Бесплатный фрагмент - Царевна-целочка

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

Бабулинг

— Бабуль, вот смотрю на тебя и поверить не могу, что ты сексом когда-то занималась! — сказал Вася.

— Что, так плохо выгляжу? — спокойно отозвалась бабушка Виола, Виолетта Михайловна.

— Да не! Наоборот! Выглядишь ты потрясно!

Действительно, для своих 52 лет она смотрелась великолепно. Чистая матовая кожа без морщин и пигментных пятен, восхитительная фигура, ни грамма лишнего веса, бесподобная объёмистая грудь — идеальная, потому что силиконовая. Единственное, чего не пощадило время, так это ягодицы, — пусть и не жирные, но раздрябли и разрыхлились они обстоятельно; впрочем, Виолетта Михайловна тщательно скрывала свой тыл от посторонних глаз. Когда она выходила с внуком на люди, они казались другим мамой с ребёнком. Для встречи с Васей она сегодня умело подмакияжилась и выглядела умопомрачительно.

Василию на днях исполнилось 18 лет, и он приехал к бабушке отпраздновать совершеннолетие. Они пили «Егермейстер» и закусывали фруктами. Литровая бутылка больше чем наполовину опустела, и непривычные к крепкому алкоголю бабуля и внучок задорно раскраснелись и приятно охмелели. Разговор свернул на такую тему, которая никогда между ними не обсуждалась.

— Потрясно! — кокетливо фыркнула Виолетта Михайловна. — Уж не езди по старческим ушкам!

— Супер! Sexy!

— Ну уж, супер секси! — она польщённо усмехнулась. — Почему же тогда не можешь представить меня занимающейся сексом?

— Ну баб, я же не об этом! — почти расстроился парень. — Зачем я буду представлять тебя занимающейся сексом?! Просто странно — ты моя бабушка, а когда-то занималась сексом.

— Что значит «когда-то»? Я до сих пор занимаюсь, причём с большим удовольствием.

— Да ну?!.. — изумился внук.

— Да что тебя удивляет, Базилио, я не пойму? — молвила бабушка рассудительно. — Я ещё детей могу иметь, не говоря уже об оргазме!

— Дела! — потрясённо покачал головой Вася.

— Сам говоришь, бабуля у тебя супер секси! У меня сейчас два мужика, и довольно молодые оба. Одному 45, другому 39, — сказала Виолетта Михайловна. — Трахаюсь с каждым по два раза в неделю. Минимум.

— Ну ты даёшь, бабуль! Вот уж удивила!

— А что мне ещё делать? Работаю два дня в неделю, заниматься-то чем-то надо? Не шотики же целыми днями на смартфоне смотреть.

— По-моему, это повод выпить, — намекнул Вася.

— Безусловно! Наливай, Базиль!

Вася до краёв наполнил ликёром высокие прямые рюмки без ножек.

— За потребности! — игриво тостовала моложавая бабуся.

Звонко чокнулись и выпили, закусили мандаринчиком.

— Нагрелся «Егерь» наш, — заметила Виолетта Михайловна. — Пойду в морозилку засуну.

— Так что с секасом у меня всё в порядке. Я вообще всегда падка была на это дело. По молодости трахалась, как кошка, — сказала она, вернувшись. — А у тебя как дела на этом фронте? Девственность-то потерял уже, я надеюсь?

— Да как тебе сказать, бабуль…

— Слушай, Базиль, не называй меня больше «бабулей».

— Это почему?.. — опешил внук. — Сколько помню, всегда тебя та называл.

— Всегда называл, а теперь ты взрослый стал. Я теперь от этого старой себя чувствую… ну, не чувствую… ты понял, я надеюсь.

— И как же мне тебя теперь называть?

— А Виолой. Почему нет?

— Ну ладно, попробую. Непривычно, правда.

— Так что на половом фронте у тебя? — напомнила Виолетта Михайловна. — Проблемы какие-то?

— Девственность вроде как потерял, а вроде бы как и нет.

— Не кончил? — догадалась она.

— Ага… У меня это только один раз было. Вхожу в неё, а у меня расслабляться начинает… — Вася вдруг засмущался. — Ой, что это я?..

— Да брось, Базилио, мы же не чужие люди! — подбодрила внука Виолетта Михайловна. — Выкладывай, не стесняйся.

— Папка предположил, что это из-за дро… из-за мастурбации.

— Что же, злоупотребляешь?

— Типа того. Но сейчас больше недели держусь, новой встречи жду.

— Что, неделю встретиться не можете?

— Неа. Всё дела у неё.

Вышла пауза. Виолетта Михайловна заметила, что внук уставился на её грудь.

— Что, сиськи мои нравятся? — спросила она просто.

Вася покраснел и отвёл взгляд.

— Ага… титьки найс, бабу… Виола!

— Титьки! Ты будто из восьмидесятых того века! — хмыкнула бабушка. — Это силикон.

— Я знаю.

— Откуда? У мамки язык чешется?

— У папки.

— А. Да, папка у тебя тот ещё шалун! — усмехнулась Виолетта Михайловна.

— В смысле?.. — не понял Вася.

— Хочешь посмотреть? — проигнорировала она вопрос и сразу же спустила бретели открытого платья, целиком оголив бюст: объёмистые округлые перси, небольшие бледно-коричневые сосцы с ровными правильными ареолами.

Внук покраснел сильнее и возбудился, что сразу стало заметно по встопорщившимся лёгким бриджам.

— Встал на бабусю? — довольно хихикнула хмельная Виолетта Михайловна. — Что ж, я тебе показала, покажи мне и ты своё хозяйство!

Сильно поддатый юноша протяжно выдохнул через нос, рывком спустил бриджи вместе с трусами до колен и откинулся на спинку дивана, неотрывно глядя на роскошные перси бабушки.

— Ого! — вскинула она брови. — Прибор что надо!

Охватила и подняла сначала одну грудь, потом другую. Совершенно неожиданно Вася далеко и мощно выпростался; густая струя брызнула на стол, на блюдо с мандаринами.

— Прыснуто, не спорю, — невозмутимо прокомментировала Виолетта Михайловна и закрыла грудь платьем. — Иди подмойся, а я пока тут всё вытру. Хоть ничего криминального не произошло, но я думаю, ты понимаешь, что родителям лучше ничего не говорить?

— Конечно. Я дурак, что ли? Да и кто мне поверит? — сказал Вася и отправился в ванную комнату.

10.01.24

Царевна-целочка

Жила-была на свете царевна. И была она такой капризной, прихотливой и выёбистой, что все называли её Целочкой. Спасу от неё не было никому. Кушать садится: это ей слишком жирное, то ей слишком постное; от этого её тошнит, от того икота пробирает. Одеваться начинает: это ей через меру старомодное, то ей через меру современное; это ей чересчур блядское, то ей чересчур скромное. Ебаться собирается: у этого хуй непомерно маленький, у того хуй непомерно большой; у этого стоит плохо, тот сливает быстро, а пятый ебалом не вышел.

И вот однажды Целочка потерялась в лесу. Семь дней она по чаще шароёбилась, всех и вся на свете хуями обложила и в итоге попала в логово к семи разбойникам. Несладко пришлось царевне в разбойничьем гнезде. С раннего вечера до позднего утра ебали её в семь хуёв разбойники во все возможные и невозможные дыры. В оставшееся время Целочка стирала их вонючие носки и обосранные трусы, драила заблёванные полы, варганила разбойникам жратву, а потом мыла посуду. И пары часов порой вздремнуть не удавалось.

«Эх, не думала, не гадала, а подкрался ко мне пиздец-батюшка!» — горевала царевна. Но спасенье пришло неожиданно. Со времени пропажи разыскивал её царевич Дуболом, смертельно влюблённый в Целочку и безуспешно добивавшийся её руки и пизды. И вот через семь месяцев нашёл Дуболом любимую и разъебал разбойников на семь рваных хуёв.

— Что, Целочка, выйдешь теперь за меня замуж? — молвил царевич, подбоченясь.

Царевна сполна осознала свои ошибки. С упоением опустилась она перед Дуболомом на колени и сделала ему сказочный царский минет с заглотом и проглотом. Жили они не очень долго, но очень счастливо, еблись по три раза на дню и умерли в один месяц.

26.06.2023

Как бывалочи

— Ну здравствуйте, братцы! — молвила Аграфена с лёгкой, пожалуй что немного смущённой усмешкой.

— И тебе не болеть, сестрица! — весело отозвался Игнат.

— Здравствуй, Груня, — сказал Антип.

Все трое были ещё молоды, стройны, высоки и красивы истинной славянской красотой. Игнат и Антип были однояйцевыми близнецами, Аграфена, младше их на год, смотрелась третьей близняшкой. Они вместе росли, учились в одном классе (Груня пошла в школу в шесть лет), вместе записались в секцию рукопашки, которой серьёзно и упорно занимались в течение многих лет. Поступили в один институт, по окончании которого все трое брачевались, и пути их на несколько лет разошлись.

Аграфена сочно, в губы поцеловала сначала одного брата, потом другого. На ней была белая блузка на голое тело, плотно облегающая высокую объёмистую грудь — проступающие через мягкую ткань небольшие сосцы казались эрегированными. Длинные, даже аномально длинные ладные ноги не скрывала чёрная тесная мини-юбка, скорее напоминающая широкий пояс. Прибавьте сюда белокурый водопад густых подвивающихся волос до поясницы и искусный макияж — и вы поймёте, что выглядела девушка просто сногсшибательно.

Ресторан был оборудован прямо на воде Москва-реки, на дебаркадере; всё чинно, чисто, аккуратно — и дорого.

— Дороговастый мы с вами кабак выбрали, всё-таки, — заметила Аграфена, просмотрев меню.

— После стольких лет разлуки можно и шикануть, не грех, — сказал Антип.

— И свежо, — сказал Игнат.

— Коль речь зашла о разлуке — что же мы столько лет не виделись? Нехорошо! Мы ведь не разлей вода были! — сказала сестра, а братья синхронно и одинаково развели руками.

Заказали литровую бутылку текилы, салат «Цезарь» и по паэлье; текилу по их просьбе принесли в ведёрке со льдом. Рассказать было о чём — беседа, как это обычно бывает, оживлялась по мере принятия спиртного. Заказали ещё пол-литра текилы.

Выпили по последнему шоту на посошок. Все трое раскрепостились и раскраснелись.

— Ну что, братцы, повторим, как бывалочи? — весело и громко проговорила сестра. — Вспомним былые развлеченья?

Братья довольно ухмыльнулись.

— Почему же и нет? — сказал Игнат.

— Вспомним молодость! — сказал Антип.

Действовать решили по обычной схеме. Аграфена, развратно и насколько возможно вызывающе виляя роскошными бёдрами и тазом направилась вдоль по набережной, братья, в некотором отдалении, шли за ней. Долгое время никто не клевал — народу вообще было очень мало. Груня свернула на мост и перешла на другую сторону Москва-реки, где почти сразу её окликнул малорослый обдолбанный гопник.

— Чё хотел, хуесосина ёбаная? — задорно отозвалась Аграфена.

Она сделала пару наклонов с прямыми ногами к асфальту, и когда парень приблизился, срубила его высоким круговым ударом ноги в голову. Подошли братья.

— Не, ребятушки, ваще безрыбье! — сказала сестра. — ­Один мелкий гопарь почти за час — куда это годится?..

— Да, что-то совсем уж малолюдно, даже странно, — сказал Игнат.

— А давайте-ка дворы прочешем? — предложил Антип.

Так и сделали — и не напрасно. На первой же площадке тусовалась кодла из семи тел, и конечно же, поддатая шелупонь не смогла оставить без внимания роскошную фемину.

— Ну во, как в старые добрые! — сказала Аграфена, осторожно прикладывая к подбитому глазу полупустую ледяную кружку с пивом.

Основательно отделав гопоту, семейство вернулось в ресторан на дебаркадере.

— Только вот удар тебе пропускать не стоило, сестрица! — заметил Игнат.

— Теряешь сноровку, Грунёк! — добавил Антип.

— До свадьбы заживёт! — подмигнула она братьям здоровым глазом. — Это всё потому — что надо чаще встречаться!

Они высоко воздели кружки с пивом и звонко чокнулись.

Январь 2024.

Пылающий закат

В лёгких, просторных одеждах бесстрашно стояли они на самом краю крутого обрыва и вдумчиво созерцали волшебный злато-багряный закат. Далеко внизу серебристо змеилась неширокая речка, за ней по пологому склону начиналось бескрайнее поле богато колосящейся пшеницы. Вдалеке по краям поля смутно чернели полосы непроходимых смешанных лесов. Невыносимая дневная жара незаметно сменилась благостной прохладой. Редкие кучевые облака недвижно висели в насыщенном густым ароматом трав, блаженно посвежевшем воздухе. Однообразно, образуя неумолчный гул верещал сонм кузнечиков.

Юная княжна Елена Петровна и молодой граф Лев Николаевич нежно держались за руки.

— Отчего при взгляде на такую красоту мне становится чуточку грустно, Leo? — молвила княжна рассеянно.

— Это хорошо, Helene! — отозвался граф зычным баритоном. Он чисто выбрился перед свиданием и умеренно благоухал английским одеколоном. — Глядя на вас, я тоже иногда грущу. И мне становится очень хорошо и покойно.

— Отчего же вы грустите, Лев Николаич? — спросила княжна как бы даже с лёгкой обидой. — Разве вам не хорошо со мной?

— Избави Боже, милая Елена Петровна! — проговорил граф испуганно. — Вы вовсе не так меня поняли! Я же сказал: мне очень хорошо и покойно с вами! Ведь вы тоже грустите, глядя на этот прекрасный закат, Helene?

— Грущу… немного.

— Ну вот! — обрадовался граф. — Но это же не значит, что вам от него становится плохо. Не так ли, Helene?

Княжна огладила ладонью светлое золото вьющихся до лопаток волос.

— Не значит… — молвила она тихо.

Они немного помолчали. Солнце скрылось за большим облаком, окрасив его сказочным багрянцем.

— А я Ницше читать начала, — сказала Елена Петровна. — «Also sprach Zarathustra».

— И охота вам портить глазки эдакой чушью! — отозвался Лев Николаевич. — Почитайте лучше Шопенгауэра, «Die Welt als Wille und Vorstellung».

— Шопенгауэра я читала…

Граф нерешительно положил по-мужицки широкую ладонь на ёё поясницу. Опустил руку ниже, ощупывая упругие полукружья её маленького задочка.

— Ах, Helene, какая сладкая у вас жопочка!

— Сладкая? — она выделила это слово интонацией и тихонько рассмеялась. — Только для вас, Лев Николаич!

Он сжимал пальцы всё смелее и настойчивее, и просторные шёлковые брюки стали ему тесны. Неотрывно глядя на закат, Елена Петровна одной рукой расстегнула ему гульфик. У графа был огромный уд, что являлось приятной необычностью для аристократа — весьма длинный и объёмистый, толще её запястья, и княжна даже не могла целиком охватить его своими тонкими красивыми пальчиками с аккуратно подстриженными и тщательно отполированными ноготками. Левой рукой Елена Петровна расстегнула застёжку на юбке, и та упала на траву.

— О, Helene! Вы сегодня без исподнего?

Лев Николаевич запустил пальцы в мягкий золотистый пушок, и у княжны непроизвольно поджался живот, она задышала чаще.

— Oh mon comte, je vous aime!.. — Елена Петровна сжала пальцы сильнее, ощущая под ними мощный ток крови, и стала двигать изящной кистью.

— Et je vous suis! Et moi! — вымолвил граф через силу и неистово, обильно выпростался, выдохнув через нос и издав странный утробный звук.

Через полминуты тихо дрогнула и княжна. Некоторое время они молча стояли, не отнимая друг от друга рук. Елена Петровна чувствовала, как тяжелеет и успокаивается в её руке могучее орудие. Она наконец отпустила графа, грациозно подняла с травы и надела юбку.

— Однако, весьма посвежело, — заметила она.

— Бесспорно, — Лев Николаевич привёл себя в порядок и застегнул гульфик. Достал серебряный портсигар, и они с наслаждением выкурили по душистой голландской пахитосе.

— Я пойду, пожалуй. Папаша будут волноваться, — молвила Елена Петровна. — До завтра, милый Leo!

— До завтра, милая! — горячо отозвался граф. — До завтра, моя любимая Helene!

Закат догорал.

2023г.

Инцест и другие приятности

Мишка с недавних пор взял обыкновение ходить по утрам голышом. Это изрядно волновало его тридцатишестилетнюю мать, полтора года как разведённую и с тех пор ни разу не побывавшую с мужчиной.

Дарья сняла с газовой плиты сковородку с омлетом, повернулась и от неожиданности уронила завтрак на пол.

— Блять, Майк, ты совсем стыд потерял?!

Сын без малейшего стеснения вошёл на кухню с полноценно эрегированным фаллосом. Орган у него был здоровенный, толстый и длинный, и стоял безукоризненно вертикально.

— А что? — невозмутимо отозвался Мишка и включил электрический чайник.

— Что что?! — воскликнула мать. — Ладно ты просто нагишом расхаживаешь, а тут со стоячим!

— Против природы не попрёшь, — спокойно сказал сын, взял чашку и положил в неё растворимый кофе и сахар. — Утренний стояк.

— Против природы может и не попрёшь, но прикрыться-то можно!

— Зачем?

— Затем, что я твоя мама, и ты меня смущаешь! — сказала Дарья, отводя взгляд.

— Поглядите-ка, какая целочка! — хмыкнул Мишка.

— Так! Михаил, ты как с матерью разговариваешь?! Совсем берега потерял?

— Мамк, харэ выё*ываться, лады?

Мать всплеснула руками и вышла из кухни. Когда через десять минут она вернулась, сын сидел за столом, пил кофе и пыхтел вейпом. Верхняя часть по-прежнему эрегированного члена торчала над столешницей.

— Да прикройся ты наконец, секс-машина! — вскричала Дарья.

— Ацтань, мамк, скоро опадёт.

— Скоро?! Он у тебя уже с четверть часа стоит!

— А я что могу поделать? — Мишка выпустил мощное облако пара. — Чем тебе вообще мой хер не нравится?

— Да мне нравится! Отличный хер, как у порноактёра!

— Ну а чё тогда?

— А то, что у меня секса полтора года не было.

— Мне жаль, — усмехнулся сын.

— Мне тоже, — отозвалась мать.

— У меня вообще никогда секса не было, но я ж не рыдаю.

— Я тоже не рыдаю, как видишь, — сказала Дарья. — Как попробуешь, тоже страдать начнёшь. Если рукоблудить перестанешь.

— Не перестану и страдать не буду.

— Пол помой, — она подняла сковородку и поставила её в раковину.

— Сама уронила, сама и мой.

— Я из-за тебя уронила!

— Ага, рассказывай.

— И прикройся наконец! Совсем уж кринжово.

— Наконец-то наконец, мы прикрыли свой конец, — ухмыльнулся сын и затянулся вейпом. — И не подумаю.

— Срамота, одно слово! — Мать смела в совок остатки омлета. — Не сын, а эксгибиционюга!

— Ацтань.

— Я сегодня посидеть хотела вечерком. Ты как? — она выкинула несостоявшийся завтрак в мусорное ведро. — Я тебе пивасика пару баклаг взяла.

— «Арсенального»?

— Да.

— Можно и посидеть, — отозвался Мишка.

— Оки.

Вечером Дарья приготовила в мультиварке мясную запеканку с яблоками и сварганила фруктовый салат, заправленный взбитыми сливками. Накрыла на кухне стол и слегка намакияжилась — подкрасила брови и губы.

Она открыла дверь в комнату сына и застыла на пороге. Голый Мишка лежал на разложенном диване лицом к двери, положив верхнюю часть спины на подушки и широко раздвинув ноги. Его левая рука была заложена за голову, а правой он яростно, с остервенением мастурбировал. Их взгляды встретились; сын даже не сделал попытки прикрыться, и только ускорил движения кисти. Дарья сделала шаг назад закрыла дверь. Она аномально обильно увлажнилась. Прижалась головой и спиной к стене, глубоко вдохнула и медленно выдохнула через нос. Против природы не попрёшь, так Мишка утром сказал?.. Она усмехнулась. Шутки шутками, а ебарька найти надо. Сколько ж томиться можно? Да и замуж бы неплохо — сорокет не за горами.

Дарья сняла джинсы и промокшие стринги. Бросила трусы в стирку, облачилась в мужской красный махровый халат на голое тело. Достала из холодильника тонкую бутылку итальянской самбуки, наполнила серебряную 25граммовую рюмку на низкой ножке. Одним духом выпила, закусила кусочком яблока. Закурила ультратонкую сигарету с вишнёвым ароматом. Влагалище остыло и успокоилось. Слава яйцам!

Мишка пришёл на кухню минут через десять — на этот раз голый лишь по пояс, в замызганных, давно нуждающихся в стирке бриджах.

— Ну что, как кончил, дрочила? — спросила мать с усмешкой.

— От души! — откликнулся сын. Положил на стол смартфон и сел на табуретку. — Теперь можно и побухать.

— Подмыться-то не хочешь?

— Зачем? Я салфеткой вытерся.

— Нельзя быть таким нечистоплотным, Майк, — покачала головой Дарья. — Очень нехорошо!

— Ацтань! Пиво где?

— В холодильнике, где ж ещё.

Мишка взял с полки большой пузатый пивной бокал и наполнил его «Арсенальным». Дарья налила себе самбуки.

— За полную жизнь! — тостовала она.

Чокнулись, выпили.

— Запеканку клади, вкусная получилась.

Молча немного перекусили. Мать выпила две рюмки самбуки, сын полтора бокала пива.

— Этой рюмке лет сто пятьдесят, не меньше, — раздумчиво проговорила Дарья, поднеся к глазам и внимательно рассматривая древнее, местами сильно потемневшее серебро с затейливой вязью. — Она из гарнитура, которым когда-то очень давно владели наши дворянские предки. Это очень древний и именитый род.

— Круть, — безучастно бросил Мишка, глотнул пива и взял смартфон.

— Сделай милость, Майк, оставь в покое дебильничек, — сказала мать резко. — Давай посидим без этого говна!

Сын на удивление покладисто отложил телефон.

— Ты вообще девственность терять и род продолжать собираешься или как? — Дарья налила себе самбуки, сыну пива.

— Хэзэ. Будет видно. Пока меня всё устраивает.

— Сидеть целыми днями у компа и перманентно дрочить тебя устраивает?

— Ну да.

— А тебе не кажется, что в твоём возрасте это ни разу не нормально?

— Не кажется.

Она шумно вздохнула.

— Всему своё время, имхо, — сын пыхнул вейпом.

— И оно как раз приспело, имхо, — сказала мать и подняла серебряную стопочку. — За наслаждение!

Чокнулись.

— На самом деле, ты сам не знаешь, чего лишаешь себя. Разнополый секс — единственное реальное наслаждение, доступное человеку. Никакая дурь или алкоголь не идут с ёблей ни в какое сравнение, — Дарья прикурила сигаретку. Она уже слегка опьянела, она всегда очень быстро хмелела. — Самая задрипанная и раздолбанная вагина не сравнится с твоим кулаком, уж поверь мне.

— Ты-то откуда знаешь? — хмыкнул Мишка.

— Оттуда, что самый крохотный и вялый хуёк лучше искусственного дилдака, — сказала Дарья и сразу же подумала, что это не совсем соответствует истине. Или совсем не соответствует. — Попробуй потрахаться, тебе понравится. Обещаю.

— Всему своё время, — сын глотнул пива.

— Да что ты заладил!.. — воскликнула мать. — Восемнадцать лет, самое время трахаться! Ты пойми, чем старше ты становишься, тем девственность потерять будет сложнее! Психологически.

— Мне секс не нужен.

— Как же не нужен? Ты же дрочишь каждый день! Каждый ведь день дрочишь?

— Когда как.

— Ну вот, а говоришь, секс не нужен!

— Это другое.

— Ты дурак, что ли, Майк? — расстроенно произнесла Дарья, налила себе самбуки и выпила не чокаясь. В памяти всплыла картинка мастурбирующего сына. — Почти все порноролики с инцестом начинаются с того, что родитель застаёт ребёнка за самоудовлетворением. Или наоборот.

— Ты что, инцест-порнуху смотришь? — усмехнулся Мишка.

— Случается. Подсела, когда ты голяком расхаживать начал.

— И дрочишь под неё?

— А какой иначе смысл порно смотреть?

— Ну ты, мамка, извращенка! — хмыкнул сын и отпил из бокала.

— Коль уж речь зашла о рысаках… — Дарья порядком охмелела и раскрепостилась. — Я себе вибратор прикупила Хочешь взглянуть? Я его ещё даже не распаковала.

— А давай.

Дарья тяпнула ещё стопочку самбуки, ушла к себе в комнату и вернулась с небольшой коробкой, упакованной в чёрный целлофан.

— Ну что, за мамкину усладу? — она наполнила серебряную рюмку.

— А меня за дрочку ругаешь, — усмехнулся Мишка, поднимая бокал.

Чокнулись и выпили. Дарья разорвала целлофан и распаковала коробку. Прибор выглядел устрашающе и загадочно, словно магический клинок или модифицированная волшебная палочка последнего поколения.

— Что-то маленький, — заметил сын. — У меня и то больше.

— Это не он маленький, это у тебя аномально большой.

— Прям уж таки аномально?

— Агась. Даже и не знаю, в кого у тебя такой дрын, — сказала Дарья. — У твоего отца среднестатистический.

— Среднестатистический, это сколько?

— Четырнадцать-восемнадцать сантиметров стоячий. Ты свой замерял?

— Чуть больше двадцати семи.

— Етить! Четверть метра! — восхитилась сильно захмелевшая мать. Её язык уже заплетался. — А в обхвате?

— Чуть больше пяти.

— Етить! Тебе в порноактёры надо идти, а не под хентай суходрочить!

Сын польщённо хмыкнул.

— Это, наверное, в деда моего у тебя такой, — сказала Дарья. — В прадеда твоего.

— Ты видела стоячий член своего деда?

— Лежачий. У него тогда и не стоял уже, наверное.

— Подглядывала, что ли?

— Нет. В бане вместе мылись. В деревне, — сказала мать. — Хотя, может я и ошибаюсь. Я тогда совсем маленькая была. Когда ты маленький, всё огромным кажется. К тому же это был первый хер, который я видела.

Она взяла вибратор и покачала им из стороны в сторону:

— Не тяжёлый. Самое оно.

Мишка достал из коробки инструкцию:

— «Компьютерный вибромассажёр-ротатор с клиторальным вибростимулятором. Компьютер оснащен мощным мотором с различными уровнями вибрации (12), ротации (4), возвратно-поступательным движением. Плавные формы, увеличенная головка для воздействия на точку G, мягкая гладкая поверхность всего массажёра, клиторальный стимулятор. Внутри массажёр имеет ряд вращающихся шариков, что создает эффект волны. Термопластичная резина. Длина 30 см, рабочая длина 14 см. Диаметр 3.90.» Ну всё, мать, мужик терь тебе не нужен!

Дарья нажала кнопку включения, но агрегат не заработал.

— Тю-ю!.. — расстроилась она.

— Да он на батарейках работает, — успокоил её сын. — ХХ век прямо!

— У тебя есть?

— Ща гляну.

Мишка вернулся с початой упаковкой мизинчиковых батареек из «Фикспрайса». Вставил четыре штуки в вибратор:

— На. Наслаждайся.

Мать включила прибор. Попробовала над столом все режимы вибрации и ротации. Верхняя часть вибратора извивалась как полураздавленная гусеница.

— До чего дошёл прогресс… — пьяно ухмыльнулась она. — Надо срочно за него!..

После последней рюмки Дарью срубило окончательно. Она шатаясь доковыляла до постели и плюхнулась на неё на спину. Поднесла фиолетовый магический приап к лицу: он троился. Дарья положила вибромассажёр рядом с собой и отключилась.

Утро обещало быть добрым.

Апрель 2023

Мамуля

— Ох бля, мам! Ох бля!.. — стенал Паша.

— Во-первых, я тебе не мать, — рассудительно сказала худенькая и маленькая Люся. — Во-вторых — не лайся!

— Бля!

Паша кончил — не прошло и двух минут — и обмяк на мачехе.

— Ну бля! — расстроилась Люся. — Опять три с половиной фрикции?! Не буду больше с тобой трахаться!

— Ну мам! — Паша перевалился на бок.

— Какая я тебе «мам»! Ты старше меня!

Действительно, сложилось так, что Пашин отец женился на девушке, на год младше девятнадцатилетнего сына — такая вот необычная ситуация.

— Что ты за манеру взял?

— Не знаю, — хмыкнул Паша. — Меня это заводит.

— Ты поэтому так сливаешь быстро?

— Ты тесная очень. Как целочка.

— Я и есть почти целочка. Меня твой папка вскрыл, — сказала Люся. — А у тебя девственницы были?

— Не. Ты первая у меня, — сказал Паша. — Я даже иногда думаю, что батька на тебе женился, чтобы я девственность потерял.

Люся подумала.

— Это вряд ли, — сказала она. — Больно уж замысловатый план.

Паша тоже подумал.

— Да, пожалуй, — сказал он. — И часто батька тебя дерёт?

— Строго через день, — сказала Люся. Лёжа обнажённой на спине, она прикрыла безволосую промежность одеялом, но оставила открытой маленькую тщедушную грудь. — Даже странно.

— В гондоне? — уточнил Паша, стянув со скользкого полуобмякшего члена презерватив. Завязал его на узел и сунул под подушку.

— Ты нормальный вообще? — Люся с интересом посмотрела на пасынка. — Он ляжет спать и найдёт под подушкой использованный презик?

— Туплю, — Паша достал презерватив и швырнул его в открытое окно. — Так в гондоне он тебя жарит, мамуля?

— С какой целью интересуешься? Сынок?

— Так, любопытно.

— Он не любит резинки.

— В тебя сливает?

— Либо на живот, либо на поясницу, по обстоятельствам, — сказала Люся. — Ну, или в жопульку.

— Он и в жопу тебя дерёт?.. — удивился Паша.

— Ну да, случается. А что такого?

— Да ничего…

— Вообще, это немного подбешивает, — вздохнула юная мачеха. — В смысле, не то, что в жопку, а вообще. Мыться приходится и до, и после.

— А нравится тебе с ним хариться? — поинтересовался пасынок. — Кончаешь хотя бы?

— Кончаю редко, — ответила Люся. — А так нравится, в принципе. Да и привыкла уже.

— А замуж зачем за него вышла? Ты ж молодая совсем, а он на двадцать лет тебя старше, — сказал Паша. — Не влюбилась же?

— Он мне симпатичен, а меня задолбало с родаками жить, — сказала Люся. — Типа папик, богатый.

— Не такой уж и богатый, — заметил Паша.

— Но и совсем не бедный, не правда ли?

Они помолчали. Паша встал на четвереньки и лизнул её маленький коричневатый сосок:

— Повторим, может?..

— Нет. Он скоро придёт уже, — Люся откинула одеяло и поднялась с тахты. — Пойду ужин готовить, как настоящая мать семейства.

— Давай, мамуля, — ухмыльнулся пасынок. — Картошечки с салом пожарь!

Январь 2024

Конец Света

— Здравствуйте, дорогие телезрители. Вы смотрите новости на первом канале. Ведущая в студии — Ольга Раскорякина.

У дикторши большой рот. Она неряшливо накрашена. Говорит не очень внятно.

— Главная новость, как вы уже догадались… Да, да, да!.. Конечно же, Конец Света. Итак, о светопреставлении уже можно говорить с полной уверенностью. Учёные подсчитали, что как максимум через десять часов гигантская комета, наречённая астрономами Цербером — хуй знает, почему именно Цербером — войдёт в атмосферу Земли.

На экране появляется нечёткое изображение огромного раскалённого шара, несущегося в безвоздушном пространстве. Изображение сильно искажается и пропадает.

— Вот так, дорогие телезрители. Через пару часов эта невъебенная хрень прохуярит нашу несчастную планетку насквозь. Ну, может быть, и не насквозь (учёные выдвинули на этот счёт несколько гипотез, но ни одну из них нельзя считать доминирующей), но со стопроцентной гарантией можно заявить одно: человечеству наступит полный и бесповоротный пиздец.

За кадром приглушённо, но отчётливо слышен пьяный смех.

— Эти самые сраные учёные, которые запустили человека в космос, которые изобрели атомную бомбу и стали клонировать животных, ни хуя не могут сделать с этим распроёбанным метеоритом… А теперь новости из Ватикана. Самое, блять, время. Алексей?

На фоне ватиканского дворца мужчина педерастичной наружности. Всклокоченные волосы, давно небрит. Голос высокий и манерный. Площадь запружена беснующейся толпой.

— Новости неутешительные… Если сейчас вообще могут быть какие-нибудь утешительные новости. По слухам, судя по всему правдивым, понтифик Иоганн Себастьян второй снял трёх проституток, двух <…>, и закрылся с ними в рабочем кабинете. М-да, недаром великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский лютой ненавистью ненавидел католицизм… На улицах Рима творится неописуемое. Все беспорядочно сношаются, пьют и дебоширят. Все магазины разграблены…

К комментатору подскакивает бритоголовый парень в кожаных штанах, голый по пояс, и бьёт его кулаком в ухо. Комментатор с неожиданной ловкостью отвечает ударом на удар, валит хулигана на асфальт, и, матерясь, молотит его ногами. Камера показывает это крупным планом.

— Простите… Полный беспредел! — комментатор, тяжело дыша, поправляет галстук. — Ольга?

— Что-нибудь ещё, Алексей?

— Я уже несколько лет мечтаю отыметь тебя, Оля.

Ольга Раскорякина хихикает.

— Вообще-то я думала, что ты ***, Лёша.

— Вообще-то я ***. А точнее — три***. В зависимости от ситуации.

Дикторша опять хихикает.

— Надо было подкатиться. Я бы тебе дала, Алексей. Ты мне всегда нравился. С вами был специальный корреспондент первого канала в Риме Алексей Содомигер. — Ольга берёт большой высокий, наполовину полный стакан, одним духом осушает его. Затем кричит кому-то, стоящим за камерой: — Мужики, бля, ну даст кто-нибудь сигарету?!

Её сильно качает из стороны в сторону.

— Дорогие телезрители… ик… простите ради бога! Мы тут все бухие в сиську, ик… Короче, счастливого вам пиздеца, болезные мои! Я пошла делать минет, ик, Косте Бернсу. Он давно просил, а я что-то всё динамила. Порадую напоследок. — Дикторша с трудом встаёт. — Да, чуть не зыбыла! Ик! Всю жисть об этом мечатала, ещё в своей Таракановке! Дорогие телезрители, пошли вы все на хуй!!! Ик…

Щёлк.

— …столпы новой российской литературы: Дарья Маринина, Маня Донцова и Ярославна Пашкова. Они собираются отметить Конец Света в Новопеределкино, в узком семейном кругу. Многомиллионным тиражом разошёлся их последний роман, написанный в тройном соавторстве, «Джульетта любит «Невское».

На по-модному небритом лице ведущего выражение скуки и брезгливости. Его перекосило так, будто только что ему под нос сунули использованный презерватив. Он сидит на высоком стуле, полусогнувшись, опершись одной рукой о стеклянный столик.

— Скандально известный писатель-копроед Владимир Пташкин прилюдно совершил со своими дочерями-близняшками несколько извращённых половых сношений, а затем, вместе с ними, свёл счёты с жизнью, прыгнув в канализационный отстойник. Последние его слова были: «Сначала умерла литература, теперь гибнет мир! Я бессмертен, и в следующих воплощениях я опять буду жрать…»

Щёлк.

Красная площадь. Концерт. Молодёжь неистовствует. Пиво, водка, пот и сперма льются рекой.

— И не забудьте: спонсор нашего концерта пиво «Клинское»!! — орёт в микрофон конферансье Пелдис Вельш. — Пусть последним, что вы почувствуете, будет вкус пива «Клинское «Светопреставление»! «Клинское» forever! А теперь единственный и неповторимый, наш богоподобный гуру Лев Львович Расчёскин, с новой, написанной как раз на наш случай песней! Встречайте! Вот он, божественный!

У Расчёскина бакенбарды а ля Пушкин, он по обыкновению обдолбан.

В последний раз я вижу эти сте-е-еепи,

В последний раз я вижу Будду на кресте-е-е!

В последний раз несуществующее кепи

Болтаться будет на моей елде!

Я Будда сам. И что вдвойне отрадно

Отдашься мне, печальная страна…

Заслышав томно блеющий голос Гуру, зрители ревут от восторга, заглушая кумира.

Щёлк.

— …Гриша Пердун и группа «Песни плюс», Эльвира Базланова и многие другие. «Конец Света на НТВ». Проведите последние минуты с нами. А пока, для разогрева, ансамбль «Педик Кроль». Не кажется ли вам, любезные, что из-за подобных пи***в мы и погибли? Впрочем, какая теперь хуй разница! Илюша Залупенко, аплодис…

Щёлк.

— …ит-парад «Последняя десятка», и с вами в последний раз ваша распроперетраханная Маша Мессалиновская. Проведите оставшиеся часы жизни так, чтобы не было стыдно перед лицом вечности. Лично я собираюсь сегодня трахаться, трахаться и трахаться. И принять смерть с тремя чл…»

Щёлк.

Христос выключил телевизор, оставшись в полной темноте. Отложил пульт. Вздохнул. Откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.

Семейные ценности

— Ну здравствуй, дитя! — проговорила мать церемонно. Она подкрасила с утра брови и губы — совсем слегка.

— Привет, мамуль! — живо отозвался сын. Высокого роста, сухопарый, пожалуй что красивый.

Они чмокнулись в щёчку.

— Наконец-то осенил своим присутствием! — Виктория Сергеевна закрыла входную дверь.

— Мамуль, дел по горло! Едва вырвался! Институт, работа, жена — продохнуть некогда, — Аристий снял кроссовки. На нём были лёгкие светлые хлопчатобумажные брюки и белая футболка без рисунка. — Тапки какие?

— Любые, — сказала мать. — Продохнуть некогда, рассказывай!

— Мам, без пизды — запара страшная! Я давно такого не помню, — оправдывался сын, и, чтобы перевести разговор, заметил: — У вас, я смотрю, тротуары опять меняют?

— А как же! Блядскому Ебланину надо же бабло отмыть! — молвила Виктория Сергеевна с яростью и презрительно. — Каждый год, блять, перекладывают! Каждый, блять!

Аристий усмехнулся.

— Тебе не кажется странным, мам, что мы как бы из интеллигентных семей — а материмся хуже сапожника?

— Времена, нахуй, такие! — развела мать руками, а сын расхохотался.

— Слышал бы тебя дедушка! Профессор Власьев умер бы от эстетического шока!

— Умер и без нашей помощи, — вздохнула Виктория Сергеевна. — И слава Богу! Не дожил до этой хуйни! Он бы сейчас лаялся не хуже нас с тобой.

— Не думаю, — не согласился Аристий. — Он был по-настоящему интеллигентным человеком. До корней волос. Это всё равно как Набоков бы заматерился.

— Ты ещё Лихачёва приплети! — поморщилась мать.

Аристий был единственным ребёнком. Виктория Сергеевна родила в совсем ещё несознательном возрасте, задолго до первого замужества, и можно сказать чудом не отдала сына на воспитание государству — на том, чтобы оставить мальчика, настоял её отец, уже упоминавшийся профессор Власьев. Не прилагая к тому никаких усилий, Виктория Сергеевна прекрасно сохранилась к 38 годам и выглядела старшей сестрой сына.

На кухне Аристий выложил из пакета на стол коробку «Рафаэлло», кусок дорогого пармезана, полбатона «дымовского» сервелата, бутылку аргентинского вина и металлический кувшинчик водки «Danzke».

— А дядя Вася где?

Викторию Сергеевну всю так и перекосило:

— Не называй его так, ради всего святого! Я 150 раз тебя просила! — молвила она с досадой. — Василий, Василий Петрович, Сурдин, просто Вася, наконец!..

— Ну ладно, ладно! — испуганно проговорил сын. — Я забыл, извини!

— Дядя Вася, блять! — с усмешкой потрясла мать головой. — Верх пошлости! Ты же взрослый женатый мужик, Аристий!

— Так Василий где? — быстро произнёс тот.

— На работе, где. Смена у него сегодня.

— А я думал, вместе посидим… Водчонки вон ему хорошей притаранил.

— Обойдётся! Сами выпьем, — фыркнула Виктория Сергеевна. Водку сунула в морозилку, вино поставила в дверцу холодильника. — Я вообще, если честно, не хочу, чтобы ты с ним общался.

— Это почему?! — изумился Аристий.

— По кочану. И по капусте.

— Это не ответ. Уж изволь ответить, мамуля! — сказал сын требовательно.

Мать сняла с крючка разделочную доску и принялась резать сыр.

— Я жду, мама!

— Что ты ко мне пристал, — громко вздохнула та. — Он сноб, мудак и ханжа. Поэтому и не хочу.

— Да ладно тебе, нормальный чел! И уж точно не мудак!

— Неловко мне за него как-то. Кринжую, как вы сейчас выражаетесь.

— На хуя ж ты замуж за него вышла и живёшь с ним?.. — искренне удивился сын.

— Обычная история — сначала кажется интересным чел (мать язвительно выделила это слово интонацией), появляется симпатия, что-то вроде любви даже… а потом всё как обычно, начинаешь видеть истинную суть человека. Мудак, жупел и просто гондон. Как-то так. — Она порезала весь кусок пармезана одинаковыми тонкими ломтиками. — Что живу с ним: сила привычки и леность к переменам. Что расписалась, тут хуйню сваляла непростительную — в третий раз на грабли наступила и нет мне оправдания. Бес попутал.

— И всё равно, как бы там ни было — он хороший человек, — заявил Аристий убеждённо.

— Наверное. Но не снобом, не мудилой, не фарисеем это его не делает.

— С фарисеем — это ты уж совсем загнула, мамуля, — заметил сын.

— Отъебись, дитя, — ответила мать. — Как думаю, так и говорю.

— Хорошо. Отъёбся. Я в душ схожу, пожалуй. Взопрел, как мышь.

— Сходи. Но лучше — отъебался.

— Не факт, что лучше, но хорошо — отъебался. Полотенце дашь?

— Моё возьми. Красное, махровое.

Аристий вышел из ванной препоясавшись широким и длинным полотенцем; длинные прямые ноги, широкие плечи, плоский как доска живот. Виктория Сергеевна подошла к нему вплотную и вампиршей впилась губами и языком в шею сына.

— Я думал, мы с этим уже закончили, — промолвил сын сколько возможно спокойнее, млея и <…>.

— Мы только начали, — мать оторвалась от шеи и сдёрнула на пол полотенце. — Зачем же ты в душ пошёл, если так думал?

— Не поверишь, но я действительно упарился…

— Не поверю! Хотя, может, и поверю, но в душ ты пошёл не поэтому!

<…>

Входная дверь почти неслышно открылась, и в квартиру вошёл формальный отчим Аристия. Василий Петрович прошёл на странные звуки и застыл на пороге комнаты, немо глядя на происходящее и не веря своим глазам. Его случайно, боковым зрением заметил пасынок.

— Дядя Вася!.. — воскликнул он между стенаниями.

Виктория Сергеевна с силой, больно и звонко шлёпнула сына ладонью.

— Ай! — вскрикнул Аристий.

— Хуй поймай! — сказала родительница строго и повернулась к мужу: — Откуда ты тут нарисовался в такой неподходящий момент, хуила грешный?!

— Я… я…

— Головка от хуя, блять! У тебя смена только через пять часов заканчивается!

— А… аа… атпустили пораньше! — еле выдавил из себя супруг.

— Блять!! — веско и убойно, как припечатав, молвила Виктория Сергеевна.

Мать и сын в полном молчании оделись и собрали на стол. Василий Петрович ощущал себя и двигался как сомнамбула, не в силах поверить в то, чему стал свидетелем, и тем не менее прекрасно понимая, что это правда.

Сели на кухне за стол. Виктория Сергеевна наполнила рюмки водкой.

— По странному стечению обстоятельств, сегодня Пётр и Феврония, сиречь всероссийский день семьи, любви и верности, по новому календарю, — нарочито торжественно и разъедающе ядовито провозгласила она. — Так выпьем же, блять, за семейные ценности!

Они выпили не чокаясь, как на поминках.

28.07.23

Уговор

— Мадам, а позвольте вам впердолить! — задорно раздалось позади.

У девушки было крайне раздражённое настроение — вчера она не смогла оргазмировать, хотя очень хотела, а сегодня у неё внезапно, не по графику началось женское недомогание. Она остановилась, обернулась и внимательно осмотрела озорника. Лет двадцать с небольшим, может быть двадцать пять, ниже среднего роста, щуплый, коротко- и кривоногий, лицо невнятно-смазливое, жидкая тёмно-русая эспаньолка — совсем не её тип.

— За такое можно и по морде получить, — сказала девушка без выражения.

— Но можно и впердолить! — визгливо расхохотался парень. Голос у него был высокий, неприятный, манерный; вдобавок, ощутимо чувствовался ростовский говорок.

— Знаешь этот анекдот? Молодчица!

— А за какие заслуги я должна позволить тебе впердолить? — поинтересовалась девушка.

Парень смешался:

— Ну…

— Ты некрасивый, коротыш. Голос у тебя неприятный. Может быть, ты умный?

— Не особо…

— Эрудированный, начитанный?

— Не…

— Трахаешься, может быть, как Приап?

— Трахаюсь норм! — оживился парень. — А кто такой Приап? Порноактёр?

— Забудь. Почему-то у меня большие сомнения по поводу твоих любовных талантов. Интуиция меня редко подводит.

Парень опять стушевался:

— Ну, минут семь выдержу… — его осенила какая-то мысль и лицо его посветлело: — У меня член 20 сантиметров!

Интуиция у девушки и в самом деле была прекрасная — она клитором чувствовала, когда люди лгут.

— Что ж, хороший член, — сказала она рассудительно. — Если ты не врёшь, отсосу…

Парень даже подпрыгнул от радости.

— …а если врёшь — получишь по морде, — закончила девушка. — Конкретнее, я сломаю тебе челюсть. Идёт?

Парень сник.

— Идёт… — опустил он глаза.

— Ты уверен? Я не шутки шучу, всё будет согласно уговору.

— Ну… может, 19… — промямлил парень.

— А может ещё меньше?

— Нет! 19 точно!

— Хорошо. Если половой член у тебя 19 см и больше — я делаю тебе минет с заглотом, — сказала девушка твёрдо. — Если меньше 19 — я ломаю тебе челюсть. Всё верно?

Они зашли в туалет в ближайшем «Макдоналдсе». Девушка сняла и повесила на крючок вельветовую куртку и синтетическую толстовку, под которой не было бюстгальтера. Грудь девушки оказалась выше всяких похвал — большая, высокая, упругая и загорелая.

Девушка положила ладонь на ширинку джинсов парня — у него уже полноценно стоял. Она присела на корточки, расстегнула ремень, молнию на ширинке и спустила джинсы до колен, вместе с трусами. С первого взгляда ей стало понятно, что член не более 14 см. Девушка посмотрела на парня снизу вверх и необычайно сексуально облизнула накрашенные губы длинным ярко-розовым языком.

— Ну, давай уже, — парень предвкушающе сглотнул слюну.

— Челюсть ломать? — Девушка выпрямилась. Она была выше почти на полторы головы.

— Какую челюсть?! Минет давай!

— У тебя хуй — 14 см с небольшим. Я тебя два раза переспросила. Даже три.

— Чё ты лепишь! 19 у меня!! Соси давай!

— Ты меня совсем за лохушку держишь, гондон?

Она вынула из сумочки связку ключей и отстегнула от неё брелок в виде мини-рулетки; парень изменился в лице.

— Я по-твоему хуй в первый вижу?

Девушка по всем правилам, от основания до кончика головки замеряла член и поднесла полотно рулетки с зажатым пальцем отрезком к лицу парня.

— 14.2, и это с запасом, — сказала она спокойно. — Ты на что надеялся, интересно? Когда четверть себе накинул?

Парень покраснел и потупил взор, но пенис его непоколебимо торчал.

— Я его не мерил никогда…

— Опять лжёшь? Может, тебе ещё колено сломать? — сказала девушка грозно. — На что ты надеялся, когда соглашался на уговор?

— Что ты не знаешь, какой член двадцатисантиметровый, — пролепетал парень. — Откуда ж я знал, что у тебя рулетка…

— Что ж, будет тебе наука.

Расстояние было идеальным — девушка стремительно нанесла круговой удар локтем в челюсть. Парень рухнул как подкошенный, ударившись головой о стульчак; член его продолжал стоять.

Девушка невозмутимо оделась, взяла сумочку, проверила в зеркале макияж, вышла из туалета и прикрыла за собой дверь.

Лето 2023

Кринж

Эрегированный член Якова был очень длинным, не меньше четверти метра, и очень тонким, и пятидесятитрёхлетнее, трижды рожавшее влагалище Натальи Викторовны не всегда принимало его охотно. Это был совсем не её любимый размер — она всегда предпочитала короткие, не длиннее пятнадцати сантиметров, и толстенькие. Впрочем, за сорокалетнюю половую жизнь Наталья Викторовна испробовала не так уж много членов — 7 или 8 (на двадцатитрёхлетие она напилась до беспамятства, наутро проснулась в постели с голым мужиком, и оба не помнили, был у них секс или нет). Наталья Викторовна трижды выходила замуж, и от каждого супруга у неё осталось по ребёнку.

Первый брак был явной ошибкой. Второй раз она вышла замуж по большой любви, за богатого, статного, красивого молодого мужчину, сколотившего приличное состояние на оргтехнике в баблорубские девяностые. От второго мужа, убитого вначале 2000х, Наталье Викторовне остался миловидный сын, роскошная силиконовая грудь четвёртого размера, трёхкомнатная квартира в центре Москвы и дача в Бутово — остальное отсудила сестра покойного. Третье замужество тоже не задалось — супруг, будучи моложе её на десять лет, в неполный сорокет слёг с инсультом, после чего начисто лишился мужской силы.

В юности, молодости и даже в зрелости Наталья Викторовна была сногсшибательно, пронзительно красива и стройна. После климакса, который настиг её в сорок девять лет, в организме что-то разладилось — появился лишний жирок, выросла жопа, кожа пошла прожилками и пигментными пятнами. Она тяжело и редко оргазмировала и до менопаузы, после же — кончать перестала вообще. Слабое, едва тлеющее желание секса ещё теплилось, и она завела молодого любовника. С Яковом они встречались на бутовской даче раз в неделю, обычно в субботу.

Сегодня юноша был в ударе и эякулировал уже три раза. Голый, с полустоячим пенисом он подошёл к огромному, во всю стену, окну. Наталья Викторовна подтёрлась маленьким полотенцем, надела белый сатиновый пеньюар и легла на кровать, накрывшись по грудь пустым пододеяльником. Поставила на живот квадратную стеклянную пепельницу, закурила тонкую ментоловую сигарету и стала наблюдать за своим юным партнёром, голышом красующимся перед окном. Она уже давно и безуспешно пыталась решить для себя, нравится он ей вообще, или нет. Яков был довольно высок, болезненно худощав, с большим количеством родинок на незагорелой коже; светло-русые вьющиеся волосы до плеч, которые он редко мыл и причёсывал. На её взгляд, юноша был не очень умён и удручающе неначитан.

— Почему ты так любишь вертеться перед окном голышом? — поинтересовалась Наталья Викторовна, глубоко затянувшись, запрокинув голову назад и выпустив густую струю дыма в потолок. — Надеешься, что кто-то тебя увидит?

— А что? — отозвался Яков и повернулся к любовнице. Его член совсем расслабился, и головка болталась почти на уровне колена. — Писюн у меня большой, есть чем похвастаться!

— Он у тебя не большой, а длинный, — заметила Наталья Викторовна.

— Какая разница!.. — сказал Яков слегка обиженно.

— Большая.

— Ну, как скажете.

— Слушай, Яков, мы с тобой трахаемся уже почти полгода, а ты мне до сих пор говоришь «вы». Тебе не кажется это странным?

— Кринжово мне вам тыкать, Наталья Викторовна. Вы мне в матери годитесь.

— Кринжово?.. Что это значит?

— Ну, стыдно… неловко.

— Вот как? — она тщательно затушила тонкий окурок в пепельнице и поставила её на тумбочку. — А трахать тётку, годящуюся тебе в матери, тебе не кринжово? Что там в матери, я тебе скорее в бабки гожусь.

— Ну, с бабкой перебор. Вы моей мамке ровесница. Вам же 53?

— Да.

— Ну во. А мамке 52 недавно исполнилось, — он опять повернулся к окну, смотрящему на пустую улицу, и вильнул бёдрами, на манер стриптизёра.

— Хм, странно, — протянула Наталья Викторовна. — Я почему-то всегда думала, что твоя мать гораздо младше.

Яков заметил кого-то на улице и снова дрыгнул бёдрами, чтобы член закачался. Тётка прошла мимо, не обратив на голого парня никакого внимания. Яков немного расстроился.

— Я, кстати, вас познакомить хотел, — сказал он.

— Кого «нас»?

— Вас с мамой. Как вы на это смотрите, Наталья Викторовна?

— Это зачем ещё?.. — изумилась та.

— Ну как, вы же моя девушка, почему бы и нет?

— 53летняя девушка, ха-ха! — искренне расхохоталась Наталья Викторовна, отчего её могучие перси затрепыхались. — Развеселил старушку, от души!

— А чо?.. — обиделся Яков.

— У нас с тобой развнедельные потрахушки и ничего более. Я намного старше тебя и у меня три ребёнка, если ты забыл, — сказала она. — Вот уж поистине кринжово было бы знакомить меня с твоей матерью, которая младше меня. Что это за слово вообще? Новомодный сленг?

— Кринж? Испанский стыд, когда стыдно за кого-то.

— Испанский какой-то… а обычный русский стыд чем тебя не устраивает?

— Хэзэ, все сейчас так говорят.

— Ну-ка, дай-ка загуглю, — Наталья Викторовна взяла с тумбочки смартфон. — Так… «Чувство стыда за чьи-либо действия. То, что вызывает это чувство». Это что же, тебе за меня стыдно?

— Да нет… так говорится просто!

— Как бы там ни было, знакомство с твоей роднёй в мои планы не входит, — вздохнула Наталья Викторовна. — Это совершенно неуместно и даже глупо, Яша… Яков — всё время нашего знакомства хотела спросить — почему у тебя такое странное имя? Ты еврей?

— Почему странное и почему еврей?.. — не понял он.

— Потому что сейчас так редко кого называют и потому что это иудейское имя, — сказала она. — Так ты еврей? Вроде, совсем не похож.

— Хэзэ. Вроде нет. Не интересовался как-то.

— Ты не знаешь, кто ты по национальности?!.. — изумилась Наталья Викторовна.

— А что такого?

Женщина медленно, потрясённо покачала головой.

— Если вам интересно, могу у мамы спросить.

— Мне интересно? — усмехнулась Наталья Викторовна. — Меня удивляет, что тебе это не интересно.

— Ну, спрошу, — нагой Яков лёг на спину рядом с ней и заложил руки за голову. Лобок и подмышки он не брил ни разу в жизни. Впрочем, как и лицо. — Меня мамка однажды за дрочкой спалила.

— И что?

— И предложила помочь.

— Ты согласился?

— Кто ж от такого отказывается?

— Ты врёшь, наверное? — спросила Наталья Викторовна с сомнением.

— Вру, — хмыкнул Яков.

— Зачем?

— Само как-то получилось, хэзэ,

— А мать у тебя красивая?

— Трудно сказать, она ж моя мама. Раньше вроде ничего была. Так, обыкновенная.

— Я красивее?

— В разы!

— Спасибо… Ещё лет десять тому назад я вообще как фотомодель выглядела. Красивая, стройная… — молвила Наталья Викторовна печально. — Как миг жизнь проходит. Дай сигареты, пожалуйста.

— Вы и сейчас ничего! — Яков передал ей пачку и зажигалку. — И сисяндры у вас зачётные!

— Они искусственные.

— Я знаю. А какая разница? Главное, что красивые.

— Разница есть…

— Кому как, по-моему.

— А я тебе вообще нравлюсь, Яша? — женщина закурила. — Только честно, я не обижусь.

— Что вы, Наталья Викторовна! Нравитесь, конечно! Я же с вами девственность потерял, и я вам очень благодарен! — Яков повернул голову, посмотрел на массивные груди под полупрозрачной тканью пеньюара, и его ужик зашевелился. — Нравятся мне ваши сиськи, Наталья Викторовна, спасу нет!

— Я заметила, — усмехнулась она.

Длинный и тонкий орган стремительно выпрямился.

— Сегодня ты на кураже, Яша, как я погляжу. Четвёртая палка наизготове, — сказала женщина. — Дай пепельницу.

Юноша поставил пепельницу на кровать, перевернулся на бок и ладонью левой руки охватил великолепную грудь немолодой подруги.

— Яш, я больше не хочу сегодня, — сказала она. — Извини, вообще охоты нет.

— Эх, жаль! Я что-то в настроении сегодня!

— Извини. Не совпали мы сегодня в азарте, — Наталья Викторовна сделала глубокую затяжку и ввинтила тонкий окурок в пепельницу. — Вообще знаешь, Яков, наверное, мы видимся в последний раз.

— Это почему?.. — расстроился он.

— Кроме секса нас ничего не связывает. Тридцать пять лет разницы, это не шутки. А секс меня окончательно перестал волновать, сейчас я чётко это осознала. Я не получаю ни малейшего удовольствия.

— Уж ни малейшего?..

— Именно так, Яша. К сожалению.

— Печалька.

— Не такая уж и печалька. Я и в молодости не ахти какая охотница до этого дела была. Так что в моём возрасте это нормально и закономерно.

Длинный юношеский кий не расслаблялся.

— Наталья Викторовна, а может, напоследок всё-таки?.. — с робкой надеждой осведомился Яков. — Последний разочек?

Женщина тяжело и печально вздохнула.

— Ну хорошо. Давай лубрикант.

Наталья Викторовна откинула пододеяльник, задрала до пояса пеньюар и обильно смазала апатичное влагалище…

Яков, грустный и непричёсанный, уехал через час. Вечером Наталья Викторовна выпила две бутылки недорого крымского сухого вина и осталась ночевать на даче.

Февраль 2023.

14

Распаренная, румяная после горячего душа, Аделаида шагнула из джакузи. Приоткрыла дверь, чтобы выпустить пар. Вытерлась широким свежим махровым полотенцем. Тщательно, в несколько слоёв смазала бальзамом с алоэ и эвкалиптом только что выбритые подмышки, лобок и ноги. И для кого только старается?.. Скорее, по привычке, так комфортнее. Да и праздник как-никак, всё-таки… Протёрла ребром ладони запотевшее зеркало. Слегка подкрасилась: ресницы, лёгкие тени, мазнула бледно-розовой, с блёстками помадой губы. Приблизила лицо почти вплотную к зеркалу. И чего мужикам не хватает?.. Не фотомодель, конечно, но и не страхолюдина вовсе. Она принялась не спеша расчёсывать влажные тёмно-русые волосы. Кожа свежая, гладкая, без родинок практически; дойки упругие, большие — четвертый размер без малого.

Аделаида облачилась в светлый шелковый сильно декольтированный пеньюар и прошла в комнату, где был накрыт небольшой круглый стол на трёх ножках. На столике стояла свеча в высоком серебряном подсвечнике, откупоренная, но непочатая бутылка полусладкого белого бордо FontVillac (её любимое вино), хрустальный фужер на длинной ножке и лёгкая закуска: севрюжина холодного копчения, нарезанный тонкими кусочками пармезан, яблоки; белая мраморная пепельница, узкая пачка сигарет и маленькая изящная многоразовая зажигалка.

Аделаида зажгла свечу, и комната озарилась мягким мерцающим светом. Наполнила бокал, закурила ультратонкую сигарету с ментолом; пригубила вино. Вкусно.

Интимная жизнь не задалась у неё с самого начала; теперь, в свои неполные 28 лет, она была совершенно одинока. Невинность Аделаида потеряла в 22 года, на последнем курсе института. Постоянных любовников у неё было всего двое; несколько раз ей удалось совокупиться одноразово. Найти мужика являлось для неё серьёзной проблемой; возможно, причиной тому было полное отсутствие друзей и даже близких знакомых. Она пробовала знакомиться через интернет, но парни, казавшиеся милыми в виртуале, в жизни оказывались полнейшими уродами и мудаками. Аделаида допила вино, налила ещё и закурила новую сигарету. Несправедливо устроена жизнь; шустрые страхотии её возраста уже давно замужем и с детьми, а у неё и просто потрахаться не выходит. А ведь она живёт одна в просторной трёхкомнатной квартире с профессиональным евроремонтом; Аделаида даже вполне могла бы содержать мужчину — деньги у неё имелись — она работала руководителем (причём с весьма реальными карьерными перспективами) в одной из крупнейших российских компаний по производству стиральных машин.

Фужер опять опустел. Всё, пока хватит. Остальное потом.

Затушив сигарету, Аделаида легла на непокрытую кровать с массивной стальной спинкой; матрас чуть ли не в половину стоимости каркаса. Шёлковое бельё с изображением пейзажа Клода Моне. Задрала пеньюар; секунду подумав, стянула его совсем и бросила в изножье кровати. Гладить свежевыбритый, смазанный бальзамом низ живота было очень приятно.

Между подушками лежал мультискоростной вибратор (19.7 см длина, 4.3 см диаметр) и тюбик лубриканта с клубничным ароматом и возбуждающим действием; но сегодня смазка не понадобится. Она ввела кончик дилдо в сильно увлажнившееся, алчущее влагалище.

Во время сексуального акта Аделаида оргазмировала всего лишь раз в жизни. Это произошло на отдыхе в Турции и осталось самым счастливым (пожалуй, и единственным) переживанием в её никчёмной жизни. То был не мужчина — сказка. Высокий, атлетичный блондин с соломенной бородой-эспаньолкой, низким бархатным голосом и лицом голливудской звезды. И звали его удивительно — Аристокл. Может, и соврал (паспорт, разумеется, она у него не смотрела), но Аделаида так не думала.

Они познакомились во время завтрака, на шведском столе; всё получилось как-то само собой. Сначала он бесконечно долго, умело и страстно ласкал языком и пальцами её тело — от шеи до щиколоток — потом любил во всевозможных позах. У него был восхитительный уд — не очень длинный, достаточно толстый и безукоризненно прямой.

В завершение акта Аристокл поставил её с краю кровати на четвереньки, а сам встал на пол. Вошёл в неё сзади, средним и указательным пальцами стал мастерски стимулировать клитор. Аделаида мощно кончила с хриплым вскриком; полуминутой спустя он выпростался сам. Вечером Аристокл улетел, а она даже номер телефона у него не попросила, дура безмозглая. Быть может, что-то у них и вышло бы — обратил же он на неё внимание…

Аделаида кнопкой включила вибрацию; этот фаллоимитатор примерно размеров Аристокла, только чуть длиннее. Она начала двигать кистью активнее, сначала вводя дилдо сначала совсем немножко, а потом всё глубже и глубже. Какая разница, собственно говоря, настоящий фаллос или искусственный, думала она, глядя в натяжной потолок, этот даже лучше — всегда твёрдый — и пользуйся, когда захочешь.

Поставив максимальный уровень вибрации, Аделаида смежила веки, засадила пластиковый приап до упора, сдвинула ноги и сильно, до дрожи, напрягла бёдра. Левой ладонью гладя обе груди попеременно, подушечкой указательного пальца левой руки стала жёстко тереть одеревеневший клитор. Оргазм буквально сотряс её тело; раскинув руки в стороны, она обмякла.

С Днём святого Валентина, Адочка!..

Февраль 2018 г.

BIG DICK

Всеядное чрево автобуса набито битком. Пассажиры, словно шпроты в банке, с трудом могли пошевелиться. Пробраться к выходу из середины автобуса казалось почти невозможным.

— Мужчина, прекратите немедленно! — вдруг громко раздался молодой женский голос. — Прекратите, я вам говорю!

— Да что он делает? — произнёс кто-то рядом.

— Он ко мне прижался и у него стояк!

Прозвучало несколько смешков.

— Расслабьтесь и попробуйте получить удовольствие!

— Да у него хуй, как у слона!

Хохот.

— Девушка, следите за языком! — протрещал старушечий голос. — Здесь дети!

— Так чем ты недовольна? Пользуйся, ёпта! — иронически пробасил низкий прокуренный мужской голос с другого конца автобуса.

— Мужчина, хватит, я вам говорю!!

— Да что вы пристали ко мне?!

— Я пристала?!! Это ваш хуй мне в жопу упирается!

Смех.

— Меня прижало к вашей жопе, что я поделаю?! Невольная эрекция! Я даже пошевелиться не могу!

Автобус встрял в пробку. Серж побагровел как переваренная свёкла. Он был в отчаянии.

— Это ваши проблемы!

— Нет, блять, это ваши проблемы! — вдруг разозлился Серж. — Не надо было ко мне жопой пристраиваться!

— Вы совсем охуели?!! — возмутилась девица. — Мне вот сейчас делать нечего, кроме как к вашему слоновьему хую пристраиваться!

— Молодёжь, кончай лаяться!

— Бабка, отъебись, ради Христа! — грубо воскликнула девушка.

— Халда! Сука бесстыжая! — возопила старушка.

Автобус двинулся. Когда двери раскрылись, Серж беспардонно ломанулся на выход, хотя ехать ему нужно было ещё три остановки.

— Ого, и правда слоновий! — пожалуй что восхищённо воскликнул мужик, которого случайно зацепил Серж.

В первый раз с ним случился такой казус в общественном транспорте. На людях он вообще практически никогда не возбуждался, слава богу — лишь единожды такое произошло на свидании, но та девушка уже знала о его габаритах, а от прохожих бугор удалось скрыть.

С половыми компаньоншами у Сержа имелись серьёзные проблемы. Будучи по характеру робким, стеснительным и необщительным, для него являлось затруднительным просто познакомиться с девушкой; когда же доходило до интимной близости… потенциальные партнёрши банально пугались его размеров, и из шести попыток сексуальным контактом окончилось лишь две.

В последнее время Серж стал знакомиться через ВК: перво-наперво сообщал кандидатке размер своего полового органа (36.6 см длина, 5.6 диаметр) и по мере необходимости прикреплял фото (расслабленного и эрегированного). Одна барышня не поверила, что это его член, и потребовала фото с лицом и газетой, где была бы видна дата. Серж сделал селфи с «Московским комсомольцем» (пришлось прогуляться до киоска), но всё равно получил отказ.

Единственной его постоянной половой подругой была неухоженная, нечистоплотная тётка под полтос. Она жила в Чертаново и звали её Лизой. Обладательница бездонной, вхлам раздолбанной волосатой манды, обвисших ушами спаниэля сисек и неделями небритых ног и подмышек (усы ей тоже побрить не мешало бы). Лиза имела низкий, громкий, прокуренный и пропитой, каркающий, крайне неприятный голос. Смех же её был поистине сатанинским, и от этого грохочущего гогота Сержу каждый раз становилось не по себе. Помимо этого Лиза была туповата и алкоголичка.

В их первую встречу она сразу же сообщила Сержу, что с мужчинами не кончает и испытать оргазм может только с душем.

— Отвинчиваю лейку душа и струёй массирую клитор, — ответила Лиза на немой вопрос Сержа. — Только так и кончаю.

В комнате Серж снял просторные брюки (все штаны он покупал максимального размера, в онлайн-магазине для толстяков) и трусы (ХХХХХL).

— Вот это ХУЙ!.. — своим громким гнусным паскудным сипатым голосом восхитилась поддатая Лиза и тоже разделась, обнажив спаниэльевы титьки и жёсткую, ни разу в жизни не бритую лохматку.

И хоть Лиза уже давно была совершенно неебабельна, Сержин фаллос отреагировал согласно природе, за какие-то секунды из висящего удава трансформировавшись в торчащий баклажан.

— Да это не хуй! Это ХУИЩЕ!!

И тут Серж содрогнулся, впервые услышав раскатистый дьявольский апокалиптический смех.

Несмотря на бездонность заросшей пещеры (как тут не вспомнить Платона!) могучий лингам вошёл меньше чем наполовину. Акт продлился минуты четыре, став первым полноценным сексуальным контактом Сержа.

Он приезжал к Лизе раз или два в неделю и они несколько минут сношались под аккомпанемент губинской «Лизы» (перед соитием она всенепременно включала на ноутбуке эту песню на непрерывном воспроизведении), а потом пили баклажечное «Жигулёвское», и Серж стоически выслушивал бурно пенящиеся потоки несусветной хуйни, извергаемой полупьяной или совершенно бухой вонючей волосатой тёткой.

Побудь со мной еще немного, Лиза,

Как жаль, что расставанья час уже так близок…

Час расставанья и действительно наступил быстро: Лизу скоропостижно накрыл климакс, бессмысленный и беспощадный, и она перестала общаться даже с душем. Серж первое время скучал по каркающему голосу и шерстистой лоханке, но потом смирился.

Помимо секса гипертрофированный пенис причинял Сержу и массу других неудобств, типа бытовых. Чего стоило одно то, что ему между ног приходилось повсюду таскать лишние полтора килограмма (1119 гр. член, 433 гр. тестикулы, взвесил на кухонных весах)!

В кого он пошёл такими габаритами, оставалось загадкой. Отец Сержа имел стандартный, 16сантиметровый; у деда, по его утверждению — примерно такой же. Мать говорила, что у её отца, которого она пару раз видела голым, и вовсе был крохотный; про своего деда она ничего не знала.

Прикрываясь рюкзаком, Серж отбежал от остановки и сел на газон, обхватив колени руками.

Блять! Блять!! Блять!!!

Приап, обтянутый эластичной тканью бриджей, долго не расслаблялся. Хорошо, что жарко, и он не надел трусы и джинсы — тогда неизвестно, чтобы ещё приключилось, член вполне мог покалечиться.

Серж направлялся на свидание: девушка из ВКонтакте позвала его к себе домой. Он открыл на смартфоне навигатор и побрёл по указанному маршруту. Вскоре залагал инэт. Серж заплутал и чудом нашёл нужную улицу и дом.

Дверь открыла высокая дама средних лет в белом банном халате.

— Простите, — сказал Серж. — Я, видимо, ошибся квартирой.

— Нет, нет! Вы же к Маше?

— Да.

— Проходите. Я её мама.

Ну и ну, подумал Серж. Весёленькое обещает быть свиданьице! Но это был не последний сюрприз — в комнате оказалось две девушки.

— Салют! — сказала одна. — Я Маша!

— А я Саша! — сказала другая. — Её подруга. Привет!

— Здравствуйте… — юноша слегка сконфузился. — Серж…

— Серж — это Сергей? — уточнила Саша.

— Разумеется, — сказал Серж и зачем-то добавил: — А Саша — это Александра?

— Разумеется, — хихикнула Саша.

Обе барышни были невзрачны и не накрашены. Маша оказалась гораздо хуже, чем выглядела на фотографии.

— Может быть, я что-то не так понял, — обратился к ней Серж. — Но у нас вроде как свидание, разве нет?

— Типа того.

— А что тогда здесь делает… Саша? Вы планируете секс втроём? Или как?

Саша захихикала.

— Или как. Я секс вообще не планировала, — сказала Маша. — Ни втроём, ни вдесятером. Ни вдвоём.

Серж плохо понимал, что происходит.

— Я вообще-то на твой писюн посмотреть пришла, — сказала Саша.

Ситуация начинала вырисовываться; Серж покраснел — отчасти от злости, отчасти от неловкости, отчасти от рухнувших надежд на половое общение.

— Это вообще нормально, по-вашему? — проговорил он сердито. — Я вообще-то трахаться сюда приехал!

Саша опять захихикала — видимо, она была очень смешливой.

— Я тебе ничего не обещала, — заметила Маша. — Ты написал, давай встретимся, я написала, давай. Так что давай, показывай своего богатыря.

Серж покраснел сильнее:

— Я вам клоун в цирке? Экспонат в анатомическом музее? Или стриптизёр?

— Тебе жалко, что ли? — обиженно произнесла Маша.

— Покажи, покажи! — заканючила Саша.

— Дадите если, покажу! — выпалил Серж и покраснел пуще прежнего.

— Покажи сначала, а там посмотрим, — сказала Маша.

— Ты фоты видела!

— Фотки не то. Надо вживую.

Серж подумал, что хуже уже не будет, и спустил бриджи ниже колен, а потом снял их и вовсе, оставшись в футболке и носках.

— Вау!.. — в один голос проговорили девушки.

Насчёт того, что хуже не будет, Серж ошибся, потому что дверь без стука открылась и в комнату вошла Машина мама.

— Ва-а-ау! — вторила она девкам.

Багровый Серж не знал, куда деваться от стыда.

— По-моему, вы совсем засмущали парня, — заметила мать. — Смотрите, он красный, как рак!

— Это он нас застыдил, — нагло сказала дочь. — Разделся, секса домогается.

— Это ложь!! — в отчаяньи выкрикнул Серж, обращаясь к родительнице. — Они сами попросили меня раздеться!

Стоять голым среди трёх одетых незнакомых баб — верх неловкости, неприличия и идиотизма! Серж проклинал всё на свете. Вдобавок, его орган непостижимым образом начал возбуждаться. У Сержа даже слёзы выступили на глазах.

— Дайте мне халат! — надсадно воскликнул он. — Или ещё что-нибудь!!

— Глядите, у него встаёт! — хихикнула Саша, захлопав в ладоши и доставая смартфон. — Можно с ним селфку сделать?

— Уйди на хуй! Убери телефон!!

Мать Маши решительно взяла его за руку и отвела в другую комнату. Закрыла дверь на щеколду, достала из шкафа халат — такой же, как на ней, только красный, и протянула его Сержу.

— Выпить хочешь? — спросила она.

— Да! — он поспешно запахнулся в халат.

Машина мама открыла бар в мебельной стенке, налила треть низкого барного бокала виски для гостя, и полбокала «Бейлиса» себе.

— Я Наталья. Наташа.

— Серж.

Он выпил одним духом, она сделала небольшой глоточек ликёра.

— Так что у вас там с девками вышло? — спросила Наталья.

— Я приехал к вашей дочери как бы на свидание. А с ней эта хихикающая Саша. Они попросили меня раздеться, и я сдуру согласился. Вот и всё.