Московский дворик
/по мотивам картины В. Поленова «Московский дворик»/
Московский дворик. Между склонов крыш
Белеет церковь, блещет куполами.
Вдоль пыльных тропок тянется спорыш —
Трава-топтун. И ты на ней стоишь, —
И топчешь, топчешь… думая о маме.
Пусть проживёт не меньше сотни лет,
И пусть она состарится не скоро!..
А летний день пока не разогрет.
В траве ромашки набирают цвет,
И девясил бодрится у забора.
А ты птенец, тебе девятый год —
Крепыш-мальчишка, русая макушка.
Над ней сегодня облаком плывёт
Чудесный ангел. С перистых высот
Он ветерком о чём-то шепчет в ушко.
Но ты пока не в силах разобрать
Ответов божьих на свои вопросы.
Друзья-мальцы зовут к себе играть…
Вот у сарая показалась мать,
С ведром воды в покорном перекосе
Идёт с трудом к упряжному коню —
Тот хочет пить, стоит слегка поникший.
А петухи неистово поют —
Горланят гимны солнечному дню, —
Им не по нраву долгое затишье.
Пахнуло зноем. Кажется, пора
С верёвки снять тряпушки-постирушки.
Пустилась в слёзы младшая сестра,
А ты доволен, что в саду с утра
Не умолкают вещие кукушки.
Из детства
В детстве потоком волшебный свет
Льётся из солнечной млечной речки
Ты же к нему бежишь по встречке —
Лаской небес согрет.
Счастье колдует куриный бог,
Время — вода, в ней кораблик белый.
Ты, словно ветер, шальной и смелый —
От тишины далёк.
Что бы то ни было — всё под стать, —
Жизнь бесконечна, и год за годом
Ты залезаешь на пень-колоду,
Что бы повыше стать.
Да посмотреть с высоты высот —
С той, где кода-то ты будешь взрослым
В даль, где твои созревают вёсны
В лоне земных красот.
Так незаметно растёшь-растёшь, —
Пень рассыпается, небо ближе.
Белый кораблик вполне подвижен,
Даже собой хорош.
На полдороге к «стране снегов»
Ты уже знаешь — где был, где не был, —
Но ещё веришь в счастливый жребий
И в доброту богов.
Бедная Варя
Прямо сейчас известь развёл январь.
Город седой, город почти бескровный.
Крепнет морозец. Мол, не замёрзла, Варь?
Нет, не замёрзла. Варя спешит к часовне.
В сердце её стужа давным-давно, —
Лучше уж так, чем из огня да в пекло!
Сорок сорок бились в её окно.
Бились — разбились, — жизнь оказалась блеклой.
Сорок недобрых, тщетных, тяжёлых лет.
Мать не любила — хоть расшибись в лепёшку!
Пьяница-отчим, с мужем хлебнула бед,
Вырос сынок — да по кривой дорожке.
Хвори, морщинки, — время вернуть нельзя.
Память порою стала нещадно острой.
Варя с надеждой смотрит на образа
В поисках Бога через духовный остов.
* * *
В мире хрустальном нынче белым-бело!
Крепнет морозец. Близок Васильев вечер.
Бедная Варя шепчет: «Тепло, тепло…»
Грусть отступила, стало немного легче.
Где-то на Млечном светит её звезда,
И сквозь лавину снежно-туманной дрожи
Лучик пробился, словно сказал ей — да!
Знак, видно, — Божий!
Предзимье
А далее зима… Увядшую листву
Покрыли кружева хрустально-снежных хлопьев.
Морозная луна, как свечка на плаву,
Скользит в моём окне, и тянутся лохмотья
Размытых облаков. И кажется, что там
Мечтает о Пьеро уставшая Мальвина.
Да только пеленой по худеньким плечам
Спадает седина, а может, паутина.
Она уже не та. А он, конечно, тот.
Его не изменил предзимний стылый ветер.
Он просто далеко. А рядом Дон Кихот
Готов ей предложить заманчивые сети.
И в доме у него спокойно и тепло,
Шуршит по вечерам о чём-то старый веник, —
С хозяином ему бесспорно повезло:
Пройдёт хоть сотня лет — не выбросит, не сменит.
А что же нужно ей? Романтика Пьеро,
Душевные стихи и летние рассветы!
И вдруг закапал дождь на мёрзлое стекло.
А далее зима. И отзвук: где ты… где ты…
Чёрное зеркало
Эта дама проникла в меня глазами —
Взглядом полным тоски и сердечной боли, —
Фрёкен Бок.
Говорит — он давно с усами, Тот малыш.
И женат на какой-то Доре.
Или дуре. Но это уже не важно.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.