Бесплатный фрагмент - Былины и сказки

Ростовские былины.

Златоперый Ёрш.

Вам, кто любит времена былинные,

И сказания былого стародавние

О богатырях, кудесниках и чудищах,

Найденные записи Ростова города

Предоставлю ныне для прочтения!

***

Во селе то было, во Калинове,

Что в лесах дремучих затерялося,

Возле синеокой, быстрой реченьки.

Жил, да был Сувор там парнишоночка

Со отцом, да матерью, со братьями, сестрицами.

Во земле Ростовской, в годы стародавние.

Шёл ему годок тогда осьмнадцатый.

Как-то летом на рыбалку он наладился,

Удочку закинул в воды быстрые.

Зрит — на берегу другом старушка мается,

Хочет, знать, бедняжка переправиться,

Ан, потока бурного пугается!

Но Сувору брод, де, ведом был,

По нему он борзо к старушоночке,

Молвит вежливо, покладисто:

— Буди здрава, баушка, калика-странница,

Разреши помочь тебе сердешная!

Брал Сувор калику перехожую,

Да на руки молодые сильные,

Относил по броду через реченьку:

— Благодарствую, — старушка молвила, —

За твое, за сердце доброе

От меня держи подарочек!

Подавала нитку красную,

А отдав ее наказывала, —

Привяжи, парнёк, ту ниточку

До уды своей, к крючечечку,

Да бросай, не медля, в реченьку,

Так ерша споймаешь златоперого!

Никому о нём не сказывай,

А изжарь его на сковородочке,

После съешь его, остаточки,

Что прилипнут, знамо, к донышку,

Полизать коню дай верному!

А еще внутри ерша чудесного

Ты найдешь колечко. красна золота,

Да на палец тут надень его

Ежели случится брань-сражение,

Поверни тогда колечко округ пальчика —

Будут у тебя доспехи и оружие!

Брал Суворушка ту ниточку,

Поклонился земно бабушке,

А, как распрямился зрит, ан нет её,

Токмо птаха воспорхнула в небушко,

Да оттуда словно глас послышался:

«Знай, кудесница Чаруша мое имечко!

Подивился молодой парнишечка,

Но содеял всё, как было велено:

Изловил ерша, изжарил, съел его,

Да коню дал полизать остаточки.

И вошла в него тут сила богатырская —

Стал парнишечка могучий добрый молодец!

Да под стать ему стал богатырским конь его!

Услыхал Сувор, мол, будто бы кричат на улице:

«По селу бежит бугай взбесившийся,

Хоронитесь кто куда от лютого, рогатого!»

Выходил Сувор тут безбоязненно

И хватал быка того, ну как козленочка!

Покружил его, да вверх подкинул пару раз,

Опустил на землю присмиревшего.

Выбирались со дворов селяне тут опасливо,

Выходили тут отец, да матушка Суворины.

Поклонился богатырь им, начал речь держать:

«Мать, отец и Вы все люди добрые,

Чую силу я в себе великую!

Силу ту не след в себе держать!

Пусть она послужит земле матушке,

Да Святой Руси, Ростову городу,

Боронит людей от лиха всякого!

В том прошу благословения

У отца свово и матушки!

Дали в том благословение,

Снарядили сына в путь-дороженьку!

Один против флота

Коли ты воитель зело смелый,

Славное тебя само отыщет дело!

Так выходит, что негадано-нежданно,

Тут, как тут, вдруг, дело подоспело!

***

Долго ль, коротко, а прискакал Сувор к Ростову,

Видит — у кремля ворота настежь,

И спешит оттуда по три в ряд дружина!

Разузнал у воев, что спешат на битву!

Дескать, корабли плывут по Волге,

В кораблях же супостаты, сила вражья!

Богатырь свернул из города в лесочек

На поляночку ромашкову лесную.

Там к коню свому борзому обратился:

«Ой, же ты, Буян конь богатырский,

Сослужи мне службишку родимый!

Поскачи-ка ты быстрее ветра

По дороге, что идет вдоль Волги,

Дабы встретить там злодеев супостатов!»

Борзо поскакал Буян ретивый,

На холме остановился возле брега.

Как на речке было, да на Волге,

Там, где Юхоть в Волгу-то впадает.

Объявились супостаты — сила вражья!

В кораблях плывут под парусами.

Кораблей числом поболе сотни,

Из закатных стран, из стран варяжских

Стон и плач, и крик идут за ними,

Дым и смрад, и зарево пожаров!

Али люди видом, аль не люди:

Мохноноги, дики и рогаты!

Им веселье — горький плач дитятей,

Угощенье знатно — кровь людская!

На крутой, на берег, берег Волги

Выходил тот богатырь Сувор Ростовский.

Поворачивал колечко округ пальца —

Тут же оказался сам в доспехах,

Со щитом, копьем, мечом булатным.

В алом мятле*, на котором ёрш златой!

Поджидал он там гостей, гостей незваных.

Собирал, готовил им гостинцы:

Валуны, каменья, скал обломки.

Пуд по тридцать каждый, али боле!

То не туча грозная над Волгой —

Паруса стеною, сила вражья!

Подпускал Сувор врага поближе,

И кидал-бросал те тяжки глыбы!

Коли глыба угодит в корабль —

Так ему тут и проломит днище,

Ну, а коли булькнет в воду рядом —

Так, тогда, корабль волной накроет!

По реке плывут, плывут по Волге,

Щепки, кораблей останки!

Все потопли злые супостаты!

А Сувор же витязь славный

Малость отдохнув тогда на бреге,

В путь обратный не спеша пустился.

Вечер трижды ноченька сменила —

Тут ростовская дружина подоспела.

Видят, что побита сила вражья.

Рыбаки им местные сказали

О каком-то витязе могучем,

Он, де, закидал варяжский флот камнями!

У него доспехи золочены,

Да на мятле ёрш златой написан!

*Мятль — плащ витязя.

Жик Жилла

То не быстрая течет, струится реченька,

Льются то сказителя словечечки.

Кто-то им внимает так, да сяк — насмешливо,

Кто-то, как чадунюшка, доверчиво!

***

На пути своем, на той дороженьке,

Под ракитой-ивушкой плакучею,

Повстречал Сувор больного витязя,

У того-то, стал быть, раненого витязя

Руки-ноженьки отрублены,

Руки-ноженьки отрублены,

Вострой сабелькой загублены!

Вопрошал его тут богатырь Сувор:

— Ты скажи, ты мне поведай, горемыка,

Про свои, де, злоключения, —

Тут несчастный собрал силы и ответствовал:

— Как на речке сие было на Смородине

Поселилось, объявилось Чудо-Юдище!

Жиком Жиллою то чудище рекомое,

О шести руках и в каждой сабелька,

Крутит вертит теми саблями,

Ровно шмель своими крыльями,

Так, что близко не подступишься!

Посечет убьет злодеище!

А еще имеет ноги конские,

Все четыре. Хваток, борз,

Я в него метал три сулицы*,

Стрелочки пускал каленые,

Не попал, уж зело он вертляв,

Всю посек заставу богатырскую,

Я последний богатырь двенадцатый,

Посеченный покатился с горочки,

Прочих всех пожрало Чудо Юдище,

Даром, что башка его веприная!

На словах сих испустил рассказчик дух.

Кровию-рудой истек израненный.

Схоронил Сувор богатыря под ивушкой,

Да коня поворотил к Смородине:

«Мне не след сидеть раздумывать, —

Так промолвил богатырь Сувор, —

Постою, да заступлюсь за отчину

От вражины злого людоедища,

За простой-то люд, за православный наш!»

***

Долго ль коротко, приехал на Смородину.

Жик-то Жилла увидал поживу издали,

Радостно бежит, аж пританцовыват!

Стал его Сувор кнутом-бичом охаживать,

Выбил сабельки бичом из вражьих рук!

Молвил: «Мне не след мечом бить неоружного,

Биться буду с Чудом Юдом врукопашную!»

Жик-то Жилла, ну его копытом бить,

Да шестью ручищами тут мять душить!

Рвать-кусать клыками-то веприными!

Да, не на того напал, страшилище!

Вдарил богатырь Жик Жиллу шуйцею**

А потом еще разок десницею***,

Тут и вышиб дух из Чудища поганого!

* сулица — метательное копье.

**шуйца — левая рука.

***десница — правая рука.

Пир в ростовском кремле.

Не красна изба углами,

Красна зело пирогами!

Ну, а человек чем красен?

Не словами красен, но делами!

Конь Буян привез богатыря к Ростову,

Видят, некая ладья причалила ко брегу,

Вышел из неё посол-боярин зело хмурый.

Почему-то посмотрел с тоской на солнце:

— Что невесело глядишь боярин именитый, —

Вопрошал посла Сувор могучий, —

Обскажи, глядишь помочь тебе сумею!

Посмотрел вельможа на Сувора,

На его блестящие доспехи и ответил:

— Солнце высоко, в кремле уж пир в разгаре,

Мне же князю надобно сей груз доставить,

А пока я грузчиков полсотни раздобуду,

Да снесут они мешки ко князю,

Тут уже должно быть солнце сядет

И на пир я, верно, не поспею!

Что же в деле сем помочь тебе сумею, —

Отвечал Сувор с лукавою усмешкой!

***

Как у князя, у Ратмира Всеволодыча

Собралися на почестный пир во дворе Кремля,

Собралися на почестный пир бояре именитые,

Да и гости иноземные, да и сильные богатыри —

Ростов-города заступники.

За купецкими столами златом хвалятся,

За боярскими всё родом, вотчиной,

За столом за богатырским силой хвалятся,

Али меткостью, али удалью.

Говорит один:

«Что-то много мух нынче на пиру».

Брал он лук тугой, пускал тут стрелочки.

Каждой стрелкой муху убивал,

Муху убивал — промах не давал.

Вот другой встает:

«Что-то, — говорит, — скамья скрипучая,

Ох, скрипучая — совсем негодная!»

А скамья-то была новая, дубовая.

Ох, дубовая — да, весом в десять пуд.

А сидело-то на той скамеечке

ровно дюжина гостей.

Он гостей сгонял да скамейку брал,

Да о свой же лоб — пополам ломал.

Тут врата кремля, вдруг распахнулися,

Все, кто пировал, на звук сей обернулися.

Зрят, заходит княжеский посол,

Ну, а следом богатырь ладью несет,

На плечах своих корабль целый!

Все дивятся на дела неслыханны!

Эка невидаль, эка мощь, да силища!

Подошли вошедшие к Ратмиру Всеволодычу.

Говорит посол тут княжеский:

— Буди здрав ростовский славный князь,

Из земли буртасов дань тебе пришла,

Полную ладейку серебра они насыпали!

Опустил тут богатырь ладью к сиденью княжьему.

Князь Ратмир вставал на ноги резвые,

А послу свому-то не полвзглядика!

Обратился князь к носильщику ладейному:

— Ой ты гой еси могучий человече,

Ты откуда, величать, как нам тебя прикажешь?

— Из села Калинова я родом,

Человек простой, зовусь Сувором.

Шёл к тебе Ратмире, княже,

Дабы послужить земле ростовской,

Отчину хранить от супостатов!

Тут встает Чугунный Лоб, тож богатырь ростовский,

Да и держит речь пред всем собраньем:

— По приметам, что нам рыбаки сказали,

Сей Сувор побил камнями флот варяжский,

Вот и ёрш златой на его алом мятле!

Тут поднялся старый волхв ростовский,

Знахарь, вещий был он прозорливец,

К сим словам ещё свои слова добавил:

— Сие правда, а ещё убил он Жика Жиллу,

На Смородине на речке, Чуду Юду!

Не было доселе сладу с шестируким,

Всех пожрал бойцов сей нелюдь окаянный!

— Ай, как любо, — молвил князь ростовский, —

Будет войску нашему подмога!

Выбирай же, богатырь себе по нраву место,

От меня прими в подарок перстень с лалом!

Поклонился богатырь, ответил князю:

— За подарок щедрый, князь, тебе спасибо!

Ну, а место за столом мне богатырским!

Князь тогда подал Сувору чару,

И промолвил таковы слова: «Недаром,

Славно небушко могучими орлами,

Ну, а Русь славна богатырями!

Может мирно и спокойно жить народ —

Есть кому дать супостатам окорот!»

Черный полянин

Люди знают, люди молвят сведущи:

«Воин, не хвались на рать едучи!

Не ровён час — угодишь в места безмолвные,

Не сказать там, не послать весточки!»

Во Ростове-городе, на широкой площади,

Собирался люд честной с раннего утра.

Приходил и князь со княгинюшкой,

Со боярами, со дружиною,

Со гостями-то все торговыми.

Всем охота им поглядеть-позреть:

Те ли игры, те ли богатырские.

Выходили, выступали добры молодцы

Разгуляться, эх, да распотешиться,

Той забавушкою молодецкою,

Что кулачным боем называется!

Распирает удаль грудь парням!

Раззудись плечо, размахнись рука!

Кого нынче славить, да и чествовать?

Кому нынче первым быть бойцом?

Нынче будет кто победителем!?

Выходил вперёд богатырь Сувор!

Он-то и силен, он-то и храбёр, он-то и удал:

Кто пойдёт к нему в супротивники?!

Вот и княжеский заиграл рожок,

Призывая выйти сам на сам удалых бойцов.

Тут посол буртасский Черный Полянин

Выходил, чтоб силушкой померяться!

У того ли полянина голова, что пивной котел,

Руки, ноги — в полтора охвата каждая!

А, как шел посол по краю площади,

Так росла сосна там высоченная.

Он ударил кулачищем по сосеночке —

Разломил напополам то дерево!

Говорил при сем таковы слова:

— Так сниму я и с Сувора буйну голову,

Ростов-города богатыря защитника!

Подходил тогда к тому ли пню Сувор,

Что остался от сосны разломленной,

Говорил послу он с укоризною:

— Загубил почто невинно деревце?

Знать придется мне прибрать остаточки, —

Брался он за пень руками богатырскими,

Выдирал единым махом из сырой земли!

Вот и стали друг ко другу супротивнички,

Чёрный Полянин перед Сувором,

Точно дерево большое перед кустиком.

Заиграл в другой уж раз рожочек княжеский!

Тут ударил Черный Полянин Суворушку,

Посередочке очей, да в переносицу!

Звук удара разнесся далеко окрест,

Так, как будто бы тараном угодили в стену каменну!

Только богатырь наш с места не сошел,

Улыбнулся, молвил: «Ныне мой черед!

Не хвалился бы допреж, что порешишь меня —

Я ударил бы тебя тогда в пол силушки,

Ноне буду потчевать не жалеючи!»

Подскочил, подпрыгнул русский богатырь,

Сверху вниз рукой могучей, будто молотом,

По тому ли, по железному по гвоздику,

Он ударил Полянина не жалеючи,

Так, что тот ушел в землицу матушку,

Только лишь башка торчит буртасская!

Говорил при том Сувор таковы слова:

«Посадил тебя я вместо сосенки погубленной,

Может что-нибудь путевое и вырастет!»

Только Черный Полянин сего уж не слыхал,

Отлетел его злодейский дух в преисподнюю!

Печенеги

Ох, как любо, лепо, радостно,

Что икру на хлеб намазывать,

Пировать в честной компании,

Про победу петь, да сказывать!

***

Во дворе кремля столы расставлены,

Там ростовский князь победу празднует

Над погаными степными супостатами!

Пир горой, вино, мед, пиво реками!

Уж каликами-певцами песня сложена.

Князь с дружиною её послушать расположены:

Песнь первая

«То не три степные волка на охоту собиралися,

То три брата, то три хана во Ростов град снаряжалися.

Говорил тут младший брат, печенежский хан:

«Раз, другой махну я сабелькою острою

И возьму тот град Ростов и сожгу его.

Захвачу там полонянок мало с тысячу,

Чтобы было мне ночами, с кем потешиться!»

Говорил тут средний брат печенежский хан:

«Сундуки бояр, купцов я повычищу,

Наберу немерено злата-серебра,

И тогда меня богаче быть уж некому!»

Говорил тут старший брат печенежский хан:

«Нет сильней, чем я в мире воина.

Говорят, в Ростове есть богатур-Сувор,

Так хочу с ним силушкой померяться,

Чтобы слава обо мне и в веках жила!»

И пошли они в набег, да на град Ростов,

Но обратно не вернулись — там и сгинули!

Все тогда подняли гости чарочки,

Да за славную победу разом выпили,

За Ратмира князя, воинство ростовское,

За отменных тех калик певцов-сказителей!

Просят все их спеть ещё, сыграть на гусельках,

Распотешить люд ростовский песнею.

Зазвучали струны переливчато,

Полилася песня на три голоса!

Песнь вторая

«В ледовитом море на Граните острове

Скалы острые, все льдом сокрытые,

Там живут предивные создания —

Великаны, Птичами рекомые.

Добрый молодец пред птичем,

Что цыпленок, пред курицей.

Видом вроде птиц они,

Но имеют лики человечии.

Проживают птичи на скалистом острове,

А питаются тюленями, еще большими рыбами.

Сии чудища — разумные,

Есть у них верховный птич, царя подобие.

У царя того, де, есть сокровище:

Мечик-перышко волшебное!

От пера того, от самосека нет спасения,

Посечет любую рать, любое чудище!»

Петь закончили калики перехожие

На пиру у князя у ростовского.

Их приветили, за стол сажали княжеский,

Потчевали яствами отменными!

Только поселилась песнь каличия

В сердце богатырское Суворово!

Богатырь о чудо-перышке задумался,

Птич

Вещий сон-дремота светлоокий,

Он придёт в положенные сроки,

Что покажет и о чем расскажет?

Может день грядущий недалекий?

***

Видит витязь сон, а в нём кудесницу Чарушу,

Молвит та: «Собрались вы войной на змеев,

Не ходите к ним богатыри до срока.

Обрести победу вам одно поможет:

Токмо меч-перо владеют коим птичи!

А, доставит к ним тебя, Суворе

Перелет-трава, её найти сумеешь,

Коль ерша кольцом траву к себе приманишь.

Завтра, когда только солнце встанет

Поиграй с колечком на восходе.

Тут она к тебе в ладонь и прыгнет!

Не зевай, сомкни кулак, да громко крикни:

«Отнеси меня скакун-трава к Бел-морю,

Да на брег поставь у острова Гранита!»

Тут растаяла, как будто бы Чаруша,

Вместе с ней и вещий сон растаял!

***

Богатырь проснулся до восхода,

Оседлал коня, от города отъехал.

Только солнышко взошло над небокраем —

Он приветствовал его своею дланью,

Ею помахал и покрутил изрядно.

Тут на длань Сувору искорка скакнула.

Богатырь тогда всё сделал, как учили,

Искорку поймал и громко крикнул:

«Отнеси меня скорей к Бел-морю,

Да на берег поставь у острова Гранита!»

Не успел Сувор моргнуть очами,

Как с конем у Бела моря опустился!

У того ли Бела-моря Ледовитого

Видит, ходят в море волны гОрами!

Как теперь на остров переправиться?

Тут, как будто туча заслонила солнце красное!

То не туча — сие птич велик летит,

Заприметил, знать, на бреге путника!

Сверху говорит птич грозным голосом:

— Эй, коня стренож, потом пешком ступай,

Я твоей кониночкой полакомлюсь,

А тебя не трону мелкого —

Не питаемся мы птичи человечиной!

Ну, а коли будешь мне перечиться —

На куски порву когтями острыми!

Богатырь Сувор ответа вместо

Тут аркан-веревочку разматывал,

Да накидывал на лапы птичии!

Молвил:

— Что попалась в ощип курица?!

Нащиплю ужо я пуха птичьего —

Дюжину перин наделаю,

И подушек, дюжин пять!

Испугался птич — крылами хлопает,

Пробует взлететь — не получается!

А, Сувор на локоток веревочку наматыват,

Знай себе с улыбкой приговариват:

— Я один канатом перетягивал

Сам быков две дюжины!

Нечто мне с одною пташечкой не совладать?!

Наземь птича богатырь поверг,

Плеточку достал свою шелковую:

— Ну-ка молви мне, вражина птич,

Как достать, де, мечик-перышко!?

Начал плеточкой хлестать, охаживать —

Полетели перья во все стороны!

Птич терпел, терпел, да и не выдержал:

— Богатырь, постой, забьешь ведь до смерти!

У отца мово такое перышко имеется!

Но за жизнь мою он не отдаст тебе

Насовсем перо заветное,

Разве что на малый срок!

Упрошу его, дабы отдал на день!

— Коли на три дня отдаст — так отпущу тогда, —

Так Сувор ростовский чудищу ответствовал!

— В том даешь ли слово богатырское?!

Я-то слово дам, но тоже ты клянись:

Коли отпущу — вернешься ноне с перышком!

Поклялися клятвой нерушимою,

И на трех деньках они поладили!

Змеи

Говорили змеи меж собою таковы слова:

«Самый сильный на земле — это Чёрный Змей,

Самый древний исполин — Черноморский Змей.

Отчего же люди землю всю заполнили???

Надо всех людей, да зверей пожрать!

Чтоб осталось только племя змеево!»

Перелет-трава богатыря опять в Ростов доставила,

Прямо в кремль, в палаты белокаменны.

Зрит Сувор послов из града Мурома,

Те послы читают княжью грамоту:

«Брат любезный мой, Ратмир, молю тебя о помощи,

Мы с тобою оба братья Всеволодычи,

Неужели не поможешь в моем горюшке?

Зело расплодились змеи в княжестве,

Расплодились гады, ох, размножились,

Край, цветущий прежде, запустошили!

Скот пожрали, в селах ноне не души,

Люди в городах за стенами спасаются!

Вот пожрут нас, после княжество Рязанское,

А потом и к Вам в Ростов пожалуют,

Ну а там всю Русь съедят и не подавятся!

Заклинаю, брат, отцом и нашей матушкой,

Ты пришли богатырей, да со своей дружиною!»

Стали тут бояре думу думати,

Так и этак размышлять прикидывать:

«Ежли войско Мурома не справилось,

Миром всем, с народным ополчением —

Нешто совладаем мы одной дружиною?!

Тут Сувор вставал, да кланялся, да речь держал:

— Ой, ты, гой еси, мой князь Ратмир, свет, Всеволодович,

Нас пошли пока богатырей разведать, что да как!

Вы ж пока тут дальше думу думайте.

Я возьму с собой ещё двух побрательничков:

Мухобоя меткого, да Лба Чугунного!

— Так тому и быть, — сказал Ратмир, свет, Всеволодович!

***

Борзой рысью скачут кони богатырские,

По дороге прямоезжей, по дороге муромской.

Стал вздыхать молодший Мухобоюшка,

Говорить:

— Здесь сторона моя родимая,

Тут я рос и сызмальства охотился,

Промышлял куницу, белку, соболя,

В глаз бил зверя,

Дабы не попортить шкурки ценные!

Как-то шел с охоты, зрю, а на дороженьке

Бой — лютуют, душегубствуют разбойнички!

На обоз боярский, на боярина со челядью,

Наседают с кистенями ярые грабастики!

Пара дюжин их, а слуг боярских — дюжина!

Ох, не сдобровать тогда б боярину,

Кабы я не стал пускать свои, да стрелы мелкие!

Ну, а после не прикончил в поединке атаман грозного!

Стал меня тогда благодарить боярище,

С ним и дочь его красавица Аленушка,

С папенькой она в обозе сием ехала!

Нонече она моя невеста нареченная,

А боярин — воевода княжества ростовского.

***

День проходит, два проходит, утром третьего

Прибыли богатыри ко граду Мурому,

Им со стен сказали, что гнездо, мол, змеево

На болоте топком расположено.

***

Вот втроём приходят на болото мерзкое.

Там же змеев ядовитых и не счесть!

Стал тут Мухобой стрелы меткие метать,

Стал Чугунный Лоб валуны швырять!

Они сотню перебьют — за сотней, тысяча!

Они тыщу истребят, а там уж тьма валит!

Доставал тогда Сувор кладенец-самосек

И пускал его на змеев поохотиться.

Самосек, как косой гадов косит,

Ядовитые жала с головами сносит!

Всех извёл — ни одного не оставил

И к хозяину в руки вернулся.

Тут же обратился снова перышком.

Поглядел тогда на солнышко Суворушка,

А оно уж на закат наладилось.

Говорит Сувор: «Одни езжайте, побрательнички,

Я ж перо верну, да и за вами воспоследую!»

Одолень-трава

Коль собрался к чародеям — запасись сперва,

Чтоб от слова колдовского уцелела голова,

Той ли сильною могучею защитою,

Что дают: плакун-трава, одолень-трава!

С перелет-травой Сувор вернулся к побрательничкам,

Почивали они спали под кусточками,

Потому как ночь на землю опустилася.

Стал искать их богатырь, да только услыхал,

Будто плачет некто безутешно, жалобно.

Пригляделся, ан на бреге невелика озера,

Плачет горько красна девица пригожая,

В лунном свете слезы диамантами!

Кожа ее белая, лилейная

И ресницы длинные, шелкОвые,

А коса колером — шкурка соболя,

Пышная, спустилась ниже пояса:

— Буди здрава, девица красавица,

Ты о чем грустишь, тоскуешь,

жаль моя, —

Так промолвил богатырь участливо?

Очи на него взглянули дивные

И уста проговорили сахарны:

— Буди здрав, могучий богатырь,

Только знай, что вовсе я не девица,

Вот живу и обитаю в сием озере,

Но не бойся, не русалка я бездушная,

Я трава, цветочек нежный белой лилии,

Белой лилии кувшинки, одолень-травы!

Завтра днем придет по небу туча грозная,

Посечет, побьет все градом лилии!

Всю красу мою цветущую, пахучую!

Буду долго я хворать и прятаться,

С ликом скорбным, да платочком перевязанным!

Перевязанным, да в кровь израненным!

Принялася снова слезы лить красавица!

Сел Сувор тут с нею рядом призадумался,

Крепко призадумался, потом спросил:

— Велико ли твоё озеро, любезная?

— Тридцати локтей во все четыре стороны.

И ещё спрошу, когда ты ожидаешь тучу градову?

Пополудни через час, ну может через два часа…

— Что же помогу тебе, красавица,

Грех, такое исковеркать личико!

Удивилась, Травушка, слезинки вытерла:

— Как ты мне поможешь, остановишь тучу страшную?!

Есть одна мыслишка, — богатырь изрек.

***

А тем временем проснулись два богатыря,

В час рассвета, в час восхода утренний,

Оседлали быстроногих скакунов своих,

По дороженьке ростовской вдаль поехали.

Едут час, ещё другой, на третий не проехать им —

Вся запружена, заставлена стезя ростовская:

Верхоконными и пешими, телегами, обозами.

Сие князь Ратмир на Муром едет с полдружиною,

А иная половина во Ростове с воеводою.

Лоб Чугунный с Мухобоем рассказали князю, что, да как.

Князь порадовался, что побили змеищев,

Но сказал, что к брату все ж поедет, мол, соскучился.

А, богатырям велел в Ростов плыть по реке,

Потому как по дороге не проехать им.,

Дескать две ладьи стоят у берега,

Донесет в Ростов их быстро реченька.

***

Между тем Сувор без дела не сидел

Только рассвело — направился в селение,

Там нашел мастеровитых плотников,

Кои щит ему велик содеяли,

Круглый, будто блюдце тридцати локтей*!

Пополудни с тем щитом пришел он к озеру.

Мыслил плот содеять, ан водица неглубокая.

Он зашел на середину, где вода до пояса,

Он зашел на середину над собою щит поднял,

Грозовую тучу дожидаючи!

Вот приходит темна туча грозная,

Ну, лупить ледышками по озеру!

Но, Сувор все держит тяжкий щит,

Отбивает ледяные градины!

Гром грохочет, блещут молнии,

Ветер буйный унести щит норовит!

Отступись, дерзнувший потягаться с бурею!

Нет, стоит несокрушимо витязь, как гранит-скала,

И бугрятся мышцы под одеждою!

Бесновалась непогодушка с полчасика

И ушла. Сувор на берег выбрался.

Стала обнимать, да целовать его красавица,

В терем отвела свой, стала потчевать,

После уложила почивать в постель цветочную!

И сама легла с Сувором рядышком.

***

А тем временем Сувора побрательнички

На ладье идут во славный град Ростов.

Молодые гридни гребут веслами,

Просят гридни рассказать богатырей,

Как они втроем побили силу змееву?!

Что же рассказали побрательнички

О своем недавнем бое с змеями.

Подивились молодые воины

На победу в битве богатырскую!

Просят гридни, дабы время скоротать,

Объяснить за что Чугунный лоб такое носит прозвище?

Тот ответил: «Не горазд истории я сказывать,

Обратитесь с сим вы к побрательничку,

Мастер он и петь, и сказывать —

Скоротать поможет нам дороженьку!»

Мухобой не стал себя упрашивать,

Стал глаголить всем сию историю

Чугунный Лоб.

Впереди на стезе ожидает доля:

Может славы, добра, похвалы вволю,

Или смерть вон за тем поворотом!

Не познать — срок не выйдет доколе.

Как на трех дорожек перекресточке

Там стоит себе путеводный камушек,

А на нем, как водится, начертано:

«Направо поедешь — богатство найдешь.

Налево поедешь — жену обретешь.

Прямо поедешь — берегись, пропадешь!

Как та правая дороженька протоптана,

Не растет на ней муравушка зеленая.

Да и левая стезя вполне проторена,

Видно много есть до жен-подруг охотников!

Ну, а прямо замуравел, закуржавел путь,

Не прельщает поезжан, да путников!

Богатырь стоит у камня путеводного,

Он стоит себе и думу думает:

«Ожениться я и раньше мог —

Не к тому, де, в путь-дороженьку отправился.

А богатство витязю, верига тяжкая,

Не свершить ему с богатством громка подвига.

А, поехал я для славных, грозных, ратных дел.

Чести, славы раздобыть в сраженьях с нечистью!

Так поеду прямоезжею дорогою,

Не хвала, не честь, беречь мне буйну голову!»

Долго ль, коротко дорогой прямоезжею

Ехал витязь на борзом коне своем —

Видит на стезе стоит космато чудище:

Толи человек, а толи зверь какой!

Толи молвит, толь ревет по-человечески:

«Прозываюся я Берище,

Вот люблю с едою побеседовать.

Будем мы с тобою силой меряться.

Коли одолею, стал быть, съем тебя!

Коли нет — тогда уж ты мной отобедаешь!

Витязь тут слезал с добра коня,

Никакого брать не стал с собой оружия,

Силой меряться так уж по-честному.

Стали жать один другого, мять, давить

Так, что по колена в мать сыру землю ушли!

Берище облапил крепко витязя,

Сам-то выше, давит нА плечи,

Но и богатырь не лыком шит —

Тоже давит книзу его в поясе.

Долго ль коротко сражалися,

Так что уж по грудь ушли в землю матушку.

Тут-то витязь изловчись, откачнись он назад,

Да и головой ударь злого чудища!

От того удара молодецкого —

Вышиб дух из Берища поганого!

А богатырю с тех самых пор, де, дали прозвище:

Лоб Чугунный после схватки памятной.

Подивились молодые воины,

Как сразил наш богатырь злодея Берища!

Ну, а Лоб Чугунный попросил тут Мухобоюшку,

Дабы спел он, да сыграл на гусельках!

Разлилася над рекою песня дивная!

Песня Мухобоя.

«Ой, да по небу, небу синему,

Небу-небушку, да бездонному

Облака плывут — кудри русые,

Облака плывут — отражаются.

Отражаются все в речной воде,

Воде чистой, воде быстрой.

Да по той воде корабли плывут,

Два кораблика, две резных ладьи.

А вокруг лесА — красно-желтые,

Красно-желтые, все осенние.

А над лЕесами — солнце красное,

Красно солнышко улыбается.

Корабельщики дюже веселы,

Воды пенят, себе, веслами,

Чтоб быстрей доплыть

В славный Ростов-град,

А на них на всех рубахи вышиты,

Плащи-мятли разузорены.

А на них на всех сапожки красные,

Ой, да красные, все сафьяновы.

Да и все они, словно на подбор —

Добры молодцы разудалые!»

То гребет, плывет удАлая дружинушка,

Там могучего Сувора побрательнички.

Возвращаются домой лихие молодцы.

С дела трудного, с дела славного,

Где побили они силушку несметною —

Окаянных ядовитых змеищев.

Отчего ж идут за ними да по берегу,

Звери всякие, зачарованные?

Отчего летят за ними птахи разные,

И садятся, да на парус корабельщикам?

Оттого сие, что богатырь, свет Мухобоюшка,

Начал трогать гусельные струночки.

А когда все насладились его музыкой,

Он тогда глаголил таковы слова:

«Ты неси, река, неси воды бурные,

Воды быстрые во синё море.

Заодно неси и кораблик наш

Эх, до славного Ростова-города.

Но неси не перекатами,

Не затонами, не мелями,

Не крути водоворотами,

А середкою, быстриночкой

До Ростова, наша города.

Там, во том ли славном городе

Ждет судьба моя — зазнобушка.

Там, стоит она на пристани

Вся красивая — нарядная,

Стоит вдаль глядит,

Наш кораблик ждет.

Вся стоит — переминается

С ножки на ножку в нетерпении.

Говорит она сама таковы слова:

«Коль была б я быстрой рыбкою —

Поплыла б навстречу свому ладушке.

Коль была б я белой чайкою —

Полетела бы скорее к милому.

А была бы ясной звездочкой —

Так скатилась бы к нему тотчас на палубу!»

Эй вы, гой еси, лихие добры молодцы,

Добры молодцы, что на кораблике,

Вы гребите-то борзее воду веслами,

Вы гребите — торопите встречу сладостну!

Скоро петь, да скоро сказки сказывать,

Ан не скоро дело делать кой кому оказывается!

Продолжение былины «Одолень трава»

Утром постучался кто-то в дверь,

Со плеча Сувора встала Травушка,

Отворила дверь и с кем-то ну беседовать.

После возвернулась в горницу

И совсем невесело промолвила:

— За тобою, богатырь, пришли,

От меня на память ты прими подарочек:

Одолень-травы волшебную настоечку!

Коли выпьешь ты сией настоечки,

Никакое колдовство не повредит тебе,

Жаль, что на недолгий срок на час, другой мобыть,

После, коли надо, так опять испей.

Подавала Травушка кувшин Суворушке,

Целовала, телом белым прижималася!

Богатырь за дверь — стоит Чаруша там.

Молвит богатырь:

— Пошто звала из терема?

Я хочу ещё гостить у Травушки-Лилеюшки!

Отвечала ему старая кудесница:

— А, скажи на милость, молодец Суворушка,

Сколько погостил ты в оном тереме?

— День един, а после еще ноченьку.

— Нет не день и ночь, а целый год почти,

И не знамо сколь тут был бы ты ещё,

Коль тебя я не спасла из плена сладостна!

Знай, что в помощи моей корысть имеется,

Потому, как есть ты суженый,

Суженый моей любезной доченьки!

Я предвижу, что вы скоро с нею встретитесь.

Зрю, сыграете веселу свадебку,

И родит она тебе красавца сына сокола,

Превзойдет сыночек славой свово батюшку!

Тут Чаруша обернулась яркой пташечкой,

Упорхнула, улетела в небо ясное!

*Тридцати локтей — примерно 18 метров в диаметре.

Лысая гора.

На пир вся нечисть собиралась,

Ползла, летела и кривлялась,

Русалки, злыдни, колдуны и вурдалаки,

На гору лысую, на шабаш!

Богатырский конь идет неспешным шагом.

Богатырь Сувор любуется округой,

На весну-красну, на пышное цветенье,

Аромат вдыхая груш, слив и черемух.

Вдруг бежит навстречу отрок заполошно. И кричит:

— Спасайся, прячься витязь!

Гонит вслед пастушка юная овечек,

Очи тех овечек — человечьи!

Не пастушка — ведьма злая, превращает встречных

В коз, овец, тебя же обратит бараном,

И на гору лысую свое погонит стадо.

Нынче ночью там намечен шабаш!

Кровь людская вместо угощенья!

— Не пугайся отрок, у меня найдется средство

Против чар зловредной сией ведьмы!

Ну, а ты пока, коль есть охота — спрячься,

Погляди, как перемолвлюсь я с пастушкой!

Тут Сувор глоточек добрый сделал

Одолень-травы настойки из кувшина.

Показалась вскорости пастушка,

Юная, гнала отару по дороге,

Увидав Сувора засмеялась,

Засмеялась, пошептала себе тихо что-то.

Вдруг, колючий взгляд нацеливши, сказала:

— Будь ты, молодец, бараном винторогим!

Удивившись, что ничто не происходит,

Ножкой топнула, в сердцах сказала снова:

— Будь ты, молодец, бараном винторогим,

Становись скорей на четвереньки!

Витязь тут недобро усмехнулся,

Да и бросил в ведьму нож булатный!

Нож проткнул проклятой ведьмы сердце,

Сделал ее мертвою старухой!

Тут Сувора окружило блеющее стадо,

Он поил их из ладони по глоточку

Одолень-травы сильномогучим средством.

Тут же все овечки снова люди стали,

Слёзы лили и благодарили!

Молвил богатырь:

— Бывайте здравы люди,

Укажите токмо мне дорожку,

Как к тому ли лысому холму добраться?

Тут ему дорогу указали

И вослед руками помахали!

А, Сувор вперёд скакал и мыслил,

Что настоечки на три глотка осталось.

***

Ой же ж ты могучий богатырь Сувор,

Ты силен, умен, ты удал храбер

Да на лысом-то холме богатырь стоит.

А из леса на него злая сила валит.

Ведьмы, велитни да змеи, чародеи, упыри

И иные лиходеи наступают до зари.

Но Сувор мечом помахивает

Да головушки с них стряхивает.

А как солнышко-то встало

В лесах нечести не стало.

Чудские чародеи

Выходили из лесу чародеи чудские.

Видят: чёрной силушки повалено, поломано

Вкруг холма того, да на три версты.

А средь нечисти, а средь ворогов

Богатырь Сувор лежит весь израненный,

И не дышит грудь молодецкая.

Доставали старцы, старцы чудские

Малый ковшичек, нет, напёрсточек

Той водицей живою наполненый.

Окропляли молодца той водицею.

При сем молвили таковы слова:

«Оживай, вставай, богатырь Сувор!

Помирать тебе не ко времени!

Должен встретить ты еще красну девицу,

И родит она тебе: сынка-сокола,

Добрым людям всем, ох, защитника!

Ну, а людям злым, погубителя.

Он затмит тебя силой, удалью,

Он затмит тебя доброй славою!»

Усадили чародеи чудские

Еще слабого от ран богатыря,

В ялик лёгонький яровчатый

И пустили по реки течению,

Сказывали, мол, плыви Сувор,

В сине небушко себе поглядывай!

Павушка

Будь юный ты, или заслужен —

не сохранить холодной душу!

Любовь, конечно, не пожар,

а загорится — не потушишь!

Высоко-высоко светит солнце ясное,

А, вокруг цветет духмяно лето красное!

Несет реченька Смородина,

Да на зыбях легкий яличек,

А в том ялике яровчатом*

Почивает добрый молодец,

После дела, дела славного,

После дела многотрудного.

Богатырь Сувор полеживат,

Зрит на небо, небо синее!

В синем небе стайкой легкою

Пролетают птицы-павушки,

Тут одна роняла перышко,

Дивно перышко цветастое.

Опускалось с высей легкое

Прямо в ялик тот яровчатый,

Молвило по-человечески

Голосочком красны девицы:

«Суженый, мой суженый,

Над тобой звездное кружево,

Мне судьбою назначенный

Для счастья, не иначе, нет!

Из-за дальних лесов незнамых,

Из-за лепых лугов духмяных,

Да по быстрой той же реченьке,

Не с утра, так может вечером,

Али ночью мглисто-туманной,

Ты явись, приди долгожданный!»

Брал Сувор цветасто перышко

К шапочке своей прилаживал,

Сказывал: «Зачну веслом грести,

Ты перо, мне путь указывай!»

А пока плывет на ялике,

*Яровчатом от слова явор — дикий клен

***

Ну, а тем-то времячком Суворушка

Забредал в места неезжены, нехожены,

Да незнамо, где и расположены…

На духмяный травяной лужок,

Где цветет, растет лихобор трава,

Вся росою утренней усыпана.

Кто росою той волшебною умоется —

Позабудет тут же грусть, тоску, печаль

И от хвори неотвязной враз излечится!

Прилетали птицы павы из-за облака —

Под кусточком хоронился богатырь от них.

На лужочке скидовали оперенье павушки —

Становились сами красны девицы!

Принималися они в росе купатися,

Умыватися, валятися, смеятися!

Одевали, понатешившись, свои да перышки

Улетали все, одна лишь оставалася!

Ходит, плачет, ищет оперение.

Тут выходит добрый молодец Суворушко,

А в руках-то у него одежка птичия.

Дева-пава прикрывалася травой в смущении.

То-то сраму ей, пред молодцем нагой стоять!

Богатырь же нежно молвил таковы слова:

Ой ты, Павушка, кудесница, красавица,

Стань женой моею, я люблю тебя!

Затянули небушко тучи хмурые,

Поселилась во Ростове грусть кручинушка.

Князь, дружина и весь люд — неутешные,

Скоро год, как их Сувор пропал без вести!

Только солнце из-за туч вдруг проглянуло,

А кручина на дно озера канула!

Вот бегут на княжий двор гонцы вестники,

На дороге, молвят, поезд свадебный!

На трех троечках, там все кони белые,

В гривах алые цветы, очи перлами,

Правят оными конями красны девицы,

Все они, как на подбор — раскрасавицы!

На передней троечке Сувор зело радостный

Едет с молодой женой, красой Павою!

Привозил Сувор в Ростов, свою любезную,

Там играл с той Павушкой веселу свадебку!

Свадьба Сувора

Как на свадьбе у Сувора столы ломятся!

За столами пьет, гуляет весь ростовский люд!

Во главе стола сам Сувор сидит

Со своей невестушкою Павушкой.

Она кинет взор — что утро ясное!

А плясать пойдет — что лебедь белая!

А улыбка у нее — сад сиреневый!

А, как станет речь держать — все по-ученому!

Весь ростовский люд на сию парочку

Все глядит, глядит не налюбуется!!!

Шарфик

Там, где сила сделать ничего не сможет,

Да и удаль, и бесстрашье тоже,

Обратись к любви — она, как щит прикроет,

Та, что для тебя любых богатств дороже!

Как у князя у Ратмира Всеволодыча

Ггостевали иноземные посланники,

Да пеняли они князюшке ростовскому,

Что кружной к нему дорогой добиралися!

Потому, как на прямой стезе, слух прошел,

Пропадать, де, стали вовсе путники.

Князь послал богатырей своих,

Дабы все, как есть, они разведали.

Собирался богатырь Сувор, в путь-дороженьку,

Да прощался с молодой женой своею Павушкой.

Пава-любушка дала с собой ему подарочек:

Шарфик одолень-травы, тот ею сотканный.

На десницу милому повязывала,

Не снимать, носить его наказывала!

То не гром гремит, не таран стучит —

То богатыри ростовские по дороге скачут,

Сам Сувор и двое побрательничков:

Лоб Чугунный, да молодший Мухобоюшка.

Скачут день, еще другой, а на третий день,

На той ли стёжке поджидает их страшилище:

Низколобое, волосатое, толстобрюхое,

Уши собачьи, глазки свинячьи, рост двухсаженный

Молвит по-людски сей велетень,

Молвит, мерзко ухмыляется,

Загибает пальцы свои толстые:

«Три коня, еще три молодца —

Человечинкою нонече полакомлюсь,

А кониночку оставлю на другой уж день!

Не поспел смел Мухобой тугой лук снять,

А Чугунный Лоб острый меч достать,

Как тут начал людоед, вдруг, бубнить, читать:

Вечер мглистый туманный,

С лугов духмяных,

Приди долгожданный,

Котами хвостами,

Теплыми перстами,

Дурманом-истомой,

Дождем заоконным,

Долгими ночами,

Оплывшими свечами,

Тяжелыми очами,

Встречали, привечали,

Сладостными снами,

Зима ли, весна ли,

Постель разостлали,

Песню напевали:

Вечер мглистый туманный,

Приди долгожданный,

Котами хвостами…

Опустились на колени кони богатырские,

С них сошли богатыри на резвы ноженьки.

Только ноги подкосились побрательничков,

И они на мураву спать повалилися!

Лишь один Сувор стоит качается,

Вкруг него, да шарфик Павин обвивается —

Не дает уснуть, жжет пламенем!

Говорил тогда Сувор таковы слова:

«Ох же ты противное и злое чудище,

Не унижу о тебя своего меча,

Я не дам ему упиться кровью мерзкою.

Тут он с шуйцы снял перчаточку железную,

Да и кинул в того велетня поганого!

Людоеду в низкий лоб попал

И конец пришел злодею лютому!

Помахал Сувор шарфом на побрательничков,

Также и коней поднял тем шарфиком:

«Ой спасибо, — говорил, — моя же ладушка,

Что дала в дорогу шарфик лёгонький!»

***

Все стоит Ростов от века и до века!

В озеро себе глядится, в Неро.

Уж очами врос в родную землю!

Дремлет под сопелки переливы,

Под шептание берез и посвист троек,

Под волшбу мерян, веселье вятских свадеб.

Старина седая троечкой былинной,

Промелькнула, пробежала по страницам!

Вас, кто любит древние сказанья

Может позабавила немного?

Сказочник-загадочник.

Пролог

У одной девочки по имени Катя вчера был День рождения. Ей исполнилось 10» лет. Как водится гости поздравляли её и дарили подарки. Но, один её знакомый, друг семьи — Владимир Владимирович подарил имениннице книгу с загадками, которая называлась: «Сказочник-загадочник». Книга была яркая с красивыми картинками. Вообще-то дядя Володя, как привыкла называть его Катя, сам пишет книги для детей, и эта тоже была его книга. Как воспитанная девочка, Катюша поблагодарила дядю Володю. Однако, ей не давала покоя надпись на первой странице книжки, что она могла означать? Девочка заметила надпись только сегодня, взяв книгу с собой на прогулку:

В летний день не поленись

и возьми меня с собой.

Никуда не торопись —

дверь заветную открой!

Так случается порой:

надо дать отпор врагу!

Ты тогда меня открой —

и тебе я помогу.

Сейчас Катюша сидела на скамейке внутри детской площадки, вместе со своей трехлетней сестрой Танюшкой и листала страницы подаренной книги. Таня уже накаталась на качелях и на горке, облазила всю площадку и теперь вернулась к Кате, вернее к своей любимой кукле, которую дала на время подержать старшей сестре пока сама будет развлекаться. Её любимая Барби была наряжена в вечернее платье с блестками и сияла красотой, как летний день, окружавший московский дворик и детскую площадку,

огороженную оградкой и густыми кустами шиповника, которые как раз расцвели и источали приятный розовый аромат. Легкая облачность на небе, желтые блики-зайчики на дорожках от листвы, колыхаемой ветром — хорошо!

Катя перевернула страницу и прочитала очередную загадку:

Такая загадка:

в лесу ходит штучка,

короткие лапки

и всюду колючки?

Танюшка увидела знакомую картинку и сказала:

— Лёсик!

— Ёжик, — поправила сестру Катюша.

— Баби, — обратилась к кукле малышка, — кази сётка и лясно: лё-сик! Катя улыбнулась, вспомнив, что это их папа, когда занимался с Танюшкой, так ей говорил: «Таня, скажи четко и ясно…» Тут на площадку зашел мальчик одного с Таней возраста вместе со своей мамой. Мальчика звали Марат. — Маватик, Маватик, — закричала Танюшка и бросилась навстречу дружку. Мелькнули ее белые сандалики, бирюзовое платишко, а вот красивая кружевная шляпка, не удержавшись на голове, слетела. Ветер подхватил её и понес, протащил несколько шагов, и она повисла на кусте шиповника. Таня остановилась, тряхнула своими рыжими коротенькими волосюшками, зачем-то положила куклу на траву и, растопырив ручки, побежала ловить шляпку. Катя не вмешивалась — пусть растет самостоятельной.

До этого момента все было хорошо и ничего не предвещало беды. Танюшка со шляпкой в руке уже направлялась обратно забрать оставленную куклу, но тут, откуда ни возьмись, появилась черная птица, сцапала своими когтями куклу в блестящем платье и, злобно каркнув, улетела прочь. Катя заметила, сверкнувший, торжествующий и злобный взгляд воровки.

Только что маленькая рыжуля была вполне довольна жизнью, но вот на её личике возникло недоумение, потом обида и, наконец, горе. Катя этого не видела, она следила за полетом вороны, вдруг раздался громкий Танюшкин рев! Катя бросилась к сестре, обняла, стала утешать, сама украдкой смахнула навернувшуюся слезу. Сквозь рыдания Таня все твердила: «Баби, Баби уителя!» Маратик, изобразив из пальцев пистолет, «стрелял» вслед похитительнице.

Тут появилась Катина и Танюшкина бабушка звать детей к обеду:

— Что стряслось, Катюша, Танечка?!

— Баби уителя, — размазывая по щекам кулачком слёзы, пожаловалась Танюшка. Бабушка повернулась к подошедшей маме Марата.

— Представляете, — сказала та, — ворона утащила Танину куклу. Вон туда полетела, — зачем-то добавила она.

— Ля и казява — уителя! Бабушка тяжело вздохнула:

— Вредная птица, воровка. Ох, горе, горе! Ладно пойдемте, девочки, домой.

— Ведная птича, вововка. Гове, гове, — всхлипнула Танюшка, которую бабушка взяла за руку. Все трое направились к своему подъезду. Катя вдруг увидела, что рядом с обычной входной дверью в подъезд на стене появилась еще одна, белая. Она чуть-чуть мерцала, становилась то ярче, то менее видимой. Катя воскликнула удивленно:

— Бабушка, а что это за белая дверь?!

— Какая дверь, где, я ничего не вижу, — удивилась та?

— Двель беляля, — пояснила Танюшка. Она, в отличии от бабушки ВИДЕЛА! Катя сделала несколько быстрых шагов и взялась за ручку входа-невидимки. Она припомнила слова в книжке:

В летний день не поленись

и возьми меня с собой.

Никуда не торопись —

дверь заветную открой!

Катя оглянулась. Бабушка изумленно на нее смотрела, пожимая плечами. Девочка открыла дверь и увидела небольшую комнату с белыми стенами. В глубине комнаты была еще одна дверь, такая же белая. А слева на вешалке, Катя не поверила своим глазам, висела её собственная зимняя одежда: дубленка, желтые шапочка и шарф, внизу стояли теплые красные сапожки. Еще на вешалке висел пакет, из которого высовывались теплые штаны. Катя сделала в комнату один шаг, не закрывая двери и обернулась. Мир, из которого она пришла замер, словно на картине. В трех шагах застыли: бабушка с Танюшкой, прохожие тоже не двигались, и даже голубь в полете был неподвижен, как будто нарисованный: «Вау, — сказала девочка, хотя бабушке очень не нравилось, когда она так говорила, — сейчас одену зимнюю одежду и выйду к бабушке, вот она удивится, вот тогда она мне поверит», — решила юная исследовательница! Она быстро оделась, но решила еще посмотреть, а что же за второй дверью? За второй дверью была зима. Сугробы, зимний лес, деревья в инее: «Сделаю снежок, отнесу им — вот удивятся-то!»

Она зачерпнула снег варежкой. Но снежок не скатывался — было слишком холодно и снег не лепился. Тут девочка увидела на ближайшем дереве на нижних ветках сосульки.: «Возьму вон ту большую и назад, — подумала она. До дерева было четыре шага, и они были сделаны, и сосулька была сорвана, но, когда Катя оглянулась — двери сзади не было! Если раньше ей было немного страшновато, то теперь стало страшно по-настоящему.

Белый мир

Катя села прямо в сугроб и заплакала. Она припомнила вчерашний день, свой День рождения, и как дядя Володя спросил её:

— У тебя есть мечта?

И тут она, дурочка ответила:

— Есть! Я хочу побывать в сказке. Интересно же — чудеса, приключения, и я такая всех спасаю! Вот и попала неведомо куда — мечтательница, — тут раздался голосишко-писк откуда-то сверху:

— Ты, чего тут плачешь?

Девочка подняла голову и увидела синичку: «Точно сказка и птицы разговаривают», — подумала она и всхлипнула в ответ.

— Тебя как зовут, плакса, — пропищала снова синичка?

— Катя, — ответила девочка сквозь слезы.

— А меня Зинка. Мне имя это дал один сказочник, он иногда заходит в наш лес и всегда угощает нас птичек такими вкусными черненькими штучками. У тебя их нет, а то зимой все время кушать хочется?

— Откуда? Я сама голодная, пообедать не успела.

Сказочник эти черненькие добывал из книжки, такой же, что сейчас в твоем крыле, ой, нет в руке.

— Да? Но я же не знаю как?

— Открой книжку, он вначале всегда так делал, я много раз наблюдала, — Катя открыла. Вдруг страницы замелькали сами собой и остановились на следующих словах:

Есть цветок, цветок огромный,

яркий, желтый, схожий с солнцем.

В серединке у него: черным-черно.

Угадайте — отчего черно оно?

— От семечек, конечно, ведь цветок — это подсолнух, а семечки у него в серединке, — сказала уверенно Катюша. Тут на страничке проявилась-появилась картинка: Подсолнух и семечки.

— Теперь пошарь в карманах, сказочник всегда так делал, — сказала Зинка и запрыгала на ветке от нетерпения, — если угадала — поедим!

Катя сняла варежки и опустила обе ладошки в карманы дубленки. Так и есть, там были семечки: «Так вот, как это работает! У меня теперь есть моя собственная подаренная волшебная книга — вот здорово! Вау», — подумала она и кинула на снег горсть семечек. Синица слетела на снег и принялась их склевывать. Она ела и пищала без умолку:

— Вкусно! Хорошо! Люди в нашем лесу редкость. Часто бывает только сказочник. Он добрый. Ах, как вкусно и сытно! А, есть еще злой черный колдун Каркарок. Он может превращаться в разных животных, чаще всего в ворона. Этот ворон нас птичек обижает, ворует у нас птенцов и яички из гнезд. Ой, зря я его помянула! Как назовешь его имя — вскоре какая-нибудь неприятность приключиться. Ты теперь не жди, что белая дверь скоро откроется. Может много дней пройти, а то и времен года. Таких дверей в нашем лесу несколько, они разного цвета. Ближайшая — желтая. Она появляется на большом-пребольшом дубе. Здесь не очень далеко, если лететь. Тебе же по сугробам, да без тропы… Давай-ка я тебя лучше провожу — так вернее будет, — от ее щебечущего несмолкаемого голоса-писка Катиным ушам было щекотно. Синичка склевала, пока болтала все семечки и теперь повеселевшая указывала дорогу. Катя отправилась за ней.

«Сказочный лес, — думала Катюша, — лес, как лес: березки, елочки. Зимний лес, глубокие снега, завалившие белыми сугробами кое-где кусты, почти доверху. Да, как я такая из лета прямо в зиму и десяти минут еще не прошло», — они прошли совсем немного, как вдруг лес наполнился птичьим щебетом, за которым последовал леденящий душу волчий вой! Зинка подлетела ближе:

— Ну, вот помянешь зло — оно тут, как тут и явится! Наверняка Каркарок обернулся волком и других с собой привел, — выли уже сразу несколько волчьих голосов, — книгу открывай, Катька, да скорей, быстрей — копуша, — Катя открыла! Как и в прошлый раз страницы замелькали и остановились. Испуганная девочка прочитала тут же быстро скороговоркой:

Он известный следопыт

лап, когтей, ступней, копыт,

все его в лесу боятся,

все от глаз его таятся.

«Ну, и кто же это? Может медведь? Пусть придет мишка волков прогонит, а я ему потом меда из книжки наразгадаю», — ничего не произошло. Медведь не появлялся. Катя стала выкрикивать других зверей, но ни лев, ни тигр, ни пантера не пришли тоже. Хуже того из-за деревьев показались волки — шестеро, огромные, злые, скалящие зубы. Они стали окружать испуганную девочку. Впереди шел огромный черный волк с желтыми глазищами. Она понимала, что бежать бесполезно. Вся надежда — найти разгадку: «Ну дядя Володя намудрил, ты, тут чего-то! Эх, сейчас бы ружье, — тоскливо подумала она, — да ружье! А у кого оно? Вот она разгадка! Охотник», — закричала Катя в книгу срывающимся голосом! Стала проявляться картинка. В ту же секунду раздался выстрел. В книге появился рисунок: охотник в зимней одежде и с ружьем на изготовку. Вот он и сам показался и выстрелил еще раз. Заряд дроби пролетел над головой черного волка вожака. Звери, поджав хвосты, бросились наутек. Охотник был одет в короткий полушубок, валенки и теплую шапку с пером, точь-в-точь, как на книжкиной картинке. Он помахал Кате рукой и азартно бросился в погоню за волками, на ходу перезаряжая двуствольное ружье:

— Ура, бей оборотня — запищала воинственно Зинка, и ее поддержали другие птичьи голоса! Катя же подумала: «Кого-то этот охотник мне напоминает?»

Она успокоилась, открыла книгу и прочитала:

Хорошо зимой по снегу

я на этих штуках еду,

двумя палками толкаюсь.

Нет не еду — я катаюсь!

На лыжах она покатилась гораздо быстрее. Вскоре, вместе с Зинкой они уже подходили к большому дубу, на котором и правда была мерцающая желтая дверь. Катюша попрощалась с Зинкой, поблагодарила ее за помощь и, взявшись за ручку двери, чуть приоткрыла ее. Также, как и в прошлый раз, мир зимнего леса застыл, замер, словно на картине. Застыла и маленькая Зинка в полете.

Желтый мир

На Катюшу сразу дохнуло теплом. Внутри оказалась целая квартира: кухня, ванна, спальня. Все в восточном стиле — мебель, ковры, посуда. В прихожей, стены были выкрашены в приятный лимонный нежный цвет. Маленький столик, на котором стояли в бронзовой посуде восточные сладости, а в кувшинчиках с узкими горлышками были налиты щербеты, морсы и еще какие-то напитки с запахом меда. Голодная девочка кинула в рот несколько засахаренных орешков, налила в пиалу из черненой бронзы с инкрустацией кисленького клубничного морса. Катя сняла и повесила на вешалку зимнюю одежду и осталась в том, в чем была в Москве: шортах и топике. Со спины она сняла маленький рюкзачок, в который предусмотрительно положила кеды: «Неплохо бы поесть чего-нибудь и посущественней», -сказала сама себе девочка. В холодильнике она обнаружила казанок с пловом, апельсиновый сок, бутылку минералки: «Интересно, а чем накормит меня книга», — подумала она и открыла её? Открылась страница со стихами:

Маленькие и великие,

вкусные-превкусные,

с вишней и клубникою,

с рисом и с капустою?

«Вау! Неужели мои любимые пироги», — сказала она вслух. Появилась картинка, на которой курьер с большой желтой сумкой за спиной ехал на велосипеде. Раздался стук в дверь, не в ту, куда она вошла, а в другую, ведущую в мир, где она еще не была. Катя подошла и услышала оттуда голос с сильным восточным акцентом:

— Кыто заказаль пироги-мараги, отыкрой — куриер пирищёл!

Катюша открыла. Там был мир, наполненный жарким солнцем, а еще загорелый узкоглазый человек в курьерской форме, он поклонился и сказал:

— Салам, издрасте, — и стал выгружать четыре большие коробки из своей желтой сумки. Девочка смутилась:

— Здрасьте, ой, а заплатить-то мне нечем.

— Тебе зовут как?

— Катя.

— А мене Гафият. Хороший ты девищка, тока худой ошен, — он помахал какой-то бумажкой, — зыдес писан получатл Катья.

Не пилатите деньга наша,

будем сыт улибка ваша.

За все упилатиль Выладимыр Выладимыровыч. Он пилательщик, — курьер опять помахал бумажкой, — кущий девищка на зыдарове и пыращай., — он ушел.

Катюша прошла с коробками на кухню, положила их на стол — они были горячие, значит пироги свежие, недавно испеченные: «Сейчас будет пир, — подумала она, — жалко, что без мамы, папы, бабушки и Танюшки. Без них тоже, конечно, вкусно, но не так весело».

Пироги были с мясом, капустой, с яйцом-рисом и с вишней. Девочка наелась и задумалась: «Можно отдохнуть выспаться, а утром продолжить путешествие. Однако Кате было одиноко и хотелось в свой мир, домой, — сейчас часов 16—17 по-нашему. Дойду еще до одной двери, а там посмотрим. Я пока не очень-то устала… Там жарко, надо чем-нибудь прикрыть голову», — она взяла в ванной полотенце и соорудила из него на голове тюрбан. В холодильнике взяла бутылку минеральной воды и загрузила ее в рюкзак, вместе с несколькими кусками пирогов: «Счастливого пути, Катюха», — сказала она сама себе и открыла дверь в следующий мир.

Пожухлая, выжженая солнцем трава, редкие большие деревья с сухой листвой, в одном из которых была желтая дверь, из нее-то Катя и вышла: «Ну, и куда же тут идти? Зинки нет, подсказать некому. Солнце стояло почти над головой. Она пошла прямо в надежде найти кого-нибудь и узнать дорогу. Семейство сурков при ее приближении шустро юркнуло в норку. Они протявкали друг другу: «Тревога, тревога!»

Вдалеке стадо диких ослов-куланов пересекало саванну; «Может у них узнать», — но было слишком далеко? Путешественница быстро притомилась от жары и села в тень под дерево, которое называлось саксаул, так было написано в книге, которую Катя недавно читала. Она достала из рюкзака воду и уже хотела приложить бутылку к губам, но тут увидела прямо перед собой, метрах в пяти большую змею с раздутым капюшоном: «Кобра», — мелькнуло в Катиной голове. Она не очень испугалась. С волшебной книгой чего бояться? Послышался негромкий голос-шипение:

— Ужжжалю, я ее ужжжалю!

— Зачем, что я тебе плохого сделала, — крикнула девочка, не сводя со змеи взгляда? Она не глядя шарила в рюкзаке рукой в поисках книги.

— Тааак велееел мне Карррркарррок, ужжжжалить, убиииить девчччченку!

«Неужели я оставила книгу за желтой дверью», — ужаснулась Катя, не находя ее в рюкзаке?! Змея подползла ближе, из ее пасти то и дело выскакивал раздвоенный язык, ощупывая жертву на расстоянии. Ужжжжалю, ужжжалю в голую ноооогу, нет в руку ужжжжалю!

— Вот же она, — торжествующе закричала Катюша, обнаруживая книгу-загадочник под пакетом с пирогами!

Теперь посмотрим кто кого! Открытый загадочник выдал следующие строки:

Всякий о нем скажет —

этот зверь отважен:

маленький, зубастый,

для всех змей опасный!

— Сейчас ужжжалю, — змея свернулась кольцами, готовясь к броску!

— Эй, шепелявая, а ты не боишься мангуста?

— Гдеее ооон?

Тут же раздалось верещание множества голосков. Они наперебой восторженно гомонили:

— Змея, кобра, большая, жирная, вкусная добыча! Хватит на всех, — семейство мангустов из двадцати зверьков окружало ядовитое создание. Кобра шипела, исходила злобой, бросалась на маленьких зверьков во все стороны. Но те легко уходили от её зубов, отталкиваясь сразу всеми четырьмя лапами и отпрыгивая назад, или в сторону. Пока змея бросалась на одних, другие хватали её зубами за хвост, пока только играя. Кобра вдруг пустилась наутек. Мангусты погнались следом, все, кроме одного. Он осторожно приблизился к сидящей под деревом девочке и спросил:

— Тебя Катя зовут?

— Да…, а ты откуда знаешь?

— Сказочник рассказал. Он поручил мне о тебе позаботится. Меня Тим зовут, можешь звать Тимкой, — он потянулся, как кошка.

— Приятно познакомиться, Тимка, — мангуст оглянулся и вздохнул:

— Ребята, наверное, уже змею доедают, — сказал зверек тоскливо, — Катюша передернула плечами от отвращения:

— Фу, как можно есть такую гадость?!

— А, ты, ела?

— Нет конечно! Фу, мерзость какая!

— Ну вот не ела, а говоришь, — сказал он назидательно, — кобры они вкусные и очень питательные.

— Да ты, наверное, голодный, — догадалась она, — сейчас, — Катюша открыла рюкзачок и достала большой кус пирога, -пирог с мясом, будешь?

Мангуст принюхался и облизнулся:

— Пахнет заманчиво.

— Бери, я себе потом еще сделаю, — она положила угощение на траву. Зверек не заставил себя долго уговаривать. Он быстро все съел, подобрал крошки и, довольный, облизал свою усатую мордочку. Его большие глаза повеселели.

— Как же ты похож на Рики-Тики из мультика, — сказала девочка восхищенно!

— Не знаю, где это, но думаю, что если там живут мангусты, то это хорошее место.

— Значит, это сказочник тебе сказал про меня…, а какой он?

— Он добрый хороший и не сказал, а попросил о тебе позаботится. Когда здесь случилось наводнение в сезон дождей — он плавал в большой лодке и спасал тонущих. Нашу семью тоже всю спас. Как же теперь не помочь такому человеку? Долг он платежом красен! Да, еще он просил передать тебе, что белая дверь появится только после того, как ты пройдешь через остальные двери: желтую, синюю и сиреневую — не раньше!

— А, что там за синей и сиреневой, — спросила Катя с интересом?

— Не знаю, я там не был. Он просил — я передал, — мангуст съежился, словно человек пожал плечами.

Солнце нещадно палило: «Так и обгореть недолго. Ну, это мы сейчас уладим, — сказала Катюша и открыла загадочник:

Туча по небу плывет,

что она нам принесет:

песню, пироги, почёт,

или что-нибудь ещё?

После Катиного слова дождь — небо мигом заволокли тучи пошел теплый дождик, который впитывала потрескавшаяся земля, и от которого оживала трава и листья. Радостные звери наслаждались приятной нежданной прохладой. Тимка поминутно встряхивался, лакал влагу из луж и восторженно повизгивал. Натешившись, он, вдруг сказал, хитро прищурившись:

— А мы уже и пришли.

— Пришли? Где же дверь я ничего не вижу, — Катя недоуменно озиралась по сторонам. Ни дерева, ни скалы, на которых она могла бы появиться, ничего не было.

— Эх люди, люди, — вздохнул покровительственно Тимка, — и для чего у вас только глаза? Под ноги глянь! Вот твоя дверь, а вот рядом наша норка, — девочка пригляделась и в самом деле увидела прикрытую сухой травой норку мангустов, а рядом с ней, прямо в земле мерцающий синий люк с крышкой.

— Вау!

— Местечко здесь неплохое, все далеко видно. Так, что льва, или гиену мы заметим издалека, однако сказочник как-то мне говорил, что есть такие колючки, куда никакой большой хищник не сунется. Вот бы здесь такие выросли, — добавил он мечтательно! Эх, ну ладно, давай, что ли прощаться?

— Погоди, Тимушка, кажется, я твоей мечте помогу!

Катя открыла книгу и прочитала:

Там, где жарко круглый год,

Из земли оно растет.

А еще шипы колючие

Вместо листьев нахлобучило.

Она тихонько шепнула отгадку, так, что Тим не расслышал, но, как всегда, отгадка нарисовалась сначала в книге, а потом…. Тут же из земли стали быстро расти колючие зеленые растения кактусы с толстыми мясистыми стволами. Некоторые маленькие и круглые, а некоторые выше человеческого роста.

— Вот здорово, воскликнул восхищенный Тимка. А наши-то как удивятся и обрадуются! Ох, спасибо тебе, Катюшечка, от всей моей семьи, — он поклонился, опустив мордочку до земли.

— Да чего там, мне же не трудно. Ну, прощай, Тимка — гроза змей!

— Прощай, Катя!

Она взялась за ручку люка, он легко открылся. Под крышкой оказалась освещенная лесенка. По которой Катюша спустилась вниз.

Синий мир

Голубые стены. Просторная квартира, на стенах картины маринистов — это художники, которые рисуют море. Несколько комнат, в одной из которых бассейн. Девочка с удовольствием в нем выкупалась. Вода оказалась морская, прохладная и соленая. После жары желтого мира — это было наслаждение! Она очень устала и после купания легла сразу спать на мягкую и широкую кровать, застеленную чистыми простынями, пахнувшими свежестью и ромашковым полем.

Утром Катя проснулась, умылась. Подумала о завтраке, взяла в руки загадочник, подумала еще раз и отложила книгу в сторону. Это же не книга кулинарных рецептов, там уж точно не найдется загадки про ее любимую яичницу с помидорами. Все, что надо нашлось в холодильнике: яйца, помидоры и ветчина. Она быстро все приготовила и позавтракала. Задумчиво постояла перед вешалкой, где висел только ее купальник, в котором она плавала в районном бассейне, вместе с мамой и, он (купальник) был ей уже слегка маловат. Потом сложила всю свою московскую одежду в рюкзачок, надела купальник и вышла через другую синюю дверь в неизвестный мир. Она оказалась на острове. Тепло, солнечно, песчаный пляж. За пляжем пальмы и еще какие-то растения, названия которых Катя не знала, короче джунгли. Красивое море лежало необъятной громадой, радуя глаз разными оттенками воды: синими, голубыми, бирюзовыми и светло-зелеными. Белые чайки летали над совсем маленькими волнами — рыбачили. На пляже деревянный указатель в виде сиреневой стрелы, указывающий в море. Катюша посмотрела в том направлении и увидела не очень далеко еще один остров: «Ага, — решила она, — значит сиреневая дверь на том острове, только, как же туда добраться, не вплавь же?!»

Она неплохо плавала, но все-таки плыть до другого острова было далековато для неё. Можно загадать в волшебном загадочнике корабль, или вертолет, но она же не умеет ими управлять. Она вздохнула, открыла книгу и прочитала на остановившейся странице:

Плывет это по воде,

речке, озере, везде,

кто сидит внутри — гребет,

сидя задом наперед?

«Лодка», — произнесла Катя! Появилась небольшая лодочка на картинке, а потом и у самого берега, куда девочка быстро забралась и, оттолкнувшись от земли стала грести. У нее это не очень хорошо получалось, но все-таки лодочка кое-как, медленно, но верно стала приближаться ко второму острову. Вода была чистая, прозрачная и на дне можно было разглядеть раковины, кораллы, морских звезд и морских ежей. А также множество ярких разноцветных рыбок. Вдруг лодку сильно качнуло, и сзади на ее корме появилась страшная голова морского крокодила, тут же уставившись на девочку немигающими глазами!

— Привет от Каркарока, — проревел он, — ты мой завтрак, — от неожиданности Катя вздрогнула, но сразу взяла себя в руки:

— А тебе Каркарок не говорил, что из крокодиловой кожи получаются очень красивые женские сумочки? — Катюша теперь стала очень смелой. Она целой и невредимой ушла от волков и змеи, конечно, с помощью волшебной книги, которую она сейчас как раз и доставала медленно из рюкзачка, заговаривая чудовищу зубы.

— Нет не говорил, — снова проревел крокодил, а что (он был немножко глуповат)?

— А то, что на вас крокодилов открыт сезон охоты и скоро тут будут охотники, — зверь призадумался ненадолго:

— Да? Ну, увижу охотников — тогда и буду бояться, а теперь стану тебя есть, — он забросил на борт лодки одну переднюю лапу, потом другую, отчего лодочка сильно накренилась назад, так, что Катя оказалась наверху, чтобы не съехать вниз схватилась за борта лодки и сказала:

— Ладно, ешь, только сначала отгадай загадку!

— Это еще зачем?

— Так тебе будет вкуснее.

— Тогда давай, — девочка быстро прочитала:

Это, что-то быстро мчится

и промокнуть не боится,

и не ходит, а плывет.

Вроде лодки, но ревет.

— Это я в лодке, — сказал ящер и оглушительно заревел.

А вот и не угадал — это катер!

— Ну, и что?

— А в катере-то охотники! Эх, ты — сумочка с зубами!

Катер был уже совсем близко, за штурвалом сидел моряк с капитанской фуражкой на голове и трубкой в зубах.

Тут крокодил испугался и нырнул в море. От такого сильного толчка лодка перевернулась, и девочка оказалась в воде. Она держалась на плаву, а на вытянутой вверх руке держала волшебную книгу, чтобы не намокла. Сильные руки моряка подхватили ее и бережно опустили на сидение рядом с собой:

— А ты ничего- борзая карасишка, — похвалил моряк Катю, — не сдрейфила! Держи краба, зови меня Степан, — он протянул ей ладонь.

— Катя.

— Курс норд вест на твой остров буки-буки (т.е. быстро-быстро) полный вперед! Ну, что, пассажирка, пока идти будем, споем про норд-вест?

— Споем, дядя Степан, -согласилась пассажирка.

— Я, запев, ты со мной припев, усекла?

— Усекла.

Моряк запел хриплым веселым басом:

Мы вышли из порта по курсу Норд вест,

но тут на нас спрут преогромный полез!

Па па ба па, преогромный полез!

Сидел бы бродяга себе в глубине,

так нет же он щупальца тянет ко мне!

Па па ба па, тянет ко мне!

Из пушки пальнул я по спруту ядром,

но он словно мячик отбил его лбом!

Па па ба па, отбил его лбом!

Тут вовремя боцман на помощь поспел —

такое сказал, что и спрут покраснел.

Па па ба па, что и спрут покраснел.

Смутился зверюга и в волнах исчез,

а мы пошли дальше по курсу норд вест.

Па па ба па, по курсу норд вест.

Соленых словечек у боцмана тьма,

а сколько — не знает и бездна сама!

Па па ба па, и бездна сама!

— Еще помощь нужна, — спросил моряк, собираясь высадить девочку на остров? Катя уже увидела мерцающую сиреневую дверь на вершине холма-острова.

— Нет, спасибо, дальше я сама.

— Тогда держи краба!

Катюша взяла его за руку и задержала в своей ладони:

— А вам нужна помощь?

— А что ты можешь, малек?

— Почти все, у вас мечта есть?

— Мечта?! Да хотелось бы побольше посудину, а то эта уже старовата и маловата, — Катя открыла книгу:

Мачта, парус, штурвал,

Мотор, компас, киль,

Идет и под ветром,

И в полный штиль!

— Ну, этого я точно не знаю, тут специальные знания нужны, — огорчилась девочка.

— Яхта, — подсказал ей моряк.

— Яхта, — произнесла она вслед за ним. Тут же на глазах катер стал расти, обрел мачту, парус, и вот уже небольшой кораблик, за штурвалом которого стоял изумленный моряк качался на волнах:

— Якорь с хреном мне в глотку, — произнес он восхищенно! Катя легко спрыгнула с борта яхты на деревянный причал, к которому была пришвартована, т.е., привязана:

— Прощайте, дядя Степан — это вам мой подарок. Долг, как говорится, платежом красен!

Она быстро стала подниматься по тропинке на верх холма:

— Семь футов тебе под килем, попутного ветра, — донесся до нее сзади голос моряка!

Сиреневый мир

Катя провела в синем мире не больше часа, поэтому не стала задерживаться, только переоделась за сиреневой дверью в коричневые кожаные штаны, такого же цвета куртку с капюшоном и мягкие серые высокие сапоги. Все это она нашла, как всегда, на вешалке. Забросила за спину рюкзачок с заветной книгой и вышла в новый мир, вдохнув с порога порцию свежего ветра. А дальше…:

«Вау! Вау! Вау», — послышались ее восклицания, как только она вышла из двери! Да и было от чего! Прежние миры были обычные, земные. Белый мир — такой же зимний лес в Подмосковье, где-нибудь в январе месяце. Синий мир — Красное море, такое же. Катя успела побывать вместе с родителями в Хургаде, ну точь-в-точь! Желтый мир? В таком Катюша не была, но читала про него — это обычная африканская саванна, или американская прерия, или азиатская полупустыня. А тут, а здесь: «Вау», — сказала она в очередной раз.

Катя находилась почти на самой вершине горы, на небольшой каменной площадке. Рядом был вход в темную пещеру. Но, какой же удивительный вид открывался отсюда. Внизу, куда ни кинь взгляд, во все стороны уходила за горизонт горная страна. Ну и где же тут вау? Где — страна-то была сиреневая!? Нет были и фиолетовые оттенки, и синие, розовые, и прозрачно-хрустальные, и, как мел белые, но основной цвет был все же сиреневый! А небо? В голубом небе желтое солнце и еще яркая серебряная звезда — это среди дня-то! Еще было, как-то легко, как будто куда-то подевалась половина собственного веса. Катюша попробовала подпрыгнуть и плавно взлетела вверх метров на пять: «Это я сейчас установила рекорд нашего мира по прыжкам в высоту», — сказала она сама себе! Гора, на которой она оказалась была лиловой. Девочка нагнулась и подобрала у своих ног небольшой камешек, один из многих валявшихся здесь: «Это же аметист! Такие камешки были в мамином колье и браслете, Она частенько их мерила и рассматривала: «Что же вся гора из таких камней и другие горы тоже? Вау!»

Катя нагляделась и призадумалась: «Похоже здесь нет спуска вниз, а значит остается только вход в пещеру. Она не любила темноту, но раз другой дороги нет… Катя достала книгу:

Мотылек к нему летит,

в темноте нам путь укажет,

он большой свечой горит

и коптит на палке сажей.

«Факел, — произнесла Катюша и он, горящий, оказался в ее руке, — факел», — сказала она еще раз и еще один оказался в другой ее руке: «На всякий случай. Пройду немного, воткну в трещину на стене, чтобы потом обратно дорогу найти, — сказала сама себе и вошла внутрь горы. Из пещеры внутрь горы вел широкий туннель, его стены красиво отражали свет Катиных факелов, переливаясь драгоценными самоцветами. Девочка прошла несколько десятков шагов и вдруг впереди заворочалось что-то живое и на нее уставились красные глаза. Катя остановилась, оглянулась: освещенный дневным светом вход в пещеру был еще виден. Она попятилась туда спиной. Тут это нечто красноглазое пошло на нее! Девочка побежала обратно. Ведь здесь книга не поможет — мало света для чтения. Она выскочила из пещеры и остановилась на площадке в нерешительности. Сиреневая дверь, конечно же исчезла. Куда бежать? Из пещеры стали выбираться красноглазые, шестилапые, большие пауки, ростом с мотоцикл. Катюша, не выпуская из рук факелов, прыгнула вверх, сгруппировалась оттолкнулась от горы и опять прыгнула вверх и еще, и еще. Пауки бросились в погоню, ловко карабкаясь по камням. Вскоре девочка оказалась на вершине. Книгу достать она не могла, потому что ее руки держали факелы, а ими Катя отгоняла пауков — огня они опасались! Однако, шестилапых становилось все больше и больше, они окружали свою жертву молча, только камни шуршали под их цепкими лапами: