Бесплатный фрагмент - Бестелесный враг

Глава 1

Удар в спину и вспыхнувший невыносимо яркий свет, вырвали сознание Ильи из темноты. Частый дождь, барабанивший по лобовому стеклу, бегающие и орущие дворники не позволяли рассмотреть дорогу впереди. Напряжением воли парень пытался сфокусировать зрение, чтобы сквозь сплошной дождевой поток, хоть что-то рассмотреть или услышать. Далеко впереди, на левой стороне дороги, полоснула яркая молния. Нижний край которой закончился двумя ослепительными лучами, приближающимися со стремительной скоростью. Парень скорее почувствовал, чем услышал сигнал и увидел, мчащийся на него многотонный грузовик. Крепко ухватившись за рулевое колесо, Илья с профессиональной точностью, качнул руль вправо. Движение было естественным и уверенным, и полуторатонный Лексус моментально отреагировал на действие водителя, мгновенно отскочив к правой стороне дороги. Маневр был исполнен настолько филигранно, что многотонная армада пролетела в нескольких сантиметрах от бокового зеркала машины, не причинив ни малейших повреждений. Илья не был готов к подобной ситуации, но выполнил необходимые действия с завидным хладнокровием. Глаза буравили непроглядную тьму. Руки сжимали рулевое колесо до синевы в костяшках. Сердце колошматило грудь будто сумасшедшее. Парень проехал еще немного и через пару сотен метров остановил машину. Слегка дрожащими руками, он достал сигарету, закурил и опустил водительское окно на пару сантиметров.

— Стоп! — в голос произнес Илья. Вообще-то, он никогда не разговаривал сам с собой. Иногда, обдумывая очередную компьютерную проблему, Илья бубнил поднос знакомый мотивчик, но, чтобы разговаривать. Нет, никогда.

— Что это было? Где я? Как сюда попал? — вопросы сыпались как из рога изобилия, но ответов не последовало. А кому было отвечать? Вокруг непроглядная темнота. Впереди фары вырывали небольшой клочок дороги, который обильно поливался дождем. Капли с ожесточением барабанили по крыше, стеклу, кузову. Проливной дождь перемежевался с малюсенькими градинками, которые звонко разбивались о крышу машины и отскакивали в разные стороны.

«Так что же это было?» — немного успокоившись, мысленно, уже не первый раз, повторял себе парень все тот же вопрос.

Огонек сигареты, ярко отражающийся в лобовом стекле и сла́бо горящие показатели приборной доски, были единственными светлыми пятнами в салоне закрытой машины. Любопытный путник, заглянувший случайно снаружи, удивился бы летающему по салону красному огоньку. Любые попытки угадать кто находиться в салоне были обречены на провал. Илья, рассматривая огонек на лобовом стекле, поймал себя на мысли, что не помнит события, предшествовавшие несостоявшемуся столкновению. Он пытался, но будто натыкался на про́пасть, и ничего вспомнить не мог. Докурив, он открыл водительскую дверь и вышел навстречу проливному дождю. Его сразу окатила волна леденящего душа. Джинсовая рубашка из шамбре, моментально промокла. Джинсы из денима продержались ненамного дольше. Даже плотные кроссовки фирмы «Адидас» через минуту полностью вымокли. Только это нисколько не заботило Илью. Он, приглаживая вымокшие волосы, почувствовал, как во́льно дышится. Как голова освобождается от неприятных ощущений и постепенно восстанавливает память. Парень не только это ощущал, но и почти физически чувствовал, как мягкая волна успокоения расплывается по мозговым извилинам будто мёд после выкачки.

Обряд дождевого омовения выполнил свое предназначение. Закрыв дверь машины, парень прикрыл глаза и прислонился к капоту, подставляя разбушевавшемуся дождю барабанить по лицу, глазам и предательски затекать под рубашку. Ударами по закрытым векам капли пробуждали в Илье мельчайшие фрагменты жизни, отражаясь на темной сфере глазного яблока яркими пятнами. После они группировались в целые эпизоды. С каждым фрагментом скорость их появления увеличивалась в несколько раз и вот уже через несколько минут полная картина жизни прокручивалась в голове Ильи, сменяя друг друга как эпизоды старого кино. Этих несколько минут хватило, чтобы вымочить парня до нитки и заморозить до дрожи. Парень вернулся в салон. Посидел немного. После быстро скинул свитшот, обтерся насухо и забросил худи на заднее сидение. Мимолетом глянул на циферблат часов, которые показывали двадцать два часа тридцать минут. Завел машину и направился к родному Гродно.

За оставшийся час с небольшим парень перебрал в памяти несколько интересных фактов из прошлого. Он вспомнил двухэтажное здание, которому более двухсот пятидесяти лет, располагающееся на одной из центральных площадей города. В старинном здании разместились двадцать уютных офисов фирмы отца. Офис под номером двенадцать занимал Илья. Парень планировал быстрее добраться домой и завтра вновь примчаться в любимый офис. Удобно разместиться на огромном подоконнике с ноутом, чашечкой кофе и вкуснейшим печеньем на приставном столике. Илья мечтал, что завтра, как и всегда, он с трепетом подойдет к входной зеркальной двери, где на стене у входа красуется вывеска, на которой изображен красный, изгибающийся китайский дракон. Ниже золотыми буквами выгравировано наименование фирмы «Secret code», еще ниже маленькими буквами выведено четыре слова — защита, шифрование и дешифрование данных. За центральной входной дверью находились: элегантно украшенный ресепшен, по левую руку, а по правую — стеклянная комната службы безопасности. Фойе напоминало старинный интерьер с лепниной на потолке и стенах. От центра вправо и влево уходили коридоры с офисами для работников фирмы. Венцом интерьера была старинная гранитная лестница на второй этаж, где были переходы налево и направо с такими же офисами, как и на первом этаже. Илья в детстве очень любил бегать по коридорам фирмы и заходить в любые офисы. Он вспомнил свой первый рабочий день в фирме отца. Это произошло в последний школьный год.

— Вот вам новый работник и еще один партнер фирмы, — представил парня Евгений Андреевич Орлов, отец Ильи, а по совместительству владелец фирмы. — Прошу любить и жаловать. Сразу предупреждаю, он мой сын, но на объемах работы, зарплатах и других условиях работы, утвержденных в ваших контрактах, это отражаться не будет. Мы с партнерами надеемся, что его светлая головка принесет нам много интересных идей и будет полезна для общего дела. Единственное исключение, в связи с тем, что он еще ученик, на работу он будет приходить после школы в пятнадцать ноль-ноль. Окончание работы планируется в двадцать один ноль-ноль. Ты готов к такому режиму работы, сын?

— Да, — едва запинаясь от счастья, проговорил Илья, — спасибо.

Со своего кабинета вышел Николай Борисович, старый друг отца и его партнер.

— Илюша, крестник, — идя навстречу, радостно раскрывая объятия Николай Борисович подхватил парня в обхват и несколько раз покружился с ним. — Ну что, наконец-то уломал своего старого ворчуна, чтобы пристроил тебя к настоящему делу.

— Меня долго упрашивать не пришлось, — хитро посмотрел Евгений на сына.

Илья более года просил отца дать ему настоящую, ответственную работу в фирме. Илье надоело заниматься всякой хакерской ерундой. В двенадцать он несколько раз взламывал сервера мировых компаний и направлял им предложения по ликвидации дыр в системах защиты. Незаметно проникал на сервера и тайно покидал их, только оставляя после себя предложения по защите системы и укреплении фаервола. Но так как денег он не вымогал и давал дельные советы, никто из пользователей не пытался его выдать подразделениям по борьбе с киберпреступлениями. Но в даркнете быстро распространился слух о благородном хакере. В четырнадцать он спокойно писал программы-защитники, использующие в компах фирмы отца и клиентов.

В один из рабочих дней, который не отличался от сотни таких же, Евгений обнаружил взлом сервера и срочно собрал экстренное совещание. Когда в кабинете собрались руководители подразделений — шеф четко поставил задачи:

— Коллеги, компьютеры нашей фирмы подверглись хакерской атаке и для минимизации ущерба необходимо предпринять следующее. Отделу кибербезопасности заделать дыры в системе и фаерволе. Сделать все возможное для возврата изъятых документов и выявить сервер, куда были перенаправлены документы. Разобраться с причинами взлома, кто и как смог это сделать. Бухгалтерии восстановить проводки в бумажном варианте, хотя бы с момента обнаружения взлома. Отделу собственной безопасности узнать кто в течение недели посещал фирму, отобрать заключенные договоры этого периода, уточнить какими носителями пользовались. Проверить всех работников фирмы на предмет вхождения на основной сервер, по какой причине, и какие документы изымались для работы. Юридическому отделу пересмотреть контракты с датой окончания совпадающие с моментом обнаружения взлома.

Двое суток работали хакеры и программисты. Дырочки они закрыли в течение полудня, обнаружив еще более десятка новых. Но найти похищенные документы и выяснить причину взлома, кто, и как это сделал — узнать пока не удавалось. Фирму лихорадило не по-детски. Юристы готовились к искам, бухгалтера восстанавливали на бумаге отчетность и важные проводки, айтишники упали духом окончательно. Ведь если в течение первых двух дней информация не будет восстановлена или возвращена, то по опыту, ее уже не найти, и она окажется в руках конкурентов, которые используют ее во вред фирме. А в частном деле конкурентов всегда много — чуть менее удачливых, чуть менее честных. Фирма «Secret code» уже много лет пользовалась заслуженным авторитетом в городе за качество и сроки исполняемой работы, и неоднократно побеждала на республиканских конкурсах «Фирма года» и «Предприниматель года». Выбить такого гиганта с городского рынка IT-технологий для некоторых было делом чести. На третий день, ровно в двенадцать ноль-ноль на комп Евгения пришло письмо следующего содержания: «Милостивый государь! Вас беспокоит парень, который в течение последних нескольких дней изрядно попортил вам настроение и потрепал нервишки. Целью моей было отнюдь не завладение секретами фирмы для дальнейшей продажи, а показать, что в сфере защиты данных всегда найдется злоумышленник, который вскроет защиту, в течение несколько минут. Взлом у меня занял одну минуту и тридцать семь секунд. Заметьте я не только незаметно зашел на сервер, вскрыл фаервол, выкачал всю информацию, но и незаметно вышел в течение всего двух минут. Кстати, поменяйте провайдера, у вас очень медленный интернет. Невозможно работать. У меня на базе интернет работает быстрее раза в три».

— Срочно найдите мне этого гаденыша, — чуть громче обычного, отдал приказ техническому отделу Евгений по селекторной связи, — и с адресом срочно ко мне.

«Думаю, вы сейчас отдаете приказ своей службе кибербезопасности, срочно вычислить мой айпи. Не старайтесь, ничего не выйдет. Даже если служба мой айпи обнаружат, то очень скоро разочаруется. Айпи виртуозно спрятан в прокладке, в которой прячутся сотни подобных адресов. Вся информация разбита на части и разбросана по нескольким облакам. Помнится, я много раз предлагал вам свои услуги. Вы же демонстративно не замечали меня. Но хватит лирики. Мое предложение — вы принимаете меня на работу в фирму в отдел разработки программ защиты данных, с окладом как у рядового айтишника. Второе — я выбираю офис на втором этаже с большими окнами и выходом на центральную улицу. Третье — вы предоставляете мне комп с заказанным мной железом и, наконец, партнерство в фирме. Предложение действительно до вечера». Дочитав письмо Евгений, откинулся на кресло и закрыл глаза. Через пять минут он включил селектор и набрал технический отдел.

— Все отменяется. Не ищите взломщика, только срочно приказываю всем работникам фирмы поменять пароли от облаков. Я точно знаю, кто это сделал и где документы с сервера, — спокойным тоном произнес Евгений. — Всем, спасибо. Продолжаем отложенную работу.

— Окей, шеф, — прозвучал девичий голос на другом конце провода, и связь прекратилась.

Евгений Андреевич придвинул к себе клавиатуру и стал набирать текст. «Удивил, молодец. Хочешь стать продолжателем семейного бизнеса. Подумай и перезвони». Перечитав еще раз, он попросил у своей помощницы кофе, немного подправил и отправил письмо на почту, откуда пришло предложение. Взяв в руки горячий, приятный во всех отношениях, напиток, Евгений Андреевич пригубил его и стал ждать. Но ждать пришлось недолго. Телефонный звонок ворвался в тихий офис со звуком взлетающего реактивного самолета. После трех гудков в офис заглянула помощница со словами: «Евгений Андреевич, у вас телефон…», но видя, что шеф слышит гудки, замерла в проеме двери. Евгений подождал еще пару гудков, убрав громкость и показывая помощнице, что у него все под контролем, взял трубку сотового. Девушка исчезла так же беззвучно, как и появилась, а Евгений приступил к разговору, который так давно откладывал.

— Привет, малыш, — подняв трубку, поприветствовал сына Евгений.

— Стоп. Но как? Как ты понял, что это я, — послышалось неподдельное удивление на другом конце провода.

— Ты, мой дорого́й, слишком погрузился в мир единиц и ноликов, а мне приходится говорить с живыми людьми, переписываться и понимать, что они хотят мне донести. Прочитай еще раз внимательно письмо и сам ответь на свой вопрос. В письме не менее шести подсказок. Найдешь, перезвони.

Ровно через три минуты зазвонил телефон, но сейчас уже Евгений Андреевич ждать не стал. «Быстро же ты нашел их, молодчина», — только и пронеслось в голове шефа.

— Нашел?

— Да, — подавленным голосом проговорил Илья. — Первая про интернет. Я давно у тебя просил дома сменить провайдера и теперь мой домашний работает в три раза быстрее.

— Точно. Далее.

— Я помню твои уроки, что людей за хорошо выполненную работу необходимо хвалить. И чтобы поднять значимость моей работы в твоих глазах и повысить самооценку, я постепенно стал себя хвалить за удачно решенную проблему. Позже забыл для чего это делал, но хвалиться не перестал. Точно, это мои фразы: «виртуозно сделанная прокладка», «виртуозно дешифровано сообщение», «виртуозно раскодированный файл».

— Хорошо. Далее.

— Навык прятать информацию на нескольких облаках с годами выработался до автоматизма.

— Верно. Прочитав эту фразу, я сразу понял, что вся информация находится на облаках сотрудников фирмы, — и услышав характе́рный звук набора на клавиатуре, продолжил, — не спеши, уже все сотрудники поменяли пароли доступа к личным облакам. Далее.

— «…отдел разработки программ защиты данных, с окладом как у рядового айтишника…». Я всегда хотел работать в этом отделе, ну а деньги запросил, чтобы ты не сразу понял, кто это сделал.

— Компьютеришка, ты мой с цифровыми мозгами. Ты как машина считаешь, что все в мире делиться на рациональное и иррациональное. Нет. Жизнь многогранна и сложна. Ты занимаешься любимым делом, и наша с матерью заслуга, что мы, своим трудом, можем тебе предоставить такую возможность. Многие же, приходя каждый день на работу, в первую очередь думают, как обеспечить себя и своих близких. Каждая заработанная копейка у них на счету и, естественно, они стремятся за свою работу получить достойную оплату. Если же работник просит в зарплате минимум, то он или плохой работник, реально оценивающий свой труд, то ли человек, не верящий в свой потенциал, не амбициозен. Надеюсь, ты не такой.

— Конечно же, нет. Но, с другой стороны, зачем мне деньги? Вы с мамой одеваете меня, кормите и деньги на карманные расходы выделяете — удивленно спросил Илья.

— Сейчас да, а потом? — на мгновение отец погрузился в себя. Так, он всегда делал, когда собирался принять какое-нибудь важное решение, — Ты должен понять главное, что так будет не всегда. И тебе, как единственному мужчине, надо научиться самому заботиться не только о себе. У тебя младшая сестра и только ты сможешь стать ей опорой. Если что.

— Пап, ты, о чем? — удивился Илья.

— Ты же немаленький, должен понимать, — с грустинкой в голосе начал Евгений, — мы выбрали не только интересное направление, но и опасное. Всегда чужие секреты были в зоне особого внимания лиц, занимающихся экономическим шпионажем.

Для Ильи поиск и защита информации было любимым делом и представлялось как удачно или не совсем складывающаяся интеллектуальная игра, похожая на шахматный турнир. Под углом зрения предложенный отцом Илья не рассматривал свою работу. Все сложилось, пазл сошелся. Отец не допускал его к семейному бизнесу, желая, как можно позже приобщить сына к опасному делу. Но, наверно, время пришло. Илья пока не осознано, но уже на критическое расстояние приблизился к тайнам, паролям клиентов, и случайная ошибка могла натворить много бед.

— И, наконец, ты же знаешь, что я всегда мечтал о комнате на втором этаже с выходом на боковую пожарную лестницу и большими окнами, обращенными на центральную улицу. Та, помнишь, еще не отремонтированная. С вашего разрешения я бы ее отремонтировал и расположился там. Но теперь об этом можно забыть. Да, пап?

— Приходи завтра в офис, подумаем, — закончил Евгений и отключил трубку.

На следующий день Евгений Андреевич принял на работу сына, представил его коллективу как нового работника и партнера фирмы.

Глава 2

Мать Ильи, Наталья, главный бухгалтер на фирме отца, первоначально была против принятия сына на работу. Не деньги беспокоили мать, а судьба ребенка, который еще не окончил школу и не определился с дальнейшим образованием. Понимая, что работа отнимает много сил и энергии, Наталья желала, чтобы дети как можно позже окунулись в жестокий мир бизнеса. Женщина при любой возможности отправляла детей отдыхать за границу. Она не боялась отправлять Илью с Алиной, зная, что девочка всегда будет ухожена, накормлена, выстирана и выглажена. Но единственная проблема, преследовавшая эти поездки — дети больше недели нигде не задерживались и соскучившись, рвались домой.

Финансовое положение фирмы считалось приемлемым. Вовремя выплаченный кредит с грабительскими процентами, взятый на развитие бизнеса. Плюс три машины S-класса, дача в Поречье, коттедж в Ялте, отстроенная 5-комнатная квартира и кругленькая сумма в швейцарском банке. Но это не очень волновала членов семьи. «На будущее», — говорили отец с матерью. Но на какое такое будущее никто не уточнял.

С момента принятия Ильи на работу, надежды отца оправдались в полной мере. Развивалось предприятие стремительно, прирастала клиентская база, долгосрочных контрактов ежегодно прибавлялось. Направление фирмы — разработка программного обеспечения, помогающего ликвидировать хакерские угрозы и атаки. Талант Ильи заключался в чутье на уязвимости систем. Он быстро находил решение любых компьютерных проблем, имел врожденную способность организовывать людей для совместной работы, что очень помогало скоростному продвижению предприятия на рынки информационных технологий. Когда было необходимо, Евгений готовил ужин, пока Наталья готовила отчеты или составляла баланс. В квартире все жили одной идеей, одной целью. Илья с отличием окончил школу и поступил в университет на программиста. Но видя, что в некоторых темах Илью нечему учить, преподаватели позволяли парню самостоятельно заниматься вопросами программирования. Частенько из аудитории, где находился Илья, слышались две мелодические линии. Это монотонное бухтение преподавателя и стрекотание клавиш по клавиатуре ноута. Единственная работа, которую Илья с удовольствием выполнял по просьбе преподавателей — это участие в межвузовских конкурсах. Парень развлекался, он был в своей стихии. Он получал задание и с азартом окунался в процесс поиска необходимого решения. Его выводы и предложения иногда поражали опытнейших специалистов. И конечно же, после конкурсов поступало множество предложений на работу в престижные фирмы Москвы и некоторых европейских стран.

Однажды на работе Илья, полностью погруженный в решении проблемы заказчика, заключенной в несанкционированном проникновении хакера в операционную систему путем внедрения вирусного червя, не услышал, что кто-то тихо вошел в личный офис. «Попался, гаденыш. Вот, вот сейчас я нейтрализую тебя. Готово. Сейчас поставим сеточку для фильтрации чистеньких файлов, загоним червячка в нейтральный блок, там его законсервируем и поставим на восстановление структуры файловой системы», — бубнил себе поднос увлеченный юноша. За спиной кто-то чихнул, но для погруженного в работу Ильи слабый чих прозвучал подобием взрыва. Он подскочил и выругался.

— Просил же! Без стука не входить, — почти прокричал он, но увидев посетителя, удивленно продолжил, только теперь уже с каждой фразой сила и напор в голосе стали затихать. — Осторожно, стены еще не просохли от краски. Испачкаетесь, сами потом жаловаться будете.

Посреди комнаты, переступая с ноги на ногу и прижимая к груди ноут, стояла стройная девушка лет двадцати. Ее слегка загорелая кожа на лице остро контрастировала с пшеничными волосами. Большие голубые глаза смотрели прямо на Илью и в них отражался неподдельный испуг.

— Ой, простите, я думал это кто-то из коллег. Вечно приходят из-за какой-то ерунды и мешают, — успокоившись, объяснял свою оплошность Илья. — Что у вас там?

— Наверно, какая-то ерунда, — нежным голосом ответила девушка.

— Еще раз простите, что невольно накричал на вас. Даже не предполагал, что кто-то в комнате и, честно вам скажу, вы меня тоже прилично напугали. Ловлю за хвост червя и вдруг за спиной — кашель. В тот момент я чуть не обомлел от неожиданности, — извиняюще, с мольбой в глазах продолжал парень.

— Кого вы за хвост ловили? — удивилась девушка.

— Червя… Ой, забудьте, это сленг такой… Компьютерный. Надеюсь, вам он не пригодится. Если вы не айтишница, — оправдывался Илья.

— Кто? — переспросила девушка.

— Забудьте. Ну что с ноутом?

— Не загружается.

— Разрешите? — сказал Илья, забирая из рук девушки ноутбук.

Минут через десять быстрых прикосновений по клавишам, Илья, не поднимая головы, спросил:

— Милая девушка, не подскажите мне, как к вам обращаться, — этот вопрос прозвучал так естественно, что никто бы никогда не подумал, что Илья хочет воспользоваться случаем и познакомиться. Парень сидел на широченном подоконнике, на котором удобно мог расположиться еще один человек, облокотившись на приставленную к откосу размером в подоконник подушку. Ноутбук лежал на перекрещенных ногах. Пальцы бегали по клавиатуре со скоростью заправского пианиста. Его увлеченная поза, длинные ниспадающие волосы жгучего шатена понравилась девушке, но отвечать на заданный вопрос она не спешила. Будто раздумывая, насколько для нее важно это знакомство.

— Извините, не расслышал вашего имени, сударыня, — настаивал парень.

— Я не могу назвать своего имени. Мне папа не разрешает, — улыбаясь слегка заигрывая почти пропела девушка.

— Ну, в таком случае ноут я вам отдать не могу. И не просите, и не умоляйте, — подытожил Илья.

Закрыв ноутбук девушки, парень отложил его себе за спину и взяв с приставного столика ноут постоянного клиента, продолжил работу с вирусом. Снова пальцы быстро побежали по клавиатуре, проявляя на экране ровные строчки знаков, замысловато выстраивающихся в элегантные башни. Через пару секунд парень ушел в себя.

— Что вы делаете? Отдайте ноут. Я папе позвоню, — стала беспокоиться девушка.

— Да-да, позвоните, и как можно скорее, — ответил парень, продолжая, что-то активно набирать на компьютере клиенты фирмы.

— Да вы не знаете, с кем связались. В последний раз предупреждаю. Отдайте комп или мой папа разнесет всю вашу богадельню, — возбуждаясь с каждой секундой, наседала девушка.

— Прошу прощения, но здесь вы абсолютно не правы, сударыня. Богадельня — это приют для стариков и инвалидов при монастыре, а в ближайшем от нас окружении монастыря не наблюдается.

— Он еще шутит, — сквозь зубы с легким пренебрежением, возмутилась красавица, набирая телефон на мобильнике.

— Пап, помоги мне, — пропела она нежным голоском, когда на другом конце аппарата прозвучал ответ, включила громкую связь.

— Что случилось, дочь? — послышался недовольный вопрос из динамика. Голос говорящего мужчины был низкий и твердый. Такими голосами обладали мужчины, требующие безоговорочного выполнения приказов. Мужчина мог быть военным не ниже полковника или директором большого предприятия. «Понятно почему, так изменился голос у тебя красавица», — улыбаясь, подумал Илья. Девушка заметила его улыбку и поняла ее, за что еще больше разозлилась на самонадеянного и нахального парня. — Здесь у меня один наглец забрал ноут и не отдает.

— Включи громкую связь, чтобы меня было слышно.

— Уже.

— Как его зовут?

— Его зовут Илья, — включился в разговор парень.

— Надеюсь, не Муромец? — играючи начал разговор мужчина.

— По каким-то качествам даже лучше, — парировал Илья.

— Он что у тебя там качок, — вопрос уже был направлен девушке.

— Да, нет, — ответила дочь, оценивающе рассмотрев на парня, — даже худоват, слегка.

— Слушай. Как тебя там? — грубо выговаривал мужчина.

— Илья, — спокойно повторил парень.

— Да, Илья, срочно отдай моей дочери ноутбук, и мы сделаем вид, что ничего не произошло. Я сегодня добренький — подписал удачный контракт.

«Значит, все-таки бизнесмен», — сделал вывод Илья.

— Анжи. Отдал уже? — сказал мужчина, обращаясь к дочери.

— Даже и не подумал. Пап, ну, сделай же что-нибудь, — упрашивала дочь.

— Ну держись, гаденыш. Где вы находитесь?

— Площадь Тизенгауза, 5, второй этаж направо, офис 16, второй по правой стороне, пригласить Илью.

— Жди, мальчишка, скоро буду, — отключился от связи явно рассерженный мужчина.

— Сейчас что будет, ты даже не представляешь, — зло глядя на Илью, девушка присела на стоя́щее рядом кресло в ожидании грандиозного представления.

— Анжи — это от Анжелики?

— Не твое дело, — зло бросила Анжи.

— Красивое имя, Анжелика. Как и хозяйка, — улыбнулся Илья.

Спустя несколько минут в офис к Илье вошел растрепанный молодой человек в очках, точно батан, Санька, отец и помощница отца с подносом, на котором удобно расположилась чашечка ароматного кофе, а на розетке — замысловатые печенья и конфеты.

— Прошу вас, угощайтесь, — улыбаясь Илья предложил кофе девушке, и сразу обернувшись к мужчинам, продолжил. — Посмотрите какой интересный случай, — раскрывая ноут и что-то показывал на экране. Мужчины долго смотрели на экран и что-то возбужденно обсуждали, но так как они говорили шепотом, невозможно было понять, что их так заинтересовало.

Скоро в комнату ворвался двухметровый, крепкий мужчина и сразу подошел к дочери.

— Они тебя не обижали? Что-нибудь сделали?

— Нет, папочка. Только кофе предложили.

— И вам предложим. — вклиниваясь в разговор отца и дочери, Евгений, на правах хозяина, раздавал указания. — Присаживайтесь. Оленька принесите еще такой же поднос, — уже отвлекаясь на помощницу, попросил Евгений Андреевич.

— Вы мне здесь…

— Простите, как к вам обращаться? Нас не представили. Евгений Андреевич, владелец этой фирмы, — настойчиво тушил скандал Евгений, — и приносим свои извинения, если наш сотрудник, пригласил вас в не совсем в приемлемой форме.

— Это мне зачем представляться?

— Ваше право, но ответить на единственный вопрос вы можете?

В этот момент в офис зашла помощница с таким же набором на подносе и поставила его на стол возле свободного стула. Евгений Андреевич поднял руку к лицу и знакомым жестом показал пока не отвечать. Мужчину — это заинтриговало, он сел на свободный стул и стал ждать.

— Спасибо. Вы свободны, — сказал шеф и подождал, пока помощница выйдет за дверь и после того как стих стук удаляющих каблуков, продолжил. — Вы полностью доверяете своей дочери?

— Что за вопрос?

— Не спешите отвечать, подумайте, или мы будем вынуждены просить вас удалить ее подальше, как минимум в район ресепшена.

Анжелика внимательно посмотрела на отца долгим немигающим взглядом.

— Я ей доверяю как самому себе, — твердо ответил мужчина.

— Хорошо.

— Меня зовут, Лев Аркадьевич, а дочь — Анжелика Львовна. Правда, звучно получилось?

— Да, очень хорошо Лев Аркадьевич. Я передам слово моему сыну Илье Евгеньевичу. Тоже неплохо вышло, а? — улыбаясь вопросительно посмотрел на собеседника Евгений. Лев поднял руку с поднятым пальцем вверх, соглашаясь с владельцем фирмы.

— Суть проблемы в том, что в скрытом блоке диска D на компьютере вашей дочери содержится большой заархивированный файл с программой распаковки. Но прописана на таком ненадежном скрипте, что, простым сочетанием клавиш в определенной последовательности, программу можно заставить распаковать файл или группу файлов и переместить куда угодно. Но в таком случае ради безопасности, в системе должен был стоять сильный фаервол. Однако его нет. Мы только посмотрели со стороны и обнаружили уже более десятка дыр. Из всего вышесказанного мы делаем выводы, что человек, который устанавливал вам защиту, мягко говоря, некомпетентен в этом вопросе. Есть и другой вариант развития событий: через неопределенный промежуток времени, программа распакует файл и отправить по сети, по заранее вписанному маршруту. И вся информация будет доступна человеку, создавшему скрипт. Думаю, я доступно объяснил суть проблемы.

— Я понял. Мне уже давно докладывал глава отдела кибербезопасности о том, что нашу систему пытаются взломать. Я решил часть информации перенести на другой носитель и вынести из офиса. А дочка случайно была с ноутом у меня на работе. Я и попросил главу отдела кибербезопасности сохранить информацию на компьютере Анжи и спрятать инфу подальше, защитив от чужих глаз.

— Можно вас попросить, пригласить этого парня к нам. Мы просто хотели бы с ним поговорить. Сейчас мы временно поставили защиту вокруг файла. В ближайшее время никто не сможет завладеть файлом или переместить его. Даже вы, ничего с ним сделать не сможете. Не переписать, не перебросить куда-нибудь еще. Мы это сделали ради защиты файла. Пока мы не включим полный протокол анализа слоев вокруг файла, не посмотрим, с какими программами он сопряжен, не проверим надежность сцепки с другими файлами, вы не сможете его открыть. Программа полностью автономна и только после заключения процесса проверки, самостоятельно отключит защиту. Отвечаю на ваш назревающий вопрос — время проверки зависит от объема информации и максимальной скорости, на которую способен носитель, в данном случае это ноут. Сектора с программами, паролями полностью изолированы и от нас. Поверьте, мы не воры. Наша основная задача — защищать своих клиентов от сложных атак. И посмотрите, если бы мы хотели, то уже давно слили всю инфу на облако, и вы даже не заметили бы. Ваше секретное слово — это полное имя дочери, прописанное на русском языке заглавными буквами через пробел после каждой буквы.

Лев Аркадьевич набрал на телефоне комбинацию цифр и попросил пригласить к телефону главу отдела кибербезопасности. Льву что-то долго говорили в трубку и, отключив ее, Аркадьевич сказал:

— Вчера он написал заявление на отпуск. За несколько лет у него набралось дней на два месяца. Он попросил отпуск для помощи матери, проживающей где-то загородом. Вы думаете?..

— Мы ничего не думаем и можем, конечно, в присутствии ваших специалистов, ликвидировать опасные дыры.

— Что еще вы можете предложить?

— Можем предложить контракт на обслуживание и с момента его подписания берем ответственность за сохранность коммерческой тайны клиента. Если по каким-либо причинам наша фирма передаст третьим лицам любую информацию, которая будет составлять коммерческую тайну, то по контракту мы вынуждены будем выплатить неустойку, которая будет приравнена к половинной стоимости нашего бизнеса. Теперь вы понимаете, как мы заинтересованы в своей репутации.

— Несите контракт.

Глава 3

Снова удар в спину. Снова — яркий свет. Молния. Фары. Грузовик. Уход вправо. Остановка.

«Что это? Что это такое? Дежавю? Я это уже видел», — пронеслось в голове Ильи. Он открыл дверь и обнаружил, что находиться около подъезда своего дома. Дождь прекратился. Воздух пропитался свежестью и вокруг витал насыщенный цветочный аромат. Все запахи перемешались в единую гармонию. Точнее, в природный кастомайзинг — смешивание разных запахов для получения одного, уникального. Илья глубоко вдохнул приятный, влажный аромат, невольно поднял взгляд вверх, ища в многоэтажке свои окна. Странно, но окна горели в зале и на кухне, хотя на часах было далеко за полночь. «Ждут», — подумал Илья и нежно улыбнулся. Открыв дверь своим ключом, парень обнаружил всю семью за больши́м столом, по-праздничному накрытым на четыре персоны. Малышка Настюша соскочила со своего стульчика, подбежала к брату и крепко его обняла. Отец оторвался от газеты, которую пару мгновений назад, внимательно читал. Подошел, пожал крепко руку сыну и засыпал ворохом пустых вопросов: «Как доехал? Под дождь не попал? Есть ли результаты встреч». Илья удивился заинтересованности отца, хотя еще два дня назад он не верил в успех начинаний сына, и отговаривал Илью ехать в Минск на переговоры.

— Да, подожди ты, — вступилась за сына мать, — дай ему раздеться, руки помыть и перекусить. Как в старину говаривали: «Ты сначала умой накорми, а после и вопросы задавать будешь».

— Хорошо. Мой руки и за стол. Мать твой любимый пирог с сыром испекла.

«С сыром? Вы это серьезно… С сыром? — Илью аж передернуло от услышанного. — У каждой семьи свои гастрономические предпочтения, но это уж слишком. Три мимо в одном предложении, — мысленно рассуждал Илья». В семье парня он не помнил, чтобы они ели сыр. У отца на него аллергия и мать никогда сыр не покупала. Второе и третье мимо — это «пирог» и «сама испекла». Сколько себя помнил, Илья не видел, чтобы мать выпекала пироги и другую мучную продукцию. Готовка тоже не конек матери. Отец больше в охотку приготовит что-нибудь экзотическое, так как жил в семье повара-отца и кондитера-матери. Даже Илья, глядя на отца, научился немного готовить. У него в запа́снике было пару десятков блюд, подсмотренных из интернета.

— Что эта за хрень? Блин, — прокричал Илья в темноту. Откуда через секунду показало его же лицо.

— Классно я тебя разыграл, — на Илью злобно посмеиваясь смотрело существо. Сейчас только голова, но оно могло преобразовываться в любое из живых и неживых существ, животных, людей и предметов.

— Боже, откуда такой удивленный взгляд? Ты забыл меня? Вижу, забыл, — злорадно усмехаясь смотрело на него существо, очень похожее на Илью. — Это же я, Костик. Я твое астральное тело, а ты моя мама. Это ты меня взрастила и все это время лелеяла. Вечно ты обо мне забываешь. Какая же ты неблагодарная скотина. Я за него стою горой, защищаю от всяких уродов, сижу здесь, а он меня забывает. Ну держись, я тогда напомню тебе кое-что.

Жесткая, ледяная рука обхватила шею Ильи и как тиски стала медленно сжиматься, перекрывая доступ воздуха. Все тело схватила судорога и Илья, вися в метре над землей, болтался как сосиска. Сколько прошло времени, парень не заметил, только почувствовал, когда воздуха стало не хватать, Илья постепенно начал падать в небытие.

Свет и перед глазами вспыхнула реальная картина последнего свободного дня. Илья на лифте поднимается на свой этаж, и сердце начинает подколачивать от плохого предчувствия. Выйдя из кабины лифта, он услышал надрывные крики сестры. Бросив кейс, он рванул входную дверь, которая на удивление была не закрыта. Ужасная картина развернулась перед глазами юноши. На полу в центре зала сидела вся в крови своих замученных родителей маленькая Алина. Вся в слезах истерично звала маму пытаясь поднять и обнять ее, потому что ей было страшно, но мама лежала без движения. Илья остолбенел, горе как раскаленная лава окатила его невыносимым жаром. Так, он стоял, не понимая, что произошло. Алина, увидев брата, вскочила на ноги и, вырвав нож из груди матери, побежала к нему. Единственной мыслью Ильи было выбить нож из рук сестры. У него это получилось, нож отлетел за диван, а Илья, обхватил руками головку сестры, стал успокаивать ее. Она трепетала в руках брата как попавшая в силки птичка. Боль, ужас, слезы в глазах сестры и разрывающие душу крики, еще долго будут преследовать Илью. На женский крик Илья обернулся и увидел в косяке двери стоя́щих соседей, кричащих: «Не надо. Не делай этого Илюша, она же маленькая».

— Что не делать? Разве вы не видите это не я, — обезумев от горя, кричал парень.

— Отпусти ее. Ты ее задушишь!

Крики, слезы, топот ног, драка и Илья в наручниках лежит «мордой в пол», и слышит убийственную фразу над головой: «За что ты их, подонок, признавайся». Перед глазами проплывает искаженное злостью лицо пузатого капитана и еще шестерых людей с автоматами в масках. Илья пытался что-то объяснить, но получалось только: «Это не я. Я не мог». Лежа «мордой в пол» он впервые почувствовал дикий прилив сил и увидел свое лицо как в тумане.

— Это я? Как такое могло произойти, — в общем хаосе прозвучали слова Ильи. Они же и стали словами признания вины. Судья рассмотрел их как признание в преступлении и мотив.

— Нет, это я Костик, но в чем-то ты прав. Я пока астральное тело. Но если мы поможем друг другу, то, возможно, скоро сможем освободиться друг от друга. Давай их всех убьем.

В следующее мгновение тело парня налилось неимоверной силой. Он как пушинки скинул с себя двоих людей в масках, рванул наручники и разорвал их. Одним прыжком вскочил на ноги и со всего размаха влепил ногой по челюсти капитана. Удар был такой силы, что капитан пролетел половину комнаты. Слава богу, что его летящее тело не встретило на своем пути преграды. В противном случае все могло бы закончиться летальным исходом. Вдруг Илья услышал крик сестренки: «Не бей их, братик». Крикнув это, она замолкла и больше не произнесла ни слово. Воспользовавшись оцепенением Ильи, шестеро в масках повисли на нем и, сбив с ног, поволокли из квартиры.

— Что вспомнил, дебил! — сквозь серый туман, зло смеясь, прокричал Костик.

Глава 4

Снова толчок в спину.

— Да, твою ж мать! — открывая глаза, выругался Илья, схватив за руку толкающего его старика, — ты охренел, старый пердун?

— Что с тобой Илюша? Ты так кричал, — успокаивал парня мужчина лет шестидесяти. «Может, ему было и меньше, но в тюрьме все выглядят намного старше. Вечно полусогнутая спина, глубокие морщины на лице, натруженные с выпирающими венами руки и абсолютно седая голова, забрала у старика несколько лет жизни. Может, и десятков лет. Дед Мазай была кликуха старика, за то, что он видел в людях только хорошее. И любил всех как-то по-своему, по-отечески. Как в рассказе „Дед Мазай и зайцы“, вроде Некрасова, не суть. Тот в рассказе зайцев любил, помогал им — этот зеков. Сколько раз доставалось ему за доброту свою, а он все талдычит: „Люди добрые, люди хорошие, только озлоблены малость“. Как только привели Мазая в хату, Илья вступился за него. И некоторое время объяснял ему как надо себя вести на зоне. А после и сам оскотинился. Мазай же все твердил: „Боженька создал людей по подобию своему. Люди хорошие и напоминать им чаще необходимо об этом“. При всей своей тщедушности он обладал огромным сердцем. Если скрасить конфликт надо, али другая потреба возникнет, где зеку побазарить надо, зови Мазая и вливай в уши. Все пережует и еще пожалеет. Помнил всех по именам и ни разу не вылетали из уст его погоняло. А самого по фене ботать никто учить не брался. Может, из-за возраста, а может, когда слышишь жаргон тюремный льющийся из Мазая, то не понимаешь, что он хочет сказать. Только ржешь до коликов в животе», — думал Илья, просыпаясь и зло глядя на старика. Отпустив руку, деда Илья произнес:

— Вали спать Мазай и не чапай мяне сёння, — по-белорусски закончил парень.

— Как же Илюша, на водички попей хоть.

— Пайшоў прэч, — прорычал Илья, отталкивая ногой Мазая от шконки.

— Спи, спи Илюша, — проговорил дед, отступая к своему матрасу.

«Какой уже спать?.. — про себя возмутился Илья. — Десять лет… Обиды, унижения, злости, драк, заточек, пересылок, прописок, пронырливых вертухаев и жадных кумовьев. Как это все обрыдло. Скорее бы в баню очиститься от скверны. Растереться докрасна и калёным железом выжечь все наколки, омыться своей же кровью и впитав ее жизненную силу. Чистым и уверенным вступить в новую жизнь», — думал Илья, рассматривая изношенную фотографию жены и дочери. С помятого клочка бумаги на него смотрела улыбающаяся девчушка лет двух, задорно улыбаясь на руках у Анжелики. Каждый раз рассматривая это фото, Илья удивлялся тому, что лицо и тело Анжи попало прямо в середину фотографии и с каждым годом быстрее вытиралось. Сейчас, лежа на нижней шконки и поймав первый луч восходящего, Илья удивился в очередной раз. Анжи совсем исчезла с фотографии. Место, где раньше красовалось ее улыбающееся лицо и прекрасное стройное тело, превратилось в серое пятно. Зато половинка Насти набралось сочностью. Широко открытый смеющийся ротик и золотые, пушистые волосики, спускающиеся до плеч, были любимыми чертами дочери. Илья очень соскучился по семье. Единственное, что его беспокоило, это то, что от жены уже более шести лет не было писем. Он понимал, что ей тяжело одной воспитывать дочь, и не наседал на нее с письмами. Ждал и терпел, терпел и ждал. «Не ссучился, не озверел и то хорошо, но очерствел — это плохо, — за нормальное поведение ему скостили срок на два года. Анжи ничего не писала, как она мучилась все эти десять лет. Гордая. Наверно работать пошла. А может, предки помогают. Выйду, разберемся. Коль деньгами помогали, заработаю, все до копеечки отдам, — такие мысли все больше притягивали Илью к Анжелике. Это было и безумная любовь, и пьянящая страсть, и главное чувство глубочайшего уважения».

Илья лежал и вспоминал. Их первую встречу. При которой он отказался возвращать ей ноутбук и после чего отец стал одним из клиентов фирмы отца. Их: первый поцелуй на развалинах Старой крепости; посещения постановок в областном театре и участие в фестивале национальных культур; прогулки по городу; поездки на Бали, Египет и Турцию. В полудрёме он пролежал до подъема.

Прозвучал подъем, и время застыло. Или может это всего лишь несоответствие восприятия времени и его естественное течение. Два часа проходили в темпе черепашьего бега или только Илья так воспринимал движение времени. Двенадцать часов и железная механическая дверь со скрипом открылась перед ним. Всего один шаг разделял его от жестокого и подлого прошлого в неизвестное будущее. Илья долго не мог решиться сделать этот шаг. «Чего застыл? Проваливай!» — послышалось где-то сверху. Собрав остатки сил, Илья сделал несколько шагов, и механическая дверь закрылась. Не счесть сколько раз парень слышал этот пронзительный скрип. Как долго надеялся, что кто-то разберется в его деле и извинившись выпустят.

Десять лет… Десять долбанных лет и ничего. Он ежегодно подавал прошение о пересмотре дела, но ежегодно получал отказ. Видимо, кум не отсылал прошения по инстанции. Особенно после того, как Илья подсказал ему выигрышную комбинацию интернет-казино. Только благодаря адвокату, друга отца, Илье не добавили еще пяток лет, и все же приняли документы на условно-досрочное. За закрытой дверью зоны чувство свободы захватило Илью. Он стоял, закрыв глаза и все вдыхал терпкий аромат свежескошенной травы. «Где командный окрик? Где он? — кричал сам себе Илья. — Где вертухаи? Где поганый кум? Где все это быдло? А нет… Они у себя дома — в тюрьме! — крича и смеясь побежал Илья к трассе. С каждым шагом бег переходил на долгие прыжки в высоту. Парень бежал прочь от прокля́того и проклинаемого места, перемешивая прыжки с бегом. Он желал, чтобы руки превратились в крылья и единым взмахом парень смог бы преодолеть силу притяжения и взмыть высоко к солнцу. Пробежав так километров пять, он выскочил на трассу. Поднятые над головой три купюры сразу остановили черную машину. Подойдя поближе, он разглядел новехонький мерс, за рулем которого сидела «Барби». От вида красавицы аж дух захватило у бывшего зека.

— Можно, на переднее сидение? — глядя прямо на стройные ноги девушки, спросил Илья.

— Давай прыгай быстрее, еще ехать далеко, — заметив взгляд парня, улыбнулась девушка.

— Быстро ты согласилась. Не боишься? Такая красивая и одна? — не успел закончить вопрос парень, как почувствовал легкое прикосновение холодного металла у горла. Откуда появился нож и как оказался у сонной артерии, Илья понять не мог. — Все… Я понял.

Девушка одной рукой твердо удерживала летящую машину на скорости не менее ста километров. Другой же, поглаживала шею парня тыльной стороной своего ножа. Красавица, как будто о чем-то забыла предупредить, невозмутимо продолжила:

— Это мой дружок, Сережка. Классное слово, оно мне очень нравится. С одной стороны, имя забавного мальчишки, а с другой ювелирное украшение. Мы с Сережкой дружим с детства. Мне его папа подарил, а начальник охраны научил пользоваться. Единственный раз, когда Сережка попил крови, был случай с дворовыми гопниками, которые хотели сексуально поиграть со мной. Сейчас интересно наблюдать их шрамы и в нужный момент показывать Сережку. Потешно, как их передергивает, — с увлечением рассказывала девушка. Илью пугало, с каким восхищением она это преподносит.

— Э…, — пропел Илья, мягко убирая от горла оружие. Девушка, не сопротивляясь медленно убрала нож от горла парня и убрала в ножны.

— А, Габриэлла или просто Габи.

— Ок, Габи. Меня зовут Илья. Можно задать тебе вопрос? Как это — «наблюдать их шрамы».

— А, вот ты, о чем, — улыбнулась девушка. — Посмотри назад.

Илья оглянулся. Метрах в ста от них ехал джип со скоростью мерса, но ни на метр не приближаясь.

— Охрана?

— Ага. Мои любимые пять мальчиков. Всегда за мной наблюдают. После случая, когда они же попытались пристать к одиноко идущей по проселочной дороге девушке, — стыдливо опустив глазки рассказывала Габи, — и познакомились с Сережкой, получив от него несколько жгучих поцелуев, папочка сразу вычислил их и в наказание принял на работу охранниками на пять лет. В течение пяти лет он не платил им заработной платы, но оплачивал питание, проживание и фирменную одежду. Они согласились, так как остались на свободе. И, на протяжении всего срока отработки, были одеты, обуты и со столом. Папочка тот еще жук. Мне в назидание, чтобы поняла, что жизнь полна неожиданностей, и, не переставала ежедневно тренироваться, приставил ко мне провинившихся ребят. После пяти лет я выкупила их у отца, предложив хорошую зарплату, довольствие, дом и работу по графику. Так что, мил человек, я ничем не рисковала, разрешая тебе присесть рядом. Да и с заднего сидения, — девушка нажала кнопку на руле и мгновенно корпус машины разделило стеклянное пуленепробиваемое перекрытие, — разговаривать неудобно.

Илья даже вздрогнул от неожиданности. Скорость разделения салона на корпуса удивила бы любого. Не хочется думать, что было бы с человеком, попытавшимся с заднего сидения напасть на водителя.

— Как понравилось?

— Очень.

— Опять папочка. Он меня оберегает. Мне частенько приходится мотаться по Беларуси. Сейчас еду в Гродно. У отца пару десятков бутиков в Минске, пару тройку на рынках столицы, да и по областным городам хватает. И везде необходим контроль. После окончания универа он взял меня отрабатывать практику, а потом пошло-поехало. Должность — кризисный менеджер, разъезжаю по филиалам, навожу порядок. Хотя училась я на программиста и прекрасно понимаю, что будущее не за шмотками, а за айти технологиями. Вот разберемся чуток и создам фирму, которую планирую довести до корпорации.

— Амбициозненько.

— По-другому не могу. Кстати, а тебе куда?

— Так и хочется сказать, что за такой девушкой-красавицей готов ехать хоть на край света. Но скажу просто. Эта дорога на Гродно, а мне туда и надо. Не слишком нагло? — вопросительно заглянул парень в лазурные глаза Габи. Она улыбнулась и ответила:

— Пока нет, но посмотрим, что будет впереди, — и опять улыбнулась ему. — А ты чем занимаешься, когда… не сидишь на зоне?

— Ты поняла, откуда я пришел.

— Конечно, там единственная дорога и ведет она только за колючку. Через раз кого-нибудь встречаю на этом повороте. Я, конечно же, не останавливаюсь, но ты меня своей оплатой заинтриговал.

— Кстати, про деньги. Если ты меня довезешь до конечного пункта, это стоит гораздо дороже, — разговаривая с девушкой, Илья стал рыться в карманах, постепенно вытаскивая по сотне рублей.

— Прекрати! — тихий, но жестко остановила Илью Габи. Негодующий взгляд пригвоздил парня к сидению. — Хотя?.. — понемногу успокаиваясь, с легкой улыбкой на устах, заинтересованно спросила Габи. — Интересно, во сколько ты оцениваешь мою работу? В три сотни? Маловато. Плохой бизнесмен — жадный бизнесмен. С такими зарплатами от тебя последние работники разбегутся. И вот еще: ты так и не сказал мне, кем до посадки работал?

— Я хакер, говорили, был неплохой. А сейчас я лесопильщик, мусорособиральщик и за заборы выносильщик.

— Правда? — заинтересовано посмотрела она на Илью. — Как быстро ты сможешь восстановиться? Что тебе для этого надо? — Габи закидывала Илью вопросами. Парень повернулся к девушке

— В чем вопрос? Зачем тебе?

— Ты невнимательный. Говорила, что хочу открыть свою фирму и мне нужны хорошие программисты. Деньги есть, мои личные. Если не хватит, папуля поможет.

— Может быть. Позволь уточнить, ты не определила, сколько по времени «чуток» будет тебя сдерживать.

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Только иногда прет из меня надменность, сама не рада.

— И ты меня прости, Габи, что сразу не до конца был с тобой открыт. Зоновская привычка, которой сам не восхищаюсь. После некоторых событий в моей жизни пока веры нет никому. С деньгами у меня тоже все нормально. У отца была фирма, я один из партнеров. Двое других: друг семьи и моя младшая сестренка. Плохо, что со смертью отца и матери фирма много потеряла, но я приду и раскручу все заново.

Илья рассказал Габи про фирму, семью, убийства родных, свое осуждение, жену и ребенка, про заболевания дочери и сестры. Габи молча выслушала исповедь Ильи, и по окончании поездки вручила свою визитку, поцеловала в щеку и умчалась в ночной город.

«Анжи так долго ждала и теперь я все сделаю, чтобы жизнь жены и дочери вновь обрела смысл», — думал Илья, перескакивая через несколько ступенек сразу. Мигом он взлетел на этаж и счастливый нажал кнопку звонка. Дверь открыла девушка. «Молодчинка, она наняла домработницу», — подумал парень, направляясь через коридор в зал. Но с каждым шагом Илья не узнавал свою квартиру, мебель другая, какие-то броские вульгарные обои и мужик в трусах сидит с пивом и смотрит старый телек.

— Вася. Это к тебе? — спросила женщина, возвращаясь из коридора.

— Эй, мужик. Ты кто? — объект в труселях медленно поднимался с дивана.

— Сидеть! — крикнул Илья, ударом в грудь возвращая объекта в труселях обратно на диван. Девушка подбежала к телефону, но Илья опередил ее и, схватив за грудки, бросил на диван к ошеломленному объекту. — Молчать! — сквозь зубы прошипел парень. Волна непонимания и необузданной ненависти заполнили сознание парня. Илья еще раз детально осмотрел комнату. И подойдя к испуганным людям, произнес:

— Сейчас мы с вами поиграем в интересную игру, — шипел Илья как удав, гипнотизируя своих жертв, подчиняя их волю, лишая даже намека на защиту, — я задаю вопрос, вы отвечаете. Если же вы соврете хоть в малом, я просто вас задушу и в серной кислоте растворю в ванной. Понятно?

В оправдание своих слов он демонстративно достал из рюкзака пятилитровую пластиковую бутыль на налитой в нее водой. Но как говорится: «У страха глаза велики» и заложникам не очень-то хотелось проверять качество жидкости.

— Если поняли, кивните головой, — оба заложника одновременно кивнули, — хорошо, продолжим. Где моя жена и дочь?

— Мы не знаем, — в ужасе прошептала, застывшая на диване женщина. Она неуклюже подогнула под себя ноги и прячась за широкую спину мужа, вцепилась дрожащими руками в плечи своего избранника. — Скажи Вась, — заглядывая в глаза мужа, искала поддержки.

— Да, — пробасил мужчина.

— Твари, вы решили со мной поиграть? Поиграем, — с остервенением Илья схватил за грудки мужчину и резко рванул его на себя. Под треск рвущейся тенниски тело стало медленной подниматься. В мужике было не менее ста килограммов, но сковавший его страх подавил любые попытки к сопротивлению, и в последующее мгновение он не заметил приближающую ногу, нацеленную Ильей в голову. От удара мужчина как подкошенный опять рухнул на кровать. С истеричным криком женщина стала тараторить:

— Мы не знаем, что произошло с вашей женой и дочерью. Шесть лет назад мы искали квартиру. Подали объявление в газету, и нам позвонила женщина, по голосу молодая. Она предложила нам вот эту квартиру. Мы договорились о встрече и пришли ее посмотреть. Нас встретила красивая женщина, которая явно куда-то торопилась. Собирала в чемоданы свои и детские вещи и кричала на девочку, но та тихо ходила по квартире и ни на что не обращала внимания. Нам с мужем это потом показалось странным, — женщина, всхлипывая и растирая по лицу помаду и тушь, гладила по плечу мужа. — Так Вась?

— Да, — промычал мужик.

— Ты как?

— Нормально, — ответил, поднявшийся к тому времени Вася и яростно зыркая на Илью глазищами, поглаживал ушибленную скулу.

— Дальше, — рявкнул Илья.

— А что дальше. По расположению квартира нам подходила. До работы недалеко и по цене тоже приемлемо. Мы договорились, что как только Анжелика доделает свои дела, нам перезвонит. Только звонков более полугода не поступало. Мы уже не надеялись, но однажды позвонил риелтор и уточнил, была ли договоренность о покупке этой квартиры, по ранее озвученной цене. Если «да» и мы не против доплатить к оговоренной сумме десять процентов, то они с агентством оформят все необходимые документы. На тот момент квартиры подскочили в цене. Предложение риелтора нам показалось прекрасным. Мы и согласились, — женщина ойкнула, будто сказала что-то лишнее и замолкла.

— Посмотри. Эта женщина тебе продала квартиру? — спросил Илья, доставая старую фотокарточку.

— Но здесь ничего не видно, — испуганно проворковала женщина, — хотя девочка, вот она. Посмотри Вась. Девочка та или нет.

— Она, — однозначно ответил Василий, все еще затаив ненависть к молодому колотому зэку. А что перед ним зэк, Василий ничуть не сомневался. Много таких наколотых работало с ним на заводе. Таких наколок он насмотрелся и со временем стал различать. Одна обозначала, что хозяин первоходка. Десять лет за убийство нескольких. «Худой, глаза злые, такие готовы на все. Страшный тип», — подумал Василий.

Илья задумался: «Значит, она не только квартиру продала, но и куда-то переехала, забрав с собой дочь. Сожгла все мосты, так сказать. Зачем? Зачем?? Зачем…»

— Извините. Вы не заберете, нашу квартиру? — заискивающе спросила женщина.

— Заткнись!

— Нам жить негде. Чтобы ее купить, мы продали домик в деревне.

— Заткнись!

— Мы понимаем, что у вас может критичная ситуация, но не разоряйте нас. Это единственное, что у нас есть. Боженька детей нéдал. Пустая я, пустая. Работа плохая, болеем мы. Только Вася меня и поддерживает. Как он терпит? Другой бы к молодой давно сбежал, ан нет, он терпит, любит меня. И я его, касатика моего, — рыдая причитала женщина.

— Васька, да заткни ты ее, думать мешает. А не то выкину тебя с балкона, вот тогда и порыдает. Будет за что, — прошипел сквозь зубы Илья и окунулся обратно в свои «зачем». Он еще несколько раз обошел все комнаты, надеясь найти что-нибудь из прошлой жизни. Что-нибудь, любую мелочь, которая смогла бы намекнуть, почему Анжелика продала квартиру, забрала дочь и срочно уехала. Любой предмет, оставленный носок или игрушку дочери, зарубки роста на дверном косяке. Ничего. Обычно такие семейные напоминания оставляют для истории. Но ничего. «Может, их напугал кто-то? Точно это те отморозки, что убили моих родителей. Они ее нашли и стали угрожать. Может, еще хуже. Надо спешить. Не дай бог, с семьей что-то случилось, я найду этих подонком и рвать зубами буду», — наполняясь злостью Илья посылал проклятия неизвестным людям. И уже сейчас почувствовал, как теплая, солоноватая на вкус кровь стекает с его губ. Он подхватил рюкзак и направился к входной двери.

— Не забирайте у нас квартиру, пожалуйста, — с последней надеждой обратилась женщина уходящему Илье.

— Посмотрим. В ваших интересах пока никому не говорить, что я здесь был. Пока я не выясню все до конца. Понятно?

— Конечно-конечно. А когда можно ожидать, что вы нам сообщите о своем решении?

— Вася! Ну ты понял?

— Люда, не трогай человека. У молодого человека сейчас много дел.

Илья вышел из квартиры и раздумывая на ходу, направился в родительский дом.

Глава 5

— Аля, это ты? — услышав шум закрывающего замка входной двери, громко спросила Зина. Вообще-то, ее звали Зинаида Павловна и по возрасту, и по статусу. Но она всегда была категорически против, чтобы ее так называли. Зина, только Зина и никак по-другому. Одинокая пятидесяти пятилетняя худая женщина лихо управлялась с ножом, нарезая огурчики для салата. Домашний сырок плюс огурчики, плюс сметанка, плюс немного репчатого лука со сдобной булочкой — объедение, и запивать это все свежевыжатым апельсиновым соком. Любимое блюдо Алины. Для нее и готовилось. Было приятно наблюдать за Зиной во время работы. Всегда подтянутая, строгая, с темными волосами, уложенными в тугую гульку. Глаза карие, добрые. В уголках улыбчивые морщинки. Вокруг на столе все число, ничего лишнего. Сок уже выжат и ждет в холодильнике, булочки испечены и отдыхают под ажурной салфеткой на краю стола, все ингредиенты салата порезаны, осталось только их заправить. Все для милашки Алины. Зинаида очень любит порядок во всем: в комнатах идеальный порядок, на кухне идеальная чистота и постоянный запах чего-то вкусного. Ее кредо: дети сыты, одежда выстирана и идеально выглажена. Первая встреча с Зиной удивила всю семью.

— Откуда такой за запах? — первое что произнесла Зина, после слова «здравствуйте». — Срочно отдайте, милочка, мне ребенка. Я ее вымою, а потом поговорим, — тоном, не терпящим возражений, произнесла она. — И вам, молодой человек, не мешало бы принять ванну, — сказала она, проходя мимо Ильи.

Вопрос о предоставлении работы отпал сам собой. За все время ни секунды семья не пожалела о своем удачном выборе. Дети воспринимали ее как тетю, Наталья как старшую сестру, да и Евгений немного побаивался Зину, но все ее любили. Несколько раз Наталья пыталась вывести Зину на откровенный разговор о семье. Кто она и откуда. Женщина уходила от прямого разговора. Наталья, понимая, что этот разговор не приносит Зине удовольствие, вскоре прекратила обращаться к этой теме. И детям строго-настрого наказала не прикасаться к теме семьи, убеждая, что она старшая сестра, и они все ее семья. Одним зимним вечером в комнату к Наталье вбежала Алька и шепотом сказала, что Зина плачет. «Что?» — переспросила женщина.

— Мама, я не шучу. Она плачет, — удивленно прошептала девочка.

«Зина плачет? Это невозможно. Случилось что-то ужасное», — пролетело в голове Натальи. В комнате напротив включенного телевизора сидела Зина, неотрывно слушая диктора, который рассказывал о страшной аварии на дороге Moki Dugway в Соединенных Штатах. «На самом опасном отрезке серпантина дороги произошла авария. Рефрижератор врезался в машину. По данным полиции, управляла транспортным средством женщина. Мужчина был справа от водителя».

— Вот я нашла тебя доченька. Нашла. Нашла, — будто в бреду повторяла вновь и вновь заплаканная женщина.

— Что случилась, Зина? — подошла Наталья и обняла женщину.

— Я ее нашла. Нашла, Наташенька.

— Кого нашла?

— Мою Аленку.

Программа новостей закончилась. Зина отключила телевизор и, усаживаясь глубже на диване, стала рассказывать.

— Тридцать лет назад я познакомилась с молодым американским адвокатом и полюбила его. Меня, как лучшую студентку четвертого курса Московского государственного университета, направили на конференцию с длиннющим названием. Но если коротко, конференция была интересна специалистам филологам, изучающим языковые новообразования (новояз) традиционных языковых групп. Наша команда состояла из студентов англоведов. Костяк команды Ричарда — американского адвоката, в основном состоял из любителей русского языка и культуры. Говорят, что не существует любви с первого взгляда. Врут, существует и еще какая, — задумалась Зина, продолжая теребить в руках платок. Небесно-голубой кусочек ткани очень редко появлялся в руках женщины, и тогда она будто входила в глубокий транс, отгораживаясь ото всех и от всего.

— В конце третьего дня конференции мы понимали, что наши судьбы тесно связаны и покинуть друг друга будет просто невозможно. Мой последний год был одним больши́м ожиданием. Ричард выходи́л по скайпу каждый день, и мы могли часами просто смотреть, не отрываясь друг от друга. Какие там девять тысяч двести пятьдесят километров разделяющие нас. И его ничуть не смущала моя строгость в отношениях. За год он приезжал ко мне два раза и на Рождество отвез в Америку знакомиться с родителями. Его семья мне понравилась очень. Добрые, седеющие американцы, постоянно улыбающиеся и ругающие каждый своего президента. Отец ругал республиканцев. Мать — демократов. Сестра, вообще, была социалисткой. И так как я из России, последний оплот социализма в мире, без эксплуатации и ку-клукс-клана, сестра почувствовала родственную душу. Потешно было смотреть, как они ругаются, отстаивая и в то же время клеймя свою партию и кандидатов. Летом после экзаменов мы поженились и считали себя самыми счастливыми людьми. В апреле дом родителей Ричарда огласился детским криком. Это Аленка возвестила о своем появлении. Первые пять лет я работала над докторской и преподавала в университете Джорджа Вашингтона. Ричард мотался в Москву, где организовал адвокатскую контору. Аленка росла активной и умненькой девочкой.

Жизнь — жестокая штука. Перед очередным Рождеством семья готовилась к празднику. Ричард доделывал дела в Москве и через несколько дней планировал вернуться домой. Сестра на Рождество планировала познакомить родителей со своим парнем, с которым они более шести лет были знакомы. Я пригласила родителей Ричарда отъехать за покупками. На скользкой дороге машину подрезал какой-то пьяный мальчишка. Машина перевернулась и загорелась. Помочь смогли только мне. Как меня вытащили, не помню, только через три дня меня вывели из комы и сообщили, что мужчина и женщина погибли, и я потеряла плод.

— Не переживайте. Ребенок внутри вас прожил только две недели. По всем законам его ребенком-то называть было еще нельзя. Но жизнь не спрашивает, а забирает самое дорогое. Держитесь.

— Ужас был в том, что за Рождественским столом сидели не счастливые, а несчастные люди. Я, мозгами понимая, что моей вины нет, но сердце разрывалось, глядя на когда-то счастливую семью. Поделилась своими переживаниями с Ричардом, но вместо поддержки он предложил пожить раздельно, объясняя невозможностью пережить трагедию. Это мой Ричард. Смерть родителей и его второго ребенка подкосили его. Но вместо того чтобы вместе преодолеть несчастье, он решил избавиться от меня, виновницы трагедии. Жизнь жестока, — она с нежностью поцеловала платок и продолжила рассказ.

— Этот платочек мне подарила мама Ричарда. Им же я покрывала головку Аленушке в наиболее жаркие летние дни. Не выдержав предательства любимого человека, я уехала в город Гродно к своей подружке. Стала преподавать в университете, дописывать докторскую. Через год сердце матери не выдержала, и я отправилась в Вашингтон за своей дочерью. Однако по приезде в город узнаю́ у адвоката, что Ричард продал дом, продал бизнес в Москве и уехал в неизвестном направлении. Вернувшись в Гродно меня постоянно преследовала мысль, что меня обокрали дважды и как чумная, бродя по улицам города, наткнулась на ваше объявление, и мы встретились, — мрачно закончила Зина.

Всю жизнь Зина отдала семье. Когда убили Евгения и Наталью, а Илью посадили, женщина заменила Алине родителей и брата. Женщина горе чужих людей восприняла как свое и жила их желаниями, чаяниями и судьбой. Если до трагедии Зина приходила шесть дней в неделю с семи ноль-ноль до девяти ноль-ноль с выходным в воскресенье, то после убийства Орловых она полностью переехала, помогать маленькой Алине. Зина вместе с девочкой выучила язык жестов, но не веря, что потеря слуха навсегда, Зина заставляла отвечать девочку голосом. Сначала это было похоже на воркование голубей, но в дальнейшем, когда Аля научилась читать по губам и чувствовать мельчайшие вибрации воздуха, голос приобрел приемлемый звук и тембр. Многие одноклассники, да и в универе, даже не подозревали, что Алина не слышит. «Ну а тембр и голос у меня с детства такой», — объясняла девушка. Такой и такой, что с него возьмешь. Люди быстро привыкали к тембру Альки, к ее неожиданным и громким взрывам хохота, к необоснованно сильным возмущениям. Манера девушки разговаривать с собеседником и внимательно смотреть на него, первоначально удивляла. Но после рассказчик понимал, как классно, когда тебя так внимательно слушают и проникался к девушке взаимным уважением. В университете многие искали с ней встречи, просто поболтать. Вернее, многие приходили посоветоваться с ней, и она, сколько себя помнила, никому не отказывала. Алина за время болезни в общении с друзьями и сокурсниками не испытывала неудобства. Иногда ей казалось, что она такой родилась. О ее глухоте знал только ограниченный круг людей, и она сама стала забывать о ней. Только раз в три месяца Алине приходилось навещать врача, и тогда девочка невольно вспоминала события того ужасного дня.

Более десяти лет назад, их семья переехала в большую двухъярусную, отремонтированную, пятикомнатную квартиру. Радости у Алины не было конца. После небольшой по объему трешки, в которой у девочки была самая маленькая комнатка, папа подарил дочке комнату в четыре раза больше. Алина стала благоустраивать свою комнату только после того, как старший брат переехал в собственную квартиру, подаренную родителями в день свадьбы. После месяца жизни в новой квартире Илюша показал Алине жемчужинку ее комнаты. В дальнем углу комнаты была едва заметная выемка. Потянув на себя, девочка обнаружила скрытую в стене дверь, обнажающую потайную комнату. Она была размером как в старой трешке. Вспоминая, как ей было хорошо в старой комнате, Аля уговорила отца потайную комнату обустроить как старую. Вход запирался только внутри и невооруженным глазом или на ощупь найти комнату было почти невозможно. Илюша строго наказал сестре, чтобы при любой опасности, она запиралась в потайной комнате и не шумела. После условного сигнала можно открыть дверь и выйти из вре́менного заточения.

В тот ужасный день, Алина играла в потайной комнате с куклами. Представляя себя принцессой, окруженной высокопоставленными придворными. Она уже собиралась выскочить из своего убежища, когда услышала открывающую дверь, но что-то ее остановило. Это что-то было отсутствие громкого произнесения ее имени. Родители знали, что она дома одна и всегда, когда они задерживались, входя в квартиру, они громко ее звали. Мама называла ее — Алька, отец — Алина, брат — Аля. «Брат в командировке, — думала девочка, вспомнив, что Илья обещал привести ей большой детский игровой домик, с деревянной лестницей на второй этаж, кроваткой и местом для занятий и игр. Но почему, папа и мама молчат?» — подумала девочка. Она вышла из потайной комнатки, тихо открыла дверь своей, и на цыпочках, пройдя по коридору, выглянула на лестницу со второго яруса квартиры. Внизу слышались мягкие шаги нескольких человек, которые ходили по квартире, тихо переговаривались и что-то искали. Аля очень испугалась, когда внизу из-за перекладины появился высокий мужчина во всем черном. Черная шапочка, черная лицевая повязка, черные очки, черный свободного кроя спортивный костюм и темно-синие кроссовки. И перчатки, тоже на руках были черными. Все в точности как в детской пугалке про черного-черного человека. Когда мужчина поднял голову вверх, Алина уже на цыпочках, дрожа всем телом, возвращалась в свою комнату, где была спасительная дверь. Мужчина, по-кошачьи, не издавая ни единого звука, впорхнул на второй этаж и прислушался. Он мог бы дать руку на отсечение, что в квартире еще кто-то есть. Мужчина ничего не услышал, а скорее почувствовал, но так явно, что, зайдя в каждую комнату, был готов сломать все стены, подозревая, что в них кто-то прячется. Возможно, если бы он начал простукивать все стены комнаты Алины, то нашел бы звуковые отклонения. Он методично стал простукивать стену за стеной и, уже подходя к Алине, остановился. Входная дверь открывалась, и он бегом направился вниз. Алина слышала какой-то шум внизу, падающую мебель, удары, всхлипывания. Она хотела вернуться к маме и папе, но замок, так надежно защищающий девочку, отказался поддаться и открыть эту чёртову дверь. Алина все рвала ручку и ногами пиная замок, вся в слезах, все пыталась и пыталась его открыть. Сейчас только бы к маме и как в детстве зарыться глубоко ей в кофточку, а там будь что будет. Обессилив Алина забилась в дальний угол комнаты и закрыла уши и глаза руками. Сколько просидела в такой позе, она не знала. Ее трясло от страха, а в голове все звучали слова брата: «И, наконец, запомни, что бы ни случилось, не выходи из убежища. Не выходи. Обещаешь мне?» Девочка кивнула воображаемому брату.

Тело все затекло. Алина прислушалась. Ни звука. Квартира как будто вымерла. Аля взяла себя в руки и потянулась к выключателю. Только в комнатке зажегся свет, она поняла свою ошибку. Пытаясь безуспешно открыть дверь, она с каждым движением все больше закрывала, перепутав стороны. Открыв, наконец-то, неподдающуюся дверь, девочка пересекла свою комнату и осторожно спустилась со второго этажа. Увиденное ввело малышку в ступор. В центре зала в огромной луже крови лежали истерзанные родители. Из груди отца торчал нож, все лицо было кровавым месивом и в волдырях, вероятно, отца били и пытали кипятком, руки и ноги были сломаны. Руки матери были связаны пластиковыми хомутами, и невооруженным взглядом, можно было определить, что она подверглась насилию. В заключение ей проломали грудь рядом валяющимся кухонным молотком. Выйдя из ступора Алина закричала от увиденного безумия и упала на колени возле родителей, рыдая и обнимая их. Сквозь истерику ей показалось или это произошло на самом деле, отец открыл единственный глаз и на последнем дыхании произнес: «Помни имя свое — Алька, Алина, Аля». Она схватилась за нож и вырвала из груди отца. Звук открывающейся двери и на пороге застыл родной брат. Как же было тепло и спокойно в его объятиях, а он все покрывал и покрывал поцелуями кудри сестренки, повторяя: «Все будет хорошо. Я с тобой. Все будет хорошо. Я всегда буду с тобой».

— Кто же еще? — с этими словами в комнату вошла Алина, подошла к женщине, крепко обняв ее сзади и нежно поцеловала в шею. — Зина! Я с плохими новостями.

— Не томи, рассказывай.

— Я Сергею все рассказала, — с грустью в голосе ответила девушка, — а он только спросил: «Это лечится или уже навсегда?» Сначала он мне не поверил, сказал, что обманываю. Потом спросил: «А многие ли знают о моем секрете?» Зин, понимаешь. Он не обрадовался, не огорчился, не пожалел меня, а удивился количеству народа, которого смогла обмануть и в школе, и в университете. Ведь много студентов, аспирантов, доцентов крутилось вокруг меня, но главное, как это я его посмела обвести вокруг пальца? Мне, конечно же, не понравилось, что он думает, будто бы я хотела кого-то обманывать. Я пыталась объяснить ему, что люди, сталкиваясь с чем-то непонятным, стараются сразу отстраниться. И, далеко не все, даже попытались бы понять мою ситуацию. Проверено. Он очень удивился, что я его причислила к непонимающим и ничего не рассказала. «И кому от этого стало бы легче? — сгоряча выдала я. — Тем более, по заверению врача, мой случай не безнадежен». Мы долго разговаривали и, в завершение я ему сказала, что если и он не поймет, то пусть проваливает к остальными.

— Погоди, ты тоже не бросайся такими словами. Бывает, из-за обиды на человеческую несправедливость можно столько непоправимых дел натворить, что за всю жизнь не разгребешь. А в твоей профессии — это человеческие судьбы, — подытожила Зина.

Она отлично помнила случаи, когда ребята прекращали общение с Алиной только из-за того, что она «слышит» их по-своему. После страшных событий, случившихся в семье девочки, Зина в течение года приглашала домой учителей и обучала ее на дому. Жестовому языку она обучилась сама, а затем научила Алю. Где-то через год, вернувшись в свой класс, девочка сразу подверглась нападкам со стороны одноклассников. Никто не хотел с ней дружить. Кто-то говорил, что им не нравится, когда при разговоре она заглядывает в рот. Кого-то пугал ее резкий тембр голоса. Многие боялся ее резких динамических всплесков. Даже учителя ворчали и занижали отметки. Алина очень переживала и часто со слезами на глазах приходила из школы домой. Последней каплей был случай, когда одна из родителей ученика класса — врач, при разговоре с мужем пожалела глухую девочку, а ребенок подслушал. На следующий день в классе на доске красовалась запись: «Спой, глухая, нам песенку, только очень громко спой». Больше в эту школу Аля не вернулась.

Неудачи в общении со своими сверстниками ранили девушку. С каждым случаем человеческой жестокости, Алина все дальше стала отдаляться от сверстников, особенно от «особей противоположного пола», как она долгое время называла мальчишек. Ребята доставали ее своими топорными шуточками. Девушка часто меняла школу, но мальчишки везде одинаковы. Стоило им узнать, что с Алиной что-то не так, как сразу начиналась массированная атака, проявляющаяся в оскорблениях и придирках. Аля с детства закаляла характер, видя, насколько несправедлив мир. Училась на отлично, чем больше задирала недалеких дегенератов. Издевательства девчонок было тоньше, если не сказать изысканнее. Они своей жалостью жестче унижали Алину, подчеркивая ее никчемность, и в чем-то ущербность. Чтобы на ее фоне выглядеть как-то по-особенному, выигрышнее, что ли. Аля понимала приготавливаемую для нее тактику и часто была готова к ней. Любую попытку пожалеть себя ловко аннулировала, переводя все в шутку, благо знаний и умений хватало. Алина, в противовес многим, была лучшим учеником в классе и в школе. Умная, исполнительная, начитанная, уверенная в себе, с огромным потенциалом и самообладанием девочка спокойно разбивала попытки одноклассниц возвыситься над ней. Но если в классе вдруг кому-то понадобилась помощь, лучшего друга и не сыщешь. Где-то в восьмом классе, Алина поздно возвращалась из библиотек. В парке за кустами высокого можжевельника услышала борьбу с еле слышимым призывом: «Помогите». Ни секунду, не колеблясь, она рванула внутрь кустарника. Картина увиденного ее потрясла. На траве отчаянно извивалась и, нанося удары, лежала ее одноклассница, пытавшаяся сбросить с себя парня вдвое больше и тяжелее ее. Насильник одной рукой прикрывал рот девчушки, а другой пытался расстегнуть пуговицу на блузке. Аля подбежала и схватив насильника за волосы резко рванула голову вверх. Парень взревел как раненый волк и повернул голову в сторону Али. Она мгновенно нанесла удар рюкзаком, утяжеленным спортивной формой и несколькими книгами. Недоросль от удара отлетел на несколько шагов в сторону и вырубился. Этого времени хватило, чтобы схватить очумевшую, бьющуюся в истерике одноклассницу и убежать домой. Квартира одноклассницы Лены была ближе к парку, и Алина потащила девчушку по направлению к дому. Дверь открыл отец, и Алине пришлось рассказать все само́й. От Лены добиться чего-нибудь внятного было невозможно. Мужчина, захватив куртки и они со старшим сыном выскочили на улицу. Мама успокоила Лену, напоила девчонок чаем, накормила вкуснейшей шарлоткой и позвонила родителям Алины, попросила срочно приехать в гости. Мужчины вернулись ни с чем. Никого в парке уже не было, а на месте где, произошел инцидент месте, была примята трава и блестели несколько кровавых пятен. Видно, Алька классно приложилась к парню. Родители вызвали наряд милиции, и девчонкам пришлось все детально рассказать под протокол. Приехавший следователь попросил, в целях защиты, до момента поимки насильника никому в школе не рассказывать. Аля тоже хотела этот случай не афишировать, но привоз в школу девчонок кортежа из четырех машин: отца и брата Алины, и отца, и брата Лены вызвал переполох в школе. Ученики и учителя пытались узнать, что, в конце концов, произошло. Лена долго держалась, но сдалась и рассказала своей подружке о случившемся вечером. Парня вычислили через несколько дней.

Школа гудела несколько недель. Лена была в классе хорошисткой с четко очерченной жизненной позицией, но в душе́ она осталась нежной, любящей свою семью и всех людей на земле, девушкой. Лена точно знала, чем будет заниматься после школы, и каждый день уделяла максимум времени подготовке домашних заданий. Тихая, тактичная, не поддерживающая коалиции, не участвующая в разборках. Таких в школе называли заучками, хотя выглядела она сногсшибательно. Высокая, сформировавшаяся, стройная девушка. Копна жгучих темных волос укутывала милое личико с красивыми карими глазами и слегка припухлыми губами. После этого случая преданней подруги у Али не было. Жаль, только после окончания школы семья Елены переехала на постоянное место жительство в Германию. Недавно от Елены пришло короткое письмо, в котором она рассказывает, что обучается в колледже на юриста. Место учебы Лена описала Альке, но название по-немецки звучало неудобоваримо, так что девочка его не запомнила.

Рассказывая о друзьях Али, нельзя не упомянуть о Федоре, Федьке, Федюльке — роднульке. После спада истерии по поводу произошедшего к Алине осторожно подошел Федор и спросил:

— Слышь, ты это… В общем, не боишься одной ходить домой, отовсюду, — смущаясь произнес парень, — если чего я могу помочь, ну ты в курсе.

Алина улыбнулась парню, скорее его смущению. На девушку смотрел здоровый увалень с добрыми глазками-щелками и переминаясь с ноги на ногу. Он был самый сильный в физическом плане и самый слабый ученик в классе. Почти все учителя в один голос предупреждали, что еще один класс и они обязательно избавятся от него, отправив в училище.

— Чё, молчишь-то. Я серьезно предлагаю. Хочешь, буду заходить за тобой?

— Что случилось, Федя? Откуда такой рыцарский порыв? — не понимая, смеялась девочка. — Может, и в кино со мной сходишь?

— Если нужно, то схожу.

— Что случилось?

— Я предлагаю тебе ее. Ну, эту защиту. Но не бесплатно, — переживая произнес парень.

— Извини, на мне ты много не заработаешь. Денег у меня нет, — рассмеялась Аля.

— Какие деньги? Нет, никаких денег. При чём тут деньги. Помоги мне матешу не завалить, а я буду твоим сыкурыти.

— Секьюрити.

— Что?

— Правильно произноситься. Секьюрити — охрана, служба безопасности.

— А, да, — растерянно произнес Федор. Что произошло дальше, не поддается никакому объяснению. Федя. Федор расправил плечи и зрительно вырос еще на несколько сантиментов. Коридор наполнился густым и безумно красивым баритоном, исполняющим арию из знакомой оперетты: «Да, я дебил! Так что же. Пусть меня так зовут вельможи». Аля ошарашенно застыла, слушая парня.

— Это прекрасно, Федор, — чуть не плакала Алина. Какие сочные вибрации, какая сила, я аж кожей почувствовала твой голос. Аля на секунду представила, как по-настоящему звучит голос парня. И ощутила, как предательские мурашки покрыли все тело. Она, трепеща, наслаждалась воздушными вибрациями. Она впервые ощущала всем телом такие сильные, низкие волны.

— Феденька, ты знаешь еще такие песни?

— Сколько угодно.

— Тогда давай договариваться. За каждую десятку — ты будешь мне петь. А с дебилами и подонками я сама буду разбираться. Ты же слышал? Договорились? — подмигнув сказала она. После первой десятки жизнь Али резко изменилась. Никто не хотел задирать подружку Федора. Для себя дороже. Федор, благодаря Алине, успешно сдал все экзамены и перевод в девятый класс, был решен автоматически. Пару лет «дружная тройка» была неразрывна. Федор учил девчонок защищаться. Лену удивляло, что при его огромности и легкой грузности, выполняемые движения и приемы отличались быстротой и точностью. Оказывается, до разрыва связок коленного сустава Федор занимал не последние места в республиканских турнирах по восточным единоборствам. Случайность и юношеская бравада поставили жирный крест на спортивной карьере парня. Несколько сложнейших операций, месяцы ограниченного движения и как итог — запрет заниматься единоборствами. Федор долго и сильно переживал, отлучение от спортивной жизни. Какое-то время он обвинял судьбу, а впоследствии и всех, что попал в такое положение. Он стал задиристым, со скверным характером мальчишкой. Перед сверстниками утверждался кулаками, за что был частым гостем комиссии по делам несовершеннолетних. Победами на престижных соревнованиях он приносил славу школе и, почти никто, кроме математички, не настаивал на изучение своих предметов. После прекращения карьеры стали проявляться огромные дыры в образовании. После очередного скандала математичка в присутствии директора школы заявила, что, если он не сдаст все контрольные по ее предмету, она будет вынуждена выставить ему соответствующую отметку. А если директор и в этот раз будет заставлять ставить фиктивные отметки, она будет вынуждена сообщить в отдел образования, о творящемся в школе. Директор, добряк в душе́, в этот раз пожал плечами, как бы говоря: «Выбирайся сам, малыш». Тут до Федора дошло, что она реально это сделает, и тогда он набрался смелости и попросил помощи у Алины. Девочка не отказала, но в первые месяцы она много раз пожалела о своем решении. Встречались они у кого-нибудь из троицы дома. Сначала тренировка — затем учеба. Лена всегда была с ними. Ей очень нравилось быть вместе с ребятами. Так как с ними было легко и весело. Они всегда могли пошутить, найти интересующую информацию и помогали друг другу. В «дружной троице» распределение ролей выстроилась естественно и каждый сам избрал свое место. Алина была учителем — профессоре, Лена — помощник — аспирант и, наконец, Федор — тренер и студент-тугодум. Через полгода успеваемость Федора значительно повысилась, да и девочки подтянули свою. Им было неудобно, что парень делает такие гигантские шаги вперед, а они ничем не могут похвастаться. К концу десятого класса четко вырисовывалась троица медалистов. Никто из одноклассников и учителей школы не ожидали, что двоечник, задира Федька, станет интересным, целеустремленным, подтянутым, спортивным, красивым молодым парнем. Он отлично учился, брал уроки вокала и тренировал детскую школьную команду по восточным единоборствам. Остаток своего времени от обязательно посвящал «дружной троице». Многие школьницы старших классов засматривались на него и о чем-то шептались со сверстницами. Но Алина давно заметила, что Федор томно поглядывает на Лену. «Елена Прекрасная» в выпускном классе стал Федор называть Лену, а она его, смеясь — Федюлька-роднулька. После окончания Федор уехал в Москву и там продолжил вокальную карьеру.

«Как они там, мои родные?» — нахлынули вдруг воспоминания на Алину. Наверно потому что это были самые родные люди из тяжелого детства, а может потому что только они воспринимали ее такой, какая она есть.

— И вот появился человек, перед которым я, наверно, второй, а может, и третий раз в своей жизни открылась полностью. Но он как будто не поверил. Почему? Разве я давала повод сомневаться в моих словах и поступках? Или все произошедшее со мной и моей семьей настолько неправдоподобно, что люди из нормальных семей не могут понять и принять. Это больно, когда близкий человек, знающий тебя не один год, не верит тебе. Ты гонишь? Единственное, что мог выдавить из себя он, — сказала Алина о реакции Сергея, стоя перед Зиной с глазами, полными слез.

— Поподробнее.

— Мы договорились в семь вечера встретиться в нашем любимом кафе. Ты знаешь, возле Нового и Старого замка. Там мы впервые встретились. Он был с однокурсниками, я же готовилась к зачету по Римскому праву. Он, якобы случайно, заглянул в мой ноут, и я сразу почувствовала бархатную вибрацию воздуха. Он, наверно, что-то промычал или пропел, потому что звук был длинным и долго не прерывался. Я удивленно посмотрела на него долгим, внимательным взглядом. Но рот был закрыт, и я представить не могла, что он сказал или собирался сказать. Опередив его и, наверно, громче обычного, поняв это по его испуганной реакции, спросила: «вы, что-то сказали?»

— Ой, простите. Я не хотел вас напугать, — оправдывался парень.

— Это вы меня простите. Я тоже не хотела вас напугать, — улыбаясь, лукаво произнесла девушка, прочитав оправдания парня по губам. Они оба засмеялись, и знакомство свершилось.

— Сегодня я пришла в кафе в назначенное время, Сергей уже ждал меня, перебирая в руках красную, бархатную коробочку. Было видно, что он волнуется, и о чем-то сосредоточенно думает, — продолжила рассказ девушка. — У меня мозг взрывался. Я никак не могла вспомнить повода для бархатной коробочки. До даты нашей встречи еще три месяца. Дни рождения ни у кого не намечались. Предложения обычно делают с кольцами, но очень редко используя другое украшение. Что же тогда?

— Мне тоже стало весьма интересно. Поведай мне эту историю скорее, девочка, — весьма заинтересовано попросила Зинаида Павловна.

— Послушай, Аля, — издалека начал Сергей. — Мы с тобой знакомы уже почти два года. И как все молодые пары, ругаемся и миримся.

— Разве? Я не помню ни одной ссоры, так как ты все равно не обращаешь внимание на мои замечания, — я решила его подразнить.

— Но внутри я переживаю. Где-то глубоко внутри. Очень глубоко, — задумавшись сказал Сергей.

— Вот, вот, где-то очень глубоко, — пошутила Аля.

— Но я не об этом… Не это, главное, — продолжал Сергей, — главное то, что нам уже пора попробовать строить свою семью. Я думаю, нам пора уже съехаться. Жить у меня мы не можем. Комнатка маленькая и вдвоем нам будет неудобно. Мы переедем к тебе, наверно, на следующей неделе.

— А не быстро ты все решил. Может, у меня позабыл кое-что спросить. Вообще-то, квартира — моя собственность — наполовину с братом. А Зину мы куда денем?

— Да, не кипятись ты. Я все продумал. Брату еще сидеть года два, если мне не изменяет память. За два — то года мы что-нибудь придумаем. Может, он сам не захочет возвращаться. А Зине мы денег дадим на однокомнатную квартиру. Тебе же родители, что-то оставили. Разведка донесла, что у тебя имеются акции какой-то процветающей компании, — ненасытно помечтал Сергей. — И все будет хорошо.

— Какие же они разные эти фразы: «Все будет хорошо». В руках у брата она чувствовала тепло и нежность, когда он произносил ее. И в какую же мерзость окунул сейчас меня этой фразой мой любимый человек. Как будто скользкими, липкими, гниющими, уродливыми пальцами прикоснулся к обнаженному телу. Как это противно и меркантильно, — сказала Аля и слезы большими градинками стали стекать по лицу. — Зина, за что? Я долго смотрела в лицо Сергея, до конца, не понимая, чего же проглядела. Удивляясь, что не увидела, с какой мразью пыталась связать жизнь.

— Хорошо уже никогда не будет. Особенно после того страшного дня, когда преступники убили моих родителей, — с дрожью в голосе передавала суть разговора с Сергеем Алина.

— Твой брат, — поправил ее Сергей.

— Нет, он этого не делал. Я свидетельница.

— Ну, конечно. Кстати, меня из стажера перевели в настоящие следователи. Теперь у меня есть свой стол, компьютер и доступ к оперативным данным и архивам. Еще компетентные люди посоветовали нам порвать все связи с твоим братом, зеком. Для карьеры плохо.

Алина рассказала, что, успокоившись, хотела убедить Сергея в невиновности брата и во всех подробностях описала события того вечера. Рассказала, как она хотела помешать несправедливому приговору, но возраст, глухота и желание следствия побыстрее закрыть дело не помогли брату. Но Сергей почти не слушал девушку, но был погружен в свои мысли.

— Почему ты думаешь я поступила на юридический? Чтобы стать адвокатам и не позволять снобам чинить беззаконие.

— Вроде меня. Да? — отозвался Сергей.

— Если надо, то спасать людей буду и от тебя.

— О круто, — улыбнулся Сергей.

— Ты просто не представляешь, насколько люди подвержены сиюминутному мнению. Если бы ты знал, как мне было невыносимо быть глухой отличницей. Только, кроме родных, два настоящих друга было у меня за последние десять лет.

— Секундочку? Глухой? — удивился Сергей.

— Да, глухой.

— Я тебе уже сегодня говорила.

— А, да, да, — пробубнил Сергей и опять о чем-то задумался.

— Как ты думаешь, я научилась слышать вибрации, кто помог мне выучить язык жестов, кто кормил, поил, одевал и заботился обо мне, кто научил читать по губам? Это все Зина. Она родной мне человек и роднее, чем ты. И я как последняя дрянь, во исполнение твоих желаний должна выгнать ее на улицу. Человека, которая отдала нашей семье всю свою жизнь. Она моя старшая сестра и я горжусь этим.

— Так значит, я тебя неправильно понял. Когда ты заглядывала мне в рот, ты просто хотела узнать, что я говорю. Я же представлял, что между нами возникают чувства.

— Слава богу, что я вовремя узнала какая ты мразь. И думаю, нам надо расстаться.

— Осторожнее с выражениями, я могу и обидеться. Вот, — Сергей заметил бархатную коробочку, которую на протяжении всего разговора теребил в руках, — это тебе, на счастье.

— Придурок, — зло произнесла Аля, поднялась из-за стола и вышла из кафе.

— Ты пожалеешь, обязательно пожалеешь, — крикнул вдогонку следователь.

— Ты назвала его придурком? — чуть не смеясь проговорила Зина, продолжая нарезать огурцы на салат. — Ну так тому и быть. Освободи его на время от своего присутствия, и ты увидишь, как очень скоро он появится вновь. В ногах будет кататься и умолять принять его обратно.

— Только надо ли, мне все это будет. Вот в чем вопрос? — закончила Алина.

Глава 6

Звонок, прозвучавший поздно вечером, удивил женщин. Оторвавшись на источник, женщины переглянулись, как бы спрашивая: «Кто бы там мог быть?» Трель звонка настойчиво требовало обратить на себя внимание.

— Ты это слышала? — обратилась Зина к девушке. Алина кивнула. — Пойди посмотри. Если это Сергей, то я тебя умоляю, выпроводи его скорее. Не хватало еще соседям знать о ваших сердечных недоразумениях.

В третий раз звонок звучно прокричала в засыпающем доме. Открой, кивком головы отправила девушку Зина. Разрывая тишину подъезда, прозвучали две открывающиеся защелки и дверь тихо отворилась. Зина услышала вскрик Альки и шум в коридоре. На ходу, вытирая руки, она побежала на выручку Альке, но навстречу ей уже шел улыбающийся Илья. Сестричка висела на нем, обнимая за шею и обвив туловище ногами. Зина рукой нащупала стул и медленно опустилась на него. В руках она продолжала теребить полотенце и слегка вздрагивающие кончики пальцев, показывая глубокую степень переживаний. Слезы радости крупными горошинами скользили по улыбающемуся лицу Зинаиды.

— Пришел… ты дома… милый, родной. Как мы ждали тебя и как я люблю тебя? — радовалась сестренка, продолжая висеть на брате.

— Как? — улыбаясь, поинтересовался Илья.

— Очень-очень! — еще сильнее прижимаясь к брату, всхлипнула Аля и крепко поцеловала в губы, — ты насовсем?

— О, нет-нет… Даже не думай о таком… Я свое оттрубил. Только не знаю за кого. Отсидел десять лет и вышел по УДО, — улыбаясь успокоил сестру Илья, — по условно-досрочному освобождению. Два года скостили, но при малейшем нарушении закона впаяют новый срок и их добавят.

— Вы как? — Илья уже обращался к Зине.

— Да, по-разному Илюша, — расстроилась Зина и слезы градом продолжали скатываться по морщинистому лицу управляющей. — Если бы не помощь крестного Николая Борисовича тяжело было бы нам. Он разделил бизнес на три части, по которому вам с Алиной досталось по тридцать пять процентов от прибыли, себе же он оставил тридцать процентов. Тебе отец не рассказывал, что у фирмы, из-за реорганизации и смены оборудования, в последнее была масса кредиторов, и после смерти они все слетелись, как навязчивые мухи. Нет? Нам тоже… Банки, лизингодатели, клиенты все, как сговорились, обобрать фирму до нитки. Проверки активизировались, и каждый день обязательно приходила очередная проверка. То налоговая, то санстанция, то пожарники, то комитет по ценообразованию и все обязательно со штрафами по максимуму. Поговаривали, что от администрации поступило распоряжение закрыть фирму и почти на каждом заседании исполкома все его члены в один голос кричали, что наша фирма многое себе позволяет и так вести бизнес преступно. Начальник юридического отдела фирмы вовремя сбежал, а девчонки из бухгалтерии, испугавшись ответственности, в течение недели, уволились. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, был инцидент. Когда ребята что-то напортачили с условиями большого контракта или сроками выполнения заказа. Я так до конца и не поняла. Ну ты же знаешь, они мальчики хорошие, исполнительные, но что не дал боженька им так это сообразительности и решимости. Был бы ты на месте, вы бы с Борисовичем что-нибудь придумали и не дали фирму разорить.

— Это уж вряд ли, — насупившись размышлял Илья.

— Нет, я-то ведь знаю. Мне твой отец про тебя много рассказывал. И десятой части той информации, которую он мне преподносил, я, старая училка, не понимала. Но вот в чем я была уверена на все сто процентов, что он очень любил тебя и гордился тобой. После очередной победы над каким-то вирусом он приходил и с огнем в глазах, рассказывал мне, как ты филигранно решил проблему фаёрбола.

— Фаервола, — исправил Илья.

— Кого? — спросила Зина.

— Правильно говорить фаервола.

— Sorry, I can’t know all your terms (Извините, я не могу знать все ваши термины). Он часто говорил, что для любой фирмы большая удача иметь в своем штате такую светлую головушку, которую, точно, боженька нежно в лобик поцеловал. Только Николай Борисович, его юрист и несколько фанатов остались в фирме. Единственной возможностью сохранить фирму было продать все быстро и почти за бесценок. Машины, кроме одной, дачу, домик в Ялте пришлось продать, да и твой адвокат стоил гору денег. Болезнь Алины, надомные учителя, постоянные переходы из школы в школу… Ой и многое требовало денег. Но с Борисовичем мы решили деньги из-за границы не вынимать: Алине на продолжение обучения и тебе на развитие.

Алина сползла с рук брата и воркующей трелью произнесла:

— Зина, пахнет, — предупредила Алина. И сразу все почувствовали запах ароматной курицы. Зина подскочила со стула и побежала на кухню.

— Душ и мы ждем тебя к столу, — играючи скомандовала Аля.

Через полчаса в кухню вернулся тридцатипятилетний парень, ростом под сто восемьдесят — сто восемьдесят пять сантиметров, крепкого телосложения, помолодевший, гладковыбритый и вкусно пахнущий. Лицо вытянутое, нос прямой и острый. Лоб высокий, с глубокой морщиной между глаз, что добавляло внешности настороженности. Глаза большие, голубые, слегка прикрыты надбровными дугами. Коротко остриженный ежик жгучего шатена не вписывался в общий «интерьер» лица. Под глазами виднелись небольшие шрамы, кожа серая и натянутая как струна. Одет Илья в темно-серую рубашку, темно-синие джинсы и красно-белые кроссовки. Если не брать во внимание, откуда парень пришел, одежда чистая, тщательно выглаженная с белыми надписями брендовых эмблем производителей одежды.

— Садись быстрее. Я уже кушать хочу, — подгоняла брата Алина. Илья сел за идеально сервированный стол и вопросительно посмотрел на Зину.

— Она еще глуха, — вздохнув, ответила, на вопросительный взгляд, Зина. — Просто у нее открылась новая способность. Она по воздушным колебаниям как-то научилась понимать, о чем говорят, читать по губам стала просто великолепно. Мы год отдали на изучение языка жестов, но последние пять лет она им не пользуется вообще.

Стол манил горкой еще теплых сдобных булочек, свежевыжатым апельсиновым соком, свежим салатом из огурцов, курицей в лимонном соусе и тарелкой густо нарезанной мясной снедью и сыром. Илья наложил себе небольшую горку еды и с удовольствием уплетал ее за обе щеки. Аля восторженно наблюдала за братом, не веря в суть происходящее. «Он здесь… Он дома… Живой, исхудавший, но не покалеченный. — думала она. — Как же я люблю тебя, братишка. Как долго я тебя ждала. Как я ждала твоих крепких рук, которые сильно обнимут и прижмут меня к груди, как это частенько бывало в детстве. Как я любила, когда твои губы щекотали мне шейку и шепотом на у́шко летела фраза: „Все будет хорошо“. Как бы я желала, чтобы ты и сейчас мне прошептал: „Дальше все будет ХОРОШО!“ И я поверю. Я обязательно поверю тебе. Всем сердцем поверю. Ведь не может обманывать человек безвинно обвиненный и отдавший неведомо кому десять лет своей жизни», — она молча разговаривала с братом.

Аля разглядывала его лицо, волосы, глаза и радовалась его красоте. Она удивлялась его уверенности и несгибаемости. Даже сейчас, находясь в метрах трех от него, она кожей чувствовала пульсирующие потоки жизненного тепла, исходящие от него, и обволакивающие ее с ног до головы нежнейшей негой. «Дальше все, должно быть, хорошо!» — как мантру повторяла Аля и наслаждалась, как он жадно ел. Правду говорят, что лучшее удовольствие женщина получает тогда, когда наблюдает, как ест ее любимый человек.

Илья оторвал глаза от тарелки с салатом и увидев, двух смотрящих на него женщин, слегка смутился. Алина смотрела на него снизу, положив голову на перекрещенные руки. Зина же, опираясь на плиту спиной, нервно перекладывая полотенце с руки на руку.

— Что? — вопросительно произнес Илья, — Не видели голодного?

— Всяких мы здесь видели, — поворачиваясь к закипевшему чайнику, ответила Зина. — Ты ешь наедайся. Как салатик?

— Божественно, — произнес Илья. Когда же он перешел к булочке и соку, он посмотрел как-то жестковато и задал вопрос, который, конечно, должен был встать в ближайшее время. Но никто не ожидал, что Илья его задаст прямо сейчас.

— Когда вы мне, хорошие мои, планировали рассказать, что я уже холостяк? Начнем с тебя, Зина. — Илья допил сок, оставил на блюдце надкусанную булочку и всем телом развернулся, подставив лицо обеим, чтобы лучше слышать.

— Я должна была сразу сообщить тебе, но пожалела тебя, — начала рассказ Зина.

— Меня не надо было жалеть, я не ребенок, — жестко парировал Илья.

— Я долго мучилась, сообщать ли тебе. Но сейчас вижу, что мы были правы, что не сообщили. Ты сейчас остро реагируешь, а что было бы, узнай ты правду за колючкой.

— За себя говори. И кто это мы? — отдавшись на волю злости, напада́л на женщину парень.

— Мы: это я, Николай Борисович и Алина.

— Свою ответственность на малую не спихивай.

— Илья! Это я настояла, чтобы тебе ничего не говорили, — ворвалась в разговор Алина, — я очень испугалась за тебя, помня, как ты относился к жене и дочери. Я боялась, не за что ты смог бы с собой сделать, а за то, что ты мог натворить глупостей.

— Так проехали. Что же случилось? — немного отходя сквозь зубы, произнес Илья.

— После суда, Анжелика, как-то быстро сникла. Несколько раз заходила ко мне поболтать и все уточняла какие у меня планы на Алину. Один раз мне показалось, она не поверила, что я буду ждать тебя и растить Алю. В другой раз приходила и жаловалась, что ей очень тяжело, но больше всего ее Настя бесит своей болезнью.

— Как дочь? — обеспокоенно спросил Илья.

— Без изменений. Ты что не знаешь? Тебе Анжелика разве не говорила, не писала? — пришла очередь Зине удивляться. — Она же приезжала. Или в письмах должна была сообщить. Ладно, это ваши дела, но теперь я еще больше уверена в том, что в то время ничего лишнего тебе сообщать не следовала. Держись отец, болезнь дочери началась точно в тот момент, когда тебя уводили в тюрьму после решения суда.

В памяти Ильи четко отпечатался тот момент, когда после слов «Именем Республики Беларусь… считать виновным… двенадцать лет общего режима с отбыванием…», Анжелика опустила глаза и не поднимала их до момента вывода новоиспеченного невиновного зека из зала суда. Настюша все время смотрела на папу с полными от слез глазами, не шелохнувшись, не обращая внимание на рев и свист недовольных приговором друзей и знакомых. Илья, выйдя из клетки, двинулся навстречу жене и дочери, но охрана преградила путь и, применяя физическую силу, вытолкнула его из зала суда. Взгляд дочери навсегда отпечатался в памяти Ильи.

— Заболевание называется алекситимией, в некоторых европейских странах ее называют «Синдромом равнодушия». Возникает она от стресса, человек временно теряет возможность испытывать свои или чужие эмоции. Заболевание вылечивается, но точный срок выздоровления пока не определен.

— Что еще врачи говорят? — постепенной закипая спросил Илья.

— Только спокойствие и положительные эмоции. Но проблема не в заболевании, а в побочных эффектах. Организм чувствует, что ему не хватает эмоций и сам ищет пути выздоровления, соответственно, выплескивая адреналин и эндорфины. Избыток в организме этих компонентов могут помешать полноценному развитию организма и стимулировать развитие других заболеваний.

— Я понял, что дочь больна и ни одна из вас не удосужились предупредить меня. Но об этом позже. Ответьте мне, пожалуйста, — переставая владеть собой, и, переходя на крик, Илья допытывался, — где Анжи?

— Ты успокойся на минуточку. Мы понимаем, что получить такое известие уже страшно, но почему ты обвиняешь нас, а не того человека, который стал всему виной и это все сделал, мы понять никак не можем.

— Кого ты имеешь в виду?

— Прости, Илюша, не мы с Борисовичем и Алиной через три года после суда привезли Настю к родителям и оставили ее на полгода. Позже, Анжи привезла разрешающие документами на удочерение дочери своими же родителями и с любовником уехала в Париж. И вот уже скоро будет шесть лет, как твоя благоверная не приезжает, хотя бы навестить свою дочь. Ты ей задай эти вопросы.

— Нет, не может быть. Вы врете! Вы все врете! — орал Илья, не поверив услышанному.

Илья схватил сигарету и выскочил на балкон. Вдыхая крепкий сигаретный дым, пытаясь унять душащую дрожь, он все повторял в голове: «Только не Анжи. Только не она». В памяти, как в стереоскопе мелькали воспоминания. Вот он отбирает у нее ноут. Вот прогулки в парке отдыха имени Жилибера, где происходит самое впечатляющее признание в любви в наивысочайшей точке колеса обозрения. Вот они гуляют на берегу Немана. Вот они посещают музей, расположившийся в Новом замке. Вот они ползают по развалинам Старого замка. Вот они купаются в Дубае и отдыхают в Турции. Вот они делают селфи на Эйфелевой башне в Париже и прогуливаются по Лувру. И всегда, заметьте, всегда она счастлива и улыбается. Даже роды и Настюша, причем имя выбирала Анжи, не внесли в их жизнь особого дискомфорта. Мысленно прокручивая ленту воспоминаний, парень не мог найти ни одного эпизода, где бы Анжи выказывала свое неудовольствия или показывала протест. Только странное поведение дочери и долгий непроницаемый взгляд Анжи после оглашения приговора. И ничем не объяснимое рыдание жены на последнем свидании.

Как-то приятель предложил семье два билетика на единственную постановку в областном драматическом театре молодежного мюзикла «You Love». На премьере мюзикла они не увидели ни акта, потому что Настенька, выйдя в центральный проход, между креслами, целых полтора часа танцевала, а мы как молодые влюбленные смотрели на это чудесное превращение нашей дочери в фею. Диск с мюзиклом в подарок, мы получили позже. Но эти полтора часа порхания и любовного созерцания чуда был ознаменован наш поход в театр. И дома десятки раз Настенька пересматривала мюзикл и радовалась.

«Нет, причина в другом. Они врут. Наверно что-то скрывают», — думал Илья, докуривая сигарету. Последний раз затянулся, затушил и вдохнул свежего воздуха, с мыслью: «Я все равно узна́ю, что от меня прячут», — взвинченный до предела Илья вошел в комнату.

— Милые женщины, — сквозь зубы продолжил разговор парень, — вы же самые близкие мне в этом мире. Должны заботиться обо мне, как я обещал родителям заботиться о вас. Как вы могли мне не написать? Как? Я бы уже сам придумал, что можно предпринять. Ладно они, — подразумевая Зину и Николая Борисовича, — ты-то ведь знаешь меня с рождения, — с горечью обратился он к сестре. — Я любил тебя. Я доверял тебе. Наша мать не боялась мне тебя доверить. Вспомни, сколько времени мы проводили вместе. Сколько раз я был тебе защитой и опорой, сколько раз был и отцом, и матерью. Вспомни наши поездки в Турцию, Дубай, Сейшельские острова в которых были только мы вдвоем. Да, для меня три вещи были наиважнейшие в этом мире. Семья, программирование и ты! И ты! Понимаешь? И ты…, а ты шесть лет назад отняла у меня надежду и за все это время ни сердце, ни разум не подсказали тебе, что ежедневно, ежесекундно ты предаешь меня, сестренка!

Алина была на грани сердечного срыва. Она все слышала и понимала, но подойти к проблеме с такой стороны ей раньше не удавалось. Она, Зина и Николай Борисович были сто процентов уверены, что поступают правильно, и подвергать брата таким испытаниям никто не желал.

— Я понимаю, что ты хотела, как лучше. Думала, что я не справлюсь и сотворю что-нибудь с собой. Скажи мне, где я был? Правильно, на зоне, а там, смею тебя заверить, сдохнуть возможно десять раз в течение часа. Ты просто уничтожила меня своим недоверием. Неужели ты думала скрыть от меня правду? Смотри перед тобой пустой, высохший труп и, наверно, в ближайшем времени никто не сможет вдохнуть в него жизнь. Что не смогла сделать зона за десять лет, ты сотворила единственным действием, если правильно выразиться — бездействием. Не написать… Не позвонить… Не сообщить брату важнейшие новости его семейной жизни. Ты сейчас убила во мне все человечное и веру в порядочность людей, тем более близких. Хотя с какой радостью ты описывала вашу первую встречу со следаком. С кем, с кем — повторите. Повторяю, по слогам — со сле-да-ком! Который фальсифицирует дела, вступает в сговор с прокурором и судьей и к празднику, закрывая дела, сажает невинных людей за премию, — не унимался Илья. Боль обиды, ощущение обмана и предательства распирало грудь. Слезы градом готовы были выйти наружу. — За что? Сестренка…

— Хватит! — вступилась за девушку Зина. — Слюни собери. Раскидал по всей квартире, тошно аж. Тяжело ему было. Кто отец? Ответь? Не ты ли? Почему же ты сам не позвонил или не написал своей благоверной за прошедшие шесть лет ни разу? Почему? Позвонил бы — тебе новые жильцы ответили, что такая уже не проживает в данной квартире. Написал бы — письмо возвратилось бы с отметкой, что адресат по данному местоположению не проживает. Что? Ответить нечего? А молодая девчонка, твоя сестра, почти ребенок, бегала по иммиграционным службам, чтобы ни в коем случае не дали разрешения на вывоз Настеньки за границу. Два суда отказали нам в удочерении Настеньки, по причине того, что единственный близкий ей человек сама еще является ребенком.

— Я не с тобой разговаривал. Так что заткнись и сиди ровно, — прошипел Илья. — Могла бы помочь. Я надеялся, что оставляю сестру и мою семью на попечение взрослых людей, а оказалось, что все зря. Сестра выбрала подонка следока, семья разрушилась, уверен, потому что вы обидели Анжи, она и убежала от вас подальше. Только интересно чем? Интересно было бы узнать в чем дело? — настаивал Илья.

— Никто ничего не разрушал. Ты сам, как слепой котенок, последние пару месяцев схватился за свою идею и как настырный баран все долбил в непробиваемую стену, со своим открытием филиалов. Отец тебе говорил, что рановато, Борисович, другие предприниматели, но ты же умнее бога. Я далека от бизнеса и то поняла, что время было концертировать капитал, а после думать о расширении. Твои вечные отсутствия и командировки должны были во что-то проявиться. И как кстати, что в то время из Америки приехал бывший ухажер Анжи Леонид и понеслось. Пару раз поздно вечером я видела выходящей ее из машины Леонида за несколько кварталов от вашего дома. Я спросила ее, на что она ответила, что это не мое дело, — остановилась Зина, будто что-то вспомнила. — В твою последнюю поездку, за день до убийства, мы с Борисовичем случайно узнали, что Анжела тебе изменяет. И за последние два месяца случаев неверности было много, не могу сказать точнее, но точно уж не один или два.

— Заткнись! — крикнул Илья. — Ты всё врешь! Вы всё врете! Вы все врете! Ты уволена! Забирай свои шмотки и убирайся в гостиницу. Завтра заберешь остальное, не хочу тебя видеть. Я вычеркиваю тебя из своей жизни. Убирайся! Вон!

Зина спокойно оставила мыть посуду, аккуратно сложила полотенце и, положив на холодильник, направилась в свою комнату собирать вещи.

— Подожди, Зина, — остановила сестру Алина. — Что-то ты раскомандовался, братишка? Ты забыл меня спросить, а я полноправный владелец части квартиры, части бизнеса. Почему ты не спросишь, как мне было остаться одной без родителей, без брата и глухой в придачу. И только Зина всегда была рядом. Я ей безумно благодарна за ту любовь и поддержку, которую она мне оказывала. Всем моим достижениям и победам я обязана Зине. Она научила меня языку жестов, она приглашала мне учителей для надомного обучения, да еще многое-многое другое. Зина — моя старшая сестра и я люблю ее не меньше чем погибших родителей и тебя, дурака. А по поводу выбора парня скажу тебе одно — это не твое дело. Зина, ты никуда не пойдешь. Я прошу тебя остаться. И до тех пор, пока смерть не разлучит нас я буду твоей младшей сестренкой. И спасибо тебе огромное за то, что у нас получилось оставить Настеньку хотя сейчас не лучшим вариантом, но все же она здесь.

— Стоп. Что значит оставить? Она в городе? Где Настя?! — всполошился Илья.

— Девочка удочерена родителями Анжи и сейчас живет с ними. Из-за многочисленных писем и обращений Алины в департамент по гражданству и миграции с требованием не давать разрешение на вывоз Настеньки во Францию, у бывшей возник другой план. Она подготовила необходимые документы, и суд принял решение об удочерение Настюши родителями бывшей, — объяснила Зина. Видя блеснувший в глазах парня азартный огонек, Зина его остановила:

— Даже и не думай. Три часа ночи. Ты хочешь всех напугать. Завтра, все завтра. А сейчас спать. Всем, пожалуйста, — закончила Зина и все потекло, как всегда. Как будто и не было этих десяти лет. Илья вышел покурить на балкон, он всегда там курил, когда жил до женитьбы в этой квартире. Оригинальное расположение комнат, балконов и благоприятная роза ветров не пускали сигаретный дым в комнаты. Алина залезла в ванну, значит, можно выкурить еще одну сигаретку, что Илья с удовольствием и сделал. «Много не кури, — крикнула вдогонку Зина, — болеть будешь». Сама же все вымыла, вытерла, окинула кухню тщательным взглядом, выключила свет и отправилась к себе в комнату.

Ночь Илья провел беспокойно. Его постоянно мучили кошмары. То сквозь туман проявлялся Костик и так нагло заглядывал в глаза и приговаривал: «Я же тебе говорил… Я же тебя предупреждал… Ты не слышал меня… Убей их, убей». То появлялся образ бывшей, показывающей фигу, со словами: «Я хорошо ее спрятала. Ха-ха. Не найдешь никогда, а ежели найдешь, то не получишь». «Что было не так? — кричал в ответ Илья, — Анжи, что случилось? Откуда в тебе столько ненависти?» «Не люблю. Ха-ха. Просто не люблю. Ха-ха» — безумно твердила она. То отчетливо проявлялось милое, все в слезах личико Настюши, говорящее: «Папочка, ты где? Найди меня папочка».

Глава 7

Легкое прикосновение к руке, Илья воспринял как укол рапиры. Реакция, выработанная годами, подбросила парня с кровати и приготовила к предотвращению следующего выпада неизвестного противника. Но когда Илья открыл глаза, перед ним с махровым полотенцем в руках стояла Зинаида и, приложив палец к губам, просила не шуметь.

— Часто ты так? — шепотом спросила Зина.

— Что?

— Спрашиваю, часто ты кричишь по ночам?

— Бывает, — успокоившись ответил парень.

— Да нервишки не к черту. Иди прими душ, ты весь мокрый и приходи на кухню. Я тебе успокоительного отвара приготовлю. И не шуми. У Альки сегодня какое-то важное собеседование — по вопросу прохождение практики. В частной юридической конторе. Во! — прошептала Зина, потешно поднимая указательный палец вверх. — Она мне называла ее, эту контору, только я все равно не запомнила. Пусть поспит, а ты на рыбалочку. Посидишь на рассвете, рыбешку погоняешь, успокоишься, мозги в порядок приведешь, а после и к дочери прийти сможешь.

— А сколько сейчас?

— Уже много, почти пять часов. И нечего глаза закатывать, выспишься еще. Сейчас надо к встрече с дочерью подготовиться. Снасти и удочки я уже собрала, байк в гараже.

Илья быстро вымылся и, заходя на кухню, остановился у входа и сказал:

— Зина, ты меня это… прости за вчерашнее. Злой я какой-то за колючкой стал. Голову периодически с катушек срывает. От обиды и из жалости к себе, к бездарно утраченным годам всех ненавидеть начинаешь. Прости, в общем, — опустив взгляд, понимая свою вину, признавался парень.

— Обидел ты меня, конечно, Илюша сильно. Но какие же мы родные, если прощать друг друга не будем. А у меня ближе вас с Алиной никого и не осталось. Садись ешь, — смахнув незаметно слезу, скомандовала Зина.

— Как я на зоне… Ой, ТАМ, я мечтал о твоих сырниках, просто ужас.

Поедая с космической скоростью вкуснейшие в мире сырники, Илья вспомнил, как Катерина, медсестра из больнички, принесла похожее блюдо, приготовленное своими руками. В благодарность, что посмотрел и очистил ноут ее сына. Приятно, конечно, было попробовать домашнюю пищу после казенной, но сырники Кати невозможно ставить в один ряд с сырниками Зины. Мягкий, почти растворившийся творог, запечатанный в хрустящей корочке, так и рвался навстречу с желудком и другими органами, получающими гастрономическое удовольствие.

— Ты куда улетел? Собирайся быстрее, а то скоро Алька проснется и будет на тебя пялиться как влюбленная дура. Слава богу, что вы брат с сестрой, а то бы загубил девчонку.

— Почему загубил?

— С твоими тараканами в башке, — улыбаясь сказала Зина, — вряд ли кто справиться.

Теплый ветер приятно обдувал лицо и щекотал грудь, проникая сквозь куртку. Шлем висел на руке и в любую минуту мог перекочевать на голову. По этой трассе обычно стражей порядка наблюдалось редко, но в такое раннее время они еще тесно прижимались к своим Марфам. Может, поэтому Илья дал волю своему железному коню и кинул его «с обрыва в галоп», дав надышаться скоростью, простором и показать свою мощь. Его железный друг как бы просил Илью всеми своими восемьюдесятью шестью лошадками воли на просторе. Илья, не боясь, крутанул ручку газа до отказа, и железный коняка утроил скорость, рванувший вперед. Визуально относительно ровная дорога от Гродно до конечного пункта составляла около сорока километров и нигде не пересекалась с другими. Идеальная трасса. Летя со скоростью сто пятьдесят километров в час, Илья чуть не пропустил единственный поворот в поселок Поречье, остальная часть трассы, извиваясь, как ползучий плющ, продолжала свой путь к границе Литвы.

Раскидав снасти и забросив удочки в любимом месте, Илья, прикуривая, задумался. «Зря вчера на девчонок наорал, — начинал размышлять парень. — В чем сестренка виновата? Ей тогда было всего тринадцать лет. Она со своими проблемами только начала разбираться, а я хотел, чтобы она и мои на себя взяла. Но смотри же, не отказалась от Настены, хотела удочерить, на уши всю миграционную службу подняла, но не допустила вывоза племянницы за границу. Вот чертенок. С Зиной тоже вышло по-свински. Женщина ничем не обязана нам, но все же осталась в семье и вытянула из пропасти сестру. Сволочь, ты, Илья. Забыл, что обещал отцу. Так, я тебе напомню. Ты обещал оберегать родных в любом случае и любыми средствами, — ругал себя парень, периодически снимая и надевая наживку, повторяя операции, доведенные до автоматизма. Недалеко от берега в сетки уже плескались около десятка различных рыбешек, но они Илью не радовали. Сейчас он был полностью поглощен своими мыслями. — Для тебя в приоритете найти способ вылечить своих любимых. Но для этого надо точно знать, что с малышками, с дочкой и сестренкой. Так, надо аккуратно переговорить с Зиной и Николаем. Они-то точно знают, что с девочками. Конечно, не мешало бы, ознакомиться с эпикризом. При таких заболеваниях они обязательно должны были пролежать в больницах и пройти медицинские обследования, а после обследований выдают эпикризы. Боже, девчонки, что вам пришлось пережить?! Как ты могла Анжела так легко отдать нашу дочь, как ты не понимаешь, ты же предала ее, ты предала меня, ты предала нас. А предательство…»

— …смываются кровью, — кто-то в голове парня закончил фразу.

— Ты опять? Как же ты меня, сука, достал, — в воде появился образ Ильи, парень уже понял, что это астрал Костик. Скорее не знал, а почувствовал, как внутри происходить самонапряжение всех мышц тела: от икроножных мышц, прессовых, грудных, бицепсов и трицепсов. — Стой, тварь, что тебе надо от меня, — чуть не прокричал парень, ощущая напряжение во всем теле, переходящее в судорогу.

— Как мне нравится, когда ты злишься. Ты наполняешь меня волной отрицательной энергии. Ты взращиваешь меня, делая каждый раз все сильнее и сильнее. А смерть, которую ты приносишь, запах свежей, красненькой, солоноватой крови, вообще, сводит меня с ума.

— Какая смерть? Я никого и никогда не убивал.

— Скажи лучше это тем, кто тебя засадил за решетку, — улыбаясь издевался Костик, — и не лги мне. На моей памяти проявился случай, когда ты выгодно для себя убрал с дороги человека, убив его.

Память — загадочная штука. Она может годами хранить информацию и по случайному запросу, даже не ее хозяина выкинуть из своих кладовых картинку требуемого события. Так и сейчас, после слов Костика, как будто перелистывая страницу за страницей семейного фотоальбома, отразила перед глазами парня упомянутое событие. Но прежде чем разобраться со случившимся, необходимо рассмотреть события, предшествующие последнему.

Летним вечером в середине июля на третий или четвертый год отсидки, кум позвал к себе Илью и попросил его разобраться с ноутом сына. Объяснив это тем, что ноут вроде новый, но тормозит и глючит. Илья уже выполнял подобного рода просьбы для вольнонаемных, Кате в том числе, некоторым зекам по рекомендации пахана, но не злоупотреблял этим. По возможности отказывал, при невозможности отказать выполнял работу ничего не прося взамен. За это его и уважали. Ну а наплыв халявщиков легко отбил пахан. Всю благодарность пахан, забирал сам, в общак, так сказать, а Илюше защита и уважуха. Если надо чего достать, то Илье сразу и без разговоров. Он же с паханом в дружбанах ходил. Посмотрел Илья ноут, поковырялся с программой и попросил купить память и отложил окончание работы на следующий день. Заранее договорившись, он после полуночи встретился с паханом и выложил ему интереснейшую историю. Она заключалась в том, что для удобства работы все компьютеры на зоне объединены в единую сеть и когда малый кума приходил к отцу на работу порубиться по сети с такими же пацанами работников зоны, кто-то с воли всунул ему вирус, который проник бухгалтерию и счета работников колонии.

— Вирус в сетке сидит уже не один месяц, и уже были списания части зарплат работников. Суммы похищенного незначительные и поэтому никто не обратил внимание на их списание. Но через три дня готовилась отложенная крупная операция по выведению средств на подставной счет. Со счетов всех начальников, надзирателей, работников и вольнонаемных планировалось списание всех средств. Но самое опасное, что планировалось списание всех средств до копейки на еду и заготовку дров на зиму и другие хозяйственные нужды. При отсутствии средств дополнительных не дают, а зону расформируют, заключенных раскидают по другим зонам, а эту до решения проблемы, закрывают. Порядки и пахана ближайшей зоны, все отлично знают. Думаю, не многие изъявят желание переселиться к соседям, — объяснял пахану Илья.

— Не пыли. Сам знаю, — зло прервал Хакера пахан. — И?.. Продолжай.

— А что продолжать? Сам знаешь, при формировании дополнительного контингента в зонах будет утряска и не менее полугода придется отбивать место под солнцем. Вспомни, как расформировывали гомельскую зону и к нам часть борзых бросили. Год зону шарахало. Два жмурика пришлось братве представить, чтоб показать кто хозяин на зоне. Думаю, такие перемещения невыгодны ни ворам, ни бойцам, ни мужикам, ни старикам и даже первоходкам, — констатировал Илья.

— Ты лучше скажи чьих это рук дело?

— Утверждать стопроцентно не могу, но только в даты свободного доступа и проникновения вируса в комп кума один человек выходи́л за территорию лагеря — это бригадир отряда. Возможно, он пронес с воли флешку и незаметно заразил комп кума. Сам создать вирус он, конечно же, не смог, но принести готовый и вставить в комп мог. Интересное наблюдение, которое меня сначала удивило, а после помогло вычислить ублюдка, то что за неделю до заражения бригадир интересовался, где и как можно за деньги приобрести биткоины. Пахан, впервые попросил нейтрализовать угрозу и сделать все необходимое, чтобы отменить атаку, а с бригадиром решать проблему он будет сам. Илья закрыл каналы доступа к исполнительной записи, заделал дыры в защите, создал вирус и перенаправил его на компьютер, принимающий инфу с сервера, который при первом же запросе в нескольких минут должен спалить систему. Вечером бригадира ждал целый букет неожиданностей. Вначале ему позвонили с воли и сообщили, что кто-то распознал их план, все заблочил и напоследок спалил комп на хрен. Потом его поймали, бойцы пахана и в душевой так отметелили, что другой бы копыта откинул, но бригадир был крепким мужичком. Он понял кто мог ему помешать и поздно ночью пришел на разборки к Илье. Они долго кулаками месили друг друга, но первым выдохся бригадир. Его унесли к себе, но утром на плацу обоим дали целый день работы на сортировке и отправке леса по реке. Полдня молча парень и бригадир, рука об руку, работали вместе, спорно хватая с платформы обработанные стволы деревьев и направляя их в воду баграми и крюками. После бревна связывались между собой и отправлялись на отстой для сбора и формирования кошевого сплава. Ближе к пяти вечера Илья уже думал, что инцидент исчерпан. Набили друг другу морды и забыли. Как вдруг со свистом багор пролетел в сантиметре от виска Ильи и со всей мочи вонзается в рядом лежащее бревно. Удар с такой силы мог бы завалить и медведя. Сбивая с ног Илью, неуправляемое бревно, сорвавшись летит в воду, и налетает на бригадира. Не прошло и пару секунд бревно ударом сбросило мужчину в реку и накрыла собой. Илья и находящие рядом провинившиеся зеки попрыгали в воду спасать мужика. Илья нырнул поглубже и под слоем из двух рядов бревен нащупал бригадира, но зря. Мужик был уже мертв. Лежащее на воде бревно и летящее с эстакады соединились в единственном ударе и сомкнулись на голове бригадира. Он умер моментально и когда с помощью соседей, по несчастью, получилось вытащить мужчину на берег, Илья был весь в крови и долго не мог успокоиться, разглядывая свои окровавленные пальцы.

— Я не убийца! — прокричал отражению себя в озере Илья. — После этого случая более месяца работала комиссия, которая подтвердила мою невиновность. Что тебе еще нужно?

— Ой, да, да, мамочка… И здесь ты невиновна, и в убийстве родителей тоже, и посадили тебя невинно. Боже, неужели ты не видишь, что предательство и подлость плотно обосновалось в душе́, сердце и крови человека. За мельчайшие подачки он готов и единственного друга подставить, отца и мать с потрохами продать. Тебя посадили, а какая-то сволочь звездочку получила, премию и уважение. Смотрите, какой молодец и в кратчайшие сроки раскрыл преступление века с серийной убийцей, и предотвратил убийство ребенка. Какие у нас бравые защитники. Скажи мне, кто сестренку твою послушал, кто дал ей слово? Ее даже на судебное заседание не пустили, позаботились о ее психике. Не выслушали — так глухенькая, что может сказать, а то что глухота наступила после совершения преступления, даже судье не сказали. Ну зачем? Могла ж выступить свидетелем невиновности брата — так любит она его, из любви и соврала бы. Ты подумай, кому было выгодна смерть твоих родителей и от этого «пляши».

— Ты должен узнать о том, кому была выгодна смерть моих родителей? — твердо указал астралу парень.

— Ой, не слушаешь ты меня неразумного, мамочка. Я тебе уже несколько раз говорил, то что видишь ты — вижу я, то что делаешь ты — делаю я. Пока быть полностью самостоятельным от тебя у меня не получается, и добраться до мыслительных центров других человеческих особей и взаимодействовать с ними, пока тоже не могу. Вот если бы найти способ разделить нас и дать мне самостоятельность, тогда многое мы, вернее, я смог бы узнать, взаимодействуя с другими людьми. Илюша, ты же я умный, давай придумаем, как дать мне свободу, — и почувствовав, что сказал лишнего, Костик закрыл рот и внимательно посмотрел на парня. Илья, в свою очередь, сделал вид, что не понял, о чем говорит астрал и продолжил:

— Я очень устал от тебя. Скажи, что нужно сделать, чтобы ты оставил меня в покое?

— Для начала в твоей голове я видел скопище каких-то математических формул. И вот часто мелькающее слово интернет, что это? Молчишь? Я сам скоро узна́ю, что это. А пока меня наполняет силой то, когда ты злишься или специально думаешь навредить кому-то, все равно кому. Причина в данном случае не играет никакой роли. Давай убьем кого-нибудь и побалдеем от свежего запаха и солененького вкуса крови, — в заключении разговора предложил Костик.

«Хорошо, — подумал Илья, — надо срочно брать себя в руки и отказаться от любого проявления ненависти к людям, ради них, ради себя. Конечно, будет тяжело, но надо попробовать, — подумал парень, но сначала надо срочно найти денег на операции девчонкам, а затем, прав эта сволочь Костик, надо найти настоящих убийц и наказать их. Так, хорошо направление выбрано, цели обозначены, пора переходить к реализации. Другого пути нет, — Илья стал собирать снасти и сворачивать удочки. — Хотелось посидеть до обеда, но этот урод, отражающийся в воде, все равно помешает спокойно порыбачить. Да, и дел много. Срочно на фирму».

— Чего задумал родственничек? Куда едем? — удивленно поинтересовался астрал.

— Извини, не твое дело, — схватил Илья первую попавшуюся под руку удочку и со всех силы стал хлестать по ненавистному отраженному в воде. Если бы кто-то со стороны наблюдал за этим жестоким избиением воды, то в ближайшие десять лет вряд ли кто из врачей взял бы на себя ответственность выпустить Илью из психушки. На фоне этих безумный действий только Костик смеялся. Астрал неудержимо ржал и покрывался красными пятнами, как комар, насасываясь человеческой кровью, наполняет свой мешочек. Вскоре, представив абсурдность ситуации, Илья забросил удочку далеко в озеро. Брезгливо сплюнул, собрал последние вещи и рванул в сторону города. Байк взревел и встал на заднее колесо как норовистый конь, предвкушая наслаждение скоростью.

Через полчаса тяжелый байк медленно и мягко подъезжал к новому офису отцовской фирмы. Это было двухэтажное серое здание с мансардой и небольшим садом. Одним из достоинств здания было то, что оно находилось в центре города и все подходы, и подъезды к нему были удобными. Еще одним преимуществом обладало здание — наличие глубокого и вытянутого подвального помещения, разделенного на три части, одна из которых выходи́ла за территорию дома и забирал до двадцати метров сада. Это была изюминка здания и сада. Остекленный куб трех метров высотой. Через толстое стекло и при помощи яркой внутренней иллюминации просматривался глубокий и ухоженный зимний сад. В двух других подвала, имея приличную площадь, расположились арендаторы. Один держал бар с небольшим танцполом, другой сауну с парилочками. Бар с индивидуальными кабинками, парилочки нескольких видов и зимний сад. Отличный комплекс для отдыха получился. Он сразу стал очень популярным в городе и на отдых в нем горожанам приходилось задолго записываться. Частенько семейные торжества проводились в комплексе. А на посещение зимнего сада и кабинок в нем даже выпустили абонемент.

Вход в здание располагался на главном фасаде здания. Открывался массивной дубовой дверью, ведущую в офисные помещения на первом и втором этаже. По бокам здания пластиковые двери открывали входы в подвалы банно-барного комплекса. Вся территория здания отгорожена кованым железным забором ручной работы. Проход к центральной двери аккуратно выложен декоративной плиткой. С обоих сторон прохода стоят шесть кованых скамеек по три с каждой стороны. На последней скамейке в полуразвернутой позе сидит скульптура усталого бронзового мужчины с газетой в повисшей на спинке скамейки руке. Приглядевшись, видно, что мужчина точная копия Евгения Андреевича Орлова, отца Ильи. Парень, делая объезд здания, проезжая мимо резко затормозил, узнав в облике мужчины отца. Подъехав к скамейке с отцом, он сошел с байка, присел рядом, закурил и сказал: «Здравствуй, отец». Так, они молча просидели не менее часа. Один отдыхая от напряженного трудового дня, другой одну за одной уничтожал сигареты, думая о своем.

Глава 8

С грохотом папка «Дело» выпала из рук на пол. Сергей встрепенулся. «Неужели я заснул? — спросил себя парень. — Так срочно кофе, кофе, кофе». Он поднялся с удобного откидного кресла и сделал в новехонькой кофемашине, которую сам же перетащил из блока в общежитии на работу, ароматнейший кофе. Сделав первый глоток, Сергей занялся любимым занятием, он стал рассматривать свой новый кабинет. Пару дней назад его перевели из разряда стажеров в следователи и выделили ему кабинет с офисной мебелью, компьютером, сейфом и шкафом, в котором Сергей за свой счет и своими руками по ночам сделал ремонт. Свежевыкрашенная комната наполнилась всем необходимым в течение суток.

Сергей, молодой, спортивного вида парень лет двадцати пяти. Худое лицо с острым подбородком с большими надбровными дугами, узкие карие глаза, создавали образ волевого человека. На лице пробивалась незначительная растительность в виде небольших усиков. Волосы выбриты на затылке и четко уложены на пробор. Одет, преимущественно в форменный костюм голубого тона. Всегда свежая до приторности отутюженная белая рубашка и блестящие золотые погоны, отличали начинающего следователя.

«Пару суток провозился, но не зря», — в очередной раз Сергей оценивающе осмотрел комнату и довольный результатом, допил кофе. Покрутившись пару раз в кресле, проверяя его на прочность, Сергей придирчиво осмотрел стол. Собрал стопку дел, отделив одно, остальные передвинул в правый угол стола ближе к окну. Отложенное открыл и стал внимательно читать. Зазвонил телефон. Сергей, видя номер начальника срочно ответил на вызов.

— Послушай тезка, понимаю, что и дело ты помог закрыть и ремонтом по ночам занимался. Все понимаю, но пока новых дел не даю. Ты срочно готовь дела в прокуратуру. У меня на столе к утру должны лежать четыре дела, в которых ты принимал участие. Уже звонили. Когда подготовишь?

— К утру сделаю, — ответил Сергей, понимая, что провозится целую ночь.

— Молодец, другого ответа от тебя не ожидал. Быстрее сделаешь, быстрее дам свободный день.

— Так точно, товарищ полковник, — ответил Сергей.

Бригадный Сергей Аркадьевич, по кличке «Бригадир», начальник следственного управления по области, еще на распределении заметил гордого, слегка надменного молодого выпускника Блажея Сергея Анатольевича и предложил ему попробовать силы в следственной работе.

— Какая зарплата? — спросил Сергей.

— Что же вы молодой человек сразу о деньгах, — начал свою любимую тему Аркадьевич, — зарплата, соразмерна физическим, моральным и интеллектуальным вложениям в работу.

Обычно на этом этапе молодые кандидаты тушевались и, наперебой предлагая себя, соглашались на любую работу и зарплату. Сергей же нет, видно парень с характером, пренебрежительным тоном ответил. — Значит, денег нет и карьерного роста не будет. Я лучше в адвокатуру пойду. Теперь уже Аркадьевичу пришлось уговаривать и раскланиваться. И выдушил же, мальчишка, высокие доплаты к зарплате. Аркадьевичу пришлось пообещать ему отдельный кабинет через полгода, но с условием, что и отдача будет соответствующей. Он не ошибся, и мальчишка в должности стажера сделал в два или в три раза больше чем некоторые зрелые капитаны. Он как бульдозер прорывался сквозь все преграды, разрушая и утрамбовывая их. Ровно через полгода Сергею выделили помещение под кабинет.

Может Сергей и не очень желал заниматься этой каллиграфией, но рассудив, что сейчас у всех полно́ работы и всем недописанины — согласился. Такова сущность Сергея. И немаловажный вопрос заключался в том, что Аркадьевичу уже за пятьдесят и он по секрету однажды разоткровенничался, что задумывается в отставку. Два боевых ранения мучиют его по ночам. Первая-то пуля вышла навылет и частенько ноет задетый позвоночник, но вот вторая прочно сидит в ребре в сантиметре от сердца и вытащить ее пока нельзя. Так и ходит Аркадьевич с девятимиллиметровой пулей у сердца, в любой момент ожидая ее движения. Если пуля сдвинется на сантиметр — сразу смерть.

После непродолжительной паузы полковник продолжил:

— Знаешь, Сергей. Ты сейчас находишься на особом контроле. Четыре раскрытых дела, в которых ты принимал непосредственное участие, это хорошая заявка на быстрое продвижение по служебной лестнице. Соответственно, звездочка, повышение зарплаты, зависть коллег, презрение вышестоящих по званию. Да, а что ты так удивляешься. Такова жизнь. Никто, конечно, мешать не будет, но и самостоятельно помогать не бросится. Всего надо добиваться самому. Поверь мне, тебе придется не один раз принимать непопулярные решения, ловчить, врать всем по необходимости, и даже мне. Такова жизнь. Тебе сейчас необходимо стопроцентное по раскрываемости дело. Пять раскрытых дел это уже что-то для начала. Может, если все пойдет как надо, попрошу генерала поставить тебя на мое место, — закончил Бригадир.

— Спасибо, товарищ полковник. Я вас не подвиду.

— Может быть. Ладно работай, — сказал полковник и отключился.

Сергей для начала взял самый большой том с надписью «Дело». Следователь открыл на компьютере необходимые шаблоны, и работа закипела. Вычитанное и составленное по формам с включением всех экспертиз уголовное дело, постановление следователя о передаче уголовного дела прокурору для направления в суд и список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, вот неполный перечень необходимых документов. С первым делом Сергей разобрался в течение трех часов. «Так срочно подготовить следующие, а то я действительно просижу всю ночь», — подзадоривал себя молодой следователь. — Дальше в круговорот бумаги в «космическом пространстве», — продолжал шутить он. Дело, постановление, список, кофе и снова дело, постановление, список…

— Мы заждались тебя, бой. Иди к нам. Не будь букой, нехороший мальчик, — со спальни доносилось воркование двух прелестниц. Одна шведка, другая, вроде, австралийка, но обе сногсшибательно красивы. Он познакомился с ними на самой знаменитой смотровой площадке Парижа, на третьем этаже Эйфелевой башни, расположенной на высоте около трехсот метров. Выйдя из лифта, Сергей услышал женские крики и сразу побежал на звук. За первым же поворотом он увидел стоя́щего спиной к нему высокого мужчину, держа за горло и прижимая к груди молодую женщину. Другая рука сжимала пистолет и направляя его то на напротив стоящую девушку, то на присевших на корточки молодежной компании из трех парней и еще двух девушек. Преступник что-то требовал от компании и по их движениям легко было догадаться, о чем. Он их грабил. Сергей сделал три прыжка, присел на колени, проехал по покрытию до преступника и в подкате сбил его с ног. Прогремел выстрел. Пуля застряла в метре от Сергея. Он, не вставая, ударом кулака впечатал долетевшее лицо грабителя в покрытие, вторым ударом выбил пистолет, из рук ошалевшего отболи парня. Перекатившись на спине, он ударом локтя по спине прекратил любые попытки к сопротивлению. Вскочил на ноги и довернув руки назад сдал преступника подоспевшим полицейским. Когда он встал, прозвучали аплодисменты зрителей, и девушки, которых несколько минут назад держали под прицелом пистолета, подбежали к парню и что-то нежно ворковали на незнакомом языке. Так, он познакомился со шведкой Эльзой и австралийкой Оливией.

— Бегу мои прелести. Вот и я, — радостно отозвался Сергей.

— Иди наш герой.

Шикарная, белоснежная кровать, покрытая нежнейшим атла́сом и две божественные, обнаженные нимфы, желающие усладить своего героя. Не в этом ли блаженство? Вот только телефон всему мешает. «Какой телефон? Не только не это», — выпадая из волшебной неги сна, Сергея переполняет ужас, что он заснул и не выполнил приказа. «Слава богу», — успокоился парень, видя, что перед сном он успел полностью подготовить документы. Телефон не прекращал трезвонить. Сергей взял папки и направился в кабинет начальника, видя, чей номер отразился на мобильнике. Открыв дверь, он испугался, услышав тонкий аромат девичьих духов. Придя в себя, Сергей вспомнил фразу известного классика: «Жениться вам надо, барин», усмехнулся и гордо вошел в кабинет начальника. Довольный собой Сергей прошел по длинному ковру, вытянутому по длине кабинета начальника и гордо положил в центр перед шефом четыре увесистые папки. Многие следователи проклинали этот ковер. Для многих проход по нему означал последние счастливые мгновения перед ожидающей бурей. Для других — это прыжок в неизвестность. Или резко вверх по карьерной лестнице, или катастрофическое падение вниз. Может, поэтому к ковру приклеилось название «Взлетная полоса». Слева, возле окна стоял добротный, составной стол на добрую дюжину следаков и специалистов. Справа два темно-коричневых кожаных мягких дивана, несколько мягких кресел сейф в рост человека, шкафы с документами и наградами управления, завоеванными на спортивных мероприятиях, но главными экспонатами кабинета были удобный столик из толстого стекла и висящий над входом полутораметровый телевизор. Сергей шел по ковру, ударяя каблуками по полу, чем обычно, четко отбивая шаг победителя.

— Заждался я тебя, — искоса глядя и улыбаясь в усы, сказал Бригадир. — Все сделал?

— Так точно.

— Отлично. Танечка, зайди, — вызвал Бригадир по селектору секретаря. Сразу в кабинет впорхнула стройная девушка с погонами лейтенанта и задрала документы, — проверь и впиши меня, где необходимо, и срочно курьером отправь в прокуратуру.

Сергей понял маневр начальника и лицо его выказало неподдельное изумление. Вот и все. Три месяца работы на износ, бессонные ночи, а все «плюшки»: уважение прокурорских, премия, может, даже звездочку получит Бригадир. Сергей ощутил, что удача уплывает меж пальцев.

— Садись, — приказал начальник, указывая на место за длинным столом. Пройдясь до призов на шкафу, Бригадир из жерла одного достал дорогущий коньяк и продолжил:

— Понимаешь, жизнь требует тесной взаимосвязи событий и определенного порядка. Ты думаешь, я украл у тебя результаты хорошо выполненной работы. Я бы даже сказал прекрасно выполненной. И соответственно, ты желал бы получить заслуженную награду. Ан нет, ты только шел по пути, которому я тебя подтолкнул и моя направляющая роль, по большому счету даже важнее необдуманного исполнения. К тому же в случае провала операций кто бы нес ответственность? Кто? Не слышу? И, вообще-то, кто подобрал тебя и определил столь на прибыльное местечко? Кто выбил тебе комнату в общежитии? Кто предоставил тебе личный кабинет? Это все же чего-то стоит. А ты благородно поблагодарил меня. Молодец, — начал заводиться полковник, но по сто коньячка разлил обоим.

— Вы, Сергей Аркадьевич…, — ничего не мог возразить следователь. «Все правда от первого до последнего слова, но все равно также не делают. Хитрый лис», — подумал Сергей.

— Правильно понимаешь, еще раз молодец, что попусту права, не качаешь — уважаю. Выпей и успокойся. Это приказ. Все равно сейчас домой пойдешь, я же тебе обещал — поднимая рюмку с коньяком, посмеялся Бригадир. Сергей залпом выпил коньяку и неповторимый напиток, огненным чудом, стал заполнять желудок блаженством. Аркадьевич застыл с рюмкой в руке и как будто что-то вспомнил забрал рюмку Сергея, обтер ее, свой напиток вылил в цветы и срочно вызвал Татьяну и своего заместителя. Вошедшие остановились в дверях в ожидании приказа. Начальник выгнул грудь другой и приказным тоном объявил.

— А вам товарищ лейтенант, я объявляю выговор, за нахождение в нетрезвом состоянии на рабочем месте. Товарищ подполковник, отправьте домой лейтенанта, чтобы не накуролесил здесь. Не ожидал от вас, товарищ лейтенант. Что же вы Сергей Анатольевич. Расстроили вы меня. А мы вам верили, на вас надеялись.

— Сергей Аркадьевич, товарищ полковник, я же…, вы же…

— Прекратить, лейтенант. Уже язык еле ворочается. Во как вас колбасит. Может экспертизу устроить? Вон из моего кабинета! Уведите его, — приказал начальник подчиненного и рукой поманил секретаря.

— Проверила?

— Все идеально, — отрапортовала Татьяна.

— Ой, как жаль мальчишку. Но такое поведение недопустимо, не то мы скоро все управление потеряем. Ты еще не отнесла документы? Жаль, но учить молодежь наша задача. Вычеркни его из всех дел, оставь только меня. Как сделаешь, перезвонишь. Катюша, а не засиделась ли ты в лейтенантах? Закончим с этими делами, напишу представление на очередное звание тебе, а сам в отпуск на озеро, на рыбалку. Кстати, выслуга позволяет? — спросил Бригадир и, получив утвердительный кивок, коротко сказал: «Сделаем» и набрал номер прокуратуры.

Подъехав к общаге, Сергей попросил сопровождающего коллегу не провожать до двери. Тот понимая, кивнул и остался в машине. Только постарался проявить участие: «Серега, не принимай близко к сердцу. Они всегда так поступают. Со Степановичем из третьего отдела, также обошлись и Сергеевичем из первого». Происшествие в кабинете начальника разлетелось по управлению быстрее тайфуна. Кто-то защищал Сергея, кто-то радовался, что и этому выскочке треснули по носу, чтобы не высовывался. Но что подобное происходит, знали все: и сослуживцы, и начальство, и вольнонаемные. Что хотеть?! Надо сначала обеспечить достойную старость со всеми регалиями и наградами непосредственного руководства, а уж после и на себя поработать.

Отдыхая лежа на диване, Сергей попивал дорого́й коньяк с лимоном и скрупулезно рассматривал свое жилище. Войдя в блок он, чтобы успокоить нарастающую ярость, переоделся и убрал до блеска малую комнату. После осмотрел большую и привел ее в идеальный порядок, параллельно забросил белье в стиралку. После двух часов наведения порядка, стирки и глажки, не успокоившись, взял бутылку коньяка и нарезал лимон. Первую рюмку он опрокинул сразу. Включил телик и чуть не свалился с дивана. На экране бравый начальник радостным голосом рассказывал, что благодаря его опыту, знаниям, умению распознавать мотивы готовящихся преступлений, а также слаженной работе работников его управления по горячим следам раскрыты четыре резонансных преступления. Преступники задержаны, документы переданы в прокуратуру для рассмотрения в судебном заседании и вынесении справедливого приговора. Он заверял жителей города, что пока он на посту, пока работники его управления не спят, простые люди могут спать спокойно.

— Тварь, — только и мог, произнес Сергей в ярости, опрокидывая вторую стопку. Понимая, что у него из-под носа увели победу. Отобрали звездочку, отняли повышение, забрали премию и частичку самоуважения. Сергей, совсем некстати, вспомнил мать и отца. Особенно слова последнего: «Знаешь, сын. В этой жизни всегда найдутся „шакалы“, которые отнимут у тебя все. А твои заслуги припишут себе и будут еще издеваться над невозможностью отплатить им той же монетой». Отец Анатолий был простым рабочим на заводе. Последние пять лет, его зарплата ежегодно становилась все меньше, хотя его якобы ценило начальство. Но зарплата не могла угнаться за инфляцией. На своем станке он производил такие детали, что другим и не снилось. Но его обостренное чувство несправедливости и едкий язычок многим не нравился. Более выгодные работы попадались подлизам и подхалимам. Ему доставалась сложная, но копеечная работа, и, как итог, Анатолий свое горе топил в вине.

Мать Лариса была инвалидом третьей группы и смогла найти работу только уборщицей в школе. И именно в той школе, где учился Сергей. Не счесть сколько раз он получал подколки, что предки настолько бедны, что не могут купить ему приличного джинсового костюма. Но и обидчикам доставалось неплохо. Сколько себя помнил, Сергей поддерживал отличную спортивную форму. Не имея возможности оплачивать тренировки, Сергей разработал свою систему силовой подготовки, включающую в себя элементы самбо, карате, дзюдо, тхэквондо и силовой гимнастики. Бо́льшая часть элементов подсмотрена из боевиков, но очень эффективная. Необычность стилей, наложение различных невообразимых элементов и скорость выполнения могли обескуражить опытных бойцов. Но это уже в старшей школе. В начальной и средней школе Сергею, когда отец приходил навеселе и начинал ругаться с матерью, он убегал в гаражи за домом и там готовил уроки. Неоднократно нарывался на тумаки местных отморозков, пытающих силой заманить его в банду. Сергей постоянно давал отпор и к семнадцати годам мог спокойно зарубиться с тремя или, даже с четырьмя отморозками. Поступление на юридический факультет университета была спасительной соломинкой. Парень находился на той стадии злости и презрения, что хватило бы одной искры и он бы покалечил или собственного отца, или местного отморозка. С отцом он откровенно не ладил, а мать слегка презирал. «А твои заслуги припишут себе и будут еще издеваться над невозможностью отплатить им той же монетой», — все крутилось в голове у Сергея.

Кто-то постучал в дверь. Сергей открыл, на пороге стояла миловидное создание. «Интересно кто она? Актриса? Преподаватель музыкального колледжа? Или же библиотекарь», — пронеслось в голове у парня. Практика предоставление отдельных комнат работникам других сфер была свойственна городу. Сергей жил в отдельном блоке общежития областного управления культуры. Он все свое время отдавал работе, поэтому в общагу приходил только ночевать, но обязательно отводил время на приведение внешнего вида в идеальное состояние. В комнате был порядок, пыль отсутствовала в принципе. В единственном шкафу все вещи уложены строго по определенным им местам. На вопрос: «Кто смог воспитать такого прилежного парня, — Сергей отвечал, — Я сам». Что отвечало действительности. Когда его захватывала очередная идея, он брал тряпку и вытирал пыль. Иногда девушки из общежития предлагали свою помощь в приготовлении пищи. Сергей соглашался, приносил продукты и ожидал приготовления, а, насытившись обедом или ужином, произносил нейтральное «Спасибо» и все. «Айсберг» закрепилась за ним кличка. Ведя полуаскетический образ жизни, Сергей копил деньги. Самое страшное для него было потерять работу и, главное, деньги, которые всегда и везде решали все проблемы. Деньги — это жизнь, деньги — это уверенность, деньги — это страсть, деньги — это отдых, деньги — это путешествия, деньги — это любовь, пусть и продажная, но везде и исполняющая любые фантазии.

На юной красавице было голубое платье, белый шарф изящно опоясывал талию. В руках девушка держала бутылку красного вина́.

— Сергей, если не ошибаюсь? — поинтересовалась девушка.

— Да, — утвердил парень, — слушаю вас.

— Понимаете, у меня сегодня день рождения и мы с девочками собрались отпраздновать. Хотели попробовать французского вина́, но обнаружили, что штопора не оказалось. Поможете нам открыть бутылочку?

— Сори, я вино не пью и штопора у меня нет, — ответил Сергей, могу предложить прекрасный коньяк. Только что открыл. Вкус отменный. Думаю, для вас, девочки, хватит сполна. Я давайте попробуем чуть-чуть за днюху. Может не понравиться?

Девчушка согласно махнула головой. Сергей разлил по рюмочке, достал из шкафа флакон дорогих французских духов и произнес речь.

— Хотел с вами выпить за вашу днюху, но понимаю, что не могу, — огорченно начал Сергей.

— Почему? — изумилась девушка.

— Потому что пятнадцатилетним употреблять крепкие спиртные напитки запрещено, — поэтому увольте я с вами пить не буду и вам категорически не советую, — улыбаясь разыгрывал он девчушку.

— Ну почему опять? Мне сегодня исполнилась двадцать лет, — поддержала она игривый тон. — Да-да, не удивляйтесь. Это мое наказание, что я так молодо выгляжу. Никто не дает мне моих лет и не воспринимает меня серьезно.

— Серьезно? — продолжая играть, — но тогда простите мои глазки, прекрасное создание, не спешите взрослеть. Ничего там во взрослой жизни интересного нет. Но всё вы меня убедили, — Сергей передал ей рюмочку, — с днюхой. Желаю долгой, счастливой и успешной жизни. В честь праздника прошу принять этот аромат, который своим фимиамом будет дополнять ту неземную красоту, которая пари́т надо мной, — он протянул ей в подарок флакон французских духов, открыл, два раза нажал на головку флакона. По комнате разнесся нежнейший аромат. Сергей хотел окунуть девушку в этот божественный аромат и, взяв за руки, прильнул к себе. Малышка не ожидала и с размаху упала ему в объятие. Аромат духов смешанный с нежной чистотой девушки взорвался в голове Сергея радугой цветных вспышек наслаждения. Восторг, злость, ненависть и обида смешались в невообразимый коктейль эмоций. Сергей жадно целовал шею, мочки ушей, губы, глаза девушки. И с каждым прикосновением внутри парня что-то переворачивалось, взрывалась, взлетало вверх и проваливалось в про́пасть. И только голоса, голоса, голоса… Отовсюду наползали на парня знакомые голоса: то ли крича, пытаясь достучаться до него, то ли рыдая, то ли моля о помощи, то ли издеваясь. Эти ужасные голоса переплелись в какофонию звуков, слов, предложений. «А твои заслуги припишут себе и будут еще издеваться над невозможностью отплатить им той же монетой», — кричал отец. «Слава богу, что я вовремя узнала какая ты мразь. И думаю, нам надо расстаться», — кричала Алина. «Никто не дает мне моих лет и не воспринимает меня серьезно», — кричала именинница. «А вам товарищ лейтенант, я объявляю выговор, за нахождение в нетрезвом состоянии на рабочем месте», — кричал Бригадир. «Со Степановичем из третьего отдела, также обошлись и Сергеевичем из первого», — кричал сослуживец. Вихрь криков накапливался, перемешиваясь и наползая друг на друга, а в руках томно вздыхала красивая и желанная девушка. Накопившись до предела, душевный взрыв волнами пронизал все тело парня. Сергей, задыхаясь нежно положил девушку на диван и освободил красавицу от трусиков. Подчиняясь бушующему порыву страсти, он снял с нежного, гибкого тела — платье, впился губами в небольшую грудь с остренькими сосками и глубоко вошел. Минуты, года, века страстного слияния перекрыли, все реальные и нереальные временны́е границы. Буря страсти подталкивала два молодых, стройных тела в объятия друг друга и накатывалась со всё новыми открытиями друг друга. Время, то летело как сумасшедшее, то замирало в звенящей тишине, то пари́ло над вселенной. Туда к звездам, всё выше и выше. И тут же вглубь в Марианскую впадину. Разлетаясь на кусочки, и соединяясь вновь в любовной битве Сергей провалился в сон. Последнее что, он помнил угрозу Алине: «Ты пожалеешь, обязательно пожалеешь».

Глава 9

Тяжелая рука легла на плечо Ильи, и он по привычке вздрогнул. Поднимая голову, он увидел стоя́щего над ним высокого пятидесятилетнего мужчину. Худощавый, седовласый, голубоглазый мужчина одет в дорого́й костюм превосходного кроя. На таких мужчин всегда обращают внимания женщины любого возраста, втайне представляя его находящегося рядом с элегантно предложенной рукой.

— Крестный, — как-то очень уж по-детски вскрикнул Илья, вскочив со скамейки и крепко обняв Николая Борисовича. — Крестный в цивильной одежде, ты, конечно, фраер, но одеколончик я бы у тебя стырил.

— Понравился? Подарю, — просто по-отечески предложил Борисович, — Ты как? У родителей был?

— Нет еще. Вам Зина сказала, что я вышел? — поинтересовался Илья.

— Да. Час назад узнал. Она целый день трезвонила, а я у клиента работал. Телефон на зарядке в офисе оставил. Ну, пошли, все расскажу, покажу и может дам попробовать.

Когда они входили в офис, Борисович с ресепшена позвал юркую девчонку и что-то прошептал ей на у́шко. Илью удивило как похожи были два офиса. Тот же стиль с колоннами, тоже расположение ресепшена и комнаты охраны. То же право и левостороннее расположение офисов на первом и втором этажах. Но изюминки старого здания не было. Не было старинной гранитной лестницы соединяющей первый и второй этажи здания. Вполовину меньше офисов и работников фирмы. Зато был конференц-зал, мансарда с уютными офисами, небольшой садик и комплекс для отдыха с зимним садом. Пока Борисович водил по всем помещениям и показывал с гордостью оборудование и технику, на которой работают айтишники, в конференц-зал со всех офисов стекался разношерстный народ. Кто с кофе, кто в шортах, кто в майке невообразимой расцветки, кто с фиолетовым ирокезом, кто весь в цветных наколках. Илью даже передернул вид расцвеченной компашки, сидящей отдельно от остальных с закинутыми ногами на передние сидения. Зайдя за Николаем Борисовичем, Илья прикрыл глаза от многоцветья одеяний сотрудников. Заметив движение Ильи, Борисович сказал:

— Сейчас время такое, что таким размалеванным доверяют больше. Они ребята неплохие и работать умеют. Хакеры — элита айти. «Мы вам не писалюги», так они называют разработчиков программ, — пояснил Борисович, рассказывая про разрисованных. — Ты еще Зизи не видел. В работе асс, в остальном — боже упаси. В подтверждение его слов открывается дверь, и вплывает чудо природы. До тошноты размалеванная деваха. Все, что можно было, в девушке испортить, она это довела до совершенства. Черные как смоль в палец толщиной брови покрывали почти треть лица девчушки. Ее лицо было произведением искусств, явно психически больного художника. Оно делилась ровно на две части: одна часть коричневая — метисная, вторая — белоснежная; одна половина косичек — сиреневая, другая — синяя; одна часть губ черная другая — ярко-красная; в одном ухе — торчала маленькая алмазная каффа на гвоздике, во — втором оригинальный жемчужный клаймбер. Насыщенная палитра контрастировала не только по вертикали, но и по горизонтали. Черная кожаная юбка была так мала, что красные трусики одной третью вылезали наружу, привлекая внимание молодых айтишников. Но шедевром вызывающего вида Зизи была, конечно, белая, прозрачная со сквозным узором кофта. Через которую только слепой не смог бы разглядеть упрямо стоя́щие большие груди с яркими сосками, стремящихся прорваться сквозь дырочки. С появлением Зизи мужская половина зала оживилась и встретила ее с гиканьем и свистом. Зизи в офисе появлялась редко, но, когда это происходило, офис полдня не мог успокоиться, разглядывая это чудо природы и в дальнейшем обсуждая. Ей единственной предоставлялась привилегия не появляться в офисе, исключительно за результаты работы. Она не могла долго находиться в закрытом пространстве и, получая задание по интернету, выполняла его в самых необычных местах. То в ванной с бокалом дорогого вина́, то на крыше многоэтажного дома, свесив ноги с крыши, то лежа на земле возле памятника Тизенгаузу, то вообще неизвестно где. Но как бы она ни одевалась, как бы не вела себя с сослуживцами, работу выполняла отлично, аккуратно и в срок. Она была настолько заморочена программами, настолько увлечена делом, которое выполняла, что для нее в процессе работы вокруг ничего не существовало. Про нее легенды складывали. В одной из них она на протяжении пяти часов не могла взломать защиту пустого сервера крупной корпорации для поиска возможный путей и способов проникновения. Зизи к концу пятого часа настолько выдохлась, что взяла перерыв и отправилась в корпус отдыха попариться. Сисадмины корпорации ликовали и уже готовили документы начальству с предложением выкупить этот сервер, так как лучший хакер республики не смогла взломать его защиту. Спустя минут пятнадцать в «хакерскую хату» — так называли ее хозяева, врывается, голая, раскрасневшаяся Зизи, отгоняет от компьютера, ошалевшего от ее вида, накаченного Хаку, одного из команды хакеров. Пять минут девушка, нисколько не смущаясь своей наготе, со скоростью пулеметной очереди выбивает на клавиатуре ряды команд и закончив говорит: «Все учитесь», — довольная собой, насвистывая мотивчик знакомой мелодии, возвращается допариваться. Интерес перебарывает лицезрение женской наготы, и восемь пар глаз уставились в экран. Потом еще час ребята делились впечатлениями, обсуждали, как она смогла найти этот простой, лаконичный путь итогом которого стало полное обрушение защиты сервера. И, слава богу, что он был пустой. Когда довольная и раскрасневшаяся Зизи вернулась в хакерскую хату, ее встретил гром аплодисментов, а некоторые кланялись в пол своей богини.

— Я собрал вас всех по очень важному поводу, — начал Борисович, — познакомить с партнером фирмы и сыном отца основателя. Прошу любить и жаловать Илья Евгеньевич Орлов.

— Он что баба, чтобы нам его любить?

— Хаку, прикуси язычок! — прикрикнул Борисович.

— А я что? Я ничего. Только вот Борисович интересно знать ему как сынку основателя партнерский кусочек от прибыли фирмы обломился.

— Хаку!

— Николай Борисович, а вопрос-то правильный задан, — вступил в разговор Илья. — Дело у нас общее и когда всем приходится вкалывать над решением проблем, а прибыль отдавать кому-то со стороны не очень хочется. — Хакеры загудели.

— Тогда сам, прошу, — махнул рукой шеф, — презентуй себя.

— Чтобы не было, все надо расставить по своим местам. Я должен сам все рассказать. В фирму пришел на последнем году обучения в школе. Мне всегда нравилось программирование. Занимался хакерством и помогал отцу. Основная деятельность тестировать и прописывать программы, пробивать защиты, выявлять слабые места и самому же устранял выявленные ошибки. Из-за убийства родителей, которого не совершал, потерял на зоне десять лет жизни. Но, надеюсь, в ближайшее время с вашей помощью или без, найти бандитов и наказать. Был женат, имею дочь, которую сильно люблю. Освободился несколько дня назад и хочу вернуться в фирму.

— Кем и на какую должность? — прозвучал голос из хакерского уголка.

— Думаю сначала в отделе программирования поработать присмотреться, а потом возглавить хакерский отдел.

— С какого перепуга? — послышался голос Хаку.

— Я понимаю, чтобы в вашем отделе закрепиться необходимо обладать некоторыми знаниями и умениями. Многие из вас лелеют надежду получить эту должность. Но для скорейшего подъема фирмы и выхода на серьезные контракты, вышеназванную должность должен занять я, — подытожил Илья.

— Не слишком ли самоуверенное предположение? — не успокаивался хакерский уголок.

— Думаю в самый раз. И в доказательство своих слов хочу предложить вам пари. Вы выдвигаете лучшего хакера, и он выступает в роли защитника, я же в роли атакующего. Если в течение двадцати минут лучший выдержит все мои атаки, мне будет засчитано поражение. И с той самой минуты я больше не буду донимать вас всякой ерундой. Выйду в эту дверь и никогда не покажусь на пороге фирмы. Если только в качестве клиента или в гостях у крестного. Но ежели не выдержит, то спустя короткое время приду в хакерский отдел в роли руководителя. Хакеры дружно загудели и после непродолжительного обсуждения согласились на пари.

— Держитесь, ребята. В свое время Илья был сильнейшим и во многом успех фирмы, было заслугой этого парня, — предупредил хакеров Борисович.

— В свое время. Ха-ха. Как у Дюма — «Десять лет спустя», — ответил Хаку.

— Пока мы не начали, у меня есть предложение, — Илья окинул зал внимательным взглядом.

— Ну вот, началось, — опять не выдержал Хаку.

— Спокойно предложение дельное, — парировал Илья, — каждая сторона выбирает по одному эксперту, следящему за чистотой пари. И второе, предлагается вывести на большой экран ход проведения пари, чтобы все могли онлайн видеть предложенные варианты решения. Обсуждение предложенного проходило бурно, но, в конце концов, было принято. После небольшой технической заминки вскоре все было готово. На сцене стоял стол с двумя прокаченными компами, рядом разместился проектор и в конце сцены опустили большой экран. Все подключили, настроили. Наступил момент выбирать экспертов.

— Не боишься проиграть? — шепотом спросил Борисович, — ребята сильные. Лучшие в городе, а Зизи я из Минска переманил. Им вскрыть сервера Пентагона, что банку консервов.

— Посмотрим, — ответил Илья.

Первым на сцену поднялся Александр Денисович в роговых очках. Возмужавший и остепенившийся батан Санька, который десять лет назад был правой рукой Ильи. Он подошел к парню, и они обнялись по-братски. «Привет, шеф», — только и сказал Александр и стал за спиной друга. Мало осталось бывших коллег в фирме, но те, кто остался, были единым, скрепляющим ее ядром. Среди хакеров пронесся вздох облегчения. Они не понимали выбора Илья и радовались этому. «Старики» для хакеров были чем-то похожи на динозавров. Они дотошно все проверяли. Их медлительность и обстоятельность выводила из себя скорых на моментальные решения молодых хакеров. И называли они себя «Программистами», смешно.

Вторым на сцену поднялся Хаку. Гул одобрения взбудоражили зал. Хаку был любимцем фирмы, особенно женской ее половины. Они крутились возле него как пчелы вокруг цветка, учуяв нежнейший нектар. Большой парень, ничего не боялся, перед начальством не прогибался, говорил не то, что ему приказывали, а только правду, как он ее понимал. Один из высокооплачиваемых сотрудников, знающих свое дело и выполняющий все в указанные сроки. Ну, как такого не полюбить? Хаку видел и чувствовал к себе отношение женского пола, но его сердечко было занято Зизи. Он понимал, что это его самая большая радость и огромное разочарование. Потому что девушки не проявляла к нему ни малейшего интереса. Причины такого отношения Зизи он не понимал. Только две версии оставили надежду в его сердце. Первая — Зизи открытая в то же время скрытная, любила доминировать над людьми пользуясь своими знаниями, опытом и неординарностью во внешности. И если Хаку докажет ей, что он тоже хорош и скинет ее с пьедестала богини, она, конечно же, ему этого не простит. Но, точно, посмотрит на него другими глазами. Вторая версия построена на том, что до их встречи произошло событие или ряд событий, которые оставили отпечаток натонко организованной душевной структуре девушки. Этот вариант Хаку показался самым простым в решении проблемы. Найти обидчика, вывернуть наизнанку и принести к ногам любимой все, что останется.

Последней на сцену поднялась Зизи и зал взревел от предвкушения победы. Молодежь предрекала девушке скорую победу. Старики защищали Илью. Две противоборствующие коалиции осыпали друг друга упреками и шуточками, до оскорблений и рукоприкладства не дошло. В престижных фирмах этого не допускалось. Борисович, улыбаясь, наблюдал за Ильей, ничего не предпринимая. Илья вышел на середину сцены.

— Я понимаю ваши эмоции, но для чистоты эксперимента прошу всех поставить сотовые на беззвучный режим и вести себя корректно, — конференц-зал наполнился звенящей тишиной. — И последнее. Если я одержу победу в пари, моя соперница уберет неразбериху в волосах, на лице и будет носить вещи скромнее.

— Тогда, если я выиграю, — подхватила девушка, — ты перед всем офисом встанешь передо мной на колени со словами: «Я признаю́ вас, госпожа, будь моей королевой».

— Добро, — улыбаясь сказал Илья.

Они расселись по местам, прозвучал удар неизвестно откуда появившегося маленького колокола, включился таймер, и пальцы обоих участников полетели над клавиатурой. Время шло медленной или так просто казалась, из-за скорости набора знаков, которые появлялись на экране с приличной скоростью. Все глаза были направлены на экран. Илья напада́л то с одной, то с другой стороны, направляя удары вирусов и червей в разные сектора защиты, с каждой минутой увеличивая их объем и количество. На последней минуте было видно, что Зизи устала. Пот градом стекал по лицу девушки, оставляя некрасивые разноцветные полосы. Но она сражалась стоически.

— Стоп, — крикнул Илья и таймер остановился на отметке девятнадцать минут пятьдесят пять секунд. Он встал, потянулся в разные стороны. Девушка внимательно наблюдала за ним и его движениями. Илья, как в замедленном кино подошел, нажал на клавишу «Enter» и о ужас, система защиты стала разрушаться. Как снежная лавина, все ломая на своем пути: файловую систему, корневую, ну, в общем, все. Девушка застыла, устремив взгляд на экран монитора, понимая, что процесс разрушения не остановить.

— Где? Где я и что упустила? Где не заметила? — кричала от обиды она.

Зал сидел затихший в немом ожидании окончания фиаско. Система рухнула и на экране большими буквами было выписано: «ТЫ МОЛОДЕЦ! ТЫ ДАЖЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ Я О ТЕБЕ ДУМАЛ, СПАСИБО».

— Что-нибудь эксперты добавят? — прорвал тишину Борисович.

— Нет, — зло процедил сквозь зубы Хаку.

— А сторона защиты? — поинтересовался шеф.

— Да. Это очень интересно и элегантно просто, — Александр подошел к компьютеру и перемотал запись пари в самое начало, — посмотрите, как это хитро. Видите, на таймере вторая секунда и Илья бросает в атаку банальный троян, на третьей он прикрывает его двумя вирусами и на четвертой — червяком. В дальнейшем он продолжает бомбардировать систему атаками из множества вирусов и червяков, ежеминутно увеличивая их по количеству и объему. В то же время он раскачивает троянчик, давая ему зарядиться и напитаться другими бяками. Сам же вставляет в систему текст, по букве с десятисекундным интервалом, который вы прочитали в конце пари. Сторона защиты целенаправленно обращала внимание на основные атаки, даже не предполагая, что безобидные, разрозненные знаки могут соединяться в бомбу замедленного действия и в определенный момент активизировать старый доморощенный троян.

Зал взорвался аплодисментами и криками «Молодец», только хакеры молча вставали со своих мест и направились в хакерскую хату. Зизи, возможно, впервые в жизни получила такой урок и плача в обнимку с Хаку, тоже направилась в хакерскую хату.

— У тебя появился злейший враг, — подытожил Борисович.

— Нет, у меня появился настоящий друг.

— Илья, мне необходимо отъехать, но после есть серьезный разговор. Встретимся сегодня в нашем в кафе у театра около семи часов.

Оставив байк на стоянке возле кафе «Мельпомена» у театра, Илья сделал заказ, попросив накрыть к девятнадцати часам. Внес предоплату и вышел из кафе. Слева в метрах трехстах красовалась корона областного драматического театра. Глубоко вздохнув, Илья подолгу рассматривал зубцы театра, построенного в тысяче девятьсот восемьдесят четвертом году и реставрированном в годы отсидки. Театр, театр… Мечта, надежда, любовь, активная концертная деятельность, когда-то далеко наполняли жизнь Илья. Он любил посещать премьеры театра. Новые постановки просматривал несколько раз. С дочкой знали весь репертуар сказок и детских постановок. По возможности посещал гастрольные спектакли актеров из Минска, Москвы и Питера. Анжи сразу согласилась с маленьким хобби мужа. Особенно ей нравились премьеры, где она могла показаться во всей своей красе. Илье тоже нравилась гордая поступь самой красивой женщины города. Высокой, стройной, ухоженной, умеющей вести себя соизмеримо с компанией. В среде бизнесменов — она бизнес-леди, в среде представителей власти — светская львица, в среде коллег — успешная женщина. Театр… Нельзя сказать, что кинематограф был чужд семье Орловых, но игра, переживание, особый драматургический нерв у живой игры получался естественнее.

«Все, стоп! — приказал себе Илья. — Забыли. Выбрось ее из головы. Легко сказать — тяжело сделать. Вот по этой аллее мы вместе приходили в библиотеку для подготовки к занятиям, расположенную в одном крыле Нового замка. Другое крыло занимала экспозиция историко-археологического музея и администрации. Новые экспозиции неоднократно с удовольствием посещала вся семья Ильи. Насте особенно нравилось оружие, Анжи — Королевские платья. Они часами готовы были рассматривать оружие и одежду. Зато Илья зачитывался архивными документами. Все ждали, что скоро приступят к реконструкции Старого замка, как обещали в мэрии. Но годы шли, а замок стоял в прогнивших лесах, а мэрия все обещала и обещала. Хотя, возможно, пришло время». Илья, прогуливаясь по аллеям Нового замка, дошел до Старого замка, благо их разделял высокий, горбатый мост, и уперся в огороженную высоченным забором замок. Через каждые несколько метров таблички на заборе информировали быть осторожней, так как за ним проводятся ремонтные работы. Звук эсэмэски отвлек парня от собственных мыслей. На часах девятнадцать ноль-ноль и администратор кафе напоминал, что заказ исполнен. Илья развернулся и поспешно вернулся в кафе. Путь назад продлился не более пяти минут, но Николая Борисовича еще не было. Официант указал на сервированный столик на летней террасе. Илья сел за стол и расслабился.

— Вашего друга еще нет. Может принести коктейль? — оценивая обстановку и уточняя свои действия молодой официант с нетерпением ждал реакции клиента.

— Что можете предложить? — находясь под давлением неприятных мыслей, спросил Илья.

— Напитки. Алкогольные или без алкогольные? Что ж я спрашиваю, конечно же, алкогольные. Пятница. Конец трудовой недели, конечно, алкогольные, — и, недослушав, убежал на кухню.

Илья хотел остановить его, но после подумал, что может чуток расслабиться. Да, и для разговора с Борисовичем не мешало бы слегка расслабиться. Байк позже можно забрать. Он встал и направился к барной стойке уточнить, где можно технику оставить до завтра. Бармен молча передал ключи от гаража и продолжил обслуживать клиентов. Илья быстро пристроил своего железного коня, отдав ключи, направился на свое место. Увидев неприятную картину, вздохнул и продолжил свой путь. Возле его сервированного стола находился столик на четыре человека. Два места за ним занимали две молодые женщины. Похоже, это были актрисы театра, которые праздновали закрытие сезона или отпуска. Сейчас же девушки, испуганные забились в край стола, а на их местах сидели два жлоба. Еще двое сидели за столом Ильи. Один из которых нагло попивал принесенный парню коктейль.

— Девушки. Сейчас вы купите нам водочки и пиваса, а себе шампусика, и мы отъедим на пару часиков в одно место. Потом, если, конечно, захотите, можете уйти, но отработать пятницу придется, — пуская слюни говорил, спиной сидящий к Илье хмырь. Как же парень не любил эту породу еще на зоне. Второй сидящий, здоровенный детина, был у них за главного, улыбаясь, жрал мясное жаркое голыми руками. Сидящие за столом Ильи были обычными быками. Не очень умными, не очень сильными, но безбашенными.

— Это мое место и вали отсюда подобру, поздорову, — зло произнес Илья, пьющему его коктейль.

— Не понял, — злоб начал подниматься с места, но увидев наколки резко поник, — о, брателло, сори, не знал. Проходи садись. Мы сейчас девочек заберем. Ты с нами?

— Рот, закрой, сявка. Я буду говорить с главным.

По реакции шпаны, повернувшей голову в сторону здорового, Илья понял, что определил главного правильно.

— Так. Ты, бочка говна. Забрал своих педиков и вали отсюда побыстрее.

— Нехорошо так. Некультурно говоришь.

— А чужих девок лапать, культурно? — распалял себя Илья, понимая, что заварушка, спокойно не закончится.

Здоровый мигнул напротив сидящему, но Илья сориентировался быстрее и после удара головой об дубовый стол, другим ударом ноги он отправил соперника в глубокий нокдаун. Голова шпаны упала на ноги девушки. Ровно туда, куда он десять минут назад так страстно хотел попасть. Девушка вскрикнула, но скинуть с себя отморозка не могла. Спереди мешал стол, сзади высокая спинка кресла, слева стена. Она только и могла что поднять руки, защищая грудь, и ждать, когда кто-то снимет с нее это чудовище. Илья вскочил на скамейку, затем на стол и нанес удар ногой в голову главарю. Как-то быстро здоровяк нырнул под стол. Илью это даже удивило. Он сместил центр тяжести, чтобы разглядеть, где боров, но жирный стол от разбросанной еды подставил парню подножку, и он стал заваливаться назад. Два ошалевших от скорости и драматизма развивающихся событий бойца пришли в себя и налетели на Илью. Отбивался он жестко, и половина ударов не долетало до мест, куда были направлены. Однако жирный стол не давал возможности встать. Направляя последние усилия, Илье удалось ногой подцепить ножку скамьи и прессом поднять тело. Сильнейший удар прозвучал за спиной парня. Ровно в то место, где секунду назад была голова, прилетела «кувалда» из сцепленных рук борова. Илья соскочил со стола и серией ударов отправил шпану в партер. Развернулся парень вовремя. На расстоянии сантиметра у виска пролетел кулак. Илью обдало плотной воздушной массой. «Следи внимательно. Не то голову оставишь здесь навеки», — сам себя предупредил Илья.

— Игра, ура. Убьем, да? Давай Илюша, хотя бы одного, — внутри закричал Костик.

— Нет! — крикнул парень, — уйди, прошу.

— Сейчас можно. Мы же защищаемся. Ну, давай хотя бы одного, — издевался Костя.

— Нет!! Уйди тварь! — кричал Илья.

— Ну нет, так нет, — обиделся астрал Костя.

Сжимая Илью в судорожные тиски. Боров остановил замах, внимательно разглядывая парня. С каждым движением Ильи здоровяк напрягался. Он увидел сначала только белки вместо глаз, которые наполнялись черным зрачком с разрезом вертикально, как у кошки. После белки наполнились кровью, а парня при этом невообразимо крутило, как гуттаперчевого. Ударив Илью по скуле, боров почувствовал вспышку невообразимой боли, как будто он ударом хотел танк остановить. Взвыл и с криками: «Дьявол», — убежал. Обезумевшие от увиденного подельники хотели смыться, однако Илья схватил их за шиворот, поднял на вытянутые руки вверх, и тихо по-змеиному прошипел: «Забирайте, своего урода и бегом отсюда». Что-что, а выполнять команды их научили. Они быстро забрали не пришедшего в себя товарища и постоянно извиняясь у всех посетителей бегом убрались из кафе.

— Не звони, — услышал знакомый голос Илья и повернувшись встретился взглядом с Николаем Борисовичем.

— Как же? Я понимаю, что молодой человек поступил как настоящий мужчина, но затраты кто возместит. Хозяин не будет считаться с моральными принципами, а повесит это все на меня, — причитал администратор.

— Хватит? — поинтересовался Николай, вытаскивая из кошелька приличную пачку денег.

— Конечно, конечно. Извините нас за инцидент. Понимаете, столько неадекватных людей вокруг, — тараторил администратор.

— Тебе столько же дать, чтобы ты отстал. Кыш или дизлайк поставлю, — повышая голос прогонял назойливого администратора Борисович.

— Пошли уже «Робин Гуд», поговорим ко мне. Умоешься, рубашку поменяешь, чаю попьешь.

— Куда мы идем?

— Ко мне, конечно. А то с тобой появляться в общественных местах становится опасно, — улыбаясь констатировал ситуацию крестный.

— Тогда поедим. Я здесь в гараже байк оставил.

Только Илья закончил фразу, как его голову сковала страшная боль. Челюсть вываливалась. В глазах засверкали улетающие прочь на черном фоне белые звездочки. Грудь разрывалась от боли. Похожее состояние Илья почувствовал в сизо в первую ночь своей десятилетней отсидки. Болело сильно, но недолго. Ночью он бредил и видел самого себя, вдалбывающему себе, что он Костик-астрал, его же энергетическая сущность. Он Костик спас Илью от серьезных повреждений, но внутренней энергии у него мало, так как Илья отказывается подпитывать его своей ненавистью и злобой. Борисович подхватил падающего парня, позвонил службе безопасности, и уже минут через десять они въезжали в коттеджный поселок, а там до дома крестного рукой пода́ть. Илья метался в жару на руках у Борисовича. «Тихо-тихо, сынок», — повторял крестный, поглаживая парня по вспотевшей голове.

— Какой же ты тупой, — сквозь боль и шум в голове пробивались слова, — неужели ты не понял, что для тебя мои просьбы — это ПРИКАЗ! — орал Костик.

— Запомни непреложную истину. Если мне что-нибудь надо, я любыми путями этого добьюсь. Эта черта характера заложена в тебе и пока она черная, как и твои мысли, я напитываюсь ею. Спасибо тебе, что ты такой. Особенно мне нравиться черта, когда ты, как цепной пес, вцепляешься в мысль, идею или человека, то самостоятельно никогда не отстанешь. Осознав, как этот навык можно проецировать на тебя, я получил полный контроль над тобой. Отсюда боль, скоро будет страх за близких и родных. Да просто за всех, с которыми ты контактируешь. Я смогу тебя полностью подчинить моим желанием. И наш умничка-гений превратится в ходячую бомбу. Просто остался маленький штрих, который я хотел бы испробовать на тебе, мой милый подопытный кролик.

— Илья Евгеньевич. Вы меня слышите? Покажите как-нибудь, что вы меня слышите, — сквозь густой туман, как через вату пробивался мужской голос, — Ничего не понимаю. Все функции работают нормально. Температура в норме. Пульс, давление тоже. Есть реакции и отклик на воздействия, но как будто кто-то выключил все работающие функции. Я вижу только единственный механизм такого поведения организма. Такое впечатление, что кто-то или что-то гасит мозговые импульсы. Но такой технологии пока не существует. Не существует и лекарств, которые вытворяли бы такое с мозгом, я не припоминаю. При таком воздействии есть как положительные, так и отрицательные последствия для мозга. Мозг больше отдыхает и, соответственно, удлиняется время активной и насыщенной работы. При частичной остановке не задействованных мозговых импульсов, остаточная энергия концентрируется в кладовых мозга. В нужный момент энергия забирается из кладовых и усиливает действия. Мозговая активность повышается. Обычный парень в таком состоянии может спокойно поднимать вес в десять и выше раз собственного тела. Сила сопротивления организма увеличивается в несколько раз. Мышцы напрягаются в разы, намного сильнее обычного состояния и могут выдержать удар до двухсот килограммов. Но у каждого действия есть и противодействия. Когда мозговая энергетика заканчивается. Организму срочно надо восстановиться, и на какой-то отрезок времени человек отключается. Вопрос, где его застанет отключение и сколько потребуется на восстановление, науке пока не известно. В данном случае парень пришел в себя, но его, повторюсь, кто-то или что-то держит в амебном состоянии. Смотрите на движение пальцев. Он нас слышит. «Илья, подвигайте средним пальцем, — попросил голос. Парень, прикладывая огромные усилия еле поднял средний палец. — Молодец, теперь указательный. Видите, он нас слышит».

Илья открыл глаза. Вокруг кровати стояли Борисович, Эдик — глава службы безопасности крестного и фирмы, Зина, старичок в роговых очках — которого Борисович называл профессором, Лиза — домработница крестного, Алинка сидела на кровати и держала брата за кисть руки. Ей Илья улыбнулся первой, затем осмотрелся и сказал: «Со мной все нормально, только устал чуток. Я посплю».

— Правильно. Ему сейчас необходимо отдыхать. Проводите нас голубушка в другое место, — попросил профессор, обращаясь к Лизе.

— Прошу проследовать за мной в кабинет Николая Борисовича, — попросила Лиза.

— Дорогие родные, — продолжил профессор, — вы давно заметили изменения в поведении парня?

— Он меньше недели вернулся из мест лишения свободы, где провел десять лет, безвинно, — утирая слезы сказала Алина.

— Вот как. Может это и было триггером для организма, таким образом, выставляющим защиту от всего мира. Не удивляйтесь, когда поймете, что он вам не верит. Это естественная реакция всех освободившихся, но, не беспокойтесь, это скоро пройдет, при наличии любви и понимания со стороны близких. Жена, девушка, дети есть? — поинтересовался у Али профессор.

— Она его бросила и уехала за границу, ребенка удочерили родители бывшей, про девушку сказать ничего не могу. Мы очень виноваты перед ним…

— Мы думали, что делаем лучше… — попыталась вступить в разговор Зина.

— Не ври, Зина и ты крестный, мы хотели снять с себя ответственность, что не смогли остановить и переубедить Анжи не отдавать ребенка. Семь лет назад мы серьезно струсили. Все эти годы мы лелеяли надежду, что все само собой разрешиться. А, вот и не разрешилось. Он только недавно узнал о нашем предательстве и жены. Да, родные мои, о предательстве. Мы предали родного человека, мы предали его ожидания и как раз в тот момент, когда он сам не мог ничего сделать. Сколько буду жить, буду вымаливать у него прощение, — закончила плакать Аля.

— Ух ты, так все намного сложнее, — удивленно произнес профессор, — что ж будем наблюдать.

Глава 10

Илья проснулся на большой белоснежной кровати под пуховым одеялом. Потянувшись, он обнаружил, что спал совершенно голый. Одежды не было, но на стойке, стоя́щей возле «аэродрома», так Илья назвал кровать проснувшись и разглядывая ее габариты, висел белый пушистый халат. В комнате было все белое: кровать с золотыми рисованными листочками, потолок с белым молдингом, стены, двери и пол. «С белым они, конечно, переборщили. Что? И пол, боже, и пол?! — улыбнулся парень. — Не удивлюсь, если комната имеет названия „Белюсенькая“. В последнее время в коттеджах номеровать комнаты — моветон. Чаще стали присваивать словесные обозначения, например, „Розовая ванна“, „Голубой бассейн“, „Серая гостиная“, „Королевская спальня“ и „Белюсенькая гостевая“, — в очередной раз улыбнулся Илья». Укутавшись в халат. Илья прошлепал в ванну. Любимый контрастный душ — бодрил. От удовольствия он фыркал, переключая, то на горячую, то на холодную воду. Настроение замечательное. Вчерашняя боль испарилась. Рассматривая себя в зеркало, он обнаружил рассеченную бровь, большой синяк на уровни груди и разбитую губу. Илья осторожно потрогал травмированные места. Удивлению его не было предела, когда он притрагивался к лицу и телу, в ожидании резкой боли, но ничего не почувствовал. «Интересно, профессор еще здесь? Надо у него узнать, что со мной происходит. Почему раны не болят?» — вытираясь насухо, подумал парень. Выйдя из ванной, Илья обнаружил, сидящим за кофейным столиком, крестного. Николай медленно подносил чашку к губам, высматривая за открытой дверью выходящую в сад, большой розовый куст. Илья проследил, куда направил взгляд Борисович и сердце обдало леденящим душем. Поток воспоминаний накатил сам собой.

— Мы должный подобраться к бледнолицым как можно ближе, — наставлял Алю Илья, — заарканив их, мы снимем скальпы. Ты согласна, Алое перо?

— А маме тоже снимем скальп?

— Обязательно!

— Нет! Мамочка, а Илья хочет тебе скальп снять, — спасая ее Алька обняла подстригающую розовый куст мать.

— Что он хочет мне снять? — хохоча спросила Наталья, — а ну-ка, появись, индеец. Тебе мало других бледноликих, так ты на мать руку поднимаешь, — показывая в сторону охраны, парировала женщина.

— Бледнолицых, надо правильно говорить. Мы в индейцев играем. Я — Чингачгук, а она — Алое перо. Индейцы всегда скальп снимали, — обиженно сказал парень.

— Я запрещаю снимать с мамы скальп. Ни днем, ни утром, ни на восходе, ни на закате. Кстати, ты знаешь, как это делается?

— Нет, не дочитал еще, — склонив голову прогундосил Илья.

— Слава богу! — смеялась Наталья.

— Предательница, — бросил парень, проходя мимо Альки, и направился дочитывать книжку. Он так проникся историей, что забыл про все на свете. Когда стало необходимым включить свет, Илья спрыгнул с кровати и щелкнул выключателем. Подойдя к раскрытому окну, он вдохнул свежего воздуха и услышал голоса возле розового куста.

— Наталья, выслушай. Я понимаю, что не должен говорить такое, но поделать с собой ничего не могу. Ты мне очень нравишься. Нет, я люблю тебя, давно, безумно, страстно. Ты бы знала, какой мукой для меня оборачивается осознание, что ты вот рядом, такая прекрасная, добрая, нежная, но постоянно держишь меня на расстоянии. Встаю, вижу тебя, работаю, вижу тебя, спать ложусь и вижу тебя рядом. Я скоро свихнусь, помоги мне, не отталкивай меня. Я всю жизнь буду на руках тебя носить. Сделаю все, что ни попросишь, — Борисович сделал шаг навстречу, попытался взять Наталью за руку.

Женщина подняла руки к груди ладонями наружу, защищаясь от протянутой руки крестного. Она сделала шаг назад и опустив глаза шепотом сказала:

— Коля, прекрати. Я так и думала, что нравлюсь тебе. Призывные взгляды, чересчур показное ухаживание, посиделки у меня в кабинете и раздевающие взгляды. Я тоже люблю тебя, но как соратника, однополченца мужа и друга, и только. Я Женю люблю. Люблю своих детей. Люблю свою работу. Мне дурно становиться, как подумаю, что могу все потерять. Моя семья — моя жизнь. Мне всегда нравятся дурачества Илюшки, доброта́ и нежность Алинки, целеустремленность Жени. Я ничему не позволю разрушить мою семью. Так что у нас проблема, — заключила Наталья.

— Какая? — не понял Николай.

— Ты сейчас же пойдешь и расскажешь о нашем разговоре Жене, и мы подумаем, как дальше жить, — в приказном порядке отправила Наталья друга к мужу.

Илья не знал, чем закончился их разговор с отцом. Но больше никогда в жизни он не видел маму вместе с крестным. Что Наталья в сердце Николая занимала огромное место, можно было понять из подарков, особенно их стоимости, которые он преподносил по особо значимым и праздничным поводам.

Сейчас Борисович попивая кофе и рассматривая розовый куст, душой был далеко от этого места. Заметив проходящего Илью, он очнулся.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально «дядя Крестик», — так Илья любил называть в детстве крестного. Да и Борисович был не против. Не «папа», конечно, но и дядя Крестик, тоже хорошо звучало. Как-то сближало Николая с семьей Орловых.

— Нам надо поговорить, — серьезно начал беседу крестный. — Предвещаю твою просьбу. Руководителем отдела тебя не поставлю, и номера счетов ты не получишь.

Илья обалдел от подобных заявлений.

— Как это понимать Борисович? Мало того, что вы с Зиной и сестрой не сообщили мне о бегстве жены и удочерении моей дочери, так еще и это. Ты немного на себя берешь? Понимаю, что, может, вы и, вправду не сказав мне, таким образом, проявили заботу обо мне. Или просто струсили, что я могу сорваться с зоны и накуролесить здесь. А вам тишина была необходима? — распалялся Илья. — Что?! Скажи, что я неправ? Скажи? Стоп, я понял, отцовский бизнес оттяпать хочешь. А я дурак, сразу не понял. Мало тебе. Смотри, какие хоромы отгрохал и тебе все мало. А с долей Альки, что сделаешь? Меня прибьешь, нет, лучше еще на десятку засадишь. А потом бедным барашком прикинешься и последнее у сестры заберешь. Я знаю, что ты фирму на себя переписал. Прикидывался тварь ласковым и пушистым, а сам только и выжидал случая забрать все. Зная, что два года я вынужден буду жить без нарушения закона, не проявляя агрессии. Но сейчас мне хочется на все плюнуть и двинуть тебе по роже. Замял он, видите ли, бабками скандал в кафе, благодетель наш. Может в ножки покланяться, — еле сдерживая себя, Илья влез в джинсы, какую-то майку и кроссовки.

— Сказал, делай, — твердо ответил Борисович.

— Ах ты ж, гад, — Илья рванул в сторону крестного, но не добежав оказался на полу.

Челюсть заныла от удара, а когда был выпад, парень и не заметил. Он подскочил и ногой нанес внушительный удар по плечу. Борисович отбежал на три шага в сторону, но удержался на ногах. Еще несколько ударов нанесли друг другу мужчины, пока не подоспела охрана и не схватила Илью.

— Отставить, — крикнул Борисович, замечая летящий в голову крестника увесистый кулак, — подержите его немного без движения. Мне объяснить кое-что нужно. Вот, именно, поэтому я не могу назначить тебя начальником отдела, — успокоившись, глядя в глаза Илье, сказал крестный. — Ты не можешь себя контролировать. Ты пришел ОТТУДА совсем другим человеком.

Илья еле сдерживал себя усилием воли, чтобы с помощью астрала не сбросить с рук двух мордоворотов. Может быть, он рискнул бы это сделать, но пушка, приставленная к затылку, не придала уверенности в возможном сопротивлении. Илья просто висел на руках охраны в надежде, что скоро они устанут и как только он почувствует ослабление в руках, возможно, попытается освободиться. Что делать с вооруженным охранником, Илья пока не придумал, но по выбранному месту и нажиму пистолетом понятно, что он у охраны главный. Это говорило о том, что он наиболее опытный, а получить дырку в голове, пока не входило в планы крестника. Призывать Костика не хотелось. В лучшем случае не обошлось бы без травм, в худшем — кто-нибудь серьезно пострадал. Вчера в разборках с бандитами, Костик помог, выставив защиту, но после боль была невероятная.

— Все. Отпустите его, — приказал охране крестный, — садись, обсудим. В тебе накопилось столько злости, что тебя категорически нельзя допускать в коллектив. Ты всегда был самонадеян, но умел прощать ошибки других. Сейчас же ты стал жестоким. Я видел, как внутри ты праздновал победу над Зизи. Тебе надо было бы просто сделать маленькую дырочку в защите, и победа тебе была обеспечена. Но, нет, это же великий и могучий Илья. Раздавил и раздушил девчонку. Опозорил среди коллег. Если бы ты знал, как она молилась на тебя. У нее на аватарке стоит твоя фотка. Я ее из Минска переманил только сказав, что ты вернешься в фирму. Она должность никому не хотела отдавать. Тебя ждала. Ее, конечно, все слушались, потому что она лучшая, но должность не брала, говорила, недостойна. Когда узнала, что тебя выпустили, устроила мне скандал, почему мы не встретили тебя. Она так тебя ждала, а ты пришел и так с ней. Нехорошо это, Илюша, не по-человечески. Спасибо, что в конце пару добрых слов девчонке прописал. А, вчера что это было? — беря в руки недопитый кофе, продолжал дядя Крестик.

Илья тоже сел и глотнул кофе. Горячий, но не обжигающий напиток приятно пробежал по языку, доказывая свое превосходство над другими напитками.

— Ненавижу быдло.

— Понятно, насмотрелся, но видел бы ты себя. Зверь — истинное животное. Глаза красные, изо рта слюна выскакивает, слава богу, что не кровавая. Хотя был на грани и не понимаю, что тебя сдерживала. Ты готов был перегрызть им глотки, в прямом смысле, но, что ужаснее, полностью контролировал себя. Холоднокровно наносил смертоносные удары. Не ты спасал девчонок, а от тебя было впору спасать пацанов. Молодцы, что они это быстро сообразили и, задрав портки, свалили. Ты должен понять, Илья — ты очень болен. Так, вчера и профессор подтвердил нашу догадку. А пока ты не выздоровеешь, тебя к людям подпускать опасно. Может, тебе в кругосветку в сьюте мотнуть. Круиз я оплачу. Хочешь 13 ночей, 42 ночи или 69 ночей. Какой хочешь оплачу. Прокатишься, присмотришься, с людьми повстречаешься и для себя решишь, что дальше делать. Мы же подумаем, как тебе помочь. Все, ты меня услышал и, надеюсь — понял.

— Сколько у меня есть время подумать?

— До конца недели думаю, хватит, — предложил дядя Крестик, — Сейчас же допивай свой кофе, мы уезжаем.

— Куда?