Бесплатный фрагмент - Бомж с Рублёвки

От бомжа до олигарха

История кино-карьеры

Моя карьера в кино начиналась причудливо и зигзагообразно: меня резко бросало от телохранителя в банкиры, от хозяина автосервиса во врачи-стоматологи, от трупа в депутаты Государственной Думы, от бомжа в олигархи.

Конечно же, быть в кино олигархом, пусть даже в массовке таких же как ты липовых «сильных мира сего», приятнее, чем быть бомжом или трупом. Замечу, что во взглядах олигархов в массовке навечно застыл один и тот же болезненный немой вопрос: «Как распорядиться заработанными десятью долларами за смену? Отложить на мерседес, или нормально пожрать, хотя бы раз в день?»

Московская кино-тусовка знает, что сыграть роль трупа в современном кино стоит примерно столько же, сколько стоит бессловесный банкир — цена актеров массовых сцен, увы, не привязана к доллару и остается стабильно низкой.

Другое дело, если у вас роль с несколькими репликами. Тогда вам может светить от 15 до ста долларов за один съемочный день.

Но до полноценной стодолларовой роли в эпизоде еще дожить надо. Ее приходится приходится месяцами отлавливать в мутном потоке бесконечных кастингов в небезызвестных группах ВКонтакте и Фейсбуке.

Правда, бывают и довольно странные предложения.

Звонок поздним вечером.

— Это Павел Морозов?

— Да. У телефона собственной персоной, как говорится.

— Вас утвердили дублером народного артиста Такого-то в фильме «Привет с того света».

— Спасибо. Мне очень приятно. Я многолетний поклонник Такого-то и всегда мечтал с ним поработать.

— Это очень хорошо. Скажите честно, Вы суеверный?

— В смысле?

— Дело в том, что действие фильма, в основном, происходит в морге. Вам надо будет лежать голым в гробу вместо главного героя.

— Сколько?

— Все десять ночных смен — с 20—00 до 8—00.

— Вы не поняли, сколько платите за смену?

— Ну… Первоначальный бюджет картины был сильно урезан… Кризис, знаете ли… Скачки доллара… Около пяти долларов за смену — это все, что мы в силах предложить.

— Благодарю Вас, я не суеверный, но… К сожалению, я не смогу стать спонсором Вашего фильма — дорога на съемку и обратно будет мне обходиться семь долларов в день. Да и лежать голым в гробу десять апрельских ночей по 12 часов — это, мягко говоря, может не очень понравиться моему организму.

«Привет с того света» так и вышел без меня. Видимо, нашли артиста массовых сцен, проживающего прямо рядом с арендованным моргом (пять долларов, знаете ли, тоже на полу не валяются).

Следующий звонок был более обнадеживающим.

— Здравствуйте. Вас беспокоит ассистент по отбору артистов кинокомпании «Профит». Мы запускаем многосерийный проект «Молодая гвардия» по заказу «Первого канала». Вас отобрали на одну из ролей второго. Вы подходите на Батю, командира партизанского отряда. Сможете не уезжать из города летом и осенью?

— Ну да, конечно, я никуда не уеду. Кино — важнее.

— Отлично. Тогда сбрасываю на электронную почту сценарий, а вечером Вам позвонят костюмер и гример. Через неделю сброшу Вам график съемок и ставки.

Я даже на минуту почувствовал себя настоящим киноартистом. Сценарий, ставки, костюмер, гример и прочие прелести кинопроизводства.

Ну, вот, собственно, и все. Почти все. Сценарий ассистент-таки сбросил, костюмер позвонила и записала размеры, гример, опять же по телефону, профессионально уговорил меня не стричься и не бриться до начала съемок, и вся эта троица беспардонно канула не только на лето и осень, но, практически, навсегда. То есть до самого выхода сериала на Первом канале. Без меня, соответственно.

Есть в украинском фольклоре такая присказка: «Що це булО? МабУть НЛО!» Это, видимо, тот же случай.

Но тут снова звонок.

— Продюсерская компания «Блик @ Блек». Мы утвердили Вас на роль на роль зомби Иннокентия в криминально-мистическом сериале «Мертвые не вращаются».

— Прекрасно! Слов много?

— Не очень.

— Насколько не очень?

— Совсем не очень.

— То есть, вообще нет?

— Почему совсем? Иногда нужно будет издавать звуки.

— Звуки? Это уже интересно! Это один эпизод?

— Ну почему сразу один? По сценарию вам придется в каждой серии нападать на прохожих, душить их и отгрызать пальцы на ногах жертв. Именно в этом будет криминальная интрига сериала. Вот как раз во время обгладывания откушенных пальцев Вы можете издавать звуки, вроде урчания и причмокивания.

— Стоимость смены?

— В смысле?

— Сколько денег я получу за съемочный день?

— Я Вас понимаю, финансовый вопрос очень важен. Поэтому мы, конечно же, обязательно обсудим это с Вами, прямо на площадке.

— Нет, давайте уж до начала съемок.

— Конечно. Хорошо. Я перезвоню вам завтра. Сейчас я просто не располагаю нужной информацией.

Завтра, так завтра. Но оно такое долгое, это «завтра». Прошло всего-то полгода. Как думаете, позвонят?

А вот предложение сыграть бомжа оказалось более перспективным.

— Это актерское Агентство «Кино плюс, деньги минус». Вы участвовали в кастинге на эпизодическую роль бомжа в проекте «Тайная жизнь Рублевки»?

— Ну, да.

— Вас утвердили. Поздравляю. Завтра в 9—00 ждем вас на съемочной площадке по адресу Рублевка, 38, строение 13. Один съемочный день. Ставка — сто пятьдесят долларов.

— Спасибо.

— Да не за что. Дрескод — классический…

— Я понимаю, рваная грязная куртка, засаленные спортивные штаны с оттянутыми коленями, недельная небритость и немытость…

— У Вас хорошее чувство юмора. Мы снимает «Тайная жизнь Рублевки», знаете ли. Поэтому, дрескод — классический костюм, свежая рубашка, брендовый галстук, и, естественно, гладковыбритость и свежевымытость.

— Это не будет слишком?

— Плохо вы знаете Рублевку. Ваша роль списана с реального бомжа. Он начал с мусорного бака на обочине Рублевского шоссе. Но потом хорошо поднялся, завел свой мусорный бизнес, потом подмял под себя всех конкурентов и организовал мусорный концерн. Сейчас он владеет сетью крупнейших свалок и его пятиэтажный дом стоит рядом с бывшей виллой одного из бывший мэров Москвы.

— Так бывает?

— Вы видели, что выбрасывают жители Рублевки?

— Нет.

— А зря. Рекомендую интересоваться. Я сам купил за 100 долларов на «Авито» трехэтажный новый дом под снос. Старый владелец решил на его месте построить поле для гольфа. Мне осталось только нанять бригаду и технику для переноса дома.

— Видимо, я сильно отстал от жизни.

— Видимо. Ждем Вас завтра на площадке. И без опозданий, как Вы понимаете. Начинаем с Вашей сцены. И, надеюсь, Вы водите машину. Иначе нам придется нанимать водителя-каскадера, и ваша ставка станет наполовину меньше.

У бомжа — машина? Я почувствовал себя слегка обманутым. История бомжа-мусоропромышленника впечатлила меня настолько, что я несколько часов не мог отделаться от мысли: «А не сменить ли профессию артиста на что-то более по-рублевски перспективное?»

Но, так или иначе, в течение дня костюм и брэндовый галстук взяты на прокат за 100 долларов в сутки, и — съемки состоялись.

По сюжету я подъезжал на машине к никелированному мусорному баку возле огромного особняка, притормаживал, под предлогом, что спустило колесо, незаметно оглядываясь открывал кодовый замок на крышке, профессионально рылся в баке, извлекал из него по очереди Макбук с запавшей клавишей, фотоаппарат «Кенон» с потерянной крышкой от объектива и Мотоцикл «Сузуки» с пробитым колесом. Быстро загружал всю добычу в багажник машины и спешно газовал, облаиваемый спущенными на меня хозяйскими ротвейлерами.

Кроме адреналина в шестнадцать дублей и небольшого удовлетворения актерских амбиций, эта роль принесла мне только убытки. Мерзавцы ротвейлеры не отличались толерантным отношением к партнеру по площадке — костюм вместе с брендовым галстуком были напрочь испорчены и я до сих пор выплачиваю их номинальную стоимость прокатной фирме. Искусство, знаете ли, требует жертв…

А вот роли олигархов, хоть и малооплачиваемы, но по-настоящему прибыльны. Никаких натравливаемых собак: попиваешь себе розоватую водичку (марганцовка — великая вещь!) из бутафорского бокала на заднем плане, пока снимают сцену с главными героями, тыришь со столов бутерброды, делаешь селфи с полуголыми моделями на яхте, загораешь в одних плавках, с огромной бутафорской цепью под золото, дышишь свежим воздухом. И за все это еще и деньги платят.

А кто сказал, что 10 долларов в день — не деньги? Да, непроста и неказиста жизнь российского артиста!

Как меня не съел аллигатор

Вот и завершились съемки сериала «Джинн», нового проекта режиссера Андрея Селиванова («Моя мама против», «Год в Тоскане» и др.) Роль красавчика-иллюзиониста в этой мелодраме с криминальным замесом играет Артем Осипов («Ликвидация», «День выборов-2» и др.). Фильм обещает быть очень интересным. Или не очень. Это не ведомо никому, в том числе и мне.

Сериал планировался очень многосерийный, мои съемочные дни предполагали быть сверх-насыщенными и незабываемыми.

В 17-й серии я должен был быть выброшен компаньоном из ресторана «Седьмое небо» телебашни «Останкино» (300 метров адреналина) прямо в проезжающую скорую помощь, где меня и откачивали.

В 24-й серии мою яхту должны были взорвать конкуренты, но взрывной волной меня выбрасывало прямо на полицейский участок, где меня тут же и допрашивали на тему откатов и офшоров.

В 39-й серии я должен был кататься на водных лыжах и меня должен был сожрать аллигатор-людоед, которого мои недоброжелатели специально год кормили олигархами, а потом натравливали на меня.

В общем — предполагался многосерийный мегаблокбастер, но… Как это всегда и бывает, грянул кризис, и из 44-х серий урезали сорок, а в оставшихся четырех сорокаминутках после долгих переговоров с продюсерами мне оставили почти всю последнюю серию.

На 15 минуте я ем черную икру хрустальной суповой ложкой (по факту съемок 18 дублей), на 23 минуте я целуюсь с очаровательной блондинкой (1 дубль длительностью 13 минут — три из которых ушло на то, чтобы оторвать от меня вместе губами эту страстную бестию), на 39 минуте мне снится страстный поцелуй с незнакомым мужиком, я просыпаюсь в холодном поту, но в объятиях пышногрудой брюнетки, ну и на 43 минуте я пью на спор «Хэннесси», черпая его из огромного аквариума с пьяными рыбками (22 дубля граненым стаканом) и падаю лицом в тарелку с салатом из омаров.

Финальный кадр — моя улыбка в салате и фраза «Жизнь удалась!»

…Или это было не в этом фильме? Или в этом? Пожалуй пару дублей с «Хэннесси» были вчера лишними… Надо будет посмотреть премьеру — какие дубли вошли?

Одним словом, кино — это вам не просто так, им заниматься нужно!

Отказ от главной роли

После моего отказа сниматься в мега-проектах «ИРОНИЯ СУДЬБЫ-3» и «ДУХЛЕСС-3» вчера меня пригласили на съемку в блокбастер «САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ-2». Пообещали за смену — 10 тысяч рублей. 20 съемочных дней, и прочие кино-прелести в виде трейлера с кондиционером, обедов и прочих приложений к халявному сыру.

Ну и в конце порекомендовали самостоятельно заказать костюм моего размера по адресу odejda-kino@yandex.ru и оплатить по вебмани 9855002954. Деньги за костюм, мол, господа продюсеры вернут в первый же день съемок (по чеку об оплате).

Ёшкин кот, подумал я, что означало «охренеть от счастья на всю мою голову шестьдесят второго размера», и тут же оттарабанил ответное письмо:

«Сожалею, но вынужден отказаться от Вашего лестного предложения, поскольку сейчас плотно занят в съемках социального триллера „Самый лучший кайф-2“. Меня очень впечатлили Ваши условия (обед, 10 тыс. и т.п.), но продюсеры „Самого лучшего кайфа-2“ предоставляют артистам, помимо кофе, бесплатный кокс, чтобы быть в теме и точнее ловить жанр фильма».

Криминальная осень на ТВ

По осени, как водится, кроме цыплят, считают и премьеры на ТВ. На канале ТВ-3 в новом сезоне стартовал детективно-мистический сериал «Неизвестный», режиссера Владислава Николаева.

Сюжет прилично закручен: авто со следственной группой подбирает главного героя, неизвестного, который ничего не помнит о себе и своем прошлом. Мне в этот раз пришлось играть довольно криминальную личность — коллекционера и скупщика краденного.

Сначала съемки планировались в Торгово-развлекательном комплексе «Ривьера». Локация впечатляющая — много хайтека, стекла, металла и света. По сюжету во время главной сделки в ресторане под цветным стеклянным куполом, прямо с потолка должен был спустится мини-квадрокоптер и выстрелить в меня термической ракетой. Затем я должен был, раненный в одну из частей тела, убегать по какому-то бесконечному деревянному лабиринту от преследующей меня радиоуправляемой бестии.

…Но квадрокоптер никак не хотел радиоуправляться и стрелять куда следует (видимо, мешало обилие железобетона, хайтек-конструкций, подвесных детских корабликов и цветных шаров), поэтому локацию пришлось перенести в один из московских парков. И уже там благополучно сняли и полет квадрокопртера, и сделку в машине, и прочую сюжетную вакханалию со стрельбой и травлей собаками, где я убегал через детскую площадку, громыхая ногой, застрявшей в металлической урне…

…Домой меня вернули относительно целого и почти невредимого, со слегка укороченной ногой и порванной штаниной. Да и то — слава Богу! Вернули же домой! Дома — любимые женщины, диван и Интернет — лучше для мужчины — в мире нет!)))

За Иваныча — ответишь!

Пригласили меня в странный проект на главную роль. Название будущего блокбастера не сообщили. Взяли подписку о неразглашении. Назвал я для себя этот будущий шедевр «Иваныч придет — всех убьет». Но недалеко ушел от истины. Фантазия продюсера будто прислушалась к моему черному юмору и в прокат проект вышел под названием «Иваныч за слова отвечает!»

Кого-то мы с бандой братков убивали на почве бизнеса и ревности. Долго и методично. Из серии в серию. Но убивали мы плохих парней из нечестных чиновников и всяких коррумпированных полицейских. Из автоматов и пистолей. С глушителями и без. Временами мне казалось, что это уже не съемки. Но покойники вставали, их отмывали от киношной крови и мы вновь их убивали.

В последней серии меня самого, то бишь Иваныча, замочили нечистые на руку дядьки-олигархи руками моих же братков.

Согласно подписке о неразглашении анонимные фото выкладываю без лиц, надеюсь, что ноги и тела попавших в кадр «кино-трупов» Фейсбук тоже не опознает.

Отмечу, что сыграв олигарха очень трудно безжалостно этих самых олигархов убивать. Свои же, вроде.

Не успели еще смонтировать блокбастер «Иваныч за слова отвечает» (в котором меня, как вы помните, в финале убивают хитрые враги и завистники), как меня тут же пригласили на его продолжение во втором сезоне с не менее поэтическим названием «За Иваныча — ответишь!», где за меня, Иваныча, мстит мой единоутробный близнец по неродной матери — Петрович, которого я сам же и играю.

Я-Петрович за себя-Иваныча-таки ответил — и в десятой серии второго сезона всех порешил на том же пляже, где подло застрелили в первом сезоне меня-Иваныча. Надеюсь, третьего сезона не будет, поскольку я-Петрович на последней секунде титров самой окончательной серии взорвался на закопанной мине и кровь его заляпала слова «Конец фильма». Но не факт, поскольку фантазия нашего сценариста безгранична и ему ничего не стоит придумать третьего незаконнорожденного близнеца по двоюродной нашей бабке, какого-нибудь Степаныча, и его опять же повесят на меня.

Публикую краткий фотоотчет, но трупы завистников не публикую — на коже убиенных каскадеров, азартно умиравших на мокром песке в плавках, слишком видны синие мурашки — не май месяц на дворе!

И еще приятная новость, после съемки продюсер уволил всю охрану и на двери продакшн-офиса повесил табличку «Объект под охраной Иваныча! Иваныч найдет — все почки отобьет!» и мое фото. Я не в обиде — авторские за фото капают!

Жизнь — прекрасна!

Жизнь — прекрасна!

Главное — правильно подобрать антидепрессанты…

Если б Вы знали, как я мечтаю увидеть себя на сцене, Вы себе даже не представляете! Не на видео, а на сцене, живьем — себя в роли Отелло или, скажем, в роли князя Мышкина. Вам все равно не понять этого, потому что профессионального актера, которого посещают такие мысли, может понять только коллега. Только коллега поймет, почему самые счастливые для меня мгновения наступают, когда я сижу в зале в качестве зрителя. Это просто неземное наслаждение!

Это не я запарываю текст, это не я поскользнулся и грохнулся со стола, это не меня будет материть режиссер за заваленный темпо-ритм, это не у меня лопнет на спине сюртук при изящном поднятии на руки, мягко говоря, располневшей героини, и, наконец, это не я танцую пародийный танец на плечах партнера весом в пятьдесят два килограмма!

Да… хорошо быть зрителем!.. Никакой тебе ответственности, ни каких тебе душевных травм и вывихов коленных суставов…

Сразу же наплывают воспоминания о том, как я играл в спектакле «Последняя гастроль графа Калиостро» в период вынужденных частых посещений психотерапевта. Однажды, мне были прописаны какие-то чудодейственные антидепрессанты. Причем психотерапевт настоятельно просил меня рассказать обо всех нюансах и ощущениях, поскольку даже он смутно представлял — какими они могут быть. Но добрый доктор предупредил, что лекарство якобы делит пациентов на две категории — одних мягко возбуждает, других — не менее мягко затормаживает.

Как я потом понял, г-н психотерапевт не очень точно представлял себе истинный смысл слова «мягко». Перед самым спектаклем я вдруг осознал, что не совсем понимаю, кого мне сейчас придется играть. Поэтому спросил об этом режиссера-постановщика. Он разоржался и сказал, что очень оценил мою шутку. Тогда я тихо задал тот же вопрос партнерше. Она послала меня к… черту. Потом я увидел программку, и прочел в ней, что в роли Калиостро — П. Морозов. Стало немного легче. Значит — Калиостро… Я призадумался… Теперь осталось понять — кто такой П. Морозов? Я становил на полном скаку, ошалело пробегавшего мимо режиссера, и поинтересовался у него кто такой Морозов? К ответ меня назвали «гав… юком» и сказали, что это уже похоже на шутку дебила.

Но тут очень добрая душа в образе помощника режиссера, тоже часто посещавшая психотерапевта, голосом заговорщика открыла мне удивительную тайну: Калиостро и П. Морозов — это я и есть… Два — в одном? И тут мне стало по-настоящему страшно, поскольку теперь я не мог вспомнить до конца ни одной строчки из своей роли. У некоторых реплик я не мог вспомнить даже первых двух слов.

…Как я играл в тот день Калиостро помню с трудом (вот на это я не хотел бы смотреть ни живьем, ни на видео). Помню только, что когда по моей вине провисла первая гигантская пауза, все актеры начали сверлить меня зверскими взглядами в ожидании моей реплики. Я мучительно пытался вспомнить начало строчки, тянул время сколько мог, и вдруг медленно, но внятно выговорил то, что всплыло в «мягко заторможенном» мозгу: «В роли графа Калиостро… П. Морозов…» Зрители в этот момент не просто засмеялись, они застонали и захрюкали, вытирая слезы о плечи впереди сидящих.

Еще помню, как пел под фонограмму дуэтом с героиней, не попадая губами в свои слова, но очень успешно подпевая партнерше в самых неожиданных для нее местах. Далее не помню, но допускаю, что в антракте меня дружно били ногами артисты во главе с режиссером. Но это, видимо, не помогло, потому что в начале второго акта я вышел в центр сцены в съехавшем набекрень парике и с достоинством произнес: «Итак… Калиостро и П. Морозов — это мы и есть».

Зал снова всхлипнул и снова хрюкнул. Ну а потом…

Второй акт я помню очень смутно, а тому, что мне рассказывают, я не очень доверяю. Но… говорят, что за первые десять минут спектакля режиссер позеленел, через полчаса поседел, к концу первого акта обреченно шипел из-за кулисы, что я уволен (на мой вопрос — откуда на следующий день у меня взялись синяки — внятного ответа я так и не получил, но сделал некоторые неутешительные предположения)…

…Ну и конечно же был финал! Редкое для наших краев море цветов и буйство аплодисментов. Точно помню, что больше всех на бис вызывали меня и режиссера-постановщика. Я кланялся, прикладывал руки к сердцу и посылал в зал воздушные поцелуи (как делать это я не забыл) и все время удивленно оглядывался и почему на поклон не выходит режиссер?

…Мда… Хорошо, все-таки сидеть в зрительном зале, шурша шоколадной фольгой, и наблюдать за тем, как на сцене непринужденно и весело протекает легкий и беспечный труд актеров.

Дорогая, пойми!

Письмо жене со съёмочной площадки

Дорогая, пойми, это действительно случается в жизни артиста — срочные ночные съемки!

Поверь, я был не один! Со мной был Николай — всю ночь он помогал мне преодолевать трудности актерской профессии. Он очень надежный и рассудительный товарищ. Между прочим, тоже был трижды женат, а сейчас — в завязке.

А девицы в кадре — мы их сначала вообще не звали. Они нечаянно рядом в соседнем номере были. Просто наши, если так можно выразиться, рабочие локации, совпали, и режиссер договорился, чтобы девочки нам подыграли. То есть, просто побросали слова, пока мы с Николаем разговариваем в кадре о жизни. Я ему говорю: «У меня вчера встреча одноклассников была.» А он мне: «Как всё прошло? Дядя Гена был?» Вот девочки и подсказывали слова. Николай-то все время забывал про «дядю Гену». Да и слышит Коля неважно, вот девочки и перебрались в кровать, к нему поближе, чтобы он вовремя слышал.

А что худенькая нам грудь показывала, так это все компьютерная графика! Сейчас такие технологии — на голову не налазит. На самом деле, она перед нами в шубе танцевала, а в камере есть спецпрограмма такая, нажимаешь на кнопочку, и на выход сразу обнаженка получается, просто фокус такой — даже на ощупь не отличишь от настоящей!

Как я на коленках у брюнетки оказался? Так это мне плохо стало, видимо от прожектора. Я в кадре, это же видно, почти без сознания лежу на этих самых коленках. Что на лице? Какая ещё улыбка удовольствия, ну с чего ты взяла? Это гримаса боли.

Мне больно, больно, дорогая, что ты мне не веришь. Скажи ещё спасибо, что меня и съемочную группу утром отпустили. А Николай все еще репетирует в том номере с брюнеткой и режиссером. Когда они освободятся, а они когда-нибудь освободятся и включат свои чертовы телефоны, ты можешь сама узнать у них, дорогая, как было дело на самом деле.

Верь мне, дорогая, кино — это очень сложный и часто непредсказуемый процесс.

Но ты должна быть уверена, что я всегда, невзирая на трудности, возвращаюсь домой, к тебе, даже если навигатор уводит левее или правее нашего адреса.

Всегда с тобой,
герой твоего сердца, твой Пупсик, твой Мася, твой самый сексуальный маньяк в мире.

Жизнь оперного статиста

Куда только не заносит нас нелегкая по ветреной юности? В какие только дебри не заводит нас черный юмор судьбы-злодейки?

У меня, в частности, к 22 годам был полный набор житейского экстрима. Тут тебе и сторож-уборщик в цирке, и санитар в психушке, и надзиратель в тюрьме, и руководитель детского театра (это, честно говоря, покруче тюрьмы будет), и… Один мой приятель предлагал издать мою трудовую книжку в качестве авантюрного романа. Шутил, наверное.

Впрочем, роман, пожалуй, был бы толще «Братьев Карамазовых», но намного веселее. Однако, самое интересное, как всегда, располагается между строк, то есть, не входит в скупые записи трудовых книжек. Моя жизнь — не исключение.

Довелось мне в прошлом веке, в бытность студентом театрального ВУЗа, прикоснуться к миру оперного искусства. Понятное дело, сам я не пел, так как в то время наивно полагал, что ноты «до», «ре», «ми» и т. д. отличаются только названиями, но никак не различием в звучании (неудивительно, что меня гнали изо всех хоров, начиная с детсада).

А вот на деятельность статиста мое изувеченное медведем ухо абсолютно не повлияло — вместе с десятком добровольцев, позарившихся на три советских рубля за выход, я был ангажирован гастролирующим в Ярославле неким Театром оперы и балета.

И вот чудо случилось! Я — в опере! У служебного входа нас встретил слегка покачивающийся в сивушном тумане помощник режиссера и передал в руки гримерам и костюмерам. Причем никто из нас даже не подозревал, что же за опера будет сегодня. В ответ на наши вопросы помреж загадочно улыбнулся и проворковал: «Какая вам разница. Ваш выход в финале».

Костюмеры и гример облачили нас в черные трико под горло и начали мазать наши лица какой-то дегтеобразной дрянью. Через несколько минут из зеркал на нас глядела свора кровожадных папуасов в невообразимых доспехах. Самые начитанные из вновь испеченных негроидов пришли к выводу, что сегодня дают «Аиду» Верди, и оказались правы.

Помреж, гаденько улыбаясь в углу, внезапно сообщил нам что дрянь, которой нас намазали, называется «морилкой», и что она смывается скипидаром только через тридцать дней, и это очень удобно — можно играть «Аиду» целый месяц в одном гриме. Одна проблема: завтра будут давать «Царскую невесту», а опричники, коих нам придется играть, как известно, неграми не были.

Со словами «Это была шутка» помреж раздал нам устрашающие копья и увлек нас в недра закулисья. Со сцены доносилось пение и звуки оркестра — «Аида» была в разгаре, и до нашего выхода в финале оставалось минут сорок. Помреж указал на ажурное сооружение в восточном стиле в глубине сцены: «На затемнении поднимитесь по лесенкам и станете по всем углам крыши беседки». В довесок к копьям он вручил нам по мерцающему светильнику и испарился.

Время тянулось как жвачка «Бубль-Гум». Я чуть было не уснул, но тут мое внимание привлек шум: за беседкой какой-то мужик в грязной спецовке начал что-то приколачивать к полу. Я был изумлен: не взирая на грохот молотка колоратурное сопрано на авансцене нежно выводило рулады. Оркестр грянул форте, но я явственно услышал, как мужик в спецовке промазал молотком в палец и изрыгнул чудовищное ругательство.

Это потом я узнал, что звуковая волна оркестра отсекает лишние звуки из глубины сцены, а в тот момент я очень усомнился в том, что опера является искусством.

За этими мыслями я чуть не пропустил свой выход. С копьем в одной руке и с тусклым светильником в другой, я в кромешных сумерках ногами на ощупь взгромоздился на свободный угол крыши и замер в почетном карауле. Немного освоившись, я заметил, что внизу в скрещенных лучах поют две огромные почти квадратные фигуры. Лишь тембр голосов слегка отличали в них мужчину и женщину.