Бесплатный фрагмент - Благодатный огонь

Слобода Красюковская

Слобода Красюковская ведёт свою историю с 1868 года. Именно тогда там был основан хутор Персиановский (по фамилии управляющего конезаводом атамана Платова — Персианова). Сам Персианов рассказывал, что его предок, будучи молодым казаком, попал в плен к туркам, а те продали его в семью богатого перса. У перса же была дочь, которая тяжело заболела, и надежды на её выздоровление не было. Казак был из семьи знахарей и взялся её вылечить. В знак благодарности за исцеление перс отдал свою дочь за казака и с хорошим приданым отпустил на Дон. Оттуда и пошёл род Персиановых.

Первыми жителями нового хутора были переселенцы из центральных областей России и Украины. Рядом находились лагеря, где проходили регулярные сборы казаков, находившихся в запасе. Было два лагеря — Северный и Южный. Поэтому в хуторе селились и служивые люди, которые обслуживали эти лагеря.

В начале 1918 года в хуторе был образован совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, который возглавил Ф. А. Красюк. В апреле 1918 года, когда началось восстание казаков против советской власти, Красюк Ф. А. был арестован казаками, а после трагически погиб в Новочеркасской тюрьме. Осенью 1920 года, после того как советская власть установилась, было решено в память о первом председателе совета хутор Персиановский переименовать в слободу Красюковскую.

Красюковская славится образцами редких почв степной зоны. Здесь в условиях водораздела произрастает множество видов цветковых растений, большая часть которых занесена в Красную книгу России. На живописных склонах во многих местах встречаются родники с хорошей питьевой водой. В старину за высокую доходность садов берега здешних мест назывались «денежными», или «золотыми».

На ночь Павел со всеми братьями остановился у своего брата Александра Ивановича, в их отчем доме. Но прежде они выгрузили мешки с кукурузой у старшего брата Павла, Бориса Ивановича, который служит пастырем в местной церкви. Александр Иванович был очень гостеприимным. Он выложил на стол для братьев всё, что у него было в холодильнике. Григорий не ожидал такого приема и со своей стороны, желая показать свою признательность и уважение, помог после ужина убрать со стола и вымыть посуду. Также с вечера братья приготовили себе вещи для утреннего богослужения: отгладили рубашки и брюки.

Утро следующего дня было замечательным и особенно радостным для Григория, который совсем скоро должен был встретиться со своей семьёй.

Родители Григория вместе с его сестрой и племянниками приехали в Красюковскую церковь на 10 минут раньше самого Григория.

Церковь в Красюковской слободе возвышается на вершине холма, так что её видно задолго до подъезда к ней. Пока машина, в которой ехали братья, поднималась на вершину, Григорий всматривался в окно, чтобы разглядеть среди людей, находившихся у церкви, свою семью. Машина остановилась, и Григорий увидел отца, державшего на руках почти годовалую Анну, племянницу Григория. Отец также всматривался в подъехавшую машину, пытаясь разглядеть сына. Григорий вышел из машины последним. Он подошёл к отцу и обнял его. Затем взял на руки маленькую Анну. Она была в красивой розовой юбке, белой кофточке и красивых бусах. Гриша поцеловал и обнял её. Несмотря на то что она не видела своего дядю Гришу, по её меркам, достаточно давно, с радостью пошла к нему на руки.

— А где мама, Саша, Миша? — дрожащим от волнения голосом спросил Гриша.

— Здесь они, здесь, — ответил отец. — Как вы доехали?

— Хорошо, ночевали у брата пастыря. А вот наш пастырь, — продолжил Григорий, указывая на Павла.

Григорий представил Павла отцу. В это время к ним подошли мама Гриши, его сестра Александра и любимый племянник Мишенька.

— Хороший у вас сын, — с тёплой улыбкой произнес Павел.

— Спасибо, — одобрительно сказала мама Гриши и протянула руку пастырю.

Павел отправился за остальными братьями в церковь. Гриша обнял маму и посмотрел на Мишу.

— Мишенька, привет, дорогой, ты так вырос, — радостно протянул Григорий.

Миша замялся около мамы, что-то бормоча.

— Миша, это я, твой дядя Гриша, — продолжал он.

Мишка начал качать головой и спрятался за своей мамой. Он либо не мог угадать своего дядю, либо не мог поверить, что его дядя стоит перед ним. Из глаз Григория покатились слёзы.

— Мишенька, родненький мой… — сквозь слёзы протянул Гриша и наклонился, чтобы обнять племянника.

Миша радостно прижался к Гришке, а затем потянул его за руку, давая понять, чтобы Гриша последовал за ним.

Григорий обнял сестру и последовал за Мишкой, который потащил его на качели, находящиеся на церковном дворе. Всё то время, пока шла служба в церкви, Гришка возился с Мишкой и общался с семьёй. Для него церковные службы стали обычным ежедневным делом, он жил при церкви. А для его родителей это очередной глоток воды живой.

Время неумолимо уходило, и настала пора прощаться. Григорий забрал сумку с вещами и сладостями, которые привезли родители для него и братьев, а им отдал флешку с фотографиями и христианской музыкой. Настроил кондиционер в машине (это была машина Григория) и включил песню:

Оставив дом, забыв Отца, ушел далёко —

Ушел в края, где счастья нет, где одиноко.

За каплю счастья променял свою свободу,

Заблудшим сыном стал влачить свои ты годы.

Вернись домой, вернись домой — уж близко к ночи.

Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!

Вернись домой, тебя там ждут и не забыли…

Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!

Ты в жалких рубищах своих, обремененный,

Пасешь стада и ешь рожки — ведь ты наемный.

А вспомни годы те, что жил в отцовском доме, —

Невольно катится слеза, как вспомнишь…

Вернись домой, вернись домой — уж близко к ночи.

Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!

Вернись домой, тебя там ждут и не забыли.

Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!

«Пойду домой, вернусь к Отцу — а может, вспомнит?

Паду к ногам, буду просить — а может, примет?

Хотя бы быть в числе прислуг, но рядом с домом.

Пойду домой, вернусь к Отцу родному…

Вернись домой, вернись домой — уж близко к ночи.

Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!

Вернись домой, тебя там ждут и не забыли.

Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!

«Мой сын пришел, пусть знают все: он не заблудший!

Пропавший он, нашелся он, он самый лучший!

Мой дом — его, и все моё его пусть будет,

И горе жизни пусть он всё забудет…»

Вернись домой, вернись домой — уж близко к ночи.

Вернись домой, вернись домой, вернись в дом Отчий!

Вернись домой, тебя там ждут и не забыли…

Вернись, вернись, вернись домой, о сын мой!

Григорий начал обнимать своих родных и разрыдался на плече у мамы. Затем он сел в машину с семьёй, чтобы вместе помолиться. Он молился о своей семье и благодарил за неё Бога. Когда молитва закончилась словами: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми нами. Аминь», Григорий снова разрыдался. Он понимал свой долг, который должен выполнить, и рад был этой возможности. Но тоска по семье была невыносимой. Когда Гришка начал пристёгивать ремнём безопасности племянника, Миша пытался отстегнуться и плакал.

— Мой родной, я люблю тебя, мы скоро увидимся, — протянул Григорий, ещё раз обнимая и целуя племянника.

Григорий проводил семью и долго ещё всматривался в сторону, где скрылась из виду машина с его любимыми людьми, его семьёй. Оставалось три месяца, три месяца из восьми, которые посвятил Григорий Богу. Но этот день для Григория был одним из самых счастливых и радостных дней в его жизни.

Пасечники

На Свято-Николаевском хуторе смеркалось. Стояло такое жаркое лето, что, казалось, можно руками ухватить тёплый воздух. И люди, и всё живое мечтало скрыться от жары в прохладе ночи. В это время в церковный двор въехала белая машина «Нива». Братья, бродившие по церковному двору в поисках прохладного ветерка после трудового дня, со словами «пасечники приехали» в считанные секунды скрылись в братской. Они знали, чем грозит приезд гостей на «Ниве».

Пасечники живут в станице Базковской, по соседству с семьёй Борисовых. Пчёлами стали заниматься с тех пор, как у супруга пасечников Игоря начались проблемы с ногами, и он чуть не лишился их. Разведение пчел стало для их семьи не только полезным, но и выгодным делом. С возрастом же содержать большую пасеку стало тяжело, и они оставили для себя всего четыре улья. Подружившись с пастырем Павлом, они стали привозить мёд, семечку и яйца на церковный двор, а взамен пользовались услугами братьев в перевозке ульев с одного места на другое. Эти-то громоздкие сооружения и пугали братьев. Одна из причин — сами пчёлы, реакция от укусов которых бывает разной. Другая причина — тот трепет, с которым Игорь относится к своим подопечным (разумеется, пчёлам), а именно «нести тяжёлые ульи, как будто несёшь воду, чтобы не расплескать». Усложнялось это дело тем, что нужно не просто нести. Нужно ещё поднять каждый улей на достаточную высоту, чтобы поставить в прицеп, а затем вынуть из прицепа с той же ювелирной точностью по принципу «не расплескай».

Когда во двор въехала машина пасечников, Гриша смотрел фильм «Поллианна» в братской. Внезапное появление братьев смутило его.

— Что случилось?

— Пасечники приехали, — со смехом от всеобщего бегства со двора сообщил Егор.

Да, это тот самый Егор, который, уверенный в себе, месяц назад ушёл из церкви со словами «Мне нужно работать, чтобы помогать моей 16-летней дочери. Нужно, чтобы она могла учиться». Но прошло немного времени, и эйфория от заработанных наличных денег вскружила Егору голову. Бредя пьяный по роще, Егор остановился у дерева передохнуть. Как вдруг из дупла появилась старушка-хохотушка. Смеясь, словно гелием надышалась, старушка-хохотушка обратилась к карликам, гулявшим на полянке:

— Эй, вы! Хотите в футбол поиграть?

— Да… да…

— Хотим.

— Мяча только нет, — забурчал один из карликов.

— Да вот же мяч, — сказала старушка, указывая на Егора, — головой его играйте.

И карлики направились в сторону Егора, который в них узнал своих старых «друзей». Убегая от них, Егор снова вернулся в церковь.

Через полчаса в братскую спустился Гаврила, который во время приезда гостей был на кухне. Он единственный здесь не боится пасечников. Из-за проблем с пальцами рук и ног его не посылают на «пчелиное» дело. Гаврила принес новость, которая не для всех оказалась радостной:

— Пасечник приедет к 12 ночи. Пастырь сказал, что поедут Егор и Гриша.

Егор напрягся, а все остальные выдохнули. Один Григорий ещё не понимал, почему так страшно ехать к пасечникам, да и не знал, что его ждёт.

Как опытный боец, Егор начал готовиться к поездке. Вместе с Гришей они нашли две шляпы с сеткой и приготовили перчатки.

— Надень одежду, чтобы руки и ноги были закрыты, — сказал Егор.

— В прошлый раз меня укусила пчела в шею, и у меня начались судороги, — продолжал Егор, подготавливая морально Гришку.

В 12 ночи пасечник приехал за братьями. По дороге они просто, по-приятельски общались. Игорь сказал, что завтра поля будут опрыскивать пестицидами и нужно ульи перевезти в другой хутор, на их дачу, за 50 км от Базковской. Он жаловался также, что день сегодня аномально жаркий для этого.

Когда они приехали в Базковскую, то в трёх ульях было тихо. Но над четвёртым жужжали пчелы, а в самом улье стоял гул от крыльев пчёл, охлаждающих его. Игорь начал обкуривать дымарём пчёл, чтобы загнать их в улик. Потом ещё минут сорок они прождали, чтобы пчёлы успокоились и их можно было перевозить. Игорь назвал эту семью пчёл самой буйной.

Егор с Гришкой начали переносить улики в два этапа. Вначале до первого забора у края дома. Затем от забора до улицы. В это время Игорь закрыл в будке здорового пса, разрывавшегося от лая, ругаясь при этом на него по матери.

Третий этап заключался в том, чтобы установить ульи в прицеп, который они заблаговременно подцепили к «Ниве». Вот здесь всё интересное и началось.

Последним был улей с «буйной» семьей. На улице, где стояла машина, было темно. Из-за плохой видимости и малой вместимости прицепа все ульи устанавливались плотно друг к другу. Четвёртый устанавливать, когда остальные уже стояли, оказалось ещё тяжелей.

В момент установки Егор с Гришкой отламывают леток (дверь в улике для пчел) о борт прицепа, и пчёлы начинают вылетать. Реакция Игоря была мгновенна. Такой мат разразился на всю улицу, которого Гришка, наверное, не слышал ещё никогда. Игорь начал снова обкуривать пчёл и заткнул отверстие, где раньше стоял леток, тряпкой. Некоторые пчёлы так и остались на улице около улья.

Егор начал осматривать Гришку и сбил одну пчелу с его спины. Две пчелы укусили Егора за ногу, которых он задавил, сбросив на землю.

— Да всё хорошо, сколько их там вылетело? — успокаивал Егор рассерженного Игоря.

— Ничего, — сказал Игорь, — вам ещё их выгружать, тогда вам мало не покажется.

У Гришки подкосились ноги от такой перспективы. За всю жизнь Гришка не испытал столько страха к пчёлам, как за эту ночь. Ехали медленно, но ехали. Выгружать ульи в станице Каргинской оказалось ещё тяжелее, чем загружать в Базковской. С улицы во двор дачи был крутой спуск. Петляя между деревьями и перешагивая препятствия, нужно было ставить улики у стены дома. Егор с Григорием постарались сделать это как можно быстрее. Спустившийся вниз пасечник опять «накрыл» матом братьев за то, что они в одном месте прошлись по его клубнике. На что Егор, подшучивая, шепнул Гришке:

— Надо было вообще перевернуть его улики, чтобы больше не приезжал к нам.

Теперь Григорий понимал, отчего братья так не любили эту работу.

Христу хвала за то, что день прошел!

Когда в грехах к погибели я шел,

Ища напрасно мир в краю чужом,

Господь мой спас меня — сокрыт теперь я в Нем!

С Христом я буду в небесах,

С ветвями дивных пальм в руках,

С золотым на голове венцом,

Там вечно буду петь: «Спасен Христом!»

Сомненье и боязнь Он удалил,

Он жало смерти смертью угасил,

В святой Крови меня Он убелил,

Меня, в грехах погибшего, Он возлюбил.

С Христом я буду в небесах,

С ветвями дивных пальм в руках,

С золотым на голове венцом,

Там вечно буду петь: «Спасен Христом!»

Хвала Спасителю, теперь Он мой,

Во мне Он храм создал Себе святой,

Я не страшусь: Господь всегда со мной!

Из бед спасет меня Он сильною рукой…

С Христом я буду в небесах,

С ветвями дивных пальм в руках,

С золотым на голове венцом,

Там вечно буду петь: «Спасен Христом!»

Теперь всегда, навеки я Его —

Он щит мой и охрана от всего,

Спаситель мой и крепкая скала…

Ему от всех да будет слава и хвала!

С Христом я буду в небесах,

С ветвями дивных пальм в руках,

С золотым на голове венцом,

Там вечно буду петь: «Спасен Христом!»

Грозовые облака

Шёл последний месяц лета. Жара днём была подчас невыносимой. Григорию казалось, что его кости к вечеру накаливались, как конфорка электрической плиты. Чтобы максимально эффективно работать на чермете в эти жаркие дни, братья вставали в пять утра. Григорий вставал в четыре часа ночи, чтобы приготовить завтрак. В шесть часов утра апостолы уже загружали металл в заготконторе станицы Вёшенской. Они брали с собой воду в бутылках, которую заранее клали на ночь в морозильную камеру. Постепенно вода таяла, и братья наслаждались живительной прохладой. Дождь был несколько раз, но до Свято-Николаевского хутора он не доходил. Дождь заканчивался на правом берегу Дона, в станице Базковской. Доходил только запах дождя и легкая влага от него.

Ирина, молодая женщина-прихожанка, много лет ходившая в церковь и служившая церковным бухгалтером, пришла в будний день в церковь делать бухгалтерские отчеты. Но глаза её были в слезах. Пока её годовалый малыш спал в детской, она общалась с пастырем. Её муж Фёдор Крылов, ранее живший при церкви и оставив прошлую разгульную жизнь, женился на Ирине. Через год у них родился ребёнок, малыш с большими карими глазами Илюшка. А ещё через год Фёдор вернулся ко греху. Всё началось с сигареты, потом была бутылка пива, и так жизнь снова пошла, как поезд, под откос. Пьяницу Фёдора выперли с работы. Платить за съемную квартиру стало нечем. Перед Ириной встал вопрос: что делать дальше? Несмотря на то что Фёдор запил, она не переставала любить его и мысли о разводе не было. Поговорив с пастырем, Ирина приняла решение вернуться к матери в Чистяково.

В середине XIX века село Чистяково было известно как слобода Чистяковская. Относилась она к Усть-Медведицкому округу Земли Войска Донского. Слобода являлась центром Чистяковской волости, в состав которой по состоянию на 1897 год входили посёлки Васекинский, Гусинский, Карасёв, Малахов, Пронинский, Сенюткин и Ханжинский.

Павел позвонил Николаю, отцу Ксении, и попросил отвезти на «Газели» Ирину в Чистяково.

— Григорий и Артём поедут с тобой, — сказал ему по телефону пастырь.

Когда Николай с братьями подъехал к дому Ирины, небо затянуло тучами. То небольшое количество мебели, которое составляло всё имущество семьи Крыловых, апостолы загружали в машину под дождём.

Николай вёл машину, Ирина сидела рядом, а Григорий с Артёмом сидели позади них. В какой-то момент Гриша забрал Илюшку у Ирины к себе на руки.

— Он не идет на руки к незнакомым, — передавая Илюшу, сказала она.

Уставшей Ирине необходимо было хоть немного поспать, успокоиться. Илюша, к удивлению Ирины, тихо лежал на руках у Гришки и пристально смотрел своими большими глазами на него. В какой-то момент Илюшка заснул и крепко спал до самого дома бабушки Любы в Чистяково.

В Чистяково их ждали мама Ирины и родной брат. Вместе они выгрузили вещи из машины и занесли в дом. Ирина с трудом сдерживалась, но слёзы катились из глаз.

— Ничего, ничего, доченька, — успокаивала её мать, — перебесится и вернётся, всё будет хорошо, а пока поживёшь с нами.

Григорий сам чуть не прослезился от таких тёплых слов её матери, которая не только не ругала зятя, но ещё и ждала его возвращения к Ирине.

— Я покушать сейчас разогрею вам, — обращаясь к братьям, продолжила бабушка Люба.

— Нет, нет, спасибо, нам домой ещё ехать, — ответил Николай, которого поддержали Григорий и Артём.

На обратном пути дождь усилился, будто плотину прорвало.

— Заедем в церковь, и я отвезу вас домой, — начал Гришка, обращаясь к Николаю.

— Зачем заезжать? Доедем до меня, а оттуда сами в церковь.

— Я «Газель» ещё не водил.

— А что тут сложного? Я покажу, как водить.

— У меня и водительских прав с собой нет.

— Ничего. От меня до церкви всего пара километров.

— Ладно, давайте попробуем.

Около станицы Вёшенской Григорий сел за руль «Газели».

— Педаль газа только плавней нажимай, чтобы машину не дёргало, — начал инструктаж Николай.

Григорий тронулся с места. Водить «Газель» показалось ему даже круче «шестерки», хотя он не ощущал той маневренности, с которой он водил «шестерку». Около своего дома Николай вышел, а Григорий с Артёмом повернули в сторону церкви.

— Когда заезжать в церковь будешь, возьми левее, чтобы справа забор не зацепить, — дал ценный совет Николай.

Уже была ночь, и шёл ливень. Оставшись за рулем без опытного водителя, Григорий напрягся. В голове у него теперь крутилась мысль: «Как бы забор не зацепить. Надо взять левее».

— Страшновато как-то, — отметил Гриша, обращаясь к Артёму.

— Да что там страшного, — самоуверенно брякнул Артём. — А что ты дворники не включишь? — продолжал он.

— О, точно. Я привык на «шестерке» без дворников ездить и забыл, что они есть.

Григорий включил дворники, и ему стало спокойнее.

Два месяца назад Гришка ездил на «шестёрке» с Ксенией забирать её маму Веру с работы. В тот день был такой ливень, что дальше двух метров ничего не было видно. Григорий умудрился без происшествий забрать маму Ксении с работы и вернуться в церковь.

Удачно припарковав «Газель» на церковном дворе, Григорий пошёл к пастырю отдать ключи от машины. В это время пастырь в зале старой церкви смотрел проповедь по телевизионному каналу «Союз».

— Добрый вечер, — обратился Гришка к Павлу и протянул ключи от машины.

— Приехали уже?

— Да, всё хорошо.

— Отвезёшь Николая домой?

— Он дома уже, мы с Артёмом сами приехали.

— Молодцы, — улыбнулся пастырь.

Дождь усиливался, около двух часов ночи пошёл сильный ливень. Из окна, где раньше спал Юра, а ныне Павел, полилась вода. Пол в братской начало заливать. Братья вскочили с кроватей и начали убирать все вещи, находившиеся на полу. В это время Павел пошёл на улицу, чтобы подсыпать песок к окну, где заливало. В какой-то момент сильно ударила молния, и по всему хутору погас свет. Слыша, что вода продолжает заливать братскую, Григорий схватил таз в братской и начал держать над потоком, подсвечивая окно фонариком на телефоне:

— Несите ведро, — скомандовал Григорий.

Артем принес ведро, в которое Гришка сливал воду из таза. Остальные братья собирали воду с пола.

Так как Гриша был у окна и в этом месте была связь, он услышал звонок. Звонил отец. С тревогой в голосе отец сообщил, что зять Вова, муж сестры, избил его.

Григорий в ужасе вышел на улицу и позвонил своей сестре, чтобы узнать, что произошло.

— Папа начал укорять Вову в том, что он вмешивается в его дела с затянувшимся ремонтом квартиры. Вова с его характером не смог перемолчать, и развязалась перепалка, — со слезами на глазах Саша пыталась объяснить произошедшее Григорию. — В конце концов, — продолжала сестра, — Вова кинулся с кулаками на отца. Я пыталась остановить их, становилась между ними, но это не помогло.

— Где вы сейчас? — спросил Гриша.

— Мы с детьми на христианской базе «Молодежь с миссией», и я не знаю, что теперь делать.

Затем Гриша разговаривал с Владимиром:

— Я люблю вас обоих. Виноваты также оба, но ты больше, так как распустил руки. Тебе нужно просить прощения у отца, независимо от того, считаешь ты себя правым или нет.

— Я понимаю, что не должен был так поступить, но не смог иначе, прости меня, братик, — протянул Владимир.

Трудно передать словами, что творилось на душе Григория. Его душа рыдала и скорбела. Он с трудом держал телефон, его трясло от новостей из дома, и погода скорбела вместе с ним проливным дождем.

Ты пришёл в этот мир, и ты скоро уйдёшь…

Будешь счастлив тогда, когда Бога найдёшь.

Ветер, дождь и туман застилают глаза,

Но ты всё же ищи своим сердцем Христа!

Он один лишь, поверь, может свет тебе дать

И открыть сердца дверь, чтобы Бога познать.

Ветер, дождь и туман застилают глаза,

Но ты всё же ищи своим сердцем Христа!

Без Него жизни нет, лишь одна суета.

Он даёт мне ответ, Он свершает дела.

Ветер, дождь и туман застилают глаза,

Но ты всё же ищи своим сердцем Христа!

Кто не знает Христа, муки терпят сердца —

Счастья нет без любви, что живёт без конца.

Ветер, дождь и туман застилают глаза,

Но ты всё же ищи своим сердцем Христа…

Миротворец

Блаженны миротворцы, ибо они

будут наречены сынами Божиими.

Матф.5:9

После разговора с сестрой Григорий не мог уснуть. Он думал, что ему делать. Семья — это то святое и самое важное, что должно быть у каждого человека. Среди членов твоей семьи могут быть не только твои родные родители, братья, сестры, это могут быть даже близкие по духу люди. Среди близких по духу людей Григорий жил, и ему было спокойно, а вот среди родных, тех, которые в миру являются единственными людьми, называемыми семьёй, случилась беда. Оставаться в стороне и ждать, что всё разрешится само собой, Григорий не мог. Он принял единственное верное для него решение ехать домой, чтобы примирить отца с зятем и вернуть сестру с детьми в их дом. Дух побуждал Гришу ехать домой и даровал уверенность в том, что он сможет примирить семью.

К утру разъяснилось, стояла теплая солнечная погода. Григорий собрал сумку с самыми необходимыми вещами и сообщил Павлу о своем решении, которое пришло к нему ночью.

— Мне нужно ехать домой, — сказал Гриша.

— Что ты будешь делать? — спросил пастырь.

— Я должен примирить их, — твердо ответил Гриша.

Девять мучительных часов в дороге Гришка плакал и молился, молился и плакал. Он обдумывал, как нужно поступить и что говорить. Зная отца, Гришка понимал, что это будет чем-то невероятным, чтобы он простил поведение зятя. Григорий даже дал обет Богу отказаться от своих прежних приоритетов в жизни, если случится чудо.

За Христом пойду я… Боже милосердный,

Кто мне сил дарует оказаться верным?

В страхе и бессилье я Тебе молюся:

Помоги идти мне по следам Иисуса!

За Христом пойду я… Чувствую влеченье

Крест и скорбь земную принимать в смиренье.

Сила Божья слова разорвала узы,

И пойти готов я по следам Иисуса.

За Христом пойду я бодро и свободно,

Дух мой укрепляет дар любви Господней.

Смело отвергаю ветхой жизни вкусы,

С радостью шагаю по следам Иисуса.

За Христом пойду я… Он мой Искупитель,

И от всех недугов — верный Исцелитель.

Смерть Его дала мне жизнь, и я стремлюся

В край давно желанный по следам Иисуса.

За Христом пойду я к Родине прекрасной,

Хоть кругом бушует ураган ужасный.

Благодатью Божьей каждый день креплюся…

Он идти поможет по следам Иисуса.

Никто из семьи Григория не знал, что он едет домой. Когда он приехал и поднялся на свой этаж, то первым делом позвонил отцу. Родители были дома. Отец открыл дверь. Григорий со слезами на глазах обнял его, а затем маму.

— Будешь кушать, я приготовлю? — предложила мама.

— Я не затем ехал сюда, — ответил Гриша.

Григорий приехал в Ростов-на-Дону в 17 часов, он не ел с тех пор, как узнал о печальных новостях из дома. И не мог думать о еде, кусок не шёл в горло. Они сели втроем на кухне и стали петь песни из сборника, который привёз с собой Григорий. Папа сидел по правую руку Гриши, мама по левую. И так вместе они пели.

Бога легко искать, Бога легко найти,

Бог — это благодать, Бог — это свет в пути.

Эта — любовь моя, это добро твоё,

Это — средь бурь маяк, отдых в конце боёв.

Бог — это первый вздох, первый ребёнка крик,

В новую жизнь порог, в вечность манящий миг.

Бог — это наш Судья, истинный вечный страж.

Бог — это суть моя, совести голос наш.

Бог — это в сотах мёд, Бог — это хлеб и соль,

Тот, Кто нам мир даёт, Тот, Кто врачует боль.

Это — любовь людей, это — прощенье зла,

Это — в душе моей мощный родник тепла.

Это — весенний гром, это — осенний дождь,

Это — по телу дрожь в храме Его святом.

Это — молитвы стон, гимнов хваленья звук,

Это — земной поклон, это — скрещенье рук.

Бог — это вечный Дух, это — стихий закон,

Бог — это лучший Друг, в бедах помощник Он.

Это — воскресный день, это — Голгофский крест,

Это — благая весть, крыльев могучих сень.

***

Прости меня, Боже, прости, я молю,

Прости, что так поздно к Тебе прихожу,

Прости, что я раньше Тебя не познал

И друга иного тогда я избрал.

Прости, что мой разум с Тобой воевал,

Прости, что Тебя я страдать заставлял,

Прости, что я скорби Тебе причинял,

Что вновь на кресте я Тебя распинал.

Но Ты пробудил меня к жизни иной

И сердца коснулся Своею рукой,

Глаза мне открыл Ты на пройденный путь,

В неверье, в грехах мне не дал утонуть.

И вот я в молитве стою пред Тобой,

Веди меня, Боже, Своею рукой!

Я всю свою жизнь посвящаю Тебе,

Ты только не дай мне погибнуть в борьбе.

И я обещаю Тебя прославлять

И словом и делом Тебя восхвалять,

Чтоб люди увидели свет Твой во мне

И, светом влекомые, шли все к Тебе.

***

Мы у Бога о многом просим, а просить об одном лишь надо —

О любви, что всё переносит, что чужому счастью рада.

Когда любишь — легко прощаешь, когда любишь — не мыслишь злого,

На обиды не отвечаешь злобным взглядом и едким словом.

В милосердьи границ не знаешь, сердце к жертве всегда готово,

Недостатков не замечаешь, не сквернишь себя клеветою.

Если любишь — совсем не важно, что не все тебя понимают.

Та любовь, что зажглась однажды, негасимым светом сияет.

И огонь ее ярко светит, и о нем говорить не нужно.

Его всякий и так заметит. Там, где он, — там любовь и дружба.

Если ты её проявлений в своей жизни не замечаешь,

Значит, ты любви не имеешь, но о ней понаслышке знаешь.

И напрасно просить о многом, мне, по сути, одно лишь нужно —

Я любви лишь прошу у Бога, о других не заботясь нуждах.

Когда любишь — легко прощаешь, когда любишь — не мыслишь злого,

На обиды не отвечаешь злобным взглядом и едким словом.

***

В нашей жизни сaмoe прекрасное

Не ценою денег покупается.

Даром с неба светит солнце ясное,

И луна нам даром улыбается.

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт спасение!

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт прощение!

Но всего дороже, драгоценнее

Нам в подарок Богом преподнесено

В Иисусе вечное спасение —

Принимай и улыбайся весело!

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт спасение!

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт прощение!

Даром на распаханные полосы

Льется дождь со щедростью обильною.

Даром ветер гладит наши волосы,

С дуба листья рвет рукою сильною…

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт спасение!

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт прощение!

Даром пеньем птичек наслаждаемся,

Зорями, восходами, закатами…

С близкими, любимыми встречаемся

И вдыхаем воздух не за плату мы.

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт спасение!

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт прощение!

Никакой монетой не заплатите

За ребёнка ласку необычную,

За супругов нежные объятия,

За любовь, за дружбу бескорыстную!

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт спасение!

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт прощение!

Посмотри, как Он к тебе склоняется,

И пойми, что Он — как солнце ясное!

Не ценою денег покупается

В нашей жизни самое прекрасное…

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт спасение!

Дaрoм, дaрoм, Бoг дaeт прощение!

Во время пения у Гриши текли слёзы, родители также попали под влияние Святого Духа. По просьбе Гриши отец произнес молитву, а затем они начали читать Книгу Иакова, главу 3:

«Братия мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению, ибо все мы много согрешаем. Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело. Вот, мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, и управляем всем телом их. Вот, и корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулем направляются, куда хочет кормчий; так и язык — небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык — огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это — неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду. Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью. Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину. Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская, ибо где зависть и сварливость, там неустройство и всё худое. Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна. Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир».

Затем они прочитали Книгу от Матфея, главу 5:

«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас. Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное. Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: „рака“ (пустой человек), подлежит синедриону (Верховное судилище); а кто скажет: „безумный“, подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта. Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует. Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого. Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся. Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари (сборщики податей)? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».

После чтения Григорий произнес молитву.

— Теперь давайте прочитаем «Отче наш», — предложил Гриша.

— Хорошо, — поддержал отец.

— И благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми нами. Аминь, — закончил Гриша и снова прослезился.

Гриша обнял маму, затем папу, и они снова пели христианские песни. Он подвел отца к тому, что нужно простить, нужно примириться. Что это по Слову Божьему. Григорий рассказывал о том, как Господь Бог открывался ему. Также как каждый месяц пребывания в монастыре происходило по одному чуду, и он ждал, какое чудо будет в следующем.

— И вот, дьявол решил покуситься на самое святое и дорогое, что у меня есть, — продолжал Гриша, — на мою семью. Но я вас никому не отдам! — твердо закончил он.

Затем Григорию позвонила его сестра Саша.

— Привет, братик! Как твои дела? — грустно спросила Саша.

— Всё хорошо, — ответил радостно Гриша, — вот поём песни с родителями и разбираем Слово Божье.

— — По телефону? — спросила Саша.

— Нет. Я приехал домой. Скажи Вове, что я завтра приеду за вами, и мы поедем мириться.

Над Законом

На далеком холме, средь деревьев и скал

Сквозь седые века старый крест простоял.

Миллионы людей у подножья креста

Свое счастье нашли, там однажды был я.

Старый крест, старый крест,

Неброский, но лишь в нём

Сила есть, сила есть, сегодня может он

Исцелять разбитые, больные сердца,

Каждому пришедшему открыть небеса.

Между небом святым и греховной землей

Пропасть злая лежит, разделяя собой.

Хочешь верь, хочешь нет, слушай слово Творца.

Крест — единственный мост от земли к небесам.

Старый крест, старый крест,

Неброский, но лишь в нём

Сила есть, сила есть, сегодня может он

Исцелять разбитые, больные сердца,

Каждому пришедшему открыть небеса.

Иисус дорогой, у подножья креста

На далеком холме я увидел Тебя:

На пронзенных руках не застывшая кровь,

А в Господних глазах — Божья к людям любовь.

Старый крест, старый крест,

Неброский, но лишь в нём

Сила есть, сила есть, сегодня может он

Исцелять разбитые, больные сердца,

Каждому пришедшему открыть небеса.

Так в Ростове-на-Дону, где-то на одиннадцатом этаже одной многоэтажки, началось чудесное утро. Григорий, его отец Пётр и мама Нина пели песни и читали Книгу Иакова, главу 4:

— Откуда у вас вражды и распри? не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? — читал Гриша. — Или вы думаете, что напрасно говорит Писание: «до ревности любит дух, живущий в нас»? Но тем большую дает благодать; посему и сказано: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Итак, покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит от вас. Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные. Не злословьте друг друга, братия: кто злословит брата или судит брата своего, тот злословит закон и судит закон; а если ты судишь закон, то ты не исполнитель закона, но судья. Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить; а ты кто, который судишь другого? Итак, кто разумеет делать добро и не делает, тому грех.

И после Григорий читал Книгу Притчей Соломоновых, главу 22:

— За смирением следует страх Господень, богатство и слава, и жизнь.

Григорий чувствовал себя как никогда уверенно за рулем своего автомобиля, когда ехал по городу к сестре. День был ясным, музыка играла в машине. Но случилось так, что, ехав, по обыкновению, в районе главного автовокзала, он проехал на запрещающий знак, не заметив этого. Однако удивился, что все машины берут влево, а он один взял вправо. «Налево» Григорию не по пути. Вдруг позади Григория начала пристраиваться машина полиции. Полицейская машина поравнялась с Гришкиной, и полицейский начал что-то говорить ему.

— Добрый день, что-то случилось? — прикрутив музыку, спросил Гриша.

— Почему вы проехали на запрещающий знак «кирпич»?

Григорий удивился, но послушно остановил машину на обочине.

— Я не знал, что здесь такие изменения, — объяснял Гриша полицейскому в их машине, пока полицейский смотрел его документы.

— Где живете? — спросил полицейский.

— Здесь, в Ростове, но последние погода нахожусь в монастыре хутора Свято-Николаевский станицы Вёшенской. Я служу людям, находящимся там на реабилитации от алкогольной и наркотической зависимости.

— Сможете шесть месяцев без прав побыть? — спросил полицейский.