Бесплатный фрагмент - Бифштекс… Диана Росс

Четверг, 28 февраля 1974 г.

Сегодня у всех на душе неспокойно: в воскресенье мы играем с «Ноттингем Форестом» — нашими заклятыми друзьями с того берега Трента. А сегодня еще и выборы. Для меня, человека, который вырос в одном из самых густонаселенных рабочих кварталов в Европе, выбирать особо не из чего: лейбористы, или лейбористы «запасного состава».

Даже не знаю, как быть. Кандидат от лейбористов в Ноттингемском центральном округе — наш дорогой Джек Даннэт, колоритный председатель Футбольного клуба графства Ноттингем. Депутат, который появляется на страницах сатирического журнала «Частный сыщик» чаще, чем на заседаниях Парламента. Ну какой здравомыслящий человек будет голосовать за лейбористов, если депутатом от них станет Джей Ди?

Ладно, Бог с ним. День начинается с тренировки на Вильфордской свалке. Это пять минут на машине от стадиона «Медоу Лейн». Сюда, на окраину огромного, ровного, ничем не защищенного участка земли местный совет очень любит свозить весь свой мусор. Когда ветер с другой стороны Трента дует в нашу сторону, местные мусорщики очень веселятся, наблюдая, как мы стараемся, невзирая ни на что, работать с мячом, играя свои бесчисленные тернировочные матчи. Что ж, хоть кому-то весело!

10:30. Понеслось! Наш тренер свистит в свисток, тренировочный матч №22 (в этом месяце) начинается. На пятой минуте я не удержался и перехватил бесхозный мяч. Совсем не по плану игры. «Пастух», то есть я, это прекрасно понимает. Тренер с остервенением пытается ухватить свисток, который болтается у него на локте на толстой веревке, чтобы успеть просвистеть, пока я его не отпасовал.

«Ну что за дела? Хочешь поиграть. Вижу. А должен быть — вне игры!» У Джимми Сиррела жуткий акцент жителя Глазго, понять его невозможно, даже когда он говорит спокойно, а когда он изъясняется шотландскими загадками — ну что за дела? Я свое место знаю назубок. Моя задача — прилипнуть к желтому нагруднику и к заднему месту запасного бомбардира Мика Винтера как овечьи какашки к ворсистой шерсти. Игра сама по себе, я — сам по себе. Мы можем проигрывать со счетом 10:0, на Вильфордской свалке могут высадиться марсиане, я должен плевать на это с высокой колокольни. Моя задача — любой ценой остановить Винта!

В воскресенье вместо желтого нагрудника будет красная футболка, а обладателем заднего места будет Дункан Маккензи. В этом сезоне Кубка Англии репортеры были в восторге от его игры за «Форест». Я недавно понаблюдал за ним в матче на Городском стадионе. Согласен, пара финтов у него есть абсолютно классных, но в остальном наш тренер, по-моему, сильно преувеличивает его таланты.

В конце часа — два по тридцать — я в полном бешенстве. Футболист не может так играть по своей природе, понятно, босс? Природный инстинкт заставляет меня следить за мячом, босс, играть вместе со всеми, босс, это понятно? Сражаться со всеми игроками команды противника, а не с одним единственным, вот так-то, босс. «Не психуй, Дэвид. Ты в игре, но ты вне игры.» Бли-и-и-ин! Не знаю, кто из нас бесится больше всех: я, Винт, или мусорщики, разгружающие на другом конце поля свою первую ходку. Винт разошелся не на шутку. «Я чё те, подружка, блин, что ты ко мне липнешь? Почему я должен изображать этого козла Дункана Маккензи? Нафига мне такой расклад?»

В общем, он прав. Он на год старше меня. Ему самое время перебираться в основной состав. В составе «Доходяг» он забивает много голов, но когда на поле Лес Брэдд и Кевин Рэндал, ему сложно привлечь внимание. Я ему сочувствую. Мне немного стыдно за то, что он все ждет и ждет своей очереди, а я, новичок, который всего лишь прошлым летом окончил школу с тремя предметами уровня «А», попал в число избранных и получаю лакомые кусочки. С остальными новичками у меня такая же песня. Они, когда ходили в учениках, перечистили тысячи бутс, зимой отскребали от наледи террасы, а летом красили деревянные трибуны. А я в это время готовился к выпускным и учил как будет «спасибо» по-русски.

Что же я сделал такого особенного, чтобы обойти их в списке кандидатов на повышение? Молодые игроки наверняка могли бы сказать мне пару ласковых, но держат себя в руках, честь им и хвала за это. И все же, я сам иногда ощущаю плотное чувство вины, словно я вдруг ни с того, ни с сего стал баловнем судьбы. Я хоть и в основном составе, но раздевалка у меня по-прежнему для запасных, там же, где и у всех остальных «молодых». В душевой Ян Болтон подводит итоги дня. Клубы дыма от его третьей за сегодняшнее утро сигареты (две он выкурил до тренировки) заволакивают высоченные бетонные стены городской бани.

«Ты сейчас куда, а, Винт? К своей домой? Может, сгоняем партию в бильярд? В бильярдной, которая у театра? Ты как?»

Старший товарищ задавил силой авторитета. Винт соглашается. К часу дня Берни (прозвище «Молния») «уговорил» уже несколько булочек с беконом в кафе на углу спортплощадки и сейчас семимильными шагами приближается к началу второй десятиштучной пачки «Ротманса». В забеге на сто сигарет или ярдов он абсолютный рекордсмен нашего клуба.

Мой день окончен. Тренировка была — полная хрень. А я ей под стать. Я чувствую себя изгоем среди товарищей по команде.

Пора идти голосовать. В былые времена некоторых из старших профессионалов — Брэдда, Джона Бриндли по кличке «Билли» и Мика Джонса — нанимали развозить пенсионеров по избирательным участкам от имени мистера Даннета. Неплохо придумано: использовать популярность местных парней для рекламы образа «народного радетеля». В доказательство своей огромной любви к «рабочему классу» он целует в лобик малютку на собрании в местном шахтерском комитете (который принято называть «институтом»).

Несмотря на это все, выбор дается с трудом: Веселый Джек или член команды знатного моряка Бакалейщика Хита? В конце концов, крестик появляется против фамилии кандидата от лейбористов, на этот раз в округе Восточный Ноттингем. А где-то рядом кто-то голосует за кандидатуру «МИСТЕР ДЖЕК ДАННЕТ (Лейб.)»

Неудивительно, что чувство вины меня не покидает.

Суббота, 2 марта

Мой верный Фиат 128 (нержавеющий продукт итальянского автопрома стоимостью в 650 фунтов и номерным знаком с приставкой «К») привозит меня к гостинице «Почтовая» в Сандиакре, расположенной в нескольких милях от центра города. За завтрашний матч я не переживаю, ведь в каждом матче серии «дерби» есть мощный стимул к победе — это когда тебе после матча нужно показаться в городе на людях.

Ноттингемское дерби — явление в футболе уникальное. Потому что фанатами противоборствующих команд движет не приверженность своему клубу и не религиозные различия. Что касается фанатов команды графства, так их ведет по жизни «зеленоглазое чудовище, что в нас во всех сидит» (вот где пригодилась пятерочка по английской литературе). Зависть, простая, неприкрытая зависть. И понятно, почему.

В 1950-х, когда за команду графства играл Томми Лоутон, болельщики валили на него валом, стадион «Медоу Лейн» набивался битком — раз в две недели по 50,000 человек, а то и больше. Само собой, «Графство Ноттингем» пользовалось бешеной популярностью и игроки его были в большом почете. Но вот, в 1959-м, «Форест» взял Кубок Англии, и не успели мы моргнуть глазом, как на дворе были уже 60-е с их модой на все яркое, дерзкое и психоделическое. «Форест», перешедший в Первый дивизион, имел на ведущих ролях молодых звезд, которые были идеально созвучны эпохе, — таких как Ян Стори-Мур и Генри Ньютон. Они подогревали интерес нового поколения болельщиков и заманивали их на Городской Стадион, а там фанаты с другого берега Трента скандировали «Зиг-заг, зиг-заг — Джо Бейкер!» Этот центральный нападающий нашей сборной стал местной легендой не меньше, чем Робин Гуд. Наша команда даже на поле выходила под звуки мелодии из телевизионного сериала о «человеке в линкольнском зеленом трико».

Тем временем, посетители стадиона на «Медоу Лейн» гадали, что прогнило больше — центральная трибуна или члены команды. Их унылые, старомодные футболки в черно-белую полоску символизировали их падение с вершин рая на дно Четвертого дивизиона. Горстка «старообрядцев», сопротивляющихся всему новому, поддерживаемая тающими рядами немногочисленных болельщиков, часть из которых разуверивалась, а другая отходила в мир иной.

Теперь команды сравнялись, и пришло время рассчитаться. По крайней мере, для болельщиков «Графства Ноттингем», которые пережили два десятка лет унижения от любящих «пофорсить» и наделать шуму соседей, а также от всеобщего порицания за то, что хранили верность команде, набравшей в свои ряды клоунов, которые несколько зимних сезонов подряд исправно веселили болельщиков на стадионах в Скегессе, Мейблторпе и Чэпл-сент-Леонарде.

На плечи Брэдда и Бриндли ложится тяжкое бремя ответственности. Они прекрасно понимают всю историческую значимость момента. Время 20:45. Я приезжаю в отель и застаю обоих в баре за кружкой пива. «Это в лечебных целях, Маквей, чтобы лучше спалось.» Хорошо зная их питейные возможности и учитывая тот факт, что живут они в одном номере, я прикидываю, что им понадобится несколько бочонков, чтобы отправиться в Страну Морфея. Сегодня, однако, они ограничат себя одним.

Меня поселили с Кевином Рэндаллом, по прозвищу «Коготь». Кевин «дослужился» до ветерана и понимает, что скоро ему придется уходить из «Графства Ноттингем». Все свои голы (а их у него не одна сотня) он забил на ранних этапах «большого пути», так что если клубу действительно суждено добраться до Первого дивизиона, это произойдет уже без него.

Его это совершенно не волнует. На рынке трансферов он стоит тысяч десять-пятнадцать фунтов, к тому же он уверен, что в новом клубе ему положат «штуки две». Ему сейчас нужен еще один трансфер, ну, в крайнем случае, два, чтобы не испытывать финансовых трудностей после ухода из спорта. Бриндли, Брэдд, Стаббс — у нас в команде полным полно «дедушек», достигших определенного возраста и статуса. Господи, а мне во вторник стукнет девятнадцать! В моих жизненных планах во весь рост начинают вставать заботы о выходе на пенсию, обеспечении семьи, устройстве своего будущего, ну и конечно вопросы любви и брака.

Кевин — настоящий профессионал. Он любит футбол, ему нравится забивать голы и как любому уроженцу Манчестера нравиться «чесать языком». За свою карьеру он играл за «Честерфильд» и «Бери», а послушать его, так он был чуть ли не в сборной Англии. Коготь (это прозвище он получил за свою манеру, пробегая мимо молодых защитников, хватать их за плечи, волосы или уши, чтобы придать ускорение и темп своим стареньким ножкам) — в отличной форме. Продолжает говорить сквозь сон. Но я слушаю, потому что это помогает мне не думать о завтрашней схватке со «вторым я» Винта. С Дунканом Маккензи.

Воскресенье, 3 марта

Встаем рано. Коготь прикусил язык. На завтрак яйцо всмятку и тост. Время 11:30, пора подкрепиться перед матчем. Как обычно, бифштекс с кровью, без соуса. Еще часа три торчу в гостинице, и вот, пора собираться в Ноттингем. Оставляю машину на Медоу Лейн, дальше — все в «автобус», который провозит нас полмили через Трентский мост до Городского стадиона. Времени — вагон, успеем перекинуться в карты на будущую премию за победу в матче.

Почти каждый из профессионалов старшего поколения, хранящих в своих кладовках картонные коробки, доверху забитые медалями «Самому худшему игроку на Кубок Графства» (во всем Ноттингемшире есть только еще одна такая команда, которая может потягаться за эту престижную награду, это «Мансфильд Таун»), знает гостевые раздевалки «Фореста» как свои пять пальцев. Бифштекс и яичница дают о себе знать. Мне срочно нужно в туалет. Билли говорит, что Стэнли Мэтьюс ходил в сортир проблеваться перед важными матчами, чтобы сбросить килограммы до своего «бойцовского веса». «Дохлый номер, Билл,» — говорю ему я и прибегаю к более традиционному способу скинуть несколько фунтов веса — сидя на унитазе. Да, я беспардонно разжирел. Даже мои болельщики говорят мне об этом. Я могу перестать есть желтки в вареных яйцах, и все равно ни я, ни другие не поверят, что я могу похудеть.

Стаббо, наш центральный полузащитник — железный парень, — занимает соседнюю кабинку, чтобы последний раз перекурить перед игрой.

Разминка закончена.

«Форест», если что, может спокойно выкарабкаться из Второго дивизиона. А мы покатимся, так покатимся. Так что для нас важно не проиграть в этом матче. Атмосфера стоит напряженная, все затаили дыхание в ожидании, зрителей на стадионе — под тридцать тысяч. Пять минут до свистка. Пара растяжек для вида, пробежка на месте — всё, мы готовы. Как только мяч в игре, я — прямиком к Дункану Маккензи, к игроку, с которым я ни разу даже не разговаривал. В футбольной иерархии ты стараешься держаться подальше от суперзвезд, а может это они стараются не подпускать к себе сопливых юнцов без видимых задатков?

«Форесты» играют по схеме 4-4-2, стараясь как можно скорее выводить мяч в центр поля и на передачу дальше, получается зрелищно. Такую игру они практикуют давно, еще со времен Имлоха, Уилсона и Ле Флемма в 1950-е и 60-е. У нас другая история, у нас впереди поставлен большой Брэдди, а с ним пытаются осуществить связь по воздуху в воздушном пространстве южного берега реки Трент. Все команды Графства со времен Лоутона придерживаются этой тактики. А жаль: на Городском Стадионе первоклассное покрытие, одно из лучших в стране. А игра, тем временем, застыла в «сумеречной зоне». Эрик Проберт, Артур Манн перекрыли канал передач на передний край. Джону Робертсону и Яну Боуэру не дают развернуть свои недюжинные таланты и повлиять на ход событий. Первые пятнадцать минут на поле ничего не происходит. В прямом смысле. Зрители молчат, ни выкриков, ни улюлюканий. Многие вообще задремали после сытного воскресного ленча.

«Господи, Дэвид, да обведи ж ты его, в конце-то концов!» Это кричит Дон Мейсон. Мейсон Отверженный. Мейсон Отмороженный. Наш капитан. И он абсолютно прав. Он, конечно, конченный дебил, и пользуется в коллективе примерно такой же популярностью, как кусок какашки, всплывший в бассейне общественной бани, но в данном случае он, черт побери, прав.

Сейчас я укатаю этого красавчика. Я что должен делать? Пасти его. А я до сих пор не могу зайти к нему сзади. Игра проходит мимо меня. Надо срочно собраться. Вот мяч, вот Маккензи — оба-на! Как легко у меня получилось.

«Молодчина, Дэйви. Вот это что надо. Давай, мочи.» Мейсон Отмороженный дал свою оценку. Капитан мною доволен. Я на седьмом небе. У Маккензи обиженная физиономия, он словно говорит мне: «Ты откуда взялся такой прыткий, а, толстяк?»

А мне плевать. Сегодня футболка команды Графства сидит на мне как-то свободно и мешковато. Моя уверенность в собственных силах взлетает до небес. Товарищи мной довольны. А что, «пасти» противника не так уж и плохо, в конце концов.

Думаю, счет будет 0—0. Хотя для того, чтобы это понять, не нужно быть космическим физиком. На нашем заднем фланге выстроились пять человек. На нашей половине поля их сейчас больше, чем вчера зрителей на главной трибуне в Уоркингтоне (половина из которых были, кстати, мои драгоценные родственники). Если удержим «ноль», нам крупно повезет, хотя, кто его знает, Мейсон так разошелся, что вполне можно ожидать маленького чуда.

Перерыв, Джимми. Ну что, «ребята так держать»? Джек Уилер, наш бессменный врач команды, тут как тут, вступает в разговор со своим медовым бирмингемским акцентом. «Ребята, так держать.» Это снова Джимми. «Съешь их с говном, Брайан!» (Стаббз). «Дэвид (Нидэм), ты должен съесть этих задротов с говном!» Слово берет Ронни Фентон, наш «свой в доску» тренер. Он делает над собой усилие, собирая воедино все свои умственные способности, и выдает довольно оригинальный текст, который размазан до неузнаваемости по его тошнотворному выговору жителя Глазго: «Так держать, пацаны!»

52 минуты. Угловой с правой стороны. Первые признаки серьезной игры за день. «Форесты» увеличивают накал. Вброс. Все игроки противника закреплены, но Бойер «зевает», опаздывает с выдвижением в штрафную зону, и вся работа насмарку! Правда Эрик Макманус, наш вратарь-ирландец, каким-то чудом «вытягивает» эту «бабочку». Супермак! Ты просто молодчина, наш ты ирландец! Ну просто гениально, Пэдди ты наш проворный! Мейсон Ужасный орет ему в ухо «спасибо» так, что ухо сворачивается трубочкой. Да, наши ребята умеют похвалить — от души и как следует.

А через несколько минут «Форесты» бросаются в атаку. Я легко отбираю мяч у Маккензи и изящно пассую Эрику. Трибуны взрываются аплодисментами, аплодируют даже фанаты «Форестов». Прилив адреналина. «Форесты» атакуют по левому флангу. Маккензи пытается сделать мощный прострел, его бутса взмывает в воздух, я перехватываю головой обоих — бутсу и мяч. Извините. Даже его «коронный трюк» сегодня не сработал. Мяч в ворота не попал. «Ты сегодня как будто подрос, сынок, а? так? а, Дэвид?» Джимми потягивает первую «маленькую» виски. К нему присоединяется Стаббс. А впереди еще много всего.

Понедельник, 4 марта

Дело к вечеру. Тело уже в форме, а голова по-прежнему в отключке. Начинаю вспоминать, что было вчера после матча. Возвращаюсь на парковку, беру машину и еду в Лондон на первый в истории торжественный ужин по случаю вручения наград Ассоциации футболистов-профессионалов, который пройдет в гостинице «Хилтон» на Парк Лейн.

В гостинице в Кенсингтоне переодеваюсь в «обезьяний костюм». Брэдд и Бриндли прониклись торжественностью момента. Когда мы входим в холл гостиницы, они уже сидят в баре и пропускают по кружечке. «Что так долго?» Со мной в машине, ехавшей в Лондон по трассе М1, были Мейсон Милосердный и Нидэм.

Еду в «Хилтон». Делаю рекогносцировку на местности. 20:00: в лифте встречаю Билли Райта и Томми Догерти. Они оживленно беседуют, напоминая героев мультфильма «Человечки-цветы». Билл: «Люлили-тилюли.» Бен (он же Томми): «Тилюли, такие ё тилюли, Билли.» Из этих цветочков скоро полезут сорняки, в виде позывов к мочеиспусканию. Выхожу на третьем этаже, оставляя их в раздумьях, какую кнопку нажать дальше.

Церемония начинается в районе 21:00. Я выбрал передний столик. Веселый Джек, наш новоиспеченный член парламента от лейбористов, «проставляется» нашему столику за победу на выборах двумя ящиками бутылочного бледного эля. Человек широкой души, да и только.

Дики Дэвис ведет телевизионное вещание награждения. Мейсон и Маккензи получают награду за лучшую команду в дивизионе. Моего кумира Дэниса Лоу награждают специальным кубком «За заслуги перед футболом». Для Когтя он тоже кумир. После окончания церемонии мы с Когтем мнемся как фанаты школьного возраста, не решаясь попросить автограф у этого великого человека. Ни он, ни я не можем собраться с духом. Моя отмазка: я почти что пьян и мне почти что девятнадцать. Отмазка Когтя: ему уже пятьдесят с гаком и у него не хватит наглости сунуть Лоумену в лицо карточку ресторанного меню со словами: «можно автограф? это для моих внуков.» Вот гад.

Но самые крупные потрясения вечера оказываются впереди. Бокал «Бакарди» с «Кока-Колой» стоит 1 фунт 50 пенсов. Ёкарный бабай!

И даже теперь события прошлой ночи всплывают в памяти с трудом. Торжество плавно переместилось в соседний «Плейбой Клуб», куда всех сагитировал Том Догерти. Я в «Плейбой Клубе». Девчонки с пушистыми хвостиками. Арабы с пушистыми полотенцами, обмотанными вокруг головы, и фишками по 1,000 фунтов каждая (это очень много «Бакарди» и внушительное количество «Кока-Колы»). Господи, как же я здорово нализался. Это, наверное, рождественская пьеса по версии Кена Рассела: похотливые, азартные пастухи меняют свое кудрявое стадо на садок с аппетитными, спелыми крольчихами. А вот и Бриндли — по-моему; это он, или не он? — ставит последние 5 фунтов из нашего призового фонда на красное. Ну разве может парню из Клифтон Эстейт повезти?

Вторник, 5 марта

Вот три самых больших обмана в мире: шахтеры никогда не бастуют, Дэвид Кэссиди бреется и «я обязательно потом отвезу тебя домой», и да, еще четвертый — футболисты никогда не читают заметок о матчах в газетах. Смотрю, что вчера про нас написали. Мистер Клаф, менеджер команды графства Дерби, размышляет: если Маккензи стóит 200,000 фунтов, сколько же тогда стоит Маквей? Репортер «Форрестов» пишет в местной газете: если Маккензи позовут в Лондон на вручение призов Профессиональной футбольной ассоциации, мое место рядом с ним, в одном купе поезда, идущего на вокзал Сент Панкрас.

В день своего девятнадцатилетия у меня чудесное настроение. Бриндли в таких случаях говорит: ты, Маквей, конечно так, пешка, но даже пешки иногда проходят в ферзи. В этот момент он обычно падает с барного стула.

Среда, 6 марта

Если бы медали давали за честность, порядочность и за то, что ты просто классный чел, то Энди Битти пришлось бы для размещения своих наград арендовать комнату размером со стадион Медоу-Лейн. Именно он, в бытность менеджером клуба «Хаддерсфильд Таун», заполучил в команду Денниса Лоу. Сейчас он работает поисковым агентом в команде графства Ноттингем и, по-моему, является одним из самых приятных людей, с которыми мне довелось познакомиться за мою столь недолгую карьеру в сумасшедшем мире профессионального футбола. Он попросил меня о встрече после тренировки, и мы имели с ним продолжительный и откровенный разговор. Я рассказал ему о том, что начинаю все больше сомневаться в целесообразности продолжения футбольной карьеры, что подумываю все бросить и поступить, к примеру, в институт. Он посоветовал мне продолжить заниматься футболом и учиться по вечерам. «Пока молодой и здоровый — играй,» — подытожил он. В следующем году мне надо обязательно поступать, а днем заняться делом, а не околачивать груши как сейчас. Представить меня за барной стойкой местного паба улыбающимся клиентам семь дней в неделю он не может. Предложил мне пропустить по пинте во «Льве» на Кламбер-стрит, чтобы «залакировать» тренировку, я не стал отказываться. Здесь меня познакомили с Томми Лоутоном, ветераном английского футбола, бывшим центральным нападающим сборной. Он восседает в окружении разномастной толпы почитателей и прилипателей. То и дело опрокидывает пинту за пинтой горького пива, словно оно вот-вот выйдет из моды, и догоняется вискарьком. Вид у него среди этой компании неважнецкий и жалкий.

Четверг, 7 марта

Как мы и договаривались, Бриндли подвозит меня до нашего дома в Клифтоне (типовые пол-дома, три спальни, пятеро взрослых, двое из них уже съехали и живут отдельно, третий пытается вырваться изо всех имеющихся сил) и останавливается у нас. Тренировка в десять утра, езды до площадки двадцать минут, но меня вытаскивают из постели в половине девятого. Яйца ему, видите ли, нужно развозить. Окутанные облаком дыма от его фирменной затяжки, мы садимся в его красный «Хантер» модели «Хильман» и стартуем. Педаль сцепления висит на соплях. Везем три дюжины свежих, будь они неладны, яиц в какой-то паб в Бистоне, на другой берег Трента, в противоположную сторону от нашего собственного места назначения. «Билли» — так мы зовем между собой одного из «великих». «В футболе не осталось ни одного „великого“, Маквей… Были, да все вышли,» — говорит он мне, в то время как мы переезжаем через Трент по Клифтонскому мосту. Билли родился и вырос в Медоуз. Медоуз — это ноттингемский эквивалент кварталов «с высокой плотностью населения на квадратный метр жилплощади», пользующейся такой популярностью в лондонском Ист-Энде, там, где мистер Рэкман и его помощник по имени Даннет сдают в найм квартиры. («Забудь всю эту социалистическую лабудень из школьной программы, Маквей. В жизни — бои без правил, и ты теперь сам в них участвуешь и нехило на них зарабатываешь.»)

Медоуз. Его жители все еще помнят радиопередачу «Беседы с хорошими людьми» и ее ведущего Клиффа Майкльмора, который однажды зачитал в эфире письмо с Крокус-стрит. «Какое чудное название! — сказал Клифф. — Сразу же представляешь себе зеленые лужайки, цветы, растущие у живых изгородей из кустарника, и воробьев, чирикающих в безоблачном небе.» На самом деле, единственные звуки, которые можно было услышать на Крокус-стрит в районе Медоуз, были звуки смываемой воды в коммунальных туалетах, устроенных на вымощенных булыжником задних дворах, которые отделяли друг от друга группы по десять-двенадцать домов в этом районе затрапезных трущоб, населенных бедными, но счастливыми людьми.

Эту историю я слышал много раз… сегодня утром я услышал ее снова, как раз перед тем, как Билли доставил партию яиц и заработал свои пять фунтов, которые ему заплатил местный торговец овощами и фруктами аж в деревне Раддингтон. Наконец-то мы добрались до Медоуз Лейн. А то я уже начал гадать, что меня доконает раньше — нескончаемые воспоминания Билли о «клевых пацанах» и о «клевых великих игроках, которых уже никогда не будет», или стойкий запах мятной жвачки, которую он постоянно жует, молотя челюстями как пулемет, чтобы перебить запах принятого вчера на грудь эля.

Сегодня на тренировке нас особо не гоняют. Наш тренер рад и счастлив. Его шотландский визави с другого берега Трента — Аллан Браун — синий от злости от того, что нам удалось сделать ничью. Наш Джимми оказался прозорливее и переиграл подлеца в тактике. Что может быть приятней, чем вставить по самые другу-шотландцу? «Ну что, кружок по стадиону, а, Джексон, — обращается он к Джеку Уилеру. — Смотри, ребята рвутся в бой.»

Джимми одет в форменный коричневый спортивный костюм с темно-синей рубашкой в зеленую клетку и синим галстуком команды графства Ноттингем.

Неожиданно у меня подкатывает тошнота.

А ведь работа на дорожке сегодня совсем не сложная: легкая пробежка, потом пару-тройку «рывков с ускорением», потом несколько раз «полкруга по стадиону».

«Ну, давай, Брайан, давай, мать твою. Стаббси, ты что заснул? работай, работай!» Джек явно в панике, боится не совладать с корифеями — стариками и молодежью. Мы его уважаем, но мы все еще как дети: если можно отлынить от домашней работы или смухлевать на уроке, это за милое дело!

Стаббсу нехорошо после двадцати выкуренных прошлым вечером «Вудбайнов» и нескольких принятых на грудь галлонов «Шипстонса» — местной разновидности пива, известного как «Черная Смерть». Он симулирует травму и хромает в лазарет перекурить. Первая группа из команды почти «отстрелялась», когда на поле из прохода в раздевалку выходит Джимми. Он переоделся в тренировочный костюм. К локтю привязан свисток на веревке. Он берет мяч для тренировок и торжественно шагает в штрафную зону на виду у трибуны Спион Коп, пустых террасных трибун и табло результатов тайма, которые ждут, когда он, наконец, дойдет.

Мы, тем временем, трусцой перебегаем на его половину поля и направляемся к его воротам, не защищенным ни вратарем, ни сеткой. Джимми кладет мяч на одиннадцатиметровую отметку и делает три неспешных шага назад. Обводит взглядом террасные трибуны. Короткая пауза, чтобы дать нам забежать за его ворота.

Отрывистый свист в свисток, и вот он уже вальсирует к мячу, плавно покачивая бедрами, и вколачивает его в правый нижний угол, попадая в заднюю стойку ворот. Его правая рука наносит в воздухе победный удар и он провожает нас глазами в душевую, ожидая слов одобрения.

«Такие удары не берутся, босс», — передразнивая, скалит зубы громила Брэдди.

«Никогда в жизни, Уэсли, сынок. Это был идеальный пенальти, сынок. Мотай на ус, Бомбардировщик, ты понял?» (Это кличка Брэдди, которую он, я так думаю, получил за то, что любит забивать голы по воздуху).

Джимми поднимает мяч и снова ставит его на одиннадцатиметровую отметку. Виснет пауза. Свисток… Ну-ка, умник, получи еще одну дулю. То-то!

Его маниакальный глазговский смех несется за нами по коридору. Так ты говоришь, не осталось «великих», Билли?

Суббота, 9 марта

«Я свободен… Ди-ди-ди, ди-ди-ди-ди-ди… Я свободен. Эй, там, делай как я!..» Пусть сегодня за меня говорит Роджер Долтри, босс. А если точнее, сегодня «Шеффилд Уэнсдей» не выставил Маккензи. Полузащитник может снова заняться спортивным творчеством. Пусть теперь они пасут мои рывки в штрафную, а не я слежу за каждым поворотом их прямой кишки.

Уточню: так это видится мне. Эрику МакМанусу, как выясняется, это видится несколько иначе. Эрик «Всегда Начеку», наш Герой с Изумрудного острова прошлого воскресенья, превращающийся после получаса игры в нашего ирландского «тормоза».

Когда он пропускает первый удар головой от Майка Прендергаста, это ерунда, счет 1:0. В четверке защиты сегодня реально играют только двое, но их могло бы быть и двадцать два — результат был бы тот же.

Брайан Джойси на пустом месте забивает еще один гол, а здоровяк Прендергаст добавляет третий. Супер Кровавый Мак, Стаббс и Нидэм сегодня статисты. Объявляют перерыв. Все молчат. Надо идти на поле и исправлять ситуацию. Нидэм делает широкую передачу головой, Мэйсон навешивает удар по воротам, Питер Спрингетт пытается взять и падает.

Но почему Бриндли сегодня ни рыба ни мясо? Тишина от отсутствия рассекания его правой бутсой нижних слоёв атмосферы стадиона «Медоу Лейн» воспринимается непривычно. Обычно в воздухе раздается звук тупого удара острым металлическим шипом по лодыжкам и икрам слабых и неподдающихся, немедленно сопровождающийся их поросячим визгом. Так Билли вручает свои визитные карточки.

Бывает, пострадавшие добираются до места — Блок А, ряд В, Главная трибуна — сами, бывает, на носилках службы «скорой помощи» больницы Св. Иоанна.

Однако, сегодня Бриндли почему-то берет пленных. «Врежь им, чтоб помнили, Билли, — кричит ему Мейсон после того, как очередная „рабочая пчелка“ в желто-голубой полосатой майке „Уэнсдея“ обходит его по левому флангу. — Ты что спишь всю дорогу?»

«Шампаньолы вчера перебрал в „Плейбое“, по всему!» — так мог бы, скрежеща зубами, ответить Билли, если бы у него были силы набрать в легкие воздуха. Он отрывает задницу и устремляется вперед, пытаясь осуществить хоть какой-нибудь (любой!) физический контакт с противником.

Игра переходит в нашу штрафную.

Арчи Манн делает передачу назад, и я оказываюсь с мячом, обвожу троих противников и пробиваю в боковую сетку. Ну почему я никогда не могу пробить ровно?! Брэдд обходит троих защитников и получает по ногам у самых ворот. Пенальти.

Обычно их пробивает Мейсон, но в этот раз вызвался Коготь. Спрингетт, черти б его взяли, угадывает направление удара и берет мяч в прыжке. Могло бы быть 3:2, а стало 4:1. Джойси дефилирует мимо Стаббса и Эдди Клиффа, нашего непробиваемого защитника, не встречая никакого сопротивления. Да отберите же у него мяч, канальи! Сыграйте один единственный раз. Как в прошлое воскресенье. Поставьте заслон! Он бьет по воротам и закатывает мяч под падающего Эрика. Мы обречены.

Еще через минуту карлик по имени Эрик Поттс разгадывает наш, как нам казалось, хитроумный маневр в парировании углового, и счет вырастает до пяти. Ну свисти же ты в свой свисток, судья, мать твою!

Я в одно мгновение снова располнел.

Воскресенье, 10 марта

5—1 на домашнем поле. О, Боже. Вечером смотрел «Монти Пайтон». По сравнению с нашим вчерашним шоу не такой уж и абсурд.

Среда, 13 марта (первая половина)

Ничто так не поднимает моральный дух команды как легкий спарринг «пять на пять» и немного веселья и дурачества. А еще конкретный «прием на грудь» в паре-тройке пабов и клубов, чтобы разбить тяжелую неделю. Главная цель в игре «пять на пять», которая происходит на вымощенной щебенкой парковке с внешней стороны трибуны Спион Коп, — забить как можно больше мячей между ног противника, а не в ворота. Именно поэтому босс ее терпеть не может и всегда поручает ее Джеку. «Это, Джексон, не игра, а форс один.» Сегодня Джимми не будет, он поехал на просмотр игрока, поэтому мы уговариваем Джека плюнуть на тренировку на поле, достать старые кожаные мячи и дать нам волю.

От радости мы теряем пару мячей по пути на парковку. Двое учеников запуливают их через стену, отделяющую территорию стадиона от жилого района Медоус, который все никак не снесут, но который уже дышит на ладан. Очень скоро все это пойдет под бульдозер по программе сноса трущоб Городского совета.

Пока же лучше не пытаться попросить «подать наш мяч». Среди местных жителей есть болельщики «Форестов». «Пять на пять» — это скорее «восемь скопом», поскольку ученики и Джек стоят в воротах. Милый старина Джек. Ему уже под шестьдесят, а он все равно выручает нас, когда на тренировках не хватает людей, и встает в ворота. И не уворачивается и не прячется от самых смертельных ударов Стаббса или Берни. У этих двоих самый жесткий удар в клубе, чреватый летальным исходом. Хотя если мяч накинуть Стаббсу на голову, он полетит еще дальше и быстрее. Когда Стаббсу что-нибудь бьет в голову, он теряет контроль.

«Берни, ты охренел?» — вопит Джек, отбивая очередной бронебойный снаряд, пробитый через все поле. Слезы, вспышки гнева, голы между ног — всего этого имеем с избытком. Главное правило — избегать Мейсона. Когда на него находит (это когда он тебя узнает, но замечает не больше, чем амебу, путающуюся под ногами), он начинает вовсю применять свои на голову превосходящие тебя таланты, чтобы обесценить все твои, как тебе казалось, неплохие способности. И тогда уже нет такой норы, в которую можно от него спрятаться. Тогда тебе остается одна дорога — переход в Лигу жертв ноттингемских мясников, восьмой дивизион.

Результат 18:13 в пользу команды Мейсона, 23 гола между ног, хотя десять из них приходятся на учеников и Джека, а это не считается. В раздевалке все обсуждают только одну тему.

«Кому даем «Желтый нагдудник?» — торопится спросить Педро Ричардс, защитник из молодых, один из первых кандидатов на переход в основной состав, опасаясь, как бы это был не он. Он родился в Лондоне, до двенадцати лет воспитывался в далекой деревне на севере Испании, потом вместе с матерью переехал в Медоус. Литературный английский ему дается с большим трудом. Среди его самых заметных пробелов в понимании английской речи на слух выделяются нежелание признать разницу между «женщин» и «женьшень» и дурацкая привычка называть популярного шотландского комика Стэнли Бакстера, известного своей страстью к переодеванию в женскую одежду, Стэнли Какстером.

«Ну что с „Желтым нагдудником“, а Джек? Кому, а, бдатан?» «Желтый нагрудник» мы вручаем за самую плохую игру в «пять на пять», и хотя всем понятно, что это дружеская шутка, никто не хочет целую неделю быть обладателем этого недоброго талисмана. Мейсон не обсуждается. Слишком хорошо играет, слишком его жалко и слишком он страшен в гневе. Остается один единственный претендент. Довольный жизнью Эрик Проберт. В прошлом году он установил рекорд по сумме приобретения игрока, оформив перевод к нам из «Бэрнли» за 35,000 фунтов.

Он принимает награду с великодушной благосклонностью, свойственной всем йоркширцам в минуты невзгод: он запускает в Педро чудную чашку из королевского альбертовского фарфора с чаем и заваркой, которая пролетает у того в сантиметре от головы, и выбегает в душевую, изображая вспышку гнева. Педро, словно ничего не замечая, преспокойно выводит на желтом нагруднике черным смываемым маркером «ПРОБЕРТ». «Он пдосто девнует,» — смеется Педро, и мы дружно пытаемся оценить его юмод.

Среда, 13 марта (вторая половина)

Войска построены для поднятия боевого духа. Наблюдение со скамеек почти пустой Главной трибуны за тем, как в промозглом вечернем воздухе середины марта «пашут» на поле игроки второго состава, благотворно влияет на моральное состояние игроков состава первого. Брэд и Бриндли прониклись важностью мероприятия. Они обосновались в баре «Столетний зал», решив, что пинта-другая пенного напитка, отмеченного в рейтинге «Домашние эли — Пять звезд», повлияет на их моральное состояние гораздо благотворнее, чем 45 минут матча Северомидландской лиги. Им, конечно, виднее!

Призраки прошлого в лице игроков «Уэнсдея» Поттса, Джойси и Полтергейста, которые словно невидимки ускользали от нашей четверки защитников, давным-давно изгнаны. Будем жить настоящим, тем более, что «вечер только начинается». Игрокам недавнего матча позволительно показываться на публике употребляющими. Народ относится к этому с пониманием.

Мудрые советы Джека Уилера заглушает пение Сюзи Кватро, раздающееся из музыкального автомата в пабе «Ньюкастлский Герб». «Слушай, Дэвид, когда пойдешь в середине недели куда-нибудь посидеть, — помню как сейчас отрезвляющие и мудрые слова Джека, пытающегося перекричать „Улицу Чертов проезд“, и мои мысли в это время о том, как это возможно, затянуть так много тела в так мало кожи, — всегда бери в руку бокал не в пинту, а в пол-пинты, понял? А то все вокруг подумают, что ты в среду вечером пьешь пиво пинтами, и плевать, что у тебя там — хоть апельсиновый сок, хоть лимонад.»

Из уважения к Джеку держу в руке бокал в пол-пинты. В одной. А в другой еще пол-пинты. Одно слово — гений!

«Клуб 99» с видом на реку на Трентском мосту. Игроки «Фореста» и «Графства» собрались, чтобы обсудить тактику. Единодушно утвержден вариант взятия в тиски кучки девчонок под предводительством несравненной Грейс (что само по себе удивительно для ее многочисленных друзей и поклонников). Это, конечно, просто игра. Каждый раз одни и те же девчонки, одни и те же парни, одно и то же время и место.

Разочарован, расстроен, пьян.

02:00: позабыт и позаброшен, сижу в одиночестве в крохотном муниципальном доме в Клифтоне. Джин с тоником на всю ораву, мой старый приятель Ник Дрейк управляет проигрывателем пластинок, этот человек заставляет Леонарда Коэна звучать как «Карпентерс».

«Время научило меня, большего не проси…» Ничего, все в порядке. «Осталось лишь пять листков» безопасна для прослушивания, если ты расположился на первом этаже и удобно уселся вдали от колющих и режущих предметов.

Четверг, 14 марта

Сегодня босс уехал в Лондон, как нам кажется — подписывать контракт с новым игроком, пока не закончился срок переходов. Тренировку ведет Ронни Фентон. У этого неприятного Джорди нет совершенно никаких положительных качеств. Разговаривает он сквозь стиснутые зубы, каждый раз, когда ему приходится изображать улыбку, кажется, что он испытывает боль, а когда он взрывается смехом, его смех звучит фальшиво. Хотя, если подумать, у него есть одно положительное качество. Или, скажем так, просто качество. Член у него почти такой же длинный и толстый, как у Бомбардировщика. Хотя, поскольку тот и другой редко моются в душе вместе, сказать точно, у кого больше, нельзя, остается гадать. Кто-то предложил померять линейкой или поставить их рядом. Думаю, это вряд ли получится. В любом случае, звание самого большого хера носит в нашем клубе только один человек.

В качестве заместителя он раздражает многих, а уж когда получает возможность покомандовать, становится просто невыносим, однако, держит марку и косит под своего, пытаясь острить и шутить. Меткая колкость в адрес главного тренера, отпущенная в нужный момент и даже где-то с умом, поднимает его популярность среди учеников и молодых, почти со всеми из которых он играл во втором составе и которых в свое время сманил в молодежную команду. Хотя ему стоит быть осторожней с «засланным шпионом», малюткой Мейсоном, которого Джимми в одном из своих редких телевизионных интервью назвал «реально жемчужиной в нашей короне». Мейсон имеет возможность «дуть главному в уши» и является единственным человеком, которого тот внимательно выслушивает. И Ронни это знает. Он, подлец, еще тот манипулятор, хотя, чтобы уцелеть в футбольном мире, просто необходимо быть чертовски изобретательным. Тренировка, однако, удалась. В основном потому, что четверг — «потогонный день», последний шанс «очистить тело» перед уикендом.

Выкладывайся на игре, паши на тренировках — вот правило, благодаря которому выживают такие как Бриндли, Стаббо и Брэдди. Комендантский час на выпивку начинается в среду — обычно в этот день в первой половине все отдыхают, набираясь сил для вечернего выхода. Сначала общий сбор, а потом — захватывающее действо, состоящее в перемещении из клуба в клуб в ранние утренние часы в поисках новых ощущений. Обязательное условие этого действа — постоянное потребление в его процессе нескольких галлонов пива и крепких алкогольных напитков. Не знаю, обостряет ли это захватывающие ощущения или наоборот, притупляет чувства — в результате все дороги все равно приводят в «Клуб 99» и заканчиваются очередным туром «веселой охоты». До этого, если повезет, тебя покатают на «Брэддмобиле» — желтом с черным «Форде» «Кортина 2000XL», укомплектованным парой болтающихся на веревке пушистых игральных костей. Потом до пяти часов вечера субботы — сухой закон. А в пять часов пять минут праздник снова начинается во всей округе — от «Бутферри Парка» до «Хоум Парка» (это два очень неплохих бара для футболистов). На «Медоу Лейн» первым из душевой после большой бани появляется Проби, неся за собой аромат санитарной карболки. За ним шагают «тяжеловесы». Все, точка. Теперь вся алкогольная норма за две недели будет с удовольствием употреблена только в отведенные и разрешенные дни.

Но лишь настанет вечер среды, и словно кто-то взмахнет волшебной палочкой. Тут же представляется фильм про Золушку в обратной перемотке: тыквы превращаются в сверкающую карету и породистых лошадей. Ну, или почти так. После чистилища на тренировочной игре в четверг утром в виде нескольких «рывков» на беговой дорожке (коротких пробежек туда-сюда в очерченной зоне) и хорошей «выгонке пота» начинает казаться, что ничего не было, и что ни капли алкоголя не прошло сквозь твои уста. Разве что запашок прокисшего пива изо рта у Проби выдает его, и это несмотря на пять пластинок «Ригли», которые он неустанно жует с того момента, как появляется на стадионе («Привет, Эрик!» М-да…), до того, как уходит («Пока, Эрик!» М-да…). А еще его форма после тренировки — вся мокрая хоть отжимай и распространяющая вокруг себя стойкий запах лучшей марки горького пива «Тетли». Персональный парфюм игрока стоимостью тридцать пять тысяч фунтов.

К полудню он становится заметно веселее, главным образом потому, что человечек, сидевшей в его черепной коробке и долбивший в нее, просясь, чтобы его выпустили, наверное, пошел пообедать и решил не возвращаться.

«Ну что, вчера все прошло тихо, а, Проби?» — подначивает Бриндли. Но его жертва не ведется. Он принимает душ за рекордно короткое — даже для него — время. Нарушит Проби комендантский час или нет — никогда не знаешь. Тихони — они самые опасные. Вне всякого сомнения.

Пятница, 15 марта

Белка возвращается с Реем О'Брайаном, ирландским «гражданином мира», купленным за 15,000 фунтов у «Манчестер Юнайтед». Защитник с неплохими данными, хорошим ударом с левой и ирландским акцентом, который не поддается пониманию. Его приход означает, что Бобу Уортингтону придется уходить. Боб пришел из «Миддлсборо» вместе с Мейсоном, один из первых игроков, законтрактованных нашим тренером, он служил клубу и Джимми верой и правдой. Шесть футов ростом, обладатель хлесткого удара и прекрасного чувства юмора. Он был столпом каждого состава, прошедшего путь из Четвертого дивизиона во Второй, но новые игроки дышат ему в спину. И Джимми то и дело подливает масло: «У него есть один прием — и все, ты понял? Вот смотри, он расставляет ноги и все — мяч ушел.» Это Джимми давал наставления как одолеть Маккензи перед матчем с «Форестом» в прошлую игру сразу после Пасхи. На тридцать первой секунде Маккензи получает длинную передачу — низом, на скорости. Фирменная передача «форестовцев», конечно же. Боб уже приготовился отправить Маккензи в Ряд B Главной трибуны, который находится прямо над головой нашей тренерской зоны, где сидят Джимми и Джек. Вот он берет двадцать ярдов заранее продуманного разбега и вдруг — Маккензи расставляет ноги и в следующее мгновение уже несется вместе с мячом дальше вдоль штрафной линии, накидывает Яну Бойеру и тот со своей боковой позиции пробивает головой выше ворот, прямо в зону стоячих мест доброго старого стадиона «Медоу Лейн». А Боба, тем временем, выносит за штрафную, прямо в тренерскую зону. «Боже мой…» Вот уже слышно, как Джимми начинает распекать Боба, что он же его предупреждал, предупреждал! Но концовка его разноса тонет в мощном гуле забитых до отказа трибун. В футболе не может быть сантиментов. «Так всегда было, Маквей, — повторяет Бриндли в бессчетный раз во время развоза яиц, — и так всегда будет.» Боб понимает, что пришло время двигаться дальше, и Бриндли понимает, что следующий на очереди скорее всего он. Так пусть уж лучше раньше, чем позже, тем более есть Педро, который его заменит на правом крае защиты.

Он рассказывает историю о том, как он погулял на Пасху несколько лет назад. «Лодыжка аж вот сюда ушла,» — он наглядно объяснял это один или два раза, а может с десяток раз в этом сезоне, отставив в сторону кружку с пивом и изображая руками размеры и форму футбольного мяча. «Я ее в субботу повредил, а у нас в понедельник игра с „Брентфордом“, в одиннадцать начало, прикинь? Ну куда мне играть? Босс, а босс (тут в его голосе появляются пародийные нотки)! Я не могу играть.»

«Да ну тебя, Билли. Джексон! Эй, Джексон! Они понятия не имеют, что такое распухшая лодыжка. Это когда тебе даже клеши не налезают, потому что она размером с пляжный мячик, ясно? Вот это распухшая.»

И конечно Джек, который сначала аккуратно, потом веселее, потом резко тычет в лодыжку Билли, чтобы выпустить застоявшуюся кровь и снять распухлость, соглашается с этим без тени фальши. «Так точно, босс.»

«Так вот, Джек мне ее всю перемотал липкой лентой и пластырем и — вперед, вся игра — сплошная агония!» Билли промочил горло и вошел в раж. «А больше всех отличился этот маленький свин Мейсон. Наорал на меня, что я кого-то там не обвел. А ведь знал, что со мной. А потом, когда его нужно было прикрыть от кого-то там, бежит ко мне: „Билли, разберись с ним, когда он окажется рядом.“ Говнюк недомерянный.»

Ну и конечно, Билли с удовольствием помогал. «Очень технично, Макка. Я всегда оказывался у мяча первым,» — настаивал он, даже когда факты субботних игр или тренировок говорили об обратном.

Но вернемся к Бобу. Отпахав свое, он возвращается назад к той ступеньке, с которой начиналось его восхождение. Конец эпохи, вне всяких сомнений. А самое ужасное, по крайней мере, для нескольких известных мне женщин, это то, что теперь закончатся нечастые визиты Фрэнка, который вальяжно появлялся на «Медоу Лейн» в элвисовских ботинках и ковбойской шляпе, чтобы поболеть за брата.

Суббота, 16 марта

Все дороги ведут в Хаддерсфильд и в гостиницу «Георг-отель», где проходит предматчевый обед. Такое впечатление, что они забили целое стадо лучших абердинских бычков, судя по обилию поджаренного на огне мяса, выставленного перед нами на стол. Джефф, водитель нашего автобуса, опаздывает. Мочки его ушей становятся розовыми во время разноса, который устраивает ему Джек. Конечно Джефф тут ни при чем, но достается ему. Джефф клевый парень. Во время войны он служил на подводной лодке и до сих пор, как тогда на войне, любит потопить пару-тройку канонерок, когда автобус встает на ночную стоянку во время выездных игр. Мне также известно, у кого перед носом, если бы была его воля, он мечтал бы закрыть люк, когда подлодка ныряет в глубины океана. Даже несмотря на получасовое опоздание, бифштексы оплачены и мы должны их быстро-быстро съесть. Над столиками нашей команды повисает облако молчания. Бриндли зорко следит, чтобы кормление в зоопарке прошло строго по расписанию.

«Эй, красавица, а красного соуса у тебя не найдется?» — обращается Джимми к официантке со своего дальнего столика в углу.

Она тут же несет ему соус, и все члены команды внимательно следят за каждым ее движением, ожидая ритуального финала этого регулярно повторяющегося театрального представления. Толчок, встряхивание — и щедрая порция кетчупа выливается рядом с бифштексом Джимми средней с кровью прожарки. И именно тогда — и только тогда! — Джимми разыгрывает сцену, свидетелями которой стали официантки в сотнях закусочных по всему графству: он тщательно слизывает остатки соуса с горлышка бутылки, после чего закрывает крышку. Молоденькая официантка в ужасе! Бриндли сотоварищи заходятся в конвульсиях. Неважно, сколько раз мы наблюдали эту сцену — каждый раз остается элемент неизвестности: что на этот раз, будет он ее облизывать или нет? Но он не подводит — облизывает всегда.

В Дипдейле, несмотря на наш зверский аппетит, мы плавно выруливаем на победу 2:0. Я восстановлен в пятерке защитников. «Не пытайся справиться с мячом, сынок, — обращается Джимми к Берни, одному из нашей центральной тройки. — если чувствуешь, что не можешь — отдай его Дэвиду.» Со стороны тренера это конкретная похвала. Интересно, что он задумал?

Вторник, 19 марта

Сегодня тренировка на беговой дорожке перед завтрашним выходным. Шесть кругов, шесть «подков», потом шесть полукругов. 666, босс пытается нам что-то сказать. Дэвид Нидэм и Джон Никсон выполняют упражнение не напрягаясь, прирожденные бегуны, естественный материал для лепки чемпионов. Стаббо и Бриндли больше похожи на естественный материал для лепки брака.

Альберт, мастер чайных дел, приносит в нашу раздевалку свежий чайник с дымящимся чаем. Альберт утверждает, что однажды дрался на ринге с самим Бендиго, нашим ноттингемским мастером кулачного боя и чемпионом мира, по крайней мере, так утверждает Альберт. По-моему, все его знакомство с этим великим человеком ограничивается тем, что он назвал в его честь свой паб в Стейнтоне. Для смеха в чайник кидают пару носков. Это носки Бриндли, и он очень недоволен. В проделке обвинен Проберт, Бриндли кидается на него с кулаками, однако вскоре они обнимаются и мирятся после того, как Бриндли выливает чай на причинное место Пи Джея Проби.

Стороны признали обмен любезностями равноценным. В углу сидит Мейсон с глубокомысленным видом и периодически качает головой. Всю неделю он приходит на тренировки, не сказав никому «здравствуйте», сейчас вот собирается уходить, не говоря никому «до свидания». Дебил несчастный.

Пятница, 22 марта

Навестил в больнице Сюзан (сестру) и ее первую новорожденную малютку, Натали Джейн, 7 фунтов 7 унций. Мне пора выбираться из родительского дома. Слишком много бессмысленного времяпровождения поздними вечерами и ранними утренними часами в глупом трепе непонятно с кем и никакого роста вообще. Если честно, я завидую парням, которые приезжают домой из колледжей и университетов на каникулы. Быть студентом я на дух не переношу, но жизнь в студенческом городке — совсем другое дело. Может, завязать с футболом и поступить в университет в качестве «возрастного абитуриента»? 25 фунтов в неделю и сорок целковых за каждое очко убеждают меня в обратном.

Я всегда думал, что выжать из моего «Фиата» больше восьмидесяти миль невозможно, но удивительно, какую, как оказалось, можно развить скорость, пытаясь как можно скорее скрыться из Честерфильда промозглым утром пятницы после того, как стал свидетелем разгрома нашего второго состава в Кубке Северомидлендской лиги. И не менее удивительно, какую скорость могут развивать проклятые «Рейндж Роверы» с голубыми мигалками на трассе М1. «Простите, господин офицер. Совсем забыл, что у меня бензин на нуле, и про ограничение скорости в 50 миль в час тоже забыл,» — сказал я. «Имя?» «Дэйв Маквей.» «Ты, кажется, играешь за команду графства Ноттингем?» — спросил он. «Ну, да, типа того,» — ответил я, польщенный и смущенный его феноменальной зрительной памятью. «Тогда получи протокол!» Я не стал его спрашивать, не родственник ли он шотландскому роду Мейсонов.

Суббота, 23 марта (утренние размышления)

Схлопотал штраф за превышение скорости, а все ради того, чтобы успеть на дискотеку в актовом зале Фергемской школы, встретить старых приятелей и снять знойных старшеклассниц (девчонки, надо же, храм обучения стал смешанным и туда допустили противоположный пол. Это случилось в следующей четверти после моего выпуска, ну что тут еще скажешь?) Приятели на месте, старшеклассниц не наблюдается. Наверное мои модные клёши и кожаная куртка «бомбер» с воротником из искусственной овечьей шерсти впечатлили патрульный наряд на шоссе М1 больше, чем их. Нет, эта пуповина, которой я по-прежнему привязан к своей школе, ненормальное явление.

Воскресенье, 24 марта (продолжение утренних размышлений)

Отель «Летучий конь» — восхитительное заведение. Целых семь баров в этом старейшем и красивейшем здании Ноттингема, спрятавшемся в тени здания местного совета — этого образчика безвкусной архитектурной помпезности и украшательства (выпускник Маквей, хватит, экзамен давно окончен!) Кроме денег привлечь к себе внимание в старом добром «Коне» можно модным прикидом, вызывающим поведением или тем, что ты профессиональный футболист; в практическом смысле это означает, что надо пройтись по бутикам типа Пола Смита или «Бердкейдж», быть гомиком или играть за «Форест» или Графство. Как правило, посетители «Летучего» выполняют как минимум два условия из трех. Здесь средоточие пульсирующей жизни, безумно дорогое место, но тем не менее, именно здесь престижно быть увиденным и замеченным.

К сожалению, вчера вечером я оказался слишком замеченным одним пьяным друганом, который перелез через перила у входа в паб, ниже уровня радара, и врезал мне с правой прямо по зубам. Губа разбита, кровищи — море. Полицейские, патрулирующие Рыночную площадь, разняли завязавшуюся драку, которую устроили бывшие со мною друзья, немного опешив от того, что фактически выполняли роль кавалерии, дающей противоборствующим сторонам сигнал разойтись при первых признаках начала беспорядков.

«Ну куда я теперь с таким синяком?» — сказал я молодому констеблю, чтобы не выглядеть зачинщиком. «Ничего. Синяки украшают.» И я отправляюсь выпить несколько пинт светлого пива для снятия стресса в бар гостиницы «Постоялый двор на Трентском мосту», который открыт круглые сутки. Шейн О'Нил, младший брат Мартина, как всегда обсуждает ирландскую политику — с напором, постоянной сменой настроений и душевным жаром; сейчас это на пользу, помогает быстрее прийти в себя. Чуть не забыл, днем разгромили «Уэст Бромич Альбион» 1—0. Рейтинг в журнале «Пипл» был утром 7 из 10. Напоминание: нужно угостить Джона Росса (репортера) стаканом виски после игры. Без сомнений, скоро моя очередь получить «Звезду шерифа» (награда журнала «Пипл» выдающимся личностям).

Вторник, 26 марта

Дэвид Смит, прозвища «Пакостник» или «Смити», один из учеников. Отличается самой гадкой натурой и повадками среди людей планеты Земля. Сообщает нам очередную порцию откровений из дневника Джея Сиррела. В числе его обязанностей подметание и уборка кабинета главного тренера, во время чего он благополучно заглядывает в личные записи нашего тренера, а Педро, у которого понимание письменного английского не превышает уровня его владения устным словом, в этот момент стоит на шухере. «Ни за что не догадаетесь,» — подначивает Пакостник старших игроков, у каждого из которых есть кровная заинтересованность в информации по перспективам переводов. Интерес выказывают Нидэм, Стаббс и даже Мейсон. Еще бы. Может, он и жалок, но его ждет Первый дивизион. Мы все это знаем и он сам это знает. Пакостник очень рискует. Если он переборщит, получит по морде, или ему намажут яйца гуталином. «Ничего такого особенного, разве что Никсо, про него была запись, что вроде „Петерборо Юнайтед“ подавал на него запрос.» Ну что ж, на сегодня достаточно.

Среда, 27 марта

Выходной. Играли в гольф с Пакостником, Болтом и Винтом. Болт играет в гольф как в футбол. Миллион миль в час, с такой скоростью он яростно срывает мячик с тишки и посылает его длинной передачей. Дальнейшие досылы по полю тоже проходят без малейшего намека на изящество. Он легко одерживает победу.

Четверг, 28 марта

Эрик Макманус вышел вместо Никсо, помочь с судейством в «Гринхольме», частной подготовительной школе на Дерби Роуд. За пять фунтов два раза в неделю нужно вывести ораву избалованных малолетних шалопаев на стадион «Харви Хэдден», бросить им в центр мяч и дать этим неуправляемым бандитам возможность погонять его вволю. Есть, правда, довески. В лице миссис Брим, директрисы, эксцентричной дамы, которая держит всю школу в ежовых рукавицах. А еще мамаш, приезжающих за своими чадами в 15:15. «Эрик, вы только полюбуйтесь на это!» — вещает с иголочки одетая, ухоженная дама, протискиваясь через дверь своего спортивного «Мерседеса», чтобы забрать своего Бенджамина, Джеймса или Джайлза, или еще кого-нибудь.

«Тачка — обалдеть, Маквей!» Бедный Эрик. У него каждый пенни на счету. Маленькие дети, ипотека и жена с экстравагантными вкусами, а он так и не может купить себе нормальные ботинки. Неудивительно, что он играет как подорванный, чтобы сохранить надбавку за первый состав. Ну и за подмену тренера более высокого ранга ему заплатили 7,50 фунтов за его два занятия в неделю. Он ставит передачу на нейтралку и выключает двигатель своей старенькой грязной «Кортины», выполняя первую часть разворота в три приема. «Экономит бензин,» — поясняет Эрик. Не знаю, шутит он или всерьез.

Пятница, 29 марта

Вчера засиделся допоздна, слушал Беджера «Барсук живьем» и «Йес Альбом». Песня «Твой ход» — это лучший альбомный трек всех времен и народов. Хорошо, добавим «по моему мнению.» Договорились с Никсо встретиться на автобусной остановке Брод-Марш перед тем, как явиться к автобусу до стадиона «Медоу Лейн». Он стоял у киоска «Газеты-журналы», между двумя газетными стойками, и как-то странно пытался все время быть незаметным. То и дело поглядывая через плечо, он был увлечен чтением журнальчика пикантного свойства, в котором были фотографии мужчин и женщин (я так думаю) в противогазах, кожаных костюмах и обвешанных разными причиндалами, затянутые в кожу так же туго, как набиты в консервной банке сардины от «Джона Уэста.» В этот момент к нему подходит молоденькая девушка ангельской внешности. «Извините, мистер Никсон, можно взять у Вас автограф?» — спрашивает она, в то время как ее гордая и сияющая от счастья мать зорко следит за происходящим с расстояния в десять ярдов. «Ну конечно, моя дорогая,» — отвечает Никсо и заливается густой, яркой краской. Он водружает ее записную книжку на Герти-противогаз и на ее кожаных приятелей и украшает чистую страницу своим росчерком. «Ну, вот и все,» — спешит он отделаться от нее, пока ее мама, вне всяких сомнений большая поклонница нашего лихого нападающего, не захотела сама подойти поближе. Джон — бывший школьный учитель и просто веселый человек, но что бы подумали про него сейчас его ученики и его жена? Я не смог справиться с бешеным приступом смеха, стоя с противоположной стороны киоска. «Дейли Миррор» и «Дейли Экспресс» отправятся с ним в Лондон для полезного чтения. Еженедельник «Противогаз» останется на полке киоска.

Суббота, 30 марта

1. матч на стадионе «Колд Блоу Лейн» против «Милуолла». Худшего субботнего дня в моей жизни еще не было.

Четверг, 4 апреля

Наконец-то съехал из родительского дома. Меня и Джеффа Кольера ждет Бинэм — деревня отверженных и место, где живут люди, носящие повторяющиеся фамилии.

Пятница, 5 апреля

Мы хотели сохранить наши отношения в тайне, но все тайное становится явным. «А вот и наша невероятная парочка,» — саркастически замечает Никсо, когда мы появляемся на стадионе — заметьте, даже не держась за руки — после нашей первой проведенной вместе ночи в любовном гнездышке в виде половины дома в Бинэме.

Невероятная? Может быть. Кольер — ветеран футбольных команд, не входящих в Лигу, сразил бессчетное количество ворот в играх Северной Премьер-лиги за «Маккельсфильд Таун», сразил бессчетное количество девчонок в самых разных ночных клубах Севера Англии от Манчестера до Блэкпула. В свои двадцать три года он пришел в профессиональный футбол поздновато, и мне до него еще очень далеко — и по числу голов, и по числу девчонок. «Смотрите не поссорьтесь, чья очередь стирать.»

Напоминание: достать телевизор, купить телевизионную лицензию, утюг, гладильную доску, пылесос, договориться с молочником. По-моему ясно, кто в нашем доме носит брюки!

Суббота, 6 апреля

Мы вполне могли выиграть, но, видимо, не судьба. Сегодня выездная игра, держим путь через Бодри, отель «Корона» и спектакль под названием «Эй, красавица и Красный соус» в Мидлсборо, к чемпионам Второго дивизиона. Их ведет за собой их менеджер Джек Чарльтон. Это их практически последний в этом сезоне шанс получить лавры и почет от поклонников на стадионе «Эйрсом Парк.» Контраст более чем разительный по сравнению с первой моей игрой в этом сезоне на стадионе «Сельхерст Парк», когда Малькольм Эллисон вышел вразвалочку, намереваясь утереть нос этим «хрумкающим морковкой неотесанным выскочкам-северянам», которые только что «выскочили» вверх из Третьего дивизиона. На тренировочных костюмах у каждого красуется прозвище: Шулер, Джокер, Чарли Кук, Дон Роджерс, Дерек Одной Левой, уже, наверное, и шампанское в лед поставили. Никогда еще победа в Лондоне со счетом 4—1 не была такой сладкой, а еще и дополнительный бонус в размере восьмидесяти фунтов к моим зарплатным двадцати пяти. И никаких налогов!!! Хорошо все-таки быть футболистом. «Радуйся, сынок, радуйся, — говорит Джимми, похлопывая меня по бедру в нашей тренерской зоне после матча, — такого дня может больше и не повториться.» Джимми полон суровой житейской мудрости. «Прекрасное утро, босс.» «Да, но только если тебя не закопали на шесть футов под землю, нет, Дэвид?» «Сущая правда, босс.»

С тех пор прошло почти девять долгих, трудных месяцев. «Кристал Палас» скатились на самый низ и были на грани понижения дальше. «Мидлсборо» задвинули прозвища и выпендреж и оставили методичную работу и пару-тройку игроков, которые что-то могут! Алан Фоггон, Стюарт Боум, Макморди, Мэддрен. Это их лучшие, и вполне заслуженно.

Первые сорок пять минут мы имели все шансы выиграть. Ушли на перерыв со счетом 0—0, так что все впереди. Ни с того, ни с сего Болт решает «поработать мозгами». Он это делает нечасто, но каждый раз, когда он это делает, последствия бывают ужасающие. 1—0 превращается в 2—0, после того как Недди забивает гол в собственные ворота. Вот сейчас «Боро» демонстрирует, почему они чемпионы. Видно, вустерширец Джек дал им в перерыве хорошенько по шапке. Стаббс, Нидэм полностью выключены из игры. Как и все мы. Не успеешь переместиться на открытый участок поля — там уже откуда ни возьмись красная футболка противника. Пытаешься провести контратаку — на пути снова вырастает непонятно откуда взявшийся игрок. В команде наших противников чувствуется огромная уверенность в себе. Такое впечатление, что тебе противостоят пятнадцать человек, при этом пятеро из твоих собственных игроков сегодня не в форме. Вера в свои собственные возможности постепенно стравливается со скоростью в несколько морских узлов. Пузырь лопается, мы падаем на землю как свинцовый воздушный шар. В момент смерти счет 4—0, хотя вполне мог быть и четырнадцать. Призраки «Шеффилд Уэнсдей» вернулись.

Хорошо хоть дома можно оттянуться. Открываем сезон. Кольер приводит парочку бывших верных поклонниц, точнее, неверных, и уж конечно совсем не недотрог. В экстренном случае требуются экстренные меры. Какое счастье, что обе слиняли на рассвете. Мы избавлены от ритуала созерцания с близкого расстояния всех удручающих последствий нашего вчерашнего отчаяния в свете сегодняшнего утра!

Вторник, 9 апреля

Кольер купил сорокопятку «Ватерлоо», говорит, она сейчас на первом месте в хит-параде, поет группа «Абба», победитель конкурса песни «Евровидение». Какая еще «Абба»? Нет, Радио 2 точно создано для меня. Вечер в доме номер 17 по Гиллотс Клоуз проходит под звуки «Грусти» Джони Митчелл и с кульком фиш-энд-чипс из местной кафешки. Атмосфера группы Блумсбери, перевоплотившейся в отдельно взятом доме в Бинэме.

Четверг, 11 апреля