Бесплатный фрагмент - Болезненность суждений

Благодарю своего верного читателя Эрни! Её прекрасное предложение написать что-то отдельное, связанное с рассказом «Человеческая болезнь», не осталось не услышанным мной. Пускай этот приятный кусок будет маленькой историей для тех, кому не понравился финал.

Болезненность суждений

Кровать больше не казалась одинокой. Ночные кошмары посещали с каждым днём реже. Артур давно не спал. Он лежал с закрытыми глазами и наслаждался моментом. Мысли старались вытащить из подсознания одиночество из глубокого прошлого, но ничего не получалось. Будто где-то на стене висел ловец снов. Возможно чушь, хотя верить всё равно хотелось. Голова повернулась в сторону. Рядом лежал Пётр. Его тяжёлое дыхание придавало утренней атмосфере свою изюминку. Растрёпанные короткие волосы смешались на лице, прикрывая глаза. Он до сих пор спит в штанах, пускай это их пятый совместный сон. Парень нахмурился от собственного голоса в голове:

«Почему не раздевается до трусов? Мы ведь мужчины. Стесняется меня?»

Тяжёлый вздох прервал сопение. Смирнов еле открыл глаза, сразу же приподнимаясь на левый локоть. Другая рука убирала мешающиеся волосинки.

— Спи-спи, — Зимин постучал по большому плечу и улыбнулся. Неловкое молчание никак не заканчивалось. Солнечные лучи не вовремя ослепили лежащего. Он уткнулся в подушку и накрылся одеялом с головой. — Я говорю спи!!

— Но я ведь проснулся, — удивлённо ответил мужичок и рассмеялся, проходясь рукой по своему лицу, а затем утыкаясь носом в плечо парнишки. Жизнь проходит мучительно и быстро. Казалось, только вчера стоял с дипломом со школы и решал, чем заниматься в жизни без перспектив и желаний. Да, в молодости было слишком много ошибок, они есть и по сей день, но живут же люди. Стоит найти смысл, цель или путь. Тогда существование на планете приобретает различные краски.

Интерес рождает предложения. Так и появился Артур. Его не было в планах мужчины, изучающего взаимоотношения с людьми и грани их физических и психических возможностей (способна ли женщина пережить самый сильный стресс? Какие будут последствия? Чем отличится результат от результата с мужчиной?). Однако именно ребёнок изменил неизменяемое. В психопате проснулось чувство, либо точнее его оттенок. Только как назвать то, что и сам не понимаешь? Любовь — высокое чувство, и оно хорошо знакомо эмпатам. С пробелом в этом пункте будет сложнее. Вот и Смирнов жил себе спокойно, мимикрируя под окружающую среду, пока не столкнулся с удушающим желанием присвоить человека себе. Что здесь такого? Кто-то умирает или рождается каждые десять секунд. Планета не нуждается в большом количестве животных. Мужичок раздражался от неумения младенца показывать более развитые эмоции. Игра на двоих не могла никак начаться. Ожидание длилось веками. Чтобы развлечься, Пётр терроризировал Светлану и доводил её до истерик, наблюдая за слезами и дрожащими губами. Какая жалость. Девушка любила до седых волос, пока её возлюбленный не умел чувствовать обычную радость. Мужичок никуда не торопился, из-за чего пропадал в своих интересах и играх, не ночуя дома. К ребёнку загадочное отношение не менялось. Это был вопрос времени. Или даже вопрос ко времени. Насколько долго неизвестное чувство будет тревожить разум и сердце великого мыслителя? Последний нервный срыв Светланы закончился побегом к тёще и новому ухажёру. Смирнов вернулся в пустую квартиру и заскрипел зубами. Не жаль потерять «семью». Но кто-то действительно посягнул на его собственность? На Артура? Бесконечные суды результата не дали. Ребёнок оставался с матерью и рос под присмотром другого отца. Повороты судьбы бывают разные. И сейчас связь с сыном вновь восстановлена, правда раскрыта. Казалось, всё есть, но что-то будто не так. Или это недоверие и поиск подвоха?

Артур долго лежал и пыхтел в подушку, пока не стал задыхаться. Он ожидал действий от мужчины, долго не собираясь сдаваться. Тяжёлые громкие вздохи прервали мысли Смирнова. Парнишка перевернулся на спину и поправил волосы.

— Молчишь и молчишь, я чуть не умер тут, — Пётр снова рассмеялся от его слов и скинул с себя одеяло, собираясь встать с кровати. Небольшая ладонь схватила крупное запястье. — Не уходи. Давай никуда не пойдём сегодня? Останемся лежать в кровати.

— Так нельзя, Артур, — мужичок немного помолчал и придвинулся ближе. Грубая рука оказалась на небольшой щеке. Щенячьи глазки бегали в разные стороны, пока не остановились на лице. — Если будем лениться, на жизнь не заработаем. Тем более, ты должен ночевать ближайшие дни с матерью. Настраивайся на продуктивность и прошлую жизнь.

— Я должен снова страдать?

— Нет. Светлана не знает, что ты ночуешь на моей кровати. Для неё нас объединяют лишь рабочие отношения. Понимаешь?

Слово «отношения» взбодрило парнишку. Плохие мысли стёрлись, словно их и не было. Он не знал, какие бы отношения с Петром ему больше хотелось. Какие разрешает мораль и общество? Они родственники. Буквально отец и сын. Тогда семейные? Черноглазый кивнул и потупил взгляд. Придётся снова спать на холодной кровати. Без внимания, без любви. Мама была бы занята своим горем и воспоминаниями о прошлом. Смирнов изучал эмоции сына, не понимая, что тот чувствует. Любопытство не давало перевести тему.

— Переживаешь?

— Уже грустно. Жаль, что я не могу ничего ей рассказать, — глазки блеснули и посмотрели на мужчину. — Ты так и не сказал, почему вы расстались. Всё из-за неё? Она ведь плохая мама, да?

Пётр сжал свою ладонь в кулак, еле сдерживаясь, чтобы не настроить Артура против Светланы. До сих пор маленький мальчик очень наивен и невинен перед ним. Готовый слушать и следовать советам, он становится мишенью для таких, как его отец. Опасно. Кто-нибудь другой может безостановочно покуситься на такое сокровище. Своровать, завладеть, разрушить. Смирнова убивало то, что он не может владеть всем этим даром сам. Приходилось анализировать больше, копаться в прошлом опыте. Артур должен был стать сильнее с годами. Независимым, менее уязвимым. Тогда чувство собственности укрепилось бы на коренном доверии и железном характере маленького человека. Таков был безуспешный план. Даже сейчас в чёрных щенячьих глазах сияли преданность и безграничная любовь. Пётр неуместно улыбнулся. Вся ответственность лежала на несгибаемых твёрдых плечах. Как Геркулес, он поднял весь свой мир на себя, застывшим взглядом осматривая другие планеты. Ни один мускул не сокращается; прямые ноги столетиями не сгибались в коленях. Спокойствие или безразличие? Жизнь других людей похожа на игру. Но если кто-то осмелится обидеть Артура, закаменелая улыбка превратится в оскал. Этот человек пожалеет. Смирнов уступчиво продемонстрирует, как последствия могут быть куда страшнее содеянного. Вплоть до смерти.

— Ты ещё не вырос, чтобы я посвящал тебя в такую тему. Не задумывайся о прошлом. Лучше смотри в будущее и держи голову выше, — отстранившись, тело с лёгкостью сползло с кровати и приземлилось на ноги. Голый торс, но не снимаемые брюки. Внимание привлекли солнечные блики за окном. Первоклассники, с портфелями их роста, спешили в школу. Они забавно бежали, наклоняясь ниже для ускорения. Смех и радость можно было увидеть на эмоциональных лицах. Юность исчезает незаметно.

— Хей! Я вообще-то давно совершеннолетний, — глаза невольно опускались в область оголённого торса, где от пупка шла ровная полоска волос. У самого такого не было, поэтому можно вполне любоваться чужим телом. Красивый мужчина, красивое телосложение. Зимин тут же отвёл взгляд, как только зазвучал голос собеседника.

— Только если по паспорту. А в голове и в сердце ничего нового, — Смирнов почесал задумчиво затылок, невольно вспоминая прошлое. Какого это — быть под защитой отца? В командировке, с подарками, с эмоциональным блоком и каким-то безразличием. Пётр не нуждался в большем. Весь интерес всегда находился вне дома, отчего лишних вопросов в голове не появлялось. Однако в других семьях любовь была другой. Мужчине потребовалось много времени, чтобы узнать, почему люди нуждаются в заботе, понимании и поддержке.

Оказывается, социализация начинается с семьи. Рождаясь, человек настраивает контакт с родителями. Учится говорить, читать, делиться опытом. Игнорирование приведёт к замкнутости. Эмоции будут неправильно выходить, а при дальнейшей агрессии появляются социофобы или социопаты. Смирнов не был ни тем, ни другим. Родившись особенным, ему пришлось узнавать всё самому, рано став безболезненно самостоятельным, ведь привязанность вызывает боль, и этого он не чувствовал даже после смерти родителей. Но что насчёт Артура? Мужичок посмотрел на него, замечая открывающийся рот от каких-то слов, проходящих мимо мыслительного барьера собеседника. Это такой же обычный человек, нуждающийся во всех необходимых чувствах для нормального развития. Что же пошло не так? Несформированный ребёнок никак не становится взрослым. Та же манера общения, та же беззаботность. Ошибка или исключение? Когда он был маленьким, это ещё оставалось под вопросом. Обычный случай. А сейчас, спустя года, на кровати до сих пор лежит мальчик, а не мужчина. Смирнов извлекал привлекательное из непривлекательного. Яркая мишень для неудач и насилия стала сокровищем. Насмотревшись на искажённые лица и бесконечный театр масок, Пётр знает, что всегда может прийти к бесконечному Солнцу и позволить себе положить голову на вид хрупкие колени.

«Каков твой предел? Меня необъятно много. Пытаешься узнать ближе, но даже ничего не подозреваешь. Ребёнок.»

Артур выскользнул из поля зрения и подошёл ближе, постучав по плечу.

— У тебя инфаркт??? Инсульт??? Я уже тут полжизни рассказал, а ты никак не реагируешь.

— Задумался об алкомаркете и доходе. Нужно договориться и заказать новый товар по низкой цене, а самим поднять для продажи и указать мнимую скидку, — разговор ловко перетекал в сферу бизнеса.

— Звучит прибыльно, — с досадой подметил парнишка, желая, чтобы его отец думал больше о нём, а не о своей работе.

— Тогда собирайся, я отвезу нас, как обычно. Надеюсь, что Прохор не опоздает сегодня. Дел полно. В последнее время его интересует что-то другое и куда хлеще, чем зарплата.

— Надеюсь, что он вообще не придёт, — прошептал Артур себе под нос и пошёл одеваться, догадываясь о заинтересованностях коллеги. Либо это конкуренция, либо любовь к унижениям. И ему не нравилось ни то, ни другое. Утренняя сонность прошла. Можно сказать, появилась даже сиюминутная работоспособность, а затем разбилась о скалы лени. Денег хотелось за отдых и безделье, без утруждений и напряжений. Комната наполнялась шуршанием. Через открытое окно стали доноситься певчие голоса птиц.

Прохор проснулся значительно раньше от очередного кошмара, приложившись к нескольким бокалам виски. Сердце ныло. Но это была не болезнь, а эмоции и чувства, которые использовались для выработки нескончаемой злости на мир и окружающих людей. Мужчина разбил зеркало в ванной и прихватил с собой осколок поострее, замотав в бывшую футболку. Желания искажались. Где настоящий Прохор? Он часто смотрел в сторону виски и периодически пил, всё больше отрываясь от адекватных мыслей.

Бутылка осталась дома, а её потребитель отправился на работу, как верный рабочий. Осколок в кармане брюк слабо потирался о ткань. Опасность. Повернувшись вертикально, плоть бедра могла быть беспощадно вспорота даже через два слоя одежды. Неудачникам везёт. Сувенир не ворочался и вполне плотно прилегал к внутренней стороне брюк. Ноги с каждым переулком переставлялись медленнее. Усталость или лень? Мужчина побил себя по щекам. Шаг сменился на бег, который длился всего несколько минут. Он врезался в дверь, еле устояв на ногах. Мысли выпали из головы, словно то была игра в вышибалы. Тяжесть вернулась, и реальность вновь напомнила о себе. Руки неосознанно схватились за ручку.

Подняв глаза, Аксёнов понял, что уже стоит возле алкомаркета. Небольшой магазин с примечательными вывесками и наклейками (вероятно их предложил Артур). Голова медленно уткнулась в окно рядом. Глаза стали бегать и искать хоть кого-либо внутри, но здание оказалось пустым.

«Ключи. Ключи!»

Ухмыльнувшись, мужчина сунул руку между двумя листами «Открыто» и «Закрыто», вытаскивая оттуда пластиковую копию ключа. В голове ярко играли слова директора:

«Если вы потеряете ключ, запасной муляж будет находиться здесь. После его использования будет включена сигнализация. Если это будете вы, то выключите и отпишитесь, что всё в порядке. Распространять информацию про ключ запрещено.»

Как только дверь открылась, во всём здании заверещала не просто сигнализация, а целая сирена. Чуть не оглохнув, Прохор еле как разблокировал доступ к системе с помощью отпечатка пальца и выключил её, доставая телефон.

«Эмо ч, кл. ч заюыл.», — так и было отправлено сообщение с чистой совестью. Ошибок пьяный мозг не заметил. Спасибо, что он вообще вспомнил про ключ и предупреждение. Мужчина осмотрелся и ушёл в туалет, умываясь холодной водой.

— Ха-а-а… — холод с каждой минутой ощущался меньше. Руки приятно немели. Казалось, что даже боль не пробьётся через этот барьер. Лишь сердце не польёшь водой: ему надо горячо биться. Аксёнов посмотрел в целое зеркало, сдерживаясь, чтобы не разбить его. Собственное отражение часто навевало прошлые воспоминания. Маленький женственный мальчик из-за длинных волос. Слабый, уязвимый, беспомощный. Им легко воспользоваться тем, кто будет сильнее. Ненависть. Боль. Нельзя допускать собственные унижения. Желание стать лучше. Страшнее. Опаснее.

«Я не хочу бояться кого-то. Я хочу, чтобы боялись меня», — мысли подросткового возраста крепко засели в голове. Юношеский максимализм? Травма, плотно укутанная в чрезмерность и крайности? Потерять себя — это удел слабых или сильных, достигших всего в жизни? И можно ли считать нежелание чего-то добиваться и смирение с имеющимся высшей точкой развития? Или это деградация при выгорании с тяжёлой депрессией?

Прохор нахмурился. Он давно перестал отвечать на вопросы в собственной голове. Все они казались чужими и порой умными. Где найти слова, когда эмоции, словно мусор, перерабатываются в гнев? Защитная реакция. Бесконечная тревога. Страх, что всё повторится. Пётр — силуэт, сбивающий с пути потерявшегося. Надежда, забирающая последнюю надежду. И кто здесь плохой? Человеческий фактор. Невозможно оправдать человека после обдуманных поступков даже в психически нестабильном состоянии, но его можно легко оклеветать. Втоптать в грязь. Уничтожить. Мужчина понимал это, когда находился в здравом уме. Чем же он отличается от Гилберта? Животного, не способного любить и сострадать. Слабостью. До сих пор? До сих пор.

Прохора тошнило от самого себя. Алкоголь туманил рассудок, только изменить личность было ему не по силам. Самовнушение работало через раз. Не важно, как долго и умело ты будешь притворяться, кошмары никогда не исчезнут от настоящей части тебя, пока она всё ещё не стёрта окончательно. Вопрос состоит в том, что послужит причиной. Вредные привычки? Бред? Сумасшествие? Или сама смерть?

Пётр увидел сообщение, как только подъехал к алкомаркету. Вместе с ним было и уведомление о проникновении на частную территорию.

— Похоже, что сегодня ты работаешь один.

— Он не придёт?

— Он уже пришёл, только не в трезвом состоянии. Разберусь с документацией и отправлю домой. Распугает ещё посетителей. Присмотри за ним ненадолго.

Артур нахмурился и надулся, молча кивнув. Недовольство было видно издалека, но мужичок ничего больше не сказал. Слов и не требовалось. Машина остановилась на парковке. Ключи от алкомаркета скользнули в руки парнишки. Директор любил заходить через чёрный вход. Странно, но кто не имеет странных привычек? Зимин зашёл в помещение и с подозрением осмотрелся.

«Ты засаду мне устроил?», — небольшая тревожность заиграла яркими красками, когда взгляд наткнулся на горящий свет в туалете. Он осмотрелся и пошёл вперёд с решимостью выявить, где же находится пьяный коллега. Для своей безопасности. Всего лишь. Безопасно ли только лезть на рожон? Рука пихнула дверь в сторону. От яркого света у вошедшего помутнело в глазах. Прохор обернулся на звук и рассмеялся, оголяя нечищенные зубы. ОКР следовало бы коснуться не только окружающей среды. Нездоровый вид хозяина усиливал его неадекватное поведение. Как в книгах или сериалах про больных, романтизированных теми, кто с таким даже не сталкивался.

— Припёрся, чушка, — шаткая походка не предвещала ничего хорошего. Артур застыл, с трудом открывая рот без слов. Жалость смешалась с отвращением. Резкий диссонанс ударил по психике и ногам, не желающим отходить. Что такое? Настолько ненавистно, что хочется помочь? Аксёнов схватил Зимина за грудки и вжал в стену, другой рукой прижимая осколок из кармана к горлу. Кусок бывшей футболки медленно предательски сползал, оголяя острые грани. Страх преодолел ступор.

— Что ты делаешь?! Отпусти меня! — он взволнованно сжимал одежду коллеги, стараясь не двигаться, чтобы не вскрыться самостоятельно.

— И чё ты сделаешь? Состроишь из себя невинного?! Побежишь к мамке?!

Глаза прижатого невольно заслезились. Однако неуверенность исчезла. Рука с силой сжала чужое плечо, и это отразилось на мимике её владельца.

— Не смей ничего говорить про мою маму! Я не дам её обижать даже на словах!! Оскорбляешь меня — оскорбляй, как мужчина. Хватит переходить на мою семью!

Прохор сдвинул брови сильнее. Непонимание происходящего билось уже в висках, растекаясь невидимой кровью от холодной пули. Как ребёнок. Защищает мать, которая явно того не заслуживает. Или заслуживает?

— Ха-ха! От подола не оторвался что ли? Молоко вытри с губ, не дососал видимо. Мать он свою защищает. Себя защити, защитник хренов!

— Да что ты себе позволяешь! — Зимин напряг шею, не чувствуя, как по ней потекли капли крови от лёгкой царапины. Осколок до сих пор соприкасался с кожей. — Я умею любить, и я храню то, что люблю! Удивлён?? А ты?! Любишь ли ты?! Ты умрёшь один! И никто не будет тебя защищать!

Рука с осколком дрогнула. Гроза воспоминаний ударила куда-то в область груди, перекрывая дыхание. Артур заметил потерянность и улизнул от опасности, побежав тут же к двери. Что-то внутри ныло и желало помочь, но страх в этот раз был выше.

— Больной!!!

Аксёнов с досадой посмотрел на осколок в руке. Больно. Как ему удалось ударить так метко и так глубоко? Без силы, без сопротивления. Слова имеют вес. Под ними ломаются несокрушимые мосты, а люди подавно. Значит физическое насилие не имеет никакого смысла? Или он просто слабый. Слабак? Прохор неосознанно сжал осколок в руке. На лице выражались боль и отчаяние. Неправильные поступки, неправильные слова и действия. Бумажный кораблик сносит не тем течением. Где же его хозяин?

«Жалкий. Жалкий. Жалкий.», — нескончаемые голоса в голове перекрывали другие мысли. Словно в бреду, мужчина смотрел расплывающимися пятнами в глазах. Действие алкоголя или всё больше ухудшающееся психическое состояние? Смысл жизни приходит с годами. Планы, цели, убеждения. Когда наступит долгожданное счастье? Всё ли успел сделать, о чём мечтал в детстве? Мальчик хотел силу. Однако вряд ли он загадывал стать своим же отцом.

— Давай заниматься подобным хотя бы вне моего алкомаркета? — Пётр посмотрел на всю картину в целом, и в его глазах проскользнуло наигранное сожаление. Незнакомое чувство, необходимое в нужные моменты. Для чего оно людям? Прохор застыл, внезапно открыв глаза. Низвергнули зло, туманящий рассудок. Бред превратился в настоящее мучение. Разум создал фантомную боль, заставляя признать падшесть. Встать на колени. Склонить голову. Мужчина застонал от сильной боли в дрожащей руке, еле разгибая пальцы от окровавленного осколка. На глазах накатывали слёзы от непонимания и слабости.

— Уйди отсюда…

— Чтобы ты залил здесь мне всё кровью? Вставай, я обработаю рану.

Аксёнов продолжал сидеть, с трудом сдерживая истерику. Как сорванец, которому запретили плакать после падения. Кровь не желала сворачиваться. Она стекала по рукам и одежде к полу, размазываясь, либо создавая небольшие лужи. Смирнов с интересом наблюдал, пока необычное не превратилось в обыденность; посмотрел на время, а затем тяжело выдохнул и подошёл ближе. Прохор ощутил, как его подняли на ноги, удержавшись с помощью того, что прижался к директору. Мужичок не успел сообразить, из-за чего был ловко замаран кровью. Красивую синюю рубашку с жакетом придётся выбросить. Терпение хотело закончиться, но возникшие слёзы работника повременили появление раздражения. Сдерживающаяся истерика перестала быть сдерживающейся. Аксёнов разрыдался, но сдаваться не стал. Отпихнул от себя опору и успел дойти до раковины, цепляясь за неё руками.

— Зачем ты бегаешь? Я пришёл не добивать, а помочь, — директор знал, в чём дело, поэтому и знал, что следует сказать. В болезненной атмосфере беспомощности присутствовали нотки садизма и доминантности. Всхлипы грубо прерывались тяжёлым дыханием. Попытки насильно успокоиться. Страх. Уязвимость. Где гарантия помощи? Да и как её может оказать кто-то, наподобие Петра?

А ведь недавно он и сам думал о незаконном и опасном, а сейчас беспокоится за влияние чужой руки. Или дело в другом? В детстве? Чувство, будто его хотят загнать в тупик, либо уже это сделали. Сломать. Подчинить. Желание сопротивляться гаснет с каждым днём общения. Сознание только радо дурманиться чем-то знакомым.