Бесплатный фрагмент - Без визы

Посвящаю любимому внуку Антоше Глухову

От автора: ПОЧТИ ЗАКОНЧИВ ПУТЬ ЗЕМНОЙ

Я жизнь мою обозреваю

И сам себя подозреваю

Что это было не со мной.

Игорь Губерман

Правда ли всё, что я тут написал? Отвечу девизом американских рекламодателей, который гласит:

«Говорите правду! Говорите много правды! Говорите столько правды, сколько от вас даже не ждут. Никогда не говорите всю правду».

Всю правду я рассказал только «самому гуманному в мире» американскому суду, за что и был жестоко наказан.

Потому что эта самая Америка сначала по совершенно формальной причине не позволила мне встречаться с любимыми внуками, а когда я нелегально ходил к ним в гости — изловила меня на границе, отдала под суд и приговорила к максимально жестокому наказанию. В результате чего у всех американцев, участвовавших в этой истории, есть причины для гордости. Работники консульства США в Екатеринбурге могут гордиться тем, что выявили русского «разведчика» и отказали ему в визе, американские пограничники — тем, что изловили на границе «русского шпиона», американский судья — тем, что влепил несостоявшемуся шпиону максимально возможное наказание, а американские тюремщики — тем, что заработали на этом русском преступнике максимально возможное количество денег. Поистине — американский «хэппи энд» — все при деле, все заработали, все доказали свою нужность и полезность. А тот факт, что нарушитель государственной границы США не нанёс этой стране абсолютно никакого ущерба, что им двигала только любовь к внукам — гражданам США — это никоим образом не было принято во внимание. Американское правосудие не увидело в моём деле абсолютно никаких смягчающих доказательств. И всё же книга «Без визы» — это не исповедь раскаявшегося преступника, а рассказ, к которому следует относиться только как к художественному произведению, хотя и основанному на реальных событиях. Так что сразу хочу предупредить, что каких-то событий, из числа описанных здесь, возможно, не было, но они вполне могли быть. Или даже эти истории случились, но не со мной, а с кем-то другим. Поэтому любые совпадения с реальностью, с именами людей и названиями мест являются случайными и автор ответственности за них не несёт.

Автор признателен и благодарен друзьям и родственникам, оказавшим моральную и материальную поддержку в подготовке и издании книги «Без визы».

1 СТРАНИЧКА БИОГРАФИИ

Глухов Николай Фёдорович родился в 1947 году в одном из сельских районов Пермской области. В 1963 году окончил среднюю школу и поступил в Пермский университет, где в 1968 году получил диплом по специальности «химия». Работал в Перми сначала в НИИ полимерных материалов, затем — в Институте технической химии Уральского отделения РАН. Кандидат технических наук с 1980 г.

В молодости увлекался плаванием, лыжными гонками, многоборьем ГТО. С 1976 года начал заниматься спортивным ориентированием, выполнил разряд кандидата в мастера спорта и активно включился в пропаганду этого вида спорта.

Публиковал много материалов о спортивном ориентировании в пермских газетах «Звезда», «Молодая гвардия», «Вечерняя Пермь», в московских журналах «Спортивная жизнь России» и «Азимут».

В 1983 году Н. Ф. Глухов был избран председателем Пермской областной федерации спортивного ориентирования и переизбирался на эту должность 4 срока подряд, до 1999 года включительно. В этот период в Перми была открыта детская спортивная школа по ориентированию (1986), сборная команда Пермской области по лыжному ориентированию впервые выиграла командный чемпионат РСФСР (1986), пермские ориентировщики впервые были включены в состав сборной команды СССР (1988), пермский спортсмен впервые стал призёром чемпионата мира по лыжному ориентированию (1994). В эти же годы Пермская федерация при активном участии Глухова Н. Ф. организовала и успешно провела в Пермской области несколько крупнейших всероссийских и всесоюзных стартов — чемпионат РСФСР (1983), Кубок СССР (1985), чемпионат СССР (1989), соревнования по лыжному ориентированию в программе Спартакиады народов РСФСР (1989). Позднее, в годы перестройки, Глухов Н. Ф. организовал массовый выезд пермских спортсменов-ориентировщиков на международные соревнования в Швецию, Норвегию, Финляндию, Германию, США. Глухову Н. Ф. присвоено звание судьи по спорту Всесоюзной категории (1991), он награждён почётным знаком «Отличник физической культуры и спорта РФ» (1999), избран Почётным Членом Федерации спортивного ориентирования России и отмечен «Золотым знаком» этой организации (2005).

Глухов Н. Ф. — автор книги «На дистанции» об истории спортивного ориентирования в Пермском крае (2015) и автобиографической книги «Точки на карте» (2007) также, во многом, посвящённой спортивному ориентированию.

Однако, все эти заслуги и достижения Глухова Н. Ф. вряд ли известны большинству его земляков. О них знают только специалисты и узкий круг его друзей и родственников. Но в 2017 году имя пенсионера Глухова неожиданно вновь появилось на страницах некоторых пермских изданий и в Интернете, в информационных сообщениях русскоязычных газет США и даже в «New York Times». Это случилось, когда Глухов Н. Ф. был арестован американскими пограничниками при нелегальном переходе границы Канады и США. После чего американский суд установил, что Глухов Н.Ф в течение 13 лет нелегально, беспрепятственно и многократно переходил границу США для встреч со своими американскими внуками, что и стало поводом для публикаций о русском пенсионере — нарушителе границ США. Получилось в точности как в песенке старухи Шапокляк из известного мультфильма:

Кто людям помогает

Тот тратит время зря

Хорошими делами

Прославиться нельзя!

2 В АМЕРИКУ С ВИЗОЙ

Мои контакты с Америкой начались летом 1991 года с рекламной листовки, которая приглашала принять участие в фестивале спортивного ориентирования в США осенью 1992 года. В то время я активно работал в федерации ориентирования Пермской области, и эта реклама меня сильно заинтересовала. Потому что проходившая тогда в стране перестройка дала возможность выезда за рубеж даже мне, бывшему сотруднику оборонного предприятия. К тому же в те годы, несмотря на более чем 40-летний возраст, я начал изучать английский язык и воспринял эту рекламную листовку как шанс применить свои знания в стране, о которой раньше слышал так много… плохого.

Не слишком рассчитывая на успех, я послал организаторам фестиваля письмо на английском — предложил своего рода контракт. Если команда из пяти американских ориентировщиков приедет в Россию для участия в соревнованиях в Перми и Екатеринбурге летом 1992 года, то мы готовы их разместить, обеспечить питанием и гарантировать участие в соревнованиях. А в ответ американцы должны принять команду из пяти пермских спортсменов на тех же условиях для участия в их фестивале спортивного ориентирования США осенью того же 1992 года.

Как я сейчас понимаю — это была авантюра чистой воды. Удивительно, но она сработала. Моё письмо опубликовал журнал «Ориентирование в Северной Америке», и его прочитали многие. Но откликнулась только одна спортсменка ветеранского возраста — Карен Шнибаум из столицы США, города Вашингтона. У нас завязалась переписка по телетайпу и вскоре смелая американка, совершенно не знающая русского языка, полетела через океан к чёрту на кулички, в неизвестную ей Пермь. Солнечным июньским днём 1992 года мы с друзьями встречали Карен в аэропорту Большое Савино, даже ещё не зная, как она выглядит. Но узнали её по лучезарной американской улыбке, едва он сошла с трапа самолёта.

Не очень-то рассчитывая на свой, весьма ограниченный тогда английский язык, я пригласил в качестве переводчика моего преподавателя Зырянову Татьяну Артемьевну. И с её помощью узнал, что Карен хотела бы жить не в гостинице, а в семье ориентировщиков, где хоть кто-то немного говорит по-английски. Так американка заселилась не в отель «Урал», где ей был забронирован номер, а в скромную двухкомнатную квартиру моей семьи, причём вместе со всеми нами. Тогда мы показали гостье наш город, сходили с ней на спектакль театра оперы и балета, съездили на экскурсии в Хохловку и в Кунгурскую ледяную пещеру. Побывала Карен и в семьях моих друзей, и русское гостеприимство пришлось ей по душе. Американка была в восторге от уральской природы, но недоумевала, почему на пермских улицах и даже в некоторых подъездах полно мусора и грязи (это был 1992-й, сейчас в Перми значительно чище). В Екатеринбурге на соревнованиях по спортивному ориентированию «Урал-92». Карен Шнибаум очень понравилась высокая точность российских спортивных карт и интересные дистанции, хотя в призёры ей попасть не удалось. Но не понравилась организация соревнований. Когда в один из дней старт задержали на целый час, взволнованная Карен почти всерьёз заметила, что за это организаторов следовало бы линчевать.

Уезжая, американка потребовала от меня пять фамилий спортсменов, чтобы оформить на них приглашение на фестиваль ориентирования в США. Моё недоумение по этому поводу развеяла просто:

— Николай, в вашем контракте был предусмотрен обмен пять на пять. Но вы же не виноваты, что я не смогла уговорить приехать к вам в Россию ещё четверых…

Так в октябре 1992 года в столице США высадился десант из пяти пермяков, которым предстояло защитить честь России на фестивале спортивного ориентирования США. Ведь мы приехали туда едва ли не первыми из российских ориентировщиков. И чести российского спорта не посрамили. Особенно успешно выступили наши мастера спорта супруги Александр и Нина Свирь. Так успешно, что теперь в истории американского ориентирования записано, что чемпионом США 1992 года стал россиянин Александр Свирь. Да и моя личная коллекция спортивных трофеев тоже пополнилась вымпелом за 3-е место по группе М-45 в чемпионате Северной Америки (США плюс Канада).

А новоиспечённый чемпион США Саша Свирь укрепил авторитет в глазах американцев ещё и таким эпизодом. Однажды Карен — наша хозяйка и бессменный водитель — уезжая с соревнований, заблудилась в серпантине дорог, хотя у неё была карта. Пришлось обязанности штурмана взять на себя Саше, и он довольно быстро помог Карен выехать на нужное шоссе. После чего американка виновато оправдывалась:

— Но я же не мастер спорта…

Привезли мы из США немало и неспортивных впечатлений. Побывали, например, на экскурсии в резиденции президентов США в Белом Доме. А той осенью Америка как раз выбирала хозяина этого дома. И мы побывали на этих выборах. В избирательном участке мне, как человеку знающему, английский язык, выдали бюллетень и разрешили принять участие в голосовании. Я вошёл в кабинку и специальным стержнем сделал прокол в бюллетене напротив фамилии выборщика, который должен проголосовать за Билла Клинтона. Но опустить бюллетень в урну для голосования мне не позволили. Сотрудник избирательной комиссии забрал мой бюллетень, порвал его и выбросил в мусор. А взамен приклеил мне на куртку наклейку «I voted» (я голосовал), и мы поехали на соревнования.

Другой сюрприз ожидал меня на экскурсии по музею авиации и космонавтики США в городе Вашингтоне. Там я увидел советскую совершенно секретную тогда межконтинентальную баллистическую ракету СС-20 во всей её могучей красе. С надписями на русском языке, с тактико-техническими данными и указанием, что ракета изготовлена на машиностроительном заводе города Воткинска, что в Удмуртии.

Вторая моя поездка в Америку состоялась уже через год — осенью 1993 года и тоже была связана со спортом. В той поездке я вёл дневник и хочу привести здесь несколько записей из него:

25 сентября, суббота. Утром садимся в машину моего гостеприимного хозяина Дугласа и едем на пробег, который проводится в его городке на острове Лонг-Айленд. Дуглас — опытный марафонец, участвовал в серьёзных соревнованиях, в том числе в Санкт-Петербурге. Сегодня он побежит 25 миль. Я к такой дистанции не готов, но для меня есть более короткая трасса, 20 км. Приезжаем на бесплатную автостоянку недалеко от центральной площади городка, где будет дан старт. Переодеваемся, оставляем всё лишнее в машине, Дуглас хлопает дверью и показывает, что нам пора на старт. Я говорю, что надо закрыть машину, а то её могут угнать, пока мы бегаем. Дуглас хохочет и говорит, что закрывать не нужно. Он будет только рад, если машину угонят — тогда страховая компания оплатит убытки, и Дуглас сможет купить новую. Но его старенькую «Субару» никто не угонит — автомобиль в Америке, да ещё не новый, ценностью не считается.

На старте мне выдают карту городка, на которой обозначена моя короткая дистанция. Значит, не заблужусь. Стартуем все вместе. Скорость пока невысокая, я успеваю «прочитать» все повороты. Весь городок — почти сплошной парк. Богатые дома стоят в глубине садов, один другого краше. Один дом оказывается уменьшенной копией Белого Дома — резиденции Президента США, другие виллы тоже копируют какие-то известные в Америке здания. Чернокожих американцев не видно — этот городок только для белых с высокими доходами. Бежим мимо синагоги. Чинные еврейские семьи подкатывают на шикарных авто и вместе с детьми идут в церковь. Сегодня у евреев праздник, суббота. Таких праздников у них 52 в году.

После 10 миль пути спортсменов расходятся. Дуглас убегает дальше, а я с группой бегунов поворачиваю в сторону финиша. Устал, с трудом пробегаю последние 4 км и финиширую почти без сил. Пью сок, жую гамбургер, восстанавливаю силы, лёжа на солнечной поляночке. Друзья Дугласа постепенно разъезжаются, машут мне руками. А Дугласа почему-то всё ещё нет. Неожиданно подкатывает машина с надписью «Полиция». Двое полисменов под руки выводят Дугласа из их машины и со смехом пересаживают его в «Субару». Оказывается, он так обессилел на дистанции, что не смог добежать до финиша. Говорит мне, еле ворочая языком:

— Ох, Николай, как я устал, как я сильно устал…

Спасибо полиции, выручила ветерана. Наши милиционеры отвезли бы его, пожалуй, в вытрезвитель…

26 сентября, воскресенье. Утром сидим дома, смотрим телевизор. По нескольким программам показывают Москву, там происходит что-то серьёзное. Вижу Президента Ельцина с автоматом, вице-президента Руцкого в окружении депутатов, людей с красными флагами. Но из-за своего убогого английского не могу понять комментарии диктора. Осторожно интересуюсь у Дугласа, где в Нью-Йорке можно купить русские газеты. Он куда-то звонит и сообщает, что русскую прессу продают только на Брайтон Бич авеню. Там он никогда не был и предлагает поехать туда вместе после 11 утра. Я, естественно, соглашаюсь.

На Брайтон Бич авеню сразу же вспоминаю знаменитый очерк Максима Горького «Город жёлтого дьявола». Над улицей со множеством магазинов и толпами людей проложена на уровне второго этажа линия метро, по которой со страшным грохотом проносятся поезда. В промежутках между поездами на улице слышна только русская речь и почти не слышно английской. Множество рекламы и надписей на русском языке. Негр прямо на улице продаёт русские газеты. Спрашиваю по-английски, сколько стоит «Комсомолка». К моему изумлению, негр отвечает… по-русски. Но «Комсомолка» старая, за 14 сентября. Покупаю свежую эмигрантскую газету «Новое русское слово» и ещё что-то. Читаю по диагонали — в Москве вооружённый конфликт между сторонниками Президента России Бориса Ельцина и депутатами Верховного Совета. Это очень тревожно. Изучу подробно вечером, дома.

Время обеденное, заходим в кафе. Дуглас подходит к стойке и пытается сделать заказ. Но хозяйка заведения не говорит по-английски! Она знает только русский и иврит. Дуглас раздосадовано машет рукой и говорит:

— Николай, заказывай обед сам, я тут чувствую себя иностранцем… В 1997 году я попал в США в третий раз — ездил туда в составе команды пермских спортсменов-ветеранов на Кубок Мира по спортивному ориентированию. Впечатления от поездки хорошие. Настолько хорошие, что через год двое из нашей команды уезжают в Америку на постоянное жительство. И понять их можно — в России жизнь трудная, зарплаты низкие, уверенности в светлом будущем нет. Но когда в 2000-м году в США уезжает и не возвращается в Россию мой младший сын, который недавно окончил Пермский пединститут с красным дипломом, я начинаю думать о новой поездке в Америку. Тем более, что сын в Нью-Йорке обзавёлся семьёй, возможно, у меня там скоро появятся и внуки. Газеты, правда, пишут, что после терактов 2001 года американцы стали отказывать в визах гораздо чаще, чем в 1990-х годах, но меня это коснуться не должно. Ведь я уже трижды ездил в США и никогда не нарушал там правил для иностранцев. Кому-кому, а уж мне-то визу в США обязательно дадут. В те дни я и предположить не мог, как сильно ошибался…

3 МОСТ ЧЕРЕЗ НИАГАРУ

Все россияне, ездившие в США или пытавшиеся туда поехать, знают, что после терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года попасть в Америку стало ох как трудно. Посольство отказывает в визах в США направо и налево. Говорят, в Москве отказы получают до трех тысяч человек в месяц. Если у тебя небольшая зарплата — отказ, если редко ездишь в Европу — отказ, если неженат — тоже отказ, если похож на араба или кавказца — тем более отказ… Но когда в 2002 году в семье моего сына в Нью-Йорке родился мой первый внук Андрюша и я обратился за визой в США, чтобы поехать к нему в гости, у меня со всеми этими параметрами было более или менее нормально, да и физиономия у меня вполне славянская. Поэтому на отказ я никак не рассчитывал. Тем не менее, чиновник Консульства США в Екатеринбурге с кислым видом просмотрел мои документы и сказал примерно следующее: «Моё правительство сейчас находится в состоянии войны с мировым терроризмом, поэтому мы вынуждены ограничить въезд иностранцев в США. По этой причине я не могу выдать вам визу в мою страну» — и влепил, скотина, штамп отказа прямо на первую страницу моего паспорта.

Вернувшись домой, я решил посмотреть в Интернете, какие же ещё есть пути, чтобы попасть в Америку, что об этом знают другие. У меня довольно много друзей и знакомых в этой стране, ведь я уже трижды приезжал туда, и побывать в Америке хотелось. И, оказывается, не мне одному. Сотни безработных мексиканцев переплывают по ночам пограничную реку Рио-Гранде. Американские патрули называют их «мокрыми спинами» и усиленно отлавливают на своём берегу. Другие прут из Мексики в США пешком, через пустыню Невада. Некоторые даже погибают от жажды, других опять же отлавливают пограничники. Но кому-то всё же удается просочиться в Америку — граница-то не охраняется. Но мексиканский вариант мне не понравился. Испанского языка, на котором там говорят, совсем не знаю, к жаре я дома не привык, да и тащиться пешком по пустыне — удовольствие сомнительное. Вот если бы по лесу…

Но леса в Америке есть только на северной границе — с Канадой. И граница там тоже не охраняется. И тогда у меня родилась идея — а не попробовать ли попасть в Америку из Канады? Через лес — по азимуту. Всё-таки за долгие годы занятий спортивным ориентированием этот приём я освоил хорошо. Правда, и на канадской границе американцы тоже бдят. Вот на озере Эри один канадец катался на водных лыжах, да и заехал в Америку в объезд пограничного контроля. Так его взяли. Другой потихоньку ездил из Канады в США за дешевым бензином — так его тоже агент ФБР выследил и повязал. Но чтоб в лесу кого-нибудь изловили — об этом в Интернете я ничего не нашёл. Написано только, что на границе колючей проволоки нет, да и сама граница вроде как обозначена не везде. Пишут, что даже существуют дома, где одна половина стоит на канадской стороне, а другая — уже на американской. Вот я и решил попробовать — через лес. В лесу-то я чувствую себя как дома. Иногда даже лучше.

А в нашем городе у меня есть приятель Володя. Так он пытался поехать в Америку ещё раньше, чем я. Но его тоже не пустили. А почему, он и сам до сих пор не понял. Мужик он видный, под два метра ростом, косая сажень в плечах. Вот только лицо ему от папы с мамой досталось некрасивое. Даже какое-то слегка бандитское, на первый взгляд, лицо. Не зря некоторые приятели называют его просто Вован. А на самом деле наш Вован — добрейшей души человек. Поделился я с ним своими планами — и он тоже ухватился за эту идею. У него в Америке в то время жена работала. Она уехала туда ещё до сентябрьских взрывов и его звала. Но он что-то долго собирался. А когда собрался, случился облом. Не пустили мужика в Америку. Может, из-за терроризма. А может, из-за физиономии. А по жене Володя к тому времени сильно соскучился и за мою идею поехать к ней через Канаду ухватился сразу. Он, правда, не ориентировщик, но зато рыбак, охотник, мастер на все руки. И мужик на сто процентов надёжный — с таким и в разведку пойти можно, и через американскую границу.

Получить визы в Канаду тоже оказалось непросто. Допрос нам с Володей в их посольстве учинили не слабый. Но на терроризм не ссылались. Они больше боялись, как бы мы с Вованом в Канаде на нелегальное жительство не остались. Но мы ведь на самом деле задерживаться в Канаде не собирались — посольские это поняли и визы нам дали.

Володина жена из Нью-Йорка прислала нам денег на самолёт, и вот уже аэробус «Боинг-747» германской авиакомпании «Люфтганза» летит в небесах, а в его салонах немецкие стюардессы окружают неземной заботой двух пермяков и 398 других пассажиров:

— Что желаете пить? Минеральную воду? Кока-колу? Вино?

Я выбираю красное сухое вино, а убеждённый трезвенник Вован пьёт апельсиновый сок. Меню обеда в самолёте, оказывается, тоже можно выбирать почти как в ресторане. При покупке билетов можно было заказать, например, кошерные блюда, которые так любят евреи, или специальную еду без свинины, которую так не любят мусульмане. Мы с Вованом ни к той, ни к другой категории пассажиров не относимся, поэтому выбираем между рыбой, говядиной и цыплёнком.

Внизу, за редкими разрывами облаков, остаются гейзеры Исландии, ледники Гренландии и стада айсбергов, плывущих по морю Лабрадор. Наш самолёт появляется над Канадой с севера и долго летит над снежной пустыней. Признаки жилья на земле появляются только в самом конце полёта, когда лайнер начинает снижаться для посадки, а за его иллюминаторами сгущается темнота. В Перми уже утро, в Торонто восьмой час вечера и от бескрайнего моря огней под крылом самолёта не оторвать глаз.

В аэропорту нас встречают граждане Канады Юра и Ирина Барановы, бывшие ставропольчане. Раньше мы с ними не встречались, знакомимся в зале прилёта. Юра — специалист по торговой и счётной технике, обслуживает торговые точки по всему Торонто. Ирина — медсестра, работает в большом госпитале. Говорить о своих зарплатах ребята не хотят, но их доходы позволяют им арендовать просторную двухуровневую квартиру в «русском» районе Торонто, где они живут с двумя детьми-школьниками. Но считают это жильё промежуточным этапом и планируют уже в будущем году купить собственный дом.

Мы с Володей прилетели в Торонто в пятницу вечером, впереди у нас два выходных дня, которые мы посвятим знакомству с городом. А вот у наших канадских хозяев суббота, как правило, день рабочий. Рано утром Юра привозит нас в центр города и оставляет среди скопления небоскрёбов, за верхушки которых цепляются низкие мартовские облака. Торонто иногда называют младшим братом американского Нью-Йорка, потому что его центр тоже застроен множеством высоченных небоскрёбов. Только Торонто — город более молодой, чем Нью-Йорк — и его небоскрёбы выглядят более новыми и изящными. Зеркальные стёкла, сверкающие панели чёрного, коричневого и зелёного цветов устремлены ввысь к небу. Выше их только самая высокая в мире телебашня «CN Tower», которая уже стала символом города Торонто. А мы как раз идём к ней.

Скоростной лифт бесшумно набирает ход — за его прозрачными стенами город стремительно уходит вниз. За пару минут мы возносимся на высоту 447 метров и выходим на смотровую площадку, отделённую от внешнего мира бронированными стёклами. Но первое, что мы там видим — это огромный рекламный плакат, летящий в небе на нашем уровне, как воздушный змей. Его тащит за собой маленький самолёт, взлетевший с аэродрома на острове посреди озера Онтарио. Отсюда, с телебашни, открывается прекрасный вид на это озеро-море, на почти игрушечный аэродром, на стаю белоснежных яхт в гавани и на серые массы тающих льдин, оставшихся от минувшей зимы. В солнечную погоду, говорят, отсюда можно разглядеть силуэты небоскрёбов американского города Баффало на другом берегу озера. Но сегодня, 22 марта 2003 года так туманно и сыро, что даже кварталы Торонто, растянувшиеся вдоль берега озера на несколько километров, теряются в туманной дымке. Но вид на город, открывающийся с этой высоты, впечатляет даже в плохую погоду.

Есть на телебашне Торонто щекочущая нервы изюминка. На нижнем уровне смотровой площадки в полу есть несколько больших окон, закрытых хрупким на вид стеклом. И всем желающим предлагается постоять и даже попрыгать на этом стекле, под которым открывается бездна. Оказалось, что решиться на это непросто. Так и кажется, что стекло сейчас треснет под ногами и я полечу вверх тормашками с этой ужасной высоты. Но когда я всё же отважился ступить на прозрачное стекло и глянул вниз, у меня буквально затряслись коленки и под смех окружающих я непроизвольно сел на пол. В своё оправдание скажу, что некоторым и этот шаг сделать не удаётся. Мой спутник Володя, который тяжелее меня килограммов на двадцать, шагнуть на стекло так и не решился. Только дети не испытывают страха над этой пропастью — они готовы без конца прыгать, кувыркаться и затевать весёлую возню на этих «хрупких» окнах.

Хоккей с шайбой — национальный вид спорта канадцев, лучшие хоккеисты становятся здесь народными героями. Хоккей присутствует в Канаде даже на деньгах. На купюре в пять канадских долларов, которую я привёз домой в качестве сувенира, изображён момент хоккейного матча. А в музее хоккейной славы, который мы с Вованом тоже посетили, оказалось много экспонатов, связанных с играми канадских профессионалов против советских и российских команд. Выставлена вратарская маска Владислава Третьяка, клюшки Александра Якушева и Александра Мальцева, свитер выдающегося советского тренера Анатолия Тарасова. В одном из залов демонстрируется фильм о знаменитой серии хоккейных матчей 1972 года между сборными Канады и СССР. Только показывают там не первый матч серии, который наши выиграли со счётом 7:3, а тот, который выиграли канадцы 4:1.

В одном из залов, посвящённых самому знаменитому хоккеисту НХЛ Уэйну Гретцки, установлены хоккейные ворота и в них гора шайб в количестве более восьмисот штук — именно столько забросил в ворота соперников этот парень за свою карьеру. Но самой большой неожиданностью оказалось, что в тот день в музее был выставлен знаменитый Кубок Стэнли, за который сражаются сильнейшие профессиональные команды США и Канады. Он красовался на мраморном пьедестале в центральном зале под присмотром крепких, но доброжелательных охранников. Серебряный приз весь испещрён надписями с именами победителей, хотя высота кубка — в половину человеческого роста. А нам с Володей удалось его даже потрогать.

Всего в 150 км от Торонто находится знаменитый Ниагарский водопад и упустить возможность увидеть одно из чудес света мы с Вованом, конечно, не могли. Водопад состоит из двух частей, канадской и американской, так как по реке Ниагаре проходит граница между двумя странами. В канадской части водопада — так называемой «подкове» — ежеминутно обрушивается с высоты в 54 метра масса воды объёмом 170 миллионов литров. Грохот такой, что разговаривать невозможно. Над рекой стоит столб водяной пыли, которая закрывает вид на американский берег. Водяная пыль оседает на головы туристов мелким непрекращающимся дождём, в связи с чем многие туристы идут к водопаду под зонтиками. Интересно, а каково здесь зимой, когда температура ниже нуля?

И всё же на канадской части водопада даже в сильный мороз не бывает льда — мощный поток воды сносит все преграды. А вот американская половина практически скрыта подо льдом. Там за зиму намёрзли горы льда из-за того, что поток воды слабый.

Но весна берёт своё — на наших глазах от ледяной стены американского водопада отвалилась огромная глыба льда и беззвучно рухнула в Ниагару. Два берега Ниагары, принадлежащие разным государствам, соединяет пешеходный мост. Я читал, что по нему канадцы и американцы ходили раньше друг к другу в гости без всяких виз. Вот на этой информации и был основан наш с Вованом план «А», чтобы попасть в США. Может быть, нас с Володей, как тех канадцев, пустят в Америку без виз? Ведь на той стороне нас ждут гораздо больше, чем на этой…

И мы осторожно открываем дверь с надписью «Мост в США». К нашему удивлению, канадский служащий не требует с нас документов, а только просит заплатить через автомат по 50 центов за проход по мосту. На середине моста видим бронзовую табличку, разделённую пополам прямой линией. Слева от линии надпись «USA», справа «CANADA». Неужели попасть в США так же легко, как выйти из Канады? Увы… На стороне США оказался полномасштабный КПП с пограничниками, с таможенниками и с вооружённой охраной. Уже не веря в успех, предъявляю дежурному офицеру удостоверение корреспондента пермской газеты и объясняю, что нам с другом надо побывать на американской стороне Ниагары, чтобы сделать снимки водопада со стороны США для моей газеты. Но удостоверение и фотоаппарат впечатления не произвели, офицер потребовал паспорта. Перелистав наши с Володей документы и не обнаружив американских виз, страж границы очень удивился и вызвал подкрепление. На КПП поднялся переполох. Появился старший офицер, какие-то гражданские — сквозь жалюзи служебного помещения мы видим, что служащие КПП вводят данные наших паспортов в компьютер и ждут ответа. Но только минут через двадцать офицер возвращает наши паспорта и сообщает, что не может пропустить нас в США, пока у нас не будет американских виз. Нам с Володей становится ясно, что придётся задействовать запасной вариант «Б» нашего плана попасть в Америку. Значит, завтра придётся ехать в сторону Монреаля…

4 В АМЕРИКУ ПО КОМПАСУ

От Монреаля до американской границы всего 55 км. Мы с Вованом приехали в Монреаль автобусом из Торонто во второй половине дня. И я сразу же отправился в справочное, чтобы узнать каким автобусом можно доехать до городка в нескольких километрах от границы. Но не узнал. То ли английского моего не хватило, то ли автобусы туда вообще не ходят. Короче, пришлось идти на стоянку такси.

Таксист тоже не сразу понял, куда нам надо, пока я не показал ему на карте. Но когда до него дошло — у нас начались первые волнения и сомнения. Потому что он схватил мою карту и куда-то убежал. Уж не в полицию ли? Но нет, вернулся без полиции — бегал к коллегам посоветоваться по поводу цены поездки. Цена оказалась неслабая — примерно, как от моего города до Москвы. Самолетом. Я для приличия немного поторговался, цену чуть сбил и таксист, жутко довольный, повез нас с Вованом в сторону Америки. Едем мы, глазеем на канадские дороги с четырехуровневыми развязками и вдруг видим впереди аварию.

Грузовик въехал в барьер и полностью перегородил нам путь. А посредине дороги — сплошная линия — пересекать нельзя. Стой, значит, и жди, пока полиция с этой аварией разберётся. Но таксист, не задумываясь, пересекает сплошную линию, лихо объезжает грузовик и… в ту же секунду полицейский останавливает нашу машину. Ну, думаю, влипли. Сейчас полиция начнет выяснять, кого и куда везет этот нарушитель ПДД. А я от волнения даже название у того городка забыл. А уж зачем мы туда попёрлись — мне и сказать нечего. Но нет. Таксист выскакивает из машины и, даже не предъявив документов, начинает на повышенных тонах что-то объяснять полицейскому. Только не на английском, а на французском, на котором говорят здесь, в канадской провинции Квебек, но которого я совершенно не понимаю. К моему удивлению, полицейский, выслушав монолог, почти ничего не смог возразить нашему «шефу». Только недовольно махнул рукой — уматывай, мол, отсюда к чертовой бабушке. И мы, не успев испугаться, поехали дальше

Не прошло и часа как мы по скоростному шоссе доехали до отворота на наш городок, а ещё через несколько минут увидели указатель с его названием. Я попросил «шефа» притормозить возле лесочка, что у крайних домов и, расплатившись, отпустил такси. Чёткого плана, что делать дальше у нас с Володей ещё не было и мы, стараясь никому не попасть на глаза, зашли в соснячок, чтобы обсудить ситуацию. Дело было ранней весной, снег ещё не сошёл, но подтаял и под снегом была вода. До границы, если верить карте, было ещё несколько километров и тащиться к ней по мокрому снегу нам не захотелось. А городок оказался и не городом вовсе, а большой деревней, застроенной фермерскими усадьбами. Не зря сюда даже автобусы не шли. Народу на улицах не было видно вовсе, одна из улиц, судя по компасу, который я взял с собой, вела строго на юг. День клонился к вечеру и мы решили, дождавшись темноты, двинуть в сторону Америки прямо по этой улице, чтобы не промочить раньше времени ноги в канадском лесу. Съели последние бутерброды и с сумерками отправились в неизвестность. Фермерские дома были ярко освещены, возле каждого стояли по две, а то и по три машины, лаяли собаки, но не видно было ни одного человека. Расстояния между фермами большие, рядом с дорогой лес. Когда изредка на дороге появлялись фары автомобиля, мы успевали укрыться в кустах. Через час-полтора мы незамеченными, наконец, добрались до перекрестка, за которым стояла табличка с грозной надписью «Не пересекать! Граница с Соединенными Штатами Америки!»

Но оказалось, что это ещё не граница. Позади таблички стоял ещё один фермерский дом, а за ним что-то светилось. Мы прошмыгнули мимо последнего канадского дома и… остановились как вкопанные. Дорога упиралась в огромный земляной холм высотой метров 10, который преграждал нам дорогу. На вершине холма светили два прожектора. За холмом лаяли собаки. Вот тебе и «неохраняемая» и «необозначенная» граница! Неужели все наши усилия пропали даром? Но эта мысль была отброшена уже через пару секунд. Не для того мы с Вованом приперлись сюда, на другую сторону земного шарика, чтобы поворачивать обратно. Лезть на холм с прожекторами было бы, конечно, глупостью. Но вокруг холма был лес, и я понял, что нам просто пора сворачивать с дороги, что мы немедленно сделали. Лес оказался труднопроходимым — густые заросли молодого ельника, бурелом, какие-то колючие кусты. Ноги, конечно, сразу же промокли. Но на эти мелочи мы внимания уже не обращали, нам надо было уйти как можно дальше от освещенного холма. Но на компас я поглядывал и старался держаться поближе к югу. Через несколько минут мы подошли к просеке запад-восток. Ширина её была метров пять. Я выглянул и увидел с одного конца тот самый прожектор на холме, который и светил вдоль просеки. Другой конец просеки терялся в ночной мгле. Я понял, что это — граница.

В два прыжка мы с Володей пересекаем просеку. Прислушиваемся. Может сейчас завоет сирена, включится сигнализация, поднимется тревога? Но в окружающем мире ничего не меняется — так же лают собаки, тускло светится пограничная просека, только с американской стороны стал слышен шум машин на шоссе. Я осознаю, что мы уже на территории США, причем незаконно. Надо срочно продвигаться вглубь страны. Беру азимут на юг, но через полсотни метров мы упираемся в растаявшее болото. Хотя ноги уже промокли, но лезть в воду по пояс что-то не хочется. Пытаемся по краю обойти болото, но вновь выходим к дороге и пограничному холму, только уже с американской стороны. Рядом — фермерский дом, у дверей машина. Из дома слышны громкие голоса, вроде как муж с женой поругались. Вдруг они оба стремительно выходят из дома, садятся в машину и проезжают в двух метрах от куста, за которым мы стоим. Черт побери, — думаю, уж не за пограничниками ли? Мы выскакиваем из кустов и быстрым шагом направляемся вглубь американской территории. На крылечке соседней фермы стоит женщина и провожает нас удивленным взглядом, но не говорит ни слова. Но я-то знаю, она сейчас же позвонит в полицию — «стукачество» у американцев в крови. Метров через пятьсот выходим на оживленный перекресток. С двух сторон на нас идут машины. Пережидаем их и перебегаем дорогу. За дорогой большое неосвещенное здание — не то сарай, не то гараж. Останавливаемся в его тени, осматриваемся. Дома вокруг, как и в Канаде, явно фермерские. Пахнет навозом, силосом и ещё чем-то сельскохозяйственным. Американская глубинка, словом. Сколько отсюда миль до Нью-Йорка, даже думать не хочется. А Володя всё ещё сомневается, действительно ли это Соединенные Штаты. Видать не совпадает эта картинка с той Америкой, которую он видел по телевизору.

Смотрю на компас — на юг ни одна из улиц поселка не ведет. Только на юго-восток.

Видимо, придется идти по ней. Но через триста метров новое препятствие. Прямо на дороге американец копается в заглохшем двигателе своего авто. Пройти мимо него незамеченным невозможно — снова прячемся в придорожных кустах. Из соседнего дома выходит женщина. По её разговору с водителем на повышенных тонах я понимаю, что это те самые, которых мы видели у пограничного холма. Недалеко же они уехали… Следом выходит ещё один мужчина, которого, видимо, позвали на помощь. Вдвоем они начинают копаться в двигателе, о чем-то переругиваясь. К сожалению, американских ругательств на курсах английского мы не проходили, поэтому ни черта понять не могу. Зато Володя, классный автомеханик, вполне по-русски, но шепотом, ругает безмозглого американца, который не в состоянии завести собственную «иномарку». За нашей спиной, где-то наверху возникает шум. По светлому небу над лесом, который мы только что покинули, летит вертолет. Черт побери, это же пограничная охрана! Летят прямо над просекой и может уже разглядели наши следы? К счастью, горе-водитель наконец завел свой драндулет и освободил нам дорогу. Быстрым шагом, почти бегом покидаем приграничный поселок. Поглядываю на компас, дорога все больше отклоняется к востоку. Но другой нет. Время от времени на пути попадаются фермерские усадьбы, одиноко стоящие прямо среди леса. На одной из них нас опять «засекли». Когда я вышел на освещенный участок дороги возле дома, то увидел в окне человека, смотрящего прямо на меня. Мужчина в окне, неожиданно увидев на дороге пешеходов, срочно выключил свет в комнате, чтобы получше нас разглядеть. Но мы «позировали» ему недолго. Сейчас, небось, уже «стучит» в полицию. Спасибо, хоть не гонится за нами на машине. У него их на дворе штуки четыре. А нам даже на тот драндулет, который не заводился, рассчитывать не приходится.

Километра через три — ещё «прокол». Я вовремя не заметил машину, вынырнувшую из-за бугра, и попал в свет её фар. Володя успел юркнуть в кусты, а я — нет. Но машина не остановилась. Ну, да ладно. Пусть свидетели дают противоречивые показания: кто-то видел двоих нарушителей, а кто-то только одного. Впереди нарастает шум большой автострады. Что-то она рано, по нашим расчетам должна быть километров через десять. Выходим на виадук через скоростную дорогу и по табличке на пересечении определяем, где же мы находимся. Володя убеждается, что в Соединенных Штатах, а я — что совсем не там, куда рассчитывал выйти. Компас не зря показывал, что нас «сносит» на восток. Оказывается, мы шли под небольшим углом к границе и удалились от Канады всего на четыре километра. Но зато сейчас точно знаем, куда идти дальше. До города, откуда, по моим расчетам можно уехать на автобусе — километров 25. Если бы мы от границы сразу попали на нужную дорогу, сократили бы километров десять.

В час ночи выходим к небольшому городку, растянувшемуся одной улицей вдоль дороги местного значения. Улица ярко освещена, но на ней — ни одного человека. Несмотря на весну не видно даже влюбленных парочек. На центральной площади с ужасом замечаю несколько машин с надписями «Полиция» и «Таможня». А что, если тут кто-то дежурит? Но и дежурные, похоже, тоже спят, сладких вам снов, ребята! Поверьте, никакие мы не злоумышленники, ничего плохого против Америки не замышляем. И пришли сюда с самыми добрыми намерениями, хотя и без виз.

А мартовская ночь выдалась жутко холодной, ветреной. Последние километров пятнадцать пришлось идти чистым полем и при виде приближающихся фар падать или в кювет, или на едва оттаявшую прошлогоднюю пашню. Удивительно ещё, как нам удалось сохранить за эту ночь более или менее цивилизованный вид. Но когда мы в половине шестого утра, безумно замерзшие и уставшие, ввалились в маленькое кафе при бензоколонке на окраине города, то хозяйка ничуть не удивилась. За столиками её заведения отогревались горячим кофе немало усталых американских шоферюг, от которых мы, видимо, отличались несильно. Добрая женщина тут же сделала нам чай и кофе, разогрела в СВЧ-печке какие-то американские плюшки, и мы поняли, что дожили до утра. Интересно, что в качестве эксперимента я попытался расплатиться за завтрак банковской картой «Visа», оформленной накануне отъезда в «Альфа- банке» и это мне удалось. Хозяйка, ничуть не удивившись, проверила в каком-то аппарате платежеспособность карты, выбила чек и попросила его подписать.

Надо было искать автостанцию, и я вновь подошёл к хозяйке. Доброжелательная тётенька поинтересовалась, поедем мы по городским улицам или по объездной дороге. Она была уверена, что мы, как и все остальные, подъехали к её заведению на машине. А я в ответ ляпнул, что мы идем пешком. Только когда женщина сильно удивилась и начала выяснять, откуда и куда мы идем, до меня дошло, какую я сморозил глупость. Пешком по Америке нормальные люди не ходят, разве что по Бродвею. Я попытался сделать вид, что не понял вопроса и пояснил, что мы пойдем по городу. Женщина не стала меня больше допрашивать и подробно рассказала, как пройти к автостанции. Мы срочно ретировались из её гостеприимного кафе — идти было ещё далеко. Около семи утра мы с Володей уже изучали расписание местной автостанции. Наш расчет оказался верным. Через два с небольшим часа отсюда должен идти первый автобус в нужном нам направлении. Уверенный, что всё уже позади, я купил телефонную карточку и сообщил в Нью-Йорк, что я уже в США, чтобы там готовились к встрече. В тот момент я и не подозревал, какие проблемы нас ждут на пути в этот город.

За пятнадцать минут до автобуса иду в кассу за билетами. Володя остается на площади. Пассажиров — никого, клерк в кассе с удивлением вслушивается в моё ужасное произношение, но билеты продавать не спешит. Спрашивает, для кого мне нужен второй билет. Для товарища, говорю, — он зашел в соседний магазин. — Я хочу видеть вашего товарища — вдруг говорит мне клерк, не объясняя причин. Что-то в этом деле мне уже начинает не нравиться. Но делать нечего — иду за Володей. Подходим к кассиру вдвоем, и я вижу — тот, взглянув на Вована, медленно меняется в лице. К тому же в кассе он уже не один — за ним стоит другой мужик и сверлит нас внимательным взглядом. А кассир, обращаясь ко мне, говорит, что для покупки билетов мы должны предъявить «ай ди» — американские удостоверения личности. Вот это номер! Шесть лет назад, когда я приезжал в США, никакого «ай ди» для поездки на автобусе не требовалось. Наверное, это правило ввели после терактов или в связи с войной с Ираком… А кассир, видя моё замешательство, показывает мне на объявление, которое перевел бы и последний двоечник: «При покупке билетов пассажир должен предъявить удостоверение личности». Как я мог, идиот, не заметить это объявление! Увлекся изучением расписания, вообразил, болван, что скоро буду в Нью-Йорке. Но чисто автоматически отвечаю, что никаких «ай ди» у нас нет, потому что мы — не американцы. — А откуда вы приехали? Из России. — Тогда у вас должны быть паспорта с американскими визами. Покажите, пожалуйста, ваши паспорта — требует кассир. Я поворачиваюсь к Вовану и спрашиваю его по-русски, где наши паспорта. Тот, не понимающий что происходит, почему-то отвечает, что паспорта в Нью- Йорке. Я по-английски говорю кассиру, что паспорта у нас, конечно, есть и мы их сейчас принесем, подождите, мол, минутку. Выскакиваем из кассы, и я тащу Вована за угол на ходу объясняя, что мы влипли, что с нас требуют паспорта с визами. За автостанцией пару минут назад я видел желтое американское такси. На наше счастье, машина ещё не ушла. Ясно, что отсюда нам надо срочно «делать ноги», но рядом с водителем сидит молодая дама. Неужели такси занято? Тем не менее, подхожу и возможно спокойнее спрашиваю «сэра таксиста» не может ли он срочно подвезти нас до городка N., название которого я прочитал в расписании. У «сэра» от удивления округляются глаза — до этого городка почти 200 километров. Но он соглашается — такие «выгодные» клиенты у него, видимо, нечасто.

Плюхаемся с Володей на заднее сиденье и интересуемся, сколько будет стоить такая поездка. Таксист берет мобильник и начинает куда-то звонить. Надеюсь, не в полицию? Нет, просто консультируется с диспетчером насчет цены поездки. Называет сумму, я немедленно соглашаюсь. Но такси с места не трогается. Мы с Вованом сидим как на иголках, а водитель обращается с каким-то вопросом, который я от волнения не могу понять. Наконец до меня доходит, что он просит разрешения отвезти домой жену, которая сидит рядом с ним. Я облегчённо говорю «о кей» и машина отчаливает от автостанции, к которой уже подруливает «наш» автобус.

Через несколько минут такси мчит нас по скоростному шоссе на юг, но тревога не проходит. Думаю, что кассир на автостанции уже догадался, откуда в его пограничном городе взялись пассажиры без документов. С трудом сдерживаю желание оглянуться — нет ли погони. Вздрагиваю, когда вдруг вижу в соседнем ряду микроавтобус с надписью «Полиция». Но полицейские даже головы не поворачивают в нашу сторону. Может едут в городок «N», чтобы встретить нас на автостанции? Ведь по дороге на Нью-Йорк мы этот городок никак не минуем. Делюсь своими сомнениями с Володей. Решаем на автостанцию там не заезжать, попробовать доехать на другом такси до столицы штата Нью-Йорк города Олбани. Денег осталось мало, но ещё на одно такси должно хватить — до Олбани менее 100 километров. Там, наверное, до Нью-Йорка уже и электрички ходят — надеюсь в электричках «ай-ди» не требуют? Едва въезжаем в городок «N» я прошу остановиться «вон у той церкви». Даю парню сверх таксы 5 долларов на чай и он, довольный, уезжает.

А я краем глаза уже заметил возле бензоколонки желтую машину с «шашечками». Подходим к ней, но водителя нет. Только через пару минут из соседнего кафе появляется плотно отобедавший «шеф». Пассажирам до Олбани он тоже ужасно рад. А может американские таксисты просто рады любому клиенту? У настоящих американцев — собственные машины, такси им не нужны. Менее чем через час мы приезжаем в столицу штата Нью-Йорк, хотя до города Нью-Йорка еще около 200 километров. Прежде чем искать электричку хочу выяснить, нужно ли в Олбани предъявлять «ай ди» для поездки на автобусе. Тщательно изучаю все объявления на всех стенах всего автовокзала. Про удостоверения личности — нигде ни слова. Значит, это требование действует только в приграничных городах. Подхожу к круглолицей негритянке в кассе и прошу два билета до города Нью-Йорка. Та вдруг просит назвать фамилии пассажиров. Душа уходит в пятки и я, уже готовый сбежать, спрашиваю, должен ли я предъявить «ай ди». Но в ту же секунду замечаю, что к нашей кассе направляется полицейский — не убегать же у него на глазах. А негритянка смеется — нет, «ай ди» не надо, просто скажите «спеллинг» — свою фамилию по буквам. Достаю визитную карточку, где моя фамилия написана английскими буквами. Пока кассирша оформляет мой билет — я лихорадочно вспоминаю из каких английских букв состоит Володина фамилия. Фу, кажется, вспомнил — спасибо преподавателю Татьяне Артемьевне, что заставила в своё время выучить все 26 букв английского алфавита. Четко называю фамилию, плачу деньги и получаю два билета. Полицейский, который стоит рядом и явно видит мою визитку, ничего у меня не спрашивает. Похоже, он просто подошёл поболтать с симпатичной кассиршей.

Через полчаса мы с Вованом опять в пути. Усталость и бессонная ночь берет своё. Володя уже спит в кресле, и я тоже куда-то «уплываю». Но мозг продолжает работать и во сне. Просыпаюсь как от толчка. А зачем это кассирша в Олбани ввела наши фамилии в компьютер? Она же видела по визитке и по моему плохому английскому, что мы иностранцы. Может компьютер ей уже выдал, что эти люди виз в США не получали и в Америку вообще не въезжали! Тогда, выходит, что нас могут ждать уже на нью-йоркском вокзале? Спина покрывается холодным потом. Делюсь сомнениями с Володей — у него сон тоже улетучивается. А за окном уже мелькают пригороды Нью-Йорка. Решаем, что выскочим из автобуса на ближайшей остановке — должна же она где-то быть? Впереди показались небоскребы Манхеттена, а остановки всё нет. Автобус ныряет в туннель под рекой Гудзон, а я вспоминаю, что этот знаменитый туннель имени президента Линкольна выходит на поверхность прямо в центре Нью-Йорка. Едва впереди появляется свет, подхожу к водителю и прошу остановить прямо здесь, потому что моему другу плохо и нам надо срочно выйти. Но тот рявкает на меня, чтобы я сел на место, потому что мы уже подъезжаем к автовокзалу. Автобус плавно причаливает к терминалу, его действительно встречают двое в униформе. Но нас с Вованом, выскочивших первыми, ни о чем не спрашивают. Быстрым шагом, не оглядываясь, выходим из автовокзала в толпу людей и небоскребов, и почти бежим вперед, пока не натыкаемся на вход в метро. Станция «Таймс Сквер». Первый же поезд, подошедший к платформе, оказывается экспрессом до «русского» района Брайтон Бич, куда мы стремимся. Двери вагона закрываются, грязная платформа нью-йоркского метро начинает стремительно удаляться. За нами явно никто не гонится.

Вот чёрт, — думаю, а может все эти погони нам с Вованом только померещились? Неужели я скоро увижу сына и внука?

5 УЖИН С ЭМИГРАНТАМИ

Знаете ли вы, что самая распространённая фамилия в Америке — Смит, а самая редкая — Глухов? Но именно обладатели этой «уникальной» фамилии, проживающие в городе Нью-Йорке, пригласили меня сегодня на ужин. Молодые супруги Женя и Катя, эмигрировавшие в Америку из безумно далёкого отсюда Пермского края, ведут меня в экзотический ресторан «Гонконг» в нью-йоркском районе Бруклин. Вместе с нами едет в коляске их первенец Андрюша, по-американски — Эндрю. На пороге ресторана нас, как родных, встречает метрдотель. Его не смущает детская коляска. Дети в Нью-Йорке — привилегированный класс, им разрешён въезд на собственном транспорте не только в рестораны, но в банки и супермаркеты, в почтовые отделения, прачечные и офисы. Даже если молодая мама или рассеянный дедушка с коляской ненароком выедут на красный свет — поток машин замирает. И при этом — ни одного недовольного гудка!

Вот и сейчас метрдотель освобождает место у стола для детской коляски, помогает гостям раздеться и сесть поудобнее. Тем временем в ресторане появляется ещё одна семейная пара, приглашённая на ужин. Игорь и Ольга Калинины до переезда в Америку жили в маленьком российском городке на границе Европы и Азии. А к нам уже подходит официантка, восточная красавица с раскосыми глазами, и приветствует нас, как ни удивительно, по-русски! Правда, словом «Здравствуйте!» её запас русских слов и исчерпывается. Но факт примечательный — нас, русских, узнают с первого взгляда даже за океаном.

В меню — нагромождение иероглифов, и даже имеющийся перевод на английский мало что проясняет. Вижу английское слово «fish» и тыкаю в него пальцем. Пусть у меня сегодня будет рыбный день. А ещё замечаю чем-то знакомые слова «суши» и «сакэ» и заказываю их тоже, хотя смысл слов знаю нетвёрдо. Хозяева в английском более сильны, поэтому в их разговоре с официанткой я больше не участвую.

Пока кухня готовит наши заказы, мы переходим на русский. Супруги Калинины, можно сказать, старожилы Нью-Йорка, приехали сюда в самом конце 20-го века. Игорь был в молодости сильным спортсменом, уехал в США на соревнования, да и остался здесь навсегда. Позднее сумел «вытащить» в Америку жену и детей. Пока Калинины жили в США «нелегалами», натерпелись немало. Низкая, по американским меркам, зарплата, высокая квартплата, незнание языка — всё это пришлось им преодолеть, пока Америка не дала Калининым политическое убежище. Спрашиваю Игоря, от кого же он сюда убежал — тот отшучивается, что в «перестройку» уехал из России от преследований «демократов». Хотя основания для некоторой обиды на родину у Игоря действительно были. Его отец был в СССР передовым рабочим и собирался по очереди, через профсоюз купить «Жигули». Но ещё больше, чем папа, ждал этого момента 17-летний Игорь, только что получивший водительские права. Но когда очередь на покупку машины подошла, выяснилось, что «Жигули», предназначенные папе Игоря, забрал себе какой-то профсоюзный чиновник. Чтобы ещё лучше защищать права трудящихся.

Сегодня Калинины смогли решить большинство проблем, стоящих перед эмигрантами. Они снимают пятикомнатную квартиру в Бруклине, все члены семьи говорят по-английски. Правда, младший, первоклассник Алёша (по-американски — Алекс), говорит по-русски неохотно. Английский язык для него стал уже более родным, чем родной русский.

Тем временем официантка приносит заказанные деликатесы. Суши оказывается рыбной закуской, вкусной, но острой. Рыбное жаркое, которое я, оказывается, заказал, буквально тает во рту. А я интересуюсь у Ольги: а зачем это ей приносили большого страшного живого рака со связанными клешнями? Оказывается, она, единственная из нас, заказала блюдо из омара, которого и приносили живым, чтобы клиентка решила, годится ли для её блюда данный экземпляр. И вот, после кулинарной обработки, этот бедолага лежит в её тарелке.

Но ещё более неожиданным оказалось для меня знакомство с сакэ. Оказывается, эта японская водка значительно слабее русской, но пить её следует в подогретом виде! Ощущения — очень необычные. Сначала лёгкий запах деревенского самогона, затем мягкий и тёплый вкус напитка. И почти сразу по телу разливается приятная нега и истома. Это мне настолько понравилось, что я тут же захотел повторить. Правда, Женя с Катей пытались меня отговорить. Мол, от горячего алкоголя можно быстро опьянеть. Но они ошиблись. Видимо, что японцу — смерть, то русскому — хоть бы что.

А застольные разговоры, подогретые сакэ, продолжаются. Организаторы «банкета» Женя и Катя живут в Нью-Йорке меньше, чем Калинины, но беженцами себя не считают. Женя в своё время с «красным» дипломом закончил Пермский пединститут. Но когда в Перми ему предложили работу с зарплатой менее 250 долларов в месяц, трудовой энтузиазм у отличника поугас. Примерно такая же история и у его жены Кати. Главная причина, по которой они покинули Россию — не поиски политического убежища, а та нищенская зарплата, которую предлагает своим молодым гражданам любимая Родина. Сегодня те 250 долларов Женя зарабатывает на установке электрики и сигнализации в домах американцев за одну смену.

Тем временем в своей коляске просыпается Эндрю, таращит голубые глаза и, кажется, требует продолжения банкета. Андрюша Глухов пока не догадывается, что именно он хозяин этой жизни, а не те, кто его сюда привезли. Потому что он, рождённый в Америке, считается коренным жителем страны. И уже имеет синий паспорт гражданина США. А вот его родителям, как и другим эмигрантам, надо ещё много работать, чтобы получить этот желанный документ. Но и родина родителей Андрюши — Россия — тоже выдала ему свой паспорт. И теперь он может без визы приехать почти в любую точку мира. В том числе и в Пермский край, где много лет жили его предки, где у него и сегодня немало родственников, с которыми он пока не знаком. Но непременно познакомится. Только позже.

6 КАРТИНКИ С БРАЙТОН БИЧ

В нью-йоркском районе Брайтон Бич, где арендует квартиру семья моего сына, проживает наибольшая по численности русскоязычная община Америки. А началась история общины ещё в конце позапрошлого века. Как пишут справочники, первыми эмигрантами в этом районе были семьи одесских евреев, бежавшие сюда от погромов, разразившихся в царской России в конце XIX века. В связи с чем этот «микрорайон» Нью-Йорка долгие годы носил ещё название «Маленькая Одесса». Со временем ряды русскоязычных жителей здесь сильно расширились за счет эмигрантов других национальностей со всех регионов нашей необъятной Родины, и сейчас этот район более известен в Нью-Йорке под названием «Маленькая Россия на океане».

Русская речь на улицах Брайтон Бич слышна гораздо чаще, чем английская или любая другая. По-русски говорят здесь в магазинах и кафе, в парикмахерских и прачечных, в медицинских, туристических и адвокатских офисах. Даже в знаменитом «Bank of America», филиал которого расположен вблизи Брайтона, я увидел надпись: «Мы говорим по-русски». Многие вновь прибывающие сюда эмигранты быстро понимают, что, живя на Брайтоне, знать английский язык совсем не обязательно. И некоторые из них не прилагают никаких усилий, чтобы выучить государственный язык страны, куда они приехали на постоянное жительство. Наверное, эти люди и придумали довольно остроумный анекдот:

«На Брайтон Бич авеню останавливается автомобиль. Из него выходит американец и пытается что-то спросить у двух мужчин, мирно беседующих на тротуаре. Но мужчины только разводят руками — ни тот, ни другой английского языка не знают. Раздосадованный американец садится в авто, хлопает дверью и уезжает. И тогда один из мужчин, глядя вслед удаляющейся машине, говорит другому по-русски:

— И шо, Мойша? Помог-таки ему его английский?»

Америка — страна индивидуумов. Если ты переехал сюда жить, то только от тебя самого будет зависеть, сумеешь ты продвинуться здесь или нет. Только твои способности, твои умения и желание трудиться помогут тебе сделать карьеру, добиться успеха в США. Эмигрантам, несмотря ни на какие заслуги и дипломы на родине, здесь придётся начинать с нуля. Эмигранты-начальники Америке не нужны. Начальников здесь хватает своих. Америке нужна дешёвая рабочая сила, чтобы обслуживать «белую расу» — коренных американцев. В США около 12 миллионов нелегальных эмигрантов, которые выполняют самую чёрную и тяжёлую работу. Мужчины из Мексики, Доминиканской Республики и прочих гондурасов подметают улицы, занимают должности подсобных рабочих и уборщиков в супермаркетах, вкалывают на стройках. Женщины из России, Украины и других стран Восточной Европы работают домработницами и няньками в семьях тех же американцев или более продвинутых и удачливых своих бывших соотечественников.

Однако: в Китае проживают китайцы, на Новой Гвинее — папуасы, основное же население Америки — автомобили. Утром и днём они сплошным потоком несутся по скоростным дорогам, создают пробки у светофоров на городских улицах, толпятся у въездов и выездов перед многочисленными в Нью-Йорке мостами и туннелями.

Прямо из автомобиля ведутся деловые переговоры по смартфонам и ноутбукам, посылаются эсэмэски и даже факсы. Статистики подсчитали, что до 30 процентов водителей, как мужчин, так и женщин, успевают позавтракать в автомобиле, и либо побриться, либо навести макияж…

По вечерам и ночам автомобили выстраиваются бесконечными вереницами по обеим сторонам нью-йоркских улиц всюду, где разрешена парковка. Но и тогда автомобили не простаивают без дела, о чем свидетельствует американский анекдот:

«Взрослый сын с подругой приходит вечером домой и говорит отцу:

— Папа, можно мы с Нэнси воспользуемся твоей машиной?

— О кей, — отвечает отец. — Вот ключи. Только имей в виду, в машине совсем нет бензина.

— А нам и не надо!»

Во многих американских семьях, однако, имеется по машине на каждого члена семьи. Стараются не отставать от коренных жителей и эмигранты. Автомобиль здесь не роскошь, а средство передвижения. И купить это средство здесь можно гораздо дешевле, чем в России.

Многие американские автомобили имеют ещё одну особенность, которая отличает их от российских и любых других. Ты сам можешь придумать номер для своей машины. Транспортной полиции важно только, чтобы в нем было не более 8 цифр или букв, можно меньше. И, если до тебя эту комбинацию букв и цифр никто не придумал, тебе за небольшую дополнительную плату зарегистрируют машину под этим номером. Вот и ездят по Нью-Йорку автомобили с именами, профессиями или названиями мест, откуда приехали их владельцы. Мне приходилось видеть номера KLAIPEDA и TBILISO, ANITA и ANIKA, NIKOLAY и STEFANY. Номер RLESTATE означает, что владелец машины торгует недвижимостью, а водитель THDOCTOR, скорее всего, работает зубным врачом. Однажды я был в гостях у американской семьи в маленьком городке, где мы с хозяином увидели машину с номером THNKSDAD, который легко расшифровывался как «Спасибо, папа». За рулём сидела молодая девица, и я с удивлением заметил американцу, что вот, мол, какая хорошая дочь, даже номер себе выбрала с благодарностью отцу. Американец расхохотался и сказал, что этот номер, скорее всего, сам папа и придумал. Чтобы дочка не забывала, кто ей купил машину.

Нередко владельцам таких автомобилей в номере машины удаётся выразить свое мировоззрение или отношение к окружающим. Например, увидев номер EVA4EVA, я в первый момент не понял, что это значит. Но, прочитав цифру 4 по-английски как «фор», я понял суть. Потому что получилось «Ева форева», что переводится на русский как «Ева прежде всего». За рулём шикарной машины сидела с надменным видом, надо полагать, сама Ева…

А вот номер другой машины, которую я увидел на Брайтон Бич авеню, просто заставил меня вздрогнуть. И не потому, что эта машина резко затормозила в метре от меня, когда я переходил улицу. А потому, что на её номере было написано русское нецензурное ругательство. Точнее, это выражение получалось, если английские буквы eks, i, pi, bi, ei, em прочитать по-русски. Молодой брюнет, наш бывший соотечественник, который разъезжает по Америке на авто с «нецензурным» номером, обладает весьма сомнительным чувством юмора.

Нравятся мне американские аптеки, похожие на небольшие супермаркеты. Там я могу напечатать фотографии, купить бритвенные принадлежности и зубную пасту, поздравительные открытки, прохладительные напитки, печенье и даже свежие круассаны к чаю. Единственное, чего я не могу там купить, — это… лекарства. Потому что лекарства продаются строго по рецепту. А рецепта у меня, нелегального гостя Америки, конечно, нету. Чтобы его получить, я должен пойти на приём к врачу. Чтобы он меня принял, надо заплатить ему, как минимум, 75 долларов, а то и больше. Да и не факт, что доктор выпишет мне те таблетки, которые я хочу. Он вполне может назначить вместо таблеток какие-нибудь процедуры, за которые тоже надо будет платить.

Словом, если я здесь заболею — хоть ложись и помирай. Впрочем, если до этого дойдёт — помереть всё же не дадут. Увезут на «скорой помощи» в госпиталь и там быстро поставят на ноги — квалификация у здешних медиков высокая. Ну а потом, при выписке, госпиталь предъявит солидный счет за лечение. Но если я его оплатить не смогу, мне за это ничего не будет. Только, как здесь говорят, у меня будет испорчена кредитная история.

Большинство жителей США, в том числе и бывших россиян, имеют медицинские страховки, которые полностью или частично компенсируют их расходы на медицину. Но есть и такие граждане, которые страховки не имеют, а болеть — болеют. Недавно прочитал в местной газете историю о малоимущей американке, больной сахарным диабетом, но не застрахованной. Так вот, её уже много раз привозили на неотложке в местный госпиталь с обострениями диабета, в результате чего она задолжала госпиталю за лечение около 200 тысяч долларов. Заплатить эти деньги она не в состоянии, и все убытки ложатся на госпиталь. А если в лечебное учреждение поступает много таких некредитоспособных больных, госпиталь может и разориться. Такие случаи нередки даже в «столице мира» городе Нью-Йорке.

Однажды мне понадобилось лекарство от повышенного давления. Чтобы получить рецепт, я обратился к знакомому американцу и попросил поговорить с его лечащим врачом, чтобы тот выписал нужные мне таблетки на его имя. Американец испуганно замахал на меня руками:

Что ты, что ты! Это невозможно! Все рецепты, которые предъявляются в аптеку, заносятся в компьютер. И если со мной, не дай бог, что-то случится, и обнаружится, что доктор выписал мне «неправильное» лекарство, у него будут большие неприятности. Могут лишить лицензии или вообще отдать под суд. Так что, извини…

Проблему удалось решить простым способом. На Брайтоне мне показали старушку, которая часто сидит на раскладном стульчике как раз напротив входа в аптеку. Я сказал ей, какие таблетки мне нужны, и они немедленно нашлись в её хозяйственной сумке. Таблетки были российские, а не американские. Но заплатить за них пришлось не 150 рублей, как в Перми, а 20 долларов. Но это уже мелочи. Здоровье дороже.

Напротив дома, в котором живут мои сын и внук — школа. Обыкновенная средняя общеобразовательная школа №225 города Нью-Йорка. Огромное, в пять высоченных этажей и занимающее целый квартал, здание похоже на средневековый замок, хотя построено «всего лишь» в 1928 году. Каждое утро сюда подкатывают десятки ярко-жёлтых школьных автобусов, парализуя движение остального транспорта на близлежащих улицах.

Потому что, пока высаживаются юные безбилетные пассажиры, ни одна машина не имеет права проехать мимо — таковы здесь правила. За их соблюдением строго следит специальная «школьная гвардия» — энергичные тётеньки в зелёных жилетах. И никто, даже самые отчаянные лихачи, не пытаются проскочить мимо школьного автобуса, пока он стоит у входа в школу.

А сами здешние школьники мало отличаются от российских. Такие же шумные, озорные, жизнерадостные. Отличаются разве что внешностью — очень много чёрных, коричневых и просто смуглых лиц. Почти не видно светловолосых детей. Всем известно, что Америка — это страна эмигрантов. А в последние десятилетия это стало особенно заметно. Потому что рождаемость в семьях коренных американцев падает, а население США растёт за счёт эмигрантов из стран Азии и Южной Америки.

Но мой внук Андрюша в школу пока не ходит. И говорить учится пока только на моём родном языке. Потому что дома родители общаются с сыном исключительно по-русски, хотя английский язык знают оба. Ведь по-английски они говорят с заметным русским акцентом. И если будут сами учить Андрюшу английскому языку, то и он заговорит с акцентом. Чтобы ребёнок овладел правильным английским, его должны обучать носители языка, т. е. коренные американцы. Но это у моего внука ещё впереди.

Интересно, что в этот дом напротив школы, в которой будет учиться мой внук, семья моего сына переехала совсем недавно, в начале 2005 года.

Потому что с рождением сына и приездом деда из России в той однокомнатной квартире, которую тогда снимали мой сын Женя и его жена Катя, стало тесновато. Собственной машины в тот год у сына ещё не было, расстояние до нового места жительства было небольшим, не более 500 метров и мы с Андрюшей и его мамой перевозили часть имущества прямо на его детской коляске. Что дало повод моему внуку не раз задавать мне вполне обоснованные вопросы:

— Деда, а куда мы едем? Это твой дом, деда? Мы теперь будем жить у тебя?

Новая квартира, которую сын арендовал в старом кирпичном доме, построенном ещё во времена Чарли Чаплина, моему внуку понравилась. Там ему была выделена отдельная детская комната, где на полу, застланном ковром, можно было играть с дедом в мяч или в домино, собирать конструкторы «Лего» или просто дурачиться и «ходить на голове». Однажды Андрюша сумел добраться до копилки, куда едва ли не со дня его рождения складывались одноцентовики. Открыл копилку, высыпал монетки на ковёр, долго их перебирал, а потом убеждённо заявил:

— Деда, а у меня руки деньгами пахнут!

Весна в Нью-Йорк приходит рано, и мы с Андрюшей с наступлением тёплых деньков всё чаще идём гулять на Брайтонский пляж. Там на океанский берег уже вышли Мусороуборочные машины, похожие на сеялки. Они сгребают верхний слой песка и отсеивают его от накопившегося за зиму мусора. Мусор увозят, а чистый песок остаётся. В этом песочке в солнечные дни любим покопаться и мы с Андрюшей.

А ещё нам с внуком нравится наблюдать за самолётами, которые летят над нами на посадку в международном аэропорту имени Кеннеди, что в десятке километров от Брайтона. Но сегодня эти самолёты не снижаются, а наоборот, набирают высоту над нашими головами. Вот один из них прямо над брайтонским пляжем делает разворот на запад. Полетел, наверное, в Сан-Франциско или в Лос-Анжелес. Через минуту появляется следующий лайнер, но никуда не поворачивает, а летит на юг и исчезает в синем небе там, где находятся Мехико, Буэнос-Айрес и Рио-де-Жанейро. А вот этот огромный аэробус, накренившись, медленно разворачивается на восток и берёт курс, наверное, на Европу. А может, даже на Москву? Когда-нибудь и мы с Андрюшей увидим брайтонский пляж с борта такого лайнера и вместе полетим в Россию, в родные пермские края по которым я уже соскучился за длинную нью-йоркскую зиму…

7 ЗА ВИТРИНАМИ АМЕРИКИ

Известно, что лето — пора путешествий. Тем летом мне в очередной раз удалось побывать в США. Вот о том, что я там увидел, я и хочу рассказать сегодня.

Считается, что в США расизма нет, что там все равны, независимо от цвета кожи. Там даже само слово «негр» запрещено, как ругательное. Вместо него используется более политкорректное слово «афроамериканец». Явных проявлений расизма действительно не видно, но разделение по цвету кожи — сплошь и рядом. Например, в многоквартирном доме в Нью-Йорке, где снимает квартиру семья моего сына, не живёт ни одна негритянская (пардон — афроамериканская) семья. Не имеют таких соседей и другие мои нью-йоркские бледнолицые знакомые. Зато в школе и даже в классе, где учится мой внук, полно чернокожих ребятишек. Но их привозят туда на школьных автобусах откуда-то из «чёрных» микрорайонов города.

Однажды я забрёл в такой район и получил массу впечатлений, от которых мне до сих пор не по себе. Едва я пересёк незримую границу, как обнаружил, что все прохожие вокруг меня вдруг стали чёрными. За витриной магазина к чёрным кассиршам выстроились очереди чёрных покупателей. За окном парикмахерской чёрные мастера постригали чёрных клиентов. На стоянке жёлтых такси чёрные водители поджидали чёрных пассажиров. А чёрные пешеходы, идущие навстречу, глядели на меня, как мне показалось, с удивлением и подозрением. Если бы я увидел это во сне — проснулся бы в холодном поту. Но это была реальность.

Когда вечером я рассказал об этой прогулке сыну — тот меня отругал:

— Не суйся больше никогда в тот район! Мы туда не ходим, и тебе не советую. Чёрные подростки запросто могут шарахнуть по голове бейсбольной битой. Хорошо, если жив останешься, а уж кошелька лишишься точно!

И напомнил, что чернокожие в США составляют всего 12% населения, но в числе заключённых в американских тюрьмах их уже 50%. Справедливости ради хочу заметить, что хулиганства на американских улицах всё же немного и Нью-Йорк считается одним из самых безопасных городов США. Полиция здесь работает эффективно. Да и далеко не все чёрные жители США имеют криминальные наклонности. Мне пришлось убедиться в этом самому.

Искал я однажды остановку электрички в нью-йоркском районе Ямайка. А это — как раз один их из тех районов, которые нью-йоркеры считают «чёрными». И, к своему ужасу, заблудился в том районе. Пришлось обратиться за помощью к местному жителю — пожилому афроамериканцу. К моему удивлению, тот охотно и доброжелательно объяснил, что остановка совсем недалеко. Более того, он лично проводил меня туда, помог купить билет в автомате и даже попросил дежурного на платформе подсказать гостю из России, когда придёт моя электричка.

В США существуют не только чёрные и белые районы, но даже «разноцветные» города. В соседнем с Нью-Йорком штате Нью-Джерси живёт в городке Колдвилл семья моих друзей, бывших жителей Перми. На улицах городка — идеальная чистота, нарядные дома, безупречный асфальт, приветливые лица прохожих. Возле каждого здания — цветущие сады, ухоженные клумбы, изумрудные газоны. А по дороге в Колдвилл я проезжаю через такой же по числу жителей город Патерсон. Там — пыльные витрины, обшарпанные дома, вытоптанные газоны, кучи мусора. Угадайте с трёх раз: в каком из этих городков живут чёрные американцы, а в каком — белые?

Колдвилл и Патерсон находятся в одном штате, расстояние между ними всего 30 км. А это значит, что они имеют одинаковое финансирование на благоустройство, на содержание дворников, мусорщиков, полицейских. Однако, в городке Колдвилл живут, в большинстве, белые американцы, а в Патерсоне я видел исключительно только чёрные физиономии. Разница — в психологии жителей. Там же, в США я услышал поговорку:

«Нет хуже хозяина, чем бывший раб». И потомки чёрных рабов, живущие в Патерсоне, блестяще её подтверждают. Свободу, которую им дала Конституция США, они восприняли как возможность не работать или выполнять свои обязанности спустя рукава. Как возможность мусорить и не убирать за собой, не следить за состоянием своего дома и своего города.

А я, глядя на Патерсон, вспоминаю мои родные замусоренные, особенно по весне, после таяния снегов, российские города и веси. Вы, мои земляки, рабами никогда не были, почему же вы иногда относитесь к своему городу так же наплевательски, как американские негры? Не к лицу нам с вами уподобляться эти людям, которых в Америке по-прежнему, и не без оснований, считают людьми второго сорта. Я уверен, что большинство моих земляков гораздо выше по интеллекту и уровню культуры, чем потомки вчерашних американских рабов. Или я ошибаюсь?

8 ТАМ, ГДЕ ХОРОШАЯ ПОГОДА

Хочу на чемпионат мира

В начале 2000-х годов в России появился и начал развиваться новый, недавно изобретённый экстремальный вид спортивного ориентирования — рогейн. Участника соревнований по рогейну «забрасывают» в лес на целые сутки, где он в течение 24 часов должен отыскать с помощью карты и компаса возможно большее количество спрятанных там контрольных пунктов. Ориентироваться и передвигаться по лесу, таким образом, приходится и днем и ночью. Рогейн привлёк внимание ветеранов ориентирования и туризма, в том числе Николая Г. из города П., который много лет занимался спортивным ориентированием.

Николай принял участие в нескольких соревнованиях по рогейну, проходивших в его большом уральском городе и понял, что новый вид спорта ему интересен. Вскоре он начал показывать приличные результаты и даже однажды попал в число призеров в ветеранских соревнованиях. Тем временем по рогейну стали проводиться международные соревнования, и даже чемпионаты мира. И в программу очередного чемпионата мира 2004 года, который должен был состояться в США, были включены соревнования спортсменов старшего возраста. А это означало, что Николай сможет там не только встретить сильнейших рогейнеров, но и вновь увидеть сына и любимого внука Андрюшу. Правда, для этого Николаю и его товарищам необходимо было получить визы в США. Но спортсмены надеялись, что в поездке на такое серьёзное мероприятие, как чемпионат мира, в визах им не откажут. Однако случился «облом». Визу в США Николаю, так же, как и в прошлом году, опять не дали. Впрочем, как и большинству членов его команды. И это несмотря на то, что Николай и его товарищи уже уплатили стартовые взносы и были включены в стартовые протоколы чемпионата мира. Но американскому консулу в Екатеринбурге всё это было «до лампочки». Про рогейн он ничего не знал, на уплаченные взносы ему было наплевать, и он отказал большинству спортсменов, сославшись на то, что те «не доказали истинной цели поездки в США».

Повозмущавшись, большинство членов команды смирились с невозможностью поехать в Америку. Но только не Николай, который в таких ситуациях нередко следовал жизненному принципу — если нельзя, но очень хочется, то можно. Ведь он знал, что попасть в США из Канады можно вообще без визы и в 2003 году проверил это на практике. К тому же канадская виза Николая была ещё действительна, и он решил попасть на чемпионат мира в США в одиночку, через Канаду.

Ближе всего к американской границе был Монреаль и тёплым майским днем Николай приехал в этот город. На столицу провинции Квебек уже опускался вечер, когда он вышел из метро в Монреальском пригороде Лонгё (Longueuil). До границы оставалось 55 км. На стоянке такси стояла длинная очередь машин с «шашечками» на крыше. Но тут оказалось, что таксист, к которому подошел Николай, не говорит на государственном языке своей страны! Николай обращался к нему по-английски, а таксист понимал только французский язык, которого пассажир совсем не знал. Спасибо — помог водитель, стоявший в очереди вторым и оказавшийся знатоком обоих государственных языков Канады. С его помощью пассажиру и таксисту удалось договориться. Вскоре они уже мчались по шоссе №15 в маленький канадский городок в 3 км от границы. Но едва такси свернуло с хайвэя к этому городку, пассажир потребовал остановиться. Расплатившись, Николай сказал водителю единственное известное ему французское слово «мерси» и исчез в сгустившейся темноте.

Менее чем через час неспешной ходьбы по обочине скоростного шоссе строго на юг Николай вплотную подошёл к американской границе. Впереди ярко горели огни таможни и пограничного американского городка Шамплейн. Слева от шоссе на канадской стороне тоже были какие-то постройки, копошились люди, а справа темнел лесной массив. Николай понял, что ему надо направо, тем более что в сторону леса уходила «рокада» — параллельная границе дорога. Ещё через двадцать минут огни и шум пограничного перехода остались за стеной леса и Николай стал внимательнее присматриваться к местности. Наметанным глазом рогейнера, даже не включая фонарика, он заметил впереди небольшое повышение местности. По вершине его в сторону границы уходила тропа. Это было то, что он искал. Правда, на тропе в тени деревьев почти ничего не было видно. Но его это не смущало — для участника соревнований по рогейну ситуация была вполне привычной. Не понравилось ему только то, что с хмурого неба начал накрапывать мелкий весенний дождь. Ночь, впрочем, была теплой, тропинка уводила пешехода всё дальше к югу. Попалась неширокая просека в направлении запад-восток, но на ней, кроме тракторных следов ничего не было. Это явно была ещё не граница. За просекой пешеход неожиданно уперся в болото. Шлепать по воде в кроссовках не хотелось. Приглядевшись к темноте, он заметил, что слева от него растут высокие сосны, значит там должно быть сухо. Сместившись влево и пробираясь между деревьев, он попал на большую лесную вырубку. Там стояли безмолвные темные трактора, трейлеры, ещё какие-то механизмы, лежали аккуратные штабеля бревен, и только обычного для вырубки хлама и мусора не было видно.

Впрочем, мусор мог быть в стороне от дороги, но фонарик Николай по-прежнему не включал. Через пару сотен метров от вырубки лес неожиданно кончился. Справа в темноту уходило большое и пустое пространство, за которым сияло множество ярких, явно уже американских огней. Слева панораму закрывал небольшой холм, поросший мелким лесом, а за холмом что-то ярко светилось. Сделав ещё несколько шагов, пешеход вдруг услышал под собственными ногами хруст гравия. Слева и справа от него белели какие-то столбики. Через пару шагов полоса гравия кончилась и до Николая дошло, что он только что пересек границу Соединенных Штатов Америки. Быстрым шагом он направился к лесочку на холме, продрался через заросли и остановился, ослепленный открывшимся видом. У подножия холма перед ним ярко светился пограничный переход Шамплейн. Легковые машины медленно продвигались по шоссе, огороженному барьерами. Из-за барьеров видны были только крыши автомобилей, и совсем не видно было людей. Ярко горели светофоры, регулирующие движение. Они то вспыхивали ярко-зеленым светом — и очередная машина двигалась с места, то перемигивались с желтого на красный — и движение вновь замирало. Чуть дальше видно было большую площадь, запруженную грузовиками, какие-то огромные склады, между которыми сновали легковые, явно служебные автомобильчики. Но звука их двигателей не было слышно из-за шума всё усиливающегося дождя. Америка встречала Николая плохой погодой.

Влево и вперед идти было нельзя и пешеходу пришлось спускаться с холма вправо, в чистое поле, слегка подсвеченное светом пограничного перехода. Поле оказалось осушенным болотом, рассеченным дренажными канавами. Перепрыгивая одну из них, Николай угодил в воду. К намокшей от дождя куртке добавились мокрые джинсы, да и кроссовки отяжелели от грязи. Стараясь держаться ближе к суше, нарушитель границы вышел на край площадки, запруженной грузовиками. Прячась, как вор, в тени длиннющих прицепов пешеход стал пробираться вглубь Америки. После грузового терминала он решил, что пограничный переход уже позади, так как увидел шоссе с довольно быстро идущими машинами. Вышел на обочину и быстрым шагом двинулся на юг. Но, оказалось, что приграничная территория ещё не кончилась. За холмом был последний рубеж контроля, затянутый сетками. Надо было возвращаться, чего очень не хотелось, или искать другой путь. Присмотревшись, Николай заметил, что встречная полоса шоссе, по которой машины шли из США в Канаду, уже свободна от пограничного контроля. Но, чтобы попасть на неё, надо было перелезть двухметровую разделительную сетку. Пройдя ещё полсотни метров, он с удивлением обнаружил возле сетки пирамиду из старых автомобильных покрышек. Верх сетки в этом месте был смят, и Николай без труда перелез на другую сторону. На этом пути из Канады в США он был явно не первым.

Не встретив никого в темных кварталах Шамплейна, и пробежав бегом по мосту через реку, пешеход вышел, наконец, на «оперативный простор». По обеим сторонам хайвэя был лес, который легко скрывал нарушителя от встречных машин. Да и машин становилось все меньше. В Америке была глухая ночь, и иногда по десять минут на шоссе не появлялось ни одного автомобиля. Но идти становилось всё труднее. Дождь не переставал, намокшие джинсы и кроссовки стали натирать ноги сразу в нескольких местах. Куртка отяжелела и в рюкзачок за спиной, кажется, тоже стала просачиваться вода. К тому же, несмотря на мокрую погоду, ужасно хотелось пить. Вода в бутылке, прихваченной из Канады, уже кончилась, и временами Николаю приходилось обсасывать намокшие от дождя веточки вербы.

Но майские ночи коротки не только в России. В Америке они ничуть не длиннее. В четыре утра забрезжил рассвет, в пять стало совсем светло и пешеходу стало невозможно идти по шоссе незамеченным. Пришлось сворачивать в лес, не дойдя километров 7–8 до американского городка Платтсберг, откуда Николай рассчитывал уехать в Нью-Йорк на автобусе. Лес оказался сплошными труднопроходимыми дебрями на мокрой заболоченной земле, на которую даже присесть было невозможно. Хорошо ещё, что с восходом солнца дождь прекратился и подул ветерок. Найдя полянку, Николай развесил одежду по кустам и, стоя в мокрой траве, стал думать, что же делать дальше. Ждать следующей ночи, чтобы продолжить путь не было никаких сил. Жажда была нестерпимой. И хотя ноги гудели от усталости — он прошел уже около 25 км — пешеход решил идти дальше при свете дня. Только не по скоростному шоссе, где ходить запрещено, а по дороге между фермерскими поселками, которая была обозначена на карте и тоже вела в Платтсберг.

Дорога, полная неожиданностей

К часу дня одежда подсохла, Николай приобрел более или менее цивилизованный вид и быстрым шагом направился в сторону городка. На случай встречи с полицией он рассчитывал на «липовое» удостоверение жителя Нью-Йорка, которое в прошлом году сделали ему в Бруклине за вполне умеренную плату. В первом же поселке пешеход заглянул в магазинчик при авторемонтной мастерской, купил три бутылки «кока-колы» и тут же выпил одну из них на глазах удивленного хозяина. А еще через полчаса пришлось удивиться самому Николаю — ему вдруг приветливо помахал рукой водитель проходящей машины с надписью «Почта». Но полиции до самого Платтсберга он так и не увидел. Первую полицейскую машину он заметил только в городе, когда свернул с главной улицы на боковую, именно для того, чтобы избежать встречи со стражами правопорядка. Но «копы» даже не повернули головы в его сторону. На всякий случай он перешел на параллельную улочку, но и там его почему-то вновь обогнала та же машина. Все это пешеходу сильно не понравилось, особенно когда на подходе к автостанции он увидел ещё одну полицейскую машину. Надо было скорее покидать это опасное место.

Кассир автостанции довольно долго разглядывал удостоверение нью-йоркца (или нью-йоркера?) Николая, с интересом прислушивался к его жуткому акценту. Потом ещё раз сравнил фото с оригиналом, протянул с непонятной интонацией «Похож…» и выдал билет на автобус. Позднее, анализируя обстоятельства своего отъезда из Платтсберга, Николай вспомнил ещё несколько «подозрительных» деталей — например долгое отсутствие водителя, когда все пассажиры уже заняли места. Но в тот момент его ничто не насторожило. Николай просто плюхнулся на мягкое сиденье и почувствовал огромное облегчение, так как решил, что все трудности позади. Но он ошибся Примерно через час гонки по хайвэю в сторону Нью-Йорка автобус вдруг начал плавно замедлять ход. Впереди, перед площадкой отдыха, стояли два человека в униформе. Автобус остановился, один из них что-то сказал водителю, и автобус завернул на площадку. Мужчины вошли в салон и потребовали от пассажиров предъявить иммиграционные документы. Этого Николай никак не ожидал — чтобы в демократической Америке на скоростном шоссе полиция остановила автобус и проверила у всех пассажиров документы (не билеты, а именно паспорта!) — такого он не читал ни в одной книге, не видел ни в одном фильме. Этого ещё пару лет назад в хвалёной «свободной» Америке невозможно было представить. Но офицер уже стоял рядом и требовал у Николая паспорт. Пришлось предъявить ему удостоверение нью-йоркера.

— Где же ваш паспорт?

— Дома, в Бруклине.

— По какому адресу?

Николай безошибочно назвал улицу и дом, напечатанные на удостоверении.

— С какого года живете в Америке? — поинтересовался офицер

— С 1999-го — соврал пассажир.

Офицер скептически ухмыльнулся и процедил сквозь зубы, что за пять лет в США Николай мог бы и получше говорить по-английски. И потребовал, чтобы все пассажиры вышли из автобуса. Удивительно, но при этом ни один не возмутился таким произволом блюстителей порядка. Видать, угроза терроризма уже настолько изменила психологию американцев, что демократия в их стране, как все чаще пишут газеты, действительно закончилась. На площадке офицер, указывая на беспаспортного пассажира, спросил у пассажиров, знает ли кто-нибудь этого человека, не едет ли кто-то вместе с ним, не везет ли кто-нибудь его багаж. Пассажиры молчали. Тогда офицер сказал Николаю, что задерживает его до выяснения личности. Автобус ушел дальше, а пассажира провели в небольшое здание тут же на площадке. И только там нарушитель разглядел на рукаве у офицера нашивку «Пограничный патруль», и только в этот момент у него появилось ощущение, что он попал в беду. Канадская граница была километрах в 150 позади, но этот офис принадлежал именно пограничникам. Это был их последний кордон на пути к Нью-Йорку, и именно его Николай преодолеть не сумел. Эх, знать бы раньше, что такой кордон существует…

В офисе было еще несколько человек в форме и много компьютеров. Старший патруля, бравый офицер с «президентской» фамилией Джефферсон на форменной рубашке набрал данные удостоверения задержанного на одном из компьютеров и тут же сообщил, что удостоверение поддельное, что Николай в числе жителей Бруклина не числился, удостоверения ему город Нью-Йорк не выдавал.

— Есть ли у вас американские деньги? — поинтересовался офицер.

Николай с готовностью вытащил бумажник. Денег было много, — ведь он собирался ехать на чемпионат мира через всю Америку, в штат Аризона. Но когда спортсмен протянул офицеру свои доллары, второй сотрудник, стоявший сзади, неожиданно выхватил у него бумажник. Это так возмутило Николая, что с криком «Не трогайте, это моя частная собственность!» он бросился к офицеру. Но тут же получил ощутимый удар по рукам и был довольно грубо водворен на стул, на котором сидел. От такого хамства в стране, которая так печется о правах человека. Николай буквально потерял дар речи. Ведь он пока всего лишь человек, который забыл дома документы. Как же с ним будут обращаться, когда убедятся, что он действительно нарушитель? А Джефферсон, явно волнуясь, уже проверял отделения бумажника — ведь если задержанный окажется законным жителем США, то за такое обращение он может затаскать офицера и его команду по судам. Но когда Джефферсон обнаружил в потайном отделении бумажника банкноту в 20 канадских долларов — он даже подпрыгнул от радости. Американские обыватели, видимо, канадских денег в «заначке» не держат и пешком по приграничным дорогам не ходят. Николаю стало ясно, что в этом офисе его терпеливо ждали ещё с прошлой ночи, а пограничники убедились, что поймали того самого нарушителя границы, который пришел из Канады.

Николая довольно бесцеремонно втолкнули в комнату для задержанных, явно для того, чтобы без помех обыскать его рюкзачок. Минут пятнадцать его никто не тревожил и за это время он слегка успокоился и осмотрелся.