Бесплатный фрагмент - Будни программиста Морокина

БЕРЕГИСЬ МУСОРОПРОВОДА…

Программиста Морокина укусила за пятку кошка. Это было крайне обидно. Обидно и больно.

А началось, собственно, все немного раньше…

Жена Морокина три дня назад уехала на курорт, оставив после себя разоренные, как будто взорванные изнутри, шкафы, два кусочка жареной рыбы в холодильнике и полное мусорное ведро. Шкафы Морокина ничуть не беспокоили (закрыл и ладно), а вот ведро стало нехорошо пованивать уже на следующий день.

Трое суток Морокин стойко терпел ароматы картофельных очисток, луковой шелухи и рыбных потрохов, но в субботу вечером все-таки не выдержал и решился — натянул шлепанцы на старые носки, запахнул полы своего домашнего махрового халата и вышел в подъезд. В одной руке его был мусорный пакет, на пальце второй болталось колечко с ключами от входной двери.

Морокин трудился программистом в проектно-конструкторском бюро при небольшом заводике по производству кондиционеров и параллельно подрабатывал блогерством. В данный момент он как раз был занят написанием актуальной статьи на заказ, но противный запах из мусорного ведра препятствовал созданию качественного контента. Размышляя над этим животрепещущим вопросом, Морокин не сразу осознал, что стоит у порога своей квартиры с мусорным мешком в правой руке. Так и есть — вместо помоев он по рассеянности выбросил ключи. Морокин быстрее молнии метнулся вниз, приоткрыл загрузочный клапан и с робкой надеждой заглянул в черную бездну мусоропровода. Ключей, конечно, нигде не было.

Морокин растерялся. Что делать? Один, без ключей, без телефона. В старых шлепках и халате…

Морокин затравленно оглянулся в темном подъезде. Он был программистом, а не взломщиком, и вскрывать замки не умел…

Жена далеко. Родители в другом городе. Оставалась сестра, но у нее, как назло, воспалился аппендикс, и со вчерашнего дня она лежала в больнице. Есть ли у нее ключи от их квартиры, Морокин не знал, но очень надеялся — ведь больше надеяться было не на что. Однако до больницы тоже надо было как-то добраться.

Соседи напротив давно уехали в отпуск, а в третьей квартире, что была на этаже, жила гламурная девушка Инна, пред которой Морокин ни за какие коврижки не желал бы предстать в столь неказистом виде, что был у него сейчас.

Внизу по стояку жил алкаш Геннадий Палыч, но с ним у Морокина были весьма натянутые отношения ввиду полнейшего несовпадения мировоззрений. Однако соседями Геннадия Палыча была приятная, но слегка замкнутая пара — Саша и Валера, которые каждый вечер выгуливали в соседнем парке своего бультерьера по кличке Сеня. Пожалуй, они единственные, к кому можно обратиться без проблем, решил Морокин….

Он осторожно позвонил. Дверь распахнулась. На Морокина уставились четыре глаза: добрые красивые очи девушки Саши и, не предвещающие ничего хорошего, красные мигалки бультерьра Сени.

— Добрый вечер! — вежливо поздоровался Морокин.

— Здравствуйте! — приветливо улыбнулась Саша. Бультерьер предупредительно гавкнул и сделал шаг навстречу.

— Понимаете, со мной приключилась такая история…

— Говорите быстрее, мне его не удержать, а Валеры нет дома, — сказала девушка, пытаясь ухватить пса за ошейник.

— Пошел выносить мусор, а дверь захлопнулась…, — продолжал Морокин, с опаской поглядывая на собаку.

Сеня переступил порог, разинул пасть и молча, но со знанием дела, вонзил свои зубы в полы морокинского халата. Его глаза не выражали ничего.

— Ой, Вам лучше уйти, — пробормотала Саша, тщетно пытаясь оттащить собаку от Морокина.

— Мне бы позвонить хотя бы… Или денег в долг… На такси, — Морокин дернулся. Сеня не отпускал. Его сомкнутые челюсти держали намертво. Глаза остекленели.

— Сеня, фу! — девушка изо всех сил дернула за ошейник. Пес невозмутимо смотрел на Морокина, но хватку не ослаблял.

— Он на улице себя спокойно ведет, но в квартиру никого не пускает, — оправдывалась девушка.

— Ладно, я пойду! — Морокин попятился назад.

Сеня утробно хрюкнул, потом зарычал и мотнул головой. В его зубах остались рваные лоскуты ткани. Морокин спешно ретировался к лифту и с перепугу нажал кнопку первого этажа.

На улице смеркалось. Недавно прошел дождь, и в шлепках было немного некомфортно. Короткими перебежками, чуть скользя, Морокин добрался до ближайшей стоянки такси. К счастью, там была свободная машина.

— Добрый вечер! Вы не могли бы меня отвезти по одному адресу? Только у меня сейчас денег нет. Но я Вам потом обязательно отдам, — вежливо обратился Морокин к водителю.

— Куда везти-то? — подозрительно оглядев его, спросил таксист, крепкий мужчина в кепке и красной футболке.

— Мне бы в больницу…

— В дурку что ли? — ухмыльнулся водитель.

Морокин вздохнул:

— Понимаете, я пошел выносить мусор, а дверь захлопнулась…

— Чего только не придумают, чтобы на халяву прокатиться, — нахмурился таксист и отвернулся. Везти Морокина без денег он явно не собирался.

У остановки спасительным маяком белел круглосуточный ларек. Обычно Морокин обходил его стороной, но сейчас выбора не было. Это единственное место, куда можно было зайти в это время суток.

— Чего тебе? — недовольно глянула на него продавщица, женщина лет 60-ти. — Покоя от вас, колдырей, нет!

— Мне бы позвонить только, — промямлил Морокин, стыдливо кутаясь в драные полы халата.

— Так звони, кто тебе мешает, — опять недобро зыркнула на него продавщица.

— Понимаете, я решил вынести мусор, а дверь захлопнулась, — в который раз начал объяснять Морокин.

— Нормальные люди мусор на ночь глядя не выносят, — придирчиво оглядела его женщина. — А где живешь-то?

— Тут, недалеко. В соседнем доме, — махнул рукой Морокин в неопределенном направлении.

— Местный? Что-то я тебя не припомню, — пригляделась она.

— Так я и не заходил сюда. Ни разу, — доверительно сообщил ей Морокин.

— А чего так? — голос ее немного потеплел. — Непьющий что ли?

— Я только по праздникам. Я вообще-то программистом работаю, — сконфузился Морокин, как будто бы его заставили признаться в чем-то постыдном.

— А на вид охламон охламоном, как мой Петька, — покачала головой продавщица.

— Так получилось…

— Кому звонить-то собрался? Жене, небось? — спросила продавщица, доставая из кармана мобильник.

— Жена далеко. В отпуск уехала, — посетовал Морокин.

— Как же она тебя оставила? Одного, без присмотра, — сочувственно глянув на морокинские голые ноги в старых носках, сказала продавщица.

— Вот оставила… Надо, наверно, в МЧС позвонить или в домоуправление.

— Так они тебе и приедут, в субботу вечером, — со знающим видом сказала продавщица.

— А что делать-то? — растерялся Морокин.

— Муж мой, Петька, какой хошь замок вскроет. Он слесарем в домоуправлении работает.

— А не могли бы Вы его позвать? Я заплачу. Вы только скажите сколько, — не верил своему счастью Морокин.

— Так дрыхнет он сейчас. Выходной. Раньше 6-ти утра его лучше не будить. Может послать далеко или в глаз закатать спросонья, — шепотом сообщила ему женщина.

— Что же делать-то? — погрустнел Морокин.

— Меня тетя Маша зовут. А тебя?

— Меня зовут Костя, Константин Морокин, — представился он в свою очередь.

— Ты вот что. Тебе все равно делать нечего. Ты сейчас вот эти ящики перетащи сюда, а зеленую тумбочку на их место поставь. Как раз до утра и управишься. Я ведь тут почти круглосуточно работаю. И днюю и ночую. Все ходят, ходят, а помочь некому. А утром я сбегаю, разбужу Петьку, да приведу сюда.

Всю ночь Морокин таскал и двигал ящики в пивном ларьке, переставлял коробки с соком и лимонадом. К утру совсем уморился и заснул прямо на коробках с пепси-колой.

Ему приснился бультерьер Сеня, который пришел в ларек за лимонадом и чипсами, держа в зубах авоську и две мятых сторублевки. Увидев его, Морокин присел от страха на пол и закрылся руками.

— Вставай! Утро уже! — рявкнул на него Сеня человеческим голосом.

Морокин от удивления вздрогнул и проснулся.

— Вставай, вставай, сердешный, — тормошила его за плечо тетя Маша. — Посиди за прилавком, пока я домой сбегаю. Надо успеть, а то Петька не ровен час опять заколдырится. Тогда уж не работник, извини!

Морокин с усилием поднялся и оправил халат, пытаясь придать ему хоть какой-то приличный вид. Однако лохмотья, растерзанные Сеней и грязные от разлитого томатного сока, были совсем не похожи на одежду достойного члена общества. Морокин вздохнул. В окошечко ларька уже требовательно барабанили страждущие с утра граждане.

Дядя Петя был суров, небрит и немного с похмелья. В его руках был небольшой саквояж с инструментами.

— Показывай! — строго сказал он.

— Вот. Вот здесь, — подобострастно проблеял Морокин, указывая на дверь своей квартиры.

— Крестовик, — одобрительно кивнул дядя Петя. — Если отверткой не открою, то ломиком наверняка. Сколько лет замку?

— Вроде года три.

— Годится, — еще раз похвалил Морокина дядя Петя и открыл свой волшебный саквояж.

Морокин с обожанием глядел на небритого мужа тети Маши, как будто тот был каким-то всемогущим магом или кудесником из сказочного фильма. Жизнь, здоровье, остатки достоинства и качественный контент (да, да, и это тоже!) — все было в мозолистых руках этого угрюмого чародея с отверткой.

За дверью квартиры завывала голодная кошка.

— Скучает животинка, — с пониманием проговорил дядя Петя, затем крякнул и поднажал на отвертку. Злополучный замок щелкнул, и дверь распахнулась.

— Ну, заходи, хозяин! — гостеприимно пригласил Морокина в квартиру дядя Петя.

Морокин, чуть споткнувшись от волнения, шагнул через порог и с облегчением вдохнул родной запах собственного жилища, такого недосягаемого и желанного. Ошалелая от одиночества кошка, увидев хозяина в компании незнакомого существа, выгнула спину и зашипела.

— Водички попить не найдется? — подал голос с порога дядя Петя. — Горло бы промочить…

— Сейчас, сейчас, только руки помою, — засуетился Морокин и рванул в ванную.

Однако на полу, рядом с унитазом, его поджидал неприятный сюрприз — лужа и другие продукты жизнедеятельности кошки, оставленные здесь ею, вероятно, в знак протеста. Морокин поскользнулся и со всего размаху приложился головой о раковину, попутно схватившись рукой за смеситель. Фарфоровая раковина предательски треснула, а мигом сорванный кран отскочил и упал в рядом стоящий унитаз. Упругая струя воды незамедлительно ударила Морокину в лоб, отчего он пошатнулся и неловко приземлился на полу своего малогабаритного совмещенного санузла. Старые потертые шлепки разлетелись в разные стороны.