Бесплатный фрагмент - Чтиво

ИСТОРИЯ 1

The Rat Бег

Крысиный бег — бесконечное, обреченное на провал или бессмысленное преследование. Это выражение приравнивает людей к крысам, тщетно пытающимся заработать свою награду — сыр…

ГЛАВА 1. Впереди виден сыр

Такое чувство, что время проходит зря.

Такое чувство, что иссекает заряд.

Такое скверное чувство… Смирись с ним.

Или решись на большие перемены в жизни.

«Такое чувство» («Каста»)

1

Мне тридцать, и, сколько себя помню, я всегда хотел стать писателем, но, видимо, свернул не туда. Иначе как объяснить мое нахождение в рабочей робе посреди огромного желтого поля?

Время было около двенадцати, почти обед. Но кого это волновало? Начальник сразу сказал: «Берите с собой и ешьте на месте — нечего кататься по обедам!» Конечно, кто мы такие, чтобы обедать… Хотя сейчас вообще не об этом.

Я стоял посреди почти созревшей желтой ржи и смотрел на высокий покосившийся столб. Рядом со мной лежал большой моток проволоки, которой я должен был привязать к пасынку столб, чтобы его выпрямить. Но это еще полбеды…

Настоящая опасность медленно подкрадывалась со стороны города. Страшная черная туча, из которой в землю били молнии. Она быстро приближалась. Уже дул сильный ветер.

Я огляделся: бежать некуда. Да и куда бежать-то? Говорят, под деревом прятаться от молнии нельзя.

Мой напарник Владислав находился от меня в тридцати километрах. Я называю его Всезнайкой. Начните ему рассказывать любое событие, и он вас перебьет. «Я знаю…» — скажет он с умным видом.

Я вытащил телефон и набрал ему.

— Алле, ты где? — прокричал я в трубку.

— На заявке еще!

— Тут дождь.

— Знаю.

— И молния!

— Я знаю, знаю.

— А может, ты знаешь, как мне от нее спрятаться?

— Ляг на землю.

— На хрена?

— Молния ударит в самую маленькую площадь, то есть в столб, и в тебя не попадет.

— Офигительный совет!

— Ты, кстати, столб привязал?

— Я работаю в этой шараге уже пять лет — столб в одного не привязать!

— Да, знаю.

— А на хрена спрашиваешь?

— Ну, может, у тебя получилось…

— Ага, бл*, конечно, получилось.

Раздался раскат грома вдалеке, но уже совсем близко черную тучу озарила молния.

Ни одна работа не стоит того, чтобы рисковать жизнью. Ни одна! Я еще раз огляделся: спереди надвигалась черная туча, сзади ярко светило солнце.

Туча. Солнце. Молния. Порыв ветра.

Ну на фиг!

Я бросил инструменты и побежал в сторону солнца. Оглянулся и остановился. Кажется, туча стала меня догонять.

Зазвонил телефон. На дисплее высветилось: «Аня».

Аня — худая курносая брюнетка с большими карими глазами. И такая же, как эта работа, временная… Должна была быть временной, но встречаемся мы уже пять лет, а живем вместе два года. Да и можно ли сказать «живем»? Завтрак, метро, работа, метро, ужин, сериал, сон. Конечно, все так живут, но мне чего-то не хватает. Может, я Аню просто не люблю.

— Алло! — кричу ей в трубку.

— Что будем вечером есть?

— Чего?!

— Есть что будем вечером?

— Бл*, меня тут молния убивает, а ты о еде?

— Как это убивает?

— Да так! Вон она, туча идет. Сверкает. Я стою в поле один, Всезнайка свалил на заявку.

— Ты ляг на землю!

— Я создам большую площадь и меня не убьет молния?

— Нет. Просто тогда ты будешь низко, а молния ударит в самую высокую точку в поле.

— Почему я не такой умный!

Раздался громкий раскат грома. Черная туча нависла надо мной, как НЛО в дешевом фильме. По колосьям застучали капли. Я снова побежал в сторону солнца.

Знаете, последний раз я бегал лет десять назад. Хотя нет… Последний раз я бегал в школе. Точно, в школе.

Хватило меня минуты на две: запыхался, словно за десять секунд пробежал сто метров. Я остановился и посмотрел на тучу.

Блин, да пусть лучше молния в меня ударит, чем побегу дальше!

Это все, что вам нужно знать о моем характере.

2

Раннее утро. За окном было пасмурно, собирался дождь. Рядом посапывала Аня. Я смотрел в потолок: не спалось. Не то чтобы я загонялся философскими мыслями, нет. Я думал о возможности построения коммунизма. Да, правда! Коммунизм ведь строится на простой аксиоме: «От каждого по способностям, каждому по потребностям».

А если у меня потребностей море, а способностей нет? Тогда что, кто-то будет пахать за троих, а получать за одного? Утопия. Разве нет?..

Я посмотрел на часы — еще минут десять до подъема по будильнику. И в это время раздался звонок моего телефона. На дисплее высветилось имя: «Таня Б.».

Таня Б.

???

??

?..

Ах, это же Танька Безотечество! Моя одноклассница. Я ее последний раз видел лет восемь назад, на приторной встрече одноклассников, когда еще мог мешать виски с пивом.

— Алло, — взял я трубку.

— Привет… — У нее был очень грустный голос. — Слышал? Лешка умер.

— Какой?

Лешка — это было самое распространенное имя в то время, когда я учился, да и сейчас Лешек среди моих знакомых очень много.

— Литвин! — крикнула она.

«Мой братик — Лешка. С кем с коляски вместе патрулировали дачные поселки…» — пропел я про себя.

— А ты знала, что в песне «Легенды» на самом деле поют не про Лешку, а про Левку?

На слове «знала» Аня подняла голову и посмотрела на меня.

— Ты о чем вообще?! — прокричала Танька.

— Да так… Я просто офигел. А от чего умер? Его убили или как?

— Просто умер.

— В смысле «просто»?

— Ну, просто. Говорят: раз — упал, и все!

— Упал, и все, — повторил я. — Офигеть. И что, когда похороны?

— Сегодня в двенадцать.

— Сегодня в двенадцать?

— Да. Он еще позавчера умер.

— Где?

— Дома умер. Просто раз, и все.

— Где сегодня в двенадцать?

— На Центральном кладбище. Будешь?

— Да.

Я выключил телефон. Провел рукой по лицу. Честно пытался заплакать, но не смог.

Для меня он умер лет пять назад. Мы с ним не поругались — просто перестали общаться. Даже не помню почему. Мы были лучшими друзьями, а потом раз — и все прошло. Если бы я его сейчас встретил на улице, то подумал бы, что это какой-нибудь левый чувак. Песню «Касты» «Встреча» помните?..

— Что случилось? — спросила Аня, повернувшись на спину.

— Леха умер.

— Это который…

— Да, он, — оборвал я. Она все равно его не знает, поэтому какая разница.

— О-фи-геть, — произнесла она по слогам и села на кровати. — Думаешь, не рано еще звонить Ленке?

— На фига звонить Ленке?

— Ну, Исмайловым.

— Да не тот Леха, а Леха Литвин. Мой одноклассник.

— А-а, одноклассник… — На ее лице скользнула улыбка. — И сколько ему было?

— Шестьдесят, бл*дь!

— Чего ты материшься?

— Да ничего. Говорю же: мой одноклассник. По-твоему, сколько ему было?

Она задумчиво посидела, потом встала с кровати и направилась в ванную.

Она реально не знает, сколько мне лет?

Я вздрогнул: зазвонил мой будильник. Потом были обычные утренние дела.

Мы встретились с Аней на кухне. Она сделала нам кофе.

— И как он умер? — спросила она, намазывая на хлеб масло.

— Говорят, просто умер, и все.

— Будешь отпрашиваться с работы?

— Самое паршивое, что, если бы его убили, это понятно. Если бы у него была болезнь — это тоже понятно. Но он просто умер…

— Чего понятно? — Она подала мне бутерброд.

— Ну смотри. Если бы он умер, там, от болезни: от рака и всего такого, — это как бы вина врачей. Если бы его убили — это значит, что оказался не в том месте. Если бы он умер от старости, так это вообще понятно… Но он просто умер.

— Тебе важно кого-то обвинить в его смерти?

— Нет. Как же ты не поймешь?.. — Я задумался, жуя бутерброд. — Он умер без причины.

— Тебе что, нужна причина?

— Нет. Зачем ты задаешь такие вопросы? Мне не нужна ни причина, ни что-то еще. Я просто не могу это осознать. Самое интересное: если бы я не знал о его смерти, он ведь был бы для меня жив, так? Кот Шредингера.

— И охота тебе думать о всякой чуши с утра…

— Это не чушь. Это фундаментальный закон Вселенной: если я этого не вижу, значит, этого нет.

— Ты на работу-то идешь или я одна? — Она подошла к раковине.

— Отпрошусь.

Не буду вам подробно рассказывать о звонке начальнику и попытке объяснить, что смерть часто непредсказуема, что я не мог о ней знать заранее и поэтому не мог его загодя предупредить.

3

Мы встретились на кладбище. Вторая за все время встреча одноклассников.

Нас было немного. Точнее, почти никого. Еще точнее — всего четверо: Игорь, Таня, Костя и я. Остальные то ли не захотели, то ли считали, что Литвин еще жив.

О том, что мы вчетвером ждем покойника, почти все сразу забыли.

— Короче, у меня свой бизнес, и мне нужны замы, которым могу доверять, — говорил Игорь, раздавая нам визитки. — А вам я доверять могу…

Таня рассказывала о своем новом муже. Он работал на стройке, но главное, сочинял и пел свои песни.

— Ну вы чего? — возмущалась она. — «Ты сейчас так красива, спасибо тебе от меня…» Это же его хит! Он про меня написан…

— Не, три ребенка — это жопа, — жаловался Костя. — Денег нет, жизни нет. Отдыхаю на работе…

Я молчал. Интересно, что бы сейчас сказал Леха? Просто не верится… Как не верится и в то, что когда-то у меня были планы на жизнь и мечты. А сейчас ничего нет. Абсолютно. Надежд на лучшее — тоже. Я так и проработаю до старости в этой связи, приходя вечером домой, где самый важный вопрос — «Что будем есть?»

Холодный ветер ударил в лицо. Я повернулся к нему спиной. Показался катафалк…

После похорон мы зашли в первое попавшееся кафе. Костя занял у меня пятьсот рублей на неделю. Все заказали пива и картофель фри.

— Ему еще повезло, — отхлебнув, сказал Игорь. — Просто раз, и умер. У меня был сотрудник лет двадцати пяти. У него постоянно болел живот, врачи не знали, что с ним. У него неожиданно такие боли начались на работе… Он орал! Мы вызвали скорую. Но он не дождался, умер. А Литвин просто раз, и умер.

— Давай не будем об этом, — сказала Таня.

— Займи еще пятьсот, — попросил у меня Костя.

Я занял. Он заказал себе еще пива.

— Мы должны были с ним встретиться через пять лет и сравнить наши рестораны, — сказал я, вспомнив школу и тупые обещания.

— У тебя есть ресторан? — спросил Игорь.

— Нет… Еще нет, но я типа близок к этому.

— Близок? Что значит близок?

— Ну, есть бизнес-план, — врал я как по писаному. — Отдал его в банк на проверку для кредитов…

— Ты, получается, победил, — сказала Таня.

— Не бери кредиты. — Игорь отхлебнул пива и продолжил: — У меня есть для тебя предложение повыгоднее. Один мой проверенный друг ищет генерального директора в автомобильный магазин на полгода. Зарплата — сто тысяч в месяц. Заработаешь, и проценты отдавать не надо.

Может, я и похож на лоха, но разводку с генеральным директором знаю. К вам обращается старый знакомый и говорит, что ищет в свой автосалон, или магазин, или еще куда директора с зарплатой, например, в семьдесят тысяч рублей. Вы соглашаетесь, подписываете все договоры и начинаете работать. Полгода, а то и год, роскошь становится вашим вторым именем. И вдруг к вам в офис заявляются менты. Оказывается, пока вы шиковали, кто-то кидал заказчиков на деньги, а так как директор вы, то следующие три-пять лет с конфискацией имущества в пользу обманутых — ваши.

— А что там делать надо? — спросила Таня.

— Да ничего особенного. Следишь за продавцами, и все.

— А без опыта работы берет?

— Ты своего музыканта хочешь пристроить?

— Да, ему как раз столько примерно и надо на раскрутку.

Сказать ей или нет?

— Пусть позвонит мне по номеру на визитке, — закончил Игорь.

Таня кивнула. Я промолчал.

4

Сидели мы до вечера, часов до семи. Костя мне остался должен две с половиной тысячи, Игорь снова заводил о замах, а Таня включала песни своего «мужа».

В общем, я в меру пьяный побрел домой.

На улице все еще было прохладно, и все еще собирался дождь. Так и хотелось крикнуть в небо: «Дождь, ну давай уже!»

Но дождя не было. Вокруг была лишь серость города. Нет, на билбордах, конечно, красовалась разноцветная реклама, но скажите мне, кто на нее сейчас ведется? Покажите мне того, кто, увидев рекламу об «очень стоящем» доме по самой низкой цене, тут же побежит его покупать. Нет такого человека. А реклама есть.

Кстати, вы замечали, что почти никто не носит яркую одежду осенью, все одеваются в основном в серое?

Я остановился. Когда я превратился в брюзгу, критикующего все вокруг?

И тут мне в руки сунули красную листовку. «Хватит ждать. Пора! Ты сможешь!» — прочитал я огромные белые буквы.

Я оглянулся — от меня отдалялся парень в серой куртке.

— Эй, погоди! — крикнул я ему.

Тот остановился, посмотрел на меня.

— Ты это, как его там… Ангел, что ли?

Поймите: я тогда был пьян, нес полную ерунду.

Глаза парня округлились от страха, он собрался бежать.

— Стой! — крикнул я.

Но парень побежал что есть мочи. И как он догадался, что мне нужны именно такие слова?

Сунув листовку в карман, я задумался. «Ты сможешь!..»

— А что я смогу?

— Что? — Женщина, проходившая мимо, остановилась.

— Что я смогу?

— Все что угодно, — усмехнулась она.

— Вы тоже ангел?

— Пока только учусь, — улыбнулась она и пошла дальше.

«Все что угодно…»

С такой мыслью я сел на холодную скамью в городском парке. Темнело, накрапывал дождь, меня клонило в сон.

— Простынешь, — услышал я мужской голос.

Передо мной стоял высокий парень с гитарой в руке и сигаретой в зубах.

— Вставай, простынешь, — повторил он.

Я усмехнулся.

Он схватил меня за руку и дернул на себя. Я резко встал.

— Пошли, сейчас не лето, — проговорил он.

— Пойдем! — согласился я, и мы пошли.

— Чего напился?

— Узнал, что могу все. Знаешь, как в песне у «Касты»? «Чемпион мира».

— И поэтому нажрался?

— Ну, нажрался я еще на поминках.

— На чем?

— Ну, одноклассника хоронили. Страшная вещь. Мне тридцать, я могу все, но у меня ни хрена нет. Я просрал жизнь.

— Но ты же можешь все изменить?

— Могу. Но как?

— А что ты хотел делать?

Я остановился.

— Ты хочешь сказать, что я могу написать книгу?

— Конечно можешь.

— А кому она на хрен будет нужна?

— Мне так же говорили о моих песнях. Но вот я иду со своего концерта, где было пятьсот слушателей.

— Это немного.

— Это офигенно!

— Сколько себя помню, я всегда хотел написать книгу, — проговорил я.

— Вот и пиши!

Мы продолжали идти.

— А о чем писать?

— Да хоть о чем. О себе напиши.

— Да кому будет интересно читать обо мне, а?

— Люди любят копаться в чужом грязном белье. Знаешь, какая любимая песня у моих слушателей?

— Конечно нет. Я вообще не знаю твоих песен…

— Она о девушке, которая влюбилась в другую девушку…

— Тс-с-с. Нельзя про это говорить в общественном месте.

— Да пошли они!

— Да, точно! Пошли они! Задолбали! — громко прокричал я.

— Так вот, в этой песне есть еще жених одной из девушек, который поет песни и которого зовут так же, как и меня.

— Это типа реальная история?

— Конечно нет! Но все думают, что реальная.

— А-а-а… — Я хитро улыбнулся. — Понял. Она будто реальная, но нереальная.

Музыкант посадил меня в такси.

«Напишу книгу…»

С такими мыслями и несколькими банками пива я пришел домой.

Было уже темно, но свет в комнатах не горел. Из спальни, которая была и залом, громко кричал мужик:

— Нельзя так поступать с ними!..

Опять она смотрит этот тупой сериал. Я скинул верхнюю одежду, прошел на кухню, сел и открыл пиво.

— О чем писать?.. — пробурчал я.

В окно застучал дождь.

— Это будет философский роман обо мне! — крикнул я и кулаком стукнул по столу. Банка пива подпрыгнула и упала. Пиво полилось на стол.

— Ну какого фига! — На кухню зашла Аня.

Она тут же поставила банку. Вытерла жидкость тряпкой.

— Может, тебе хватит? — сказала она.

— Конечно хватит. Нам, это… Надо завтра ноут купить, — проговорил я.

— Зачем?

— Буду книгу писать.

Она села напротив.

— Какую книгу?

— Обычную, чтобы люди читали.

— С чего ты взял, что у тебя выйдет?

— Если ты не знала, то до знакомства с тобой я писал короткие рассказы и даже публиковался.

— А почему я их не читала?

— Потому что ты и не просила.

— А как я могла попросить, если ничего не знала?

— Могла бы догадаться, у меня ведь лицо вон какое интеллигентное…

— Это точно.

— Подай мне пиво.

— Сначала это допей, интеллигент.

Я сделал глоток.

ГЛАВА 2. Сыр совсем близко

Мы пожимаем плечами.

Все открывается другими ключами,

Но мы не замечаем, не замечаем…

«Не замечаем». Влади («Каста»)

1

Магазин бытовой техники. Я работал в таком, знаю, как все тут устроено. Батарейки, флешки и прочая мелочь на кассе. Продавец всегда очень медленно оформляет товар, чтобы ваш взгляд привлекла яркая мелочь и вы вдруг вспомнили, что вам нужны батарейки или флешка. Продавцы обычно советуют вам то, за что они получают больше премии.

Случай. У нас в магазине стоял китайский холодильник. Хлипкое дерьмо, другим словом и не назовешь. На него давали большие скидки, его разыгрывали — что только с ним не делали. Потом директор нам, продавцам, сказал, что если мы его продадим, то получим премию в две тысячи. На следующий день холодильника уже не было.

Странно, что только я один не покупаюсь на эти рекламные крючки, а Аня — постоянно. Например, полгода назад она купила электрическую зубную щетку за три с половиной тысячи. А в прошлом месяце мы зашли за микроволновкой, но она увидела электрическую зубную щетку с блютусом за девять с половиной тысяч.

— Зачем на зубной щетке блютус? — спросил я.

— Как зачем? Я буду чистить зубы, а телефон отметит, где я плохо почистила!

— Давай я за сто рублей каждое утро буду это делать.

Она шутку не оценила, и зубная щетка теперь стоит в стаканчике.

Вот так мы и покупаем разную ерунду в кредит, а потом угораем над соседями, которые каждый год меняют смартфоны.

Я остановился возле стойки с ноутбуками и даже не успел прочитать цену, как ко мне подбежал высокий паренек в рыжей футболке.

— Ищете ноутбук? — спросил он.

— Да.

— Для каких целей?

— Такой простой, для офисных записей.

— Не для игр?

— Нет, только открыть документ, закрыть, в интернет выйти…

— Ясно. Тогда… — Он задумался, а потом показал на обычный черный ноут за тридцатку. — …вот этот.

— Нет, обычный ноутбук надо, не для игр.

— Честно вам скажу, что на этом ноутбуке и ютуб в разрешении семьсот двадцать будет тормозить.

— Ну, мне надо подешевле.

— Есть вариант за двадцать семь, но он совсем никакой, — тихо проговорил продавец.

— Полгода назад тут можно же было купить за пятнадцать нормальный.

— Ну, вообще этот стоил двадцать две… Только не спрашивайте, что случилось. Все заходят и начинают кричать, что мы совсем офигели, что цены взвинтили и все такое. Ну а мы-то при чем? Вопросы надо задавать другим.

— Так, давайте закроем тему, — проговорил я. — Совсем недавно читал, что семейную пару арестовали на пятнадцать суток за такое.

— Рад, что вы меня понимаете, — заключил он.

Я огляделся на всякий случай. Он тоже.

— Я вам рекомендую приобрести этот. Он из старой партии, и фирма проверенная.

— Спасибо, — проговорил я. — Надо подумать… Я рассчитывал на другую сумму.

— Все мы рассчитывали на другое. Я, например, планировал поменять работу.

Многие не могут оценить вторичный рынок. А я его оценил. За двадцатку купил ноутбук, который не держит зарядку.

2

Вечером мы ели толченку и котлеты. Кстати, забыл сказать, что Аня просто офигенно готовит.

— Купил ноут? — спросила она.

— Да.

— Вчера это были не пьяные бредни?

— Нет.

— А подумал, кому эта книга будет нужна?

Я пожал плечами.

— Вспомни историю с Тарантино, — сказала она.

Тарантино… Однажды, еще в самом начале знакомства, мы придумали, точнее я придумал, один прикол. Мы с Аней и ее подругой Юлей, будто бы прогуливаясь по улице, якобы столкнулись с Квентином Тарантино, который, мол, приехал снимать новый фильм. Я должен был рассказать эту историю Сереге, своему одногодке, а Юля должна была подтвердить, и тогда Серега отдал бы нам тысячу.

Но знаете, что спросила Юля, когда мы ей позвонили? «А кто такой этот Квентин Тарантино?» И знаете, что спросил Серега? «А кто это на хрен такой?»

— И что? — спросил я у Ани.

— А то! — сказала она. — Чтобы стать писателем, нужно вращаться в этом кругу, а ты вращаешься в кругу, в котором никому даром не нужны книги.

— Спасибо… — Я хотел ввернуть матерное слово.

— А что, разве я не права?

— Но ведь я могу поменять круг общения?

— Свой среди чужих, чужой среди своих.

— О, крутой фильм Михалкова. Это еще до того, как он продался.

— Он не продавался, а всегда таким был. — Она сымитировала поцелуй. — Но я не о фильме, а о тебе! Ты там своим не станешь, а здесь уже будешь чужим.

— И что, сидеть на жопе ровно?

— Приземлись.

— Что это значит?

— Выбери что-то более реальное!

— Почему бы тебе просто не поддержать меня?

— Я не хочу, чтобы ты потом чувствовал себя непризнанным гением.

— А при чем тут это вообще?

— Да все, кому ничего не удается, начинают считать себя непризнанными гениями.

— Понятно.

— Что тебе понятно?

Я встал из-за стола и сразу же отправился к ноутбуку.

Назло ей! Назло ей докажу!

Открыл ноут, написал пару вступительных строчек о погоде…

3

Утреннее метро полно странных персонажей… Вокруг пестрила яркая реклама быстрых денег. Аня сидела рядом и писала в телефоне список покупок на вечер. А худой тип облизывал надпись «Не прислоняться».

— Будешь вечером есть курицу? — вдруг спросила она.

— По-моему, я ничего есть не буду.

Она посмотрела на меня, я кивнул на него.

— Ну и что? Идиотов полно, — заметила она.

Утреннее метро полно странных персонажей… Худой тип на весь вагон кричал, что любит Люсю. Все пассажиры искали глазами эту самую Люсю и почему-то находили ее в Ане, которая сидела рядом со мной.

— Может, вечером кашу поедим? — спросила Аня.

— Я люблю Люсю! — прокричал тип.

— АНЯ, а давай!

Вечером она ужинала в кровати перед теликом, потому что вышла новая серия ее сериала. Я присоединился к ней. Тоже люблю этот сериал.

Утреннее метро полно странных персонажей… Но в этот раз все было тихо.

Аня сидела рядом и писала в телефон список покупок.

Вечером я открыл ноут, она дремала.

Утреннее метро полно странных персонажей… Особенно зимой. Кого тут только не было: чувак в шортах, парень, пытающийся всем показать свое достоинство, алкаши с подушками…

Зимой на Аню нападает тоска, и она начинает готовить блюда из кабачков. При этом килограммы кабачков, которые нам надавали родственники, я вынес поздней осенью на мусорку. И Аня обижается, что я не хочу тратить на них свои деньги.

Каждый вечер я садился за ноут и писал, отвлекаясь на сериалы и фильмы.

Весной со всех щелей посыпались странные персонажи… Например, однажды в вагон зашел тип с бакенбардами и стал громко кричать:

— Я Пушкин! Я воскрес, чтобы рассказать вам, какие вы все идиоты! Как вы могли оказаться здесь?

— Слышь, Пушкин!.. — крикнул ему кто-то. — Я Есенина люблю.

— Так я потом в Есенина перевоплощусь.

— А в Высоцкого не перевоплощался?

— А почему, вы думаете, он писал такие песни?

— Ля, так это же Безруков! — крикнул другой мужской голос.

Весь вагон засмеялся.

— Не знаю, — проговорила Аня. — Вообще мне Есенин Безрукова понравился.

— Чего? — вырвалось у меня.

— Почему, как только мое мнение не совпадает с твоим, ты сразу смотришь на меня, как на врага?

Я тяжело выдохнул.

Вечером шел дождь. Мы поели рыбы с картошкой, я налил себе чаю, открыл свой текст.

Аня легла на кровать, включила сериал.

И тут зазвонил мой сотовый. На экране: «Таня Б.».

Чего ей надо-то?

— Алло, — проговорил я в трубку, предварительно выйдя на кухню.

— Привет. Завтра, короче, собираемся в «Угловом» на Ленина в шесть вечера.

— За… На… Чего? — непонимающе спросил я. Мы же виделись недавно.

— Лешке год. Мы решили собраться.

— Год?

— Завтра будет год, как он умер.

— Прошел уже год! — крикнул я.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Год!

Я бросил телефон на стол и побежал в комнату.

— Ты слышала? — громко крикнул я Ане. — Год прошел!

Она недовольно поставила на паузу сериал, села на кровати.

— Прошел год… — проговорил я ей.

— Ну и что?

— В смысле «и что»?

Я бросился к ноутбуку, к книге. Пятьсот шестьдесят восемь слов.

Пятьсот шестьдесят восемь СЛОВ за год. Два слова в день.

Я обессиленно сел на стул.

— Прошел год… — повторил я.

— Не пойму, что тебя в этом смущает?

— Год прошел, а я ни хрена не сделал… — Я поднял указательный палец и стал рисовать им воображаемый круг. — Работа, дом, работа, дом. Это все, что я делал весь год. Ты понимаешь? Я даже книгу не написал!

— Я тебе сразу сказала, что ты ее не напишешь.

— Вот только не надо сейчас твоей правды! Целый год прошел, а я и не заметил. Целый год… Так жизнь пройдет, а я не замечу!

Аня пожала плечами.

— Нет, ты только подумай! Весна, лето, зима, осень…

— И снова весна, — добавила она. — По-моему, ты пересмотрел Ким Ки Дука.

Я был ошарашен, зол, и мне было себя жаль.

— Весь мой год, — проговорил я, — свелся к тому, что я искал чудиков в метро, работал и ты целый день капала на мозги про ужин.

— Сделаю вид, что я это не услышала. — Она бухнулась на кровать и включила сериал.

— И тебя это совсем не смущает?

Пауза.

— Что?

— Ну, то, что мы целый год только спали и работали?.. Как сраные муравьи.

— Может, ты, как обычно, просто потупишь в ноут, а я просто досмотрю серию?

— А смысл-то какой?

— Не пойму, чего ты от меня хочешь? Прошел год, ты ни хрена не сделал, а теперь сидишь тут и кричишь. Меня виноватой делаешь!

— Спасибо за понимание и поддержку.

Я громко затопал на кухню и сел за стол. Знаете, однажды я видел человека, которого отправили в нокдаун. Он пытался встать, но тело его не слушалось, глаза смотрели в разные стороны, он ничего не соображал, но пытался встать.

Так вот, я получил сейчас нокдаун от жизни. Я на автомате пытаюсь жить дальше.

Нужно срочно выйти на свежий воздух.

Я вернулся в комнату.

— Ань, я пойду прогуляюсь.

— Телефон только не забудь, — проговорила она. — И не пей.

— Не пей? Я что, алкаш?

— Просто не пей!

ГЛАВА 3. Сыр далеко

Ты спала. Я впотьмах искал что-то,

Что обронил в траве или на пороге,

Не в конце — в начале нашей дороги.

Догони меня, Анна, догони меня!

«Романс для Анны». Шым («Каста»)

1

Моросил дождь. Я натянул капюшон. Милое дело, только Аня мне все время говорила, что я уже вырос из капюшонов, что взрослые мужики их не носят. А чем взрослый мужик отличается от ребенка? Только проблемами. Разве нет?

Я воткнул в уши наушники, включил «Касту» (Аня и насчет нее говорила, что мне пора взрослеть).

Решил: пройду парочку остановок и вернусь.

Вздохнув свежий дождливый воздух, я на несколько мгновений забыл обо всем. Представил себя этаким одиночкой, который против всех, которого не понимают, который вне системы. Рэмбо, или Рокки, или Тайсон.

Сравнения крутые, но на этой крутости далеко не уйдешь, особенно с моей физической силой.

Пара остановок. Ха. Я запыхался, не дойдя до первой, а еще идти обратно.

Мой взгляд бессознательно плутал по серым зданиям, пытаясь найти место, куда можно зайти и посидеть. И вдруг слева от меня в проулке он остановился на синих неоновых буквах. Кафе.

Больше похоже на забегаловку, где по вечерам торгуют запрещенкой, но не стоять же под дождем.

Я поднялся по ступенькам, толкнул дверь.

Тут было тихо, очень тихо. Не было даже музыки. Справа от входа — барная стойка с кассой, за которой сидела толстая девушка с длинными волосами. Она, кажется, играла в телефоне. Потому все время шипела:

— Так вам и надо, твари!

Я подошел к ней.

— Можно кофе? Американо с двумя кусочками сахара.

Она зло на меня посмотрела.

— У нас правило: мы не обслуживаем либералов.

— Либерманов? В смысле — евреев?

— Евреев? При чем здесь евреи?

— Ну, Либерман же еврейская фамилия.

— Я не говорила «Либерманов». Я говорила «либералов», либерал.

— Ну нет. Я четко слышал, что вы сказали «Либерманов». Я еще подумал: «О-о, откуда она знает, что у меня была кличка Еврей». Я же просто так об этом бы не подумал.

Кассирша уставилась на меня. Было ощущение, что в ее голове не хватает смазки для мозгов.

— Сука, я же точно говорила, что либералов, — произнесла она.

— Нет. Если бы вы сказали, что либералов, я бы сразу вышел отсюда. Но вы сказали: «Либерманов». — Для эффекта я развел руками.

Она снова напрягла извилины, потом резко и зло встала.

«Главное, не плюнь в чашку!» — чуть не крикнул я ей, но вовремя остановился. Нельзя подавать ей идеи.

Через две минуты кружка с американо стояла на столе.

— Кстати, с чего вы решили, что я либерал? — Пятьдесят рублей упали на стойку.

— Потому что сраное американо. А достойные люди заказывают только черный кофе или кофе с молоком.

— М-м-м… Логика, конечно, есть.

Я повернулся к столикам. Их было немного, навскидку около двадцати, и только за одним из них, который стоял возле окна, сидела черноволосая девушка. Из ее левого уха тянулся тоненький белый проводок к телефону, ее глаза смотрели на улицу. А правая рука рассекала воздух, словно она дирижировала оркестром.

Какой прекрасный вид (если, конечно, ее лицо красивое) с улицы. Только представьте: капли дождя на стекле, на вас смотрит красотка… Кажется, что она плачет, но это плачет небо.

Я направился к дальнему столику и, проходя мимо девушки, бросил на нее взгляд. Она тоже посмотрела на меня, и да, она красивая. По ее лицу скользнула улыбка, по моему — тоже. Ведь так полагается: отвечать улыбкой на улыбку, а матом на мат.

Я сел за выбранный столик, глотнул кофе.

Скрипнул стул. Я поднял глаза — она уже стояла здесь. Ее удивительно живой взгляд смотрел на меня, внутрь меня, читал меня так, как я когда-то книги в книжных магазинах — быстро пробегая, чтобы не платить.

Сначала она поставила на стол чашку, из которой все еще поднимался дымок, потом элегантно села напротив меня.

— Ты хотел ко мне подойти, но передумал, — сказала она и улыбнулась.

— Не передумал, а… просчитал. — Я замолчал (сказать, что у меня есть девушка, или нет?), еще раз глотнул кофе. — Короче, мне как бы не до этого сейчас.

— Испугался отказа?

— А ты бы отказала?

— Смотря что ты хотел предложить.

— А тебе в такой ситуации предлагали сразу перейти к сексу? — ляпнул я. До сих пор не понимаю, что мной руководило.

— Вот как! Решил сразу показать себя пикапером или что?

— Спасибо. Не за что.

— Не поняла, — немного подумав, произнесла она.

— Песня такая у «Касты» есть:» — Или что? — Спасибо. — Не за что». Только название не помню.

— Они что, до сих пор поют?

— Да. И очень круто!

— Офигеть, я их еще в институте слушала.

— А я в школе начал.

Она вопросительно на меня посмотрела.

— Я про «Касту»… Я их еще со школы слушаю.

— А-а-а. Я думала, ты про секс… Странно прыгаешь с тему на тему.

— Хочешь поговорить о сексе?

— Если только расскажешь что-нибудь новое и необычное.

— Что может быть нового в столь старом занятии? Это все равно что выпускать сейчас «москвич».

— В смысле?

— А ты не слышала? В Китае эта машина ездила без проблем, а как только на нее налепили значок «Москвича», сразу же сломалась.

— Прикольно.

Глоток кофе.

— А что ты сейчас слушала? — спросил я. — Рукой махала.

— А-а-а… — Она улыбнулась. — Музыку из фильма «Двое в городе».

— Французское кино?

— Ну да.

— Офигеть! И ты его смотрела?

— Да.

— Реально смотрела?

— Да. А что тебя удивляет?

— Многие мои знакомые не знают, кто такой Квентин Тарантино.

— Да ладно!

— Серьезно. Они его не знают. А тут ты, которая смотрела «Двое в городе» с Габеном. Мой самый любимый европейский фильм.

— Честно говоря, я бы не назвала его самым лучшим европейским фильмом. Хотя последняя сцена казни Делона… У меня от нее мурашки побежали.

— Сногсшибательное кино, и сцена… Ну ладно. И какое твое любимое европейское кино?

— Я обожаю Годара, «На последнем дыхании».

— Годар?

— Ну да. Чего ты сморщился?

— Я не люблю Годара.

— Почему?

— Например, «Банда аутсайдеров»… — Я сделал еще глоток кофе. — Сюжет можно описать двумя страницами. Его там минут на пятнадцать. Остальное время они просто так болтают или танцуют. В чем прикол?

— В эстетике.

— Вот только про это не говори. Эстетика! Меня уже тошнит от этого. У нас сейчас любое дерьмо называют эстетикой, а тех, кто прямо говорит, что это дерьмо, называют тупыми. К примеру, фильм «Дылда». Одни говорят, что это эстетика, другие — что дерьмо. И я присоединяюсь ко вторым. На фига делать такой мрачный, мерзотный, дерьмовый фильм?..

— Ты сказал слово «дерьмо» раз пять.

— Ну, мне кажется, что «дерьмо» звучит лучше, чем «говно», разве нет?

— Но Годар-то не дерьмо? — спросила она.

— Я и не говорил, что он дерьмо. Я говорил, что не понимаю, в чем его прикол.

— В погружении, в постановке кадра. Это как сходить на выставку картин. Только у него картины живые!

— Но ведь я смотрю кино, чтобы отвлечься. Не хочу додумывать, что там прячет режиссер.

— Мы сейчас с тобой о фильме Годара разговариваем. Мы же не говорим о какой-нибудь тупой комедии, которую ты посмотрел или я посмотрела, чтобы отвлечься.

— Потому что комедия — это комедия. О чем там говорить?

— Вот именно, там и говорить не о чем. А вот поспорить о фильме Годара или о «Двоих в городе»… Это же круто.

Я махнул головой, поднес ко рту чашку с кофе. Она оказалась пустой.

— Схожу еще за кофе. Тебя взять? — спросил я.

— Мне просто кипятка в чистый стакан, — попросила она.

— Обычной воды?

— Кипятка только.

— Ты пьешь кипяток?

— Да.

— Зачем?

— Ты не первый, кто спрашивает, и я скажу тебе свой стандартный ответ. Ты наверняка видел сериал «Фарго»?

— Конечно, — усмехнулся я. — Первые два сезона офигенные, потом такая чушь.

— Согласна. Значит, помнишь дробь в руке, в первом сезоне?

— Естественно.

— Так вот, алкоголь, курево, кофе, левое быстрое питание и прочее — это та самая дробь. Сначала незаметно, а потом… В фильме же рана загнила, помнишь? Кофе и все остальное в будущем приведет к проблемам со здоровьем.

— Маленький стаканчик кофе — к проблемам со здоровьем?

— Да. От кофе давление, ты кофе стимулируешь организм. А может, организму сейчас нужен отдых, а не стимуляция?

— Но ты же не против, что я сейчас выпью кофе?

— Тебе решать, не мне.

Я встал, направился к кассе, но потом вернулся и сел.

— Она не обслуживает либералов, — проговорил я.

— Но ты же купил.

— Еле как. Думаю, второй раз она просто плюнет мне в стакан. Или тебе.

— Ладно… Что тебе купить?

— Американо с двумя кусочками сахара. Только не говори: «Американо». Скажи: «Черный кофе».

— Окей!

Она встала, направилась к кассе. Тут завибрировал мой телефон.

Я взял трубку.

— Ты в порядке? — спросила Аня.

Аня!

Аня…

Блин, она же дома. Блин, что за фигня?

— Да, — тихо ответил я, убавляя звук динамика почти до минимума.

— Скоро будешь?

— Через тридцать минут.

— Я буду спать.

— Ладно.

Она положила трубку, я убрал телефон.

Аня.

Как-то все это неправильно. Но если подумать — а что такого? Если бы я сидел здесь с парнем, все было бы нормально! Было бы? Или нет?

Где начинается та грань ненормальности, где я могу общаться с парнем, но не могу общаться с девушкой?

Она поставила передо мной кофе. Ее карие глаза уставились на меня. Я насыпал еще сахара, размешал, сделал глоток.

— И как, плюнула? — спросила она.

— Чего?

— Ну, кассирша… Плюнула?

— Ха, вроде пока не отравился.

Она улыбнулась.

— Кстати, меня Викой зовут.

— Ан… Андрей.

— Чем занимаешься?

…Я вернулся домой около одиннадцати. Аня уже спала. Я посмотрел на ее лицо в лунном свете… Что это было в кафе? Измена, болтовня или что?

2

Утреннее метро полно странных персонажей…

Блин, опять день точно такой же, как и предыдущий. Вагон метро, перед глазами реклама быстрых займов. Перемешанный запах — пота и духов. Справа от меня Аня ищет в телефоне меню на вечер.

Я представил себя со стороны. Загнанный тип или нет? Наверное, загнанный, как в «Матрице». Неужели все так?

И этот тип сидит и смотрит по сторонам, пытаясь найти смысл в бессмысленных действиях.

— А что, если сделаю вечером тушенку по-итальянски? — раздался голос Ани.

Я. Снова вагон метро. Снова быстрые займы. Снова работа. Снова о еде.

— Ты слышишь? — спросила она.

— Что?

— Тушенку по-итальянски есть будешь?

— Да, буду… Слушай, а давай поговорим о кино.

— О чем?

— Например, о Годаре.

— Зачем? Я его ненавижу. Все такие: «Мы любим Годара…», а сами его пустые фильмы и смотреть не могут.

— Ладно, давай тогда о фильме, который ты хочешь обсудить.

Она задумалась.

— Не знаю… И зачем сейчас о фильмах?

— Ну а о чем поговорить, кроме еды?

— А зачем говорить? Неужели мы не можем просто ехать и слушать музыку?

— Да, можем.

Мы молча вышли из метро, молча дошли до входа на работу, молча зашли в лифт.

— До обеда, — сказала она мне и вышла на четвертом этаже.

Закрылись двери…

На пятом этаже вышел я. В голове полный сумбур. Вика, Аня, молчание, музыка… Нужно кому-то все рассказать.

И тут я встретил Всезнайку. Мы поздоровались, перекинулись парой фраз.

— Нужна твоя мысль, — сказал ему я.

— В смысле?

— Ну…

Вдруг я вспомнил случай. Года два назад у нас работал Вован. Он встречался с Оксаной-диспетчером. И он по секрету рассказал Всезнайке, что у нее проблемы с сексом. Она типа стеснительная и все такое. Какой можно сделать вывод, если об этом знаю я? Верно: Всезнайка всем по секрету рассказал.

— Так о чем ты хотел сказать? — спросил Всезнайка.

— Эм-м… У меня… двое детей! Не знаю, как сказать Ане…

— Чувак, у тебя двое детей?

— Да… Только тише! Никому не говори.

— Ты меня знаешь, конечно, не скажу!

В двенадцать мы встретились с Аней в столовой, ели рыбу и толченку, точнее доедали.

Весь обед она на меня очень странно смотрела, кажется, злилась.

Мы поели, принялись за кофе.

— Откуда у тебя двое детей?! — спросила, почти крикнула она.

Я засмеялся.

— Ты бросил семью с двумя детьми?

— Да нет у меня детей!

— Все говорят, что есть.

— Да это я Владика надурил! Сначала вообще хотел сказать, что я гей.

— Правда нет?

— Да точно!

— И это ты про детей, а не про гея?..

— Да-да, про детей.

3

Вечер. Я сидел за ноутбуком, перед почти пустой страницей. Аня лежала на кровати, смотрела сериал.

У меня ничего не шло, зато ее сериал очень громко кричал.

— Пойду пройдусь, — проговорил я.

Пауза.

— Можно я с тобой не пойду? — спросила она.

— Да, конечно. Я просто хочу подумать, что же мне делать дальше…

— Детей по пути не заводи, — улыбнулась она, показав на меня указательным пальцем.

— Может, только геем стану, — подмигнул я ей.

На улице было очень тепло. Солнце, которому не мешали тучи, окрасило город в рыжий цвет. Ноги сами понесли меня к тому кафе.

Неоновая вывеска, ступеньки, толстая кассирша.

Мой взгляд сразу же скользнул в зал, но ее там не было.

— Мне американо, — проговорил я кассирше.

Та указала на табличку справа от себя: «Американо, латте, бургеров, пиццы и прочих западных ценностей здесь нет. Только русское кофе, пирожки и бутерброды».

— А вы в курсе, что кофе — это он? — спросил я.

— Не я писала.

— Значит, вы в курсе, что кофе не может быть русским априори?

— Хочешь умничать, иди в жопу отсюда. Мы не любим умников.

— «Мы» — это кто?

Она снова указала на табличку.

— Русское кофе не любит умников? — попытался уточнить я.

— Вызвать полицию?

Мне, конечно, послышалось другое слово, но я из вежливости промолчал.

— Черный кофе с сахаром.

Она подала мне чашку.

— Семьдесят пять рублей, — сказала она.

— Дороже американо!

— Ну, это же русское кофе.

Я сел за тот же столик. Хлебнул кофе.

Зачем я сюда пришел?

Меня не то чтобы мучила совесть, но я ощущал себя вором, который только наметил цель и думает, нужно ли продолжать.

Время тянулось медленно, кофе кончался быстро. Она может прийти, а может и нет. Я взял еще кофе. Потом еще.

Придет или не придет? Писать книгу или не писать? Что вообще делать с этой жизнью, с Аней, с работой?

Солнце уже закатилось за горизонт. Я встал и направился к выходу. Именно здесь мы с ней и столкнулись. Точнее, я столкнулся с худым типом, а за ним шла она.

Блин!

— О-о, Андрей! — воскликнула Вика. — Я так и знала, что ты будешь здесь. Это Гена. Гена, это Андрей.

Она взяла меня под руку.

— Гена, мне кипятка, ему кофе, он американо пьет, — крикнула она и повела меня к столикам. — Я хочу, чтобы ты послушал песню. Мы ее хотим завтра спеть.

Только теперь я заметил на плече Гены гитару.

— Песня старая, но мне кажется, что мы завтра ее отлично сыграем. Понимаешь, Гена не умеет играть на гитаре, зато отлично поет.

— Я не специалист по песням, — сказал я, когда мы сели.

— Вот именно это нам и надо.

Гена уже шел к нам с подносом, на котором стояли четыре чашки.

Он поставил поднос на стол.

— Разбирайте.

— Я любой беру? — спросил я, глядя на четыре чашки черного кофе.

— Пожалуйста.

Я взял кофе.

Гена с двумя оставшимися чашками сел за соседний столик. Я посмотрел на него, потом на Вику. В ее глазах светились искры.

— Может, ему лучше сюда сесть? — спросил я у нее.

— Зачем?

Я пожал плечами. В кафе вошла девушка, маленькая блондинка. Она прошла до кассы, остановилась, заметила нас. Весело помахала. И быстро побежала к Гене. Он встал, схватил ее в объятия, и они стали целоваться.

Я усмехнулся, посмотрел на Вику. Она смеялась.

— Я так и думала, что ты так подумаешь! — сказала она.

Я развел руками. Это называется «отлегло».

— Так и где вы будете петь?

— Ой, у него сразу и интерес проснулся! — воскликнула Вика.

— Ну… Так… Э-э… — затроил я, не зная, что же сказать.

— Ты не волнуйся!

— Я не волнуюсь.

— В общем, Гену ты знаешь, а это Алина. Они оба играть не умеют на гитаре, зато хорошо поют. А я не умею петь, зато играю. Симбиоз. Мы завтра будем петь на квартирнике.

— Где?

— Ну, квартирник… Короче, хозяин квартиры — поклонник бардовской песни. Он переделал комнату, сделал как бы сцену, и раз в месяц мы у него собираемся и поем.

— И туда можно прийти кому угодно?

— Только по приглашениям.

— Ясно.

— Не парься, я тебя уже пригласила. Завтра в восемь вечера.

Я улыбнулся. Но, блин, что я скажу Ане?

Гена встал и подал ей гитару.

— Э-э, а вы не хотите спросить у нее? — Я указал на кассиршу.

— Барышня, вы не против, если мы споем? — крикнул Гена.

— Вы мне? — спросила кассирша.

— Да.

— Если другие посетители не против, то пойте.

— Думаю, они не против, — сказал я. В кафе больше никого не было.

Вика махнула головой.

— Погнали! — произнесла она.

И начала играть. Вроде это называется перебором или как-то так. Когда медленно щелкают струнами.

Гена кашлянул и запел:

Я смысл этой жизни вижу в том,

Чтоб, не жалея ни души, ни тела,

Идти вперед, любить и делать дело,

Себя не оставляя на потом…

Я посмотрел на Вику. С гитарой она выглядела потрясающе. Я это не видел, я это чувствовал. Чувствовал ее красоту. Хотелось ее коснуться, хотелось убрать волосы с ее лица, хотелось…

Она бросила на меня взгляд, который значил больше, чем все другие взгляды.

Мой телефон зажужжал. На дисплее: «Аня». А я совершенно о ней забыл.

На каждого из нас у смерти есть по пуле.

Так стоит ли об этом говорить?..

Аня. Я поморщился, и все это заметили. Я замер и сразу же поднял вверх два больших пальца.

Последний проигрыш.

Молчание, выжидающий взгляд.

— Это круто, — сказал я. — Очень круто!

— Стесняюсь спросить, — начала Алина, — но почему ты поморщился?

Мой самый большой плюс — умение вывертываться из, казалось бы, невероятно сложных обстоятельств. Помню, года два назад я отмечал выход «Реал Мадрида» в финал Лиги чемпионов. Отмечал так, что даже не помню, как попал домой. Утром меня разбудил мой рингтон. Я еле открыл глаза — вроде еще раннее утро, около шести. Подумал: «Какой же м*дак звонит?» Взял, не глядя, трубку.

— Ты где? — услышал я знакомый крик. Это был мой начальник.

— Алле…

— Уже на хрен обед, ты где?

Обед? Я посмотрел на часы. Точно. Полпервого.

— Ты где?! — снова закричал он.

— В поликлинике, — ответил я дрожащим голосом. — Мне стало плохо.

— Так почему сразу не сказал? Мы тебя потеряли!

— Да как я скажу? С толчка не слезаю.

— На больничный пойдешь?

— Да, скорее всего.

— Сообщи.

Через пять минут я позвонил знакомой в больницу, и за тысячу двести недельный больничный лежал у меня.

— Мне тоже это интересно, — сказала Вика.

— Только никому не говорите… — Моя стандартная фраза, когда я выдумываю.

— Кому мы скажем? Тебя никто не знает.

— Короче, я пишу книгу… И мне пришло оповещение, что я должен закончить сейчас две тысячи слов. Я поморщился от того, что ни хрена сегодня не написал.

— Круто. И о чем книга?

— Э-э… Обо мне, — вспомнил я совет музыканта.

— И что ты там делаешь?

— Ну, она как бы не обо мне, но и обо мне… — И тут меня понесло: — Главный герой как бы… связист. Работает в одной конторке, название использовать нельзя. Но работа ему не нравится, он постоянно с нее сбегает. А еще он ходит на кружки знакомств. Вдруг ему случайно звонит девушка с незнакомого номера, они общаются, и он влюбляется в ее образ, который создал у себя в голове…

Охренеть. И почему мне сразу это не пришло в голову? Гениальная идея.

— По-моему, я где-то такое уже видела, — быстро проговорила Алина.

Видела?

— Как говорил Шекспир, — сказала Вика, — все сюжеты повторяются, главное, их правильно подать. — Она посмотрела на меня. — Дашь почитать?

— Пф-ф, конечно.

Не мог же я сказать, что нет даже первых строчек.

Короче, возникли две большие проблемы: как пойти на квартирник и не забыть эту идею?

…Домой я вернулся около часа ночи. Открыл ноутбук, чтобы записать идею. И тут услышал скрип кровати.

Я вздрогнул, повернулся. Лунный свет озарял лицо Ани. Блин. Я только сейчас вспомнил о ее существовании.

ГЛАВА 4. Почти выдохся

Из ошибок своих я сделал музей,

Но придет ли тот день,

Когда я стану лучше? ХЗ.

Что, если лучше, чем сейчас, уже не будет?

«Лучше, чем сейчас» («Каста»)

1

Если ложусь спать до полуночи, то могу встать в пять утра и все будет отлично. Но если лягу в двенадцать десять или позже, то у меня жуткий недосып, даже если проснусь в полдень.

Я, ужасно сонный, сидел на кухне. В окно барабанил дождь. Я сделал глоток кофе, потом еще один.

— Ничего не замечаешь? — спросила Аня. Она сидела напротив.

— Что я должен заметить?

— Ну, посмотри на меня.

Я посмотрел.

— Видишь мой укоризненный взгляд?

— И что он означает?

— Где ты был и почему не брал трубку?

— Э-э… Я… это… записался на курсы сценаристов.

— На курсы сценаристов?

— Ну да.

— Зачем?

— Я же книгу хочу написать, мне важно изучить теорию и все такое.

— Ага… И сколько они стоят?

— Двадцать… Вообще они стоят тридцать, но там прочитали мои старые рассказы и сделали скидку.

— Двадцать тысяч!

— Ну да. Предоплата десять, потом еще десять.

— Офигеть!

— Кстати… — Я зевнул, чтобы придать себе невозмутимости. — Сегодня тоже занятие.

— И сколько они будут длиться?

— Курсы стандартные, два месяца.

— Сорок тысяч?

— Чего ты нервничаешь? Может, ты тоже на курсы какие-нибудь запишешься?

— Ты разбогател или, может, нашел горшочек с золотом?

— Он был с кашей.

— А теперь будешь есть только хлеб. Двадцать тысяч! Это офигительно большая сумма для нас, с учетом твоего ноутбука.

Блин. Хорошие идеи приходят после. Надо было назвать пятнадцать.

— Ну давай я возьму кредит в сорок, — предложил я. — Буду с зарплаты по пять отдавать. За четыре месяца закрою.

— Четыре по пять это двадцать.

— Ну, за восемь… Можно мне еще кофе?

Она налила мне еще кофе, снова села напротив.

— Но меня больше взбесило не это, а другое.

— Что? — спросил я.

— Ты записался на курсы, даже не спросив меня. Не посоветовавшись со мной.

Есть фраза: «Я люблю тебя». И эта фраза вдобавок к извинениям смогла бы остудить обстановку. Но я не мог ее произнести.

— Аня, блин… Это как твоя зубная щетка. Ведь ты же загорелась этой фигней, а пользуешься ли блютусом? Нет. А вдруг я воспользуюсь пользой от курсов, вдруг стану великим писателем? Да, двадцать тысяч — большие деньги, но что это? Всего лишь двадцать обедов. А что такое обед? Это я пожрал и высрал.

— По-моему, прежде чем писать, тебе нужно мысли учиться формулировать.

— Да блин! Чтобы идти дальше, мне нужно попробовать.

И сейчас я имел в виду не сценарий. Я имел в виду, что мне нужно попробовать развить то чувство, которое я испытал вчера. Они втроем садились в такси, Вика пожала мне руку. Наши взгляды встретились, и я ощутил прилив, почувствовал невесомость. Что это было — не знаю!

— Да, мне определенно стоит попробовать, — повторил я.

— А если не получится, то забудешь об этом, ведь так?

— Да.

— И мы уже наконец нормально будем строить семью и смотреть в реальное будущее. Да?

— Да.

Зажужжал мой телефон. На дисплее высветилось СМС.

Вика: «Доброе утро. Сегодня жду тебя в 19:00 возле нашего кафе, оттуда двинемся на квартирник».

Отвечать сразу не стал: Аня еще сидела напротив.

2

Был необычайно теплый вечер. Люди торопились домой, а я стоял возле кафе и смотрел на них.

Когда я уходил, Аня сказала:

— Удачи!

А мне стало стыдно. Нет, не стыдно. Мне стало ее жаль! У меня такое бывает: мне иногда настолько жаль людей, что аж плохо становится. Потом, конечно, это чувство проходит…

Заметили иронию? Мне стало ее жаль, а я все равно в 18:46 стоял возле кафе и ждал Вику. Так, может, чувство жалости ничего не значит?

— Андрей!

Вика кричала мне с заднего сиденья старенькой тойоты. Машина стояла возле бордюра, и я поспешил к ней.

Вика открыла заднюю дверь.

За рулем была Алина, а Гена сидел рядом на пассажирском.

— Всем привет, — сказал я.

Они поздоровались, и машина медленно тронулась с места.

— Андрей, рассуди… — проговорила Алина.

— Не отвлекайся, — осек ее Гена и обернулся ко мне. — У нас спор про абьюзные отношения. Мы с Алиной считаем, что сейчас это стало трендом. Мол, если тебя в детстве родители не били, то ты какой-то не такой.

— А я думаю, — перебила его Вика, — что люди просто сейчас стали считать, что об этом нужно говорить. А раньше просто не выносили ссор из избы.

Я пальцем указал на Вику. Она улыбнулась.

— Ну еще бы, — сказал Гена.

— Поясню, — проговорил я. — Я читал книгу «Замок Броуди», старый роман. Он о том, как тиран уничтожил свою семью своей тиранией. Люди ее прочитали и приняли к сведению. Все.

— Что ты хочешь сказать? — спросила Алина.

— Алина, не отвлекайся, пожалуйста, — проговорил Гена. — Не хочу снова платить деньги… Да, Андрей, что ты хочешь сказать?

— Мы настолько боимся стать жертвами, что сами не замечаем, как стали тиранами, — ответил я.

— Мы немного не об этом, — заметила Алина.

— Да бл*дь, Алина! — снова оборвал ее Гена. — Ты можешь вести молча?

— Да ты задолбал уже, не даешь слово вставить!

Я посмотрел на Вику, она на меня. Проскользнула улыбка.

— Потому что в прошлый раз из-за твоего слова я отдал около восьмерки!

— Это была случайность!

— Так вот, бл*дь, и молчи, чтобы случайности не повторялись.

Машина резко остановилась посередине дороги. Сзади раздались громкие гудки.

— Веди сам! — Алина вышла из машины.

— Ну я тебе устрою дома! — проговорил Гена и тоже вышел.

Они поменялись местами, машина поехала дальше.

— Так вот, мы немного не об этом, — сказала Алина. — Мы о том, что сейчас образовался новый тренд. Люди оправдывают свои неудачи в жизни абьюзными отношениями…

3

Честно говоря, я не поклонник песен под гитару. То есть мне некоторые песни нравятся, но чтобы слушать простых не-певцов… Увы, точно нет.

Большая квартира на первом этаже, большая комната, возле окна — диван. Никакой аппаратуры. На диван садились люди с гитарой и просто пели, иногда по двое. Остальные кто сидел на полу, кто стоял возле стены. Все слушали и пили. Самое удивительное было в том, что все уважали поющего и поддерживали его, даже если он пел плохо.

Я сидел на полу, пил пиво. Вика была рядом. На диване возле батареи пела девушка:

Он не верит в меня,

Он и слышать не хочет обо мне,

Он читает такие гигантские книги…

Вика взяла меня за руку. Я посмотрел на нее, она кивнула на выход.

Мы встали и тихо вышли в коридор.

— Стой здесь… — Она отошла, но почти сразу вернулась. — Пойдем.

Она снова взяла меня за руку, и мы вышли из квартиры.

— Куда мы?

— Наверх.

— Ты не пропустишь свою очередь?

— Мы не поем: они поругались.

Мы быстро поднялись на девятый этаж. Возле решетки, скрывающей лестницу на крышу, она подала мне маленький ключ.

— Открывай, — улыбнулась она. — Сегодня звездопад.

Я повернул ключ, замок открылся.

— Закрой его, но ключ не потеряй, — сказала она.

Мы вышли на крышу. Перед нами открылся вид на ночной город. В некоторых окнах еще горел свет, улицы были освещены, и я видел красный сигнал светофора. А над городом висело черное небо, усеянное звездами.

— Садись… — Вика хлопнула ладошкой по деревянному стулу, сама она уже сидела. — Они наши.

Я сел. Вдруг по небу пролетела звезда и тут же пропала.

— Успел загадать желание? — спросила Вика.

— Нет.

— А я успела!

Я улыбнулся.

— Знаешь, — проговорила она, — не верю, что во Вселенной мы одни. Смотри, сколько звезд, до них сотни лет в измерении. Это же какие масштабы! По-любому где-то кто-то есть.

Я промолчал.

— Как считаешь? — спросила она.

— Наверное.

Снова пролетела звезда.

Я посмотрел на Вику, она на меня.

— Я думаю пригласить тебя на танец, — сказал я. — Только боюсь упасть с крыши.

— Зачем?

— Хочу тебя поцеловать, а отсюда далеко.

— И ты бы просто так встал и пригласил меня на танец?

— Да, вот так.

Я встал, протянул ей руку. Она тоже встала. Мои руки обвили ее талию, ее руки — мою шею.

— Танцевать будем? — спросила она.

Я ее тут же поцеловал.

4

Я бежал. Бежал что было сил сквозь дождь. По бокам вырисовывались деревья. Это парк. Точно парк.

Потом послышался гитарный звук, обычный перебор. Я резко врезался в девушку. Она упала в большую лужу и начала тонуть, звать меня.

Я, резко открыв глаза, сел на кровати. В квартире было холодно, а из открытого окна доносился звук дождя.

Вика лежала рядом, укрытая огромным одеялом. Я нащупал на полу джинсы, вытащил телефон. Ни одного пропущенного от Ани. Ни одного. Мне даже стало грустно. Я ей безразличен, что ли?

— Уже на работу?.. — вяло прошептала Вика.

— Нет, я замерз.

— Иди сюда… — Она распахнула одеяло, откуда в меня сразу же ударило тепло.

— Может, окно закроем?

— Я тебя согрею…

Я положил телефон обратно в холод, а сам нырнул в тепло.

Утром на кухне меня ждал кипяток.

— А заварки или еще чего нет? — спросил я.

— Нет. Ты же знаешь, что я не пью.

— Ясно… Ну, может, яйца есть? Если не умеешь готовить, я омлет себе сам приготовлю.

— Я не ем яйца, — сказала она.

— Что значит не ешь?

— Ну, не ем.

— Аллергия?

— Да нет, просто боюсь, что, когда их буду разбивать, оттуда птенец выпадет.

— Ну, может…

— Я не завтракаю, — перебила она. — Я пью кипяток и бегу на работу.

— Ну ладно. Полезно поголодать.

— Встретимся сегодня?

— Завтра. Сегодня не получится.

Мне же еще с Аней объясняться.

5

Рабочая столовая. Аня поставила передо мной лазанью. Это такая вкусная ерунда из теста под соусом и с фаршем. Мы стали есть.

— И ты меня даже не спросишь, где я был? — Меня смутило наше молчание.

— А смысл? — равнодушно ответила она. — Если ты мне изменил, то все равно соврешь. А если действительно был там, то скажешь правду. А мне пока хочется тебе доверять.

— Ты, блин, что, сейчас процитировала русский сериал «Весны не будет»?

— Да, — усмехнулась она.

— А мы… это… Нас повели на крышу дома. Знаешь, в центре, самое высокое здание, где можно ужинать. Купили нам пива, были звезды, и нам нужно было придумать жизнь на других планетах. И меня вырубило…

— Ты что, спал на крыше?

— В шатре, там тепло было.

— А такое ощущение, что в кровати: весь такой чистенький.

— Там было чисто, мы же не бомжары.

Пишу сейчас и понимаю, что это был полный бред. Наверняка она сразу все поняла, просто решила не обращать внимания. Как страус — голову в песок, и все. Замечали? Так делают многие. «Ой, раз мы не знаем, значит, этого не было», «Ой, это все фейк», «Ой, не хочу это слышать». Фигня в том, что люди не страусы. Что рано или поздно голову из песка все равно придется вытащить. Но главное, чтобы было не слишком поздно.

По пути домой, в метро, Аня спросила меня о курсах, будут ли они сегодня.

— Нет, — ответил я.

Вечером после еды мы сели смотреть фильм. О Дракуле и его слуге. И то ли фильм был скверным, то ли я научился думать… В общем, я смотрел, как слуга Дракулы пытался избавиться от токсичных отношений с Дракулой. Аня смеялась, а я не понимал почему. И тут мне в голову просто врезалась мысль: «Какого фига ты теряешь свое время? Иди, пиши!»

Я открыл ноутбук, и понеслось…

ГЛАВА 5. Бег по кругу

Годы нарочно летят, превращая все в выцветший миф.

Только не этот глубокий пустяк между двумя молодыми людьми.

Этот миг — словно острый резец: дай хотя бы ему пять минут —

И он оставит в жизни сердец неземную вмятину.

«Медленный танец» («Каста»)

1

Не знаю, как вам пересказать, но все проходило примерно так.

Один день был днем Ани. Другой был днем Вики. Потом был половинчатый день, когда я обязательно возвращался к Ане и писал книгу. На следующий день я с Викой ходил или в театр, или на квартирник…

Так прошло два месяца. За это время я закончил книгу «Звонок, девушка и другие неприятности». За это время Вика несколько раз предлагала съехаться, чтобы я не бегал к ней «от родителей» и обратно. За это время Аня начала ремонт в ванной и стала намекать на свадьбу. За это время я несколько раз порывался бросить Аню, но не смог. За это время по сути ничего не произошло.

…Поздняя осень. Вечер. За окном сильный дождь.

Вика лежала на кровати и с телефона читала мою книгу. Я бродил по квартире, иногда включая музыку или ютуб. Очень волновался: было страшно услышать критику.

И вот она отложила телефон, посмотрела на меня и как-то неловко улыбнулась.

«Фигня…»

— В принципе, нормально, я бы даже сказала — хорошо… Но есть нюанс. Может, доработать некоторые моменты?

— Какие?

— К примеру, идею с вымышленным философом. Она слишком резко обрывается, ты не даешь ей раскрыться. Ну и ошибки…

— Думаешь, книгу рано выкладывать?

— Я бы еще над ней поработала.

— Ну а в целом?

— В целом неплохо.

Она села на кровати. Я задумался.

— Нам надо кое-что с тобой обсудить, — проговорила она.

— Ты беременна?

— Нет.

— Опять хочешь затронуть тему совместного проживания? Я думаю, что еще рано.

— Почему? Ты не рассматриваешь наши отношения серьезно?

— Да нет… Просто сейчас не до этого. Это же нужно быт настраивать. А я пока хочу издать книгу, типа того…

— Ясно, — ответила она.

В ее глазах проскользнула печаль или даже грусть. Я сел рядом с ней.

— Пойми, я не могу сейчас просто так взять и съехаться. Понимаешь? Это будет неправильно.

— Честно говоря, я подозреваю, что у тебя кто-то есть.

— Пф-ф… Конечно: у меня есть ты.

— Хочется верить.

Я ее обнял.

— Только ты, — проговорил я.

2

— Я же могу сказать тебе чистую правду? — Аня отложила телефон с книгой и посмотрела на меня.

— Ну да.

За окном бушевал дождь. Мы уже поели, но все еще сидели на кухне.

— Это просто книга, — сказала она. — Про простого чувака. Ну, про обычного такого. Она скучная…

— Ты даже не дочитала.

— Да я поняла, чем закончится.

— И чем?

— Да ничем. Он встретится с этой телефонной незнакомкой, и она ему не понравится.

— Как?! Как ты это поняла?

— Потому что это слишком тупой прием. Ты продвигаешь, что она ему очень нравится, значит, в конце у тебя должно быть наоборот.

— А в целом?..

— Дилетантская.

Дилетантская! Дилетантская!

— Слишком просто. И нет второго смысла, — добавила Аня.

— А я тебе изменяю! — резко выкрикнул я.

Аня посмотрела на меня.

— Я изменял тебе весь месяц, когда ходил на курсы. Я ходил к Вике, когда не ночевал дома. Типа снимая видео, я спал с Викой.

Рядом с моей головой пролетел ее сотовый. Он ударился о стену и упал.

— Пошел на хер отсюда!

— И все?

Аня молча на меня смотрела.

— Не хочешь сейчас про дилетантство поговорить? — продолжил я.

— Я догадывалась, что ты сволочь, но не могла в это поверить…

— Я не сволочь.

Аня молча встала из-за стола и направилась в комнату.

— Вещи сейчас заберешь или потом? — бросила она.

Так даже лучше. Все получилось идеально. Сейчас приду к Вике и буду с ней.

— Потом заберу.

Я накинул куртку, надел ботинки.

— Прощаться будем? — крикнул я.

Из комнаты громко раздался голос озвучки «Теда Лассо».

Я заказал такси. Подумал купить цветы, но, кажется, это лишнее.

Быстро вбежал по ступенькам к квартире Вики и постучал в дверь.

Дверь открыл мужчина, седой и худой. От неожиданности я замер.

— Что вам? — спросил он.

— Тут жила… — Я посмотрел на номер квартиры: может, перепутал. — …Вика.

— Она съехала.

— Съехала?

— Ну да, сегодня утром забрала вещи.

— Ясно.

Он закрыл передо мной дверь. Я вытащил сотовый, набрал.

— Ты где? — тут же спросил.

— В аэропорту. Это-то я и хотела вчера тебе сказать. Я уезжаю в Питер, мне предложили там работу. Я думала, мы поедем вместе.

— В смысле? Ты уехала навсегда?

— Не могу бросаться такими словами. Как получится…

— Но ты же еще в аэропорту?

— Через полчаса улетаю.

— Как же так?..

3

Последней моей надеждой на светлое будущее была книга. Я выложил ее в Сеть и хотел проснуться знаменитым. В итоге я просто проснулся.

Это тяжело — когда ты лишился всего, даже того, чего не ценил.

Я пытался вернуться к Ане, но место уже заняли. Я ей говорил: «Прости, давай пробовать снова…» А она отвечала, что у нее уже есть жених. И это через два месяца после нашего расставания. Даже снег еще толком не выпал.

От Вики я слышу только одно: «Приезжай… Приезжай… Приезжай…»

Но как я поеду в незнакомый город? Что я там буду делать?

Единственное, меня порадовали читатели. Они молчат как один. Мою книгу не прочитал абсолютно никто.

Теперь каждое утро я завтракал в кафе. В кафе на углу дома. Тут был вкусный кофе, а еще красивая официантка.

Я заказал американо и завтрак по-американски. Настроения не было совсем, да еще жуткое похмелье. Когда-то мне не нравилось то место, где я был, а сейчас я еще в худшем месте. Кажется, это дно, дальше некуда.

В кафе влетели двое с пистолетами. Один тут же подбежал к кассе, а второй наставил ствол на посетителей: меня, еще двоих и грустного типа возле окна.

Первый что-то кричал официантке, второй смотрел на меня. И вдруг выстрел. Я почувствовал воздух пули на волосах, посыпалось стекло.

— Не смотри на меня! — крикнул он. — Будешь смотреть, следующая пуля твоя!

— Какого хера ты делаешь? — крикнул первый, засовывая деньги в карман.

— Не люблю, когда на меня смотрят!

Пуля дала эффект. Ведь лучше жить, чем умереть. Ведь, пока жив, я могу действовать!

— Погнали!

Когда я поднял глаза, их уже не было.

Во мне что-то щелкнуло. Я подошел к официантке.

— Простите, — проговорил я. — Обычно я так не поступаю… Меня Андрей зовут.

Она заплаканными глазами посмотрела на меня.

— Чего? — дрожащим голосом спросила она.

— Я хочу позвать вас на свидание.

— Прямо сейчас?

— Позвать сейчас, пойти позже. Как вас зовут?

— Кристина.

…Давно не помню такой теплой осени. Кристина лежала в кровати. Не знаю, какие чувства я к ней испытывал, но их точно нельзя было назвать любовью. У нас были разные интересы. Но она так же, как и я, очень любила Кевина Смита. Сейчас она смотрела третий сезон самого милого сериала, «Теда Лассо». Я сидел за ноутбуком, пил пиво, как Чарльз Буковски, и пытался сочинить нечто такое же провокационное.

Вчера на мою книгу «Звонок, девушка и другие неприятности» был оставлен первый отзыв, от Вики. Интересно, та Вика или нет?

Это меня вдохновило, поэтому, глотнув пиво, я описывал, как главного героя обманули с покупкой машины и он вынужден ехать с наркотой по трассе.

И вдруг мой телефон зазвонил. На экране высветилась надпись: «Таня Б.».

Таня Б.

Что, опять минул год?..

ИСТОРИЯ 2

В ПОГОНЕ за Ann

1

ОСЕНЬ

Главный вокзал города. Поезд издавал протяжные гудки, извещая о скорой остановке.

Андрей сидел, уткнувшись в стекло, покрытое с той стороны мелкими каплями дождя. В его карих глазах, которые останавливались на каждой брюнетке, стоявшей на платформе, читалась тоска, как у поэта, недавно осознавшего ненужность его стихов.

— Ты чего грустишь? — спросила Вика, худая блондинка. Она сидела напротив и улыбалась. — Грустно возвращаться?

— Да нет, — выдохнул Андрей. — Просто это глупо.

— Почему?

— Моя мама никогда не была в Москве. Лучше бы мы ее туда позвали, а не сами вернулись.

— А по-моему, весело. Мне интересно увидеть твой родной город.

Поезд дернулся и остановился.

— Кажется, приехали, — проговорила Вика.

— Кажется… — Он все еще смотрел в окно с надеждой кого-то увидеть.

— Друзей выглядываешь? — спросила она.

— А-а… Ну да, друзей.

Спрыгнув с вагона, он сначала снял два чемодана на колесиках, а потом помог спуститься Вике.

Родной город встретил его мерзкой погодой: дождь смешался со снегом, а холод, погоняемый ветром, колол лицо.

Колесики их чемоданов закрутились по бетону платформы, то и дело попадая в небольшие лужи. Люди на перроне кричали от радости и обнимались, кто-то плакал, а некоторые уже даже закусывали.

Колесики остановились в луже. Андрей смотрел на веселые лица друзей. Полный Паша, кажется, еще больше округлился и чуть уменьшился в росте. А его жена Алина, которую Андрей всегда называл несостоявшимся завхозом (она везде совала нос), кажется, похудела, отчего черты ее лица приобрели угловатую форму.

Андрей обнял Пашу, чмокнул Алину, представил им Вику.

— Как Москва? — спросил Паша.

— Да ничего, — ответил Андрей.

Его взгляд бродил по вокзалу. Он все высматривал кого-то. Того, кто не пришел.

— Ну и каково это — вернуться? — поинтересовался Паша.

— Ну началось… — проворчала Алина. — На улице холодрыга, а он начал свои вопросы.

— А что такого?

— Ну, не вернуться, а приехать в гости, — ответил Андрей. — Не знаю, пока странные чувства.

И маленькие колесики снова продолжили свой нелегкий путь: сначала по перрону, затем по старым ступенькам; они заехали в помещение нового вокзала, а потом им дали отдохнуть в уютном багажнике синей машины.

Алина была за рулем, Паша рядом, а приезжие расположились сзади.

— А почему не на самолете? — спросил Паша.

— Так Андрей боится летать, — ответила Вика.

— Серьезно? — Паша посмотрел на Андрея, и он тому подмигнул.

— Поэтому мы решили поездом. Да, долго, но мне очень интересно посмотреть на город, который сделал этого человека. У вас тут все стихи читают?

— Ага. Особенно этот, — вставила Алина, махнув на Пашу.

— А вот Андрей знает много стихов, этим меня и покорил.

Паша вновь посмотрел на Андрея, тот пожал плечами.

— Так куда ехать? — спросила Алина, взяв телефон.

— Новобережная тридцать пять, квартира сто одиннадцать, — ответила Вика.

В машине возникла неловкая тишина, как будто Вика случайно сматерилась на общем сборе родственников.

— А не там случайно жила Ан… — начала было Алина.

— Антон. Там жил Антон, — перебил ее Паша.

— Антон? — переспросила Вика.

— Да, — ответил Андрей, — мой лучший друг.

— Вот совпадение! — воскликнула Вика. — Может, я квартиру сняла у его матери? Елунина.

— Нет, — задумчиво ответил Андрей.

«Маршрут построен. До прибытия на место осталось сорок минут», — оповестил телефон.

— Почему именно этот адрес? — спросил у Вики Андрей.

— Не знаю. На две недели просто сдавали, цена была самая низкая, — ответила Вика.

— Очень странное совпадение, — заметил Андрей.

— А что, хороший друг? — поинтересовалась Вика.

— Лучший. Он пропал, словно его никогда и не было.

— В каком смысле?

— В прямом. Пропал, будто бы она… — Андрей запнулся. — …он был обычным сном.

— Человек не может просто так пропасть, его всегда можно найти. Соцсети и все такое.

— Может, если захочет вычеркнуть тебя из своей жизни, — ответил Андрей. — «Повремени, певец разлук! Мы скоро разойдемся сами. Не разнимай сплетенный рук. Не разлучай уста с устами». Стихи оказались пророческими, разве нет?

— «Уста с устами»?.. Антон — это мужское имя. Вы что, были геями? — удивилась Вика.

Паша хотел ради шутки вставить фразу: «Еще какими!» — но почему-то только глупо улыбнулся.

— Не стоит воспринимать все буквально. — Настроение Андрея явно испортилось. — «Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы — как истории планет. У каждой все особое, свое».

Паша с Алиной переглянулись.

Вскоре маленькие колесики снова оказались в луже, а потом и в лифте; прокрутившись несколько раз по подъезду, они очутились в однокомнатной квартире с балконом, с которого открывался роскошный вид на город.

У Андрея перехватило дыхание. Все в этой квартире осталось точно таким же, как и было. Диван, стол, стулья, кухня — ничего не изменилось, только вместо ярко-желтых штор сейчас висели темно-синие.

Он закрыл глаза, и в голове всплыло воспоминание. Тогда он тоже смотрел в это окно на снег и звучала песня:

То были капли дождевые,

Летящие из света в тень.

По воле случая впервые

Мы встретились в ненастный день.

— Мы с Андреем за пивом сходим, — крикнул Паша.

Его слова оборвали прекрасное воспоминание. Андрей обернулся.

— На нас возьмите. — Алина посмотрела на Вику. — Ты же пьешь?

— Иногда.

Двор нисколько не поменялся, он был словно старой песней, услышанной снова через несколько лет. Андрей помнил каждый закуток и даже эти качели, которые, наверное, построили для взрослых детей. Вот и теперь, несмотря на холод, девушка качалась на них, а молодой человек стоял рядом.

— Ты ей не рассказал, да? — спросил Паша.

— А что мне ей рассказать? Что здесь жила моя родственная душа? Или что я не хотел шерудить старые раны и приезжать? Или что выдумал боязнь самолета, чтобы мы поехали на поезде, потому что очень долго?

— Да ладно, вот тебя понесло…

— Я, когда смотрел в окно на вокзал, все хотел увидеть Аню… Давай сходим до кинотеатра Маяковского.

— Ты совсем? Туда двадцать минут идти.

— Помню, была такая же погода. Мы шли с ней из кинотеатра, после фильма «Сломанные цветы», и она читала мне стихи. «Не разнимай сплетенный рук… Не разлучай уста с устами…»

— Братан, я тебя совсем не понимаю. Ты приехал с такой классной девчонкой, у тебя там классная жизнь, а ты все думаешь о какой-то шалаве.

Глаза Андрея наполнились яростью, но он сдержался.

— Прости, может, не то ляпнул, не то сказал, — проговорил Паша, — но до Маяковского я по такому холоду не пойду. Иди один, а я пока в магазе куплю все к столу. Ладно? Встретимся тут.

По лицу Андрея было видно, что он хотел сказать очень многое и, наверное, готовился произнести длинную речь, но…

— Ладно, — ответил Андрей.

— Через полчаса, тут, — повторил Паша.

Андрей кивнул, и они разошлись в разные стороны.

Нелепо и глупо рыскать словно собака по старым закоулкам, чтобы просто насладиться мимолетным милым воспоминанием, которое тут же выскользнет и пропадет. Андрей понял это почти сразу, только увидев жалкую сломанную остановку, мимо которой они с ней проходили. И он даже представил двух людей — ее и, наверное, себя, — идущих в другую сторону.

А дальше было еще хуже. Именно здесь, под рекламным билбордом, она остановилась и начала рассказывать о женщине, которая принимала бутылки. И ее рассказ вылился в нечто философское.

«Долбанный жалкий дурак, как же можно было ее потерять!..»

Он быстро дошел до кинотеатра, все время смотря под ноги.

На фасаде старого здания висели плакаты пиратских зарубежных фильмов, на которые он из принципа теперь не ходил. Хорошее дело принцип, но лучше бы Андрей был проще.

Он посмотрел в небо. Все так же вечерние огни города не давали увидеть звезды.

— Вообще ни хрена, ничего не изменилось, — буркнул он сам себе.

Осень (год назад)

Андрей вбежал в пустой холл кинотеатра, тяжело дыша. Успел! Боялся не успеть, но успел.

Была пятница, последний вечерний сеанс артхаусного кино.

«Сломанные цветы» Джармуша. Он смотрел этот фильм раз пять, но на большом экране — никогда.

В холле было пусто. Андрей купил попкорн и пепси (да, она еще тогда была). Положил в рот парочку соленых белых штуковин, глотнул лимонад, потом вынул великолепный черный билет. Средний ряд, середина.

Он подошел к открытым дверям, сунул молодому парню — билетеру билет.

— Блять, — тихо выругался билетер, но из-за отсутствия других людей матерок эхом отозвался от стен.

— Простите?

— На этот сеанс купили всего три билета, один пришел, и я уже, блин, готов был отменять сеанс, но тут вы.

— Да-а…

— Вот вы мне скажите: какой смысл смотреть это старье в кинотеатре?

— Смотреть этот офигенный фильм в кинотеатре все равно что заниматься сексом с женщиной. А смотреть его по телику — все равно что дрочить, — резко высказал Андрей свою заготовленную фразу. Очень часто у него спрашивали о кинотеатрах и старых фильмах.

— Серьезно, — усмехнулся парень, возвращая билет. — Обещайте только не дрочить там.

— Как знать, как знать, — усмехнулся Андрей.

Он вошел в зал в предвкушении. И даже не заметил, точнее, не обратил внимания на девушку, сидящую в последнем ряду. Ну сидит и сидит.

Андрей сел на свое место, поел немного попкорна, запил.

Две минуты до начала фильма.

И тут он почувствовал, как в волосах что-то защекотало, потом еще. А потом легкий, слабее укуса комара, удар в шею. Андрей обернулся.

— Иди сюда, — крикнула худая брюнетка. — Будем вместе смотреть.

— Там звук хуже.

— В смысле?

— Это середина зала, тут будет самый крутой звук. Со всех колонок.

— Да ладно!

— Точно говорю.

Она встала и спустилась к нему.

— Тут же не занято? — Она села рядом.

— Наверное, нет. Не знаю. Говорят, три билета продано.

— Это я.

— Что «я»?