Бесплатный фрагмент - Блокнот, который сам рассказывает сказки

ВЕРОНИКА ТУТЕНКО

МАЛИНОВАЯ КОШКА

Кошка была такой малиновой, словно на неё пролили малиновое варенье, и она бы ничуть не расстраивалась по поводу этого обстоятельства, если бы не другое обстоятельство. Люди, да и кошки тоже, увидев малиновую кошку, сначала радовались, как котята, а потом говорили: «Так не бывает». Есть кошки белые, пятнистые, серые, полосатые, чёрные, даже чуть-чуть голубоватые, но это совсем не то же самое.
«Но ведь бывают кошки цвета апельсина», — пыталась было возразить малиновая кошка, имея в виду Персика из соседнего подъезда.

— Нет, — важно топорщил усы рыжий Персик. — Апельсин и малина — совершенно разные вещи. Апельсин растёт на деревьях, а малина…

И важный сосед принимался объяснять, чем отличается тропический фрукт от ягоды, то есть то, что малиновая кошка знала и без него, ведь она была очень умной кошкой. И даже чёрного кота Уильяма Блейка обитатели дома избегали меньше, чем малиновую кошку. Хоть и говорят, что чёрные коты якобы приносят неудачу, и в то же время всем известно, что это неправда и вообще предрассудки. И доказательство тому, что хозяин Уильяма Блейка врач-кардиолог и поэт Виталий Илларионович жил пусть и не лучше, но никак не хуже других. Но если с чёрными котами всё понятно, то, что ожидать от малиновой кошки, никто не знал. Она и сама толком не знала, как и откуда появилась во дворе и иногда даже сама начинала сомневаться, а есть ли она на самом деле, тем более что её ближайший сосед — сфинкс по имени Хеопс, живущий в одной квартире и соседней комнате, смотрел как бы сквозь неё. Но всегда немного беспокойно. Значит, она всё-таки была. А хозяйка Хеопса и известный фелинолог Наталья Шалимова сначала очень гордилась, что приобрела редкий экземпляр, и предвкушала, какой фурор питомица произведёт на выставках. Ан нет… Другие эксперты напрочь отказывались оценивать породу, которой нет и быть не может. А одна дама даже обвинила Наталью в том, что она сама покрасила кошку, чтобы всех их одурачить, и даже потребовала провести экспертизу, чтобы опровергнуть, что окрас натуральный. Наталья и не думала возражать. Только так и можно доказать всему миру, что малиновая кошка существует.
В лаборатории после многочисленных исследований выдали, наконец, справку, в которой было напечатано:
«Кошка по кличке Сонька неизвестной породы. Шерсть настоящая, окрас малиновый». И внизу приписка от руки: «Но ведь этого не может быть!» И стояла печать и подпись.

Наталья разорвала справку и больше на выставки малиновую кошку не водила и не выкладывала её фотографии в соцсетях. Но продолжала так же ухаживать за ней, как и раньше, но, конечно, гордилась не ей, а Хеопсом. То, что есть бесшёрстные коты, всем известно. Одни говорили: «Какой красавец!» Другие: «Кот без шерсти! Фу! Не люблю сфинксов». Но ни те ни другие не сомневались: сфинксы существуют, в отличие от кошек неправильного окраса. И малиновая кошка привыкла бродить одна. Так было даже спокойнее. Пусть никто с тобой не играет привязанным фантиком, зато никто и не таскает за хвост, а стоит появиться на крыше, как прочие мяукающие и мурлыкающие немедленно разбегаются. В наступившей тишине шуршал ветер, приносил то листик, то фантик, то пёрышко. А иногда на крыше шуршали мыши.
Даже мыши и те не боялись малиновую кошку и однажды даже хотели дёрнуть за усы, но передумали. Ведь ясно итак: малиновых кошек нет и совершенно ни к чему лишний раз это подтверждать, потому что если окажется, что все-таки есть, то она может поймать и съесть. В общем, так было гораздо спокойнее…

Если честно, малиновая кошка не любила ловить мышей. Она любила молоко и смотреть на огромный золотистый мяч в небе, который люди почему-то называли луной.

Иногда малиновая кошка задумывалась, а есть ли кошки на луне? Однажды малиновая кошка обнаружила на крыше кота. Он не был обычным котом. Он был лимонно-жёлтым. Нет, не апельсиновым, а именно лимонно-жёлтым, каких не бывает в природе. «Лунный, — подумала кошка. — Но разве есть коты на луне? — хотела было спросить, но передумала, вспомнив, как это обидно, когда тебе говорят, что тебя нет в природе.
Если есть солнечные зайчики, то почему бы не быть и лунному коту? Малиновая кошка даже слышала песню однажды. В ней были такие слова: «Лунный, лунный, лунный кот свет из лужи пьёт и пьёт».

— Да, я лунный кот, — промурлыкал тот, не поворачиваясь. Лишь слегка качнул кончиком хвоста. 
— Ты читаешь мысли? — удивилась кошка и подумала. — Сейчас я проверю это сама, буду молчать и думать. Малиновая кошка не знала, о чем бы ей подумать. И вдруг она испугалась, что вдруг кот совсем даже и не умеет читать мысли, а просто разыгрывает её и, обернувшись, увидит, что она малиновая, и убежит. Значит, нужно сделать так, чтобы он не обернулся до тех пор, пока она не узнает, есть ли на луне ещё другие кошки.

— Нет, я живу там один, — ответил лунный кот. — Правда, раньше там жил малиновый котёнок. Но однажды началась метеоритная буря. Казалось, она хотела унести тот огромный сияющий голубой шар, который прекрасно виден с моей крыши, но здесь вместо него золотистый мячик. Я искал малинового котенка повсюду, пока лунная дорожка не привела меня на эту крышу.

— А есть ли на Луне молоко? — спросила кошка.

— О, да! — ответил кот. — Огромный Ковш! Однажды его перевернула Большая Медведица (она всегда такая неуклюжая, как, впрочем, и Малая). Но, к счастью, молоко не убывает, а льётся и льётся.

— Да! Да! Огромная молочная река! Я видела её издалека. Малиновая кошка не заметила, что говорит стихами. А Уильям Блейк, услышав, как кто-то мурлычет в рифму, удивлённо смотрел снизу вверх и не верил как всегда своим глазам, а теперь и даже ушам. Нет, когда стихи сочиняют поэты, как тот же Уильям Блейк, в честь которого его назвали, это понятно и правильно. Но чтобы стихами мяукали коты такого окраса, которого, уж точно, нет на земле. Так не бывает, мур, не бывает… И зевнув, Уильям Блейк поплёлся доедать колбасу.

ТРОЛЛЬ ПО ИМЕНИ КРОЛЬ И ПРОФЕССОР СЕРДЮК, ИЛИ ЗАЧЕМ ТРОЛЛЯМ БИБЛИОТЕКА?

1

Тролли жили под большим старым мостом, по которому когда-то давно, бывало, проезжали экипажи. В них спешили на балы красавицы в платьях с такими длинными шлейфами, что их приходилось нести тысячам пажей, растянувшись на многие и многие километры. Но сказка не о красавицах, а о троллях.
Тролли, жившие под мостом, славились тем, что были очень хитрыми и злыми. Им нравилось пакостить людям, и они страшно веселились, когда кто-нибудь плакал из-за их проделок. Им казалось забавным украсть и спрятать под мостом шарманку у задремавшего на скамейке шарманщика или разозлить спокойно идущую на привязи рядом с хозяином собаку, да так, чтобы она неожиданно укусила его за ногу.
Но однажды одному троллю по имени Кроль наскучила такая жизнь, и он решил подобреть.

— Ты что, с ума сошел? — недоумевали другие тролли. — Ведь это так весело вредить людям!
Но Кроль был непреклонен:

— Нет. Я так решил.

Почему он так решил, для остальных троллей так и осталось загадкой. Поговаривали, будто под мост залетела птичка с белоснежным оперением. И наслушавшись её песен о том, как хорошо быть добрым, тролль решил измениться. Но легко быть добрым тому, кто родился добрым, а как стать добрым тому, кто родился злым?

Так и не заметил тролль, как в задумчивости опустился на скамейку рядом с шарманщиком. Тот был так печален, что тролль спросил, не случилось ли у него чего.

— И ты еще спрашиваешь? — укоризненно посмотрел на него шарманщик. — Кто как не вы, тролли, забрал у меня шарманку, а какой я теперь шарманщик без шарманки? Мне без шарманки никак… Троллю стало очень жалко шарманщика. Тот заметил это и попросил:

— Помоги мне вернуть шарманку, будь другом, тролль…

Но как ни хотелось Кролю помочь шарманщику, у него было другое более важное дело. 
— Некогда мне! — отмахнулся тролль. — Мне надо учиться, как добрым стать.
И поспешил тролль по тротуару дальше.
«Пойду в библиотеку, — решил Кроль. — Там собирается много умных людей одновременно».
Путь в библиотеку пролегал через старый парк. В нём всегда было много голубей, но в этот раз не было слышно их воркования, да и сами голуби попрятались.
Под лавкой у старого клена скулила пятнистая собака, завывая громко, словно волк. Тролль очень спешил в библиотеку, чтобы стать добрее, и все же не смог не спросить у собаки, что с ней произошло.

— Меня побил хозяин и выгнал из дома за то, что я укусила его за ногу. Сама не знаю, что нашло на меня. Помоги мне, а? — завиляла хвостом собака. — Скажи моему хозяину, что это тролли разозлили меня, ведь ты тоже был среди них. Он тебе поверит, и я вернусь в свою будку. Я же вижу, ты добрый…

— Нет, — спохватился тролль, что теряет драгоценные минуты, а библиотека закроется в шесть часов. — Никакой я не добрый, и, если буду с тобой здесь тратить время, то так и останусь злым троллем, и не узнаю, как мне подобреть.
И тролль зашагал ещё быстрее, обгоняя троллейбусы и, наконец, оказался перед большим зданием, откуда выходили люди с книгами в руках.

2

Кроль вошёл в библиотеку и увидел красивую девушку за столиком, к которой все подходили и просили, чтобы она принесла им что-нибудь почитать. К ней направился и Кроль.

— Скажите, — обратился он к девушке, — нет ли у вас инструкции по доброте?

— Что? — удивилась красавица.

— Мне нужна книга, которая учит, как стать добрее. Читаю я, правда, по слогам, но такую книгу прочитаю обязательно.

— Все книги об этом, — пожала плечами девушка. — Хотите начать со стихов или с прозы?

— Я не знаю, — растерялся тролль.

У него совершенно не было времени читать все книги на свете. Кто бы мог подумать, что научиться стать добрым это так долго и трудно. И тут Кроля озарило. Ведь есть же на земле люди, которые прочитали много-много книг, и они-то, точно, вычитали в них самое главное и смогут дать ценный совет. По своему жизненному опыту Кроль знал, такие люди часто имеют благородную седину и носят очки. И он стал искать взглядом таких людей и с удивлением обнаружил, что один из них с любопытством смотрит на него. 
— Ха-ха-ха! Умора! Не могу! Вот это чудо! — человек с благородной сединой и в очках сам направлялся к Кролю. — Тролль в библиотеке! Чего только не бывает на свете! 
— Да, я тролль, — с достоинством ответил Кроль. — А вы кто такой?

— А я — известный учёный-троллевед профессор Сердюк. — Я знаю о троллях всё!

— Как замечательно! — обрадовался Кроль. — Тогда, наверняка, вам известно, как стать добрым троллем. Я пришёл сюда, чтобы стать добрее. Вы не поможете мне? Наверняка, вы прочитали много книг и знаете, что нужно сделать в первую очередь для того, чтобы хоть немного подобреть. Я очень хочу стать добрым, но, к сожалению, не знаю, как. 
— Простите, — удивился профессор. — А зачем вам становиться добрым троллем? Злой тролль — это так колоритно, а добрый тролль — какая-то глупость.

— Что за глупый профессор! — с досадой сплюнул тролль и топнул ногой.

— Вот, совсем же другое дело! — одобрил профессор. — Сразу видно, типичный тролль.

«Раз уж добрым троллем мне не стать, и даже сам профессор Сердюк об этом говорит, что ж, тогда я стану самым злобным троллем на земле, — придумал Кроль, когда шёл обратно к мосту. — Но люди слабые, их обижать неинтересно. Лучше буду я вредить троллям».

3

Под мостом было весело. Тролли по очереди крутили ручку шарманки. — Ррры! — взревел Кроль так, что мост задрожал. — Теперь я самый злобный тролль на земле! А ну отдайте её мне! От неожиданности тролли отпрыгнули в разные стороны от шарманки. Кроль хотел было её разбить, но случайно повернул ручку, и шарманка заиграла такую красивую мелодию, что тролль передумал, и решил навредить по-другому.

— Буду веселиться один, — сказал он, — а вы сидите здесь одни под мостом без шарманки!

И ушел с шарманкой в лес. Она вызванивала разные мелодии, и тролль танцевал с ней и так, и этак, и так замечательно у него получалось, что захотелось ему кому-нибудь показать, какой он талантливый, тролль. Но птицы и звери в дремучем лесу были пугливые и избегали тролля. Только как-то залетела в чащу та самая белоснежная птичка, которая любила петь о доброте, но Кроль её прогнал:

— Улетай отсюда, обманщица. Не верю я больше твоим песням! Нет может быть на свете добрых троллей!

И птичка тоже улетела. А Кроль вдруг вспомнил о грустном шарманщике, у которого тролли забрали шарманку и, вздохнув, поплёлся обратно к мосту. 
4

Шарманщик сидел на том же месте и мок под дождём.

— Смотри! Под дождем можно не только мокнуть, но и танцевать, — протянул ему шарманку тролль. — На! Крути!

И стал показывать, как надо танцевать под дождём. Шарманщик так обрадовался, что ему вернули шарманку, что тоже вместе с ней пустился в пляс.

— Спасибо тебе, добрый тролль! — воскликнул он. — Ты вернул мне радость!

— Что ты! — удивился тролль. — Я вовсе не добрый, а самый злобный тролль на земле. Рры!

В это время мимо проходил профессор Сердюк. Увидев, как тролль и шарманщик танцуют вместе, он даже снял очки и протёр их:

— Вот это да! И правда, добрый тролль! А что, это тема для монографии… Я скажу новое слово в мире троллеведения! Простите, — обратился он к троллю, — можно вас проинтервьюировать? — и, не дождавшись ответа, спросил. — Скажите, как вам удалось подружиться с шарманщиком, ведь, считается, что тролли крайне недружелюбны?

— Один глупый профессор по фамилии Сердюк, — ответил Кроль, не прекращая танцевать, — сказал мне, что тролль не может быть добрым, и я вернулся под мост…

— Подождите, подождите, не так быстро, — поправил очки профессор Сердюк, — я не успеваю записывать… так… один глупый профессор по фамилии Сердюк… Да! Это будет величайшее научное открытие! Кто сказал, что готика обязательно должна быть величественной или мрачной? Готика может быть веселой. Послушайте, — обратился он к троллю и шарманщику. — Танцуете вы, конечно, неплохо, замечательно даже, но костюмчики у вас мрачноваты. Хорошо бы добавить ярких красок.

— Отличная идея! — обрадовались друзья. На обоих были тёмные одежды, какие обычно носят злобные тролли и грустные шарманщики. 
— Мы пойдем к портному, и я сошью себе разноцветный колпак — одна половинка зелёная, другая — красная, зёленый балахон и трико — одна штанина зелёная, другая — красная, — подпрыгнул в танце тролль.

— А я такой же костюм, но жёлто-лиловый, — закружился на месте шарманщик. — Тогда мы будем настоящими артистами!

— Да! А если ты задремлешь, шарманку буду крутить я, чтобы тролли снова не украли её, — придумал Кроль, и друзья отправились к портному.

5

Портной сшил им костюмы для выступлений хорошо и быстро, но был так при этом молчалив, что тролль спросил у него, что случилось.

— У меня от старости умерла любимая собака, — заплакал портной. — Она была такой хорошей, хоть частенько и покусывала меня, но это не повод выгонять любимую собаку. 
— Я знаю одну собаку, — обрадовался тролль, — которую хозяин выгнал из дома, и она тоже плачет. Пойдем, я покажу тебе её. И они пошли втроём в старый парк.

— Она так похожа на мою собаку! — воскликнул портной, увидев скулящую под скамейкой пятнашку.
Домой он шел по улице не один, а с собакой. А тролль по имени Кроль и шарманщик вернулись к скамейке у моста. Там на берегу реки уже собралось немало прохожих, прослышавших, что скоро здесь начнётся весёлый концерт. Тролли же только завистливо погладывали из-под моста.

— Смотрите-ка, как хорошо и интересно быть самым злобным троллем на земле, — перешёптывались они. И каждый из них решил, что тоже может стать самым злобным троллем на земле, которого боятся даже другие тролли, и они принялись рычать и топать друг на друга и даже кусаться и драться. И, в конце концов, все в царапинах, укусах и синяках решили, что нет, так дело не пойдёт, и выбрались из-под моста за советом к троллю Кролю. 
— Научи нас, пожалуйста, как стать самыми злобными троллями на земле, — попросили они. — Мы тоже хотим такие костюмы и выступать под шарманку и чтобы нам аплодировали.

— Идите сначала в библиотеку, — строго сказал им Кроль, — и разыщите там профессора Сердюка. Он как раз пишет монографию на эту тему. Теперь он знает о троллях всё.

ФЛЮГЕРЩИК ЭЛЬЧИН

1

Фонарь имел обыкновение превращаться в долговязого господина, причём, когда заблагорассудится. Тем самым он пугал прохожих, хотя и вежливо снимал шляпу и даже раскланивался перед ними. А они говорили «игра теней» и испуганно моргали. В конце концов фонарю это надоело, и он решил дружить с флюгерами. Во-первых, они не так пугливы, как люди. Во-вторых, с ними разговаривают иногда Гром и Ветер, а они знают, говорят, обо всём на свете и даже больше.
У флюгеров, правда, был один и, надо сказать, большой недостаток — они часто спорили, чуть ли не каждую ночь, кто из них красивее и нужнее.

— Я быстрый, и однажды обогнал даже Ветер, — хвалился Конь.

— Весь лес боится и уважает меня, — говорил Медведь.

— Я самый сильный и грозный! — возражал флюгер-Лев. 
— Но я опаснее и больше, — грозно смотрел на Льва Дракон, — и, к тому же, умею летать и, если надо, пламенем дохну. Хотите, покажу? 
— Мы верим! — испуганно поджимали хвосты хищные звери. Только Лиса, распушив хвост, говорила:

— А кто самый хитрый, скажите?

— Ты, лиса! — отвечали ей крупные и мелкие звери и даже Дракон. И лишь Сова могла ей возразить.

— Хитра-то ты, Лиса, хитра. Но что такое хитрость? Так, голый ум без доброты, грош ему цена. Была бы ты умна да к тому же добра… Тогда тебя мудрой можно было бы назвать. Мудрость — вот в чём истинная сила!

— Верно говоришь, мудрая Сова, — одобрительно качал головой Дракон, которого тоже многие считали мудрым.

— Тише, не мешайте колдовать! Иначе превращу всех в лягушек! — шикала на зверей флюгер-Ведьма. Правда, никто никогда не видел, чтобы она кого-то в кого-то превращала, но никому не хотелось опускаться с крыши навечно в болото, и на всякий случай все, даже Дракон и Лев, замолкали. Все, кроме черных Кошек-флюгеров. Они были с этой железной дамочкой в немодном колпаке очень дружны и принимались мяукать на все лады:

— Зачем нам сила, если мы изящны и легки, даже Ветер и Гром это знают?

Но Ветер и Гром не вступали в спор флюгеров. Были выше этого. Обычно дело заканчивалось тем, что в разговор вмешивались самые настоящие чёрные кошки.

— Что тут спорить? — важно выгибали они спины. — Лучше всех на крышах мы, ведь это, глядя на нас, Эльчин решил сделать вас. Каждый раз, когда Фонарь спрашивал, кто такой этот Эльчин, флюгеры начинали так смеяться, как будто услышали что-то в высшей степени глупое. «Как можно не знать Эльчина?» — едва не падали они от смеха с крыш. Вот смеху-то было бы! Но и кошкам приходилось подчиняться петухам. Не флюгерам, а самым настоящим, с разноцветными хвостами. Яркие, голосистые, петухи недоумевали, почему Эльчин не раскрасит свои флюгеры-петушки во все цвета радуги, так ведь гораздо красивее. Но у флюгеров-Петухов было своё представление о красоте.
-Никакого чувства стиля, — возражали они пернатым. — Чёрный на фоне голубого или звёздного неба это так…

Договорить им петухи не давали — принимались кукарекать, что особенно не нравилось той самой Ведьмочке, восседающей на крыше небольшого дома у реки. «Наверное, в нём живёт кто-то, кто знает, что фонари умеют превращаться в господ с котелками на голове», — думал Фонарь, но проверить, так ли это, почему-то не решался. Может быть, потому что был наслышан, ведьмы хоть и умные, но злые. А может, просто стеснялся явиться в гости без приглашения, всё-таки Фонарь был очень воспитанным человеком.
2 
Так он и жил без приключений, лишь изредка превращаясь в господина с котелком на голове. И однажды в один из таких редких моментов перед ним остановился один из горожан с весёлыми и тёмными глазами и с чемоданом в руке. 
— Приветствую вас, любезный господин, — поклонился он Фонарю. Тот едва не подпрыгнул от удивления.

— Как? Ты человек и веришь своим глазам? Скажи мне, как тебя зовут, и я запомню на века твоё имя.

— Я Эльчин. Флюгерщик.

— Неужели тот ли самый Эльчин! Как я сразу не догадался?

— Я тоже наслышан о тебе. Мне много рассказывали о тебе флюгеры, особенно кошки. Говорят, ты заставляешь снег мерцать, а они очень любят, когда все мерцает, искрится…

— Да ладно, — потупился Фонарь и начал шаркать ножкой.

— А ещё одна дама сказала мне по секрету, что была бы рада, если бы ты заглянул к ней на чай.

— Да ну! — не поверил Фонарь.

— Если эта дама — флюгер, то я, кажется, догадываюсь, о ком речь. Та самая мамзель с метлой и в странном колпачке, которая так любит всех пугать. Попить на крыше чай — заманчиво, конечно, и, главное, необычно.

— Да нет, та дама — не флюгер. Она живёт в том самом доме с флюгером-Ведьмочкой.

— Неужели? — Фонарь, хоть и давно мечтал попасть в тот загадочный дом, но теперь ни на шутку испугался. — Но если у неё такой флюгер, значит она тоже… умеет колдовать! А вдруг она навсегда превратит меня в человека? Нет-нет, я не согласен. У людей голова не светится в темноте и можно легко заблудиться ночью.

— Как хотите, — не стал настаивать Эльчин и собрался было уходить. — Тогда я пойду к ней в гости один. 
— Подождите! — теперь Фонарь испугался уже того, что никогда не побывает в таинственном доме, и это было даже страшнее, чем встретиться с Ведьмой — не флюгером, а самой настоящей. Ведь фонари от природы очень любопытны.

3

По дороге в домик Ведьмы Фонарь несколько раз превращался в человека и обратно — никак не мог решить, в каком обличье предстать перед хозяйкой страшного дома. Чтобы хоть как-то задобрить её, Фонарь купил по дороге цветы и снова сомневался, а любят ли ведьмы белые лилии. «Они срезаны, а значит, не живые, Ведьме понравится», — утешал себя Фонарь.
Двери им открыла маленькая девочка.

— А где же Ведьма? — растерялся Фонарь.

— Я Ведьма и есть, — ответила девочка. — Входите.
Фонарь был таким высоким, что не мог войти в дверь, и ему пришлось превратиться в человека. Внутри домик Ведьмы был самым обычным домиком — никаких огромных пауков, даже кошка у неё была какая-то пятнистая, а не чёрная, как у нормальных ведьм. Растерянно Фонарь протянул хозяйке лилии.

— Зачем вы погубили цветы? — капризно топнула она ножкой. — Сейчас возьму и превращу вас в лягушку!

— Я не… это не я, — растерялся господин в котелке и спрятал букет за спину. Быть лягушкой ему хотелось ещё меньше, чем навсегда оставаться человеком. Он хотел было стать обратно фонарём, забыв, что может нечаянно проломить потолок, но в этот момент Ведьма вспомнила, что поскольку господин Фонарь, как и флюгерщик, был взрослым, а детям не разрешается пускать в дом незнакомых взрослых… Вздохнув, девочка превратилась во взрослую даму и после этого благодарно взяла из рук гостя красивый букет. 
— Вы очень милая, — смущаясь, признался Фонарь. — Напрасно я вас так боялся.

— Боялись — меня? — расстроилась Ведьма.

— То есть не вас, а что вы меня превратите в кого-нибудь несимпатичного, в паука или жабу, например.

— Что вы? — смутилась, в свою очередь, Ведьма. — Признаться, я вовсе не умею никого ни в кого превращать, только сама могу превращаться в маленькую девочку и обратно — в Ведьму.

— Вот как! — теперь удивлён был и флюгерщик. — Не надо судить о хозяине дома по флюгеру на крыше, — усмехнулся он и подошёл к окну. — Как вы думаете, например, кто живёт в доме с тем флюгером Драконом?

— Наверное, какой-то губернатор, — предположила Ведьма.

— А вот и нет! Там живёт вдова полицейского, — флюгерщик оказался на редкость интересным рассказчиком, так что Фонарь и Ведьма слушали его, раскрыв рты.

— А под флюгером со Львом?

— Может быть, мэр? — предположила Ведьма.

— Ха! — ответил флюгерщик. — Он спит и видит, как стать мэром, а лучше — губернатором. В общем, там живёт заместитель начальника автовокзала.

— Надо же, — удивилась Ведьма. — А кто тогда живёт в доме с Медведем?

— Там живет сын вдовы полицейского, тоже полицейский, — ответил Эльчин.

— Как интересно! — воскликнула Ведьма. — А в домах с кошками, наверное, её внуки?

— Нет, в домах с кошками живут внуки губернатора, — продолжал удивлять флюгерщик. — Кошки — это очень красиво и стильно.

— А в доме с Совой, я знаю, кто живет! — Ведьма едва не подпрыгнула на одной ножке, так что Фонарь и Эльчин даже подумали, что сейчас она снова превратится в девочку. — Там живет прораб. Он любит охоту. А в доме с Лисичкой — директор школы, тоже мой сосед. По ночам в его окнах часто горит свет. Он пишет стихи и посвящает их знакомым. И я бы вовсе не сказала, что он хитрый, и стихи у него хорошие. А в доме с Конём живёт один профессор. Он никогда не ездил верхом, но обожает шахматы. А кто живет в доме с петухом? 
— А вот там и живёт губернатор, — ответил Эльчин.

— А какой, интересно, флюгер у вас? — спросила Ведьма.

— А у меня нет флюгера, — ответил флюгерщик. — Все собираюсь сделать себе флюгер с Единорогом, но руки никак не доходят. Знаете такую поговорку «сапожник всегда без сапог»? С флюгерами то же самое. Я делаю их для других!

— Как это… самоотверженно! — воскликнула Ведьма. — Делать жизнь других лучше, забывая порой о себе!

Ведьма была так хороша, что гость в котелке уже почти не боялся остаться навсегда человеком. 
— Но если я останусь навсегда человеком, — спохватился Фонарь, — тогда на улице, где я обычно стою, по ночам будет темно, и случайные прохожие будут спотыкаться и падать.

— Особенно плохо придётся тем, кто боится темноты, — согласился флюгерщик Эльчин.
Между тем, уже темнело.

— Мне пора! — Фонарь торопливо допил чай и поспешил обратно на свою любимую улицу. Она находилась на возвышенности, и оттуда хорошо были видны все флюгеры города. 
— А я, пожалуй, выпил бы еще чашечку чая. Обожаю с лимоном. Кстати, у меня тоже есть подарок, — с этими словами флюгерщик открыл свой чемодан. В нем был… флюгер — безмятежный летящий Ангел. 
— Какая красота! — замерла в восхищении дама. — Он гораздо лучше, чем мой! Я хочу поменять его немедленно.

— Я помогу вам! — галантно наклонил голову флюгерщик, всем своим видом выказывая готовность быть полезным Ведьме. Точнее, теперь она была больше похожа на Ангела, и даже взгляд её лучился таким мягким светом, как будто в голове её зажегся фонарь.

Да, Фонарь… Он тихо вышел из дома. Его хозяйка и флюгерщик Эльчин даже не заметили этого, обсуждая, как прекрасно будет смотреться Ангел на крыше вместо Ведьмы, а в ветреную погоду кто-то может даже подумать, что он оторвался от шпиля и летит.

4

Над городом взошла Луна, похожая на фонарь и немного на кусочек лимона. «Новолуние», — подумал Фонарь, и стал светить изо всех сил, так ярко, как только мог.

— Надо же, наконец-то починили фонарь. Смотрите, как ярко он светит. Ярче даже, чем луна, — радовались жившие неподалёку горожане. Пугать их фонарю теперь казалось скучным. Теперь, когда люди постоянно хвалили его, он стал к ним гораздо добрее, и даже Дракон и Сова признали, что Фонарь стал настоящим мудрецом. А Кошки-флюгеры недоумевали, куда подевалась та забавная Ведьма, которая обещала когда-нибудь дать им свою метлу полетать. Ангел, поселившийся на крыше, не обещал им таких приключений, да и можно ли дать крылья на время? Нет. Он просто молча улыбался и смотрел куда-то вдаль и ввысь, где окна и фонари светили ярче, чем звёзды, но мудрая Сова говорила, что это так только кажется — издалека.

ЛИБЕРТИНА, СЕРНА С ФИОЛЕТОВЫМИ ГЛАЗАМИ

Глава I

Расставание с другом

Не успело солнце скрыться за зубчатым горизонтом гор, как юная резвая серна Либертина мчалась вверх по склону горы туда, где находилась Хрустальная Пещера.

Либертина знала наверняка, что маг Санорий ещё спит (ведь Санорий не какой-нибудь там горный маг, а самый настоящий звёздный; а звёздным магам, как известно, полагается днём спать, а ночью открывать волшебные звёзды). Она также знала, что ей придётся долго-долго переминаться с ножки на ножку перед входом в пещеру, пока маг Санорий не проснётся, а потом долго- долго ждать, пока он настроит свой волшебный телескоп, но всё равно очень спешила. А в это время другие юные серны резвились на берегу дикого живописного озера. Либертина, конечно, очень любила играть с другими сернами, любила светлое прозрачное озеро. Но ни одно озеро, даже самое дикое и прозрачное, не могло заменить ей Хрустальной Пещеры и звёзд. И как ни любила Либертина своих друзей и подружек-серн, лучшим её другом был звёздный маг Санорий. А с чем можно было сравнить те часы, когда они вместе сидели у входа в Хрустальную Пещеру, на вершине самой высокой горы, и по очереди смотрели в волшебный телескоп на далёкие волшебные звёзды, которые, разумеется, невозможно увидеть в обычный телескоп?

Каждую ночь звёздный маг открывал новую красивую волшебную звезду, и при этом всегда раздавался тихий, нежный, серебристый, волшебный звон. Немало красивых волшебных звёзд повидали Санорий и Либертина в волшебный телескоп. Но самой прекрасной, самой далёкой и самой волшебной была маленькая фиолетовая звёздочка Либертина. Серна Либертина любила фиолетовую звёздочку ещё и за то, что они были тёзками. Надо сказать, что это вовсе не случайность. Дело в том, что маг Санорий очень любил серн, знал их язык, а тем, что жили вблизи его пещеры, часто, когда они были маленькими, давал всякие красивые имена в честь звёзд, которые он тоже очень любил. Но самое красивое имя он дал маленькой серне с необычными нежно-фиолетовыми глазами. Это произошло в ту ночь, когда маг Санорий открыл самую красивую звезду Либертину. Маг очень полюбил маленькую резвую серну с загадочными глазами и называл её не просто по имени, как других серн, а горной звёздочкой Либертиной. И она, когда немного подросла, тоже, в свою очередь, полюбила Санория.
Когда Либертина доскакала до пещеры, то с удивлением обнаружила, что друг уже проснулся.

— Привет! Ты уже настроил телескоп? — спросила она, резко остановившись у входа в пещеру, и вдруг заметила, что маг очень печален. Серна попыталась заглянуть своими нежно-фиолетовыми глазами в чёрные глубокие глаза мага Санория, но он поспешно отвёл взгляд и грустно ответил:

— Сегодня я не буду настраивать телескоп.

— Ну тогда мы просто посидим перед входом в пещеру, а в волшебный телескоп посмотрим завтра, — согласилась с другом Либертина.

— Нет, горная звёздочка Либертина, мы больше не будем вместе смотреть в волшебный телескоп никогда.

Глаза Либертины вопросительно округлились, и маг поспешил ответить на её взгляд:

— Послушай меня, горная звёздочка Либертина, я жил в этой пещере много тысяч лет и каждый день открывал новую звезду. И вот вчера я открыл последнюю волшебную звезду. Милая горная звёздочка Либертина, ты ведь знаешь, что я звёздный маг…

Либертина отлично знала это и очень этим гордилась и потому в знак согласия кивнула головой.

— Тогда, милая горная звёздочка Либертина, ты должна знать и о том, что звёздные маги живут в горах только до тех пор, пока не откроют все волшебные звёзды. А потом каждый маг должен выбрать свою звезду и лететь жить на неё. Этой ночью я должен лететь.

— И ты уже выбрал, на какую звезду полетишь?

— Мне не из чего выбирать, горная звёздочка Либертина. Среди миллионов волшебных звёзд меня манит только одна — маленькая фиолетовая звёздочка Либертина.

— Но у тебя уже есть маленькая горная звёздочка Либертина, — наивно пыталась удержать друга приунывшая серна.

Санорий в ответ грустно улыбнулся.

— Ну тогда возьми меня с собой, — попросила Либертина.

— Как бы мне хотелось взять тебя с собой! — воскликнул маг. — Но звёзды, а тем более, волшебные звёзды такие горячие, что на них не может жить никто, кроме магов.

— И ты будешь там совсем один?

— Совсем один. Но я буду жить на Либертине.

По голосу друга Либертина поняла, что, хотя Санорию очень грустно расставаться с ней, ему очень хочется полететь на Либертину.

— Тогда можно я буду жить в твоей пещере? — спросила Либертина, грустно опустив голову.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты жила в моей пещере! — воскликнул Санорий. — Но ты ведь знаешь, что Хрустальной Пещере нельзя без мага. Но пока он не появится, ты можешь жить в моей пещере.

Либертина знала, что Хрустальной Пещере никак нельзя без мага.

— Но я оставлю тебе волшебный телескоп, и ты сможешь, как и прежде, любоваться по ночам волшебными звёздами, — попытался утешить Либертину маг.

Они ещё долго сидели у входа в пещеру, смотрели на обычные звёзды и не говорили ни слова. А когда на небе осталась только одна последняя звезда, Санорий крепко-крепко обнял Либертину со словами: «Прощай, горная звёздочка Либертина». И полетел навстречу фиолетовой звезде Либертине.

Глава 2 
Изгнание из гор

Проходили дни и недели. Либертина не играла больше с другими сернами, не бегала к дикому озеру. Она жила в Хрустальной Пещере и смотрела по ночам в волшебный телескоп на далёкую звезду Либертину, куда улетел её самый лучший друг. Но, как известно, Хрустальной Пещере никак нельзя без мага. И однажды он появился. Это был не звёздный маг, а самый обыкновенный горный маг, да и к тому же злой и капризный. Он без стука вошел в пещеру ранним утром, когда Либертина сладко спала (ведь всю ночь она смотрела на звёзды и потому очень устала) и разбудил её грубым окриком: «Глупая серна, что ты делаешь в моей пещере?!»

Либертина хотела рассердиться, но, поразмыслив о том, что гостей следует принимать вежливо, попыталась объяснить новоявленному магу, что раньше это была пещера её лучшего друга, и он разрешил пожить здесь до появления нового мага; что это лучшее место, откуда видна волшебная звезда, на которой теперь живет её друг; и что она вовсе не глупая серна, потому что знает почти всё о волшебных звёздах. Но горный маг не любил звёзды. Поэтому он схватил волшебный телескоп, поднял его над головой и, прежде, чем Либертина успела помешать ему, сбросил его с горы. Затем злобный маг крикнул так, что камни посыпались с гор, чтобы все серны немедленно собрались у Хрустальной Пещеры.

Оказалось, что новый маг любил цветы, вернее, букеты из них, потому что он приказал каждой серне сорвать для него белый цветок эдельвейса, не боящийся снега. И серны рассыпались по горам там, где начиналась снежная полоса, в поисках цветков эдельвейса. И только Либертина побежала вниз к подножию горы, чтобы собрать осколки волшебного телескопа.

Осколки оказались настолько мелкими, что собрать их не было ни малейшей надежды. И вдруг среди осколков серна увидела серебристо-фиолетовый колокольчик. «Так вот откуда тот странный звон, исходивший из волшебного телескопа в минуты, когда Санорий открывал новую звезду», — догадалась она. Либертина повесила колокольчик себе на шею и с грустью подумала, что этот маленький колокольчик — всё, что у неё осталось от её лучшего друга, и ей стало очень-очень грустно и одиноко.

И вдруг она услышала тихий, нежный звон колокольчика, который постепенно превращался в напевную, протяжную мелодию, от которой у Либертины стало легко на душе. А когда мелодия смолкла, серна побежала навестить светлое горное озеро, ведь сейчас, когда все серны высоко в горах ищут цветы эдельвейса, ему, наверное, очень одиноко. И кроме того, Либертина не собиралась искать цветок эдельвейса, потому что ей не хотелось угождать злобному магу. Либертина ещё долго-долго сидела на берегу озера. А когда закат окрасил поверхность озера розовыми бликами, прибежали две серны и сообщили Либертине, что маг зовёт её.

Когда она подошла к Хрустальной Пещере, все серны были уже в сборе.

— Ты принесла мне цветок эдельвейса? — грозно спросил горный маг, увидев Либертину.

— Нет, — ответила она.

— Наверное, ты плохо искала, — сварливым, раздражительным голосом предположил маг.

— Да, — равнодушно ответила Либертина.

— Ты единственная, кто не принёс мне цветок. Это говорит о том, что ты не хочешь почитать меня, мага этих гор.

— Нет, не хочу, — ответила Либертина.

— Тогда я изгоняю тебя из гор! Навсегда! Убирайся немедленно!

— Нет, я останусь в горах! — заявила серна, упрямо помотав головой. Но бедная Либертина совсем забыла, что горный маг — какой ни на есть, но всё-таки маг, а потому с ним шутки плохи.

— Отныне эти горы будут отгорожены для тебя невидимой стеной, — произнёс горный маг. Однако он побоялся с первых дней пребывания в горах прослыть жестоким магом и потому добавил: — Но по доброте душевной я даю тебе шанс вернуться назад в горы. Но для этого ты должна найти цветок эдельвейса, не боящийся снега. Но… (горный маг поднял вверх указательный палец, и над Хрустальной Пещерой нависла тишина) он должен расти не в горах и происходить не от горных цветов.
Серны озадаченно переглянулись. Хитрый, коварный маг! Уж он-то точно знал, что эдельвейсы растут только в горах или произрастают из семян горных эдельвейсов. Потом злобный маг с силой дунул на Либертину, и она оказалась за пределами гор. Но, разумеется, Либертина не собиралась так быстро сдаваться. Она побежала по направлению к горам, но чем больше она приближалась к ним, тем труднее становилось идти и, наконец, сильный вихрь отбросил её ещё дальше от гор. После ещё нескольких неудачных попыток серна решила как следует разогнаться и прорваться сквозь упрямую невидимую преграду. Но, достигнув невидимой границы, Либертина почувствовала, как она, подобно мячику, упруго ударилась о неподатливую стену, отскочила от неё и полетела, всё дальше и дальше удаляясь от гор.

Глава 3

Встреча с чёрной козой Нюркой

На этот раз Либертина оказалась так далеко от гор, что не было видно даже их вершин. Кругом простирался яркий луг. Только здесь, среди ромашек и колокольчиков, серна поняла, что не вернётся в горы, пока не найдёт эдельвейс, цветок не боящийся снега.
«Надо у кого-нибудь спросить, не растут ли где-нибудь поблизости эдельвейсы», — подумала Либертина.

Она огляделась вокруг и увидела вдали семь каких-то красивых животных, чем-то напоминающих серн. Либертина подошла поближе.

— Скажите, пожалуйста, не растут ли здесь поблизости эдельвейсы? — спросила серна. Пять белых животных продолжали невозмутимо жевать траву. Другие два, чёрное и пятнистое, недоуменно переглянулись.

— Нет, не растут, — ответило чёрное животное.

— А нет ли здесь поблизости снега?

— Нет, снег бывает только зимой, — ответило то же чёрное животное. — А зачем тебе снег и эти самые эдельвейсы?

— Без цветка эдельвейса я не могу вернуться домой, — пояснила серна. — А растёт он среди снега. 
— Наверное, у тебя очень плохой хозяин, — вздохнуло чёрное животное.

— У меня нет хозяина, — ответила серна.

— Так не бывает, — возразило чёрное животное. — Если есть дом, значит, должен быть и хозяин.

— Сейчас у меня нет даже дома.

— А куда ты пойдёшь, когда сядет солнце?

— Не знаю.

— Ну тогда пошли с нами. Мы живём у Очень Доброй Старушки. И ты сможешь жить у нас, сколько захочешь.

Очень Добрая Старушка стояла чуть поодаль (Либертина только теперь заметила её) и снисходительно улыбалась.
Либертине очень понравилось чёрное животное, и потому она ответила:

— Мне бы хотелось пойти с вами и жить у Очень Доброй Старушки.

— Да, кстати, — спохватилось чёрное животное. — Кто ты? 
— Я серна Либертина, — представилась Либертина.

— А я коза Нюрка. Это, — Нюрка повернула голову в сторону пятнистого животного, — корова Зорька, а это — Пять Овец. (Коза Нюрка указала на пять белых животных).

— А как их зовут? — поинтересовалась серна.

— Просто Пять Овец. У них нет имён, — удивлённо ответила Нюрка.

— Но без имён никак нельзя! Я могу дать вам красивые имена в честь волшебных звёзд, -предложила Либертина Пяти Овцам. — Например, Феера, Мифея, Фиала, Розалина и Лучезара.

Но, видимо, Пять Овец не хотели быть названными в честь волшебных звёзд, потому что все пятеро одновременно презрительно фыркнули и отвернулись. И Либертина решила звать их так же, как коза Нюрка и корова Зорька, — просто Пять Овец.
Вскоре Либертина, коза Нюрка, корова Зорька и Пять Овец подошли к дому Очень Доброй Старушки. Очень Добрая Старушка была очень рада приютить бездомную серну Либертину. Она отвела Либертину в сарай, где жили коза Нюрка, корова Зорька и Пять Овец, дала ей воды, сена и привязала к кормушке. Утром Очень Добрая Старушка выводила Либертину вместе с остальными своими питомцами на луг, пасла их, а вечером приводила в сарай.