Бесплатный фрагмент - Белый Ферзь атакует!

I

В этот утренний час аллея выглядела одинокой и всеми забытой. Легкий ветерок, поднимавшийся от темных вод бегущей неподалеку небольшой речки, незримо обволакивал стволы деревьев и теребил листву. Только он да редкие птицы в кронах вязов, ведущие бесконечную перекличку, придавали пейзажу одушевленный вид. Солнце украдкой выглядывало из-за плывущих по небу бледных облаков, озаряя своим светом разлившуюся внизу идиллию. На мгновение могло показаться, что плоды цивилизации и нога человека никогда не проникали в этот заповедный уголок. Ни тебе суетливо снующих людей, поглощенных решением бесконечных мирских дел, ни грохота музыки из окон домов и машин, ни новомодных переливов, льющихся из мобильных телефонов. Безмолвие и покой.

И только два ряда ровно посаженных деревьев да натоптанная под ними дорожка убеждали, что человек здесь все-таки появляется.

Как бы в подтверждение этой теории к разноголосому птичьему щебету стали примешиваться и другие звуки, невнятные вначале, но с каждой минутой становящиеся все более и более отчетливыми и вскоре уже вне всяких сомнений указывающие, что произвести их может только существо разумное или, другими словами, Homo sapiens. Двое путников вышли из потока яркого света, опоясавшего колоннаду деревьев, и вступили под своды вязовой аллеи. Ими оказались молодой человек и девушка двадцати — двадцати двух лет, отдавшие предпочтение уединению и красоте зарождающегося нового дня неспешному пробуждению в мягкой постели.

На лицах любителей ранних прогулок застыло трогательное выражение. Глаза мужчины излучали нежность и доброту, а во взоре его спутницы читались мечтательность и беспечность. Правда, временами по ее челу пробегала тень, отчего тонкие губы еле заметно сжимались, и на лице появлялись решительные воинственные черты. Проходило мгновение, и позитивный настрой прогонял грустные мысли. Тогда она начинала негромко напевать. Ее мелодичный голос присоединялся к пению птиц, придавая царившей вокруг какофонии, некую упорядоченность.

Впереди показалась тропинка, отходившая от аллеи влево, в сторону мерцающего неподалеку в лучах утреннего солнца водоема.

— Лиза, спустимся к речке, — предложил молодой человек.

Казалось, девушка только и ждала этой фразы. Она с живостью отозвалась:

— Да, пойдем к нашему дубу.

Они свернули. По сторонам от дорожки раскинулся широкий луг. Высокие по пояс травы колыхал погуливающий ветер. Всевозможные виды полевых цветов то по одиночке, то целыми семействами пестрым ковром устилали пажить. Слышалось гудение пчел.

Лиза сошла с тропинки и побрела вдоль нее, срывая выступающие из травы ромашки. Один цветок она воткнула себе в волосы, а затем бросила быстрый взгляд на сопровождавшего ее парня. Оказывается, он последовал примеру своей спутницы. Молодой человек также сошел с тропинки и в данный момент двигался через обступившие его со всех сторон густые побеги иван-чая. Одетый в фиолетовую футболку и синие джинсы, он практически сливался с сиренево-розовыми красками июльского луга.

— Женя, посмотри! — воскликнула Лиза, желая привлечь внимание кавалера.

Девушка закружилась на месте с букетом ромашек в руках. Легкий льняной сарафан послушно последовал примеру своей хозяйки. Низ платья приподнялся и при вращении создавал иллюзию порхающей бабочки.

Евгений залюбовался прекрасным видением. Русые до плеч волосы растрепались, но это нисколько не портило разгоряченного танцем лица девушки. В движении Лиза немного закатывала вверх васильковые глаза и посылала Евгению беспечную, чуть насмешливую улыбку.

О, как он любил эту улыбку! Несмотря на надоедливые, а порою и агрессивные предостережения родственников о том, что нельзя любить свою сестру, пусть и двоюродную! Да, Лиза приходилась ему кузиной. И что с того? Мало ли на свете пар, состоявших в родственных отношениях и тем не менее соединивших свои сердца на веки вечные. Взять хотя бы всем известного Чарльза Дарвина и его кузину Эмму. Союз прошел испытание временем. Супруги прожили в браке сорок лет, у них родилось десять детей.

Или композитор Игорь Стравинский и его двоюродная сестра Екатерина Носенко. Только туберкулез смог разлучить мужа и жену. Но четверо потомков всегда напоминали маэстро о верной спутнице жизни.

Так что перед лицом истории и своей совести Евгений отступником не являлся, а привязанность к Лизе, возникшая еще в детстве, спустя годы сумела перерасти в нечто большее, чем простая дружба. Евгений не ведал, какую судьбу ему уготовили небеса и чего он добьется в жизни, но одно он знал точно: Лиза была именно тем человеком, с которым бы он хотел пройти от начала и до конца свой земной путь. Тем более что девушка разделяла схожие с Евгением взгляды и отвечала взаимностью на робкие ухаживания кузена. Из-за предвзятого отношения родственников, особенно Лизиных, влюбленным для того, чтобы встречаться, приходилось, как говорится в народе, «прятаться по кустам». Но что поделать? На алтарь любви приносились и не такие жертвы.

Молодые люди подошли к краю луга. Сразу за ним следовал пологий спуск к небольшой, несущей спокойные воды речке. В метрах пятнадцати от кромки воды стоял раскидистый столетний дуб — заповедная обитель Елизаветы и Евгения от неуемной энергии родителей и другой родни, избравших своей целью разлучить поправшую нормы морали пару.

Одна из веток «великана» склонилась к земле и представляла собой самую что ни на есть скамейку. Лиза расположилась на «лавочке» и принялась плести венок из собранных цветов. Евгений задумчиво бросал в воду поднятые на берегу камешки. Девушка первой нарушила молчание:

— Тебе уже сообщили, что в следующую субботу в особняке состоится банкет? Моему отцу исполняется пятьдесят пять.

— Да, родители сказали мне, — без особого энтузиазма отозвался Евгений.

— Ты приедешь?

— Извини, я думаю отказаться. Не хочется лишний раз выслушивать от твоих братьев пошлые намеки и оскорбления, — хмуро произнес молодой человек.

— Не будь букой, Костика и Дэна не переделаешь. Для них и моего отца ты, да что говорить, теперь уже и я — настоящие изгои. Они считают нас извращенцами.

— Ну вот видишь, ты сама все и описала в точных выражениях и красках. Если хочешь, я могу в этот день прийти сюда. Ты сможешь вырваться?

— Конечно, — весело воскликнула Лиза. — Надо условиться о времени с расчетом, что час или два мне придется провести в общей компании. А потом я смогу улизнуть, никто этого и не заметит, гостей приедет человек двадцать, а может и больше.

— И на какое время назначено празднование? — уже заинтересованным голосом спросил Евгений.

— На пять.

— Значит, в семь мы сможем встретиться?

— Да.

— Отлично, такое меню мне больше нравится. — Евгений беззаботно рассмеялся. — Почаще бы так.

Лиза задумчиво посмотрела на кузена.

— Будь терпеливым, против нас и так весь свет ополчился. Но ничего, я закончу финансовый институт, ты — архитектурный, и мы станем сами распоряжаться своей судьбой. Нужно только в это верить.

— Именно эта вера и защищает меня от злобы твоей семьи. Но надо быть реалистом, я беден, вся надежда на то, что после института удастся найти хорошую работу.

— Не забывай про меня, я тоже не собираюсь сидеть дома. Кроме этого, когда-нибудь я получу приличное наследство. Дела моего отца идут успешно, он сколотил порядочный капитал. Треть всего, что папа имеет, достанется мне, он сам так сказал. Правда… — девушка запнулась.

— Что правда? — настороженным голосом спросил Евгений, интуитивно догадываясь, что за недосказанностью скрывается какой-нибудь неприятный подвох.

— Да ничего, тебе лучше этого не знать, — отрешенно ответила Лиза, понимая, что сболтнула лишнее.

— Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь, — настаивал Евгений.

Девушка побледнела и нехотя произнесла:

— Отец однажды был не в духе из-за наших встреч, накричал на меня и сказал, что лишит наследства, если я не прекращу свидания.

Теперь уже побледнел поклонник Лизы.

— Пусть так, мы сможем прожить и без его миллионов, и все у нас получится. Тем более что обещанное наследство ты получишь еще очень не скоро. Аркадий Платонович — крепкий мужчина и без труда доживет до восьмидесяти.

— Мне бы твою уверенность. Ты просто не в курсе, у папы сильная гипертония и вообще проблемы с сердцем.

— Извини, не знал. — Евгений виновато отвел взгляд. — Ладно, давай сменим тему. Есть идеи, чем занять себя в ближайшие пятьдесят лет?

Лиза бросила быстрый взгляд на Женю.

— Возможно, ты удивишься, но у меня действительно имеется небольшая программка, собиралась тебе о ней рассказать при случае.

Женя с интересом посмотрел на свою спутницу.

— Так-так, любопытно, давай, выкладывай, будем считать, что этот случай настал.

Девушка глубоко вздохнула и выплеснула наружу накопившиеся мысли.

— У меня давняя мечта, хочу иметь собственную гостиницу где-нибудь в Италии, скажем, неподалеку от Брешиа. Я там уже была в детстве, и местная культура мне очень понравилась. Мы остановились в небольшом отеле, и хозяева нас приняли как своих родственников. Такие добрые и обходительные. Разве это не прекрасно, ты приезжаешь в незнакомое место, а тебя встречают, как дома?

— Ничего себе планчики! — изумленно выдохнул Евгений. — Какая ты скрытная! Но как же язык и сама гостиница?

— Новость номер два — итальянский я уже недавно начала изучать. А гостиницу построишь ты. Кто у нас будущий архитектор?

— Вот это да! — не переставал удивляться Женя, при этом идея Лизы неожиданно пришлась ему по душе. — И ты уже что-то можешь сказать на языке римлян?

— Да, что-то, — засмеялась девушка.

— Окей, проэкзаменуем тебя. Как будет по-итальянски гостиница?

— Albergo. Легкое задание. Раз я хочу заниматься гостиничным бизнесом, ясно, что это слово я точно знаю, — пояснил будущий предприниматель.

— Согласен, это был простой вопрос, так сказать, для разминки.

Евгений повертел головой по сторонам. Его взгляд наткнулся на струящийся рядом водный поток.

— Ну а как насчет «реки»?

— Fiunu, — с ударением на первый слог произнесла Лиза.

— Как забавно ты это говоришь! — улыбнулся кавалер. — Так, хорошо, давай еще — «птица»?

— Uccello.

— Да, ты неплохо подготовилась. Но коль скоро путешественников мы будем принимать в заморской стране, предположим, что я тоже один из них. Вот я прибыл в отель, где заранее по телефону сделал заказ. Подхожу к стойке администратора и говорю: «У меня забронирован номер!». Сможешь повторить на итальянском?

Лиза на секунду задумалась и преспокойно выдала:

— Ho una camera prenotato!

— Поразительно! — только и смог вымолвить Евгений.

Идея перебраться в Италию и зажить в созданном своими руками мире все больше захватывала его. Ни тебе оскорблений родственников, ни постоянных назойливых вопросов, куда ты пошел и зачем. Какой заманчивой может выглядеть мечта! Но, к сожалению, от реальной жизни, увы, не скроешься.

— А где мы возьмем средства? — задал Евгений витавший в воздухе вопрос.

Лизу, однако, он нисколько не смутил.

— Начнем копить, а когда получим дипломы, возьмем кредит, мой папа поможет с этим вопросом.

Ее поклонник помотал головой.

— Не надейся зря. Твой отец откажет, как только узнает, что деньги предназначаются нам обоим. Константин и Денис тоже в стороне не останутся. Твои братцы ему всю печенку проедят, лишь бы сорвать наши планы.

Лиза недовольно поморщилась. В словах Жени чувствовалась взвешенная аргументация и логика. Да, она как-то оставила без внимания давно уже проступившие наружу и видные всем невооруженным глазом побеги раздора. Девушка взъерошила волосы, а потом четкими быстрыми движениями обеих рук зачесала их назад. Затем кончиками указательных пальцев она легонько помассировала виски. Следующими при решении головоломки оказались мочки маленьких изящных ушек. Лиза принялась сжимать и разжимать новые стимуляторы умственной деятельности.

В голову, как назло, не лезло ни одной стоящей идеи. Она знала, что рано или поздно обязательно найдет нужное решение. Но, видимо, не сейчас. Наконец, мозговой штурм ее порядком измотал. На красивом лице появилась виноватая улыбка.

— Ничего, пройдет немного времени, и папа поймет, что у него не только Дэн и Костик — дети, но еще и я, и мои желания тоже заслуживают внимания.

Евгений видел, что девушке нелегко дались эти слова, и поэтому решил подыграть.

— Я тоже так думаю. Аркадий Платонович — разумный мужчина. С позиции закона мы не являемся близкими родственниками, ведь только между ними запрещены браки.

— О, какое интересное сейчас прозвучало слово! Брак! Что-то я не припомню, чтобы мы обсуждали это, — лукаво произнесла Лиза.

Евгений засмеялся, желание сделать кузине предложение жило в нем уже довольно давно, но он все не чувствовал, что настал момент, когда можно будет сделать этот ответственный шаг. И вот теперь, Лизина ирония подтолкнула поклонника произнести самые важные в его жизни слова. Он перестал смеяться, присел на корточки и обхватил ноги девушки, свисавшие с ветки дерева. Евгений поднял на Лизу полные любви глаза и тихо произнес:

— Выходи за меня! Ты же знаешь, ради тебя я горы переверну. Если мы будем вместе, то сможем преодолеть любые трудности.

Лиза внимательно посмотрела на Женю. В этот миг неизвестно откуда перед глазами всплыла картина семилетней давности, словно сказочная фея Моргана невидимой рукой привела в движение персонажи и события одного злополучного дня… Она выгуливала пекинеса неподалеку от дома и отвлеклась. В это время питомец забрался в высокую траву на одном из пустырей и стал рыть лапами землю. Собаку привлекла торчащая из грунта кукла, выброшенная кем-то за ненадобностью. Вдруг перед глазами Лизы что-то промелькнуло.

Громадный белый алабай вихрем налетел на бедняжку «Сэма». Тот беззащитно взвизгнул и завалился на спину, признавая превосходство азиатской овчарки и моля ее о пощаде. Но здорового пса вид беспомощной собачонки только раззадорил. Огромные зубы впились в трепещущее тельце. «Сэм» застонал от боли и всеми четырьмя лапами попытался оттолкнуть монстра. Куда там! Алабай вошел в раж, далекий голос кровожадного людоеда взывал его утолить свои первобытные желания. Клыки чудовища все глубже впивались в пекинеса.

На Лизу напала оторопь. Она сильно побледнела, спазм сжал горло. Девочка не могла ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Тем более что пустырь казался заброшенным, и редкий прохожий забредал на покинутую всеми территорию. Но, видно, у собак есть свой святой на небесах. Когда «Сэму» уже, казалось, пришел конец, провидение послало Лизе и ее песику нежданную помощь.

— Фу, — раздался совсем рядом знакомый голос. Сын дяди Женя Вольский, с которым девочка часто проводила время, проходил мимо пустыря. Пятнадцать минут назад он зашел за Лизой в ее дом, чтобы пригласить в кино, но ему сказали, что кузина отправилась на прогулку с собакой. Тогда Женя, выбрав наугад направление, пошел ее искать. К счастью, этот путь оказался верным.

Алабай повернул окровавленную морду на голос и уставился мутными глазами на возникшую помеху. Вероятно, вид подростка не вызвал у него чувства тревоги, поскольку каннибал продолжил свой страшный пир. Сильный удар в бок заставил его глухо зарычать и снова посмотреть в сторону незваного пришельца.

Женя поднимал с земли следующий камень. Первый бросок получился результативным, но огромного пса не так-то просто было напугать.

Овчарка бросила жертву. Что-то похожее на страх зашевелилось в сознании хищника. Неприятное чувство вызвал не только что полученный удар, а облик человека, склонившегося за неизвестным предметом. Древний инстинкт начал нашептывать животному о приближающейся опасности. Этот зов все рос и рос в голове зверя. Прошла секунда. Алабай боязливо, не поднимая взгляда, отошел от полумертвого «Сэма» и засеменил прочь…

Лиза провела рукой по бледному лицу стоящего перед ней на коленях Евгения. Любовь к двоюродному брату, родившаяся еще несколько лет назад, убеждала ее в правильности принимаемого в этот момент решения, несмотря на все сложности взаимоотношений с родственниками. Она надела на голову возлюбленного только что сплетенный венок и твердо произнесла:

— Я буду твоей женой.

II

Редкие минуты выпадали Аркадию Платоновичу побыть наедине со своими мыслями, словно бездушный кукловод вставлял в него сверхмощную батарейку и поворачивал тумблер пуска. Пока заряд не кончится, так и придется исполнять витиеватые пируэты по заранее написанной программе. Никакой тебе самодеятельности и творческой инициативы, и это, несмотря на то, что он давно уже сам превратился в человека, который дергает за ниточки и пишет сценарии мероприятий. Просто каждая система живет по собственным правилам, где даже руководителю высшего уровня не простят своеволия и непослушания. Ведь он давно стал важным звеном мастерски собранной машины, и этот механизм был способен оставаться работоспособным только если все его участники беспрекословно соблюдают правила игры.

Таков суровый закон. Но что делать со своей головой, когда редкие минуты все-таки выпадают и удается пораскинуть мозгами о том о сем? Например, когда личный шофер везет тебя в родовой особняк, дорога до которого занимает целых пятьдесят минут. Тогда спящие в подсознании мысли, словно воры в ночи, выбираются на поверхность и робко заявляют о своих претензиях.

За час многое можно переосмыслить и многому найти объяснение. Вот и в этот день, усаживаясь на заднее сидение служебного авто, Аркадий Платонович ощутил невидимый прилив сил, сулящий неторопливый рассудительный монолог за окном мчащегося по магистрали внедорожника. Небрежным движением руки он отправил в рот мятную карамельку и прикрыл глаза.

В данный момент две вещи, словно надоедливые беспардонные мухи непрерывно мельтешили перед глазами, прикасались своими невесомыми заостренными лапками к волосам, не давая думать о чем-то другом. Первая — контракт, который ему предстояло подписать в ближайшие дни и который не давал покоя с той самой минуты, как глава холдинга тихим гипнотическим голосом сообщил Аркадию Платоновичу о возложенной на него миссии. Сам по себе факт поставить на договоре закорючку в виде переплетающихся букв «ВАП» не представлял никакой опасности для ее владельца. Контрактов Аркадий Платонович Вольский, будучи директором компании, за последние десять лет назаключал предостаточно. Проблема состояла в другом. Заказчиком в договоре значилась государственная корпорация, а строительство объекта закрытого типа предполагалось осуществлять силами субподрядчика, у которого в прошлом уже случались проколы. Заменить его не представлялось возможным, поскольку он имел поддержку в совете директоров картеля. Если начнутся проблемы с исполнением контракта, первым, кого начнут тягать по инстанциям, будет Аркадий Платонович. «Мама» в очередной раз навязала своей «дочке» родительскую волю, а, учитывая, что сделки от ее имени заключал генеральный директор, роль «козла отпущения» досталась Вольскому. Его, так сказать, бросили на амбразуру. Для защиты своих интересов предстояла серьезная работа с сомнительным производителем работ, но Аркадий Платонович уже сейчас понимал, что выйти сухим из этой сделки получится едва ли.

Вторая — предстоящий юбилей. Да, батенька, сколько веревочке не виться, а годики то как-кап, и вот тебе уже 55! Ах, как быстро они промчались! Кто-то скажет, что пятьдесят пять лет — целая вечность. Ерунда! Вольский отчетливо в подробностях видел промелькнувшие годы и сегодня мог с полной уверенностью сказать: жизнь действительно чертовски коротка.

Большую ее часть пришлось потратить на поиск своего места под солнцем, и только последние восемь — десять лет он из обычной пешки превратился в значимую фигуру, пускай и не самой высшей пробы, но диктующую свою волю другим людям. Воля — Вольский. Аркадий Платонович усмехнулся. Да, именно воле и еще поразительной изворотливости, он, не имея за спиной титулованных родителей и могущественных покровителей, сумел протоптать дорожку на самый верх. А сколько для этого пришлось преломить копий и съесть пудов соли…

Корни древнего рода уходили в средневековье, и первое отчетливое упоминание о генеалогическом древе фратрии приходилось на начало семнадцатого века, на времена Великой Смуты на Руси. Далекий пращур Тадеуш Вольский состоял в услужении пана Неборского, выступившего одним из предводителей польского отряда, перешедшего границу вместе с Лжедмитрием I, который заявил о своих притязаниях на русский трон. Войну Самозванец проиграл, а вместе с ним потерпели поражение и польские вельможи с сопровождавшей их в походе челядью. Многие из них не вернулись на родину, а обрели последний приют в сырой земле. Нашлись и такие, кто остался на чужбине, в основном из-за того, что связь с Польшей была навсегда утрачена. В их числе оказался и Тадеуш. Вот от него то и пошло продолжение рода, но уже за пределами Речи Посполитой.

Семья долгое время скиталась по стране, пока внук Тадеуша Мирослав не смог закрепиться на Костромщине. Он промышлял плотницким делом, а в селе, куда его забросила капризная судьба, возводили храм, и местному священнику строители требовались позарез. Поп быстро смекнул, что к нему пожаловал настоящий мастер и предложил Мирославу остаться. Там семья и пустила свои корни.

Небольшое строение на краю села, примыкавшее к уходившему за горизонт бесконечному лугу, постепенно меняло свой облик. Неприметная низенькая избенка сначала обзавелась несколькими пристройками, а затем на ней появился и второй этаж. Разрастался и род Вольских. По заведенной традиции после смерти главы семейства дом переходил под управление старшего сына, а от него — к его старшему сыну. Другие дети, предприимчивые и амбициозные, жаждали собственного возвышения. Некоторые из них покидали отчий кров и отправлялись искать счастья в соседние земли. Кто-то пропадал без вести, а кому-то фортуна благоволила, и они своего добивались. Ну а если у главы сыновья отсутствовали, роль предводителя переходила к одному из братьев.

Костромская вотчина на своем веку повидала всякое. Когда дела в семье шли успешно, действующий хозяин по мере сил и возможностей улучшал участок, который постепенно начинал превращаться в небольшое имение. Во времена же упадка нужда порой толкала на отчаянные поступки и даже заставляла закладывать дом как единственную реальную гарантию не попасть в кабалу забравшемуся в долги владельцу. К счастью, каждый раз отчее гнездо всякими правдами и неправдами удавалось выкупать. Отсюда у носителей фамилии Вольский с течением времени среди черт характера, помимо упорства и нежеланием мириться иногда с очевидными фактами, стала замечаться склонность к угодничеству, подхалимству и даже небольшой подлости. Благодаря то ли природной, то ли приобретенной пронырливости, они никогда не скатывались на самое дно, какие бы лихие ветра не дули на Руси-матушке.

Тяжкие испытания выпали на времена «великого раскулачивания», когда в России свергли царя и всю собственность дворян и зажиточных крестьян признали общим достоянием. Тогда, если бы не несчастный случай, приключившийся с сыном председателя колхоза, из дома точно сделали деревенскую читальню.

Стояла ранняя весна и двое Вольских отправились за дровами в лесок, примыкавший к небольшой, скованной в это время года льдом, тихой, но коварной речушке. Они появились вовремя, как раз, когда санки вместе с седоком слетели с горы на уже пустивший воду лед. Раздался треск, и по поверхности стали расходиться в стороны зигзагообразные линии. Сидящий в салазках мальчик истошно закричал. Лед начал ломаться под тяжестью груза и быстро проседать. К счастью, в телеге у дровосеков была длинная веревка и они успели бросить ее конец ребенку. Как только он схватился за спасительную нить, санки рухнули в образовавшуюся воронку. Через час мокрого мальчика доставили родителям… А через три месяца после той оказии глава рода с легкой подачи председателя колхоза получил должность старосты, и дом остался под присмотром Вольских. Только в послевоенные годы права на постройки и земельный надел потихоньку удалось вернуть себе назад.

Для того, чтобы оставаться на плаву, Вольские выбирали такой род занятий, который бы позволял не только прокормить семью, но и отложить монетку-другую на черный день. Из них получались отличные строители, ремесленники, торговцы. Отдельные, особенно башковитые, сумели занять ниши в довольно редких областях. Так, прапрадед Аркадия Платоновича Петр смог выучиться на музыканта, а его сын Ярослав стал геологом. В эпоху их «правления» началась капитальная реконструкция имения. Двухэтажный дом из красного клейменого кирпича заменил расползшееся по нескольким соткам земли миниатюрное городище рода Вольских.

Последующие владельцы вносили корректировки во внешний вид территории и подсобных строений согласно веяниям времени, но сам дом практически не трогали. Архитектура основного здания сама по себе представляла художественный интерес и слыла своеобразным раритетом среди возводимых поблизости богатыми соседями новомодных особняков. Таким он и достался Аркадию Платоновичу по наследству от своего отца.

У Платона Станиславовича имелось два сына. Следуя традиции, родитель не стал рушить вековой порядок и передал усадьбу Аркадию, хотя червь сомнений в принятом решении мучил Платона Станиславовича до самой смерти. Второй его отпрыск Борис не был столь успешен, как старший сын, но обладал теми преимуществами в характере, которые напрочь отсутствовали у Аркадия. Борису достались рассудительность, доброта, стремление помочь ближнему — редкие качества, соединенные в одном человеке и практически никогда не встречающиеся в таком комплекте у представителей семейства Вольских. К сожалению, они не привели к достижению высокого положения в обществе, Борис закончил политехнический институт и трудился простым инженером с относительно скромной зарплатой. Но он не чувствовал себя обделенным, по его мнению, не богатство делало человека счастливым. В подтверждение этой гипотезы он рано повстречал спутницу жизни и обзавелся семьей.

Платон Станиславович с радостью отмечал, что его младший сын обрел свое место в жизни и идет по ней легко и свободно. Хотя, чего уж скрывать, на посту владельца имения отец видел именно Борю. Это не означало, что глава семьи испытывал к Аркадию какую-то антипатию или, и того хуже, неприязнь. К своему ребенку родителю вообще тяжело воспитать подобную эмоцию. Скорее, это была некая двойственность. С одной стороны, отцу нравилась целеустремленность и деловитость первенца, его способность просчитывать все ходы наперед. С такими качествами впросак не попадешь. А с другой — сквозь эту деловитость и целеустремленность частенько проступали черствость и эгоизм. Платон Станиславович в разговоре с сыном не раз отмечал, что за маской дружелюбия и показной открытости протекают сложные процессы, в которых все происходящее получает собственную оценку, и критерии этой оценки заточены на получение нужного только Аркадию результата.

Да, Аркадий Платонович обладал сложной натурой. Он рано остался без матери, и недостаток женской любви в детстве сделал его замкнутым и одиноким. Платон Станиславович постоянно находился в разъездах, а те редкие минуты, которые выпадали отцу и сыну проводить вместе, не смогли создать прочной связи, и с годами эта отдаленность только накапливалась. Кроме этого, отчую любовь ему постоянно приходилось делить со своим младшим братом. Без всяких на то оснований Аркадий полагал, что Боре достается большее внимание отца. Это не преминуло сказаться на отношениях между братьями. Аркадий подтрунивал над любой оплошностью Бориса и выставлял его перед окружающими неумехой и пустозвоном. Постепенно эгоистическое, подленькое поведение стало источником мрачного сарказма, рвущегося наружу при первом же удобном случае. Причем ироничный гонорок проскальзывал в речи подростка уже не только в общении с братом, но и в беседе с абсолютно посторонними людьми. На замечания отца и других родственников Аркадий лишь угрюмо усмехался.

Превратившись во взрослого человека и будучи от природы умным и наблюдательным, Аркадий не мог не дать объективную оценку своей манере поведения. Отрицательные черты характера он старался маскировать, в особенности если персона, с которой приходилось иметь дело, этого заслуживала. С иными же Аркаша особенно не церемонился и мог бросить в лицо собеседнику вещи очень даже для него неприятные или обронить двусмысленность по поводу суждений визави, оставив последнего в немом недоумении. Но стоило за другим концом стола оказаться кому-то из когорты сильных мира сего, Вольский превращался в полную свою противоположность — оппоненту не грозило, что он услышит нечто, идущее в разрез с его устремлениями и желаниями. Вот подобное отношение к окружающим и привело его, в конце концов, туда, где он находился в настоящий момент, — к посту руководителя дочерней компании, учредителем которой являлась крупная русско-итальянская корпорация.

Посредничество в финансовых сделках, покупка по бросовым ценам активов организаций, признанных банкротами, и затем последующая их перепродажа за реальные деньги, выполнение крупных подрядов — вот основные сферы деятельности, скрытые под презентабельным названием фирмы Аркадия Платоновича «Гарантия успеха».

Принятие решений Вольским по наиболее масштабным проектам напрямую зависело от повелительной длани холдинга — в какую сторону перст укажет, туда и следовало двигаться. Порой это сильно раздражало, но инстинкт самосохранения никогда не позволял Аркадию Платоновичу высказать полярное мнение по проводимым корпорацией порою очевидно безнадежным сделкам. Когда волны негодования замирали в груди, он вновь приходил в норму и спокойно исполнял приказы. Едкий внутренний голосок тихо напоминал, что без этой работы Аркадий Платонович — ноль без палочки, дырка от бублика. Тогда что-то наподобие гордости за успехи в карьере наполняло уверенностью сознание директора компании, и он, махнув рукой, продолжал жить дальше.

Один год в его карьере выдался особенно удачным, и фирма Аркадия Платоновича принесла холдингу баснословную прибыль. За особые заслуги Вольского решили наградить — ему подарили пай в «Гарантии успеха», благодаря чему он регулярно пополнял свой банковский счет и по праву считал компанию чуть ли не своим кровным детищем. Письмо картеля о подношении навечно ценного приза Вольский бережно хранил в сейфе у себя дома.

Профессиональный рост произошел в жизни Аркадия Платоновича после долгих мытарств по белому свету в поисках самого себя. Когда в стране настали времена перестройки, хаоса и неопределенности, легко можно было пойти по кривой дорожке. У многих так судьба и сложилась: незаконное предпринимательство, воровство цветного металла, махинации с ваучерами, финансовые пирамиды. В пламени беспредела и анархии сгорали тысячи, и лишь немногие получали в качестве дара расположение золотого тельца. В те дни вихрастый самоуверенный паренек попал под влияние местной шпаны, промышлявшей перепродажей сигарет. Дела вначале шли бойко. Товар закупали на черном рынке в Питере и затем с лихвой сбывали дома. Но затем власть начала закручивать гайки, и канал перекрыли. Отец Аркадия Платон Станиславович вовремя перехватил находившегося на перепутье молодца и напомнил ему, что пора искать себе занятие согласно выбранной профессии.

За плечами Аркадия к этому времени уже имелся законченный экономический институт, и многие учреждения распахнули перед ним двери. На протяжении трех-четырех лет Аркадий сменил несколько мест. Платили там мало, да и сама работа казалась донельзя скучной. Горячая кровь только еще вступающего во взрослую жизнь новобранца толкала его на безрассудные поступки. И одним из них оказалось принятое от приятеля предложение пойти на работу в милицию. Дома Аркадию только и сказали: «Во брат, как тебя мотает-то!».

Служба в органах представлялась Аркадию полной романтики, риска и приятных сюрпризов. Как потом оказалось, романтикой в милиции и не пахло, риска действительно хватало, а еще больше — неожиданностей, но отнюдь не приятных.

В отчаянные девяностые из органов начался отток наиболее подготовленных кадров. Многие уходили в коммерческие структуры, где зарплата в разы превышала неказистый оклад рядового сотрудника милиции. Какому спецу с его опытом и пытливыми мозгами хотелось трудиться на голом энтузиазме за гроши, когда рядом под боком частный бизнес предлагал непыльную работенку за приличное вознаграждение? Места профессионалов занял набранный на скорую руку разношерстный люд. Требования к образованию были минимальными.

Так, Аркадий, окончив полугодовые курсы, попал в милицию общественной безопасности. В народе попросту — МОБ. В первом же пикетировании концерта на стадионе в стычке с толпой фанатов ему сломали руку. Это научило его вести себя осмотрительнее и рисковать собою только в самом крайнем случае. Вскоре он понял, что излишнее геройство, кроме проблем со здоровьем, ничего хорошего принести не может. Сила стража порядка состоит не в том, что с боку у тебя бряцают наручники, а в кобуре лежит табельное оружие. Главная мощь заключается в способности своими действиями отправить злоумышленника на скамью подсудимых, а попасть туда готов далеко не каждый. И за избавление от этой угрозы людям не жалко отдать все, все, что у них есть.

Как-то ночью Аркадий с напарником патрулировал вверенный им участок города. Смена подходила к концу, и наряд потихоньку стал разворачиваться в сторону родного отделения. Пошел мелкий противный дождик. Впереди показалось вытянутое двухэтажное здание областной библиотеки. Аркадий кивнул спутнику на свисавший над входом в здание навес. Милиционеры спрятались в укрытие и закурили. Обоим хотелось спать, поэтому разговор не клеился.

Выпуская изо рта сизые кольца дыма, они бесцельно рассматривали незатейливый городской пейзаж, выглядевший еще более невзрачным в серых красках пустого ночного дождя. Вдруг где-то в глубине библиотеки раздался тихий стук. Милиционеры переглянулись и застыли в немом ожидании. Больше звук не повторялся.

— Сквозняк гуляет, — предположил Аркадий.

Его напарник, Андрей Бурин, высокий широкоплечий здоровяк, кивнул головой и окинул подозрительным взглядом чернеющий фасад здания.

— Наверное, — неуверенно протянул он.

Внезапно Андрей поднес указательный палец к губам и прошептал:

— Смотри.

Его рука качнулась в сторону одного из окон в самом конце первого этажа библиотеки. Аркадий проследил в указанном направлении и заметил, что в третьем от угла проеме виднеется едва заметная щель.

— Пойдем, проверим, — твердо сказал Андрей.

— Думаешь, стоит? Его просто забыли закрыть, там и брать-то нечего. — Высказал сомнения Аркадий.

— Вот я и хочу в этом убедиться.

Аркадий нехотя поплелся за Буриным, который считался в наряде старшим. Крадучись они подошли к цели.

— Давай, я тебя подсажу, а потом ты подашь мне руку, — давал указания командир.

Аркадий только сокрушенно покачал головой. Андрей обхватил его ноги и рывком оторвал от земли. Вольский ухватился за край рамы и приоткрыл окно. Навстречу дыхнуло запахом старых книг и канцелярского клея. Аркадий влез на подоконник и затем помог подняться напарнику. Перед ними открылась длинная темная зала с множеством стеллажей, уходящих своими вершинами под самый потолок. Аркадий заметил на одной из стен выключатель и направился к нему.

— Не делай этого, — прошипел Андрей. В его руке появился фонарик. — Не стоит привлекать внимание.

Как бы в подтверждение его слов на другом конце залы скрипнула половица. Стражи порядка пригнулись и осторожно стали пробираться на звук, прячась за стеллажами. Узкий луч света, направленный в пол, указывал им дорогу.

Вскоре шорох повторился. Бурин выключил фонарик, чтобы неизвестный не обнаружил их раньше времени. Они немного постояли, пока глаза не привыкли к темноте.

Легкое прикосновение к плечу заставило Аркадия обернуться. Андрей пальцем тыкал куда-то вглубь помещения. Аркадий сквозь мрак пытался нащупать предмет, который привлек внимание командира наряда. Наконец, это ему удалось. Едва заметная желтоватая полоска пробивалась из-за одной из этажерок. Мужчины возобновили движение. Расстояние до объекта медленно сокращалось. И вдруг свет за стеллажом погас. А спустя несколько мгновений он появился вновь, но теперь уже в другом месте. Кто-то удалялся от места своего первоначального пребывания в сторону незапертого окна. Судя по частому переставлению ног, человек было по меньшей мере двое.

— Уходят, — глухим голосом подвел итог Андрей. — Не дадим им сбежать.

Они развернулись и, уже зная дорогу, довольно быстро стали двигаться параллельно ускользающим незнакомцам.

— Дело сделано, — раздался в тишине самодовольный молодой мужской голос. — Давай, я помогу выбраться.

Преследователи тем временем достигли конца помещения, в руке Бурина вспыхнул фонарик.

— Ни с места! — закричал он.

В свете прожектора наряду открылась причина таинственных ночных звуков. Молодой человек лет двадцати помогал подняться на подоконник девушке примерно такого же возраста, в руке которой находилась толстая потрепанная книга. Внезапное появление стражей порядка вызвало у пришельцев эффект налетевшего торнадо. Девушка истерически закричала и закрыла лицо руками. Ее спутник вращал обезумевшими глазами и жадно хватал воздух полуоткрытым ртом.

— Ну, и что мы здесь делаем? — грозно произнес Бурин.

— Ни-ни-чего, — пролепетал парень. Девушка безучастно молчала, привалившись к стенке. Тело ее обмякло, тяжелый фолиант выскользнул из ослабевших рук и с грохотом упал на пол.

Аркадий инстинктивно нагнулся за книгой.

— Федор Дичков «Микенская археология Генриха Шлимана», — прочитал он на обложке.

Вольский раньше уже встречал эту фамилию. Его отец увлекался научной литературой о находках древности, а имя немецкого первооткрывателя-археолога бронзового века Греции Шлимана стояло одним из первых в числе копателей-самоучек, посвятивших свою жизнь раскопкам исчезнувшей с лица земли цивилизации. Его усилиями весь мир узнал о «кладе Приама» в Трое, «маске Агамемнона» и царских гробницах в Микенах.

Аркадий открыл книгу и самодовольно осклабился.

— А штампик-то на издании библиотечный, — зачитал он приговор парочке ночных воришек.

Эта фраза, произнесенная зловещим голосом, казалось, вернула к жизни похитительницу редкой беллетристики. Она повернула голову, и Аркадий отметил горделиво посаженную шею, большие голубые глаза и вздернутый кверху носик. Девушка с надрывом запричитала:

— Нам курсовую по археологии надо писать, а книга Дичкова в библиотеке единственная и уже расписана на три месяца. Без нее нам кранты.

Аркадий мысленно согласился со сказанным — в те времена со спецлитературой в библиотеках был полный швах.

— Мы списали бы нужные ссылки и вернули Шлимана, отпустите нас, — взмолилась девушка.

Ее сообщник как заведенный начал поддакивать:

— Да, мы бы вернули, вернули.

— Это вы в отделении расскажете, — вставил свое слово в исповедь грабителей Бурин.

— Не надо в отделение, — девушка принялась заламывать себе руки. — Меня дома прибьют, вот, возьмите все, что у меня есть, но только отпустите.

В ее руках оказалось несколько смятых банкнот. Парень стал судорожно выворачивать карманы и обнаружил там тоже какую-то наличность. Воришки принялись совать деньги блюстителям закона.

— А ну-ка, отставить! — зарычал Бурин. — Взятку предлагаете?

Аркадию стало смешно. Находись он сейчас на месте своего напарника, эти двое точно бы отправились домой. С уплатой мзды, конечно, но домой. Их преступление, невесть какое, явно не заслуживало огласки. Стоило попробовать внушить эту мысль принципиальному командиру.

— Товарищ начальник, можно тебя на секунду, — обратился он к Андрею.

Тот недовольно повернул голову.

— Чего тебе?

— Отойдем за стеллаж, — предложил Вольский.

— А подождать это не может? Ладно — одна минута. А вы двое, марш к той стенке, — Бурин указал рукой в противоположную от окна сторону. Парочка покорно засеменила в указанном направлении.

— Слушаю, — произнес Бурин, когда напарники остались наедине.

Аркадий потоптался на месте, а затем пристально посмотрел в глаза Андрею.

— Давай их отпустим, девчонка правду сказала, я сам, когда учился, отчетливо помню, захочешь в читальне найти нужную книжку, фиг тебе с маслом, а студентам без курсовой никуда не деться. Они, конечно, виноваты, но сравни их грешок с рэкетом на улице, разница в наказании не такая и большая, а по сути, чувствуешь бездну между этими преступлениями?

— Тебе бы в адвокаты надо подаваться, а не в органах служить, — возмущенно выдохнул Бурин. — С чего тебе-то за них заступаться, у нас за квартал показатели ни к черту, а ты хочешь отказаться от нужной нам галочки.

— Да брось ты, толку-то тебе от нее. Получишь в конце квартала пять рублей премии. Вон, лучше жене духи купи. — Мягко продолжал уговаривать Андрея Вольский.

— Да ну тебя, — буркнул уже не так уверенно напарник. — С такими идеями знаешь где можно очутиться?

— Знаю, отсюда и разговор у нас тет-а-тет. Возьмем для острастки у них данные, кто такие, где живут, чтобы боялись, а самих отпустим. А если отведем в отделение, всю жизнь им поломаем, сам понимаешь, здесь ни много ни мало — кража с проникновением.

Последняя фраза неожиданно пришлась Бурину по душе.

— Черт с тобой, иди, разговаривай.

Аркадий хмыкнул и похлопал Андрея по плечу. Он нашел парня и девушку стоящими в углу комнаты в позе «стойкого оловянного солдатика». Достал из кармана блокнот и переписал их личные данные. Напоследок им сказал:

— Если что, из-под земли достану. А теперь давайте по домам. Книгу поставить туда, откуда взяли.

Парень бросился исполнять приказ. Девушка подняла на Аркадия красные от слез глаза.

— Вы спасли нас, чем я могу Вас отблагодарить?

— Ничем, в следующий раз попытайтесь по-другому решить проблему с курсовой.

Девушка всхлипнула и направилась к окну. Проходя мимо Вольского, она сунула ему выкуп и осторожно погладила по руке. В это время вернулся ее спутник, и фигуры студентов растаяли в пелене усиливающегося ночного дождя. Вскоре за ними библиотеку покинули и милиционеры, унося в карманах мятые банкноты незадачливых похитителей редкого издания об археологе Генрихе Шлимане.

Подобные истории возникали в службе Аркадия довольно часто. Оступившиеся нарушители слишком поздно осознавали во что они вляпывались, а когда понимали, начинали судорожно искать выход из казавшейся безнадежной ситуации. Но выхода было только два — или понести заслуженное наказание, или уйти от него, попытавшись договориться с блюстителем закона, застукавшим их за совершением проступка. Желающих решить проблему вторым способом находилось в разы больше. В ход шли деньги, драгоценности, обещания оказать нужную стражу порядка услугу. Не каждый мобовец шел на уступки, служебный долг, да и совесть, не позволяли вступать в сделку с преступниками. Но такую позицию занимал далеко не каждый. И Вольский принадлежал именно к их числу. Если он не чувствовал за спиной пристального ока своего начальства, злодею дозволялось за кругленькую сумму раствориться в неизвестном направлении безнаказанно. Но стоило Аркадию ощутить, что у дела «длинные ноги» и им обязательно заинтересуются наверху, он с чистой душой передавал лихоимца дознавателям. Вот так, виляя словно маркитантская лодка, то договариваясь с преступившими черту нарушителями, то подводя их под суд, за несколько лет службы в милиции он сколотил приличный капиталец.

От опасных передряг, если позволяли обстоятельства, Вольский всегда уклонялся. Аркадий был убежден, что в творимом вокруг людьми зле виноваты только они сами, и отдавать за них свое здоровье или не дай бог еще и жизнь — непозволительно высокая плата. Подобное мировоззрение у человека, будучи от природы и без того циничным, превратило Вольского в опасного, ненадежного и скользкого субъекта. И те, кого он накрывал за темными делишками, и которых он затем отпускал за щедрую мзду, могли считаться чуть ли не счастливчиками. Другим везло меньше, гораздо меньше…

Один раз ему пришлось выполнять поручение следователя — доставить в отделение подозреваемого по делу о краже. У известного в городе финансового воротилы из запертой машины умыкнули крупную сумму наличности, пока он оформлял кредит в банке. Олигарха обслуживали двое водителей, сменявших друг друга каждую неделю. Они возглавили список лиц, которые могли без труда вытащить деньги из кейса, валявшегося на заднем сиденье автомобиля и служащего бизнесмену чем-то навроде дорожного кошелька. А поскольку первый водитель Плетов обедал во время посещения патроном банка в расположенном поблизости кафе, основным подозреваемым в деле автоматически становился другой водитель — Сергей Иванов. Ему сразу же отправили повестку, но в назначенный день водитель в милицию не пришел. Учитывая статус потерпевшего, раскрытие кражи находилось на личном контроле начальника управления. В отделение поступил звонок: разыскать Иванова любым способом, хотя бы для этого пришлось перевернуть все вверх дном.

Вот так и получилось, что одним июльским утром Аркадий Вольский оказался сидящим за рулем милицейского «козелка», направляющегося прямиком к дому, в котором проживал подозреваемый. После проведенного накануне с приятелями веселого вечера в пивнушке голова патрульного отказывалась трезво реагировать на происходящее и требовала оставить ее в покое. Как назло, Иванов проживал в частном доме на окраине поселка в двадцати километрах от города. Ровная трасса быстро закончилась, и пошла ухабистая брусчатка. Машину начало мотать из стороны в сторону, отчего головная боль сделалась просто невыносимой. Матерясь на чем свет стоит, Аркадий пытался поскорее проехать неровный участок дороги. Через полчаса его мучения наконец закончились — впереди показались жилые постройки.

Дом номер девяносто два он заметил еще издали. Двухэтажный кирпичный коттедж с примыкавшими к нему сараем и гаражом, и находящейся в самом конце участка, за которым раскинулось бескрайнее поле, приземистой банькой. Вольский объехал владения Ивановых и остановил машину в березовой роще, чтобы не вспугнуть раньше времени важного фигуранта в деле о краже. Прячась за деревьями, он стал пробираться к коттеджу. Когда до него оставалось метров десять, мощный взрыв содрогнул казавшееся непоколебимым здание. Из окон посыпались стекла, и с первого этажа наружу стали вырываться языки пламени. Из глубины коттеджа донесся пронзительный женский крик и детский плач. Сквозь клубы дыма, заполонившего верхний этаж, Аркадий заметил, как по нему мечутся тени. Взгляд выхватил торчащий из двери ключ, который неприкрыто указывал, что кто-то специально запер дом, чтобы его не смогли покинуть находящиеся внутри люди. Мысль о служебном долге неприятно кольнула прямо в сердце, но он заставил себя подавить это возникшее совсем некстати досадное чувство.

«Нужно срочно уносить ноги, пока никто меня не заметил на месте происшествия, иначе потом придется объяснять, почему я не бросился в горящий дом спасать семью Ивановых».

Вольский развернулся и трусливо побежал к машине, прячась за срубом баньки, вслед ему неслись затихающие голоса погибающих в коттедже людей.

«Козелок» выпрыгнул из рощи и на сумасшедшей скорости понесся прочь. Проехав около километра, машина резко затормозила. Способность здраво мыслить вернулась к мародеру. Он понял, что ему необходима причина, по которой он не смог вмешаться в происходящее. Внезапно его осенило. Аркадий достал из багажника дорожный набор инструментов и отыскал в нем молоток и баночку с шурупами. Он нашел крупный острый саморез и вогнал его в переднее колесо. Это объяснит, почему Аркадий приехал к дому подозреваемого с получасовым опозданием, ведь примерно столько должно уйти времени на установку запаски. Наблюдая, как выходит из колеса воздух, к Вольскому возвращались его уверенность и апломб…

Он вернулся к коттеджу Ивановых примерно через пятьдесят минут. К этому времени на месте трагедии вовсю орудовали пожарные и врачи, у ворот толпились жители поселка. По рации Вольский сообщил в отделение о случившемся. Позднее из оперативной сводки он узнал, что в огне из-за взрыва баллона с газом погибла вся семья. А еще через четыре месяца следствием было установлено что, аварию устроил водитель Плетов, который организовал кражу денег и затем решил устранить другого подозреваемого, тем самым лишив его возможности предоставить алиби на время похищения. Плетов не сильно позаботился о том, чтобы в момент покушения на Иванова в его доме не оказалось других людей.

После того случая Вольского все чаще стали посещать мысли оставить службу в органах. Даже те щедрые барыши, которые он собирал с зарвавшихся негодяев и просто оступившихся впервые в жизни граждан, не могли перевесить чашу опасностей, подстерегавших за каждым углом любителя поживиться за чужой счет флибустьера в погонах.

Точку в этом вопросе поставил инцидент, приключившийся в середине октября, прямо на Покров Богородицы.

В отделение поступила разнарядка прочесать лесной массив у деревни Проскурино. Накануне в милицию пришли супруги Косницины, встревоженные исчезновением их дочери Маши. В пятницу после института она позвонила матери и сказала, что задержится у подруги. Такие отлучки случались и раньше, поэтому Наталья Владимировна не придала особого значения данному обстоятельству. Но когда девушка не объявилась и в воскресенье утром, родители забили тревогу. Они кинулись к Светлане, той однокурснице, с которой в пятницу встречалась их дочь. После короткого разговора их опасения подтвердились. Светлана пояснила, что первоначально Маша планировала заночевать у нее, но в восемь часов вечера к ним неожиданно пожаловал Дмитрий Горлов, с которым ее подруга недавно начала встречаться. Он предложил Маше пойти с ним погулять, и та согласилась. На вопрос, вернется ли она назад, девушка ответила уклончиво. Светлана прождала приятельницу до половины двенадцатого, а потом легла спать.

В участок срочно доставили двадцатилетнего Дмитрия Горлова, который учился в том же институте, что и Маша, только на другом курсе. Он подтвердил точь-в-точь слова Светланы. Еще днем Дмитрий узнал, что его девушка собирается после занятий к подруге. В распоряжении парня находились подаренные отцом старенькие желтые жигули, что по тем временам считалось настоящей роскошью. От приятелей он раньше слышал, что в пятнадцати километрах от города находится деревня Проскурино — настоящий памятник древнего деревянного зодчества: старинные избы, церковь и даже площадка с идолами. Идея посетить любопытное место пришлась Маше по душе. Они поехали в село. «Новоявленные Кижи» начинались сразу после съезда с шоссе и уходили в прилегающий к деревне лес. Несмотря на достаточно поздний для посещений час, желающих полюбоваться древнерусской культурой оказалось немало. Особенно Дмитрия и Машу впечатлило лесное капище с выставленными на нем фигурами Перуна, Ярила и Велеса. Сразу за «домом идолов» начинался довольно широкий глубокий ручей, дойдя до которого парочка повернула назад.

На обратной дороге у машины заклинило руль и жигуленок чуть было не выкинуло в кювет. Дмитрий плохо разбирался в механизмах, поэтому без посторонней помощи сдвинуть с места отслужившую свой срок колымагу не представлялось никакой возможности. С каждой минутой темнота вокруг становилась все непрогляднее. За все время с момента поломки мимо них не проехало ни одной машины, и надежда, что их возьмет кто-нибудь на буксир, превращалась в несбыточную мечту. И только мобильный телефон, это недавно появившееся на прилавках последнее чудо техники, сохранял шансы убраться с пустынной ночной трассы. После многократных попыток дозвониться хоть до какого-нибудь автосервиса Дмитрию наконец удалось это сделать. Помощь пообещали прислать, но не ранее чем через час. Маша обреченно вздохнула. Мысль провести еще столько времени на холодном ветру ей совсем не улыбалась, и девушка уже несколько раз пожалела, что отправилась с Дмитрием в экзотическую Тмутаракань. Так, переминаясь с ноги на ногу, они простояли минут двадцать, как вдруг вдалеке показался свет фар. Дмитрий выставил на дорогу пустую канистру, чтобы машина не проехала мимо. Его план сработал — большой черный автомобиль заранее заметил препятствие. Взвизгнули тормоза, и рядом с молодыми людьми остановился внедорожник. Внутри находилась семейная пара. Дмитрий в двух словах обрисовал ситуацию и попросил подбросить Машу до города. Те с легкостью согласились. Ни фамилии водителя, ни номера машины Дмитрий узнавать не стал, он думал только о том, чтобы хоть как-то загладить перед девушкой вину за досадное недоразумение, приключившееся в пути. Внедорожник отъехал от места аварии и после этого Машу никто больше не видел.

Как принято в таких случаях, стали отрабатываться все возможные версии сгинувшей без следа студентки, и, конечно, первыми подлежали проверке слова человека, видевшего пропавшую последним. Поиски мистического внедорожника не дали ровным счетом ничего, что заставило дознавателей скрупулезно, шаг за шагом пройти весь путь того рокового вечера, нарисованный Дмитрием Горловым. А он сам становился подозреваемым номер один.

Прочесывать лес возле села Проскурино принялись с первыми лучами тусклого октябрьского солнца. Управление смогло выделить на операцию только двадцать сотрудников, поэтому интервал между звеньями медленно двигающейся живой цепи превышал все допустимые нормативы. Случались моменты, когда Аркадий Вольский вообще не видел сослуживцев ни с одной, ни с другой стороны от себя. При таком положении дел улики, если предположить, что они вообще находились в лесу, могли остаться попросту незамеченными.

«Какой толк в таком рейде?» — лениво спрашивал безразличный внутренний голос.

Хорошо хоть погода баловала последними теплыми деньками. Куда ни кинь взор, из-под устилавших между деревьями пространство кустиков брусники выглядывали багрово-красные бусинки. Рука человека так и не смогла до них добраться во время разгара ягодного сезона. Аркадий, повинуясь магнетизму манящих лесных даров, нет да нет срывал спелые грозди и отправлял их в рот. Сладковатый с горчинкой сок проникал внутрь, оставляя приятное послевкусие.

После часового кросса по однообразной местности ноги сами принесли его к поваленной сосне. Аркадий уселся на ствол хвойного исполина и с удовольствием вытянул вперед уставшие конечности. Он раскурил беломорину и глубоко затянулся. Дым заполнил насытившиеся чистейшим кислородом легкие, что вызвало у курильщика приступ сильного кашля. Лицо покраснело от натуги, и Вольский два или три раза сплюнул. Последний сгусток мокроты смачно приземлился прямо на ботинок милиционера. Тот выругался и принялся искать, чем бы удалить липкое пятно. Глаза наткнулись на лежащий неподалеку фантик. Кто-то, побывавший на этом месте до Аркадия, решил полакомиться знакомой всем с детства кисленькой барбариской. Он нагнулся за оберткой, намереваясь очистить грязный ботинок. Аркадий уже коснулся рукой обуви, как некая непонятная сила неожиданно заставила его изменить решение. Скорее интуитивно, чем по здравому разумению, он положил мятую бумажку в карман брюк. Смутное подозрение, пока еще не оформившееся во что-то определенное, зашевелилось в его мозгу.

Аркадий вытащил из земли кусок мха и наконец-то протер ботинок. В кармане ветровки заработала рация. Вольский вспомнил, что в положенное время не вышел на связь с докладом о результатах поиска. Теперь это сделал сам дежурный. Аркадий сбивчиво протараторил стандартную фразу-клише, после чего рация снова превратилась в неодушевленный предмет.

Еще долгих три часа он блуждал по становящейся все непроходимее чаще, но каких-либо следов пропавшей девушки не обнаружил.

Больше мобовцев по делу Коснициной не беспокоили, и они вернулись к своей обычной повседневной работе.

Один раз после патрулирования в городе Аркадий в дверях участка столкнулся с интеллигентного вида парнем, внешне кого-то ему напоминающем.

«Ах, да это же Горлов», — пронеслось в сознании; в голове всплыли события недельной давности, когда участвующих в прочесывания леса сотрудников знакомили с оперативной информацией, среди которой имелись сведения о приятеле девушки и его фотография.

На лице студента застыло сосредоточенное выражение. Аркадий уже хотел пройти мимо, как вдруг Горлов достал что-то из куртки. Этим предметом оказался обычный леденец. Дмитрий развернул фантик и положил конфету в рот. В голове Аркадия перещелкнуло. Где-то недавно он видел точно такую же обертку. Черт возьми, да на похожий фантик он наткнулся в лесу у деревни Проскурино! Он тогда по непонятной причине засунул бумажку в брюки, там она до сих пор и находилась. Вот и сейчас, не отдавая себе полного отчета в действиях, он зачем-то достал фантик из кармана, и, проходя мимо Горлова со свисающей из руки оберткой, негромко произнес:

— А этот не ты в лесу потерял?

Но подозреваемый отреагировал совсем не так, как, наверное, предполагал Аркадий. Он с недоуменным видом пытался переварить слова милиционера.

— О чем вы? — нерешительно спросил Горлов.

— Да так, ни о чем, проехали, — быстро проговорил Вольский, понимая, что ошибся в предположениях причастности студента к исчезновению своей подруги. Мало ли людей шляется по лесу и сосут дешевую карамель, которой забиты прилавки магазинов.

Он прошел в здание участка, и тридцатисекундный разговор на улице тут же выветрился у него из головы.

Прошла еще неделя, а дело Марии Коснициной так и не сдвинулось с мертвой точки. Ажиотаж вокруг сенсации местного масштаба стал потихоньку затухать.

После одной из вечерних смен Аркадий подбросил напарника к его дому. Тот увлекался рок-музыкой, и на этой почве молодые патрульные сблизились. Александр проживал на пятом этаже обшарпанного, неприглядного вида здания на окраине города. Он предложил подняться к нему. Аркадию до смерти хотелось спать, но он все-таки согласился. Александр поставил на плиту чайник и включил на кассетнике последний альбом «Алисы». Окунувшись в мир бесовских мелодий Константина Кинчева, поклонники популярной группы и не заметили, как пролетел целый час, пока с нижнего этажа по трубе не стали стучать потревоженные соседи.

Концерт оборвался, и Аркадий попрощался с хозяином. Перепрыгивая через ступеньку, он стал спускаться вниз. Где-то между четвертым и третьим этажом свет в подъезде внезапно погас. Мобовец чуть не покатился по лестнице, но в последний момент успел ухватиться за перила. Кромешная тьма облепила силуэт остановившегося бегуна. Аркадий, держась за поручень, медленно продолжил путь. Только неясные отблески из окон соседних домов хоть как-то ненадежно прореживали сумрак.

И тут он ощутил, что находится в подъезде не один. Кто-то переступил с ноги на ногу, но этот характерный звук Аркадий сразу распознал. Так делает человек, который кого-то ждет.

— Кто здесь? — стараясь говорить уверенно, произнес он.

Звенящая тишина ответила на его призыв. Аркадий с тоской подумал, что в стоящем сейчас на улице «козелке» преспокойно лежит фонарик. Под ложечкой неприятно засосало.

— Кончайте дурачиться, включите свет! — отгоняя страх, прокричал Вольский. Но и второй его возглас остался без внимания.

«Может вернуться к Александру?» — подал сигнал трусливый голосок внутри. Но тут же мелькнула мысль, что приятель потом непременно расскажет на работе о его «героизме» сослуживцам.

Последний аргумент пересилил появившуюся в ногах слабость, и Аркадий сдвинулся с места. Потихоньку он добрался до первого этажа.

«Слава богу, все кончилось».

Аркадий сделал широкий шаг, намереваясь как можно скорее ступить на площадку, но пропустил последнюю ступеньку и чуть не упал. В это мгновение рассекающий звук всколыхнул затхлый неподвижный воздух коридора, как раз в том месте, где должен был сейчас стоять Вольский. Тяжелый предмет дробно застучал по каменному основанию площадки. А еще через секунду послышались сбегающие вниз чьи-то торопливые шаги.

Так до конца и не поняв, что случилось, Аркадий автоматически наклонился к полу и, пошарив по сторонам, нащупал продолговатый предмет. Он поднял его и вышел из подъезда. В лунном свете Аркадий рассмотрел выпавшую из рук незнакомца вещь: кусок металлической трубы, зловеще отливавшей медью в отблесках скрытого наполовину тучами полумесяца.

Его охватила паника. Рой тревожных мыслей облепил голову, не давая здраво оценить обстановку. Он медленно поплелся к машине, забрался в нее и безучастно бросил оружие на заднее сиденье. Попытка запустить двигатель ни к чему не привела — руки несчастного милиционера сильно тряслись, как у алкаша после недельного запоя. Аркадий обреченно откинулся на спинку и в изнеможении закрыл глаза. Как только наиболее мощные приливы волнения затихли, в сознание черным вороном впорхнула мысль, что он лишь по счастливой случайности избежал смерти от руки неизвестного убийцы. Да, не оступись он в последнюю секунду, арматурина угодила бы ему в голову. От этого горького, но упрямого факта тело Аркадия содрогнулось от беззвучных рыданий. Мозг с большим трудом силился переварить данную аксиому, а когда это произошло, на смену отчаянию пришло чувство самосохранения. Ему для создания линии обороны требовалось понимать мотивы и причины едва не произошедшей трагедии. Аркадий принялся строить версии инцидента. Самым вероятным казалось, что его выбрал в жертву начавший орудовать в городе маньяк, ведь Вольский абсолютно случайно заехал к Александру, об этом никто не мог знать заранее. Следовательно, человек в подъезде решил напасть на первого встречного, и по роковому стечению обстоятельств им оказался припозднившийся мобовец. Если это так, то надо срочно звонить в колокола и вызывать на место происшествия своих собратьев по оружию.

Аркадий уже собрался включить рацию, но осекся. Какое-то неудовлетворение от только что сделанного предположения толкало его рассмотреть ситуацию более масштабно. А что, если в подъезде ждали именно его? Тогда преступник проследил за движением служебной машины. Для этого у него должен быть собственный транспорт. Но с этим у народа сейчас проблем нет, страну наводнили подержанные иномарки, и очень многие могли себе позволить обзавестись личным авто. С этим все понятно. Тогда остается главный вопрос, кто ненавидел Вольского так сильно, что был готов проломить ему голову? Вот здесь Аркадий терялся в догадках. Все, у кого он брал мзду, наоборот, благодарили его за снисходительность, их помыслы заключались только в одном — вручить выкуп и навсегда стереться из памяти легавого, уличившего их в криминале.

Помимо вопросов службы Аркадий никому не мог перейти дорогу. Но тогда что остается? Почему-то в это мгновение он вспомнил о Дмитрии Горлове. А вдруг его смутная догадка о причастности студента к исчезновению своей подружки оказалась все-таки небеспочвенной? Он имел возможность спланировать преступление и замести следы. А его естественное поведение у дверей участка не более, чем мастерски поставленная игра? Тогда получается, что после брошенной наобум фразы о барбариске, тот все хорошенько обдумал и сделал вывод, что Вольский не имеет прямых доказательств его вины, но может впоследствии оказаться опасным свидетелем.

Когда подобная мысль посетила Аркадия, чувство неудовлетворенности от первоначальных предположений о случайном маньяке улетучилось. Но против Горлова все равно не имелось убедительных улик. Поиски пропавшей Маши именно в лесу — идея, наверняка, правильная, поскольку только в этом случае оброненный фантик указывал на направление следствия и мог вызывать опасения у Горлова, что девушку найдут. Но если убийца — студент, то новое покушение после неудавшейся попытки расправиться с Аркадием — это лишь вопрос времени.

В ту ночь он так и не заснул. А когда в комнату прокрался тихий робкий рассвет, в голове Аркадия уже имелся готовый план, что делать дальше. Один из его прежних приятелей, с которым он до службы в милиции приторговывал сигаретами, давно звал Аркадия к себе в фирму в Питер. Ему требовался экономист, пусть и без большого опыта, но зато готовый тщательно изучить доходные и расходные операции компании и дать дельный совет, как повысить прибыль. Ну и способный держать язык за зубами, поскольку деятельность фирмы носила полулегальный характер. На эту роль Аркадий подходил идеально.

На утро он явился в отделение и попросил дать ему недельный отпуск. В копилке мобовца имелось несколько отгулов, поэтому его без лишних вопросов отпустили. Уже будучи зачисленным в штат фирмы приятеля, Аркадий отослал по почте в отделение заявление об уходе. Он исчез из родного города в одну минуту и растворился в неизвестном для всех направлении, тем самым одурачив, как ему казалось, коварного убийцу…

— Аркадий Платонович, подъезжаем, — раздался совсем рядом голос водителя.

Вольский очнулся от захвативших его сознание воспоминаний и открыл глаза.

III

— Хватайся за руку!

— Не-а-а…

— Внизу десять метров!

— Пустяки…

— Сорвешься!

— Посмотрим…

Фигурка девушки в синем трико начала потихоньку раскачиваться. Денис всматривался в сосредоточенное лицо Вики, но, кроме застывшего в глазах альпинистки упорства, решительно ничего больше в них не видел.

Конечно, было полным безумием безо всякой страховки, на время поддавшись ребяческому спору «кто самый-самый», карабкаться к стрельчатому куполу двадцатиметрового скалодрома. И вот результат: на половине пути у его девушки соскользнула рука из-за расшатавшегося в стене зацепа. И теперь она, словно беззащитный лягушонок, попавший в мощный поток ветра, старалась удержаться на единственной точке опоры, слабеющей с каждой секундой правой руке.

— Пропадешь, держись! — предпринял Денис еще одну попытку.

Он находился всего в каком-то метре от Вики. Но та только сильнее сжала губы и уже больше не отвечала на призывы принять помощь. Внезапно девушка остановилась. Денис решил, что до нее наконец-то дошла тщетность собственных усилий выправить ситуацию. Но эта идея оказалась ложной. Вика посмотрела прямо в глаза Денису и горько усмехнулась.

— Ты победил… — устало произнесла она.

— Вот так-то лучше, хватайся.

Денис вытянул руку.

— Но только не сегодня, — закончила фразу Вика. Она разжала пальцы и полетела вниз.

Денис в страхе зажмурил глаза, не в силах смотреть, как разобьется строптивая упрямица. Прошла секунда, другая.

— Уже можно дышать! — донесся насмешливый, с долей издевки, голос Вики.

Не веря своим ушам, Денис с опаской бросил взор на основание скалодрома. Оказывается, девушка и не думала сводить счеты с жизнью. В какое-то мгновение она осознала, что ей не дотянуться ногами до углублений в рельефной поверхности, и поэтому решила сменить тактику. Двумя метрами ниже прямо под ней находилось несколько зацепов. Мысленно представив траекторию падения, Вика практически не сомневалась в благополучном исходе своего плана. В крайнем случае маты, которыми устлан пол, несомненно смягчат удар, главное — не коснуться стены при пикировке, иначе можно приземлиться на голову. А там…

— Спаси, Господи, — еле слышно прошептала Вика и слегка оттолкнулась от вертикали. — Раз…

Натренированные пальцы ухватились за спасительные выемки скалодрома. Маневр удался!

— Сумасшедшая! — долетел до нее отчаянный и одновременно восхищенный голос Дениса.

Девушка, с которой он познакомился всего месяц назад, не переставала его удивлять. Познакомились они, кстати, как раз на занятиях по альпинизму. Разбирая утреннюю почту, Денис наткнулся на красочный рекламный буклет. Грациозная рыжеволосая спортсменка в шортах и легком топике бросала призывный взгляд аудитории, приглашая присоединиться к штурму отвесной скалы. Компания, подготовившая брошюру, так и называлась «Штурм», и в качестве дополнительного аргумента склонить публику к принятию нужного ей решения, над правой рукой восходительницы, которую та вытянула, чтобы дотянуться до углубления в утесе, поместила цифру с годовой стоимостью занятий. Эта цифра была на тридцать процентов ниже той платы, которую вносил Денис в другом месте уже в течение последних двух лет.

Прижимистость не являлась врожденной чертой характера двадцатишестилетнего не отягощенного бытовыми проблемами молодого прожигателя жизни. Такой пунктик стал давать о себе знать после того, как Денис закончил институт и начал делать первые шаги на профессиональном поприще. Несмотря на богатенького папа´, который одним росчерком пера мог пристроить отпрыска в фирму под родительское крыло, подобного шанса Денис Вольский не получил. Его отец Аркадий Платонович считал, что мужчина должен уметь сам «прокладывать лыжню» во внешнем мире. Невысокая зарплата клерка в одном из банков не могла обеспечить Денису исполнения всех его многочисленных запросов, и поэтому разлеталась в считанные дни на развлечения, вкусную еду и содержание почти нового мерседеса — подарка принципиального главы семейства, изредка делавшего подобные широкие жесты по отношению к ставшим уже взрослыми детям.

Скалолазание держало Дениса в хорошей спортивной форме и являлось его единственным хобби. И, разумеется, приглашение компании «Штурм» предаться любимому занятию за более скромную плату не смогло оставить равнодушным младшего сына Аркадия Платоновича Вольского. Как только закончилась очередная рабочая неделя в банке, он отправился на разведку. Удобное расположение в городе, внутренний интерьер, учтивый персонал скалодрома вызвали у него положительный отклик. Он недолго колебался в принятии решения. Дениса проводили в небольшой со вкусом обставленный офисной мебелью кабинет, и девушка с рекламного буклета с очаровательной улыбкой протянула ему бланк договора.

В тот же день он забрался на самую вершину отвесной скалы, так сказать, проверить маршрут. Оборудование тренажера недавно установили, и неровная поверхность искусственной кручи излучала тусклый блеск в свете размещенных по периметру помещения прожекторов. Задержавшись наверху с минуту, и, налюбовавшись пейзажем, Денис начал спуск. Где-то на середине пути он стал свидетелем неприятной сцены, происходившей между девушкой с собранными назад в пучок темными волосами и молодым человеком, по всей видимости, находившимся с ней в одной компании.

— Ты задолбал поучать меня, Боря! — с негодованием выкрикивала слова брюнетка. Правильные черты лица, миндалевидные сердитые глаза, горделиво вздымающаяся под обтягивающим трико грудь невольно заставили задержать взгляд Дениса на интересной особи на срок, выходящий за всякие рамки приличия.

— Чего, блин, уставился? — переключила свое внимание альпинистка. — Очень интересно?

Денис стушевался, отвел глаза в сторону, и, не отвечая на реплику, продолжил спуск. Через пару секунд сверху полилась разгневанная речь.

— Не надо комментировать каждый мой шаг, Боря, — девушка вернулась к объекту своего недовольства. — Я уже пять лет ползаю по этим стенкам и щелям, и как-то все это время справлялась сама.

— Я только хотел, как лучше, Вика! — тихим голосом оправдывался ее спутник.

— Знаешь, задолбал! — не успокаивалась возмущенная спортсменка. — Ползи теперь дальше один, с меня хватит!

Девушка начала отрывистыми движениями спускаться.

— Вика, вернись! — раздался жалостливый, просящий басок Бориса.

В это время Денис уже достиг основания скалодрома и еще под впечатлением только что произошедшей ссоры отправился переодеваться. Из сознания не выходило разгневанное, но прекрасное лицо девушки. Спустя пятнадцать минут он вышел на улицу и направился к припаркованной неподалеку машине. За время занятий на город опустился вечер, зажглись фонари. Денис запустил двигатель и неслышно отъехал от поребрика. Немного попетляв по дворам, автомобиль выбрался на небольшую улочку. По тротуару, медленно переставляя ноги, шла погруженная в свои мысли Вика. Денис сбавил скорость и поехал рядом. Он оценивающим взглядом окинул лицо и фигурку девушки и мысленно дал ей не более двадцати пяти лет. После тренировки она распустила волосы и стала еще пленительнее. Желание болезненным молоточком стало беспощадно напоминать о себе.

Вика остановилась. Из состояния глубокой задумчивости ее вывел какой-то тихий звук, появившийся несколько минут назад и уже не прекращающийся. Она повернула голову в сторону помехи. Серый блестящий мерседес «полз» за ней, не собираясь обгонять. За рулем находился субъект, который откровенно стал ее разглядывать на скалодроме. Кажется, сейчас ситуация повторялась. На душе у Вики скребли кошки после скандала со своим молодым человеком. Она знала, что долго их отношения не продлятся, и дело здесь было отнюдь не в Борисе. Похожие ситуации с ней случались и раньше, и причины проявления подобной резкости с ее стороны были вызваны элементарной утратой интереса к поклоннику. Она в принципе не могла длительное время находиться рядом с одним мужчиной. В какой момент начинался период отчуждения, Вика и сама не знала, просто внезапно ей становилось скучно, и это непременно заводило отношения в тупик. И случай с милым мальчиком Борей не стал исключением…

Девушка сомневалась не более секунды, а затем решительно подошла к мерседесу. Перед ней, как по мановению волшебной палочки, открылась дверь, и Вика скользнула внутрь салона.

«Это» произошло прямо в машине в лесополосе на окраине города под эротические завывания love radio. Всю дорогу Денис (так он ей представился) нес нелепую околесицу о любви с первого взгляда, о ее неземной красоте и прочей ерунде, но Вика сразу почувствовала исходящее от самца возбуждение и лишь короткими фразами поддерживала разговор. Денис уловил, что его слушают, и немного осмелел. Речь его стала более развязной, посыпались анекдоты, сначала остроумные, затем затертые, и, наконец, неприличные. Когда автомобиль проехал пост ГАИ и за окном стали мелькать елочки и березки, Вика поняла, что «это» произойдет уже скоро. И не ошиблась. Мерседес свернул на неприметную тропку и затормозил под темными сводами деревьев.

К этому времени осадок от собственного никчемного поведения и грубого расставания с Борисом практически выветрился из ее легкомысленной головки. Вика начала смеяться над глупыми пошлыми шутками Дениса. В какое-то мгновение он склонился над ней и залепил ее рот поцелуем. Вика откинулась на спинку сиденья и потянула на себя новую игрушку.

— Сделай музыку погромче, — прошептала она.

Салон потонул в романтических тонах, льющихся из эфира звуков.

«Дрянь!» — послало ей последний упрек совестливое сознание, но девушка лишь слабо отмахнулось от него. Спортивный азарт и жажда новых ощущений пересилили все иные чувства.

Ожидания ее не обманули. Денис сильно торопился, делал неловкие движения, извинялся, и Вика поняла, что у него давно не было женщины. Его горячность невольно передалась ей. Она помогла снять с себя одежду. Тяжелое дыхание срывалось с уст, сплетенных в единое целое обнаженных людей. Чувство вины, неуверенности и скрытой досады покидали ее с каждым новым движением крепкого сильного тела Дениса. В момент развязки глаза Вики широко раскрылись и, прежде чем закрыть их, она успела заметить, каким пленительным и неповторимым может быть догорающий на вечернем небе малиновый закат…

Мерседес остановился у старенькой пятиэтажки. Вика бросила короткое «пока», натянуто улыбнулась и медленно направилась к подъезду. От подобной черствости в сердце Дениса неприятно кольнуло.

— Пока? И это все? — выкрикнул он вдогонку Вике.

Девушка повернула голову набок и, уже зная наперед, что последует дальше, произнесла:

— По вторникам и пятницам я посещаю скалодром, захочешь меня увидеть — приходи.

Стукнула дверь подъезда, и Вика исчезла.

Денис отупело смотрел прямо перед собой, не в силах дать объяснение столь внезапному превращению горячей красотки в холодную ледышку. Прошла минута или две, и на четвертом этаже дома, в подъезд которого только что вошла Вика, вспыхнул свет. Все еще находясь под гипнотическими чарами отдавшейся ему без остатка страстной покорительницы вершин, Денис не сомневался, что явится на скалодром уже в ближайший вторник. Он запустил двигатель и, довольный собой, отправился в родовой особняк.

В ту ночь сон не спешил к нему. Молодой мужчина беспокойно ворочался на кровати, без конца меняя позу. Стоило ему только закрыть глаза, как он тотчас же натыкался на горящий взгляд Вики, чувствовал, как ее сильные ноги сжимают его бедра, заставляя двигаться размеренно и энергично. Он не помнил, чтобы испытывал что-либо подобное раньше, и благодарил бога, что откликнулся на призыв рекламного буклета посетить новый скалодром. Лишь под утро ему удалось забыться.

Во вторник он приехал в зал примерно в тоже время, когда впервые повстречал Вику, но девушки не застал. Обычно тренировка занимала у него около часа, но в этот раз в ожидании Вики он посвятил хобби целых два часа. Вконец обессиленный, Денис отправился в раздевалку. Видно, в этот день девушка по какой-то причине не смогла прийти. А, может быть, не хотела? Денис вспомнил внезапную перемену ее настроения. Казалось бы, ничто не предвещало столь поразительного перевоплощения.

В пятницу история повторилась. Денис начал злиться. Ему жутко захотелось приехать к Вике, ведь он мог разыскать квартиру, в которой жила девушка, но все-таки сдержался. Внутри заговорило чувство гордости. Денис попытался переключиться на что-нибудь другое, но мысли неумолимо возвращались к брюнетке. В таком подавленном состоянии, с одной стороны, и возбужденном — с другой, прошло еще несколько дней. Наступил вторник.

Работа в офисе прямо валилась у него из рук, и Денис не мог дождаться, когда стрелки настенных часов остановятся на цифре шесть. На высокой скорости он помчался к заветному месту. В голове уже с утра сидело решение: если девушка и сегодня не придет на тренировку, Денис отправится к ней домой и потребует объяснений. Он начал быстро переодеваться и заметил, что пальцы его рук слегка дрожали. Раньше такого с ним не происходило. В каком-то полусне Денис вошел в тусклый зал и принялся разглядывать людей, перемещающихся по стенам скалодрома. Отчаяние и досада охватили его. Вики не было!

— Никого не потерял? — услышал он откуда-то сбоку негромкий голос, от звука которого все у него внутри затрепетало.

Денис резко развернулся. Девушка с ироничной улыбкой разглядывала его, привалившись спиной к стенке неподалеку от входа в зал.

— Куда ты пропала? — только и смог выдавить из себя Денис идиотскую фразу.

— Знаешь, немного приболела, — без какой-либо доли вины и сожаления ответила она.

Денис во второй раз ощутил, как неприятно кольнуло у него внутри от повеявшего из уст брюнетки холодка. Но, как ни странно, это не отвратило его от желания дальше общаться с девушкой, а, наоборот, вызвало у Дениса болезненное чувство обладать грациозной красоткой снова и снова. К счастью, в этом стремления молодых людей совпадали. После часовой тренировки Денис подвез Вику до дома и получил приглашение подняться на верх. Когда они ехали в машине, девушка обмолвилась, что живет с родителями, но они в данный момент находятся у родственников в другом городе. В прихожей Вика нагнулась, чтобы снять кроссовки, как вдруг сильные руки Дениса подхватили ее и увлекли на стоящую в глубине комнаты кровать. Об этом мгновении молодой мужчина грезил все эти проклятые десять дней разлуки.

— Осторожно, мне больно! — вскрикнула Вика, когда он начал жадно покрывать ее лицо, шею, грудь поцелуями, одновременно срывая с Вики одежду. Тут же она легонько засмеялась и произнесла:

— Кажется, кто-то по мне очень соскучился.

В другой раз подобная фраза могла бы сбить любовный пыл, но только не сейчас. Настроение Дениса с каждой секундой становилось все лучше.

— Кто-то, кажется, очень много говорит, — прошептал он ей на ухо.

По видимости, фраза пришлась девушке по душе, она глубоко вздохнула и закрыла глаза…

Следующий месяц пролетел незаметно. Кроме посещений скалодрома и двух-трех встреч в кафе в центре города, их отношения сводились исключительно к сексу. Денис раньше никогда не приводил девушек домой. В родовой обители царил порядок, установленный Аркадием Платоновичем, и Денис не хотел, чтобы ему задавали лишние вопросы. Тем не менее несколько раз под покровом ночи он привозил Вику в имение, и молодые люди крадучись пробирались в комнату Дениса, расположенную на втором этаже здания всего в нескольких метрах, отделявших ее от апартаментов отца Дениса. Когда за окошком занималось утро, он также осторожно отвозил девушку домой, а затем отправлялся на работу в банк.

Но однажды прокол все-таки случился. Аркадий Платонович торопился на совещание, и поэтому вызвал служебную машину на полчаса раньше обычного времени. В этот момент Денис с Викой в полном молчании спустились в холл, собираясь незаметно покинуть дом. Тут-то их и нагнал хмурый и озабоченный родитель. Уже приоткрылась входная дверь, пропуская внутрь жилища струйку солнечного света, как вдруг тяжелая рука опустилась на плечо беспечного жуира.

— Стой, попался! — насмешливо произнес Аркадий Платонович.

Денис обернулся на голос отца, с глупым выражением на лице, и, не зная, как объяснить присутствие в этом месте и в этот час своей спутницы. Вика шмыгнула за спину кавалера, стараясь не дышать.

Аркадий Платонович понимающе хмыкнул и теперь уже по-приятельски похлопал по плечу сына.

— Не нужно слов, — великодушно молвил он. — Может быть, представишь девушку?

Вика осторожно выглянула из-за плеча Дениса, почувствовав, что буря пронеслась мимо.

— Вот, пап, это Виктория, — каким-то чужим для себя голосом произнес Денис, пропуская девушку вперед.

— Победа, значит?! Ну-ка, ну-ка, посмотрим, — Аркадий Платонович без тени смущения принялся разглядывать, появившуюся из-за спины сына, словно Афродиту из морской пены, невысокую симпатичную брюнетку. Что-то во внешности девушки показалось отцу Дениса знакомым, но он не мог вспомнить, в ком именно он уже видел похожие черты.

«Кажется, это у них семейное», — промелькнула в голове Вики мысль по поводу бесцеремонного изучения ее внешних данных отцом своего поклонника, памятуя, как в первый день знакомства ее разглядывал Денис.

— Можно просто, Вика, — набравшись храбрости, довольно громко произнесла она, протягивая руку Аркадию Платоновичу.

Тот деликатно прикоснулся к ней, слегка сжав пальцами. Несмотря на то, что девушка была без макияжа, с остатками сна на бледном лице, Вольский не смог не оценить вкуса отпрыска.

Внезапно из глубины дома раздался бой курантов.

— Черт! — выругался Аркадий Платонович. — Я же опаздываю. Пока, пока, еще увидимся, — быстро произнес он и выскочил на крыльцо.

Парочка облегченно вздохнула.

— У него в субботу юбилей, — как бы между делом объявил Денис. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

— Посмотрим, — неуверенно произнесла Вика.

IV

Чувство провинившегося школьника появлялось у Бориса Платоновича всякий раз, когда приходилось просить взаймы. Большой дядя с лихими устремленными вверх щеголеватыми гусарскими усами на глазах у собеседника незаметно превращался в сморщенного, прибитого грузом житейских проблем нытика. К цели своего визита он подбирался издалека, как опытный гроссмейстер, просчитывающий все варианты развития партии с не менее титулованным противником. В начале разговора Борис Платонович затрагивал тему, которая не могла не заинтересовать оппонента, и далее шаг за шагом уводил его в дали дальние, где в конце по странному стечению обстоятельств рассказчика настигала ничем не заслуженная несправедливая кара. В разгулявшемся воображении визави Борис Платонович представал жертвой судьбы, песчинкой в руках разгулявшейся стихии, которой срочно требовалась помощь. Правдоподобие словам придавали все те же усы, постепенно меняющие свою горделивую осанку — с устремленной в заоблачную высь Адмиралтейской иглы на кренящуюся к горизонту известную всему миру Пизанскую башню. Против таких аргументов устоять могли не многие, и Борис Платонович получал желаемое.

К сожалению, в последнее время финансовая несостоятельность стала напоминать о себе все чаще — львиная доля сбережений уходила на обучение детей, а то, что оставалось, поглощали затянувшийся в квартире ремонт и повседневные бытовые нужды — вечный бич обычных граждан, а Борис Платонович и его семья были самыми что ни на есть обычными людьми.

Банки быстро распознали в нем потенциального ненадежного клиента, когда он пару раз с задержкой вносил очередной платеж. Зловещие слухи, словно проказа, мгновенно расползлись между ростовщиками, поэтому на его попытки получить новую ссуду они в один голос ответили отказом. Друзья и знакомые находились примерно в таком же положении и лишь разводили руками. Вольскому приходилось браться за любую подработку на стороне, и это позволяло хоть как-то сводить концы с концами. Но однажды даже этих усилий оказалось недостаточно. Его дражайшей Светлане поставили сахарный диабет, причем в запущенной форме. Борис не раз замечал, что жена постоянно хочет пить, жалуется на головокружение и тяжесть в ногах. Теперь причина этих симптомов стала понятна, но облегчения она отнюдь не принесла. Срочно требовался курс лечения. Врачи посоветовали ей отправиться в Чехию в Карловы Вары, славившиеся своим чудодейственным климатом и мастерством персонала, избравшим основным методом борьбы с этим страшным недугом бальнеологию. Когда Борису Платоновичу назвали сумму терапии, внутри неприятно похолодело, и он понял, что без помощи извне денег достать не получится.

Вот тогда-то радеющий супруг и вспомнил об Аркаше. По рождению они являлись кровными братьями, но их отношения трудно было назвать родственными. Стена холодности и отчуждения возникла между Борисом и Аркадием еще очень давно, и теперь уже никто из них не мог с точностью сказать, когда именно. Мелкие ребяческие обиды, ревность к отцу, в особенности когда не стало их матери, постепенно воздвигли прочную фундаментальную кладку, за которую ни один из братьев без острой нужды перебираться не пытался. Когда они превратились во взрослых людей и обзавелись семьями, юношеские разногласия исчезли, как явление, которое непременно вызвало бы нездоровый интерес со стороны жен, детей и друзей; а желания пускаться всякий раз в пространные объяснения по поводу своего загадочного поведения уже не испытывал ни тот, ни другой. Каждый стал жить своей жизнью, поддерживая для приличия родственную связь и соблюдая, при необходимости, соответствующий политес. При встречах, в особенности на людях, братья крепко пожимали друг другу руки, и всем было невдомек, что это не более, чем деликатная игра двух талантливых актеров, демонстрирующих публике давно уже отрепетированную сценку.

Борис Платонович никогда бы не пришел к брату занимать деньги, будь у него хоть малейшая надежда получить помощь в другом месте. Но другие места, увы, к сожалению, закончились.

В пятницу утром, когда супруги собирались на работу, Светлана ни с того ни с сего рухнула на стоящий рядом стул. Муж побледнел и стремглав бросился к ней.

— Голова закружилась, — устало произнесла жена, и на глазах появились маленькие капельки.

Тогда Борис Платонович и дал себе зарок, что сегодня же отправится к брату. Он пораньше отпросился с работы и без предупреждения поехал к Аркаше в офис. Как оказалось, предварительный звонок избавил бы его от томительного ожидания, пусть и в удобном кресле, но в течение целых полутора часов, проведенных в компании с невеселыми думами.

«Братец-то, большой начальник», — подумал Борис Платонович, разглядывая нескольких хорошо одетых, солидных посетителей, уже находившихся в просторной приемной, когда не в сравнение с ними скромный родственник в затертых джинсах и потрепанном джемпере присоединился к когорте ходатаев.

Чопорного вида секретарь уточнил цель его визита и исчез за массивной коричневой дверью. Через какое-то время он появился вновь и доверительным тоном сообщил Борису Платоновичу, что его примут, но только в порядке очереди.

На иной исход событий младший брат важного чиновника и не рассчитывал, поэтому особого недовольства подобный ответ у него не вызвал.

«Кому-то — все, а кому-то — ничего», — больно уколола рвущаяся при каждом удобном случае наружу навязчивая мысль, намекая на обладание старшим братом роскошным особняком, доставшимся ему по вековой традиции по праву первородства, а также на его высокое положение в обществе.

«Успокойся, — впорхнула в голову другая мысль. — Для того, чтобы содержать такой дом, дерзких амбиций и жалоб на несправедливую судьбу недостаточно, нужно иметь шустрые мозги и железные нервы, успевать крутиться, забывая об отдыхе и собственном благополучии. У Аркаши это все есть, а у тебя… увы».

На том конкуренция противоречивых голосов затихла, так и не начав серьезного спора.

Потекли унылые минуты. Дверь открывалась и закрывалась. Одни визитеры находились в кабинете совсем недолго, другим приходилось задерживаться. Борис Платонович в мрачном оцепенении безразличным взглядом провожал вереницу снующих туда-сюда деловых людей. Некоторые получали от его брата желаемое, поскольку счастливое выражение не сходило с их лиц. Они вежливо с улыбкой прощались с секретарем и, окрыленные, покидали цитадель. Другим везло меньше. Разгоряченные, с покрасневшими глазами и презрительными усмешками на губах, они буквально выпрыгивали из кабинета в приемную и, что-то сердито буркнув, растворялись в опускающемся на город вечернем сумраке.

Вскоре перед Борисом Платоновичем остался только один гость. Мужчина лет тридцати пяти — тридцати семи, с аккуратно уложенными темными волосами, с кожаным пухлым портфелем в руках и нагловатым взглядом явно нервничал. Он вглядывался в лица покидающих кабинет клиентов и партнеров, и его беспокойство по мере движения «потока» возрастало, в особенности, когда очередной посетитель, хмурый и раздосадованный, уносил с собой оставшиеся нереализованными устремления и надежды.

Наконец, коричневая дверь «поглотила» и пижона с красивым кейсом. Борис Платонович бросил взгляд на настенные часы и с удивлением отметил, что, пока он бездельничал, большая стрелка успела обежать почти два полных круга по золоченому блестящему циферблату.

Прошло еще двадцать минут, прежде чем «пижон» вновь появился в приемной. Внешне он держался все с тем же нагловатым апломбом, но Борис Платонович успел уловить затаившееся в уголках глаз раздражение.

«Значит, братец не дал ему то, за чем приходил гость».

— Прошу Вас, — услышал он негромкий голос секретаря, и недовольное лицо последнего посетителя мгновенно испарилось из головы Бориса Платоновича.

Он прошел в кабинет, просторный и ярко освещенный, его брат всегда предпочитал окружать себя праздничной иллюминацией, частенько забывая погасить лишнее электричество в многочисленных комнатах родового имения. Рабочее место не стало исключением. Но у Бориса Платоновича, в отличие от Аркадия, не в меру обильное сияние вызывало совсем другие ощущения, ему чудилось, что все его тайные мыслишки оказались выставленными напоказ публике, словно пластмассовый бездушный манекен в витрине магазина на оживленной улице города, на который может бесконечно пялиться любой желающий. Чувство беспокойства и неуверенности овладело им, и он беспомощно остановился посередине кабинета.

Расположенный в глубине помещения большой стол пустовал, а его владелец в это время переместился к единственному находящемуся в комнате окну и, привалившись плечом к стене, разговаривал по мобильному телефону. Брат кивнул родственнику и указал взглядом на стул, приглашая пока поудобнее устроиться. Борис Платонович вздохнул и устало опустился на предложенное место.

— Геннадий, завтра же завези мне свою доверенность. Все документы со «Спутником» подписывать буду только я сам, никакой самодеятельности. Все, до свидания…», — долетел до него обрывок разговора.

Его брат отключил телефон, подошел к Борису и протянул руку.

— Какими судьбами?

Борис Платонович уже приготовился завязать диалог в свойственной ему манере, когда приходилось одалживать денег, но осекся. Он понял, что с Аркашей его фокусы излишни и абсолютно бесполезны, брат раскусит игру через минуту. Наоборот, это может настроить Аркадия негативно и отказать в просьбе, а без средств на лечение жены он не мог возвратиться домой. Поэтому на прозвучавший вопрос Борис Платонович ответил вопросом.

— Есть проблема, как и у всех нас, у тебя, смотрю, тоже не все гладко?

— О чем это ты? А, о моем разговоре по телефону!? Да, порой доверять можно лишь себе самому.

У владельца кабинета только что состоялась неприятная беседа с человеком, с которым, будь его воля, он никогда бы не имел никаких личных дел. Но Аркадий Платонович, несмотря на занимаемый высокий пост, по-прежнему находился в подчинении куда более влиятельных лиц и не мог вот так, по своей прихоти, «взбрыкнуть» и начать устраивать дела фирмы без назидательных указаний картеля. Поступи он по-своему, и потраченные годы, позволившие ему забраться на кресло генерального директора, пошли бы коту под хвост. Поэтому, скрежеща зубами в душе, он сделал вид, что очень даже рад общению с племянником одного из членов директоров концерна, получившего от щедрого родственника должность руководителя строительной организации. Но вступление в переговоры с навязанным протеже вовсе не означало, что Аркадий Платонович забудет о собственных интересах, и в ходе непродолжительного разговора его собеседник Сипоткин Вячеслав Петрович явственно это ощутил.

На рандеву с Вольским он прибыл, так сказать, во всеоружии, имея задачу выторговать у компании Аркадия Платоновича «Гарантия успеха» полную самостоятельность в ведении стройки на одном стратегически важном объекте, ссылаясь как бы невзначай при каждом удобном случае на мнение своего знатного покровителя. Он с удовольствием отмечал, какое магическое действие оказывает имя родственника на сидящего напротив чиновника, с фигурой которого Аркадию Платоновичу невольно приходилось считаться. Но вскоре до него дошло, что оппонент вовсе не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Все установки, привезенные с собой Сипоткиным, Аркадий Платонович принял, но на поверку выходило, что применить их руководитель строительной фирмы мог только после предварительного согласования с генеральным подрядчиком, то есть с компанией «Гарантия успеха». И на попытки Вячеслава Петровича что-либо изменить в этой схеме Вольский только закатывал глаза кверху и деликатно напоминал собеседнику, что строить они будут для государственной корпорации, имеющей выход на ближнее окружение самого что ни на есть высокопоставленного лица в стране, и потерпеть фиаско здесь недопустимо. О каком лице шла речь, догадаться было не трудно, его портрет висел прямо за спиной Аркадия Платоновича. В итоге радужное настроение, с которым Вячеслав Петрович прибыл на встречу, постепенно сменилось еле скрываемым раздражением и негодованием. Он скомкано попрощался с главой компании и пулей вылетел из кабинета.

Поле битвы осталось за владельцем апартаментов, отчего катящийся к закату напряженный день не показался ему столь тягостным и доставил Вольскому заслуженное удовлетворение. Разделавшись с рабочими проблемами, внимание Аркадия Платоновича переключилось на брата.

«Зачем же пожаловал Борис? Не собирается ли он со своим семейством „прокатить“ мой юбилей?».

Это первое, что пришло ему на ум. В субботу в родовом имении Вольских должно было состояться празднование пятидесятипятилетия Аркадия Платоновича. И объяснение цели визита Бориса как-то само собой увязывалось именно с этим событием. Ну что же, оставалось только проверить свою интуицию.

— Как дела дома? — произнес он вслух.

Его брат ответил не сразу, два раза глубоко вздохнул, отвел глаза в сторону и, наконец, изрек:

— Да вот, как раз дома дела не очень, Света заболела.

Аркадий Платонович уловил в голосе Бориса искренние нотки и постарался разыграть на своем лице участие. Истинная цель прихода младшего брата стала перед ним моментально вырисовываться, он понял, что сейчас последует просьба о кредите.

— Надеюсь, ничего серьезного? — деликатно спросил Аркадий Платонович.

— К сожалению, не могу ответить утвердительно. Диабет навряд ли можно отнести к чему-то незначительному; его, как головную боль, одной таблеткой не вылечишь.

— Диабет?!

— Да. Требуется срочный курс терапии. Нам посоветовали отправиться в Чехию, отзывы о лечении в одном санатории прямо-таки обнадеживающие.

— Я тоже слышал о Чехии, и, кажется, это не просто слухи, значит, надо соглашаться.

— Да, мы такого же мнения. Но вот…

Брат запнулся и дрожащей рукой протянул родственнику клочок бумаги.

— Это цена вопроса, — уточнил он.

Последовал еще один тяжелый вздох Бориса.

— Извини, что обращаюсь к тебе, просто больше просить не у кого.

Прозвучавшая фраза, как зачитанный в суде приговор, подвела черту под отношениями, уже давно сложившимися между братьями, обозначив зияющую пустоту. Глава «Гарантии успеха» не подал виду, но внутренне содрогнулся, признавая обоснованность и правоту слов Бориса.

Он взял послание и увидел на нем нацарапанные нетвердой рукой брата цифры.

— Ух, ты! — послышался негромкий возглас. — Надеюсь, за эти деньги целители действительно умеют творить чудеса.

Борис Платонович выжидательно посмотрел на Аркадия, никогда еще роль просителя не была для него такой мучительной и неприятной.

— Что скажешь?

Ответ прозвучал почти мгновенно.

Не переживай, я дам деньги, лечи жену, близких надо беречь. — Произнося эти слова, Аркадий Платонович вспомнил свою безвременно покинувшую этот свет супругу.

Брат порывисто поднялся с кресла и сделал несколько торопливых шагов.

— Ты серьезно? — еще не веря своему счастью, почти выкрикнул он. — Давай я напишу расписку…

Аркадий поднял руку вверх, как бы останавливая поток льющихся из уст брата заверений и обещаний.

— Не надо расписок, отдашь, когда сможешь, — благосклонно разрешил он.

Такой поворот событий заметно разрядил витавшее в кабинете напряжение. Борис Платонович в знак благодарности попытался подобрать тему беседы, которая вызвала бы у Аркаши интерес. Но в своем благородном стремлении он на мгновение позабыл о той пропасти, которая их разделяла, и о том, каким сложным человеком был Аркадий. Одного «слепого» шага оказалось достаточно, чтобы Борис Платонович наступил на кинутые им самим же по неосторожности грабли.

— Слышал о новом хобби твоей дочери. Я сам в молодости пытался учить итальянский, но так и не смог осилить, повстречал Светку и все вокруг закрутилось.

Упоминание об увлечении Лизы иностранным языком вызвало у ее отца совсем не ту реакцию, на которую рассчитывал Борис Платонович. Да, он знал, что дочь частенько проводит время с итало-русским словарем в руках. О причинах, сподвигших сделать ее такой выбор, родитель не интересовался: хочет — пусть учит. Вопрос был в другом: откуда Борису стало известно об этом увлечении? Братья общались нечасто, безразличие и отчужденность, красным пунктиром пробежавшие между главами семей, передались и их детям. За одним, пожалуй, исключением. Его единственная дочь внезапно воспылала страстью к своему кузену Евгению. В юности, пока был жив Платон Станиславович, дети нередко проводили время вместе, но никому и в голову не могло прийти, что между двоюродными братом и сестрой может вспыхнуть нежное чувство. А ведь вспыхнуло! И теперь каждое напоминание об этой связи вызывало у Аркадия Платоновича что-то наподобие зубной боли, от которой хочется немедленно избавиться.

Понятно, что о занятиях итальянским Борису сказал его сын, а он, в свою очередь, узнал о них от Лизы. Эта цепочка само собой разумеющихся фактов мгновенно обозначилась в голове Аркадия Платоновича, как только его брат заикнулся о своей осведомленности Лизиным хобби. По этой причине от великодушного настроя Аркадия Платоновича не осталось и следа, а на смену ему пришло нечто, напоминающее досаду. Он постарался обойти стороной неприятную тему, но полностью избавиться от появившегося горького осадка у него не получилось.

— Лиза меня в свои планы не посвящает, — ответил неопределенно Аркадий Платонович. — Как-то заметил ее за зубрежкой словаря, спросил, для чего ей итальянский. А она глаза в пол, говорит, что после института собирается путешествовать, и Италия у нее на первом месте. Но сдается мне, причина в чем-то другом. Она вообще у меня скрытная, о многих вещах я узнаю уже постфактум. Твои дети, наверное, такие же… — многозначительно закончил он.

На лице Бориса промелькнуло замешательство, он старался уловить смысл подтекста, явно присутствовавшего в словах брата, но терялся в догадках. Следующая фраза Аркаши вообще сбила его с толку.

— Тут на днях читал статью в интернете, оказывается, в мире несколько миллионов человек с синдромом Дауна. То-то я замечаю, что кое-кто из моих партнеров, с которыми приходится вести переговоры, иногда такую муть предлагают, что только диву даешься и невольно думаешь, а все ли у тебя в порядке с головой. Спрашивается, откуда берутся подобные чудики?

— Не видел этой статьи, но, кажется, основная причина болезни кроется в наличии у ребенка лишней хромосомы, которая передается ему в момент зачатия от отца. Где-то я об этом читал. — Не понимая, куда клонит старший брат, ответил Борис.

— Да, да, теперь и я припоминаю, по природе их должно быть двадцать три, а по факту получается на одну больше. Наверное, родители имели вредные привычки, и им следовало бы сначала от них избавиться, прежде чем заводить бейби.

— А вот про это я точно читал, — возразил Борис, — ни вредные привычки, ни стрессы, ни даже тяжелые роды не влияют на появление синдрома. Причины, как правило, связывают с беременностью в раннем или, наоборот, позднем возрасте, также если отцу уже перевалило за полтинник либо если родителями являются близкие родственники.

Когда прозвучали последние слова, на лице Аркадия Платоновича появилась презрительная усмешка, словно он только и ждал этой фразы.

— Теперь понятно, откуда берутся такие люди, — многозначительно произнес он.

Не сходившее с его физиономии иронично-циничное выражение недвусмысленно намекало, что выбранная Аркадием тема для разговора предназначалась исключительно для ушей родственника. Значит, он сказал или сделал нечто, что вызвало такую реакцию со стороны брата. Но ведь, кроме упоминания о хобби его дочери, он ничего больше не сказал. И причем здесь дауны? Чушь какая-то… А потом в сознании всплыло жизнерадостное лицо его старшего сына Евгения, его восторженные отзывы о дочери своего дяди. Говорил он и об увлечении Лизы итальянским. Борис Платонович сразу понял, что Женя влюблен в свою кузину и что никакие уговоры не изменят его решения продолжать отношения. И хоть он пытался увещевать сына прекратить эту связь (даже приводил примеры, что от такого брака могут родиться ненормальные дети), ему изначально была видна тщетность собственных усилий. Так и вышло. А еще Борис Платонович припомнил, как Аркаша его уже предостерегал, что любовь между двоюродными сестрой и братом до добра не доведет. Теперь ясно, что сейчас он сделал еще одну попытку деликатно напомнить ему об этой проблеме, построив разговор довольно специфическим образом, или, как говорят в народе, «завел рака за камень». Вот змей.

Приподнятое настроение Бориса Платоновича после этого замаскированного маневра сразу испортилось. Только чувство долга перед женой удерживало его не наговорить братцу откровенных грубостей. Он начал стремительно сворачивать беседу, ссылаясь на позднее время и предстоящую дальнюю дорогу домой.

От Аркадия Платоновича не ускользнула произошедшая с Борисом перемена, значит, его намек дошел до ума того, кому он предназначался. Ну что же, вот и отлично, а если хочется поваляться в характере и посетовать на жестокость родича, милости прошу, с нас от этого не убудет.

Аркадий Платонович поднялся с кресла и как ни в чем не бывало со сдержанной улыбкой произнес:

— Деньги сейчас переведу на карту и жду Ваше семейство в субботу, надеюсь, не забыли о моем юбилее?

— Нет, я помню, начало в пять, — отстраненно ответил Борис. — Ну, пока, спасибо за помощь.

V

Арсений Перов нажал на рычаг стеклоомывателя, и мощная струя воды прибила бабочку-капустницу к лобовому стеклу. «Дворник» безжалостно сбросил пострадавшую на асфальтированную дорожку, больше ее судьбой никто не интересовался.

Арсений закурил очередную сигарету. Ожидание — вечный удел работы водителя, подрядившегося возить важную «шишку». От этого с годами в движениях и мыслях появляются медлительность, рассудительность и покорность судьбе. А трудовой стаж Арсения на службе у Аркадия Платоновича Вольского перевалил уже за двенадцать лет. Его кандидатуру удачно предложили в тот момент, когда Аркадий Платонович получил повышение и стал возглавлять «Гарантию успеха». Хорошее название, распространяющее свое сияние на все, что имеет отношение к фирме. И Арсений не стал исключением, ведь от его опыта и умения водить машину нередко зависело настроение шефа. А довольный шеф — спокойствие и уверенность в его окружении на работе и дома.

Сегодня Арсению тоже приходилось ждать, только не Аркадия Платоновича, а его секретаря. Хозяина срочно вызвали в Москву на совещание, и он временно поступил в распоряжение Михаила Вяткина, на котором висели заботы по проведению юбилея своего патрона. Два часа назад они возвратились из города со встречи с тамадой или, как теперь стало модно говорить, «event-менеджером». С ним Вяткин обсудил программу субботнего вечера и узнал, какие забавные сюрпризы подготовил устроитель шоу для приглашенных на праздник гостей. Судя по благодушному выражению глаз Михаила, Арсений понял, что раут должен пройти на высшем уровне.

Из парадного входа особняка появился Михаил и протянул водителю листок бумаги.

— Возвращаемся в город, у нас пять заданий, — коротко сообщил он.

Перов окинул взглядом список: так, забрать ящик грузинского коньяка, посетить банк, купить музыкальные колонки, отвезти Михаила к заму Аркадия Платоновича для передачи какой-то важной информации. Последним в перечне числилось поручение, которое Арсений ненавидел и которое один раз в месяц ему волей-неволей приходилось исполнять. Аркадий Платонович особую слабость питал к двум вещам — красивым женщинам и к полной противоположности всего прекрасного — мерзким аспидам, поселившимся в специально построенном для них в недрах подвала дома террариуме. Вот из-за этих гадюк и гремучих змей он и посещал на окраине города одинокую базу, где ему вручали ящик с жалобно пищащими белыми мышками, а попросту — корм для заточенных в неволе безмолвных монстров. Пока Арсений не передавал в особняке ящик садовнику Павлу, содержащему серпентарий, обреченный писк чувствующих скорую смерть жертв всю дорогу стоял у Арсения в ушах, заслоняя собой все происходящее вокруг.

— Окей, — кивнул Арсений, внутренне поежившись от предстоящего вида очередной партии несчастных животных. — Поехали.

Михаил легонько запрыгнул на кресло рядом с водителем.

— Люблю я эту работу, — мечтательно произнес он и прикрыл веки.

Перов усмехнулся и запустил двигатель. Только многолетний опыт и молниеносная реакция позволили ему резко затормозить перед возникшей из ниоткуда перед бампером машины дочерью Аркадия Платоновича.

— Лиза, с ума сошла! — не выдержав, закричал Арсений.

— Извините, иначе бы вы уехали, — с виноватым видом произнесла девушка. — Вы же в город собрались? Возьмите и меня.

Михаил, который следил за порядком в отсутствие владельца имения, немедленно заинтересовался словами дочери Вольского.

— А надолго? И зачем тебе в город, скоро уже вечер?

— У меня встреча с подружкой, нужно купить одну безделушку, больше двух часов это не займет.

— Тогда так, — начал распоряжаться Михаил. — Арсений тебя отвезет к подруге и потом заберет обратно. В общем, вернешься домой с нами. Мобильник с собой?

— Отлично, — весело засмеялась Лиза. — Я сама хотела вас об этом просить. А телефон всегда при мне, после встречи я позвоню Арсению.

— Тогда присаживайся и поехали.

Черный фольксваген медленно выехал из ворот владения семейства Вольских. До города они добрались за сорок минут. Вяткин торопился на встречу с помощником Аркадия Платоновича, поэтому в первую очередь Арсений доставил секретаря по указанному им адресу.

— Я позвоню, когда освобожусь, — предупредил он. — Можешь пока купить колонки.

— Так и сделаю, — кивнул Перов.

Как только Михаил скрылся из виду, Арсений повернул голову в сторону Лизы.

— Ну, куда тебя, красавица?

— Отвези меня к Бобке.

— Куда-куда? — смеясь, переспросил Арсений.

— Ты что, Бобку не знаешь? — искренне удивилась Лиза. — Собаку?

— Знаю, конечно, — уже серьезно ответил водитель. — Просто слово забавное.

О псе Бобке знал каждый костромчанин. Легендарная собака жила в конце ХIХ века у пожарников в здании команды неподалеку от площади Ивана Сусанина. Пес сопровождал спасателей, когда в городе случался пожар. По преданию, Бобка вытащил из огня не один десяток маленьких детей. Благодарные жители города, дабы увековечить память о Бобке-пожарнике, выхлопотали у местных властей отлить из металла фигурку отважного пса. Просьбу горожан удовлетворили, и вот теперь бронзовый Бобка преданными глазами встречает прогуливающихся людей в парке у Сусанинской площади.

Арсений знал город как свои пять пальцев, поэтому уже через десять минут он высадил Лизу у входа в сквер и напомнил, чтобы она ему непременно позвонила, когда освободится. Девушка пообещала. От Перова не укрылось, что дочь Аркадия Платоновича за внешней беззаботностью о чем-то постоянно думает. Какое-то седьмое чувство подсказало ему припарковать машину рядом с парком и пойти за Лизой. Музыкальные колонки никуда не денутся, в крайнем случае, он скажет Михаилу, что модель аппаратуры ему не понравилась, и Арсению известен другой магазин, получше.

Перов хорошо помнил, где в городском саду установлен памятник Бобке. Он пошел не по центральной аллее, а по неширокой велосипедной дорожке, петляющей за деревьями по краю сквера. Так он мог не опасаться, что девушка его обнаружит. Не только праздное любопытство толкало его добровольно устроить слежку за дочерью своего шефа. Для этого имелась другая причина.

Он был влюблен в Лизу, несмотря на разницу в возрасте и отличие в социальном положении. Когда Арсений поступил на службу к Аркадию Платоновичу, Лизе исполнилось одиннадцать. За эти незаметно промелькнувшие годы девочка превратилась в молодую женщину. В какой-то момент Арсений поймал себя на мысли, что думает о девушке. Он часто возил ее в школу и встречал после занятий, слушал рассуждения о жизни и ненастойчиво высказывал свое мнение по поднимаемым темам. Арсений чувствовал чистоту души юного создания, ее неиспорченность и доверие к другим людям и боялся разуверять Лизу, что мир не так прост, а порой и жесток. За час езды от дома до школы о многом можно поговорить и многое можно узнать о другом человеке. В этот час вся вселенная для Арсения умещалась в салоне мчащегося по трассе автомобиля, и эта вселенная принадлежала только ему, Арсению Перову. Засыпая, он желал, чтобы скорее наступил новый день, в котором нашлось бы немного времени для его общения с Лизой.

В день двадцатилетия девушки Аркадий подарил ей букет лилий, когда они возвращались из института. Поздравление получилось чересчур официальным, но ему показалось, что Лиза уловила тайное отношение скромного водителя к своей персоне.

А однажды фантазиям Перова пришел конец. В жизни Лизы прочно обосновался сынок брата Аркадия Платоновича Евгений. В детстве подростки часто встречались, и это казалось абсолютно нормальным для двоюродных сестры и брата. Другое дело, когда молодым людям исполняется двадцать лет и они при первом же удобном случае пытаются увидеться. Как-то повлиять на развитие отношений Арсений был не в силах и лишь сокрушался, когда в очередной раз натыкался на влюбленную пару. Вот и сейчас интуиция подсказывала ему, что Лиза спешит отнюдь не к подруге. Интуиция — сложная штука, и если раньше она не подводила, то не было у Арсения причин не доверять ей и сейчас.

Арсений подошел к месту предполагаемой встречи именно в тот момент, когда Евгений Вольский сжимал в объятиях девушку и нежно целовал.

«Опять этот, малохольный», — донесся изнутри рассвирепевший голос.

Теперь Арсений уже жалел, что стал шпионить, не сделай он этого, ему, по крайней мере, удалось бы избежать столь откровенной, задевающей всю его натуру сцены. Он отвернулся и, не замечая никого вокруг, в полной прострации побрел обратно. Уязвленное самолюбие и собственное бессилие переполняли душу безнадежно влюбленного тридцатипятилетнего мужчины. Масла в огонь подливала еще мысль о том, что племянник Аркадия Платоновича ничем особенным от него не отличается: не богат, не знаменит, внешность самая что ни на есть заурядная, в общем, не какой-нибудь там Аполлон Бельведерский. Толку-то что он Вольский. Это обстоятельство являлось не достоинством Евгения, а скорее наоборот — его недостатком. Арсений краем уха слышал о недовольстве отца и его сыновей по поводу встреч Лизы со своим кузеном. Чем тогда он хуже Евгения? Да, ничем. А возраст, да, пусть между ними лежит тринадцать лет, но не такая уж это запредельная разница для времени, в котором они живут…

Когда Арсений добрался до машины, чувство потерянности покинуло его, и в сознании осталась только холодная ярость. Он искренне желал, чтобы небеса послали ему обстоятельство, которое положило бы конец этим мучительным для Арсения свиданиям.

— Поеду покупать эти чертовы колонки, — вслух произнес он и резко стартовал от владений городского парка.

Оказалось, провидение не дремало и услышало его горячую просьбу. Когда фольксваген свернул на одну из оживленных улиц города, в поле зрения Арсения попали три человека, беспечно отдыхающих в тени летнего кафе. Перов сразу узнал братьев Вольских и жену одного из них Виолетту. В голове как по мановению волшебной палочки созрел коварный план, как будто и не Арсений Перов его придумал, а получил руководство к действию от невидимого могущественного покровителя. Оставалось теперь грамотно исполнить этот план.

Он нашел свободное место, припарковался и перешел на другую сторону проспекта. Затем Перов стал перемещаться таким образом, чтобы попасть на задворки летнего кафе и таким образом привлечь внимание детей Аркадия Платоновича. Это ему без труда удалось.

Виолетта, супруга Константина, младшего сына Аркадия Платоновича, отломила кусочек бисквита и отправила его в маленький изящный ротик. Она рассеянно слушала своего мужа, которому слепо доверяла и во всем полагалась на его мнение. Они были женаты уже три года, но никому и в голову не приходило, что эти люди находятся в браке. И хотя Виолетта и Константин жили вместе, занимая две комнаты на нижнем этаже особняка Вольских, внешне они больше походили на беспечных гостей, прочно обосновавшихся у богатого родственника и тратящих все свободное время на развлечения и удовольствия. Ни детей, ни домашних обязанностей…

Константин развивал мысль о проблемах отечественной экономики из-за заполонивших рынок привозных товаров и явно увлекся своей интерпретацией происходящего. В подобных случаях Виолетта издавала кудахтающий смешок и начинала тихонько трясти его за руку. Она заглядывала прямо в глаза мужу и уточняла, убежден ли он в своей правоте. Вот и сейчас, Виолетта наклонила голову в бок и неуверенно протянула:

— Ты думаешь?

— Ви, я не думаю, я уверен, — раздухарившись воскликнул Константин.

Такой резкий ответ заставил Виолетту развернуть голову в сторону проходящих мимо кафе людей. Тут-то она и наткнулась на Арсения.

Виолетта потянула мужа за рукав рубашки, тыча пальцем куда-то вдаль. Недовольный супруг прервал пламенную речь и проследил взглядом в том же направлении, где и обнаружил Перова.

— Подумаешь, водитель отца, — проворчал он; тем не менее Константин поднял руку и помахал ею Арсению.

Итак, его заметили. Арсений внутренне усмехнулся, оставалось довести спектакль до конца. Он приблизился к столику и скромно поздоровался.

— Какими судьбами? — Больше из вежливости, чем из подлинного интереса, спросил муж Виолетты.

— Готовимся к юбилею, приехали с Михаилом с разными поручениями. Я вот музыкальные колонки ищу, здесь поблизости есть подходящий магазин.

— Значит, в субботу намечается интересная программа, — вступил в разговор Денис.

— Да, утром Михаил встречался с тамадой, ожидается целое представление.

— А где Вяткин сам, кстати? — задал фамильярный вопрос Константин.

— У него важная встреча с заместителем Аркадия Платоновича.

— Понятно, со Смирновым, ну, не будем тебя задерживать, беги, — благосклонно отпустил водителя Денис.

— Да, у меня еще много дел, — подтвердил Арсений. — Еще и сестру вашу забирать.

— Лизу? — воскликнул Денис. — А откуда ее нужно забирать?

— У нее встреча в Сусанинском парке, у памятника Бобки, не знаю с кем, — соврал Арсений. — Как закончится, сразу должна позвонить.

Денис и Константин невольно переглянулись, в голове у них возник один и тот же образ — вероломного кузена, ведущего с Лизой елейным голоском задушевные беседы.

— А давно ты отвез в парк сестру? — уточнил Денис.

— Я только что оттуда, и десяти минут не прошло.

— Спасибо, можешь за Лизу не беспокоиться, мы скоро поедем домой, так что и ее с собой захватим.

— Отлично, понял, ну, я побежал, — сделав свое «черное» дело, быстро попрощался Арсений.

— Беги, беги, — мрачно закончил разговор Константин.

Как только водитель отошел от столика, Денис произнес фразу, которая уже витала в воздухе.

— А не прогуляться ли нам до Сусанинского парка?

— Разумеется, — поддержал идею брат. — Дорогая, может ты еще побудешь в кафе, мы ненадолго? То, о чем мы собираемся сейчас говорить с одним человеком, тебе лучше не слышать.

Виолетта издала короткий смешок, что означало у нее крайнюю степень недовольства.

— Вот еще, — неожиданно резко произнесла она. — Я не собираюсь сидеть здесь одна и поедать очередную порцию бисквита. И не собираюсь пропускать представление, которое скоро должно начаться в парке. Думаешь, я не догадываюсь, о каком-таком человеке идет речь?

Братья усмехнулись, а Денис коротко резюмировал:

— Вот пример жены, верной взглядам и интересам своего мужа!

На этом троица расплатилась за заказ и покинула кафе. Гнев гнал Константина и Дениса к бронзовому изваянию Бобки-пожарника. Не далее, как две недели назад они уже высказали свое «фи» двоюродному братцу. Евгений им тогда ничего конкретного не пообещал, но защитники семейных устоев надеялись, что к их словам все-таки прислушаются. Куда там — «если коготок увяз, всей птичке пропасть». Известная народная пословица как нельзя лучше подходила к описанию создавшейся ситуации, в которой роль несчастной птички досталась их сестре. И без посторонней помощи вызволить Лизу из расставленных пронырливым родственником силков навряд ли получится.

Константин предложил нагрянуть неожиданно, чтобы застукать парочку с поличным. Денис и Виолетта поддержали идею. Они окольными путями стали приближаться к месту встречи влюбленных.

Казалось, славянский бог Радогост не дремал, предоставив разгневанным братьям возможность закончить начатое. Лизу и двуличного кузена мстители увидели еще издалека и продолжили движение по бездорожью, сойдя с тропинок, которыми был испещрен весь Сусанинский парк. Они достигли массивного дуба, служащего естественным барьером, отделявшим наслаждающихся совместным обществом людей от компании линчевателей, готовых в любую секунду разрушить эту хрупкую идиллию.

— Давайте послушаем, о чем они говорят, отсюда уже слышна их речь, — предложил Денис. — Смотрите, в руках у Евгения какой-то листок бумаги. Если мои глаза не врут, на нем что-то нарисовано.

Зрение не подвело говорившего. Именно этот листок бумаги и заставил Лизу примчаться на незапланированную заранее встречу. Днем ей позвонил Женя и интригующим голосом сообщил, что фантазия его девушки об итальянской мечте обрела свои физические очертания.

Ничего себе, выдал! Как Лиза не пыталась выведать смысл витиеватой, загадочной фразы, молодой человек тайны так и не открыл, намекая, что это нужно видеть глазами, а телефон в таком важном вопросе — плохой помощник. Лиза пообещала вырваться хотя бы на часик, и слово свое сдержала.

По глазам Жени она поняла, что его идея — лишь повод увидеть ее, отчего сердце девушки радостно затрепетало. Плевать, что там напридумывали отец и братья, она любит этого серьезного ранимого фантазера, а остальное неважно. Лиза с живостью ответила на робкий поцелуй кавалера, отчего последний, воодушевленный и обрадованный, подхватил ее и закружил на месте.

— Уронишь, — засмеялась Лиза. — Поставь.

Женя исполнил просьбу повелительницы своего сердца. Когда волна страсти немного улеглась, он с заговорщеским видом достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и развернул его.

— Не являлся ли тебе во снах такой образ?

Судя по восхищенному взгляду Лизы, Женя понял, что объект, изображенный на рисунке, явно заинтересовал девушку.

— Когда ты успел все это сделать?

— Знаешь, твоя идея меня увлекла, и последние дней пять я только о ней и думал. Потом руки сами взяли бумагу и вот…

С листка на них смотрел мастерски исполненный эскиз будущей гостиницы, общий вид здания и внутреннее расположение помещений. Лиза принялась водить пальцем по чертежу, приговаривая:

— Это холл, стойка администратора, двойная лестница на второй этаж, номера! Как все здорово…

— Да, это внутри, а на прилегающей территории — корт для тенниса, бассейн, лужайка для гольфа, — принялся пояснять будущий архитектор.

— А вот здесь, за гостиницей, нужно сделать парковку. — Включилось в процесс воображение Лизы.

— Верно, про стоянку для машин я и забыл, — виновато протянул Женя.

— Вы еще забыли про паркинг для вертолетов, на крыше отеля, — раздался рядом язвительный голос Дениса Вольского.

Влюбленная пара испуганно вскинула глаза. Их взору предстали ухмыляющиеся физиономии братьев Лизы, из-за спин которых выглядывало любопытное лицо Виолетты. Увлекшись мечтами, Женя и Лиза и не заметили, как троица незаметно к ним приблизилась, и это, к сожалению, уже была реальность, а не вымышленные персонажи из пестрых комиксов. Лист бумаги с изображенным на нем планом гостиницы выскользнул из рук девушки и, спикировав, приземлился под скамейкой.

— Я вот, Денис, думаю, может, в прошлый раз мы с деревянным истуканом разговаривали, — риторически произнес Константин.

— Костик, прекрати, — резко вскрикнула Лиза. — Не твое дело, с кем я встречаюсь.

---

— А вот тут ты, сестренка, заблуждаешься, — возразил брат. — Если это касается свиданий с родственником, то это еще и наше дело, семейное.

— И Лиза тоже является частью семьи, — подал голос Евгений. — Почему же Вы не учитываете ее интересы?

— Мы заботимся о чистоте рода, — возразил Константин, — которому насчитывается уже несколько столетий. Но тебе на это, я вижу, наплевать. Только не думай, что мы, как безмолвные куклы, проглотим ту сказочку, про которую ты сейчас наплел размечтавшейся дурочке.

— Что ты хочешь этим сказать? — догадываясь, куда клонит старший брат, спросила Лиза.

— Можно подумать, что ты не понимаешь?! Понастроили тут планов. А как Вы собираетесь их воплощать? За счет денег отца? Насколько мне известно, твой ухажер не в состоянии оплатить даже ужин в ресторане, не говоря уже о чем-то более весомом. Где гостиницу-то возводить будете? Хоть у нас, в России?

Лиза и Евгений побледнели, значит, братья услышали и увидели более чем достаточно, чтобы узнать об их тайных замыслах. Тем временем Константин продолжал:

— Только не думайте, что мы ничего не расскажем отцу. Его повеселит подобная чушь. Единственное, сделаем мы это после юбилея, не хотим его расстраивать накануне праздника. Надеюсь, что и Вы полезете к нему со своими идиотскими идеями не раньше следующего понедельника.

— А вот тебя не спросили, когда мы будем с ним говорить! — Глаза Лизы метали молнии, казалось, еще мгновение, и она ударит брата.

— Лиза, пойдем отсюда, — проронил Евгений. — Здесь нам больше нечего делать.

Девушка подала ему руку, и они поднялись со скамейки.

— Ты, братец, топай, — с угрозой в голосе произнес Денис. — А ты, сестренка, куда собралась? Вечер на дворе, надо двигаться к дому.

— И не мечтай! — вспылила Лиза. — Вы — кучка бездельников, возомнили себя учителями жизни. Без кошелька отца Вы сами пустое место, а еще мораль нам читаете. Не поеду я с Вами домой, меня Арсений отвезет. Пошли, Женя.

Денис перегородил ей дорогу. Лиза попыталась обойти его, но Денис, сделав шаг в сторону, опять встал на пути сестры. Тогда та легонько толкнула его в грудь.

— Уйди.

Денис схватил Лизу за запястье.

— Нет, ты останешься!

— Убери руку! — потребовал Евгений, подойдя вплотную к брату своей девушки.

— Ага, щас.

Константин тоже приблизился к Денису.

— Катись отсюда, а то сейчас получишь, — прошипел он.

По воинственному виду Евгения муж Виолетты понял, что тот не отступит. Поняла это и Лиза, и тогда она решила пуститься на старую, известную всему миру хитрость.

— Ты сейчас это все полицейским расскажешь. Вон, идет наряд! — воскликнула девушка, показывая рукой за спины братьев. Сработал инстинкт самосохранения, Денис отпустил руку Лизы, а Константин автоматически обернулся.

Лиза дернула Женю за рукав и крикнула:

— Бежим! Не сопротивляйся, прошу!

Евгений прочитал в глазах Лизы отчаяние и мольбу и кивнул головой в знак согласия. Они припустили в сторону выхода из парка.

За их спинами раздался кудахтающий смех Виолетты.

— Упустили, упустили!

Денис хотел кинуться вслед, но Константин удержал его за руку.

— Черт с ними, потом договорим, — мрачно произнес он и поднял с земли оброненный Лизой листок бумаги с эскизом гостиницы.

VI

Лиза не позвонила Арсению, ей претила сама мысль в этот вечер снова столкнуться со своими братьями, теперь уже в семейных стенах. Гнев мешал сосредоточиться, заставляя прокручивать раз за разом только что произошедший инцидент, последствия которого в настоящий момент не могла оценить ни сама Лиза, ни ее сердобольные братцы, возомнившие себя хранителями фамильной чести. Не вызывало сомнений, что Дэн и Костик при первом же удобном случае расскажут отцу об очередной ее встрече с Женей и планах влюбленной парочки. Планы…, стоп, а где же листок с эскизом?

Лиза резко остановилась и схватилась за сумочку. Она вспомнила, как рисунок выпал у нее из рук в сквере. Может, он и сейчас там? Вдруг братья его не нашли?

— Женя, я план потеряла, — жалобно протянула Лиза. — Он остался в парке, возле скамейки.

— Не переживай, я нарисую новый, теперь уже с парковкой за отелем, — попытался успокоить ее Евгений.

Странно, слова кавалера не вызвали у нее чувства радости, почему-то сейчас идея построить гостиницу в Италии и заняться там бизнесом казалась чересчур неправдоподобной. Пока о тайне никто не знал, она выглядела живой и настоящей, но теперь… Червь сомнения где-то глубоко внутри принялся за свою разрушительную работу… Да и бог с этой гостиницей, пусть братья жалуются отцу, пусть он не дает деньги, в одном ее уверенность оставалась неизменной — она ни за какие коврижки не пойдет на поводу у Костика и Дэна и не станет слушать этот бред про родовые ценности и прочую чушь. Ни братья, ни даже отец не имеют права указывать, с кем она должна строить собственную жизнь. А свой выбор Лиза сделала, вон он вышагивает с ней рядом, серьезный и заботливый, готовый кинуться в огонь и воду, лишь бы сделать ее счастливой. От этой мысли по телу разлилось тепло, и Лиза крепче сжала руку своего избранника. Она вдруг поняла, что Женя для нее действительно дорог, и она не может его лишиться. С этим осознанием пришло болезненное желание бросить вызов этому формальному бездушному миру, доказать, что она сама — строитель собственной судьбы. И для этого Лиза готова «сжечь мосты», соединяющие два полярных берега, между которыми проносится в вечность река жизни…

— Девять часов, — раздался рядом спокойный голос. — Тебе, наверное, надо звонить Арсению?

Лиза очнулась и посмотрела на мобильный телефон, на котором она предусмотрительно выключила звук. Шесть пропущенных звонков — четыре от Арсения и два от секретаря папы.

— Ничего, подождут, — ответила она уклончиво. — Что-то хочется чаю, я замерзла.

— Я живу в двух кварталах отсюда, — с живостью отозвался Женя. — Ты у меня еще ни разу не была дома.

— Наверное, неудобно, мы не говорили, что заглянем, — попробовала возразить Лиза.

— А какой сегодня день недели? — задал сам себе вопрос Евгений. — Четверг. Так сейчас дома никого и нет. Родители — на спектакле, а Виталик — на тренировке. Пойдем, мигом согреешься.

— Ладно, пошли.

Через пятнадцать минут они уже открывали дверь квартиры.

Переступив порог, Лиза сразу почувствовала разницу в обстановке. Особняк, в котором она жила, внешне напоминал дворец, не только снаружи, но и внутри. И благородный лоск ему придал именно ее отец. Полученный по наследству от дедушки дом, конечно, и так находился в отличном состоянии, но после проведенного в нем ремонта, он, как говорят в народе, «заиграл по-новому». Отцу Жени Борису Платоновичу эта квартирка тоже досталась по наследству от Платона Станиславовича, но, по всей видимости, финансы не позволяли придать жилью более современный и комфортабельный вид — взгляд Лизы невольно натыкался на трещины и сколы на ламинате, потертости на обоях, вышедшую из моды мебель. Правда, кое-где все же имелись следы попыток хозяина улучшить облик жилища, но на общий антураж они мало повлияли.

Женя поймал взгляд своей гостьи и тут же молвил:

— Ремонт в нашей квартире делается стихийно, как только появляются свободные средства. К сожалению, в последнее время это случается не часто.

Лиза смутилась, ей стало неловко, что Женя сразу ухватил суть ситуации и разгадал ее затянувшееся молчание. В голове, как назло, зазвучала брошенная Константином в парке полная издевательства фраза: «… твой ухажер не в состоянии оплатить даже ужин в ресторане, не говоря уже о чем-то более весомом…».

Лиза улыбнулась и взяла Женю за руку.

— Не будем об этом, пойдем чай пить. А еще лучше, покажи мне свою комнату.

— Так себе комната, но все же десять метров моего личного пространства!

Они сделали несколько шагов по полутемному коридору и попали в небольшое квадратное помещение, всю обстановку которого составляли письменный стол, книжный шкаф и узкая кровать. Лизу сразу заинтересовали стоящие на нижней полке шкафа альбомы.

— Семейные?

— Ага.

— Обожаю смотреть семейные альбомы. Можно я полистаю?

Женя кивнул головой.

Девушка вытащила несколько фолиантов и без приглашения плюхнулась на кровать.

— Можешь пока чайник поставить, — благосклонно разрешила она.

— Правда, я и забыл о нем. — Молодой человек вышел из комнаты. Через минуту он вернулся и сел рядом с Лизой.

— Какой ты смешной, — воскликнула Лиза, показывая пальцем на одну из фотографий. На ней пятилетний Женя пытался отобрать у собаки резиновый мячик, который здоровенная псина держала в пасти и не собиралась уступать ребенку.

Лиза перелистнула страницу.

— Гляди, а это мы с тобой. — На снимке Лиза и Женя лет десяти-двенадцати стояли у входа в родовой особняк, крепко схватившись за руки.

Тогда ни у кого из родственников их близость не вызывала раздражения и выглядела абсолютно естественной. А теперь…

Евгений почувствовал, что с Лизой произошла какая-то перемена, из беззаботной она внезапно стала серьезной.

— С тобой все нормально? — осторожно спросил он.

— Да, все хорошо, если не считать, что через несколько дней мой отец узнает о наших планах. Денис с Костиком обязательно ему расскажут о чертеже. И мы перейдем в состояние открытой вражды.

— После того, как мы покинули парк, я постоянно думаю о том же самом. И вариантов развития ситуации здесь немного. Во-первых, когда Аркадий Платонович увидит рисунок, в деньгах он, конечно, откажет. И тогда нам придется либо распрощаться со своей затеей, либо искать другой источник дохода. Копить собственные средства мы, конечно, можем, но прежде чем они у нас появятся, пройдет уйма времени.

— С деньгами все понятно: либо их нам даст отец, либо банк, но в последнем случае это произойдет только после окончания учебы и появлении собственного заработка. До этого момента никто нас финансировать не станет. И все же я пока надеюсь на первый вариант.

— На отца?

— Угу. Он, конечно, человек принципиальный и бывает резким, когда кто-то покушается на эти принципы. Но если его припереть к стенке и дать понять, что другого выхода нет, он может сдаться и пойти навстречу.

— Признаться, не представляю, чем мы можем его припереть к стенке, — с сомнением произнес Евгений.

Он посмотрел в лицо своей девушки и вдруг заметил в ее глазах лихорадочный блеск. Этот мерцающий взгляд означал, что Лизу посетила гениальная идея, и она уже стоит на пути ее реализации. Таких случаев Женя помнил несколько, и каждый раз Лиза поражала его своей находчивостью и решительностью. Кажется, и сейчас она нашла лазейку в лабиринте сложных и запутанных отношений с родственниками.

— Не забывай, что я единственная дочь своего отца, — сделала намек Лиза. — Он же не хочет всю оставшуюся жизнь находиться со мной в контрах. И еще, я уже совершеннолетняя и могу принимать самостоятельные решения.

— Что ты хочешь этим сказать? — Евгений пытался нащупать скрытый смысл только что произнесенной фразы.

Лиза сделала нетерпеливое движение и провела пальцем по челке Жени.

— Иногда выход рядом, до него нужно только дотронуться рукой, — девушка сделала еще один прозрачный намек.

Абсолютно сбитый с толку, Женя пристально всматривался в лицо своей девушки, разгоряченное и такое прекрасное. На ум приходила единственная мысль: Лиза деликатно давала ему понять, что потайная дверка к сердцу Аркадия Платоновича может приоткрыться только в одном случае — если Лиза станет ему принадлежать душой и телом в статусе законной супруги. Недавно, там, у реки она произнесла самые важные для Жени слова, пообещав стать его женой. И, кажется, теперь Лиза только в их браке видела способ решения всех назревших проблем. Сомнения покинули Евгения, он возблагодарил Бога за подаренный ему шанс воплотить давние мечты в реальность. Одновременно с этим его поразила отчаянность пути, выбранного Лизой, и коварный расчет, сулящий в конечном итоге достижение намеченной цели. Все или ничего. А не слишком ли много они ставят на карту? Что, если дерзкий план не сработает? Но, кажется, колебаниям уже не оставалось места…

— Пойдем завтра подадим заявление? — робко предложил он.

Лиза ждала этих слов и все равно оказалась к ним не готова. Тяжелый альбом выскользнул из ее худых тонких пальцев и полетел вниз. Оба бросились его поднимать и больно ударились головами.

— Ой, прости, я нечаянно, — вскрикнул Женя.

— Да я сама виновата. — Лиза со смущенным видом принялась тереть ушибленное место.

Не осознавая своих действий, Женя задержал руку девушки и осторожно прикоснулся к ней губами. Новое непонятное чувство наполнило тело Лизы, она сильно покраснела, но не убрала руки, а, наоборот, другой провела по волосам поклонника, тем самым предлагая ему не останавливаться. Евгений сжал ее пылающую плоть и сначала нерешительно, а затем все увереннее и настойчивее принялся покрывать шею, лицо, грудь Лизы поцелуями. Девушка обмякла, сделала шаг назад и уперлась в край кровати. Неопытные руки Жени тщетно пытались расстегнуть молнию на платье, но безуспешно.

— Погаси свет, — выдохнула Лиза.

Щелкнул выключатель, и комната погрузилась во мрак. Евгений вернулся к девушке и обнаружил, что молния уже открыта. Он потянул платье вверх, и его попытка увенчалась успехом.

— Я люблю тебя, — прошептал он, увлекая Лизу на кровать.

— Я тебя тоже…

В помещении вспыхнул свет. Евгений, щуря глаза, уставился на возникших на пороге комнаты людей — своих родителей и брата Виталия.

— Чайник-то чего не выключил? — недовольно пробурчал Борис Платонович. — Вода чуть не выкипела. И чего ты спать завалился в такую рань?

Его сын виновато потирал глаза.

— Да он, кажется, и не спал, — произнесла мать Евгения, Светлана Сергеевна, указывая мужу на разбросанные рядом с кроватью предметы женского гардероба.

— Кто там у тебя? — с усмешкой спросил отец, кивая головой в сторону возвышающегося рядом с сыном и прикрытого одеялом бугорка.

— Никого, — хмуро ответил Женя.

В опровержение его слов таинственный полог медленно пополз вверх и раскрылся. Из-под него показалось растерянное взлохмаченное лицо Лизы.

— Здравствуйте, Борис Платонович, это я.

VII

Длинный металлический пинцет проник в клетку и поставил маленькое трепещущее тельце на середину площадки. Мышка сразу отбежала в угол и тревожно начала вслушиваться. Ее крошечный розовый носик, как поплавок на речке, задергался, уловив чужой незнакомый дух. Опасность имела свой запах, ею была пропитана вся окружающая тесная атмосфера. Грызун беспокойно повертел головой, осмотрел уходящую к потолку зеленую ветку, несколько камней у ее подножия, золотистый песок с разбросанными на нем стеблями бамбука. Кругом царило безмолвие и покой, и все же норушка не доверяла этой застывшей свободной от суеты пасторали.

Мышку беспокоил бамбук, витой и изогнутый, занимавший всю заднюю стенку клетки. Белое существо подозрительно вглядывалось в блестящий ствол и вдруг обнаружило две желтые точки на торце палки. Они заинтересовали попавшую в вольер из внешнего мира гостью. Сначала точки расширялись, какое-то время оставались неподвижными, а затем практически пропадали. Потом все повторялось. Таких чудес мышка еще не встречала, и от этого крохотное сердце в ее груди билось тревожно и неровно. Но бежали минуты, а так ничего и не происходило, и она стала успокаиваться. Убаюканное необычным свечением, исходящим от бамбука, животное не сразу заметило, что палка пришла в движение. Послышался едва уловимый шелест сухих песчинок, и желтые точки на бамбуке превратились в два маленьких блюдца. Исходящий от них свет гипнотизировал, не давая отвлечься на что-то другое и заставляя подчиняться магии невидимого фокусника.

Маисовый полоз рывком оторвал от поверхности свое гибкое тело и вонзился зубами в замечтавшегося грызуна. На белый песок упала капелька алой крови. Сознание мышки начало гаснуть, но даже в сгустившейся вокруг нее темноте она продолжала видеть сияние прекрасных желтых блюдец…

— Ну, вот Гюнтер, мы и поели, — раздался рядом с клеткой густой бас Павла. Несколько лет работы в поместье до сих пор не убили в нем желания любоваться смертельной игрой змеи со своей жертвой.

— Следующая кормежка через три недели, — попрощался он с полозом и направился к следующей клетке. — Привет, Лео.

Серпентарий занимал внушительную часть подвала вместе со спортивным залом, винным погребом и стоянкой для автомобилей. Любовь к ползучим тварям у Аркадия Платоновича появилась сравнительно давно, где-то десять-двенадцать лет назад. За это время террариум несколько раз расширяли из-за появляющихся в нем новых постояльцев. Гремучие змеи, гадюки и ужи разных мастей оставили дикую природу и отправились жить, не по своей воле, конечно, в загородный особняк. Клетки — горизонтальные, кубические, вертикальные — занимали целую стену от пола до потолка. Владелец имения часто сюда заглядывал. Как он объяснял, здесь ему лучше думалось. Большое кожаное кресло и письменный стол располагались прямо напротив редкой и опасной коллекции. В приглушенном свете лампы под шипение и барахтанье змей глава «Гарантии успеха» вынашивал дерзкие планы по защите своей империи от внешних и внутренних врагов. Ведь в миру недаром повелось, что противников и завистников у руководителя крупной фирмы всегда пруд пруди.

Аркадий Платонович долго искал толкового человечка, который мог бы и ухаживать за обитателями питомника, и следить за садом, и заниматься домашним виноделием. Павла Сердюкова ему порекомендовало крупное кадровое агентство вместе с еще пятью кандидатами. Собеседование состоялось в стенах родового особняка, а, точнее сказать, на рабочем месте — в террариуме. Хозяин поместья и недавно поступивший на службу к нему Михаил Вяткин отдали предпочтение именно Сердюкову, несмотря на его возраст (они с Аркадием Платоновичем были ровесниками), небольшую подслеповатость и неопрятный вид (как позже выяснилось, самокритика к гардеробу снизилась из-за трагической гибели близкого родственника, после чего он стал принимать успокоительное). Павел долгое время жил в Средней Азии в семье змееловов и не раз охотился на кобру. Быстрыми профессиональными движениями он продемонстрировал экзаменаторам захват выпущенной из клетки змеи. Небольшая деревянная палочка, словно притянутая магнитом, уперлась точно под самую голову гадюки и придавила ее к каменному основанию подвала. Та даже разозлиться как следует не успела. Затем ловец спокойно взял рептилию голыми руками и забросил обратно в клетку. Вся процедура не заняла и трех минут. Впечатленные навыками Павла, Аркадий Платонович и Вяткин отнеслись снисходительно к довольно посредственным знаниям Сердюкова в области садоводства и виноделия, поэтому уже на следующий день он приступил к работе в новом амплуа…

Уличная дверь, ведущая в серпентарий, открылась, и на пороге возник Вяткин.

— А, вот ты где! — вместо приветствия произнес он.

От Павла не укрылось, что секретарь не в духе.

— А где же мне еще быть? Сегодня у аспидов пир. — Сердюков указал пальцем на пищащих у его ног в ящике белых мышек.

— Понятно. Хозяин просил напомнить, что завтра в программе вечера запланировано посещение гадюшника. Приберись здесь хорошенько, полы что ли помой, гостей завтра понаедет тьма-тьмущая.

— О чем разговор, все сделаю. Сейчас закончу кормежку и займусь этим.

— Отлично, — немного повеселев, сказал Вяткин. — А как там Ферзь поживает? Живой пока еще?

Речь шла о коралловой змее белого цвета, попросту говоря, об альбиносе, которой удивительно точно подходило прозвище шахматной королевы. Уникальную рептилию преподнесла Аркадию Платоновичу в качестве презента одна тунисская компания в знак благодарности за безупречное выполнение «Гарантией успеха» срочного и запутанного контракта. Заказчик предусмотрительно побеспокоился узнать о вкусах главы фирмы, и это впоследствии сделало общение партнеров доверительным и приятным.

Вольский гордился раритетом, и Ферзь по праву считался его любимцем, если так можно выразиться по отношению к ядовитой змее. Иногда, когда Аркадий Платонович находился в особом расположении духа, ее по требованию Вольского доставляли к нему в кабинет в специальном контейнере. Там владелец опасного животного ставил клетку к себе на стол и как ни в чем не бывало занимался составлением какого-нибудь важного документа, изредка бросая взгляд на находящегося от него всего в десяти сантиметрах смертоносного гада. Так Аркадию Платоновичу лучше думалось. Но пару месяцев назад хищник наотрез отказался от пищи, и хозяин имения не в шутку встревожился. К альбиносу приехал ветеринар и сказал, что питомца надо исследовать, а для этого потребуется сначала его усыпить. Змее сделали укол, и эскулап приступил к работе. Врач долго копошился в пасти рептилии и все покачивал головой, видимо, находя признаки болезни, которую он и ожидал увидеть. Затем айболит вынес неутешительный вердикт — язвенный стоматит. Такой недуг поражает змей, если они получают травмы черепа, например, при ударах о стеклянные стенки клетки.

Аркадий Платонович сразу согласился с диагнозом врача, он вспомнил, что Ферзь действительно страдал излишней агрессией и часто бросался на мнимых врагов из внешнего мира, сильно ударяясь головой о невидимую прозрачную преграду.

Ферзю промыли пасть раствором, врач выписал рецепт и назначил курс лечения, но пока заметных улучшений в состоянии здоровья пациента что-то не наблюдалось…

— Скорее жив, чем мертв, — ответил Павел. — Только непонятно, надолго ли. Вон мышь до сих пор по нему бегает, а он на нее ноль внимания.

Павел указал пальцем на расположенную неподалеку клетку, из иллюминатора которой выглядывала белая голова Ферзя с грустными и мутными глазами. По вольеру беззаботно бегал грызун, то и дело задевая змею, но альбинос полностью отрешился от происходящего вокруг.

— Ладно, мне пора. — Вяткин кивнул Павлу и вышел в другую дверь, соединяющую подвал с домом.

День у Михаила не задался с самого утра. В семь часов Арсений привез с вокзала шефа, хмурого и озабоченного. Не особенно придав этому значения, секретарь, по обыкновению, пустился докладывать о состоянии дел. Рассказал ему о прошедшей встрече с замом Вольского, о подготовке к юбилею, репетиции с тамадой и в конце упомянул о несчастном Ферзе. Только последние слова заставили шефа немного заинтересоваться докладом помощника. А потом Аркадий Платонович задал Вяткину очень неприятный вопрос.

— А Лиза вчера дома ночевала?

«Кто ему уже успел сообщить о дочери?» — Сердце Михаила болезненно сжалось.

Накануне, покончив в городе с делами, он с Арсением собирался отправиться в особняк, но перед отъездом возникла одна проблема. На связь с Перовым не вышла Лиза. Водитель без конца ей названивал, но все без толку, потом это стал делать и сам Михаил. В трубке были слышны длинные гудки, но ее не снимали. Вяткин не знал, что и думать, раньше за Лизой подобной самодеятельности не замечалось. Так и не дождавшись потеряшки, они восвояси уехали в имение. Как потом оказалось, решение Михаил принял верное. Около полуночи телефон в его комнате издал тихий сигнал. Секретарь посмотрел на экран и прочитал сообщение: «Дико извиняюсь, пришлось заночевать у подружки. Лиза». Михаил хмыкнул: что тут скажешь — молодость, и со спокойной душой завалился спать. Ему в тот момент и в голову не могло прийти, что об этом маленьком проколе узнает его шеф. Откуда? Не найдя более или менее вразумительного ответа на свой вопрос, помощник Вольского предположил, что отцу об этом сказала сама дочь. Но вскоре из разговора с Аркадием Платоновичем он понял, что ошибся.

— Ваша дочь опаздывала на встречу с подругой и попросила ее подвезти до города, — пояснил Михаил. — Я как раз направлялся туда для выполнения поручений и взял Елизавету с собой.

— И после улаживания дел должен был доставить ее назад? — задал каверзный вопрос обеспокоенный родитель.

Вяткин замялся и покраснел.

— Да, так предполагалось, но Ваша дочь в условленное время не позвонила. Арсений и я много раз сами набирали ее номер, но безуспешно. С какой подругой она встречалась, я не знал, поэтому в имение мы вернулись одни.

— Замечательно! — грозно произнес Аркадий Платонович.

Михаил, чтобы погасить недовольство шефа, скороговоркой забормотал:

— Но потом я получил от Елизаветы сообщение о том, что ей пришлось задержаться, и она решила заночевать у подружки.

По лицу отца было видно, что о таких подробностях он не знал.

— У подружки?! А ты в курсе, что у этой дамы на лице растут черные усы и имя у нее Евгений?

Секретарь весь съежился.

— Нет, об этом мне ничего не известно, только со слов Вашей дочери.

Голос Аркадия Платоновича перешел на крик.

— А мне известно! Хоть в Костроме я и отсутствовал! Вчера Денис и Константин повстречали ее в парке в компании с сыном моего брата. Теперь ты понимаешь, у какой подружки осталась ночевать Лиза? А я, старый дурак, еще стал помогать Борису, ведь я ему уже не раз прямым текстом говорил пресечь эти бесстыжие встречи. Ну, ничего, после праздника, будь он неладен, я отправлю нахалку доучиваться в другой город или вообще за границу, а этого подлеца на порог к себе не пущу.

Последняя фраза явно относилась к старшему сыну Бориса Платоновича. Михаил впервые видел шефа в такой ярости. Как можно деликатнее он уточнил:

— И даже на юбилей не пускать?

— Никуда и никогда! Если Евгений заявится сюда, сразу докладывай мне, я сам с ним разберусь.

Лицо Аркадия Платоновича побагровело, и он зашелся кашлем, а затем схватился за сердце.

— Подай таблетки со стола.

Михаил схватил маленький несессер, в котором хранились лекарства и с которым страдающий гипертонией Аркадий Платонович никогда не расставался.

— Все, ступай, мне нужно побыть одному, — закончил разговор Вольский. — И скажи Павлу, чтобы в питомнике прибрался, завтра гостям экскурсию устроим.

Михаил кивнул головой и быстро удалился, обрадованный, что мрачная беседа наконец-то закончилась.

Смешанные чувства будоражили его душу. С одной стороны — досада за то, что он недоглядел за дочерью патрона, хотя и мог настоять, чтобы Лиза сообщила, с кем она встречается. Тогда и дожидаться бы ее не пришлось. А с другой стороны Михаила душил гнев:

«Что я — нянька какая-то? Взрослой девке я в сиделки не нанимался. И что он себе позволяет, я не пацан безусый, чтобы меня вот так отчитывать?!».

Раньше Аркадий Платонович никогда не позволял себе подобного тона. За несколько лет работы между ними бывало всякое, случались у Михаила и оплошности в выполнении поручений. Но Вольский всегда вел себя корректно, не перегибая при высказывании замечаний палку. Интеллигентное обращение хозяина к своему ближайшему помощнику, даже в неприятных ситуациях, вызывало подлинное уважение со стороны Вяткина. Но сегодня… кажется, в вопросах крови и родства данные принципы не работали. Что же, придется это взять на заметку.

Гнев стал потихоньку утихать, Михаил вспомнил, что именно Вольский несколько лет назад протянул ему спасительную руку помощи, когда Вяткин угодил в серьезную передрягу. Он тогда попал под сокращение, которое проводилось в банке. Красивые песни начальства, которые ему пели на протяжении всей службы, о том, какой он классный специалист и профессионал с большой буквы, на поверку оказались просто услаждающими слух мелодиями, только и всего. Когда дело дошло до выбора, кого оставлять на работе, его, как бездомную собаку, вышвырнули на улицу, отдав тепленькое местечко родственнику управляющего филиалом банка, который в финансах слыл полным профаном. В одно мгновение Михаил остался без постоянного источника дохода. И все бы ничего — у него имелся за плечами внушительный опыт работы в финансовой сфере, и он не сомневался, что рано или поздно отыщет новое место, если бы не ипотека, которая дамокловым мечом нависла над тридцатилетним папашей и его семьей. Банк, в котором работал Михаил, обслуживал десятки крупных организаций, и среди клиентов числилась «Гарантия успеха». Пару раз Вяткин консультировал Аркадия Платоновича по вопросам получения займов, и его советы оказались весьма полезными. Вольский запомнил способного эдвайзера и стал его рекомендовать партнерам, когда срочно требовалось сделать верный ход при принятии спорного решения.

Оказавшись на улице, Михаил потыкался по друзьям-знакомым, разместил резюме в крупных агентствах, но рынок оказался перегруженным заполонившими биржу труда молодыми и перспективными кандидатами, готовыми отдавать свой потенциал за гораздо меньшее вознаграждение, на которое рассчитывал оставшийся без работы финансовый консультант. Пролетело два или три месяца, и имеющиеся у Михаила сбережения закончились. Наступал срок для внесения очередного платежа за квартиру. Без особой надежды Вяткин позвонил Геннадию Смирнову — заместителю Вольского, и тот пообещал поговорить со своим шефом. В штате «Гарантии успеха» отсутствовал сотрудник, постоянно курирующий банковский сектор. Кроме этого, Аркадию Платоновичу давно уже требовался управляющий в имение. Расчетливый бизнесмен усмотрел в кандидатуре Михаила решение своих текущих проблем. Вяткину предложили должность секретаря с обязанностями финансового консультанта. Тот, недолго думая, согласился, убежденный, что при первой же возможности сменит место. Но крылатая фраза «нет в этом мире ничего более постоянного, чем временное» родилась не на голом месте. Михаил втянулся в новые обязанности и неожиданно открыл для себя дремавшие в нем доселе склонность к хозяйствованию и организаторскую жилку. Так пролетело несколько лет и честолюбивые амбиции помощника Аркадия Платоновича улеглись. Ему пару раз повышали оклад, регулярно выплачивали премии, а однажды, после удачно провернутой «Гарантией успеха» сделки, идейным вдохновителем которой оказался именно он, Михаил, Вольский в пылу искренней благодарности обмолвился, что подумывает о включении своего секретаря в завещание. Как тогда пояснил Аркадий Платонович, ему бы очень хотелось, чтобы после кончины кто-то мог помочь будущему хозяину имения, да и другим детям, ценным советом. Тем самым шеф сделал Михаилу недвусмысленный намек, что видит их отношения долгосрочными…

Из состояния раздумья Михаила вывел посторонний звук. Он посмотрел в сторону, откуда донесся шум, и увидел дочь патрона, быстро идущую к дому с низко опущенной головой. Вяткин хотел сказать ей что-нибудь ехидное после устроенной секретарю взбучки, но заметил в глазах девушки страх и передумал. Он просто кивнул Лизе в знак приветствия и отправился в серпентарий выполнять поручение Аркадия Платоновича.

VIII

— Знакомься, Денис, это моя мама Ольга Ивановна.

Белесые, словно прокисший кисель, глаза принялись пытливо изучать бойфренда Вики. Невысокого роста, слегка полноватая, с темными с проседью волосами и резкими чертами лица женщина давно уже хотела познакомиться с новым приятелем своей дочери. Раньше в гости к ним заходил Борис, скромный молодой человек, который очень нравился Ольге Ивановне. Он частенько приносил с собой какие-нибудь сладости: маленький тортик или коробку конфет, и дарил их обожающей подобные лакомства женщине. Но затем Боря пропал. На расспросы матери, куда он подевался, дочка только недовольно фыркала и убегала в другую комнату. О том, что Борису подыскали замену, Ольга Ивановна, конечно же, сразу догадалась — Вика поздно (а то и под утром) возвращалась домой с так называемой «прогулки», а имя «Денис» по многу раз слетало с ее уст во время долгих разговоров по телефону.

— Добрый день, — негромко произнес Денис, про себя отметив:

«Дочь на мать совсем не похожа, неужели Викусик с годами из красотки превратится в такую же образину?».

— Проходите, может быть, чаю? — постаралась разговорить гостя Ольга Ивановна.

— Ма, мы уже уходим, — ответила за своего парня Вика. — Буду, наверное, поздно, поэтому предупреди отца, чтобы не волновался.

— Хорошо. А куда Вы собрались, и почему поздно, ведь сейчас только два часа дня?

— У папы Дениса сегодня юбилей. Сама понимаешь, такие события быстро не отмечают. — Принялась объяснять дочь. — А, впрочем, я и сама не знаю, возможно праздник долго и не продлится.

Денис невольно залюбовался своей девушкой, одетую в стиле гранж-мини — легкую футболку и «рваные» джинсовые шорты с соломенной шляпкой на темноволосой головке. Вика перехватила взгляд кавалера. Она нагнулась к нему и прошептала:

— Дырку в майке протрешь.

Затем она громко произнесла:

— Ладно, ма, нам пора. Поможешь мне нести портплед с вечерним платьем? — Обратилась Вика к Денису. — А я возьму туфли и сумочку.

Ольга Ивановна продолжала следить за поведением поклонника своей дочери, в глазах которого светились любовь и обожание. Рядом с добродушным и немного мешковатым Борисом новый кавалер выглядел более решительным и целеустремленным. Возможно, именно такие качества и нужны чересчур привередливой в своих бесконечных желаниях Вике. А то, не ровен час, так можно и в девках засидеться. Да, конечно, ее Вичка — редкий экземплярчик и может составить удачную партию любому жениху, главное — вовремя спуститься с Олимпа на Землю. В целом Ольга Ивановна осталась довольна смотринами и подчеркнуто вежливо кивнула головой.

— Ну, Вы к нам заглядывайте, — прощаясь, произнесла хозяйка.

Денис подхватил чехол с платьем.

— Непременно.

Вика чмокнула мать в щеку.

— Пока, ма! — Девушка с дамской сумочкой на плече и коробкой с вечерними туфлями в руках вышла вслед за Денисом на лестничную клетку.

Парочка сбежала вниз по ступеням к ожидавшему их у подъезда мерседесу. Денис открыл багажник и аккуратно уложил портплед. Вика поискала глазами свободное место для коробки. В это время совсем рядом послышался тихий звук, напоминающий шипение. Вика в страхе отпрянула от багажника.

— Что у тебя там?

Денис засмеялся.

— Сюрприз для папы, — загадочно произнес он. — Не пугайся.

Денис отбросил рукой тряпку, прикрывающую средних размеров предмет, находящийся в самой глубине багажника. Взору Вики предстал пластиковый прозрачный контейнер, в котором, свернувшись клубком, покоилась бледно-коричневая змея.

— Что за мерзость!? — воскликнула Вика.

Впрочем, вид рептилии не вызвал у нее паники, поскольку Денис раньше рассказывал о странном увлечении своего отца и даже пару раз показывал ей террариум в подвале дома.

— Это эфа, — коротко резюмировал Денис. — В коллекции папы такой змеи еще нет, надеюсь, я угадал с подарком.

— Да уж, гадину в честь юбилея! Нужно было постараться, чтобы додуматься об этом, — язвительно произнесла Вика.

— А я не знал, что ему еще подарить, у него и так все есть. А вот песчаного полоза нет.

— Ладно, поехали, тебе лучше знать о вкусах отца. — Вика открыла переднюю дверку.

Денис накинул на контейнер тряпку и захлопнул багажник.

— Включи музыку, не хочу слышать эти звуки. — С задней части машины снова донеслось тихое шипение.

Ее кавалер покрутил ручку приемника, и салон автомобиля потонул в быстрой танцевальной музыке.

В субботний день улицы города опустели, многие люди еще с утра разъехались по дачам, отправились по грибы-ягоды и на рыбалку. Мерседес быстро пронесся по проспектам и площадям и выбрался на дорогу, ведущую к родовому имению Вольских. Денис уже предвкушал удивление гостей, когда он войдет в банкетный зал в сопровождении эффектной сексапильной брюнетки. От этой мысли сердце молодого повесы стучало в груди с упоением и радостью. Он бросил украдкой взгляд на Вику и заметил, что лицо девушки сосредоточено, и она о чем-то напряженно думает. Денис убавил громкость приемника и спросил:

— Все хорошо?

— Да, просто голова немного разболелась. От музыки, наверное.

— Через пять минут уже приедем, и сразу примешь таблетку.

— Отлично. — Вика устало улыбнулась. — Много будет гостей?

— Я не очень посвящен в подробности вечера, программой занимается секретарь моего предка, но, учитывая масштаб его связей, человек тридцать приедет. Я слышал, что кто-то даже из Москвы прилетит, из компании, которая пичкает отца ценными «указиловками» по вопросам бизнеса.

— Понятно. И что, всех этих людей Вы хотите усадить за один стол, и родственников, и коллег по работе?

— Не думай об этом, все уже учтено. В банкетном зале установят несколько столиков и рассадят гостей согласно статусу и сфере интересов, чтобы, как ты верно подметила, не создавать дискомфорт во время праздника. Вот мы и приехали.

Автомобиль затормозил у высокой металлической ограды. Денис порылся в карманах и достал брелок в виде маленького револьвера. Он нажал на курок игрушки и массивные темные ворота послушно распахнулись перед мерседесом. Другие ворота, чуть поменьше впустили машину в подземный гараж. Молодые люди забрали из багажника вещи Вики и контейнер с аспидом и вошли в дом. По пути к комнате Дениса они встретили только двоих официантов, специально нанятых для обслуживания праздничного вечера.

— У нас еще полтора часа до начала, — сказал Денис, закрывая за ними дверь в комнату.

— Вот и прекрасно, я хочу спокойно переодеться и немного уложить волосы. — Вика сняла с головы шляпку и бросила ее на стоящий рядом стул. Она подошла к висящему на стене овальному зеркалу и критически себя осмотрела.

— Блин, какая я бледная.

— Ну, это легко исправить, — отозвался из ванной комнаты Денис.

— Что ты имеешь в виду?

Денис приблизился к ней сзади и обхватил ее талию руками.

— А что я еще могу иметь в виду? У нас полтора часа, а физические упражнения разгоняют кровь, вот и подумай. — Произнося последние слова, он прижался к телу Вики.

Лицо девушки помрачнело. В последнее время активность Дениса по части плотских утех стала ее порядком утомлять.

— Слушай, давай в другой раз, мне нужно сделать укладку. И кто-то, кажется, обещал, что даст таблетку.

Запал Дениса испарился также незаметно, как и появился, он пробормотал что-то невнятное и отошел от Вики. Похожая ситуация уже случалась и раньше, и он, не получив желаемого, уходил несолоно хлебавши. Да и вообще, Вика начала меняться, перестала ценить его ухаживания, вела себя довольно бестактно по отношению к Денису в его присутствии. Недавно в баре она бесцеремонно принялась флиртовать с каким-то мужиком у стойки. Денис на минуту вышел на улицу поговорить по телефону, а когда вернулся, то застал на своем месте волосатого иностранца с красным от виски лицом, настойчиво уговаривающего Вику пойти с ним. Денис хорошо знал английский, поэтому ошибиться в значении фраз гринго не мог. В дополнение ко всему правая рука мужчины лежала на колене девушки, которая лишь смеялась и мотала головой, еще больше заводя подвыпившего самца. Денис подошел к стойке и резко сдернул руку туриста. Тот, мгновенно сообразил, что следующим действием так некстати появившегося спутника темноволосой красотки будет скорее всего удар в его багровую физиономию, и поэтому сразу ретировался, несколько раз повторив: «Sorry, sorry». Денис принялся отчитывать Вику, но та и не думала оправдываться. С ее слов, ничего страшного не произошло, и во всем виновато мартини, два бокала которого он сам же ей и заказал. Страдая от жуткой ревности, Денис в тот вечер все никак не мог успокоиться: с одной стороны, он готов был растерзать неверную подругу, а с другой — испытывал сильнейшее возбуждение, желая обладать сумасбродкой. Словно угадав мысли любовника, Вика приняла приглашение остаться в ту ночь в особняке. И вот там-то он вволю натешил свое уязвленное самолюбие. Только под утро Денис выпустил из рук горячее упругое тело, услышав от Вики вполне заслуженный комплимент:

— Ну, ты, монстр!

Жаль, но подобного самоутверждения хватило ненадолго. Он чувствовал, что Вика в своих мыслях находится где-то далеко и точно не с ним, даже если в это мгновение Денис разговаривал с нею или даже занимался любовью. Невольно он стал вспоминать сцену разрыва отношений Вики со своим прежним парнем, и, как ни печально, начинал представлять себя в роли отвергнутого Бориса. Но в одном его девушка заблуждалась, он никому не позволит безнаказанно вытереть о себя ноги, если вдруг его поставят перед фактом, что время Дениса закончилось…

Денис прошелся по комнате, стараясь переключиться на что-нибудь позитивное, но приподнятое настроение, с которым он приехал домой, кажется покинуло его безвозвратно. И все же провидению было угодно разбавить сгустившуюся в сознании молодого мужчины пустоту. Денис бросил случайный взгляд в окно и заметил, что к дому со стороны примыкавшего к имению Вольских полю медленно идет его сестра в сопровождении неотступно следовавшей за ней повсюду «тени», в лице кузена Евгения.

Злорадная улыбка промелькнула на лице Дениса.

— Да как они посмели вместе заявиться в день рождения отца?!

— О ком это ты? — спросила Вика.

— О Лизе с двоюродным братом.

— А что здесь такого?

— Да между ними любовь-морковь, похоже. Представляешь, между родственниками?

Вика подошла к Денису и похлопала его по плечу.

— Успокойся. Сейчас таких случаев уйма, есть примеры куда более пикантные.

Спокойствие Вики выбило Дениса из колеи.

— Тебя, кажется, ничем не проймешь, — проворчал он. — Ну, ничего, когда в этом доме хозяином стану я, здесь все будет по-моему, и никакие кузены просто не смогут пожаловать сюда без приглашения.

— С чего ты взял, что этот дом достанется тебе?

— Вековая традиция, — таинственно ответил Денис. — Родовой особняк всегда отходит по наследству к старшему сыну. А старший сын — это я.

Вика усмехнулась.

— Понятно, но главное здесь условие — «достанется по наследству», а твой отец, слава богу, здоров как бык.

Денис уже открыл рот, чтобы возразить, как вдруг откуда-то из недр дома донесся звук гонга.

— А это что за сигнал?

— Первый звонок перед началом представления, — сказал Денис, и пристально посмотрел на Вику.

IX

Церемониймейстер цепким взглядом выхватил в толпе гостей крупного мужчину, сдерживающегося из последних сил, чтобы подавить рвущийся наружу зевок.

«Ого-го, заскучала публика, пора вводить в „бой“ тяжелую артиллерию».

Вера кивком головы подозвала помощника:

— Найдите Михаила, пусть принесет фанты.

Ведущая отлично знала, как следует поддерживать у присутствующих начинающий гаснуть интерес к празднику. После небольшой официальной части, поздравительных спичей и влитых в гостей двух-трех бокалов спиртного, нужно вовремя завладеть вниманием аудитории, иначе пиши пропало. Вера взяла в руки микрофон и с сияющей улыбкой обошла все восемь столиков, расставленных вдоль стен погруженной в полумрак гостиной. Черно-кровавое блестящее платье с пайетками издавало мерцающий свет и невольно заставляло гостей поднимать головы на проходящую мимо них стройную фигуру тамады.

Вера остановилась у столика, за которым величественно восседал в окружении своих детей облаченный в элегантный смокинг виновник торжества. Распорядительница вечера зашла за спинку его стула и обратилась к залу:

— Ну, что-же, сейчас прозвучало много прекрасных речей о том, какой же замечательный человек наш юбиляр. Да, он такой вне всяких сомнений и есть. Но давайте все-таки проверим, хорошо ли вы знаете Аркадия Платоновича. Уверяю, что перед вами только наполовину прочитанная книга, и среди присутствующих найдется немало желающих долистать фолиант до конца. А вот этот Хеннесси достанется тому, кто даст наибольшее количество верных ответов на вопросы, которые я сейчас начну задавать.

За столиками почувствовалось оживление. Помощник ведущей подошел к Вере и передал ей элитный коньяк. Тамада подняла трофей вверх и покружилась на месте.

— Я вижу, вижу по глазам, что вам не терпится начать. Итак, для разминки несколько легких вопросов. Ни для кого не секрет, что Аркадий Платонович — человек состоявшийся, имеющий вес не только в своем ближнем окружении, но и за пределами отчего дома. И под словом «вес», я, конечно, прежде всего подразумеваю не массу тела. А какой вес, но только теперь уже физический, имел он, когда появился на свет?

С разных сторон послышались сдержанные смешки, которые перекрыло достаточно громкое кудахтанье Виолетты, супруги Константина, сидящей со своим мужем за одним столиком с тестем. Аркадий Платонович не переставал каждый раз удивляться этому извлекаемому наружу фонтану искренней наивности и легкомыслия. Вот и сейчас от неожиданности и удивления он откинулся на спинку стула, и, не найдя ничего лучшего, хлопнул себя ладонями по коленям и издал какой-то лающий звук, по всей видимости, в данный момент заменяющий ему смех.

Присутствующим в гостиной коллегам Аркадия Платоновича составляло большого труда представить их босса и сослуживца в роли маленького беззащитного младенца. Но именно такой наивный вопрос ведущей позволил гостям расслабиться и почувствовать себя значительнее комфортно среди разношерстного общества, собравшегося в тесном круге.

— Четыре килограмма, — бросил наугад прилетевший из Москвы с супругой член совета директоров холдинга, представительный дядька, абсолютно лысый, с полными смачными губами и мясистым крупным носом, позаимствованным у тукана.

— Перелет, — отозвалась Вера.

— Два восемьсот, — раздался тоненький голосок Виолетты.

— Ого, а это — недолет, причем явный! — засмеялась тамада.

— Три килограмма семьсот! — пробасил толстяк, партнер Вольского по бизнесу, на которого атмосфера, витавшая в воздухе в гостиной, начала нагонять тоску и зевоту, но который сразу встрепенулся, как только конферансье приступила к развлекательной части вечера.

— Опять мимо, — не прекращала смеяться Вера.

Посыпались хаотичные реплики гостей:

— Три, три пятьсот, три шестьсот…

Вера лишь мотала головой.

— Три килограмма двести пятьдесят граммов, — прозвучал негромкий спокойный голос Бориса Платоновича.

Взоры окружающих невольно устремились на брата юбиляра.

— Оля-ля! — воскликнула церемониймейстер. — А вот это в точку! Первое призовое очко в свою копилку кладет брат нашего именинника Борис.

Гости дружно зааплодировали. Борис Платонович изобразил на лице что-то наподобие улыбки и помахал рукой залу. У него, сидящего в самом конце гостиной со своей женой, сыном Виталием, Михаилом Вяткиным и по какой-то непонятной случайности с типом, с которым он столкнулся в приемной «Гарантии успеха» и которому присвоил прозвище «пижон», настроение было отнюдь не праздничное. Еще до начала торжества он успел переброситься с Аркашей парочкой слов и понял, что тому известно, до какой черты сумели докатиться отношения его первенца с дочерью брата. Еще Борис Платонович уловил, что только особый статус сегодняшнего вечера удерживает именинника не выходить за рамки приличия и не опуститься до личных оскорблений. Но, увы, сделанного не воротишь, а обстановка, в которой Борис Платонович застал своего старшенького с Лизой, явно свидетельствовала, что молодые люди, поправ все возможные моральные каноны, «переплыли» запретный Рубикон. Именно об этой опасности предупреждал его брат, когда Борис Платонович обратился к Аркадию за финансовой помощью. Своим поступком желторотые балбесы поставили всех перед выбором — «с нами или против нас».

«Против» означало разрыв отношений со своим сыном. Женя ему этого не простит, отец прекрасно знал, каким упертым в своих желаниях может быть тихий с виду паренек. А конфликт в воздухе уже витает, разрастается; на предложение отца пойти сегодня на юбилей к дяде Евгений категорически отказался. Да и второй сын, Виталий, недвусмысленно дал понять, что поддерживает брата и никому не позволит разлучать его со своей избранницей. Светлана, к сожалению, в полных противоречиях ситуации заняла нейтралитет, переложив решение ребуса на плечи мужа.

Ну, а «с нами» — приведет к открытой конфронтации с Аркашей. Их отношения и так на ладан дышат, а после заступничества за сына родственная связь окончательно прервется. А ведь случись что-нибудь серьезное, и помощи то ждать больше неоткуда, вон деньги на лечение жены дал только брат. Да, а деньги, особенно когда дети стали взрослыми, нужны теперь постоянно, как воздух…

Вера подошла к столику Бориса Платоновича и протянула ему цилиндр, в котором находились фанты с загадками.

— Следующий вопрос выбирает победитель предыдущего.

Борис Платонович по привычке провел рукой по своим гусарским усам и вытянул бумажку. Ведущая подхватила фант.

— Какой у юбиляра был любимый школьный предмет? — огласила вопрос Вера.

За столом Аркадия Платоновича послышалось шушуканье, это его дети пытались вспомнить школьные увлечения отца.

— Алгебра, — сделал попытку Константин.

— Нет.

— Химия, — подхватил эстафету Денис.

— Тоже неверно.

— Возможно, география? — неуверенно произнесла Лиза.

— И снова мимо. — Вера неумолимо отметала варианты.

Сидящая рядом с Денисом Вика тоже решила попытать счастья.

— История.

— В яблочко! — воскликнула ведущая.

Денис с изумлением покосился на свою девушку.

— Ты раньше в лотерею выигрывала?

— Ни разу в жизни.

Аркадий Платонович с любопытством посмотрел на спутницу сына. Вика, облаченная в красное вечернее платье с довольно дерзким декольте и открытой спиной, выглядела дьявольски аппетитной и притягивала взоры мужской части аудитории.

«Интересная штучка», — промелькнуло в сознании юбиляра.

Аркадий Платонович несколько раз встречался с девушкой мимолетом в особняке, но так толком ни разу и не поговорил с ней. И вот сейчас в затуманенном коньяком свете он наконец разглядел пассию своего сына. Неширокий лоб, миндалевидный разрез глаз, чувственный рот — прекрасный набор внешних данных. В голове Аркадия Платоновича возникла навязчивая мысль, что раньше он уже встречал что-то подобное. И вдруг его осенило, в Вике присутствовали черты безвременно покинувшей этот мир жены Вольского — Марины. Еще он вспомнил, что, когда впервые повстречал Вику в доме, уже тогда он обратил внимание, что черты лица девушки ему знакомы, но он в тот момент не связал их с внешностью супруги. После смерти Марины он так больше и не женился, хотя никогда не считался отшельником и вращался в достаточно разнообразных кругах. Сначала маленькие дети постоянно спрашивали его о матери, и он не мог ввести в дом мачеху, хотя претендентки на эту роль имелись. Затем в гору пошла карьера, и кандидаток стало еще больше, но к этому времени Аркадий Платонович уже ощутил в полной мере вкус холостяцкой жизни и не хотел лишать себя бесценной свободы. Умный, интеллигентный, с туго набитым кошельком, он уверено двигался вперед и, если бы пожелал, мог составить судьбу практически любой женщине. Мало кто откажется от принца на черном мерседесе в обществе, полном одиноких красавиц, уставших от поиска своего единственного, который превратит давние девичьи грезы в прекрасную осязаемую действительность…

Аркадий Платонович ощутил легкое возбуждение от присутствия за одном столом Вики. Да, вот она наклоняет голову, как Марина, улыбается, как Марина, так же пристально смотрит в глаза, вот черт. В неясном электрическом свете Вика выглядела ровесницей сына, но могла оказаться и на несколько лет старше него. Отец слышал от Дениса, что они познакомились на скалодроме, и по точеной фигурке девушки без преувеличения можно было сказать, что она ведет спортивный образ жизни. Это проявлялось и в питании, Вика едва притронулась к закускам, и лишь потягивала красное вино из узкого хрустального бокала.

Ведущая подошла к подруге Дениса:

— Ваш выбор.

Девушка вытянула фант и передала его Вере.

— Ага. А вот этот вопрос уже более сложный. — Тамада сделала паузу. — Правда не для всех, дети юбиляра и его брат наверняка знают на него ответ, поэтому попрошу их в этот раз воздержаться от участия. Итак, Аркадий Платонович прошел длинный профессиональный путь и не сразу занял пост в организации, который принес ему заслуженные лавры. Пришлось попотеть, прежде чем он понял, что ему действительно нужно. Впрочем, каждый из нас в течение своей жизни совершает нечто подобное. Но вернемся к вопросу. Где работал юбиляр после института? По образованию, как мы знаем, Аркадий Платонович — экономист, и первым делом он конечно же стал трудиться по своему направлению, сменил несколько мест. А затем сделал резкий скачок в сторону от избранной профессии. Итак, какое новое поприще избрал именинник?

Денис уже открыл рот, но вспомнил предостережение Веры, и лишь виновато улыбнулся. Вика нагнулась к нему и прошептала:

— Ты знаешь?

— Да, на все сто.

Судя по гробовому молчанию за столиками, вопрос действительно оказался сложным. Наконец, заместитель Вольского Геннадий Смирнов, крупный мужчина, рыжеволосый с веснушками на лице, неуверенно произнес:

— Пошел работать бухгалтером.

— Холодно, — отреагировала Вера.

— Устроился финансистом, — включился в игру Вяткин. Он помогал ведущей готовить эту викторину, но о всех ответах знала только Вера из личной беседы с Аркадием Платоновичем.

— Это тоже неправильно.

— Он освоил новую профессию и стал менеджером. — Решила испытать свою эрудицию супруга Бориса Платоновича Светлана.

— Увы. — Вера развела руками.

— Взял в руки полицейскую дубинку. — Раздался ироничный голос «пижона».

— А вот и победитель тура! — воскликнула Вера. — Остается только догадываться, как коллега по работе смог раздобыть такие подробности. А ведь это и впрямь примечательный поворот в жизни нашего именинника.

Вольский сразу сообразил, откуда у господина Сипоткина подобная осведомленность. Вячеслав Петрович водил знакомства с «небожителями», то бишь с отдельными членами совета директоров холдинга. Те, в свою очередь, прекрасно знали всю подноготную руководителей, возглавлявших дочерние компании. Значит, где-то в кулуарах проскочила информация о прежнем занятии Аркадия Платоновича.

Сипоткин, глядя на умное лицо юбиляра, почти не сомневался, что тот уже сделал в голове нужные расчеты и определил источник утечки любопытных сведений. Но его это мало беспокоило. На суаре он пришел только с одной целью — добиться получения ссуды для проведения работ. Аркадий Платонович еще не знал, что прилетевший из Москвы член совета директоров с поздравительной речью от лица корпорации имел также тайную миссию — оказать нужную протекцию Вячеславу Петровичу в получении от «Гарантии успеха» финансирования для ведения стройки. Оставалось только выждать паузу, чтобы уединиться с юбиляром и попытаться его обработать. Сипоткин изнемогал от затянувшейся официальной части банкета, плавно перешедшей в застольные интеллектуальные забавы…

«Пижон» достал из цилиндра очередной фант.

— Любимое хобби Аркадия Платоновича.

Ведущая еще не успела зачитать вопрос, как раздался голос Виолетты.

— О, я знаю, знаю! Ш-ш-ш, — зашипела жена Константина, и стала делать зигзагообразные движения руками вверх и вниз.

Гости с изумлением воззрились на Виолетту, прикидывая в уме, не повредилась ли та рассудком.

Вера засмеялась.

— Раскройте нам пожалуйста, что это за ш-ш-ш?

Послышался кудахтающий смех.

— Да змеи — его хобби, вон их целый подвал, лежат там себе, загорают.

— Отлично, это верный ответ! И сразу дополнительный вопрос, а имеется ли у нашего юбиляра среди собранной коллекции какой-нибудь любимчик?

— Конечно, это коралловая змея Ферзь, она абсолютно белая, — произнес Денис.

— Точно, — подтвердила Вера.

Денис поднял руку, привлекая внимание ведущей.

— Да, Вы что-то хотели добавить?

— Если можно. Раз уж разговор зашел о хобби папы, мне хотелось бы продолжить эту тему.

Денис нагнулся и достал из-под стола контейнер.

— Извини, пап, что не сделал подарок сразу, хотел его выделить в массе других поздравлений, чтобы он запомнился.

Отец понимающе подмигнул сыну.

Денис сдернул тряпку и перед глазами публики предстал свернувшийся в кольцо аспид. Смена обстановки вызвала у него моментальную реакцию — рептилия зашипела и бросилась на прозрачную стенку контейнера. Кто-то из женщин в зале взвизгнул.

По глазам Аркадия Платоновича было заметно, что подарок пришелся ему по душе.

— Да, это же эфа, — просто сказал он.

Когда первый шок от демонстрации гадюки прошел, в гостиной раздались жиденькие аплодисменты.

---

— А можно увидеть весь паноптикум? — раздался голос Сипоткина, уловившего в вытащенном им по счастливой случайности вопросе возможность прервать застолье.

— Да, да, мы хотим видеть и остальных, — поддержали его другие.

Вера бросила взгляд на Вольского, а он ей утвердительно кивнул. Тамада поставила цилиндр с фантами на столик у входа в гостиную и произнесла:

— По просьбе гостей в нашей программе произошли небольшие изменения. Посещение террариума также значилось в ней, но только в другое время. Давайте отправимся туда уже сейчас, а через полчаса продолжим нашу увлекательную викторину.

Предложение ведущей многим пришлось по душе. Публика стала покидать места и выходить из комнаты, где гостей встречал Вяткин, которому в мероприятии отводилась роль гида. За столиками остались только несколько женщин, и в их числе супруга Бориса Платоновича. Этим дамам идея отправиться на экскурсию в питомник со змеями не показалась удачной.

В числе последних покидающих зал оказался юбиляр. Аркадий Платонович уже занес ногу, чтобы переступить порог, как вдруг заметил, что к нему чуть ли не наперегонки приближаются Лиза и Сипоткин. Мужчина первый подошел к имениннику, но его дочь не дала ему возможности воспользоваться преимуществом.