Бесплатный фрагмент - Бегут мои часы

«Каждый прокладывает себе дорогу в жизнь: беспомощный птенец разрушает скорлупу своего овального особняка, родник преодолевает преграды, молодая берёзка сквозь тяжёлый асфальт тянется к Свету. Тернистый путь сопровождается сердечной болью, но после мрачного тумана обязательно появятся звёзды.

Что сделать? Поставить знаки «Остановка запрещена»! Переломить ход обыденной жизни! Двигаться вперёд! Проложить дорогу к Небу!

Винить кого-то в своих проблемах просто. Сложно — найти выход, а ведь он определённо есть. Главное, не опускать рук, быть этим родником, этой чистой водой, которой не страшны преграды…»

Всё только начинается

Всё только начинается.

Пока — один шажок.

И только распускается

невиданный цветок.

И только разгорается

спасительный костёр.

Пегас ко мне является —

приятный визитёр!

Такая энергетика!

Накал страстей таков!

Великая Поэтика

зовёт учеников.

Иду навстречу Светлому,

почти что без потерь.

Здесь даже безбилетному

всегда открыта дверь.

                              <14.07.05>

Белизна чернового листка

На бумагу ложится строка.

Лишь она — понимает и ценит…

Верю, мне никогда не изменит

белизна чернового листка.

Сам дорогу свою выбирал,

сделал, видимо, правильный выбор.

Не прельстил меня странный верлибр.

Проза — тоже не мой идеал.

Снова, душу слезами омыв,

новой строчкой пытаясь согреться,

поджигаю замёрзшее сердце.

Молча жду оглушительный взрыв…

                              <2004>

***

Я завидую поэтам,

точно знающим свой путь.

Вряд ли стану Блоком, Фетом…

Затеряюсь где-нибудь.

Только — верю, где-то рядом

есть заветная строка!

Та, что станет сладким ядом,

та, что будет на века.

                              <10.08.05>

И снова — ночь

                              1.

Очарован белой летней ночью…

— Знаешь ли, поэзию любя,

извини, поддамся многоточью.

Пусть другие пишут про тебя.

— Ничего, оставь свои заботы,

отвлекись, заставь себя уснуть.

Целый день в душе играли ноты:

ночью — можешь просто отдохнуть.

                              2.

И снова — ночь.

И снова мне не спится.

Душа болит и рвётся сочинять.

Но жаль, что вдохновенье, как зарница,

          слегка сверкнёт,

          и — скроется

          опять…

                              <18—19.11.02>

***

Стихи в чужой тетради

всегда мне травят душу.

Скажите, Бога ради,

я грусть свою разрушу?

Увижу ли я строчки

в нечерновом формате

стихов, моих до точки,

в такой чужой тетради?

                              <2005>

Сгорят черновики

Сгорят черновики —

обратно не вернутся.

Движением руки

легко стихи порвутся.

Последние штрихи,

последние, но всё же…

Печальные стихи,

опять одно и то же.

Во мне, наверно, лёд!

Жестокий я… Жестокий!

Бумажный самолёт

несёт на крыльях строки…

                              <2005>

Не горят

Нет, бумага не сгорела

в этом дьявольском огне!

Не сгорела, не истлела,

как того хотелось мне!

Только сердцу стало хуже,

словно выпил горький яд.

Я не Мастер… Почему же

эти мысли не горят?

                              <2005>

***

Молчит сердечко. Не поёт.

Душа в груди не бьётся.

Мой разум рифму выдаёт,

а строчка не даётся.

Десятки раз писать стихи

навеки зарекался,

но, словно пахарь без сохи,

без строчки задыхался.

Пусть трижды враг меня убьёт,

над прахом рассмеётся —

моё сердечко запоёт,

душа в груди забьётся!

Покинет плечи тяжкий груз,

в душе взыграют ноты,

и — вот тогда любимец муз

возьмёт свои высоты!

                              <10.10.04>

Театр одного Актёра

Веселья мало, грусть переполняет?

Читатели, простите пессимиста:

душа моя — трагедия артиста —

лишь роли невесёлые играет…

Печальный образ рыцаря-героя

был мною выбран, долго выбирал.

Актёру аплодировали стоя —

в мечтах, когда — играл, играл, играл…

Покинуть сцену — просто невозможно,

спектакли представляю каждый день:

гримёры, свет, опять «сними-надень» —

костюм готов, пожалуй, выйти можно.

Всё, отыграл, но — вызвали на бис,

мгновение такое — сердце — рвётся.

Поклонницы за шторами кулис…

Печальный вид — не каждому даётся!

Зато потом — шампанское рекой,

вечерние прогулки по бульвару,

любимые напевы под гитару…

Возвысится веселье над тоской!

Печаль моя — актёрская игра,

другая жизнь проходит вне спектаклей.

Я дома — я гуляю до утра,

на сцене — защищаюсь острой саблей…

                              <02.08.05>

В Поэзии…

В Поэзии нет места кривоте.

На фестивалях слышится нередко:

не зная ни крупицы, малолетка

о Красоте, взахлёб о Красоте!

Жонглировать словами — пустяки!

Из Интернета скачены узоры.

Вы вовсе не поэты, вы — жонглёры,

с конфетами смешали кизяки.

Вы жадно нахватались чьих-то грёз,

вы ждёте похвалы за ломтик бреда.

Но как же так?! На критику соседа

вы говорите «это не всерьёз».

Лопочете «не надо первых мест!»,

но — помыслом на славу претендуя…

Скажите, господа, какова… чёрта

вы лезете на этот Эверест?

                              <2005>

Я — Душа

Я — Душа, невольник тела.

И в разладе Быт и Я.

Никогда меня не грела

турбулентность бытия!

Пусть кричат: «в огонь!», «на вертел!»,

скорой гибелью страшат…

Я-то знаю, я — бессмертен,

я — не тело, я — Душа.

Я — Душа, летаю где-то

в незнакомой стороне…

Я слыву Душой Поэта.

Он нуждается во мне!

                              <2004>

Счетовод

Кто-то считает деньги,

          кто-то — количество гласных,

кто-то плюёт на белых,

          кто-то — шипит на красных,

кто-то бьёт по тарелкам,

          кто-то крутит пластинки,

кто-то сбывает дыни,

          кто-то плетёт корзинки,

кто-то бежит по кругу.

          кто-то стоит на месте,

кто-то жуёт севрюгу,

          кто-то — сосиску в тесте…

Каждый занят делом.

          Каждый! Даже — бездельник.

Я, вот — считаю гласные…

          Вот и сижу

                    без денег.

                              <2006>

Я устал

Как писать о войне,

          если знаешь так мало?

Говорить о любви,

          если видел едва?

Осуждая людей,

          всё тянуть одеяло

          на себя? Находить

          оправданий слова?

Отпустите мой разум,

          далёкие страны!

Идеалы другие

          хочу обрести.

Я устал после боя

          зализывать раны,

постоянно искать,

          бесконечно идти…

                              <24.07.05>

***

Ты садишься в чужую ладью

с незнакомцем, почти рядовым.

Я, как вкопанный, рядом стою,

омертвев, притворяюсь живым.

Я придумал, что ты — идеал,

моя Муза, источник Любви.

Я тебя каждый день рисовал,

а потом продавал за рубли.

Ты стоишь на другом берегу,

закрывая глаза от стыда.

Я тебя позабыть не смогу.

Я себя не прощу никогда…

                              <2005>

***

Сколько выдержит сердце вбитых гвоздей?

Ведь оно — не кирпичной кладки!

Пополняя ряды новых «лишних людей»,

я пытаюсь найти отгадки.

Сколько мир породил одиноких певцов,

без суда второпях осуждённых?

Сколько было задушено новых стихов,

в голове незаконно рождённых?

Сколько можно искать дорогое тепло,

убегать от проклятой метели?

Сколько можно кричать, отвечая на зло,

сотый раз натыкаясь на мели?

Сколько спрятано будет великих идей

на последней странице тетрадки?

Уходя из рядов новых «лишних людей»,

я пытаюсь найти отгадки.

                              <2005>

Красота

Красота в небрежности мазков.

Гениальность дышит простотою.

Даже неформат черновиков

вскоре станет жилой золотою.

Манит чернотой своей квадрат,

словно удивительным гипнозом.

Люди принимают сладкий яд.

Люди доверяют этим дозам.

Красота простая отцвела.

Вроде стала модной откровенность.

Опошляет женские тела

наша непростая современность.

Хочется собраться, убежать,

где-нибудь тихонько затаиться.

Мёртвую эпоху переждать,

после — новой жизнью

          возродиться.

Дикари восторженно кричат,

улыбаясь, крестятся без веры.

Только… почему сердца молчат?

Были же хорошие примеры…

                              <12.07.05>

Устою!

Жгут надежду, как солому!

Вырывают, как цветы…

Значит, будем по-другому

добиваться высоты.

Лишь тропиночкой убогой

здесь совсем не обойтись.

Я хочу идти дорогой,

что ведёт на небо, ввысь.

Счастье выловить не сложно,

надо только выбрать снасть

и — подняться осторожно,

чтоб случайно не упасть.

А пока — надежду жгите!

Я — упрямый, устою!

Подождите, подождите!

Я сыграю! Я — спою!

                              <2005>

Душа поэта

Среди заброшенных могил

осенней ночью я бродил,

ломая плиты, всё круша.

Лежит в земле моя душа,

а тело скованно тоской.

— Кто я такой? Кто я такой?

В себе призвание убил,

поэта я похоронил.

Затравлен мнением газет.

А где поэт? Поэта нет.

Лохмачу волосы рукой.

— Кто я такой? Кто я такой?

В могиле — душно и темно.

Душе поэта не смешно.

Она лежит себе во тьме,

в некомфортабельной тюрьме.

Уходит рано на покой…

— Кто я такой? Кто я такой?

Не может тело без души!

Теперь, попробуй, напиши,

когда тебя цензура бьёт

и критик кровь поэта пьёт,

и манит смерть своей клюкой.

— Кто я такой? Кто я такой?

Моя дурная голова

сказала верные слова:

— С душой — ты правильный Поэт,

а без души — один скелет.

И — слёзы горькие — рекой…

— Кто я такой? Кто я такой?

Среди заброшенных могил

руками долго землю рыл…

Поэт душе свободной рад!

Своё себе забрал назад.

Пишу отчаянной строкой:

— Да, я такой! Да, я такой!

                              <2004>

17 лет

                              1.

Кто не кричал в семнадцать лет:

— Я сам себе великий царь!

В душе — романтик и поэт.

В миру — задира и — бунтарь.

В мечтах — одно да об одном —

свободно жить, любить, творить…

Оставить свой родимый дом —

желаний жажду утолить.

Кто в школе мог сидеть весной,

смотреть в открытое окно,

не слушать птиц, размыв волной

урок, начавшийся давно?

Кто не кричал в семнадцать лет,

что безнадёжно одинок?!

Но проходило всё — билет

на север, запад, юг, восток

сжимали с радостью в руке

и — улетали из гнезда.

На горизонте вдалеке

светила всем своя Звезда…

Весёлый парень, молодой,

ещё вчера семнадцать лет…

Глядишь — а он уже седой.

Глядишь — уже на свете нет.

                              2.

Так почему всегда хотим

мы рано повзрослеть?!

Седые годы прокряхтим…

А дальше — умереть?

Не бойся жаркого огня,

иначе — скучно жить!

Свою судьбу в сердцах кляня,

её не изменить.

Пока ещё не постарел —

живи, люби, твори!

В твоём запасе сотни стрел —

стреляй, ищи, бери…

Гори, свети, а станешь сед —

ты скажешь об огне:

— А где мои семнадцать лет?

А вот они — при мне.

                              <17.04.04 … янв. 2013>

«Даже если небо окутано серой пеленой и Солнце стало пленником мрачных туч, всё равно оно ЕСТЬ. Вопреки всему.

Посмотри на небо! Что ты видишь? Море молочно-серого цвета? Нет! Ты смотришь в глаза Солнцу, а оно смотрит на тебя сквозь прозрачное зеркало. Вглядись в него. В нём отражаешься ты.

На самом деле ты смотришь не на себя, а на Солнце, сам не понимая этого… Это важно — знать, что за серостью полумёртвых облаков есть живое Солнце.

Если это понять, то можно решить все проблемы, найти силы жить…»

Игра

Дождливая погода — грусть поэта,

стихия написания стихов…

Фантазии далёкая планета

зовёт изведать тайны облаков.

Становятся они большими тучами,

грозятся отобрать тепло и свет,

стегают небеса кривыми прутьями,

гремят мешками собранных монет,

бросаются округлыми ледышками,

приносят иноземные ветра,

дождями накрывают, будто крышками…

Такая развесёлая игра!

Вселенского потопа ощущение

заставило озвучивать мольбы:

«О, Господи! Опять прошу прощения…

Другой, пожалуй, надобно судьбы».

Дождливая погода — грусть поэта,

подруга, даже ближе, чем сестра…

С печалью угасающего лета

такая развесёлая игра!

                              <25.07.05>

Улицы Фантазии

Куда же занесут меня фантазии,

какие ожидают приключения?

Гуляю по Европе и по Азии —

          бесцельно, просто так,

          для развлечения?

Построил мир,

где, вроде, всё по-честному,

где сам себе судья

и — сам — палач.

Лежит моя дорога к неизвестному

сквозь толстые преграды неудач…

Вдруг — постучали.

— Заходите, дверь не заперта!

Прошу, садитесь,

здесь уютно на диванчике.

Взгляните — небо здесь

лучами залито,

а на земле — растут смешные

одуванчики.

Я рад гостям,

меня пугает одиночество.

Хотите чаю,

или просто подурачимся?

Мой мир открыт,

теперь для всех

моё высочество

седлает жеребцов:

«Друзья, прокатимся?!»

Так целый день

гуляли, всё излазили,

да разошлись,

остались только впечатления.

          Зовут меня

          ночные улицы

          Фантазии,

          и — дарят

          новые

          большие

          приключения.

                              <10.07.05>

В час прогулки

От Иркутского —

     до Мичурина

               по Суворова —

                    шагом быстрым.

Город суетный,

     весь прокуренный,

          под дождём

               становился

                    чистым…

Как же здорово —

     быть не брошенным

          вдохновением

               в час прогулки!

Я себя воробьём взъерошенным,

     подлетающим к счастью — булке,

          вдруг почувствовал

               в этом городе,

                    в этой Осени,

                         настоящей.

Томск студенческий —

     добрый молодец,

          но — досадно,

               что он — курящий…

Мне открылось

     второе дыхание!

В пожелтевшее время года

     я легко прошагал

          расстояние —

                  два

         суворовских

             перехода!

                              <2004>

***

Ветер, по-летнему тёплый,

(неважно, каких он земель!)

стучится в оконные стёкла,

заводит листвы канитель.

Давай все проблемы отбросим,

забудем, что было вчера.

Сегодня красавица Осень

покинула стены шатра…

                              <2005>

***

Вновь ломает ветер ветки,

          тополя, как дети, плачут.

Даже взрослые деревья

          беззащитны перед ним.

Ураган ворует листья,

          их потом куда-то прячет.

Веет грустью непогода.

          Может, вместе погрустим?

Ветер город подметает.

          Выходить бояться люди,

          закрывают окна, двери,

          выключают в спешке свет.

Ветер тучи подгоняет.

          Скоро дождь, наверно, будет.

Тучи мимо пролетели…

          Сокрушаться — смысла нет.

                              <2005>

***

Вновь природа готовится плакать…

Быстрый ветер — несёт облака.

Осень Пушкина — праздная слякоть:

сердцу ближе стихи Шевчука.

Жду морозов, заснеженных парков,

где резвится зимой детвора.

Ледяных удивительных замков

скоро-скоро наступит пора!

Под простудным декабрьским игом

буду снова без шапки ходить.

Снег — люблю. Если верить мне книгам, —

мёрзнет тот, кто не может любить.

                              <2005>

Чёрный вечер

Первый снег

иногда поступает жестоко.

Заметает надежды.

Ему не понять,

что мальчишке

больному сейчас

одиноко.

Навевает печаль

эта белая гладь,

предвещая собой

неминуемый холод…

Выбрать царствие сна?

Ведь опять не уснёшь!

Чёрный вечер —

жестокий пугающий Воланд —

словно шепчет: «Умрёшь,

непременно умрёшь».

Запотело окно —

нарисую решётку.

Будет правильней так,

эти стены — тюрьма.

Видно, дьявол ко мне

подбирает отвёртку,

вновь пытает меня.

Скоро будет зима.

                              <2005>

***

Снегом запорошена

          мёрзлая земля.

Были кем-то брошены

          зёрна хрусталя.

Ветер. Вьюга бесится,

          кружится легко.

Да не видно месяца:

          небо — молоко.

Я иду по снежному

          мягкому ковру.

Мне, в душе мятежному,

          ветер по нутру.

Руки-крылья в стороны.

          В небо — дикий крик!

В прошлой жизни вороном

          я летать привык.

                              <2005>

В Петербурге

В Петербурге май — как в Томске лето:

          облако за облаком, дожди…

Человек, как будто бы с портрета

          вдруг сошёл, с мелодией в груди

          он идёт, глазами землю выжег.

Под неугасающим дождём

          на Фонтанке бедный Чижик-Пыжик,

          в голову наказанный рублём,

          будто бы чирикает про водку,

          где он был, куда не долетел…

Надрывая бронзовую глотку,

          он поведать многое хотел.

Кудри из-под чёрного берета:

          с фотоаппаратом на плече

          человек — с мышлением Поэта,

          с внешностью прославленного Че,

          вспыхивая, словно зажигалка,

          взгляд остановил на синеве…

Посмотрел на птичку.

          Птичку жалко…

Но — огрел

          рублём

          по голове!

                              <2006—7>

***

Куда подевался апрель?

Бессовестно врёт календарь!

Где сердцу родная капель?

Где спрятался ветер-бунтарь?

Зима, может, хватит гостить?

Весна, ты — давай, не робей!

Пора тебе корни пустить!

Заждались улыбки твоей!

Прохожие прячут носы —

заставил укрыться мороз.

Весна, посмотри на часы!

Пока говорю без угроз!

Впусти, наконец-то, тепло!

Лучами смети гололёд!

Гляди, всё опять замело…

Лопату бери — и вперёд!

                              <2005>

Я — хулиган!

Снова порвались струны.

Я, хулиган, кутила,

смелый в глазах Фортуны,

не растеряю силы!

Буду кричать надсадно,

в лес убегу, успокоюсь.

Встречу берёзку, складно

ей про любовь откроюсь…

— Дай, я тебя расцелую,

берёзонька, как девицу!

Ты стала опять зелениться,

прожив эту зиму злую!

Ты скоро распустишь косы,

ты вновь истекаешь соком:

смотри, как бы я ненароком

тебе не оставил засосы!

                              <2006>

Значит, пора!

Город шумит, просыпаясь едва.

Утренний ветер деревья терзает.

Суетно. Нервно. Болит голова.

Солнце лучами окно разрезает…

Значит, пора! Это — новый рассвет.

Таинством сна чудный день напророчен.

Кажется, солнце даёт мне совет

не пропустить что-то важное

          очень.

Душно. Встаю, открываю окно,

этой весны ароматы вдыхая.

Воздух весенний пьянит, как вино,

грудь заливает, стихи порождая.

                              <10.06.05>

***

Хлебные крошки бросаю птицам,

они перестали бояться меня.

Сижу, улыбаюсь приветливым лицам,