Бесплатный фрагмент - Dabistan-I-mazahib, Дабистан, школа верований

Предисловие переводчика на русский язык

В третьем и последнем томе «Дабистана» вам предстоит знакомство с некоторыми верованиями Ислама, а также с самым таинственным из них — Суфизмом.

В третьем томе подводится итог книги, приводится алфавитный указатель, содержащий имена собственные и термины для всех трех томов «Дабистана».

Следует отметить, что оригинальное идание 1843 года содержит во всех трех томах достаточно много технических ошибок, опечаток и т. п. Ошибки и опечатки по возможности были исправлены. Кроме того, пришлось стандартизировать по одному образцу написание некоторых слов и имен, т.к. во всех трех томах оригинала можно встретить самые разнообразные варианты их написания, что очень затрудняло понимание текста. Повторяющиеся слова были удалены. Кавычки и скобки также были стандартизированы, как требовалось для современного текста, сноски были перенумерованы, нумерация производилась последовательно от начала до конца. Для разъяснения переводчиком книги на русский язык были добавлены в тексте некоторые комментарии в квадратных скобках с надстрочным знаком t.

Из-за особенностей данной публикации книги, к сожалению, пришлось полностью отказаться от слов, написанных на санскрите и арабской вязью, которые заменены в тексте чаще всего транслитерированными на латиницу словами.

Обратите внимание, в примечаниях все ссылки на страницы в разных томах «Дабистана» даны на английское издание «The Dabistan, or School of manners, translated from the original Persian, with notes and illus». Paris: printed for the Oriental Translation Fund of Great Britain and Ireland, 1843.

Данная книга, содержащая описания разнообразных религиозных верований, предназначена как для читателя, знакомого с основами Зороастризма, Индуизма, Ислама и т.д., так и для широкого круга читателей, интересующихся восточными религиями.

Малимонова С. А.

Глава VII. Религия садикиан

Эти сектанты являются последователями Мусайлимы. Люди Ислама, «истинной веры», считают Мусайлиму «лжецом». Эти сектанты называют себя также рахманианами, так как они дали Мусайлиме титул Рахм, «утешитель»; они утверждают, что слова: Bismilla hirrehma nirrehim, «во имя щедрого и милосердного Бога», относятся к нему, то есть, Бог — это милосердный Мусайлима. Мухаммед Кули, человек, назвавшийся так, подружился с автором этой работы в год хиджры 1053 (1643 г. н.э.) у святой гробницы. После некоторого дружеского общения он сказал: «Истинно верующему необходимо признать Мусайлиму как провозвестника истинного разума и как пророка; а если кто-то этого не делает, то его вера не истинна». Для подтверждения этого заявления он привел в качестве доказательства несколько аятов из Корана и сказал: «Мусайлима был в божественной миссии сопричастником достоинства пророка Мухаммеда, подобно тому, как Гарун (Аарон) был партнером Моисея». Далее он сказал: «Требуются два пророка для доказательства, как для свидетельства нужны два человека, и если их будет больше, то тем лучше». Затем он высоко оценил его добродетели и чудеса, например, как он призывал Луну до тех пор, пока она не сошла и на глазах у его спутников, и не села к нему на колени; или как он ходил к сухим деревьям и молился так, что все они стали зелеными; или как он, будучи новорожденным ребенком, свидетельствовал о своем пророческом даре, так что целый ряд благородных людей подтвердил его веру в его божественную миссию. Кроме того, этот человек сказал, что Коран — это чудо Мухаммеда, которым он связал всех красноречивых людей Аравии; и таким же образом Всемогущий Бог послал Мусайлиме книгу, которую они называют «Первый Фарук», разделитель; она также связала всех красноречивых; и ни один человек, кроме Мухаммеда и Мусайлимы, не способен понять эти две книги, чтение которых приносит спасение в этом и в ином мире; но разъяснять их — большое преступление. Всемогущий Бог даровал Мусайлиме еще одну необходимую и почитаемую книгу, называемую «Второй Фарук», повелениям которой необходимо подчинять наши действия. Все, что открыл Мухаммед, — истина, и Мусайлима тоже избрал свой путь в этом направлении; если некоторые заповеди последнего и его небесной книги противоречат утверждениям Мухаммеда, то это потому, что Мусайлима пережил Мухаммеда (мир ему!), и отменил некоторые из них по повелению Бога, как и при жизни Мухаммеда некоторые из его заповедей были отменены. Этот человек процитировал из небесной книги Мусайлимы следующие слова: «Примите веру (о люди!), что наш Бог есть Бог мира, и знайте, что Он Творец вселенной и ее обитателей; что Он выше творений, среди которых нет ни одного подобного Ему; не говорите, что у Него нет тела, ибо возможно, что у Него есть тело, хотя и не похожее на тела Его творений; рука, глаз и ухо Бога упоминаются в суре Аль-Фуркана, которая от Мухаммеда; и то, что сказано в «Первом Фаруке», который является книгой Мусайлимы, является всей истиной; но рука, глаз и ухо Божие не то же самое, что рука и нога, глаз и ухо какого-либо творения. Поэтому для общения с Богом и созерцания Творца требуется вера; тем не менее, все, что было найдено существующим, можно увидеть, но видение через глаза и его отсутствие не следует воспринимать в ограниченном смысле, поскольку следует верить, что Бог являет себя своим служителям любым способом, каким Он пожелает». Далее этот человек продолжил: «Избегайте споров о древности, преданиях и периодах, об исчезновении или разрушении мира, ибо мир есть творение Божие, а что касается Последнего суда и Воскресения после смерти, верьте в них и будьте уверены, что так и будет. Пробудитесь к жизни и сосредоточьте свои мысли на том, что это произойдет с этим или иным телом, в этой или в иной обители, в Раю или в Аду, в блаженстве или покое, в воздаянии или наказании; приложите к этому свою веру, но избегайте в это слишком глубоко погружаться, будь то в этой или в иной обители; верьте в ангелов Божиих, но не говорите, что у них есть крылья и перья, или что, хотя эта форма не является для них существенной, они, тем не менее, проявляют себя в этой форме, и знайте, что существует хорошее и плохое, прекрасное и безобразное. Но не говорите, что это хорошо, а то плохо, ибо то, что вы называете плохим, может быть хорошим и наоборот; но что велено, то и делайте». Этот человек продолжил: «Во времена Мухаммеда не было фиксированной Киблы, люди поворачивались [во время молитвы] то в сторону Иерусалима, то в сторону Каабы в Мекке, а иногда и в сторону какого-либо другого места. После Мухаммеда его сподвижники силой установили, что Кааба должна быть Киблой. После Мухаммеда Мусайлима предписал, что поворачиваться лицом к великому алтарю или какому-либо иному определенному объекту есть нечестие и признак неверности, потому что, поскольку ни одна фигура, имеющая какое-либо сходство с живыми существами, не должна быть сделана Киблой, почему должно быть разрешено сделать Киблу из здания? Далее, во время молитвы человек может повернуть свое лицо в любую сторону, которую он выберет, при условии, что это будет сделано с таким намерением: «Я обращаюсь к Тебе, у Которого нет ни стороны, ни формы». Во время трех ежедневных молитв, предписанных Мусайлимой, молящийся не поворачивается лицом ни к какой определенной стороне; так, если он повернулся во время полуденной молитвы на восток, то перед заходом Солнца он молится, повернувшись на запад; ему никогда не нужно поворачиваться к определенному месту или к определенному зданию, потому что это неверность. Эти сектанты не называют Каабу «домом Божьим», так как у Всемогущего Бога нет дома, иначе у него было бы тело. Они не пользуются молитвами суннитов, так как молитва у них есть то, что предписал Бог, а не то, что нравится пророку. Когда они чувствуют желание поклоняться Богу, они читают божественные тексты, а затем возобновляют свою работу; но в своей молитве они никогда не произносят имени пророка, потому что смешивать почитание твари со служением Богу противно здравому смыслу, и в молитве на их уста не приходит ничего, кроме слова Божия, нет даже изречений пророка. Более того, эта секта молится трижды в день, ибо из пяти молитв, предписанных Мухаммедом, Мусайлима, по повелению Бога, убрал вечернюю и утреннюю молитву ради Сахи, своей жены, которая была пророчицей, и была послана народу в награду за прекрасный дух; это была одна из милостей Господа подобающих для Мусайлимы, который сам был пророком, и для его супруги, также пророчицы.

Что же касается того, что говорят, будто Бог повелел Иблису поклоняться Адаму, и что за свое неповиновение Иблис был изгнан из Небесного Царства, то этот рассказ нечестив; потому что Бог не повелевает падать ниц перед другим объектом и не побуждает кого-либо к чрезмерному поклонению, поскольку он не создавал Иблиса с целью ввести людей в заблуждение. Во «Втором Фаруке», утверждается, что Иблиса не существует; Всемогущий Бог дал человеку свободу выбора и способность поступать хорошо или дурно, поэтому он учитывает его хорошее и дурное поведение.

Эта секта также утверждает, что для заключения брака не требуются ни свидетели, ни церемонии; достаточно молчаливого согласия двух людей, находящихся в уединенном месте. Далее, хотя во времена Мухаммеда (мир ему и благословение Аллаха!) разрешалось брать в жены дочь родственников, например, дяди по отцовской или материнской линии, однако, после Мухаммеда это было запрещено. Точно так же связь между кровными родственниками, которая была обычным явлением в древности, стала запрещенной во времена Мухаммеда. Через Мусайлиму пришло повеление Божие брать в жены дочь того человека, между которым и женихом не известно ни малейшего родства. Заключать брак более чем с одной женщиной незаконно, но, если кто-то этого желает, он может взять другую женщину на условиях временного сожительства.

Очищение перед молитвой песком или пылью, если нет воды, не является правильным.

Когда кто-либо владеет рабом, мужчиной или женщиной, который является неверным, этот раб, приняв истинную веру, становится свободным, не требуя его отпустить у своего господина.

Какое бы животное ни питалось нечистотами, загрязняющими окружающую среду, употреблять его в пищу не разрешается. Домашних птиц нельзя употреблять в пищу, потому что они являются крылатыми свиньями.

Мусайлима запретил соблюдать пост в Рамазан, но вместо этого предписал поститься ночью, таким образом, чтобы от заката до восхода Солнца нельзя было ничего ни есть, ни пить, а также чтобы воздерживаться от половых контактов.

Более того, он отменил обрезание, чтобы избежать сходства с евреями. Он запретил все опьяняющие напитки, такие как те, что производятся из пальмы, опиума, орехов и тому подобного.

Мухаммед Кули много читал «Второй Фарук», книгу Мусайлимы, которую, изучив, пересказывал и говорил: «Это учение пришло ко мне от моего отца и от моих предков, которые наслаждались благородным обществом Мусайлимы. Он сказал и предписал, что после рождения сына первое правило — не приближаться к своей жене; женщина и мужчина должны обратить свой разум к Богу, и, если кто-то не может этого сделать, он должен, по крайней мере, видеть свою жену не чаще одного раза в день. Согласно «Второму Фаруку», разрешено вступать в половую связь с другой женщиной, поскольку это другой вид договора. Мухаммед Кули сказал: «Я неоднократно видел Мусайлиму во снах, в которых он открыл то, что было мне неизвестно, и говорил: «Когда по приказу Абу Бекра Мусайлима подвергся мученической смерти, а другие халифы были виновниками этого события, Всемогущий Бог заставил их нести проклятие человечества, подобно тому, как Он вверг иудеев из-за убийства Иисуса в заблуждение и погибель»».

«Убийцы Мусайлимы — лжецы и злодеи, как и убийцы Саида аль-Шахаи Хамзы».

Глава VIII. О религии вахедов и иманов

I. О внешнем виде отдельного вахеда и о его личности

Вахед Махмуд родился в Масхуане, деревне в местности Гилан. Он был знающим, деятельным, воздержанным, строгим и красноречивым; он родился в 600 году хиджры (1203–1204 гг. н. э.). Говорят, что, когда тело Мухаммеда достигло большого совершенства, из него возник Махмуд:

«Мы оживим тебя в месте, достойном похвалы Махмуда».

Смысл этого таков: когда в элементарной материи энергия соединяется таким образом, что в результате ее избытка образуется минеральная форма; тогда может случиться так, что она приобретет такие превосходные свойства, что примет растительный облик; когда эта способность получает дальнейшее развитие, тогда появляется животный облик, далее, когда он приобретает подходящую форму, которая становится достойной, чтобы элементарная материя, приспособленная к достоинству человеческого телосложения, достигла такого совершенства, она проявляется в совершенстве человека. Таким образом, части человеческого тела с момента появления Адама совершенствовались в чистоте, пока не достигли достоинства Мухаммеда, который стоит на вершине лестницы. В это время, по мере продвижения совершенства и чистоты, появился Махмуд. По этому поводу было сказано:

«От Мухаммеда — полет к Махмуду:

Поскольку в первом меньше, а во втором больше (совершенства)».

И слова, с которыми владыка пророческого убежища Мухаммед обратился к Али:

«Я и ты, Али, исходим из одного света; твоя плоть есть моя плоть, и твое тело есть мое тело»,

имеют такое значение: чистота и энергия частей тела были собраны в пророках и святых; и из них были созданы тела Мухаммеда и Али таким образом, что избранные части тел Мухаммеда и Али, соединенные и смешанные вместе, образовали персону Махмуда.

II. О некоторых постулатах вахедов

Автор этой книги слышал от человека, который был одним из сафа, «чистых» дервишей, от дервиша Бакаи вахеда, а также от дервиша Исмаила и от Миззы Таки, от шейха Латеф-Иллы и шейха Шахаба, которые принадлежали к иманам, следующее: каждый человек является существом, которое тоскует по земле, но существуют также в нем иные элементы, вызывающие отвращение к земле. Эти сектанты считают Солнце духом огня и называют его Каабой поклонения, огненным храмом послушания святому существу. Хаким Хакани говорит:

«О Кааба путника Небес,

О Земзем, священный источник огня для мира».

Они считают небо духом воздуха, а Луну — духом воды. О переселении душ они говорят следующим образом: когда человек умер и погребен, составные части его тела проявляются в виде минералов или растений, пока последние не станут пищей животных или не послужат пищей для человека. Эти сектанты добавляют: в пище могут пребывать разум и действие, ибо рассеянные компоненты тел находятся в пище; разум и действие собираются все в одном месте, где *они не испытывают никакого рассеяния, хотя форма тела может быть разъединена; будь то при создании минерала, растения, животного или человека*. Они не согласны с существованием разумной бессущностной души. Они не знают неба без элементов и считают, что необходимым первоначальным принципом является точка земли. Вместо Bismilla hirrehma nirrehim, «во имя щедрого и милосердного Бога», они пишут: «Isteain ba ne fseg illazi la illah hu», «я помогаю себе от сущности твоей, которая одна есть Бог»; и вместо laysa kamsillah shaya, «ничто не подобно Ему», они говорят: «Ana merkeb almabin, «я — проводник того, кто объясняет истину».

III. О некоторых высказываниях вахедов

«Мизан», «Равновесие», — это книга, которую Вахед сочинил вместе со многими другими; она имеет термины naskh, «насх», и «трактат»; и каждый насх и трактат имеет особое название. В «Мизане» утверждается, что составляющие мира существовали с самого начала, что означает с первого появления афрадов, «зачаточных единиц» (монад?), которые изначальны, то есть являются корнем будущего состояния, до того момента, когда эти зачаточные единицы, соединенные вместе, станут растениями; затем появились животные, которые называются дабтах уль арес, «пресмыкающиеся мира». Так продолжалось до тех пор, пока не появился человек. Первое упомянутое состояние могло длиться до шестнадцати тысяч лет, так что восемь тысяч лет из указанного числа могут приходиться на период Аравии, который является высшим, а восемь тысяч лет — на период Аджема (Персии), который является низшим периодом. В дальнейшем, когда упомянутый мир, который является эпохой первых упомянутых зачаточных единиц, изменился таким образом, что допустил формирование человека, продолжительность жизни, включающая период существования человека, также должна была составлять шестнадцать тысяч лет, из которых восемь тысяч лет должны были приходиться на восемь совершенных пророков Аравии, а остальные восемь тысяч лет — на восемь совершенных учителей Аджема. Далее, когда цикл двух формаций будет завершен, снова настанет черед зачаточных единиц. После удвоения упомянутых восьми тысяч, то есть после шестнадцати тысяч лет, согласно простому вычислению, когда совершенный цикл человечества и всего мира, продолжительностью в шестьдесят четыре тысячи лет, при внешних и внутренних условиях, явных и скрытых, будет завершен, тогда весь период должен быть скреплен печатью.

IV. О некоторых обычаях, формах речи и традициях этой секты

У Махмуда есть трактаты и правила, соответствующие закону пророка, но он интерпретировал Коран в соответствии со своей собственной верой. Среди установленных им обычаев следующие. Живущего в уединении называют вахед, «отшельник». Похвал заслуживают люди, преданные этому состоянию, вся жизнь которых проходит в святости, бедности и уединении, которые не испытывает склонности к общению, которые берут мало пищи и не более чем необходимо; такой человек поднимется до совершенства и становится «вахедом», достигнув божественного достоинства, которое ведет к званию «учителя». Если благочестивый человек чувствует склонность к связи с женщиной, пусть он насладится ею один раз в жизни; если он не может иначе, один раз в год; если ему требуется больше, раз в сорок дней; если этого ему недостаточно, раз в месяц; если ему нужно еще больше, раз в неделю.

Сообщается, что некий вахед дал следующие сведения: когда кто-то нисходит из состояния человека в состояние неразумного животного или далее в состояние растения, или из состояния растения становится минералом, то таким образом, посредством реакции от впечатлений и предрасположенностей, он получает в каждом состоянии знак (махс), который он несет от формирования к формированию:

«Бойтесь разума верующего, потому что он видит светом Божиим».

Махс в словаре интерпретируется как «вычислитель», но на языке этого племени это слово означает (как только что было сказано), что каждый индивидуум на своем характере и поступках имеет отпечаток своего прежнего состояния. По их убеждению, когда человек впервые вступает в общество, то название из какого-либо из трех царств природы, которое он первым произносит, является ihsa, или «знаком», того, что в прошлом состоянии он был тем самым существом, название которого слетело с его языка.

Эти сектанты считают, что паломники занимаются мошенничеством, нося одежду с полосами, которую они называют одеянием Кербелы, и что они практикуют лишь лицемерие и обман. Когда по своему низменному нраву те опускаются до состояния животных, они становятся животными, которых индусы называют галхари, «белка»; а когда они превращаются в растения, они становятся полосатыми тыквами или слабыми деревьями джуджубе; когда они претерпевают превращение в минералы, они представляют собой ониксы. В таком смысле эта секта интерпретирует mahs, или «знак». Законодатели и правители, умывающие руки и уста, носящие белые одежды, становятся гусями, которые ежеминутно окунают голову в воду; в состоянии растений они принимают форму палочек для протирания зубов, палочек для чтения и циновок для покрытия места молитвы; а в состоянии минералов они фигурируют как твердые камни, камни гробниц и магниты. Светлячки — это факелоносцы, которые, спускаясь постепенно вниз, приняли эту форму. Пес был в прежнем состоянии турком из племени Казельбаш, и его кривой меч стал его хвостом, он выдает свое турецкое происхождение, убегая вперед по призыву хач, что по-турецки означает «вперед». Эти сектанты далее говорят, что железо, которым был убит пророк или святой, становится безупречным.

«Святые, когда они хотят отправиться в вечное царство,

Желают от лезвия твоего клинка такбира, «возвеличивающего восклицания», смерти».

Они также считают, что имам Хусейн от рождения к рождению произошел от Моисея, а Язид (его убийца) произошел от фараона. Моисей в свое время утопил фараона в водах Нила и одержал над ним победу; но в последнем рождении Моисей стал Хусейном, а фараон — Язидом, и последний не дал Хусейну воды Ферата, Евфрата, но водой от острой стали лишил его тело жизни.

Эти люди также утверждают, что, какие бы минералы, растения и животные ни были черными, прежде они были чернолицыми людьми, а все, что белое, было людьми с белой кожей.

Все эти сектанты почитают Солнце и заявляют, что оно и есть Кибла; и дверь Каабы, обращенная к Солнцу, указывает на то, что Солнце является истинной Киблой; у них есть молитва, которую они поют, повернув лицо к Солнцу.

Они утверждают, что когда наступит период Аджем, люди направят свой путь к Богу, и они почитают этих людей и считают человеческую природу божественной. Их приветствие: алла, алла. Когда период Аджема завершится, люди останутся, и они думают, что люди, которых мы почитаем, были выше по рангу, чем те, которые существуют сейчас; по этой причине последние продолжают создавать идолов, подобных людям, и поклоняться им. Поклонение идолам будет преобладать до тех пор, пока не вернется период Аджем, и это будет его продолжением.

Махмуд назвал себя вахедом и объявил себя обещанным Махди, чье появление было предсказано пророком; он сказал, что религия Мухаммеда закончилась, и что теперь истинная вера — это вера Махмуда, как было сказано:

«Время пришло; свершение сказанного — Махмуд;

Какие бы упреки ни бросал араб Аджему, с этим покончено».

Его ученики рассеяны по четырем сторонам света, и по всей стране Иран проживает их великое множество, но они не осмеливаются заявить о себе, потому что царь, ныне обитатель Неба, шах Абас, сын шаха Ходабенды Сефеви, казнил многих из них. Махмудиане считают, что шах Абас, встретив Тараба и Камала, которые были совершенными вахидами, и, получив от них сведения, хотел представить их как свои собственные, и по этой причине он убил их обоих. Они добавляют, что, хотя у него были большие притязания, но он так и не достиг совершенства, потому что из-за мирской жизни и хвастовства он разрушал совершенное. Автор этой работы услышал от амина: «Шах Абас был совершенным амином и убивал всех, кого не находил разбирающимся в этой вере. Он принял меня в свое общество, и пожелал, чтобы я остался в Исфахане; когда я не согласился на это, он оплатил расходы на мое путешествие в Индию». Говорят, что в это время шах Абас пришел пешком, чтобы посетить место мученичества Хусейна, то есть Керхалу, где он сказал Тарабу: «Я чувствую боль после своего пути пешком». Тараб ответил: «Это из-за непоследовательности твоего природного разума; ведь если имам, ради которого ты совершил путешествие, присоединился к Богу, то зачем ты ищешь место его мученичества, а если он не присоединился к Богу, то чего ты ждешь от него? Найди себе живого имама». Шах спросил: «Кто такой живой имам?». Святой ответил: «Я». Царь сказал: «Хорошо, я выпущу в тебя ядро из пушки, если это не возымеет действия, я последую за тобой». Тараб ответил следующее: «Твой имам, Риза, умер от виноградного зерна; как же я устою против пушечного ядра?». В конце концов, шах выстрелил и убил его. Поскольку Камал исповедовал вероучение Тараба, царь ассоциировал его с последним.

Рассказывают, что один из иманов пришел к Хусейн-хану из Шама и, обратив его в свою веру, он услышал от него следующее: однажды, когда во время Махерама читали историю мученичества Хусейна, и он (Хусейн-хан) тоже плакал, шах Абас сказал: «Ты почему плачешь, как будто это шамлу (то есть, уроженцы Шама) совершили это?» Ответ был: «Мы плачем не из-за Хусейна, а потому, что среди нас тоже были убиты прекрасные юноши».

«Теми же глазами, которыми вы смотрите на нас,

Мы смотрим на вас».

Дунии, особая секта, называемая так на языке иманов, невысокого мнения о Хусейне. Из-за своей злобности они не добились никакого прогресса в религии Махмуда. Азизи, один из мусульман Шираза, сказал автору этой книги в Лахоре: «Однажды я поносил Махмуда, а ночью я увидел его во сне; он подошел ко мне со сверкающим, как молния лицом и сказал: «Ты читал мои сочинения?» Я ответил: «Да». Он добавил: «Почему ты так оскорбительно отзываешься обо мне? Если ты будешь упорствовать в этом, я накажу тебя».

Вахиды сообщают, что хаджа Хафиз из Шираза также исповедовал эту веру. Когда Махмуд долгое время жил на берегу реки Рудареш, хаджа сказал:

«О зефир! Когда ты перейдешь границу Рудареш,

Запечатлей поцелуй на земле берега этой реки и наполни воздух мускусом».

Человек по имени Фахер ад-Дин, принадлежавший к этой секте, сообщил, что, согласно сообщению дуниев, Махмуд бросился в воду, но этот слух ложный и появился из-за злобы. Большое количество ученых и благочестивых людей, которые были современниками основателя этой секты или жили вскоре после него, последовали за ним и исповедовали его учение.

Глава IX. О религии рошаниан: в трех разделах

I. О появлении Мияна Баязида и некоторых его высказываниях

В «Халнаме», подлинном произведении, вышедшем из-под пера Баязида, говорится, что повелитель Миян Баязид Ансари был сыном шейха Абд-уллы, который в седьмом поколении происходил от шейха Сирадж-ад-Дина Ансари, и что в последние годы владычества афганцев он родился в городе Джаландхар в Пенджабе. Через год после этого события благословенный владыка Захир-ад-Дин Бабур, падишах, одержав победу над афганцами, завоевал Индию. В истории Великих Моголов записано, что в год хиджры 932 (1525 г. н.э.) благословенный падишах Бабур победил Ибрагима хана Афгана. В вышеупомянутом «Халнаме» можно найти, что мать Мияна Баязида звали Банин, и что отец Банин и дед Абд-уллы были братьями и жили в городе Джаландхар. Миян Баязид родился в этом месте. Отец Абд-уллы попросил Банин, дочь Мухаммеда Амина, выйти замуж за его сына Абд-уллу. Отец Баязида Абд-улла жил в Канигараме, который находится в Кохистане (холмистая страна) афганцев. Когда завоевания Моголов начали расширяться, Банин также приехала с Баязидом в Канигарам. Абд-улла не любил Банин, поэтому он отверг ее; и Миян Баязид испытал много страданий из-за вражды другой жены Абд-уллы, ее сына Якуба, а также из-за беспечности своего отца.

У Мияна Баязида был обычай, что всякий раз, когда он отправлялся возделывать свое поле, он также заботился и о чужих полях и охранял их. С младенчества он чувствовал расположение к исследованию первопричины: «Небо и земля здесь, но где же Бог?» Когда хаджа Исмаил был благословлен во сне откровения, он посвятил себя аскетической практике благочестия, и многие люди, принимавшие участие в его упражнениях, извлекали из этого пользу. Баязид хотел стать его учеником, но Абд-улла запретил ему это, сказав: «Для меня позор, что ты должен быть учеником самого жалкого из наших родственников; иди к сыновьям шейха Баха-ад-Дина Закарии». Баязид ответил: «Качества шейха не передаются по наследству». Наконец, Баязид был призван таинственным образом к святости и прошел через ступени: Шариат, «внешний закон», Хакикат, «истина», Марифат, «истинное знание», Курбат, «близость», Васалет, «союз», и Секунат, «пребывание в Боге». К нему присоединились многие люди, поэтому завистники были раздосадованы, и он пригласил к себе тех, кто не имел высокого происхождения. У последователей Баязида не было уважения к происхождению, а ценились только знание и добродетель.

«Рай принадлежит слугам Божьим, пусть они

Будут даже хабши, «неграми», а Ад — для развращенных,

Пусть они будут даже саидами из племени курейшитов».

Он увидел явленного Бога:

«Может быть, ты увидишь явленного Бога твоего».

И Баязиду было приказано сказать:

«Я видел тебя рядом с тобой; Я слышал о тебе от тебя».

Бог сказал ему далее:

«Позор этого мира легче, чем позор

Будущего мира; спеши к тому, что хорошо; иди медленно

К тому, что плохо».

И возвестил ему Господь Бог:

«Я установил в качестве обязанностей внешнее и внутреннее поклонение: внешнее поклонение — обязанность для приобретения знания, а внутреннее поклонение — вечный долг».

Баязид был озадачен: «Если я возношу молитвы, я идолопоклонник, а если я пренебрегаю ими, я неверный; ибо сказано:

«Возношение молитв есть идолопоклонство, а пренебрежение ими — неверность».

Затем пришло повеление: «Совершайте молитвы пророка»; он спросил: «Что это за молитвы?» Всемогущий Бог сказал: «Хвала Богу». Впоследствии он избрал эту молитву, как сказано:

«Поклонение тех, кто привержен единству Бога, перед людьми подобно поклонению верующих; но перед Богом оно связано с самим объектом поклонения».

Баязид посвятил себя тайным практикам благочестия, о которых пророк сказал:

«Лучшее памятование о Боге — это тайное памятование, а лучшая пища — та, которой достаточно».

И еще:

«Вспоминай Бога твоего утром и вечером; и не будь из числа нерадивых».

Друзья его видели в ночном сне, а сам он слышал голос, что Баязида следует называть Миян Рошан, и он получил вечную жизнь, по слову Божиему:

«Не говори о закланном на пути Господнем, что он мертв, но что он жив; не различайте глухого, немого и слепого, ибо они не могут ответить вам, т.к. глухи, когда слышат истину, немы, когда говорят истину, и слепы, когда видят истину».

Он освободился от многих таких людей; и часто на него снисходило божественное вдохновение. Теперь, согласно пророческому слову:

«Вдохновение — это свет, который нисходит в сердце и показывает истинную природу вещей, такую, какая они есть».

И Джабраил также снизошел к нему; мы читаем в Коране:

«Я ниспосылаю ангелов и духов, по своему усмотрению, на того, кому мне угодно из моих слуг».

Всемогущий Бог избрал и его в посланники и даровал ему дар пророчества:

«Я не посылал никого до тебя, кроме тех людей, которые получили откровение».

Миян Рошан, то есть Баязид, был чрезвычайно праведным в своем поведении, как сказано:

«Когда Бог желает блага одному из Своих творений, Он дает ему увещевателя в его духе и ограничителя в его сердце, так что он по собственной воле вразумляет и сдерживает себя».

Миян Рошан, то есть Баязид, спросил ученого: «Что говорит исповедание веры?» Ответ был таким: «Мы свидетельствуем, что нет бога, кроме Аллаха», то есть мы свидетельствуем, что нет бога, достойного поклонения, кроме Всемогущего Бога“. Миян Баязид сказал: „Если кто-то не знаком с Господом Всемогущим и говорит: «Я знаком с ним», он лжец; как сказано:

«Кто не видит Бога, тот не знает Бога».

Маулана Закария сказал Мияну Баязиду: «Ты говоришь, что знаешь сердце, и провозглашаешь себя мастером открывать сердца; расскажи мне о моем сердце, и, если это окажется правдой, тогда я доверюсь тебе». Миян Рошан Баязид ответил: «Я мастер открывать сердца, но в тебе нет сердца, если бы у тебя было сердце, я бы рассказал тебе о нем». Тогда Маулана Закария заявил (тем, кто был рядом с ним): «Сначала убейте меня; если в моем теле будет сердце, то предайте Баязида смерти, а если нет, то пусть он будет в безопасности». Миян Баязид ответил: «Сердце, о котором ты говоришь, можно увидеть, если убить теленка, козленка или собаку, но этот комок плоти — не сердце. Арабский пророк говорит:

«Сердце правоверных выше Девятого или Эмпирейского Неба, и шире Девятого Неба (престола Божьего)».

«И еще:

«Сердца свидетельствуют о сердцах».

Маулана Закария сказал ему: «Ты мнишь себя мастером открывать гробницы; пойдем вместе на место погребения, чтобы мертвые могли побеседовать с тобой». Миян Баязид ответил: «Если бы ты прислушивался к голосу мертвых, я бы не назвал тебя неверным». Автор этой работы заметил Мияну, который придерживался рошанианского убеждения: «Если бы вместо этих слов господин Миян сказал: „Когда я слышу твой голос, это голос мертвого, и он исходит из могилы телесных членов“ было бы лучше». Довольный этим замечанием, Миян написал на полях «Халнаме», что это также речь повелителя Мияна. Мобед пишет:

«Между нашими друзьями мы увидели их, и мы дали

Ищущим дорогу след без следа».

Тогда ученый спросил Мияна Баязида: «Благодаря какому твоему слову или поступку люди могут поверить в тебя?» Миян Рошан Баязид ответил: «Пусть найдется один из вас, самый лучший и способный, который занимается наукой и практикует благочестие, пусть он присоединится ко мне и, согласно моему указанию, совершает обряды поклонения и благочестия; если он обнаружит преимущество, тогда верьте мне».

Некий человек по имени Малик Мирза сказал: «О Баязид, остерегайся высокомерных речей и не называй людей достойными порицания; кто хочет, пусть следует твоим путем, но если кому-то он не нравится, пусть держится подальше от него». Миян Рошан Баязид ответил: «Я предложу сравнение: если в доме, который имеет только одну дверь, уснуло большое количество людей, вспыхнул пожар, и случайно один человек проснулся, должен ли он разбудить остальных или нет?» Его противники сказали: «О Баязид, поскольку Всемогущий Бог поручил тебе свои повеления, объяви: „Джабраил спустился ко мне, и я Махди“, но не называй людей неверными и достойными порицания».

Миян Рошан Баязид не считал правильным есть мясо животного, убитого человеком, которого он не знал, и который не придерживался правила единства Бога. Баязид знал, что:

«Мирской мудрец перед людьми жив, а перед Богом мертв; его форма подобна форме человека, но его качества подобны качествам животных; в то время как человек, знающий Бога, жив для Бога, его образ подобен образу человека, а его качества подобны качествам милосердного Бога».

Баязид сказал своему отцу Абд-улле: «Арабский пророк провозгласил: «Шариат, «Закон», подобен ночи, Тарикат, «религиозное правило», как звезды, Хакикат, «истина», как Луна и Марифат, «истинное знание», как Солнце; и нет ничего выше Солнца».

Миян Баязид Рошан сказал: «Суть закона основывается на пяти основных принципах мусульман.

Произнесение слов веры и вхождение в истинность слов веры — это действия закона. Тасбих, «четки», тахлил, «хвала Богу», постоянное словесное упоминание атрибутов Бога, защита сердца от искушения — это дела Тариката, «религиозного правила».

Соблюдать пост месяца Рамазан и воздерживаться от еды, питья и половых сношений — это дела Шариата, «закона». Поститься сверх требований долга, не набивать живот, а приучать его к скудному питанию и удерживать тело от того, что плохо, — это дело Тариката.

Закят, «установленная милостыня», и раздача десятины — это дела Шариата; но раздача еды и одежды факирам и постящимся, а также помощь страждущим является делом Тариката.

Совершить обход вокруг дома друга Божия и быть свободным от нечестия, преступления и войны является делом Шариата; но совершить обход дома друга Божия сердцем для борьбы с телесными склонностями и почитать ангелов — дело Тариката.

Постоянно размышлять о Всемогущем Боге, доверять полученным наставлениям, сбрасывать с сердца внешнюю пелену и фиксировать взгляд на совершенстве небесного объекта нашей привязанности — это дело Хакиката, «истины».

Видеть естество Божие оком сердца, видеть Его лицом к лицу в каждом чертоге и со всех сторон светом разума, не причинять вреда созданиям Всеправедного — это дело Марифата, «истинного знания».

Познать Справедливого, воспринять и постигнуть звук тасбиха, «четок», — это дела Курбата, «близости к Богу».

Избрать самоотречение, совершать все дела в духе Всепитателя, практиковать отречение от всего лишнего и нести в себе доказательство истинного смысла божественного единения — это Васалет, «единение с Богом».

Уничижить себя перед абсолютным Божеством и в Боге стать вечным и абсолютным, стать единым с единством и остерегаться зла — это дела Таухид, «слияния с Богом».

Стать узником и резидентом, принять на себя атрибуты Бога в абсолютной форме, отделиться от своих собственных атрибутов — это дело Сакунат, «пребывания в Боге», и нет более высокого положения, чем Cакунат.

Термины Курбат, Васалет, Вахед и Сакунат характерны для стиля повелителя Мияна Рошана Баязида, который ставит их выше, чем Шариат, Терикат и Марифат.

В те времена существовал обычай, когда друзья расставались и встречались вновь, при встрече они первым делом расспрашивали друг друга о здоровье, богатстве и детях. Но друзья Мияна Рошана Баязида сначала расспрашивали друг друга о вере, религиозных мыслях, усердии, любви и знании Всевышнего, а затем о здоровье и благополучии. Когда они расспрашивали о каком-либо другом человеке, то делали это следующим образом: «Как он относится религии и вере? Пользуется ли он расположением друзей Божьих?» И этому они радовались. Слова пророка гласят:

«Воистину, Бог не обращает внимания ни на ваш внешний вид, ни на ваше богатство,

Но Он обращает внимание на ваши сердца и на ваши поступки».

Миян Баязид в ранние годы своей жизни придерживался пяти основных принципов мусульманской веры, таких как исповедание веры, пятикратная молитва каждый день и соблюдение поста; и так как он не был владельцем достаточного состояния, ему было не нужно давать указанную милостыню. Он желал совершить паломничество, но был тогда слишком молод для этого, поэтому оно было отложено до тех пор, пока он не постигнет истину своей религии. Слова Всемогущего Бога таковы:

«Воистину, Я нахожусь близко к людям, ближе, чем их собственные шеи; нет разделения между Мной и людьми, и Я един с людьми, но люди не знают этого; и человек может получить знания обо Мне посредством усердного чтения священной книги, а не путем долгого хождения с помощью ног; и он может обрести знание обо мне пламенным размышлением, и, повинуясь, человек становится совершенным».

Это так далеко от «Халнаме» Мияна Баязида.

II. Некоторые сведения о его деяниях

Баязид считал себя пророком и призывал людей к религиозной аскезе; он предписывал им возносить молитвы, но не указывал им определенного места, куда они должны были во время молитвы повернуться, как сказано в священном тексте:

«Куда бы ты ни повернулся, ты повернешься к Богу».

Он сказал, что религиозное омовение в воде не обязательно, ибо, как только ветер дует на нас, тело очищается, поскольку четыре элемента одинаково чисты. Он сказал: «Тот, кто не знает себя и Бога, не человек, а если он причиняет вред, его можно считать имеющим природу волка, тигра, змеи или скорпиона. Арабский пророк сказал:

«Убейте вредоносное существо до того, как оно причинит вред».

Если такой человек ведет себя благопристойно и молится, то у него характер быка или овцы, и убить его дозволено. По этой причине он приказал убивать своих самодовольных противников, поскольку на них следовало смотреть как на диких зверей, как сказано в Коране:

«Они подобны грубым животным, даже хуже их».

Он сказал: «Тот, кто не знает себя и не имеет понятия о вечной жизни и вечном бытии, мертв, и имущество мертвеца, наследники которого также мертвы, переходит к живым. В связи с этим он приказал убивать и невежественных. Когда он находил индуса, знающего себя, он ценил его выше, чем мусульманина. Некоторое время он и его сыновья занимались грабежом на большой дороге. Пятую часть богатств, которые он отбирал у мусульман и других, он складывал в хранилище и, когда оно требовалось, он раздавал его наиболее достойным людям. Он и его сыновья удерживали себя от прелюбодеяния, распутства и неблаговидных поступков, а также от расхищения имущества унитариев и от применения насилия к тем, кто видел только одного Бога.

Он написал большое количество произведений на арабском, персидском языках, хинди и афгани. Книга «Maksud al Mumenin», «Максуд аль-Муменин», «Желание правоверных», написана на арабском языке. Говорят, что Всеправедный Бог беседовал с ним без вмешательства Джабраила. Он также написал книгу, озаглавленную «Khair-al-bian», «Хайр-аль-биан», «Благая весть», или Евангелие, на четырех языках: на арабском, персидском, хинди и на пушту, то есть на афганском языке; один и тот же смысл был передан на четырех языках. Это обращение от Справедливого Всемогущего Бога к повелителю Баязиду, и они считают, что это произведение от божественного вдохновения. Он также является автором книги «Halnameh», «Халнаме», в которой он рассказал о себе.

Самое поразительное в нем то, что он был неграмотным человеком, но при этом толковал Коран и произносил речи, полные истины, так что ученые люди дивились этому.

Рассказывают, что Баязид получил божественное повеление уничтожить тех, кто не знает Бога. Трижды повелевал ему Всеправедный Бог, и он не возлагал руки своей на меч; но, когда это повеление еще раз повторилось, не в силах сопротивляться, он облачился в кольчугу для войны с неверными.

Баязид был современником повелителя Мирзы Мухаммеда хакима, сына повелителя Хумаюна, падишаха. Автор этой книги слышал от Мирзы-шаха Мухаммеда по прозвищу Газни-хан следующий рассказ: «Это было в 949 году хиджры (1542–1543 гг. по Р.Х.). Миян Рошан набрался сил и основал свою секту. Мой отец, шах Байкан Аргун по прозвищу Хан-Дуран, сказал, что он видел Мияна Баязида до того, как тот поднял восстание, когда его привели ко двору Мирзы Мухаммеда хакима, и ученые были сбиты с толку в споре с ним, поэтому они позволили ему удалиться на справедливых условиях». В начале 994 года хиджры (1585—6 гг. н.э.) весть о смерти повелителя Мирзы Мухаммеда хакима дошла из Кабула до ушей Господа, пребывающего на Девятом Небе. Гробница Баязида находится в Бхатакпуре, в холмистой местности афганцев.

III. Рассказ о его сыновьях

Омар шейх Камал-ад-Дин, Нур-ад-Дин и Джелал-ад-Дин были сыновьями Баязида, и у него была дочь Камаль-хатун. После повелителя Мияна Джелал-ад-Дин унаследовал власть своего отца и приобрел очень большую силу; он никогда не отступал от заповедей повелителя Мияна, он был справедлив, верен правилам и полон энергии и деятельности. В год хиджры 989 (1581–1582 гг. н. э.), когда знамена величия владыки (теперь обитателя Девятого Неба), то есть Акбара, падишаха, вернулись из Кабула в резиденцию правительства (Дели), он (Джелал-ад-Дин) прибыл к нему, но через несколько дней обратился в бегство. В год хиджры 1000 (1591–1592 гг. н.э.) Джафар Баиг Казвини Бахши, удостоенный титула Исфахани, был назначен для поражения Джелал-ад-Дина, рошанианина, которого благословенный Джелал-ад-Дин Мухаммед Акбар называл Джелала, и в том же году военачальники царя взяли в плен всю семью Джелал-ад-Дина с помощью человека по имени Вахдит Али и привезли к подножию престола, месту наместника Бога. В год хиджры 1007 (1598—9 н.э.), во времена правления повелителя, ныне обитающего на Небесах, Джелал-ад-Дина Акбара, падишаха, Миян Джелал-ад-Дин захватил Газни и жестоко разорил эту местность, но не смог удержаться в статусе правителя. Между тем, при наступлении хазар и афганцев на Мияна произошел великий конфликт, в котором Миян Джелал-ад-Дин был ранен рукой Шадмана Хазара и бежал в горы Рабата, где Мерад Байх и некоторые из последователей Шарифа хана Атчи напали на него и положили конец его делам.

После него на трон власти взошел Миян Ахдад, сын Омара шейха, сына Баязида, который известен как выдающаяся личность под именем Ахдад. Он был справедлив и твердо придерживался правил своего августейшего предшественника; он никогда не стремился к накоплению богатств, но воздавал каждому должное за его труды; пятую часть богатств, собранных в войнах с неверными, он положил в общественное хранилище, и она служила для вознаграждения доблестных воинов. В год хиджры 1035 (1625–1626 гг. по Р.Х.), под властью повелителя, ныне обитателя Небес, Нур-ад-Дина Джахангира, падишаха, он был поставлен в тяжелое положение Ахсан-уллой, по прозвищу Зафер-хан, сыном хаджи Абу-л-Хасана Тебризи, и военачальниками падишаха и, осажденный в крепости Навагер, он был поражен мушкетным выстрелом во время атаки на крепость и достиг конца срока своей жизни. Рассказывают, что за день до своей смерти, которую эти сектанты называют «днем единения», Миян Ахдад открыл книгу «Khair al Bian», «Хаир аль Биан», и, почитав ее, сказал своим друзьям: «Завтра наступит день моего единения», и все случилось так, как он сказал. Автор этой книги видел благочестивого человека из Кабула, который рассказал: «В день смерти Ахдада я радовался и говорил о нем дурно; ночью я увидел во сне своего учителя, который запретил мне это делать, и сказал, что священный текст: „Провозгласи, что Бог един“, относится к Ахдаду». Его ученики называют его Ахдад, «единственный».

Рассказывают, что после «единения» Ахдада афганцы, взяв на руки Абд-уль-Хадера, сына Ахдада, ушли в горы; и армия падишаха, не ожидавшая, что овладеет крепостью, вошла в нее. Дочь Ахдада, не нашедшая возможности спастись, бродила по крепости; один из солдат попытался схватить ее; девушка, накинув покрывало на глаза, бросилась со стены крепости и встретила свою смерть; все были поражены этим поступком.

После Мияна Ахдада на престол религиозной власти взошел его сын Абд-уль-Хадер. Найдя благоприятный случай, он напал на Зафер-хана, который бежал с величайшей поспешностью; весь его багаж вместе с женщинами его тайных покоев попал в руки афганцев; но жена Зафер-хана, по имени Бузерг Ханам, одна была спасена от насилия, благодаря усилиям военачальников, таких как Наваб Саид-хан, сын Ахмеда Байг хана Тархана. Автор этой работы сам слышал, как Пери Султан, человек от природы энергичный и достойный, получивший титул Зу-л-Факар хана, сказал: «Когда по приказу Саид-хана я пошел, чтобы предложить Абд-уль-Хадеру подчиниться, я принес с собой много разнообразных яств и напитков, чтобы он мог соблазниться ими. Престарелый афганец, отведав сладостей, поднялся на ноги и сказал: «О, Абд-уль-Хадер, со времен твоих почтенных предков и до сего дня нога могола не достигала этого места; тот, кто сейчас пришел, намеревается обмануть тебя красными и желтыми одеждами и едой, приятной и сладкой, которой жаждут те, кто является рабами своего чрева, но которая отвратительна для дервишей. Поэтому лучше всего предать его смерти, чтобы этим примером отпугнуть других от прихода сюда». Но Абд-уль-Хадер и его мать Биби Алаи, дочь Мияна Джелал-ад-Дина, не согласились на это. В тот день, когда Абд-уль-Хадер посетил лагерь Саид-хана, его лошадь испугалась шума барабанов и рогов и бросилась в сторону; афганец заметил: «Конь исполняет приказ повелителя Мияна Рошана, а ты нет; будь уверен, что ты будешь страдать от болезни после этого разгула. Абд-уль-Хадер спросил: «Что повелел Миян?» Афганец ответил: «Держаться на расстоянии и остерегаться моголов». Когда Абд-уль-Хадер предстал перед двором повелителя Абул Мазафера Шахаб-ад-Дина Мухаммеда, Сахеб-и-Керана сани эмира аль-Муменина Шах-Джехана, падишаха, гази, «победоносного», он был возведен в высокий ранг. В год хиджры 1043 (1633–4 гг. н.э.) он дожил до последнего дня своей жизни и был похоронен в Пешаваре.

Мирза, сын Нур-ад-Дина, жил во времена правления повелителя эмира аль-Муменина Шах-Джехана и был убит в битве при Дулет-Абаде. Керимдад, сын Джелал-ад-Дина, был выдан племенем джелалиев Мухаммеду Якубу Кашмири, вакилу, «агенту» Саид-хана Терхана, и он был казнен в год хиджры 1048 (1638 г. н.э.) (Альхедад-хан, сын Джелал-ад-Дина, удостоенный титула Рашид-хан, был назначен командующим четырьмя тысячами воинов в Декане и закончил свой жизненный путь в 1058 году хиджры (1648—1648 гг. н.э.).

Глава Х. О религии илахиан

I. О появлении Халифета Всевышнего и некоторых чудесах, называемых Бурахан

Рассказ о владыке Халифете, «наместнике» Бога, автор этой книги услышал от хаджи Масауда, сына хаджи Махмуда, сына хаджи Миршеда аль-Хака, который был благочестивым хозяином в мирских делах. Этот рассказ следующий: «Мой почтенный отец сказал, что слышал от своих благородных предков, что явится повелитель религии и мира; но он не знал, пришло ли уже время этого повелителя или еще нет; между тем он видел его однажды ночью во сне; когда он пробудился ото сна, он отправился в страну, где родилась эта великая личность. В воскресенье месяца Раджеб (седьмой арабский месяц), в год хиджры 949 (1543 г. н.э.) родился повелитель Джелал-ад-Дин Акбар, августейший сын Хамаюна, падишаха, и достохвальной Бану Бегам». Автор этой работы также слышал, как в 1053 году хиджры (1643–4 гг. н.э.) в Лахоре от Мирзы шаха Мухаммеда по прозвищу Хазнин-хан, сына шаха Байх-хана, с другим именем хан Дуран, уроженца Аргуна, который, как говорят, спросил у наваба Азиз Кока, по прозвищу хан Аазем, какое замечание он должен сделать относительно слухов, ходящих о Господе, обитателе Девятого Неба, что он подобен Мессии? Он ответил: «То, что сказала мать, — истина».

II. О споре исповедующих различные религии и вероисповедания в служении повелителю, Халифету Всевышнего, и о Бурахане Халифета Божьего

На службе у халифа состояли два ученых человека, один суннит, а другой шиит, и оба они добивались приема при дворе. Царь призвал их, и в его присутствии они попытались доказать истинность своих религий. Шиит сказал: «Очевидно, что сунниты лишены веры, потому что они не признают чистоту пророка и говорят, что Давид убил Урию». Суннит ответил: «Этот факт в равной степени упоминается и в Коране, и в Торе, Пятикнижии, прямо и косвенно». Присутствовавший иудей подтвердил: «Безусловно, это есть в Пятикнижии». На что шиит возразил: «Пятикнижие изменено». Иудей возразил: ««Мы можем с таким же успехом и с большим правом сказать, что ваша книга изменена, в то время как нет никаких оснований утверждать, что Пятикнижие изменено». Шииту нечего было ответить, и автор этой книги увидел в трактатах нескольких современных ученых, что они присвоили этот ответ себе. Шиит снова сказал: «Благочестивый Али был очень образованным и замечательным человеком, и никогда не осквернял себя ни вином, ни свининой, ни чем-либо, что употребляют неверные». На что суннит ответил: «У вас нечиста рука неверного, а все курейшиты пьют вино и едят свинину, так и пророк, который общался с ними, ел ту же пищу в доме своих родственников по отцовской линии, и также делал повелитель, благочестивый Али». У шиита не было подходящего ответа на это замечание, однако он продолжил: ««Малул» и «Нахель» рассказывают, что чистая Фатима заявила: «Пальмовая роща Федак — мое наследство, так как повелитель пророческого убежища передал ее мне в качестве тамлика (наследственного имущества) еще при своей жизни. Но пророк сказал:

«Мы, пророки, не оставляем нашим наследникам того, что было дано нам в дар или в качестве милостыни».

На основании этого садик (Абу Бекр) отклонил ее требование. Но даже если бы эта традиция была незыблема, как бы мог он отвергнуть притязания на тамлик, если бы эта традиция, по которой никогда не происходит отказа от такого наследства, была бы признана правильной?“ Суннит возразил против этого: „У прекрасной дамы не было свидетелей, которых закон мог бы принять; ведь свидетельство мужа, сына или внука недопустимо“. Шиит настаивал: „Садик был неправ. А сожжение двора во время смертной болезни пророка, а покаяние, которое было следствием этого, и тому подобное, что вы скажете об этом? Более того, Омар воспрепятствовал написанию последней воли пророком во время его смертельной болезни, имам Исмаил Бухари сообщил со слов Абд-уллы, сына Аббаса, что во время смертельной болезни пророка его дом был заполнен его сподвижниками. Он сказал:

«Поспешите, позвольте мне записать это ради вас, чтобы после меня вы были защищены от ошибок и обмана».

«Но Омар сказал: «Пророк охвачен болезнью, и его разум затуманен; небесной книги и доказательств текста Корана достаточно для нас». Из-за чего накопившиеся противоречия и конфликтные дискуссии возросли до такой степени, что пророк сказал: «Оставьте меня»». Суннит подытожил: «Сам пророк заявил:

«Я такой же человек, как и вы, но я говорю по вдохновению»».

«В еде, одежде, отдыхе, скорби, здравии, болезни, при ранении, в жизни и смерти его состояние было состоянием человеческим; так, у достопочтенного было выбито несколько зубов. И в последней своей болезни он сильно страдал, так что из-за сильной боли он мог бы сказать вещи, которые не были бы созвучны со здравым рассудком. По этой причине Омар запретил ему писать». Шиит заметил: «Когда пророк покинул земное одеяние, Омар обнажил свой меч и пригрозил убить любого, кто скажет, что пророк умер, потому что он все еще жив; такое заявление как можно согласовать с тем, что он воспрепятствовал записыванию последней воли пророка, как было сказано выше?» Суннит признал: «Человечество подвержено ошибкам». Шиит продолжал настаивать: «После раздора, когда Осман был назначен халифом, его родственники из рода Оммии стали притеснять его, и он вернул Хакима, сына Аса, сын Оммии, в Медину, откуда пророк изгнал его, так что его называли «изгнанником пророка», хотя Садик (Абу Бекр) и Фарук (Омар) не призывали его. Кроме того, Осман изгнал Абазера из Медины; он также отдал свою дочь в жены Мервану, сыну Хакима, вместе с пятой частью добычи из Африки, которая составила сорок тысяч золотых динаров. Кроме того, он предоставил безопасность Абд-улле, сыну Серджа, хотя повелитель пророческого убежища приказал, чтобы была пролита его кровь, и он передал ему управление Египтом; он передал также Абд-улле, сыну Аамера, управление Басрой, где тот предавался всевозможным постыдным действиям. Среди умров его армии были Муавия, сын Абу Суфьяна, сборщика налогов Шама (Сирии), и Саид, сын Алааса, сборщика налогов Куфы. Впоследствии Абд-улла, сын Аамера, и Валид, сын Акбы Абд-уллы, сына Сада, сына Аби Серджа, пошли путем безнравственности и неправедности». У суннита не было подходящего ответа. Шиит продолжал: «Пророк послал трех друзей сражаться в место под названием Табук; они начали спорить друг с другом, после чего пророк объявил: «Кто внесет раздор в войско или на службу, на том будет проклятие Божие». Суннит здесь впадает в заблуждение: «В то время, когда пророк уехал, не было целесообразно предпринимать задуманную экспедицию; среди них не было разногласий по поводу войны, а только дискуссия о снаряжении войск и приготовлениях, отсюда возникла задержка в этом деле, связанная с определением надлежащего порядка следования и других процедур». Шиит продолжил: «То, что сунниты приписывают Богу и пророку, не может быть приписано самому низкому человеку». Суннит спросил: «Что именно?» Шиит ответил: «Одна из этих вещей, изложенных в книге ваших преданий, заключается в том, что пророк, продемонстрировав перед Аишей танцы и развлечения, спросил ее: «Довольна ли ты?» Такого нельзя сказать ни о каком человеке без позора. Кроме того, есть действия, недостойные сподвижников пророка, такие как то, что Омар препятствовал выражению последней воли Мухаммедом и тому подобные, о которых они сами открыто заявляют в своей книге; и, тем не менее, они высоко ценят этих людей!» Здесь суннит заметил: «В том, что ты сначала рассказал о том, как пророк вел себя, нет ничего постыдного; что же касается того, что ты говоришь о дурных обычаях, то это всего лишь твое собственное порочное мнение. Отрицаешь ли ты, что пророк сказал:

«Я послан, чтобы установить обычаи и нравы».

Если какой-то факт не существовал или не произошел, зачем его нужно было записывать?“ Шиит воскликнул: „Это было выдумано и превратилось в ложь“. Сyннит возразил: „Значит, по твоему мнению, о, повелитель истины, Бухари и ему подобные, говорят ложь, и таким образом, они распространяют ложь! Почему же ты на основании их слов веришь, что Омар воспрепятствовал выражению последней воли пророка и в другие подобные вещи, которые, по твоему мнению, возлагают вину на сподвижников пророка? Поэтому, что бы из всего этого, по твоему мнению, ни казалось неподобающим, ты должен верить, что учитель истины Бухари и подобные ему говорили ложь, так разве перестанешь ты поносить сподвижников и друзей пророка; но если они говорили правду, то прими за правду и то, что они приписали достохвальному пророку, и правду, которую они сказали о добродетелях названных сподвижников. А что касается того, что ты отделил пророка от людей, то, как явствует из божественного текста, утверждение, что пророк не должен ни есть, ни пить, относится к вероучению неверных“. Теперь шиит разгорячился и сказал: „Разве недостаточно для тебя было возложить на пророка вину за то, что он слушал музыку и принимал участие в танце, и теперь ты пытаешься доказать чистоту двух шейхов (Абу Бекра и Омара) и Османа!“ Суннит продолжил спор: „Я уже говорил, что слушание музыки разумно, не порицаемо, и даже похвально, когда ее слушает и законодатель, и я заметил относительно обычаев и нравов, что ты почитаешь дурным то, что плохо понял. Так как ты отказываешься одобрять танцы, то что ты скажешь о запрещении женщине покидать супруга по воле пророка? Если ты считаешь предосудительным пример обычных действий, то о таком случае и говорить нечего. И точно так же, если бы оба шейха не были чисты, пророк не возвысил бы их лидеров посредством супружеского союза, и дочь повелителя Али и пророка никогда не была бы в доме великого Фарука (Омара) и обладателя двух огней (Османа). Открытие пути раздора не похвально, и если это не так, по твоему мнению, объясни мне вот это: поскольку владыка, лев Божий (Али), был осведомлен обо всех тайнах сердец, почему он вел войну с Муавией, который был мусульманином? И почему он стал причиной смерти стольких людей, ведь причинять смерть ни в коем случае нельзя? Известно также и вами признано достоверным, что, когда однажды мусульманин продавал чеснок и лук на пути пророка, который сказал ему: «Если бы ты сел в углу, подальше от меня, это было бы хорошо». Этот человек извинился, и пророк пошел дальше. Вскоре после этого пришел Али и сказал этому человеку: «Пророк не любит запах лука и чеснока, поэтому уйди с его дороги». Человек ответил: «О, Али, пророк велел мне встать, а я не двинулся с места». Али сказал: «По приказу пророка ты не встал?» Он тут же выхватил меч и отсек мужчине голову. Такое действие осуждается законом, так как владыка пророческого убежища запретил убивать даже враждебно настроенных неверных, сказав:

«Не переусердствуй в пролитии крови, даже если ты победитель».

И по историческим источникам известно, что он порицал Ибрагима за то, что тот изгнал неверного. Нуширван, который не был увенчан диадемой правоверности, прославляется, потому что он восседал на троне справедливости, и одним из его наиболее одобряемых деяний было то, что он не тронул дом старухи, который был помехой, находясь в непосредственной близости от его дворца, и предпочел опустошить свои собственные поля; и владыка пророческого убежища, поскольку он появился на поле свидетельства во времена этого царя, возвысил его известность и славу такими словами:

«Я родился во времена справедливого царя».

«Как может быть правильным полагать, что пророк, последний от века, может быть доволен убийством мусульманина, пророк, который не побеспокоит людей, которые, занятые своим ремеслом и занятием, стоят на его пути, пророк, который сказал:

«Тому, кто добровольно убивает верного, предстоит вечное наказание в Аду».

«По этому правилу не мог действовать тот, кто заявляет:

«Бог не даст душе больше страданий, чем она может вынести»».

Такой поступок не свойствен добродетельному человеку, однако об этом рассказывают (об Али) ваши ученые мужи, и точно так же ваши шутки и балагурство, указывающие на недостаток достоинства, унижают его». Шиит сказал: «Тем не менее, он, несомненно, был лучшим из всех сподвижников пророка». Суннит спросил: «В теории или на практике?» Шиит ответил: «И в теории, и на практике». Суннит продолжил: «Этого мы не знаем наверняка; в чем он практически превосходил повелителя правоверных Омара?» Шиит ответил: «Али молился всю ночь». Суннит возразил: «Согласно твоему собственному рассказу, повелитель Али каждую ночь хотел женщину, и его обычай (называемый матах) состоял в том, чтобы приглашать одну женщину на короткое время; и так много он их приглашал, что он казался постоянным женихом; как мог человек, поступающий таким образом, молиться всю ночь? Если только вы называете в вашей религии молитвой то, что мы называем по-другому». Шиит прервал его, сказав: «Вы лжецы от начала до конца. Абу Ханифа, ваш великий имам, был уроженцем Кабула и посвятил себя служению имаму Джафару Садику; в конце концов, он оставил его и открыто исповедовал веру своих отцов, которые были магами. Признаками принадлежности к магам было то, что он считал правильным молится три раза в день и отказывался от всякой избирательности в пище, а также не считал неверных нечистыми, говоря, что нечистота обитает внутри, если таковая имеется, и тому подобное».

Суннит заметил: «Ты сам согласен с тем, что Абу Ханифа был последователем имама Джафара, поэтому он, скорее всего, исповедовал то, что соответствовало вере имама Джафара. Мы не признаем, что ваш народ придерживается религии имама, мы скорее верим, что они маги; ибо когда ваши предки были завоеваны и покорены, они по необходимости присоединились к Исламу, но смешали правую веру с верой магов, как это явствует из богослужения, которое называется Nóu róz t [Навруз] и является обычаем магов; которые также совершают молитву трижды в день. Они считают правильным поворачивать голову, когда молятся, налево, то есть отворачиваться от Киблы (Мекки); они утверждают, что пять молитв каждый день неуместны, так как они не в состоянии совершать их в точности; однако они считают обязательными молитвы в полдень, перед заходом Солнца и вечером, когда ложатся спать. Таким же образом они переняли у маздакиан матах, или временные брачные союзы».

Все шииты основывают свою веру на двух правилах: первое — это «Беды» («Веды»); они были провозглашены с целью окружить нас силой и великолепием или способами счастья, блестящие перспективы которых не были реализованы. Говорили, что повелитель божественного величия диктовал «Веды». Второе правило — благочестие, благодаря которому люди освобождаются от всех природных склонностей. Такого убеждения придерживаются шииты; и когда их спрашивают о способе этого, они говорят, что посредством благочестия они познают нереальность внешних вещей.

«Веда» рассказывает о божественном и о том, что может показаться противоречащим божественному; она рассказывает о воле, которая у порочных людей может проявляться вопреки воле (верховного) Судьи. Кроме того, «Веда» рассказывает о практике, когда действие направлено на что-то одно, а после или во время его совершения оно направляется к чему-то другому.

Неверные, выступающие против пророка, утверждают, что он перенял верования Имру аль-Кайса и соединил их с Кораном, что также он часто использовал идеи других поэтов и даже нередко выделял место в вероучении тем обычаям язычников, которые ему нравились. В настоящее время об этом ведутся разнообразные дискуссии. Лучше всего будет обратить внимание на следующее замечание. Какая польза от сомнений шиитов? Они нападают в своих речах на наместников пророка; и когда одна сторона спора (сунниты) придерживает язык, пусть и другая сторона воздержится от спора.

Когда споры дошли до этой точки, халиф Божий распустил спорщиков.

Однажды назарянин пришел засвидетельствовать свое смиренное почтение халифу Божьему и предложил какому-либо из ученых мусульман поспорить с ним. Когда предложение было принято, назарянин начал: «Верите ли вы в Айсу (Иисуса)?» Мусульманин ответил: «Конечно; мы признаем его пророком Божьим; наш пророк свидетельствовал о божественной миссии Иисуса». Назарянин продолжил: «Этот пророк (Мессия) возвестил, что после Него появятся многие, кто будет претендовать на пророческое служение; однако «не следует верить им и следовать им, ибо они лжецы; но оставайтесь стойкими и твердыми в Моей вере, пока Я не приду снова». В Евангелии нет упоминания о вашем пророке». Мусульманин ответил: «Упоминание о нем было в Пятикнижии и в Евангелии, но ваши руководители убрали его. Назарянин спросил: «Вы сохранили это правильное Евангелие?» Мусульманин заявил: «Мы этого не сделали». Тогда назарянин продолжил: «Поэтому очевидна ваша ложь; вы отрицаете Евангелие, ибо если бы это было не так, вы бы сохранили его, как мы, христиане, сохранили Пятикнижие, которое есть книга Моисея; но вы не сохранили ни Пятикнижие, ни Евангелие, и если бы в Евангелии упоминалось что-либо о вашем пророке, мы бы, без сомнения, согласно словам Иисуса, придерживались этого, потому что, согласно нашей вере, наше желание — повиноваться наставлениям Иисуса. И откуда нам знать, что ваш пророк истинный?» Мусульманин сказал: «По его чудесам, одно из которых — разделение Луны». Назарянин заметил по этому поводу: «Если бы произошло разделение Луны, жители мира должны были бы видеть это, и регистраторы необычайных явлений во всех странах, и историки всех народов описали бы его пером истины. Однако никто, кроме мусульман, не дает никаких сведений об этом». Присутствовал индус; назарянин спросил его: «В Кали-Югу, которая является четвертой вашей эпохой, была ли когда-либо разделена Луна?» И он обратился с тем же вопросом к присутствовавшим там персам и туркам; все ответили: «Мы не видели ничего подобного в наших исторических летописях». Мусульманин остался в замешательстве.

На другой день появился еврей; повелитель халиф Божий поставил назарянина напротив него для религиозного обсуждения. Еврей начал: «В Пятикнижии нет упоминания об Иисусе». Назарянин ответил: «Как нет? Разве Давид не говорит: „…пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои“. Это предсказание страданий и распятия Иисуса». Иудей заметил по этому поводу: «Что бы ни сказал о себе Давид, и что бы ни возвестил Всеправедный своим языком, разве все это должно быть принято за предсказание об Иисусе?» Назарянин продолжил: «Но было предсказано зачатие от Девы, и этой Девой была Мария». Иудей возразил: «У нас не является доказанным девство Марии, так как, по вашим словам, до рождения Иисуса она была замужем за плотником Иосифом, и говорят, что Иисус был сыном плотника Иосифа». Назарянин признал: «Это правда; но, — добавил он, — Иосиф никогда не прикасался к Марии». Еврей возразил: «Как это доказано?» И этот вопрос иудей повторял при каждом выступлении назарянина, так что последний замолчал.

В зал вошел ученый философ, также там находились индусы и еще трое ученых, мусульманин, назарянин и иудей. Их позвали и поставили напротив ученого философа. Последний начал дискуссию следующим образом: «Божественная миссия ваших пророков не доказана по нескольким причинам. Во-первых, все, что говорит пророк, должно сообразоваться с разумом; во-вторых, он должен быть свободен от преступлений и не причинять вреда другим существам. Но Моисей, по мнению евреев, был воспитан фараоном, и все же он хитростью утопил его в водах Нила и не принял его раскаяния. То, что они говорят о том, что воды Нила открыли проход Моисею, является выдумкой. Он также не обратил внимания на покаяние Каруна (Корея), но из-за жадности того до золота он повелел Земле поглотить его. Иисус разрешал убивать животных и жестоко с ними обращаться. А сам Мухаммед нападал на войска и караваны курейшитов; он проливал кровь, более того, своей собственной рукой убивал одушевленных существ. Кроме того, он перешел все границы в сексуальных связях и брал чужих жен, так что из-за его взгляда одна жена была разлучена со своим мужем, и тому подобное печально известно о нем. Как же по таким порочным качествам мы узнаем пророка?» Все единодушно заявили: «По чудесам». Философ спросил: «Каковы чудеса ваших пророков?» Еврей ответил: «Ты, должно быть, слышал о жезле Моисея, который превратился в змею». Ученый немедленно взял свой пояс, подул на него, и он превратился в большую змею, которая с шипением повернулась к еврею; но философ простер руку и потянул ее назад, говоря: «Вот чудо Моисея!», в то время как еврей от страха едва сохранил жизнь в теле своем и не мог восстановить дыхание. Христианин сказал: «Мессия родился без отца». Ученый ответил на это: «Вы сами говорите, что Иосиф, плотник, взял в жены Марию, как же можно утверждать, что Иисус не был сыном Иосифа?». Назарянин замолчал. Магометанин взял слово и сказал: «Наш пророк произвел на свет Коран, разделил Луну и вознесся на Небо». Философ заметил на это: «Об этом говорится в вашей священной книге:

«И говорят они: „Ни за что мы не уверуем, пока ты не исторгнешь для нас из земли источник; или пока не будет у тебя пальмовой рощи и виноградника, в которых ты проложишь реки; или пока не обрушишь на нас небо кусками, как ты это утверждаешь; или не предстанешь перед нами вместе с Аллахом и ангелами; или пока у тебя не будет дома из драгоценностей; или пока ты не взойдешь на Небо. Но мы не поверим в твое восхождение, пока ты не спустишься с Писанием, которое мы станем читать“». Ответ таков: «Скажи, о, Мухаммед, чист Бог питающий, а я всего лишь человек-пророк».

Из всего этого справедливый судья может сделать вывод: тот, кто не смог создать источник текущей воды, как он смог показать чудеса, о которых рассказывают? Если у него не было силы разорвать небо на куски, то каким образом он смог разделить Луну? Если он не смог показать ангелов, как он смог увидеть Джабраила своими собственными глазами? И его спутники тоже не видели его в облике араба. Если он не смог в присутствии неверных отправиться на Небеса вместе со своим телом, как он совершил телесное вознесение (приписываемое ему в Коране)? Поскольку он не принес оттуда никакого письменного документа, то каким образом Коран спустился с Небес?»

Последователь Зардушта, стоявший в углу, прервал философа, сказав: «Утверждайте все это, но не отрицайте чудес в целом, ибо наш пророк тоже вознесся на Небо». Ученый ответил: «Вы признаете существование Йездана и Аримана, чтобы Йездана нельзя было назвать виновником зла; но вы также утверждаете, что Ариман произошел от злого помысла всеправедного Господа; поэтому он произошел от Бога, и зло произошло от Бога, Всесправедливого; следовательно, вы неправы в основном принципе, в самом корне вашей религии, и неправильной должна быть каждая ветвь, которая от нее исходит».

Тут в дискуссию вступил некий ученый брахман: «Ты отрицаешь пророческие миссии; но наши Аватары опираются на эти миссии». Ученый сказал: «Вы сначала признаете единого Бога, а потом говорите, что, спустившись из своего уединения, он принял великое тело; но Бог не облечен телом, принадлежащим случайности и осязаемой материи. Таким же образом вы приписываете жен своим богам. Вишну, который, по мнению одних, представляет второе лицо божественной триады, а, по мнению других, является верховным Богом, покинул свой пост и воплощался в разное время в образах рыбы, кабана, черепахи и человека. Когда он был в состоянии Рамы, его жена была похищена у него. Он был невежественен и приобрел некоторые знания, став учеником одного из мудрецов Индии, пока не освободился от своего тела; в образе Кришны он был пристрастен к похоти и обману, о чем вы сами рассказываете много историй. Вы утверждаете, что в этом воплощении было мало мудрости верховного Бога и много телесной материи Кришны, так вы заставляете человечество, которое, будучи способным к справедливости, превосходит все виды животных, поклоняться кабану или черепахе! И вы обожествляете форму мужского полового органа как Махадева, которого многие признают богом, а женский половой орган — как его жену! Похоже, вы не знаете, что иррациональное не может быть творцом рационального, что единое, не имеющее состава, несовместимо с разделением, и что множественность самосущего единого абсурдна. Наконец, поклонение низкому объекту не может принести благородному никакого совершенства». Этими доказательствами и аргументами он обосновал свои тезисы, а брахман остался в замешательстве.

После этого философ обратился к собравшимся: «Знайте наверняка, что совершенный пророк и ученый посланник, обладатель славы Акбар, владыка мудрости, предписывает нам признать, что самосущее Существо является мудрейшим учителем и наделяет творения абсолютной властью, чтобы разумные среди них могли понять его наставления. И так как разум делает очевидным, что у мира есть Творец, всемогущий и премудрый, который излил на поле событий среди слуг, подверженных превратностям, многочисленные и разнообразные блага, достойные похвалы и благодарности, поэтому, руководствуясь светом нашего разума, давайте исследуем тайны его творения и, в соответствии с нашими знаниями, вознесем хвалу его благам; и поскольку, благодаря познанию первозданного всемогущества, мы найдем направление на верный путь, мы, пропорционально нашей благодарности, будем приведены к награде того преизобильного блаженства; если же, отрицая единство и отрекаясь от благ Бога, мы погружаемся в чувство вины, разве мы не заслуживаем наказания? В таком случае, почему мы должны подчиняться всякому человеку, который принадлежит к человечеству, как и мы сами, и который подвержен гневу и похоти, жадности и страсти, любви к высокому положению и власти даже больше, чем мы сами? Если этот смертный призывает нас к знанию и благодарности, мы можем с помощью нашего собственного разума получить это, и если он настаивает на своих предписаниях с помощью того, что противоречит разуму, тогда его речь является доказательством обмана; ибо разум показывает, что у мира есть мудрый создатель, и что он, будучи мудрым, предписывает созданиям поклонение, которое для их разума не является злом; и все, что оказывается дурным, не предписывается создателем. Итак, вера содержит особенности, которые разум считает ложными или неправильными; таковы беседы с Богом, нисхождение бестелесных небесных существ в человеческом облике или в облике черепахи, вознесение на Небеса в материальном теле, паломничество к определенным зданиям для совершения поклонения, обход (вокруг Каабы), вход в нее, изнурение себя, бросание камней; оправдание себя паломничеством в Мекку, целование черного камня. Если кто-то скажет, что без видимого посредника невозможно поклоняться всемогущему Творцу и что необходимо определить место для общения [с Богом], можно ответить, что тот, кто возносит хвалу и благодарность Богу, не нуждается в посреднике и в месте; а если место должно быть определено, то предпочтительнее для него был бы вид звезд над головой. Если возразят, что это не может быть свободно от отвратительного подозрения в язычестве, в то время как, конечно, было определено место, которое, в отличие от всех других мест, представляется им особым, то привязанность к нему правильна. Подобным образом, после вычисления размеров окружности, геометры и математики определяют место, которое, по отношению к объектам и точкам пространства, имеет какая-либо точка, как центр к окружности; тогда, без сомнения, каждая часть окружности будет иметь свое особое расположение по отношению к точке центра; конечно, в результате этого расположения, все места, определенные таким образом, становятся имеющими отношение к этому определенному месту, и среди других мест, будут достойны предпочтения». На это можно ответить: «Это мнение не согласуется с идеями многих выдающихся людей, ибо большое число людей придает местонахождению в определенном месте атрибут центра и отличает его как таковой; что видно из книг установлений Брахмы и других, а также из необходимости произносить там благословения. Это также не может быть свободно от подозрений в язычестве, потому что можно предположить, что Бог, Всесправедливый, представлен находящимся в здании, или является телом, поэтому люди называют это здание «домом Божьим». Если это так, или если Кааба находится в центре страны, то другие пророки могли выбрать другое место, например, святой дом (в Иерусалиме) и т. п., но это только заблуждение; так случилось, что сначала повелитель Мухаммед не возносил свои молитвы лицом к Каабе. Таким образом, поскольку отвратительное подозрение в язычестве основано на поклонении камню, земле и телам, то вода, огонь и планеты являются объектами, более достойными для поклонения; и если желателен центр, то пусть это будет Солнце посреди семи Небес. Подобным образом неприемлемы жертвоприношения животных и запрет на то, что может быть прилично в пищу людям, и допущение одним пророком как дозволенного того, что запрещено другим. Итак, если нехорошо есть свинину, почему это было разрешено Иисусом? Если свинина была запрещена из-за возможности осквернения, вследствие того, что это животное питалось нечистыми и скверными вещами, то и мясо петуха нежелательно по тем же причинам. Подобно этому и большинство других заповедей противоречат заповедям разума. Но величайший вред пророческой миссии — это обязанность подчиняться такому же, как мы, представителю человеческого рода, который подвержен случайным смутам и несовершенствам человека, который, тем не менее, строго контролирует других людей в еде, питье и во всем остальном, и гоняет их, как скот, во всех направлениях, куда ему заблагорассудится; который объявляет жену любого своего последователя, которую он желает, законной для себя и запретной для мужа; который берет себе девять жен, в то время как он позволяет своим последователям брать не более четырех, и даже из этих жен он может взять себе любую, какую пожелает; и который дарует безнаказанность за пролитие крови тому, кого он выбирает. В силу какого превосходства, в силу какой науки необходимо следовать повелениям этого человека; и какие есть доказательства, подтверждающие правомерность его претензий? Если он является пророком просто из-за своих слов, то его слова, поскольку это всего лишь слова, не имеют права претендовать на превосходство над словами других. Невозможно также узнать, какое из изречений принадлежит именно ему из-за множества противоречий в исповедании веры. Если он является пророком на основании чудес, то уважение к нему весьма непрочно, потому что чудо не имеет прочных оснований и опирается только на предание или бесовские выдумки, поскольку основа предания со временем разрушается, оно не заслуживает доверия. Кроме того, по воле божественного провидения, оккультные науки многочисленны, а свойствам тел нет конца и числа. Почему бы такому явлению, которое ты считаешь чудом, не быть одним из свойств нескольких тел, или странным эффектом оккультного искусства? Если для тебя разделение Луны, о котором ты слышал, является чудом, так почему бы тебе не признать Луну Кашгара? И если ты называешь Моисея «глашатаем Бога», то почему бы тебе тем более не присвоить этот титул Самари, который заставил тельца говорить?

Могут сказать, что не всякий разум в силах постичь возвышенные заповеди, но что щедрость всемогущего Бога создала степени разума и особый порядок духов, так что он благословил немногих высшей мудростью, и что благодатный Свет от Света, распространяясь и направляя, возвысил пророков даже над этими умами. Если это так, то пророк мало полезен людям, ибо он дает наставления, которые они не понимают или которые их разум не воспринимает. Тогда пророк будет распространять свое учение мечом; он говорит тем, кто стоит ниже его: «Мои слова выше вашего понимания, и вы не сможете постичь их при помощи изучения». Разумным он говорит: «Моя вера выше разума». Таким образом, его религия не подходит ни невеждам, ни мудрецам. Еще одно зло, сопутствующее подчинению непонятному учению, заключается в том, что все, чем обладает разум и что он предлагает благодаря своей изобретательности, не приносит человечеству никакой пользы, ведь сам пророк сказал:

«Бог не возлагает на человека более того, что тот может нести».

И истина того, понимание чего не вмещается в пределы разума, остается скрытой; и соглашаться с этим [учением] глупо, потому что учение других мудрецов может быть более ценным, чем предание или книга этого пророка. Кроме того, если бы была внедрена максима, что пророки должны быть правы, любой человек мог бы претендовать на то, чтобы быть пророком, так как всегда найдутся глупцы, которые последуют за ним, говоря: «Его разум превосходит наш, потому что мы не можем понимать такие вещи». Поэтому среди мусульман и других народов возникло так много вероучений и доктрин, а также бесчисленных практик.

Другой недостаток состоит в том, что, когда принимается религия одного пророка, и когда следуют его правилу в познании и поклонении Богу, через определенное время появляется другой пророк, который предписывает людям другую религию. Поэтому они приходят в недоумение и не знают, был ли прежний пророк лжецом, или же они должны прийти к выводу, что в каждый период человечество должно изменять закон в соответствии с обстоятельствами. Познание истины не допускает противоречий, однако в четырех священных книгах существует множество противоречий. Отсюда очевидно, что в первоначальные времена истинный Бог не открывал себя, и что первое вероучение о Нем было неверным; таким образом, во второй книге сказано нечто иное, и таким же образом в третьей и в четвертой».

В дальнейшем мудрецам стало ясно, что освобождение может быть достигнуто только путем постижения истины в соответствии с заповедями совершенного пророка, совершенного повелителя славы, Акбара, «Мудрого». Предписанные им практики таковы: отказ от мира и оставление его, воздержание от похоти, чувственности, развлечений, от убийства тех, что обладает жизнью, и от присвоения себе богатств других людей, воздержание от женщин, обмана, ложных обвинений, притеснений, запугиваний, глупости и присвоения (другим людям) позорных прозвищ. Стремление к вознаграждению в ином мире и формы истинной религии могут заключаться в десяти добродетелях, а именно, в таких: 1. щедрость и благодеяния, 2. воздержание от дурных поступков и подавление гнева кротостью, 3. воздержание от мирских желаний, 4. забота о свободе от уз мирского существования и насилия, а также свобода от накопления драгоценных запасов ради будущего реального и вечного мира, 5. благочестие, мудрость и преданность, с частыми размышлениями о последствиях своих действий, 6. сила благоразумия в желании возвышенных поступков, 7. мягкий голос, вежливые слова и приятные для всех речи, 8. хороший контакт с братьями, чтобы их воля была важнее нашей, 9. полное отчуждение от творений и совершенная привязанность к высшему Существу, 10. очищение души стремлением к Богу всеправедному и единение с милостивым Господом таким образом, что, пока душа пребывает в теле, она может мыслить себя единой с ним и желать соединиться с ним, пока не наступит час разлучения с телом. Лучшие люди — это те, кто довольствуется малым количеством пищи, удаляется от этого бренного мира и воздерживается от наслаждений едой, питьем, одеждой и браком. Самые гнусные из людей те, которые считают правильным предаваться желанию размножаться, страсти к вину и пиршествам с усердием, как если бы это было чем-то божественным. Поскольку образ жизни, который совершенный пророк и посланник Акбар Мудрый предписал своим последователям, труден, демоны, конечно, возбуждают дух грубой чувственности против его предписаний; так что есть пророки, которые, охваченные похотью, гневом, удовольствиями от еды, питья, дорогих одежд, красивых женщин и занятые притеснением людей, которых они называют неверными, считают эти обычаи не только законными, но даже похвальными, и склоняются к ним. Так случилось, что многие ученые мужи и их последователи ради мира предпочли повиноваться этим пророкам, но в своем сердце отвергли их и осознали лживость этой секты, они ждут удобного случая с благоразумием. учитывая обстоятельства и благоприятный час, принять постановления Акбара». Ни у кого в собрании не нашлось ответа ученому философу, который после приложенных им усилий покинул зал.

Владыка наместник Божий сказал своим ученикам, что непременным долгом является поклонение Богу Всеправедному и что необходимо восхвалять тех, кто находится рядом с ним. Для людей, сказал он, нет никого выше по рангу, чем планеты, положения которых не может достичь ни один человек. Только Бог Всемогущий является стремлением благочестивого человека, т. е. что бы благочестивый человек ни предпринимал, объектом его стремлений является Бог; например, он принимает пищу, чтобы быть в состоянии исполнить службу Богу, исполняет эту службу, чтобы не быть ленивым и несовершенным в своих обязанностях перед Богом, желает жену, чтобы родить добродетельного сына, поклоняющегося Богу, почитает свет звезд, потому что они находятся рядом с Богом Всеправедным, предается сну, чтобы душа его могла подняться в высший мир. Наконец, благочестивый человек постоянно находится в служении и послушании Всевышнему, и ни на минуту не забывает о благочестивых делах. Более того, он считает себя обязанным воздерживаться от причинения вреда живым существам и уважает все создания Божии. Он не косит траву, не вырубает молодые деревья без необходимости и не загрязняет землю без нужды, кроме как в определенном месте, он не льет воду, не разжигает огонь в мерзких местах, он благословляет звезды; далее в этом расположении духа он приучает себя к воздержанию в разговоре, в еде и сне; он принуждает себя ко многим занятиям, одно из которых — закрывать пальцами внешние органы чувств; он с благоговением пребывает в образе повелителя огней (Солнца), пока не доведет это занятие до того, что, просто прикрыв глаза, не увидит великий объект; тогда, кого бы из прославленных и могущественных личностей Инда, Ирана, Греции или любого другого места он ни пожелал бы увидеть, тот предстает его взору, и он видит свет, исследует множество путей и становится хозяином временного и вечного. Владыку наместника Всеправедного [Бога] его последователи называют илахи, «божественный», потому что во всех его действиях объектом его стремлений является Бог; и владыка получил божественную миссию установить поклонение звездам, которые должны быть Киблой для благочестивых. В древних книгах индусов и парсов, которым нет числа, утверждается верховенство созвездий.

Наин Джавет сообщил, что в царствование повелителя (Акбара) собрались ученые, и Махдум уль-Мульк вынес решение, что в эту эпоху не требуется совершать паломничество в Мекку, но тот, кто его совершает, заслуживает наказания по той причине, что путь в Мекку по суше проходит через центр Ирака, а по морю — через Гуджарат и порты фарангов, и на суше неизбежно можно услышать непристойные речи казель башана, а во время плавания по морю вытерпеть много непристойностей в общении с фарангами, потому что они поместили на своих картинах изображение Иисуса и изображение Марии, что имеет сходство с идолопоклонством.

Акбар сказал однажды, что шейх Абдул Наби, один из главных законников суннитов, объявил законным брать девять жен, в то время как другие ученые мужи отрицали это, и процитировал отрывок из Корана:

«Возьми себе в жены таких женщин, какие тебе нравятся, две или три, или четыре».

Считалось, что даже восемнадцать жен являются законными, поэтому ученые решили, что это может быть допустимо, согласно способу матах, «временное соглашение», с помощью которого облегчается получение женщин за определенную плату, и это разрешено в соответствии с вероучением имама Малика. Секта шиитов утверждает, что сын, рожденный в результате матаха, предпочтительнее всех остальных. Накиб-хан пошел по стопам имама Малика, который, наконец, объявил матах законным. Секта шиитов цитирует в подтверждение этого следующий отрывок из Корана:

«Ваши женщины — ваше поле, подходите к своему полю, как хотите».

Этим они хотят показать, что любой способ соития разрешен. Наин Джавет говорит, что, когда наступило время мусульман, у людей было плохое мнение о сподвижниках пророка, мудрецы называли его законы «тюрьмой» и заявляли, что основа веры покоится на разуме. С ними никто не спорил. Затем приехали ученые фаранги и в своих речах приводили доказательства. Шейх Бхаван, как называли ученого брахмана из провинции Декан, затаив ненависть к своим родственникам, стал мусульманином и получил такое имя. У него была в руках четвертая Веда, и он истолковывал некоторые предписания этой книги, содержащей много прекрасного, как высказывания, подобные тем, которые есть в Коране: «Есть только один Бог»; и якобы там также было сказано, что тот, кто не исповедует этого, не обретет спасения. В другом месте якобы говорилось, что есть коровье мясо при определенных условиях дозволено; в других местах предписывалось хоронить, а не сжигать труп. Таким образом, вышеупомянутый шейх одержал победу над брахманами. Но Наин Джавет рассказал, что он попросил его перевести эту цитату. Когда он перевел ее, ее значение было полностью противоположно высказыванию: «Есть только один Бог», и ограничение употребления в пищу коровьего мяса также противоречило обычаю мусульман; и относительно погребения мертвых было дано иное предписание, чем то, которое законно по вере мусульман. Его Величество (Акбар) вместе со всеми присутствующими посмеялся над брахманом и сказал: «Посмотрите на этих мусульман и индусов, которые среди множества противоречивых аргументов и не подумали спросить, в чем смысл этих цитат, и очень восхваляли меня».

Мир Саид Шариф Амели прибыл в местечко Дайбалпур, дождался его Величества (Акбара), который тогда присутствовал при публичном споре между несколькими молодыми людьми и несколькими богословами о Махмуде, и заставил спорщиков замолчать. Император также оказал много милостей упомянутому Миру, а споры о религии зашли так далеко, что даже доктора права были обвинены в неверности. Ученые мужи и суфии спросили в небесном суде (Акбара), если мудрые и способные люди существуют во всех религиях, у кого же тогда верховенство и превосходство? Не прошло и тысячи лет с момента установления этой веры.

Несколько детей были помещены в место под названием Гангмахель, где им было предоставлено все необходимое, но ни один из них не мог произнести ни слова; они пробыли там до четырнадцатилетия и были признаны немыми, что сделало очевидным, что буквы и язык не являются естественными, то есть не могут быть использованы, пока знания о них не будут приобретены путем обучения, и только тогда становится возможным разговор. Из этого был сделан вывод, что мир очень древний, а язык имеет давнюю историю, из языка брахманы черпают доказательства, основанные на разуме и свидетельствах, в пользу истинности своей религии и тщетности других религий.

Венец благочестия, шейх Тадж-ад-Дин, сын шейха Закрии Йондехени Дахлуви, объяснил внешние обряды мистического учения, систему единства реального бытия, заповеди религии фараона, которая есть «Fesus ul hikem», «Гнездо философов», и верховенство надежды над страхом. Его Величеству Акбару нравился способ, которым цари Аджема совершали богослужение; суфии, признавая святых личностей представляющими халифов данной эпохи, обычно падали перед ними ниц, касаясь лбами земли; это должно было подчеркнуть тайный смысл того, что ангелы когда-то поклонялись Адаму. Истина в том, что мудрые — это земные ангелы, которые поклоняются святой личности как халифу, «наместнику» Бога, и за то, что он достиг этого достоинства, они почитают его под таким же именем и называют его также своей Каабой и Киблой, потому что сердце справедливого человека есть сердце всеправедного Бога, и именно к его дверям они обращаются в поклонении Богу; по этой причине Якуб и его сыновья пали ниц перед Юсефом.

Шейх Якуб, грамматик из Кашмира, который был духовным наставником той эпохи, пересказал из «Ain alkasa Hamdani», «Айн алькаса Хамдани», что Мухаммед — это явное имя наставника, а Иблис — явное имя соблазнителя. Мулла Мухаммед Изеди обвинил трех халифов и порицал сподвижников пророка и их последователей, совращал людей в веру шиитов и, приведя главы Евангелия, извлек из них доказательство истинности Третьего Лица Троицы, и подтвердил религию назарян.

Поскольку его Величество (Акбар) показал себя другом всех людей, он отдал приказ навабу, мудрому шейху Абу-л-Фазилю, который часто был свидетелем великих деяний императора, перевести несколько иностранных произведений, и вместо обычной фразы «Бисмилле….», он сказал другую, а именно:

«Твое имя — крепость, и ты — ее основание,

Ты свят, и нет Бога, кроме Бога».

Раджа Бирбер заявил, что Солнце является объектом всеохватывающим; оно способствует созреванию зерна, засеянных полей, фруктов и овощей, и дарит великолепие и жизнь; точно так же огонь и вода, камни и деревья — все это проявления Бога; он предписал иметь знак на лбу и носить Зунар. Ученые почти убедили всех, что Солнце, великое, возвышенное светило, есть благодетель мира и покровитель монархов. Йезданиане сказали, что Солнце мира духов — это самосущее Существо, а Солнце мира тел — это светило (душа), которое является халифом, «наместником» Бога. Одна секта огнепоклонников заявила также, что их ученые придерживаются противоречивых мнений относительно существования духов, единства и самосущности бытия, некоторые секты отрицают все это, но нет ни у кого отрицания бытия, великолепия и благодетельности Солнца. Его Величество Акбар, как ему было велено Богом, читал молитвы, содержащие восхваление Солнца, на персидском, хинди, турецком и арабском языках, среди которых была одна молитва от индусов, которую они ныне поют в полночь и на восходе Солнца. Кроме того, император запретил своим подданным убивать коров и есть их мясо, потому что ученые заявили, что коровье мясо вызывает зуд, сухую паршу, проказу, слоновость и тому подобные болезни и трудно переваривается. Индусы также сказали, что, поскольку корова приносит много пользы, убивать ее неправильно. Йезданиане заявили, что убивать безобидных животных — тирания, а всякий тиран — враг Бога, Всемогущего. Но ученые того времени показали в книге «Serat´ ul mustakim», «Серат уль-мустаким», «Правильный путь», написанной имамом Маджеддином Мухаммедом, сыном Якуба, сыном Мухаммеда Фирозабади, то, что как известно,

«Самое превосходное мясо обоих миров — мякоть».

Это не было твердо установлено, и в отношении превосходства херсии, своего рода похлебки, ничего нового не появилось, как и в теме о достоинствах белого петуха; а по теме незаконнорожденных известно:

«Незаконнорожденный сын не имеет доступа в Рай».

Это не было твердо установлено, и это несерьезно. Его Величество халиф всех праведников провозгласил радостную весть, что коров не следует убивать.

Подобным же образом огнепоклонники, прибывшие из города Нусари, расположенного в округе Гуджарат, проповедовали истинность религии Зардушта и утверждали великое почтение и поклонение огню. Император призвал их к себе и был рад узнать о пути и блеске их мудрецов. Он также призвал из Персии последователя Зардушта по имени Ардешир, которому послал деньги; тот бережно передал священный огонь мудрому шейху Абу-л-Фазилю и установил, что огонь должен храниться во внутренних покоях днем и ночью, вечно, в соответствии с правилом мобедов и способом, который всегда практиковался в огненных храмах царей Аджема, потому что этот путь был установлен по слову Господа, и этот огонь был среди огней великого Изеда. Он также пригласил к себе огнепоклонников из Кирмана и расспросил их о тонкостях религии Зардушта; и он написал письма Азару Кайвану, который был лидером йезданиан и абадиан, и пригласил его в Индию; Азар Кайван попросил разрешения не приходить, но прислал книгу собственного сочинения, восхваляющую самосущее Существо, разум, душу, небеса, звезды и стихии, а также прислал слово совета для царя; все это содержалось в четырнадцати разделах; каждая первая строка каждого раздела была на чистом персидском дари, при перевернутом прочтении это был арабский язык, при повороте — турецкий, а при обратном чтении — хинди. Наваб, мудрый шейх Абу-л-Фазиль полностью доверился Азару Кайвану; он назвал жителей Аджема и Аравии «разрушителями дорог», а людей Ислама — «проклятыми». Мудрый шейх Абу-л-Фазиль сказал в Фатех-пуре Абд-уль-Кадеру Бедавани: «Я должен пожаловаться на авторов книг по двум причинам: первая заключается в том, что они недостаточно подробно описали древних пророков, чтобы было это подобно тому, как они описали своего собственного пророка, во-вторых, ничего не известно о трудолюбивых людях, чье имя не упоминается в „Tazkeret-ul-awlia“, „Тазкерет-уль-аулия“, „Истории святых“, и „Nafhat al Uns“, „Нафхат аль Унс“, „Духовных бурях человечества“ и тому подобных книгах; а семья пророка, в чем их вина, что их имена не были внесены в эти книги?» Абд-уль-Кадер не дал удовлетворительного ответа. Гази-хан Бадахши, не имевший себе равных в науке логике, подробно и кропотливо трактовал разделы о справедливом имаме (Али) и путем исследования установил его верховенство в других трактатах; и другие ученые мужи проявили свою ученость в этом вопросе.

В месяц Раджаб года хиджры 987 (1579 г. н.э.) император Акбар получил приказ (с Небес) закрепить фразу: «Есть только один Бог, и Акбар — его халиф». Если народ действительно пожелает этого, он может принять эту веру; и Его Величество заявил, что эта религия должна быть принята по выбору, а не через насилие. Таким образом, некоторые люди, которые были более благочестивыми и мудрыми, чем люди того времени, выбрали это вероучение в соответствии со своей совестью. От Бога пришло повеление, что привязанность к делу Господа Бога и к своему учителю имеет четыре степени, которыми являются: жертвование имуществом, жизнью, репутацией и религией. Завоведь Илахи, «божественной» веры, означает, что в случае неизбежного конфликта, если человек не пожертвует всем, чем обладает, он должен отказаться от этих четырех степеней. Далее, божественное повеление гласит, что человек может отказаться от какой-то из этих четырех степеней, но никогда нельзя отказываться от своего Бога.

Далее император сказал, что с начала миссии Мухаммеда прошла тысяча лет, и что такова была продолжительность этой религии, подошедшей к своему концу.

Другое его постановление полностью отменило обязательство омовения после осквернения спермой. Мудрецы говорили, что самая восхитительная и лучшая часть мужчины — это мани, «сперма», и что семя творения чисто. Какой смысл в том, что после обычных естественных выделений омовение не требуется, в то время как после выделения некоторого количества этой материи необходимо полное омовение? Тем не менее, уместно принять ванну, прежде чем предаваться сексуальным желаниям.

Столь же нелепо готовить пищу для духа трупа, который затем будет принадлежать к минералам: какой в этом смысл? И все же день рождения человека по праву считается великим праздником и называется «пиром жизни». Более того, когда душа достигла полного познания первопричины и оставила свою смертную одежду, этот день также посвящен ликованию и называется «днем соединения».

Из-за разницы между летоисчислением индусов и летоисчислением по хиджре, использовавшимся арабами, император ввел новое летоисчисление, начиная с первого года правления Хамаюна, т. е. с 963 года хиджры (1555–1556 гг. н. э.). Названия месяцев были такими же, как у царей Аджема, и четырнадцать праздников в определенные годы, совпадающих с праздниками Зардушта, были названы «годами и днями Илахи». Эта договоренность была установлена хакимом шахом Фатахуллой Ширази. Из-за того, что было так много споров среди ученых, обычай чтения комментариев к Корану и науки о религии и праве были отменены, и на их место пришли астрономия, физика, арифметика, мистицизм, поэзия и хронология. Жители Аджема часто повторяли такие стихи:

«Живя молоком верблюдов и ящерицами,

Арабы подняли свой статус;

Так что теперь возжелали Аджем.

Тьфу на тебя, о, изменяющийся мир, тьфу!»

Хаджа Абдул Латиф, который был одним из выдающихся деятелей Мавераннахра, одаренным талантом тонкого различения, высказал сомнение в истинности этого изречения:

«Шея повелителя Мухаммеда подобна шее идола».

Если бы это было так, то идолопоклонство было бы похвальным. Подобным образом, предание о заблудившейся верблюдице, описанное в «Sir», «Деяниях и делах», нападение на караван курейшитов в начале хиджры, требование девяти жен и запрет женщин уводить от их мужей по желанию пророка, как это произошло, отказ сподвижников от своего тела, о чем можно узнать, прочитав книгу «Sir», назначение трех первых халифов, дела Фадека, война Сафина, победа шиитов и разгром суннитов, — все эти темы подлежат осмыслению.

На дружеской встрече, посвященной новогоднему празднику, каси и муфтий склонялись к тому, чтобы выпить по чашечке вина. Шейх Абу-л-Фазиль в дополнение к объяснению стиха Корана, называемого «Престол», составил проповедь в двух частях. Он также перевел «Махабхарату», историю войн древних индийских вождей. Некоторые ученые мужи полностью отрицали брачную ночь Мухаммеда с ас-Сиддик и порицали поступок Давида относительно жены Урии.

Когда султан Хаджа, один из илахиан, собирался покинуть этот мир, он сказал императору: «Пусть ваше Величество не хоронит меня, как если бы я был преданным Дэвов». В связи с этим его положили в гробницу со светильниками, как знатного человека, и сделали решетку на стороне величественного светила, сияние которого очищает от всех грехов. Далее, были изданы приказы, чтобы, в подражание царям Аджема, невежественным людям запрещалось читать книги мудрецов и заниматься науками. Согласно другим постановлениям, дела индусов должны были решать ученые брахманы, а дела мусульман — их собственные каси. Также последователи других религий и убеждений получили предписание, что труп нужно класть в гробницу головой на восток, а ногами на запад, и что люди, даже во сне, могут располагаться в таком направлении. Далее было предписано, чтобы илахиане не обращались ни к каким другим наукам арабов, кроме астрономии, арифметики, физики и философии, и не тратили время своей жизни на то, что не является разумным. Был подтвержден запрет на убийство коров. Также было установлено, что индусской женщине нельзя запретить сжечь себя вместе со своим мертвым мужем, но что жертвоприношение должно происходить без применения насилия и без отвращения к вдове. Другое правило гласило, что тому, кто ест с человеком, чья профессия — забой животных, следует отрезать руку, но только палец, если он принадлежит к людям этого дома.

Кроме того, к женщине, которая ходит по узким улицам или по рыночным площадям, не закрыв в это время лица, не должен приближаться ее муж, а женщину неподобающего поведения, которая ссорится со своим мужем, следует отправить к блудницам, чье занятие состоит в том, чтобы предлагать себя на продажу. Кроме того, во время сильного голода отец и мать могут продать своих несовершеннолетних детей; когда отец и мать будут жить в лучших условиях, им должно быть позволено за деньги вызволить своих отпрысков из уз рабства. Кроме того, индус, которого в младенчестве, без его воли, сделали мусульманином, если он позже решит вернуться к вере своих отцов, волен сделать это, и ему нельзя в этом препятствовать; также каждому человеку позволено исповедовать любую религию, которую он выбирает, и переходить, когда он хочет, из одной религии к другой. Но если индусская женщина, влюбившись в мусульманина, пожелает принять его религию, ее можно силой задержать и отдать ее семье. И точно так же женщина-мусульманка, если она влюбилась в индуса и желает принять его веру, не допускается к этому и не принимается в его касту. Наконец, не следует препятствовать возведению храмов идолов, церквей, храмов огня и погребальных склепов, а также строительству мечетей для мусульман.

Садер Джехан принял религию Илахи. Акбар назвал безобидных животных мирными зверями и выразил отвращение к их убийству. Он соединил лучшее и самое чистое из каждой религии для формирования своей собственной веры. Мулла Терсун Бадахши, мусульманин ханифского вероучения, сообщил мне в 1058 г. хиджры (1648–1649 гг. н. э.), что однажды он отправился в паломничество, чтобы посетить гробницу Акбара, обитателя Небес; там один из его друзей, повредивший ногу, когда он взбирался на святую гробницу, стал поносить халифа Бога. Его спутники сказали: «Если благословенный император, ныне пребывающий на Небесах, обладает какой-либо властью, этого человека непременно постигнет какое-либо несчастье». Действительно, вскоре после этого он сломал палец на ноге камнем, упавшим из расщелины в стене. В одном из произведений Акбара мы находим, что необходимо поклоняться Богу, Всеправедному, и необходимо восхвалять существ, находящихся рядом с ним, потому что никто из людей не возвышается до ранга звезд, так как люди не равны по достоинству небесным светилам. Император внушал своим последователям, что благочестивый человек не должен знать иного предмета своих желаний, кроме Бога, Всемогущего, то есть, какое бы начинание ни предпринимал благочестивый, его желание в этом деле должно быть направлено к Богу.

III. О свойствах звезд в соответствии с разумом, проявлением, откровением и преданием

Агатодемон, или Шис, Гермес аль Гермес, Идрис; и философы говорили, что Всемогущий Создатель сотворил небесные тела и звезды таким образом, что их движения могут оказывать воздействие на нижний мир, то есть события в нижнем мире подчинены их движениям, и каждое созвездие, и каждый градус высоты имеют свою особую природу; все это известно из опыта и собранных сведений о качествах степеней, небесных знаков и их влияний, и таким образом, очевидно, что они находятся рядом со Всеправедным, и что дом молитвы, Кааба истины и Кибла убеждения — это Небеса. Мудрецы верят, что каждый прославленный мастер был связан одной из звезд. Так, Моисей был связан с Сатурном, поскольку суббота священна для евреев, и Моисей победил магов и чародеев, подвластных Сатурну. Иисус был связан с Солнцем, поэтому воскресенье было им освящено, и, наконец, его душа соединилась с Солнцем. Мухаммед был связан с Венерой, поэтому он определил пятницу как священный день, и поскольку он не хотел раскрывать смысл этого простым людям, он держал это в секрете; но из обычаев пророка видно, что он очень почитал Венеру, и одной из его приверженностей была его приверженность к парфюму и тому подобному. Мы находим в историях персов, что Ферхош был царем во времена Абада, и в его времена было бесчисленное множество поэтов; из них всех он выбрал семь; каждый из них в один из дней недели читал царю свои стихи. В воскресенье, посвященное великому светилу, монарх ходил в Кермабу, и после возвращения оттуда он подходил к благоговейному образу великого огня и, совершив поклонение, удалялся в свой дворец. Однажды в момент поклонения предстал перед царем глава певцов, обожающий красноречие, по имени Шедош. Поскольку царь исповедовал религию йезданиан, которые никогда не причиняли вреда безобидным животным, певец в этот день, посвященный Солнцу, положил перед царем сирдин, то есть рис, пердин, называемый на Индостане пахати, и стручки гороха, и горох затем были очищен. Царь спросил Шедоша: «Для кого эта пища?» Поэт ответил: «Для друга, который ради того, чтобы уединится, обнажен с головы до ног». Монарх, довольный таким ответом, наполнил рот поэта драгоценными жемчужинами чистейшей воды. Царица по имени Шукер, отвратив свое сердце от царя, своего мужа, страстно привязалась к милому сочинителю мелодичных речей. Когда наступила ночь, Шукер, полагая, что царь спит, тайком ушла. Царь последовал за ней. Когда Шукер пришла в дом Шедоша, между ними произошел многословный диалог. И поэт сказал ей: «Женщина никого не боится, поэтому ее следует опасаться. Ты оставила Ферхоша, царя, и хочешь отдать свою любовь такому как я!» После этих слов женщина вернулась домой без надежды, а Шедош обратил свой лик к образу Солнца. Но его взор упал на одну из девушек, поклонявшихся Солнцу, и он пожелал, чтобы она поговорила с ним; служительница, возмущенная таким предложением, подойдя к изображению Солнца, сказала: «Я служительница твоя; и сейчас не время для общения с мужчинами. Этот поэт царя обратился ко мне с неподобающей речью». Когда Шедош подошел к изображению Солнца, он обнаружил, что поражен болезнью, и отошел со стыдом. После этого он пошел к царю, который видел его накануне вечером в компании с Шукер, и царь сказал: «Шедош, если ты скажешь неправду, ты будешь предан смерти; что ты имел в виду, говоря, что женщина никого не боится?» Шедош ответил:

«Женщина — царица. ее сила — сила океана;

Он открывает дверь и никого не боится».

Царю понравилась эта речь, и он подарил ему Шукер; какие бы оправдания ни предлагал Шедош, государь их не слушал, поэтому поэт привел жену царя в свой дом. Но из-за болезни его плоть начала усыхать, и он был настолько истощен, что не мог покинуть свой дом. Так было до тех пор, пока сын царя не приехал навестить своего отца и не попросил позвать придворных поэтов. Царь, позвав шесть из них, приказал, чтобы Шедош читал свои стихи, сидя за куртианом. Шедош, услышав этот приказ, потребовал в тот же миг разжечь огонь, а посредине пристроить железную цепь, чтобы подвесить сиденье над пламенем. С такого места он решил воздать хвалу великому огню, Солнцу; если оно примет хвалу с благосклонностью, тем лучше; если нет, то он упадет в огонь и таким образом получит свое. Затем он сел на сиденье и начал напевать стихи, которые он сочинил в честь Солнца; в это самое время его болезнь исчезла. Но прежде чем он закончил напевать свою поэму, его последователи, считая что великое светило не исполнит его желания, а поэт, опасаясь за свою жизнь, не сможет упасть в огонь, притянули за цепь сиденье и уронили его в пламя. Но, упав, Шедош почувствовал, что огонь не обжег его, и, хотя был подавлен, остался на этом месте и закончил восхваление. Затем, выйдя, он подошел к царю и продекламировал стихи, которые он сочинил для этого случая, и добавил: «О, царь, я не был виновен в каком-либо гнусном поступке, но в тот же день, в то время, когда женщины подходят к изображению Солнца, я тоже пошел туда, и стража не знала меня. Но мятежный дух играл мною, так что, полагая, что добродетельная женщина, которую я увидел, не замужем, я стал говорить ей неподобающие слова; за это я был наказан; но в то же время я относился к Шукер как к матери».