Бесплатный фрагмент - ДАЕРММУАЗУАЯ

ДАЕРММУАЗУАЯ-1. Происхождение странных татуировок на руках заключенного Гены.

Описанное в данной публикации является плодом фантазии автора и не касается каких-либо реальных событий. Все проведённые аналогии с реальными произошедшими событиями-личное дело каждого. Автор не несёт ответственности за случайные совпадения имён и фамилий персонажей.

* * *

Декабрь 1958г. Карагандинский ИТЛ УИТЛК МВД Казахской ССР, один из мужских бараков.

— Первоход говоришь? А что за портак у тебя на руке?

— Да так..Баловался. Это моё имя.

— Ну-ка подойди ближе.-Пахан поманил его пальцем.

Взглянув на правую руку заселяющегося в «хату» нового заключенного, он сказал:

— Гена значит. А что, Гена, есть у тебя ещё портачки?

Гена молчал. В мыслях он проклинал сам себя, все свои бездумные поступки, свою неуёмную натуру, свой характер. Как были правы родители, когда говорили ему что за всё в своей жизни придётся отвечать! Но никогда он не думал о том, что дурацкие татуировки, которые он делал себе с друзьями по пьяному делу станут причиной каких-то проблем! И вот сейчас похоже эти проблемы начались..

— Что молчишь? Так есть у тебя ещё портаки или нет, я интересуюсь?

Память Гены снова и снова переносила его в прошлое. Школа, ФЗУ, техникум, занятия спортом. Бронь полученная благодаря профессии и спорту не позволила ему отправиться на фронт, а он туда рвался..После войны Гена продолжал работать на заводе и заниматься спортом. Всё изменилось когда Гена женился. Времени на спорт уже не оставалось: семья и появившийся ребенок требовали свою часть времени. С какого-же дня всё пошло наперекосяк? Со знакомства с новыми друзьями. Да, именно тогда Гена начал выпивать. Именно тогда выяснилось, что водка невероятным образом может делать из спокойного Гены совсем другого человека, способного на поступки, которые раньше ему и не приходили в голову. Именно тогда появились эти «наколки», над которыми смеялись коллеги по работе и из-за которых произошла размолвка с родителями: Гена+Саня+ Петя=Дружба. А потом эта драка, в которую он ввязался..Кто бы мог подумать, что тот кому досталось от Гены больше всех-оказался партийным? И вот теперь он здесь, стоит перед урками и молчит..

— Барон, пусть он разденется.-сказал один из тех, кто устраивал Гене «прописку в хате». -Кажись скрывает что-то этот фраерок.

— Слышь, ты! А чего я должен перед тобой раздеваться?! -вдруг вспыхнул Гена, глядя на этих синих от наколок существ с печатью специфического «интеллекта» на лицах, которые возомнили себя невесть кем. На воле он легко бы разделался с ними в два счёта..

— С лыж?! -вскричал тот, кто предложил раздеть Гену.-Ты хочешь мне сказать, что я вставал на лыжи?! Слышали, братва?! Я хоть раз вставал на лыжи?! Ты что мне предъявляешь фраерок?!

— Уймись, Палёный.-сказал Барон.-По незнанке он сказал, не уносится он по мурке.

— Да нет, этот волчара тряпочный предъяву мне толкает! -не унимался Палёный.

— Ша, я сказал!! -повысил голос Барон.-Так что, Гена, снимешь лепень или как? Всё равно рано или поздно все увидят что под ним. Ты ведь не завтра откидываешься с Карлага.

Гена понял что придётся раздеться. Действительно-не сможет ведь он скрывать весь срок те глупости, которые он наколол себе на руках по пьянке.. Он снял с себя тюремную робу, обнажив по пояс своё тело, которое ещё помнило занятие спортом, не обросло жиром и не успело потерять мускулы. Гена протянул вперёд руки вывернув их так, чтобы были видны неумелые наколки на тыльных сторонах предплечий. Урки сгрудились вокруг шконки Барона, рассматривая «портаки» первохода.

— Ну вот и ладненько, Гена.. Ого! -Удивился Барон.-Ну это вот всё я понимаю. 1921-это твой год рождения. Гэ плюс Сэ плюс Пэ равно Дэ-меня не волнует. А вот пиковую масть и звезду зачем наколол? Ты кто-отрицала? Баклан? Или кто-если ты первоход? Отвечай.

— Наколол по пьяному делу..-пробормотал Гена.

— Понятно. Только такие портаки можно делать тем, кто на них имеет право. А ты его не имеешь.-продолжал Барон.

— Ну и что теперь делать? В чём моя вина? -недоумевал Гена.

— А зачем где пики набито «плюс Сэ»?! -спросил Палёный.-Может это «С..ка»?! Пусть обоснует»! Кубатурю я, арестанты, что этот аист к нам залетел ухо греть!

Все урки направили свой взор на Гену. По их понятиям Палёный «толканул предъяву» новенькому и тот должен был ответить. Но Гена не знал жаргона и понятий зоны, молча смотрел на Палёного силясь понять при чём тут птица аист и зачем ему греть уши в помещении.

— Я так считаю. Если ты, Гена, не понторез и не мажешься-то или сведи или забей пиковую масть со звездой.-сказал Барон.- Правильно я базарю, жиганы?

— Правильно ты встряхнул этого пряника! Не сделает-уронить его или зафоршмачить!

«Как свести наколки?! Чем?! Что-ножом срезать кожу?!» -в ужасе думал Гена.-«Забить-значит наколоть сверху, чтобы закрыть? Лучше забью!»

Урки подождали ответа первохода минут пять. Затем Барон спросил:

— Решил?

— Да.-выдохнул Гена.-Забить..

— Ништяк. Братва, кто будет мастибойцами? -спросил Барон.

— Я.

— И я.

Два шныря вызвались «забить портак», то есть нанести поверх старой новую татуировку.

— Так чё тебе набить-то? -спросил Гену один из вызвавшихся.

— Да хоть что-лишь бы не похабное.-ответил Гена. Шокированный тюремными нравами в первые минуты заселения в «хату», он хотел лишь одного: избавиться от «запретных портаков.»

* * *

Находясь годами в убогом замкнутом мирке, где всё заточено под унижение человеческого достоинства и подавления его воли, люди лишены возможности для нормального досуга. В таких условиях заключенные развлекаются кто как может. Одним из самых распространённых развлечений в колонии для подлых натур является унижение ближнего. И если это не является откровенным «опусканием», то пошло пошутить, поставить человека в нелепую ситуацию и смеяться над этим-такого на зоне всегда хватает. А если человек не может дать отпор-он становится постоянной мишенью для таких «шутников».

Два шныря находящихся под покровительством Барона получили возможность подшутить над новеньким «первоходом».

— С какой руки начнём? -спросили Гену.

— С левой..

— Давай сюда руку.

Гену уложили и натянули простыню между верхней и нижней шконками так, чтобы он не видел работу «мастибойцев» -татуировщиков.

— Это зачем? -спросил Гена.

— В тюрьме всегда так.-ответил один из шнырей.-Увидишь всё когда будет готово.

Двое ничтожеств хотели позабавиться, получили для этого человека, который впервые попал на зону, а с фантазией у них было плохо.

— Чё бить-то будем? -шепотом спросил один.

— Ты-же грамотный. Напиши чё-нибудь.-ответил второй.

— А чё писать?

— Буквы-чё.

— Ну говори какие.

— А я их не знаю.

— Вон книга, тыкай пальцем и показывай.

Шнырь взял книгу, в которой было вырвано около трети листов для скручивания «козьих ножек», открыл её и ткнул пальцем.

— Ну чё там?

— Вот, гляди.

— Дэ.

На предплечье Гениной руки появилась корявая буква «Д.» Гена лежал сжав зубы от боли, но радовался тому что легко отделался за «незаконные портаки».

Прокуренный палец зэка вновь уткнулся в книжную страницу.

— А.

— Е.

Жжёнка разведённая водой проникала под кожу оставляя синие линии. Два недоумка улыбаясь до ушей не закрашивали звезду, наколотую Геной по пьяной дури, а выводили на руке первохода буквы в хаотичном порядке. Оба хихикали и едва сдерживали смех. Гена не выдержал:

— Ну что там-скоро?

— Счас.

Палец не отягощенного интеллектом человекообразного существа в последний раз уткнулся в книжную страницу.

— Я!

Когда последний раз игла вошла в Генину плоть, на его руке красовался бессмысленный набор коряво выведенных букв.

— ДА-ЕР-ММУ-А-ЗУ-А-Я! -прочитал грамотный «мастибоец». И расхохотался обнажив фиксы. Тот, кто наобум выбирал буквы тоже залился лающим смехом. Услышав смех, все кто находился в бараке предвкушая удовольствие от подлого развлечения, бросились к месту, где делали портак. Глядя на кровоточащие буквы и читая вслух несуществующее слово, зэки заливались хохотом. Вечером в «хате» было весело..

Гена вскочил и уставился на свою руку. То что он увидел не соответствовало его ожиданиям. Вместо рисунка, который должен был закрыть звезду, на предплечье появилась буквенная бессмыслица, да ещё и «написанная» словно курица лапой. Ни один человек находясь в здравом уме и твёрдой памяти не нанёс бы на свою кожу такую абракадабру..

Выражение Гениного лица ещё больше развеселило арестантов. Раз за разом повторяя по слогам «даерммуазуая», они сотрясали барак хохотом. Какая остроумная шутка!

Кровь бросилась в Генину голову. Эта синяя шайка недолюдей издевалась над ним! Мало того, что звезда осталась «незабитой», так на руке ещё и появилось нечто, значение которого он не сможет никому объяснить!

— Вы чё мне сделали, с..ки?!

Хохот стих. Это было страшным оскорблением. А значит развлекуха продолжается!

— Ты кого с..ми назвал?!

Один из шутников приняв угрожающую позу напоминающую распластавшегося паука выдвинулся вперёд. Отработанный в многочисленных тренировках удар правой в челюсть опрокинул шныря на пол, лишив его части золотых фикс и способности двигаться. На Гену кинулся второй оскорблённый, но удар левой в голову в районе виска оглушил его и свалил также как и первого.

Поднялся страшный шум. Невиданное дело! Борзый первоход оскорбил честных урок, уронил их, а значит поднял серьёзный базар! Вот это кипиш!

Дверь в барак открылась и в него ворвались дубаки..

ДАЕРММУАЗУАЯ-2. Кадры решают всё!

Декабрь 1958г. Карагандинский ИТЛ УИТЛК МВД Казахской ССР, служебное помещение.

Когда лагерные охранники в сопровождении лейтенанта-конвойника увели Гену из барака, то он решил что его ведут в карцер.

«На какой срок меня запрут в карцер? Даже если я выдержу, то мне всё равно не жить.» -думал Гена, пока его вели куда-то дубаки.-«Если даже после штрафного изолятора меня заселят в другую „хату“, то это лишь на некоторое время отсрочит мою смерть: рано или поздно все узнают о том, что я назвал зэков с… ми и избил. А этого мне не простят..»

В помещении, куда завели Гену сидели два офицера. Васильковый цвет околышей их фуражек и окантовки погонов испугали Гену не меньше, чем предстоящее возвращение в барак. Офицеры с любопытством смотрели на введенного заключенного.

— Это тот самый и есть? -спросил офицер в звании майора.

— Так точно, товарищ майор! -ответил лейтенант конвойной охраны.-Сегодня был определён в барак и уже участвовал в драке..

— Хорошо, лейтенант.-сказал майор.-Оставьте нас.

— Есть!

Военнослужащие МВД вышли и дверь за ними захлопнулась.

«Комитетчики! Зачем я им понадобился?!» -недоумевал Гена испуганно поглядывая на сидящих за столом офицеров КГБ.

— Ну что, Гена? Только прибыл в лагерь и уже натворил дел? -спросил офицер в звании капитана.

— Я..я не хотел..Они мне руку..

— Товарищ майор, нам нужен здоровый, а у этого что-то с рукой! -обратился капитан к майору.

— А что с рукой, Гена? -спросил майор.

Гена молча поднял рукав робы и военнослужащие Комитета Государственной Безопасности изумлённо воззрились на свежайшее произведение лагерных татуировщиков.

— ДА-ЕР-ММУ-АЗ-У-АЯ..-прочитал по слогам буквенное сочетание на коже руки заключенного капитан.-Это что за тарабарщина?!

— Я..я и сам не знаю..это урки сделали, а я не хотел..-испуганно мямлил Гена поддерживая рукав робы.

— Так, давай-ка расскажи нам всё по порядку. Всё что произошло сегодня в бараке.-оборвал бессвязные Генины объяснения майор.-Рассказывай всё без утайки, не торопись.

Появившиеся после обозрения нового «портака» весёлые искорки в глазах майора вселили частичку надежды и приободрили Гену. Он рассказал во всех подробностях обстоятельства появления на его руке странной татуировки. Во время повествования офицеры переглядывались и похоже с трудом сдерживали смех.

— Ну вот за это я их и..-закончил свой рассказ Гена.

— Всё понятно.-удовлетворённо заключил майор.-Надеюсь ты понимаешь что тебя ждёт когда ты вернёшься в этот барак?

— Понимаю..-вымолвил Гена и опустил голову.

— Хорошо, что понимаешь.-продолжил майор.-Ну а сейчас ответь нам на несколько вопросов. Только честно-от этого зависит твоя судьба. Понял?

Гена ошалело кивнул в знак согласия.

— Как обстоят дела с твоим здоровьем в данное время? Болеешь ли ты чем-нибудь?

— Нет, не болею..Здоров..

— Беспокоит ли что-нибудь помимо руки?

— Нет..

— Чем-нибудь болел в ближайшее время перед заключением?

— Нет..

— Чем переболел в детстве? В юности?

— Только простыл несколько раз. А когда начал заниматся закаливанием и спортом, то и вовсе перестал болеть..

— Ты занимался спортом?! Каким?

— Боксом. Занимал призовые места в областных соревнованиях..

— Молодец! -похвалил Гену майор.

«Зачем им моё здоровье?» -недоумевал Гена.

— Курил? Водку пил? -спросил капитан.

— Курить начал недавно. Водку..пил, но не так чтобы уж слишком много..-ответил Гена.

Офицеры замолчали и переглянулись. После минутного молчания майор продолжил:

— Значит слушай внимательно, Геннадий, и мотай на ус. Нашей Советской Родине требуется человек для выполнения ответственного задания. Считаем что ты подходишь для этого. После выполнения этого задания ты будешь освобождён, с тебя снимут все обвинения, документы будут чистыми. Твоего согласия никто не спрашивает-выбор пал на тебя-и точка. Если ты попытаешься сбежать-тем будет хуже для тебя. Тебя застрелят при попытке к бегству или после поимки вернут в тот самый барак, где тебе накололи эту чушь. Так что выбора у тебя нет. Ты либо искупишь свою вину выполняя важное государственное задание, либо умрёшь. Пуля охранника или заточка урки оборвут твою жизнь. После успешного выполнения задания ты сможешь увидеть семью и продолжить нормальную жизнь советского гражданина. Всё понял?

— П-понял. А что за..

— Никаких вопросов! Всё увидишь и узнаешь после того как тебя доставят на место!

— Сейчас тебя осмотрит врач. А потом сразу поедешь туда, где Родина ждёт от тебя подвига. Охрана!

* * *

Ноябрь 1958 г. (За две недели до вышеописанных событий), Москва, Кремль, один из кабинетов. Совещание двух высокопоставленных лиц.

— Никита Сергеевич прав: времени у нас в обрез. По нашим разведданным американцы находятся на финальной стадии подготовки! На кону стоит престиж не только Советского Союза, но и всего соцлагеря!

— Да, нужен человек.. Но фактор времени играет против нас! Некогда его выбирать, убеждать, обучать. А условия строжайшей секретности?! Ведь если информация просочится на Запад-они начнут ускоряться и тогда.. Что-же делать, чёрт побери..

— Послушай, но ведь нам по сути нужен расходный материал! Ведь нет никаких гарантий того, что он останется жив. Может быть придётся не один раз туда людей отправить. Чего тут думать-то?! Расходного материала у нас полно!

— Я понял твой намёк. Но ты ведь знаешь какой там контингент! Враги народа, предатели, прожжённые уголовники- урки! Да и здоровье там у них-сам понимаешь. Не на курортах они..А высоколобым атлета подавай!

— Но ведь и случайных там хватает, чего уж греха таить! Каждый день в лагеря заезжают новые арестанты. Вот из только что прибывших можно и выбрать здорового персонажа. У которого и здоровье будет ещё нормальным, и уркой он ещё не успеет стать.

— А ведь верно! И секретность сохраним! Что там у нас ближе всего?

— Карагандинский ИТЛ, Карлаг. Надо командировать туда надёжных проверенных офицеров. Информацию о вновь прибывших осужденных они получат от администрации. Пусть выбирают-и везут его на место.

— Слушай, ну а если после всего он окажется не там где должен оказаться? Ведь насколько я понимаю, всё непредсказуемо! Если операция закончится смертью и об этом узнают проклятые империалисты-это же такой вой поднимется! Вот и представь, что из-за какого-то зэка, невесть откуда взявшегося, вся карьера полетит коту под хвост! Если рядом будут местные-то вся секретность накроется медным тазом! Хрущ тогда с нас шкуру спустит!

— Не накроется. Комитет будет оповещён на местах о предстоящей операции, кадры будут проинструктированы. Ни одна живая душа не узнает о сути операции, даже если всё закончится неудачно. Нужно будет только действовать предельно жёстко и быстро. Наши кадры умеют это делать. Помнишь как Коба говорил? Кадры решают всё!

ДАЕРММУАЗУАЯ-3. Двое в пути. Они пока не приближаются друг к другу, но их встреча уже близка

Декабрь 1958 г., где-то в степях Казахской ССР.

«Г+С+П=Д». Гена плюс Саня плюс Петя равно Дружба. Саня и Петя-закадычные дружбаны-с их помощью у Гены появилась эта «наколка». «Г.С». Геннадий С… ов. Это заглавные буквы имени и фамилии. И тут-же идиотский набор букв появившихся недавно..

Под стук вагонных колёс поезда Гена то проваливался в беспокойный сон, то с тоской вспоминал прошлое, то с волнением и страхом думал о будущем.

«Куда и зачем меня везут? Какое ещё „важное государственное задание?“ И почему именно я? Зачем комитетчики так усиленно интересовались моим здоровьем?»

Обезображенную нелепой наколкой кожу левой руки обработал врач в медсанчасти лагеря. Она уже не саднила, но каждый раз как он снимал робу и видел на руке дикую чушь, ненависть к лагерным уркам переполняла его.

«А может быть я выполню важное государственное задание и мне помогут свести этот жуткий портак!»

Сопровождающие его офицеры КГБ контролировали каждый шаг Гены. Даже в туалет он ходил не один. Дверь в вагонный туалет не давали закрыть и пока Гена делал свои дела «по большому», офицер лишь отворачивался. Такой контроль несколько угнетал Гену, но всё-же это было неизмеримо лучше барака с урками. Помимо этого его неплохо кормили.

За окном вагона тянулась заснеженная степь. Гена вырос среди лесов и этот пейзаж навевал на него тоску.

«Жена, сын, родители, друзья..Увижу ли я вас когда-нибудь? А вдруг я вернусь домой с орденом? Вот это будет номер!»

«Будь что будет! Только бы не возвращаться в проклятый барак! Ведь не на расстрел-же меня везут?! Надо было бы расстрелять-то сделали бы это и в лагере..»

Вагон, в котором ехал Гена, был полупустым. Помимо Гены и сопровождавших его офицеров КГБ, в нём ехали люди одетые в военную и милицейскую формы. В тамбурах несли круглосуточную вахту вооруженные солдаты. Ни одного человека, одетого «по гражданке» Гена не увидел за всю поездку. Из всего этого он сделал выводы: а) вагон, в котором он ехал был в поезде последним; б) всё очень и очень серьёзно.

Глубокой ночью следующих суток Гену разбудили:

— Подъём! Быстро одеться!

Из последнего вагона поезда Гену вывели на какой-то железнодорожной станции. Тускло горевший фонарь еле освещал буквы с названием станции. Гена смог прочитать лишь то, что было в середине: «…казга..» Здесь его посадили на середину заднего сиденья «Победы», по бокам уселись всё те-же офицеры КГБ и детище послевоенного советского автопрома двинулось сквозь заснеженную степь.

Ехали недолго. Заиндевевшие боковые окна автомобиля не позволяли что-то рассмотреть, но когда «Победа» остановилась, через ветровое стекло Гена увидел яркие огни и силуэты самолётов! Аэродром?!

Майор вышел из машины. Отсутствовал он минут пятнадцать. Вернувшись, он сел в машину и скомандовал водителю:

— Вон к тому Илу четырнадцатому!

«Победа» подъехала к трапу самолёта.

— Выходим из машины, поднимаемся на борт!

ИЛ-14 оторвался от тряской взлётно-посадочной полосы и помчался сквозь морозную мглу.

* * *

27 декабря 1958 г. Свердловская область, Коуровско-Слободская турбаза, охотничий домик.

Разговор двух инструкторов по туризму.

— Ты что, Семён, правда увольняешься?!

— Да, Женя, завтра уезжаю в Свердловск. Казённое всё сдал, сегодня переночую в Слободе-и всё.-ответил Семён Серебряков, старший инструктор по туризму своему коллеге.-Ездокова не нашёл, напишу заявление после праздника..

— А как-же Новый Год?! -спросил Евгений Жироногов, младший инструктор по туризму.

— Новый Год встречу в Свердловске. Меня Витя Боголепов с классными парнями познакомил из Уральского Политеха. Помнишь в этом последнем походе по Чусовой я говорил тебе, что хочу сходить на Северный и Полярный Урал? Так вот: туристическая секция УПИ готовит именно туда несколько групп! Меня обещал взять к себе в группу Сергей Бобрин, опытный турист и отличный парень.-сообщил Семён Серебряков.

— Жаль.-посетовал Евгений.-Ты опытный инструктор. Тебя вспоминали после того похода как отца родного..Всех успокоил, согрел, накормил..

— Этот инструкторский поход по Чусовой даже в учетную карточку не занесли! Только время здесь теряю..А после похода 3-й категории получу Мастера Спорта и меня любая турбаза возьмёт к себе с руками и ногами! -воскликнул Семён.-Что мне эта Коуровка! Кстати, ты забери пожалуйста фотки с того похода-их по моему Попов обещал напечатать.

— Хорошо, заберу.-пообещал Евгений. И добавил:-Жениться тебе надо, Семен!

— Думаешь пора? А что..Кстати, в турсекциях УПИ такие девчонки симпатичные в походы ходят! Познакомился с одной-Зина Крутогорова. Спортсменка, комсомолка!

— Там-же одна молодёжь!

— А мне не привыкать работать с молодёжью-ты ведь знаешь. Я это люблю. Научу их песни петь хорошие!

— Ну а где думаешь осесть, Семен? Здесь, на Урале?

— Пока не знаю, Жень.-вздохнул Семен.-Если получу Мастера Спорта, то может быть уеду домой, на Кубань. Устроюсь директором Дома Отдыха какого-нибудь. Но нужен Мастер Спорта! После похода поеду домой, маму давно не видел..

— Так может быть приедешь 31-го? Вместе Новый Год встретим! Ты ведь ещё не уволен.-предложил Евгений.

— Нет, Женя.-отказался Семен.-Надо поближе с ребятами из УПИ познакомиться, начну в коллектив вливаться. Кроме того, Серёга Бобрин сказал, что сразу после праздника приступим к тренировкам.

— Ну что-ж..Желаю тебе всего хорошего! И обязательно получить Мастера Спорта!

— Спасибо, Женя.-поблагодарил Семен.-Передавай привет Володе Пихтовскому и всем ребятам. Всё, пошёл я. Может ещё увидимся.

Старший и младший инструкторы турбазы обнялись. Семен Серебряков вышел из охотничьего домика и твёрдой походкой зашагал в направлении деревни Слобода..

ДАЕРММУАЗУАЯ-4. Семен и Гена готовятся в дальнюю дорогу на разном транспорте

Январь 1959 г. Свердловск, кабинет заведующего кафедрой подъемно-транспортных машин и проректора по учебной работе Уральского Политехнического Института.

— Здравствуйте, Павел Захарович.-поприветствовал хозяина кабинета вошедший молодой человек.

— А-а, Слава! Здравствуй, здравствуй.. Присаживайся.-профессор Петухов указал посетителю на стул.

— Павел Захарович, я собственно ненадолго..Я по тому вопросу..Помните-я к Вам обращался? По поводу отправки меня в леспромхоз..

..и замене тебя в тургруппе Дроздова неким Серебряковым.-дополнил профессор.-Как-же, Слава, помню..

— Ведь он не студент УПИ и даже не работает у нас в институте! -воскликнул Вячеслав Любенко.

Профессор встал, молча прошёлся по кабинету и остановившись рядом со студентом, сказал:

— Я пытался разобраться в этом вопросе. Поверь-я очень хотел тебе помочь. Я ведь помню твой соломоподборщик для целины..Но-увы! -я оказался бессилен. Видишь ли, Слава..Этот поход Дроздова посвящен 21 съезду КПСС.

— Но я ведь у меня хорошая успеваемость, я не имею никаких «хвостов», всегда принимаю участие в общественной жизни коллектива! -волновался Любенко.

— Дорогой мой, всё это мне известно.-сказал профессор.-Но этот товарищ-который попросился в группу Дроздова-фронтовик. Член Партии. И как оказалось-не просто фронтовик, а кавалер ордена Красной Звезды, медалей «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигсберга», «За Победу над Германией"..Руководство института пошло ему навстречу. Ну допустим мы откажем ему. А если он пожалуется в Горком Партии?! Или ещё куда выше?! Нас за это по головке не погладят! Скажут: вы что-героя Великой Отечественной и коммуниста третируете?! Вот так-то, Слава..

— Вот оно что..-опешил Вячеслав.- А я думаю-что так в Комитете Комсомола интересуются моими каникулами? Мол, только гуляешь, а не пора ли поработать..Вот тебе путевочка в леспромхоз..Просто нашли к чему придраться!

— Ну вот, всё ты понимаешь.-похлопал студента по плечу профессор.-Не печалься, Слава. Ты ещё молод, у тебя впереди столько будет походов, что ты забудешь этот досадный случай.

— Да вряд-ли я это забуду! -возразил студент.-Я так хотел пойти с этой группой, готовился..Получил снаряжение..Придётся всё сдать. Или отдать этому Серебрякову..Ладно, Павел Захарович, извините за беспокойство.

— Да ничего, Слава. И не огорчайся ты так по этому поводу! Жизнь-она ведь такая непредсказуемая штука-может статься, что ты возблагодаришь судьбу за отправку в этот леспромхоз!

Несмотря на утешения Павла Захаровича, студент 4-го курса механического факультета Уральского Политеха Вячеслав Любенко покинул кабинет зав. кафедрой не в самом лучшем расположении духа. Пройдёт совсем немного времени-и он вспомнит слова профессора о превратностях судьбы..

* * *

Январь 1959 г. Казахская ССР, Кзыл-Ординская область, поселок Ленинский.

— Дышите.-скомандовал пожилой доктор, прислоняя головку фонендоскопа к груди обследуемого.

Гена старательно задышал.

— Повернитесь спиной.

Гена повернулся спиной к врачу и сразу встретился взглядом с офицером КГБ, который присутствовал при медицинском осмотре. Сидящий рядом с ним штатский поглядывал в окно.

— Дышите. Так, хорошо. А теперь, любезный, присядьте вот сюда. Я Вам давленьице померю.

Гена вспоминал все медкомиссии, которые он проходил до этого, но ни на одной его так тщательно не обследовали.

— Отлично! -заключил доктор, замерив артериальное давление.-Можете одеваться.

И добавил обращаясь к присутствующим:-У меня всё. Осталось дождаться результатов анализов.

— Встать.-скомандовал офицер КГБ.

Гена поднялся со стула застегивая рубашку.

— На выход.

Гена вышел из кабинета. Следом за ним-кагэбэшник. В коридоре скучал солдат-охранник. Все трое зашагали по коридору: солдат, Гена, офицер..

— Что скажете? -спросил у доктора оставшийся в кабинете штатский.

— Абсолютно здоров! -заверил доктор.-Всё у него хорошо.

— Так значит остались анализы?

— Да, но я уверен в том, что и там всё будет в норме.-предположил медик.-А скажите-где вы откопали этого кадра? Внешне-вполне нормальный человек, здоров как бык, но вот эти наколки..Я за свою практику видел всякое, но такую галиматью на коже человека вижу впервые!

* * *

..По сравнению с пересыльной тюрьмой и лагерем, условия жизни Гены теперь были просто роскошными. Жил он в светлой тёплой благоустроенной квартирке. Кормили его гораздо лучше, чем когда-то на областных сборах. Он был полностью одет и обут. Мыться можно было хоть каждый день. На медосмотры его возили на автомобиле-как какого-нибудь большого начальника..Однако другие обстоятельства внушали ему тревогу.

Его охраняли пожалуй ещё строже, чем в лагере. Всюду были вооруженные солдаты-будь то в коридоре возле двери квартиры, во дворе дома где он жил, в транспорте, в котором его возили. Ему было строго запрещено с кем-либо общаться и выходить из квартиры. Можно было только читать книги, которые были в квартире. Также не возбранялось заниматься гантелями.

Тревожила неизвестность. Никто до сих пор не разъяснил сути того самого «задания», которое он якобы должен выполнить. Тщательнейшее медицинское обследование косвенно говорила о том, что «задание» будет проходить в экстремальных условиях.

«Может быть меня и ещё некоторых готовят для какой-нибудь спасательной операции?» -ломал голову Гена.-«Как было с папанинцами..»

Одиночество угнетало Гену. Любая попытка заговорить с охранниками жёстко пресекалась ими. Во время медобследований в кабинетах всегда присутствовали офицер КГБ и некто в штатском, которые также обрывали все Генины попытки обмолвиться словом с медиками.

Странная затворническая жизнь бывшего заключенного продолжалась уже более двух недель. От книг уже болела голова. Безделье не лучшим образом начало сказываться на Гениной психике. Он часами глазел через оконные стёкла во двор, но видел там лишь военных, которые смотрели на него. Но вот в один из дней неопределённость закончилась..

* * *

— Да, я подтверждаю то, что Вам говорили ранее. Никакой судимости у Вас не будет. Вы вернётесь к семье. Более того, Вы будете трудоустроены на хорошую должность. Родина не забудет Ваш подвиг! Но с Вас будет взята подписка о неразглашении информации о секретной операции. В случае разглашения Ваша семья будет подвергнута уголовному преследованию с заключением на длительные сроки, а Вы будете приговорены к высшей мере наказания.-человек в штатском отвечал на вопросы Гены ровным спокойным голосом.

— Что будет со мной, если я откажусь выполнять описанные Вами инструкции? -спросил Гена.

— Я буду с Вами откровенен. Ваш отказ выполнять инструкции только усугубит Ваше положение и значительно уменьшит Ваши шансы остаться в живых.

— Если я правильно понимаю-меня поместят туда силой? -продолжал задавать вопросы Гена.

— Вы правильно понимаете. Поэтому наилучшим вариантом для Вас будет сотрудничество с нами.

Гена ещё раз обвёл взглядом всех этих людей-военных и штатских. Все они смотрели на него. В их глазах Гена видел неумолимость.

— Так что? -спросил штатский, который описывал Гене суть «подвига во имя Родины». -Вы намерены сотрудничать?

— Да..-выдохнул Гена.

Он вспомнил как описывали газеты полёт Лайки на «Спутнике-2».

«Хоть сотрудничай-хоть не сотрудничай, всё равно мне уготовлена судьба Лайки.» -подумал человек со странной татуировкой на левой руке. Гена представлял свою смерть в нескольких вариантах. Но ни один их них не мог сравниться с тем, что случится с Геной на самом деле..

ДАЕРММУАЗУАЯ-5. Гена и Семен у последней черты

Февраль 1959 г. Свердловская область, окрестности горы Отортен.

Туристическая группа состоящая из 8 студентов Уральского Политехнического Института и одного временно не работающего инструктора по туризму закончила спуск с горы Отортен. Войдя в лесную зону, группа остановилась.

— Всё, ребята! Останавливаемся на ночевку! -объявил руководитель группы Игорь Дроздов.-Место хорошее, ветра нет, дров достаточно.

— Правильное решение, командир.-сказал стоящий рядом Семен Серебряков.-До вечера ещё далеко, но люди устали, особенно девчонки.

Самолюбивый Дроздов и без слов Серебрякова понимал правильность своего решения, но всё-же ему было приятно услышать в свой адрес похвалу самого старшего и опытного из них, да к тому-же ещё и фронтовика-орденоносца.

Ещё совсем недавно, в Свердловске, когда стало известно о том, что в составе группы в поход пойдет человек, который им чуть-ли не в отцы годится, все восприняли эту новость негативно. Вдобавок ко всему, этот человек изначально собираясь идти в поход с Бобриным, вдруг напросился в группу Дроздова. С чего бы это? Не иначе, как неуживчивый человек со скверным характером не нашёл общего языка с ребятами из группы Бобрина. А тут ещё все узнали о том, что участие в походе «зарубили» Славику Любенко..

Игорь помнил как когда на вокзале в Свердловске группа шумно грузилась в вагон, Серебряков держался особняком. Потом присоединились «блиновцы» и усатый фронтовик казалось почувствовал себя не в свой тарелке на фоне весело гудящей молодёжи. Кто-то из ребят обратился к Серебрякову на «вы», на что он ответил просьбой:

— Ребята, меня зовут Саша. И пожалуйста-не надо со мной на «вы».

— Саша, а почему Вы..почему ты попросился из группы Бобрина к нам? -спросила Сашу Зина Крутогорова.

— Я узнал о том, что ваш поход короче по времени. А мне нужно срочно съездить на Родину. Там у меня больная мама..

Когда под стук колёс поезда студенты затянули песни, Саша подпевал со всеми. А когда Саша спел несколько «блатных» песен, лёд между фронтовиком и молодёжью быстро растаял. Пока ехали до Ивделя, Саша смог развеять опасения участников группы по поводу его неуживчивости. Когда группа встала на лыжи и начались ночёвки в палатке, Саша-Семен Серебряков стал ещё более раскрепощенным. Он беспрестанно шутил и не упускал случая спеть очередную песню. Что-же касалось походной кухни, то и в этом деле Саша был докой! Одним словом, Серебряков несмотря на его возраст, стал «в доску своим"парнем.

Почему-то Саша ближе всех сдружился с Колей Тибо. Не ускользнуло от старшего группы и то, что Саше нравится Зина Крутогорова. И кажется он был ей не противен..

За всё время нахождения Саши в студенческом коллективе он ни разу ничего не рассказал о войне. А между тем все знали что он прошёл всю Великую Отечественную, защищал Сталинград, дошёл до Берлина и имел боевые награды..

Установлена палатка. Горит костёр. Приготовлен ужин. Игорь двинул речь:

— Итак, дорогие мои железные туристы из УПИ! Мы достигли самой северной точки нашего маршрута-горы Отортен-и взяли её! В связи с этим сегодня встаем на ночевку немного раньше обычного. Отдых, фотографирование живописных окрестностей-а завтра снова встаём на лыжи и двигаемся по утверждённому маршруту. Через верховья Вишеры идём к горе Ойко-Чакур! У меня нет сомнений в том, что и эта вершина покорится нам!

— Ура-а! Даёшь Ойко-Чакур! -закричали «железные туристы».

После ужина и чая-песни под мандолину у костра. Сначала «гимн УПИ», затем девчата затянули песни о любви. Ну а напоследок Саша Серебряков спел песню из своего неистощимого репертуара. Все захлопали, особенно долго рукоплескали Зина и Люда.

* * *

На седой Урал опускался вечер. В палатке гудела подвесная печка, создавая тепло и уют. Спать ещё было рано. Пришло время рассказов. Люда Зубинина набралась смелости и спросила у Семена:

— Саша, ты не рассказал бы что-нибудь о своей фронтовой жизни? Ведь у тебя точно есть что рассказать!

Семен, ещё недавно пребывавший в безмятежном настроении, нахмурился:

— Ребята, знаете что такое война? Это кровь, грязь, пот и вши! Не хочу я о ней вспоминать..

Студенты на время притихли и лишь спустя некоторое время разговорились вновь. Семен более не принимал участие в беседе, поник и молча сидел уставившись в одну точку. Потом начал одеваться-основательно, не как «до ветру». Ребята посматривали на Серебрякова, но не осмеливались говорить. Люда Зубинина чувствовала себя виноватой.

— Саша, ты куда? -тихо спросил Дроздов.

— Игорь, я пройдусь немного один. Ты извини, нахлынуло что-то..

— Саша, раз уж ты решил прогуляться, то принеси пожалуйста ещё дровишек. Вот, возьми топор.

— Хорошо, Игорь.

«Вот ведь, Людка! Всколыхнула человеку память со своей просьбой..» -подумал Игорь.-«Сейчас Саша выйдет-я ей выскажу пару ласковых слов!»

* * *

Февраль 1959 г. Казахская ССР, секретный полигон Тюра-Там, высота Килиншек, ИП-1, здание ЦУ СЕВ.

Разговор двух официальных лиц:

— Заправка закончена. Двухчасовая готовность. Его уже везут к старту..

— Как Вы считаете-у него есть шанс?

— Один из ста. Если не меньше..

— Почему Вы так пессимистично оцениваете?

— Видите-ли..Скафандр для полёта человека в космос ещё не готов. Мы не успели как следует отработать систему отделения спускаемого отсека от приборно-агрегатного. Нужно сконструировать, смонтировать и отработать резервную систему на выдачу команды «разделение» от термодатчиков, но Вы ведь знаете как нас торопят в Москве.

— Да уж знаю..

— Контроль температурного режима внутри кабины тоже не на должном уровне. По большому счёту от его действий мало что зависит. Но я убеждал его в том, что от правильности его поведения зависит успешность приземления, а значит и его жизнь..

— Во всяком случае мы до самого конца будем получать и фиксировать данные о состоянии его организма. Вся эта информация пригодится для последующих стартов. Смерть этого-как его… Гены? -не будет напрасной. Сколько не запускай в космос животных-это не даст полной картины самочувствия человека. Мы не можем, а вернее-не имеем права уступить первенство в этой гонке кому-бы то ни было! Все принесенные жертвы окупятся сторицей, когда мы победим!

— Факт сегодняшнего запуска уже подтверждает первенство Советского Союза в космосе. Только вот не случилось бы самое страшное..

— Что Вы имеете ввиду?

— Приземление спускаемого аппарата на вражеской территории. Тогда американцы ускорят подготовку своего космонавта и опередят нас. Никто не должен знать о сегодняшнем старте! Кроме допущенных лиц конечно..

— Будем надеяться что этого не случится! Пока ведь ни разу не случалось! Кроме того сработает система подрыва..

— Если ему выпадет этот самый шанс- один из ста, отделение спускаемого отсека пройдёт штатно, то и это не гарантирует его спасения. Территория Союза-то огромная, а сейчас-зима. Если приземление произойдёт где-нибудь на севере Сибири или Дальнего Востока..

— Наши НИПы проследят траекторию полёта, а расчёты ПВО засекут район приземления!

— А если это случится где-нибудь в тайге, в сотнях километров от жилья? Сколько он продержится до прибытия поисковой группы? Думаю что недолго, несмотря на то, что он хорошо одет..

— Готовность 15 минут! -объявили в ЦУ СЕВ.

— Идём наружу, взглянем на старт!

* * *

Лифт поднял Гену и ещё одного человека наверх. Гена в последний раз окинул взглядом бескрайнюю заснеженную степь. Затем он просунув ноги влез в кабину, которая своими размерами больше напоминала консервную банку, улегся в кресле и ждал пока к его телу присоединят несколько датчиков.

Гена смотрел на этого человека, который деловито выполнял свою работу.

«Может быть это последний человек, которого я вижу.» -подумал он.

Человек закончил манипуляции с датчиками и проводами, подмигнул Гене и..Люк закрылся. Слабая электрическая подсветка осветила замкнутый мирок, в котором человеку со странными татуировками на руках предстояло оторваться от Земли на недосягаемую доселе высоту и остаться неизвестным.

ДАЕРММУАЗУАЯ-6. День Старта и День Рождения. Гена приближается

Февраль 1959 г. Казахская ССР, секретный полигон Тюра-Там.

Минутная готовность!

Ключ на старт!

Рука человека поворотом специального ключа включает автоматику запуска.

..Всего 14 лет назад отгремели последние залпы самой страшной войны в истории человечества. Страна, потерявшая в этой войне более 20 миллионов человек, не только поднялась из послевоенных руин и разрухи. 14 лет назад ракеты из «Катюш» падали на головы врагов. Теперь ракеты готовились для прыжка человека в чёрную пустоту, именуемую космосом. Никто-ни в этой огромной стране, ни в какой-либо ещё не знал-как будет чувствовать себя человек там, на страшной высоте, где нет воздуха, а тело становится легче пушинки.

Запущенная в космос собака «Лайка» прожила на орбите совсем немного, да так и осталась там навечно. Этот запуск доказал лишь то, что живое существо в принципе сможет жить какое-то время в замкнутой капсуле запущенной в космос. Но как себя поведёт человек? Не сойдёт ли он с ума, оторванный от матери-Земли и оказавшись в страшной пустоте? Никакая собака или обезьяна не сможет дать ответа на этот вопрос. Запуск в космос человека был необходим-в этом не было и нет никаких сомнений. А если живой человек останется на орбите как это случилось с «Лайкой»? Или в результате аварии погибнет-не выдержит сердце, задохнётся, сгорит? Нужно ли рисковать самыми лучшими? Нет, не нужно, нельзя. Но в огромной стране было кем рисковать. Государственная машина принуждения определяла кто из граждан был худшим. И этих «худших» было так много, что они представляли собой расходный материал. Когда государству потребовалась человеческая особь для испытаний чрезвычайной важности, оно выхватило такую особь из массы расходного материала и доставило в пункт назначения. Этой человеческой особью мужского пола стал некий Гена со странными татуировками на руках.

Частица расходного человеческого материала лежала привязанная ремнями к креслу. По лёгкому дрожанию корпуса кабины Гена понял: начинается. Он помнил слова, которые говорил ему какой-то важный человек: «Ты будешь там не более двух часов. А затем автоматическая система приземлит тебя в заданном районе. Но для того, чтобы ты остался жив-ты должен быть спокойным. Просто дыши-и всё. Будешь паниковать-умрёшь. А ты нам нужен живым.» И Гена был спокоен. Старался быть спокойным. Он почему-то поверил всем этим людям. Ведь они так заботились о нём. Значит он был им нужен. Живым.

Люди, которые собирались зашвырнуть бывшего зэка на страшную высоту, в отличии от Гены были сильно взволнованы. Сохраняя видимость спокойствия и выполняя чётко прописанные операции, они испытывали не только волнение, но и страх. Страх понести наказание за невыполненное задания государственной важности и высшей степени секретности. Они боялись не за жизнь Гены. Они боялись за себя. Но как винить их за это? Все они-винтики в огромном механизме, отвечающие за те или иные функции этого механизма. Они делали своё дело.

Далеко за океаном, ещё одна держава занималась подготовкой запуска человека в космос. Об этом знали в СССР и очень торопились. Советский Союз должен первым запустить человека в космос! И точка. Во имя чего? Во имя престижа державы! И не только державы, а всей той системы, которая называлась социализмом. Чего стоят человеческие жизни по сравнению с престижем державы и системы? Ничего!

«Зажигание. Предварительная.»

Эти команды Гена не мог слышать. Как впрочем и все последующие.

«Промежуточная..»