узнал, спустя годы, когда впервые перешагнул черту, разделяющую миры. И узнал это от существа необычного, можно сказать мифического, ставшего по сути дела моим телохранителем и проводником.

Впервые, приглашение «пришло», когда мне исполнилось двенадцать лет. Тогда я ещё не знал, что это такое и жутко кричал во сне, от страха махал руками, словно отбивался от кого-то. И плакал. Напуганная мать всю оставшуюся ночь просидела возле моей кровати. Держа в ладонях мою руку, она постоянно говорила что-то ласково-успокоительное. Возможно, именно это и помогло мне пережить этот нехороший сон. Конечно, утром я не пошел туда, куда меня «приглашали», а отправился в школу, мучаясь странной головной болью, точно кто-то сжимал мне виски ладонями. Несильно, но методично. Уже тогда я заметил интересную особенность: стоило мне повернуться лицом к дамбе, как боль тут же стихала, но не до конца — зудила, словно надоедливый комар. К вечеру боль утихала, и через два-три дня всё забывалось.

Спустя несколько месяцев сон повторился. И я снова испугался, хотя теперь не плакал и не звал мать, молча крепился изо всех сил. А утром снова знакомая боль. Прилепившись точно репейник, она не покидала ни на уроках, ни в спортзале, ни в столовой…

Три года мучений, ожиданий и привыканий.

Периодичность появления кошмара заставила задуматься. Для начала я решил попробовать ассоциативные связи. Хотя непонятно с чем и как. Но с чего надо же начинать? Расспрашивать кого-то, просить о помощи и речи быть не могло, так и до психушки докатиться недолго. Я это хорошо понимал.

Со связями что-то плохо получалось, пришлось бросить этот метод. Не помогло. Перечитав кучу научной и околонаучной литературы, в том числе и фантастической, и всё время, размышляя над данным феноменом, пришел к выводу довольно неожиданному и дикому на первый взгляд: кто-то приглашал меня в… другой мир. И мир этот не здесь, не на Земле, а где-то там… в другой реальности. В такое верилось с трудом. И всё же…

…Найти портал оказалось несложно — просто нужно было следовать за головной болью как за компасом. И как я сразу не догадался?

Когда рандеву всё-таки состоялось, меня оно не испугало, нет, но и твердой уверенности в себе не ощущал. Всё ещё думал, что это мираж. Пока не подошел вплотную и не потрогал рукой. А вот этого делать было нельзя, но ведь искушение так велико. Да и не знал я тогда, что любопытство наказуемо. Тут, либо ты входишь в портал, либо нет. Третьего не дано.

Стоило лишь прикоснуться пальцами к поверхности белого клубящегося прямоугольника, высотой чуть выше меня, как я тут же получил удар по лбу, да такой, что кубарем откатился к соседней ёлке. И если б не ветки, смягчившие мое сближение со стволом, спине пришлось бы несладко. Обошлось, зато иголки набились за шиворот и кололись, да и рукам от них тоже досталось, словно кто-то вилкой прошелся в ритме отбойного молотка. В месте удара саднило и ныло тупой болью. Во мне враз закипела злость. Ах, ты так! Столько времени и нервов ухлопал на поиски, а ты тут норов показываешь? Ну, ладно… Ничего не соображая, ринулся к порталу, как разъяренный бык на красную тряпку. Мне бы, дураку, остановиться, подумать… Так нет же, разум на задний план, эмоции вперед!

То, что я проскочил через портал и бежал уже в другом мире, дошло не сразу. Когда дыхнуло чужим воздухом, затхлым и каким-то застоявшимся, а под ногами захрустела, отдаваясь упругой твёрдостью, галька, сработали невидимые тормоза. В голове зазвенели колокола тревоги. Меня пронесло по инерции несколько метров, прежде чем я остановился. Ярость, застилавшая глаза, ушла, выполнив свою миссию, и тотчас же дали о себе знать хвойные иголки, словно отряд муравьёв вцепившихся в кожу спины. Передёрнув плечами, я огляделся и от увиденного стало как-то нехорошо и тоскливо. Захотелось домой.

Странный пейзаж, никогда ранее не виданный, предстал пред моими глазами: недалеко, метрах в ста, развалины непонятного сооружения с полуразрушенной колонной. Далее — река, оранжево-серебристая в вечернем закате и сразу за ней чёрная сплошная стена камня, отвесно уходящая ввысь. И там, наверху, она переходила в скалы, что протянулись слева направо, словно граница некой декорации. Было ещё одно неприятное ощущение, которое я так и не смог перебороть и принять как должное — каждый раз попадая в это место, чувствовать себя безликой, чужой частицей, неясно каким ветром занесённой.

Ощущение статичности картины — незыбленной, неизменной…

Иголки не давали покоя, пришлось стащить с себя футболку и стряхнуть её, а заодно пошлепать по спине, сметая остатки хвои. Пока проделывал эти несложные манипуляции, что-то в здешнем мире сдвинулось, поменялось. Я не видел что, но почувствовал. На первый взгляд — всё вроде бы на месте, хотя… нечто странное появилось на верхушке колонны. На вид очень похоже на птицу — кособокую, взъерошенную. Из-за отдалённости и то, что существо сидело ко мне задом, невозможно было точно определить, птица это или нет. Естественно, возникшее любопытство на какой-то миг притупило чувство опасности, которое всё время толкало меня развернуться и броситься обратно к порталу — скорее домой, к привычному миру!

Осторожно приближаясь к колонне, готовый в любой момент дать дёру, я ещё не знал тогда, какими прочными незримыми нитями буду связан с этой необычной «птичкой».

То, что фигура не живая, а каменная, застывшая, определить не составило труда. Свет от солнечных лучей скользил по массивному боку, высвечивая грубо прочерченные линии крыльев. Характерный отблеск и полная неподвижность лишь подтвердили мои догадки. Обойдя колонну и оказавшись лицом к лицу с непонятным существом — пришлось задрать голову, чтобы разглядеть — я был потрясен до самых печёнок.

На вершине полуразрушенной колонны сидела… горгулья! Без всякого сомнения, это была она. Приходилось сталкиваться, когда шерстил Инет в поисках ответа о портале. Такое же поросячье рыло с выступающими по бокам клыками, злобные глазки, торчащие острые уши, мощные лапы с кривыми когтями. Всё один в один.

Сам факт её появления для меня ничего не значил — не с чем было связать. Пока не вспомнилась фраза из прочитанной на одном сайте энциклопедии магических существ: «…горгульи охраняют двери в другие миры…». Это меняло дело. И я с нескрываемым интересом уставился на каменное лицо, раздумывая, а как же горгулья собирается пропустить меня в другой мир? Ведь я уже в нём…

В какой-то момент глаза её ожили, мелькнуло осмысленное выражение, но тотчас всё пропало, словно на секунду дунул легкий ветерок, оставив после себя чувство недоумения и вопроса — а было ли?

Звук журчания воды, как будто неподалёку тёк ручей, отвлёк. Я повернул голову в одну сторону, затем в другую, но, сколько не пытался определить источник звука, так и не смог. Впечатление такое, что он шёл отовсюду.

И тут возникли… слова, вернее, они проявились в моём мозгу. Хотя это нельзя было назвать правильным, если точнее — картинки-слова, вот то, что более соответствовало действительности. Смысл, ясный и понятный даже ребёнку, сводился к следующему: это не мир, это — предмирье. Своего рода предбанник. Здесь всё статично и постоянно. Всегда. Перенос в другой мир происходил лишь, когда горгулья видела готовность клиента, его желание участвовать в «игре».

Я не был готов.

Да, я испугался. Внутри всё сжалось в один большой комок, трепещущий от боязни вляпаться в неприятность. Подсознание никак не хотело смириться с перспективой оказаться прямо сейчас черт знает где. Оно взбунтовалось, наполняя синапсы нейронов импульсами страха и отчаяния. Вмиг вспотели подмышки, заломило левое предплечье — признаки начинающего волнения. Некстати вспомнился дом, родные, школа. И потому, когда сбоку, в двух шагах от нас, возник белый прямоугольник портала, облегчённо вздохнул и ждать дополнительного приглашения не стал.