Бесплатный фрагмент - Бессонница

Если б руки росли из того места, из которого растут ноги и наоборот

В одной из районных больниц нашей необъятной Родины случилось нечто удивительное: у новорождённого на месте рук оказались ноги, а на месте ног — руки. Малыш прекрасно себя чувствовал, не испытывая от подобного несоответствия ни малейшего дискомфорта. А вот родителям диковинного младенца было не до шуток. По очень простой причине: все вокруг стали задаваться вопросом, почему он такой. И отмолчаться было невозможно.

Подозрения в причастности к созданию столь уникального экземпляра пали на отца мальчика, Степана Огурцова. Дело в том, что этот Степан был слесарем местного ЖЭКа и к нему имелись большие претензии со стороны местных жителей. Выражались они в многочисленных угрозах оторвать незадачливому работнику руки, произраставшие, по всеобщему мнению, оттуда, откуда у обычных людей растут ноги. Так что ничего удивительного в том, что сыну пришлось ответить за нерадивого папашу, не было. Наследственность…

Иное дело ноги новорождённого. К ним Степан вряд ли имел какое-то отношение. Просто до ног водопроводчика никому не было дела. От них ничего не зависело, а значит, он мог вытворять ими, что угодно. Если б смог, конечно. Особенно в конце рабочего дня, когда рассчитывать на них уже не приходилось.

После некоторых размышлений окружающие вспомнили: буквально 9 месяцев назад в райцентр на гастроли приезжал областной цирк, в труппе которого в роли клоуна подвизался артист Николай Подгузов. Зрители были в восторге. Ещё бы! Провести половину отделения вверх ногами дано не каждому. Иногда казалось, что это его естественное положение — так ловко он перешагивал через препятствия, прыгал через верёвочку, чесал одну ногу о другую. И всё в вертикальном положении головой вниз.

По окончании представления к Николаю выстроилась очередь за автографом. Преимущественно из женщин. Он никому не отказывал. Была ли среди них мать будущего ребёнка, теперь узнать невозможно. Но именно тогда всё могло и случиться. А коли так, ноги вместо рук заслуга не Степана, а Николая, и подтвердить это могла бы дорогостоящая экспертиза. Но кому она нужна?

Первый ажиотаж вокруг уникального ребёнка схлынул. В дальнейшем малыш рос, набирался сил. Как сложилась его судьба — неизвестно. Но если вы вызовете слесаря-водопроводчика, а он устроит в вашей квартире наводнение — знайте: это тот самый младенец, пошедший по стопам отца. И не надо предъявлять ему претензии: он же не виноват, что у него такие родители.

Если б кошка была собакой и наоборот

В комнате было тихо, лишь слышалось мерное тиканье настенных часов. Савелий Викторович лежал на диване и читал газету. Время было послеобеденное, глаза слипались. Наконец, руки опустились и он отключился.

Проснулся оттого, что любимица кошка Муся начала вести себя агрессивно. До этого она полдня лежала на батарее, блаженствуя от тепла, исходящего снизу. Что же заставило её поднять голову и издать глухое рычание? Хвост энергично задвигался из стороны в сторону, зрачки хищно сузились… Савелий Викторович встал с дивана и подошёл к окну. Ага, понятно: в переулке появился пёс.

Вообще, этот Полкан был безобидным существом. Бегал по дворам, играл с окрестными ребятишками. Его не обижали, а наоборот, подкармливали Вискасом сердобольные старушки.

И всё бы ничего, да невзлюбила его Муся. Как завидит — глаза сверкают, шерсть становится дыбом, когти навыпуск. И стоит тому зазеваться — пиши пропало: Муся стремительно бросается на него и он с отчаянным визгом пускается наутёк.

Спастись от разъярённой кошки можно было только бегом. Пытаться запрыгивать на дерево было бесполезно: для Муси это стало бы сущим подарком. В результате пёс с оглушительным лаем нёсся по улице, а кошка преследовала его вплоть до последнего забора. Там останавливалась и победным взором окидывала округу. Свои владения она не покидала. Это была её территория, в которой помечен был каждый мало-мальски значимый куст. И оставлять её ради преследования какого-то безродного пса, у которого и ошейника-то приличного не наблюдалось, она не собиралась.

Савелий Викторович погладил Мусю по спине, почесал за ушком:

— Ладно, ладно, успокойся! Ну, что ты всё время бегаешь за этим Полканом? Сдался он тебе… Давай-ка я лучше угощу тебя чем-нибудь вкусненьким. Чаппи будешь?

Муся не отреагировала и Савелий Викторович продолжил:

— Не хочешь Чаппи? А Педигри?

Кошка махнула хвостом, мягко спрыгнула на пол и направилась к миске. На этот раз Полкану повезло: Муся действительно проголодалась, а бегать с пустым брюхом было не в её правилах. Пёс порылся возле забора, фыркнул и побежал по переулку, весело поглядывая по сторонам. В конце маршрута его поджидала отличная помойка, которую уже два дня не навещала мусоровозка.

Если б в России цвела сакура

По циновке скользнул лучик солнца, во дворе закудахтали куры и Иван Петрович проснулся, потянулся и решил, что пора вставать. Денёк обещал быть тёплым, хотелось успеть многое сделать.

По стенам комнаты были развешаны многочисленные акварели с видами на гору Белуху — священную для каждого россиянина. Иван Петрович досадливо поморщился: он уже больше года не был на её вершине. Это нехорошо. Нельзя забывать обычаи предков.

Вспомнив о своих предшественниках, Иван Петрович не мог не задуматься и об их историческом наследии: знаменитом трудолюбии, аккуратности и воспитанности, выражающейся в крайней степени вежливости по отношению друг к другу. И это ещё не всё. Виды горы Белухи буквально вынудили его взяться за перо (вернее, за мягкую беличью кисточку) и начертать гуашью на листе бумаги несколько строк философского содержания. Посвящены они были журчащему водопаду, созданному прилежными руками садовника — выходца одного из государств средней Азии.

Размявшись умственно, Иван Петрович подумал о завтраке, на который полагалось традиционное русское блюдо: кусочки рыбы (предпочтительно — стерляди), завёрнутые в тонкие полоски омлета и политые кетчупом. Приготовлению данного блюда уделялось особое внимание. На него уходила большая часть времени, посвящённого домашним хлопотам, но сожалеть об этом не приходилось.

Заканчивался завтрак принятием чашки крепкого, душистого чая. Данная процедура частенько затягивалась и превращалась в настоящую церемонию, в ходе которой обдумывались хозяйственные вопросы и принимались наиболее ответственные решения.

Вот и сегодня: после долгих раздумий Иван Петрович пришёл к выводу о необходимости в ближайшее время приступить к починке гнезда аиста, из которого выпали несколько веточек. Придётся задействовать специальную лестницу и даже в каком-то смысле рисковать здоровьем при подъёме на высоту. Но ничего не попишешь: аист — птица, почитаемая каждым россиянином и задача её сбережения — первостепенной важности.

За лестницей придётся съездить на рынок стройматериалов. Иван Петрович завёл двигатель любимого «Москвича» — лидера мирового автопрома, откинулся в анатомическом кресле и включил климатконтроль. В салоне быстро установилась нужная температура, после чего включилась отличная стереосистема, а многочисленные датчики просигнализировали о готовности к движению. Автомобиль мягко стронулся с места.

Поездка на рынок была любимым занятием Ивана Петровича. Безупречного качества шоссе так и стелилось под колёса гордости отечественного автомобилестроения. Кругом — чудесные виды: небольшие аккуратные домики с прилегающими участками земли, на которых трудились ещё деды и прадеды нынешних хозяев. Всё ухоженное, чистое. Кустики, разделяющие домохозяйства, ровно подстрижены, травка радует глаз, цветы в клумбах волнующе прекрасны. Но самое чудесное — это, конечно же, цветущая сакура, настоящее национальное достояние России, полюбоваться на которое съезжаются люди со всего света.

А вот и рынок стройматериалов. Иван Петрович прошёл к павильону, торгующему выдвижными лестницами. Их здесь было великое множество, что вызвало некоторое замешательство. Однако, вежливый продавец быстро предложил столь выгодный вариант, что Иван Петрович сразу согласился.

Других покупок не планировалось и счастливый обладатель приспособления для подъёма на высоту поехал обратно. Все его мысли были о гнезде аиста, которое он непременно починит завтра или послезавтра. Впрочем… Куда спешить? Несколько выпавших веточек вряд ли заставят мудрую птицу спешно сменить место обитания. А вот цветение сакуры скоро закончится. Оно и продолжается-то всего несколько дней. Лучше посвятить этой красоте максимальное количество времени. Насладиться, что называется, по полной. А то приедут гости — о чём с ними будет разговаривать? Цветение же сакуры — тема вечная. Во всяком случае, для россиян.

Небо с овчинку

Процессы, на протяжении длительного времени наблюдаемые в околоземной атмосфере, приводили Григория Наумовича в некоторое недоумение. Вчера, например, небо было в сеточку, а сегодня уже в полосочку. Завтра же, с большой степенью вероятности, оно станет с овчинку или и вовсе покроется крапинками. А впереди ожидаются ромбики и квадратики, кружки и параллелепипеды, не говоря уж об эллипсах и равнобедренных треугольниках.

Однажды небо предстало в виде гиперболического параболоида и Григорий Наумович понял: на сегодня хватит. Так можно досмотреться и до ленты Мебиуса с её непредсказуемым концом.

Из всего этого геометрического многообразия выбивалась одна фигура — овчинка. Во-первых, нельзя было не заметить её несомненную бесформенность (и даже расплывчатость), способную подвергнуть сомнению любую теорию устойчивого равновесия. Во-вторых, она совершенно не соответствовала представлениям Григория Наумовича о консенснусости метафизического взаимодействия мультиплексного субстракта под названием «воздушная среда» с биологически активными компонентами. Ну, и в-третьих, овчинке более пристало согревать иззябшее в лютую стужу тело, нежели совершенно бессмысленно пребывать в газообразном состоянии между твёрдой земной поверхностью и космическим вакуумом.

Григорий Наумович бросил взгляд на предзакатное небо и поразился его очевидной синусоидальности. Наверно, дало о себе знать долгое сидение за осциллографом. «Хорошо, что я работаю простым настройщиком, а не барыгой каким-нибудь или, тем паче, финансовым воротилой. Тогда ничего, кроме неба в клеточку, мне бы не видать» — подумал сотрудник телеателье, окружённый техническими изделиями далёкого советского прошлого.

Бессонница

В последнее время Валентин Петрович подолгу не мог уснуть. И ложился, вроде, как обычно, и ничего бодрящего не принимал. Только вот ляжет — и накатывают разные мысли. А сон нейдёт. Дошло до того, что, проворочавшись часа три или четыре, вставал с постели, выходил на крыльцо и подолгу смотрел в ночное небо. А там — звёзды, туманности…

Тогда-то и пришла ему в голову мысль: а не купить ли телескоп? Всё равно ж не спит. А так хоть будет чем заняться. Увидит звёзды, планеты. Ту же Луну, кстати, рассмотрит получше. Вон она какая — большая.

Сказано — сделано и уже на следующий день Валентин Петрович распаковывал дорогостоящую покупку, обустраивал место на чердаке, закреплял неустойчивую конструкцию. И надо же было такому случиться — именно в тот день, под вечер, погода испортилась, небо заволокли тучи и пошёл мелкий дождь.

С грустью наблюдал новоявленный астроном-любитель за коварством природы. Проникновение в тайны Вселенной откладывалось на неопределённый срок.

Так ничего и не придумав, уселся в уютное кресло, принял урчащего от предвкушаемого удовольствия кота (тот очень любил спать на коленях) и включил телевизор. Начинался футбол, а значит, в ближайшие два часа было чем заняться.

***

Матч начался довольно осторожно и Валентин Петрович заскучал. Команды нащупывали слабые места, пасовали поперёк поля и не желали приступать к решительным действиям. По другим программам шла вообще муть и пришлось сосредоточиться на спортивном состязании. Приглушил звук, чтобы не раздражал комментатор, и попробовал сосредоточиться. Немного понаблюдал за перемещениями мяча, но почувствовал: глаза слипаются. Сомкнул веки на пару минут и…

***

Дождь прекратился. Валентин Петрович выглянул в окно и обнаружил некоторые изменения: облака поредели, в просветах появилась Луна. Таким подарком грех было не воспользоваться и новоявленный астроном-любитель поспешил к телескопу.

Великое это дело — разглядывание естественного спутника Земли. Затаив дыхание, Валентин Петрович всматривался в бесчисленные кратеры на его поверхности, углубления и возвышенности. Подумалось о каком-нибудь открытии, но быстренько отмёл эту мысль за несерьёзностью: таких, как он — великое множество и все хотят отличиться, оставить свой след в изучении Луны. Однако, если ему всё же суждено стать первооткрывателем, он от такой роли отказываться не будет.

Удовлетворив первый приступ любопытства, Валентин Петрович перевёл телескоп на свободное пространство. Благо и облачность исчезла окончательно. Однако, на месте звёзд ничего не оказалось. Пусто! Не веря своим глазам, астроном-любитель оторвался от окуляра и бросил на небо невооружённый взгляд. Ни-че-го! Ни Марса, ни Венеры, не говоря уж о созвездиях Большой и Малой Медведицы, Скорпиона или Водолея. Направил телескоп на Юпитер, но и там было шаром покати. Ещё на что-то надеясь, поискал в соответствующем уголке неба Сириус. Бесполезно! Космическое пространство враз лишилось всех космических тел, за исключением Солнца, Земли и Луны.

В тщетной попытке обнаружить хоть какую-нибудь туманность, Валентин Петрович принялся обшаривать один участок Вселенной за другим. Но куда бы он ни направлял оптический прибор, его везде поджидала зловещая тьма. Стало ясно: мы остались одни и, в случае чего, помощи ждать неоткуда.

Потрясённый своим открытием, Валентин Петрович хотел было сообщить о нём всему миру и уже потянулся к кнопке «Пуск» на компьютере, как вспомнил: он же не один такой! Десятки (если не сотни) тысяч астрономов-любителей в данную минуту делают то же самое открытие, а тысячи из них успели нажать кнопку «Пуск» и отправить сообщение. А с учётом простых смертных, интересующихся звёздным небом (например, влюблённых) число озабоченных внезапным исчезновением с небосклона светящихся точек исчисляется миллионами! Он со своей новостью не войдёт даже в первую сотню!

Стало нестерпимо обидно, что первое же научное открытие сыграло с ним столь злую шутку. И не стал включать компьютер.

Но что же делать? Случай-то невероятный! И зачем он, кстати, покупал тогда телескоп? Он рассчитывал на нечто большее, нежели созерцание естественного спутника Земли! Куда сильней его манили туманность Андромеды и звезда Альфа-Центавра. Неужели он их так и не увидит?

Оптика слегка посверкивала в лунном свете и Валентин Петрович едва не заплакал. Надо же, человечество проделало такой путь — и всё рухнуло в одночасье. Стимулов для дальнейшего развития больше нет! Незачем теперь мечтать о далёких мирах, встрече с внеземными цивилизациями. Да и все эти теории большого взрыва, внезапного скачка и упругого сжатия больше не нужны. Человечество обособилось, превратилось в систему, замкнутую исключительно саму на себя. И в чём теперь смысл её существования?

Валентина Петровича прошиб холодный пот. Понимают ли весь ужас случившегося бесчисленные свидетели катастрофы? Надо всё-таки включить компьютер…

***

Нажал кнопку «Пуск» и… очнулся.

Кот на коленях свернулся калачиком и не думал просыпаться, дождь всё так же постукивал по крыше. Значит, ему всё приснилось? Слава богу! Исчезновение Вселенной… И как только в голову могло прийти такое?

Взглянул на часы. Так поздно он давно не ложился. Осторожно перенёс кота на диван. Жаль, что сегодня так и не удалось посмотреть в телескоп. Может, завтра получится? Прошёл в спальню и, успокоенный не случившейся катастрофой, сразу заснул.

Тройной тулуп

К вечеру похолодало и Семён Викторович решил утеплиться. В шкафу уже много лет висел отличный тулуп и грех им было не воспользоваться. Последние зимы были мягкими, можно было обойтись синтепоновой курткой и о столь основательном средстве защиты стали забывать.

Накинув на плечи добротное изделие из овечьей шерсти, почувствовал облегчение в противостоянии температурному беспределу и с лёгким сердцем пошёл в магазин за продуктами. Однако, когда возвращался обратно, мороз усилился и одного тулупа показалось мало. А когда утром взглянул на градусник, вошедший в крутое пике, то сразу понял: надо утепляться самым решительным образом.

На выручку пришёл ещё один тулуп, хранившийся на чердаке. Помнится, когда-то им пользовался отец. Зимы были суровыми, холода — не чета нынешним. Конечно, два тулупа — не один и двигать руками стало несколько затруднительно, но мороз сделался нипочём. И в таком виде (один тулуп поверх другого) Семён Викторович отправился в промтоварный магазин за батарейками к телевизионному пульту, севшими в самый неподходящий момент.

И всё бы ничего, да в тот же вечер завернуло так, что хоть волком вой: температура перевалила за сорок и продолжила снижение. Тогда-то и припомнился тулуп, скрытый поношенными одеждами в сарае. Остался он то ли от дедушки, то ли от прадедушки. А вещь добротная, скроенная на века! Пришлось малость повозиться, выбивая годами скопившуюся пыль, но оно того стоило: третий тулуп, надетый поверх первых двух, сделал Семёна Викторовича неуязвимым для любых морозов, вплоть до пятидесятиградусных.

Согнуться стало невозможно. Но ведь задача состояла не в том, чтобы что-то делать, а в том, чтобы не замёрзнуть. В тройном же тулупе можно стоять и дышать морозным воздухом часами. Здоровью — только в плюс.

Так Семён Викторович и сделал: вышел во двор, подставил своё прикрытое тройной защитой тело разыгравшемуся ветру и долго-долго дышал через шарф. И это было замечательно.

***

К утру мороз отпустил, наметилась оттепель. Теперь можно отправить тулупы туда, где они много лет находились. До следующего свирепого похолодания. Надо быть готовым ко всему.

Если б на Солнце не стало пятен

На днях мир сотрясло громкое известие: на Солнце не стало пятен. Куда они делись, никто не знал. Высказывались разные гипотезы. По мнению одних, на Солнце, наконец, загорелось всё, что только можно и это только начало. Другие склонялись к мысли, что это предвестие конца и светило вот-вот взорвётся. Третьи усматривали влияние сторонних факторов (в частности, неведомых цивилизаций), четвёртые вспоминали последнее солнечное затмение и видели в нём очищающее начало. Как бы то ни было, занималась новая эпоха и к ней нужно было как-то приспосабливаться.

***
Степан Андреевич поздновато лёг спать и утром встал позже обычного. Последние несколько недель было пасмурно и дождливо и все с тоской посматривали на небо: когда же, наконец, выглянет солнышко и можно будет хоть немножко погреться. Так и лето пройдёт! Но небо было затянуто низкой облачностью и ничего, кроме нудного дождя, не обещало.

Однако, сегодня, наконец, распогодилось. По небу полетели кучевые облачка, подул приятный ветерок. Идеальная для июля месяца погода! Степан Андреевич, уже и не чаявший в этом году искупаться, поспешил в сарай за велосипедом. Сегодня он точно поплавает в реке, поваляется на травке, позагорает на солнышке.

И вот уже замелькали придорожные кусты, в ушах засвистел ветер. Эх, и как же здорово надавить на педали, почувствовать ток разгорячённой крови, ощутить себя крутым велогонщиком. Класс, да и только!

Спустившись к реке, Степан Андреевич слез с велосипеда и раскатал коврик. Было пустынно, отдыхающие ещё не проснулись. Разделся и бодренько сошёл к воде.

Дальше было просто супер. Он нырял и выныривал, крыл кролем и брассом, фыркал и отплёвывался. Хотелось кричать и смеяться, а прохладная вода была восхитительно хороша.

Наконец, выбрался на берег. Теперь — загорать… И пропади всё пропадом!

***

Под ухом заиграла мелодия и Степан Андреевич проснулся. Пришла SMS-ка. Нащупал мобильник, поднёс к глазам. Выяснилось: сообщений целых три и все — от МЧС. Стало тревожно, ибо SMS-ки гласили: «Уровень опасности красный! Будьте осторожны! Возможны солнечные ожоги!»

«Вот чудаки. Какие ожоги? В кои-то веки солнце выглянуло. Хоть раз позагорать. Может, больше не придётся. Опять пойдут дожди — и что? Грызть локти с досады, что не воспользовался моментом?»

Хотел положить мобильник обратно, да почувствовал что-то в области живота. Приподнял голову и…

Кожа была красная, а кое-где уже начинала пузыриться. Волдырями покрылись ноги и грудь. Члены сковала предательская слабость.

Степан Андреевич охнул и схватился за сердце: «В больницу, скорее в больницу! Может, ещё не поздно…»

***

В поликлинике было многолюдно. Все сидели с таким видом, словно только что из бани. Кто-то включил телевизор и ситуация прояснилась. Оказывается, в связи с исчезновением пятен на Солнце поток солнечной энергии резко возрос, что привело к жёсткому воздействию на всё живое. Загорающие пострадали первыми. Однако, уже завтра европейскую часть России ждёт серьёзное похолодание. Испарение океанов существенно увеличилось, в связи с чем пришествие циклонов с Атлантики стало неизбежным. Это надолго, месяца на полтора. Так что лучше запастись зонтиками и плащами…

Степан Андреевич дождался своей очереди к врачу. Тот выписал мазь и пожелал скорейшего выздоровления. После чего больной откланялся и прошествовал к выходу.

Тело горело. Чувствуя, что теряет силы, Степан Андреевич вышел на крыльцо. Однако, обстановка здесь изменилась. Небо заволокли тучи, подул холодный ветер, упали первые капли дождя. От сердца отлегло: «Чёрт, как же здорово, что успел искупаться и позагорать! Теперь и поболеть можно. Лето прошло не зря». Дождь полил как из ведра, но это только добавило оптимизма. А Солнце… А что Солнце? На нём больше не было ни единого пятнышка.

Если б Мюнхаузен не был бароном и наоборот

В семье Мюнхаузенов отродясь не было баронов. Только графы и герцоги. Поговаривали, что один из них был даже императором. Правда, уже давно и об этом никто не помнил.

Баронов Мюнхаузены недолюбливали. Один из них сильно подвёл своего господина, когда ни с того ни с сего объявил во всеуслышание, что с полгода назад подстрелил на охоте оленя. Вишнёвой косточкой! И добавил, что буквально на днях встретил в лесу того же оленя и не узнал его, потому что промеж рогов у лесного красавца росло вишнёвое дерево.

Но это же гнусная ложь! Всё было не так! Во-первых, стрелял не барон, а герцог! Во-вторых, вместо пули была не вишнёвая косточка, а сливовая! Соответственно, на голове у оленя выросла слива, а не вишня. Этот барон (как бишь его зовут?) всё переврал, присвоив себе лавры меткого стрелка, совершенно им не являясь!

Однако, герцог Мюнхаузен не был бы герцогом, если бы не нашёл в себе силы сдержаться и молча проглотить пилюлю. В результате все овации придворных (бурные до неприличия) достались не ему, а какому-то жалкому баронишке, у которого и за душой-то ничего нет. Одна болтовня!

Слушать этого вруна было положительно невозможно. Ну, сами посудите. Этот субчик заявил, что летал на Луну на пушечном ядре!

Во-первых, не на Луну, а на Марс, во-вторых, не барон, а герцог, в-третьих, не на пушечном ядре, а на каменной глыбе, выпущенной из катапульты. К несчастью, в момент запуска у герцога прищемило камзол и он так и пропутешествовал с оторванной фалдой. Что совершенно не соответствовало его статусу. Впечатления были испорчены и даже виды далёкой планеты не могли сподвигнуть его на хотя бы краткое описание маршрута. И лишь возмутительная выходка всё того же болтуна-барона заставила герцога вспомнить о прошлом. Но было уже поздно: лавры покорителя Вселенной были присвоены безудержным фантазёром, оставившим Мюнхаузену лишь один вариант действий — молчать в тряпочку.

Придётся наглеца (как же его фамилия?) послать куда-нибудь подальше. Пусть там свои сказки рассказывает. А пока:

— Эй, слуги, где мой ужин? Ещё не готов? Птица закончилась? А ружьё на что? Несите его сюда, бездельники! Дымоход прочищен? Так, вставляю… Ну, кричите, когда утки пролетать будут! Я их всех… Одной пулей… Как, барон уже и об этом рассказывал? Слово в слово? Ну, и что после этого с ним делать? Разве что объявить войну Англии и туда его и отправить. Англичане не дураки, долго слушать не станут. Возьмут в плен и…

Герцог почесал в затылке и, так и не придумав достойную казнь беспардонному вруну, отправился на конюшню. Там его дожидался удивительный конь, купленный за баснословные деньги у проезжавшего мимо арабского шейха. Этот конь так соскучился по воде, что напоить его никак не удавалось…

Грустный клоун

Это был очень грустный клоун. Всё, что он делал на арене, отдавало безысходностью и тоской. Реквизит падал из рук, фокусы никого не обманывали. Если спотыкался, то на полном серьёзе получал шишку, если долго не вставал — значит, травма и впрямь была тяжёлой. В общем, без слёз на него смотреть было невозможно и именно поэтому его выступления пользовались большим успехом у публики, покатывавшейся со смеху при каждом его появлении.

Однако, одной работой в цирке сыт не будешь и грустный клоун подрабатывал в драматическом театре. Трагиком. Выглядело это весьма своеобразно. Например, каждый раз, когда он произносил знаменитый монолог Гамлета, его начинал душить смех. Публика же доставала носовые платки и заливалась слезами. И так весь спектакль. Успех был полный.

На днях один заезжий режиссёр предложил ему поработать над ролью пожарного в фильме «Из огня да в полымя». То ли комедии, то ли трагедии… Интересно, что скажет зритель. Пожарный-то со странностями. Когда загорелся театр, сказал, что его разыгрывают и на пожар не поехал. Когда же, согласно сценария, загорелся цирк, объявил, что это просто смешно и тоже не поехал. После чего началась настоящая драма с элементами комедии. Такая вот роль…

Кома

Дмитрий Васильевич шёл по улице и поскользнулся. Упал крайне неудачно: ударился затылком о заледенелый асфальт и потерял сознание. Так он оказался в больнице в коматозном состоянии.

Врачи сделали всё возможное, чтобы спасти пациенту жизнь и по прошествии трёх лет он проснулся. Без каких бы то ни было отклонений. Просто в один прекрасный день свесил ноги с кровати, поискал тапочки, не нашёл, чертыхнулся и пошёл в туалет босиком. По дороге его успели перехватить, обули и одели, проконсультировали по поводу нежелательности новых падений на больное место и выписали из больницы.

При расставании профессор сообщил ему, что он пробыл в коме три года и на редкость хорошо выглядит. Его имя войдёт в учебники по комаведению. Подарил на прощание авторучку и ушёл к больным.

«Три года… Ничего себе! За это время, наверно, многое изменилось. Сейчас узнаем…»

Однако, ничего необычного вокруг не наблюдалось. Всё те же плохо чищенные тротуары, смесь соли и снега.

Пройдя в метро по пенсионному удостоверению, вошёл в вагон. Здесь тоже, вроде, было всё как обычно, но что-то всё же было не так. И после некоторого размышления он понял, что именно: ни у кого из пассажиров не было гаджета.

Дмитрий Васильевич ещё помнил совсем уж давние времена, когда в вагоне метро все были заняты чем угодно (чтением газет и журналов, подрёмыванием и рассматриванием друг друга), только не созерцанием маленьких экранов. Неужели те времена вернулись? Может, он проснулся не в своё время? Какой сейчас год?

Хотел спросить у пассажира справа, да осёкся. Взгляд молодого человека показался странным. Тот словно ничего не видел перед собой. Такие глаза у плюшевого медведя — стеклянные. Перевёл взгляд на соседку слева. У той глаза были такие же — неживые. И у пассажира напротив, и у его соседей. Что происходит?

Поезд подъехал к очередной станции и глаза у пассажиров ожили. Не у всех, а только у тех, кто поспешил к выходу. Остальные же пребывали в сомнамбулическом состоянии и никак не реагировали на окружающее.

На место вышедшего соседа села дама и Дмитрий Васильевич, поняв, что она сейчас тоже отключится, решился:

— Извините, что происходит? Я был в отъезде… Несколько лет… Где гаджеты?

Дама снисходительно улыбнулась:

— Гаджеты? Это такие маленькие штучки с экранчиками? Их давно уже нет. С год, не меньше. Они стали не нужны. Видите этот брелок с кнопочкой? Нажимаю и…

— И что будет?

— Ну, как же! Я войду в интернет, а там — всё, что мне нужно: фильмы, реклама, новости. Там (дама выразительно глянула вверх) уже знают, что меня интересует и не подсовывают всякую чушь. Хотите попробовать?

Поняв, что сейчас его подключат к какой-нибудь мыльной опере, Дмитрий Васильевич отрицательно покачал головой. «Значит, вон оно что! Далеко же ушёл технический прогресс! Гнать инфу прямо в мозг, без посредников… Отключаешь одну область, включаешь другую… Круто! Хотя… Всё к тому и шло. Интересно, сколько стоит такое удовольствие? Недорого, наверно, если все им пользуются. Надо приобрести. Салоны-то наверняка существуют. Интересно, какая версия этой… кнопки на брелке… наиболее продвинутая?»

Повернулся к даме с вопросом, но было уже поздно. Она ушла… В другую реальность.

Рояль в кустах

Из кустов донеслась Венгерская рапсодия Брамса. Валентин Николаевич остановился… Прислушался… Кто-то играл на рояле и делал это совершенно изумительно. Чувствовалась рука большого мастера.

Прозвучали последние аккорды… Воцарилась пауза… Валентин Николаевич хотел было продолжить свой путь (а направлялся он на рынок за овощами и фруктами), как кто-то невидимый заиграл Шопена, любимого композитора. Ничего другого не оставалось, как, замерев на месте, вслушиваться в чарующую мелодию.

За Шопеном последовал Моцарт и это была просто сказка. Валентин Николаевич боялся пошевелиться. Такого классного исполнения он не слышал давно. И что-то подсказывало ему: без Бетховена не обойдётся. И так и случилось.

Наконец, всё стихло. Кто-то кашлянул пару раз, хлопнула крышка и сквозь кусты продрался импозантный мужчина в потёртых джинсах и кроссовках. Валентин Николаевич потерял дар речи и лишь потрясённо смотрел на знакомое по бесчисленным афишам лицо. Мужчина виновато взглянул на ошалевшего прохожего:

— Вы уж меня извините. Дача у меня тут… Неподалёку… Жена послала на рынок… За морковью и капустой… Для борща… Я и иду себе, природой любуюсь… Денёк-то сегодня — сами видите: замечательный! У меня и в мыслях не было что-нибудь играть. Смотрю — в кустах что-то чернеет. Любопытство взяло. Оказалось — рояль. Отличный концертный рояль! Steinway, если это имя о чём-то вам говорит. Я и не удержался. И, знаете ли, получил огромное наслаждение.

Видя, что собеседник никак не обретёт дар речи, маэстро взял Валентина Николаевича под руку:

— Вы, часом, не на рынок идёте? Тогда нам по пути. Я гляжу, вы понимаете толк в музыке. И как вам? Понравилось? Я ведь даже не размялся как следует. Просто сел и оторваться уже не мог. Шопен… Моцарт… Великие имена!

Валентин Николаевич, наконец, сглотнул слюну. Но сказать ему было нечего: ведь он стал свидетелем настоящего чуда! Не каждый день удаётся послушать всемирно известного пианиста, да ещё вот так, практически тет-а-тет… Получается, тот играл для него одного! Но это же фантастика! Никто не поверит!

Стало ужасно обидно, что поблизости не оказалось ни одного свидетеля. Но ничего, внукам расскажет. Внуки поверят и этого достаточно.

Склеить ласты

Кто-то склеил ласты… Резиновым клеем… Намертво! Зачем он это сделал — непонятно.

Ласты были совсем новые и о том, чтобы их выбросить, не могло быть и речи. Скорость они позволяли держать приличную. Но это раньше. А теперь даже просто держаться на воде стало затруднительно, а вместо ускорения наблюдалось замедление. При этом высвободившаяся нога стала форменной обузой для пловца, так как возникли проблемы с прямолинейностью хода. Найти же нужный баланс между ногой, обутой в склеенные ласты, и необутой не получалось. Единственным способом решения проблемы виделась склейка ещё одной пары ласт с обуванием пустой ноги наподобие первой.

После того, как пара ласт была найдена и склеена, встал вопрос об удалении лишнего. И пловец решительно взялся за нож. Он чистил и скоблил, подрезал и снимал фаски. И своего добился: ласты стали как новые. Только в два раза толще. Конечно, гибкость была уже не та, зато добавилось жёсткости. Как-то это скажется на мореходных качествах?

Вошёл в воду и поплыл. Скорость несколько снизилась, зато с направлением движения стало всё о'кей. И это было просто супер!

Ступор

При всей недоверчивости и своенравности Дуся была всеобщей любимицей. А уж у Михаила Петровича — в особенности. Хвостатое четвероногое существо не переставало радовать своими затеями и приключениями, шалостями и проказами.

В тот день её что-то долго не было видно и Михаил Петрович отправился на поиски. У кошек своя жизнь и очень легко можно обнаружить завзятую домоседку где-нибудь на соседней улице, в компании каких-то сомнительных мурлыкающих личностей. Но в этот раз далеко ходить не пришлось.

Дуся чем-то занималась прямо за забором. Приглядевшись, Михаил Петрович понял: она поймала мышь и теперь с ней играет. Впрочем, это по её понятиям она играет, а для мыши игры закончились в тот самый миг, когда её настигли острые когти страшного врага — кошки.

Мышь была маленькая и безобидная. Вид у неё был совершенно измученный. Но она ещё шевелилась, и даже пыталась убежать, чем приводила свою мучительницу в полный восторг. Наконец, наступила развязка, но не такая, как можно было подумать: мышь, ошалев от свалившейся на неё напасти, приблизилась к большому дереву и… поползла вверх.

Она ползла, ползла и заползла на четырёхметровую высоту, прижалась к стволу и замерла.

Что же будет дальше? Михаил Петрович с интересом наблюдал за Дусей: полезет за своей жертвой или нет?

Однако, Дусю несколько обескуражило такое развитие событий. Она не стала кидаться на дерево (что при других обстоятельствах сделала бы охотно), а просто ходила вокруг да около и поглядывала на несчастную мышь, в ожидании неминуемой гибели вцепившейся лапками в кору вековой ели.

Время шло, а мышь словно уснула. Стало ясно: падать в объятия своей мучительницы она не собиралась. И кошка, то ли наигравшись со своей жертвой, то ли просто потеряв к ней интерес (как к объекту, переставшему подавать признаки жизни), всё чаще переключала своё внимание на бабочек и кузнечиков.

Михаил Петрович не стал дожидаться трагической развязки: взял Дусю на руки и отнёс домой. Та не возражала, потому что дома стояла миска с качественным кошачьим кормом. Что стало с мышью — неизвестно. Минут через двадцать Михаил Петрович дошёл до того дерева, но на нём уже никого не было. И на земле — тоже.

Бесы и бельмесы

Иван Павлович был обуреваем бесами. Их было великое множество, причём возникали они по поводу и без, в любое время дня и ночи, независимо от времени года и состояния погоды. Иногда казалось, что они в каждом углу, под диваном, под кроватью, на шкафу и в тумбочке. Маленькие вертлявые существа с рожками и хвостиками, поросшие редкой шерстью и копытцами вместо пальцев злорадно ухмылялись при каждой неудачной попытке Ивана Павловича достать их палкой или веником. Особенно усиливалось вторжение поганцев по праздникам, отмечаемым непременной в таких случаях чарочкой-другой высокоградусного напитка. Причём возникали они не сразу, а по мере приближения отхода ко сну.

Охота на бесов была весёлым занятием. И довольно успешным. Во всяком случае, Иван Павлович неоднократно убеждался в точном попадании в цель. Особенно тапками. Тут важно было не торопиться: получше прицелиться и… Хвостатое существо с визгом скрывалось где-нибудь под шкафом, где его можно было прищучить шваброй с длинной ручкой.

Иногда охота затягивалась, что вызывало явное неудовольствие соседей. Заслышав стук в стену или пол, Иван Павлович пугливо озирался по сторонам и замирал в том месте, в котором застал его привет от соотечественников. Прятались и бесы. Воцарялось напряжённое ожидание. Наконец, нервы у маленьких бездельников не выдерживали и они начинали перебегать из угла в угол. Охота продолжалась.

***

У Павла Ивановича была другая проблема: бесчисленные вопросы, на которые не было ответа. Например, почему в жизни всё не так? Почему похолодание приходит в самый неподходящий момент (сразу с началом отпуска)? Почему грибы бывают как съедобные, так и несъедобные, причём (и очень часто) похожие друг на друга, как две капли воды? И т.д., и т. п. И что характерно: в Википедии не было ответа! Неясность же влечёт за собой душевный дискомфорт. Ведь от осознания того, что ты не понимаешь ни бельмеса, можно попросту сойти с ума.

Кстати, бельмес — это много или мало? Тоже непонятно…

***

Так они и жили, Иван Павлович и Павел Иванович. Каждый со своими заботами. Пожелаем же им благополучного разрешения их проблем. Они ведь наши сограждане и от их душевного комфорта зависит процветание нашей Родины. Ведь так?

Дрова и ломка

С утра Николая Ивановича ломало и корёжило. С чего такая напасть — непонятно. Вроде, вчера было всё, как обычно: перед сном посмотрел футбол. Первенство Англии. Кто играл, уже и не вспомнить, но это и неважно. Лёг и сразу отключился.

Наверно, что-то всё-таки с погодой. Она такая же, как обычно: лёгкий снег, мороз. Но это только с виду, а по сути…

Что было «по сути», предстояло понять. Но как тут разберёшься, если тебя ломает? Надо что-то делать… Чем-то себя занять… Физически… Например, дрова поколоть. Снег-то уже надоело чистить. С другой стороны, дрова не нужны. Отопление-то газовое! Похолодало в доме — кнопочку нажимаешь и порядок. Только вот хорошо ли это?

Поняв, что зашёл со своими мыслями в тупик, Николай Иванович всё-таки от своей задумки насчёт дров решил не отказываться. Собственно, с ними давно нужно было разобраться. Как ёлку спилили лет пять назад — так они и лежат, сложенные в поленницу. Неколотые. А это неправильно. Дрова должны быть колотые, а что с ними делать дальше — жизнь подскажет.

Найдя правильное решение, Николай Иванович прошёл в сарай, нашёл под верстаком топор и принялся за дело. С первым чурбаном пришлось повозиться, но потом процесс пошёл. Однако, чересчур усердствовать не стал. Во-первых, торопиться было некуда, во-вторых, однажды он уже так вот переработал (слишком рьяно выкапывал здоровенный корень), а потом неделю приходил в себя в смысле спины. Так что как только в голове просветлело, топор был отправлен на место своей постоянной дислокации.

В хорошем настроении Николай Иванович соорудил новую поленницу из уже поколотых дров. Теперь он знал, как бороться с ломкой. Если что — это дело нужно продолжить. Чурбанов ведь — на много лет вперёд. Да и ёлок на участке ещё ого-го сколько!

Снег и голова

Снег шёл уже третьи сутки. Откуда-то пригнало гигантский циклон, накрывший всю европейскую часть России. Сугробы, и так немаленькие, росли на глазах. И не только на земле, но и на деревьях тоже. Особенно на ёлках и соснах.

Викентий Фомич взялся за лопату. Предстояло в очередной раз расчистить дорожки. Это было не в тягость. Наоборот! Размяться на свежем воздухе — что может быть полезней для здоровья!

Лопата была добротной — деревянной, окованной железом. Что делало её неимоверно тяжёлой. Ею работал ещё дедушка. Видимо, лопате изначально была суждена долгая жизнь, ибо за долгие годы эксплуатации ей ничего не сделалось. Правда, порой возникало подозрение, что дедушка не сильно утруждался разгребанием снежных заносов, но проверить это было невозможно. Зато никто не удивится, если и внуку придётся ею помахать. Снегу и на его век хватит. Хоть и говорят о глобальном потеплении.

Сугроб и впрямь внушал уважение. И это в середине зимы! Что же будет в конце?

На участке, поросшем вековыми елями, осталось прокопать ещё одну дорожку. Угрюмые деревья молча созерцали копошение внизу маленького человечка, зачем-то перекидывающего снег с одного места на другое и портившего своим вторжением величественную картину снежного безмолвья. Наконец, это им надоело и самая могучая ель (с молчаливого согласия соседних) шевельнула макушкой. Большая шапка слежавшегося снега соскользнула вниз и приземлилась точнёхонько на голову разгребальшика сугробов.

«Чёрт побери!» — воскликнул Викентий Фомич и выбежал на открытое пространство. Ему крепко досталось. Наличие шапки на голове не уберегло от вторжения холодной белой массы за шиворот. Он бросился в дом, на ходу расстёгивая пуговицы. И только приведя себя в порядок, вдруг осознал причину, по которой лопате уже много лет ничего не делается.

«Спилить эти чёртовы деревья? Хм-м… А, собственно, зачем? Я что, самый глупый? Поставлю-ка лопату в сарай. Внуку будет чем заняться…»

Безрыбье и рак

В последнее время в реке обозначилась неприятная тенденция: куда-то стала пропадать рыба. Было много, а теперь — почти ничего. Да и та, что ещё осталась, какая-то мелкая и бестолковая. С чем это связано — непонятно. Демографическая яма? Закономерности воспроизводства рыбьего поголовья?

Ситуация с рыбой радовать рака никак не могла. Всё-таки, с плавниковыми среда обитания выглядела куда веселей, нежели без них. Проще говоря, раку было скучно. И вода, вроде, чистая, и еды вдоволь. А полного удовлетворения нет. Надо с этим что-то делать.

Рак подвигал клешнями, пошевелил усами, вытаращил глаза и двинулся в сторону горы. С неё открывался отличный вид на прилегающую местность. Река делала здесь крутой поворот и её серебристое мерцание радовало взор. Пойменные же луга выглядели совершенно изумрудно, что определённо добавляло оптимизма.

Преодолев последние метры подъёма, рак забрался в небольшую нору на склоне под самой вершиной и отдышался. Теперь ему предстояло сделать то, ради чего он сюда приполз: свистнуть. И не абы как, а чтобы его услышали. Своим свистом он должен привлечь внимание к важной экологической проблеме: оскудению рыбных запасов. Зачем ему это надо, он не знал. Но ничего с собой поделать не мог.

Свист вышел протяжным и чуть вибрирующим. Давно он так не свистел. Даже самому понравилось. И после небольшой паузы решил повторить.

На этот раз взял тоном ниже. Лёгкая хрипотца придала звучанию эффект саксофона и у рака от изумления глаза поехали в разные стороны. Это был уже не просто свист одинокого клещеногого самца, а настоящее музыкальное произведение. Что и возымело должный эффект.

На берегу реки показался человек в соломенной шляпе. Прислушался к свисту, доносящемуся с возвышенности, наладил удочку и присел на бережке.

Прошёл час, другой. Человек сидел неподвижно и смотрел на поплавок. Видно, ждал чего-то. Может, появления рыбы, а может, и услышанного ранее свиста.

По прошествии довольно длительного времени человек стал проявлять признаки нетерпения и всё чаще поглядывать на возвышенность. Оттуда не доносилось ни звука. И тому были причины: рак, исчерпавший весь свой творческий потенциал, уже давно тёрся брюшком о речной песок на глубине полуметра, занимаясь привычным делом — поеданием незамысловатой рачьей пищи. Уж очень за время земного путешествия проголодался.

Наконец, со стороны рыбака донеслись возгласы проклятий и раку стало интересно, по чьему адресу. Он вылез из-под коряги и сразу обратил внимание на отсутствие крючка с наживкой. Рыбалка окончилась, так и не начавшись. Рак попятился обратно, но не тут-то было: грубая рука схватила его за шиворот и выволокла из воды:

— А-а-а, попался, дружок! Ну-ка, иди сюда! Извини, брат, мне сказали: «Без улова не возвращайся!», а с рыбой тут проблемы. Вот и будешь мне вместо неё.

«Досвистелся!» — подумал рак и от огорчения выпучил глаза.

Бабушка и двое

Этот район отличался повышенным уровнем преступности и Антонина Петровна, 80-летняя пенсионерка, прекрасно была об этом осведомлена. Меры предосторожности никогда не бывают лишними, а на тёмной безлюдной улице — в особенности. Правда, одно дело знать, а другое — реально обезопасить себя, чтобы не подвергнуться разбойному нападению. Единственно, насчёт изнасилования уже можно было как бы не волноваться.

Свернув с проспекта в боковой проезд с чрезвычайно скудным освещением, Антонина Петровна почувствовала некоторое волнение: вдали замаячили две тени, миновать которые не было никакой возможности. Вернуться? Но тогда она оставит любимого внука без пирожков с капустой. И пенсионерка двинулась навстречу неизвестности.

По мере приближения к подозрительным личностям становилось понятно: появление в тёмном месте одинокой женской фигуры не пройдёт незамеченным. Вообще-то, тут была автобусная остановка, но с общественным транспортом была беда и ждать, что именно сейчас что-то изменится к лучшему, не было никаких оснований: вероятность того, что подъедет автобус и заберёт припозднившихся прохожих, равнялась нулю. Деваться было некуда.

Между тем, долгое ожидание породило в потенциальных пассажирах желание обсудить с кем-нибудь такое безобразие. Бабушка подвернулась как нельзя кстати. Прозвучал вопрос:

— Извините, вы не местная?

Вопрос был непростой. Что считать местным? Но раздумывать не приходилось и Антонина Петровна согласно кивнула головой. Мужчина задумался над следующим вопросом, однако пенсионерка перехватила инициативу:

— С автобусами нынче проблема. Я, например, их вообще не жду — хожу пешком. Хотя проезд у меня бесплатный…

В последних словах прозвучал намёк на леность собеседника. Мужчина не нашёлся, что ответить, его товарищ тоже не знал, что сказать и чисто машинально полез за сигаретой… Чиркнул спичкой…

Пламя упорно не желало разгораться и мужчина рассердился:

— Ходят тут всякие! Вам, мамаша, дома бы сидеть, телевизор смотреть, а не по улицам шастать. Автобус ей, видите ли, не нравится… Нам что, через весь город пешком топать?

Слово «шастать» возмутило Антонину Петровну до глубины души:

— Кто тут шастает? Я к внуку иду, по делу. Не то, что некоторые… Бездельники!

— Э-э-э, полегче, мамаша! Этак и до беды недалеко!

— А что вы мне сделаете? Я вас вообще не знаю! Первый раз вижу! Вы знаете, чей это район?

— Твой, что ли?

— А хоть бы и мой! Меня здесь все знают! У меня племянник — начальник ОВД!

Мужчины переглянулись. Входить в конфликт со столь важной персоной в их планы не входило. Однако…

— И как фамилия вашего племянника?

Поняв, что опростоволосилась (не было у неё никакого племянника, только племянница), но не желая отступать, произнесла первую попавшуюся фамилию:

— Иванов! Знаете такого?

Конечно, никакого Иванова они не знали. Но ведь, может, не врёт бабка? Нет, лучше с ней не связываться…

— Вот что, голубки, вы здесь стойте, а я, пожалуй, пойду. Впрочем, если есть ещё вопросы — спрашивайте. Но…

Подвесив многозначительную паузу, Антонина Петровна продолжила свой путь. А два сотрудника проектного бюро, задержавшиеся на юбилее начальника, ещё долго пытались понять, на что такое она намекала. Но, видно, с этим ничего не получилось и они, прождав ещё минут десять, молча двинулись в тёмную осеннюю ночь.

Нога и зуб

В ноге всё время что-то болело. То коленка, то лодыжка, то на сгибе, то в подъёме. На пятках трескалась кожа и это было жутко болезненно. Ногти поражал грибок и это было хоть и не больно, зато не фотогенично.

На пальцы всё время что-то падало, доставляя чудовищные страдания. О них цеплялись корни, их пронзали гвозди, они ошпаривались кипятком и отмерзали в первую очередь. За ногу норовили укусить собаки и гуси, коровы же оставляли свои блины там, куда с неизбежностью ступала именно она. На ней всегда что-нибудь рвалось: носки и кроссовки, брюки и джинсы, валенки и галоши. В сущности, это было самое неудачное место на человеке и с этим пришлось смириться.

Зуб доставлял куда меньше неприятностей. О нём и не вспоминали. До поры до времени. Зуб перерабатывал всё: ириски и орехи, сухари и мороженое, горячий чай и козинаки, жвачку и пробки от пивных бутылок. Его драли зубной щёткой: сначала длинным волосом, а потом, по мере истирания, коротким; в нём ковырялись зубочисткой и острозаточенной спичкой, годами не показывали стоматологу и хвастались при каждом удобном случае (растягивая рот в широкой улыбке).

Но однажды зуб сказал: «Хватит!» — и отправил своего хозяина к врачу.

И сразу стало ясно, насколько зуб важнее ноги. Потому что с больной ногой человек может жить годами, а с больным зубом — максимум сутки. После чего с ним надо срочно что-то делать.

Есть ещё одна сфера применения ног и зубов: спортивные единоборства. И опять: достаётся, как правило, ноге. По ней бьют и её ломают, проводят болевой приём и используют в качестве защиты. Зубу же достаётся в значительно меньшей степени: его прикрывает капа. Но иногда случается неприятность и бойцу становятся не нужны ни ноги, ни зубы. Он в отключке! И уже ни в зуб ногой пнуть, ни зубами ухо откусить. Полная обезноженность и удручающая беззубость…

Молчание и золото

У Никанора Степановича заболел зуб и ему не оставалось ничего другого, как сесть в электричку и поехать в стоматологический кабинет при районной поликлинике.

Надо сказать, зуб болел уже давно и все попытки его успокоить окончились ничем. Зуб был одним из последних и расставаться с ним не хотелось. Но, кажется, всё к тому шло. Увы…

В вагоне было пусто. Никанор Степанович сел у окна и с грустью принялся рассматривать проплывающий мимо пейзаж. Газета не читалась, кроссворд не разгадывался. Зуб потихоньку ныл и единственное, чего желалось в данной ситуации — уснуть минут на двадцать. Но сон не шёл.

На следующей остановке вагон начал потихоньку заполняться. Напротив по-хозяйски расположился добродушного вида толстяк восточной наружности и начал кому-то звонить. И наш герой, едущий не просто так, а за стоматологической помощью, не мог не обратить внимание на золотое сияние, исходящее из уст говорливого собеседника. Все зубы у того были золотые!

Никанор Степанович почувствовал себя неуютно. Такое богатство ему и не снилось! И наверняка этот таджик (или кто там ещё) знать не знает, что такое зубная боль. Она ему просто не ведома! Да и как может быть иначе, если у тебя во рту целое состояние!

Глаз отвести от поразительно крепких, гладких, великолепного вида золотых изделий было положительно невозможно. Больной же зуб начал проявлять повышенную активность. Захотелось чего-нибудь подобного? Но ничего другого, кроме стальной коронки, ему не видать.

Толстяк закончил разговаривать с одним абонентом и переключился на другого. Причём если с первым он ещё как-то сдерживал себя, то теперь заулыбался откровенно и широко. Смотреть на эту демонстрацию финансового благополучия было мучительно: «Да заткнёшься ты, наконец? Что ж ты болтливый какой? Чай, не у себя дома. Мог бы и поприличней себя вести!»

От горестных мыслей зуб начало подёргивать. Никанор Степанович побледнел и с трудом сдерживал себя, чтобы не выругаться. Всё кончилось тем, что он забыл о приличиях и с нескрываемой злобой посмотрел на говоруна. И наткнулся на ответный взгляд.

В узких глазах шевельнулось беспокойство. Толстяк замолчал и как-то грустно посмотрел в окно. И за всю оставшуюся дорогу не проронил ни слова.

Никанор Степанович почувствовал за собой какую-то вину. Ему даже захотелось заговорить с пассажиром напротив, но это выглядело бы совсем уж глупо.

Однако, зуб успокоился, а присутствие его во рту перестало ощущаться совершенно. Никанор Степанович с удивлением потрогал скулу, постучал зубами. Боли не было и в помине!

Электричка подошла к остановке. Никанор Степанович вышел на платформу и…

Ехать в поликлинику расхотелось. Зуб-то нормальный! Подумал — и взял билет обратно.

Шило и мыло

Шило — длинный, тонкий, чрезвычайно острый предмет. Очень опасная вещь, нежелательная в руках не подготовленного к обращению с ней индивидуума. Шило можно запросто воткнуть, куда не следует. И расхлёбывай потом!

В основном, шило востребовано сапожниками. Для них это сущая находка, ибо маленькая металлическая штучка позволяет серьёзно облегчить работу с изделиями из кожи. Для хорошего мастера наличие шила — жизненная необходимость, используемая исключительно для протыкания дыр. Всякое другое применение сулит большие неприятности как для инструмента, так и его обладателя. Вплоть до статьи в уголовном кодексе. А это уже не шутки.