Бесплатный фрагмент - Братец Апрель

Братец Апрель

(недетская зимняя сказка)

Пролог

...Ручьёв подумал, что никогда еще столь крупный (если не громадный) человек не переступал порога его кабинета. И при этом человека этого язык не повернулся бы назвать толстым. Он был просто очень высок (не ниже ста девяносто пяти, подумал «Ржевский», как обычно попав «в десятку») и имел атлетическое сложение.

Хотя отнюдь не являлся спортсменом-тяжелоатлетом.

Этого человека звали Вячеславом Сергеевичем Вересковым, и в данный момент он исполнял обязанности генерального директора крупнейшей в регионе строительной компании «Стройгигант»,

«…и без крайней необходимости он бы к нам не обратился», — закончил Ручьёв свою мысль, пожимая огромную ручищу Верескова.

— Присаживайтесь, Вячеслав Сергеевич, — «Ржевский» жестом гостеприимного хозяина указал на кожаное кресло для посетителей (не раз испытанное на прочность грузной тушей Кравченки).

— Благодарю, — Вересков опустился на край кресла, явно не без опаски. Ручьёв отметил некоторую бледность его лица и покрасневшие, вероятно, вследствие бессонницы, белки довольно выразительных серо-зеленых глаз.

— Итак, что вас ко мне привело? Точнее, к нам привело?

Вересков не успел ответить — в дверь постучал Саша Ивушкин и сообщил, что кофе готов.

— Кофе, Вячеслав Сергеевич? — Ручьёв любезно улыбнулся, однако ответной улыбки на весьма хмуром лице Верескова не возникло.

— Благодарю, но за последние дни я и так превысил все мыслимые нормы потребления кофеина… Если у вас есть минеральная вода…

— Конечно, есть, — Ручьёв кивнул Ивушкину, — Бутылку нарзана, Саша, и пару стаканов. И никаких звонков и тем более визитеров. Всех отсылай к Кравченке.

— Так точно, шеф, — Ивушкин, молодой, подтянутый, стройный, с несколько более темным пушком над верхней губой, чтобы это можно было счесть обычной небритостью, идеально сошел бы за юного белогвардейского адьютанта. Выправка у него была истинно военной, в чем не было ничего странного, ибо в свое время Саша закончил современный «кадетский корпус» — то бишь суворовское училище. Вот только карьера военного его так и не прельстила.

После того, как на рабочий стол Ручьёва была водружена бутылка охлажденной минеральной воды и поставлено два стакана, а Ивушкин вновь бесшумно испарился из кабинета, «Ржевский» уже внимательно, без улыбки посмотрел на Верескова.

— Итак?

Тот сделал пару глотков из своего стакана, отставил его в сторону, произнеся механическое «Спасибо», и в свою очередь вскинул на Ручьёва глаза.

— Как вам известно… наверняка… в силу обстоятельств я сейчас вынужден исполнять обязанности главы «Стройгиганта».

— Обстоятельств? — Ручьёв чуть приподнял бровь, и Вересков слегка поморщился — не время играть в кошки-мышки, но раз этой «кунице» захотелось поиграть…

— В силу убийства гендиректора «Стройгиганта» Цветова, — довольно резко сказал Вересков. — Заказного убийства.

Ручьёв невозмутимо кивнул.

— Продолжайте, Вячеслав Сергеевич.

— Продолжать? Извольте, — взгляд Верескова сделался настолько тяжелым, что даже «Ржевскому» на секунду стало не по себе, — Тем, кто убрал Цветова, неймется установить контроль над компанией, и они б его уже установили… если б не небольшое препятствие, — Вересков коротко усмехнулся, — Пока я исполняю обязанности гендиректора, этого не произойдет, — и он снова сделал глоток воды.

— Ясно, — Ручьёв, чуть сощурившись, пристально посмотрел на своего посетителя, — На вас уже пытались давить? Подкупом или угрозами?

Усмешка на лице Верескова сменилась презрительной гримасой.

— Безусловно. Но меня, знаете ли, легче просто устранить. Физически. К чему зря время терять?

Ручьёв откинулся на спинку своего рабочего кресла.

— А не проще ли уступить требованиям, Вячеслав Сергеевич? — теперь голос его звучал мягко, почти вкрадчиво, — Вы ведь своего места первого зама или просто зама вряд ли лишитесь, ибо специалистами вашего уровня и опыта так просто не разбрасываются… Власть переменилась? Ну и что? Власть регулярно меняется и при любой власти люди, умеющие работать…

Лицо Верескова начало багроветь. Он подался вперед, так сверкнув своими зелеными глазами, что к Ручьёву невольно закралась мысль, что иметь в противниках такого человека как Вересков он определенно не пожелал бы

— А вот тут вы ошибаетесь, Сергей Александрович, — отчеканил Вересков, — Этим тварям совсем невыгодно поднимать престиж компании. Как вы знаете… наверняка… за всей этой авантюрой стоит господин Гнидин, мечтающий расчистить путь своему «Индустриалу». В лучшем случае он поглотит «Стройгигант», предварительно доведя его до банкротства. И главное, ничего ведь не докажешь! — он снова гневно свекнул глазами, — Всем всё известно, но доказательство-то нет! Нет и не будет!

— Вам нужны доказательства вины Гнидина в убийстве Цветова? — мягко спросил Ручьёв, — Даже если нам удастся невозможное и мы такие доказательства добудем, куда вы направитесь с ними, Вячеслав Сергеевич? В прокуратуру? Суд? Арбитраж? Мэрию?

Вересков издал короткий невеселый смешок.

— Я ценю ваше остроумие, господин Ручьёв. И, думаю, вы изначально знали, что я вам отвечу.

— Знал, — спокойно кивнул Ручьёв, — Вам нужна защита. Безусловно нужна. Особенно сейчас, пока не состоялось собрание акционеров компании и вас официально не избрали главой «Стройгиганта». Если это произойдет, давить на вас будет куда сложнее… А убирать вас следом за Цветовым — слишком рискованно. Наши законники могут дремать сколь угодно долго, однако и тут есть свои границы, свои правила, переступать которые чревато… Но, — Ручьёв сощурился, — Ваши противники наверняка поняли, вульгарными угрозами и даже подкупом нужного им результата не добиться… Так есть ведь и обходные пути, Вячеслав Сергеевич, верно?

Вересков слегка помрачнел.

— Если вы имеете в виду мою семью, то я… принял меры. Сын сейчас находится за границей, на учебе… а жену я отправил подальше от нашего города. К… м-м… родственникам. — неожиданно выражение его хмурого лица смягчилось и по нему скользнуло даже что-то вроде усмешки, — Ну разве что выкрадут моего любимого спаниеля? Для меня это будет весьма ощутимый удар, не спорю…

Ручьёв тоже коротко улыбнулся.

— Семья… ну, а прочие? Престарелые родители… любовница, наконец?

Вересков пожал плечами.

— Отец живет далеко отсюда, с новой семьей. Матери я лишился еще ребенком. И насчет любовницы полный порядок, — по его лицу опять скользнула усмешка, но какая-то очень невеселая, — Ибо у меня ее попросту нет. Так что, как видите, я с вами предельно откровенен.

— Вам нужно быть откровенным с теми, кто берет на себя вашу защиту, — негромко и очень серьезно сказал Ручьёв, — И я неспроста спросил вас о близких, ибо это сейчас — наиболее эффективный способ давления на вас. И если вы все-таки не были со мной полностью откровенны, промах в этой области окажется на вашей совести… — он коротко усмехнулся, — Неужели вы и есть тот самый уникальный человек… без слабостей?

На лицо Верескова набежала тень.

— Когда-то, пожалуй, на меня могли бы эффективно надавить… когда-то, но не теперь, — он помолчал пару секунд, на эти секунды отведя глаза от лица Ручьёва. Но потом опять вскинул на «Ржевского» напряженный взгляд, — Итак, Сергей Александрович, вы согласны оказать мне помощь?

— В противном случае я и не стал бы тратить время на беседу с вами, — легко отозвался Ручьёв и холодно улыбнулся, — Более того, скажу, господин Вересков — если кто-то и способен обеспечить вашу защиту, так это мы… и никто иной.

Ну и наконец мне просто симпатична ваша жизненная позиция… хотя, замечу — такая жизненная позиция порой чертовски осложняет жизнь и приносит много головной боли.

Вересков усмехнулся.

— Да, господин Ручьёв, тут вы абсолютно правы.

Ручьёв нажал кнопку селекторной связи.

— Саша, пригласи ко мне наших юристов с проектами соглашений по соответствующим формам…

* * *

1.

Слабое место

1.

Это был дорогой ресторан. Изысканный, можно сказать. И двое мужчин, сидящих за столиком в отдельной кабинке, тоже выглядели вполне благополучно. Даже солидно.

Они не спеша ужинали и не спеша переговаривались.

Не спеша… и негромко.

— Так что мы имеем? — мягко спрашивал один — светловолосый и голубоглазый мужчина лет тридцати-тридцати пяти на вид у своего собеседника — толстеющего и лысеющего, явно уже перешагнувшего сорокалетний рубеж, — Что? — и сам же себе отвечал, — Ничего. Шиш. Кучу выброшенных на ветер «бабок» и нулевой результат. Это не есть хорошо, Павел Георгиевич…

— Я сделал все, что мог, — пробубнил Павел Георгиевич, не глядя на собеседника, — Я не виноват, что он непрошибаем.

Блондин негромко и сухо засмеялся.

— Или мы оказались неспособны прошибить его… А время-то, Паша, поджимает… Вряд ли мы сумеем что-то предпринять после собрания акционеров, где «Медведя» почти наверняка утвердят в должности гендиректора…

А оно- не за горами! (лицо толстяка начало багроветь и он потянулся к бокалу с вином).

— Ну напряги свои извилины, Кирюхин, — почти с ленцой продолжал блондин, — Ты ж его знаешь больше десятка лет! Что, у него нет слабых мест, что ли? — он сощурился, — У всех есть свои слабые места, а у этого нет?

Кирюхин только шумно вздохнул.

— Алчность, — блондин для наглядности даже начал загибать пальцы на правой руке, — Азарт… бабы, наконец…

— Да, — буркнул толстяк, — Ты мальчиков еще помяни… Да он за все семнадцать лет жизни со своей коровой от силы пару раз сходил «налево»! Правда, в последний раз серьезно… — он понизил голос.

— Серьезно — это как? — на тонких губах блондина появилась насмешливая улыбка.

Кирюхин издал очередной вздох. Создавалось впечатление, что затронутая его собеседником тема ему, Кирюхину, лично крайне неприятна.

— Так… Чуть семью не бросил ради зассыхи. Год назад.

Блондин моментально напрягся. Даже подался вперед.

— Год назад, говоришь? И что же это за «зассыха», Паша? Небось какая-нибудь модель, а?

— Не модель, — мрачно сказал Кирюхин, — Хотя вполне могла бы быть и моделью. Студенточка… двадцати нет. О Снигиреве с трикотажного комбината слышал? Она его приемная дочь. Писаная красавица, вся в мать, только не блондинка, а шатеночка…

Только сейчас-то к чему прошлое ворошить? Говорю же — год, как они расстались.

— Да, — задумчиво протянул блондин, — Седина в бороду, бес в ребро… — усмехнулся, — Ну вот, Паша, а ты говоришь — слабых мест нет…

Кирюхин сделал пару глотков вина и аккуратно отер губы салфеткой.

— Нет правил без исключений, Костя. Я думаю, ему и в голову не приходит искать ей замену. Так, краткое наваждение…

— Наваждения могут иметь серьезные последствия, Паша, — негромко заметил блондин, — Перечитай Набокова… впрочем. — он снова улыбнулся, — Это все ерунда. Как там насчет десерта? — и он жестом подозвал к столику услужливого официанта.

* * *

2.

Пора действовать

— Итак, господа, расклад ясен? — Малышев обвел холодным взглядом своих подручных — Игоря Лосева («Лося»), Геннадия Кайманова («крокодила Гену»), Вадима Николаева («косого» — парень и вправду чуть косил) и Юрия Сомина («качка»). — Вопросы есть?

«Лось» снова взял в руки валяющееся на столике фото девушки, и Малышеву очень не понравился огонек, загоревшийся в его небольших полусонных глазенках. Он уже собрался заново (и строго!) предупредить парней, что девка неприкосновенна, пусть из головы выбросят мечты о том, чтобы поиграть с ней, но тут Вадим прервал паузу.

— А… по-другому нельзя, шеф? — голос его звучал негромко и не слишком уверенно. — Ведь, если что — статья серьезная, червонец как минимум…

— Заткнись! — рявкнул Малышев — не хватало только, чтобы этот подонок заразил своей трусостью прочих! — Просчитано все… до миллиметра! До миллиметра, ясно? Вы, четверо бугаев, да еще с «пушками», не справитесь с детской задачкой?

Юрий тихонько кашлянул.

— А если «Медведь» не пойдет на уступки?

Малышев сухо рассмеялся.

— Вот это как раз наименее вероятно, ребятки… и вообще не ваша это головная боль. Положитесь на меня, я вас когда-нибудь подводил?

Ледяной взгляд блекло-голубых глаз в очередной раз остановился на лице каждого.

Неожиданно широкая физиономия «Лося» расплылась в ухмылке.

— Ради такой куколки кто ж не пойдет на уступки?

Слова были верные… однако Малышеву очень не понравился сальный взгляд Игоря.

— О том, что она «куколка», забудьте, — холодно и жестко произнес он, — Если дело выгорит, каждый из вас получит достаточно, чтобы покувыркаться с десятком «куколок». Повторяю — если хоть кто-то, — он пристально посмотрел на «Лося», — Хоть пальцем к ней прикоснется… яйца оторву. Собственноручно, ясно?

Физиономия Игоря моментально помрачнела и скисла.

— Итак… вопросы есть?

Снова кашлянул Юрий.

— Нет, шеф. Все ясно.

— Ну и отлично, — Малышев белозубо улыбнулся, — Итак, сверим часы?

* * *

3.

Любовники

(джокер)

— Ну что, Ручьёв, опять проблемы? — скучающе спросила Анна, лениво поддевая

десертной ложечкой горку взбитых сливок, которыми была покрыта свежая земляника (ее любимое лакомство).

Ручьёв окинул ее взглядом и в очередной раз подумал — иметь в женах такую блистательную красавицу, умницу и стерву — наверняка иметь постоянную головную боль. Интересно, как справляется с этим Зарецкий?

— У меня всегда проблемы, — отозвался Ручьёв рассеянно, — Ты же знаешь.

Анна сощурила свои длинные миндалевидные глаза, к синеве которых невозможно было привыкнуть.

— И отвлечься от них никак невозможно? Даже во время нечастых обедов с любовницей?

Ручьёв усмехнулся.

— Ты ревнуешь меня даже к моим проблемам?

Анна подперла подбородок тыльной стороной ладони (он не переставал поражаться изяществу ее движений и жестов) и посмотрела на него очень пристально.

— Ты ж не свои проблемы обычно решаешь, Серж, а чужие…

Он коротко вздохнул.

— Чужие? Все относительно, любовь моя, — сегодня чужие, завтра — мои.

— И с кем это связано на сей раз? — небрежно полюбопытствовала Анна, — Уж не с «Медведем» ли из «Стройгиганта»?

— С ним, — кивнул он, — И тебе известно?

Она хмыкнула.

— А кому не известно? Вначале заказное убийство Цветова… теперь давят на Верескова, который с большой степенью вероятности займет его место, так?

— Он обратился к нам за помощью, — неохотно ответил Ручьёв и сделал еще пару глотков вина, — Ну, охрану-то мы ему обеспечили не хуже, чем главе какой-нибудь банановой республики…

Анна усмехнулась.

— А его семье тоже обеспечили?

— Семья в безопасности, — Ручьёв повертел в пальцах зажигалку (настоящий «Зиппо»), но закуривать не стал, — Сын за кордоном, в порядке студенческого обмена… супруга — на родине, якобы в отпуске… — неожиданно и по его губам скользнула тонкая усмешка, — Только один «член семьи» остался без охраны — его спаниель, к которому Вересков, похоже, привязан больше, чем к жене и сыну вместе взятым…

Анна не засмеялась.

— Ну тогда в чем проблема? Гнидина не за что ухватить? Согласна, это старый осьминог — скользкая… мерзость. А вот копни-ка его окружение, Серж. Уверена, разочарован не будешь. Чего стоит тот… — она прищелкнула пальцами, — Черт, не помню фамилии… словом, шеф его безопасности…

— Малышев, — подсказал Ручьев, — Только этот — еще более скользкая… рептилия. Впрочем, копаем мы, копаем… И уверен — накопаем не сегодня-завтра. Нам бы в агентство еще хорошего хакера…

Анна улыбнулась.

— Могла бы рекомендовать одного… но не уверена в его надежности. Парнишка настолько продажен, что сам иуда искариот от зависти бы сдох.

— Тогда не надо, — согласился Ручьёв, — А вот ты, мой ангел, раз уж так прекрасно осведомлена… подскажи, что может Вересков скрывать?

— Скрывать? — Анна изумленно вскинула свои изящные брови, — Солнышко, да он честен до абсурда и принципиален до тошноты! — и закончила, отправив в рот очередную ягоду, — Конец цитаты. Слова не мои, а Зарецкого — ну, ты знаешь, насколько верны его характеристики, да?

Ручьёв усмехнулся.

— Как же в этом случае «Медведь» зажился на этом свете? Честен до абсурда!

Анна повела плечами.

— «Медведь» не хапает как крыса, однако, это не означает, что он дурак. Отнюдь. Медведи… они и коварством обладают, Серж. Они тупы и добродушны лишь на взгляд идиота…

— Тоже цитата?

— Мои наблюдения. Личные, — Анна отставила от себя вазочку с земляникой и закурила свои любимые Vogue, — Да! — внезапно взгляд ее оживился, — Погоди, Серж…

Если не брать в расчет деловые качества… было, было дело, милый. Правда, год назад.

— Какое дело? — Ручьёв моментально подался вперед, став похожим на гончую, наконец-то взявшую след, — Уточни…

Анна поморщилась (что нисколько не нарушило совершенной гармонии черт ее лица).

— Ненавижу копаться в чужом грязном белье… Прости, не следовало мне вообще упоминать об этом. Вечно мой язык меня подводит…

— Стоп, — Ручьёв несильно сжал тонкие пальцы ее левой руки, — Карты на стол, ангел. Заключая с Вересковым соглашение, я интересовался, можно ли на него надавить через кого-то, и знаешь, что он мне ответил?

— Нельзя, — усмехнулась Анна, — По крайней мере, не сейчас.

— Ведьма, — со вздохом констатировал Ручьёв, откидываясь на спинку своего стула. — Ладно, проси чего хочешь, я весь твой…

— Ты давно мой, — отчего-то с грустью сказала Анна, — А что касается «Медведя»… этот орешек пуст, Серж. Точнее, остались лишь скорлупки… Вересков «разгрыз» его еще год назад. Ну, хорошо, — она коротко вздохнула и затушила окурок в хрустальной пепельнице, — Все просто и банально. Год назад у него была… скажем так, связь… Черт, до чего ненавижу это пошлое словцо?

— С кем связь? — очень мягко спросил Ручьёв, — Надеюсь, не с собственной секретаршей?

Анна усмехнулась.

— Да кого сейчас удивишь связью с секретаршей? Нет уж, бери выше. О Скворешникове слышал? Я художника имею в виду.

На лице Ручьёва появилось изумление (впрочем, наигранное, — глаза-то его смеялись).

— Неужто… с ним?

Анна расхохоталась.

— Ладно тебе, Серж, придуриваться! Ты уж наверняка догадался, с кем, да? С его прелестной маленькой племянницей, падчерицей Снигирева с трикотажного комбината.

— И… серьезно все было или так, от скуки? — осторожно спросил Ручьёв.

— Слышала, что серьезно, — Анна опять заговорила скучающим тоном, — Слышала, что он едва свиноматку свою не бросил ради девочки, годящейся в дочери. Но, впрочем, опомнился. Или она опомнилась…

— М-да, — Ручьёв выглядел задумчивым, — Бывают же совпадения…

— Ты о чем? — снова сощурилась Анна, и Ручьёв ослепительно улыбнулся.

— Так, любимая, ни о чем. Давай-ка расслабимся и хоть на час забудем обо всех проблемах…

* * *

4.

Ольга (экстрим-1)

У витрины с женской одеждой они, конечно же, задержались. Маше пришлась по душе голубая шелковая блузка, Ольге же больше понравилось атласное белое платье, изысканное в своей простоте («Если бы Кир увидел меня в нем…”). Как обычно, при мысли о Кирилле сердце сладко дрогнуло, и она машинально коснулась подаренного им кольца (сколько он отдал за эту прелесть? Не меньше своей месячной зарплаты в «Фениксе», наверняка), которое она носила теперь, не снимая.

«Ладно, папа вернется из командировки, выдаст мне очередную премию за удачно сданную сессию, я вернусь сюда и куплю все-таки…»

Маша неожиданно фыркнула.

— Видок у тебя, подруга…

— Какой? — улыбнулась Ольга.

— Мечтательный… И виной тому кто-то высокий, симпатичный и кареглазый, верно?

— Зараза, — Ольга легонько шлепнула подругу по руке.

— Ладно тебе. Если б не Мишка, я сама б от такого не отказалась…

— Вот оно, женское коварство, — притворно вздохнула Ольга, — На первый взгляд подруга, на деле соперница…

— Кто бы говорил! — оскорбилась Маша. — После того случая с Юлькиным бойфрендом…

Ольга отвела глаза и решила, что тему, пожалуй, следует сменить. Ну, пококетничала она еще второкурсницей с парнем своей подруги на какой-то идиотской вечеринке… Кто ж думал, что он воспримет все настолько серьезно? Месяц потом пришлось от него отбрыкиваться…

— Не я, так что-нибудь еще, — вяло сказала Ольга, — Может, Юльке даже повезло, что она вовремя его раскусила?

Маша хихикнула.

— Это ты ей скажи — она до сих пор зуб на тебя точит.

— И пусть точит, — проворчала Ольга, — Если не хватает соображения понять, кто в действительности виноват в той истории…

Машенька пожала плечами, и они вышли из магазина. Ольга с наслаждением втянула в себя морозный воздух. Жаль, Кир зимой на своем мотоцикле не ездит…

Она вспомнила, как он впервые протянул ей мотоциклетный шлем: «Это совсем не страшно. Садись сзади и крепко держись за мой пояс…»

Не страшно… Еще как страшно было поначалу — ведь езда на мотоцикле — это совсем не так комфортно, уютно и безопасно, как в автомобиле на пассажирском сиденье!

Она действительно крепко обняла его за торс, лицом почти прижалась к его мотоциклетной куртке, восхитительно пахнущей кожей и, может, чуток еще машинным маслом, а уже через несколько минут на смену страху пришло упоительное ощущение скорости и полета, а страх исчез, испарился — ведь за рулем находился надежный парень…

Наверное, с этого все и началось. С ночной езды на мотоцикле. С ощущения полета и надежности того, кто был за рулем…

Маша легонько толкнула ее в бок.

— Опять размечталась о своем мачо? Кстати, где вы собираетесь встречать Новый Год?

Ольга пожала плечами.

— Пока не решили… Может, в компании его новых друзей из «Феникса», те хотят совершить вылазку на природу…

— Водить хороводы и одновременно дуба давать около настоящих елок? — фыркнула Маша, — Лучше уж маскарад.

— И кем мы вырядимся? — усмехнулась Ольга, — Я Красная Шапочка, а Кир — Серый Волк?

Машенька лукаво улыбнулась.

— Сразу уж Серый Волк… Такой красавчик мог бы нарядиться и Зорро…

— А такая как я? — полюбопытствовала Ольга.

— С тобой все ясно, — поскучнела Маша, — Такая как ты, может быть только Кармен… на худой конец цыганкой Эсмеральдой.

Ольга сморщила нос.

— Фи, цыганкой! Ну да, волосы у меня темные, но глаза-то светлые! А что насчет Золушки?

— Не выйдет, подруга, — в глазах Маши мелькнула насмешка, — Для Золушки ты слишком сексапильна… К тому же Золушка должна быть блондинкой…

— И ко всему прочему, Золушкой будешь ты, и у тебя уже имеется костюм, который в полночь превратится в лохмотья, — заключила Ольга и обе девушки рассмеялись.

— Ну ладно, — сказала Маша, отсмеявшись (ее щеки порозовели явно не только от мороза), — Вон как раз мой автобус…

— А, может, ко мне? Пообедаешь с нами? — предложила Ольга, но подруга отрицательно мотнула головой.

— В другой раз как-нибудь…

— Жаль, — Ольга легонько чмокнула ее в щеку, — Ну, тогда до встречи, Мария-Мирабелла!

— До скорого, — Маша заспешила к автобусной остановке, а Ольга двинулась к пешеходному переходу — ей нужно было ехать в противоположную сторону.

А морозец-то нешуточный… Градусов семь-восемь уже есть, а если еще учесть ветер… Ольга невольно поежилась -ну какого черта она опять не надела шапки? Уж мамочка не преминет высказаться по этому поводу… («А был бы сейчас рядом Кирилл — нахлобучил бы на меня свою черную вязаную шапочку…”) Она невольно улыбнулась. И почему у нее сегодня такое светлое настроение? Не потому ли, что они с Кириллом наверняка увидятся?

— Эй, красавица! Краса-авица в шубке! — она невольно повернула голову на звук игривого голоса. Напротив нее затормозили «Жигули» цвета кофе с молоком, и она увидела широкую и добродушную физиономию парня лет двадцати пяти, просунувшуюся в приоткрытую дверцу со стороны пассажирского сиденья. Парень приветливо улыбался. «Русопятый», всплыло у нее в мозгу словечко, полная противоположность Кириллу — круглое лицо, полные губы, нос «картошкой», светлые глаза, глядящие с какой-то простодушной хитрецой, русые волосы. — Ну как? Подбросите моим детишкам на молочишко, а я вас до дома подброшу, в свою очередь… В накладе никто не останется, тем более с такой красивой я много и не возьму…

«Типичный бомбила, — подумала Ольга, — Халтурит…»

Парень, похоже, ждал, когда она примет решение. Ольга посмотрела на дорогу — маршрутки, разумеется, нет и неизвестно, сколько ее ждать придется… может, четверть часа… Четверть часа на таком ветру, да еще и без шапки?

А у паренька, явно, глаз наметанный — на ней же, Ольге, песцовый полушубок да и сапожки недешевы… Надеется срубить капусты, козлик…

— Полтинника на молочишко хватит? — довольно сухо спросила она. Парень на мгновение замялся.

— Это смотря куда ехать…

— Тридцать. До улицы Космонавтов, — отрезала она ледяным тоном, — И еще «спасибо» скажете — на маршрутке доехать дешевле раз в пять! (Действие происходит до 2002 года — примечание автора).

Парень, похоже, немного сник. По крайней мере, ухмылка с физиономии сошла.

— Только ты, красавица, в настоящую Снегурочку превратишься, пока маршрутки своей дождешься… Ну пятерку хоть накинь!

— Ладно, — вздохнула она, распахивая дверцу и устраиваясь на заднем сиденье, — Пятерку накину.

Парень снова широко улыбнулся и тронул машину с места.

— Значит, до Космонавтов? А дом какой?

— Семнадцатый, — она отвернулась к окну.

— Ясно. Домчу с ветерком! — водила, похоже, заметно оживился.

— А вот с ветерком — это ни к чему, — возразила Ольга, — Мне еще хочется пожить на этом свете…

— Ну, ясно, — ухмыльнулся парень,

…и внезапно ее посетило настолько сильное желание выйти из его машины, что она еле удержалась от того, чтобы не распахнуть дверцу прямо на ходу. Не в меру нагловат этот частник, и взгляд его… сальный какой-то. А от запаха табака и дешевого мужского парфюма в салоне его машины даже подташнивало чуть-чуть…

«Хватит, — осадила себя Ольга, — Что за мнительность? Видеть в каждом халтурщике, бомбящем деньгу, маньяка… что за глупость!»

И потом, в ее сумочке находится газовый баллончик и, если проворно распахнуть дверцу…

Она не успела закончить свою мысль, как машина остановилась на красный свет, остановилась почему-то очень близко к обочине… после чего дверца, точнее, обе дверцы с обеих сторон от нее и в самом деле очень проворно распахнулись, по бокам от нее на сиденье плюхнулись двое, в куртках на искусственном меху из грубой кожи, и похоже, даже одинаковых спортивных штанах… Один из парней — слева- повернул к ней голову и обнажил в ухмылке неприятные желтые зубы.

— Как, куколка, не помешаем? В тесноте, да не в обиде, да?

— Дайте мне выйти! — голос прозвучал совсем не уверенно. Голос прозвучал по-настоящему испуганно. — Остановите машину!

Водитель не обернулся, лишь прибавил скорость, зато отреагировал желтозубый — ее шеи коснулась ледяная сталь.

— Не дергайся, — в глазах незнакомца мелькнул нехороший, азартный какой-то огонек, — А то попорчу личико твое хорошенькое ненароком… Кому ты с попорченным личиком будешь нужна, а?

Она резко откинула голову назад, схватилась за сумочку, но ручища другого бандита выхватила сумку из ее пальцев так же легко, как выхватывает хулиган-переросток десятку из слабой ручонки первоклассника.

— Спокойно, спокойно, Оля, Оля, Олюшка, — почти пропел парень, отнявший у нее сумку, приблизив свою угреватую физиономию к ее лицу и обдав гниловатым запашком изо-рта, — Не нужно делать лишних телодвижений…

Ее сдавили с обеих сторон, и на какие-то секунды она попросту перестала соображать — уже не от страха.

От ужаса.

* * *

5.

Кирилл

(начало вечера)

— Ох, как ты у меня возмужал, Кира, — мать уселась напротив него за стол, и Кирилл уловил в ее ярких карих глазах подозрительный блеск, — Как же быстро вы, дети, растете…

— Особенно вширь, — ехидно заметила сестрица, тоже войдя в кухню и стянув из вазочки на столе печенье.

— Цыц, малявка, — Кирилл в два глотка допил свой чай и, поднявшись из-за стола, чмокнул маму в щеку, — Спасибо, ма, все было очень вкусно…

Выйдя в прихожую, приблизился к телефону, начал набирать номер.

— Оле опять своей названиваешь, Ромео? — насмешливо поинтересовалась Ирка. Он попытался отвесить нахалюге подзатыльник, но та вовремя увернулась и, гордо вильнув своей маленькой попкой, удалилась в большую из комнат.

— Слушаю, — услышал Кирилл голос Оксаны, отчего-то показавшийся ему усталым.

— Добрый вечер, Оксана Игоревна, — вежливо поздоровался он. — Это Кирилл. Ольга дома?

В трубке повисла секундная пауза, а когда Оксана заговорила снова, голос ее звучал уже встревоженно.

— Кирилл? А она разве… не с тобой?

У него противно екнуло сердце.

— Нет… а почему вы считаете, что она должна быть со мной?

— Ольга еще не возвращалась домой, — внезапно он осознал, что голос у Оксаны даже не встревоженный, а по-настоящему испуганный, — Как ушла с утра в университет, так и не возвращалась. И мобильник свой, как назло, оставила дома, на подзарядке… Она не звонила тебе сегодня, Кирилл?

— Нет, я же сказал вам, — он бросил взгляд на часы. Минутная стрелка застыла на отметке XI, а часовая приближалась к восьмерке, — В таком случае, может, она у кого-то из подруг?

— Возможно, — голос Оксаны звучал все более неуверенно, — Только она обычно предупреждает, если задерживается у подруги… Я-то ждала ее еще к обеду…

— Вы не волнуйтесь, Оксана Игоревна, — он в свою очередь постарался придать голосу больше уверенности, хотя — что греха таить? — похоже, сам начал заражаться паникой Оксаны. — Вот что, я подъеду к вам сейчас, и мы с вами вместе обзвоним ее подруг, хорошо? Вы же их знаете?

— Трех по меньшей мере… Но двоим я уже звонила.

— И все равно не волнуйтесь, — мягко повторил Кирилл, -Я уже еду…

Положив трубку, тут же потянулся к пристроенной на вешалке своей куртке, но в последнюю минуту передумал и снял с вешалки пятнистый солдатский бушлат — синоптики весело пообещали очередное похолодание. Натянул на голову черную вязаную шапку и уже сунул ноги в высокие ботинки со шнуровкой, на толстой подошве, которые обычно носил зимой, когда в прихожей появилась мама.

— Что-то случилось, Кира?

— Надеюсь, что нет, — он заставил себя улыбнуться матери (не хватало только ее нагружать своими проблемами!) и, выйдя за дверь, быстро сбежал по лестничным ступеням.

«Надеюсь, что нет…» Да что это с ним, в самом деле? Мнительный… как баба.

И все же Оксана права — совсем нехарактерно для Ольги пропадать вот так, без предупреждения…

«Ну и что? — снова оборвал он себя, — Может, в библиотеке задержалась. Со своим рыжим шкетом. Или у него в гостях.» Эта мысль могла бы быть очень неприятной… в другой ситуации, сейчас же даже она являлась утешительной.

Оксана обзвонила ее подруг, а больницы? От этой мысли его легонько затошнило — не секрет, что зимой, ввиду гололедицы и отвратительного состояния дорог, резко возрастает число несчастных случаев…

Он направился к автобусной остановке, и к счастью, долго ждать нужного автобуса не пришлось. Вскочил на заднюю площадку и напоролся на колючий взгляд толстухи с кондукторской сумкой.

— Молодой человек, студенческий билет при себе?

— Нет билета, — он полез в карман за мелочью, мимоходом удивившись, отчего его все кондукторы принимают за студента? У него такой юный или такой благополучный вид?

«Не психуй, Смирнов, раньше времени. Вот приедешь и убедишься своими глазами, что вся эта паника выеденного яйца не стоит, Ольга уже вернулась и преспокойно пьет чай…»

Однако, какое-то беспокойное, сосущее ощущение в груди не проходило.

…Бледное и осунувшееся лицо Оксаны, открывшей ему дверь, явилось лишним подтверждением его дурного предчувствия.

— Ее нет нигде, Кирилл, — сказала Оксана почему-то полушепотом. — Ни у одной подруги… И у Леши Рыжова тоже нет…

— Ладно, — Оксана посторонилась, и он вошел в прихожую. Стянул с головы шапку, машинально пригладил ладонью свои короткие волосы. -Значит, придется обзванивать больницы…

Оксана молча кивнула. Может, Кириллу это лишь показалось, но во взгляде ее появилось нечто, похожее на надежду. «По крайней мере, она беспокоится за Ольгу не одна», подумал Кирилл.

Впрочем, и обзванивание больниц ничего не дало — ни в одну девушка, по описанию похожая на Ольгу, не поступала.

* * *

6.

Ольга (экстрим-2)

Поначалу паника попросту повергла ее в оцепенение и посему совершенно излишним было предупреждение одного из ее похитителей — она и так не дергалась, стиснутая с двух сторон массивными тушами бандитов.

Выехав за черту города, «Жигули» свернули с шоссе на проселочную дорогу и спустя некоторое время остановились напротив весьма уродливого, однако внушительного каменного особняка, огражденного бетонной стеной. Железные ворота раздвинулись, машина въехала в маленький дворик и остановилась.

— Выходи, куколка, — получив сильный тычок в спину, она не вышла, а просто-таки вылетела из машины, едва не потеряв равновесия, однако рука одного из парней бесцеремонно схватили ее за предплечье.

— Сюда…

Появился и четвертый парень — такой же плотный, массивный… и такой же безликий. Распахнул дверь особняка и ее, наконец, втолкнули в помещение, обставленное даже с некоторой претензией на роскошь.

На мягком диване непринужденно развалился высокий светловолосый мужчина лет тридцати. «Их главарь. Шеф», мелькнула у нее мысль.

Теперь она обрела кое-какую способность соображать. К ней обращались по имени, следовательно, знают, кто она. И зачем же ее похитили? Неужели с целью выкупа? А она-то считала, такие вещи происходят лишь на страницах бульварных детективов…

— Прекрасно, мальчики, — блондин улыбнулся. Почти приветливо, если б не взгляд. Цепкий. Оценивающий. Обшаривающий (она поймала себя на желании поежиться). — Двое свободны, а вы, двое, останьтесь, — мужчина похлопал ладонью по сиденью дивана рядом с собой. — А ты, детка, располагайся…

— Что вам нужно? — сдавленно спросила она, в эту минуту ощущая нечто, похожее на апатию — почему бы не смириться и не подчиниться обстоятельствам? Просто бездумно подчиниться?

— От тебя лично, малышка, ничего… почти. Так, кро-охотная услуга… — удивительно, но голос мужчины звучал даже приятно. Вот только взгляд… «Глаза убийцы», мелькнула у нее жуткая мысль (или жуткая догадка?), в следующую секунду рука угреватого снова вцепилась в ее предплечье и подтащила ее к дивану, и Ольга совсем не изящно (ввиду приданного телу ускорения) плюхнулась на него.

Блондин взял ее лицо за подбородок (пальцы у него были отвратительные — мягкие и холодные), развернув к себе.

— Н-да… действительно хороша девочка, а? — он белозубо улыбнулся, повернувшись ненадолго к двум парням, застывшим у двери в позах телохранителей — почти по стойке «смирно», только руки их не лежали по швам, а были скрещены спереди. — Хороша… — почти задумчиво протянул мужчина, после чего наконец убрал свою омерзительную руку («конечность рептилии», подумала Ольга с отвращением) с ее подбородка и взял со стола дорогой сотовый телефон. — Ну что ж… Не откажешься сказать папику несколько слов, малышка?

Она вдруг снова ощутила звон в ушах. Почему не папе, а папику? Папиками обычно не отцов называют, а пожилых мужчин, падких до юных девушек…

— К… какому папику? — как обычно, в состоянии сильного испуга она начала слегка заикаться.

— Не припомнишь? — мягко спросил блондин, — Ну так я напомню… Папик работает в «Стройгиганте». Теперь припоминаешь?

У нее перехватило дыхание. Вересков! Его этот подонок имеет в виду. Перед мысленным взором тут же всплыло немного усталое лицо с чуть ироничным взглядом серо-зеленых глаз.

…Так чего же хотят от нее эти твари? Нет, хотят от Верескова?

…А она, кажется, знает, чего. Ведь весь город гудел как улей при известии об убийстве гендиректора «Стройгиганта» Цветова. Вересков был его первым замом, следовательно, он теперь должен занять место Цветова… Но кому-то это очень невыгодно — ведь Вересков не вор, не хапуга, не продажная шкура… По-видимому, купить его не удалось, убивать — слишком рискованно (по крайней мере, в ближайшее время) … Значит, на него станут нажимать.

Через нее.

Через нее? НЕЕ?

…И вдруг ей стало… смешно. Действительно смешно — неужто эти твари в самом деле верят, что чего-то добьются такими дикарскими методами? Что за идиотская «игра в гангстеров»?

«Гнидин в этом замешан, — вспомнила она слова Снигирева, своего приемного отца, сказанные им после того, как стало известно об убийстве Цветова, — Ему хочется захватить строительную монополию в регионе. Поэтому он либо поглотит „Стройгигант“, либо… постарается его развалить. И вырастут повсюду, как поганки, дома-времянки, в которых люди попросту не смогут жить, ведь он — халтурщик и хапуга… Временщик! Награбит достаточно, а потом даст деру за кордон…»

Может, папочка и не большой специалист в строительстве, но тут, по мнению Ольги, он был прав если не во всем, то во многом…

Злость великолепно помогла ей взять себя в руки. Она даже улыбнулась.

— Из «Стройгиганта»? А вы не ошибаетесь? Мой парень работает совсем в другой структуре, и по возрасту он далеко не па…

Договорить ей не дала ладонь мужчины, хлестнувшая ее по лицу. Хлестнувшая без замаха, вроде бы легонько… однако на миг перед ее глазами вспыхнул очень яркий белый свет, а щека онемела.

— Хватит выдрючиваться, сука, — почти лениво сказал блондин, — Мне насрать на то, где работает твой очередной трахальщик, но бывший — все еще в «Стройгиганте»… — он приблизил свое лицо к ее лицу. Так близко, что она могла рассмотреть мельчайшие поры на его коже, — Фамилию назвать? Вересков — его фамилия. А прозвище — «Медведь»… снова не помнишь? Не помнишь того, кто трахал тебя в прошлом году? Или тебя трахало столько народу, что всех и не упомнишь?

Она услышала глумливые, дебиловатые смешки дегенератов, стоящих у двери в пародии на секьюрити, и ее захлестнула настолько ослепительная волна ярости, что она попросту забыла — об осторожности, о грозившей ей реальной опасности, о том, где находится — и, размахнувшись, с силой ударила блондина по лицу.

Она еще успела с удовлетворением отметить вспыхнувший на его щеке отпечаток своей ладони, очень яркий, алый отпечаток…

…когда перед глазами опять взорвалась вспышка белого цвета и голова ее, отозвавшись звоном, ударилась о мягкую (по счастью, мягкую) спинку дивана.

Эта оплеуха была куда сильнее предыдущей.

«Он мне мозги чуть не вышиб, — вяло подумала Ольга, — Что же будет дальше?»

* * *

7.

«Медведь» (нокаут)

«Вот и пришло время платить за все, — подумал он, ощущая невероятную, чудовищную, смертельную усталость, — Приспело… не отвертишься…»

В кабинет осторожно заглянула секретарша.

— Вячеслав Сергеевич, вам нехорошо?

Нехорошо, детка, это еще очень мягко сказано… Но как они сумели добраться до Ольги? Как вычислили его самое слабое, самое уязвимое место?

«Ну как, господин Вересков, вы еще не решили, что следует сделать для вашего же блага? — наглый и довольно молодой голос. Ясно. Гнидин кому-то из своих холуев поручил сделать грязную работу. Может, тому блондину с водянистыми глазами… или еще кому-то. Да это и неважно. — А у нас сюрпри-из для вас имеется, Вячеслав Сергеевич… Не догадываетесь, какой? Нет, нет, не бросайте трубку, девочка еще не переговорила с вами… Какая девочка? Неужто запамятовали? (тут у него возникло ощущение, будто сердце внезапно сжала железная ручища) Так Оленька! Оленька Снигирева! Ну, вспомнили? Вспомнили, конечно… разве легко забудешь такую красотку? Так вот, у нас она сейчас гостит… Правда, боюсь, сама она от этого далеко не восторге…»

А затем самое ужасное: он услышал ее крик. Отчаянный, дикий крик: «Никакого Верескова я не знаю, тварь! Никакого…»

И звук пощечины.

В какой-то момент он думал — его сердце не выдержит, разорвется от ужаса. Невероятного, черного ужаса.

В следующее мгновение в сознание вкралась наиподлейшая мысль — вкралась как убийца в спальню беззаботно спящей жертвы: «Лучше бы это была Зойка… Кто угодно, но не Ольга! Не Олененок!»

Впрочем, эта мысль тут же исчезла, а на смену ей пришла куда более кошмарная — что эти твари с Ольгой делают? И что могут сделать?

«Ай-ай-ай, у девочки такая короткая память, господин Вересков… Но вы-то ее помните, надеюсь?»

— Отпусти’те ее, — наконец сумел он сипло выдавить из себя, — Отпусти’те… я согласен на все ваши требования, выполню все ваши условия, если вы немедленно ее отпу’стите. Согласен на все, слышите? При том, что вы сейчас же ее отпу’стите…

И опять — смешок. Наглый смешок. Подлый… невероятно.

«Ну нет, Вячеслав Сергеевич, все не так просто… Эта девочка теперь — наш гарант. Пока она с нами, вы тоже С НАМИ, верно?»

Верно. На сей раз эти твари все рассчитали верно. На сей раз это даже не проигрыш, а сокрушительный нокаут. От такого нокаута уже не поднимешься. Захватить девчонку, девятнадцатилетнюю девчонку, абсолютно ни в чем не повинную — что может быть чудовищнее? Да… уже если они на это решились, значит, Гнидин совсем обезумел… впрочем, в курсе ли Гнидин? Он из тех, кто предпочитает не знать о грязных методах и приемах своих холуев… Нет, так он не подставился бы, не до такой степени…

Он залпом выпил пятьдесят граммов коньяку, следом, опять же залпом, стакан минералки. Сердце продолжало ныть. Душу жгло огнем. Чтобы забыть крик Ольги, и звук удара, и ее неотчетливые рыдания, слышимые в телефонной трубке, нужно более верное средство — к примеру, крупнокалиберный револьвер. Но он и на это теперь не имеет права. Нокаут, «Медведь». Сокрушительный нокаут.

* * *

2.

1.

Кирилл (экстрим — 1)

Орлов на его счастье оказался дома.

— Ты, Студент? — вспыхнувшая на его лице обычная светлая улыбка моментально угасла, и во взгляде золотисто-карих, выразительных глаз появилось искреннее беспокойство. Кирилл подумал, что Дмитрию не придется долго объяснять, что случилось, тот уже все прочел по выражению его лица, — Что стряслось?

— Ольга пропала, — выдохнул Кирилл, входя в тесную прихожую Диминой «хрущевки».

— Погоди… как пропала? — Орлов сдвинул брови, -Поясни.

— Да так и пропала, — он переступил с ноги на ногу, машинально взъерошил волосы ладонью, лишь сейчас обратив внимание на то, что шапка его осталась дома у Снигиревых, — Утром ушла в универ… и все. Только что с ее матерью обзвонили всех ее подруг, ни у кого ее нет… Правда, одна сказала — около четырех часов они расстались на площади Революции, Ольга собиралась ехать домой, на обед… — он замолчал, ибо горло в очередной раз перехватило. Предчувствие дурного из маленького темного облачка уже превратилось в огромную, черную, грозовую тучу.

— А больницы? — осторожно спросил Дима, — Обзванивали?

— Обзванивали… и в милицию тоже звонили. Слушай, может, «Ржевский» посоветует что-нибудь? — особой надежды на чей-то совет, пусть даже совет столь незаурядного человека, как Ручьёв, Кирилл не возлагал, но все же… Утопающий, как известно, и за соломинку готов ухватиться…

— Да, конечно… Ты проходи пока в комнату, — спохватился Орлов, — Я сейчас свяжусь с шефом, у меня есть номер, по которому с ним в любое время можно связаться…

Кирилл прошел в комнату, одну стену которой полностью занимали книжные стеллажи. Несмотря на то, что ему было известно — матери у Дмитрия нет, равно как и жены (даже «гражданской»), в скромно обставленной комнатушке царили идеальный порядок и чистота.

Кирилл присел на изрядно продавленный диван, Орлов тем временем переговорил с Ручьёвым («подозрительно быстро», мрачно отметил Кирилл) и тоже вошел в комнату.

— Кофе будешь? Или чай? Или… чего покрепче?

Кирилл отрицательно мотнул головой.

— Не надо, спасибо..

Дмитрий присел рядом с ним на диван, закурил.

— Сейчас он сюда подъедет… Погоди, может, не все еще потеряно…

— Что ты имеешь в виду? — вяло отозвался Кирилл, разглядывая свои довольно огрубевшие руки — что сейчас значили пустые слова утешения? Что они вообще значат когда-либо?

Ольга собиралась ехать домой… и для нее всегда было естественным тормознуть попутку, учитывая то, что студентка она отнюдь не бедная… Ну, а уж кто мог оказаться за рулем этой попутки… Нет, лучше и не думать. Кирилл даже закрыл лицо ладонями. Так хотелось, чтобы все происходящее оказалось только сном!

— Кирилл, — Дмитрий мягко приобнял его за плечи, — Не хочу тебя попусту обнадеживать, но Ручьёв определенно знает больше нас…

— Что?! — Кирилл вскинул голову, ощутив, как резко пересохло во рту, — Что он может знать?!

Дима спокойно выдержал его напряженный взгляд.

— Этого он мне не сказал… но сказал, что, мол, именно чего-то подобного он и опасался… Понимаешь, как-то очень легко он согласился приехать, причем лично… Не знаю, может, я, конечно, и ошибаюсь…

— Чего он опасался? — голос, и без того хрипловатый, совсем подсел, — Чего?

Орлов встал со своего продавленного дивана и, ненадолго удалившись в кухню, вернулся оттуда с бутылкой минералки и стаканом.

— Вот, выпей. И возьми себя в руки, наконец. Если есть хоть шанс из тысячи вернуть тебе твою девочку, «Ржевский» его использует, не сомневайся. А мы все — твои друзья и сослуживцы — ему поможем. Так что… не вешай свой породистый «рубильник» раньше времени.

Кирилл невольно (хоть и очень слабо) улыбнулся и налил себе стакан минеральной воды, но не успел сделать и пары глотков, как в дверь продолжительно позвонили.

…Вошедший в квартиру Ручьёв был предельно лаконичен.

— Со мной сейчас поедешь, — кивнул он Кириллу и обратился к Орлову, — А ты обзвони наших — Давидова, Смоленцева. Стрельцова — пусть едут сюда на нашем джипе и тут ждут моих указаний.

— Куда мы поедем? — спросил Кирилл, направляясь следом за Ручьёвым к выходу.

— Не в морг, успокойся, — не оборачиваясь, отозвался «Ржевский», — В гости… к одному серьезному человеку. Вот черт! Выпил всего ничего, а за баранку уже не сядешь… Придется брать такси…

— И все же… — снова начал Кирилл, и Ручьёв наконец удостоил его коротким взглядом.

— Прости. Ты, конечно, больше прочих имеешь право знать об этом, учитывая твои отношения с Ольгой… Словом, если это — похищение… а я все-таки очень надеюсь, что именно похищение…

— Но ее матери никто не звонил!

«Ржевский» сухо усмехнулся.

— Безусловно, за девочку можно получить неплохие деньги, учитывая положение, занимаемое Снигиревым… Но тут, Кирилл, игра ведется действительно по-крупному. Фамилия Вересков тебе знакома?

— Слышал… кажется. Это предприниматель вроде?

— Строитель, — поправил его Ручьёв, — Два десятка лет в строительном бизнесе. Один из лучших специалистов в своем деле. Но сейчас он — не по своей, заметь, вине — угодил в крутой переплет. Дело в том, что после убийства гендиректора «Стройгиганта» Цветова Вересков — фактический глава крупной компании, а на компанию эту положил глаз один… в сущности — ничтожный человечишка. Ничтожество… с замашками фюрера. Этакого местного гитлеришки.

— Ну, а при чем тут Ольга? — с недоумением спросил Кирилл, — Или во всем этом как-то замешан ее отец?

— Нет, Снигирев тут не при чем, — негромко сказал Ручьев, опять бросая на Кирилла острый взгляд и тут же отводя глаза, — Просто, — тихо кашлянул, — Она когда-то с Вересковым… встречалась.

— Спала, — пробормотал Кирилл. Наконец-то кусочки «мозаики» стали воссоединяться. — Спала с ним, да?

— Прекрати! — довольно резко оборвал его Ручьёв, — Это что, так важно для тебя сейчас — спала она с кем-то там год назад или нет? К тому же, доподлинно я ничего не знаю, ибо свечки над ними не держал! Даже если она с Вересковым в городском парке пару раз прогулялась, через нее на него все равно могут надавить, и, знаешь, почему? Потому, что давят на него через его человечность, понял? С тем же успехом они могли выкрасть первого попавшегося ребенка и, пригрозив, что убьют его, добиться от Верескова чего угодно! Ибо… такой уж он человек, — Ручьёв помолчал и добавил, понизив голос, — Просто человек… в отличие от этих беспредельщиков, нелюдей этих…

— Но выкрали не первого попавшегося ребенка, а Ольгу! — отчаянно выкрикнул Кирилл, — И один хрен — не виноват он? А что ж раньше на уступки не шел? Дожидался, когда эти ублюдки додумаются до киднеппинга?!

— Не горячись, — вновь очень мягко сказал Ручьёв, — Побереги силы. Ведь если моя догадка верна, силы тебе еще понадобятся… ну и не только тебе, конечно.

— А вам какой резон… — начал Кирилл, и тут его осенила догадка, — У Верескова с нашим агентством договор, так?

Ручьёв скупо улыбнулся.

— Верно. А договоры, Кирилл, должны соблюдаться — это известно еще со времен Римского права. Pacta sunt serventa — договоры должны соблюдаться…

* * *

2.

Ольга (экстрим — 3)

Правая рука, пристегнутая наручниками к трубе парового отопления, давно затекла и онемела. Ольга пошевелила пальцами — да, похоже, они вскоре превратятся в уродливые толстые «сосиски», ее изящные музыкальные пальчики, умеющие наигрывать на фортепиано и «К Элизе» Бетховена, и «Полонез» Огинского и даже «Лунную сонату»… Ах, чудесная музыка… она понятна людям, даже далеким от классики…

Ольга повернула голову к окну. Знакомый пейзаж за фигурной металлической решеткой — белый снежный покров, черный частокол леса… бледно-голубой и уже геометрически неправильный круг Луны. Убывающей Луны. Ущербной.

Всего три дня (или три столетия?) назад она так же смотрела на черную стену леса и яркий кружочек уходящей Луны, только окошечко было много меньше (и без решеток, конечно), и не на полу, в углу, она сидела подобно ручной обезьяне, а лежала на постели и лениво, медленно, любовно проводила кончиками пальцев по теплой, гладкой, чуточку бархатистой спине (Кирилла) мужчины, молодого (двадцать два исполнится лишь через полгода) мужчины, темноволосого и темноглазого, но со светлым (очень светлым и открытым) лицом; мужчины, с которым всегда так надежно…

…но который, увы, не может находиться с ней рядом постоянно.

«Какая жалость, Кир, а? Ты, профессиональный охранник, не сумел уберечь…»

Стоп. Стоп, у тебя уже крыша едет, Снигирева? И отчего? Оттого, что правая сторона лица до сих пор ноет? Ну избили тебя за все твои неполные двадцать впервые, так и что? Поздравим с почином вас, Ольга Петровна! Вы лучше подумайте, что те четверо дегенератов (их главарь-садист не в счет) могли сделать… но не сделали. А почему? Потому, что «Медведь» согласился на их ублюдочные условия… Да ты и знала, что он согласится, хоть и орала дурниной «Не знаю никакого Верескова!», чтобы он услышал… А он что? Должен был ответить тому извращенцу со взглядом убийцы, что тоже никакой Оленьки Снигиревой не знает?

И что в этом случае было бы с ней сейчас? Так у нее хоть время есть до завтрашнего утра, ибо до завтрашнего утра ее приказано не трогать, лишь стеречь. («Вы, двое, станете ее охранять…»)

Да, куда уж проще — вооружиться двумя «пушками», чтобы охранять безоружную девчонку, пристегнутую наручниками к батарее…

Уснуть бы сейчас… Уснуть, а, проснувшись, убедиться, что все было только сном… дурным. Боже, мама-то наверняка как сейчас волнуется — в какой переплет угодила ее единственная дочь? Хорошо, что папа в отъезде и ничего не знает… быть может. И нечего ему знать — у него сердце больное…

Интересно, Вересков свяжется с ее мамой? Да, смешной вопрос — что он ей скажет? И в милицию «Медведь» не побежит… ладно, а если рассмотреть наиболее оптимистичный вариант — ее в самом деле отпустят подобру-поздорову, когда «Медведь» выполнит их требования? (Кстати, что за требования? Задаром отдать контрольный пакет акций? Добровольно сложить с себя полномочия главы компании? Подписать какой-то серьезно ущемляющий интересы «Стройгиганта» договор? Еще что-то?)

Ах, ну какая разница? Ее-то, Ольгу, все равно используют как глупую пешку, которой никогда, никогда не стать Королевой… нет, девочка, и не мечтай о «хэппи-энде», это тебе не сказка вроде той, в которой бедная падчерица пошла в декабрьский лес за подснежниками (удачное время для сбора цветов, а?), но вместо того, чтобы до смерти замерзнуть в сугробе, повстречала славных молодцев, каждый из которых олицетворял собой какой-то месяц… Стоп, а полюбил ее кто? Братец Апрель или Братец Март? Ну, словом, кто-то очень молодой, со светлым лицом, светлой улыбкой, ясным взглядом… похожий на Кирилла. На ее милого, доброго, надежного Кирилла, с которым так хорошо и спокойно, но которого сейчас нет… черт возьми, нет его тут, так почему ее мысли все возвращаются и возвращаются к нему?!

Кирилл, ее «братец Апрель», который великолепно ориентируется в лесу (идя с ним в лес — по грибы или по малину — она никогда не боялась заблудиться), Кирилл, который не только отлично владеет приемами самообороны, но и оружием владеет… если вспомнить ту вылазку в лес неделю назад…