Бесплатный фрагмент - Без границ

Введение

События, описанные в этой книге, действительно происходили в моей жизни. Это не фантастика и не плод моего воображения. Я изменил лишь некоторые имена, чтобы не влиять на репутацию определенных людей.

Теперь я знаю точно, что существует множество явлений и вещей, природу которых мы объяснить пока не в силах, но они происходят на самом деле, не зависимо от того верим мы в них, или нет.

В то время доминирующей идеей в моем сознании было то, что молодость нужно прожить так, чтобы было, о чем рассказать внукам. Деньги зарабатывал различными способами. А в свободное время развлекался по полной. Пляжные вечеринки, ночные клубы, отдых на природе, поездки в самые разные необычные места, знакомства с новыми интересными людьми, красивые девушки. Хотел попробовать все, почувствовать вкус жизни.

Я всегда знал, что женщины намного ближе к духовному миру, чем мужчины. И каждая из них, хоть на маленькую долю, является ведьмой. Ведь как искусно зачастую им удается манипулировать нами, мужчинами. А мы даже не замечаем этого.

Череда тех бурных событий протекала на юго-востоке Украины, в городе Мариуполь, на побережье Азовского моря, и в его окрестностях. Кавалькада странных происшествий навсегда изменивших мою жизнь началась, когда мы с товарищем решили посетить заповедник Каменные Могилы, расположенный в степях Приазовья, на границе Донецкой и Запорожской области.

Каменные Могилы — совершенно неординарное потрясающей красоты место. Гряды скал высотой до семидесяти метров посреди девственной степи. Два миллиарда лет назад тут был вулкан. По всему периметру этого загадочного места разбросаны курганы — холмы-захоронения древних людей, живших тут тысячи лет назад. Скалы, камни и курганы испещрены древними надписями и наскальными рисунками, сделанными кочевыми шумерами и скифами. Поражают воображение каменные бабы-истуканы, созданные жителями тех племен. Река, несущая свои воды на юг, в Азовское море дополняет уникальную красоту этого места. Огромное количество цветущих разнообразных степных трав, наполняют пространство всеми цветами радуги и ароматами, от которых голова идет кругом. По мнению многих историков, в этом же месте проходила битва объединенных русско-половецких войск против монголов в 1223 году.

Мы бродили средь холмов и камней, переполненные мыслями и эмоциями. Свет солнца приятно согревал мое тело. Степной ветер развивал волосы. Разглядывая наскальные изображения, я не заметил, как оказался один. Спустившись вниз, к подножью холма, я прилег в траву. Полной грудью вдыхал благоухание цветущей степи. В нем четко различались нотки свежести от расположенного где-то рядом водоема. Мне стало хорошо и легко. Все тело наполнилось приятным теплом. Раздуваемая легким ветром трава щекотала руки, ноги и лицо. Все заботы и суетные мысли растворились в звуках природы.

Я думал о том, что происходило тут тысячи лет назад. Как древние люди бродили здесь, занимаясь своими делами. Одинокое маленькое облако, проплывая высоко в бездонном бирюзовом небе быстро таяло прямо на глазах, навивая мысли о мимолетности и скоротечности всего происходящего. Я был в нирване, и шевелиться мне совсем не хотелось. Провалялся так не более двадцати минут, когда прямо по моей ноге прополз огромный уж, скрывшись затем в травяных зарослях. Я решил, что нужно вставать, ведь кроме ужей, тут могут быть ядовитые змеи и пауки.

Неспешной походкой двигался в сторону дороги, где была припаркована наша машина. Но ее не оказалось на месте. Вскоре вдалеке я увидел группу людей. Среди которых был и мой товарищ. Заметив меня, они стали громко кричать, размахивая руками. Я двинулся к ним. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что они безуспешно разыскивают меня уже двое суток.

Конечно, я сразу подумал, что это какой-то розыгрыш. Но сверив дату, быстро осознал, что приехал сюда еще позавчера. Я действительно отсутствовал двое суток, хотя провел, лежа в траве не более получаса. К тому же, спустя некоторое время, на мой телефон стали приходить многочисленные SMS, с сообщениями о пропущенных вызовах с различных номеров за последние два дня.

Безусловно, любопытству моему не было придела. И в следующие выходные, я решил отправиться в соседние села, чтобы поговорить с их жителями об этом странном месте. Много интересных историй я услышал тогда о людях, пропавших без вести в этих степях, о загадочных личностях время от времени, появляющихся в деревнях, в поисках воды и ночлега. Некоторые из местных, рассказывали о страшном звере, проникающем необъяснимым образом в закрытые курятники и сараи, выпивающем всю до капли кровь из птиц и мелких животных. Запомнилась история о местной старой ведьме. Которая обратила собственную дочь в крысу. За то, что та вела распутный образ жизни, спала со всеми подряд и позорила седины своей матери.

Шли дни, недели и месяцы. Я стал постепенно забывать о необычном происшествии в Каменных Могилах. И возможно, так никогда бы и не вспомнил, если бы непостижимые, леденящие кровь в жилах, вещи вновь не стали происходить в моей жизни.

Знакомство после заката

Теплый октябрьский Мариупольский вечер нежно ласкает ветром волосы сквозь открытое окно машины. Плавно переезжаю через высокий бугор на асфальте. Сорванный глушитель глухо стучит о дно автомобиля. Ускоряясь за перекрестком, бросаю беглый взгляд на автобусную остановку по правой стороне. Там, в гордом одиночестве, на высоченных шпильках стоит стройная девушка. Её длинные светло-русые волосы свисают до самой попы. Они также предоставлены шаловливому ветру.

Моя левая нога выжимает сцепление. Правая переходит с педали газа на педаль тормоз. И я плавно останавливаюсь, проехав чуть дальше незнакомки. Неторопливо спокойно выхожу из машины, подхожу к ней.

— Привет, — говорю, улыбаясь, как раз в ту секунду, когда наши взгляды соприкасаются.

— Привет, — отвечает она, тихо и беззаботно, так словно знает меня уже лет десять.

— Ты так смотрела на меня. И я понял, что у тебя есть желание познакомиться.

Она слегка взволнована после моих слов.

— Не сказать, что прямо огромное желание. Скорее я не против.

— Я — Лекс.

— А я — Карина.

В её красивых глазах читается легкое смущение и едва уловимая нотка похоти. Такое сочетание не часто встретишь.

— Ждешь автобус?

— Да, я к подруге собралась ехать. В Порт Сити.

— Тебе повезло. Я как раз на 17 микрорайон направляюсь. Так что могу подкинуть. — Сказав это, ожидаю услышать вежливый отказ, или сомнения. Однако Карина, не колеблясь, обнажив белые ровные зубки в красивой улыбке, присаживается в моё авто.

— Гулять с подругой собираешься?

— Нет. Ночевать у неё буду. А ты чего катаешься.

— Просто развеяться хочу. По магазинам прогуляюсь. Можно вместе, если хочешь.

Череда огней пролетает мимо сквозь тонированные стекла. Включаю левый поворот. Зеленая стрелка светофора мигая торопит покинуть перекресток. Картинка в навигаторе плавно поворачивается вслед за маневром. Парковка Порт Сити не прельщает своей теснотой.

Стеклянная дверь приветливо раздвигается перед нами, предлагая посетить огромное современное царство развлечений и торговли. Тут всегда рады тебе и твоим денежкам.

— Давай прогуляемся. Я как-раз ремень себе хотела выбрать.

Экскаватор плавно поднимает нас вверх, туда где находится её любимый отдел одежды. И вот мы медленно прохаживаемся вдоль стендов и полок с кофтами и брюками, ремнями и туфлями.

— Расскажи о себе, — вертя в руках стильный шарфик, спрашивает Карина.

— Я творческая личность.

Предсказуемое удивление на её красивом лице.

— Это очень интересно. А каково это быть творческой личностью.

— Всё происходит примерно так. Ты едешь утром за рулем по осеннему бульвару. Шум резиновых шин об асфальт, сонный пешеход лениво бредущий по мокрому тротуару, желтый лист летящий с тополя, гонимый ветром, ритмичный, слегка романтичный электро-хауc в динамиках авто, и скорость, скорость, скорость, скорость… Весь этот микс рождает в твоей душе необычные эмоции, им нет названья, но они приятны, они опьяняют до мурашек по коже. Эти эмоции переходят в мысли в голове, они трансформируются в слова, те в красивые предложения. Так появляется книга.

Она завороженно слушает рассказ. Примеряет гламурный ремешок. Он замечательно подходит к её джинсам, сексуально обтягивающим бедра и попу.

— Красивая бляха. Бери этот.

— Мне тоже нравится. Наверно так и сделаю.

Лифт спускает нас на первый этаж идем направо в потоке людей, легко отличаю посетителей и персонал. Корпоративная красная роба «Там Тама» сразу бросается в глаза. Мимо стеклянной посуды, вдоль прилавков с памперсами, обходим ряды с каким-то печеньем и холодильники с куриным филе.

Наш путь лежит к небольшому кофе бару в центре гипермаркета. Заказываю два кофе, черные без молока, по одной ложке сахара (ну как обычно). Барменши разговаривают между собой:

— Как мне все это «нужно», как мне все это «дорого»!

Вторая вставляет какую-то хрень в кофеварку, небрежно бросает:

— Угомонись малая. Куда ж нам деваться, клиент всегда прав.

Первая кареглазая крутит кружку в руках, набирая кипяток. Делает нам кофе:

— Я уже на людей готова бросаться.

Мой мягкий голос плавно вливается в их беседу:

— Что ж такое? Уже все надоело? Наверно устаешь на работе. Она с явным интересом и блеском в глазах:

— Да устаю. Поэтому и злая такая.

Обращаюсь к Карине:

— Ты тоже устаешь на работе?

— Я пока не работаю, — её улыбка выдает явный интерес.

В следующую секунду сижу рядом с ней. Мило улыбаемся глядя друг на друга.

— Но скоро буду, просто сейчас у меня учеба в универе.

— Наверное гуманитарный, мне кажется я тебя там видел. Просто живу неподалеку.

Она поправляет волосы:

— Учусь я в ПГТУ, на транспортном факультете.

«Какое совпадение» — думаю про себя. Смотрю ей в глаза:

— Я тоже там учился, на том же факультете. — Делаю глоток горячего кофе, — Сама небось все экзамены сдаешь. Хотя коррупция в этом заведении просто вопиющая.

— Да устаю сильно, времени свободного мало, все сама сдаю.

Я чувствую запах хлорки и слышу голос. Скрипучий старческий голос у меня за спиной:

— Молодой человек, отодвиньтесь пожалуйста в сторону. Нужно пол протереть.

Автоматически передвигаю высоченную табуретку ещё ближе к Карине. Теперь мы лицом к лицу. Не отрывая от неё взгляда, говорю:

— А то редкое свободное время, которое у тебя есть, как проводишь? В компании с любимым мужчиной?

Улыбается отвечает:

— У меня есть парень, но любимого мужчины, при этом, у меня нет.

— Я смог бы легко им стать.

Запах её духов мгновенно проникает через ноздри прямиком мне в мозг. В голове сразу вплывают воспоминания, связанные с этим или очень похожим ароматом. В воображении тут же возникает какой-то огромный город. Куча современных высоток, завораживающих своей невероятной энергетикой. Между двумя из них виден ярко-оранжевый свет заходящего солнца. Этот свет пронзает меня до самых костей, так что мурашки бегут по коже.

Вдали слышен грохот проезжающего мимо толи надземного метро, толи трамвая. Веселые детские крики в соседнем дворе пролетают эхом, отталкиваясь от бесконечных гранитно-стеклянных стен, растворяются в лучах солнца, отраженного в многоэтажных окнах.

Я слышу невероятно завораживающий трансовый трек то ли Dj Anna lee, то ли Above and Beyond. Плыву в экстазе. Я уже был когда-то в этом городе, не помню только в этой, в прошлой или в будущей жизни. Кажется, сейчас осознание словно мощный магнит утащит вслед за собой целиком и полностью моё тело вместе с одеждой и ботинками из гипермаркета прямиком в этот мегаполис.

И снова скрипучий старческий голос за моей спиной:

— Парень, отодвинься назад, я еще тут не протирала.

Старческий голос незамедлительно возвращает меня в привычную реальность. И я говорю Карине:

— Давай съездим с тобой в дельфинарий в Донецк.

— В дельфинарий, так классно! Но я тебя не знаю совсем.

Поправляю рукав на кофте, вглядываюсь в свой мобильный телефон. Как-то небрежно и максимально проникновенно говорю ей:

— Ничего, скоро мы с тобой познакомимся поближе. Запиши мне свои цифры, созвонимся поболтаем.

Даю ей свой черный телефон «Нокиа», широкий тонкий, с большим экраном и полной клавиатурой (название модели я точно не помню, да и не знал его никогда. На корпусе телефона оно тоже никак не обозначено. Словно производители тщательно пытались укрыть эту информацию от своих потребителей.

В общем, речь не о телефоне. Я сую его Карине. Его экран затертый и в пятнах, я не стер их вовремя. Она тычет ногтями по кнопкам. Дублирует цифры в слух:

— Ноль шестьдесят сем, триста…

Я слышу легкий стук ее искусственных ногтей о клавиши моего телефона.

Коммуникация завязана. Девочка заинтересована.

Веселая ненавязчивая музыка сопровождает нас в небольшом кафе, расположенном на втором этаже. Сидим друг напротив друга. Наши ноги соприкасаются под столом. Заблаговременно сняв обувь с правой ноги, нежно ласкаю ступней её ножку. Поднимаясь всё выше и выше, наблюдаю за реакцией Карины. В первые секунды касания на её лице удивление и едва уловимое возмущение моей наглостью. Вслед за тем появляется еле заметная улыбка. Сразу после этого её мимика начинает выражать состояние неподдельного кайфа и релакса. Я спокоен, ей нравится.

Эта малышка для меня ещё непрочитанная книга. И пока-что я знаком лишь с её красивой обложкой и несколькими страницами предисловия. Хочу секса с нею, хочу и непременно сегодня.

Безусловно я анализирую поведение Карины, её слова, движения, манеру поведения. Пытаюсь сделать выводы о её характере и о том, чего от неё можно ожидать. Скромность и отсутствие жадности, такой характерной для многих девушек, внушают оптимизм. Беседа льётся легко и непринуждённо. Кажется, с нею можно беседовать о чём угодно. И наш диалог предсказуемо и незаметно переходит к разговору о сексе.

— Карина, ты так возбуждена. Чувствую, ты та ещё штучка. Если бы мы остались сейчас одни, ты наверняка бы на меня набросилась.

Она игриво улыбается. Не высказывает никаких возражений по поводу моего предположения. Однако заявляет:

— У меня есть парень.

— И как у вас? Все хорошо, ты его любишь?

— Нет. Я не люблю его. И в последнее время все складывается не слишком гладко.

— Что ж. Всегда есть возможность сделать шаг на встречу чему-то новому.

— Это верно, — соглашается она, делая очередной глоток кока-колы, забавно подмигивая.

— Мы такие разные. — Говорю я.

— В каком смысле?

— Я имею ввиду мужчин и женщин. Ты ведь хочешь заняться со мной сексом. Однако мне все равно придётся преодолеть некое сопротивление внутри тебя. Это нечто бессознательное, что ты не можешь контролировать, однако это заложено генетически в каждой женщине. Ты понимаешь о чём я?

— Да я понимаю, — отвечает она с видом понимающего человека, поправляя прядь волос, скатившуюся на лицо. — А у тебя есть девушка?

— Есть. Мы уже давно встречаемся. Но в последнее время всё как-то не так. Мне уже начинает надоедать.

— Так значит мы в одинаковой ситуации.

— Выходит так.

Наша милая беседа продолжается ещё некоторое время. Нам хорошо вместе. Затем я отвожу Карину к подруге.

— Ты так прикольно машину водишь. Я тоже так хочу.

— Без проблем. Я научу тебя.

При выходе из машины, Карине достаётся от меня легкий шлепок ладошкой по заднице. От неожиданности она звонко смеётся. Мне нравится её реакция. Она настроена положительно.

Аномалия в ночном клубе

Снова череда огней пролетает мимо меня сквозь туман. Опять мигает левый поворот. И все также светофор моргая торопит нас покинуть перекресток. Но за рулем не я, и машина не моя. На экране мобильника 22:30. Я еду в такси в новый ночной клуб «Эгоист». Там меня ждут мои друзья, приехавшие на днях из Питера, чтобы встретить Новый год с близкими.

Ступеньки ведут вниз. Ночной клуб расположен в центре. Даю кассирше полтинник, та цепляет мне на запястье какой-то салатовый браслет. Охранник водит по мне металлоискателем. Сам клуб встречает меня мерцанием прозрачных плиток. Сверкает все вокруг — танцпол, стены, потолки и даже диджейский стол. Разноцветные огни танцуют всюду в такт жесткому техно. На противоположной стороне зала вижу площадку с шикарными диванами, она стоит отдельно и чуть выше уровня пола. Несомненно, это VIP место в ночном клубе «Эгоист».

Там вижу своих друзей. Саня Арбуз вертится вокруг стола, слегка дергаясь в такт музыке, наливая виски. Коля развалился на диване. В руке у него длиннющий шланг кальяна. Изо рта и носа огромными клубами валит дым, прыгаю на диван рядом с Колей. Пьем виски, пьем джин, курим кальян. Настроение шикарное. Болтаем с Колей о жизни, о его работе в Питере и о моей возможности переместиться туда тоже. Музыка долбит, но разговаривать все же можно. Диджей меняет репертуар. Мы с Саней отрываемся на танцполе. Вокруг нас полно красивых девочек. Одна из них уже трется о меня в танце. Одна из частей моего тела очень увеличена в размере. Это зрачки.

Коля принимает решение уезжать из клуба. Его ждет невеста. А к нам с Александром вот-вот должны присоединиться красивые девушки. Одна из них Карина, моя знакомая из Порт сити. С другой, Лерой, Александр познакомился в Новогоднюю ночь возле драм театра. Когда куча пьяных рож слонялись по улицам, словно стадо полоумных зомби. Когда всюду взлетали ракеты, взрывались салюты, хлопали и просирали петарды. Когда вся площадь была усеяна пластиковыми и стеклянными бутылками, пустыми стаканчиками, использованной пиротехникой и прочим хламом. Когда весь город был укрыт пеленой тумана. Когда гаишники с невероятной скоростью возникали на различных перекрестках и проспектах, они жаждали пьяных водителей, меняли местоположение так быстро, словно у них в заднице был пропеллер.

И вот на пороге клуба поочередно возникают две красивые молодые персоны. Санина Лера. И спустя минут десять моя Каринка. Когда все усаживаются, оказываюсь между двумя девчонками. Флирт то с одной, то с другой. Чувствую возникающую конкуренцию между ними за меня. Музыка играет громко, но орать не приходится. Карина толкает меня в бок локтем и говорит:

— Эффектная у тебя прическа

Стрижка у меня действительно зачетная, только на днях был у своего стилиста. Челка зачесана назад, так что лоб полностью открыт, по последнему слову моды, как во всех журналах.

— Моя ж ты девочка! А у тебя взгляд прикольный, — отвечаю, крепко прижимая ее за талию.

— Что ж в нем прикольного? Мне все говорят, что у меня глаза красивые. — Шепчет Карина мне на ушко.

— Просто ты смотришь на меня так, словно хочешь трахнуть. — Говорю я.

После этих слов Карина явно впечатляется. Игривая искра моментально вспыхивает в её действительно красивых глазах.

Но я не говорю ей о красоте ее глаз. Вместо этого крепко хватаю ладошкой за ее шикарный зад. Карина явно ловит кайф. Она смеется и с очевидным удовольствием хвастает Лере о моем наглом поведении. Беру ее за руку, тащу на танцпол. Там во всю уже пляшут несколько девушек и пьяный в дрова паренек. Тут огонь между мной и Кариной набирает новые обороты. Мои руки и ноги не в силах противостоять безумному ритму. Плитка под ногами переливается всеми цветами радуги. Я чувствую, как горячая кровь бешено мчится по венам. Музыка кажется фантастически прекрасной. Понимаю, что, если плясать так всю ночь, можно просто на просто стереть подошвы на обуви. Возможно слова кайф и улет, не совсем подходящие, но это первое, что приходит на ум.

Снова мое внимание приковано к Каринке. Ее тело двигается в такт безудержному техно. Подсознательно взгляд фиксируется на красивых ритмичных движениях ее пятой точки. Вверх-вниз, влево-вправо, вниз-вверх, вправо-влево. Я хочу ее. Смотрю, как она «играет» с тремя бакланами, только что зашедшими на танцевальную площадку. Они вожделенно глядят на нее, рты приоткрыты, из них вот-вот польется слюна. Шельма чувствует это и начинает крутиться вокруг шеста с еще большим азартом. Но я никак не реагирую на это.

Вокруг меня извиваются две шикарные блондинки. Одна из них, как бы нечаянно, цепляет меня рукой. Я вижу ее очень длинные накрашенные ресницы, ловлю скользкий хищный взгляд. Другая чуть левее меня, я не смотрю на нее, но чувствую ее посыл, словно по блютузу. Сучка бросает мне вызов, как бы предлагая взять ее. Обнимаю в танце поочередно то одну, то другую, то обеих сразу. Они реагируют на это позитивно. И вот я уже между ними, зажат словно сыр в бутерброде между двумя кусками хлеба. Две девицы заряжают меня своей неудержимой сексуальной энергией, будто два зажима от зарядного устройства, брошенные на аккумулятор. Обворожительные улыбки, стройные ножки, они очень красивы, их фигуры прекрасны.

Во мне уже все кипит. Внезапно кто-то справа хватает меня за задницу. Нервно тянет к себе. Это Карина. Я совсем забыл про нее под влиянием алкоголя и неотразимых красоток. Ее рука резко перемещается, хватая меня за интимную часть тела. Последняя быстро возбуждается. Не отпуская руки, Карина тянет меня к себе. В ее обворожительных глазах пылает огонь, засасывает меня в губы, наши языки сплетаются. Огни плывут перед глазами, пол уходит из-под ног, голова идет кругом.

И вот мы с малышкой покидаем танцпол. Вижу в зеркала, как мы плывем сквозь толпу кайфующей молодежи, вижу свое счастливое лицо и ее руку на моем приборе. Потом зеркала остаются позади нас, и мы оказываемся в туалете. Звуки музыки приглушенными взрывами слышны за стеной.

Язык Каринки заплетается, голос дрожит от возбуждения:

— Ах ты скотина. Тебя и на две минуты оставить нельзя. Стоило отвернуться, он уже с другими бабами зажимается!

— Ну, во-первых, не с бабами, а с девушками. А во-вторых, ты сама хороша, задом крутить перед другими парнями.

Делаю паузу, чтобы увидеть, как она отреагирует на мои слова. Едва заметная улыбка скользит по ее смазливому лицу. Косметика блестит на веках. Глядит на меня из-подо лба виноватым взглядом. В нем легко читаются еще две противоположные эмоции: смущение и вызов. Я продолжаю:

— Итак! Зачем ты меня сюда притащила?

— Сначала хотела чего-то, а теперь сама не знаю, — на секунду Карина запинается, — а ты классно танцуешь. Пойдем отсюда.

В этот момент я понимаю, что наша, а тем более женская психика, на самом деле, вещь намного более сложная и запутанная, чем мы привыкли думать. Прекрасно понимаю, зачем Карина привела меня сюда. Четко осознаю, что для логического завершения, мне необходимо жестко брать ситуацию в свои мужские руки. Именно этими руками отворяю кабинку туалета, ими же вталкиваю туда Каринку. Все те же руки обнимают и ласкают ее. Я знаю, что она уже готова, все что мне нужно — это протолкнуть ее через некую незримую границу. Эта граница существует лишь в ее девичьем осознании. Ах, если бы можно было подключиться к ее голове через порт USB, и прочитать все файлы. Но на самом деле, в данный момент это не важно.

Дверь в кабинку закрыта. В туалете никого кроме нас нет. Я просто резко поворачиваю Карину к себе спиной. Она, видимо, не против. В следующее мгновение ее легкое шелковое платьице задирается вверх. Тоненькие белые стринги спускаются вниз и с треском рвутся под натиском моих неуклюжих рук. Зая опирается руками о стену, и говорит еле слышным голосом:

— Ты животное, давай суй скорее.

Я весь дрожу. Пуговица на штанах расстегнута. И вот оголенный член готов к бою. Миллион разных мыслей со скоростью света пролетает в голове, и я озвучиваю одну из них:

— Зая, у тебя шикарная попа.

Одновременно с этими словами плавно вхожу в Каринку. Презерватива нет. Но это почти не беспокоит меня, и ее тоже. Она, конечно, очень, красивая, ее попа невероятно аппетитная, а писклявый голосок сильно возбуждает. Но в таком состоянии, кажется, я не смогу достигнуть оргазма целую вечность.

Продолжаю поступательные движения вперед-назад, то ускоряясь, то сбавляя скорость. Карина стонет, изо всех сил пытается сдержать крик. Но он непроизвольно вырывается наружу. Все прекрасно. Но от монотонности мои мысли начинают уплывать куда-то вдаль. Порой кажется, что в этом городе нет ни единой души способной меня понять, и я вечно буду блуждать среди туманных стен. Это состояние по-своему прекрасно — все кажется ненужным, нет желания что-либо делать или менять, нет даже желания преодолевать это нежелание. Иногда хочется найти человека близкого по жизненным взглядам, поделиться с ним своими соображениями, и вместе что-нибудь сделать для улучшения своей повседневной реальности.

Я ведь нигде и никогда не озвучивал эти мысли. Всегда очень скрытен и недоверчив. Считаю, что если хотя бы слегка приоткрыть кому-то душу, то в девяносто девяти процентах случаев, в нее просто наплюют. Или ворвется какой-нибудь шакал, или сучка в грязных ботинках, испачкает, перевернет там все вверх дном, и сбежит, так и не поняв, что натворила.

Неплохо было бы научиться рисовать, чтобы передавать свои чувства на бумаге, чтобы показать людям хотя бы мизерную частичку своего внутреннего мира. Или просто взять и написать книгу.

Руки Карины сползают по стене. Она поочередно возвращает их в исходное положение. Поворачивает голову назад. Пытается взглянуть на меня, хочет что-то сказать. Но я ускоряюсь. И вместо слов, зая тихонько скулит.

Не знаю точно, сколько времени проходит с того момента, когда мы начали. Может пол часа, а может минут пятьдесят. Внезапный звук открывающейся двери прерывает мои размышления. Как раз в эту секунду чувствую приближающийся оргазм. Еле слышный шепот Карины:

— Леша, только не в меня!

И я вытаскиваю свой прибор из нее, чтобы выполнить эту просьбу. За спиной слышен какой-то шорох. Рефлекторно поворачиваюсь назад. Предо мною одна из тех эффектных блондинок, отжигавшая на танцполе. Белая липкая струя летит прямо на ее розовую кофту и модные джинсы. Я не в силах себя сдерживать и второй залп попадает на ее гламурные лабутены. Вижу округляющиеся глаза. Туалет оказался женским. И дверь в кабинку мы не закрыли…

Весь последующий вечер, а скорее раннее утро проходит словно в пьяной дымке. Снова дорогой виски, джин, разбавленный тоником, кальян с клубничным вкусом. Карина у меня под мышкой. Лера вместе с Александром.

Облака табачного дыма рассеиваются одно за другим. Я будто дремлю, пребывая в не ком трансе. Слышны басы клубного техно…

Вдруг внезапно транс проходит, дремота развеивается. Я сижу в автомобиле Shevrolet Aveo, на переднем пассажирском кресле. Все тоже клубное техно играет в автомобильной акустике. Мы едем по Донецкой трассе непосредственно в Донецк. За рулем Димон. Это мой друг. Я знаком с ним очень давно, лет десять, может больше. На заднем сиденье какой-то пассажир. Дима везет его в Донецкий аэропорт за четыреста пятьдесят гривен. А я еду просто так, за компанию.

Прекрасно помню, как мы собирались в эту поездку еще утром, и как забирали пассажира. Воспоминания о клубе быстро рассеиваются в моей голове, как яркий сон, детали которого пытаешься вспомнить после пробуждения. Резкая неожиданная метаморфоза вызывает у меня легкую панику и удивление. Но погода за окном обращает на себя все мое внимание.

Дует сильный боковой ветер, и я чувствую, как Дима с усилием пытается ровно вести машину, сдуваемую влево безудержным степным ураганом. Быстрый мощный поток воздуха монотонно несет снег с восточных полей через дорогу. Снег плывет над дорогой перпендикулярно движению машины в десяти — пятнадцати сантиметрах над асфальтом. Впереди мчится фура, ее прицеп угрожающе раскачивается влево-вправо. Огромная машина абсолютно неустойчива на дороге, местами часто-густо покрытой льдом. Гигантские клубы снега с громким шумом летят вслед за грузовиком. Снежный вихрь создает как бы стену, за которой ничего не видно. Кажется, что фура горит.

Словно в темноте, при нулевой видимости, по приборам, Димон таки обгоняет длинномера. Снежный туман все также стелется над дорогой, как в фильме ужасов. Ничего подобного ни я, ни Дмитрий никогда раньше не видели. По спине бегут мурашки, волосы на голове потихоньку встают дыбом. Слышу, Дима говорит что-то удивленно. Но из-за музыки слов не разобрать. И я переспрашиваю:

— Что ты говоришь, Димон?

— Мне аж страшно немного.

Поворачиваю голову. Вижу его красные глаза и загадочную улыбку. Снимаю шапку. Бросаю ее на округлую торпеду, прямо под лобовое стекло. Отвечаю:

— И мне тоже как-то не по себе. Не часто такое увидишь. Жаль видеокамеры нормальной нет, чтоб заснять все это.

Он лезет в карман, достает оттуда мобильный телефон.

— Возьми, на моем телефоне хорошая камера. Видео неплохое получается, — произносит Дмитрий, держа одной рукой руль, другой протягивает мне смартфон, сосредоточенно глядя на дорогу. — Не знаю только, на долго ли батареи хватит. Ты все подряд не снимай. Фиксируй только самое интересное.

Беру сенсорный телефон в руки, включаю камеру. Начинаю снимать сквозь лобовое стекло психоделическую дорогу. Димон включает четвертую передачу и произносит:

— Сейчас четырнадцать ноль одна. Как думаешь, до пол четвертого успеем в аэропорт?

Несмотря на происходящее на улице, я уверен, что все идет по графику.

— В любом случае успеваем. Так что не бойся.

Музыка в машине играет достаточно громко. Задние динамики звучат громче передних. Поэтому пассажир сзади не слышит нашей беседы. Авто слегка бросает в сторону. Димон впивается в руль руками, произносит:

— Ну дела! Вообще экстрим какой-то. Леха, понимаешь, я уже устал от всего этого. Работа каждый день. Скорее бы погасить кредит за тачку. А то приходится ежедневно баранку вращать. Отдохнуть охота. Человек вот в аэропорт едет. Загорать полетит в Тунис. Я забыл, когда последний раз на дискотеке был. Дом — работа, работа — дом. Никакой личной жизни. Хочется как-то разнообразить окружающую действительность. Что-нибудь изменить, хоть на пол месяца, хотя бы даже на недельку.

Но я не хочу лететь в Тунис. Вообще не хочу в теплые края, — продолжает Дима, не сводя глаз с трассы, — Моя душа просит уединения. Если хочешь знать, я расскажу тебе, как выглядит для меня идеальный отдых на сегодняшний день.

Киваю головой. Монотонно отвечаю:

— Угу.

И Дима, глубоко вздыхая, продолжает рассказ:

— Хочу полностью переосмыслить происходящее в моей жизни. Надоела постоянная суета, наркотики, толпы фальшивых товарищей. Бесконечные поиски счастья в личной жизни. Сучки динамщицы. Нормальная девчонка одна из десяти попадается, да и то, если повезет. Случайные связи уже в печени сидят. Все это безобразие превратилось словно в какой-то однообразный бесконечный противный шум, который хочется выключить и погрузиться в тишину. Погрузиться в уединение, словно в безмолвие. Мне нужно оказаться где-то в горах. Небольшой лесной домик среди хвойных деревьев. Куча снега, и ни одного человека в радиусе пятнадцати километров.

Я снимаю на камеру едущий впереди грузовик, его извилистую траекторию, шлейф снега бешено летящего вслед за ним. Чувствую вибрацию в руках. Затем слышен дурацкий рингтон — кто-то звонит Дмитрию. Молча передаю ему трубку.

Пока он беседует по телефону, я начинаю четко осознавать, что каких-то пол часа назад был в ночном клубе с Кариной. Не могу точно сказать, какое чувство овладевает мною. Скорее это смесь эмоций — удивление, страх и неопределенность. Мой разум пытается найти хоть какое-нибудь, мало-мальски адекватное логическое объяснение из-ряду вон выходящим событиям. Точно помню, что отдыхал только что в клубе. Но вместе с тем понимаю, что действительно сегодня утром Дима звонил мне и просил съездить с ним в Донецк. Знаю точно, что согласился, потом ездил по городу на своей машине, пока Димон не забрал меня. Затем мы отправились в аэропорт Донецка. Щипаю себя за ухо, оглядываюсь по сторонам и констатирую, что машина, пассажир, Димон, все происходящее за окном и вообще все, все, все вокруг действительно реально.

По моей спине пробегает холодок. Я задираю левый рукав своей курточки. Смотрю на запястье. Чувствую, как мои глаза непроизвольно расширяются. На запястье висит бумажный салатовый браслет. Тот самый браслет, что цепляла мне на руку кассирша при входе в «Эгоист». Чувствую, как во рту пересыхает. Все доводы разумной логики мгновенно разбиваются о неоспоримые очевидные факты. Плавно, незаметно спускаю рукав на место, искоса поглядывая на Диму. Тот треплется с кем-то по телефону. Принимаю решение никому не о чем не рассказывать, по крайней мере, до тех пор, пока сам во всем не разберусь.

— Ну давай, малой. — Произносит Дима, завершая мобильную беседу. Возвращает гаджет мне в руки.

Я снова вхожу в меню, включаю камеру, и видеосъемка возобновляется.

— Так вот. На чем я остановился? — Спрашивает Дмитрий.

— Заброшенный домик в горах. — Напоминаю ему я.

— Да, да! Хвойный лес, снег, и ни единого человека в радиусе пятнадцати километров. Мне нужно остаться там самому где-то на месяц. Уверен, что за такой срок мои жизненные взгляды сильно изменятся, и я обрету, наконец, душевное равновесие. Ты только представь себе. Никакой суеты, никаких абсолютно дел, никто не звонит тебе, не дергает в разные стороны. В таких условиях даже время изменит свой ход, оно станет вязким как резина. Запах хвои поутру. Чистый горный воздух. Только снег скрипит под ногами, когда ты идешь в сарай за дровами. А в углу хижины небольшой камин, его вполне хватит, чтобы обогреть небольшой домик. Когда ночью захочешь взглянуть на небо, выйдешь на крыльцо, вдохнешь морозного воздуха, и земля начнет уплывать из-под твоих ног из-за миллиарда огоньков разбросанных по всему небосводу. И в этот момент ты вспомнишь о том, что во Вселенной больше пятидесяти миллиардов галактик, в каждой из которых, по столько же звезд. А вокруг них есть еще и планеты, и на некоторых из них живет кто-то, ну или… что-то.

Так будешь проводить день за днем, сначала непривычно без повседневных забот. Будешь ловить кайф от этого. А потом и вовсе начнешь отвыкать от городских проблем. Ты сможешь вернуться к своей сути. И теперь, когда стихнет весь этот шум современного бытия, наконец получится услышать самое главное — самого себя. И скорее всего, это станет трамплином для карьерного или творческого прорыва. Никакого алкоголя, никаких наркотиков. Просто обретаешь чистоту, находясь в уединении с девственной природой.

Во время снегопада, сидя у камина в кресле-качалке, сможешь как следует поразмыслить о глобальных целях. Привыкнешь к мысли о том, что на пути к самому себе иногда не стоит размениваться по мелочам. В такой обстановке легко найдешь равновесие. Можно взять с собой любые книги, читать их вдоволь и расти духовно. Можно вести какие-либо заметки. Следить за природой. Писать дневник. Не нужно брать с собой ноутбук. Хотя его в принципе можно, только чтоб без интернета. Всякие там социальные сети это совершенно лишнее. Необходимый запас продуктов. Холодильник даже не нужен. На улице итак небольшой минус. Если электричества вообще не будет, это очень близко к идеалу. Главное, чтобы камин был подходящий, или печь соответствующая. И дров побольше.

— Я представляю, как буду жить там целый месяц, — мечтательно говорит Дима, — а потом вернусь к обычной жизни совсем другим человеком. Или возможно вовсе не вернусь.

Рассказ Димона необъяснимым образом вносит перемены в мое настроение. Паника и неопределенность быстро исчезают. Я вижу, как дорога слегка извиваясь пересекает степь, уходит вдаль к самому горизонту. Там вдали, впереди над землей небо уже светлее. Там нет серых туч, только светло-бирюзовый цвет и редкие облака, тонущие в лучах послеобеденного зимнего солнца. Боковой ветер стихает понемногу. Перед нами сама безмятежность. За окном проплывают курганы. Это небольшие холмы в несколько метров над землей, древние захоронения, сделанные древними людьми, жившими тысячи лет назад на территории современного Донбасса. Безусловная никчемность привычной повседневной суеты становится очевидной. Мной овладевает удивительное состояние покоя, всеобъемлющей невозмутимости.

Впереди, метрах в тридцати от нас лисица галопом перебегает проезжую часть. Обращаю внимание на ее длинный пушистый хвост. Удается заснять это на видео. Появление лисицы вызывает еще эмоции. И я безмятежно радостный слегка откидываю спинку кресла назад, полностью расслабляюсь. Голова лежит на подголовнике слегка повернутая вправо. Еле заметная невозмутимая улыбка на лице.

Донецк встречает нас ясной прохладой. По мере приближения к центру, количество машин на квадратный метр увеличивается в геометрической прогрессии. В районе Золотого Кольца оказываемся в плотной пробке. Пассажир на заднем сиденье нервно вздыхает и ерзает — боится опоздать на самолет. Но времени еще предостаточно.

Невероятно, этот город всегда оказывал на меня магическое воздействие. Еще в детстве, когда оказывался тут на экскурсиях, чувствовал эмоциональный подъем. Часто гулял во сне по улицам нашего мегаполиса. Потом после пробуждения еще долго находился под воздействием от этих прогулок. Матчи местной футбольной команды «Шахтер» в Лиге Чемпионов на Донбасс арене, вмещающей пятьдесят три тысячи зрителей, посещаемые нами с друзьями — это яркие праздники. Иногда, раньше, когда в моей жизни случался какой-либо кризис, я посещал Донецк. Ходил по его бульварам, набережной Кальмиуса. И сразу все становилось на свои места, правильные мысли наполняли голову.

Вот и теперь, сидя в машине, стоящей на светофоре, среди сотен других авто, и тысяч прохожих, в плену высоченных бизнес центров и огромных ярких реклам, чувствую положительную энергетику этого места. В жизни нет ничего похожего на это чувство. И вряд ли можно передать его при помощи слов, просто слов, написанных на бумаге. Тут я счастлив.

Едем по Университетской. Движение плотное, однако нам удается поймать зеленую волну. Медленно, но уверенно продвигаемся к аэровокзалу. Димон, безусловно опытный водитель. Несмотря на это, сейчас стиль его езды слегка настораживает. Резкие повороты влево и вправо, с одной полосы на другую. Периодически подрезая кого-то. Окна в машине закрыты, однако сила моего воображения дает мне услышать матерщину из уст подрезанных водителей. Четко представляю, как они проклинают Димона, обливая бедолагу с ног до головы нецензурной бранью. Но тот ничего не слышит, и сила его воображения не так велика, как моя. Внезапно движение по нашей левой полосе останавливается, и Димон, не особо раздумывая перестраивается в правый ряд, который к моему удивлению абсолютно чист. И снова, не прибегая к помощи мозгов, Дима включает четвертую передачу и мчится со скоростью 70 км/ч по свободной полосе прямо к перекрестку.

Девушка, выходящая слева из-за машины прямо нам под колеса, становится для Димы полнейшей неожиданностью. Он все же успевает максимально быстро нажать на педаль тормоза. Затем следует визг резины, трущейся об асфальт. Девица с худыми длинными ножками, будто цапля набирает огромное ускорение! То, что ей сейчас удается выжить, кажется каким-то чудом. Она словно телепортировалась с дороги на тротуар.

Шум приземляющегося самолета где-то над нашими головами. Пассажир благополучно и своевременно доставлен.

Приятная мелодия звонка на моем телефоне. Голос брата Димы в трубке сообщает мне о том, что он не может дозвониться Диме, и что нам нужно торопиться, поскольку в Мариуполе начинается снежная буря.

Покидая ночной Донецк, погружаясь в темноту зимней ночной трассы, зная, что где-то там впереди, прямо в поле нас встретит снежная буря, мы все равно то и дело смеемся. В небе над нами все еще видны звезды. Так мы преодолеваем около сорока километров, постепенно погружаясь в снежную мглу. Снег уже метет так, что не видно ни дороги, ни обочин, ни едущего впереди транспорта. Фары светят, но тщетно. Они стреляют потоком фотонов в упор в зимнюю стихию, но стихия сильнее.

Фонари городка Волноваха на некоторое время разгоняют черно-белую мглу. И нам представляется возможность оценить в полной мере происходящее вокруг. Создается впечатление, что сейчас, за последние несколько часов выпала вся сезонная норма снега. Вьюга становится все сильнее. Сугробы местами больше человеческого роста. Но очистительной техники почему-то не видно.

Табличка с надписью «Волноваха», перечеркнутой красной линией по диагонали, будто висит на черной стене темноты, и мы в эту стену въезжаем. Не видно абсолютно ничего, кроме снега, летящего слева сверху в лобовое стекло. В свете фар он создает эффект 3D.

Спустя пятнадцать минут, на расстоянии двух метров впереди появляются два красных огонька — габаритные лампы какой-то машины. Нельзя точно определить размеры этого автомобиля. Дима решается обогнать этот неопознанный ездящий объект, и перестраивается левее. Места для маневра кажется достаточно. Плавно обходим микроавтобус. Вся ответственность и напряженность момента видна на исказившемся лице Димона, и на его руках, которые кажется и плоскогубцами не отодрать от руля. И вот мы уже впереди на несколько метров.

Самое время переходить вправо. Тут из темноты, слева, как раз перед передним левым колесом возникает небольшой сугроб. И нас дико начинает швырять из стороны в сторону. Микроавтобус сзади резко тормозит. А наша неуправляемая машина метается по проезжей части, словно дерьмо в унитазе. Летим боком, кажется вот-вот перевернемся. Одновременно с криком Димона, приземляемся в огромную снежную кучу, за пределами дороги. Проходит примерно минута, прежде чем мы приходим в себя. Я прерываю тишину:

— Ну дела. Хорошо, что пристегнулись.

Из уст Димы слышна жуткая матерная ругань. Вслед за ней невнятное бормотание:

— Как же так? Как так? Бусик чудом в нас не врезался. Я уже думал, что перевернемся.

Отстегиваю ремень безопасности. Ворочаю языком в пересохшем рту:

— Нужно срочно как-то выбираться, пока нас совсем не засыпало! — Беру с торпеды шапку, одевая ее говорю:

— Сейчас гляну, что там.

С этими словами, прилагая усилие, открываю свою дверцу. Снег из кучи тут же вваливается в салон.

— Возможно задние колеса не в снегу. Хотя какой от них толк.

За пределами машины меня встречает мощнейший ветер, как в аэродинамической трубе. Оно и понятно — открытое поле. Снежинки будто мелкие пули очень больно бьют по лицу. Мороз невыносимый, градусов двадцать. Хотя в ураган кажется, что все семьдесят. Делаю два шага и по пояс проваливаюсь в снег. А я ведь хотел взять в дорогу рукавицы, но в последний момент забыл из-за спешки. Голые руки все в снегу. Пытаюсь вылезти из сугроба. Мне уже так холодно, что не хочется ничего. В голове происходит анализ произошедших событий.

Кромешная тьма, лютый холод и с каждой секундой машину все сильнее заносит снег. Шансы выбраться очень быстро стремятся к нулю. Превозмогая самого себя, пытаюсь выбраться на проезжую часть. Колеса авто скрыты под снегом.

В голове, как мантра звучит поговорка: «Спасение утопающего — дело рук самого утопающего» И теперь, когда выбор по сути не велик, как-то выбираться, или замерзнуть тут. Теперь во мне просыпаются инстинкты выживания, заложенные генетически. Встреча лицом к лицу с неизвестностью пробуждает во мне чувство отрешенности. Паника, страх и холод быстро растворяются, словно соль в кипящей воде. И я перемещаюсь по метровым сугробам, будто по твердому асфальту.

Выбегаю на дорогу, но машин не видно. А мне так хочется, так хочется увидеть сквозь белую пелену пару желтых приближающихся огоньков. Мое желание так велико и так непоколебимо, что кажется, будто его силы достаточно, чтобы изменить реальность и повернуть ход событий в нужную сторону. И где-то глубоко в душе я знаю, что так оно и есть.

Сквозь шум ветра доносится едва различимый гул, это сзади по другой стороне едет какой-то грузовик. Огромными прыжками, как дикая лань перепрыгиваю на ту сторону. Размахиваю левой рукой (международный жест остановки транспорта. Но фура проносится мимо со злостным грохотом, сбивает меня воздушным потоком. И я падаю пятой точкой в снежный замет. Быстро поднимаюсь. Пытаюсь аналогичным способом остановить едущую следом легковушку. Снова игнор. Вижу вдали приближающийся свет. Вынужден вернуться опять на ту полосу. Снова взмах руки. Микроавтобус проезжает мимо, и будто сбавляет скорость, да и стоп сигналы горят. Он протягивает дальше, и я весь в мыле мчусь вслед за ним. Не могу понять, бусик остановился, или потихоньку катится вперед. Бегу изо всех сил, попадаю на лед и поскальзываюсь. Ноги летят выше головы. Очень больно бьюсь головой о заснеженный асфальт. Правая рука невыносимо болит. Какой-то странный привкус во рту. Непонятные точки перед глазами. Голова кружится. Но воля в кулаке, и я поднимаюсь. Снег повсюду — на руках, в ботинках, на лице, и даже за пазухой. Снег есть, а микроавтобуса нет.

Вижу Димона, выползающего на дорогу. Он что-то орет мне. Но безудержный ветер хватает его слова, унося их в сторону, в даль от моих ушей. Дима возобновляет крик. На сей раз информация доходит до адресата:

— Ну что? Поймал кого-нибудь?

Подхожу к нему ближе, чтобы не вопить во все горло. Оно и без того начинает болеть.

— Никто не останавливается. Никто не поможет нам здесь. Нужно как-то самим попробовать выбраться. У тебя есть лопата?

Он морщит лицо от холода, вытрушивает ботинки, молвит:

— В машине нет ни запаски, ни троса, ни тем более лопаты. — Пожимает плечами, продолжает:

— Давай попробуем хоть палкой какой-нибудь.

Я возмущенный его безответственностью, вытираю рукавом соплю, стекающую из носа. Натягиваю посильнее шапку, восклицаю:

— Где, нахрен, ты сейчас найдешь какую-нибудь палку? Ты вообще чем думал, когда в дорогу собирался?

Он нелепо улыбается, парирует:

— Ладно, что теперь говорить. Давай браться за дело.

Достает из багажника какую-то пластиковую ручку от швабры. Ею, руками, ногами расчищает задние колеса. Рядом проезжает автобус, я машу рукой. И снова мимо кассы. Задние колеса уже чисты, и Димон кричит:

— Лекс! Давай пробовать. Иди толкай, а я буду выезжать.

Он говорит что-то еще, но слова доносятся обрывками. Заползаю перед машиной, ноги проваливаются в снег, рук не чувствую почти совсем. Где-то вдали слышен волчий вой. Волосы шевелятся под моей шапкой. Дима заводит машину, я упираюсь в капот руками в положении раком. Прилагаю максимальное усилие. Дима давит газ. Но эффект от наших усилий равен нулю. Пробуем еще и еще раз, изменений нет.

Чувствую, как отчаяние холодное как снег вкрадывается в мою душу. Вся тщетность наших жалких попыток начинает меня обескураживать. Страх остаться тут вкрадывается вслед за отчаянием. Я залажу в машину, захлопываю дверь. Пытаюсь собрать мысли в пучок, язык заплетается:

— Тепло тут. А пропана много?

— Пропана мало. Как раз до Мариуполя хватило бы. Ну а если греться на месте, думаю часа на три — четыре, не больше.

Перспектива остаться занесенными снегом в холодной машине совершенно меня не прельщает. И я предлагаю выход:

— Думаю, стоит закрыть машину, оставить ее здесь. Станем посреди дороги. Кто-нибудь подберет нас, довезет до города. А машину потом заберешь, когда снег растает. Давай шевелиться, пока трассу вообще не закрыли.

Димон глядит на меня круглыми глазами и вопит:

— Да ты че! Я машину не брошу тут!

Тон его голоса не оставляет шансов для возражений. Он не может бросить здесь машину, ну а я не могу бросить его самого.

Снова выхожу наружу. Прорываюсь к дороге. Когда вдали появляется транспорт, становлюсь на трассу без шансов меня объехать, мол или сбивайте, или останавливайтесь помогайте. Размахиваю руками.

Дейво Матиз тормозит в двух сантиметрах передо мной. С пронзительной ясностью осознаю, что этот человек не имеет ни малейшего желания задерживаться здесь хоть на минуту, а тем более помогать нам как-то. Скорее всего это обусловлено страхом, страхом застрять тут самому и страхом того что мы бандиты.

Человек за рулем Матиза, по-видимому замечает нашу машину, торчащую в сугробе, и все же открывает окно, чтобы узнать в чем дело. Сообщаю ему о нашей проблеме:

— Здравствуйте. Извините, что вынужден вас задерживать! Нас занесло сильно и выкинуло с трассы, — мой голос полон отчаяния. — Мы пытались выбраться сами, но вдвоем нам не справиться.

Он равнодушно смотрит на меня, отвечает:

— Я тоже вряд ли смогу чем-то помочь.

Его ответ выбивает меня из колеи. Но я беру себя в руки, говорю:

— Хорошо. Может у вас есть лопата. Дайте нам пожалуйста. Мы вернем ее вам в Мариуполе.

— У меня нет лопаты.

В это время еще две машины останавливаются позади Матиза, поскольку последний перекрыл проезд. Из одной выходит парень, отворачивает воротник, кричит:

— Ну что, будем выталкивать!

Где-то сзади слышен жалостливый голос Димы:

— Ребята! Не бросайте нас тут! Помогите!

Вслед за тем из машин вылезают люди. У одного из них в руках лопата.

— Мы вас не бросим, говорит он. — Такое с каждым из нас могло случиться.

Его голос звучит твердо и уверенно. Становится ясно, что нас не оставят тут, пока наша машина не будет стоять на дороге готовая к езде. От этих слов мне становится как-то теплее, не смотря на еще больше усиливающийся шквальный ветер. Да и снег валит стеною. На противоположной стороне движения останавливаются еще два грузовика. Теперь уже все помогают нам. И спустя примерно двадцать минут раскопок, отчаянных усилий, наше авто таки на трассе.

От всей души благодарим наших спасителей, прыгаем в машину. Торопимся покинуть это странное место, уже изрядно присыпанное снегом.

Дима включает печку на полную мощность. И только сейчас в теплой машине я начинаю чувствовать, насколько сильно околел, пока мы активно выкручивались из сложившейся ситуации. Подставляю руки под струю горячего воздуха, онемение сменяется невыносимой болью в пальцах, хочется орать, или грызть торпеду, настолько неприятное ощущение.

— Чего ты корчишься? — Неуместный вопрос от Димы.

Возмущенно смотрю на него. Хочу сказать внятно и громко. Но промерзший язык не слушается совершенно и получается еле разборчивое бормотание:

— Пальсы отморозил. Да и ног не чувствую. Не май месяц на улице, гонщик ты хренов. Дернул же тебя черт обгонять этот микроавтобус.

— Я себя извергом каким-то чувствую. Извини, не хотел. — Говорит он до глубины души искренне.

Возмущение проходит, и я отвечаю:

— Да ладно, забудь.

Не взирая на снежную пелену, окутавшую все вокруг, небо над приближающимся Мариуполем как обычно в ночные часы розово-красное. Никакие силы природы не в силах затмить это неугасающее свечение. Это бесконечное зарево видит каждый ночной странник, находящийся на расстоянии тридцати и ближе километров от города. Видно его также морякам, плывущим по Азовскому морю, когда берега, и собственно самого Мариуполя еще не видно, небо над горизонтом видится им в темное время суток алым. Безусловно, этот свет виден из космоса. И, пожалуй, даже инопланетяне из созвездия Альфа-Центавра четко могут рассмотреть багровое сияние над Мариуполем в свои ультра-мега технологичные телескопы. Случайному гостю этого города может показаться, что он приближается к преисподней, и где-то впереди стая злобных чертей варит грешников в огромных котлах. Наверное, городов, в которых происходит подобное явление, не более чем пальцев на руке. Но меня это зрелище не удивляет, я знаю, что происки нечисти тут не причем. Небо над городом озаряется огромными металлургическими комбинатами «Ильича» и «Азовсталь».

Заснеженный Мариуполь встречает нас нечищеными дорогами. И заходя к себе во двор, мое возвращение представляется мне невероятным успехом. Глаза слипаются, руки болят от обморожения. Тарелка пельменей проваливается в меня будто ведро в колодец. Умываться, чистить зубы совершенно не представляется возможным. Снимая на ходу кофту, вползаю в свою комнату. Включаю негромко музыку на своем ноутбуке. Наконец-то я добрался до своей кровати, сажусь на нее, облокачиваюсь на подушку. Полнейший релакс. Ну и дела… Нужно выспаться как следует. Плавно и вместе с тем очень быстро погружаюсь в дремоту. Это то прекрасное состояние, которое испытывал каждый из нас. Когда остатки рационального разума еще отдают себе отсчет в происходящем, но вот-вот ты провалишься в глубокое бесконтрольное хаотичное сновидение.

Не знаю точно, сколько времени длится это блаженство. Как вдруг музыка становится громче, и нарастающие басы уже выходят за пределы возможностей моего ноутбука. Остатки сна развеиваются под воздействием громкого звука, словно утренний туман под лучами яркого солнца. Ощущая какую-то суету вокруг, я открываю глаза. Увиденное вызывает во мне широченный спектр эмоций. Удивление, паника, страх, растерянность и полнейшее замешательство — далеко не полный список того, что со мной происходит. — Я нахожусь вовсе не дома, не на своей кровати. Я в «Эгоисте». Рядом со мной все также сидит Карина. Она спит. Долбит клубное техно.

На столе давно потухший кальян, полупустые бутылки с коньяком и джином, какие-то закуски. Все тот же салатовый браслет на моем запястье.

Глядя на салатовую ленту на своей руке, вспоминаю кассиршу, цеплявшую ее мне на руку, ее дерзкий взгляд. Черты ее лица внезапно всплывают в моей голове. Никогда раньше я не мог даже представить себе, что какой-нибудь предмет может так сильно повлиять на мои воспоминания, связанные с этим предметом. Сейчас я четко вижу ее образ перед собой и могу безошибочно описать его. Это смуглая крашеная блондинка с загадочной улыбкой как у Мона Лизы. Она смотрела на меня своими огромными зелеными глазами, будто сканируя взглядом. Увидев ее тогда, я понял, что знаком уже с нею по меньшей мере лет пять. Так странно вновь увидеть человека, застрявшего в эпизоде твоей судьбы где-то давно словно черно-белый слайд из киноленты жизни. Необъяснимым образом провидение сталкивает одних и тех же героев вновь и вновь, как будто в полумиллионном городе нет больше актеров чтоб сыграть данную роль.

Проходит не более одной сотой доли секунды, прежде чем эти мысли проносятся в моем сознании. Вслед за этим возвращается отчаяние от того, что я не могу никак обрести покой. Отрываться от заката до рассвета в клубе, потом посетить Донецк, застряв в урагане, собираясь как следует отоспаться после этого, находясь буквально в своей кровати я снова оказался на дискотеке…

Любому здравомыслящему человеку в такой ситуации придет мысль, что он сходит с ума. И я не стал исключением.

Не могу точно описать дальнейшие события нашей гулянки, поскольку нахожусь в полнейшем замешательстве. Все происходит само собой. Садим девушек в такси. Спустя примерно пол часа принимаем решение уходить тоже. Злобная официантка выставляет нам счет в двести долларов. Но денежных знаков для оплаты у нас не хватает и Санек оставляет свои часы в залог. Покидая клуб, Саня вызывает такси. Неожиданно для себя принимаю решение идти пешком. И вот, усадив Сашу в мотор, я шагаю один по городу, встречая рассвет.

Кругом снег и мороз, а ты тепло одетый шагаешь в эту заснеженную, такую одинокую и безмерно своеобразную даль, где нет границ воображению. За горизонтом, где-то за огромным огненным шаром, восходящего зимнего солнца, сбываются все самые заветные и безумные мечты, самые красивые сказки из моего воображения. Затем наступает утро, шум большого города постепенно растворяется в бездонном бирюзовом небе, это бирюзовое небо часть нового дня. В этот момент я чувствую себя как-то странно счастливым и ужасно одиноким.

Два человека во мне, они рвут душу на части. Один стремится к свету, другой, просыпаясь во тьме ставит ему подножку, тот спотыкается, но снова встает… Один, видя звезды, пытается дотянутся до них, другой говорит, что все мы лишь жалкая тень пред их лицом. Душа человека, словно планета в бесконечном пространстве Вселенной. Одна её половина тонет во тьме безжалостной ночи, другая купается в лучах света, такого же призрачного, как и все в этой жизни. Все происходящее и происходившее с людьми и в частности со мной, когда либо, лишь результат этой отчаянной борьбы, в которой добро никогда не победит зло и наоборот, потому что одно создано для другого и само по себе нонсенс.

Наверное, сама вечность сотворила эту бесконечную игру двух противоположностей. Стоит вспомнит второй закон Ньютона о том, что на всякое действие есть противодействие.

Таковы мои мысли в эту минуту, таково мое мировоззрение в данный момент. Но как много мне предстоит еще узнать и насколько шире станет мое сознание немного позже, об этом я пока даже не догадываюсь.

Звук скрипящего снега под ногами остается на втором плане из-за мыслей в голове. Неожиданный голос Димона резко их прерывает:

— Привет, Леха. Как ты? Спасибо, что съездил со мной вчера в Донецк. Я б, наверно, без тебя не справился сам. Пришлось бы машину в поле бросать.

Слабые надежды на то, что поездка в Донецк была всего лишь сном, тут же разбиваются о слова Дмитрия. Чувствую, как болят пальцы на руках после обморожения на трассе. Стоит ли говорить о том, что я думаю в эту минуту. Мой удивленный взгляд безмолвно говорит обо всем сам.

Ложусь в кровать с мыслями о том, где окажусь на сей раз. Не взирая на мои опасения, мной овладевает крепкий глубокий сон. И вечером около девяти часов, к моей огромной радости, просыпаюсь в своей кровати счастливый от того, что аномалия не повторилась.

Солнечный туман

Дни пролетают один за другим. Те, что однообразны и похожи друг на друга легко забываются. Занимаясь повседневными заботами с трудом вспоминаю хронологию позавчерашнего дня, а уж тем более, события, происходившие двое суток назад. Так странно, когда мне исполнилось шестнадцать, в голове как будто включился ускоритель времени. Часто задумываюсь над этим вопросом. Возможно клетки мозга, отвечающие за восприятие времени, с возрастом меняют свою структуру, и нам начинает казаться, что часы пролетают быстрее.

Сугробы на улицах быстро растаяли, оставив после себя разбитый в хлам асфальт, глубокие лужи и неимоверно большое количество грязи. В этот период моя машина обретает черный окрас в нижней части кузова, плавно переходящий в серые разводы наверху. И если ты надумаешь мыть авто в это время, это будет бесполезная трата денег.

Но яркость солнечных лучей нарастает с каждым днем по весне, и лужи быстро испаряются. Непрерывный восточный ветер, такой характерный для весенней Приазовской степи, выдувает остатки влаги с поверхности земли. Теперь находиться на свежем воздухе подолгу — очень приятное времяпровождение. И я принимаю решение возобновить утренние пробежки, заброшенные еще с осени на период зимних холодов.

Несколько лет назад я неожиданно для себя обнаружил, что утренний бег очень положительно влияет на мое эмоциональное состояние. Собственно, сам бег не был исключительно утренним. Я мог найти для этого занятия и другое время, например, после работы вечером, или даже поздней ночью. Эффект от этого процесса оставался всегда неизменно позитивным.

Теперь нахожу в сарае старенькие, но еще весьма пригодные для спорта кроссовки. Практически ежедневные физические нагрузки постепенно вновь становятся нормой. Эндорфины выделяемые в организме наполняют меня жизнеутверждающей энергией. Одна из таких утренних пробежек врезается в память на долгое время.

Проснувшись на рассвете, умываюсь, выпиваю пол стакана воды, одеваюсь на скорую руку. Выбираю давно проверенный маршрут от дома по своей улице, через проспект Ленина, бегу по бульвару Хмельницкого, периодически сменяя бег ходьбой. Сонные прохожие выгуливают собак, провожают меня взглядами, их собаки между тем справляют нужду где попало. Шум завода пронзает утреннюю тишину, наполняя все пространство монотонным шипением. Сказать, о чем именно думаю в этот момент невозможно, поскольку мысли становятся чем-то второстепенным в минуты длительной физической активности. Пробегаю через проезжую часть по пешеходному переходу, вверх по мраморным ступенькам мимо памятника Защитнику Отечества. Сердце бьется быстро, дышать хочется все глубже и глубже. Ближе к морю, среди деревьев городского парка воздух становится все чище. Он наполняет мои легкие кислородом до предела. Кровь обогащается этим кислородом. Молекулы гемоглобина, содержащиеся в эритроцитах, транспортируют его ко всем тканям организма.

Аллеи, ведущие в глубь парка укрыты асфальтом, сплошь укрытым трещинами. Справа на лавочке сидит пожилая пара. Они мило улыбаются глядя друг на друга. Дедушка держит бабушку за руку. Здесь шум завода становится несколько тише, его вытесняет разнообразное пение птиц, крик чайки доносится откуда-то сверху. Огромная телевышка возвышается над деревьями, как бы вырастая из их гущи.

Обращаю внимание на дымку, подобно туману она окутывает верхушку телевышки, и выглядит весьма странно во время солнечного безоблачного утра. Далее тротуар идет под небольшим уклоном, упираясь в конце в небольшую смотровую площадку, вид с которой не оставит равнодушным даже самого черствого и «деревянного» человека.

Тут взору открывается Азовское море. Смотровая площадка расположена на холме в метрах тридцати над морем. С правой стороны в нескольких километрах раскинулся Мариупольский порт, хорошо видно бесчисленное множество подъемных кранов, расположенных в нем. Вереница кораблей, стоящих на рейде, тянется от порта и растворяется в бескрайнем море за горизонтом. Небо отражается в морской воде, та подобно хамелеону обретает его окраску. Из-за этого корабли, стоящие на линии горизонта, кажутся висящими в воздухе.

Как быстро мы привыкаем ко всему хорошему. Для жителей Мариуполя вид бескрайней воды уже не является чем-то особенным и привлекательным. Многие из моих знакомых по несколько лет не посещают побережье, хотя живут всего в нескольких километрах от него. А приезжающие сюда из далека туристы всегда созерцают морскую даль с открытым ртом, едва ли не писая, при этом, кипятком себе под ноги от восторга. Похоже, мы все в той или иной мере перестаем со временем ценить то, что имеем. Люди склонны воспринимать многие положительные аспекты жизни как данность, не придавая им в конце концов никакого значения. В памяти всплывают стихи Михаила Юрьевича Лермонтова:

Волны катятся одна за другою

С плеском и шумом глухим;

Люди проходят ничтожной толпою

Также один за другим.

Волнам их воля и холод дороже

Знойных полудня лучей;

Люди хотят иметь души… и что же?

Души в них воды холодней.

Две молоденькие девчонки сидят на скамейке. Одна держит в руках Ром-Колу и сигарету. Другая просто сигарету. У одной крашеные наращённые волосы, у другой просто крашеные. У обеих длиннющие искусственные ногти. Обе вполне симпатичные, хотя на лицах по пол кило штукатурки. Первая мысль, которая приходит мне в голову: «Наверное, груди у них тоже имплантированные00. И уж при всем этом они сто процентов ищут НАСТОЯЩИХ мужчин» Поглядывают в мою сторону, о чем-то шепчутся между собой, тихонечко хихикают. Та что с наращёнными волосами небрежно бросает бычок. Он котится по тротуарной плитке гонимый ветром, останавливается на середине смотровой площадки, растворяется на фоне своих собратьев, также оставленных тут разнообразными посетителями, ценителями красивых пейзажей.

Можно спуститься к пляжу по старой металлической лестнице, ведущей через пансионат к берегу. Но на сегодня много планов и я не знаю хватит ли на все времени. Достаю из кармана мобилку, чтобы взглянуть который час. Странно — время на телефоне не настроено и сеть отсутствует напрочь. Преодолеваю притягивающую завораживающую силу моря. Трусцой перемещаюсь по парку обратно в сторону дома.

Возле мусорных контейнеров, стоящих рядом с клумбой, околачивается пьяный бомжара. Он поглощен всецело поиском пустых пивных бутылок, оставленных тут, а также разбросанных по всему скверу, высококультурной мариупольской молодежью. Откуда-то из кустов к нему приближается «коллега», заявляя, что это его территория и лишь он вправе собирать здесь пустую тару. Первый аргументирует свои действия невнятным мычанием. Между ними завязывается неуклюжая драка. Останавливаюсь, чтобы насладится незаурядным зрелищем.

Битва происходит как бы в замедленном действии, словно кто-то притормозил видеозапись в два раза. С неописуемой ненавистью драчуны впиваются друг другу в волосы, шевелюре каждого из них мог бы позавидовать сам Киркоров. Раскачивая друг друга из стороны в сторону, вращаясь одновременно вокруг своей оси, наша парочка плавно перемещается вдоль мусорных баков. Споткнувшись о бордюр, один из бойцов начинает падать, увлекая за собой противника. С глухим шлепком соперники падают на асфальт. Грызня продолжается на земле, теперь уже в горизонтальном положении. Происходящее сопровождается дикой матерной бранью. Слышен чей-то смех.

На крыльце рядом стоящего ресторана появляется толстый охранник. Орет охрипшим голосом:

— Псы позорные, а ну брысь отсюда! Охренели совсем!

Яростный батл прерывается в ту же секунду. Его участники незамедлительно ретируются. Хватая по пути свои мешки, оставив на асфальте клок выдранных волос, они скрываются среди деревьев.

Приятное ощущение одновременной бодрости и легкой расслабленности наполняет меня по возвращении. Дверь в дом слегка приоткрыта. Снимаю обувь на пороге, вхожу внутрь. Вокруг царит абсолютная тишина. Вхожу в свою комнату и впадаю в ступор. На кровати, мирно посапывая, на боку, закинув одну ногу на стоящий рядом стул, лежу я сам. Левая рука слегка отброшена назад над одеялом, пальцы на ней еле заметно подергиваются во сне. Тонкая ниточка слюны свисает изо рта, касаясь подушки.

Дар речи покидает меня, стою так, не в силах пошелохнуться, неопределенное количество времени. Придя в себя, акцентирую внимание на звуке капель дождя, барабанящих о подоконник. Боковым зрением замечаю Карину, идущую по коридору в направлении к выходу, беззвучно промелькнувшую в дверном проеме. Бросаю взгляд на себя спящего. Одеяло над грудной клеткой слегка приподнимается — опускается, на подушке небольшое пятнышко от слюны. Следует признать — весьма интригующая картина. Бегу вслед за Кариной. Вижу, как входная дверь закрывается за ней, мелькает ее платье. Спешу к выходу, стараюсь поскорее обуться. Выскакиваю во двор, за долю секунды до того, как она скрывается за углом дома. Слышен звук открывающейся калитки.

С момента моего возвращения погода на улице очень изменилась. Невероятный по своей густоте туман успел спуститься на землю. Он лежит слоем высотой не более десяти — пятнадцати метров, покрывая ее будто одеяло. Сверху при этом, по всей видимости, небо абсолютно чистое. Солнце озаряет туманную прослойку, наполняя ее оранжево-алым светом. Все пространство утопает в этих цветах. Густота дымки, между тем, такая, что растущую в пяти метрах от меня грушу абсолютно не видно. Все предметы будто растворяются в светло-красных оттенках. Кажется, мельчайшие капельки влаги никогда раньше не собирались вместе в таком количестве.

Завороженный происходящим ускоряюсь по направлению к калитке. Выскакиваю за двор. Зову Карину, громко выкрикивая ее имя. Ответа нет. Пробираюсь сквозь розовую пелену, по предполагаемой траектории ее движения, в надежде догнать ее, но безуспешно. Внезапно здравая мысль посещает мою голову: нужно позвонить ей. Монотонный женский голос в трубке сообщает на украинском языке, что «на даний момент абонент не може прийняти ваш дзвiнок», дублируя неутешительное сообщение еще и на английском.

Вокруг меня теперь только эта непроглядная оранжевая субстанция. Бреду в ней, пытаясь разобрать очертания знакомых предметов на улице, но никаких объектов не наблюдается. Только серый грязный асфальт под ногами. Кручусь по сторонам, где-то здесь должен быть соседский забор. Асфальт под ногами сменяется липкой грязью, но никакого забора нет и в помине. Нет никакой возможности сориентироваться на местности. Не имея представления куда двигаться продолжаю идти прямо, в надежде наткнуться хоть на что-нибудь. Двигаюсь неспешным шагом в течении примерно десяти минут. Грязь внизу периодически сменяется рыхлым серым шлаком, иногда разбитым в хлам асфальтом.

Не встречаю по пути ни единого человека, ни одной постройки. Хоть бы какая машина проехала, но автомобилей также нет. Пытаюсь сообразить, куда же подевались соседские козы, стадо которых постоянно вольготно скитается по окрестности. Однако козы, коты, собаки, как, впрочем, и все живое, будто сквозь землю провалились.

Абсолютная тишина такая нехарактерная для этой местности, лишь дополняет безмолвную загадочную обстановку. Снова хватаюсь за мобильный телефон, как за спасительную соломинку. К сожалению, батарея на нем разряжена.

Внезапно на меня обрушивается чувство всепоглощающей тоски, непередаваемого глобального одиночества. Будто самый близкий человек предал тебя, или вы навсегда расстались. Констатирую, что это ощущение никак не связано с кем-либо из людей. Свалившаяся в одночасье скорбь не проецируется ни на кого из близких.

Всеобъемлющая печаль наполняет собой все пространство подобно этому розово-серому туману, поглотившему все и всех вокруг. Все, что было раньше, улетело куда-то, утратило всякое значение. Остались лишь мы втроем, малиновая мгла, неисчерпаемая грусть и я сам.

Исчезла способность логически мыслить, принимать какие-либо решения, делать выводы, что хорошо, а что плохо. Вместо этого появляется непостижимая уверенность в том, что можно полностью контролировать свои эмоции. Отныне мне подвластно любое чувство, присущее человеческому существу, доступна максимальная глубина каждого из них. Подобно эквалайзеру, контролирующему все частоты звука, появляется потенциал погружаться во всевозможные переживания.

Теперь, имея полный доступ ко всей гамме впечатлений, решаю сменить снизошедшую невесть откуда хандру, экстазом. Легким усилием воли перевожу себя в диаметрально противоположное состояние. Несказанная радость наполняет всего меня до кончиков пальцев. Ощущение подобное тому, когда в юные годы я встретил свою первую любовь. Когда стоя на лестничной площадке в ее подъезде, в обнимку, мы смотрели друг другу в глаза, растворяясь один в другом. Все еще не веря до конца в то, что судьба предоставила такой подарок, и мы совпали как два пазла из огромной мозаики, состоящей из тысяч кусочков. Мы слушали транс из ее телефона всецело наслаждаясь взаимным присутствием. Две души слились тогда воедино. Это единое целое загорелось очень горячим ярким огнем, свет от которого озарил собой всю реальность, каждый ее самый дальний, самый потаенный уголок. Казалось он достиг окраин вселенной. Этот свет лился из окна каждой девяти-этажки в её ночном микрорайоне. Этим светом сверкала каждая звездочка над нашим спящим Мариуполем, и даже огромная Луна, висящая над горизонтом, в ранний зимний вечер излучала это сияние. Транс из ее телефона уносил нас куда-то очень далеко, и нашему счастью не было предела.

Если сопоставить эмоциональную гамму с цветовой, то мои переживания в эту минуту как раз совпадают с цветом тумана, становящегося все гуще и гуще вокруг. Все также топаю, погружаясь еще глубже в розовое марево.

Спустя некоторое время приходит желание испытать еще что-нибудь. По необъяснимым причинам выбор падает на чувство удивления. То самое ощущение чего-то нереального, когда рамки твоей рациональности рушатся в одночасье. Шаблоны рассыпаются, когда ты становишься свидетелем событий не вписывающиеся в рамки повседневных стандартов. В те секунды сознание еще не готово признать неоспоримую действительность. Зрачки становятся шире. А нижняя челюсть непроизвольно отвисает, не оставляя ни малейшего шанса чувствам быть скрытыми.

Изумление безраздельно овладевает сознанием. Ощущение, поглощающее меня целиком, сродни впечатлениям, пережитым в раннем детстве. Воспоминания уносят разум в далекую Чехию. Эпизоды той жизни сохранились в памяти подобно фотографиям. Они все также статичны и не рушимы в голове.

То маленькое лебединое перышко на поверхности озера так влекло за собой, что я не заметил, как оказался в омуте, пока родители были отвлечены чем-то. Я был вне спектра их внимания.

Мизерный житейский опыт двухлетнего ребенка не включал в себя нахождение одетым в глубокой осенней воде. Новизна ощущений настолько впечатлила меня тогда, что эти события отпечатались на всю жизнь в виде черно-белого слайда в памяти совсем неоперенного малыша.

Восприятие оказывается во власти таких же чувств, охвативших меня, когда я медленно погружался в воду, совсем не понимая, что происходит.

Передвигаясь в алой дымке, успеваю проникнуться еще рядом ярких незабываемых эмоций. Это занятие настолько увлекает, что постепенно нарастающий звук дождя остается для меня незамеченным некоторое время. Несмотря на усиливающийся шум ливня, никаких осадков кроме тумана не наблюдается.

Что-то тянет меня назад. И я резко открываю глаза, резко дергаясь, лежа в своей постели. Слюна стекает по моей щеке прямо на подушку. А дождь за открытым окном становится все сильнее. Впрочем, и он вскоре сменяется ярким солнцем.

Дорога в бескрайность

В последние несколько лет погода преподносит нам бонус в виде одного, а иногда и двух дополнительных летних месяцев. Так, например, в прошлом году жара началась двадцать седьмого апреля, летняя погода продлилась тогда аж до начала октября. Вот и теперь в день первого мая, в День Всех Трудящихся стоит теплая летняя погода. На небе ни единого облачка, только бескрайняя бирюза, яркое солнышко светит во всю. Мое лицо уже успело обрести легкий загар. Природа проснулась.

Активный организатор по своей натуре, Димон бросил клич среди старых друзей, и решил устроить поездку в Мелекино на майские праздники.

Итак, все должны собраться сегодня к одиннадцати утра на пригородной автостанции АС 2, где нас будет ждать десятиместный микроавтобус. Я заблаговременно пригласил в поездку Каринку. Наше с ней знакомство, еще зимой в ночном клубе, было весьма неординарным и запоминающимся. К этому моменту между нами складываются очень эмоциональные яркие, хотя и свободные отношения.

Десять часов утра — время нашей встречи с Кариной. Вчера она говорила мне о том, что мама её не отпускает, что она так мало меня знает, что я не серьезный и готов на любые уловки лишь бы затащить девушку в постель. Она говорила все это, выстраивая незримые преграды между жалкой обыденной скукой и ярким незабываемым весельем.

Преодолеваю все её сомнения, женское упрямство, отказы, отговорки, подобно герою Жана Рено из фильма «22 пули: Бессмертный» лезущему сквозь колючую проволоку. Движимый непреодалимым желанием опять развести её на секс, прилагаю максимальную настойчивость.

Я разбила сердце,

Я любовь убила,

Я тебя не помню,

Я тебя забыла… доносится из динамиков такси, стоящего у подъезда Карины, в котором сижу я, нервно поглядывая на часы. Водитель клацает радиостанции на своей автомагнитоле, останавливаясь на волне 101,7. Приятный дип-хауз сменяет порядком надоевшую попсу. Настроение моментально становится гораздо лучше.

Проходит более двадцати минут, прежде чем раздается характерный писк домофона, и Карина появляется на пороге своего подъезда. На ней прикольные обтягивающие джинсы, они ярко подчеркивают её сексуальные попу и ножки. Сверху легенькая розовая весенняя куртка. На смазливой мордашке немного макияжа.

Пафосная вальяжная походочка. Спускается по ступенькам к машине. Попытка скрыть радость от встречи со мной на её лице легко читается моим опытным взглядом. Поняв это, она более не прячет свою эйфорию.

Вся компания в полном сборе, включая водителя микроавтобуса и собственно сам микроавтобус, уже ждут нас на парковке близь автостанции. Димон, как обычно в таких случаях, организовал все по высшему разряду, заставив всех, кроме нас с Иринкой проявить максимальную пунктуальность. Настроение у всех превосходное, и мы мчимся за городом по Мелекинской трассе на встречу яркому уикенду.

Дима взял с собой двух девчонок, предварительно поручив им купить все необходимое. В список необходимого входили водка, пиво, различные слабоалкогольные напитки, немного простых напитков, ну и, как водится, кое-что на закуску. Жека затарил мяса и замариновал его. С ним тоже какая-то подруга. Еще двое ребят и одна девочка дополняют нашу озорную ватагу.

Дорога в Мелекино совсем недолгая. Около семи километров до первого спуска от черты города, и, примерно, двенадцать до второго. Трасса идет параллельно морскому берегу по верху. Море располагается слева пониже на несколько десятков метров, сразу за обрывом. Множество восхитительных панорам открывается взору путника, едущего вдоль Азовского побережья.

Примерно в середине нашего маршрута располагается село Рыбацкое. Тут холмы как бы расступаются перед величественной водой. Та образует небольшую бухту. Сотни раз я проезжал в этом месте. Но снова и снова, словно завороженный, всматриваюсь в волшебную даль. Небольшой поселок, усаженный плакучими ивами застроен красивыми мультяшными коттеджами. Спокойная лагуна дополняет несравненную заставку. Эта деревушка словно срисована с какой-то детской сказки. Кажется, из домиков вот-вот начнут выходить малыши из рассказа о Незнайке. Или на проселочной грунтовке, из-за камыша появится повозка с хоббитами.

Большая скорость микроавтобуса не оставляет много времени для мечтаний. И вот мы уже мчимся по краю самого обрыва. Внизу, как на ладони, раскинулось непосредственно само Мелекино. Поселок простирается на огромной плоской низине, прямо под обрывом метрах в тридцати под нами.

Ряд пансионатов и небольших отельчиков, скопление простых частных улочек, небольшая недостроенная церквушка — все эти элементы Мелекинской архитектуры тянутся вдоль побережья, плавно переходя на Белосарайскую косу. Если присмотреться, видно, как вдали, у самого горизонта, очертания берега обретают треугольную форму. Уголок суши становится все уже и уже. Тоненькая полосочка земли растворяется в лазурном море и скрывается за горизонтом. Море охватывает с двух сторон ленточку земной тверди. Эта ленточка и есть Белосарайская коса.

Когда всматриваешься в элементы здешнего рельефа, в особенности линии моря, становится очевидным, что вся плоская низина была когда-то давно морским дном. На месте, где стоят теперь дискотеки и аттракционы преспокойно плавал судак и азовские дельфины. Не знаю точно сколько лет прошло с тех пор, может тысяча, может десять тысяч, но это было, было сто процентов. От этих мыслей мурашки бегут по телу. Мы так ничтожны пред лицом тысячелетий…

— Милый! Что задумчивый такой? — Говорит Каринка. Слово «милый» звучит с ноткой легкой иронии в её голосе, вызывая улыбку намоем лице.

Прижимаю её к себе. Своим присутствием она вызывает прилив адреналина во мне. Мне очень классно рядом с этой шилохвосткой. Полнейшая взаимность мне также вполне очевидна.

— Вот возьму и раздавлю сейчас тебя, шельма ты эдакая. — Говорю Каринке, усиливая объятья.

— Ах так! Ну держись! — Говорит она, громко смеясь, хватая меня пальцами за сосок.

Очень сложно сдержать возбуждение. Я страстно впиваюсь губами в её пышные слегка подкрашенные губы. Микроавтобус входит в поворот, резко сбавляя скорость. Мы с Кариной по инерции падаем на рядом сидящего Диму и проваливаемся в щель между сиденьями. Наше неуклюжее выпадение вызывает звонкий смех и безудержный восторг друзей. Даже водитель улыбаясь комментирует:

— Все понятно, весна. Но вы потерпите немного, уже почти приехали.

Как раз сейчас терпеть совсем не хочется. Хочется поскорее ей присунуть. Да и сама Карина, крепко обхватив меня руками за шею, ногами за пояс, похоже совсем не против. Однако мы вынуждены попридержать коней, потихоньку поднимаемся. Внезапно микрик наскакивает на кочку, все резко подпрыгивают. Я снова плюхаюсь на Карину. Гомерический хохот, переходя в безудержное ржание, затем в эйфорию, вновь наполняет салон.

— Лекс! Сколько мочить можно? У меня уже живот так орать болит. — Сквозь смех, вытирая слезинку, мямлит Жека.

В момент всеобщего воодушевления, достигаем, наконец, пункта назначения. Выгружаемся, заходим в частный пансионат. Длинное двухэтажное здание. С торца наружная металлическая лестница ведет на второй этаж. Через раздвижную дверь попадаем в длинный коридор. По бокам входы в однообразные двух — четырехместные номера, в каждом из которых, туалет с душем. Один из двухместных занимаем мы с Кариной.

Волна бурного весеннего веселья врывается в отель вместе с нами, наполняя собой весь двор, коридор и все близлежащие постройки. После долгого межсезонья движение начинает оживать в еще слегка дремлющем, но уже не глубоко спящем Мелекино. Заселяемся. На скорую руку накрывается поляна. Жека со своей подругой занят приготовлением мангала.

Выпиваю грамм сто водки. Карина пьет какой-то «Кингз бридж». Забавная лавочка-качели с навесом стоит у забора, на ней мы с малышкой беззаботно раскачиваемся. Ищу предлог чтобы затащить её в номер. Хороший аргумент в моей голове не заставляет себя долго ждать. Решаю сыграть на женском любопытстве. Застёгиваю его свой девочке:

— Я приготовил сюрприз для тебя. Мне кажется, пришло время тебе его показать. — Изо всех сил стараюсь не засмеяться, всячески сдерживая эмоции.

— Что за сюрприз? Ты такой непредсказуемый. — Её зрачки становятся чуть шире.

— Я оставил его в номере. Пойдем скорее посмотрим!

Беру малышку за талию. Неспешной походочкой, мило беседуя, перемещаемся в нашу комнату. Как истинный джентльмен, пропускаю барышню вперед. Захожу следом. Пока зая роется в своей сумочке, тихонечко замыкаю дверь. Она стоит слегка нагнувшись, полу раком. Прижимаюсь сзади, нагибаюсь. Рука скользит ей, под кофту, и прямиком под лифчик. Другая рука тоже, не теряя времени даром, гладит Каринку между ног. Её не слишком нежная ручка повторяет мои движения.

— Так это и есть твой сюрприз? Как я наивная сразу не догадалась.

Спустя минуту уваливаю её на кровать. Ласки продолжаются. Чувствую, что она хочет. Она хочет, чтобы наглый самец взял её силой. Не вижу никаких препятствий чтобы девушке, так сильно меня возбудившей, оказать такое удовольствие.

Стягиваю с Каринки кофту. Она немножко сопротивляется, но все-же подыгрывает мне, поднимая руки вверх, чтоб рукава легче снялись. Очередь за джинсами. Пытаюсь расстегнуть пуговицу руками, но та не поддается. Автоматически, на уровне подсознания, хватаю рукой нож, лежащий рядом на тумбочке. Демонстративно поднимаю его вверх. Лезвие кинжала блестит, отражая лучи солнца, проливающиеся сквозь не до конца закрытые жалюзи.

На смазливом личике Каринки экстаз, нереальное возбуждение, оттенки легкого испуга. Быстро, но аккуратно срезаю пуговицу на её штанах. Мужские инстинкты говорят мне, что она уже моя. Я чувствую это. Но самка продолжает сопротивляться. Дергает своими сексапильными ножками, отбивается. От этого азарт становится еще сильнее. Мгновенье спустя её тоненькие джинсы улетают в сторону, куда-то за соседнюю кровать. Мои руки на её возбужденной киске. Стринги летят вслед за джинсами. Ещё пара секунд и копьё пронзает Карину. Десять минут неописуемо страстного секса. Перед глазами все плывет. Более не в силах сдержать себя, сливаю все прямо в малышку.

— Что презерватив порвался? — Едва отдышавшись спрашивает она.

— Нет, не порвался.

— А ну покажи!

— Зая, показывать нечего. Резинка не рвалась по причине своего отсутствия. — Договариваю я, глядя на её широко открытые глаза.

— Ах ты скотина. Ну и что мне теперь делать? — Значительно повысив тон спрашивает зая.

— Наше дело не рожать. Сунул, высунул — бежать. — Спокойным наглым тоном отвечаю я. Поворачиваюсь на бок, к стене. Начинаю дремать.

— Спать собрался, придурок. Ну я тебе сейчас устрою! — Сквозь сон доносятся слова взбешенной Карины.

Чувствую, как струйка холодной воды льётся по моей голове, стекая на шею и плечи. Сонливость улетучивается во мгновение ока. Подобно солдату в минуту подъёма, подрываюсь с постели. Передо мной она в своих белых стрингах. В руках кувшин, из кувшина течет вода мне на темечко, по лицу и бороде, на грудь и живот…

Её стервозность становится для меня неожиданностью. Легонько шлепаю Каринку ладошкой по оголенной булочке. Выхватываю из рук емкость. Она отчаянно сопротивляется, вцепившись пальцами в ручку кувшина. Наращённый ноготь отламывается, летит на пол. Не скрою, все происходящее очень меня забавляет. Неожиданное поведение Карины даже улучшает мое и без того прекрасное настроение.

— Зая! Ну не расстраивайся ты так. Виноват, не успел вовремя вытащить. Но это не смертельно.

— Тебе конечно не смертельно. А вот я залететь могу. А залетать, тем более от такого болвана как ты, в мои планы не входит.

— Что ж, если дела обстоят именно так, я прямо сейчас достану тебе противозачаточную таблетку. Если выпить её в течение трех часов, то эффективность стопроцентная. — Неспешно одевая трусы, говорю я.

— Сам жри свою химию! — С диким блеском в глазах выкрикивает Карина. — Я в душ, попробую исправить ситуацию.

— Ну вот, так бы и сразу. — Вздохнув с облегчением, отвечаю ей.

— А ты давай, вали за своей таблеткой. И чтоб через пол часа она у меня была. — Она ворчит что-то ещё, но из ванной бормотание не разобрать.

Кажется, где-то на въезде на первый спуск была аптека. Принимаю решение пройтись туда пешком. Ребята во дворе развлекаются по полной. Раскинули на плитке специальное полотно для игры в «Твистер», стоят на нем в причудливых позах, смеются как дети. Жека курит какую-то странную сигарету, подолгу задерживая дыхание. От сигареты исходит необычный запах. Дима с Вероникой зовут меня к столу выпить. Бацаю еще соточку. Иду в аптеку.

Из далека доносятся приглушенные басы, это музыка из «Виктории». По случаю майских праздников в течении трех дней в этом ночном клубе будут вечеринки, так называемый «М Fast». Данное событие приурочено также к открытию летнего сезона. Молодежь, прибывшая на сие мероприятие, уже блуждает по мелекинским улочкам. Подвыпившие «моржи» идут с пляжа в мокрых плавках.

Память не обманула меня, и на одном из перекрестков, при въезде, действительно обнаруживаю сельскую аптечку. Она напоминает, скорее, небольшой ларечек. Входная дверь отсутствует, вместо неё маленькое окошко. Стучу в него кулаком, спустя десять секунд оно отворяется.

— Чего молотишь так? Не глухая. — Произносит заспанная молоденькая продавщица. — Что хотел? Говори.

— Мне нужны противозачаточные таблетки, какие-нибудь для девушки, после полового акта. Ну и пачка презервативов.

— Ты бы лучше сразу презервативы покупал. Не пришлось бы на таблетки тратится. — Улыбаясь молвит аптекарша.

— Барышня. Ваши остроты совершенно неуместны.

После пятиминутного поиска достает две упаковки говорит:

— «Тетрагинон», пусть выпьет как можно быстрее одну таблетку. И презервативы — «Контекс». С тебя семьдесят одна гривна, сорок копеек.

Расплачиваюсь. Благодарю фармацевта. Возвращаюсь обратно в пансионат. По дороге встречаю компанию молодёжи, стоящую возле легковушки. Багажник машины открыт, в нем сабвуфер. Музыка долбит во всю, ребята танцуют. Мне тоже хочется пуститься с ними в пляс, но нужно нести Карине пилюлю.

Возле нашего отеля слышен приятный запах жарящегося шашлыка. Доносятся радостные крики. Открываю калитку, захожу во двор.

— Лекс! А ты где ходишь? — Задаёт мне вопрос Вероника.

— Да так, в магазине был.

— Куда это твоя принцесса уехала?

— Карина что ли?

— Она самая. Попросила у меня телефон, чтобы позвонить. Я не слышала с кем, и о чем она разговаривала. Потом приехал мотор, она взяла свою сумочку, прыгнула в него и уехала куда-то. Походу домой поехала. Вы что поругались? — Говорит Вероника, и от её слов мне становится не по себе.

— Слегка поцапались, — отвечаю я.

Отхожу в сторону, набираю Каришкин номер. Она сбрасывает. Повторяю процедуру раз пять — результат тот же. Ещё попытки — не берёт трубку. Через пару минут звоню снова. На сей раз телефон просто отключен. Снова противный обломный голос оператора сообщает на украинском языке, что «на даний момент абонент не може прийняти ваш дзвiнок». Все также монотонно дублирует сказанное на английском.

Стоит ли говорить, что настроение моё значительно ухудшается. Ведь я рассчитывал провести незабываемый уикенд с ней, а не просто по быстрому перепихнуться в номере. Но маска позитива все равно не сходит с моего лица. Однако теперь это всего лишь маска, не более. Я так погружен в свои мысли сидя на скамейке у мангала, что не замечаю Веронику, стоящую рядом.

— Лекс, не грусти. Держи отвёртку с апельсиновым соком, прикольная получилась. Сейчас все на пляж пойдём, мяч возьмём. Можно в волейбол поиграть. — Хлопая по плечу подбадривает меня она.

Кажется, в этот момент, она единственный человек, кому не безразлично, что со мной происходит. Легкая улыбка скользит по моему лицу, и я говорю ей:

— Спасибо тебе, дорогой друг. Спасибо за поддержку.

На душе становится как-то светлее. Быстро выпиваю отвертку, не прибегая к помощи трубочки, заботливо поставленной в коктейль Вероникой. И на душе становится ещё чуть светлее.

Дима с Жекой уже дожаривают мясо. Все собираемся у стола в беседке. Холодная водочка под шикарную закусочку заходит на ура. Шашлык вышел просто объедение. Я уже под хмелем. Тоска плавно в нем растворяется. Более не думая ни о чём серьёзно, хватаю со стола банку «Рево», и вся честная компания отправляется на пляж. Дорога к нему совсем не долгая. Сто метров через соседний профилакторий, и мы у цели. Золотистый песок под ногами, чистое весеннее море настраивает на релакс шумом волн.

Но мне не до релакса. Я уже приговорил банку «Рево» и настроен на активные действия. Хмель сильно меняет моё поведение. Оно становится нахальным, дерзким и агрессивным, хотя и не без оттенка веселья.

Дима тоже не совсем в адеквате. Он то и дело упрекает меня в хамстве. Его замечания кажутся мне неуместными, и я всячески огрызаюсь. Последней каплей в назревающем конфликте становится моё случайное попадание мячом в сидящего на краю пляжа Димона. Мяч с силой неожиданно попадает прямо ему в лицо. Разъярённый он подскакивает словно ужаленный, орёт:

— Ах ты ублюдок! Тебе пиздец!

Бежит на меня с кулаками драться. Быстрым хлестким ударом в глаз опережаю его. Он падает на песок, хватает меня за руку, тянет за собой. Дальше драка продолжается на песке. Примерно минуту катаемся по песку, изо всех сил стараясь нанести друг другу побольше ударов. Не смотря на яростное противостояние, мы оба на глубине подсознания помним, что являемся друзьями при обычных обстоятельствах, что лишь хмель и, возможно, непривычная обстановка летней гулянки, после столь долгой зимней спячки меняют наше мировосприятие. В этот момент Жека начинает нас растаскивать. Да и мы сами с Димоном безмолвно осознаём всю абсурдность происходящего. Отпускаем друг друга.

Ещё не до конца остывший после драки, бреду по прохладному весеннему песку к воде. Морская водичка чистая и прозрачная, её кристальная девственность поражает моё воображение. Сбрасываю с себя борцовку, слегка помятую и порванную вследствие нашего с Димоном нелепого спора. Не утруждаясь снятием бриджей, плавно погружаюсь в волны. Температура воды, мягко говоря, бодрящая. Но я всё же погружаюсь полностью с головой. Достигнув глубины, начинаю грести навстречу налетающим на меня волнам. Плыву так, всё дальше и дальше удаляясь от берега, до тех пор, пока чувствую, что огромные гребни начинают накрывать меня, что я не в силах противостоять больше их безумной дикой силе.

Изрядно запыхавшись, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Полоска берега очень далеко. И я понимаю, что нужно собрать все силы, чтобы вернуться. Волны теперь помогают мне толкая вперед, заряжая своей энергией. «Весь в мыле», задыхаясь словно бешеная собака, таки добираюсь до берега. Волны яростно толкают меня в спину. Выползая на сушу падаю обессиленный. В голове туман, вокруг все расплылось. Кажется, вот-вот потеряю сознание. Спустя пару минут прихожу в себя.

Досадно то, что моего отсутствия и реально рискового заплыва никто и не заметил. Не то чтобы я зациклен на себе, но как-то обидно получается. Я ведь и не доплыть мог, а всем параллельно. Кроме того, чувствую демонстративный игнор к своей персоне. Даже Вероника, проявлявшая недавно сочувствие, теперь вовсе не обращает на меня внимания.

Ну и ладно. Обуваю шлепки, поднимаю с песка подранную майку. Мокрые бриджи все в песке. В гордом одиночестве, полный чувства обиды на всех и вся, покидаю пляж. Вечереет. Солнце шлет свои ослабевшие приветы сквозь ветви тополей, качающихся под воздействием легкого бриза. Ощущение одиночества и досады доминируют в моём восприятии. Грустно, что Ирина оставила меня, что друзья отвернулись. Да ебись оно все конём! На душе становится даже как-то чуть теплее. В конце концов у меня есть я сам и этого не отнять. А они все пусть как хотят, так и развлекаются.

И чего только этим бабам надо. Ведь все старался делать, чтоб комфортно ей было. Если делал что-то не так, готов был исправить. Всегда так, из кожи вон лезешь, суетишься, чтобы организовать всё красиво, а им наплевать, вечно наламывают.

Эти мысли сопровождают меня в магазине, пока я покупаю очередную банку «Рево», чтобы покинутый всеми выпить её в уединении. Грустные думы не отпускают меня, бредущего в сумерках по незнакомым мелекинским проулкам. Уже не нужно никого и ничего. Безразличие поглощает меня целиком. И только полукруг луны на ещё светлом небосводе свидетель всему этому.

Так в нирване подхожу к калитке очень похожей на вход в наш пансионат. Железная дверь отворяется со скрипом. Во дворе две незнакомые машины. Неужели еще кто-то приехал? Подхожу поближе, чтобы рассмотреть «Фольксваген». В это мгновенье из-за угла доносится шум, появляются два пьяных амбала.

— Саня! Держи его! — Дико вопит один из них.

— Сука. В тачку решил залезть. Сейчас мы тебе откроем! — Орет мне другой.

Оба верзилы, словно два бешеных монстра из компьютерной игры, огромными прыжками приближаются ко мне. Тут до меня смутно, но со скоростью молнии начинает доходить, что забрёл я в чужой двор, и что оказался не в том месте не в то время.

Какие-либо объяснения и аргументы с моей стороны совершенно неуместны в эту секунду. Тяжеленные кулачищи, будто пушечные ядра летят мне в голову, живот и спину. Несколько ответных выстрелов доходят до адресатов, а точнее до их жирных рож. Однако вся четность моего сопротивления выявляется очень быстро. Силы не равны. Становится ясно, что нужно спасать свою жизнь, что у меня лишь один вариант — как можно быстрее уносить ноги.

Кое как изловчившись, наношу одному из «монстров» ребром ладони удар в кадык. Тот кашляет задыхаясь. Выиграв пару мгновений, хватаю недопитую банку «Рево», весьма кстати оставленную мною на крыше авто. Плескаю химический напиток в глаза второму Годзилле. Корчась от боли, он взвывает:

— Р-р-ра-а-аиса! Спускай Бакса!

Характерный лязг цепи не заставляет себя долго ждать. Вслед за этим прямо из-за угла появляется непосредственно сам Бакс — огромный пес «Кавказец». В его собачьих глазах читается лишь одно желание — разорвать меня в клочья.

Не медля более ни мгновенья, бросаюсь на утек. Уже босой, без шлёпок, тут же встречаю первую преграду — трёхметровый кирпичный забор. Моё психическое состояние такое, что незаметно сам для себя, спустя сотую долю секунды, оказываюсь на нём. Следующий кадр, и я приземляюсь на тротуарную плитку, коей умощен соседний двор.

Дикие возгласы и разъярённый лай псины за стеной дают понять, что медлить не стоит. Прожогом мчусь сквозь чужую аудиенцию. Не замечая под ногами ведро, наполненное водой, на полной скорости на него налетаю. Земля тут-же выскакивает из-под ног, и я подобно игроку в американский футбол, прыгающему за мячом, лечу плашмя прямиком на асфальт, с голым торсом и без всяких амуниций. Сказать, что приземление выходит очень жёстким, не сказать ничего. Но адреналин в крови зашкаливает. Боли нет. Лишь кровь. Кровь, текущая со счесанных локтей и колен, кровь, струящаяся из разбитой губы и прикушенного языка…

Слышу голоса своих преследователей, бегущих параллельно по улице, за двором. Сдаваться нельзя, и поднявшись с земли, я продолжаю бег. Очередной забор — лишь незначительная помеха. Следующий двор встречает меня овощной грядкой. Приземление в морковную усадьбу выходит мягким. Кувыркнувшись по огороду, вскакиваю на ноги и мчусь дальше. Вдоль стенки двухэтажного коттеджа, по узенькому тротуарчику, мимо виноградника и стеклянной теплицы, не чаяно футболю ногой вольготно шагающую тупорылую курицу. Та с диким возгласом «Ко-о-о-ко-ко» улетает куда-то за беседку.

Вслед за безмозглой птицей, на тротуаре, словно из-под земли, появляется маленький мальчик, лет четырёх. Он громко плачет, держа в руках поломанную игрушку. Подсознание ставит меня перед фактом, что малыш пострадать не должен. Подобно профессиональному акробату, на полном разбеге, каким-то

непостижимым образом, всё же удаётся перепрыгнуть мальца. Ноги пролетают лишь в нескольких миллиметрах над его головой.

Тем временем, ворота с правой стороны распахиваются, и в них вбегают мои враги. Они тут же меня замечают. Понимаю, что преодоления очередного ограждения мне не избежать. Уже не так резво, но всё же молниеносно быстро взлетаю на этот барьер. Не глядя в низ, прыгаю на удачу. Полёт длится дольше чем в те разы. Сначала слышен хруст ломающегося камыша, потом плеск воды и чваканье грязи. Я приземляюсь по пояс в болото, коих в Мелекино немерено.

Ощущаю, как мои ноги постепенно затягивает трясина. Вокруг только вода и камыш, его высота достигает порядка трёх метров. Чувство паники начинает доминировать над остальными мыслями. Но, погрузившись сантиметров на двадцать, ноги упираются во что-то твёрдое. И снова знакомые голоса двух амбалов доносятся откуда-то справа, совсем недалеко. Всех слов не разобрать, лишь обрывки нецензурной брани. Её интонация даёт понять, что я в большой опасности.

В такой ситуации остаётся только одно — затаиться как можно тише, в надежде, что недруги не полезут за мною в болото. Так и поступаю. Вода в топи очень холодная. Проходит минут десять, ногу сводит судорога, но речь выродков ещё слышна. Что-то скользкое трётся о мою руку. Гляжу туда. Огромная полутораметровая гадюка извиваясь проплывает мимо меня. Еле сдерживаю себя, чтобы инстинктивно не дернуться. Во рту окончательно пересохло. Змея проходит мимо, словно, не замечая моего присутствия. Меняет свою траекторию, плавно скрывается под водой.

Тем временем, пространство вокруг наполняется зловещей тишиной. Никакой болтовни вроде бы не слыхать. Возможно злодеи решили притихнуть и дождаться моего выхода. Чтобы окончательно подстраховаться нужно постоять ещё немного. Невыносимо холодно, одежда мокрая, но обстоятельства заставляют ждать.

Так проходит ещё около двадцати минут. Зубы цокотят друг о друга. Кромешная тьма повсюду и наличие гадюк в болоте не внушают оптимизма. Успокаивает лишь то, что эти змеи, по идее, в воде не кусают. Как-то резко воздух становится ещё холоднее, его запах кардинально меняется. Быстрые усиливающиеся порывы ветра раскачивают камыш. Начинает капать дождь.

«Ну и денёк выдался, просто абзац», — мелькает в голове.

Нужно поскорее выбираться. И я начинаю неспешное поступательное движение вперед и правее, где должна быть дорога. Кажется, что уже глубокая ночь. Каждый шаг даётся невыносимо трудно. Приходится бороться с зыбучей трясиной, прорываясь сквозь густой камыш. Неизвестно какая ещё мерзость тут водится. При этой мысли значительно ускоряюсь. В конце концов заводь кончается, заросли камыша обрываются, и я выползаю на грунтовку. К огромному счастью никого нет.

Слегка переведя дыхание, оглядываюсь по сторонам. Увиденное снова повергает меня в ужас. Вокруг нет никаких дворов, коттеджей и заборов. Ни столбов, ни каких-либо вообще признаков цивилизации. Не могу понять, куда подевались постройки, по которым происходил мой жёсткий побег. Только поле, болото с камышами, и эта извилистая грунтовая дорога, ведущая куда-то в ночную бескрайность.

Нельзя оставаться на месте. Нужно искать выход. Устремляюсь влево по грунтовке. Вдалеке мерцает одинокий огонёк. Выбор очевиден — нужно поскорее к нему добраться. Идти босиком приходится достаточно долго. Спустя некоторое время, таки достигаю цели. Это скромный старенький домик, стоящий на отшибе, просто посреди поля. Рядом с ним большая старая яблоня. Забора нет. Меня поражает то, что эта невзрачная постройка стоит в гордом одиночестве посреди степи.

На крыльце горит тусклая лампочка, это и есть огонёк, привлёкший меня из далека, будто ночного мотылька. Надежда на то, что я обрёл ночлег, появляется в душе. Подхожу к ветхой деревянной входной двери, чтобы постучать. Но не успеваю сделать этого. Раздаётся скрип, и дверца открывается. На входе стоит мужик лет сорока. Негромко спокойно молвит:

— Чего тебе, юноша?

— Друг, я в замес попал жёсткий, и заблудился вдобавок. Уж не знаю, что и делать. Выручи, пусти переночевать, иначе я не вывезу. Я в долгу не останусь. — Умоляющим тоном говорю ему.

— Проходи. Куда ж деваться. Вижу крепко ты погулял сегодня. Отдохнёшь как следует. Утро вечера мудрее.

Войдя в коридорчик с маленькой угольной печкой, удаётся как следует разглядеть гостеприимного хозяина. Это небритый мужчина лет сорока. Худощавое телосложение. Добрый и в тоже время серьёзный взгляд. Обращаю внимание на его одежду. Старая тельняшка с порванным рукавом. Очень странные синие спортивные штаны, таких не найти ни на одном рынке, в фирменных спортивных магазинах их тоже наверняка не купишь. В таких штанах, наверное, ещё мой папа в школе на физкультуру ходил.

— Проходи в комнату, чего уставился? — Говорит мне он.

Выполняю его указание. Моё любопытство сразу переключается с радушного домовладельца на обстановку в его единственной комнате. Сказать, что она необычная — не сказать, ровным счётом ничего.