Бесплатный фрагмент - Бесконечность на два не делится

Часть первая. Город

— Кролик — он умный! — сказал Пух в раздумье.

— У него настоящие Мозги.

— Да, — сказал Пятачок, — у Кролика настоящие Мозги.

Наступило долгое молчание.

— Наверно, поэтому, — сказал наконец Пух, — наверно,

поэтому-то он никогда ничего не понимает!

А. Милн «Винни Пух и все-все-все»

— Видишь, в позе ожиданья встали стада … —

А. Макаревич» Слива»

Глава 1

1. — Кота звали Бубликом.

Как-то осенью Бублик загулял, и Би слышал, как вышедшая во двор хозяйка звала пропавшего кота, а мужик из соседнего подъезда, иногда по осениподметавший двор реденькой метлой из лысых прутьев, инструктировал её :

— Чтоб котяра не расслаблялся, иногда, тётя Вася, полезно неожиданно выливать на него ковшик холодной воды … —

— Тебе за шиворот иногда очень полезно, — беззлобно отвечала хозяйка кота, и продолжала взывать, — Бублик, Бублик!!! —

Целыми днями Бублик сидел на подоконнике, между горшками с какими-то рододендронами и водил глазами по двору. Во дворе обычно ничего не происходило, и смысла в котовьих наблюдениях никакого не было. Зимой снег или дождь, или снег с дождём. Вечером, часов после четырех, синий свет озарял пустой двор с жёлтыми прямоугольниками оконного света.

В углу двора торчал «Запорожец», или что-то похожее, насквозь ржавый, когда-то жёлтый, правой дверцы нету, вместо заднего правого колеса чисто символически три кирпича… По археологическим данным — методом радиоуглеродного анализа — лет сорок торчит… Больше машин здесь не было, поскольку арка, ведущая на проезжую 12-ю Красноармейскую была перекрыта металлической решёткой с узкой дверью, и машины жильцов двора складировались вдоль тротуара. Так что во дворе из транспорта присутствовали только три детские коляски, одна из которых принадлежала дворнику в качестве служебного транспорта…

Как-то Би столкнулся с хозяйкой кота во дворе, уже посторонился было, потом задержался; — Извините, Василиса …? —

Тётка тяжело дышала, но глаза были живыми, быстрыми, оглядела испытующе, потом сообразила — из третьего подъезда жилец…

— Какая Василиса? Татьяна Кондратьевна я. Слушаю вас … —

— Извините, мне казалось… —

— Это про Ваську-алкаша? У него мозги поплывши. —

— Да, понятно… Я… про кота вашего хотел спросить… Почему «Бублик»? Ведь он — Бублик? — Глаза Татьяны Кондратьевной сощурились, будто вспомнилось что-то своё, давнее… — Кот. Котяра… Когда я взяла его к себе… Худющий был, рыжий… длинный… Обычно свернётся клубочком в кресле — издали точно бублик лежит… Так и пошло … —

Она вздохнула.

— Пять лет уже придурку… У самого-то нет живности? —

Би почему-то смутился.

— Да как-то так… не удосужился… Кочевая у меня жизнь, туда-сюда … —

— А самому-то лет сорок? — её взгляд похолодел — И один? Впрочем, всяко бывает… У каждого своё … —

Так и поговорили… Только кот Бублик в окне напротив уже как знакомый

стал, вошёл в личное пространство…

2. — В «Макдональдсе», что рядом со станцией метро «Нарвская», сидели двое. Пили кофе, на столике перед ними стояли уже четыре стаканчика, и это показывало, что разговор был трудным.

Мужчину звали Сергеем Захаровым, это был крупный, обычно шумный и привлекающий внимание человек. Сейчас он не был таким.

— Я не понимаю, что тебя так беспокоит, Алла. Это его обычное состояние. Интроверт, инертный, пассивный и витающий в пространстве … —

— Он всегда жил сам за себя. Он не эгоист, но он всегда всё решал сам. Спрашивал совета, но видно было, что это только вежливость, ведь он самый настоящий интеллигент. Никогда не могла понять, откуда это у него. Отчим — шофёр, книжек не читал, футбол, да рыбалка. Просто самый обычный, ограниченный человек, не плохой, но… они пытались найти общий язык, он мне говорил об этом… когда мы ещё учились в школе. Но слишком разными были их интересы… И мать… Обычный, простой инженер, просто хороший человек. Она-то понимала, видимо, материнским чутьём — нет у них ничего общего… Он был очень одиноким человеком. —

— А друзья? —

— Были, конечно. Один парень, одноклассник — общего у них было только увлечение фантастикой… Ещё три-четыре человека… Гитары, не знаю …Не понимаю, что их связывало, наверное, это было то, что называют дружбой, настоящей дружбой, когда говоришь правду, не заботясь о том, какое это произведёт впечатление… Он об этом говорил так — Дружба, это когда берёшь в долг, и у тебя не спрашивают, когда отдашь, и не потому, что верят, а потому что это, как себе в карман положить … —

Весна только началась, но и зимы, по Питерскому обычаю, в общем и не было. По тротуарам текли мутные ручьи, прохожие месили грязную снежную кашу, старались ступать по остаткам льда. Получалось плохо, или в воду, или риск, поскользнувшись, растянуться во всём этом безобразии… Иногда грохались сверху подтаявшие айсберги…

— Где он сейчас обитает? Ведь на Бумажной вы уже не живёте? —

— Когда он уехал, в середине 90-х, дом наконец затеяли ломать. Нам по-ордеру на троих дали «двушку» в Озерках. Сын уже детёнышем обзавёлся. Би жил в пригороде… Я думала, будет своей доли домогаться, но он и не прописывался. Там жил, мотался по съёмным квартирам… Потом сын свою квартиру купил, невестка не хотела со мной жить. А работа позволяла ипотеку оплачивать… Я на них не в обиде. А мне «двушка» зачем? Разменяла на «однушку» и комнату недалеко у Балтийского вокзала. Там он и обитает … —

— Трудится? —

— Работал на заводе …Ты ж его знаешь, у него — работает, пока интересно. Как надоест, другое ищет …Точно сказать трудно. Вроде, с деньгами… Запросы у него, как у Робинзона Крузо. —

Захаров посмотрел на часы, заглянул в стаканчик, допил кофе. — Что ж, если желание есть, поехали… Он не пьёт сейчас? —

— Давно не пьёт… Лет десять… И в последнее время не замечала… впрочем, мы видимся раз в месяц. По жилью, по крайней мере, не скажешь … —

3. — Надо что-то делать… что-то менять. Что? И зачем? Менять что-то частное… Сколько уже было этих изменений. Что изменилось? Мелочи. Иногда вообще что-то несуразное, неизвестно, к чему, зачем… Менять что-то кардинально… Да.

Но что? Тогда уже законы природы… У учёных это лихо получается. То земля плоская, то Солнце вокруг неё, как елочный фонарик, то большой взрыв, то замкнутая бесконечность, прячущаяся в складках пространства, бесконечного пространства… Бесконечность у них ограничена и вытекает из чёрных дыр…

Чушь и заумство… Но что неизменно, это наша жизнь… И тоже руки чешутся всё изменить… Вон кот Бублик в окне торчит, как пять лет назад, как через пять лет. Что тут можно изменить. Бублика убить? Что-то изменится на пять следующих лет — вместо Бублика будет торчать на подоконнике другой кот. Хорошая тётка Татьяна Кондратьевна проклянет убивца Бублика, через год забудет рыжего худого кота, будет во дворе призывать другого зверя… Ничего не изменится.

Что за мания у людей — менять порядок вещей… Знают, что суть от этого не перестанет оставаться той-же, серой, тягучей и мимолётной бесконечностью… Осень, зима, весна …Белые ночи, чёрные дни… Дожди, зной, душный зной, как в джунглях… В джунглях ничего не меняется… Сезон дождей, сушь, великая сушь… опять всемирный потоп, и никто ничего не думает менять…

Он увидел, как из тоннеля арки вышли двое и оглядели двор, направились к его подъезду. Аллка, а второй… неужели Захар… давненько не виделись. Очень давно. Любуется памятником отечественного автомобилестроения, восхищённо крутит башкой.

Какой чорт его принёс? Аллкины штучки… Зачем? Тоже что-то изменить хочет?

Захар — это хорошо. Что-то новенькое…

4. — У меня есть ключи. —

— Ага, — сказал Захаров.

— Никаких «ага». Валялись у него на тумбочке, у двери, я и стащила. Он не заметил, а если и заметил, ничего не сказал. —

— Я и говорю, — " ага», — Захаров смотрел, как она ключом тычет в кнопку домофона. Что-то щёлкнуло, дверь отодвинулась.

Обычное парадное старого Петербурга, описанное всеми классиками, от Гоголя — Достоевского до Мандельштама и Цветаевой…

Сумрачно, сыро и холодно. Лампочки-«сороковки» будто жужжали что-то своё, света не давали. В тени под лестницей стояли малярные хлипкие козлы, испачканные извёсткой. Судя по прилипшему сухому листику, стояли с осени. На полу под ними валялась смятая сигаретная пачка. Гранитные ступени по центру были стоптаны и стёрты тысячами ног поколений жильцов. К обшарпанным, потрескавшимся дверям по обе стороны лестничных площадок тянулись провисшие лианы разнокалиберных проводов, покрытых чёрной пылью. На потолках — разлапистые круги от прилипших сожжёных спичек. Под известкой на стенах видны процарапанные гвоздём заглавные буквы, плюсы, сердца, знаки «зорро». И старинные медные таблички, покрытые натёками серой и коричневой красок. Сквозь краску проступали буквы фамилий давно отсутствующих прежних жильцов. На площадках к лестничным ограждениям были привязаны консервные банки для окурков. Такие-же банки стояли на каменных подоконниках.

— Коммуналка, — вздохнула Алла, вставляя ключ в замочную скважину правой двери на третьем этаже. За дверью открылась ожидаемая картина прихожей, тоже сумрачная, неуютная, похожая на хозяйственную кладовую. Коридор упирался в дверь, видимо, туалета. Направо закрытая сейчас жилая комната. Налево ванная и невидимая отсюда кухня. Домашних животных здесь не было, это почему-то ясно ощущулось…

Алла коротко постучала в первую дверь направо, прислушалась.

— Дома нет? Или спит? — она толкнула и вошла в открывшуюся дверь. Захаров последовал за ней. Сразу за порогом она задержалась, и он обошёл её, с любопытством оглядывая комнату. Бытиё холостяка всем известно и бывает двух типов; — где присутствуют книги, и где на стенах висят флаги и шарфы с эмблемами «Зенита». Здесь признаков «Зенита» не наблюдалось, и Захаров вспомнил, что Би всегда на физическую культуру смотрел снисходительно свысока. Когда по ТВ радовал глаз очередной чемпионат мира, Би удалялся на кухню и угощал себя пивом. Так что не было здесь ни постеров с рекламой антиперхотного шампуня, которым любят баловать себя миллионеры — звёзды мяча и ракетки, ни футболок» I lave Zenit!», ни сувенирных кубков… В левом углу, у окна стояла единственная новая мебель — современный уютный диван два-на-два, песочной расцветки, на котором имелась тощая подушка того-же цвета и верблюжье одеяло, зелёно-серое, в чёрную клетку. Над диваном по стене художественно развесили репродукции любимых художников: Шагал» России, ослам и другим», Ван Гог» Кипарисы», «Распятие» Дали, что-то геометрическое и герническое Пикассо. Кажется, ещё там была картина Сони Делонэ. И висели веточки искусственной растительности. Напротив дивана на стене висел «Шарп» с диагональю 30». Под телевизором располагался дивидишник LD на тумбе, с разбросанными дисками.

— Терминатор, Звёздные войны и Секретные файлы. — подумал Захаров, и не ошибся.

Справа, у двери стоял кухонный стол с подвесным шкафом и всякой производственной мелочью, дальше холодильник неизвестной заграничной марки, увешанный забавными магнитиками. Один, например, изображал обнявшихся крутых бобров, провозглашавших :

— нет ничего лучше для родственных душ, чем совместное занятие идиотизмом! —

За холодильником в потолок упирался айсберг одёжного шкафа светлого орехового оттенка, а дальше было царство книг. Самых разных, по рангу, цвету, размеру и тематике. Это была болезнь Би. Также там за стеклом и на открытых полках стояли десятки коробок с ДВД-дисками. И опять всё это было обрамлено пластмассовыми веточками и листиками, очень натурально выглядящими.

Посреди всего возвышалось пухлое плюшевое кресло с футуристическим столиком. Пепельница, сигареты с зажигалкой, ноутбук «Dell» с мышью и несколько книжек — всё, что на нём уместилось. У изголовья дивана ещё имелась фигурная тумбочка, также с пепельницей, мобильником из не перегруженных, пара книжек и кружка зелёного стекла, пузатая и с холодным кофе. Над изголовьем дивана висело на стене деревянное распятие с измождённым Христом. Под распятием помещалась рамка с вставленной молитвой» Отче наш».

Захаров внимательно всё это оглядывал, видимо пытаясь составить представление о предназначении автора этого натюрморта, и не спешил замечать самого хозяина.

Алле присутствующие предметы были уже знакомы, и она, увидев наконец хозяина, который воседал на подоконнике, поджав колени к груди, поставила сумку к кухонному столу. Потом открыла холодильник и обозрела морозные дали, где сверкали холодные иголки. Кроме мороза там была коробка спреда, бутылка растительного масла, кетчуп, с десяток яиц и баночка горчицы.

— Понятно, — сказала Алла. — Диета, — она наклонилась к сумке, стала доставать из неё какие-то целлофановые пакеты, бумажные пакеты, картонные упаковки. — Здесь котлеты, хинкали, замороженные овощи… На два-три дня хватит… Деньги есть? —

Би, по-прежнему глядя в окно, кивнул, что-то он там видел, очень ему нужное. Потом оторвался, повернул голову,

— Там кот. Звать Бубликом. Здорово, Захар… Давно в наших краях? Один? —

Захаров закрыл за собой дверь, увидел вешалку с курткой, подумал, шапку положил на полку, пальто повесил, посмотрел под ноги — пол был застелен паласом геометрического рисунка, жёлто-зеленого цвета, снял ботинки, с пачкой сигарет уселся в кресло. Наклонив голову, посмотрел на обложки книг, и достав сигарету, взял коробку с диском.

Алла тоже сняла пальто, щёлкнула кнопкой чайника, достала из шкафчика три кружки. Банка с кофе и сахар стояли здесь-же.

— Что смотрим? Фильмы Тарковского. «Солярис», «Сталкер» … Который раз? — ответа на этот вопрос не требовалось, всё-равно не определить…

— Мне «Солярис» не нравится… Крис обращается с Хари, как с ручным зверьком … —

— Чисто женское отношение… Хотя, ты права… Такая собачонка … —

— Хари нужна Лему, как символ Земли. Якорь, от которого Кельвин не может освободится… Помните, в 83-м, кажется, премьера» Сталкера»! Восторг, ажиотаж… А потом разочарование. Я пошёл на Стругацких, а попал на Тарковского… Его сталкер меня разочаровал. Я тогда всё ещё верил в лозунг — Человек рождён, чтоб сказку сделать былью. Покорим природу… Для нас нет преград, ни в море … —

— И что, упёрся в преграды, и лапки поджать? —

— Поджали… В шаманизм ударились … —

Захару это было не интересно. Вот кому, действительно, «нет преград» … Какие там преграды, заборы-ограды… Главное, не брать в голову, не заморачиваться. И всё будет, как надо… Только кому надо…

— Кому надо? … —

— Ты про что? —

— Ладно, проехали. Давай кофе пить. Батона нету? Жрать охота … —

5. — Читаешь? — большим, толстым пальцем Захаров пошевелил книжки. — «Театр» Моэм. «Трагедии» Шекспир. «Моби Дик» Мелвилл… Это что? Лем, «Фантастика и футурология» … Вернадский «Ноосфера и биосфера» … Не скучаешь … —

— Скучаю. Ничего не читаю. Надо. И не могу … «Властелина колец» уже три раза начинал… Не получается … —

Захаров подошёл к книжным шкафам, посмотрел на ряды.

— Вот! Герберт Уэллс в 16-ти томах! Шестидесятые? Где схватил? —

— На Финляндском, в» Букинисте " … —

— «Чудесное посещение» прочитай. Понравится. —

— Недавно. Перечитал. Я его ещё в школе читал. —

— Титан! … И что вычитал? —

— Всё суета сует. Перестань кривляться. —

Захаров хмыкнул, подошёл к кухонному столу, отрезал ломоть батона.

— Сыра нет? — намазал малинового джема, откусил половину, энергично прожевал. — Выпить будем? —

— Захар, ведь наверняка заранее прояснил этот вопрос, иначе пришёл-бы с пол-литрой. Нет? —

— Работаешь? —

— В охране, на Кировском. Сутками. Два через четыре. Послезавтра на смену … —

Алла сидела на диване, нахохлившаяся, задумчиво смотрела перед собой китайскими глазами, ничего не видела. Помешивала иногда в остывшей кружке ложечкой… Вдруг встрепенулась. — Ты на кухне не готовишь? Здесь? —

— Там соседи. Пусть, чего мешаться. И детёныш их… Гоблин малолетний… А… ты это к чему? … Ага. За идиота держите? Консилиум собрали …? —

— Нет, — протянул Захаров, — Это не консилиум, консилиум тебя впереди ждёт. Сейчас только разведка боем… Рассказывай. —

— Чего ещё? Чего привязались? —

— Би, — ласково начал гость.- Ты нас не за тех принимаешь… Мы тебе враги? Давай, облегчи душу, как говорится. Ведь за версту видно — книжки тебе не лезут. Котов он изучает! Котовед ты наш … —

Хозяин исподлобья оглядел гостей, бросил недокуренную сигарету в пепельницу, открыл нижнюю дверку шкафа, достал стопку новых, ярких книжек, положил перед Захаровым. —

— Полюбуйся. Хиты сезона. Свеженькие, новоиспечённые, как пирожки. Этим сейчас завалены книжные прилавки. «Тайны Стоунхенджа», «Долина Наска»,

«Секреты Великой Китайской Стены», «Озёрные чудовища Европы», «Тайны древней Японии» … Шамбалы, эзотерика, параллельные миры, НЛО … —

— И что не нравится? Всё это было разжёвано в прошлом веке … —

— И кому -то оно понадобилось сейчас? Новые имена. Старые факты, но уже через квантовую физику и теорию струн? И всё — враньё. Я уже даже и науке не верю — новости интернета переполнены научными сенсациями. Что там нового? Не знаю… Сплошное враньё… Политики, экономисты, учёные, ну, у журналистов это кусок хлеба. Врут начальники, коллеги, друзья! А реклама? Телевидение — сплошной шоу-бизнес… Не врут только книги. Старые книги, испытанные временем. Почему сейчас бум на классику?

Я вижу — в метро, электричках люди читают Сервантеса, Достоевского, Гомера, Драйзера, Ремарка… Люди устали от лжи, соскучились по истине.

Людей меняют… Целенаправлено, осмысленно. Меняют внутренне, на уровне каких-то связей в мозгу, смысловых цепочек… Кто? Или что? Не знаю. Постоянно рождаются слухи о мировых заговорах… Чем дальше, тем противнее и страшнее… Конечно, наше ТВ и СМИ — это уродливое порождение рынка. И то, что они преподносят, как мировой заговор ОЛИГАРХОВ против всего человечества — тоже

— «делай бабки по — любому» … Не верю я что-то во все эти теории заговоров. Заговор — это против Сталина, Гитлера, Чингиз — Хана… Конечно, рынок диктует свои законы, и главный — побольше продать при наименьших затратах. Из-за этого идут и против законов и против совести… Но ведь не против всего человечества… Ведь потребителей уничтожают!!! И тоже, конечно, закон временщиков — «после нас хоть потоп» … Что им трупы и больные старики (и не только старики) — главное, делать деньги. И это ведь тоже болезнь, когда дело даже не столько в деньгах… Главное — БИЗНЕС.

А заговоры — это игрушки. ЧТОБЫ ОРГАНИЗОВАННО УНИЧТОЖАТЬ, ИЛИ ТОЛЬКО «ЗОМБИРОВАТЬ» ЧЕЛОВЕЧЕСТВО — НУЖНА МОЩНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ. А ОРГАНИЗАЦИЯ — ЭТО УЖЕ ДЕСТАБИЛИЗАЦИЯ, КОНКУРЕНЦИЯ И УТЕЧКА ИНФОРМАЦИИ… Ребята, кто это делает? Ведь я постоянно это ощущаю… Я устал. Я не знаю, в каком мире мы уже живём… Я запутался. В себе самом запутался. А вопросов всё больше … —

6. — Ребята, хотите развеселю? — Би подошёл к книжному шкафу, достал яркий красный томик, открыл на закладке. — " … Государство попало в кабалу олигархов, и граждане сделались бесправной, презренной чернью! Олигархи не знают, куда девать свои богатства, транжирят их на застройку морей и срытие гор, а у других дома — бедность, вне дома — долги…» — Это Катилина о Римской империи. Приведено Юлианом Семёновым, «Отчаяние». А вот дальше.

— «… когда Катилина внёс предложение отменить все долги ростовщикам, он сделался самым популярным человеком Рима, это и испугало олигархов, отсюда та клевета, которая была обрушена на него…» —

— Аллегориями сыпешь? Убивать надо таких юмористов … —

— Самые загадочные и невообразимые существа, придуманные БОГОМ — вомбаты. Никто даже прикинуть не может, что творится в вомбатьем мозгу!!! —

— А ещё фокус — в сети распространяется теория известной психологички как-её-там: — Мозг наш, говорит, главный наш законодатель, а разум, личность, это всё игрушки, вторично это всё, а вот мозг — это — ДА!!! И всё, что мы есть — это инстинкты и рефлексы… Как вам? —

7. — Потом Захаров ушёл, сначала написав записку, которую отдал Алле.

— Дорогу найдёшь? Только не напивайся сильно. —

— А «слабо» — оно того стоит? —

— И не поговорили… Надолго здесь? —

— У меня отпуск… Творческий. Время есть … —

— Созвонимся, увидимся… Если получится, —

Би проводил друга до двери, на лестнице уже было жёлто — темно, послушал уходящие вниз шаги. Алла нашла пульт от телевизора, выбирала программу.

— Поужинаем? —

— Охота тебе с готовкой возиться? Дома не ждут? —

— Не ждут. Я хинкали принесла. Пароварка есть? —

— В кухне, в столе мультиварка… Сейчас принесу … —

В голове почему-то всплыли строчки старой песни, ещё школьных времен, —

«… Вот и всё, Я тебя от себя отлучаю, Вот и всё, Я себя от тебя отучаю…»

Мультиварка на удивление нашлась. Он приволок её в комнату, водрузил на стол. Потом влез уже в стол и долго отсутствовал, пока Алле не надоело. —

— Уснул там? Что за фокусы? —

— Сеточку ищу… Знаешь, такая, в мультиварку вставляется, для пароварки … —

— Знаю. А в мультиварку заглядывал? Не судьба? —

В самом деле, запчасти находились в чреве устройства. Даже соединительный шнур. Даже инструкция и сборник рецептов. Би сидел на диване и смотрел, как она наливает воду, солит, включает режим пароварки на 20 минут… Наедине с ней ему было неуютно, он ничего не понимал, и почему-то ощущал вину, этого чувства не было уже лет десять, когда он запретил себе думать на эту тему. Какого чорта, в самом деле?

Алла села в кресло напротив него, смотрела прямо в глаза.

— Чего скукожился, бедолага? —

— Я не понимаю … —

— Почему я здесь и что за этим кроется? А ничего. АБСОЛЮТНО. Пойми и прими. Ведь уже нафантазировал чорт знает чего? Хорошего или плохого, не важно. Только зря. —

— Тем более не пойму.- упрямо сказал он.

— Хорошо, объясню. Я тебя знаю. Ты — человек не плохой. Дурак, может быть. Уж какой есть. И мне не хочется, чтоб тебе было плохо. Я тоже не подарок. Давай уже помогать друг другу … —

— Это значит — " будем друзьями»? Как в школе … —

— Никак обиделся? Мы — другие. Что было — давно ушло. Кроме уважения. Я знаю, даже тогда, ну… тогда — ты меня уважал. Как человека. Несмотря ни на что. Пусть так и будет. И ни-че-го больше. А всё остальное, ну, там, что будет… Это физиология и уважение, ничего больше … —

Ему, конечно, хотелось съязвить насчёт физиологии, но он вспомнил о далёком уже синяке под глазом… Это у не запросто. И он просто сглотнул, молча кивнул… Что можно было сказать?

— О, кей. Доставай тарелки, вилки. Майонез есть? Лучше бы сметанки… Что за бред в твоём телевизоре? —

— Любопытствую, — сказал он, когда они ели горячие хинкали.

— Любопытствуй, — разрешила Алла.

— Что за документ Захар оставил? Не координаты рандеву? —

— Я и забыла. Где она? В пальто, кажется … —

В записке был написан телефон и слова, — Позвонишь, будет время. Это человек умный. Всё обговорите … —

— Понятно. Он обещал свести с авторитетом по психиатрии … —

— Для кого? — тупо спросил Би.

— Для одного тут. Один тут имеет что-то против? —

— С ума с вами сойдёшь.- это было сказано искренне.

— Да найди ты что-нибудь посмешнее… Французскую комедию, например. —

— У меня есть на дисках. Ришар, Бельмондо? —

Он поставил «Чудовище» с Бельмондо…

— Сколько мы с тобой уже знаем друг друга? —

— Забыл? Знакомы с двенадцати лет… Больше тридцати уже … —

— Да. Половина жизни. А результаты? —

— Озлобленность? Отчуждение? Два аборта … —

— Ты меня винишь в этих абортах? —

— Честно? Что-ж, ты, конечно, решение оставлял за мной. Великодушно. Но ведь я слышала, отчётливо слышала скрежет душевный, и зубовный … —

— Ты хотела бы детёныша принести туда… В обледенелую берлогу на Бумажной улице? Да и разве в этом дело? И ты это чувствовала, и я.

Наша жизнь… просто катилась. И мы не знали, куда она катится. Без нашей воли … —

— Ты помнишь, почему я здесь вообще оказалась? Приехала из Владивостока. —

— Только не говори, что ради меня …, что если бы не я… Ну, что там обычно бабы говорят, когда хотят найти крайнего, виновного в их бедах … —

— Разве я тебя когда-нибудь в чём-то упрекала? Я не девочка Маша. И никогда ни на кого ответственность за свои решения не перекладывала. Впрочем, ты тоже. Ты всегда полагался на догадливость других. Они всё понимают, и проявят чуткость… Ты всегда отличался благородством … —

Он лежал на диване, совершенно голый и смотрел, как она раздевается. Под кофточкой у неё, оказывается, совсем ничего не было надето. И как всегда чёрные трусики. Тогда, в первый раз на ней были такие-же…

— Потом Би просто лежал на спине, ощущая, как высыхает пот на коже, и это было приятно. — Тогда, раньше… Пятнадцать лет назад… как давно! … это было совсем по другому. По — сумасшедшему. Будто пытались украсть кусочек счастья. И это казалось обманом, мошенничеством. —

Алла, тоже лёжа на спине, что-то промурлыкала…

— А перевод? —

— Говорю, тогда между нами была она. Как надзиратель… или свидетель… незримый эталон. —

— Ну уж и эталон! — запротестовал он, но осёкся, помолчал, оформляя мысль. — Ты не так уж и не права… В самом деле. Я тоже это чувствовал … —

Он сам удивился, как легко он принял этот факт… Ведь сейчас уже не было ничего между ними… Как это ни воспринимай… Ни обязательств, ни надежд, ни обещаний. Ни будущего. И говорить на эту тему не было никакого смысла. Всё должно быть так, как будет…

Ночью Аллу разбудил его крик…

Глава 2

1. — Алла работала в проектном институте специального машиностроения МО России, что у станции метро «Электросила», на улице Решетникова, и на работу утром проснулась в шесть часов. Было ещё темно, и она с трудом могла рассмотреть в зыбком электрическом свете, проникавшем снаружи, лежащего на животе Би. Она знала, что в этой позе он привык спать с детства, и чему-то улыбнулась. Пока чайник закипал, она умылась, наспех нанесла лёгкий макияж — она всё ещё не нуждалась в «спецкамуфляже», и знала, что выглядит лет на пятнадцать моложе себя. Соседей слышно не было, и перед зеркалом в ванной она позволила себе расслабиться, разглядывая отражение. Молодец, всё в норме, всё как должно быть. А сиськи, что ж сиськи, это дело десятое. Памелу Андерсон ей всё-равно не дублировать… А ведь Би тоже молодец… Она провела языком по губам, снова ощутила во рту солоноватый вкус спермы… Хулиган. Раньше себе этого не позволял. Многому научился за прошедшие годы… Во всяком случае, направляющая рука ему уже не требовалась… Стараясь не шуметь, она попила кофе, сжевала кусок батона со спредом. В записке, оставленной на тумбочке, она наугад написала,

— «Отдохни перед работой, доешь хинкали, пожарь котлеты. Созвонимся» — подумала и добавила — «Ц. Аллка». —

Будить его она не хотела, не переносила его глаза, укоряющие и вопросительные, требующие оправданий и обещаний. Ведь станет тут-же курить и сверлить коричневым взглядом… И без поцелуя перебьётся. Как и почему он и расстались? На первый взгляд, азбука. Его первая, бывшая. Здорово она его зацепила. НЕ исключено, что до сих пор кровоточит, хотя он этого никогда не покажет, задвинул… Алла прекрасно понимала, почти с первого дня их семьи, что она — орудие его мести. Холостое орудие. А он сам, похоже, об этом и не думал… Школьная любовь! Романтические вечера на крыше пятиэтажки, или в беседке в бездонном дворе под бесконечным чёрным небом. Гитары, философские споры о НАЗНАЧЕНИИ… Ерунды мешок. Просто уязвлённое самолюбие и чувство, что его обманули.

А у неё? Не то же самое? Конечно, небо в алмазах не обещалось. Так, полунищая городская жизнь, туманные перспективы, рай в шалаше… И она отомстила? И это тоже. Только потом чувство сладкой мести ушло, она поняла, что тоже поступала по каким-то его серым планам. В те годы главным был вопрос выживаемости. Он что, подставил её, спрятался за колючим забором? Когда он пришёл, потом, она увидела, что нет у него ничего для неё. Ни сказать, ни предложить. Будто стёрли какую-то часть души. Он не ожесточился. И не старался забыть, простить, да и она не чувствовала себя в чём-то виновной. Да, это произошло. Что теперь? А НИЧЕГО. Пустота. Стёртая страница… Но не осталось ни горечи, ни обиды, ни вины. Просто, снова" встретились два одиночества", и пора подводить итоги. Конец года.

2. — Валерьян? Здорово, Валерьян, Захаров это. По поводу … —

— Конечно, конечно. Сергей, здравствуй-здравствуй… Помню, да! Как его, Борис… да. Что нового скажешь? —

— Ну, был я у него вчера в гостях, вместе с его бывшей … —

— Бывшая… Давно они расстались? —

— Давненько… Она сейчас в роли приходящей няньки у него. Женщина вполне здравомыслящая. Не знаю, просто жалеет его, или какая перспектива … —

— Что-то серьёзное намечается? —

— Их не поймёшь. Оба люди странные… в хорошем смысле, только Алла в своём роде… Расстались они, понимаешь, сложно. Нехорошо, в смысле. Он тогда запойным был. Растерялся в начале 90-х, ну и… на последней черте … —

— Но сейчас быльём поросло? —

— Похоже… Хотя, знаешь, тюрьма так просто не уходит. —

— Она его туда упрятала? —

— Говорю, тут намного сложнее… Формально, вроде и она. А похоже, он нору себе искал… Бомбоубежище. —

— Понятно. А последние впечатления? —

— Не могу я понять последних впечатлений… Вроде, всё, как всегда… Юмор, книжки… Он всегда повёрнут был на книжках. Начитанный, как чорт. Опять же, повторю, оба странные люди. Непонятные разговоры, намёки, коты какие-то рыжие … —

— Коты? У тебя самого крыша там не того? —

— Всё может быть… В каждом слове десять смыслов… В общем, если интерес, пиши адрес… Это от Балтийского три-четыре минуты. Сегодня у него выходной, потом двое суток, и снова четыре выходных. На Кировском заводе. —

— Обо мне ты ему говорил? —

— Так, вскользь… Не заинтересовался. —

— А всё-таки, хоть что-то из ряда вон, чего раньше не было? —

— Есть, конечно… но это и на возраст можно списать, и на жизнь. Жизнь у нас весёлая, непредсказуемая… Слышал, наверное речи такие: — мировой заговор, тайное правительство, зомбирование народа, психотропное оружие… Такой бред… Он к этому язвительно относится, но что-то… что-то у него есть к этой теме. Знаешь, он раньше на МО работал, я тоже, в общем-то. Только я быстро оттуда свалил, у меня заморочки с Наталкой начались… Да и не любитель я железок. А объекты там серьёзные были… Не бредовые, но что-то на грани… Может, из тех времён какая-то информация у него… Так сколько лет прошло, давно срок подписки истёк… Не знаю… Но его реакция наводит на мысли. —

— Понятно… Интересно. Как с ним связаться? —

— Пиши телефон. —

— Встречу не назначали? —

— … Нет. У нас, понимаешь, так не заведено… Нужда возникла, заявился и всё … —

3. — Би проснулся в девятом часу, закон целесообразности, есть возможность выспаться, надо использовать до отказа. Не глядя, потянулся к тумбочке, нащупал сигареты. Что-то там лежало на пачке, бумажка… Записка. Закурил, щурясь, с трудом прочитал, что оставила ему Аллка. Ладно. Он ничего не почувствовал. Как она сказала, дружеская физиология. Братский перепих… А хамить не надо. Аллка — человек. Кот Бублик человек. Захар тоже… Би прислушался к себе, к тому, что представлялось душой. Вроде, порядок. Ни облачка… Или есть? Захар. Он что-то такое упоминал… Психиатр, тест… Чушь какая-то. Фрейды нашлись. Но… что-то здесь есть. Настораживающее.

Кефирчика-бы, холодненького. Может, в холодильнике есть, вроде покупался на днях. Некоторое время он стоял перед холодильником, тупо глядя в освещённое нутро. Кефира не было, присутствовали незнакомые пакеты, очевидно, доставленные Аллкой. Вернулся на диван, надавил кнопку пульта. На экране очередной дебил в очках, похожий на профессора физики, с огнём в очах излагал очередную потрясающую все основы теорию о сокровенных тайнах Вселенной. За спиной дебила имелась чёрная доска, испещрённая латинской цифирью и какими-то чёрточками. Это должно свидетельствовать, что всё свободное время дебил рисует шаманские картинки и двигает таким образом цивилизацию вперёд… Достали, сволочи. Не любил Би жуликов. Конечно, со школы начиная, как любой малолетний экстремал, он верил любой фразе, где светилась волшебная формула «НЛО». Боготворил Несси, молился по книжкам Дэнникена, глотку любому готов был перегрызть за параллельные миры. Время было такое. Верили партийным лозунгам. Там, типа — и на Марсе яблоки будут… А разве Бредбери — Стругацкие расписывали не то-же самое? только более захватывающе, привлекательнее, обращаясь не к абстрактному народу, а к каждому читателю лично.

И в книжках об Атлантиде — Фаэтоне ты видел вокруг не загаженные донельзя переулки Родины, а полные загадок, манящие, сверкающие нечеловеческие миры… Которые надо было обязательно изучить и облагодетельствовать человеческой моралью и этикой… Конечно, был и Лем с его Солярис, не вписывающейся в социалистический реализм… Но ложь надоедает и начинает вызывать отвращение, когда её впихивают в уши постоянно и настойчиво. Как в политике, так и в книжках. Конечно, он чётко различал фантазии Гомера, Шекспира и прагматику» исследований следов древних суперцивилизаций», а уж когда обрушился на головы рынок — всё вдруг стало ясно — «ДЕЛАЙ ДЕНЬГИ» — и больше ничего. Обман и пустота. И тут ещё… Аллка… Алла Демидовна. Проблема? Конечно, она предупредила вполне определённо и категорично — никаких розовых фантазий… Но что там на самом деле? Не понимал он их никогда. И ещё дурная привычка — думать за них. Вживаться в их роль. Да разве это возможно?!

Женщины — существа из чёрных дыр. (И у каждой- своя собственная. Хи-хи) … Что у них в голове? Сплошные апории. Впрочем, за годы самостоятельной жизни, Би привык решать такие непонятные проблемы радикально и кардинально. Не знаешь, что делать, не делай ничего. Не замечай проблему, и она решится сама собой. Самым рациональным образом. Терпение. И главное, не пороть горячку… Сколько дров наломано… Он подошёл к окну, пригляделся. Дружище Бублик исправно нёс службу.

4. — Что вам вспоминается из прошлой жизни? —

— Я не помню прошлую жизнь… Говорят, их много… бесконечно. Так что, я думаю, это сказки. Тема хорошей песни Высоцкого. Не больше. —

— А я спрашивал не о ваших предыдущих воплощениях. Этот вопрос пока открыт. Что вам вспоминается в первую очередь. Обычно люди считают, что их спрашивают о каких-то ключевых моментах… Нет. Как раз в голову лезет всякая мелочь, дичь, о которой специально и не вспомнишь… Когда писатели описывают предсмертные мгновения, почему-то сочиняют что-то трогательно-символичное… Не думаю, что это так в действительности … —

— Ты начал профессиональный опрос? Первое впечатление сложилось? —

— Не думай, что будешь интервьюировать меня… Первое впечатление. Пока только, что передо мной интеллигентный человек. Как это определяется, не спрашивай. Это просто впечатление. —

— Я не буду задавать вопросы. Интеллигентный человек должен предложить кофе. —

— С удовольствием. На улице какая-то мерзость … —

— Кофе без изысков, растворимый. И без молока … —

— Не люблю кофе с молоком. Это как шашлык с гарниром. Тебе завтра на работу? —

— Это не работа. Формальность. Сфера обслуживания. И даже просто работаешь в качестве детали интерьера … —

— Охрана — большое дело в создании имиджа. —

— В нормальной бизнес-культуре. У нас дикость. Утрирование. О чём ты спрашивал? Да, что вспоминается… Ночь. Звёздная ночь. Она везде, только горизонт закрывают чёрные силуэты пятиэтажек с прямоугольниками жёлтых окон. Но это внизу. —

— Зачем один? Нас двое. Иногда трое. Я, Алла и иногда друг Валера. Ничего не происходило. Иногда непонятные разговоры. О книгах, музыке… О школе, мы тогда учились в школе, в девятом — десятом классе… Нет, в десятом Валеры уже не было, его отца — военного, перевели во Владивосток … —

— Вы скучаете о том времени? —

— Скучаю? Хочу вернуть? Просто грустно, что такого больше вроде и не было в жизни… Что-то похожее, но … —

— Какую книгу прочитал последней? Не одну? —

— Читаю. По настроению… Пять страниц там, десять там… Книги… НЛО, Несси, Стоунхендж, Наска, параллельные миры. Кучу идиотизма. Чтобы убить время. А с удовольствием? Карл Саган «Космос», Юлиана Семёнова «Горение» — это без удовольствия. Чёрная история. Надо знать… Клиффорд Саймак «Почти как люди» … —

— А зачем идиотизм читать? Рациональное зерно ищешь? —

— Чего? Там этого нету… Может, чтобы себя умным почувствовать… Это теория такая — всё познаётся в сравнении, да? Читаешь — академик лошарной академии, профессор неведомых наук, и рецензия, сплошные дифирамбы. Читаешь — а там, волосы дыбом. Школьные ошибки, ляпсусы, притянутости даже не за уши, за яйца. Я даже проконспектировал книг пять, наиболее скандальных, самостоятельная книга получилась, навроде «Азбуки шамбалоидов» Образцова. —

Гость достал записную книжку, черканул «Азбука шамбалоидов», Образцов. Прочесть. " — Любопытно … —

— Вы, Борис Валентинович, человек начитанный. Может что-то порекомендуете по специальности. По психологии. Не из обязательной программы. —

— По психологии. Фрейд и Сухомлинский, видимо, уже из обязательной … —

— И Фром, и Фуко … —

— Ещё учась в школе, я прочитал любопытную книжку. Русскую. Психология личности и психология коллектива. Очень хорошо, читал запоем. Тогда выходила научно-популярная серия … «Наука и жизнь»? Не помню. Ни имени автора, ни названия. А фамилия — Каширина. Судя по книге — интеллигентный и умный человек. Написано понятно, доступно и интересно. Прочитал взахлёб. Дураки ведь пишут нудно, заумно и путано. Это мимикрия у них такая. К сожалению тогда все тянулись к запретному, который сладок. У всех на устах Фрейд… Ну и я хлебнул… Господи, вот наворотил человек, всё равно, что «Отче наш» излагать языком квантовой физики… А вы, я вижу, тоже используете профессиональный инструментарий? —

— … Простите? —

— Чтобы человека расположить, позитивно настроить, надо дать ему понять, что считаешь его умнее себя, и ценишь его мнение. Азы. Вызывает ответное доверие и уважение. Желание поспособствовать. Вы вот записали имя автора «Азбуки шамбалоидов». Пётр Образцов. И в потребительской психологии здорово разбирался. Был научным обозревателем «Известий». Не знаю, жив-ли ещё… А текст в интернете есть… Здорово он сделал всех этих прохиндеев … —

— … Сколько ты уже не пьёшь? Лет десять? —

— Двенадцать. —

— И как ты держишься? У каждого бросившего, кажется, есть свои отработанные приёмы, помогающие блюсти обет. —

— Да. Есть. Не знаю. Я сразу выбросил алкоголь из своего жизненного круга. Не было никаких правил, клятв самому себе и другим. Просто это перестало меня касаться. Я убедил себя, что алкоголь и полноценная жизнь несовместимы. А мне нравится жить. Правда в последнее время всё меньше и меньше. Но я и выпивка — мы не имеем друг к другу никакого отношения… Я не мешаю пить другим. Я терплю это у друзей. Но я ненавижу пьяных. Мне противно дышать с ними одним воздухом … —

— И не тянет? —

— Выпить? Не знаю. Я не думаю об этом. Иногда я пытаюсь представить себя пьяным. Я не помню уже, как это было со мной! Помню кучу глупостей, что вспоминать противно. Но свои ощущения не могу вспомнить… Только… только я боюсь пить. Мне нельзя быть пьяным — это, как закон …? Я просто ЗНАЮ, что на этом моя жизнь закончится … —

5. — На улице было уже темно, когда психолог ушёл — и ему и Би завтра надо было на работу, и дома его ждала жена, с которой у него определённо были проблемы: это Би определил по взглядам, которые тот кидал на часы и прислушивался к телефону. И взгляды эти были не виноватые, а скорее тревожные и испуганные.

Что-ж, жизнь есть жизнь. Би давно понял — чтобы в семье было комфортно, муж должен быть глупее жены. В противном случае конфронтация, подозрения, часто необоснованные, но могущие стать реальными. И скандалы, ни чем не кончающиеся, потому что взаимопонимание и со-чувствие невозможны. Впрочем, гостя Би своими теориями напрягать не стал. Тот сказал, что знакомству рад, и горит его продолжить…

А у него очередной пустой вечер. Аллки сегодня не будет… Его это не огорчило, это был факт, который существовал и требовал констатации…

…в начале мира воссуществовал великий змей по имени Кем-Атеф, который, умирая, завещал своему сыну Ирта создать Великую Восьмерку богов (боги Амана, Каук, Наун, Хаух и богини Амауни, Кауки, Науни и Хау-хи). Боги имели облик мужчин с головами лягушек, а богини — женщин с головами змей.

Боги Великой Восьмерки плавали в водах первозданного Науна и отправились в путь к низовьям Нила, в г. Гер-мополь. Из земли и воды они создали Яйцо и поместили его на Изначальный Холм. Там из яйца вылупился Хапри — юный бог Солнца… — его глаза уже не хотели смотреть, и «Книга мёртвых» отправилась в пасть ночи… Они пришли к нему в сон — Аупут, покровитель умерших, могил, погребальных таинств; Каука, олицетворение Великой Ночи; Нефтида, вместе с сестрой Исидой встречающая у восточного неба умерших и Дуат — инобытие, сопровождаемый, как обычно, богинями Нхаба и Нэит, почти сливающимися с ночным мраком.

— " Тень — это след света, который тело поглощает, оставляя пустоту,» — вспомнил Би Фонтенеля, хотя утверждать авторство он не стал бы. Он прекрасно понимал, что это сон, но смысла не было, и это почему-то беспокоило его. Как и то, что в сне ему нужен смысл. Сон по-определению олицетворяет наши страхи и вожделения. Что эти боги могли дать ему? От чего избавить? Они пришли не к нему, понял он, им не до него, какие-то свои божественные дела и заботы вели их, и его сон служил им вратами в неведомое ему, но для них насущное, требующее их присутствия и вмешательства… А он вдруг оказался в кристальной воде ночного лесного озера, но прозрачной, как синее стекло, до самого дна в бахроме колышущейся травы. И вместе с ним была она… Абсолютно нагие, они плавали под водой друг за другом, их тела отливали голубым серебром, напоминая кадры» Человека — амфибии», и он никак не мог уловить момент, чтобы разглядеть её лицо… Он всплывал на поверхность, чтобы сделать глоток воздуха, низко нависали над водой ветви деревьев, и над ними мерцали звёзды. После вдоха он ушёл в воду и лицом к лицу столкнулся с Аллкой. Её глаза были закрыты, груди колыхались в потоках воды, а руки протягивались к его лицу…

Он закричал и проснулся. В комнате было так же темно, но кто-то здесь был, это ощущалось совершенно отчётливо. Он не мог и не хотел приподниматься, чтобы оглядеть комнату, и к нему подошли. Это была Нефтида, юная и стройная, и на её плече сидела призрачная птица Нэит…

— Не торопи события, шелестящим шёпотом сказала Нефтида, еле шевеля губами. — Мы не ждём тебя, нам нужно другое, чего ты не знаешь. И не желай этого знания, ибо оно может убить, а может дать бессмертие, что для тебя — одно и то-же … — она ушла вслед за другими…

6. — За спиной захлопнулась дверь парадной. Было всё ещё темно, но уже с явными признаками белых ночей — чуть ощутимым мерцанием, невидимыми следами искр и сполохов тумана. Он поднял голову — за чёрным стеклом чувствовался сгусток более светлого. Рыжий кот Бублик охранял пустоту двора. Би поднял руку, пошевелил пальцами.

— … Человеку не нравятся вещи, которых он не понимает. Опера, балет, Дж. Джойс, Рубенс… но многое из того, что нам не нравится — взаимоисключающие явления. (хотя многое просто язык не поворачивается назвать «явлением». Рубенс и — Ксюша Собчак, Феллини и — «Дом — 2», Джеймс Джойс и — Д. Донцова. Что истинно и что — дерьмо? А ведь большинство людей сразу скажут — что есть что. Вопрос чисто риторический. Но вот балет. Явление порождено культом тела. Разновидность бодибилдинга, у-шу и пр. явление антихристианское. И тут-же — сопоставление. Рубенс — тоже культ тела. Микеланджело, Роден, Да Винчи… но все они — явления от БОГА. Так что правильно, а что — нет? Не понятно. Цивилизация — творение не людей, но природы. Потому-что так надо. А может быть по другому? —

Эти туманные рассуждения свидетельствовали только лишь о беспомощности человека, не желающего принимать некоторые условности общества. Но поскольку против общества не попрёшь, приходилось подчиняться. Би ненавидел работать. Сам процесс ОБЯЗАТЕЛЬНОСТИ насилия над своим «Я» был ему противён… Почему он ДОЛЖЕН вставать ни свет ни заря с уютного дивана и включаться в процесс, ему навязанный и потому противоестественный. Конечно, никто не должен содержать его, обеспечивать все те небольшие удобства и прихоти… А может быть по-другому? Тогда только БОГ. Он должен работать у тебя домработником? И у каждого из миллиардов паразитов, ползающих по планете? Что-ж, Он всемогущ. В Его распоряжении все ресурсы мироздания…

Чорт! Куда смотрят коммунальщики, ноги сломаешь, не дойдя до работы!!! … В метро было столпотворение. Час пик. Хорошо — ехать без пересадок. Он смотрел на лица. Лица ничего не выражали, обычное нейтральное выражение, «на людях», когда не надо соображать, делать выбор поступка, и реагировать не на что. Просто «фотографии на документы».

— Нет людей мудрых и глупых. Потенциал любого безграничен. И каждый живёт в своей философской системе, по своим правилам, руководствуясь своей этикой. И в границах своей системы — он мудрец. Другому нет хода в этот мир. Конечно, каждый мир самостоятелен и самоценен, только границы этих миров очерчены чётко, или размыты. Имеют тенденцию к усложнению, или застывши. Способны к взаимопониманию, открыты для влияния, или замкнуты в своих установках, не способны к эволюции, окоченевши в собственных догмах. Они живут по законам замкнутых систем. И любое покушение на эту замкнутость воспринимают, как угрозу существованию… Как мы одиноки в этих своих замкнутых мирах. И нужна вся, присущая нам мудрость, чтобы выжить в них … —

Он стоял, крепко притиснутый со всех сторон, с тоской косясь вверх, на яркий поручень, до которого было не дотянуться, и чувствовал острое ребро ноутбука в сумке, вывернутой невероятным образом. Кроме ноутбука там находился ещё свёрток с котлетами, пожаренными вчера перед сном, и пара бутербродов с какой-то эластичной колбасой…

Ехать было ещё три станции. Ерунда, когда-то он ездил по полтора часа, с двумя пересадками… Вокруг него покачивались десятки обособленных миров, индивидуальностей, континуумов. В складках одежды прятались иные измерения, чёрные дыры, струны и рояли… Что-то вдруг изменилось в объёме поезда, будто само пространство замерцало и завибрировало. Тусклый свет стал прерывистым, будто вырывался из плафонов отмеренными порциями, лица серыми пятнами изгибались, как в изогнутых зеркалах смеха, только вместо смеха их провалов ртов рвался немой крик. Люди задвигались, словно какой-то поршень пытался выдавить их в заднюю дверь, в чёрный зев тоннеля. А потом звук включился и ударил по сознанию, по нервам, сдавил внутренности, вставил куски ваты в уши. Не было различимых слов, даже эмоции вылились в этом звуке — рёве сплошной какофонией, в которой и тоска, и злоба, и протест звучали на одной ритмической ноте. Казалось, если бы окна можно было открыть, люди стали бы выбрасываться в мелькающую тьму. Здесь движение было невозможно…

На самой душераздирающей эмоции вдруг настала тишина, только звук движения состава. Потом вступили неразборчивые голоса. Люди вокруг не разговаривали друг с другом, он мог в этом поклясться, они молчали. Но что он слышал? Обрывки фраз? Или мыслей?

— Попробуй доказать человеку, что один и один будет два. Получится? Ведь очевидности доказывают идиоты, а кто ж им верит… Вот в квантовой физике один плюс один равно нулю. Может быть поэтому они все такие идиоты … —

— Короче, насколько я понимаю ситуацию, надо просто жить, как трава, не высовываясь… Сколько-то ещё проживу… Всё-равно от нас ничерта не зависит… Дёргайся — не дёргайся. Лучше — не будет… А хуже — так чего ещё ждать? Пора привыкнуть. НЕХОРОШИЕ ВРЕМЕНА. А когда они были хорошими? … —

— Посмотрел на новый год телевизор и обалдел!!! Оказалось — в России столько «чернухи», что мне и не снилось. Знал, что плохо, но НАСТОЛЬКО!!! Ощущаю себя в ситуации; — будто выскочил на улицу и вопию — ГОРИМ, ГОРИМ!!! А мне:- придурок! давно горим, вот только ПОЖАРНЫХ НЕТУ!!! … —

Его привлекло что-то знакомое в этой мешанине слов …Имя?

— Татьяна Кондратьевна… говорю, бодрая такая старушенция. Ей ещё бы лет десять дышать и дышать… никто не знает… на лестнице, утром… вот только что… Увезли, говорю, и сказали, что — всё … —

Уже поднимаясь на эскалаторе, Би сообразил, что Татьяна Кондратьевна — это хозяйка рыжего кота Бублика…

На площадке у выхода из метро он приобрёл сборник судоку — впереди было двое суток тоски и скуки, обычный калейдоскоп заводских будней. Мельтешение знакомых и незнакомых лиц, распорядок по инструкции, формализм и буква.

И ничего, что запомнится и отметит эти дни в памяти. Просто ещё разрастётся бескрайнее серое пятно под названием жизнь.

* из "заметок" Би —

— … На эзотерические учения XX-го столетия оказали сильное влияние философские идеи Е. П. Блаватской, основательницы Теософского общества. (КАКИЕ ТАКИЕ «ФИЛОСОФСКИЕ» ИДЕИ?!!! ПРО МАТЕРИК МУ???) … —

— … Известным эзотериком начала XX века был также Георгий Гурджиев, его система называется « Четвёртый путь». Гурджиев также занимался постановкой эзотерического балета « Битва Магов».

(ВОТ И СТАВИЛ БЫ «БАЛЕТЫ»!!! ) … —

Глава 3

1. Обычно безлюдный двор поражал многолюдьем. У подъезда напротив кучковались пять-шесть мужиков, прилично-официально одетых. Слышны были фразы о погоде, футболе, новой» Ауди», и по их натужной обыденности Би понял, что это похороны. Автоматически задрал голову — в квартире, где проживала хозяйка кота, все окна ярко светились. Так.

Он достал сигарету, встал поблизости от группы. Ему совсем не хотелось знать о причинах смерти, он понаслышке знал об этих причинах, набор благоглупостей, которые у всех на языке. Разрыв сердца, кровоизлияние в мозг, инфаркт, инсульт — то, что в его жизни почти не встречалось, а где-то с кем-то. Ещё у кого-то из классиков он прочитал: — Что» он умер в окружении родственников, в своей постели, тихо и спокойно, как догорает свеча …».

То-есть, человек умер от" нормальной старческой смертельной болезни". Пусть так оно и будет. Би противно было думать, что может оказаться так, будто этот человек погиб от мерзкой выходки пьяного отморозка. Для себя он давно уже решил этот вопрос. На законы природы глупо злиться. И он ждал собственной смерти с холодным любопытством. Только вот иногда вдруг холодело и замирало в области сердца. Почему? Наверное, от неизбежности… И от неизвестности. А бояться? "Когда я жив, смерти нет. А когда смерть придёт, меня уже не будет. "Зенон? Нету памяти…

— " В конечном счёте случай — это Бог. ", — как говаривал Анатоль Франс, — пел про себя Би, поднимаясь по лестнице… Дверь в комнату была не заперта.

2. — Тук-тук, кто там? это я! заходи … —

На диване, укрытая до подбородка верблюжачьим одеялом, лежала Аллка и смотрела телевизор. Смотрела сериал «Кости», как будто так и надо было! Он поставил сумку на пол у кухонного стола, снял и повесил на вешалку куртку, стащил кроссовки, с сомнением посмотрел на носки.

— Под одеялом, думаю, не нагое тело? — он подошёл к шкафу, открыл дверцу, из нижнего ящика достал новую пару носков, посмотрел вопросительно.

— Под одеялом больное тело. Жаркое и гриппозное. —

— Сочувствую. Куриный гонконгский грипп. Бараний штамм. —

— По башке получишь … —

— Просим извинений. Тело транспортабельное? —

— Ты с работы? Значит, устал… О теле можешь не беспокоиться. Шевелится. —

— У кого что болит. Я ведь без подтекста… Пойду ополоснусь, и спать… Не дают на работе, сволочи. Грубые, меркантильные люди. —

— Иди уже. И не задерживайся там, у меня к врачу назначено. —

— В свою тьмутаракань поедешь? —

— Нет. Рядом с институтом поликлиника. —

Вода обжигала. Он любил так — набирать почти кипяток, и лежать, выпаривая гадость из пор, чтобы кости размякли и в глазах зелёные искры. Дымила сигарета, сквозь шум воды пели «Супермаксы». Это было хорошо, как давно не было. И стало так совсем недавно. Прежнюю жизнь вспоминать совсем не хотелось, не было там почти ничего дорогого, что стоило того. Аллка, детство. А что там, в детстве было? Надежды, которые, казалось, вот они — только руку протяни… А потом сплошь провалы и разочарования. И разочарования, в основном — в своих возможностях. В мечтах всё было просто, немного героических усилий, остальное — талант. А ведь Бог не обидел, это и мать видела, … он чувствовал, что она гордится им, и боится его будущего… Правильно боялась, она была реалисткой…

Аллка, в коротком халатике с затянутым на талии пояском, возилась у стола. Журнальный столик был развёрнут так, что можно было дотянуться с дивана. Би достал и натянул чистую футболку, красную, с картинкой нью-йоркского такси, уселся в кресло, с одобрением оглядел натюрморт: — на столике были тарелочки с нарезанным батоном, маслом, круассанами, сыром. В чашках чай, в баночке конфитюр. Перед ним поставили тарелку с омлетом и жареной колбасой.

— Я порылась у тебя в поисках аптечки. Хоть аспирин есть. И в ноутбуке поковырялась. —

— Надеюсь, до порнухи не добралась? —

— Не ревнуй. И в дневник не заглядывала, принципы, понимаешь. А вот в фото заглянула. Интересно. Особенно фотография не скажем чьего полового члена на фоне Ксюши Собчак. Это к слову… А в «Заметках» попадаются здравые мысли. —

— Сколько угодно, — энергично прожёвывая пищу, подтвердил Би. — Бертрана Рассела, Радищева, Платона… И … других … —

— Да. И других. Ладно, потом поговорим… Как и о члене рядом с губками … —

— А что, навевает? … Извини, а? … —

— Да. Так лучше. Чисто по- твоему. Сначала хамство, думаем потом. —

— И чистосердечно раскаиваемся.-

— А не лучше, чтоб не в чем было раскаиваться? —

— И такое бывает? —

— Да, это не твоё … —

…На четвертый день во влаге родилась Исида. На пятый появилась на свет Нефтида, которую называют Концом, Победой или Афродитой. По сути же своей она — Деметра.

Предание гласило, что Осирис и Аруэрис произошли от Ра, Исида — от Тота, а Сет и Нефтида — от Геба. Рассказывали также, что Исида и Осирис, полюбив друг друга, соединились во мраке чрева еще до рождения. Позднее Нефтида уступила преследованиям Сета и стала его женой…

3. — Он проснулся, когда солнце заглянуло в окно, около часу дня. Теперь Солнце будет смотреть до девяти, а ещё через два месяца от него нельзя будет спрятаться почти до полуночи. Это будет называться «белые ночи». Включил телевизор, закурил… курить вредно… вот ханжество! Одно авто гадит в окружающую среду, как все курильщики Питера, вместе взятые. Но наши законодатели совсем не против личных автомобилей, нет! Они против курения. Они за чистоту окружающей среды из салона личного мерседеса. И с сигаретой во рту… Что ж им, беднягам, на велосипедах в мэрию ездить? А их леди на самокатах будут шопинг справлять? Это даже не смешно… Ладно, всё равно это просто шевеление воздуха. Это наше, родное. Мздоимцы объявляют войну коррупции… Воры и бандиты нашивают генеральские погоны и навешивают ордена «За службу Отчизне». Статистики торжествующе объявляют, что средняя зарплата в городе — 55 тысяч (!) рублей… Да ну их к чорту!

Вот он лежит сейчас на своём собственном диване с зарплатой 18 тысяч, и ждёт лучшую женщину в мире, которую полюбил тридцать лет назад… И его совсем не интересует, что будет через три дня… Он просто до тошноты боится того, что будет через три дня. Или завтра, или через год. Оно будет, страшное, тошнотворное, нечеловечье, ужасающее. Но разве его это касается? Всё равно, сделать ничего нельзя, да и надо ли? Кто здесь что-то может сделать, если даже определить невозможно сущность того страшного, что уже близко, но пока не ощутимо, что только немногие предчувствуют седьмым чувством, или двенадцатым, или только тенденцию… Всё равно оно наступит, кем-то движимое, питаемое чьими то страстями и прихотями, больным честолюбием и грязными претензиями… Оно уже рядом, вокруг, и мы, привыкшие жить в паноптикуме, считаем, что это всего лишь продолжение банкета безумия, что начался сто лет назад и подходит к своему апогею… Ну и что? Привыкать? Прорвёмся… Нет, ребята, уже НЕКУДА… И каждый имеет в виду свою маленькую, НЕПРИКАСАЕМУЮ норку, уютную и вечную, как этот диван. Но похоже, эта реальность начинает постигаться разумом людей на инстинктивном уровне, и в конце концов всё-таки встанет перед людьми, как реальная действительность. И будет это без пророков и проповедников, " … Ибо ОН САМ пребывает в душе и сердце каждого».

Всё-таки похоже, что наступает именно эра истинного знания, но будет это без скандалов и ажиотажа, спокойно, само собой. Естественно. Ненужное отсеется, отпадёт, и останется ИСТИНА.

Всё больше людей приходят к ней само собой, по кусочкам прозревают, фиксируется что-то, что пока кажется странным, но оно входит в жизнь, и становится признанным фактом, не требующим доказательств, — дойдя до этого пункта своих рассуждений, Би выругался самым непристойным образом. Вот так у него всегда, перескок, прыг-поскок, а потом заскок… Прозреют они, как же! Держи карман… С каких пирожков они должны вдруг прозреть? Истинное знание? Какой такой Заратустра — Нострадамус даст им это знание? Или кашпировские-чумаки насыплют полные мешки? И ещё и зарядят по полной программе… Истина. Эта самая истина должна войти с потом, а выйти кровью, и крови, похоже, будет выше крыши, она уже начала литься, и не вчера, только это не моя кровь, и не Васьки-алкаша, и не тёти Глафиры из «Магнита», не её племянников… Она где-то далеко, эта кровь, за горами, за морями… А вот когда она будет течь здесь, по переулкам, как в 17-м, или 37-м, или 42-м… А то они уже собираются на демонстрации с портретом Лаврентия Палыча на шее — «Имею, говорит, право! «Где написано, что не могу?! Я-же не Гитлера себе на шею хочу… А в соседнем дворе уже и Гитлера приготовили, и Степана Бандеру — демократия у нас — ясно? Почитайте Гаагскую конвенцию с Декларацией прав ЧЕЛОВЕКА, потому как я — человек, и имею ПРАВО… вот и вся их ИСТИНА, самая кондовая и посконная, и ради неё то уж они того, если надо будет, конечно… Тогда они постараются, засучат рукава, и топор в руку возьмут, а всё за ради них же, обиженных и униженных, которые … — СТОП! А я куда -? Что я то здесь и сейчас …Не знаю, совсем ничего. Не знаю и не понимаю… БОЖЕ!!! Скажи хоть что-то… Это снова были они. Голоса из метро. Он лежал на диване и не смотрел на экран телевизора, где Огги воевал с тараканами, когда вошла Алла, от двери улыбнулась ему, сняла куртку, стала выкладывать на стол коробочки лекарств, бумажки.

— Не ел ничего. —

— Ты могла бы различить зомби? —

Она села рядом, смотрела тёмными глазами.

— Что читал ты последнее время? «Книгу Мёртвых»? —

— Недавно мне задавали этот вопрос. —

— Почитай Жюля Верна. Или «Незнайку на Луне». Посмотри комедии Гайдая … — она помолчала. — Как тебе Фрейд? Который Вениамин? —

— Забавный … —

— «Забавный» — как клоун? Или забавный, в смысле — интересный? —

Он взял её за руку, посмотрел на грудь, рвущуюся из туго натянутой кофточки. — Зачем вы затеяли это? Думаешь, я ненормальный? —

— А ты нормальный? Это новость. —

— Перестань. Я придурок. Ну и что? Никому не мешаю. —

— А может, это мешает моим планам? —

— У тебя есть планы насчёт меня? —

— Не знаю … — Она посмотрела на экран, улыбнулась, — Ты, как эти тараканы. Кот хочет стабильности и уюта, а эти звери жаждут приключений … —

— Ты о себе? … Алкин… В 86-м… ну… В общем, я был козлом, конечно … —

— «Конечно» подразумевает «но». Не хочу ничего знать. Мне не нравятся идеи Эйнштейна. Время абсолютно и нам неподвластно. Так что, заказывай ужин и включи что-нибудь реалистичное. Про любовь … —

— Реалистичное — про любовь? А такое есть? —

— Ты прав. Вот тоска, наверное, как Феллини… Пиццу будешь? —

— Не люблю. Ненавижу. Пиццу, фаст-фуды, рыбу фугу, лаймы и фейхоа, суши и пальмовое масло… Нагиева и Охлобыстина, … —

— Завёлся. Будем есть котлеты и пюрешку. А я буду пить антибиотики. И так четыре дня. —

— Антибиотики не помешают тебе сходить в Эрмитаж? Обещают Марка Шагала из Пражского музея современного искусства. —

— Обязательно. Марк Шагал, Соня Делонэ, Эрнст, Миро, Магритт. Всё, что угодно. Я настроена позитивно и жадно на эмоции … —

— … Трудно было в последнее время? —

— В последнее время уже привыкли… Да включи ты что-нибудь Данелии! —

— Всё равно скажу. Тогда, я ведь действительно думал, что люблю тебя … —

— Сейчас ты так не думаешь, — это было утверждение. — Что-ж, то-же самое о себе я сказать не могу. Просто надеялась … —

— Последние десять лет… Они здорово изменили нас. —

— Может быть. Не знаю. Это не чувствуется, понимаешь? —

— Ты не видишь этого, глядя на меня. —

— И это тоже. И не знаю, плохо это, или хорошо … — Он поднялся, включил на мониторе видеобиблиотеку, нашёл по списку нужный диск, вставил в проигрыватель. Это был «Кин-дза-дза».

— Аллка вздохнула, ничего не сказала, начала возиться со сковородкой…

— Билеты в Эрмитаж закажешь? Только посмотри сводку погоды. Может, на днях солнце пообещают … —

Котлеты с поджаристой корочкой были хороши, а в пюре Алла добавила молока, чего он терпеть не мог, но промолчал…

— А почему ты не заведёшь зверушку? … с ним разговаривать можно. —

— Это альтернатива? — с намёком спросил он.

— Какая-то альтернатива одиночеству, — пожала она плечами.

— У тебя зверь есть? —

— Несколько лет назад Ватикан признал наличие души у домашних животных … —

— Интересно. Конечно, эмоциями они обладают. Собаки и кошки. А в список входят золотые рыбки и белые крысы? … У меня было уже четыре собачки… только они… постоянно уходят… и с ними умирает кусочек души… я их всех помню, а это больно. Душа сплошная рана… Если человек умирает вовремя — это не больно, это закон природы. А зверушки — для них ты — Бог. И они тебе верят. А потом умирают. И часто по вине других людей. А ты — их Бог — допустил это… Вот Ватикан… Значит, им тоже уготовано место рядом с Ним. И когда я их встречу — там, потом — что я им скажу? —

— Возьми кота. Коты приходят и уходят. Если кот ушёл, значит просто ушёл. —

— Кот… Господи, Бублик. Я совсем забыл про него … —

— Бублик? —

— Да, сосед, котяра, из окна напротив, он же сиротой остался … —

— Котяра. Сиротой стал… Похороны во дворе были. —

— Да. Неплохая тётка Татьяна Кондратьевна… То-есть, я так думаю, что хорошая. Такая питерская интеллигентка. Три дня как умерла. А кот где-то один… Я пойду. Посмотрю … —

— Пошли вместе. Время пройдёт … —

4. — Они задержались на площадке перед выходом из метро — внизу перед ними лежала Сенная площадь, как всегда заполненная всяким-разным народом, хорошим и плохим. Было сыро, сумрачно и шумно.

— Ох и погуляли мы здесь в 80-х… В «Старой заставе». Бандитов здесь ещё не было, и называлось это «площадь Мира». —

— А «Старая застава», это что? —

— Подвал с пивным баром. Вон там, видишь окна, левее гауптвахты, где Достоевский отдыхал. — Толстый палец Захарова указал мимо творения Беретти, там светилась развратно-зазывающая, огненная вывеска Восточного Экспрессбанка. — Уютное место было. Свежее пиво от" Степана Разина", креветки давали… Теперь ростовщики засели … —

— С Фоминым гуляли? —

— Да. Трое нас было, друзья… Молодые, наглые. Третий — Лёшка Адельхан, в Караганду уехал после раздела. На родину … —

— " … человек удивляется самому себе, тому, что он не может научиться забвению и прикован к прошлому … " —

— Это да, прикован… Кто это? —

— Ницше. —

— Ага, Ницше … — Захаров осторожно запрыгал по ступенькам, — Пойдём, тут ещё было местечко. Недалеко. Прикованы мы к прошлому, понимаешь. —

Вениамин трусил рядом, пряча лицо от струй, протянувшихся с крыш.

— Тут не очень далеко, на Гороховой. Должно сохраниться. Ресторан «Висла», и в подвале пивбар. Тоже ХОРОШЕЕ место было … —

Местечко в саом деле было уютным, под какой-то шансон — настоящий шансон, а не примитивные «воровайки», приправленные ненормативной лексикой (авторы этих песенок не в курсе, обычно, что маты в «зоне» не пользуются хождением).

Половой в атласной кумачёвой рубахе, подпоясанной шнурком, указал свободный стол, шустро приволок поднос с четырьмя кружками пенного напитка и двумя тарелками вяленной мелкой рыбёшки и солёными сухариками обязательный ассортимент, задержался у стола, почтительно изогнувшись — стильный костюм Захарова ВНУШАЛ. Тот одобрительно кивнул, отхлебнув, пальцем сделал жест, охватывающий столешницу.

«Мальчик» понимающе кивнул, унёсся, чтобы издали видеть ситуацию и вовремя менять кружки.

— Вкус, увы, не тот. Не питерский. —

— Я не гурмэ, — пожал плечами Валериан. — Что значит «питерский»? —

— В каждом городе у пива свой вкус и аромат. Словами не определить, — Захаров покрутил пальцами в воздухе, оглянулся на полового, отрицательно мотнул головой. — А сейчас, похоже, по всей России вкус и состав общий, интернациональный стандарт. На одной улочке в Штутгарте — длиной триста метров — сто пивных. И в каждой — четыреста! сортов пива. И для каждого! сорта своя фирменная кружка… Это сервис… Не думаю, что это дело доходное. Но туристов привлекает. Наверное, город дотирует… А психология — дело прибыльное? —

Валериан пожал плечами,

— На хлеб хватает. Деньги в основном от консультаций. —

— Понимаю, озабоченные мамаши с прыщавыми доченьками, жёны… Я не про Аллку говорю. Она не ради себя … —

— Уверен? —

— Ни в чём я не уверен, — сердито ответил Захаров, — Придурки ещё те. Такое в те годы вытворяли. Жили с фантазией, о будущем голову не ломали… Да. А вот что скажи мне. Как сейчас психологи смотрят на личность. Всё-таки она от бытия, или как раз наоборот? —

— Смешно. Единственную здравую мысль Владимира Ульянова каждый понимает по своему. Впрочем, ещё Кант натужно протаскивал теоретическую психологию. Нету сейчас единой концепции рациональной науки. Я вот пытаюсь нащупать, почему и заинтересовался Фоминым… Тёмное дело. С первого взгляда, обычный психоз от современной стрессовой жизни… Он фантазёр, это его беда. Наверное, книжки сочинял? —

— Было дело. Но это для себя. Фантастика. Понимаешь, сам удивляюсь, меня, Лёху таскал на фильмы — новинки НФ. Презирал, понимаш, разную эзотерику, а сейчас над тем и другим смеётся, шаманизмом обзывает. —

— Что-ж, похоже, он воображает, что знает истину. —

— Пророк, что-ли? Скоро ВЕЩАТЬ начнёт? —

— Вряд-ли. Похоже, он верующий. В какого-то своего Бога. И понимает, что принуждением веру не привнести в человеческую душу — она должна быть ВЫСТРАДАНА. Он ведь человек умный? —

— Ум — понятие неопределяемое. Но в логике он разбирается. Книжки по теме читает, конспектирует. Я заглядывал в его комп, не дурак. Просто какой-то… витающий … —

— " … из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет еще учение о мышлении и его законах — формальная логика и диалектика … ", здесь Энгельс отделяет логику от" положительной науке о природе и истории". —

Захаров от Энгельса отмахнулся и снова погрузил в кружку свой кавказский нос. Вениамин тоже взялся за пиво и сухарики.

— Значит, вы давно знакомы? —

— С 1981-го. Работали вместе. В трёх конторах. Я тогда жил с Наталкой в Мурино, Лёшка с Иркой на Седова, Борис у своей первой на Алтайской. Собирались в центре, в» Старой заставе». Потом получили жильё, почти одновременно. Сейчас дико звучит» получили». Тогда такая возможность была. Я на углу Ленина и Большого, Петроградской стороны, Лёшка там-же недалеко, на Пионерской, а Борис на Бумажной, рядом с парком Екатерингоф. Место просто прекрасное, а дом свинячий, развалюха довоенная. И лет двадцать как на очередь ломать поставили… В общем, все в центре устроились. Только с женщинами не повезло. Борька со своей уже развёлся тогда, к тому почти с самого начала шло, она-же сбегала от него, почти из-под венца, уже беременная была. Он за ней следом, в Оренбургскую область к её родителям. Там сразу и свадьбу справили, тогда в деревне с этим просто было. Только зря он это. Конечно, ребёнок …Так ведь всё равно алименты потом платил. Какое-то затмение… Он ведь упёртый, даже потом, когда у них с Аллкой это произошло, он опять к той, первой, вернулся. Ну и намаялся… То сойдутся, то разбегутся… Кто там виноват, не понять. А если не понять, надо просто рубить все концы. —

Захаров оглянулся на полового, кивнул. Тот будто мысли прочитал, подлетел через пару минут, бутерброды на тарелке, пол-литра в кармане шаровар…

— Но всё-таки он оставил её? —

— Вышвырнула она его, аки собаку. Меня здесь тогда не было, тоже семейные непонятки с Наталкой пошли, сплошной Западный фронт… В общем-то, Аллка его из того болота вытащила, хотя в подробности его тамошней жизни не посвящена. —

Захаров разлил по сто в стаканы, тоже доставленные человеком, не дожидаясь Валерьяна, рывком выпил.

— Жизнь, трах её-таки… У тебя-то всё пучком? —

5. — Дверь была закрыта, звонок не звонил. В квартире не было ни звука, только от соседей доносилась неразборчивая музыка.

— Там ещё кто-то живёт? Может, с работы не пришли? —

Би подумал, нажал кнопку на двери напротив. Тоже пришлось ждать, потом было бряканье дверной цепочки, дверь отодвинулась — в щель смотрела маленькая девчонка с растопыренным косичками.

— Чего надо? Только я всё-равно не открою, потому что взрослых нет. Нельзя открывать разным прохиндеям. —

— Мы похожи на прохиндеев? —

— Да. Только я не знаю, какие они бывают. —

— Не надо нам открывать. Нам не нужно заходить. Мы спросить хотели. Ты знала вашу соседку? —

— Которая умерла? Она покупала мне иногда жвачку. И наклейки. Её уже похоронили. И все ушли. Потому что не родственники и она им ничего не должна. —

— А кот? У неё был кот Бублик, знаешь? —

— Мы с ним знакомые. Только про Бублика я не знаю. Вы можете открыть дверь и позвать. Он, наверное голодный. —

— Как же мы откроем дверь? —

— Здесь есть ключ, только это ключ для жилконторы и полиции. Но если вы пообещаете туда не заходить, я вам его дам. Только если не отдадите, я сразу позвоню в полицию. —

— Ты прямо как девочка с рекламы, — улыбнулся Би. — Мы обещаем туда не входить. Я живу в 44-ой квартире. И тоже знакомый Бублика. —

— А там ещё кто-то живёт? -спросила Алла. — Кроме Бублика. —

Девчонка оглянулась,

— Конечно. Там живёт призрак. —

— Призрак? Чей? —

— Призрак ничей. Он свой. —

— Но он должен кому-то принадлежать… Ты права. А кем он был, когда не был призраком? —

— Татьяной Кондратьевной, кем-же ещё? —

— И ты думаешь, она ещё там? —

— Я не думаю. Я её видела и разговаривала. —

— И не боялась? —

— Зачем? Они даже в кино не страшные. Вон Каспер какой прикольный … —

— Хорошо. Так можно нам позвать Бублика? —

Тонкая ручка протянула ключ, и Би нехотя взял его. Перспектива встречи с призраком, даже хорошим, не воодушевляла. Ладно, заходить не будем, может она и не будет против усыновления кота… Дверь открылась легко и бесшумно. В полусумраке за ней не маячил никто бестелесный. Би осторожно заглянул в щель, ничего не увидел, позвал :

— Бублик! Киса, киса! Иди сюда, придурок. Бублик, Бублик!!! —

С края вселенной донёсся короткий мявк, из глубин измерений объявился страждущий кот и, как будто так и надо было, принялся валить Би с ног. Больше никого не было… Дверь была закрыта, ключ возвращён ребёнку.

— Тебя как звать? — спросила Аллка, протягивая пластинку" Орбита".

— Таня. Не будете обижать Бублика? —

— Не будем. — решительно сказал Би. — Ему будет хорошо. Как этому… сыру в масле. Ты его ещё увидишь… Только не скоро, наверное. —

Дверь закрылась, Би подобрал кота, и они пошли домой. На первом этаже навстречу им с улицы вошла девушка, посторонилась, увидела кота и улыбнулась. — Кота забрали? Хороший кот. На лестнице сидел? —

— Нет, нам девочка напротив открыла квартиру, Бублик и вышел … —

— Девочка напротив? Какая девочка? Там я живу, и ключ сдан технику в жилконтору … —

— Да, — решительно сказала Аллка, продвигая Би к выходу, — На лестнице. Он там сидел у двери … —

(СОШЁЛ С УМА НА ПОЧВЕ МАНИИ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ, ВЫЗВАННОЙ ИДИОТИЧНОСТЬЮ НАШЕЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. ТАКОЙ Я СЕБЕ ДИАГНОЗ ОПРЕДЕЛИЛ. ЭТОТ ДИАГНОЗ МОЖНО ПОСТАВИТЬ ПОЧТИ КАЖДОМУ. ТОЛЬКО МАНИИ БУДУТ РАЗНИТСЯ.)

6. — Он жил в выдуманном, странном мире, который существовал по неправильным правилам, придуманным кем-то сотни тысяч лет назад. Правила эти постоянно переписывались, корректировались людьми соответственно тому, какие времена приходили, и каждый человек трактовал их по-своему, применял к своей жизни и своим обстоятельствам. И все эти изменения и фантазии суммировались, накладывались друг на друга, сливались, трансформируясь, в какие-то несуразные формулы и законы, и в этих сплетениях мысли и энергии изменялся сам мир. Но не мир управлял людьми, а люди приказывали этому изменчивому миру, подчиняли его своим представлениям о том, каким ему надлежит быть, и в результате становились пленниками чужих правил и законов, не зная, ради чего это придумано, и как следует жить. Платон трактовал подлинное знание как воспоминание, возможное вследствие былой причастности души к миру идей. Ответы они пытались найти в старых и не очень книгах, зачастую не имеющих авторов, будто их писало само время, а часто их авторами были люди, так же оторванные от реального мира, живущие по правилам, сочинённым неизвестно кем и для чего. В этих правилах реальные люди и идеи сочетались немыслимыми сочетаниями с богами и демонами, непонятными явлениями обоих миров, порождали монстров и ангелов, которые прятались за масками общественных установлений. Это был мир-монстр, и комфортно в нём было только монстрам.

Глава 4

1. — Посмотри на них, Алкин. Все эти люди. Ты видишь их первый и последний раз. Теоретически. А большинство — 99% — буквально. И через сорок — пятьдесят лет большинства из их не будет в живых. Фактически, все они живые мертвецы. Для нас. Как мы с тобой для них. Нас с тобой не будет гораздо раньше. —

— То, что ты говоришь — ужасно… в твоей подаче, во всяком случае. —

— А ведь это просто факт. —

— Но там, где появляется человек, факты исчезают, а появляются интерпретации. —

— Станислав Лем, кажется, говорил об эпистемологии… Я говорю о другом. О том, что мы живём в мире ограниченном в пространстве и времени… Все эти люди исчезнут в продолжении полувека. —

— Стоп! Твой пример неправомочен. Ты говоришь о личностях, но в мироздании их нет. Есть явления. Явление разума. Явление цивилизации. И всё это существует независимо от нашего восприятия. Так что, заглохни, и переключись, например, на мороженое или кофе. Вот симпатичные столики. —

Мимо них текла и бурлила река Невского проспекта. Был полдень буднего дня, но здесь это не имело значения. Всё было хорошо. Чистое небо, тёплый ветерок, и о зиме здесь свидетельствовали только голые веточки нескольких деревцев. И некоторые прохожие уже щеголяли в летних курточках. Хотя все знали, что в любой момент может надвинуться полоса холода и заморосит дождик, а то и снег вдруг повалит большими, мягкими хлопьями. Вдоль Дома Книги уже выстроились шеренгой уличные художники, а на площадке перед Казанским собором старички, живущие по соседству на раскладных стульчиках грелись на солнце и ругали цены и воров из правительства.

— Мне надоели причитания о грядущих поколениях, которым мы должны оставить достойное наследство. Ничерта мы не должны будущим поколениям. Экология — да. Но от кого зависит состояние биосферы? Тут вопрос стоит — " или-или". Или жить в пещерах, или развивать технологии. И за что нас будут проклинать, или благодарить, нам неизвестно. Древние египтяне тоже разрушили биоценоз своей страны. Разве мы проклинаем их? У них не было выбора … —

— Фомин, заткнись-заткнись-заткнись. Живи сам и дай жить другим. Билеты, кстати, заказаны? —

— Ес. О чём говорить-то? О погоде? О спорте? О «доме-2»? Вот бред.-

— А просто наслаждаться жизнью нельзя? —

— Можно. Носовой платочек дать? — Би пожал плечами, отпил кофе и, отвернувшись, долго смотрел на колоннаду собора, будто уходящую в бесконечную даль.

— … Бог дал мне проклятые мозги. Я постоянно думаю. Я знаю, что кончу сумасшествием, или это будет кровоизлияние, так это называется? Так человек не должен жить. Я говорю не про одиночество. Про постоянный анализ. Иногда кажется, что мозги сейчас закипят… Когда мужчина жалуется на жизнь, это звучит нелепо, смешно, Но все мы иногда нуждаемся в помощи. Когда ты рядом, ты служишь мне таким предохранительным клапаном, ограничителем… Понимаешь, о чём я? Речь не о семейной жизни … —

— Прозвучало два интересных момента: «служишь» … я не Чацкий, который «служить бы рад». По мне, служба должна приносить удовлетворение и быть добровольной… Ты же меня уже зачислил в служащие. И почему — «не о семейной жизни»? Ты дал зарок? Или память о прошлом вызывает содрогание? —

Би обиделся, надулся, замкнулся… В подобных случаях он мог легко хлопнуть дверью, а потом анализировать, сожалеть о сделанном, искать варианты, искать виноватых… Здесь был не тот случай… Он вздохнул.

— Можешь просто забыть. Ерунда. Очередной заскок, не стоит внимания … —

— Этот заскок напомнил мне кое-что из прошлой жизни… Как сейчас очень модно — «регрессия»? Столько чуши навыдумывали … —

— Да, иногда мне кажется, что идёт сознательное усложнение знания. А ведь истина должна быть проста и понятна … " Простейшее объяснение, как правило, верно». Похоже, эта реальность начинает постигаться разумом людей на инстинктивном уровне, и в конце концов всё-таки встанет перед людьми, как реальная действительность. И будет это без пророков и проповедников, " … Ибо ОН САМ пребывает в душе и сердце каждого». Всё-таки похоже, что наступает именно эра истинного знания, но будет это без скандалов и ажиотажа, спокойно, само собой. Что-то похожее уже было в 1900-х, но упёрлось в большую кровь. Правда, мясорубка дала толчок технологическому прорыву… Сейчас-же возрождаются псевдонауки, ложное знание… Может быть, это как-то урегулируется… Ненужное отсеется, отпадёт, и останется ИСТИНА. Всё больше людей приходят к ней само собой, по кусочкам прозревают, фиксируется что-то, что пока кажется странным, но оно входит в жизнь, и становится признанным фактом, не требующим доказательств. И сами собой отойдут на свалку все эти чудовищные «коллайдеры», демонстрирующие то, что люди будут просто ЗНАТЬ. И знать ТОЧНЕЕ, чем это описывают заумные псевдо-математические формулы и косноязычные гипотезы. " … По капле воды аналитический ум способен сделать вывод о существовании Тихого океана и Ниагарского водопада. " — это Конан Дойль. Главное — видеть факты и делать из этих наблюдений правильные выводы. Факты — везде, ими насыщена ноосфера. Но какие из них нужны, а какие — можно отбросить? Конечно, исходя из природы Пространства, любые факты дают достаточно материала для верных заключений. Но мы не можем сказать ДОСТОВЕРНО, что из этих заключений истинно, а что — ложно. Вот я вижу, когда строятся ложные теории; например, о природе всех этих дурацких «НЛО». Их множество, таких ложных теорий, но мои заключения получаются только ИНСТИНКТИВНО. Я не знаю, на чём строится моя уверенность… Это знание о ложности теорий времени, возникновения Вселенной, материи и энергии. Наверное потому, что у меня есть своя теория… Но какие из этих многочисленных теорий верны? Вряд-ли мы сможем это когда-то УЗНАТЬ … —

— Тебя опять понесло. —

— Нет. Это вы затеяли, мои комплексы перетряхивать. Вот и кушайте. Я погряз во всех этих теориях относительности, атеистах, релятивистах, РЕН ТВ, «В Контактах». Это для меня тормоз и шаг в сторону… Я будто повис в воздухе! И вот я уже доказываю идиотам, что БОГ есть …!!! —

— Идиоты — это кто? —

— Да есть тут… Господи, Алкин, ты не на свой ли счёт? … —

— Иногда тебя трудно понять. —

— А мне? —

Алла отодвинула тарелочку с пустой чашкой, с сожалением заглянула в розетку из-под мороженого.

— У нас время есть? Мы пойдём к Ван Гогу, или рефлексы кушать будем? —

— Пойдём, пожалуй. Хотя так хорошо просто сидеть … —

— И кому-то мозги выносить … —

— Но ведь есть какие-то универсальные вещи, ДЛЯ ВСЕХ …? Я не про Пушкина говорю … —

— Чем Пушкин не угодил? —

— " Не сотвори кумира». Пушкина превозносят где-то под небеса за что? Я его фанатам недавно доказывал, что поэзия его вторична, напрямую «содрана» у именитых предшественников, старик Державин «подарил» ему и «Арион» и «Анчар» и «Памятник нерукотворный». Слог его коряв, особливо у первых поэм: «Полтавскую битву» вслух, для души пробовала читать? Что говорить — не нравится он мне. Было объяснено, что главная его заслуга — «создание» современного литературного языка. Ого-го!!! Стоп, говорю, ребята. А не слышали фамилии: — Гоголь, Ершов, Лермонтов, Фонвизин, Грибоедов??? Эти гении творили примерно тогда-же. Были даже современниками. Ага, ну как-же, они наверное сидели себе тихо, и терпеливо ждали, пока г-н Пушкин, в перерывах между балами сотворит, значит, великий и могучий. И вот тогда они сразу вооружились и начали печь шедевры. И какие!!! Между прочим, язык Пушкина и рядом не валялся с языками Гоголя и Лермонтова… Короче, говоря, сказать больше нечего. Солнце, оно и есть солнце… Что там это «солнце» писало о «скотах», недостойных свободы и которых — " или резать, или стричь»? … —

— Водички попей. —

Когда они по мосту переходили Мойку, Алла задержалась, хитро посмотрела на Би.

— Можешь объяснить, что я не могу понять? Десять лет назад ты молился на Дэнникена, Стругацких, Саймака. Что случилось? Как? —

Би облокотился на парапет, закурил…

— Действительно… В инопланетян я и сейчас верю. Только их нет… Ну, объяснять долго, в компе я сочинил обоснование, хочешь — прочтёшь. А основное… Все сейчас в общем-то признают искусственность разума. Только ради чтобы не потерять уважение таких-же коллег, опасаются признавать Бога. Лицемерие такое. Или инстинкт самосохранения. Тут простая логика. Бог абсолютен. И его действия должны быть строго целесообразны. Он — творец. Но если-бы в мироздании было миллиарды, что там — бесконечное количество цивилизаций, даже абсолюту невозможно было-бы их контролировать. Проще — раз уж мы нужны, создать матрицу, а она уже имеет конечность, и постоянно воссоздавать её копию. Думаю, это делается естественно, как закон природы … —

— Дашь файл почитать. —

(- Может, в этих философствованиях и есть его тараканы. Грозит ему это чем-то? — подумала Алла. Но высказываться не стала.)

2. — Знаешь, вот они приходят, стесняются, будто первые люди на Земле… В постели у них всё о*кей, трахаясь, они кричат от восторга, стонут так, что соседи вызывают полицию, и потому они считают, что у них должна быть счастливая, просто исключительно идеальная семья! Видишь… они даже не подозревают, что отличный трах говорит только о норме в их физиологии. И гармония в постели к гармонии в браке почти не имеет отношения. Это разные вещи. Непонятки постельные можно исправить психологией, если, конечно, есть здоровье. Но сделать двух разных людей половинками одного целого, это может только Бог. Если этого нет, возможно только формальное сосуществование. Да и оно может держаться только при наличии взаимоуважения и доверия партнёру. А если и в постели — дрянь, такой брак обречён, надо разбегаться … —

— Согласен, — Захаров задумчиво отхлебнул из кружки, поморщился. — Что за гадство? Человек, пива! … Потому, наверное, мы с Наталкой и разбежались… Доверие как-то неожиданно исчезло … —

— Часто люди просто не раскрываются навстречу друг другу. Не умеют… Боятся стать смешными, неправильно понятыми. Это, наверное, главная беда людей, боязнь быть неправильно понятыми. Сколько преступлений совершалось из-за этого! … Часто я рекомендую разлуку. Взгляд со стороны позволяет увидеть и себя без розовых очков. Это отрезвляет. Вызывает желание разобраться … —

— Иногда мне хочется встретиться с ней. Побыть вдвоём. Дети уже выросли, а матери, они на вещи смотрят с точки зрения… блага для ребёнка. Хорошо ему будет, или плохо. Это — главное. Но когда дети идут своей дорогой, мать и отец вместе могут сделать для них больше хорошего… Принести больше пользы … —

Включилась музыка, что-то похожее на Би-Джиз, стало совсем хорошо.

— Видишь, столик в углу? Это был наш стол, монтажников Спецтреста. По приезде из командировок здесь было весело… Жизнь была проста и забавна. Сейчас совсем не то. Жить стало сложнее. В цене голова, напористость и безкомпромиссность. Я не жалуюсь. Просто стало неинтересно. Жить ради денег и карьеры неинтересно. У нас не та культура. Творчество сместилось в сторону бизнеса. Знаешь, в начале 90-х мы с Би занялись уличной торговлей. Оказалось, что это очень грязное дело. Каждый вечер надо было лезть в ванну и отмываться. А ведь душу мылом не отмоешь. Раньше

за нас думали. За нас решали. Что хорошо, что плохо. И как жить дальше. Всё было регламентировано. Плохо это было? Конечно, жизнь была расписана до могилы. Но душа была свободна. Нам не с чем было сравнивать нашу жизнь. Только с книжными героями, а это неплохой вариант. Сейчас наши маяки — бандиты, воры, прохиндеи. Это герои сегодняшних детей. Стенька Разин? Но в школах не преподавали, как он резал глотки. Это был страдалец за народ. Современные «стеньки» страдают за доллары … —

К вечеру сумрак стал наполняться народом. К друзьям за столик подсела мрачная троица, один сходил за пивом (половой ввиду наплыва столики уже не обслуживал), оглядываясь, откупорил водку, долил в пиво. Захаров помрачнел.

— Ты всё-таки уже имеешь мнение по проблеме? —

— Какое там мнение, — Валерьян махнул рукой.

— Впечатление. Я ещё не определился, есть ли проблема… Би, человек сложный. И с перегруженной нервной системой. Какие-то признаки психоза, но у тебя, например, более выраженные, так что … —

— Ты не туда смотришь. Аллка мне уже успела нажаловаться. Ты знаешь, он ведь писатель-философ, если это что-то значит. Но его в прежние времена редакции критиковали нещадно. Не вписывался в генеральную линию. А сейчас всё делают деньги. Тоже в ауте. Он может быть с этого и пить перестал. Интеллигент русский! Одно время увлекался хренью всякой, мировые заговоры, понимаешь, эзотерика. Вроде, перегорел. Не знаю, чтоб ты меня за психа не принял, вот Аллка — а она замшелая материалистка! — что-то заикалась о призраках, временных смещениях… Это она? Так он, значит, ей мозги подвинул… Язык-то у него неплохо работает. И начитан, собака, палец в рот не клади… На улице-то уже темень, может, до дому разбежимся? —

— Ты где остановился? —

— На Петроградке, у дочки. Всё нормально. —

По дороге к метро Захаров вполголоса, но с чувством исполнял старую песню" Звёздочка моя ясная", и всё было хорошо.

3. — Когда я смотрю на картины Сальвадора Дали, Да Винчи, Васнецова или Рериха, кого угодно, я вижу мир, переделанный ими, как они его видят. Будто заглядываешь им в душу, где живёт этот мир. Понимаешь, что я хочу сказать? —

— Что ты видишь иллюстрацию, созданную художником по разумению и возможностям. Но это иллюстрации одного мира. —

— Да. Мир Рубенса и Дали и Пикассо, Шагала и Эрнста — один и тот-же. А картины Ван Гога это окно в другой мир. Он выше, или ниже нашего. Но он живёт по своим законам, и мы их не знаем, мы только чувствуем это… И хочется… очутиться там. —

— Несмотря на его жестокость? —

— Что ты называешь жестокостью? Где жестокость в «Едоках картофеля»? А в «Сеятеле»? Да это гимн жизни! —

— У тебя есть возможность подкрепить теорию практикой. На ужин картофель по-чилийски.-

— Придумала. Нет такого картофеля. —

Но через пару минут он с благодарностью смотрел на Аллу, не в силах произнести ни слова, и его рот был забит несуществующим картофелем.

— Я устала. Может быть гимн жизни продолжится на диване, под хороший фильм. Который выберу я. —

— Такие мысли делают мир благословенным. Я только хотел … —

— Мистер, на сегодняшний вечер ты лишаешься права голоса. Философистики на сегодня я уже перебрала. —

И тут она почувствовала на своих губах его палец. А потом, через час, или через месяц, —

— Часто ночами — у меня много бессонных ночей — смотрю в окно, туда, вверх, где Бог. Мне непонятно, ради чего я живу. Кому это надо, я знаю. Ему нужны мы все. Не личности, а человеческие единицы. Но мы сами для себя — зачем? «Человек создан для счастья…» — вот смешно. Для счастья! А где оно, в чём оно заключается? В жизни? Просто жить — это счастье? Тогда счастливы животные — «… не исторически живёт животное: оно растворяется в настоящем… Оно не умеет ПРИТВОРЯТЬСЯ.» Мы умеем притворяться. Мы умеем носить маски. Я за всю свою жизнь испытал мгновения счастья всего пару раз. Как его определить? Я чувствовал это счастье, мне больше НИЧЕГО не нужно было. Это просто было светлое чувство, я находился в круге света, и всё тёмное находилось за его пределами. —

— Завидую. Со мной такого никогда не было. Какие-то моменты, что-то мелкое, мелькающее. Словно искра, оно проходило бесследно буквально через минуты. И уже понимаешь, что это было просто удовольствие. От физиологии, или от природы, ну, знаешь, вечер, берег моря, заходящее солнце, и всё далеко-далеко. —

— Но ведь это не то, ради чего живём. —

— А ведь большинство людей об этом совсем не думают. Счастье! Это что-то из книжек Александра Грина, из народных сказок, где счастье заключается в одной фразе, и не имеет к жизни никакого отношения. У Стругацких сталкер никак не мог выразить словами самое своё сокровенное желание. А может быть счастье, это когда уже ничего не хочется, и можно спокойно умереть? —

— Разве я говорю о смерти? Как раз я хочу жить счастливым, но не знаю, как это выглядит. —

— А надо это знать? Твоя беда в том, что ты всё хочешь разложить по полочкам. И это и мешает тебе жить. " …для счастья существует только одно условие — способность забвения …». —

— И ещё мне мешает жить вот эта штука. Постоянно напоминает. И не забудешь ведь … —

— Ты о чём? — но тут её рука, направленная рукой Би, нащупала" эту штуку", и она замерла, сжимая пальцы … — Я думала, что… в самом деле, эта штука может сделать жизнь проблемной… Пожалуй, надо что-то предпринимать … —

4. — Она проснулась рано утром, в темноте, и некоторое время не понимала, где находится. У неё дома никогда не было по ночам так темно: с некоторых пор она перестала любить тёмные ночи, в квартире постоянно где-то горел приглушённый свет, обычно в прихожей еле тлел» ночник», создавая иллюзию жизни… Из темноты светились два зелёных огонька, прямо перед ней, как ей показалось, и она почему-то почувствовала страх. Неожиданно она сообразила, что это такое, ей стало смешно и досадно. Под телевизором, на тумбочке сидел кот и не моргая смотрел на неё.

— Бублик, чёрт рыжий! — негромко с укоризной сказала она и скосила глаза влево — завозился во сне Би, не проснулся, поискал рукой, нащупал её грудь, сжал пальцы, небольно, осторожно, и притих. Ей было хорошо, а снов она не помнила. Что кроме кота могло пробудить её? Какой-то звук? Да, в ночи что-то ещё звучало, и природа звука была непонятной, неживой, но изменяющейся, похожей на порывы ветра… Это и был ветер, но не городской, а как в лесу, проносящийся между деревьев, несущий листву и запахи травы. И тут будто боль пронзила её, острая, как от зубного нерва, и теперь стало действительно страшно, нахлынуло чувство чего-то, что немедленно требовало действия, но что это было, что она забыла? Выключить утюг в квартире с оставленным в одиночестве ребёнком? У неё не было маленького ребёнка? Откуда это чувство опасности, угрожающей близкому человеку, причём — именно по её вине? Перед кем и в чём она виновата? Кому грозит эта смертельная опасность, какова её природа? Ей казалось, что она слышит захлёбывающийся, умоляющий о помощи крик. Не было этого крика, иначе Би слышал бы его и не спал так безмятежно… Но разве он спит? Он приподнялся на локте и крутит головой, в том же недоумении, что и она, тоже ничего не понимает, вскакивает с дивана и подбегает к окну. Выглядывает во двор, зачем-то хватается за ручку, пытается повернуть её, чтобы открыть окно? Что он там мог увидеть? Только ветер шумит за стеклом, и кот сидит в темноте, не шевелясь и глядя на них… Би рвёт и крутит ручку окна, он не смотрит на неё, что-то увидев за стеклом, но ведь там нет ничего. Она уже сидела, прижав руки к груди, и её била дрожь. Значит, опасность была там, снаружи, и скоро она придёт сюда, к ним в комнату, и надо что-то сделать, что-то, но что? Если бы знать, что это…

— Би! Что это? Что происходит, ты можешь …Скажи, что это, что мы можем сделать! Ведь надо что-то делать, пока оно не пришло. —

Он наконец повернул к ней лицо, и оно было совершенно спокойно, только дышал он, как после марафонской дистанции, и глаза широко открыты… Но ничего не видят, будто… будто он спит…

— Ты что-нибудь видишь, Алкин? Видишь? Потому что я не вижу ничерта! И что здесь делает этот кот? Откуда он взялся? Это ты впустила его? Это ИХ кот! Они должны быть тоже здесь, они должны вернуться, потому что они ждут … —

— Кто, Би? Кто должен или не должен придти? Кто ждёт? Кот — это-же Бублик, твой друг, ты сам принёс его сюда. Что всё это значит? … —

Но он уже не стоял у окна. Он сидел на диване, рядом с ней, и, держа её ладонь в своей, говорил спокойно и рассудительно, будто продолжая недавний разговор.

— Да что ж я за урод такой… вот идёт разговор о Пастернаке, и слушаю, а душа не воспринимает… какие-то восхищения» Доктором Живаго», которого я попробовал читать и не пролез дальше двух абзацев — ну не пошло. Застряло… а там говорят, цитируя А. Вознесенского — " ТЕЛО романа как сиреневый куст и бла-бла-бла» и т. д. — ВЕЛИКИЙ (опять ВЕЛИКИЙ!!!) роман о любви… и в Переделкино какие-то глотки свободы… и перипетии с неполученной нобелевкой и итальянские революционеры-мастурбаторы… беру книжку Пастернака — стихи … — а там выспренные слова и унавоженные провинциальные улочки, грязные вокзалы, рейсфедер медного всадника и штрихи трамваев: —

— " … велось у всех, чтоб за обедом

Хотя-б на третье дождь был подан,

Меж тем как вихрь — велосипедом

Летал по комнатным комодам … " — это наугад выхвачено… НУ НЕ ПОНИМАЮ!!!! а дальше ещё и опять выхвачено наугад —

«Там — гул. Ни лечь, ни прикорнуть.

По площадям летает трут.

Там ночь, шатаясь на корню,

Целует уголь поутру. " — может быть это и гениально… но каждое мгновение будто вырезано из действительности и живёт само по себе, без всякой взаимосвязи ни с чем. А скажи, что Пастернака не читал, потому что НЕ НРАВИТСЯ… посмотрют как на троглодита … —

— Ты закончил? — холодно спросила Алла. — С ума меня хочешь свести? И как всё это устроено? Долго думал? —

— Ты о чём? —

— Я — О ЧЁМ? А ты? Время — пять утра. Кота до смерти перепугал … —

— Кота … — Би вдруг улыбнулся, глаза его ожили, уставились на котяру. — Бублик, сволочь, иди ко мне … —

Он обвёл комнату взглядом. — Что здесь вообще творится? Кто здесь был? —

— А кто-то должен был зайти? Может, с этого момента поподробнее? —

— Алла, ты меня в чём-то обвиняешь. Что я натворил? Объясни… Подожди, ты сказала — пять утра? Не вечер? Как это может быть …мы сидели, болтали, я какой-то фильм поставил — по твоему выбору … «Сентиментальный роман». И тут ты от меня требуешь объяснений в каких-то непотребствах… Я с ума сошёл? Или ещё нет? —

Алла недоверчиво посмотрела ему в глаза. Он искренен. Что-же это было? Но ведь это началось до того, как он проснулся… Кот, ветер за окном… И потом, потом…

— Значит, ты так-таки и не в курсе, что мы здесь вытворяли вечером? А было… творчески. —

— Я могу только сказать… Только не принимай меня опять за сумасшедшего… Пару дней назад — ночью — здесь были боги. —

— Ты сказал — «боги»? — ласково переспросила Алла.

— Да. Да! Да! Именно так я и сказал. Египетские боги … —

— Ты не имеешь в виду что-то навроде «египетского городового»? Ты серьёзно говоришь о египетских богах? —

— Именно. И я так и не понял, сон это был, или явь.-

— Да. Но ту ночь ты помнишь, а эту напрочь — нет. —

— Так. Да. Но та ночь, я-же сказал, не знаю, было-ли то наяву. —

— Но ты помнишь. Может, потому, что был один? —

— Это на что намёк? На разнузданные сексуальные фантазии? Я уже не настолько извращенец … —

— Комплекс неполноценности и не то делает… Это тебя сдвинула милая кошачья головка на плече … —

— Баст среди них не было. —

— А кто было? —

— Нефтида. И ещё другие … —

— Ну и что? Раз египетские боги — значит, кошачья голова. —

— Там присутствовал весь зоопарк. От скарабея и скорпиона до гиппопотама. Набор Ноева ковчега. А вот ты точно из египетских богов… Богинь. —

— Я не кошка. Бублика боюсь. Он не в хозяина? Это шутка, между прочим. А вот то, что ты был один — ты был настроен на общение, контакт, встречу… В тебе жило ожидание … —

— И оно осуществилось? —

— Умными мы называем людей, говорящих то, что мы хотим услышать. Может быть тогда им от тебя ничего не нужно было … —

— Прекращай, а? Не путай собственную шерсть с государственной. С чего ты вообще взяла, что в этих случаях есть что-то общее? —

— А оно есть. Это ты. И твоё жильё. —

— Слушай, Алкин, это гениально. Здесь портал! —

— Какой ещё портал? —

— Между мирами. — голос Би даже охрип и перешёл на шёпот.

— Что, звёздными вратами объелся? —

— Нет-же! В «Звёздных вратах» была фантастическая технология. А здесь метафизика. Демонология… Если объелся, то уже «Ангелом". —

Алла молча покрутила пальцем у виска.

Глава 5

…

ТАСС

СМИ: Большой адронный коллайдер был выведен из строя хорьком. Большой адронный коллайдер, самый мощный в мире ускоритель заряженных частиц, был выведен из строя хорьком в ночь с четверга на пятницу. Об этом в пятницу сообщила электронная версия газеты.

…

…Ученые рассчитали время до контакта землян с инопланетянами. При существующих темпах развития человечество может выйти на контакт с внеземным разумом примерно через полторы тысячи лет, считают ученые из Корнелльского университета (США). Материалы их исследования опубликованы на сайте arXiv.org

…

1. — Би! — Алла сняла очки и отложила в сторону книжку, которую до этого с увлечением читала. — Послушай, а вот что ты сам мог-бы сказать о себе. Понимаешь? Объективно. Взгляд со стороны, но со знанием изнанки. А? —

— Идиот. — буркнул Би, пытаясь разглядеть название отложенной книги.

— Это аксиома. Свой статус, как бы ты его определил. Твоя оценка себя. —

— Откуда я знаю, — вздохнул Би, — книга оказалась «Моби Диком». — Нищий философ-любитель, пожалуй. —

— Романтика! Чего это всех тянет на романтику и лирику, особенно когда в душе ни того, ни другого, а только желание кого-нибудь зарезать ради сотни баксов. —

— Какая романтика?! Ты пробовала когда-нибудь побыть философом? Да ещё и нищим. Хорошо Диогену было выпендриваться в бочке, когда у самого в банке на счету с миллион сестерциев бренчало. —

— В том-то и фокус, — вздохнула Алла. — Кстати, шею не вывихни. —

Уже близился вечер. Днём они прогулялись по тесному Лермонтовскому, через Обводный канал, прошли через Балтийский вокзал, просто так, чтобы побыть в атмосфере железной дороги, в сутолоке отъезжающих, посмотрели, как строится супер современный паровозный музей, и дошли до универсама «Лента». Там им особенного ничего и не надо было, купили блок» Винстона», банку печени трески, упаковку охотничьих колбасок, и вернулись обратно через широкий и полупустой Измайловский проспект. Грело солнышко, и они думали, как летом будут ездить на Карельский перешеек, на озёра, куда-нибудь за Солнечногорск. О том, что было в конце ночи они будто забыли. Ведь ничего и не произошло, о чём стоило думать, и что стоило обсуждать.

Сейчас колбаски уже были съедены и запиты чаем с малиновым вареньем.

— Хорошо лоботрясничать! — Алла снова потянулась за книжкой.

— Лень — двигатель прогресса! — объявил Би.

— В самом деле? Это ты на заборе прочитал? —

— Нет, сама рассуди, — запротестовал Би, собираясь произнесть горячую речь в защиту любимого порока.

— Перестань занудствовать. Прежде подумай, есть-ли у тебя сказать что нового. А речи о палке-копалке и шагающем экскаваторе я слышала уже… дай сообразить. Сотню раз? —

— Ладно. Понял, не дурак. А что ты там за хитрые иезуитские расспросы начала? Что-то о самооценке, статус-кво… Это к чему? —

— Так, просто. Имеет женщина право что-то сделать только потому, что она — просто женщина? —

— Нет. То-есть, женщина может. А ты не просто женщина, и ты не делаешь ничего просто. —

— Это фокус Дарвина. И кто я? —

— Ты богиня Баст. —

— В виде зловещей мумии? Тогда и Бублика надо засушить. Кстати, где подлый котяра? —

— На двор напросился… Весна, грачи. И кошки … —

Где-то за дверью, совсем рядом что-то загремело, задвигалось. Би увидел тревожный взгляд женщины, в её глазах дрожал, готовый прорваться, страх.

— Соседи, — пояснил он, — На выходные за городом были, у стариков … —

Он прекрасно понял этот неродившийся страх, потому что у него самого внутри пробежала холодная крыса того самого ужаса…

— Да. Дети у них есть? —

— Подросток… Маленький такой. Кажется, в Суворовском учится. Раз в месяц дома объявляется. Паразит. —

— Что за люди? —

— Так. Люди. Вроде хорошие. Здороваются, улыбаются. Претензии не предъявляют. Ты-же знаешь, как я с людьми общаюсь. —

— Знаю, как ты с ними не общаешься… Всю Россию исколесил, а с людьми не научился разговаривать … —

— Тоска! Что они могут сказать, мне не интересно. Что я им могу сказать, им не нужно. Нет общих точек. Параллельные миры. —

— Я -то тебя знаю. Но другие… Ты хоть знаешь, какое впечатление производишь? —

— И что? В чём дело? Все люди — разные. Только некоторые совсем разные, а некоторые не очень. —

Алла вздохнула. Она знала. Знала, что со стороны Би выглядел диким и угрюмым троглодитом. Для тех, кто его не знал. Для тех, кого он к себе не подпускал. А те, кто были допущены в его пространство, инстинктивно чувствовали, что на этого человека можно положиться во всём. Во всём хорошем. Таких было мало. Очень.

— Кстати, как ты смотришь на отпуск? —

— Намечается? В первый раз слышу. Вообще-то отрицательно. Чего там делать? —

— Не знаю. Отдыхать … —

— Алкин, я уже устал отдыхать. У меня от дивана частенько спина болит. Что-то конструктивное есть? —

— Может быть. Пока не знаю. Как соображу, поставлю в известность. —

— Не обижайся. Я считаю, в отпуск надо идти, если есть возможность провести его значимо. Чтобы было вспомнить… На море съездить. Домой в гости. Давно в Приморье была? —

— Я ничего… Всё прекрасно… Чего? Темы нет, так и должно быть. Пойду в отпуск, буду внучку пасти в Сосновке. Мечта бабушки. —

2. — " — Немалое количество ученых предпочитает придерживаться так называемых реалистичных взглядов. Они охотно забывают, что сегодняшняя реальность была утопическим мечтанием для вчерашних романтиков. В нашем распоряжении немалое количество эпохальных открытий, которые сделаны лишь по счастливой случайности, а не в результате систематических научных исследований. И многие из них можно отнести на счет тех «серьезных мечтателей», которые в своих воззрениях смогли преодолеть стойкие предрассудки. Классический пример: Генрих Шлиман, воспринимавший гомеровскую «Одиссею» не как сказку или легенду, смог открыть Трою. — " — Дэнникен «Колесницы богов " —

ВСЁ ПРАВИЛЬНО. ВОЗРАЗИТЬ НЕЧЕГО. ТОЛЬКО ДЭННИКЕН НЕМНОЖКО ПУТАЕТ ПОНЯТИЯ — ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ТЕХНОЛОГИЙ, И ВОСПРИЯТИЕ ЭТИХ ТЕХНОЛОГИЙ НЕВЕЖЕСТВЕННЫМ РАЗУМОМ. НЕ ВСЁ, ЧТО РАЗУМ ПРИНИМАЕТ, КАК ПРОЯВЛЕНИЕ БОЖЕСТВЕННОЙ СИЛЫ — ВЫСОКИЕ ТЕХНОЛОГИИ, КАК И ЧУДЕСНЫЕ СУЩЕСТВА ИЗ СКАЗОК — НЕ ВСЕГДА РАЗУМНЫЕ СУЩЕСТВА ИЗ

ДАЛЬНЕГО КОСМОСА. ПОЛЬЗУЯСЬ ЕГО МЕТОДОМ, ЛЮБОЕ МИФИЧЕСКОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ МОЖНО РАССМАТРИВАТЬ, КАК СВИДЕТЕЛЬСТВО ПОСЕЩЕНИЯ ЗЕМЛИ ИНОПЛАНЕТЯНАМИ. ТАК-ЖЕ И НАРОДНЫЕ СКАЗКИ. ВСЁ ЭТО ТОЛЬКО КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ ЛЮДЕЙ, ЕГО ТВОРЧЕСТВО, НО НЕ ОТЧЁТЫ С МЕСТА КОНТАКТОВ ДВУХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ. ТО-ЕСТЬ, ВЫВОДЫ ДЭННИКЕНА, ОСНОВАННЫЕ НА ПАМЯТНИКАХ КУЛЬТУРЫ, ПРИТЯНУТЫ ЗА УШИ. ДЭННИКЕН ПРОСТОЕ ОБЪЯСНЯЕТ СЛОЖНЫМ, А ЭТОТ МЕТОД ОШИБОЧЕН, ПОСКОЛЬКУ ПРОТИВОРЕЧИТ МАКСИМЕ ИСТИННОГО ЗНАНИЯ (ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ И РАЦИОНАЛИЗМ.) … —

Алла ткнула клавишу мышки, превратив текст на дисплее монитора в значок папки с названием «заметки», пожала плечами. Странные хобби бывает у мужчин. Ладно, не футбол — вот тоже нелепое времяпровождение! Она почувствовала себя не очень уютно, всё-таки чужой дом, пусть даже дом близкого человека, сковывает, накладывает какие-то рамки условностей, чужих правил… Би ушёл в аптеку, купить ей лекарства; после вчерашней прогулки снова пришло болезненное состояние, да и кое-какие мелочи женской гигиены понадобились. Было тихо, и именно этого ей и хотелось. Она подошла к книжным полкам, провела взглядом по корешкам, остановилась на стопке художественных альбомов :

— Дюрер — Босх — Ван Гог — Лотрек… Вытянула альбом Дюрера, снова уселась перед ноутбуком. Подумала, снова открыла папку «Заметки», из списка папок и текстов выбрала «Моё». Просмотрела появившиеся названия … «Теория всего, чего нет.» Пролистала открывшийся текст. Рассуждения о Боге, какая-то странная концепция, примитивные логические построения, этика, попытки анализа строения и качеств пространства, едкие замечания о современном научном мировоззрении. Имена Вернадского, Эйнштейна, Карла Сагана… Она поёжилась, как от озноба — изложение прочитанного было отрывочным, будто мысли автора прыгали с предмета на предмет, с темы на тему. «Как белки на деревьях Приморского парка…». Мысли метались по изложению, темы обрывались, чтобы снова проявиться через пару страниц. Чувствовалось, что писавший растерян и не совсем определился с целью всего изложенного. „Я сознаю, что всё вышесказанное не может быть ни доказано, ни продемонстрировано опытным путём ни сейчас, ни когда-либо в будущем, и является чисто умозрительным занятием… Как, впрочем, и вся современная теоретическая наука, занимающаяся проблемами Космоса. " — Да, языком чесать, не мешки таскать. Говори, что в голову взбредёт, всё-равно проверить невозможно… Ага, вот он пишет о том-же самом; — " В книгах современных гениев науки все их основные положения начинаются многозначными словечками: " возможно“, " если это так», " из сказанного можно сделать вывод " — всё от сомнения в собственных словах и идеях … " Что-ж, и так можно жить. Какое нам дело до хитросплетений пространственных ипостасей, состояний гипотетических частиц и предположительных космических монстров? Всё это мы уже проходили, и пройдём ещё не раз. Её глаза снова выделили цитату великого физика: — " Любая физическая теория всегда носит временный характер в том смысле, что является всего лишь гипотезой, которую нельзя доказать. " — А все эти Стивены Хокинги в самом деле нечистоплотны, если их адепты вынуждены комментировать их словесные ляпсусы по своему разумению… Бог с ними…

3. — Когда пришёл Би, она задумчиво рассматривала страшненьких созданий гения Дюрера. Сказки, но сколько эмоций в застывших движениях монстров. Казалось, прислушайся, и можно услышать эту невообразимую чёрно-белую жизнь…

— Я на досуге посмотрела кое-что из твоей дурной головы. Можешь аргументировать на кой тебе это надо? —

— Я совсем нет. — словоохотливо ответил Би. Это он так пояснил.

— Нет — это" да", или нет — это всё-таки" нет"? —

— Алкин, ты ходишь на работу, выращиваешь на подоконнике ананасы и анютики, в ванной у тебя живёт нильский кайманчик …Это — ты. Ещё вопросы? —

— Я не о том. Всю современную науку ты объявляешь притоном жуликов. Для улучшения аппетита? Самолюбие ублажаешь? —

— Потому что мне нравится думать, что я самый умный, в то время, как известно, что я дурак. Что тебе не нравится? —

— Не знаю. Похоже на какой-то интеллектуальный онанизм. Дело вкуса, конечно, но мастурбировать над формулой Эйнштейна… —

— А когда ВСЕ формулы Эйнштейна отправят в мусорную корзину? —

— И тебе хочется быть первым… Да и отправят — ли? Дарвин до сих пор в школьной программе, хотя ему уже даже ортодоксы верят со скрипом … —

— Это у них инстинкт самосохранения — естественная вещь. То -же и у учёных. Это как с нашей конституцией. Поправки, сноски, исправления, комментарии, и в результате — новая модель. Но на обложке всё по-старому, и даже год выпуска. —

— Не убедил. —

— Просто прими это. Сейчас модно так говорить. —

— Принять я могу всё, что угодно. От рюмки коньяку до таблетки цитрамона. А тебе самому не кажется, что твои мозги из-за этих пертурбаций уже похожи на свернувшиеся струны Хокинга, разбежавшиеся по складкам пространства? —

Он нахмурился, и Алла с интересом уставилась на него. Сейчас родит.

— Стивену Хокингу понравилась-бы такая интерпретация его идей! В самом деле, все эти браны-мембраны сведут с ума любого обывателя… Кофеём угостишь? —

4. — Тема подана со вкусом. Можно даже сказать, что намечена интрига… Но всё-таки, молодой человек, вы не совсем чётко определили приоритеты предлагаемой разработки. — Профессор Каспарин пальцем отодвинул от себя стопочку формата, выжидательно посмотрел на собеседника.

— Видите-ли, профессор, мне казалось, что пациент представляет интерес ввиду неординарности случая. Человек практически без образования … —

— Бросьте! «Неординарности»! Почитайте отчёты с Бабельсбергской международной конференции 1983 года, где председательствовал ваш слуга… Меня интересует другой вопрос. Вот вы, бывший аспирант… Что вам за интерес? Почему вы пришли с этим ко мне? —

— Я давно хотел вернуться в теорию … —

— Что, работа авгуром не столь прибыльна, как ожидалось? Но ведь здесь, — палец профессора крепко постучал по полированной столешнице. — Надо будет работать. Работать без оглядки и, знаете-ли, за оклад. Может быть есть что-то, на что вы хотели-бы обратить моё особое внимание? —

— Да… Мне кажется, профессор, данная тема имеет некие перспективы… в особой области применения… Понимаете? —

— Так … — Владимир Феоктистович мрачно уставился в стол, что-то соображая. — Это вы намекаете на альянс нашей лаборатории с… в 1992-м это было, кажется … —

— Они упоминали о подобных работах, и данный случай … —

— У вас уже имеются конкретные наработки? Концепции? Или вы уже связывались с… напрямую? —

— Нет. Собственно говоря, ваш опыт и реноме в мире науки столь высоко оценены, что работать под вашим руководством, это величайшая честь и доверие, о которых я могу только мечтать… Ведь вы помните, однажды я уже удостаивался подобного доверия… В работах по Южному Кавказу… И мне кажется, вы не ошиблись в своём доверии … —

— Так. Как вас… запамятовал, Валерий? … —

— Валерьян Дмитриевич … —

— Очень хорошо. Вот это вы сейчас возьмёте. Завтра я вам, возможно, позвоню, телефон оставьте у секретаря… Материалы надо будет оформить для представления. Пока этим и займитесь. И ничего не планируйте на ближайшее время. Вот ещё! Такой вопрос меня занимает. Нет ли тут фактора, о котором вам, может быть почему-то неудобно упоминать? … Какой-то личной заинтересованности … —

— Извините, Владимир Феоктистович… Конечно, я надеюсь поправить своё положение, материальное и… личное. Но это пока не определено. Я могу лишь… работать как можно усерднее. —

— До свидания. —

Проситель притянул к себе листки на столе, неуверенно посмотрел на хозяина и направился к дверям.

— Задержитесь… Валериан, — палец опять постучал по столешнице.

— У меня создалось впечатление, Валериан… Дмитриевич, что у вас есть что-то ещё. Может быть дополнительные материалы? —

— Вы, как всегда правы, Владимир Феоктистович… Во время своей встречи с пациентом мне удалось скачать с его компьютера… дело деликатное, сами понимаете, так, кое-что. Личные заметки … —

— И вы не удосужились сказать мне об этом. Возможное сотрудничество разумеет полную открытость информации, только так будет достигнуто взаимопонимание. —

— Но я и сейчас не уверен в ценности этого материала. —

— Надеюсь, там не космические секреты страны? В любом случае, стратегическая оценка материала — это не ваша прерогатива. —

— Виноват. Самые обычные" заметки на полях". Фантазирования без темы. —

— И вы надеялись поднять себе цену в глазах… спонсоров? Не робейте, мы все оторвались от одной сиськи. «Ради вкусного грантца не пожалеем и отца …». Что-ж, давайте сюда ваши икс-файлы. Давайте, давайте. Наверняка у вас есть дубль. —

(- …теория познания наряду с только что указанной задачей вправе поставить себе ещё и другие — дополнительные. Но, если она хочет быть наукой, имеющей смысл, то прежде всего она должна заниматься выяснением вопроса о существовании или несуществовании границ знания … — Из «ЗАМЕТОК» Би.)

5. — После ухода просителя, Владимир Феоктистович подумал, вызвал секретаршу, когда потёртое длинноногое создание изволило явиться, протянул ему флешку, полученную от Валерьяна.

— Распечатайте, пожалуйста. Если документов несколько, скомпонуйте по отдельности. —

Оставшись в одиночестве, задумался. Неужели, дело? Чорт, давно у него ничего не было. И наверху — он кожей чувствовал это — начали посматривать с состраданием — сработался человек, вхолостую ходит. Такое сочувствие было хуже нагоняя у верхушки, там можно отболтаться, сослаться на мировой кризис… Надо внимательно изучить материалы, продумать перспективы, и главное — тему позаманчивее подать. Что там было у этого дурака? Корреляции сознания в общем… чорт! Дичь какая-то… Кому нужны сейчас корреляции, ретроспекции… Вот был Коля Девашов, тот умел… И академика себе состряпал какой-то петушиной академии, а как умел заманить клиента, какие дали и горизонты обрисовать… И втиснуть в общие тенденции, привлечь тень Блаватской и Фламеля … " Не пожалеем и отца … ", да… Достойный выползок гнезда лысенковского… Думай, Владимир, думай…

Он нажал кнопку соединения с референтом, подождал, дал отбой… Подумал… Снова нажал, на этот раз с секретаршей.

— Ленуся, не очень помешал? Можешь оторваться на миг? И блокнотик прихвати. —

Когда оторва прискакала (почуяла что-то экстренное), стал диктовать список книг, среди которых блистали откровения Мулдашева, Корета, Марвина, Ютена. Подумал, добавил Гурджиева и Блаватскую (куда-ж от неё денешься!).

— Вот с этим списком зайдёшь в нашу библиотеку, ищи сама, не говори, для кого. Это не срочно, надо к завтрему. И пригласи на завтра Чертоцкого. Эти книжки для него приготовишь… А сейчас… дверь закрой, пожалуйста. Изнутри, конечно. Если кто — подождут… Мы будем заняты… надо кой-чего отметить … —

Академик Каспарин дело своё знал, от жизни хотел получать удовольствие, и умел использовать возможности по полной программе…

6. — Мощный нос Захарова демонстрировал украшение, долженствующее украшать настоящего мужчину. Потом Захаров снял тёмные очки, и они заимели возможность лицезреть ещё одно украшение, сине-зелёного отвратного цвета, разлёгшееся по правую руку от великолепного носа.

— Ага, — сказал Би — Где раздают? —

— Желаешь приобресть? На Сенной. Там типа акция. С рассрочкой. Поспеши. —

— Присаживайся. Грим не нужен? —

— Дочка уже пыталась. Результаты на лице. —

— Может огласишь" казус белли"? —

— Валерьян. И это что-то серьёзное и непонятное. —

Алла насыпала в кофеварку молотого кофе, включила. Захаров оглядел ожидающую публику, смакуя это ожидание, как прирождённый оратор.

— Музыку! — он осторожно почесал кончик носа. — А в общем, ребята, это мой прокол. Но кто мог знать? Случайное знакомство, а впечатление вполне обнадёживающее. —

— Всё интереснее и интереснее… Но ты продолжай. Только определённее. —

— Ребята, честно говоря, я сам не всё вполне понял, а это бывает не часто, знаете. Мы посидели в «Висле» … —

— «Висла»! — Би сделал вид, что с наслаждается сладкими воспоминаниями. — Как оно? —

— По прежнему. Но дело не в этом… Уже по дороге домой — мы к метро подходили, и там веселилась компания, шершавые личности… И вот один вдруг подходит к нам и очень внимательно присматривается к Валерьяну. Короче, он его узнал. Похоже, в прошлые годы сталкивались по житейским делам. И опять дело в другом … — Захаров принял чашку с горячим кофе. — Спасибо, Алла. — он сделал смакующий глоток…

— А ближе к теме? — напомнил Би.

— Он его не узнал! — торжествующе воскликнул Захаров. — Точнее, он его узнал, аж побледнел. Видимо, это было очень дорогое воспоминание, только он его не стал узнавать! Не захотел. Наотрез, то-есть. Извините, говорит, похоже, ошибочка вышла. Вы, говорит, присмотритесь, может, я только похож на вашего знакомого… Тот, натурально, в бутылку. Ты, кричит, мне всю плешь проел этими армяшками, как вы их дураками делали! Ты, говорит, мне сейчас весь Карабах срисуешь, каждую тропочку здесь, натасфальте изобразишь. И как в миниюбке автостопом по горным дорогам драпал оттуда! —

— Что-то я не соображу … — признался Би.

— Ты хочешь сказать, что Валерьян с тем парнем во время Карабахского кризиса имели какие-то общие дела там, на Кавказе, и дела эти … — Алла повела пальцами, выражая, что дела те были явно грязными и запутанными.

— Именно! Так оно и было. Валерьян явно участвовал в какой-то военной программе, и именно из научных секретных проектов. Я попытался прояснить это дело… Выводы можете сделать по моей ряшке … —

Они молчали, не зная, как реагировать на факты…

— Хорошо. Посмотрим объективно, — нерешительно начала Алла. — Ты заимел несколько украшений. В глазах чингачгуков твоя общественная значимость возросла. Психолог Валерьян, оказывается, участвовал в вооружённом конфликте в качестве… медицинского работника, о чём предпочитает не распространяться. Видимо, медалей не заработал. Но профессиональная его квалификация под сомнение не ставится. Как это должно отразится на нашем к нему отношении? Что вообще ты можешь сказать об этом человеке? Вы вместе гуляли по злачным пажитям. Есть о чём вспомнить … —

Захаров подошёл к зеркалу, разглядывал физиономию, будто готовился к селфи, по критическому вздоху стало понятно, что отбор не прошёл…

— Я его знаю года три всего. И ничего серьёзного. Обычный трёп. Впечатление не очень удачливого деятеля. Не то, что неудачник, но какой-то… застывший перед финишной чертой… Без звёзд с неба. —

— Типичный я, — пробормотал Би. — В общем, надо иметь в виду… Такие люди падки на опрометчивые поступки и легко подпадают под влияние авторитетов. Кто его кумир? —

— Бог знает. Он все иконы критикует. И в семье… на третьей ступеньке… Но ничего совсем плохого сказать не можно … —

7. — Это было на другой день в уже знакомом кабинете профессора психологии.

Только за столом, на месте просителя сидел другой молодой человек, похожий на выходца из МИМО, представительный, в черепаховых очках, с «Паркером» в нагрудном кармане.

— Рад видеть тебя, Генуся. А у нас проект наметился. Понимаешь? Сами мы этим заниматься не будем, не даст это ничего ощутимого. Ни авторитета, ни денег, ни славы. Да и дела по сути нету. Есть ВОЗМОЖНОСТЬ. Вот тебе материалы. Изучишь. Твоя задача — основательно заинтересовать наших спонсоров. —

Тут «Генуся» допустил бестактность, для других непростительную. Кашлянув, он попытался высказаться.

— Мне думается, что я … —

— Тебе — думается? Я не ослышался? Послушай, Генуся, и крепко запомни на будущее, чтобы мне не пришлось повторять. Ты человек сообразительный. Но ты, Геночка, по статусу своему — говно. Запомни, это произносится медленно и раздельно — ГОВ-НО. И никак иначе. Рот будешь открывать, только когда я соизволю туда что-то положить, от барского куска. И не будем таить предвзятости. Короче, свою задачу ты понял. Повторю, дело на самом деле — это тафтология, чтоб ты знал — серое. Раскрась его мистическими красками. Упомяни" зеркала Козырева", эффект Кирлиан, устарело, но впечатление производит. А клоунов, Чумак-Кашпировский-Джуна, этих не надо. Слишком голодны и ротасты… Короче, вот кое-какая литература. И возьми для контраста что-то серьёзное. Понятно? —

— Ваши работы? —

— Не знаю… Если что-то из раннего. Можно. Но строго дозируй, и без максимизации. Ещё. Клиент, человек ранимый. Информацию о нём добывать КРАЙНЕ осторожно. Тут один маленький умник — я вас сведу, когда настанет пора, его надо будет тоже ввести в группу, на… пятых позициях, — немного наследил. Может быть пройдёт без последствий. Не повтори его ошибку. И, знаешь, сейчас в моде — эзотерика, регрессии, прочий бред. Используй, но серьёзно, без престидижитаторства. Ещё вопросы? —

— Извините, есть один. Специфика наших спонсоров, она предопределяет круг тем и интересов. Посоветуете что-то? —

Владимир Феоктистович принялся тяжело теребить подбородок. Не уверенный в толковании реакции, референт ждал результата с чувством фаталистической обречённости.

— Не педалируй этот вопрос. Конечно, их интересуют практические решения с быстрой отдачей. Спросят о сроках — в пределах двух-трёх лет. Конкретное применение — очень широкое в контроле и воздействии… тут нужна обтекаемая формулировка, чтобы не требовали кролика из шляпы здесь и сейчас… контроль над подсознанием, в дальнейшем полная корректировка психотипов… Понимаешь, в чём соль? — Каспарин в ожидании уставился на Геннадия.

— Понимаю, Владимир Феоктистович. Побольше тумана и твердое обещание неких перспективных разработок … —

— Именно. НЕКОНКРЕТНЫХ. Все формулировки должны иметь несколько толкований … —

…

Словарь Вебстера приводит определение эпистемологии: « Наука или теория, изучающая истоки, природу, методику и ограничительные рамки процесса познания».

При исследовании научных фактов и данных чрезвычайно важно помнить и учитывать природу, методы и ограничительные рамки познания, в противном случае исследователь рискует впасть в заблуждение — … эпистемология критикует сложившиеся системы знания, отталкиваясь от некоего идеала знания…

из «заметок» Би

Глава 6

1. — Кота не было в квартире, не было и на лестнице.

— Я всегда подозревал в них задатки садистов. Как они собираются на работу, с ума сойдёшь. Всё в последнюю минуту, с иезуитскими улыбками, всё рассчитано до минуты. —

— Ты хочешь сказать, что Бублик пал в жертвоприношении культу Баст? —

— Я не замечал у них древнеегипетской символики. Но, учитывая современную тенденцию к сакральному и дурацкому, в голову приходят самые ментальные мысли. —

— Не валяй дурака. Кот обхаживает очередную пассию. Весна на дворе. Гормоны, инстинкт продолжения рода. Любовь, короче говоря. —

— Учитывая наличие души, пожалуй, может быть и так. Вспомним свои молодые годы. Помнится, я проснулся под кроватью у одной молодой особы… —

— Особа чуть не свихнулась, обнаружив у себя под кроватью, в квартире пятого этажа, среди ночи, пьяную рожу. —

— Не надо детализировать. Это была романтика. —

— Если-бы эта романтика навернулась с пятого этажа во двор, когда с крыши проникала на балкон, её детализировали-бы в реанимации. Или хирургии… —

— Пятница, 13-е.- согласился Би и стал натягивать куртку. — Пойду, поищу казанову.-

— Сам не потеряйся, Джейсон Вурхис… —

Ни в парадном, ни во дворе кота обнаружено не было. Би стоял, курил, соображал. Искать котяру по всей 12-й Красноармейской интереса не было. Тем более, рядом сумасшедший Лермонтовский, полный автоманьяков…

— Бублик! — безнадёжно воззвал Би. — Морда пиратская… Иди, я тебе дам… чего-нибудь. —

Предложение дать неизвестно чего на отсутствующего кота впечатления не произвело.

— Кис- кис, — сказал котовладелец. — Кири-кири!!!.-

Английский также остался невостребованным. Би потоптался, посмотрел на бренные останки автораритета… Пошёл туда, медленно переставляя ноги. Не надеялся-же он, в самом деле, увидеть на заднем сиденье Бублика в объятьях царицы Савской. В лучшем случае пару пустых банок из-под пива и забытую зажигалку.

Банок оказалось четыре, и ещё смятая сигаретная пачка. Зато на ветровом стекле, прямо над ободом руля сидели две бабочки. Орнитологом Би не был, но эти бабочки показались ему чудом — настоящие, живые, совсем летние, розовая и оранжевая… И тут его осенило. Вора всегда тянет на место преступления…

В подъезде как всегда было сыро и хотелось на солнце. Перед дверью Би растерянно затоптался. Ключ. Опять стучаться в квартиру напротив? Почему-то ему совсем не хотелось этого. Совершенно непроизвольно он толкнул дверь, и она открылась. Это было похоже на приглашение…

— Алло, хозяева! — крикнул он в проём, и это выглядело смешно. Какие хозяева?