Бесплатный фрагмент - Чудеса в ПроштоЛесье

Пролог

Давным-давно в далёкой волшебной стране под названием Проштолесье жил — не тужил люд разный. Совсем небольшой была страна, в ней умещалось всего три города и десяток деревень, остальные земли занимали горы и ущелья, глубоководные моря и непроходимые лесные чащи. Но всем жителям места хватало, страна благоденствовала, не враждуя с соседями. Поговаривали, что из-за волшебства так хорошо жилось народу, ведь не каждое Королевство могло похвастаться чудотворством.

Да только на деле оказывалось, что и не помнили люди, когда в последний раз чудеса случались, и созданий магических, необыкновенных, несколько веков не видывали. Но одна легенда надолго запомнилась жителям, и передавали её из уст в уста не одно поколение, обогащая с каждым разом все новыми домыслами. О том и речь пойдет.

Глава 1. Горе Сластены Никитичны

Жила-была бабуля Ягуля в деревеньке с названием Лохти, что находилась в волшебной стране ПроштоЛесье.

Славная старушка, бодрая и веселая, следила за собой: серебряные волосы в прическу укладывала, платочек свежий нарядный повязывала, платье в чистоте держала, туфли до блеска начищала. Про одежду помнила, и про другие дела не забывала: книжки добрые, хорошие читала, зарядку каждый день делала и что попало не ела. Готовить любила полезные лакомства и приучала к здоровому образу жизни всех окружающих.

Жила себе тихонько в светлой избушке, делами по хозяйству занималась: за огородом и домом следила, корову доила, курочек выращивала, кошечку гладила, да наведывалась по выходным к двум подругам, что жили в соседних деревнях, а изредка — и они к ней.

Вот пришла как-то раз Сластена Никитична в гости к Ягуле. С пирогами и ватрушками на гостинец, поспела к послеобеденному чаю.

Подруга всем была хороша: и румяна, и полнотела, с толстой русой косой, обернутой вокруг головы сочной каралькой. Семья у неё была большая: круглолицые и смешливые ребятишки, где дети, а где и внуки, от мала до велика, муж с широкой спиной и бородой до пояса, коты полосатые и пятнистые, длинношерстные и коротколапые, собаки длинноухие и кручкохвостые, да и прочей живности полно, дающей молоко и шерсть. Из-за этого редко выбиралась она в гости, всё дела да заботы.

Только вот страсть одна появилась у Сластены Никитичны: полюбила она сладости, а заморские — и того пуще. Что ни ярмарка, то новые леденцы везет ей муж, что ни праздник — мармелад ребятишки тащат, а коли дальняя родня в гости зовет или к ним едет — так на рынке втридорога скупалась халва да пастила. А уж мед да варенье и подавно каждый день бывали на столе.

Жалуется в этот раз Сластена Никитична подруге:

— Ой, милая, всё одни кулебяки да ватрушки, крендели да булки, коврижки да пироги. Надоело, ух. Вот бы отведать такое лакомство, чтобы со всем на свете сочеталось. И сладкое само по себе, а в другой раз — и нет. Чтоб и с медом елось и со сметаной. Да чтоб всегда состряпать можно было, из муки да молока, из простокваши ли.

Бабуля Ягуля улыбнулась, поправляя платочек, и ответила ласково:

— Так чем пирожки тебе не нравятся? Печеные, полезные, вкусные. И сладкие и мясные, хочешь — с капустой, с картошкой, а нет — так с рыбой, да хоть с грибами. И просто же готовятся.

Бабуля разлила по чашкам травяной чай из пышущего жаром самовара, а Сластена уставилась в окно, вздыхая.

— Да разве удивишь гостей пирогами? К нам, давеча, молодой купец с купчихой собирались, так поди на исходе месяца-то прибудут. Говорят, они по другим странам путешествовали, многое повидали. А у нас что? Волшебства — и того ни на грош, ни одной ведьмы или кудесника не сыщешь. Даже лешие — и те разбежались давно. Кикиморы из болот повылазили. Вот и нечем удивить-то, разве что угостить чем-то интересным. А ты — пироги…

— Ах вот оно что, Сластенушка, — засмеялась Ягуля. — Да разве обязательно представленье разыгрывать? Пускай они, молодые, и рассказывают, что там в мире делается. А ты сиди да слушай, чай попивай.

Подруга глянула хмуро и снова отвернулась к окну, что на вишневый сад выходило.

— Что мы, хуже других? Нет уж, я так не оставлю. И ты, голубушка, подумай, подскажи лакомство, ты ведь любишь выдумывать. Помоги горю моему!

Покачала головой бабуля Ягуля, подумав про себя: «Вот уж горе так горе, впору кур смешить». Погостила подруга немного да домой отправилась, пока не стемнело.

Глава 2. Новое лакомство

Пробежала неделька, будто и не бывало. День за днем бабуля Ягуля огород от сорняков избавляла, по вечерам на крылечке чай пила да закат встречала с кошечкой Лиской, что на коленях калачиком сворачивалась да и, знай себе, мурчала. Думала старушка всё о Сластене Никитичне — хотелось помочь подруге, порадовать. Смотрела на заходящее круглое солнце, ровное такое, желтенькое, словно масляное, облака как сливки плыли, а когда набегали на светило, казалось — солнце в сметанке купается. Небо оранжевое да розово-фиолетовое, будто варенье смородиновое с абрикосовым смешали, по тарелочкам разлили, а в средину — что-то масляное, теплое, ароматное положили… Потревожила бабуля пушистую белую кошку, вытерла руки о подол фартука, что поверх платья надела, пока ужин готовила, и пошла в избушку — лакомство новое изобретать, пока вдохновение не улетучилось.

Зажгла лампадку, затянула песню старинную, подготовила продукты простые, перемыла посуду на всякий случай, и стала стряпать. Печь дышала в предвкушении нового блюда, сковорода чугунная уж раскалилась, бабуля Ягуля хотела ещё насыпать муки с горкой, чтобы покруче замесить тесто, да услышала шорох около печки. Осторожно заглянув за край, хозяюшка приметила маленького мышонка. Он протирал глазки лапками, шумно умывался и фыркал, но, увидев бабулю, не затаился или спрятался, а напротив — нахмурился и побежал прямо на неё! Ягуля не ожидала такой прыти и наглости, вскрикнула: «Ишь ты!», отступая назад, но не удержала таз с тестом, отчего оно немного пролилось через край, прямо на шипящую сковороду.

Погрозив мышонку кулаком, бабуля кинулась было спасать жаровню от нагара, да увидела чудеса: растянувшись по всей поверхности, тесто быстро подрумянилось, стало желтым и ажурным, словно кто-то обвязал тончайшим узором, а какой вкусный запах наполнил избушку! Бабуля, затаив дыхание, перевернула эту лепешку лопаткой на другую сторону, давая хорошенько поджариться. Готовое лакомство она выложила на тарелочку и смазала маслицем, вспоминая о солнышке на закате. Никто еще в ПроштоЛесье не слышал об этом русском блюде и, конечно, не пробовал!

Бабуля Ягуля посмотрела на лепешку, повертела так и эдак, откусила кусочек и улыбнулась, проговорив: «Вот так блинок!». Ведь на старолешском языке, который давно уж все позабыли, слово «блин, блинок» означало «летнее солнце».

Приноровилась хозяюшка стряпать блины, целую стопку напекла. Даже кошка Лиска один выпросила да с урчанием проглотила. Спать бабуля легла за полночь, покуда прибирала кухню после готовки.

Наутро принялась Ягуля с начинками баловаться: и рыбную мякоть завернет в блинный рулетик, и грибочки с лучком в конвертик поместит, и творог с ягодами в узелок из блиночка затянет. Как и хотела Сластена Никитична, так и вышло — со всем сочетался блин, выглядел красиво и ярко, и к обеду впору и на десерт в самый раз.

Глава 3. Напасть Варвары Ворчуньи

В воскресенье отправилась бабуля Ягуля в гости ко второй подруге — Варваре Ворчунье. Не зря так прозвали её, ведь сколько на свете живет, все одно ворчит, недовольство выказывает. Привыкли к её норову соседи, не обижались, что слова доброго не услышишь, даже если гостинец принесешь или помощь окажешь. Так и Ягуля — любила её и жалела, радовала всякий раз, ведь одна на свете была Варвара Ворчунья, так и не завела семьи за всю жизнь, а родни давно уж и нет в живых.

Через темный и высохший лес со скрюченными деревьями, чахлыми кустами и жухлой травой приходилось идти бабуле Ягуле. Даже в самый погожий день солнце едва пробивалось сквозь иссохшие ветви, оставляя марь в тени. Каждый раз, пробираясь через этот лес, бабуля Ягуля покрывалась мурашками и думала, что коли встретила бы здесь лешего волосатого — и то приятнее было бы, — хоть в компании шагать.

Подруга жила в стареньком кривобоком домишке, на окраине деревни Нохти.

Варвара Ворчунья ростом повыше Ягули была, но с худобой и бледностью кожи никак справиться не могла. В руках длинных все время что-то держала: то вышивку, то бублик, то травки сухие перебирала, то бусы пальцами перекатывала, а иногда с кочергой бродила, будто забывала на место убрать.

А в этот раз и на себя не была похожа: молчаливая или сердитая обычно, а тут — в испуге, в страхе, да причитает без остановки, в руках метлу держит, в угол комнаты ею тыкает:

— Спасите-помогите! Нечистый дух завелся! Рычит на меня, негодник!

Ай, что делается! Что за напасть!

Ягуля легонько коснулась подруги, погладила по руке:

— Ну что ты, Варварушка, какой нечистый? Я в гости пришла, ставь самовар. Отложи метлу, милая, я гостинцев принесла.

— Ага, как же, он за самоваром и сидит! Третий день я чаю не пью, — едва не плача, сказала Варвара.

Бабуля Ягуля к любой живности подход находила, ладила. Она была уверена, что в дом просто забрался лесной зверек, а подруга с перепугу нечистью его окрестила.

— Дай-ка я погляжу. И метлу прибери — пугаешь маленького. Я лучше блиночком выманю.

— Чем-чем? — Переспросила Варвара, но своё орудие убрала, а сама боязливо позади встала, через плечо Ягули выглядывая.

Бабуля заглянула в угол, где стоял самовар, и сразу приметила лохматое маленькое существо в отражении на жёлтом, начищенном до блеска боку самовара. Осторожно положив рядом блюдечко с теплым блином, она сделала шаг назад, чуть не отдавив подруге ногу. Существо зашебуршало чем-то, выдало громко и сердито: «Ыыыы!», будто на всякий случай. Но маленькая ручонка с полосатым рукавом показалась на секунду, схватила угощение и спряталась. Послышалось жадное чавканье.