Бесплатный фрагмент - Чего бабам надо, или Мужская солидарность!

Чего бабам надо,
или Мужская солидарность

Давайте знакомиться, зовут меня Власов Николай Николаевич, мне 32 года, рост метр семьдесят пять, вес 80 килограммов, волосы русые, глаза карие. История моя началась несколько месяцев назад, когда я в подъезде своего дома встретил девушку, и понеслось…

В то ничем не примечательное утро (а точнее, первого июня) я, как всегда, собирался на работу, работаю я, кстати, в теплосетях разнорабочим, в общем, как всегда, приготовил термоса на обед и вышел, довольный жизнью, стою возле лифта, и тут по лестнице спускается девушка нереальной красоты, блондинка с голубыми глазами, фигура, как у модели, термоса мои из рук попросились, она прошла, а у меня отвисла челюсть, в чувство привела меня мама. «Коля, — сказала она мне, — челюсть подбери и термоса тоже, разбил, поди, паразит». Я поднял сумку, из нее что-то капало. «Молодец, нечего сказать, — покачала она укоризненно головой, — ну что, опять сухомяткой перебиваться будешь, да когда ты только женишься», — сказала мне матушка и закрыла дверь.

Лифт давно меня уже ждал, а я как не в себе, перед глазами нимфа, и тут я как побегу. «Может, догоню», — пронеслось у меня в голове. И я рванул, выбегаю на улицу, ее, конечно же, и след простыл, расстройству моему не было предела. Вот вы скажете: «Да ладно, таких вон пол-Новосибирска». А я вам скажу: «Нет, товарищи, я свою судьбу уж как лет восемь присматриваю, да все не то, а эта ну прям в душу запала, видимо, любовь с первого взгляда». Успокаивал я себя тем, что моя нимфа выплыла из моего подъезда, а это значит, есть шанс ее повстречать снова.

Прибыл я на работу, прокладываем с мужиками трубы, а у меня все руки ходуном, старички стали надо мной подшучивать: «Ты чего, Колька, пил, что ли?» — «Да нет», — стал я оправдываться. А они не унимаются: «Чего, руками все ночь передергивал, что теперь вон все из рук валится?!» Я покраснел, они засмеялись. «Гляди, Степаныч, — сказал Федор, — угадали, прям в яблочко попали, Колька-то как покраснел, ничего, дело молодое» — «Да ничем я таким не занимался, я влюбился», — выпалил я на свою голову. «Ого, — оживились они, — это прям что-то новенькое, ты же говорил, что холостяком помрешь». — «Передумал», — надул губы я. «А кто она?» — «Не знаю, в подъезде встретил, она такая, такая, — стал я рассказывать им с придыханием, — у нее искренние глаза и добрая душа, и вообще она похожа на ангела, вот мне повезло, да, мужики!» — «Да когда же ты и душу-то успел разглядеть?» — удивился Степаныч. «Глаза — зеркало души», — ответил я и стал мечтать, как мы будем жить-поживать и детей наживать.

Придя домой пораньше, я отправился к нашему местному информбюро, а точнее сказать, к бабушкам, сидящим на скамейках.

— Привет блюстителям порядка!

— Привет, Коля, — ответила наша активистка Клавдия Ивановна.

— У меня к вам прям профессиональный вопрос.

Бабули насторожились.

— Я сегодня девушку в нашем подъезде встретил незнакомую, к кому она приходила?

— Ну, Коля, ты вот прям такие вопросы и прямо в лоб, а семечками бабушек угостить и воды горячей дать, — влезла Степанида Сергеевна, — вы, паразиты, все тут раскопали, а делать не спешите.

— Так к отопительному сезону готовимся, все меняем, скоро все будет, — уверил их я, — так что там про девушку известно?

— Зовут Анна, 26 лет, приехала к Сашке.

— Какому?

— Да из 35 квартиры, сестра она ему, — влезла Клавдия Ивановна, перебивая Степаниду Сергеевну, — говорят, муж ее выгнал, с вещами перевез и перекрестился.

— Кто говорит? — поинтересовался я.

— Кто-кто, — удивилась Клавдия, — перегородка какая?

— Кухонная, — влезла баба Соня, — ну чего ты, Коленька, такой недогадливый, у Клавки и Сашки стенки общие, вот Клавка целыми днями и слушает, что там происходит, вместо телевизора стакан граненый поднесет и все, прям как радио, сериалы отдыхают, а тебе, милок, зачем она понадобилась?

— Влюбился, — сказал я и пошел переваривать информацию.

Сижу в своей комнате, никого не трогаю, заходит мать:

— Ты чего там нашим сплетницам наплел, что теперь вся улица гудит, мол, Колька влюбился, да!

— Я, может, и даже женюсь!

— Женись себе на здоровье, — хмыкнула мама, — только для начала ведро мусорное сходи выкинь, жених, — и закрыла дверь.

Я встал, надел тапочки, как в дверь позвонили, открываю, стоит моя любимая, у меня аж сердце в пятки ушло, я было открыл рот, как она заорет на весь подъезд:

— Вы трубопровод раскопали?!

— Я.

И как окатит из ведра меня ледяной водой!

— Вот, — сказала она, — прочувствуйте на себе, каково это — мыться без горячей воды.

И ушла, я стою, губы синие, порог полностью залит водой, вышла мама, посмотрела и говорит:

— Я так понимаю, это моя будущая невестка.

— Ага, — кивнул я головой.

— Поздравляю, Коля, вы болван, — ответила она и зашла в квартиру.

«Да, — думаю, — что-то у моего ангела характер совсем не ангельский, надо, блин, подход искать, просто так к ней не подойдешь».

Утром я встал пораньше, чтоб подкараулить свое сокровище и уже, как полагается, познакомиться и пригласить в кино. Все не задалось сразу, для начала Анна промчалась мимо меня по лестнице, что я и рта раскрыть не успел, догнав ее на улице, я увидел, что ее ждала подружка, они хихикали и пошли в сторону торгового центра, я посмотрел на часы, время поджимало, но еще некритично, и я увязался за ними, миновав еще закрытые бутики, красавицы уселись в кафе завтракать, я поглядывал на часы и нервничал, опаздывать на работу не входило в мои планы, улучив момент, когда моя будущая жена осталась одна, я решился к ней подсесть, чтоб поговорить по душам и познакомиться поближе, она заорала так, что прибежал охранник и вышвырнул меня на улицу.

На работу я пришел, мягко сказать, в дурном настроении, мужики, видя такое дело, налили мне чай и даже поделились своими бутербродами.

— Ну рассказывай, — начал Федор, — чего у тебя вид такой кислый?

— Федор Степаныч, — заныл я, — ну ведь обидно, честное слово, я к ней по-хорошему. Присел, говорю: «Красавица, давай познакомимся?» А она как заорет: «Ну-ка, пошел прочь, извращенец, это женский туалет!» Тут и охрана подоспела, выперли меня.

— А чего ты к ней в туалет полез? — поднял брови Федя.

— Так она в кафе все с подругой сидела, а когда мне с ней было наедине поговорить, на работу же надо, вот я и улучил момент, эх, — махнул я рукой, — что, вот так теперь без любви и жить?

— Ну чего ты, это только начало, мы вот сейчас подумаем всем коллективом, как твоему горю помочь, завоюем мы ее, так что ты давай не кисни, — сказал Федор и похлопал меня по плечу.

— А давайте ей цветы купим, — предложил Степаныч.

— А что, это мысль, — поддержал Федор, — бабы страсть как все эти глупости любят, только надо хороший букет, чтоб прям она сразу разомлела.

— Короче, — сказал Михалыч, — скидываемся по пятьсот рублей, нас шесть человек, на три тысячи, поди, можно что-то прикупить.

Я взял деньги и в обед побежал в цветочный киоск, и, как выяснилось, три тысячи в наше время — это вообще ничего, приличные букеты начинались от пяти, я уже было решил купить гвоздики, как ко мне обратился солидный мужчина:

— Вам на похороны? — спросил он.

— Нет, — удивился я, — мне для завоевания одной особы.

— Тогда гвоздики не советую, а то, парень, засунет она тебе их в одно место, по опыту знаю, бери розы, не прогадаешь.

— Да на приличный букет у меня не хватает, а три как-то несолидно.

Мужик открыл кошелек и протянул мне пять тысяч:

— Держи, мужики должны друг другу помогать, а то эти бабы нас совсем под себя подмяли.

Он забрал свои цветы и вышел, я выбрал очень красивый букет, алые розы с зеленью и, главное, такие ароматные, я не шел, а летел домой, предвкушая первую победу.

Я позвонил в дверь, и мне открыл Сашка.

— Привет, — удивился он, — тебе чего?

— А сестра твоя дома?

— Дома. Душ принимает, но скажу тебе, пришла злее черта, шел бы ты, пока цел.

Я растерялся, отдал ему букет и пошел на улицу покурить да обмозговать, чего дальше-то мне теперь делать. Выхожу из подъезда, мужик сидит, как-то нервно ногой дергает, я присел к нему на лавочку, он все наверх поглядывает.

— Вы кого-то ждете? — поинтересовался я.

— Да бывшую домой подвез, вот до сих пор успокоиться не могу, а мне за руль!

И не успел я и пару слов поддержки ему сказать, как из подъезда выскочила моя любовь в одном полотенце и как даст парню моим букетом по лицу, тот в ступор, а она как заорет:

— Ах ты, козел, убить меня решил?!

Парень стоит, глазами хлопает, а она не унимается:

— Знаешь ведь, что у меня на цветы жуткая аллергия, так мало того что веник побольше купил, так они воняют на три квартала вперед, ух, изверг, — скрутила она ему ухо.

Я стоял как не в себе, парень лепетал какие-то оправдания, мол, не он его принес.

— А кто?! — кричала она. — Ты? — тыкнула она в меня пальцем.

Я закачал головой и притворился деревом.

— Зачем ты вообще за меня замуж пошла, если меня так ненавидишь?

— Чтоб маме доказать, что я могу ухаживать за большим, вонючим и лохматым животным, она мне собаку не разрешала заводить.

У парня аж рот открылся, она еще раз его хорошенечко пнула и ушла, ко мне подошла мама и похлопала меня по плечу.

— Ну хоть животных любит, — подколола она меня, — так это ты ей цветы приволок?

— Я, — пришлось мне сознаться.

— Ну удачи тебе, самоубийца, — сказал парень мне и сел в машину.

На следующее утро на работе я докладывал о своих неудачах, мужики поддерживали меня как могли: кто словом, кто делом, пили, короче, мы.

— Коля, — начал Степаныч, — а может, ну ее, вон Зинка с бухгалтерии давно на тебя засматривается, пригласи ее в кино, и дело с концом, а то эта фифа тебя до добра не доведет, вон один уже сбежал и перекрестился, а ты прям на амбразуру лезешь, тебе чего, больше всех надо?

— Да не могу я без нее, мужики, она мне каждую ночь снится.

— Ну тогда не знаю, — вздохнул Степаныч.

— А может, ей духи подарить? — влез Михалыч. — А че, моя по таким вещам тащится, хлебом не корми — дай какую-нибудь парфюмерию прикупить.

— Да откуда у меня деньги, я же вчера все на букет спустил, будь он неладен.

— А ничего, я у своей флакончик свистну, поширше расставлю на столе ее бутыльки, глядишь, и не заметит, в обед сбегаю, — и мне подмигнул.

Вечером я возвращался жутко довольный, Михалыч приволок, как он сказал, самый красивый бутылек.

— Вот, — вручил он мне, — этот и в упаковке стоял, и даже припрятанный, жена у меня всегда самые ценные вещи кладет подальше, это, видно, самые дорогие.

— Так, может, не надо? — засомневался я.

— Бери, для друзей ничего не жалко.

И я красивую коробочку прибрал в купленный подарочный пакет. Поднявшись по лестнице и позвонив в заветную квартиру, я затаил дыхание, открыла мне Аня.

— Тебе чего, придурок? — сказала она, держа в руках чугунную сковородку.

Я так, мужики, растерялся, что выпалил:

— Тут вам муж передал.

И всучил ей пакет с духами, она взяла и, не сказав ни слова, захлопнула перед моим носом дверь.

Через минут пятнадцать, разогревая ужин, я услышал звонок в дверь, открываю, стоит Анна, лицо синее — и как даст мне кулаком в глаз со словами:

— Передайте это мужу.

Я лежу в коридоре на полу в нирване, очухался, только когда мама приложила холодную курицу к глазу.

— Ну теперь я за тебя, сынок, спокойна, у невестки моей удар поставлен, будет тебя с ночной смены встречать, и тебе безопаснее, и мне не волноваться, — засмеялась она, а я стал чего-то ее уже побаиваться.

На работу пришел «красивый», глаз заплыл, синяк на пол-лица, Степаныч аж очки протер.

— Матерь Божья, Колька, это кто же тебя так?

— Ой, — влез Федор, — вот хулиганья развелось, сколько их было-то, что так тебя отделали?

Мне стало стыдно, но врать я не стал:

— Любимая постаралась.

И в это время влетел Михалыч.

— Колька, — начал он, запыхаясь, — мне моя утром такое сказала, короче, духи не дари, она в пустой флакон синьки налила, потому его в сторонку и поставила, сегодня утром решила белье отбелить, а синьки нет, она на меня, ну пришлось сознаться, а ты чего такой красивый? — наконец он меня рассмотрел.

— За духи твои получил.

Михалыч виновато опустил голову:

— Ну прости старика, ведь как лучше хотел.

— Да ладно, — успокоил его я, — с кем не бывает.

Возвращаюсь домой уставший и голодный как собака, как мне в глаз прилетел кулак, я попытался сфокусировать зрение и услышал знакомый голос, мужчина вещал:

— Передай моей бывшей, что я ничего ей не передавал.

Захожу домой, мать вышла из кухни, оглядев меня, она спокойно ответила:

— Симметрично, а то утром было как-то не то, есть будешь или уже пиздюлями сыт?

— Буду, — обиженным голосом прогундосил я.

Не поверите, весь вечер я боялся, что в дверь позвонят, и не мог дождаться утра, чтоб побыстрей свалить на работу и не дай бог не повстречать свою фею в подъезде, что-то мне подсказывало, что еще одного свидания я могу не пережить, когда прибежал на работу, мужики ахнули, а я наконец почувствовал себя в безопасности.

— Слушай, — начал Михалыч, — я тут со своей голубой посоветовался, ну что такое можно подарить, чтоб наверняка угадать, так вот, она сказала, раз твоя девушка животных любит, но страдает аллергией, то лучше, чем лысой кошки, и не придумать, вот держи, это котенок сфинкса, у моей подруга их разводит, держи, можешь не благодарить.

Я растерялся, но котенка взял, а чего, может, и сработает.

Опасаясь Анну, я отдал котенка Сашке и попросил передать сестре подарок, через час в дверь позвонили, я открывать не торопился, опыт, как говорится, не пропьешь, мама выглянула из комнаты:

— Коля, ты так и будешь стоять или все-таки соизволишь открыть?

Делать нечего, я открыл и обомлел, на пороге стояли санитары, а Анна как закричит:

— Вот этот дебил, хватайте его — и в дурку!

— За что? — удивился я. — И вообще, я нормальный.

Нормальный?! — кричала она. — А крысу девушке подсунуть и назвать это котом нормальным считается?!

— Да это не крыса, эта кот лысый, — начал оправдываться я.

А Анна как схватит меня за волосы и давай таскать по коридору.

— Сейчас я из тебя лысую коленку сделаю! — верещала она, а мама предложила ей бритву принести, санитары уехали, когда им мама обрисовала ситуацию, я пребывал в шоке, и руки так и чесались дать сдачу, но мама поставила чайник и пригласила Анну на тортик, за которым меня же и отправили, прихожу, мои дамы вино распивают и хохочут, анекдоты рассказывая, меня сразу с кухни попросили, девичник, видите ли, у них организовался, мне делать нечего, я с пивом и рыбой отправился к Сашке, он открыл дверь, увидев меня, очень удивился, но в квартиру пустил.

— Занят? — спросил я.

— Вещи собираю, ты как хочешь, а я сваливаю, Анька у меня уже в печенках, как ее полгода муженек терпел, для меня загадка, а у меня терпение лопнуло, прикинь, мне бабы звонят, а она трубку снимает и моей женой представляется, видите ли, не нравятся ей мои девушки, свою подругу мне все сватает, а та Светочка-душенька одного схоронила, другого до инвалидности довела, а третьего из петли позавчера вытащили, короче, я линяю.

У меня чего-то сердце аж в пятки ушло.

— Шурик — взмолился я, — не бросай меня, давай объединимся и ее мужу вернем, ну должна же быть у нас мужская солидарность.

Сашка задумался, покачал головой и согласился.

— Но дело, скажу тебе, Колян, это ой какое непростое, муженек ее уже прочухал, какое сокровище отхватил, впихнуть ее обратно надо ой как постараться… Слушай, Коль, ты ведь вроде влюблен в мою сестру.

— Влюблен, — не стал я отрицать, — но, как получается, себя я люблю больше, да и чувство самосохранения так и кричит в оба уха: «Беги от нее, беги!»

— А в ухо, — засмеялся Сашка, — а я-то думал, два глаза тебе подсказали.

Я пощупал свое опухшее лицо и сказал:

— Да уж.

Мы допили пиво, и я спустился к себе в квартиру, первое, что я услышал на свое появление, звучало так:

— Коля, — обратилась ко мне Анна, — мы тут твою зарплату подсчитываем, боюсь, работу тебе надо менять, а то на нее ты меня не прокормишь.

У меня аж ноги подкосились:

— Ничего себе, я гляжу, вы тут без меня договорились.

И как мне что-то в области сердца кольнет, я бегом к своей заначке.

«Уф, на месте, — выдохнул я и подумал: — Нет уж, ну ее на фиг, к мужу, быстро к мужу».

Утром, готовя себе завтрак и бутерброды на работу, так как термосов теперь уж нет, одни убытки от моей любви, я обратился к маме:

— О чем хоть говорили?

— Да так, обо всем помаленьку, вот узнала, кем моя сношенька работает, а ты-то знаешь, сынок?! — улыбнулась мама.

— Да, Сашка что-то говорил, вроде курсы макраме ведет, вяжет, что ли.

— Ага, — кивнула мама, — вяжет, можно и так сказать, только не спицами, а руками, она спецназу и милиции бокс преподает.

У меня выпал стакан из рук и открылся рот, мама так спокойно мне и говорит:

— Отца не было, хоть жена воспитает, глядишь, и перестанешь быть таким безруким, — и стала подметать, в голове у меня стояло лишь одно: «К мужу, надо ее к мужу».

— Сашка, — поднялся я к нему, — ты чего мне не сказал, кем сестра работает.

— А тебе уже рассказали, конечно, она и рассказала, ну да, работенка, конечно, не женская, но она же редко в боевые точки выезжает.

— Зачем? — удивился я.

— Ну, даешь, — сказал Сашка, — она что, мины, по-твоему, на дому разминирует?

— Мины?! — полезли у меня глаза на лоб.

— Ну… она же минер.

— А я думал, бокс преподает.

— Бокс тоже, а чего, про то, что она в приличном звании, умолчала?

У меня задергался глаз, а Сашка, видя такое дело, накапал мне успокоительных капель.

— На, — протянул он мне, — сам на них из-за Аньки сижу.

Я пришел на работу, бледный как поганка, мужики мне сочувствовали.

— Коль, может, она хоть конфеты любит, так мы с мужиками скинемся, самую дорогую коробку купим, моя вот, пока за вечер полкилограмма не умнет, не успокаивается, а потом оставшийся вечер ходит и ноет, как бы ей похудеть. Или, может, хобби у нее имеется, так мы к этому увлечению чего-нибудь прикупим.

— Имеется, — махнул я рукой, — мужиков пиздить желающие есть? — посмотрел я на мужиков, они чего-то замялись, а я вздохнул: — Мужики, лучше давайте придумаем, как ее с мужем свести, и мне поможете, и доброе дело сделаем, сохраним ячейку общества.

Мужики призадумались: