Бесплатный фрагмент - Британские мореплаватели

Предисловие автора

Переводя на русский язык серию книг «История британского флота. Хроника побед и поражений», я не раз сталкивался с отдельными абзацами, отражающими не только боевую деятельность британских кораблей и эскадр, но и краткие упоминания о том или ином вкладе британского флота в процесс открытия и исследование ранее неизвестных европейцам морей и земель.

Однако, если авторы подробно описывали военные походы и сражения, то на долю исследовательских плаваний и географических открытий приходилась, как правило, только одна фраза. Например:

«Одно из первых путешествий в Африку закончилось катастрофой из-за неопытности, а может быть, и неправильного поведения командира. Корабли „Примроуз“ и „Лайон“ покинули Портсмут в августе 1553 года и вернулись с потерей капитана и ста человек из ста сорока, составлявших экипажи двух кораблей».

Или:

«С 1555 по 1557 год, последовали три путешествия, отправленные в Гвинею лондонским купцом по имени Уильям Тауэрсон, его корабли успешно сражались с португальцами и доставляли в Англию золото и слоновую кость».

И все… Никаких подробностей по сравнению с описаниями военных действий на море.

Возникла мысль написать книгу, в которой более подробно будут отражены обстоятельства географических открытий. Наверняка, среди современных британских изданий найдутся такие, которые профессионально и детально прослеживают события в ходе плаваний и маршруты морских исследователей. Но в открытом доступе в Интернете нет современных изданий (точнее книг, изданных, начиная от 1920-х годов и позже), причем по любым темам. Присутствует только реклама книг.

Пришлось использовать издания из разряда «non-fiction» XIX века и начала XX века, посвященные морским географическим открытиям. Причем, сам перевод иностранных текстов занимал гораздо меньшую часть времени по сравнению с подбором, сравнением и обработкой найденных материалов.

Прежде, чем перейти к описанию того или иного эпизода, было необходимо найти 2 — 3 книги по данной теме, выбрать из них фрагменты, относящиеся к конкретному историческому периоду, исключить малозначащие детали, выбрать конкретную информацию и объединить несколько фрагментов из разных источников в единый текст.

Как я уже писал в предисловии к книге «Индейские войны в истории США», я и в этой книге не претендую на «полноценный титул» автора. Скорее всего, я являюсь «собирателем, сортировщиком и обработчиком» информации.

Таким образом, по сути, книга является результатом обработки и обобщения статей, очерков или рефератов XIX века, объединенных общей темой, и включающей отрывки из мемуаров участников событий.

Однако, возникло много проблем с переводом текстов, написанных в XVI веке, так как за 400 лет английский язык настолько изменился, что чтение таких тексов стало почти аналогично чтению книг, напечатанных в России в «допетровское время».

Нет смысла относить к разряду английских мореплавателей средневековых путешественников, включая крестоносцев короля Ричарда Львиное Сердце и монахов-паломников в Палестину. Все они использовали генуэзские и венецианские корабли. В XIX веке в британской прессе появились статьи о том, что валлийцы и ирландцы «открыли» Америку гораздо раньше Колумба, но такие измышления были быстро разоблачены. Реально британцы начали отправляться в дальние плавания на своих кораблях в конце XV века. С этого периода и начинается данная книга.

Анатолий Смирнов

Глава I. Первые британские плавания в Северную Америку

Первым документально зафиксированным плаванием английских кораблей к берегам Северной Америки было путешествие, возглавленное генуэзцем Джованни Кабото («на английский манер» — Джон Кабот). Джованни Кабото родился около 1450 года в окрестностях Генуи. В возрасте 15 лет переехал в Венецию, где поступил на службу в контору компании, занимающейся торговлей со странами Восточного Средиземноморья. Затем стал подрядчиком на строительстве домов в Венеции, но в этом бизнесе потерпел финансовый крах и в конце 1488 года покинул Венецию, скрываясь от кредиторов. Перебравшись в Валенсию (Испания), предложил местным властям проект по переустройству морской гавани. В начале 1494 года Кабото переехал в Севилью, где участвовал в строительстве каменного моста через реку Гвадалквивир. Вероятно, в Севилье у него возникла идея трансатлантической экспедиции, но ни в Испании, ни в Португалии он не нашел финансовой поддержки своего проекта.

Летом 1495 года Кабото перебрался в Англию, где его именовали Джоном Каботом. В Лондоне он получил финансовую поддержку от итальянской общины и от флорентийского банка Барди, заинтересовавшихся его проектом. Лондон в XV веке был резиденцией многочисленных генуэзцев, некоторые из которых занимали высокие посты при дворе английского короля и часто посещали дипломатические миссии Испании и Венецианской республики. Они с интересом наблюдали за успехами испанцев в их трансатлантических открытиях, которые грозили создать грозную конкуренцию торговле итальянских городов с Восточным Средиземноморьем.

В 1494 году в Лондон в качестве посла Кастилии и Арагона прибыл Гонсалес де Пуэбло, который еще в 1488 году в столице Англии успешно провел переговоры о подготовке брака между испанской принцессой Екатериной Арагонской и английским принцем Артуром. Есть мнение, что именно этот посол представил Кабота английскому королю Генриху VII Тюдору. Получив аудиенцию у короля, Кабот ознакомил монарха со своим проектом и получил от него патент на право «плавать во все части и побережья восточного, западного и северного моря под нашими флагами на пяти кораблях и с такими моряками и людьми, которых он пожелает взять с собой на указанные корабли, за свои собственные расходы, чтобы найти, открыть и исследовать любые острова, провинции и страны язычников и неверных, в какой бы части света не находились те земли, которые до этого времени были неизвестны христианам».

О первой экспедиции Джона Кабота известно очень мало. Мы даже не знаем, сколько в ней было кораблей. Согласно более поздней информации, предоставленной Себастьяном Каботом (сыном Джона), в экспедиции было два судна, на которых в плавание отправились 300 человек. Но были два свидетеля, которые утверждали, что лично слышали от Джона Кабота после его возвращения из экспедиции, что у него был всего один корабль с экипажем из 18 человек (почти все — англичане из Бристоля).

Неизвестно, когда Кабот вышел в море, однако, сохранился документ, утверждавший, что 23 августа 1497 года в Англию вернулся корабль Джона Кабота, который провел в плавании три месяца: «Проплыв 700 лиг (3900 км), они достигли материка».

Где высадился Джон Кабот неизвестно, сохранилось только высказывание, что это была «твердая земля». Из описания обнаруженной территории сохранились только отдельные фразы: «страна идеальная и умеренная, здесь есть много дерева, а моря, омывающие ее берега, наполнены рыбой»; «в стране живут люди, которые используют силки для ловли дичи и иглы для изготовления сетей»; «морские приливы слабые и не такие высокие, как в Англии».

По возвращении в Бристоль Кабот отправился в Лондон, чтобы доложить о совершенном открытии королю. 10 августа 1497 года он получил награду в размере 10 фунтов стерлингов, что эквивалентно примерно двухлетней зарплате обычного ремесленника. 13 декабря 1497 года мореплавателю была назначена пенсия в размере 20 фунтов стерлингов в год.

Устные сведения о результатах экспедиции были переданы Хуану де ла Косе * в качестве материала для составления карты. Так получилось, что единственная запись об открытиях английской экспедиции 1497 года сохранилась на бычьей шкуре, которая сейчас висит в военно-морском музее в Мадриде.

* Хуан де ла Коса (1460 — 1510) — капитан каракки «Санта-Мария» в первой экспедиции Колумба. Сопровождал Колумба во время его второго и третьего путешествий в Америку в 1493 и 1498 годах. В те же годы он изготовил несколько карт, на которых впервые появились очертания Нового Света. Сохранилась только одна из них, датируемая 1500 годом — А.С.

3 февраля 1498 года Каботу был выдан новый патент, разрешающий второе путешествие. Этот документ помог ему подготовить новую экспедицию. Примерно в это же время Генрих VII предоставил займы трем английским купцам, которые должны были сопровождать Кабота в путешествии.

Согласно сохранившимся документам, Кабот вышел в море в мае 1498 года с флотилией из пяти кораблей, нагруженных товарами для обмена с жителями земель, которые предполагалось открыть. Как сообщалось, один из кораблей был выброшен штормом на побережье Ирландии, но четыре других продолжили плавание.

Как проходило это плавание и достиг ли Кабот западного побережья Атлантического океана, или вернулся в Англию — об этом не сохранилось никаких свидетельств. Наиболее вероятно, что небольшие парусные корабли погибли, не будучи в состоянии преодолеть бурную Северную Атлантику, небезопасную даже для более совершенных кораблей из британских и французских эскадр XVIII века, когда потеря в шторм кораблей в этом регионе не была редкостью.

После того, как Каботу был выдан патент, английское морское судоходство продолжалось неуклонно развиваться. Через три года после того, как Джон Кабот исчез со сцены, патент на открытие и заселение так называемого «Нового острова» был выдан Ричарду Уорду, Томасу Эшхерсту, Хью Элиоту, Томасу Эшхерсту и Джону Томасу из Бристоля. Сообщалось, что Хью Элиот был первооткрывателем Ньюфаундленда.

Следует сказать несколько слов о Себастьяне Каботе (сыне Джона Кабота). В 1504 году он возглавил экспедицию к западному берегу Атлантики на двух кораблях: «Иисус Бристольский» и «Габриэль Бристольский». Также никаких подробностей об этом плавании не сохранилось, за исключением сообщения, что Себастьян Кабот вернулся в Англию с грузом соленой рыбы.

***

Путешествия на запад также продолжались и во время правления короля Генриха VIII. В 1527 году он послал два корабля, «Мэри Гилдфорд» и «Самсон», укомплектованные экипажами и снабженные продовольствием, под командованием Джона Рута Рэтклиффа на поиски «странных территорий». Рут Рэтклифф командовал «Мэри Гилдфорд», а «Самсоном» — капитан Грубе.

Путешествие было организовано кардиналом Уолси, влиятельнейшим царедворцем в период правления Генриха VIII. Во время плавания через Атлантический океан корабли во время шторма разошлись, и предполагается, что «Самсон» погиб.

В начале июля «Мэри Гилфорд» встретила тяжелый лед и повернула на юг. Рэтклифф достиг побережья Лабрадора возле залива Сент-Льюис, которое он исследовал

В конце июля «Мэри Гилфорд» приблизилась к гавани, где сейчас находится селение Сент-Джонс.

Англичане вошли в эту гавань 3 августа, где встретили французские и португальские рыболовные суда. Находясь здесь, Рэтклифф написал письмо королю Генриху о своих открытиях и запланированном путешествии на юг в поисках своего пропавшего товарища. Письмо было отправлено на одним из французских рыболовных судов.

Покинув Ньюфаундленд, «Мэри Гилфорд» поплыла на юг во Флориду вдоль восточного побережья Северной Америки.

Считается, что это был первый английский корабль, совершивший рейс на юг вдоль североамериканского побережья. Рут вернулся в Англию в октябре 1528 года, и более никаких других записей о нем не сохранилось.

***

В 1536 году Томас Баттс, сын Уильяма Баттса, личного врача короля Генриха VIII, и его друзья решили организовать экспедицию к западному побережью Атлантического океана. Эти джентльмены не стремились обогатиться широко разрекламированными сокровищами «Нового Света», мира, который европейцы открыли для себя всего четыре десятилетия назад, мира, в котором возможности обогащения, казалось, вырастали из каждого клочка земли. В то время как другие искали пряности и золото, эти весьма обеспеченные молодые люди, похоже, стремились в первую очередь увидеть «странные вещи мира». Говоря современным языком, они были «туристами».

В качестве таких «туристов» они в конце апреля 1536 года отплыли из Лондона по Темзе, вошли в Ла-Манш и медленно направились на запад на двух судах: «Тринити» и «Миньон». Почти с самого начала путешествие оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось.

Штормы. Неудачи. Болезни. Все это постигло их. Но примерно через два месяца плавания им наконец-то улыбнулась удача. Появился скалистый берег, и молодые люди в радостном изнеможении спустили на воду шлюпку и поплыли к нему. Они высадились где-то на в районе современного Кейп-Бретона. От этого скалистого мыса они добрались вдоль побережья Ньюфаундленда до острова Пингвинов (ныне остров Фанк). На острове Пингвинов они нашли «птичий базар» бескрылых гагарок (ныне истребленных), огромных нелетающих птиц, похожих на пингвинов. Они собрали яйца гагарок и добыли многих нелетающих взрослых особей. В последующие дни пути на север среди полей плавучего льда они встречали медведей как черных, так и белых. Мясо медведей было ценным подспорьем в рационе джентльменов. Остров Пингвинов и его окрестности оставили хорошие впечатления в памяти «туристов».

От острова Пингвинов два корабля пошли в разных направлениях. «Тринити», в экипаже которого находилось большинство опытных моряков и рыбаков, направился к богатым рыболовным угодьям у побережья Ньюфаундленда. Эти люди запаслись треской и, более не испытывая дефицита в провизии, отправились в Англию, куда и прибыли вполне благополучно.

Тем временем «Миньон» впервые встретился с коренными американцами, которых до сих пор именуют индейцами. Как позже рассказывал один из «туристов», было замечено судно в форме стручка гороха (каноэ), двигавшееся вдоль побережья. Джентльмены произвели выстрел из мушкета; грохот заставил индейцев бросит лодку и добираться до берега вплавь. Поддавшись азарту боя, несколько джентльменов быстро забрались в трофейную лодку и устремились преследовать другое индейское каноэ, бросившееся в бегство при звуке выстрела из мушкета. Как оказалось, джентльмены были не столь искусны в гребле, как индейцы. Когда англичане наконец достигли того места, где преследуемые ими туземцы высадились на берег, они обнаружили только тлеющий костер, на котором жарились человеческая рука и нога.

В последующие недели экипаж «Миньона» и его пассажиры продолжали свой исследовательский тур. Но приближалась зима. Листья с деревьев упали. Многие птицы улетели на юг. Пришло время возвращаться домой. Эти люди достаточно обеспеченно жили в Англии, и у них не было стремления к колонизации новых земель. Но тут случилось несчастье, в корпусе из судна возникли интенсивные протечки сразу в нескольких местах. Как выяснилось, никто из джентльменов и нанятых в Англии «моряков», не имел ни малейшего понятия, как бороться за живучесть корабля. Хуже того, никто из них не изъявил готовность устранить утечки. Они застряли в чужой северной стране. Вскоре стало очевидно, что у них закончилась провизия

Корабль затонул. В результате, «туристы» потеряли свое безопасное и довольно комфортное убежище. Они недооценили незнакомые англичанам морозы и переоценили собственные возможности.

Вскоре начался голод. Люди копали замерзшую землю в поисках корней. Некоторые из них покинули лагерь и бесследно исчезли.

И вот однажды один из членов экипажа был застигнут у костра, когда он жарил мясо, убитого им товарища. Немедленно о случившемся доложили капитану корабля, но тот, вместо того, чтобы немедленно казнить людоеда, разразился проповедями, призывавшими не допускать убийств.

Джентльмены послушали капитана, а затем решили, что следующим, кого съедят, будет тот, кто вытянет короткую соломинку.

Цепочку «джентльменского каннибализма» остановило только прибытие французского корабля, на котором джентльмены вернулись домой.

Глава II. Первые британские плавания в Гвинею, Бразилию и на Канарские острова

Морские предприятия времен Генриха VIII не ограничивались только «северными» путешествиями. Документы того времени сообщают, что капитан Уильям Хоукинс из Плимута совершил, как минимум, три путешествия на юг и юго-запад. В 1528 году, командуя собственным кораблем «Полюс» водоизмещением 250 тонн он направился вдоль западного побережья Африки и, достигнув Гвинейского побережья в устье реки Цестос, привез оттуда значительное количество слоновой кости, которую получил у негров путем обмена на различные мелочи. Прежде, чем вернуться в Англию, Хоукинс отправился на запад и достиг побережья Бразилии. О целях путешествия к Южной Америке и обстоятельствах этого плавания сведений не сохранилось.

Через пару лет Уильям Хоукинс вновь отправился к берегам Бразилии. Пришельцы с белой кожей и множеством невиданных ранее индейцами предметов быта, с чудесным оружием и инструментами, приплывшие на «огромном корабле», произвели на туземцев такое сильное впечатление, что один из вождей изъявил желание посетить Англию. Взяв вождя на борт, Хоукинс оставил у индейцев качестве заложника некоего Мартина Кокерама, жителя Плимута (скорее всего, в качестве наказания за какой-либо проступок). По прибытию корабля в Англию, индеец был доставлен в Уайтхолл, где его показали королю Генриху VIII.

Один из придворных, присутствующих на этой аудиенции, писал:

«…на его щеках были отверстия, сделанные по их дикому обычаю, и в них были вставлены маленькие кости, выступающие на дюйм из каждой щеки, что в его стране свидетельствовало о принадлежности к высшей знати. В нижней губе у него была еще одна дырочка, в которую был вставлен драгоценный камень величиной с горошину. Вся его одежда, поведение и жесты были очень чужды смотрящим на него англичанам».

Год спустя Хоукинс вновь отправился в Бразилию, увозя индейца на родину. К сожалению, бразильский вождь умер во время плавания (вполне вероятно, в результате какой-то «европейской» болезни, от которой у туземцев Бразилии не было иммунитета). Возникло опасение, что индейцы не поверят в то, что пришельцы из-за океана не причастны к смерти их соплеменника, и Кокерам станет жертвой мести туземцев. Однако, обошлось, и Хоукинс вернулся в Англию на корабле, «нагруженном товарами той страны».

Ричард Хаклайт (1553 — 1616) — писатель, собиратель географических карт и разнообразных сведений о «новых землях» в своей «Книге путешествий», вышедшей в 1589 году сообщает, что после возвращения в Англию Кокерам «в течение нескольких лет жил в Плимуте».

Эти три путешествия Уильяма Хокинса открыли путь к берегам Гвинеи и Бразилии для других мореплавателей.

***

Однако, у мореплавателей, намеревавшихся плыть в Бразилию и Гвинею имелись политические, и юридические препятствия. 7 июня 1494 года в Кастилии между королями Испании и Португалии был заключен договор, одобренный папой римским Юлием II, согласно которому все земли, которые будут открыты и находящиеся к западу от меридиана 49 градусов западной долготы (в современных координатах), будут принадлежать Испании. Все земли, которые будут открыты к востоку от этого меридиана будут считаться собственностью Португалии. Король Португалии Жуан III отправил в 1548 году королю Англии Эдуарду VI посольство, которое должно было ознакомить английского монарха с вердиктом папы римского и потребовать, чтобы Эдуард запретил своим подданным отправлять корабли на юг в страны, которые заранее считались владениями Португалии. Эдуард VI, равнодушный к торговым интересам своей страны, согласился на это требование. Таким образом, англичане долго воздерживались от плаваний на юг.

Однако, еще при короле Генрихе VIII (отце Эдуарда) некоторые английские купцы торговали с Канарскими островами, а в 1551 году капитан Томас Виндхэм на корабле «Лондонский Лев» плавал к берегам Марокко. В 1552 году Виндхэм совершил второе плавание в Марокко. Это настолько разгневало португальского короля, что он пригрозил уничтожать любые английские корабли, если их обнаружат в водах Атлантического океана к югу от Европы.

В этом плавании участвовало три корабля: «Лондонский Лев» водоизмещением 150 тонн, капитаном которого был Виндхэм; «Баттолф» водоизмещением 80 тонн и португальская каравелла водоизмещением 60 тонн, зафрахтованная специально для этого плавания. Общая численность трех экипажей составляла 120 человек. Флотилия вышла из Бристоля в начале мая 1552 года и через две недели прибыла в марокканский порт Сафи. Выгрузив там свой груз, английские корабли направились в Санта-Крус (остров Тенерифе, Канарские острова), где загрузились сахаром, финиками, миндалем и патокой. Через пару дней после выхода из Санта-Крус в корпусе «Лондонского Льва» образовалась течь.

Флотилия остановилась у острова Фуэртевентура (восточный остров Канарского архипелага), где с целью облегчить корабль на берег были выгружены 70 больших ящиков сахара, охранять которые были выделены 16 человек. Увидев, что груз охраняется такой малочисленной группой, местные жители (испанцы) напали на англичан и взяли в плен всех, кто был на берегу, в том числе и Томаса Виндхэма. Сахар частично растащили, а частично рассыпали по земле. Увидев нападение, с кораблей прислали три шлюпки с вооруженными людьми. Десант обратил в бегство испанцев, убив 18 из них, при этом среди мародеров, взятых в плен оказался 70-летний губернатор острова.

Преследуя бегущих испанцев, англичане израсходовали весь порох и стрелы арбалетов. Поняв, что преследователям нечем стрелять, испанцы вернулись и в рукопашной схватке убили шестерых англичан; после чего обе стороны начали переговоры. Все пленные англичане были возвращены в обмен на старого губернатора, который подписал документ о разграблении груза. Согласно этому документу ущерб от утраты груза, понесенный англичанами, должен быть возмещен испанскими купцами, торгующими в Англии.

Устранив течь в корпусе корабля, англичане отправились домой. На обратном пути они едва избежали встречи с португальской эскадрой и через семь недель прибыли в Плимут, а оттуда направились в Лондон, куда прибыли в конце октября 1552 года.

***

12 августа 1553 года из Портсмута в Гвинею отправились три корабля: «Примроуз», «Лондонский Лев» и небольшое судно «Луна». Все хорошо оснащенные, вооруженные и имевшие экипажи общей численностью 140 человек. Капитанами больших кораблей были тот же Томас Виндхэм и португалец на английской службе Антонио Пинтеадо. Кто из них командовал каким кораблем, сохранившиеся документы того времени не уточняли. По всей видимости, Виндхэм был начальником этой торговой экспедиции. На борту кораблей находились несколько купцов, которые вложили свои капиталы в это плавание. Прибыв на Мадейру, экипажи кораблей пополнили запасы провизии и пресной воды. Достигнув островов Зеленого Мыса, моряки охотой на диких коз пополнили запасы мяса. Затем они направились к устью реки Цестос, где до них уже побывал Уильям Хоукинс. Там купцы могли бы обменять свои товары на слоновую кость, зерно и тропические плоды, но капитан Виндхэм, наслушавшийся рассказов об изобилии золота, которого в Гвинее так много, что оно совсем не ценится неграми, пренебрег этими статьями торговли и в поисках драгоценного металла отправился на восток вдоль северного побережья Гвинейского залива.

Добравшись до недавно построенного португальцами замка Эльмина, британцы смогли обменять свои товары и часть провизии на золото у изолированных от цивилизованного мира офицеров португальского гарнизона, среди которых ценилось любое изделие европейского производства. Британцы получили неплохую прибыль.

Но Виндхэм желал гораздо большей добычи и, не слушая советов капитана Пинтеадо, повел корабли дальше на восток. В конце-концов убедившись, что золота у туземцев нет, Виндхэм решил загрузить корабли африканским перцем, который в то время пользовался большим спросом в Европе. По его сведениям, наибольшие урожаи перца собирали в долине реки Бенин, куда капитан направил свои корабли и поставил их на якоря в устье этой реки. По информации, с трудом полученной от туземцев путем обмена жестами и мимикой, большие запасы перца сосредоточены в резиденции «короля», которая находилась в сотне километрах вверх по реке. Пинтеадо и несколько купцов отправились туда на туземных каноэ и были представлены «королю».

Из описания этого приема одним из купцов, участников этой аудиенции:

«Король был черным мавром или негром, хотя и не таким черным, как остальные, и сидел в длинном широком зале с глиняными стенами без окон, но с дырами во многих местах для пропускания воздуха. Эти люди оказывают удивительное почтение своему королю, также высшим из его офицеров. В его присутствии они никогда не осмеливаются посмотреть ему в лицо, а сидят на ягодицах, съежившись, положив локти на колени и закрывая лицо руками. Они никогда не глядят на короля пока он не прикажет им. Подойдя к королю, они стараются показать величайшее почтение и радость, поскольку им разрешено его видеть. Когда они уходят, то никогда не поворачиваются к нему спиной. В общении наших людей с королем помогал один негр, который еще ребенком стал рабом португальцев, поэтому выучил их язык. Как он стал свободным или бежал от хозяев, мы не узнали. Король приказал нашим людям встать и спросил, зачем мы пришли в его страну. Пинтеадо ответил, что мы купцы и прибыли из далекой страны, чтобы получить перец в обмен на товары нашей страны. У короля было 30 или 40 „хандредвейтов“ * перца (1,5 — 2 тонны), которые долго лежали в хранилище. Король хотел, чтобы наши люди осмотрели перец, а потом показали ему товары, которые мы привезли для обмена. Мы показали ему несколько образцов тканей, бус и железных предметов и сказали, что таких вещей у нас на много кораблях, которые не могут подняться вверх по мелкой реке. Королю наши товары понравились, и он послал гонцов по всей стране, приказав жителям собрать, как можно больше перца».

* «Hundredweight» или английский центнер, равен 50,8 кг — А.С.

Пинтеадо послал на негритянской лодке своего человека, чтобы предупредить Виндхэма о том, что он с купцами задержится в резиденции «короля» на 30 дней, пока негры соберут дополнительное количество перца.

Тем временем люди на кораблях вели праздный образ жизни, пили пальмовое вино и «питались без меры плодами страны». Однако, вскоре появились симптомы неведомых европейцам болезней: на телах появились язвы, многие страдали от приступов лихорадки. Жара и влажный воздух, насыщенный испарениями болот, окружавших устье реки усугубили серьезность ситуации. Среди экипажей начала расти смертность.

Когда истекли 30 дней, Виндхэм, наблюдая как по 3 — 4 человека умирают ежедневно, послал капитану Пинтеадо приказ немедленно вернуться на корабли. В ответ Пинтеадо и торговцы написали письмо следующего содержания:

«…спешим сообщить о большом количестве перца, уже собранном, и о том, что негры ежедневно ищут еще. Подумайте о великой похвале, которую мы все получим по возвращении, если путешествие окажется прибыльным, и о позоре, который получим, если вернемся без полной загрузки».

Виндхэм отправил второе сообщение, приказав торговцам немедленно вернуться или он уйдет в море и оставит их. Решив уговорить Виндхэма лично, Пинтеадо один вернулся на корабли, сопровождаемый воинами негритянского короля, однако, не застал начальника экспедиции в живых. Виндхэм стал очередной жертвой тропических болезней.

В экипажах началась анархия, перешедшая в откровенный мятеж. Многие обвиняли Пинтеадо в том, что он, будучи уроженцем враждебной Португалии, намеренно привел корабли в это место, чтобы погубить всех англичан. Мятежники настаивали на том, чтобы немедленно покинуть это опасное побережье. Пинтенао просил дать ему корабельную шлюпку, чтобы доставить на корабли оставшихся у негритянского «короля» торговцев, но в этом ему было отказано.

Видя тщетность своих увещеваний, он написал торговцам письмо, извещая их обо всем, что произошло на кораблях, и обещая, если Бог сохранит ему жизнь, вернуться за ними как можно скорее.

Пинтеадо был отстранен от командования и был низведен до уровня самого младшего матроса. С ним обращались хуже, чем с самым ничтожным членом экипажа. При этом, не имея руководства со стороны опытного капитана, мятежники тут же у берега утопили один из кораблей, посадив его на камни. Оставшийся корабль вышел в море. Через неделю Пинтеадо умер, видимо, также став жертвой болезни.

Из 140 человек, покинувших Портсмут в августе 1553, в Англию вернулись только 40.

***

В те дни эти путешествия по Гвинее действительно были очень опасными. От капитанов кораблей требовалось быть людьми не только высокой квалификации, но обладать мужеством, терпением, упорством и сочувствием к своим людям. Помимо обычных морских опасностей и вероятной встречи с превосходящими силами португальцев, мореплавателям пришлось столкнуться с длительным отрывом от цивилизации, разрушительными последствиями цинги и плохим питанием. Таким человеком, судя по всему, был капитан Джон Лок, который в 1554 году командовал отрядом из трех кораблей: «Троица», «Варфоломей» и «Иоанн Евангелист», оснащенных лондонскими купцами для плавания в Гвинею.

11 октября 1554 года эти корабли вышли из Темзы, проплыли на запад по Ла-Маншу, а затем повернули на юг.

Как и Уильям Хоукинс, через семь недель корабли остановились в устье реки Цестос, где начали торговать с туземцами, а затем постепенно двигались на восток вдоль северного берега Гвинейского залива, продолжая обменивать европейские товары на золото, перец и слоновую кость. Потратив на торговые операции еще девять недель, корабли в начале февраля повернули назад, в Англию, имея на борту почти 100 кг золота, 3 тонны перца и 250 слоновьих бивней. Обратный путь из-за штормовой погоды длился двадцать недель. За время плавания погибли и умерли от болезней 24 моряка. Джон Лок доставил в Англию пятерых негров с целью обучить их английскому языку и дальше использовать в качестве переводчиков в будущих коммерческих рейсах в Гвинею.

Дневник Лока описывает людей и климат, а также содержит заметки о глубинах моря вдоль побережий посещенных им районов, о заметных ориентирах, облегчающих плавание в сложных в навигационном отношении водах. Он составил подробные инструкции о подготовке к плаванию для тех, кто собирался совершить путешествие в Гвинею, поэтому дневник напоминает собой довольно подробную лоцию региона и содержит очень мало сведений о событиях в плавании.

Ниже привожу выдержки из дневника капитана Джона Лока:

«Народы, населяющие области побережья Гвинеи и средние части Африки, такие как Внутренняя Ливия, Нубия и различные другие обширные области на этом материке, в древности назывались эфиопами, которых мы теперь называем маврами или неграми. Это звероподобный народ, лишенный Бога, религии, закона и правительства.

Среди прочего, касающегося нравов и обычаев этих людей, может показаться странным то, что их князья и прочая знать имеют обыкновение прокалывать и ранить свою кожу таким образом, чтобы образовывать на ней любопытные фигуры, подобные цветочному узору. Они считают такие шрамы очень красивыми. Хотя они ходят обнаженными, тем не менее многие из них, особенно женщины, нагружены ошейниками, браслетами, кольцами и цепочками из золота, меди или слоновой кости. Я видел один из их браслетов из слоновой кости весом 38 унций (1кг 75 грамм), который носила на руке одна из их женщин. Он был сделан из цельного куска самой большой части слоновьего зуба, точеного и украшенного резьбой, с отверстием, через которое можно было продеть руку. У некоторых есть по одному такому браслету на каждой руке и на каждой ноге, и хотя они часто настолько раздражают кожу, что негры становятся почти хромыми, они все равно упорно носят эти браслеты. Некоторые носят на ногах большие кандалы из блестящей меди, а также ошейники, браслеты, гирлянды, напоминающие бусы, и пояса из каких-то голубых камней. Некоторые из женщин носят на руках нечто вроде нарукавников, сделанных из пластин чеканного золота. На пальцах они также носят кольца из золотой проволоки с узлом или венком на верхней части. Среди других золотых вещей, купленных нашими людьми, были собачьи ошейники и цепи.

Эти уроженцы Гвинеи очень осторожны в торговых сделках и не по своей воле не потеряют ни малейшую крупицу своего золота, используя для этого свои весы с большой осторожностью. В общении с ними необходимо вести себя вежливо и мягко, так как они не будут торговать с теми, кто обращается с ними дурно. В начале нашей торговли в месте первой нашей остановки один из наших людей украл мускусную кошку, либо отнял ее у негра силой, не подозревая, что это может иметь какое-либо влияние на воспрепятствование торговле на следующей остановке. Хотя мы шли туда на всех парусах, новости дошли до негров следующего места раньше нас, и люди отказались иметь с нами дело, пока кот не будет либо возвращен, либо оплачен по твердой цене.

Их дома состоят из четырех столбов, вкопанных в землю и покрытых ветвями; и их обычная пища — это корешки и рыба, которая здесь водится в большом количестве. Среди этих рыб есть летучие рыбы, похожие на тех, что встречаются в морях Вест-Индии. Наши люди пытались посолить рыбу, которую они поймали на побережье Африки, но негры говорили, что эта рыба не будет впитывать соль, поэтому ее надо съесть немедленно; в то время как другие утверждали, что, если рыбу посолить сразу же после того как она поймана, она сохранится в течение десяти или двенадцати дней.

Часть соленого мяса, вывезенного нашими людьми из Англии, сгнила от жары на побережье Африки.

У негров есть странный метод приготовления хлеба, который заключается в следующем: они перемалывают кукурузу руками между двумя камнями и, превращая эту муку в пасту с водой, замешивают, превращая тесто в тонкие лепешки, которые наклеивают на столбы домов и сушат под солнечным теплом; так что, когда хозяин дома или кто-нибудь из членов семьи нуждается в хлебе, они снимают лепешку со столба и едят».

***

30 сентября 1555 года из Ньюпорта в Гвинею вышли два корабля: «Олень» под командованием Джона Ральфа и «Лань» под командованием Уильяма Картерса. Эта экспедиция была организована и возглавлена торговцем Уильямом Товерсоном.

4 ноября корабли миновали остров Мадейра. 6 и 7 ноября корабли, не останавливаясь, плыли мимо Канарских островов.

15 декабря британцы прибыли к берегам Гвинеи, но как выяснилось, из-за тумана и навигационной ошибки корабли «проскочили» мимо устья реки Цестос, оказавшись на десятки миль к юго-востоку от этой первой цели своего путешествия. Они остановились в устье другой реки, которую называли Сент-Винсент (по всей видимости это одна из нескольких рек, впадающих в океан в этой части Африки).

Отрывок из журнала корабля «Олень»:

«Люди на этой реке высокие и плотные, ходят почти голые, за исключением клочка ткани, изготовленной из коры деревьев. Некоторые также носят на головах подобную ткань, раскрашенную в разные цвета, но большинство из них ходят с непокрытой головой. Их головы подстрижены разными способами, а у большинства из них тела проколоты или порезаны в виде различных фигур, как кожаная куртка. Мужчины и женщины настолько похожи, что женщину можно отличить от мужчины только по ее груди, которые большей частью длинные и свисают вниз, как вымя дойной козы».

Через пару дней после того, как корабли встали на якоря, британцы на своей шлюпке поднялись вверх по реке, получив у туземцев путем обмена 100 фунтов зерна и два слоновьих бивня. У негров большим спросом пользовались стеклянные бусы и цветные ленты. На следующий день британцы вновь поднялись на шлюпке по реке, доставив туземцам еще одну партию тех же товаров, но, к изумлению торговцев, негры отказывались торговать с белыми. Вскоре выяснилось, что местный вождь запретил своим подданным покупать у британцев товары, решив монопольно заниматься этим бизнесом. Он предлагал сильно завышенные цены за зерно и бивни, на что торговцы не согласились, демонстративно покинув негритянскую деревню, а на следующий день корабли поплыли вдоль берега к следующему селению.

Отрывок из журнала корабля «Олень»:

«Мы высадились в небольшой деревне, чтобы посмотреть на нравы людей, и около 60 из них окружили нас, сначала стесняясь и, по-видимому, боясь нас; но, видя, что мы не причиняем им никакого вреда, они подошли по-дружески и взяли нас за руки. Затем мы вошли в их селение, которое состояло примерно из двадцати маленьких лачуг, покрытых большими листьями. Все боковые стороны домов открыты, а пол был приподнят, как эшафот высотой примерно в аршин, где из коры деревьев делают много хитроумных вещей и там же спят. В некоторых из этих лачуг они работают с железом, делая очень красивые наконечники для копий, инструменты для изготовления лодок и разные другие вещи, причем женщины работают так же, как и мужчины.

Пока мы были среди них, некоторые женщины танцевали и пели на свой манер, чтобы развлечь нас, но звук ни в коем случае не был приятным для наших ушей.

Негритянки долго продолжали прыгать, танцевать и хлопать в ладоши. У некоторых женщин чрезвычайно длинные груди, но не у всех.

Единственными животными, которых мы видели среди них, были две козы, несколько маленьких собак и несколько кур. Насмотревшись на все это, мы поднялись на борт наших кораблей; и, решив, что мы уходим, вождь другой деревни послал к нам двух своих слуг с корзиной зерна, которые знаками объяснили нам, что у нас будет много зерна, если на следующий день мы приплывем к их деревне. Мы объяснили, что не намерены пока плыть дальше, и будем ждать вождя с зерном здесь.

На следующее утро вождь пришел и начал показывать нам свое зерно, при этом, запросил такую цену, что мы взяли у него только 50 фунтов зерна.

В это время на берегу кто-то из наших сорвал тыкву, что сильно оскорбило негров, и многие из них пришли со своими копьями и большими щитами, подавая нашим людям знаки, чтобы они ушли; что наши люди и сделали, так как у них был только один лук и два или три меча. Как только они оказались на борту, мы подняли якоря и отплыли, но ветер был с моря, так что мы не могли отойти от берега и снова встали на якоря.

Приливы и отливы в устье реки Сент-Винсент происходят каждые двенадцать часов, но пока мы были там, подъем и падение воды не превышали 9 футов. Насколько мы могли видеть, вся страна была целиком покрыта лесом, причем все виды деревьев были неизвестны нам, некоторые из них имели большие листья. На берегу моря растет горох на больших и длинных стеблях. Деревья растут на песке, и так близко к морю, что по водяным знакам можно было отчетливо заметить, что море иногда вливается в лес. Все деревья и другие растения этой страны постоянно зеленые.

Весь день ветер дует с моря, а всю ночь с суши, хотя иногда мы замечали, что ветер дует по-разному.

Вечером в 9 часов ветер подул на восток, и мы подняли якоря и отправились на юг, подальше от берега, но на следующий день снова подошли к берегу, где набрали 6 тонн воды из реки и на шлюпке перевезли бочки с водой на корабль. «Лань», вероятно, взяла столько же.

В этой части побережья я не смог найти у туземцев никакого золота или другого ценного предмета торговли, ибо эти негры настолько дики и праздны, что не дают себе труда искать что-либо, если для этого надо приложить усилия. У них в лесу много птиц, но люди не трудятся их ловить.

Поздно вечером 18 декабря, плывя вдоль берега, мы оказались окруженными какими-то лодками, и туземцы знаками показывали, что нам надо высадиться на берег, где у них много зерна, но мы оставили их призывы без внимания. До 22 декабря, когда мы проплывали мимо какой-нибудь деревни, к кораблям на лодках подходили негры и предлагали высадиться на берег и купить у них зерно. 24 декабря мы приплыли к месту, где растет множество пальм, из которых туземцы добывают вино. Эти деревья легко узнать, так как они очень прямые, высокие, с белыми стволами, очень толстые посередине, без ветвей, а только с круглой шапкой листьев наверху. В этих стволах туземцы проделывают дырку, к которой подвешивают бутылку или пустую тыкву и набирают туда сок, стекающий с дерева, который забродив, является их вином.

Мы плыли дальше на восток, люди здесь одевались примерно так же или были почти обнаженными, но их манеры были мягче, и они выглядели лучше. В основном они жаждали бус и тканей, и их мало интересовали другие наши товары.

28 декабря к нам подошли несколько лодок, привезя с собой несколько слоновьих зубов, и, заставив меня поклясться морской водой, что я не причиню им зла. Тогда трое из них поднялись на борт, и мы развлекали их тем, что было у нас, из чего сделали вывод, что они едят то же что и мы и пьют так же свободно, как и мы. Мы тогда выкупили у них все слоновьи зубы, которых у них было 14 штук, но 10 из них маленькие».

Далее Джон Ральф продолжает рассказывать, как британцы покупали у туземцев слоновьи бивни, плывя на восток, при этом не теряя из вида берег.

Отрывок из журнала корабля «Олень»:

«Утром 5 января мы приплыли к селению, которое (как нам было известно) в прошлом году было обстреляно из пушек португальцами. Мы встали на якорь на расстоянии выстрела от берега, но в течение двух часов к нам не подошла ни одна лодка. Затем некоторые из наших людей направились на шлюпке «Лани» в залив к востоку от селения, откуда они махали нам руками, чтобы мы присоединились к ним, потому что были замечены негры, спускающиеся к этому месту. Эти негры знаками дали нам знать, что у них есть золото, но ни одна туземная лодка не отошла от берега. Как мы узнали, португальцы уничтожили все лодки, а половина селения была в руинах. Прождав какое-то время на некотором расстоянии от берега и сознавая, что мы были хорошо вооружены, мы приблизились и вышли на берег. К нам подошел вождь селения с копьем в руке, за ним шли шесть высоких негров с копьями и щитами. Все копья были с острыми железными наконечниками. Последним шел негр с табуреткой для вождя. Мы все почтительно приветствовали вождя, снимая шляпы и кланяясь ему. Но он, явно считая себя человеком значительно более высокого положения, чем мы, не снял в ответ шапки из деревенской ткани, изготовленной из коры, а только, нахмурившись, сел на табурет, едва наклонившись вперед в ответ на наше приветствие. Однако, все его слуги сняли шапки и поклонились нам.

Этот вождь от пояса и ниже был одет в ткань из коры, обернутую вокруг тела и закрепленную поясом на талии. Его ноги были босы. У некоторых его слуг были на поясе повязки, а у других только тряпка между ног. Их щиты сделаны из того же материала, что и одежда, они большие и продолговатой формы, так что, когда они становятся на колени, щит полностью закрывает все тело. Луки у них короткие, а тетива сделана из коры дерева, плоская и шириной в четверть дюйма. Я не видел ни одной из их стрел, так как все они были плотно завернуты в ткань. Они также умеют перерабатывать свое золото в очень красивые украшения.

Когда вождь сел на табурет, я преподнес ему два локтя ткани и две фарфоровые тарелки. Он знаками спросил, сколько будут стоить два локтя ткани. Я показал ему две золотые монеты и пояснил, что столько он должен заплатить за два локтя ткани. Он категорически отверг такое условие и не позволял своим людям покупать что-либо, кроме медных и латунных тазов. Так что в тот день мы продали 74 медных таза по половине золотой монеты каждый и 9 железных тазов по четверти монеты.

Вождь ушел, но через три часа вернулся и подарил мне курицу, а также знаками дал понять, что скоро придет много людей, чтобы торговать со мной, они принесут много золота. В 4 часа пополудни прибыло около 100 человек с тремя вождями, все вооруженные копьями и луками. Когда они подошли к нам, каждый воткнул свое копье в землю в знак мира. Все вожди, взяв свои табуретки, сели. Мы долго торговались, но так и не достигли результата. Тогда мы сделали вид, что завтра собираемся отплыть. Наутро вожди согласились на наши условия, и в тот день мы получили 5 фунтов золота.

7 января мы снова поплыли на шлюпках к берегу, и в тот день я выручил 3 фунта и 19 унций золота (1,9 кг) и вернулся на корабль, но Джон Сэвилл и Джон Макеворт договорились с неграми, что те принесут еще больше золота, и действительно, в тот день они принесли на корабль еще 18 унций (510 грамм). Пока они были на берегу, на борт поднялся молодой негр, который немного говорил по-португальски. Я продал ему 39 тазов за три унции (85 г). Насколько я понял, этот молодой человек был у португальцев рабом в замке Эльмина и сбежал от них. Он рассказал, что португальцы — плохие люди, которые обращают негров в рабов. Они вешали всех французов и англичан, которых могли захватить. Каждый год к замку приходят два корабля: один большой и маленькая каравелла. Этот парень бесстрашно поднялся на борт и сразу же спросил, почему мы не вернули людей, которых забрали в прошлом году, то есть, он знал, что англичане увезли с собой пять негров. Мы ответили, что они находятся в Англии, где их хорошо приняли, и останутся там до тех пор, пока не научатся говорить на нашем языке, после чего их должны вернуть обратно, чтобы они служили переводчиками между англичанами и туземцами; этим ответом он, казалось, был вполне удовлетворен, так как больше не говорил об этом».

Затем корабли поплыли дальше на восток и 8 января увидели португальский замок Эльмина. Британцы намеревались посетить и торговать в городе, который расхваливал капитан Джон Лок, как место, где ему удалось добыть много золота. Этот город, находящийся в 40 километрах к востоку от Эльмины, британцы назвали «Дон Джон», по имени вождя, правящего этим местом. Вероятно, словосочетание «дон джон» было искаженным на английский лад туземным именем этого вождя. Проплыв некоторое расстояние на восток, корабли встали на якоря в двух милях от селения. «Город» оказался жалкой деревушкой из двух десятков негритянских хижин, окруженных общим забором из тростника и колючих кустов. К кораблям подошло каноэ с негром, которому дали понять, что британцы хотели встретиться с «Доном Джоном». Негр знаками объяснил, что вождя сейчас в селении нет, но он вернется вечером. Утром 9 января к кораблям подошло еще одно каноэ и британцам сообщили, что вождь еще не вернулся, но его ожидают сегодня. В это время прибыл туземец из другого «города», которого Джон Ральф в своем журнале называет «Дон Дэвис». Этот негр показал британцам кусок золота и знаками объяснил, что в селении много этого металла и оно находиться недалеко на востоке. Поэтому корабль «Олень» остался в «Дон Джоне» в надежде наладить торговлю, а «Лань» направилась на восток. В «Дон Дэвисе» туземцы долго торговались, и британцам с трудом удалось получить за свои товары только немного золота. Затем на берегу среди негров началась непонятная суета и паника.

Почувствовав опасность, торговцы вернулись на корабль, который тут же направился к оставленной на западе «Лани», которую вскоре увидели, стреляющей из двух пушек по берегу. Оказалось, что люди с «Лани» провели на берегу весь день. Негры пытались их о чем-то предупредить, но британцы их не поняли. Вскоре на близлежащем холме показались вооруженные португальцы с флагом. Торговцы бросились к своим шлюпкам и успели отойти от берега под выстрелы из мушкетов, которые никому не причинили вреда из-за дальности расстояния. Увидев обстрел португальцами своих шлюпок, экипаж «Лани» ответил стрельбой из пушек.

Экипажи двух британских кораблей отправили на берег свои шлюпки, заполненные людьми с мушкетами. Взаимная перестрелка с дальней дистанции не дала результатов ни одной стороне. Шлюпки вернулись на корабли. Наутро британцы увидели, что «город наводнен португальцами», поэтому корабли подняли якоря и отправились дальше на восток.

13 января корабли, продолжая двигаться на восток, подошли к очередному «городу». На берегу показался негр «одетый как вождь и в сопровождении многочисленной свиты». Вождь жестами приветствовал британцев, а затем сел на табурет под деревом, приглашая пришельцев высадиться на берег. Позади вождя постепенно увеличивалась толпа вооруженных негров, а вскоре на небольшом холме появились португальцы, устанавливающие пушку. Корабли стояли на якорях недалеко от берега, поэтому подверглись обстрелу из мушкетов, не причинившему никакого вреда. Португальцы произвели три выстрела из пушки, но ядра пролетели мимо, хотя и очень близко. Британцы ответили стрельбой из пушек, однако, также не зафиксировали попаданий. Корабли покинули это место, но вскоре заметили, что вслед за ними идет небольшая португальская бригантина, которая через некоторое время удалилась.

6 февраля 1556 года корабли повернули на запад и, более не посещая африканских селений, проследовали до устья реки Цестос, а затем повернули на север. 1 апреля они были на широте Азорских островов, а 7 мая подошли к южному берегу Ирландии, где пополнили запасы пресной воды и провизии. 14 мая два корабля вошли в порт Бристоль.

***

14 сентября 1556 года Уильям Товерсон вышел из Харвича на корабле «Тигр», начав свое второе путешествие к побережью Гвинеи. Корабль направился к архипелагу Силли (мелкие острова на крайнем юго-западе острова Британия). Там Товерсон должен был встретиться с кораблем «Олень» и небольшим судном водоизмещением 16 тонн, * которые готовились к плаванию в Бристоле.

* В дальнейшем, в журнале экспедиции, это судно называется «катером». — А.С.

Объединившись, три корабля благополучно достигли побережья Гвинеи. На борту находились негры, которых капитан Джон Лок, ранее похитил и увез в Англию обучаться английскому языку. У побережья британцы встретили три неизвестных корабля, с которыми намеревались вступить в бой, если бы корабли оказались португальскими, но увидев французские флаги, объединились с французами перед лицом угрозы, исходящей от обосновавшихся на побережье португальцев.

4 января 30 вооруженных британцев высадились на берег с намерением охотиться на слонов. Обнаружив двух животных, охотники открыли по ним огонь из мушкетов, которые оказались малоэффективными против огромных животных. Слоны убежали, покалечив одного из охотников.

Направившись дальше на восток, корабли 5 января вошли в устье большой реки (по всей видимости, это река Сассандра, других крупных рек в этом районе нет — А.С.). Поднявшись вверх по реке на некоторое расстояние, британцы не обнаружили ни одной деревни, а только «встречали каких-то диких негров, не занимавшихся торговлей». Пополнив в реке запасы пресной воды, объединенная англо-французская флотилия направилась дальше на восток.

14 января корабли прошли мимо замка Эльмина, откуда к ним была послана каравелла, которая обнаружив, что это были не португальцы, тут же поспешила удалиться. К востоку от замка Товерсон прошел вдоль побережья на шлюпке, надеясь завязать с туземцами торговые отношения. Негр «Джордж», взятый в шлюпку в качестве переводчика, прекрасно понимал местных жителей и рассказал британцам, что два месяца назад два французских корабля, вступив здесь в бой с португальским, обратили последнего в бегство.

17 января флотилия прибыла к селению Шамма (в 30 км к востоку от Эльмины), где «туземцы слишком дорожили своим золотом», но торговля все-таки состоялась. Здесь негры сообщили англичанам и французам, что португальцы собирались напасть на них.

20 января туземцы сообщили, что несколько португальских кораблей подошли к мысу в 10 километрах к западу от Шаммы.

25 января с кораблей были замечены пять приближающихся португальских судов. Экипажи произвели несколько выстрелов из пушек, чтобы вернуть торговцев с берега. Французы и англичане двинулись навстречу противнику, но наступившие сумерки не позволили кораблям сблизиться. Утром португальские корабли были обнаружены стоящими на якорях у берега. Обе эскадры начали сближаться.

Отрывок из журнала Уильяма Товерсона:

«Первым появился небольшой барк, который плыл так уверенно, что не боялся никого из нас, и имел хорошее вооружение. Как только он подошел, то выстрелил в нас из своих пушек и легко пронесся мимо, после чего открыл огонь по главному французскому кораблю, поразив его в нескольких местах. Затем с нашей подветренной стороны подошла португальская каравелла и обстреляла нас и уже упомянутый французский корабль, ранив двух французов и обрушив грот-мачту. Вслед за каравеллой к нам вплотную подошел главный португальский корабль, но он не смог причинить нам такого вреда, как маленькие корабли, так как его орудия находились выше нашей палубы, и они не могли стрелять вниз. Однако и наш корабль при усилившемся ветре так наклонился в сторону противника, что «почти положил все орудия одного борта в море», и мы не могли выстрелить ни из одной пушки. Поэтому мы решили взять этот португальский корабль на абордаж. Но французский корабль оказался с подветренной стороны от португальского и не смог поддержать нас. Затем он оказался с подветренной стороны от двух других вражеских каравелл и потому не смог приблизиться к ним против ветра. Ветер сносил французский корабль в сторону от боя, поэтому его капитан покинул нас и направился к берегу. Мы подняли марселя и бросились в погоню за противником, который почему-то начал отходить, но оба других французских корабля также находились под ветром и не приближались к нам, а наш «Олень» находился так далеко позади, что не мог прийти нам на помощь.

Противник направился к суше, думая поймать ветер и обстрелять главный французский корабль, но мы следовали за португальцами, ожидая, что «Олень» и остальные последуют нашему примеру. Но когда португальцы прошли мимо «Оленя» и двух французских кораблей, стреляя на ходу, все эти корабли направились в сторону моря, оставив нас «на коленях» (то есть, накренившись, видимо от повреждений). Мы продолжили курс вслед за противником, но сильно отставая. Подойдя к главному французскому кораблю, все вражеские корабли набросились на него и дали по нему несколько залпов, после чего снова развернулись, но не осмелились взять его на абордаж. Три из их самых маленьких португальских судов были «настолько хорошими моряками», что ни одному из наших кораблей было совершенно невозможно взять их на абордаж, и они имели такое вооружение, что причинили бы серьезные неприятности любым нашим кораблям; если бы им удалось получить наветренное положение.

Когда главный французский корабль оторвался от них, он лег как можно ближе к ветру и направился в сторону моря вслед за остальными нашими кораблями, в то время как мы в одиночестве следовали за противником с подветренной стороны. Затем, увидев нас одних, португальцы развернулись, что и мы сделали, чтобы держать их под ветром. В этой ситуации мы плыли за пределами досягаемости их пушек, не позволяя им приблизиться к нам. Мы продолжали идти этим курсом до ночи, когда потеряли их из виду. Все остальные наши корабли направились в сторону моря со всеми парусами, которые они могли нести; и, как они впоследствии сами исповедовались, они воздали нам свои молитвы, и никакой другой помощи мы не получили от них.

На следующий день мы воссоединились с «Оленем» и нашим катером, а также с двумя французскими кораблями, но третий, 80-тонный корабль, принадлежавший купцам из Руана, сбежал. Я взял свою лодку и поплыл к ним узнать, почему они меня покинули. Капитан «Оленя» Джон Кайр заявил, что его корабль не мог ни держать курс, ни менять галс. Капитан катера Джон Дэвис сказал, что у судна был поврежден руль, и его взял на буксир «Олень». Я посетил капитана главного французского корабля и обнаружил, что раненые и мертвые составляли половину его команды. Другой французский капитан сказал, что его корабль из-за повреждений мачт не мог нести паруса, а 16 его людей были ранены или мертвы, так что он ничего не мог сделать. После этого французские корабли не осмелились встать на якорь, опасаясь португальцев.

29 января, обнаружив наш катер негодным к дальнейшему использованию, мы сняли с него четыре пушки, якорь и все ценные вещи, а затем подожгли его, после чего направились дальше вдоль берега».

Начиная с 12 февраля у англичан с французами начались разногласия, чуть не вылившиеся в открытую вражду. Причина была в том, что французские ткани ценились туземцами гораздо выше английских, и возникшую таким образом конкуренцию англичане явно проигрывали. Кроме того, французы стремились первыми добраться до селений, значительно обгоняя английские корабли в их движении на восток. В результате, когда англичане прибывали в ту или иную негритянскую деревню, они обнаруживали, что практически все золото уже «уплыло» в руки конкурентов. Однажды французскую шлюпку с товарами пришлось отгонять от деревни корабельной артиллерией, в другой раз французскую шлюпку насильно удерживали у борта английского корабля, пока англичане на берегу торговали с неграми. Поэтому с французами пришлось расстаться.

23 февраля англичане прибыли в «город», который их предшественники расхваливали, и рассказывали, что он «в окружности такой же большой, как Лондон». Однако, на самом деле, «город» оказался скоплением из двух-трех сотен жалких африканских лачуг. Этим селением правил вождь по имени Абаан, которого англичане величали «королем».

Этот Абаан вел себя очень высокомерно. Когда англичане захотели посетить его, им было отказано, так как «никто не должен приходить к нему, если он не пришлет приглашения». Наконец, получив «приглашение», торговцы принесли к резиденции «короля» подарки, но не были приняты. Англичанам было заявлено, что подарки нужно приносить три раза и каждый раз уговаривать «придворных», чтобы «король» снизошел до того, чтобы согласиться принять дары. Наконец, англичане добились встречи с королем, который оказался большим любителем местного вина, выпивая его в присутствии гостей «большими чашами». В конце «аудиенции» негритянский «король» потребовал еще подарков, причем, последующие дары надо было также приносить три раза с теми же ритуалами.

За шесть дней, проведенных в этом «городе», англичане смогли «наторговать» почти 8 килограммов золота, а затем, посетив еще одно селение, отправились на запад. 2 марта, проплывая мимо замка Эльмина, они увидели на якорях все пять португальских кораблей, с которыми несколько дней сражались. Португальцы почему-то не стали преследовать. 3 марта англичане увидели три «очень больших» корабля, принадлежность которых к какому-либо государству установить не удалось. Корабли в течение 8 часов преследовали англичан, при этом «Олень», пользуясь преимуществом в скорости, опять бросил «Тигра».

Вечером, когда два английских корабля вновь сошлись, капитан «Оленя» пытался оправдаться в бегстве, приводя неубедительные причины. Через две недели этот капитан, не выдержав упреков начальника экспедиции, предпочел ночью отстать и затеряться в море.

23 апреля «Тигр» встретил в море равный по размерам и вооружению французский корабль. «Француз» атаковал, не собираясь вступать в переговоры, * но был встречен «ядрами, цепями и стрелами, такими толстыми, что они заставили их мачты и реи падать, и так сильно разорвали их корабль, что он ушел за корму и уплыл».

* В то время началась англо-французская война 1557 — 1559 годов, о которой Уильям Товерсон и его люди не знали. — А.С.

Далее плавание происходило без приключений, и 29 апреля «Тигр» прибыл в Плимут. Таким образом, переход морем из Гвинеи в Англию занял чуть более 8 недель.

***

30 декабря 1557 года три корабля и небольшое судно под командованием Уильяма Товерсона вышли из Плимута, чтобы совершить плавание к побережью Гвинеи. Кораблями были «Миньон», «Кристофер» и «Тигр»; малое судно называлось «Единорог». На второй же день флотилия встретила два судна, следовавшие из Бордо в Англию с контрабандным грузом вина.* Корабли Товерсона загрузили в свои трюма столько бочек контрабандного алкоголя, сколько могли вместить и отпустили контрабандистов продолжать свой рейс.

* Плавание происходило во время англо-французской войны 1557 — 1559 годов, и торговля между странами была запрещена. Любой груз, следовавший из Франции в Англию считался контрабандным. — А.С.

12 января флотилия остановилась у острова Гран-Канария, где на якорях находились шесть испанских кораблей. Испанцы потребовали, чтобы англичане спустили свои флаги в знак признания господства на всех морях испанского флота. Англичане отказались, тогда с одного из испанских кораблей было произведено несколько выстрелов из аркебуз по английским кораблям. Однако, до перестрелки из пушек дело не дошло; этим конфликт и завершился.

26 января флотилия остановилась у мыса Кап-Вер (сейчас здесь находится город Дакар), но с туземцами англичане общались мало и торговлю не открывали.

10 марта торговая экспедиция прибыла к побережью Гвинеи в районе устья реки Сан-Паул. Здесь англичанам в результате обмена на ткани и бусы удалось получить 19 слоновьих бивней и немного золота. С 13 по 19 марта корабли находились в устье реки Цестос, пополняя запасы пресной воды, затем двинулись на восток вдоль северного побережья Гвинейского залива. 1 апреля за несколько часов до захода солнца англичане увидели пять португальских кораблей, которые начали преследование и настигли английские корабли. Кратковременную перестрелку прервали наступившие сумерки. Наутро португальцев не обнаружили. Английские корабли направились к селению Виннеба. 5 апреля у этого селения были обнаружены три французских корабля, два из которых были в ходе сражения захвачены англичанами. Добычей англичан стали 59 кг золота, которое французы собирали на побережье в течение двух месяцев, и большое количество французской ткани, ценимой туземцами больше, чем ткань английского производства.

Оба французских корабля после сражения находились в таком плачевном состоянии, что французы попросили взять их пленниками на английские корабли.

В этом районе корабли Товерсона находились до конца апреля, однако, среди экипажей начались болезни, а несколько человек умерли, не вынеся местного климата. Поэтому флотилия переместилась на запад «в более здоровый район». Продолжая торговать с туземцами, а иногда вступая с ними в вооруженные столкновения, англичане 25 мая решили возвращаться домой. При этом пленные французы были пересажены на «Единорог», и это малое судно было оставлено англичанами у побережья Гвинеи.

Двигаясь, сначала на запад, а затем на северо-запад, корабли 7 июля подошли к архипелагу Биджагос, и в течение недели не могли продвинуться дальше из-за сильного шторма.

22 июля флотилия добралась до островов Зеленого мыса. Попытавшись пополнить запасы продовольствия, англичане устроили охоту на многочисленных диких коз, но им удалось поймать только четырех животных. Однако, удалось наловить много рыбы. Во время этой стоянки туземцы похитили одного из матросов, которого англичане так и не смогли найти и вернуть.

К сентябрю в трех экипажах было всего 30 здоровых людей, а «Тигр» пришел в такое ветхое состояние, что его 8 сентября пришлось бросить, предварительно перегрузив на другие корабли все полезные грузы.

10 октября в Бискайском заливе «Миньон» и «Кристофер» ночью разошлись, потеряв из виду друг друга, и дальше следовали в Англию поодиночке. У острова Уэссан (северо-запад Франции) на борту «Миньона», по свидетельству Товерсона, оставались здоровыми только 12 человек. 16 октября разразился сильный шторм, и корабль получил серьезные повреждения. 19 октября шторм стих, и оставшимся работоспособным людям удалось устранить часть повреждений и продолжить путь. 20 октября «Миньон» бросил якорь у острова Уайт.

Остров Уэссан (белая стрелка), остров Уайт (желтая стрелка)

О судьбе «Кристофера» в журнале Уильяма Товерсона информации нет.

Глава III. Первые британские плавания в «Московию»