Бесплатный фрагмент - Дачные истории

Предисловие

Друзья, перед вами сборник рассказов «ДАЧНЫЕ ИСТОРИИ». Он создан в рамках одноимённого проекта. Проект — отдых, прогулка в воспоминания о самом-самом, вкус к настоящему.

Авторы писали рассказы по нашим заданиям, раскрывали предложенные темы, обыгрывали ситуации.

Яркие, живые, воздушные, уютные! Читаешь и смакуешь каждое предложение.

Присоединяйтесь. Проникайтесь. Влюбляйтесь. Отдыхайте.

В разное время, в разном возрасте каждый из нас ездил на дачу. И увёз, в качестве урожая, воспоминания с ароматом парного молока, янтарного мёда, малины, печёной картошки, полевых цветов… М-м-м. Захотелось вернуться на дачу? И вспомнить о находках с чердака, походах на озеро, посиделках за костром, оживших страшилках, охоте на домового… Всё возможно! Этот сборник — машина времени. Запрыгивайте. Помчали.

От всей души, желаем получить удовольствие и вам! Здесь живёт наше творчество. Здесь живём — мы.

Да, мы — авторы и это наши рассказы!

Устраивайтесь поудобнее. Приятного погружения!

Спасибо, что выбрали нас!

Познакомиться с творчеством авторов можно, набрав их ники в соцсетях (они прописаны в скобках латинскими буквами в конце последнего рассказа).

Возможно, после прочтения, кто-то из вас начнёт делать то, что так любил раньше, но пока откладывал. Пусть у вас непременно получится! А если захочется писать вместе с нами, то можете написать в наше творческое пространство (ссылка на него в самом конце сборника).

Обязательно обсудим ближайший старт проекта.

Абашева Ирина

Окна

— Отдай мое сердце! — парень схватил соседа.

Мы с подружками взвизгнули. Парни засмеялись. Рассказчик торжествующе поправил темную челку.

— Это, по-твоему, страшно? — я встала с поваленного дерева.

— Крис, ты куда? — шёпотом спросила Ксю.

— Домой, — я заправила выбившиеся кудри за ухо. — Шутки как у малолеток.

Я пошла вверх по склону. На Точку — место сбора всех деревенских, меня позвала Ксю. Здесь решались судьбы, создавались парочки и обсуждались все последние новости. Городских редко приглашали, но бабушку уважали многие, и поэтому для меня сделали исключения.

Парни обещали страшилки, но начались истории про чёрные комнаты, руки и гробики. Детский сад — штаны на лямках. Дашка и Вася ушли раньше, а я всё ждала нечто жуткого. Конечно, резкий выкрик Димки заставил сердце сбиться с ритма, но не произвёл впечатления.

Сумрачная улица. Небо высоким сероватым куполом нависло над домами. Зарница со стороны озера пророчила жару на следующий день. Я, сняв сабо, шлёпала про разгорячённому асфальту. Мелкие камешки впивались в ступни.

Сквозь прозрачные окна дома белели занавески. Луна подсвечивала ткань, делая её похожей на маяк.

Ба сегодня до тёть Тани утопала. А значит, вечером мне предстояло сидеть одной. Подсвечивая себе телефоном, дошла до глянцевых ворот. Отперла огромный замок и прошла в прохладные сени. Надо ноги вымыть.

Не зажигая света, прошла в неприметную арку. Огород встретил шумом дамбы, спускающей воду, и серенадой сверчков. Я, как в детстве, прыгала по тропинке из плит. Поднялась на крыльцо. Баня пахла нагретыми камнями, золой и чуть сыростью.

Отмыв чёрные ступни, вернулась в сени. Открыла дверь в дом. Сердце учащённо забилось, во рту пересохло. На миг показалось, что у печи сгрудились тени.

Щёлк. Свет залил комнату с кухней и сгустил сумрак в спальне.

— Кто здесь? — голос сорвался. Прочистив горло, я повторила: — Здесь кто-то есть?

Тишина. Только сердце бьётся в ушах, мешая прислушиваться. Дима — дурак! Всё его рассказики. Сжав кулаки, прошла до выключателя в спальне. Рубанула свет. Сердце замерло на секунду и ускорилось. Перед глазами заплавали мурашки.

«Ты следующая».

Надпись на зеркале. Я шумно выдохнула. Нижняя челюсть затряслась. Руки вспотели.

Шкабарк-шкабарк. Обернулась. Огромная лохматая лапа с чёрными когтями скребла с наружной стороны окна. Шкабар-р-р-к.

Я могла только дышать, как загнанная собака, и смотреть.

— У-у-у-у.

Развернулась. Огромное лохматое нечто лезло из-под кровати. Бежать. Скорее. Спастись. Разум включился, но тело не хотело подчиняться. Я подняла ногу. Тяжёлая, словно вросшая в дощатый пол. Вторая. Разворот. Шевелись. Скорее.

Сейчас нужно побежать в огород. К реке. Оттуда — к тёте Тане.

Толкнула дверь. Мокрая тряпка окутала меня, словно паутина — муху. Я рвалась, скулила, не в силах завизжать. Чужие руки держали. Я пиналась, сходя с ума. В голове мысли натыкались друг на друга, сея ещё большую панику.

— Хватит! — послышалось со стороны.

— А-а-а-а-а! — завыла я, теряя остатки воздуха в лёгких.

Рухнула на пол. Мокрая тряпка поддалась. Я, отталкиваясь пятками, пыталась отползти. Подальше. Дальше. Ещё. Осмотрелась. Передо мной стояли люди.

— Ну что ты обломал всё.

Щёлк. В голове сложилась картинка. Василий стоял и неприязненно смотрел на Димку. Из дома, сгибаясь от смеха, вышла Дашка, таща за морду шкуру лисы.

— Вы охренели? — Дима сжал кулаки.

— От неё убудет, что ли? — Дашка направила голову лисы на меня. — Тяф-тяф. Ха-ха-ха-ха!

— Убирайтесь! — Димка толкнул Василия. Тот, споткнувшись о порог, чуть не упал.

— Козёл, что творишь?!

— Убирайся, пока я тебе не вмазал, — Димка перевёл взгляд на Дашку. — И тебя это тоже касается.

Та, фыркнув, вышла.

— Ур-р-р-род, — донеслось с улицы.

Димка сделал шаг ко мне. Я постаралась отползти, но упёрлась в стену.

— Нет, нет, нет! — завизжала на одной ноте и прикрыла голову руками.

— Тише, тише, — он рванул ко мне и сгрёб в объятия.

— Нет, нет, нет, — я не могла остановиться и орала, срывая голос.

По щекам текли едкие горячие слёзы. Дима гладил меня по голове.

Через полчаса мы сидели на кухне. Чертыхаясь, Дима налил мне чай с тремя ложками сахара. Первый глоток обжёг горло, заставив закашляться.

— Я случайно услышал, как Даха и Василь хотели тебя пугать. Но не думал. Вот.

Он замолчал. Слова до меня доходили словно через несколько километров проводов.

— А ты зачем пришёл?

Димка вздохнул и запустил пятерню в волосы.

— Сканает, если скажу, что мимо шёл?

Мимо — это куда? И откуда? Я помотала головой.

— Кристин, вот зачем ты всё усложняешь? — он вздохнул и покраснел. — Да откуда я знаю.

В сенях раздались шаги. Скрипнув дверью, вошла ба вместе с котом Валенком. Голубоглазый британец сразу принялся оглушительно мяукать и тыкаться мордой мне в ноги.

— Ой, Кристиночка, шо ты не спишь? А, Димочка, и ты тут. Давайте все вместе чай пить.

Она принялась накрывать на стол. Димка быстро попрощался и ушёл.

На следующий день, вечером, он же за мной зашёл. Схватил за руку и повёл на Точку. Когда мы подходили, я услышала смешки. Конечно, Вася и Даша всем рассказали, как напугали меня. Они местные, им позволено «ставить на место» городских.

— Костян, двигайся. Крис со мной сидеть будет.

— Но…

— Шевелись.

Димка потянул меня к освободившемуся месту. Так и защищал меня до конца напоенного солнцем лета.

                                    * * *

Я крутилась возле трюмо с трёхстворчатыми зеркалами. Штаны и безрукавка чёрного цвета плотно облегали точёную фигуру. Осталось подкрасить тушью ресницы. Надеть сапожки и короткую шубку. Наконец закончилась учёба. Четыре месяца волочились, спотыкались о контрольные и растягивались в выходные.

Ба минут пять протирала тарелку, стоя у окна. Вот уже неделя, как пропал кот Валенок.

— Кристиночка, ты там поглядывай по сторонам. Может, обнаружится пропажа, — она всхлипнула, отставила миску и промокнула глаза.

— Конечно, бабулечка, обязательно, — я погладила покатые плечи и крикнула в глубь комнаты. — Валька-а-а-а, ты готов?

— Идём, — высокий голубоглазый парень пытался пригладить непослушные вихры. Но они упорно торчали с боков, словно кошачьи уши.

Улица встретила нас темнотой и искрами снега. Воздух свежий, колкий, словно состоял из кристаллов льда, обжигал кожу сквозь тонкую ткань. Пара фонарей, словно желтоглазые чудовища, освещали дорогу. Хотелось скорее увидеть старых знакомых.

Мы дошли до здания клуба, где огромное фойе отдали на растерзание молодёжи. От басов дребезжали окна, светомузыка манила бликами.

Перед зданием курили, матерились и, не скрываясь, прикладывались к бутылке. Я шарила взглядом по силуэтам, но не находила нужного.

Вовка тянул меня внутрь. Запахи, шум, смех — всё слилось в канонаду всеобщего веселья и предвкушения Нового года. Я поддалась ритмам. «Но-о-овый год к нам мчится», — пела я, прыгая со знакомыми девчонками.

От них узнала, что Ксю в городе, у своей тёти, и вернётся только завтра.

Устав, выскочила на улицу. Прохлада остудила щёки. Я прыгала вокруг курящего Вальки, напевая «Нас не догонят». Но очень бы хотелось, чтобы меня кое-кто догнал.

— О! Знакомые лица, — раздалось рядом.

Обернулась. Вася. Фу. Всё такой же надменный. На миг угасшая улыбка вернулась. Недалеко стоял Дима и смотрел куда-то мимо меня. Он стал ещё выше, и вместо челки с прядками — длинные волосы.

— Я замёрз. Идёшь?

— Минуту, — бросила я Вальке и устремилась к Диме.

Последний отвернулся. Я споткнулась. Он не хочет меня видеть? Или не узнал?

— Как дела? — спросила, подходя.

— А чо? — сквозь зубы процедил он.

— Н-н-ничего, — потёрла руки и закуталась в шубу.

— Ты давно тут?

— Достаточно, — взгляд ястребиный, в голосе лишь презрение.

— Потанцуем? — выдавила я.

— С тобой? — фыркнул. — Дашка, пошли тусить за клуб?

Он прошёл мимо, ударив плечом.

Я представляла нашу встречу по-другому. Думала, что он будет рад меня видеть. Но он просто ушёл. Может быть, он играл со мной? Притворялся героем, который спасает бедную девушку? Сжала кулаки, слёзы навернулись на глаза. Они смеялись надо мной, над тем, как я привязалась к парню.

Рванула домой, не разбирая дороги. Мокрые, покрытые льдинками ресницы слипались, слёзы коркой застывали на щеках. Остановилась возле дома и всмотрелась в огромное небо. Россыпь холодных звёзд, которые ничего не чувствуют. Ни боли, ни сожаления, ни страха. Хотела бы и я стать звездой.

Зашла в дом и поняла, насколько замёрзла. Ба спала, оставив в прихожей свет. Вот бы заболеть и уехать домой, в город. Я забралась в кровать. Сквозь сон слышала, как вернулся Валька. Долго громыхал рукомойником.

Утро встретило стылыми половицами и коробкой, которую брат достал с чердака. Из недр картонного саркофага я извлекла ёлку. Тонкий пластик слежался за год. Я аккуратно расправила иголочки. Настало время игрушек. Стеклянные, легко бьющиеся, на усатых держателях. Шишка, девочка, домик. Краски потухли, но стекло сияло по-прежнему. И вот он! Главный участник праздника. Большой Дед Мороз из пенопласта. Чёрные глаза, белая шуба, красные щёки и отсутствие носа. Я откусила его лет в пять. Мне казалось, внутри спит настоящий дедушка.

Игрушки, ёлка и запах праздника окунули в отголоски чувств. Вот я на стуле в чёрно-красном платье рассказываю стих. Танцую, а кудри развеваются непослушными пружинками. Стол с мандаринами. Книжка про гномов. Я её читала, когда папа принёс ёлку. Как же она называлась?

Я подняла глаза — в дверном проёме стоял Валька.

— Что за фигня?! — я вскочила на ноги.

На скуле Вальки разливался фиолетово-сизый синяк. Кто посмел тронуть брата? Пусть и двоюродного! Неважно, это не значит, что можно распускать руки! Тряся его, словно липку, я узнала, что его ударил Дима.

Всё, тебе пришёл пипец. Накинув шубу и застегивая на ходу сапоги, я бежала к дому с воротами, выкрашенными в зелёный. Резко свернув возле палисадника с рябиной и двумя кустами сирени, поскользнулась на подтаявшей каше. Это ещё больше разозлило. Забарабанила в ворота.

— Ксюша, здравствуй. Тебе кого? — пухленькая невысокая тётя Наташа вытирала руки о полотенце.

— Мне бы Диму. Очень надо, вопрос жизни и смерти.

— Сейчас позову. Подожди.

Женщина скрылась за воротами, а я принялась лепить снежок.

— Чо на… — фьють. Дима успел увернуться от снежка. — Охренела?

— Козёл, — запустила второй.

— Ты чо, взбесилась?

— Это тебе за Вальку. Какого лешего ты на малолеток скачешь?

Я кинула ещё один снежок, который оставил на воротах белый след.

— Завязывай, полоумная!

— А ты гений! С малолеткой подрался!

Я скатала снежок и ждала, когда цель выйдет из укрытия. Запущу в его самодовольную рожу. Будет знать, как других обижать!

— Это ты связалась с малолеткой, а не я, — раскрасневшийся Димка вышел. — Какого хрена его приволокла? Покрасоваться?

Фьють. Он легко уклонился от снежка. Я сгребла новую порцию.

— Зачем приехала, не твоё собачье дело. Ещё раз брата тронешь — прибью!

Фьють. Ура! Попала!

— Что ты врёшь!

— Сам ты врёшь!

— Не было у тебя брата, а тут нарисовался — хрен сотрёшь.

— Мама с тёткой раньше в ссоре были. Вот помирились, и первые каникулы вместе проводим. Позвала его к нам.

— Он к Дашке подкатывал, — пробормотал Димка, запуская в волосы пятерню.

— Понятно, — запал пропал, я уставилась себе под ноги. — Значит, сам виноват, что приставал к твоей девчонке. Ладно, предупрежу его.

Слова ранили. Пусть я и не хотела признавать, что видела, но надо было смириться. Вздохнув, медленно пошла домой.

— Я хотел, чтоб ты ревновала.

— Что? — я развернулась.

---

— Дашка не моя девушка, я…

Пошёл снег. Огромные хлопья кружились, липли на ресницы, опускались на его тёмные волосы. Мы стояли и смотрели друг на друга.

Через два дня мы вместе отмечали Новый год.

                                    * * *

С той зимы прошло пять лет. Летом, перед самыми моими каникулами, ба заболела, и её пришлось срочно везти в город. Потом сгрудились выпускные, институт, подработка. На дачу мы так и не поехали.

Тётя Ира вместе с Валькой пару раз в год приезжали в гости, а в остальное время пропадали в командировках.

И вот сегодня тётя, как всегда, нагрянула внезапно и с порога принялась атаковать меня. Даже игра в сто одно не уменьшала её запал.

— Может, всё же не поедем? — сморщилась я, сидя на прикупе.

— Деточка, ты чего это удумала? — тётя Ира говорила, зажимая мундштук зубами. — Что тебе в этой Сысерти киснуть?!

— А там чего мне киснуть?

— Там у меня важное мероприятие намечается, — она азартно шлёпнула дамой треф о стол. — Мама!

Напарники по игре выложили карты. Она сгребла выигрыш и засмеялась, словно утка. Пересчитав очки, продолжила:

— Мы будем искать мне деда!

— Ира! — не выдержала мама.

— А что? Мне всего… пятьдесят с хвостиком. Я женщина молодая и здоровая. Требую деда! С дачей и полным функционалом!

— Мама! — на её последний выпад возмутился Влад.

---

— Что, мой милый? — тётя Ира медленно достала мундштук двумя пальцами. — Давай, раздавай уже. Я на прикупе.

Из моей груди вырвался вздох. Тётя Ира в своём репертуаре. Вообще, о существовании тёти и двоюродного брата я узнала десять лет назад. Когда-то, ещё до моего рождения, мама с тётей разругались и перестали общаться.

И вот перед Новым годом у нас в доме появилась женщина. Бронзовая кожа, длинные тёмные волосы ниже попы, огромные карие глаза. Тонкая, даже можно было сказать, хрупкая и ростом всего метр пятьдесят. Невероятные серьги и обязательно мундштук в зубах. Она курила длинные сигареты с ментолом и ко всем обращалась «милочка» или «деточка».

Сегодня тётя красовалась серьгами-нитями длиной чуть ниже ключицы. На каждой из нитей сидело по нескольку синих бабочек. Кончались серьги массивными каплями фиолетового цвета.

Я перевела взгляд на маму и обратно на тётю. Их вообще не то что в разных цехах делали, а на разных планетах.

Мамуля полноватая, с русыми волосами и светлыми глазами. От неё пахло выпечкой и теплом. Можно было уютно лечь на колени или обнять. С тётей же надо было выпрямить спину, слегка поднять подбородок и не давать пощады мужскому населению.

Через два дня я сидела в вырвиглаз красном «жуке». Мы неслись в деревню, словно на пожар.

— Сто двадцать — ещё не предел для бешеной божьей коровки, — смеялась тётя.

Мне оставалось только вжать голову, вцепиться в ручку двери и надеяться на лучшее.

Весна в этом году выдалась затяжная. Двадцать третье апреля на календаре, а на обочинах всё ещё крепко держались почерневшие сугробы. В прошлом году в это время я ходила в куртке, мечтала о встрече с Лёнчиком и вообще строила большие планы на жизнь. Но Лёнчик оказался засранцем.

— Резкий поворо-о-от и косогор, — пела тётя, выкручивая руль.

Мысли о Лёнчике испарились, уступив место истеричной панике. Машину тряхнуло, повело. Ну всё, нам конец! Я даже не накрасилась!

— Деточка, расслабься, у тебя будет самый шикарный отпуск, — тётя Ира, чуть притормозив, вставила сигарету в мундштук и прикурила.

Машина взревела и понесла нас дальше.

Заехали в деревню. Расхлябанная водянистая дорога заставила снизить скорость. Наконец, остановились. Дом ба был одинокий. Пыльные окна, как бельма, из-под толщи снега торчали частоколом сухие сорняки, краска на воротах облупилась и растрескалась, словно сбрасывая кожу.

— Так, красавицы приехали, а где мужчины, которые расчистят снег? — тётя вышла из машины и потянулась.

Я только покачала головой. Отперла амбарный замок. Ржавые петли вздохнули, пропуская нас.

— Деточка, ты — в магазин, я забыла купить хлеб. А я организую мужчину.

Меня буквально силой вытолкнули на улицу. После тепла машины весенняя распутица приобретала более мерзкие краски. Пахнет сыростью, холодом. Ноги постоянно вязнут в сгустках грязи. Брр.

На обратном пути не смогла скрыть усмешку. Возле дома кто-то из представителей мужского пола убирал снег. О всемогущая тётя, ты всех заставишь работать во благо себе любимой. Сухо кинув «здрасти» работнику, прошла мимо. Дома уже была растоплена печь. Но, несмотря на это, пахло плесенью и мышами.

— Я поставила яйца. Будут сегодня пирожки по бабушкиному рецепту. Все в деревнях едят пироги.

А смысл спорить?! Я пожала плечами и пошла перетряхивать вещи в спальне. Часть вынести под крышу — проветриться, часть на выброс, а часть оставить на потом. Подмести, вымыть пол. Раскатать и налепить пирожки. За работой не заметила, как стало темно.

Наконец, дома стало почти уютно. Запах еды заполнил дом, свежесть белья и чистота. Я устало плюхнулась на стул и потянулась за пирожком.

— Деточка, а ты ничего не забыла? — тетя пустила струйку сизого дыма в потолок.

— Руки помыла, что ещё?

— А нашего спасителя из снежного плена поблагодарить не хочешь?

— Чего?

— Кристина, деточка, ты забыла, что нам подмели двор, убрали снег и пожелали хорошего дня.

— А я тут при чём?

— Так, никаких лишних слов. Держи. Неси по адресу Новая, 11, — мне всучили пакет. — Иди, и чтобы мне за тебя не было стыдно.

— Господи, за что мне это, — буркнула я тихо.

На улице стало ещё гаже. Едва греющее солнце скрылось, холодный воздух щипал за нос. Я посмотрела в небо, полное грязных разводов. Как же там говорится, добрый хозяин собаку не выгонит или злой. Ай, не помню.

Я поёжилась и пошла по указанному адресу. Когда я нашла нужную улицу, пошёл снег. Вот я дура! Иду неизвестно куда в темноте в снегопад. Эх. Бросить бы пакет, да жалко своих трудов, да и совесть, будь она неладна.

Снег разошёлся, он прятал соседние дома за белоснежной занавеской, лез в глаза и под куртку и мешал идти. Наконец я нашла нужный дом. Постучала — тишина. Постучала ещё раз. Свет в окнах намекал, что меня просто не слышат.

Вздохнув, открыла калитку и зашла. Стандартный двор, примерно как и у всех. Сарайки, дом и проход, спрятанный под крышей. Отряхнув ботинки, поднялась по скрипучей деревянной лестнице. Дверь, обитая дерматином, знакомо скрипнула. Я облизала пересохшие губы и прошла в дом.

— Хозяева-а-а-а. Есть кто дома?

— Кто там? — отодвинув занавес из висюлек-скрепок, в маленький коридор вышел Дима.

Повзрослевший, раздавшийся в плечах. Короткая стрижка и борода.

— Вот, тётя передала, и спасибо, — я протянула пакет и почувствовала себя глупой.

— Мне нетрудно.

— Ну всё равно возьми, — я топталась на пороге, не зная, куда деть пакет.

— Проходи. Мать уехала к сестре в город. Вместе чай попьём, — наконец он забрал его.

— Ну-у.

«Ур-р», — живот утробно возвестил о себе. Я прикрыла глаза. Вот надо было прямо сейчас так опозориться.

— Проходи давай, — крикнул Дима из кухни.

— Ладно, — я улыбнулась и расслабилась.

Наверное, впервые за последние лет пять.

Снег за окном прекратился так же резко, как и пошёл. И на нём отчётливо виднелась одна цепочка шагов. Вспомнились слова песни «зашла на вечер и осталась навсегда».

В это время в доме ба потухли лампы.

— Да неужели! — воскликнула тётя Ира. — Свершилось!

Комната озарилась жёлтым, неестественным светом. Длинные тёмные волосы побелели и закрутились упрямыми барашками. Глаза стали прозрачными, словно колодезная вода. Мундштук превратился в длинный лук.

На плечо уже мало похожей на себя тёте Ире вскочил голубой кот.

— Ну а что ты хочешь? Судьба, понимаешь. Судьба.

— Вечно ты лезешь в земные дела, — мурлыкнул кот.

— Валька-Валенок, ты же сам меня призвал.

Амур поправила колчан со стрелами и шагнула в портал.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: https://vk.com/id42032168, https://t.me/uraved.

Бутенко Екатерина

Секретные материалы

Дашка вышла из дачного домика, когда уже стемнело. Идти ей было недалеко, у соседа Женьки имелось настоящее сокровище — телевизор. Каждые выходные вся дачная тусовка собиралась там, чтобы посмотреть сериал «Секретные материалы». Смотрели с замиранием сердца, переживая за Малдера и Скалли с их жуткими приключениями.

Дойдя до домика, Дашка поскреблась в дверь.

— Ну где ты там, начинается уже! — поторопил открывший дверь Женёк. У голубого экрана уже собрались все ребята, кто на диване, кто на табурете, а кто прямо на полу. Всего человек семь.

Серия была жуткая, про каких-то светящихся жучков, живущих в коре старых деревьев и убивающих бедных лесорубов.

— Ой, я таких видел! — вдруг выдал Данька.

— Что ты несёшь? Их не бывает! — фыркнула Машка, почесав веснушчатый нос.

— Ещё как бывают! У нас на даче у ба на дереве таких целая толпа!

— Тихо там! — прикрикнул Женя, призывая ребят к порядку. — Давайте досмотрим.

— Да я вам клянусь, такие же жучки! Один в один! — заверял Даня, никак не желая успокоиться.

— А ты докажи! — бросила вызов Машка.

— И докажу! Пошлите ко мне на огород после «Секреток»!

Серия закончилась, атмосфера в комнате царила тревожная. Родители уже давно мирно спали на втором этаже, не подозревая, что внизу целый ребячий отряд задумал крестовый поход против опасных букашек.

---

— Только надо взять что-то для защиты, — предложила осторожная Дашка.

Женька почесал вихрастую макушку и предложил:

— У меня есть шляпа с сеткой, папа в ней к ульям ходит. Должно помочь, — заявил Женька и пошёл добывать шляпу.

Выбирая, на кого её надеть, дети чуть не подрались. В итоге Женька как хозяин шляпы отстоял право на неё в честном бою. Но остальным выдал рыболовные дедовы сети и мамину марлю, которой она закрывала окна от мошкары. Обмотавшись всем этим и закрепив творение изолентой, ребята двинулись в путь.

На подходе к своему огороду Данька затормозил компанию:

— Тихо! Ба спать легла, увидит нас — мало не покажется!

Пригибаясь к земле, процессия из замотанных в марлю и сети детей, возглавляемая Женьком-пчеловодом, по очереди прокралась на участок.

Даня знаками показал направление — на задах росла старая яблонька. Подбираясь всё ближе, ребята начали замечать, что на её стволе и правда сидят какие-то светящиеся жучки.

Ребята не знали, что буквально минут за пять до их эпичного появления Данькина ба решила дойти до нужника, который располагался там же, на задах. В следующий миг произошли сразу три события.

Во-первых, Данька и вся честная компания подобрались вплотную к яблоньке с жучками. Во-вторых, Ба, закончив все свои дела, распахнула дверь туалета. В-третьих, жучки, вспугнутые скрипом петель, вспорхнули с яблоньки.

Увидев это, банда в сетках истошно заголосила и, сшибая друг друга, кинулась прочь от жучков. Ба, увидевшая непонятное сетчато-марлевое войско, чуть не получила инфаркт, заорала в ответ на вопли детей, сняла с ноги калошу и кинулась защищать свой огород от непонятной напасти.

Резиновой тапкой получили и Данька, и Машка, но больше всех досталось пчеловоду Женьку, который по воле злодейки-судьбы замыкал процессию бегущих.

В итоге к моменту, когда Данька наконец сориентировался, что к чему, и подал голос, чтобы ба прекратила своё наступление, дети успели сорвать голоса.

— Вы что творите, ироды окаянные! — вопила ба на юных охотников, разматывая их от сетки и марли.

— Мы жучков смотрели!

— Они опасные…

— Лесорубов убили…

— …и нам страшно…

— …а тут они как полетят!

— …и вы с тапкой!

Перебивая друг друга, дети пытались объяснить ситуацию.

— Так, стоп. Даня, рассказывай.

Внучок пояснил бабуле, в чём суть. Ба на минуту просто выпала в осадок, потом закатила глаза и расхохоталась.

— Это вы светляков испугались? — гоготала бабуля. — Ну вы дуралеи! И марлю ведь натянули, охотники!

— Светлячков? — поражённо переспросила Дашка.

— Ну конечно! Слышали про таких? Они под нашей яблонькой живут! А вы, значит, охотились? — ба утирала выступившие слезы. — Ну вы даёте!

Дети пристыженно молчали.

— Только маме не говорите, — пискнула Машка.

— Значит, так, — Ба уперла руки в боки. Поза не предвещала ничего хорошего. — Родителям я не скажу, но с одним условием. Вместо всяких сериалов прочитаете мне Бианки или Пришвина, рассказы о живой природе.

Дети понуро кивали, понимая, что выбора нет.

— На всё вам неделя. Потому буду спрашивать по прочитанному. Охотники, блин. Юные натуралисты.

И ба, посмеиваясь, отправилась в домик, а дети, грустно сдирая с себя марлю сетки, разбрелись по домам — читать.

Когда-нибудь ты меня поймёшь

Моя бабушка говорила: «Когда-нибудь ты меня поймёшь!»

Мы плелись по дамбе от автобуса, который привёз нас на ненавистную дачу. Во мне, вредной девице 15 лет, не было ни грамма понимания. Я буквально умирала внутри от каждого шага, который отдалял меня от цивилизации и приближал к этому проклятому всеми богами месту — ДАЧЕ! Для меня дача была чем-то вроде трудового лагеря.

Та несчастная пара грядок, которую меня просили прополоть, представлялась какой-то неподъёмной работой. Хуже было только собирать ягоды. Монотонный труд сводил с ума мой беспокойный разум. Спасалась я музыкой. В плеере играла Ase of Base «All that she wants». До сих пор эта песня возвращает меня в те времена.

Второй вариант не сойти с ума от скуки — мысленно сочинить разные истории. Ни одна из них, увы, так и не была записана. Они оседали в близлежащих кустах, дожидаясь своей очереди. А потом медленно растворялись в земле, со временем прорастая побегами моего личного вдохновения. Сейчас на даче мне прекрасно пишется.

По дамбе мы с мамой и бабушкой тащились медленно, неся вёдра, бутылки с водой и провизию. Среди недели и папа, и дедушка — единственные водители в нашей семье — работали. А огород надо было поливать, особенно когда на улице июль и +30.

Потому мы с бабушкой и мамой, которая как преподаватель отдыхала всё лето, брали в зубы сельскохозяйственную утварь и отправлялись в путь. Сначала автобусом до автостанции. Оттуда либо ещё одним вонючим и душным пазиком до остановки возле дамбы, либо сразу пешком вдоль Мёртвого озера.

Как ни странно, второй путь нравился мне куда больше. Дорога вдоль водоёма успокаивала и погружала в задумчивость. Мёртвым озеро называлось не просто так — когда-то один завод сбрасывал сюда отходы, это привело к тому, что вся живность в озере погибла, а дно покрылось склизкой плёнкой, похожей на мазут. Воды манили окунуться в жаркий день, но делать этого было нельзя. Я грустно вздыхала, срывая камыш, и топала дальше. Мне обещали, что, как только доберёмся, сходим до пруда, купание в котором разрешено. Весь путь до огорода я проделывала, мечтая окунуться в прохладную речную воду.

По поводу дачи я не питала никаких тёплых чувств, зато бабушка её обожала. Она могла часами ходить от кустика к кустику, высаживая цветочки, подвязывая помидорчики и огурцы. Она готова была ехать сюда в любую погоду с апреля по октябрь и жить в неотапливаемом домике, наслаждаясь ночной прохладой и звуками самолётов, пароходов и поездов. Да, всё это действительно слышно на нашем участке: неподалёку река, аэропорт и ж/д вокзал. А ещё здесь дни напролёт кукуют кукушки, а с неба поглядывает Большая Медведица вместе со своим любопытным малышом.

Я же в своей подростковой ершистости этой её любви не понимала. Ни нормального туалета, ни душа, панцирные кровати и бесконечная, нескончаемая скука. Что тут хорошего? Чтобы хоть как-то разнообразить серые выходные, на дачу я набирала книги.

Сейчас, вспоминая то время, я понимаю, что работой меня не нагружали, но в 15 казалось, что злые взрослые нещадно эксплуатируют детский труд. В реальности большую часть времени я проводила на лавке у дома, скрывшись за томиком очередного романа.

— Кать, ну посмотри, как красиво! — призывала бабушка, указывая на стену цветущих клематисов.

— Угу, — бурчала я, не отрывая глаз от книги. — Не понимаю, за что ты так любишь дачу.

— Когда-нибудь ты меня поймёшь, — говорила бабушка. Я лишь саркастично хмыкала.

Но знаешь, что, ба? Я и правда поняла. Жаль только, тебе я об этом уже не скажу. Сейчас я каждые выходные еду на дачу. Сама, представляешь? За рулём, ба! Сажусь в свою машину и мчу по знакомому с детства маршруту. Проезжаю мимо дамбы, по которой мы шли пешком, и будто вижу на ней тебя. Думаю, как везла бы тебя сюда. Ты бы удивлялась и пугалась, что я за рулём.

Дача до сих пор тесно связана у меня с тобой. Здесь многое изменилось. Мама с папой сделали беседку, заказали новую баню, поставили качели и шезлонг. Муж соорудил песочницу и новую, стильную лавку. Второй этаж домика обшили сайдингом, поменяли окна. Купили новую мебель и даже бассейн. Наш огород всё больше и больше напоминает настоящую дачу, которая идеальна для отдыха. И, всякий раз приезжая сюда, я думаю: «Тебе бы понравилось!»

Я беру с собой детей. Мелкая дочь пока не утратила энтузиазма, а вот сын уже приближается к подростково-саркастичному возрасту. Он закатывает глаза и с тоской воет «О нет!» на моё предложение поехать на дачу с ночёвкой.

Я лишь улыбаюсь и говорю ему: «Когда-нибудь ты меня поймёшь».

Вальпургиева ночь

— Девочки, приезжайте уже, ваши мётлы ждут вас, — говорила Маша, кружа с телефоном по дачному участку. У Маши на сегодня было много дел. Устроить костровище, организовать лавки, собрать трав и сушёных ягод для зелья. Маша ждала в гости весь свой ведьминский отряд.

Дед Кузьмич с соседнего огорода с тревогой наблюдал за происходящим. «Какие мётлы? Совсем умом тронулась эта молодёжь!»

Маша, напевая под нос «Сектор Газа», продолжала хлопотать, устанавливая в центр кострища огромный котёл:

— «Бери свою метлу, полетели на шабаш,

Возьми с собой Апокалипсис — символ наш.

Сегодня настаё-о-о-т Вальпургиева ночь».

— Вальпургиева ночь! — со страхом повторил Кузьмич. — Ишь чего удумала, ведьма! Шабаш готовит!

Маша о страхах Кузьмича не подозревала. Она даже не видела его, занятая своими приготовлениями. Девочки вот-вот должны были приехать. Маша лишь надеялась, что они ничего не забудут.

Света обещала привезти иван-чая, который лично собирала и ферментировала. За Любой закрепили роль диджея (какой шабаш без плясок у костра?), потому она отвечала за колонку с музыкой.

— Я возьму вина, — безапелляционно заявила Анфиса.

— Фис, ну какое вино? — попыталась возмутиться Маша.

— Красное, сухое, — не сдалась Фиса. — Будет вместо крови младенцев, — и грозно загоготала.

— Дура, — обиделась Машка, но спорить не стала. Спорить с Фисой было абсолютно бесполезно. Всё равно всё сделает по-своему. — Давай приезжай уже, жду.

Весь день Кузьмич находился в тревожном ожидании и когда, наконец, увидел, как к огороду соседки подъехал автомобиль, а из него выпорхнули три девицы, испытал смешанные чувства. С одной стороны, облегчение. Девки как девки, ничего инфернального в них не было. С другой, тревога возросла. Одни девки ведь. Ни одного мужика. Чисто ведьмы! Ему было бы куда спокойнее, затешись там хоть один парень. Тогда большой котёл над кострищем в глазах Кузьмича махом стал бы казаном для плова. А так назначение его оставалось неясным. Девки-то вряд ли плов готовить будут, не женское это дело.

Между тем дамы радостно здоровались.

— Машундель, встречай, — пробасила Анфиса, выскакивая из авто на ходу.

— Фиса, ты нормальная? — взвизгнула Светка. За рулём она была без году неделя, навык вождения ещё оттачивался всеми попадающими на пути бордюрами и бетонными полусферами на парковках. Когда подруга решила выскочить до полной остановки, Света чуть не схлопотала инфаркт.

— Не дрейфь, загоняй свою колымагу в крапиву и пошли шаманить, — хохотнула Анфиса, которую было сложно чем-либо смутить.

Люба тем временем уже успела организовать музыку и над огородами понеслось:

— «Сегодня каждой твари будет невмочь,

Сегодня слуги дьявола хоронят свою дочь,

Сегодня настаёт Вальпургиева ночь!»

Убеждённый атеист дед Кузьмич на соседнем огороде истово перекрестился, удобнее устраиваясь на наблюдательной вышке — чердаке своего дачного домика. Туда он перебрался из кустов малины, в которые забрался, вспомнив своё партизанское прошлое. Но малина безжалостно кусалась, да и пчёлы, вздумавшие опылить её в такой неподходящий момент, угрожающе жужжали.

Пришлось ретироваться. Из домика было плохо слышно, но хорошо видно. Впрочем, «Сектор Газа» из колонок добрался не только до чердачка Кузьмича, но, кажется, даже до его печёнок. Было страшно и жутко интересно.

Между тем на улице стремительно темнело, как это бывает весной. Ещё недавно окрашенное кровавым закатом небо залило ультрамарином, а потом чернильной мглой. Ведьмы развели костер и начали шаманить.

— Ну что, все готовы? Приступим.

Маша достала метлу, следуя её примеру, так же поступили подруги. Они кружились, произносили какие-то призывы и даже плясали с мётлами. Потом пили зелья из своего котла, пока Анфиса не предложила:

— А давайте через костер прыгать! Напитаемся, так сказать, силой огня! — и, минутку подумав, озорно добавила: — Голыми!

И начала раздеваться.

Такого Кузьмич стерпеть уже не смог! Не разбирая дороги, он скатился со своего чердака, прихватив по пути ведро колодезной воды, из которого каждое утро умывался.

— Ах ты ведьма-а-а! — с яростным воплем не по годам резвый дед выплеснул на Фису всю воду, окатив заодно и подруг.

Фиса заорала благим матом, подружки завизжали, Кузьмич ощутил, как перед глазами поплыли звёздочки, и осел аккурат на куст крапивы.

Сознание возвращалось медленно, как сквозь вату он слышал голоса.

— Фиса, вот скажи, у тебя мозги есть?

— Откуда я знала, что у нас свидетели, — оправдывалась нудистка.

— Чуть деда не угробили, хороши посиделки.

Кузьмич, наконец, открыл глаза и обозрел картину. Все ведьмы уже были сухие и, главное, одетые. Они дружелюбно и чуть виновато улыбались ему.

— Семен Кузьмич, вы уж меня простите, — попросила Маша. — Мы тут с девочками решили девичник устроить, чайку попить. Немного разошлись. Но мы не знали, что тут кто-то есть.

— Ведьмы, — выплюнул дед.

— Ну какие мы ведьмы? Посмотрите, просто чай на костре варили.

— Вы плясали с вашими мётлами!

— Да мы комаров гоняли, — обиженно буркнула Света.

— Понимаете, я просто нашла шикарные мётлы, очень удобные в хозяйстве. Сама проверила и девчонкам купила. А тут они пригодились — комары к ночи просто озверели, — пояснила Маша.

— А голышом через костёр?

— Да это Фиса с её красным сухим! — Маша гневно сверкнула глазами.

— Ну извините, я на свидетелей не рассчитывала, — в голосе Фисы не было ни грамма раскаяния.

— То есть шабаша не было?

— Ну конечно нет! Просто собрались с девочками на девичник, — заверила Маша.

Кузьмич не видел, как притихшая Люба украдкой прятала ведьмин шар и сливала в полторашку недопитое зелье.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: https://t.me/slovoavtora_katbutenko.

Вахова Вера

Мишина гора

— Купим билеты, поедем на Чёрное море в наш любимый Геленджик. Собирайся! Школа закончилась, отдохнёшь, накупаешься, загоришь, вон какой бледный!

— Опять скучища эта! Днём волны, вечером карты с соседями? И так каждый день, серьёзно? Можно, я к бабушке лучше? А ты на море езжай.

Первый раз Вовчик заартачился и совсем отказался ехать с матерью на юг. Парню уже 14 лет минуло, а всё к бабушке в деревню стремится, как будто там ему мёдом намазано.

— А что в деревне-то, Вов?

— Друзья, мам.

И вот Пермская электричка домчала до Горбуново, а там два километра по берёзовой роще, и с пригорка открылась, сверкая крышами, родная сердцу деревушка. Все летние каникулы пацан проводил здесь у бабушки, ради мамы делал перерыв на море, а потом снова возвращался сюда.

— Ну, здорово, внучок! Молодец, что приехал! Есть будешь?

— Привет, бабуль! Кваску бы, я тебе хлеба свежего привёз! Вот от матери гостинцы!

Вовка глотнул бабушкиного прохладного квасу, закусил ломтем свежего хлеба, поглядывая в окно. На улице полуденное солнце пекло уже вовсю.

— Вон твоя белобрысая зазноба за водой на ключ сходила! Ключ-то у нас заговорённый, каждый день туда ходит.

Вовка высунулся в окно.

— Люба, привет! Как дела?

— Ой, Вовчик приехал! — счастливо улыбнулась Люба, местная девчонка, одногодка, тонкая, гибкая, со светлыми, как тополиный пух, волосами.

— Давай, я тебе помогу!

— Ой, не надо! Ты мне всю воду расплещешь!

Вовчик залюбовался, как она красиво вздёрнула коромысло на плечи и поплыла с неподвижными вёдрами. Люба вдруг с улыбкой обернулась:

— Пацаны вечером собираются на велосипедах на Мишину гору за вишней. Приезжай к Юрику Пономареву, он уже приехал!

Юрик, как и Вова, из города приезжает к бабушке в деревню на каникулы. Вот и вся компания в сборе.

— Бабуль, мы вечером с местными ребятами на Мишину гору на великах поедем за вишней. Пироги с тобой состряпаем!

— Да это ж как далеко! Да и не надобно туда ездить. Нехорошее это место, гиблое. Вишня там знатная, все знают про сад заброшенный. Колдун там живёт, гостей не любит!

— Ба, любишь ты своими сказками пугать!

Вечером вся компания ребят, человек десять, собралась у дома Пономаря. Вот оно, дачное лето, началось и сразу с приключения. Трёх девчонок и пацана поменьше посадили на рамы, и вперёд со свистом и песнями.

Перемахнули быстро через первую гору и оказались в деревне Собаки. В конце деревни их встретила неприветливая толпа мальчишек с великами.

Мальчишки что-то кричали и угрожающе махали руками, но ребята не сбавили ход и проехали мимо. Тогда мальчишки на великах погнались следом и догнали бы, если б ребята продолжали везти пассажирок на рамах. Люба первая спрыгнула с велосипеда, за ней последовали подруги, а ребята погнали вперёд. Местные быстро настигли девочек, идущих по дороге, спрыгнули с велосипедов. Заговорил самый взрослый с виду парень:

— Что вам надо? Почему преследуете?

— Ваши пацаны и раньше здесь проезжали, мы их узнали!

— И что они натворили, проезжая по вашей деревне?

— А вы куда едете?

— На Мишину гору!

— Мы так и подумали! Не надо туда ездить!

Заброшенный вишнёвый сад, куда направлялись ребята, принадлежал дяде Мише, хозяину сгоревшего дома, останки которого не нашли после пожара. В деревнях бродит поверье, что дух хозяина охраняет сад. Кто посмеет потревожить дядю Мишу, накликает беду на свою семью и даже на деревню, где живёт.

— Вы что, боитесь дядю Мишу?

— Мы нет, а в округе боятся!

— Может, надо вместе туда съездить?

— Учтите, мы вас предупредили! Садитесь, подвезём, что ли… Ваши наверняка уже в саду вишни собирают! — рассмеялись ребята.

Теперь пассажирки ехали на рамах у местных взрослых ребят. Показался мрачный чёрный дом, утопающий в зелени и в цветах. Ну просто цветочный праздник на пепелище: высокие мальвы, подмигивающие крупными цветками-глазами, яркие весёлые георгины и нежные астры, казалось, манили: проходите, не бойтесь разбойника-дома!

Раскидистые вишнёвые деревья, усыпанные плодами, дополняли картину. Поспевшие первыми пацаны уже были в саду, перекрикивались между собой, собирая большие спелые ягоды. То, что дети собрались большой компанией, придавало им смелости, все сразу лезли к вишням, не обращая внимания на угрожающе мрачный вид чёрного дома.

И вот уже смеркалось! Нужно было поспешить, ведь путь обратно не близок. Незаметно друг для друга в процессе сбора ягод ребята разделились на две компании. Люба собирала ягоды рядом с Вовой, который оживлённо шутил, явно наслаждаясь сегодняшними приключениями. Люба была рада, что всё так хорошо сложилось — подружились с пацанами из другой деревни и даже пошли на общее дело.

Начал опускаться густой туман, все звуки в саду неожиданно смолкли, замелькали разные тени вокруг. Вишни из роскошных деревьев превращались в сухие страшные коряги, из-под которых выглядывали гримасы разных лиц. Ужас охватил ребят. Не было сил кричать. В оцепенении они стали выбираться из сада кто ползком, кто на четвереньках, но никто не мог бежать. И только оказавшись за оградой сада, схватив свои велосипеды, ребята улепётывали по дороге быстрее собственного визга…

Вот так съездили!..

Светало!..

Расскажи мне, чердак!

У каждого есть скелеты в шкафу! А сколько их, чудесных, на чердаке?..

В детстве много раз находила здесь схрон от всех детских бед и любила наблюдать за миром вокруг через небольшую щель между срубом и карнизом крыши. Напевала любимые песни или разучивала стихи для чтецких конкурсов в школе.

Пахло сухими берёзовыми вениками, сушёными грибами и травами, а иногда и вяленой рыбой, которую сушили брат с отцом.

А ещё чердак был кладбищем для использованных учебников и школьных тетрадей с дневниками. О, сколько интересного я здесь нашла спустя годы. Вот залежавшаяся здесь книга Льва Толстого «Воскресенье», которую мать отобрала у десятилетней дочки со словами «рано тебе ещё такие книги читать», и купила книгу Льва Давыдычева «Лёлишна из третьего подъезда». Лёля Охлопкова надолго стала моей героиней, пока её не сместила Дубравка из одноимённого фильма, девочка-сорвиголова.

Детский трёхколёсный велосипед, санки, лыжи и огромная кукла, которую сшила сама моя младшая сестрёнка и напугала отца — он принял куклу за человека. Сестра до сих пор игрушки шьёт и занимается рукоделием, теперь это её хобби!

Мой девичий дневник с любимыми стихами, песнями и фотографиями артистов. В юности бредила о театре, мечтала поступить в театральное училище, объездила полстраны в этих попытках стать актрисой, пока подруги по сцене театра-студии

М. Н. Тихоновец настойчиво не посоветовали поступить в «нормальный вуз». Им оказался Пермский университет, поступила на филологический факультет вечернего отделения. Шесть лет каторжной учёбы и работы на заводе одновременно в страданиях от недосыпа и усталости. Ушли романтические грёзы о сцене, о любви, осталась только песня «Кто тебя выдумал, звёздная страна? Снится мне издавна, снится мне она!» и твёрдое убеждение, что я сама менеджер своей судьбы. Жалею ли я, что изменила своей мечте?.. Иногда обстоятельства бывают сильнее нас, и приходится отступать…

Окончен университет. У нас, вечерников, была привилегия самораспределения, которой завидовали студенты очного отделения.

Я отправилась в Находку, и не просто в школу, а в заочную школу моряков, завязанную в длительных командировках учителей на рыболовных судах.

Снова зазвучала старая бардовская песня из моего дневника:

«Надоело говорить и спорить,

И любить усталые глаза…

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина поднимает паруса…»

Вся морская романтика в полном комплекте с морскими пейзажами Берингова моря и штормом, который с трудом выносила. И декрет правительства: каждому советскому гражданину — полное среднее образование, даже рыбаку в море. Вот где пригодились навыки актёрского мастерства: лекции перед экипажем судна, поэтические вечера, новогодние праздники, помимо занятий с великовозрастными учениками. Один из моих учеников на судне подарил мне вырезанную им из дерева маску чёрта. «Ни в Бога, ни в чёрта не верит матрос, а верит в простой талисман». Долго я возила с собой этот талисман, пока не спросила сама себя: что ж в моей жизни не так? Посмотрела на смеющуюся рожицу чёртика и… отдала его морю.

С тех пор тружусь на суше в нормальной средней школе. Но это уже другая история.

Шекспир и северное сияние

— Ты знаешь! Ты мне всю жизнь испортил!

— Ну ты тоже не невинная ромашка!

— Да как ты смеешь! Я после «Щуки» могла работать в любом театре Москвы! Но поехала за тобой во тьму тараканью, как ниточка за иголочкой, а я не хочу быть больше ниточкой!

— Успокойся же, Франциска! Я приехал на дачу отдохнуть от работы, а не слушать твои истерики! Кстати, что мы сегодня играем?

— У нас сегодня Шекспир!

— Ого, значит, драма на весь день!

— Трагедия, Петя, это трагедия! «Ромео и Джульетта»!

— Всех наших детей и внуков задействовала? Вот я на них красавчиков посмотрю сегодня!

Пётр Ильич, обтирая носовым платком свою блестящую лысину, довольно осматривал площадку и приготовления к спектаклю.

Театральная сцена стояла в углу сада, занавес открыт, задником сцены был густой еловый лес. Ребята на сцене сооружали балкон. Да, Шекспир в уральском лесу, оказывается, неплохо смотрится. Когда строили дачу, кроме фруктовых деревьев вокруг дома, жена захотела сценическую площадку в саду. Идея понравилась. И вот уже пять лет в дачном посёлке «Грибы» работает летний театр.

Кто артисты? Да все дачники, взрослые и дети, они же и зрители. Режиссёр и первая актриса здесь Франциска Леонтьевна, миловидная, сухощавая дама несколько невротического типа и неопределённого возраста. Главным украшением её внешности были толстенные манерные очки в оранжевой оправе.

Два внука Лёша и Саня отвечали за афиши и сбор артистов.

— Франциза Леонтьевна, пригласительные раздали, афиши расклеили везде, артисты в сборе, — отчитывался Лёша.

— Ромео нет!

— Почему нет? Алекс, бегом к нему!

— Ромео не придёт! Он на велосипеде разбился! — прокричал вбежавший в сад Саня.