Бесплатный фрагмент - Барабан Будды

Михаэль Кречмер.

Барабан Будды.

Глава 1

Из окна генерального директора компании «Эшет — инвестиции и недвижимость» открывался роскошный вид на город, благо располагался офис компании на двадцатом этаже одного из самых высоких зданий в Тель Авиве. В солнечные дни, а на отсутствие солнца тель-авивцам жаловаться обычно не приходилось, этот огромный, шумный, хаотичный мегаполис был как на ладони- от вечно стоящего в пробке шассе Аялон и железнодорожного вокзала до вереницы дорогих гостиниц на береговой линии, от возвышавшейся на юге, напоминающей губную помаду башни из темно синего стекла до парка Яркон на севере. Сегодня же город был покрыт молочно-серой пеленой- ядреной смесью знаменитого тель-авивского смога с тяжелым осенним туманом. Метеорологи, став на время героями дня, наперебой вещали о небесных хлябях, которые вот-вот разверзнутся, ожидаемых наводнениях в северном Негеве и Иудейской пустыне, ураганном ветре и затоплении первых этажей в многострадальном районе ХаТиква. Впрочем, нет- об этом говорили наученные горьким опытом жители ХаТиквы, поминая недобрым словом мэра, у которого руки не доходили до запущенного бедняцкого района. И это при том, что всего несколько часов назад грело теплое ноябрьское солнце.

Еще не старый, но уже довольно грузный человек встал из-за стола и подошел к огромному, на всю стену окну. Постояв у окна и поглазев на царящее погодное безобразие, он сделал несколько кругов по довольно просторному офису и, наконец, плюхнулся в обитое дорого кожей, роскошное офисное кресло. Не глядя перед собой, нащупал пульт от кондиционера и нажал на кнопку. Хотя жарко в офисе не было, он рывком расстегнул две верхних пуговицы на рубашке и подставил потную шею потоку прохладного воздуха.

Весь вид генерального директора, а это был, разумеется, он, выражал высшую степень напряжения и тяжелых раздумий. При этом, все кто сталкивался с Авнером Эшетом- основателем и бессменным генеральным директором компании- знали его как человека жесткого, уверенного в собственных планах и не тратящего драгоценное время на не представляющие финансового интереса размышления. Таких как Авнер Эшет, экологические активисты называли с некоторой долей уважения акулами недвижимости и отводили им почетное место в реестре вселенского зла. Дабы не утомлять читателя скажем прямо- в отношении Эшета даже склонные к изрядному преувеличению экологи были правы. Во всем, что казалось бизнеса этот человек методично устранял любые преграды, не особо выбирая способы действия. Холодный аналитический ум, ну и, разумеется, обширные связи не раз позволяли ему выйти сухим из воды там, где его коллеги надолго вляпывались в нудные тяжбы или даже уголовные дела.

Внезапно зазвонил коммутатор.

— Да — коротко отозвался директор, услышав голос секретарши.

— Хаай Аавнеруш! С тобой хочет говорить какой-то Яааков Баркан. Он говорит, что он какой то там мээр- секретарша тянула гласные что казалось генеральному директору невероятно сексуальным

.«Дура! Какой-то там мээр» — мысленно передразнил секретаршу Эшет- «Ничего не соображает… впрочем оно и к лучшему».

— Давай его сюда! — распорядился он уже вслух и нажал на кнопку громкой связи. Того, что предстоящий разговор услышит секретарша, он не боялся так как прекрасно знал о том, что закончив разговор Алин вернется к своему любимому занятию-разглядыванию Фэйсбука и игре в бабблз.

— Авнер! Друг мой! Как я рад тебя слышать! — из недр телефона послышался торжественный голос мэра. –В ознаменование подписания нашего контракта я имею честь пригласить вас, как истинного друга нашего города на торжественный прием в честь собственного, так сказать, дня рождения! Это событие откроет новую страницу во взаимоотношениях местной власти и строительной отрасли! — продолжал вещать мэр.

«Это всегда когда тебя почти двадцать лет неизменно выбирают на одну и ту же должность ты изъясняешься как идиот?» — подумал Авнер Эшет, а вслух сказал:

— О да разумеется! С нетерпением жду приглашения!

— Ты знаешь, Авнер, вчера было тридцать дней со дня гибели нашего друга Боаза Кляйна- он единственный в городском совете выступал против нашего проекта, как ты помнишь. Мы вчера навещали его семью. Какой ужас, ты представляешь! Поехал заниматься подводным плаваньем на Филлиппины и стукнулся головой о скалу… Потерял сознание и… Я лично занимался доставкой тела …Никогда не одобрял всего этого экстремального спорта… В нашем то возрасте

— Я, признаться, тоже… В нашем возрасте самое лучшее — это поставить шезлонг в тенечке в собственном садике, сделать хороший Дайкири со льдом и погрузится в сладкие воспоминания о прошедших годах. Мой девиз- Лучше грелка в постели чем солнце в тропиках! — резюмировал Эшет.

— Но хорошо то, что с уходом Кляйна мы смогли без труда провести наш проект в горсовете. Бедняга Кляйн был хорошим офицером и бизнесменом, но в городских делах, надо признать, ничего не понимал. Может быть поэтому он меня терпеть не мог… Не понимаю, как такое могло случиться- причитал мэр.

«Очень хорошо, что не понимаешь» — подумал Авнер Эшет- «начнешь что-то понимать еще глядишь похудеешь. Нам тебя не хватать будет…»

Распрощавшись с мэром, он клятвенно заверил последнего в вечной дружбе между строительным бизнесом и муниципалитетом. На день рождения придется ехать- и преподнести в подарок виновнику торжества небольшой, но довольно увесистый портфельчик. Без этого портфельчика проект превращения расположенной в черте города небольшой полоски дикого берега в район роскошных вилл не мог перейти в финальную стадию. Уже был утрясен вопрос с природоохранным ведомством, которые на корню пресекли требования каких-то местных активистов придать этой полоске берега статус охраняемого природного объекта (наверное, это были те странные молодые люди которые собирались во время уикэндов на прибрежных скалах, медитировали и орали песни под гитару). Удалось решить вопрос с некоторыми членами горсовета с Кляйном во главе, желавшими оборудовать на этом месте зону отдыха для горожан. Оставался последний аккорд поистине титанических многомесячных усилий и можно было смело выпускать бульдозеры — а именно, портфельчик с симпатичной суммой наличными, лично врученный мэру. С господином Барканом- мэром небольшого приморского городка — компания Эшета сотрудничала давно, с завидным постоянством выигрывая самые лакомые тендеры. Обычно в качестве финального подарка мэру фигурировала небольшая папочка с документами, подтверждающая что одна, не самая большая и не самая дорогая квартирка в новом проекте переходила в собственность одного из представителей многочисленной родни мэра. На этот раз мэр Баркан стеснительно хихикая и похлопывая Авнера по плечу попросил немного наличными. То ли Яаков Баркан, человек старой закалки хотел насладиться упругим шелестом крупных купюр, не доверяя безликим пластиковым картам и малопонятным банковским бумагам. Но скорее всего, рассуждал Авнер Эшет, дело было в другом. По какой-то причине вдруг все (в основном с подачи прессы) стали относиться без должного понимания к слишком уж теплым взаимоотношениям местной власти и воротил строительного бизнеса. Проверенные годами комбинации рушились на глазах. Вдруг всплывали подробности какого-то поросшего быльем тендера, который, как оказалось выиграла не фирма, предложившая лучшую цену, а фирма, принадлежащая, к примеру, школьному приятелю какого-нибудь местного деятеля. Или вдруг какой-то проныра- журналист вдруг раскопает, что какой-нибудь коттеджик оказывался проданным по цене на порядок ниже рыночной, и нe кому-нибудь, а любимой племяннице городского головы. Не далее, как вчера, Авнер Эшет кипятился на семейном обеде:

— Из –за этих гадов стало невозможно работать!

Понятное дело, он имел в виду сволочную прессу и сующих нос не в свои дела активистов, но никак не коллег по цеху. Несколько среднекалиберных воротил от политики и строительства отправились испробовать на себе прелести израильской пенитенциарной системы, но, как рассуждал Эшет, под раздачу попадают те, кому жадность и глупость мешают просчитать все риски и предвидеть осложнения с правоохранительными органами. Ему же, с его способностью досконально просчитывать ситуации и обширными связями ничего такое не грозило. В это тревожное время, понятное дело, мэр хотел обезопасить себя. Ведь согласитесь, куда легче спрятать под ноготь небольшой чемоданчик с денежкой, чем отвечать на бестактные вопросы следователя по поводу непонятно как приобретенной квартиры.

Эти размышления были прерваны звонком сотого телефона.

— Але! Это Ариэль Коэн? Это курьер. Тут тебе посылка из Америки. Какой у тебя адрес? — послышался нагловатый развязанный голос.

— Ты ошибся номером, приятель! — в тон ему ответил Авнер и отключил разговор. Он стукнул ладонью по столу и сосредоточено посмотрел перед собой. Ни номер телефона, ни голос звонившего не были ему известны, однако этот разговор был зашифрованным сообщением и означал только одно- что-то пошло не по первоначальному плану.

Он взял в руки телефон и набрал номер. Ему ответили мгновенно, словно ждали его звонка.

— А… Авнер… Здравствуй, дорогой мой! Как у тебя дела?

— Что у вас там?! — грубо оборвал собеседника Эшет. — Что вы там напортачили?

— Ну не я, а твои люди… Вобщем, подкатывай в Сарону. Я бы сам приехал, да не хочу у тебя светиться.

Авнер без энтузиазма покосился на туманную мглу за окном и море машин, стоявших в обычной для этого часа гигантской пробке. До Сароны- старого квартала темплеров превращенного в престижный торгово-развлекательный комплекс было минут пятнадцать езды. Неподалеку находилась контора адвоката Рафи Сабана- телефонного собеседника, а также юриста и доверенного лица Авнера Эшета.

— Приезжай, это важно. Поверь мне, я не стал бы тебя тревожить по пустякам- взмолился Сабан- я встречу тебя в паркинге.

— Ладно, минут через двадцать пять буду- сказал Авнер Эшет и отключился. После этого он вытащил из шкафа стоявшего в дальнем углу офиса темное кашемировое пальто и вышел из кабинета.

— Ой, Авнерууш! Ты меня не подвезееешь? — Алин ловко прикрыла рукой экран компьютера, на котором за секунду до этого с упоением стреляла разноцветными шариками.

— А у нас забастовка водителей автобусов? Или тебе не оплатили месячный проездной? — шеф был явно не в духе.

— Оплатиили. Но ты знаешь, мне кажется, моя зарплата не соответствует моей квалификации…

— Ха! Конечно, не соответствует. Если она будет соответствовать на меня наедет ваш гребаный профсоюз! Не могу же я обречь такую красотку на голодную смерть.

— А можно я возьму такси? Ну пожааалуйста, сейчас же дождь бууудет!

— О, Боже! Ну хорошо бери- Авнер немного смягчился. Менее всего ему хотелеось пререкаться с собственной секретаршей.

— А если завтра будет буря, я возьму больничный- продолжала секретарша.

— Бери что хочешь, только не морочь мне голову! — Авнер посмотрел на свой массивный золоченый Ролекс- Работай еще час, потом бери такси и проваливай домой. Я отключаю телефон на ближайший час — полтора. Кто будет звонить- запиши номер и перешли мне на и-мэйл.

— Будет сделано, командир! — Алин сделала зверское лицо и приложила ладонь правой руки к голове на манер армейского салюта. Авнер в ответ лишь покачал головой. В том что будет сделано, Авнер не сомневался- секретарша Алин отлично справлялась с обязанностями. «Может и правда, добавить пару шекелей к часовой зарплате Алин- не так просто найти хорошую секретаршу, которая бы не слышала и не видела того что ее не касается» — вдруг расчувствовался этот не склонный к сантиментам акула недвижимости. Но справедливости ради надо сказать, эта мысль исчезла также быстро, как и появилась.

Уже через несколько минут его темный представительский ауди медленно двигался в череде плебейских малолитражек по шоссе Аялон в сторону едва видной из-за тумана громадине центра Азриэли. А от Азриели до Сароны- рукой подать.

Глава 2

А теперь, пока Авнер Эшет, ругаясь сквозь зубы на городские власти и на подельников, которые похоже упороли серьезный косяк, продирался сквозь знаменитые тель-авивские пробки, мы перенесемся на пару километров к центру города. Где-то здесь, в северной части города, в доме на одном из элегантных городских бульваров мы встретим нашего следующего героя похожего на г-на Эшета, примерно как продавец фалафеля с центрального автовокзала напоминал завсегдатая декадентского кафе на улице Ротшильд. Если центр Тель-Авива с его россыпью элегантных кафешек суши баров пабов галерей, расписанными граффити домами и безбожными ценами на жилье облюбовали хипстеры со всего Израиля несостоявшиеся буржуа, небогатые студенты и странные, околобогемные типы, то широкие бульвары Старого Севера облюбовали молодые профессионалы, начинающие карьеристы и просто состоятельные молодые люди, которые постепенно выживали исконных обитателей квартала- ветеранов Пальмаха и вышедших на заслуженную пенсию столпов израильской бюрократии еще бенгурионовского призыва. Жители малого Тель Авива постоянно были недовольны всем- шумом с улиц, огромным муниципальным налогом, отсутствием общественного транспорта по субботам и, конечно же, кровожадными квартировладельцами, которым давали почетное место в иерархии вселенского зла между Саддамом Хуссейном и пуримским злодеем Аманом… Несмотря на это, они каждый месяц покорно выписывали жирный чек на имя квартировладельцев, а освободившиеся комнаты и квартиры расхватывались как горячие пирожки. Многие из обитателей квартала и не могли объяснить, ради чего отдавали в лапы алчных квартировладельцев чуть ли не половину месячного дохода. В конце концов, не всегда после тяжелого трудового дня есть силы сидеть в кафе, даже если оно в доме напротив и не каждую пятницу хочется слушать каждую пятницу каверы на Пинк Флойд в соседнем пабе. Вероятно, дело было в ощущении постоянного праздника и невероятной свободы которое охватывало каждого, кто хотя-бы недолго жил в центре Тель-Авива. Что касается жителей Старого севера, то они все же предпочитали банальный буржуазный комфорт.

Итай и Керен снимали небольшую, но уютную квартиру на тихой улице недалеко от моря. По утрам они вместе отправлялись на обязательную пробежку на немноголюдную набережную возле отеля Хилтон, сворачивали возле посольства Франции на улицу Ха Яркон и продолжали далее в сторону парка, делая короткую передышку на дощатом пирсе Тель-авивского порта, абсолютно пустынного в ранний час. Между нами, Итай с гораздо большим удовольствием провел бы лишние полчаса в постели, но Керен была непреклонна- необходимо всегда быть в форме и не делать себе поблажек. Неконфликтный Итай не желал лишний раз спорить с подругой и поэтому каждое утро, невзирая на погоду напяливал спортивную форму хотя без лишнего энтузиазма.

Они познакомились на второй год учебы в Тель Авивском университете. Знакомство состоялось в университетской библиотеке, где Керен долгие часы корпела над книгами, а Итай заскочил распечатать очередную рекомендованную преподавателем статью (его же собственного сочинения). Впоследствии, Керен и Итай решили, что перед свадьбой обязательно приедут для свадебной фотосессии в библиотеку.

— Eсли это эпохальное событие когда-нибудь состоится- сурово говорила Керен и пристально смотрела на потенциального супруга. Итай был красивым молодым человеком с голубыми глазами, светлыми вьющимися волосами до плеч и спортивной фигурой. Он вполне профессионально играл на гитаре, приезжал в университет на собственной тойоте, к тому же его мать была всем известная телеведущая Шуламит Равив, появляющаяся каждую неделю на втором канале с собственной высокорейтинговой программой. Так что, вниманием самых красивых девушек, которыми по праву славится тель-авивская альма матер Итай не был обделен. На их фоне маленькая худышка Керен с веснушками на бледном лице и собранными в хвостик темными волосами и очками казалась серой мышкой. Но обменявшись ничего не значащими фразами, они не заметили, как проболтали почти полтора часа и разошлись, обменявшись номерами телефонов только когда на них зашипела старушка-библиотекарь. На следующий день Керен сама позвонила Итаю и предложила вместе пообедать в студенческой столовой. Очень быстро Итай выяснил, что Керен одна из лучших студенток на юридическом факультете, снимает комнату в общежитии на территории кампуса, четыре раза в неделю работает официанткой, два раза в неделю по утрам ведет кружок йоги и дает частные уроки школьникам. В оставшееся время она сидела в библиотеке, погрузившись в дебри судебных вердиктов. Но самое поразительное выяснилось немного позже, когда Керен попросила Итая подбросить ее до дома родителей. Родители Керен жили совсем недалеко от университета в престижной высотке с огромным подземным паркингом и подобострастным консьержем за мраморной стойкой в роскошном лобби. На вопрос чем занимаются твои родители, Керен отвечала- моя мама учительница, а папа… Отец Керен много лет занимал судейское кресло в Тель-Авивском окружном суде и считался одним из лучших в стране специалистов по гражданскому праву. На вопрос, стоит ли так убиваться на нескольких работах имея таких родителей, Керен окинула приятеля пронзительным немигающим взглядом и заявила, что хотя мама с папой и оплачивают ей обучение, все остальные расходы она берет на себя. И ни за что не отступится от цели. В последнем Итай ни секунды не сомневался.

Сам Итай не слишком утруждал себя ни учебой, ни заботой о хлебе насущном. Изучая без особого интереса премудрости управления бизнесом, он большим удовольствием предавался игре на гитаре, вечеринкам и походами в паб. Единственное, что заставляло его продолжить нелюбимую учебу, это обещание отчима выделить сыну своей жены от первого брака интересную и перспективную должность в возглавляемой им компании. Нужно сказать, что именно этот довод перевесил, когда мама и Натан стали в два голоса стали уговаривать Итая отказаться от первоначального плана стать профессиональным рок-музыкантом. Как часто признавался в себе впоследствии Итай, не познакомься он тогда с Керен, скорее всего диплома он бы не получил. А так, видя старания подруги он волей-неволей пытался прилагать хотя бы часть тех усилий, которые прикладывала она.

Родители Итая развелись, когда мальчику было четырнадцать лет. Процесс был долгим, нудным и изматывающим. Понятно, что находится дома мальчику не хотелось, поэтому он предпочитал засиживаться допоздна у друзей, на конец недели уезжать к бабушке, а на летние каникулы мама отправила его в Нью Йорк к своей родной сестре. После завершения бракоразводного процесса он оказался предоставленным сам себе. Мама еще до приглашения на телевидение вела колонку светской хроники в одной из центральных газет и по вечерам обычно пропадала. Через год –полтора в семье появился Натан –вдовец, чуть постарше матери предприниматель в сфере программного обеспечения. Отношения с ним у Итая были ровные- назвать его отцом ему не приходило в голову, да и Натан к в этом не нуждался. Примерно раз в две недели они отправлялись поиграть в теннис или баскетбол, но особо не интересовались жизнью друг друга. Что касается родного отца, то он регулярно посылал сыну поздравления с днем рождения и изредка звонил.

— Твоему отцу ты не нужен. У него другая семья. Не трать время на пустые разговоры- утверждала мать. «Не нужен так не нужен» — подумал Итай привыкший с детства не спорить с матерью. Последний раз он видел отца на призывном пункте, когда уходил в армию.

Работа в фирме Натана началась не особо успешно. Итай очень быстро понял, что его подчиненные разбираются в определенной ему сфере деятельности намного больше его самого и не торопятся поделится опытом с новоиспеченным начальником. Итай честно пытался применить полученные знания, пытался разобраться в тонкостях совершенно новой для него сферы, однако задавать заведомо глупые вопросы подчиненным он не решался. На вопросы Натана он заверял, что все идет отлично. Признаться отчиму в трудностях было выше его сил. И в итоге проваленная сделка и …тяжелый разговор с боссом, который попросту нокаутировал самолюбие Итая. Нет… Натан не повышал голос. И вобще, разговор был почти что дружеским. Натан самолично приготовил им обоим черный кофе, потом присел на краешек стола и начал явно неприятный для него разговор.

— Ты знаешь Итай… Я всегда придерживался того, что на руководящие должности мы продвигаем наиболее достойных сотрудников фирмы. Твоя мама настоятельно просила меня принять тебя и отказать ей я не мог… Ну ты меня понимаешь. Ты же тоже не можешь не в чем отказать твоей Керен.

— В принципе ничего ужасного не случилось. — продолжал он. — В бизнесе нужно быть готовым к неудачам. На совете директоров я взял вину на себя. Я должен был позаботиться, чтобы тебя ввели получше в курс дела. Но почему ты не обратился ко мне за помощью?

— Я был уверен, что справлюсь. — Итай опустил глаза- и не хотел вас лишний раз вас тревожить.

— Итай! Самоуверенность вкупе с замкнутостью — это очень плохое сочетание. Мы здесь все работаем как одна команда- от меня и моих заместителей до девочек из колл-сентра. -довольнот резко возразил ему босс.

В итоге, нисколько не сомневаясь в подготовке Итая, Натан предложил ему поработать годик в службе обслуживания клиентов, поднабраться опыта, а уж потом можно будет говорить о продвижении на руководящие позиции. Что было дальше, Итай плохо помнил. В себя он пришел только в автомобиле, уезжая подальше от ненавистного офиса и отчима, в электронной почте которого уже лежало письмо Итая об увольнении по собственному желанию. Ни о какой работе в обслуживании клиентов с едва закончившими армию сопляками он не желал и слышать.

Внутри все клокотало. Где-то в глубине души он понимал, что Натан прав- даже имея престижный диплом нельзя научиться руководить, не изучив досконально фронт работ. Но ведь Натан сам виноват! Он же сам сказал об этом! И еще мать! Вечно лезет устраивать его судьбу, когда ее не просят! Было горько и обидно… И не то что бы он не старался… Ну не выкладывался по полной. Ну уходил в четыре вечера. И что? У него есть своя жизнь за пределами офиса. А этот подчеркнуто-вежливый тон босса? А самое главное- что скажет о всем этом Керен? Керен, которая уже закончила стаж, блестяще прошла аттестацию коллегии адвокатов и теперь с упоением делала карьеру в одной из лучших юридических фирм страны.

Ответ на вопрос «что делать, дабы развеять грусть- тоску, собраться с мыслями и заново найти себя?» пришел сам собой. Уехать! Отправиться на месяц, ну например, в Индию… пойти в какую-нибудь школу духовного обогащения, а еще лучше забиться в какой-нибудь гестхауз в Богом забытой гималайской деревушке и целыми днями тренироваться на гитаре и писать песни (ну как Битлз в Ришикеше). Придя домой и убедившись, что Керен еще не вернулась, он потерзал любимую гитару и уселся за компьютер. Керен все равно допоздна пропадает в своей конторе. И даже по субботам сидит, зарывшись в какие-то бумаги. Когда они куда ходили вместе в последний месяц? Его захлестнула новая волна обиды, теперь уже на подругу. С покупкой билета боль обиды заметно притупилась. И даже вернулся позитивный взгляд на жизнь. Однако какой-то внутренний голос говорил ему, что это всего лишь попытка убежать от проблем и что, собственно, изменится через месяц?

Керен, как и можно было предположить, отнеслась к планам Итая без особого восторга.

— Так твой отчим тебя уволил? Что же надо было для этого натворить? -Керен любила иногда довольно болезненно пошутить над тем, что Итай, едва закончив университет, получил высокую должность в семейном бизнесе.

— И совсем не уволил! — обиженно заявил Итай- Я сам ушел! Я не тряпка, чтобы об мення вытирали ноги. Ты представляешь, Натан мне предложил перейти в отдел обслуживания клиентов- сидеть с наушниками и разговаривать со всякими идиотами! Он сам виноват, что меня не подготовили должным образом к работе! Он мне сам это признал!

— То есть, ты не справился со своей задачей, а виноват только твой босс? Не знаю, чему тебя учили в школе управления бизнесом, но быть начальником — это не только установить себе жирную зарплату. Это еще и брать ответственность за проколы подчиненных. Конечно, Натан взял вину на себя. Но он же предложил тебе выход, если я тебе правильно поняла…

— Какой выход?!! Я не хочу больше слышать об этой гребаной конторе! Я чувствую, что мне нужно взять тайм-аут побыть одному, подумать, попытаться заново найти себя…

— Это как «найти себя»? — с презрительной усмешкой перебила его Керен- Это так же, как ты ищешь чистые носки по утрам? Или ты собираешься искать, кто же виноват в твоих неудачах?

— При чем здесь носки! Ты не можешь этого понять! А я еще рассчитывал на твою поддержку!

— Поддержку? В чем это я должна тебя поддержать? В том, что ты всегда обвиняешь других в своих проблемах? Ему предложили поднабратся опыта, так он громко хлопнул дверью и заявил, что уезжает искать себя! А тебе должны были бонус выплатить за твои художества? Это называется не решать проблемы, а убегать от них как заяц … — Керен гневно посмотрела на Итая. Будучи невысокого роста, Керен, когда злилась, начинала приподниматься на пятках, инстинктивно желая выглядеть повыше. Обычно Итая это крайне забавляло, ведь ее макушка не достигала даже его подбородка.

— Ты не можешь об этом судить! Тебя тоже твой отец устроил в эту адвокатскую контору, они в твою сторону, наверняка, боятся даже посмотреть, не то, чтобы сделать замечание или уволить! — плачущим голосом заявил Итай.

Керен побледнела от гнева. На ее носу явственно выступили крупные веснушки, а глаза не мигая смотрели на приятеля. Стараясь держать себя в руках, она медленно, тщательно подбирая слова начала объяснять:

— Да, ты прав. Папа помог мне устроиться на это место. Я долго думала, прежде чем попросить его. Мне это казалось нечестным. Ты вообще в курсе, что на факультете только на третий год узнали чья я дочь? Да и то случайно?

— Я понимала, что мне придется разбиться в лепешку, но соответствовать его уровню. -ровным голосом продолжала Керен. — Мне приходится сворачивать горы и доказывать всем, что я чего-то стою безотносительно моей фамилии! Я бы со стыда сгорела, если бы не оправдала доверия!

Нет нужды загружать читателя подробностями этого диалога. Скажу лишь то, что задетое самолюбие — это очень плохой советчик в споре. А гнев и гордыня- и того хуже. Постепенно спор перешел на личности, взаимные обиды и… Итай заявил что ноги его не будет в этом доме, на что ему было предложено валить в Индию прямо сейчас, но перед этим обязательно заглянуть к дорогой мамочке на предмет получения ценных указаний.

В тот вечер Итай отправился спать в гостиной на старом продавленном диване. Неcмотря на то, что на неудобном ложе заснуть почти не удалось, а может быть благодаря этому, невыносимые душевные раны Итая начали постепенно заглаживаться. «Керен конечно неправа, но и мне не стоило так горячиться» — рассуждал Итай, тщетно пытаясь пристроить по удобнее свои длинные ноги. Было решено- мириться. Но пред этим необходимо объяснить Керен, что не все могут так как она идти, не оглядываясь, к поставленной цели. Он- Итай- человек тонкой душевной организации, и она не может с этим не считаться. От мыслей о своей душевной тонкости у молодого человека защипало в носу, и в глазах выступила влага. «Я же музыкант, я рос в неполной семье, моя мама была занята карьерой и совеем не уделяла мне внимания, я не могу так как они… я в постоянном поиске» — мысли постепенно расплывались и Итай наконец заснул. Проснулся он немного позже обычного. Было ясно, что Керен отправилась на утреннюю пробежку в гордом одиночестве, а теперь уже наверняка вернулась, приняла душ и не теряя время собирается в офис. Осторожно заглянув на кухню, он застал там Керен. Она была одета в свой обычный деловой костюм и делала последние глотки утреннего кофе. Как это часто бывало, Итай на мгновение залюбовался подругой- в привезенном откуда-то из-за границы светло-сером пиджаке, юбке до колен и туфлях на каблуках Керен была похожа на преуспевающую бизнесвумен из голливудского фильма. Итай не переставал удивлятся переменами в ее облике. Дома Керен предпочитала разношенные джинсы и удобные ковбойки и, казалось, ничем не отличалось от немного нескладной студентки с веснушками и собраными в хвостик волосами. Но начав работать в юридической фирме, Керен приобрела некий заграничный лоск, полностью раскрывавший ее внутреннюю силу и целеустремленность- то есть, те качества, о существовании которых многие и не догадывались.

— Итай, мы должны наконец что-то решить… Точнее, это ты должен решить, что делать дальше- Керен встала из-за стола и направила на Итая немигающий взгляд. Как и вчера, она чуть-чуть приподнялась на носках, чтобы казаться выше, но, право дело, в этом не было никакой необходимости.

— Что… решить? — не понял Итай.

— Что ты собираешься делать дальше? Ты же понимаешь, что так дальше мы не можем продолжать, — Керен говорила ровным, почти безразличным тоном, как-будто решение Итая ее касалось в самой малой степени.

— Мне кажется, ты уже все решила сама… — огорченно сказал Итай. Он-то рассчитывал, что утром они забудут о вчерашней размолвке, как это чаще всего бывало.

— Конечно, я решила. Все что касается моей жизни я решаю сама. Мне не нужен человек, который при малейшей проблеме прячет голову в песок. Сбегает, да еще и приводит идиотские аргументы, что ему видите-ли надо обо всем подумать. Обо всем- но не обо мне! О том что я могу нуждатся в тебе! Ты извини, после этого случая я поняла, что имею дело с большим избалованным ребенком, инфантильным и эгоистичным. А мне это не нужно… Счастье материнства я представляю себе несколько иначе…

— Но Керен! Ты не можешь так поступить… В конце концов, это и моя жизнь!

— Вот и решай что с ней делать! Можешь ехать куда угодно, искать себя или кого еще… Можешь подать объявление на сайт знакомств. Например: «Перезрелый младенец ищет сексуальную мамочку». Или что-нибудь в этом роде… Можешь возвращатся к маме. Меня это больше не касается. Твою долю квартплаты за этот месяц я тебе верну… — С этими словами Керен закрыла входную дверь, и Итай явственно услышал звук ее коблуков на гулкой мраморной лестнице.

В день полета действительно надо было заглянуть домой забрать заграничный паспорт и огорошить мать известием об окончательном разрыве с Керен- впрочем, мать ее терпеть не могла со дня их знакомства. Несколько оставшихся дней до полета Итай намеревался провести у друзей или, на худой конец, устроиться в гостинице. Ночевать в доме матери он не хотел, не желая встречи с Натаном. Внутри Итая все клокотало. Его просто выкинули, как ненужную вещь сначала Натан, а потом Керен. «Эти люди живут по заранее заданной схеме. По какому-то дьявольскому алгоритму в конце которого получается карьера, деньги, власть.» — сумрачно рассуждал Итай. «А я так не могу… Я не могу жить в мире дихотомных данностей- «правильно-неправильно», «рационально-нерационально… В их мире как на минном поле. Один раз ошибся? Ты больше никому не нужен …Тебя сливают в унитаз, как использованную одноразовую салфетку…» Итай вдруг вспомнил, как несколько недель назад он действительно выкинул салфетку в унитаз, за что получил нагоняй от Керен и помрачнел. Нет… Он не такой как они все, поэтому и не вписывается в их систему ценностей. И если мир его отвергает, то он отвергнет этот мир… Уедет, чтобы там, среди величественных гор, источающих дурманящие ароматы святилищ и буйной тропической зелени создать что-нибудь необыкновенное, чтобы и Керен, и Натан, и мама наконец поняли как несправедливы были к нему…

Осознанее себя отвергнутым вселенной вдруг окрылило Итая. От грустных мыслей разыгрался аппетит- он включил чайник, разбил куриное яйцо на поставленную на огонь сковородку и отправился дальше размышлять о бренности всего сущего. В ванной комнате он улыбнулся своему отражению в зеркале грустной, но мудрой улыбкой тяжелобольного. «Быть сложной натурой в мире, где все упрощается- не это ли привело к ранней смерти Джима Моррисона, Курта Кобейна или Джимми Хендрикса?» — размышлял он. А ведь и ему -Итаю- совсем недавно исполнилось двадцать восемь… Кто сказал, что гении умирают только в двадцать семь? Вот он напишет гениальные песни и… Эту мысль Итай так и не додумал, так как из кухни послышался неприятный запах сгоревшей яичницы. Горестно осмотрев почерневшую сковородку, Итай аккуратно упаковал ее в полиэтиленовый пакет дабы выбросить в мусорный ящик. Фиаско с приготовлением завтрака окончательно убедило его в высоком предназначении непризнанного гения («Кто-бы стал осуждать, к примеру, Джона Леннона если-бы тот не сумел поджарить омлет?»). Окрыленный этими мыслями Итай отправился завтракать в кафе.

К слову, оставшиеся до поездки три дня он провел, ночуя на все том же диване в гостиной. Керен, казалось, не замечала его присутствия, а предпринятые пару раз робкие попытки начать непринужденный разговор присекались ее одним только ледяным взглядом. В день, перед полетом, Итай погрузил свои вещи, прежде всего любимую гитару, в машину и отправился в сторону родительского дома в твердой уверенности, что сюда он больше не вернется…

Глава 3

Госпожа Шуламит Равив приближалась к седьмому десятку, что абсолютно не сказывалось на количестве тех, для кого первая леди телевидения была объектом обожания, если не сказать поклонения. Долгое время ее имя было известно разве что читателям глянцевых журналов и колонок светской хроники. Но после получения приглашения на главный коммерческий телеканал ее стали узнавать на улице, а вскоре ее авторская программа уверенно переместилась в прайм-тайм. Объектом журналистских изысканий госпожи Равив были женщины, они же составляли львиную долю гостей на ее ток-шоу. Причем женщины самые разные- от депутатов Кнессета и министров до простых домохозяек, от студенческих активисток до почтенных жен авторитетных раввинов. О чем бы не шла речь- о перипетиях мировой политики, об успехе в бизнесе, диетах или подготовке пасхального стола- разговор был неизменно захватывающим, причем, казалось, что ведущая может говорить со знанием дела о чем угодно- хоть о дырах в космосе. Были две категории телезрителей, которые терпеть не могли госпожу Равив и ее ток-шоу. Первые были радикальные феминистки, которые заявляли, что госпожа Равив своей передачей всего лишь создает иллюзию разрушения привычных гендерных стереотипов, нимало не способствуя радикальным переменам в сознании порабощенных женщин. Другие- а именно некоторая часть телезрителей-мужчин- недолюбливали госпожу Равив по весьма уважительной причине: дело в том, что женское шоу начиналось как раз в то самое время, когда на другой кнопке шли футбольные баталии Высшей лиги, что явно не способствовало миру и согласию в семьях.

Саму Шуламит Равив наличие недоброжелателей не смущало.

— Как горько сознавать, что в нашем насквозь патриархальном обществе вид сильной и независимой женщины вызывает столь очевидное непонимание и даже агрессию- любила повторять она с заметным удовольствием, для пущего драматизма слегка закатив глаза… Большинство же, как женщин так и мужчин, отдавали должное журналистскому таланту госпожи Равив, а телевизионное начальство ценила ее за неизменно высокие рейтинги программы.

Даже Джо –девушка из Нигерии в обязанности которой входило обеспечивать быт госпожи Равив и ее спутника жизни- всегда восхищалась своей хозяйкой хотя и побаивалась капризной, стареющей телезвезды. И сейчас, когда госпожа Равив на хорошем английском отчитывала Джо, она не могла отвести глаз от идеальной прически, отлично наложенного макияжа и неброского, но элегантного костюма хозяйки. Дело было вообщем-то пустяковым- делая покупки для дома Джо потеряла магазинный чек. Как назло, покупок было много, и сумма чека была довольно значительной. В итоге — обвинение в том, что шустрая домработница из иностранцев поправляет свои финансовые дела за счет доверчивой, по горло занятой творчеством хозяйки. За те несколько лет, что Джо провела в Израиле, она привыкла ко всему- откровенной грубости работодателей, обманам в расчетах, вздорным обвинениям и чувству полного бессилия, когда тебя просто никто не хочет слушать просто потому, что ты- иностранка с непонятным статусом. Когда-то Джо приехала в Израиль, выложив все свои сбережения на билет и оплату посредника, который обещал непыльную работу сиделкой. Контракт кончился, а Джо осталась… и присоединилась к миллионам женщин и мужчин со всего света которые тянулись в богатые страны, где брались за те занятия, которыми местные не соблазнялись. Довольные работодатели частенько платили иностранцам меньше, чем своим согражданам и не озадачивались такими излишествами как оплаченный отпуск или медицинская страховка. Зато каждый месяц крупная сумма исчезала в окошечке кассы Western Union и превращалась в солидную пачку нигерийских найр, которые мама получала в почтовом отделении небольшого поселка в одном из Западных штатов Нигерии. Благодаря работе Джо, мама могла безбедно жить, а самое главное- заработанные дочерью деньги должны пойти на учебу в университете и приданое малютке Фибикеме. О том, что Фибикеме станет известным врачом- хирургом или преуспевающим адвокатом было решено в тот самый день, когда придя в себя после родов Джо увидела малышку. Наверное, все мамы одинаковы- даже в далеком африканском поселке.

Но сейчас было особенно обидно… Ведь г-жа Равив была так не похожа на ее предыдущих работодателей… Джо была девушкой словоохотливой и довольно быстро научилась болтать на иврите почти без акцента. И сейчас она пыталась все объяснить на иврите и на английском, но хозяйка продолжала возмущаться и, казалось, не слышала слов Джо.

— Нет… нет… В этой стране невозможно найти нормальную прислугу! Невозможно! Read my lips. Невозможно! — причитала госпожа Равив- Какое счастье что я вечером улетаю в Нью Йорк!

— И я обязана! Read my lips- обязана обратиться в полицию!

При слове полиция Джо похолодела, но быстро поняла, что привлечение стражей порядка создаст крупные неприятности самой телезвезде, поскольку Джо работала без разрешения властей и Шуламит Равив это было прекрасно известно.

Однако так или иначе, госпожа Равив не желала больше видеть Джо в своей residence. Было грустно, и не только из за беспочвенных обвинений- Джо нравилось два раза в неделю по утрам садится в маршрутное такси (про себя Джо называла их danfo, ибо они напоминали ей выкрашенные в канареечные цвета пузатые минибусы, перевозящие пассажиров по дорогам Нигерии) и, продираясь сквозь пробки, ехать до неприметной остановки на приморском шоссе и топать минут двадцать на своих двоих в район роскошных вилл, где обитала госпожа Равив. Нравилось неторопливо выполнять несложную домашнюю работу, делать покупки и даже заботится о небольшом садике- Джо как заправский садовник управлялась с цветами, а раз в две недели подстригала лужайку для пикников залихватски орудуя фирменной газонокосилкой.

Джо давно уже привыкла к ударам судьбы. К тому, что планы имеют обыкновение рушиться, а то, что казалось более или менее стабильным в ее жизни вдруг оборачивалось очередной гримасой фортуны.

Получив расчет от госпожи Равив, Джо отправилась в подвальный этаж, переоборудованный в комнату безопасности. Там Джо разрешалось хранить некоторые свои вещи, а также недолго отдохнуть во время работы и приготовить себе растворимый кофе- для этой цели там был старый электрочайник и большая красная банка с надписью «Нескафе». Джо чувствовала, что обида и отчаянье вот вот придут… пока же была звенящая пустота… Чтобы заполнить пустоту она лихорадочно думала, чем бы занять образовавшееся свободное время- нужно снести скопившееся белье в прачечную, вымыть комнату и… послать маме сообщение, чтоб пришла вместе с Фибикеме в местный «shopping center»» — там было заведение с несколькими полудохлыми компьютерами, гордо именуемое «интернет-кафе» откуда мама и Фибикеме могли пообщаться с Джо через Skype. А то как то совсем грустно… Джо старалась отогнать от себя мысли о том, что каждый раз разговаривая с Фибикеме по скайпу, она понимала что малышка все меньше все менее видит в ней маму и если и уверяет что очень скучает, то то лько потому, что так велела сказать бабушка…

Нет… Она не имеет право раскисать… Пусть закрылась эта страница- очень быстро откроется новая. И ничего страшного не случилась. А вечером они обсудят все с соседками по квартире- филлиппинками Марией и Терезой. Они обязательно найдут правильные слова, поддержат, расскажут что-нибудь смешное, наконец можно просто прижаться к пышной груди Марии и вдоволь поплакать..А завтра..Завтра Джо обязательно пойдет в кафе и закажет большое шоколадное пирожное, украшенное ягодами клубники и с большой шапкой сливочного крема. Ну и что, что придется расстаться с сорока шекелями!

И еще -Итай… Так, кажется, зовут сына хозяйки- милого и обходительного молодого человека. С ним Джо удалось увидется всего несколько раз, и каждый раз ее хватало лишь на то, чтобы улыбаться и односложно отвечать на его вопросы. Больше она его не увидит. Ну и ладно! Не больно то и хотелось!

Джо собрала немногие свои вещи в большой полиэтиленовый пакет и поднялась наверх. Сквозь огромные окна Джо увидела, что небо почернело, а деревья пригибались от поднявшегося сильного ветра. Перед тем, как выйти из дома она посильнее завернулась в плащ. Предстоял еще еще неблизкий путь до автобусной остановки… О том, чтобы переждать непогоду не могло быть и речи.

Джо уже стояла на пороге дома, когда возле нее остановилась белая тойота Итая. Через несколько мгновений оттуда показался сам Итай. Раскрыв задние двери машины, он стал достовать огромные коробки с вещами, даже не заметив присутствия Джо. Даже ни на минуту не задумываясь о том, что совершенно не обязана этого делать, Джо бросилась ему помогать затаскивать тяжелые коробки в дом.

— Привет… — удивленно сказал Итай, мучительно пытаясь вспомнить имя чернокожей девушки работавшей в доме матери. Ему категорически не нравилось то, что мама и Натан имеют прислугу из нелегальных иммигрантов. Итаю это казалось отвратительной формой эксплуатации. Ведь у нелегальных рабочих не было выбора, кроме как идти на те работы, от которых местные воротили нос. Однажды, когда Джо только начала работать в доме семьи Равив, Итай попытался посвятить ее в эти мысли, на что Джо недоуменно отвечала, пожав плечами:

— А куда бы я тогда пошла работать?

В тот раз Итай так и не нашел, что ответить..

— А ты домой? Подожди меня в машине, я подброшу тебя до остановки. — не дожидаясь ответа Джо, Итай скрылся в доме. Джо пожала плечами, и аккуратно пристроилась на заднем сидении. В машине было тепло и играло радио и Джо сама не заметила, как ее глаза начали слипатся. Она проспала почти двадцать минут, пока Итай, закончив разговор с матерью, наконец вернулся в машину. Он шлепнул на свободное место большой черный рюкзак и, повернувшись к моментально проснувшейся Джо, сказал:

— Мама сказала, что она тебя уволила. Это правда?

— Да- выдавила из себя Джо и шмыгнула носом. Небо наконец разродилось мелким противным дождем и на душе вдруг стало невероятно тоскливо.

— Я сегодня улетаю за границу.. в Индию на три недели. Мама тоже улетает в Нью Йорк. Когда она вернется, я тебе обещаю, что она примет тебя обратно. То, что они живут на вилле, совсем не значит, что они могут поступать с тобой как им вздумается! А сейчас… А сейчас я отвезу тебя домой! Не хватало еще, чтобы ты ждала автобуса на таком дожде.

— А как же Индия? -только и спросила Джо.

— Успею. До самолета еще целых четыре часа.

Джо для порядка запротестовала, но не особенно усердно- мокнуть на остановке ей решительно не улыбалось.

Ехали молча. Итай был явно погружен в своии мысли, и Джо даже заподозрила, что Итай попросту забыл о ее присутствии. Она деликатно кашлянула и дабы напомнить о себе спросила:

— А как же Керен? — Джо вдруг вспомнила как звали подругу Итая, с которой они как-то появились в доме госпожи Равив. — Она тоже едит с тобой?

— Керен никуда не едет. Мы с ней расстались. Но это не имеет никакого значения… — нарочито ровным голосом произнес Итай, явно давая понять, что дальнейшие расспросы на эту тему были бы не желательны. Почему это не имеет значениия, Джо так и не поняла, но задавать вопросы больше не решалась.

Тем временем началось то, что обычно происходит, когда к неподдельному удивлению городских властей в Израиле наступает зима, и дожди вдруг начинают лить, не испросив на то разрешения соответствующего бюрократического ведомства. А именно- транспортный коллапс. Навигатор приказывл Итаю ехать по каким-то непонятным переулкам Гуш-Дана, спасаясь, как от чумы, от гигантской пробки, сковавшей шоссе Аялон и большинство транспортных артерий Тель Авива. От долго сидения в водительском кресле у Итая разболелась спина, фары встречных автомобилей слепили глаза, а голова раскалывалась от бесконечно гудевших машин. Казалось, водители в неравной борьбе со стихией в отчаяньи давили на клаксон, призывая небеса прекратить дождь, а еще лучше- послать немного ума ответственным за городскую инфраструктуру чиновникам. «Зато в Индии тепло и светит солнце» — мечтательно подумал Итай, бросив нежный взгляд на черный походный рюкзак, в котором был спрятан заветный паспорт, билеты и изрядная сумма в американских долларах.

Неожиданно, несмотря на разразившийся природный катаклизм, напряжение существовавшее всю дорогу между Джо и Итаем вдруг заметно уменьшилось. Джо взахлеб расказывала о сезоне дождей в Западной Африке, когда проливные дожди шли неделями, великая река Нигер выходила из берегов, а дороги превращались в абсолютно непригодное для передвижения мессиво. Итай отвечал односложно, посматривал на часы, но вообщем разговор с Джо довольно сносно скрашивал изнуряющую езду.

Вскоре машина выехала из центральных районов города и помчалась по промышленным окраинам. Движение здесь было не в пример слабее, и машина быстро ехала по слабоосвещенным улицам абсолютно безлюдным в этот час. Наконец, на выезде из города Итай заметил заправочную станцию. Станция была пустынна, но крошечный магазинчик, торгующий всем, что может понадобится в дороге: от сэндвичей и напитков до различных автомобильных приспособлений, светился призывным желтым цветом, вызвав у Итая мысли не только о горячем кофе, но и о туалет, е куда он последний час стремился всей душой.

Он остановил машину прямо напротив магазинчика. Внутри не было никого, кроме молоденького продавца, всецело погруженного в рассматривание чего-то очень интересного на экране сотового телефона. Зато снаружи, c неосвещенной стороны Итай заметил высокого человека в черной кожаной куртке. В руках он держал мотоциклетный шлем, а во рту тускло светилась зажженая сигарета. Человек кинул едва заметный взгляд на Итая, как только тот поравнялся с ним.

Что было потом Итай точно не помнил. А то, что помнил предпочитал бы забыть..Впрочем, то что осталось в памяти были какие-то фрагменты, разрозненные кусочки какого-то пазла, никак не желавшие складыватся во что-то единое.. Большая белая машина промелькнувшая где-то вдалеке, мощный удар сбивший его с ног, так что Итай припечатался носом и подбородком в мокрый и грязный асфальт и что-то тяжелое вдавившее его в пол. Итаю потребовалось несколько мгновений понять, что человек, ожидавший чего-то у стены магазина придавил его всей массой своего тела. Но еще до этого были звуки автоматной очереди… Впрочем нет… Как потом вспоминал Итай, никаких выстрелов он не слышал. Слышал только оглушительный звон разбитой витрины, чувствовал больно впившиеся в кожу крошки штукатурки и прекрасно помнил едкий кисловатый запах пороховых газов. И еще он помнил как человек, лежавший на нем сверху, хрипло и отрывисто прошептал:

— Не вздумай шевелиться… Убью!

Через пару мнгновений послышались торопливые шаги и чей-то голос:

— Твою мать!! Двое!! Дикобраз и еще какой-то фраер…

— Ты куда смотрел, урод?!! — послышался другой голос. — Тебе Прыщ яйца оторвет… Вот его сумка. Сматываемся! Сейчас тут легавые будут!

Перед тем как убраться восвояси, кто-то из говоривших стукнул Итая в бок ногой. От удара в животе Итая что-то булькнуло, и он едва сдержался что-бы не закричать от боли. На мгновение он открыл глаза и увидел, что над ними склонились две какие-то фигуры.

— Кажется, фраер еще живой… — сказал один.

— Пофиг! Уходим! — прохрипел другой.

Через пару секунд они бежали со всех ног в сторону стоявшего метрах в двадцати автомобиля. В руках одного из них болтался черный рюкзак Итая. У автомобиля их ожидали еще двое- один был полный и невысокий, а второй тоже полный, но только высокий и представительный. Больше Итай ничего заметить не успел, так как человек снова прошептал:

— Не шевелись, я сказал…

Как только послышались звуки отъезжающего автомобиля, человек рывком поднялся на ноги:

— В машину! Быстро! — прорычал он, схватив левой рукой за ворот куртки Итая. Поднявшись на ноги, совершенно обалдевший Итай с ужасом заметил кровь на своих руках. В тот же момент он увидел, что высокий человек с перекошеным лицом держится за правое плечо, а по его руке струилась кровь.

— Ну! Быстрее!! — рявкнул человек и почти силой затолкнул его в машину, где сидела до смерти перепуганная Джо. Раненый человек сел возле нее на заднее сидение и тяжело дыша, прохрипел:

— Гони от сюда на хрен, пока полиция не приехала!

Итай нажал на педаль газа и только в этот момент осознал, что его рюкзак с документами и деньгами бесследно исчез. Последнее что увидел Итай в зеркало заднего обзора, была мотоциклетная каска раненого человека, сиротливо валявшаяся на земле.

Глава 4

Читателю наверняка интересно узнать, кто же были эти странные люди на заправочной станции, встреча с которыми, как мы в скоре убедимся, заставила Итая несколько скорректировать планы на ближайший вечер. Так вот-стрелявшие в Итая и в еще некого странного человека, по кличке Дикобраз были бандиты, представители одного из известных криминальных кланов.

— Да ну! Быть такого не может! А мы думали это были студенты-филологи! — цинично рассмеются читатели.

Но чтобы картина происходящего немного прояснилась вернемся на несколько часов назад, к нашему старому знакомому генеральному директору «Эшет- инвестиции и недвижимость», с которого мы оставили стоять в пробке на шоссе Аялон по пути к офису Рафи Сабана.

Прошло не менее получаса пока Авнер Эшет, непрестанно чертыхаясь, въехал на закрытую стоянку. Свободных парковочных мест как водится не было. Эшет с ненавистью осмотрел длинный ряд мелкотравчатых Сузуки и Даятсу заполнивших все свободное место паркинга.

— На автобусах ездить надо, козлы тупые! Накупили жестянок с моторчиком, а паркуются как деловые! — процедил он сквозь зубы.

Он сделал еще один круг и, смачно выругавшись, заехал на стоянку предназначенную для инвалидов.

— Хорош причитать! Сейчас приду! — грубо заявил он начавшему было возмущаться старичку- смотрителю паркинга.

— Суки! Довели город… Серьезному человеку негде джип поставить! Хрен у меня мэр получит, а не пожертвование на выборы! — продолжал злиться Эшет. В голове промелькнула мысль о том, что неплохо было бы самому выдвинутся в мэры, но Эшет ее мгновенно откинул как заведомо вздорную. По его мнению, в политику идут только неспособные ни на что кроме как молоть языком. Настоящий серьезный человек, желающий делать деньги идет в большой бизнес, а потом уже из-за кулис влияет на принимаемые болтунами и бездельниками решения. Различные деятели, погоревшие на топорно сработанных комбинациях и щупанье секретарш, не вызывали у него ничего, кроме презрения. Конечно, должность мэра открывала невиданные возможности для личного обогащения, но и опасность была соответственная. Нет! Эшет умело использовал политиков, но сам столь же умело оставался в тени.

Выйдя из машины, застройщик поискал глазами Рафи Сабана, который обещал встретить его в паркинге. Адвокат появился очень быстро, едва Авнер Эшет произнес:

— Где этот козел?!!

Заискивающе улыбаясь Сабан долго тряс руку бизнесмена и сразу же предложил проследовать в офис. На настойчивые вопросы Эшета он умоляющим тоном просил подождать. Обуреваемый мрачным предчувствием Авнер Эшет замолчал и проследовал за адвокатом.

В офисе Рафи Сабана к неудовольствию Эшета было еще трое человек. Все трое держали в руках банки с пивом и о чем-то эмоционально спорили для пущей убедительности сопровождая каждый свой довод сочным арабским ругательством. Один из них был немного постарше. Он высказывал явное неудовольствие двумя другими, не стесняясь в выражениях и не жалея слов на угрозы. Остальные же были явными дилетантами в области ведения аргументированного спора поскольку в ответ только громко отбрехивались, пытаясь свалить друг на друга вину за неведомые прегрешения.

— Вы, уроды, Дикобраза из-под земли достанете! Можете ему яица прокрутить через мясорубку, но, чтобы портфель с деньгами был здесь!

— Да что ты, Прыщ, наезжаешь! Да я его, суку, расшлепаю, как только поймаю!

— Портфель сначала, кретин! И если опять назовешь меня Прыщ я тебя сам закопаю!!!

— Да ладно тебе, Лиор! — вмешался третий собеседник- Он же просто пошутил!

Как только Авнер Эшет и адвокат Сабан вошли в офис, тот кого назвали Лиор- невысокий, черноволосый крепыш с заметной залысиной на голове- вскочил со своего места и широко улыбаясь двинулся по направлению к Эшету. На вид ему было слегка за сорок. Несмотря на прохладную погоду, он был одет в узорчатую шелковую рубашку. Две верхних пуговицы были расстегнуты и обнажали волосатую грудь, на которой покоилась массивная цепь желтого золота.

«Дешевка!» — только и успел подумать Эшет, — «Это еще кто такие?»

— Авнер! Брат! Добро пожаловать к нашему шалашу! — Лиор демонстративно потряс руку бизнесмена, не выпуская из рук банку с пивом и с размаху хлопнул его по плечу. Лиор улыбался, обнажив крепкие желтые зубы, однако маленькие холодные глаза буравили собеседника. Не терпящий фамильярности Эшет холодным кивком поприветствовал присутствующих и пристально посмотрел на адвоката.

— Вот, прошу любить и жаловать! Лиор Аланкаве- племянник и доверенное лицо нашего дорогого друга Нехемии! Со своими коллегами, так сказать… -продолжая приветливо улыбаться, адвокат широким жестом указал на присутствующих.

Авнер внимательно посмотрел на трех мужчин, которые прекратив разговор наблюдали за происходящим. Если с начала и были какие-то сомнения по поводу этих людей, то они отпали, как только Авнер услышал фамилию Аланкаве.

— Какого черта ты их сюда позвал?! Я тебя предупреждал, что меня не колышет, как ты ведешь дела с Аланкаве! Ты за это получаешь деньги! -зашипел он, обращаясь к адвокату Сабану, непроизвольно сжав кулаки и даже сделал шаг в его сторону. Рафи Сабан, в отличие от представительного Эшета, был человеком тщедушным, невысокого роста и к тому же близоруким. Правда по части проворачивания комбинаций адвокат Сабан мог легко обставить самого Эшета, но предпочитал, чтобы Эшет об этом не догадывался. Однако сейчас, увидев разъяренного застройщика, адвокат попятился и попытался закрыть лицо руками.

Начавшийся было мордобой остановил Лиор внезапно появившись между ними.

— Все! Брэк! — рявкнул он.

— Ты что? Собираешься строить из себя доктора философии? Даже не пытайся- рожей не вышел. Сядь и прекрати размахивать руками. У тебя, приятель, большие проблемы! -заявил он.

— У меня проблемы? Что ты несешь? Советую не забывать, что когда у меня начнутся проблемы, для вас это будет означать конец карьеры! И я вам плачу, чтобы у меня не было никаких проблем!

— О, Боже! Авнер! Ну как же так можно? Мы же партнеры, не отморозки какие-нибудь, упаси Господи… Когда у тебя проблемы, то мы здесь для того чтобы протянуть тебе руку помощи… -в голосе Лиора Аланкаве вновь появились елейные нотки.

— Рафи, ты можешь мне наконец, что здесь происходит? Почему здесь этот тип? Я привык иметь дело только с Нехемией Аланкаве… — Авнер Эшет еле сдерживался. — К твоему сведенью, я занимаюсь серьезными делами, а не крышую торговцев фалафелем.

— Увы! Дядя Нехемия очень плох. Проклятая болезнь сокрушила этого сильного и мужественного человека.- Лиор, казалось, нимало не обиделевшись на Эшета, сделал скорбное лицо и сокрушенно поцокал языком.- Так что я, как его ближайший родственник был вынужден принять на себя дела семейной фирмы.

— И все-таки я не понимаю, почему я здесь. Вы не могли, как всегда, решить все вопросы с Рафи? Вы должны были передать ему деньги, которые у вас хранились.

— Видите ли, дорогой мой Авнер, деньги находятся у одного из наших людей, но проблема в том, что он не выходит с вами на связь… — на лице Лиора можно было прочитать легкую досаду, как-будто некое пустяшное недоразумение заставило чуть изменить первоначальные планы.

— То есть, какой-то ваш остолоп вас кинул, я так понимаю? Но с чего ты решил, чтоэто мои проблемы и меня это хоть сколько-то интересует? Мне насрать вообще-то, кто у вас что украл… — с презрительной гримасой на лице произнес Эшет, отвернувшись от собеседника.

— Помилуйте… Авнер! Ну это же ваши деньги! Конечно, нашего человека мы строго отчитаем…

— Аа… Понимаю! Ты решил, что имеешь дело с фраером, которому можно на голубом глазу вешать лапшу на уши. Тебе не кажется, что ты зарвался? Вся ваша говенная команда существует только потому, что в этой стране законы пишут идиоты ничего не понимающие в бизнесе! Поэтому вы и нужны мне, поставщику строительного песка Ицхаки, подрядчику Овадии… Или ты думаешь я не знаю с кем вы работаете? Но только вы попробуете кото-то из нас надуть, и вякнуть не успеете- будете драить унитазы в Маасияху! Лет этак двадцать! — разгневанный Эшет, покрасневший до цвета перезрелого граната и брызгающий слюной, сделал два шага в сторону Лиора, на что тот попятился назад. Глумливая гримаса на его лице сменилась вдруг почти что испугом. Но через мгновение Лиор взял себя в руки и осклабившись сказал:

— Не забывай, мой друг, что в Маасияху мы можем пойти только все вместе. Или ты расчитываешь остатся чистеньким? Как пользоваться нашми услугами там ты и твои приятели в очереди толпятся, а если что, мы ни с какого бока не причастные? И не забывай о Боазе Кляйне…

Пунцовое лицо подрядчика ничего не выражало, только желваки заходили под толстой кожей лба.

Внезапно послышался телефонный звонок. Один из громил, до этого наблюдавших за происходящим с выражением туповатого безразличия что-то гаркнул, нажав на кнопку ответа, после чего почтительно- удивленно произнес, обращаясь к Лиору:

— Босс! Это Дикобраз!

Разговор Лиора Аланкаве с кем-то по кличке «Дикобраз» представлял собой поток отборных ругательств, обвинений невидимого собеседника в самых изощренных сексуальных извращениях и обещаний быть умерщвленным всевозможными экзотическими способами, самым гуманным из которых был отрезание внешних половых органов с запихивание оных в ротовую полость. Авнер Эшет быстро сообразил, что сей содержательный разговор имеет самое прямое отношение к причине его вынужденного визита в офис Рафи Сабана, поэтому слушал внимательно, скрестив тяжелые руки на груди.

— Он назначил нам встречу. Сказал, что хочет поговорить. — Лиор выглядел так словно только что пробежал марафонский забег. — Через час на заправке на выезде из старой промзоны Бат-Яма. Сказал, что все принесет в чернм рюкзаке.

— Это тот самый человек, который украл наши деньги? — пристально посмотрев на Лиора спросил Эшет и получив положительный ответ добавил нетерящим возражения тоном:

— Поедем вместе. — и увидев, что Лиор пытается возражать, пояснил:

— Ну ты же сам говорил, что поскольку это мои деньги то это и мои проблемы тоже.

— Тогда тебе, Авнер, нужно знать кое-что еще… Дикобраз украл не только деньги, но и всю их документацию. Весь архив- что, сколько и кому. Старый Нехемия обладал маниакальной аккуратностью и записывал буквально все- номера счетов, банковских переводов, квитанций. Если все это попадет в руки полиции, будет землятресение. Поверь мне- в живых они Дикобраза не оставят… — щуплый адвокат Сабан шептал в ухо Эшета, почти повиснув на его плече, пока вся компания спускалась в подземный паркинг.

Сам Рафи, конечно же, никуда не поехал. Как представитель закона он вернулся в офис дабы испить последний в этот день черный кофе. Чем закончится разборка на бат-ямской заправке его не интересовало. Гораздо больше его волновало, как бы дорогой друг Авнер Эшет не узнал бы до поры до времени, что сумма которую он затребовал для дальнейшей передачи мэру Баркану была на двести тысяч шекелей меньше той, что бандиты должны были приготовить для него при его-Рафи- посредничестве.

Глава 5

Итай изо всех сил давил на газ с ужасом пытаясь разглядеть дорогу из-за стены дождя и бешено работающих дворников. Машину то и дело заносило в месиве уличной грязи и машинного масла, несомых потоками дождевой воды. Он не узнавал местность, по которой ехал и просто повиновался указам человека на заднем сидение, пока обезумевшая от страха Джо на заднем сидении пыталась перевязать кровоточащую рану на его руке.

— Давай быстрее!!! — прорычал незнакомец, то и дело оглядываясь на заднее стекло — Подгузники потом поменяешь!!

«При чем тут подгузники? “–отрешенно подумал Итай, но счел за благо не задавать ненужных вопросов. Казалось, события последних от силы двадцати минут произошли не с ним, а с кем то другим..Криминальная разборка которой они с Джо случайно помешали, жуткие физиономии убийц которые Итай отлично запомнил, однако в свою очередь нельзя было исключить, что они запомнили физиономию самого Итая… И конечно же рюкзак со всеми документами и деньгами, который оказался в руках того страшного человека с пистолетом, перед тем как он бросился к белому ауди стоявшему за кустами. И этот истекающий кровью человек на заднем сидении- Итай позвоночником ощущал исходящую от него опасность и невольно старался дышать в такт его тяжелому прерывистому дыханию. Может быть, он смотрит очередной бездарно сделанный фильм в жанре экшн? В последний момент увидев красный свет светофора Итай ударил по тормозам.

— Красный! — заявил он, как бы извиняясь перед спосенным человеком.

— На фиг твой красный! Езжай, давай! Проскочишь! — под возмущенные гудки автомобиль рванулся вперед и помчался по шоссе поднимая фонтан брызг.

— Круто! — заявил человек на заднем сидении -Твоя фамилия случайно не Шумахер?

Через некоторое время незнакомец велел остановить машину в небольшом переулке между двумя домами. Итай решительно не понимал, где они находятся и так же решительно не понимал, что происходит. Итай, конечно, знал, что совсем рядом существует другой мир. Мир жестокого криминала, живущий по своим законам. Пресса часто сообщала о жестких разборках преступников, жертвами которых нередко становились и не в чем не виновные граждане, и Итай не сомневался, что их новый знакомый как раз и принадлежит к этому страшному миру. Еще писали, что вся славная полиция ничего не может сделать против бандитов, ибо мало кто осмеливался давать против них показания. Понятное дело ничто из жизненного опыта молодого человека включавшего жизнь в состоятельной семье, учебу в хорошей школе, игрe в самодеятельном рок ансамбле не готовило его к встрече с этим миром… И где они находятся, в конце концов?!

— Яффо- незнакомец как бы ответил на незаданный Итаем вопрос- только сюда экскурсии не водят.

— Я… Я звоню в полицию и скорую помощь- стараясь придать твердость голосу произнес Итай.

— Не надо никуда звонить. — как-то буднично произнес человек на заднем сидении- если, конечно, не хочешь на лекарства всю жизнь работать.

— Не смей мне угрожать, дешевка! — Итай где-то слышал что именно так надлежит реагировать на угрозы, однако фраза вышла почти что фальцетом и навряд ли могла кого-нибудь впечатлить.

— Они украли мою сумку. У меня там паспорт. Я должен лететь за границу! А ты кто такой? Мне плевать на твои проблемы! Я вообще не знаю, кто они такие! Мне плевать!! Кто ты такой, чтобы указывать мне!! — страшное напряжение последнего часа наконец прорвалось. Страх вдруг освободил место злости- на себя самого, на Джо, на незнакомца. Поток сознания Итая был прерван визгом Джо. В ту же секунду он ощутил что-то холодное на своей шее. Краем глаза он увидел, что это дуло пистолета, который бандит (сомнения в том что они спасли от расправы именно бандита в этот момент отпали) сжимал в левой руке.

— Заткнись! Ты что, телка? Кончай истерику! Я ничего тебе плохого не сделаю, если не будешь дергаться и задавать идиотские вопросы. Мы вляпались в дерьмо…

— Это ты туда вляпался! Мы здесь ни при чем! — Итай потянулся к сотовому телефону над приборной панелью, но в ту же секунду рука бандита железно сковала его запястье и телефон оказался у него. Причем он воспользовался правой раненой рукой и чуть не взвыл от боли.

— Я же говорю… не дергайся… подгузники не забудь поменять- тяжело дыша он вскрыл телефон и вытащил сим-карту. И, прежде чем Итай успел возразить, сломал ее в руке.

— Вот и все… А то нас засекут по этой игрушке. Да не плачь ты… — с этими словами он вернул Итаю лишенный сим-карты телефон. Тут только Итай заметил, что лицо спасенного преступника было мертвенно бледным, а зубы сжаты… По всему было видно, что ему очень больно. Итай включил экран телефона и посветил на заднее сидение и… его чуть не стошнило, ибо вся одежда незнакомца и сидение автомобиля было заляпано кровью. Уловив выражение лица Итая бандит через силу подмигнул Джо и произнес почему то по- английски

— Your friend is a kind of creep…

Пропустив шпильку, Итай сказал:

— Он скоро потеряет сознание. Его надо отвезти к врачу. Хотя бы перевязать…

— Твоя подруга с этим неплохо справилась- сказал бандит.

— Пришлось пожертвовать блузкой. Я ее купила на прошлой неделе на распродаже и еще не разу не надевала. — наконец вставила слово Джо- Но вам должно быть очень больно…

— Чертовски… но это хорошо когда больно… когда больше не больно то все.. отбегал свое..но от морфинчика я бы не отказался…

— У него может наступить болевой шок… и еще потеря крови… хотя рана поверхностная- сказала Джо.

— Откуда ты это все знаешь? Как перевязывать и вообще… — поинтересовался Итай.

— Я раньше работала в больнице. Еще в Нигерии. До приезда… сюда. Я и сейчас помогаю в нашей клинике. Давай отвезем его туда… Там никто не будет задавать лишние вопросы.

— Где это? — подал голос бандит.

Джо назвала улицу неподалеку от бульвара Левински.

— Понятно… Хе хе, сомневаюсь, что там будут звонить легавым, если увидят огнестрел!

И снова дорога. На этот раз раненый больше молчал, а Джо, напротив, пыталась разговорить его. Было видно, что силы его на исходе..Перспектива объяснения по поводу окровавленного трупа в машине Итая не вдохновляла, посему он старался как можно скорее доехать до места, лавируя в темных переулках Южного Тель-Авива. И вот наконец громада центральной автостанции, имеющая сомнительную репутацию улица Левински, и машина остановилась у дверей трехэтажного, расписанного графитти дома. Верхний этаж зиял пустыми глазницами, на стене были пятна мочи, но стеклянная дверь была новой, к тому же оборудована кодовым замком и домофоном. Джо знала код замка и быстро впустила всех внутрь. Попросив Итая подождать на лестнице, она быстро спустилась в подвальный этаж и через пару минут вернулась вместе с темноволосым смуглым молодым человеком в очках.

— Эдуард- представился он с легким арабским акцентом и аккуратно обняв раненного бандита за талию повел его вниз. Джо тем временем трещала, что сейчас доктора нет, но Эдди такой милый, с удовольствием поможет. Эдди –это волонтер и без пяти минут дипломированный врач.

Войдя в клинику, Джо быстро вымыла руки, надела резиновые перчатки и пошла помогать Эдуарду, который уже срезал остатки перевязки из блузки Джо и обрабатывал рану. Когда дело дошло до обезболивающего укола, больной до этого едва реагировавший на происходящее, вдруг стал буйно протестовать и потребовал получить лекарство в таблетках. «Еще, чего доброго, опять начнет пистолетом махать» — подумал Итай. Услышав твердое «нет» от Эдуарда, больной еще немного повозмущался и поинтересовался куда именно делают укол. На это волонтер деловито объяснил, что укол делается в верхнюю треть правой ягодицы. Раненый бандит затравлено огляделся, помянул чью-то мать и перевернувшись на живот, приспустил штаны. Итай брезгливо подумал, что лицезреет голую задницу человека, совсем недавно угрожавшего ему пистолетом.

Что касается Джо, то увидев, что этот страшный человек банально боится уколов она немного успокоилась. Пока свежеперевязанный бандит приходил в себе от душевной травмы, вызванной уколом в задницу, Эдуард, оказавшийся арабом христианином из Яффо, рассказал, что изучает медицину в Румынии, но взял академический отпуск и вернулся на Родину, дабы немного подзаработать.

Перед уходом, когда раненому бандиту, по-видимому, надоело лежать на кушетке и он стал издавать нетерпеливые звуки, Джо, немного смутившись. попросила Эдуарда держать в секрете их визит.

— Для тебя, душа моя, все что пожелаешь! Ты же знаешь, как я тебя люблю! — широко улыбнулся молодой врач и тут же добавил уже более серьезным тоном:

— Я все понимаю..Не буду задавать ненужных вопросов. Прошу только одного- будь осторожна!

— Мы всего лишь помогли раненому человеку… Это могло случиться с каждым.

— Пусть так. — с сомнением сказал врач.- В любом случае, мы не хотим излишнего внимания властей к нашей клинике. Если вас кто видел на улице, в чем я лично сомневаюсь, пусть думают, что вам что-то понадобилось в бухгалтерской конторе на втором этаже..

Глава 6

Итай и Джо помогли их новому знакомому подняться по лестнице в квартиру Джо. У входа в подъезд сидело три африканца. Один из них держал в руках банку с пивом, двое других курили сидя на корточках. Между собой они говорили на арабском.

— Привет, Ахмед! — сказала Джо и поспешила пройти в подъезд, освещенный тусклой лампочкой. Тот, кого звали Ахмет ничего не ответил, но проводил всю компанию каким-то мутным взглядом. Перед дверью бандит вдруг начал слегка пританцовывать и с нетерпением поглядывать на Джо, которая, как назло, не могла отыскать ключи в сумочке.

Войдя в темную прихожую и даже не зажигая свет, бандит поинтересовался, где тут можно помочиться. Добравшись в два прыжка до туалета, он вдруг обернулся и сурово сказал:

— Без глупостей тут! — и придерживая одной рукой рукоятку пистолета и не закрыв за собой дверь, стал долго и звонко мочится, издавая при этом странные, почти сладострастные звуки.

Джо и Итай переглянулись. Итай с новой силой ощутил нереальность происходящего а Джо… Джо остро чувствовала присутствие чужого — то неприятное чувство глухой тревоги, знакомое ей из прошлой нигерийской жизни, когда на твою территорию вторгаются непрошенные гости… Здесь, в этой маленькой квартирке, которую Джо снимала с двумя подружками-филиппинками, она была дома.. посреди большого, непонятного и не всегда дружелюбного мира. И вот этот чужой, непонятный, таящий опасности мир бесцеремонно вторгся на ее территорию и звонко мочится в ее туалете… Наконец незнакомец кончил мочится, крякнул от удовольствия и вытирая руки об штаны мечтательно произнес:

— Аах! Как мало надо человеку для счастья! — и, повернувшись к Итаю и Джо наконец представился:

— Моше Хаимов.

Наконец Итай и Джо могли рассмотреть своего нового знакомого. На вид ему было за тридцать. Он был худой и долговязый, однако руки и, в особенности, запястья выдавали немалую физическую силу незнакомца. Его голова была увенчена копной черных, с ранней проседью волос а лицо могло бы быть симпатичным, если ба его не портил огромных размеров нос и заживший шрам на левой щеке…

— Э.. это вот.. Спасибо за все, что вы для меня сделали. -наконец выдавил из себя бандит. По всему было видно, что благодарить кого-либо было для него делом непривычным.

— И как это? Извините за то, что помешал вашим планам на романтический вечер!

«Он издевается!» — подумал Итай, а вслух сказал:

— Нет, все в порядке! Мы как раз искали приключений в стиле дикого запада.

Моше Хаимов внимательно посмотрел на него:

— Я же сказал: «Извините». Мы вляпались в дерьмовую историю- но, на ваше счастье, дядя Моше с вами! Так что сидите здесь, меняйте подгузники и ждите руководящих указаний.

Развязный тон бандита разозлил Итая:

— Какого черта вы нас держите за идиотов! Какие еще подгузники! Это твои дружки в тебя стреляли! Мы тут не причем. У меня сумку украли… тот урод с пистолетом! Там мой паспорт и деньги.

— Как выглядела твоя сумка? — спросил Моше.

— Черный рюкзак для треккинга фирмы Outlanders. — в расстроенных чувствах сказал Итай. Интерес бандита к его пропаже показался ему праздным и еще более разозлил его.

— …мать! Вот это совпадение! — неподдельно удивился бандит. — А те люди в ауди.. которые в меня стреляли.. ты их запомнил?

— Запомнил. Тот кто стрелял, такой темный, невысокий с лысиной… У него еще цепь золотая я заметил..

— Лиор! Ублюдок! — тут бандит смачно выругался… -Золотая цепь! Да он без золотой цепи ночью поссать не ходит! Дешевка! А тот, второй… в машине был кто-то?

— Да. Такой пожилой, толстый. С белой бородой. Был в плаще под плащом костюм…

— Вот это да! Сам приехал! Да, дела гораздо дерьмовее чем я думал..Хотя, этого можно было ожидать..С какого расстояния ты его видел?

— Метра два, не больше.

— А он тебя видел?

— Думаю видел… Я хотел позвать на помощь, но ты мне сказал не дергаться…

— Да… дерьмо… Хотел позвать на помощь! Как он тебя не пристрелил там, вот вопрос! Для него это как два пальца… А ее- он указал подбородком на Джо — кто-нибудь видел?

— Нет. Она была в моей машине.

— Да… и не думаю, что они ее разглядели, когда палили в нас.

— Ну и класс! Посидишь тут… Эти мудаки в жизнь не додумаются тебя здесь искать. Я пока разберусь кое-с-кем… Эй, принцесса! — бандит обратился к Джо- Приютишь приятеля на месяц — другой?

— Если это необходимо… — начала было Джо…

— Ты за меня будешь решать?! Я не собираюсь здесь оставаться! Какой к черту месяц — другой?!! — горячился Итай, но казалось Моше Хаимов вообще его не слушает.

— Где твои ключи от машины? Надо ее получше спрятать, а то она тут торчит как кусок дерьма на свадебном платье… — бандит осторожно подошел к окну и попытался разглядеть, что творится на улице.

— Скорее, как свадебное платье среди дерьма, — вдруг не к месту засмеялась Джо.

Излишне говорить, что давать ключи от машины Итай не хотел… Не буду утомлять читателя подробностями препирательства интеллигентного мальчика Итая Равива и матерого преступника Моше Хаимова… В особенности, если учесть катастрофически огромную разницу уровней наглости… В итоге, Моше Хаимов сжал запястье Итая и заявил:

— Я что? Похож на воспитателя в детском саду? На фиг мне с вами возится! Меня они черта с два найдут, а вот твой хладный труп откопают, где нибудь в дюнах возле Ришона! И то, если этот урод Эшет захочет там что-нибудь построить…

— У меня там гитара в машине. Хоть ее эти мерзавцы не тронули… — угрюмо казал Итай отдавая ключи преступнику.

— А ты– музыкант? — удивленно спросил бандит. — Я ее принесу. Ты сыграешь что–нибудь? А то как-то у вас не очень весело…

— Да действительно …с чего бы это? — с сарказмом спросил Итай.- Нас всего лишь чуть не убили..

— Заметь, пока не убили! — подняв указательный палец вверх рассудительно заметил Моше Хаимов.- Думаю, они все еще уверены, что мы мертвы, но вскоре они поймут, что мы их обвели вокруг пальца.

— Да, спасибо, что ты меня поправил… И что ты мне предлагаешь? Сидеть здесь и ждать пока они меня найдут и прикончат?

— Да не волнуйся ты так… они тебя не сразу прикончат. Сначала тебя будут слегка пытать и требовать отдать им рюкзак

— Какой рюкзак?!! Как- пытать?!!

— Черный. Фирмы Outlanders. Точно такой же как они забрали у тебя. А как пытать- наверно иголки под пальцы. С фантазией у них — полная задница… — Моше Хаимов пожал плечами.

— Что???!!!!

— А ты все еще не понял? Они забрали твой рюкзак, потому что он такой же, как и мой. Только в моем есть что-то за что каждый из них продаст душу дьяволу, а в твоем они найдут паспорт на имя… Как тебя зовут, кстати?

— Итай. Итай Равив

— Паспорт на имя «Итай Равив»… Ну а поскольку они ребята простые, то решат что раз рюкзак Итая Равива находится у них, то рюкзак который им нужен находится у Итая Равива. Понятно теперь?

— А где этот рюкзак, который им нужен?

— А его нет… Я им так просто сказал, что все будет в черном рюкзаке. Мне надо было вызвать их на разговор. Поговорили, ничего не скажешь…

— А ты можешь сказать им что я ни при чем? Что они ошиблись и все такое?

Моше Хаимов даже затрясся от смеха. Но, похоже, от смеха возобновились боли в простреленной руке, и бандит, охнув схватился за перевязку.

— Как ты это себе представляешь? Можете меня прикончить, а хорошего мальчика Итая Равива не трогайте. Не волнуйся, посидишь пока тут покуда дядя Моше разрулит ситуацию.

Видя, что Итай собирается опять протестовать, бандит резко выкинул левую руку вперед с растопыренной пятерней как-бы пытаясь закрыть Итаю рот.

— Слушай, ты меня утомил! Ты думаешь, если ты родился с золотой ложкой во рту с тобой никогда ничего не случится? Глубоко ошибаешься, приятель! Даже если вдруг окажется что ты какой-нибудь племянник Шули Равив с телевидения им плевать.

Джо, которая до этого молча слушала препирательства вдруг прыснула от смеха услышав последнюю фразу. Итай бросил на нее уничижающий взгляд и, как-бы нехотя, сказал:

— Шуламит Равив — это моя мама.

— Да ну! Вот это номер! — неподдельно удивился бандит. — Увидишь матушку следующий раз передавай привет от фирмы Аланкаве! Вау! Достоин ли я разговаривать с такими людьми? Я-то, видишь ли, простой парень с Южного Тель-Авива. У меня еще, чего доброго, комплекс неполноценности разовьется… Давай тебе хоть кличку придумаем, что ли…

— У меня есть имя и меня оно вполне устраивает. — холодно отвечал Итай.

— Будешь Анчоус! — с минуту подумав заявил Моше Хаимов.- А ты? — он вдруг обратился к Джо.- Как тебя зовут?

— Джоанна. Мои родители познакомились на мессе, которую отслужил папа Иоанн Павел Второй во время визита в Нигерию в 1982 году. Поэтому решили, что когда родится мальчик, то его назовут Джоном. Мальчика не получилось, так что мне пришлось стать Джоанной. А так на языке йоруба мое имя Ифедалаолува, но обычно меня все называют просто Джо.

— Убедила! Пусть будет Джо! Если ты будешь представляться своим африканским именем, люди подумают, что ты на ними издеваешься. — заржал бандит. На это Джо обилась и заявила, что ее имя в переводе означает «Бог благословит нашу любовь» и ничего смешного в этом она не видит.

— Мне кажется я знаю, что нам сейчас нужно- вдруг сказала Джо, когда Моше Хаимов вернулся после недолгого отсутствия, принеся с собой зачехленную гитару Итая, и открыла кухонный шкафчик. Оттуда она извлекла большую прямоугольную бутылку, наполненную медового цвета жидкостью. С другой полки она достала три запыленных стакана и прополоскала их под краном. Явно дорогая бутылка какого-то эксклюзивного пойла резко контрастировала с убогой обстановкой маленько кухни.

— Жаль льда нет. Не думала, что буду гостей принимать

— Что это? — спросил Итай, давно перестав что-либо понимать.

— Это? — невинно посмотрев на Итая переспросила Джо. — Это настойка на слоновьем дерьме. Из Африки. Убойная штука!

Моше Хаимов внимательно осмотрел покрытую готическими письменами этикетку, понюхал содержимое бутылки, уважительно хмыкнул и, наконец, изрек:

— Я и не знал, что в Шотландии водятся слоны.

Эту бутылку Джо купила давно. Как-то возвращаясь с работы, она зачем-то заглянула в красиво оформленный винный бутик на одной из центральных улиц. Хозяин магазина слишком явно бросал подозрительные взгляды на небогато одетую африканку, что Джо ткнула пальцем в первую попавшуюся бутылку виски и ретировалась из магазина, выложив за нее почти весь свой дневной заработок. Джо слышала, что алкоголь помогает снимать стресс, но купленный напиток ей не понравился. С тех пор Джо научилась окатывать ледяным презрением продавцов, бросавших на нее сальные взгляды, но бутылка так и оставалась почти нетронутой.

Итай осторожно сделал глоток виски и почувствовал, как ровное тепло разливается по всему телу. Спиртное он не любил, а Керен неодобрительно относилась даже к пиву, но в этой ситуации глоток хорошего виски был как нельзя кстати.

Что касается Хаимова, то он выпил залпом налитое в стакан и плехнул себе еще. Осушив бокал, он с уважением посмотрел на Джо.

— Слушай, друг! Женись на ней! — сказал он, вдруг обращаясь к Итаю- Где ты найдешь бабу, которая так хорошо в виски понимает! А если тебя кто подстрелит, она тебе рану перевяжет! — преступник захохотал собственной шутке.

— Когда я жил в Западно-Африканской республике, мы там перебивались манговым самогоном. Классная вещь! — продолжал вещать Хаимов.

— Я никогда не была в Западно-Африканской республике. Там идет война- ответила Джо и внимательно посмотрела на Моше.

— Я знаю. — ответил бандит и посмотрел ей в глаза.

— А.. а где машина? — робко спросил Итай, но Хаимов только отмахнулся от него:

— Отогнал в соседний переулок. Да не переживай так, Анчоус, я ее потом так запрячу сам черт не найдет! Сыграй нам что-нибудь! А то я зря что-ли твою гитару на себе тащил?

Итай предпринял пару неуспешных попыток выяснить что-либо о судьбе тойоты, но в конце концов он тяжело вздохнул, вытащил гитару из чехла и взял первый аккорд. Не зная музыкальных вкусов присутствующих, он начал играть всем известные темы классического рока, от «Kashmir» до знаменитой гитарной партии «Nothing else matters.» На удивление, и Джо и Моше Хаимов слушали его, затаив дыхание.

— А ты можешь сыграть «Soldier of Fortune»? — вдруг спросил бандит, как только Итай закончил играть.

Ни говоря ни слова, Итай начал по памяти подбирать аккорды к классической композиции Deep Purple. Краем глаза Итай заметил, что раненый бандит зажмурил глаза от восторга, и даже вытается подпевать одними губами.

«Никогда бы не подумал, что у такому типу может нравиться Deep Purple» — удивился Итай.

— Классная вещь! Как будто написана про меня… — выдохнул Хаимов и сладко зевнул.

— Ребята, тут придет Нофар… Я ей позвонил… Впустите ее… Без глупостей! А то, подгузники… — и бандит захрапел прямо за кухонным столом, уронив голову на могучие руки.

— Что с ним? — удивленно спросил Итай.

— Действие обезболивающих. К тому же он вылакал целый стакан виски. Это носорога свалит, не только такого вот… — отвечала Джо, осторожно наклонившись к лицу Хаимова. — И что с ним теперь прикажете делать? Если он не проспится до утра, я ему выставлю счет за проживание!

Но примерно через полчаса в дверь постучались. На пороге стояла миниатюрная темноволосая девушка в дождевике и огромной сумкой в руках. Едва поздоровавшись с Джо, она бросилась на кухню, откуда доносился молодецкий храп раненого бандита.

— Господи, Моше! Что они с тобой сделали! Ты ранен?!Они пытались тебя убить?! — в ужасе закричала Нофар (это была, конечно, она), увидев перевязанную руку Хаимова.

— А! — Хаимов моментально проснулся и чуть было не упал с колченогого кухонного стула.

— Ну, почему? Почему ты меня никогда не слушаешь? Ну если тебе плевать на самого себя, подумай, хотя бы обо мне! — запричитала девушка.

— Я сделал это! Назад теперь дороги нет. — бандит зевнул и энергично потряс растрепанной головой дабы изгнать остатки сна. — Не знаю, чем все это закончится, но наша жизнь больше не будет прежней. Это я могу тебе пообещать. Кстати, познакомься — это Анчоус, классный автогонщик, а это- Джо, боевая санитарка!

Нофар вымученно улыбнулась Итаю и Джо и снова начала плакать:

— О, Господи! Ну почему? Почему я должна была бросать все, собирать самое необходимое и куда-то бежать?

— Почему? Объясняю! Несколько часов назад мои уважаемые коллеги вынесли мне смертный приговор, который и пытались привести в исполнение, правда, не очень удачно. — Хаимов жестом показал на перевязанную руку. — Как я недавно объяснял своему другу Анчоусу, фантазией они не отличаются и, скорее всего, будут искать меня у тебя. Не знаю почему, но мне бы не хотелось, чтобы они тебя пристрелили… Наверное, потому что я люблю тебя…

— Я пешком не пойду. Возьмем такси! — мрачно сказала Нофар, по-видимому, смирившись с необратимостью происходящего.

— Ха Ха! Никакого такси! У нас теперь есть тойота! — зловеще засмеялся Моше Хаимов и потряс перед лицом удивленной женщины ключами от машины Итая. Что же касается самого автовладельца, то он счел за благо промолчать, так как спасенный бандит в сложившейся ситуации навряд ли сочтет уместными рассуждения о неприкосновенности частной собственности.

— Анчоус, а я забыл спросить, куда это ты собрался ехать? — вдруг спохватился Хаимов, когда он и Нофар уже собирались уходить.

— В Индию… — сокрушенно сказал Итай. Мысль о том, что сегодняшний день мог закончиться по-другому была для него нестерпимо мучительной.

— Не переживай, приятель. Закончим наши дела и рванем в Тайланд. Я тебе такие места покажу, о которых вообще никто не знает! — заявил Хаимов и похлопал его по плечу.

— Размечтался! — засмеялась Нофар. — Забыл, что они подали на тебя запрос в Интерпол, после того как вы с Хези пытались открыть стрип-клуб в Паттайе!

— Да… — вынужден был согласиться Хаимов. — И перешли дорогу каким-то местным отморозкам. Пришлось делать ноги через лаосскую границу. Но не переживай, Анчоус, мы что-нибудь придумаем. Оставим женщин дома и вперед! Думаю, Джо не обидется.

— Не обижусь. Тем более, я не его девушка. — вступила в разговор Джо.

— У меня есть девушка. Точнее, была. Мы расстались. — сказал Итай.

— Она адвокат. — неожиданно для себя добавил он.

— По уголовным делам? — спросил Моше Хаимов.

— По гражданским. — отвечал Итай.

— Аа… — разочарованно протянул бандит. — Хорошо, что ты от нее ушел. Такие не для тебя.

— Адвокат по уголовным делам чем-то лучше? — удивился Итай.

— Ну конечно… Можно помочь уйме хороших людей. — пожал плечами Хаимов иת видя полное непонимание в глазах Итая, добавил:

— Запомни, Анчоус. Можно иметь нелады с законом, но для этого совсем не обязательно быть дерьмом… Ладно, почему-то мне кажется, что скоро ты это поймешь…

Глава 7

— Тебе постелить на кровати или на полу? — улыбаясь одними краешками губ спросила Джо. Итай понимал, какие мысли роятся у нее в голове- ей нравилось быть хозяйкой положения, тем более что он- Итай- богатый израильтянин, нуждается в ее помощи. Они вошли в комнату Джо. Ее жилище напомнило Итаю комнату в студенческом общежитии- обстановка состояла из облезлого платяного шкафа, небольшого захламленного стола с пластиковым стулом и самой обыкновенной кроватью. На столе рядом с несколькими баночками с кремами и парой тюбиков губной помады Итай заметил небольшую цветную фотографию улыбающейся пожилой африканки в цветастом платье. Крошечная девочка трех лет с заплетеннми в упругие косички волосами вцепилась одной рукой в подол платья и насторожено смотрела в объектив. И женщина, и девочка неуловимо напоминали Джо, и Итай понял, что это ее мама и дочка, о которых Джо не раз рассказывала. На стене висели несколько плакатов, запечатлевших незнакомых Итаю чернокожих музыкантов.

— Это мне мама прислала. Иногда скучаю по нашей музыке. Хочешь послушать? — уловив его взгляд спросила Джо.

Слушать нигерийскую музыку Итаю не хотелось, но отказать Джо ему было не удобно. Джо покопалась в сотовом телефоне и оттуда послышалась ритмичная мелодия, напомнившая Итаю ямайский стиль рэггэй.

— Это Маджек Фашек — любовь моего детства. Но потом он уехал в Америку и там подсел на наркотики- улыбнулась Джо и вышла из комнаты. На удивление песня Итаю понравилась.

Вскоре Итай лежал на довольно жесткой кровати Джо, укрывшись ватным одеялом и понимал, что заснуть удастся нескоро. Он вдруг вспомнил, что самолет в Нью Дели уже несколько часов как, находится в воздухе, и он должен был быть там, в компании беззаботных путешественников наслаждаться полетом в предверии незабываемого месяца в Индии. Всего несколько дней прошло с того дня, как в жизни Итая все круто изменилось- увольнение с фирмы отчима, разрыв с Керен- казалось все это было так давно, что может быть и не было вовсе, а было только это: убогая комната африканской иммигрантки, страшные вооруженных люди на заправке и этот непонятный Моше Хаимов, которого надо слушаться, если конечно он -Итай- не торопится стать трупом….

Керен… Он попытался представить как они обнимают друг друга перед сном, упругую маленькую грудь под ночной рубашкой, аромат влажных после душа волос, крохотные капельки воды скатывавшиеся по ее бледной коже..Итай почувствовал на несколько секунд сладкую истому внизу живота, однако новая волна воспоминаний вернула его к реальности. Неужели это — все? Больше ничего этого не будет? Ни утренних пробежек, на которые Итаю так не хотелось вставать, а Керен лупила его подушкой по голове, пока он не соблаговолил выползти из-под теплого одеяла, ни совместного приготовления завтрака по субботам, ни спонтанных вылазок в кино или на концерты, ни огромных подносов суши, которые они заказывали из японского ресторана в те вечера, когда готовить ужин не хотелось, а хотелось сидеть перед телевизором и смотреть глупейшие программы.

— Боже какой я идиот! — почти что вслух простонал Итай и в отчаянии боднул головой подушку заботливо приготовленную Джо. — Ничтожество! Кем ты себя вообразил? Авивом Гефеном? Вот и прячься теперь в Южном Тель Авиве и трясись от страха, что тебя пристрелит какой-нибудь отморозок. Надо было сразу рассказать о проблемах на работе Керен, а не устраивать истерику…. Ну да… ну пропустил бы несколько болезных шпилек, но ведь не смертельно… И наверняка бы получил дельный совет. Итай представил, как его подруга смотрит на него чуть наклонив голову в сторону с плохо скрываемой насмешкой в глазах как бы говоря: «Ну я понимаю, конечно, что тебе эти проблемы кажутся неразрешимыми. Но на самом-то деле это проще простого. Решение лежит на поверхности, просто ты о нем, как всегда, не подумал».

И, наконец, слегка нахмурив брови и состроив недовольную физиономию: «И всегда я вынуждена решать твои проблемы! Это из-за того, что тебя с детства не приучили к самостоятельности!»

Итая охватило отчаяние. Через стенку он услышал, как открылась входная дверь, послышался приглушенный разговор на непонятном Итаю языке. По-видимому, это был соседки Джо по квартире. Через минуту Джо поздоровалась с ними, и разговор продолжился уже по-английски.

— Я не могу больше с ним- послышался глуховатый женский голос с хорошо различимым азиатским акцентом.

— Он меня просто изводит своими придирками. Все, что я не сделаю — он недоволен. — девушка почти плакала- Сегодня заставил меня три раза убираться в его комнате. Я хотела отвести его в гостиную, но он решил остаться в комнате и лично проследить, как я убираю.-послышались всхлипывания и наконец голос Джо:

— Мария! Сладкая моя! Дай я тебя обниму! Мы что-нибудь обязательно придумаем! Никакая работа не стоит твоих слез! А меня сегодня вообще выгнали с работы…

Мария снова готова была расплакаться, теперь уже из сочувствия к Джо, но Джо решила переменить тему:

— Вы извините- сказала она, обращаясь к соседкам. — но у меня сегодня переночует один мой приятель. Так получилось, ему некуда идти. Если наткнетесь на него ночью в туалете, не пугайтесь. Он сегодня немного не в себе…

Что за приятель? А Нкваме знает? Из какой он страны? — послышался голос третей девушки.

— Нкваме тут не при чем. Это израильтянин, сын моей бывшей хозяйки.

Последовала недолгая немая сцена, после чего обе девушки заговорили хором, так что Итай с трудом мог что-то разобрать.

— Израильтянин? И вы поженитесь? Это так чудесно! Сестра моя, я буду за тебя молиться! — в голосе Марии больше не слышалось слез, а было одно только ликование.

— И он привезет сюда Фибикеме? А матери ты уже сообщила?

— О, Всевышний! Пошли немного ума этим двум своим неразумным дочерям! — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, резюмировала Джо.

Джо расстелила принесенный от соседки матрас на полу возле кровати Итая. Перед сном она облачилась в старую бесформенную футболку, которая едва доходила ей до бедер. Взгляд Итая, который все еще боролся с бессонницей задержался на ее фигуре чуть больше обычного, что не ускользнуло от внимания Джо. Даже в темноте комнаты Итай заметил, как она улыбнулась одними губами прежде, чем пожелав ему спокойной ночи опуститься на разложенный на полу матрас.

Всю ночь Итай чувствовал сладковатый запах ванили, исходивший от духов, которыми пользовалась Джо. Итай старался не ворочаться на своей кровати чтобы не разбудить Джо, которая, как ему показалось, мгновенно провалилась в глубокий сон, словно спать на полу было для нее привычным делом. С улицы доносились приглушенные крики на непонятном Итаю языке, гудели машины, мысли постоянно роились вокруг событий предыдущего дня, так что заснуть удалось только под утро.

Как обычно бывает в подобных ситуациях (хотя, надо признать, такие ситуации имеют место нечасто), проснувшись, Итай не сразу сообразил, где находится. Как и не сразу вспомнил, что ему снилось- кажется это была Индия, и Итай где то забыл свой рюкзак с деньгами и паспортом… Вокруг бурлила яркая непонятная жизнь, и что делать дальше было также непонятно. Итаю потребовалась примерно минута чтобы вспомнить события вчерашнего вечера. Вспомнив все, он уныло сел на кровати. В комнатке было холодно и Итай укрыл ноги одеялом. Вчерашняя буря благополучно закончилась, и из-за окна выглядывал обычный серый осенний день. Джо в комнате не было. Матрас, на котором она спала, был свернут и стоял возле шкафа. Ввиду произошедшего вчера, что делать сейчас Итай решительно не понимал. Но сначала надо было одеться, помыться и почистить зубы, хотя зубная щетка осталась в украденном рюкзаке. Итай поискал глазами свою одежду, которую вчера развесил на единственный колченогий стул, который был в комнате, однако на стуле ничего не было. Одежда была мокрой и грязной после вчерашних приключений, но поменять ее было решительно не на что. Поскольку ходить в трусах по чужому дому Итаю не позволяло воспитание, он обернул одеяло вокруг пояса и осторожно выглянул из комнаты.

Первое, что увидел Итай была Джо в компании двух филлипинок, которые как ему показалось только и ждали его пробуждения. Две девушки показались ему очень похожими. Обе были невысокими и чуть полноватыми. Обе приветливо заулыбались во весь рот при виде Итая

— Good morning! — сказали девушки хором

— Morning! — только и выдавил из себя Итай. После сна на неудобной кровати болела спина, от холода першило в горле, и перспектива начинать утро со светской беседы, не умывшись и не выпив кофе Итая явно не вдохновляла.

— Мария! — представилась одна из девушек и протянула руку для рукопожатия не переставая улыбаться. Итай пожал протянутую руку, второй рукой безуспешно пытаясь поймать сползшее на пол одеяло.

— Тереза! — представилась вторая соседка Джо и тоже протянула руку.

Что же касается самой Джо, то она говорила, не переставая, о том, что встала пораньше чтобы постирать одежду Итая, которая была грязная и мокрая. Только вот сушилки у них нет. Всю стирку они сушат за окном, а поскольку солнце сейчас нет и не предвидится, то высохнут джинсы только через несколько дней. Но если это какая-то проблема, то она попросит у Марии ее фен и попробует с его помощью высушить брюки. И Мария обязательно поможет, потому что они как сестры, и всегда помогают друг другу… Ну а пока Итай может взять чистое полотенце и идти в душ, пока они с девочками что-нибудь придумают и приготовят завтрак. И уже обращаясь к соседкам по квартире, Джо пообещала в конце месяца увеличить свою долю в общем счете за воду и коммунальные услуги…

В крохотном санузле Итай порылся в шкафчике и обнаружил обещанное чистое полотенце. Также он увидел стаканчик с тремя зубными щетками, флакон дешевого жидкого мыла, зубную пасту и бритвенный станок. «Это тут зачем?» — подумал Итай и провел рукой по лицу. Недолго думая, он намылил жидким мылом лицо и тщательно побрился. После этого выдавил зубную пасту на палец и попытался почистить зубы. Неприятный утренний привкус исчез, и Итай включив воду, зашел за нейлоновую занавеску, огораживающую небольшое пространство душа. Вода была едва теплая, но Итай стоически вынес испытание и даже помыл голову дамским шампунем, обещающим придать волосам «здоровый блеск и шелковистую мягкость».

Решить проблему с одеждой Итая оказалось не так-то просто. Все имеющиеся в наличии предметы одежды помимо того, что были женскими (что не было такой уж большой проблемой), но и еще и категорически на Итая не лезли. В итоге он остановился на широченных спортивных трусах Терезы и старой футболке Джо с изображением мисс Пигги.

За завтраком, состоявшим из большого омлета с луком и зеленью, багета с маслом и большой чашки растворимого кофе Итай узнал почти все о людях, с которыми волею судьбы ему пришлось столкнуться. Мария и Тереза вместе приехали с Филиппин. Вместе работали сиделками в одной и то же компании по найму, там же встретились с Джо, которая только приехала и ужасно скучала по оставшейся дома маме с дочерью.

— Сколько лет ты не видела Фибикеме? — спросил Итай.

— Два с половиной года… я не могу чаще ездить домой. Это очень дорого. — грустно сказала Джо.

У бедняжки Марии была другая проблема. Примерно месяц назад фирма послала ее к весьма пренеприятному клиенту. Это был средних лет архитектор из Тель-Авива из-за врожденного заболевания с трудом, передвигающегося по квартире. Из за его несносного характера с ним прекратили общение все его родственники, а дети от его бывшей жены (которая конечно же от него сбежала, ибо никакая самая терпеливая женщина не выдержит жизни с таким монстром) только и ждут его смерти, чтобы завладеть его квартирой. Ни одна израильская сиделка не могла с ним совладать, и только обладающая ангельским терпением Мария еще как то сносит его бесконечные придирки, хотя каждый вечер возвращается в слезах.

После завтрака Джо придирчиво осмотрела Итая и покачала головой. Действительно, в спортивных трусах и футболке, из-под которой выглядывал волосатый живот Итай выглядел по меньшей мере нелепо. Не говоря о том, что в таком прикиде было холодно.

— А давайте спросим Нкваме- заметив взгляд Джо, сказала Тереза- Может быть у него есть что-то подходящего размера.

— Наверняка есть! Как я сама не подумала! — оживилась Джо и схватив телефон, стала набирать чей-то номер. Поговорив пару минут в соседей комнате, она вернулась на кухню.

— Нкваме скоро все принесет! — заявила она, немного потупив взгляд и добавила шепотом, наклонившись к Итаю:

— Мария и Тереза думают, что это мой boyfriend, но на самом деле это просто мой очень хороший друг.

Нкваме постучал в дверь буквально через четверть часа. За это время Джо успела рассказать, что Нкваме гражданин Ганы и живет буквально в доме напротив. Нкваме работал в фирме, специализирующейся на мойке стекол в высотных зданиях, зарабатывал отличные деньги и не было такой просьбы, с которой к нему нельзя было бы обратиться.

Нкваме оказался высоким, улыбчивым парнем примерно одного с Итаем возраста и такой же комплекции. Правда, если Итай мускулатурой ненамного отличался от скелета, то бицепсы Нкваме внушительно перекатывлись под длиннымии рукавами рубашки. Он по-дружески поцеловал Джо, крепко пожал руку Итаю и сердечно поздоровался с Марией и Терезой. В огромном пакете, который приволок Нкваме Итай нашел все что нужно- брюки, рубашку нейлоновую куртку и даже носки и белье. Все вещи были изрядно ношенными, но чистыми и издавали резкий запах дешевого стирального порошка.

Пока Итай переодевался, девушки привлекли Нкваме к починке старого компьютера, стоявшего в комнате у филиппинок. Агрегат сломался несколько дней назад и никак не хотел подключаться к интернету к большой печали Марии и Терезы, любивших по вечерам болтать по скайпу с родными. Нкваме копался во внутренностях компьютера, изредка отхлебывая черный кофе, приготовленный Джо. Итаю он рассказал, что учился в университете Джеймстауна на факультете компьютерных наук, но не смог закончить так как дела в семейном бизнесе пошли не очень хорошо и за обучение стало банально нечем платить. После этого он устроился школьным учителем, но через пару лет решил попытать счастья за границей, чтобы заработать денег на образование младшим братьям и сестрам и на обеспечение собственного будущего. В своих мечтах он видел себя африканским Марком Цукербергом, а родную Аккру — мировым центром высоких технологий.

Итай и Нкваме расстались почти друзьями, когда компьютер наконец заработал. Чувствуя, что надо как то объяснить свое присутствие, Итай рассказал, не вдаваясь в подробности что попал в неприятное положение и вынужден был просить помощи у Джоб которая работала в доме у его матери.

На это Нкваме перестав улыбаться коротко кивнул и сказал:

— Большинство из нас знает, что это такое, когда некуда идти. Мы бы здесь не выжили если бы не помогали друг другу. Так что, если что-то понадобится, моя дверь открыта- и на прощание пожал Итаю руку.

Перед тем, как Нкваме смог покинуть гостеприимную квартиру, Джо попыталась рекрутировать его на починку протекающего унитаза, на что Нкваме извиняющимся тоном сказал, что опаздывает на работу и пообещал обязательно зайти в ближайшее время.

После ухода Нкваме, Джо тоже стала собираться на работу.

— Если проголодаешься, в холодильнике есть тушеная крыса с рисом и овощами. Тереза готовила. Очень вкусно. Рекомендую. — с невинной улыбкой сказала Джо, лукаво посмотрев на Итая.

Увидев его перекошенную от ужаса физиономию, девушки расхохотались.

— Никакая не крыса, а курица — смеясь сказала Тереза- Хороших мясных крыс у вас в стране не купить. Вот у нас на Филиппинах… — девушка мечтательно закатила глаза.

Перед уходом Итай попросил Джо купить для него некоторые вещи — сим карту для телефона зубную щетку…

А бритву? — спросила Джо

— Аа… Я нашел у вас какой-то бритвенный станок и побрился- сказал Итай.

— А, ну хорошо… Вообще-то мы с девочками этим удаляем лишние волосы с ног, но если это тебе не мешает, то ты можешь и дальше им пользоваться… — и, расхохотавшись, закрыла входную дверь.

Глава 8

Перекресток улиц Кинг Джордж, Шенкин и Алленби был одним из самых оживленных в городе. Хипстерская улица Шенкин и знаменитая своими пабами и ярмаркой пешеходная Нахлат Беньямин пересекаются с некогда элегантной, а ныне весьма запущенной Алленби и торговой Кинг Джордж, создавая немыслимый человеческий водоворот и столь же немыслимую какофонию звуков. Одними из постоянных участников тель-авивской уличной сцены, наряду с музыкантами, попрошайкам, промоутерами и разношерстными политическими активистами, были ультраортодоксальные евреи, предлагавшие (иногда довольно навязчиво) всем прохожим мужчинам выполнить заповедь наложения тфиллин. Большинство прохожих от них шарахались, некоторые цедили что-то наподобие извинений и ускоряли шаг, но, а некоторые соглашались, принимали постное выражение лица, пока миссионеры заученными движениями оборачивали их левые руки кожаными ремешками тфиллин.

Одним из завсегдатаев перекрестка был некто Йехезкель. Каждую пятницу рано утром он приезжал из Бней Брака на тяжело груженном мотороллере, устанавливал раскладной столик, раскладывал на нем молитвенники и коробочки тфиллин и начинал активный поиск желающих в предверии священного субботнего дня совершить важнейшую дл иудеев заповедь Программа максимум была после наложения тфиллин завести душеспасительную беседу и в конце пригласить дорогого еврея на уроки Священного писания, предварительно вручив ему диск с лекцией одного из самых блистательных знатоков Торы, иерусалимского раввина Альтшулера. Как и многие ортодоксальные евреи, Йехезкель носил широкополую шляпу и мешковатый темно-синий костюм, но в теплые дни он снимал слегка замызганный пиджак и оставался в белоснежной рубашке и брюках на подтяжках. Отличительной особенностью Хези, как его все называли, была клокастая нечесаная рыжая бородища, придававшая ему вид немного комичный. Но Хези это особо не волновало- он мурлыкал под нос хасидские песни и не обижался, даже когда на предложение исполнить заповедь прохожие ему открыто грубили или назидательно советовали идти работать. Последнее в отношении Хези было несправедливо- за те несколько лет, что прошли с тех пор как он вернулся к соблюдению строгих заповедей иудаизма (как раз, после посещения семинара раввина Альтшулера), Хези овладел престижной в религиозных кругах профессией переписчика священных книг, что давало его семье скромный, но стабильный достаток. Вообщем, за то время, что Хези каждую пятницу появлялся на перекрестке Аленнби и Шенкин, он стал местной достопримечательностью, и даже двадцатилетняя продавщица фруктовых шейков из киоска, расположенного неподалеку начинала завидев его напевать что-то, вроде: «Эль-эль-эль- Йехезкель!» на мотив старой шуточной песенки Шмулика Крауса.

В эту пятницу к прилавку Хези приблизился долговязый, но крепко сложенный человек по виду немного младше самого Хези. Его голову украшала взъерошенная шевелюра, а лицо — длинный нос. Моше Хаимов (разумеется, это был он) несколько минут украдкой наблюдал за Хези, пока тот не закончит очередную душеспасительную беседу, после чего решительно двинулся в путь.

Дабы не загружать читателя абсолютно излишними диалогами, попытаюсь описать дальнейшее с позиции стороннего наблюдателя, которому вдруг вздумалось проследить за Моше Хаимовым и уличным миссионером, хасидом по имени Хези. Поначалу, казалось, что Хези не столько рад, сколько удивлен появлением Хаимова. Он крепко обнял приятеля, наградив его двумя церемонными поцелуями, однако взгляд был напряженный, как будто долговязый бандит внес какую-то абсолютно ненужную сумятицу в размеренную жизнь хасида. Однако постепенно взгяд Хези становился все более заинтересованным, так, что он даже перестал предлагать прохожим наложить тфиллин, а лишь только с вниманием слушал Хаимова. Наконец Моше кончил рассказ, Хези ненадолго задумался, запустив пальцы в длинную бороду, после чего стал решительно собирать вещи. Оставив свой скарб на попечение симпатичной киоскерши, приятели быстро пошли по оживленной улице, что-то с жаром обсуждая. Впрочем, говорил в основном Моше Хаимов, а Хези переодически хватался за голову, цокал языком, издавал странные удивленно-восторженные звуки и осторожно дотрагивался до руки приятеля, дабы убедиться, что имеет дело с живым человеком. Наконец приятели зашли в небольшую кашерную пиццерию и продолжили захватывающий разговор за огромной «семейной» пиццей и бокалами с пивом. Там же в пиццерии приятели стали невольными свидетелями довольно неприятной сцены- группа довольно разнузданного вида молодых людей за соседним столом, до этого ведших занимательную беседу на тему фекалий, гениталий и каких-то сомнительных сделок, закончив обильную трапезу, ушли не заплатив, предварительно обложив матом престарелого хозяина заведения.

Допив пиво, Моше Хаимов бросил на стол крупную купюру, и приятели быстро вышли на улицу. Хаимов, при этом, сделал ободряющий жест расстроенному хозяину пиццерии. Однако молодых людей и след простыл. Приятели кинулись к оставленному неподалеку мотороллеру и начали, ловко лавируя по запруженным транспортом улицам искать наглецов, резонно полагая, что уйти далеко они не могли. Наконец в узком переулке, примыкающем к рынку Кармель они встретили одного из искомых ушлепков. Ушлепок что-то кричал в сотовый телефон, размахивал левой рукой с зажатой в ней сигаретой, но по большому счету излучал полное удовлетворение своим положением хозяина жизни.

Мотороллер Моше Хаимова с резким лающим звуком остановился в считанных сантиметрах от молодого человека, обдав его грязной водой из оставшейся от последнего дождя лужи. «Хозяин жизни» в поледний момент отпрыгнул к стене, при этом сигарета и сотовый телефон вылетели у него из рук. Немало не впечатлившись потоком ругани молодого человека, Моше Хаимов интеллигентно предложил ему побеседовать. Выслушав вполне ожидаемое послание по известному адресу, Моше обратился к Хези:

— Да он в штаны наделал! Ты только посмотри на него!

— Ну испугался парень. Он же еще ребенок. — попытался сгладить ситуацию Хези.

Подросток довольно легко попался в эту не хитрую ловушку и, шмыгнув носом, согласился побеседовать, дабы не прослыть трусливым сопляком, хотя с большим удовольствием смылся бы через переулки от этих непонятных людей. Разговор получился короткий и содержательный- подросток довольно быстро оставил вызывающий тон с приблатненной хрипотцой, пробубнил что-то о недопустимостии физического насилия в отношении несовершеннолетних и наконец замолчал, уставившись исподлобья на возвышающегося над ним Хаимова, который казалось не слушал его, поигрывал золотой цепочкой и перебрасывался ничего не значащими фразами с Хези.

Наконец поняв, что этим странным людям нужно чтобы он и его приятели заплатили за пиццу, он затравленно огляделся и грязно выругавшись потянулся к сотовому телефону.

— Я, кажется, просил не выражаться! Моему другу это не нравится. — мягко предостерег его Моше Хаимов, кивнув в сторогу Хези.

— Печально все это. — сказал Хези, слушая как молодой человек обзваниет приятелей с требованием вернутся в пиццерию и заплатить. — Ну и поколение пошло.

— И не говори… Как по мне лучше быть преступником, чем мелким говнюком. Вот сравни, к примеру, твоего отца и твоего двоюродного братца Лиора…

— Моше, друг мой. Оставь это, ради всего святого… Раввин Альтшулер все время говорит что тот, кто напоминает еврею который обрел веру, о его прошлом, совершает один из самых страшных грехов…

После того, как последний из приятелей молодого человека, хлюпая носом и опасливо поглядывая по сторонам, принес деньги в пиццерию, Моше и Хези наконец позволили ему убираться домой. Но как только молодой человек двинулся к двери, Хези окликнул его.

— Чего вам еще? — не слишком вежливо спросил тот.

— Вот возьми… Это брошюра раввина Альтшулера. Поверь мне, это на корню изменит твою жизнь. В тебе есть сильное доброе начало, просто тебе нужен кто-то кто помог бы тебе раскрыть в себе это…

— Да нафига… — произнес озадаченный подросток.

— По четвергам у нас есть уроки в Бней Браке. Мы будем ждать тебя. Я обещаю тебе, что уже после первого урока ты просто не поймешь, как ты жил раньше без этого…

— Да нахрена вы ко мне привязались- буркнул подросток и скрылся за дверью, но подаренную Хези брошюру не выбросил, а сунул в карман куртки.

— Он придет! — с уверенностью сказал Хези. — Ты знаешь, Моше, он напомнил мне себя самого. Тогда нас с тобой выдворили из этого Богом проклятого Таиланда. У меня начались разногласия с отцом. Я болтался по городу, озлобленный на весь свет, я ненавидел всех и вся- себя самого, отца, его людей… Я понимал, что возвращение за решетку это дело времени… И тут мне кто-то дал бумажку с адресом школы, где раввин Альтшулер проводил свои лекции. Я вдруг понял, что есть место, где меня ждут и будут рады если я приду…

В тот же день, буквально за полчаса до захода субботы, вежливо отказавшись от заманчивого предложения провести выходные в доме Хези, Моше Хаимов на занятом у приятеля мотороллере и имея при себе полный комплект одежды благочестивого хасида, быстро ехал по опустевшим улицам Бней Брака в сторону Тель-Авива.

Глава 9

Итай и Моше Хаимов долго плутали по улицам Южного Тель-Авива. Казалось, Моше пытается избегать более-менее людных улиц, направляя мотороллер в темные, безлюдные переулки и просто просветы между домами. Водрузив на голову тяжелый мотоциклетный шлем с мутным забралом, Итай очень быстро потерял ориентацию. Единственное, что ему оставалось –это судорожно вцепиться в кожаную куртку долговязого бандита, который, казалось, чувствовал себя в этих местах как рыба в воде.

Моше объявился только через день после того злополучного вечера. Несмотря на то, что была суббота, девушки отправились на работу очень рано и Итай остался предоставленным сам себе. Итай едва успел сделать несколько кругов по крохотной квартирке и присесть на колченогом стуле в кухне дабы предаться невеселым мыслям о бренности всего сущего и о собственной трагической судьбе, как раздался стук в дверь. Появление раненного бандита его отчасти обрадовало, ибо свидетельствовало о том, что ситуация хоть как-то развивается, и посему есть надежда, что все это рано или поздно закончится. Самым плохим, по мнению Итая, было бы такое развитие событий: Моше Хаимов исяезает с его поля зрения, оставив его одного разбираться со всем этим мороком.

Гонки по пересеченной местности продолжались еще минут пятнадцать, пока Моше не остановил мотороллер возле неказистого, выкрашенного в тошнотворный желто-коричневый цвет дома, как, впрочем, и большинство строении в округе. Перед входом висела табличка с перечнем целой дюжины контор, обитавших в здании. Не отвечая на вопросы Итая, Моше Хаимов почти бегом поднялся на третий этаж. Там, на лестничной клетке, они встретили дородную крашеную блондинку. Она сидела на ступеньке, зажав в руке дымящуюся сигарету, а рядом с ней стоял картонный стаканчик с черным кофе. Пепел от сигареты она стряхивала прямо в лестничный пролет. Одета она была в короткую черную юбку, оттенявшую ее полные незагорелые ноги и светлую блузку. На лацкане блузки Итай увидел приколотую карточку с надписью «администратор».

При виде Моше администратор оживилась

— Мошико! Вот это сюрприз! Ты опять с Нофар поругался?

Отставив стакан с кофе в сторону, она поднялась на ноги и по-дружески расцеловалась с Моше, а потом сердечно пожала руку Итаю, представившись ему как Эмили.

— С Нофар все в порядке… Мне Шауль нужен. Он на месте?

— Как не быть… Такой дурдом с самого утра… Половина девочек болеют. А твой приятель с утра в истерике. Заявил, что больничный оплачивать не будет. Я ж не для себя стараюсь- девчонок жалко. Вот только сейчас кофе попить выбралась.

— Ладно, я проведу ним беседу на тему соблюдения трудового законодательства. — усмехнулся Моше.

Дверь, в которую они вошли украшала немного выцветшая вывеска, гласившая что здесь находится медицинский центр «Мэйдале». Особо подчеркивалось, что центр действует по лицензии Министерства Здравоохранения. Центральную часть вывески занимал рисунок светловолосой девицы с огромным бюстом и карикатурно раздутыми чувственными губами. Дабы подчеркнуть оздоровительный характер заведения, к голове девицы была пририсована маленькая шапочка с красным крестом.

Шауль оказался невысоким, полноватым и суетливым человеком лет пятидесяти. Он сидел за стойкой ресепшн и сосредоточено рылся в бумагах и каждый раз слюнявил палец, чтобы вытащить очередной документ. На носу у него были старомодные пластиковые очки, а голову украшала большая лысина, чуть прикрытая остатками некогда густой шевелюры.

С полминуты Моше Хаимов наблюдал за приятелем, а потом, подойдя сзади, с размаху хлопнул его по спине. Ошарашенный Шауль от неожиданности уронил на пол пачку бумаг, которые веером разлетелись по полу. Он вскочил на ноги и обалдело уставился на пришедших.

— Привет, Шаулико! Ты что, не рад меня видеть? — спросил Моше усевшись на край стола, окончательно спутав разложенные на столе бумаги.

— Да! Да! Конечно! — засуетился Шауль и бросился обниматься к Моше. Слегка удивленный таким напором бандит сполз со стола и сделал шаг назад.

— Так я схожу на почту? — спросила Эмили, которая закончив кофе и сигарету, взяла сумочку и закрыла за собой дверь, не дожидаясь разрешения босса.

— Слушай, Шаулико, давай тоже прогуляемся. Есть разговор. Да и тебе полезно бывать на воздухе, а то ты я смотрю лекарствами надышался в своем медицинском заведении.

— А.. а кто на ресепшене будет? — встревожено спросил Шауль. Кстати, Моше Хаимов был не справедлив- несмотря на долгое пребывание в стенах медицинского центра, его вид был вполне цветущим.

— А вот Анчоус посидит. Познакомься — это Итай! Мой давний товарищ по оружию. Моя правая рука… и левая тоже на всякий случай.

— А.. понимаю… вы в Маасияху вместе сидели! — сочувственно покачал головой Шауль и осторожно пожал руку Итая.

Итай не нашелся что ответить, и чтобы скрыть смущение, стал осматриваться по сторонам. В паре метров от ресепшн был вполне уютный уголок ожидания с мягкими креслами и барной стойкой, за которой угадывался солидный выбор напитков. Из глубин коридора, который вел в комнату отдыха, внезапно показалась девица. Девица была довольно полная, невысокого роста и всем своим видом напоминала упругую баварскую сардельку. На ней были короткие джинсовые шорты и красная майка, открывающая украшенный пирсингом живот. Правда, из-за прохладной погоды, она накинула сверху немыслимой расцветки байковую рубашку.

— Шауль, ну я же просила! Включи кондиционер, наконец! Хочешь, чтобы я тоже с гриппом свалилась? Будешь сам клиентов обслуживать! А я пойду покурю? — она выпалила всю эту тираду, не глядя в сторону стойки ресепшн и удалилась за дверь. Итаю не доводилось бывать в подобных заведениях, но слышал довольно много и поэтому довольно быстро понял, где оказался. «Этого еще не хватало!» — успел подумать Итай, но тут Шауль сунул ему в руки две потертые кожаные папки.

— Вот! Если придет клиент, покажешь ему эту папку — пусть выбирает! Скажешь, что кофе и сладости за счет заведения. Только смотри чтоб не жрали много…

— А если заявятся легавые? — усмехнувшись спросил Моше Хаимов.

— О! Если придут полицейские покажешь им вторую папку. Если попросят, покажи им лицензию от Министерства Здравоохранения, но ни в коем случае не давай им зайти вовнутрь. А вообще… лучше, чтоб они не приходили.

— Да ладно, Анчоус… Не переживай так. Мы недолго. Главное, памперсы меняй вовремя! — Хаимов, явно не настроенный на долгое прощание, легким пинком направил Шауля в направлении входной двери.

Легко сказать-не переживай… Итай именно это и пытался делать, то есть не переживать, но такая резкая перемена в карьере от начальника отдела в компании высоких технологий до распорядителя в доме терпимости все-таки несколько выбила его из колеи. Чтобы чем-то занять себя, Итай стал перелистывать закатанные в прозрачный пластик листы из папок. В папке, предназначавшейся клиентам, были явно скаченные из интернета фотографии красивых девушек с кратким, но невероятно поэтичным описанием их достоинств. Что касается папки, которую надлежало показать полицейским, то в ней был список различных мудреных медицинских процедур, вроде лечебного массажа или гидротерапии, которые клиника, действующая строго по лицензии Министерства Здравоохранения предлагала страждущим.

Через несколько минут вернулась девушка, которая незадолго до ухода Моше и Шауля выходила покурить. Увидев Итая, она сделала удивленное лицо.

— Ты кто? — не желая тратить время на ненужный small talk спросила девушка и неожиданно ловко подтянувшись на руках уселась на стол возле Итая, причем ее грудь, выступавшая из-под майки оказалась напротив его головы. Только тут он обратил внимание, что хотя физиономия девушки была по-утреннему слегка одутловата, на нее уже был нанесен боевой окрас женщины-вамп, включая бордовую помаду на пухлых губах и синие тени на веках. Такая вот непроспавшаяся вампирша. К тому же налегающая на сладости, судя по комплекции.

Вопрос был задан с такой подкупающей прямотой, что Итай не сразу сообразил, что и ответить.

— Да я, собственно, только замещаю… -он пустился было в объяснения, чувствуя себя полным идиотом, но девица вдруг засмеялась и предложила (по-видимому, на правах хозяйки) приготовить кофе.

— Тебе с сахаром? — крикнула она откуда-то из глубины комнаты ожидания. Итай машинально ответил, совершенно перестав понимать, что происходит.

Девушка не затаила себя ждать и быстро вернулась с двумя бумажными стаканами кофе с молоком и большой тарелкой полной светло-желтого масляного печенья. Она опять уселась на стол, поджала под себя ноги и уставилась на Итая, поддерживая рукой подбородок. Итай явственно ощутил ее дыхание на своем лице и приторный аромат духов.

— Давай поболтаем! — решительно предложила она. — Да ты не бойся! Я кусаюсь только за отдельную плату.

Как оказалась девушку звали Роберта. Итай поинтересовался происхождением иностранного имени, на что Роберта звонко рассмеялась.

— А ты представь себе- приходит клиент. На работе на его наорал босс, дома жена назвала импотентом, дети ни в грош ни ставят. А сюда он приходит и, извини за грубость, трахает не какую-нибудь квартальную давалку, а целую Клеопатру, Анжелину или, хотя бы, Роберту. Представляешь, как он себя чувствует? По меньшей мере как депутат кнессета!

Роберта смеялась так заразительно, что Итай невольно заулыбался. С девушками древнейшей профессии близко сталкиваться ему почти не приходилось. Как казалось Итаю, они обязательно должны быть или жеманными светловолосыми красоткам из Восточной Европы, или же потасканными грубоватыми хабалками с хриплым от дешевых сигарет голосом. Роберта не походила ни на один из этих типов. Итай мог встретить такую девушку, как она в торговом центре, в очереди в поликлинику или даже в университетском кафетерии и даже не заподозрить ее род занятий.

В свои двадцать восемь лет Итай был уверен, что знает о сексе все и даже немножко больше… К физиологической стороне отношения с женщинами Итай относился с большой долей здорового цинизма, однако сама идея что секс можно купить также легко, как заказать гамбургер с картошкой фри в Макдональдсе, казалась ему глубоко отвратительной. Даже самые короткие сексуальные связи, которых было немало в жизни молодого человека имели пусть недолгую, но предысторию и какой-никакой конец. В том, что можно просто купить строго отмеренную долю близости, а потом просто уйти, было что-то неправильное, даже мерзкое..

— Почему ты тут работаешь? — неожиданно для самого себя спросил Итай. Причем вопрос был задан таким тоном, что в нем ясно слышалось: «Какого черта ты трахаешься со всякими уродами? Другой работы для тебя не нашлось?» Итай был уверен, что Роберта огрызнется, или даже пошлет его по известному адресу, но она лишь пожала плечами:

— Работа как работа… Не скажу, что я об этом всю жизнь мечтала, но многие же занимаются не тем чем хотели бы.

Она начала рассказывать, как проработала год в телефонном центре обслуживания одой из крупных компаний, поле чего работа у Шауля показалась ей раем. Роберта (до поступления на работу в «Мэйдале» никакая не Роберта, а Лилах) живописала рабочие будни колл-центра, разыгрывая целые сценки в лицах. Она пересказывала разговоры с особо докучливыми клиентами и споры с ответственными за смену. «Представляешь, эти дуры считали нам сколько раз мы в туалет ходим. Потом составили график и говорят: «Вот у всех посещение туалета занимает в среднем 4.5 минут, а у тебя, Лилах, все 8.4 минуты». А я им и говорю: «А все писают 50 миллилитров мочи, а я все 100 миллилитров!» Меня, конечно, завтра же к начальству на беседу… Здесь, хотя бы, в туалет ходить можно сколько захочешь!

Роберта тряслась от смеха, но Итай явственно чувствовал какую-то наигранность в ее словах, отчего сделал вывод, что его новая знакомая пытается убедить саму себя в том, что ее сфера деятельности это «работа как работа».

Чтобы поменять тему, Итай взял в руки папку с фотографиями девушек.

— А что, все эти девушки работают у вас? -спросил Итай. Было сложно представить, что ослепительные красавицы на фотографиях были коллегами полной и низкорослой, хотя и довольно миловидной, Роберты.

— Конечно! Только почти все дома сидят с гриппом.

Увидев выражение лица Итая и поняв, о чем он думает, Роберта рассмеялась:

— Ну конечно они выглядят не совсем так… Просто, когда мужчина сюда приходит и посмотрит эти фотографии, он же в таком состоянии, что ему все равно… Ему подсунут нашу Аманду с ее девяноста килограммами и отвислым задом, а он уверен что трахал Анжелину Джоли. А хочешь мою фотографию посмотреть?

Она полистала папку и с гордостью продемонстрировала фотографию знойной красотки в бикини явно латиноамериканского типа. Единственное, чем она была похожа на реальную Роберту, были темные волосы и шоколадный цвет кожи.

Они еще немного поговорили. Роберта много смеялась, рассказывая о некоторых особенностях работы в медицинском центре «Мэйдале». Смеялся и Итай и тут его как прорвало: воспользовавшись тем, что Роберта замолчала, чтобы перевести дух, он начал рассказывать ей обо всем — от знакомства с Керен до разрыва и несостоявшейся поездки в Индию. Роберта слушала не перебивая, внимательно уставившись на Итая и даже отодвинулась на край стола.

— Да не переживай так. Попытайся что-то изменить в своей жизни. Ты начал свою жизнь с очень высокой точки. Тебе обеспечили хорошую работу в семейной компании. Конечно, когда у тебя что-то не получилось, тебе кажется, что все пропало… жизнь кончена… А ты попробуй начать не так высоко- и ты поймешь, что все в твоих руках. В итоге ты получишь должность еще лучше прежней и даже не вспомнишь, что когда-то что-то пошло не так… Вот я например.. Меня все время выгоняли со всех работ и ничего… Ты думаешь, я здесь на долго останусь? Да ни за что! Все в моих руках! У меня все получится! И у тебя тоже!

Роберта говорила очень быстро, сбивчиво и, казалось, иногда теряла нить собственных рассуждений. Все это было именно то, что называется «грошовой психологией», однако Итая подкупала неподдельная искренность, которую странно было обнаружить у Роберты.

— А твоя девушка? Она из богатой семьи. У нее есть карьера. Она знает, что ей нужно от жизни. Ты понимаешь, вам никогда не надо было поддерживать друг друга… Не надо было бороться за свою любовь. Поэтому, когда у вас случилась размолвка, вы не нашли ничего лучшего, чем разбежаться каждый в свою сторону… Поговори с ней… Путь выскажет все, что думает… Не надо с ней спорить… Купи ей какой-нибудь подарок. Большой букет, хотя бы. Она обязательно вернется. Как вообще можно на тебя сердиться?

Роберта закончила и в комнате воцарилась тишина.

— Ладно пойду я.. — сказала Роберта каким-то бесцветным голосом и соскользнула со стола. На секунду задержавшись, она взяла со стола ручку и нацарапала на клочке бумаги номер телефона.

— Вот. Звони, если что. — сказала она и ушла, тряхнув копной черных волос и снова закутавшись в байковую рубашку. После ее ухода еще несколько минут Итай явственно ощущал витавший в воздухе сладкий запах духов.

Итай так и не понял, что означало «если что». Если ему захочется воспользоваться профессиональными услугами Роберты, или же просто продолжить духоподъемную беседу? Итай машинально сунул клочок бумаги с номером телефона в карман. На душе вновь стало тускло…

Правда, долго скучать Итаю не пришлось. Вскоре после ухода Роберты послушался довольно требовательный стук в дверь. Когда дверь открылась, то первое, что заметил Итай, были желтые шевроны с надписью» Полиция Израиля» на черной форме вошедших. Все мысли, которые вертелись в его голове и без того довольно мрачные, куда-то улетучились, оставив место констатации того, что на этот раз он окончательно влип. Было ясно, что это полицейская облава на незаконные притоны и в ближайшем времени ему придется в наручниках отправится в участок по подозрению в сутенерстве. Итай представил, как пытается объяснить следователю, что он –это не он, а просто замещает некого Шауля, приятеля Моше Хаимова. А кто такой этот Моше Хаимов? А это какой-то бандит, его тут пытались подстрелить, а я со своей приятельницей-африканкой помогли ему скрыться… После этого, конечно, любой судья, не заморачиваясь, продлит ему срок ареста до окончания следствия, а журналисты с восторгом будут смаковать историю о том, что единственный сын известной телеведущей Шуламит Равив содержит бордель в районе Новой Автостанции. Все… Капец… После этого останется только изменить внешность и сбежать куда-нибудь, где будет невозможно встретить никого из прошлой жизни. Или сымитировать самоубийство, снять какую-нибудь комнатку по соседству с Джо и зарабатывать на жизнь сбором пустых бутылок. И где черт носит этих Шауля и Моше Хаимова??!

— Ээ… Босс? С тобой все в порядке? — спросил один из вошедших. По-видимому, физиономия Итая выражала такой ужас, что полицейские невольно стали вспоминать, что учили на занятиях по оказанию первой помощи.

— Аа да! — только и сказал Итай. Тут только он и решился рассмотреть незваных визитеров. Полицейских было трое, но для суровых стражей порядка они показались ему слишком юными. Повсему было видно, что это солдаты- срочники, направленные на службу в полицию. Двое из вошедших были крепкими молодыми людьми с короткими стрижками и темной от загара обветренной кожей на лицах. Они любовно поглаживали рукояти заткнутых за пояс пистолетов и, казалось, хотели своим видом походить на крутых копов из американских сериалов. Третий же товарищ был тощим, долговязым пареньком в круглых пластмассовых очках из тех, кого уже несколько десятков лет кличут «Фишензон», как героя древнего фильма «Влюбленный Алекс». Он переминался с ноги на ногу за спинами товарищей и изредка бросал вокруг себя любопытные, но настороженные взгляды.

— Нам нужна девочка для нашего друга, — начал наконец один из вошедших, по-видимому неформальный лидер группы. — Прикинь, чуваку исполняется двадцать, а он еще девственник!

С этими словами он широким жестом указал на их третьего приятеля, как бы приглашая Итая разделить с ним возмущение столь нелогичным положением вещей. При этих словах долговязый парень в очках окончательно стушевался, а цветом лица стал напоминать перезрелый стручковый перец.

Что касается второго приятеля, то он громко хохотал, повизгивал и дела руками непотребные жесты.

Итаю было как-то сложно разделить бурные чувства посетителей. Самое главное, они были сотрудниками полиции и как вести себя с ними, Итай просто не знал. Единственное, что помнил Итай из наставлений Шауля это то, что полицейским нужно выдать папочку, которая потоньше. Что он и сделал. Долговязый очкарик, кому в качестве подарка друзей надлежало сегодня лишится девственности, с трепетом принял у Итая папочку и мимолетным жестом поправив очки погрузился в чтение. Двое его друзей, затаив дыхание, следили за его лицом.

— Ну! Ну! Что там?! — нетерпеливо жестикулируя спросил один из них.

— Фруктовая клизма? — разочарованно потянул очкарик и обиженно посмотрел на друзей. — Четыреста шекелей? Я так и знал, что вы смеетесь надо мной!

— Подожди, Фишензон! Не пори горячку! Какая еще клизма? Дай сюда!

Двое приятелей очкарика склонились над папкой и через несколько мгновений в недоумении уставились друг на друга.

— Куда ты нас привел?! Я же говорил тебе, тут какие-то придурки… А ты: «Вот такие девочки!» Может быть тебе тоже клизму вставить?

— Я тебе сам сейчас вставлю!!!

Начинающие стражи порядка, казалось, были готовы набросится друг на руга с кулаками и уже приняли боевую стойку, что же касается очкарика, то он окончательно обиделся и рванулся к входной двери, где и столкнулся нос к носу с Шаулем и Моше.

По всему было видно, что дружеская встреча старинных приятелей закончилась не самым лучшим способом- физиономия Моше Хаимова выражала высшую степень недовольства, его длинный нос стал похож на клюв хищной птицы, а глаза светились мрачным огнем. При этом, казалось, он едва сдерживается, чтобы не дать хорошего пинка под зад Шаулю. А тот, в свою очередь, словно разгадав намерения приятеля, суетливо бегал вокруг него, в чем-то навязчиво оправдывался, но явно старался не поворачиваться к нему спиной. При виде полицейских Шауль изменился в лице, затравленно осмотрелся и начал что-то объяснять насчет лицензии министерства здравоохранения.

Наконец, ситуацию разрешил Моше Хаимов. Он довольно быстро выяснил у посетителей, что они всего-навсего хотели осчастливить таким неожиданным способом своего дорогого друга. Надо сказать, Шауль, услышав об этом, заметно повеселел. Он начал было вдохновенно живописать ребятам прелести Роберты (за неимением в наличии остальных девочек), но Моше жестом остановил его. Он обнял полицейских за плечи и засмеявшись аккуратно развернул их в сторону входной двери.

— Ребята, тут недалеко есть отличный паб. Отведите вашего друга туда. Серьезно, там классные стейки, картошечка, пиво хорошее. И хозяин- мой старый друг. Скажите- мы от дяди Моше Хаимова, он вам скидку хорошую сделает. А здесь… Тут дешевки… Если уж хотите отпраздновать день рождения, то тогда уж сделайте что-нибудь, что действительно запомнится…

— А насчет этого… Не переживай так… Я в вашем возрасте смотрел по пятницам германскую порнуху, а потом рассказывал приятелям о своих сексуальных похождениях… А начинать это дело с посещения борделя, скажу я тебе, не самая хорошая идея… Меняйте подгузники, это самое главное!

С этими словам Моше выпроводил недоумевающих стражей порядка за дверь, предварительно крепко пожав всем руки и искренне пожелав виновнику торжества долгих лет активной половой жизни.

— Ты что? Ты мне клиента спугнул?! — визгливым голосом закричал Шауль, — Мы бы развели этого очкарика по полной программе!

— Скажу больше- ты троих клиентов потерял! Или ты думаешь, они бы угостили этого лафлафа, а сами бы сидели тут в сторонке и пили диетическую колу? Только они не знают, что главная проститутка здесь-то этот жирный старый дурак за ресепшн, а не девчонки в комнатах!

— Ты сам дурак!!! Ты мстишь мне за то, что я не согласился участвовать в твоих махинациях? Я честный бизнесмен, работаю, межу прочим, по лицензии…

— Говно ты, а не бизнесмен! — отрезал Хаимов.- Пойдем, Анчоус!

Перед тем как окончательно захлопнуть за собой дверь, он обернулся в сторону Шауля и рявкнул:

— Если узнаю, что ты блядям больничный не оплатил- сам будешь на работу в гипсе приходить!

Моше Хаимов быстро ссыпался вниз по лестнице, так что Итай едва успел за ним. Ему даже показалось, не успей он занять заднее сидение мотоцикла, Моше ухал бы один. Через пару кварталов Моше вдруг остановился, снял шлем и пристально посмотрев на Итая сказал:

— Есть две самые большие глупости, которые можно совершить. Первая из них — это помогать людям. Ее ты, Анчоус, уже совершил…

— Это как?

— Но ты же помог мне вчера…. Но если тебя это утешит, я уже успел совершить обе самые большие глупости…

— И какая же вторая?

— Помогать людям и ожидать в ответ благодарности…

Высадив Итая возле дома Джо, Моше развернул мотоцикл и скрылся в переулке, выпустив в и без того загазованный тель-авивский воздух клубы вонючего дыма.

Глава 10

В тот же день, ближе к вечеру, Итай в компании Нкваме и Джо поднимались в новую квартиру, куда Итаю предстояло временно переехать, дабы не смущать своим присутствием Джо и ее подруг. Виталик и Марина, у которых Итаю предстояло снимать комнату, были старыми знакомыми Нкваме и, по его словам, весьма нуждались в деньгах. Услвшав о том, что Нкваме нашел для Итаяподходящую комнату, Джо стала уверять, что Итай ей нисколько не мешает и она с девочками прям-таки счастливы его приютить совершенно бесплатно. И даже, как показалось Итаю, довольно заметно огорчилась, когда Итай все-таки решил принять предложение Нкваме.

На радость Джо, дом, где жили друзья Нкваме, был расположен очень близко от ее дома. Пройдя половину квартала, они оказались на довольно неказистой улице, примыкающей к Новой Автостанции, так что пассажиры автобусов могли легко увидеть, что творится в квартирах на верхних этажах.

Виталик и Марина, чьим квартирантом предстояло стать Итаю, жили на предпоследнем этаже мрачноватого пятиэтажного дома. Судя по обилию медных табличек возле зияющей разбитым стеклом двери в подъезд, когда-то здесь обитали не менее десятка контор- зубоврачебный кабинет, оффис бухгалтера-аудитора, несколько страховых агентов и нотариусов. Но сейчас подъезд казался абсолютно нежилым. Правда, лестница была на удивление чистой, а за дверьми некотрых из квартир Итай уловил какую-то возню. Наконец Нкваме остановился возле добротной коричневой двери, на которой вескла изрядно потускневшая табличка: «Dr. Benjamin Pasternak. Dental sergeon».

— Да… Мне и вправду надо поменять пломбу.-чтобы приободритьсебя Итай попытался пошутить. Тем временем Нкваме стукнул пару раз кулаком по двери.

— Эй «Доктор»!! Открывай давай!! — громовой голос Нкваме эхом разнесся по гулкой лестнице.

Через пару минут дверь открылась. На пороге стоял щуплый, невысокого роста молодой человек. На вид ему можно было дать лет двадцать пять. Одет молодой человек был в черные, потерые джинсы, такую же черную майку с логотипом группы Металлика и почему-то розовый жилет со множеством кармашков и заклепок. Его руки были украшены татуировками от запястий до плеч. В левом ухе висела серьга, а голову украшала невообразимая прическа- ирокез.

— Чего барабанишь?! Мы еще не оглохли тут… — сурово сказал молодой человек, обращаясь к Нкваме и проигнорировав остальных присутствовающих.

— А вы что- опять дрыхните? Или нажрались? — засмеялся Нкваме.

— Чегоо? — Виталик (а это был конечно он) вконец разозлился и несильно боднул Нкваме в живот. В ответ на это Нкваме легко скрутил Виталика и приподняв его за ноги хорошенько тряхнул.

— Аа!!Нкваме! С ума сошел!! Хватит! В натуре!! Я же пошутил!! — уже не так грозно закричал Виталик, пытаясь схватить Нкваме за брюки.

На жалобный крик Виталика из глубины квартиры вышла девушка. В отличие от худосочного Виталика, Маринка была довольно высокой и немного полноватой. На ней были мягкие тапки с помпонами, короткие шорты и безразмерная байковая фуфайка. Ее темные волосы были растрепаны, но несколько разноцветных прядок падали на глаза. Лицо украшал пирсинг в носу и над правой бровью, а вокруг глаз был толстый слой макияжа драматических синих оттенков. Вместе с черным лаком на ногтях это придавало Марине вид по-готически загадочный. Но несмотря на мрачноватый готический образ, Марина улыбалась во весь рот.

— Привееет! — протянула она, окинув взглядом присутствующих. — Нкваме, оставвь Виталика в покое. Мне он пока что нужен живым.

— Ты пользуешься тем, что я не могу тебе отказать! — сокрушенно сказал Нкваме и аккуратно поставил Виталика на место.

— Марина! — представилась девушка и протянула Итаю руку. С Нкваме и Джо она поздоровалась гораздо теплее, наградив обоих дружеским поцелуем и объятиями.

Виталик, тем временем, коротко пожав руку Итаю, начал пристально изучать принесенную им гитару. Взяв несколько аккордов, он уже с гораздо большим интересом посмотрел на будущего квартиранта.

— Давно играешь?

— Давно. Двенадцать лет, я думаю. Я раньше играл в школьном ансамбле..

— Круто! Ну мы сегодня вечером поджемуем! — обрадованый Виталик хлопнул Итая по плечу.

— А соседи что на это скажут? — наконец вступила в разговор Джо.

— Маринка! Что мы делаем, когда соседи приходят жаловатся? — Виталик подмигнул подруге.-А ну давай! Раз! Два! Три!

На счет» три» Виталик и Марина согнули правую руку в неприличном жесте. Происходящее вызвало приступ бурного веселья, и даже Итай вдруг почувствовал, что мрачные мысли на время отступили.

— Ну это, конечно, если не заявится сам доктор Пастернак. — добавил Виталик.

— Проходите! Я сейчас кофе сварю! — всполошилась Марина.

— Мне пора на работу. — с сожалением сказал Нкваме.

— Мы пойдем- извиняющимся тоном добавила Джо.

Перед тем как уйти, Джо взяла от Итая клятвенное обещание быть постоянно на связи и неожиданно бросилась ему на шею и поцеловала в губы. Пока Итай опомнился, Джо и Нкваме уже спускались по лестнице.

Как это следовало из таблички на двери, когда-то квартира Виталика и Марины была зубоврачебной клиникой. Куда подевался почтенный доктор Пастернак, который, судя по табличке, исправно принимал пациентов ежедневно, кроме субботы, с 10 утра до 16 часов вечера, было неизвестно. Но от его клиники осталось потертое зубоврачебное кресло, добротный стол и еще кое-какая канцелярская мебель- в остальном же обстановка в квартире состояла из нескольких матрасов и пуфиков. Кроме этого, в квартире проживал тощий серый кот по кличке Элвис. Вид у кота был безнадежно помоешный, хвост был непомерно длинным, а выражение морды исключительно страдальческим. Правда, по словам Марины, несмотря на свои габариты кот жрал за троих…

В общем, было ясно, что банальный житейский комфорт для новых знакомых Итая явно не находится на вершине пирамиды предпочтений. На невинный вопрос Итая, кому же принадлежит квартира, Виталик и Марина ответили новым приступом безудержанного хохота.

Как выяснилось немного позднее, в тель-авивском муниципалитете дом числился как нежилой, однако энергетическая компания и компания, занимающаяся водоснабжением об этом не знала… Виталик и Марина были самыми обыкновенными сквоттерами, занявшими пустующий офис, как, впрочем, и остальные обитатели дома.

Комната, которую предлагалось занять Итаю была крохотной. Обстановка состояла из матраса и небольшой облезлой тумбочки. За все это Виталик попросил какие-то сто шекелей в неделю.

— Это, все-таки, Тель-Авив, приятель. Согласись, что в любом другом квартале тебе за сто пятьдесят баксов в месяц тебе не дадут даже поставить ящик с песком для Элвиса, а мы тебе предлагаем целую комнату… — объяснил Виталик.

В довесок к комнате Итаю разрешалось свободно пользоватся санузлом и кухней. Кухонная утварь состояла из доисторического пузатого холодильника, маленькой электроплитки и электрического чайника. Как выяснилось, ребята питались в основном яйцами, сосисками, готовыми гамбургерами и странными начиненными мясом равиолями, огромный пакет которых хранился в морозильнике.

— Это называется «пельмени» — пояснила Марина. Запасами продуктов также любезно разрешалось пользоваться («Сам докупишь, если сожрешь слишком много…“).

Стены жилища были густо завешаны разнообразными плакатами, частью покупными, частью самодельными. По этим плакатам было несложно составить представление о музыкальных вкусах пары, которые явно находились где-то между классическим хард-роком, панком и разномастными металлическими командами.

Кроме этого, на стенах жилища Итай заметил небольшие, отпечатанные на принтере плакатики. Плакаты были на русском языке, и Марина с удовольствием объяснила Итаю их значение. Один из плакатов гласил: «Если тебя послали на хер- иди туда с таким лицом чтобы те, кто тебя послал попросились бы вместе с тобой». На плакате был нарисован широко улыбающийся человечек в шортах и бандане, бодро шагающий, по всей видимости, по вышеуказанному адресу. Другой плакат был лаконичней- «Пусть всегда будет пиво!». И сосиски — было приписано зеленым фломастером. К плакату была приклеена вырезанная из цветной фотографии голова Виталика. К голове без малейшего намека на шею было пририсовано огурцеподобное туловище с тонкими спичками рук и ног. В правой руке плакатный Виталик держал гигантскую кружку пенного напитка. На другом листочке была нарисована перепуганная деваха с разноцветными волосами, отдаленно напоминающая Марину. Нарисованная деваха в отчаянии заламывала руки, ее глаза были круглыми как плошки, а рот был широко открыт в немом крике. Надпись на плакате гласила: «Караул! Меня заперли в подвале пирамиды Маслоу.»

Плакатиков было довольно много. Один из тех, что висели в комнате Итая, гласил: «Иногда лучшим освещением предстоящего пути являются мосты, горящие сзади.» В низу плакатика было напечатано: «Сказал какой-то китайский хрен. Кто- не знаем. Наверное, Конфуций.

— Вобще-то это Лао-Дзы. Мы просто хотели поприкалываться. — пояснила Марина и выдала Итаю стопку пахнущего стиральным порошком постельного белья.

Итай мало что знал о философии Лао Дзы и совсем не имел понятия о разнице между даоизмом и конфуцианством, но изречение ему понравилось. И вообще- на удивление ему нравилось все. Нравились Виталик и Марина. Их, казалось, нисколько не смущало присутствие в их крошечной квартирке абсолютно незнакомого им человека. Даже комната, которая была выделена Итаю не казалась ему такой уж ужасной, хотя обстановка, как мы уже успели заметить, была исключительно спартанской. Итай вдруг вспомнил, как он и Керен переехали в ту самую тель-авивскую квартиру, из которой не далее как вчера утром он забрал свои вещи. По сравнению с жизнью в доме мамы и Натана в роскошной вилле недалеко от моря, жизнь в городской квартире показалась ему на редкость неудобной. Негде было ставить машину, с улицы донасился постоянный гул, и нельзя было вытащить переносной компьютер в собственный садик и, удобно устроившись на раскладном шезлонге, заниматся своими делами. Может быть, действительно, нужно было самым радикальным образом отказатся от бытовых удобств, дабы наконец найти душевное успокоение. Убогая конура возле Центральной Автостанции подходила для этого как нельзя лучше. Да и не пристало рокеру обращать внимание на каменный пол, поломанные жалюзи на окнах и рыжие пятна на потолке в санузле. Вот, возьмем, к примеру, пребывание Биттлз в ашраме… При мысле об ашраме Итай опять помрачнел, но в это время Марина, которая некоторое время возилась на кухне, пригласила Итая разделить трапезу с ней и Виталиком.

Сооруженное Марииной блюдо покоилось на большой сковородке в центре колченого стола. Как оказалось, Марина, вероятно стремясь произвести хорошее впечатление на квартиранта, выложила на сковородку все имеющиеся в наличии продукты и залила взбитыми яйцами украсив все это несколькими слегка увядшими веточками чего-то зеленого. Во всяком случае, под слоем прожареных яиц Итай разглядел кусочки колбасы, сосисок, крупно нарезанные помидоры, перец и вареную картошку.

— Испанская фритата! — гордо объявила Марина.

— В стиле фьюжн. — немного подумав, уже не так уверенно добавила она.

К фритате предлагался простой белый хлеб и крепчайший черный кофе, сваренный Виталиком. К тому же Виталик вытащил из холодильника целый ворох запотевших бутылок с пивом.

Как почетного гостя, Итая усадили в зубоврачебное кресло, оставшееся от клиники доктора Пастернака. Кресло оказалось довольно удобным, приготовленный Маринкой омлет- вкусным, а кофе- выше всяких похвал.

Входе застольной беседы, Итай выяснил некоторые подробности биографии своих новых друзей. Виталик когда-то учился на компьютерном факультете одного довольно престижного колледжа, куда каким-то непостижимым образом умудрился поступить, несмотря на весьма средние оценки в аттестате. В конце второго курса Виталик был со скандалом изгнан из факультета после того, как на спор взломал базу данных колледжа и выудил на свет божий решение предстоящего экзамена. Скандал вышел грандиозный. Факультетское начальство метало громы и молнии, намереваясь пожаловатся в полицию и устроить Виталику сильнейшую головную боль. Однако, подумав, решили, что этого делать не стоит, так как случившееся могло подпортить репутацию учебного заведения. И в самом деле- что это за технологический колледж, базу данных которого может сломать студент- второкурсник? От одного из молодых преподователей поступило встречное предложение- сделать Виталика презентором факультета, как пример того, каких высот могут достичь студенты уже после второго курса. Но от этого интересного предложения решили благоразумно отказатся.

В итоге было решено, что Виталик не будет лишний раз распространятся об этой истории, в то время как факультет не будет подавать заявление в полицию. Надо сказать, случившееся вселило в Виталика уверенность в своих силах. Наплевав на незаконченное образование, он бросился на штурм компаний высоких технологий. Стоял хай-тековский бум и многие компании набирали персонал «по гамбургскому счету», не требуя законченного формального образования.

После нескольких месяцев упорного труда на ниве высоких технологий Виталик окончательно уяснил для себя, что не способен терпеть над собой никакого начальства и никаких дурацких правил, ограничивающих свободную личность.

После этого Виталик резонно решил, что полученного образования вполне достаточно и полностью предался своей главной страсти в жизне, а именно музыке. Он по нескольку часов в день эксперементировал с гитарой, смешивал стили, писал тексты и перекладывал классику на doom metall. По вечерам Виталик играл в разнообразных тель-авивских кабаках в основном любимые публикой душещипательные рок баллады, как правило из репертуара Гарри Мура или Эрика Клептона. Правда, чтобы не потерять компьютерную квалификацию, Виталик иногда оказывал некотрые услуги, очень похожие на то, за что за несколько лет до этого его выгнали из колледжа. Но, нужно сказать, ему хватало ума не ввязываться в натуральный киберкриминал.

Все эти пертурбации развили у Виталика поистине байроническое презрение ко всему тому, на что большинство людей тратят все свое время и душевные силы, а также сумрачный нигилизм по отношению ко всему тому, что в глазах общества имеет хоть какую-то ценность.

Что касается Марины, то ее история показалось Итаю не менее экзотичной. Марина родилась в небольшом украинском городке в семье всеми уважаемой учительницы физики. Жизнь в городке была столь же размеренной, как и беспреспективной и Марине, несмотря на хорошие оценки в школе, была только одна дорога- в местный педогогический институт, как, впрочем, и для ее младших братьев и сестер. О поступлении в столичный университет можно было забыть.

Поэтому, когда уже учась в пединституте, Марина познакомилась по интернету с молодым израильтянином, ей показалось, что она вытащила счастливый билет. Правда, парень показался ей несколько простоватым и не особо отягощенным образованием, но с неплохим чувством юмора, нежадным и не налегающим на алкоголь. Многоопытные подруги настоятельно советовали «не хлопать клювом», и когда новоявленный жених заявился с кольцом и охапкой роз, Марина, дав волю некоторой авантюрности своего характера дала согласие на переезд в страну, в которой никогда раньше не была.

Правда, реальность оказалась не столь радужной, как ее живописал израильтянин. Преуспевающим бизнесменом, как выяснилось, он только собирался стать, во всяком случае именно об этом супруг со своими многочисленными друзьями могли долго и увлеченно говорить, особенно во время просмотра футбольных матчей. Но дальше разговоров и доходивших до зашкаливающих децибелов споров дело не шло. Законный супруг с завидным постоянством менял места работы, переодически впадая в долгую депрессию, постоянно жалуясь на дороговизну жизни, алчных работодателей, вопиющее отсутствие социальной справедливости и нежелание правительства решеать проблемы простого народа.

Кроме того, у мужа была семья, состоявшая помимо родителей и некоторого количества братьев и сестер, еще из массы всевозможных родственников, причем поддержание семейных связей было возведено в ранг идей Чучхе. Попытки улизнуть от семейных посиделок по вечерам в пятницу приравнивались к государственной измене. Когда Марина вскоре после свадьбы по наивности предложила мужу провести субботу вместе, свежеиспеченный супруг в ужасе замахал руками- бабушка ждала на обед и неявка каралась лишением наследства, наложением страшного проклятия на семь поколений будущего потомства и самое ужасное: систематическим промываем костей в семейной вотсапп-группе. Примерно раз в месяц происходило какое-нибудь грандиозное торжество, знаменующие или рождение ребенка, или его совершеннолетие, или же свадьбу, подготовка к которым напоминала приготовления Красной Армии к Сталинградской битве, а о попытке дезертировать нельзя было и думать. Правда, все остальные этапы воспитания детей в этой семье, как отметила про себя Марина, были донельзя упрощены.

Марина честно пыталась аклиматизироваться в новой стране и семье мужа- работала не покладая рук, постигала иврит методом погружения, пыталась запомнить имена многочисленных родственников и училась готовить экзотические блюда под чутким руководством крикливых сестер супруга, но в конце концов она почувствовала, что ей стало попросту тесно… Брак распался через год с небольшим. За это время Марина выучила иврит, но получить гражданство не успела. Несмотря на это Марина осталась в Израиле дабы заработать немного денег и помочь оставшейся в Украине семье. Вскоре тяжело заболела мама и деньги, которые посылала Марина стали для семьи, практически, единственным источником существования.

Ужин закончился. Количество выпитого пива и черного кофе перешло в астрономическую плоскость. Было рассказано несчитанное количество смешных историй с участием доктора Пастернака. От долгого джемования разбухли пальцы, но Виталик и Итай с упоением терзали мистичискую композицию «Call of Ctulu» то ускоряя, то наоборот замедляя темп. Марина возилась на кухне и тихо напевала что-то.

— Все, что ты видишь вокруг себя — это и есть виртуальная реальность..В действительности, реальны только ты, я, Маринка, Нкваме, ну может быть Оззи Осборн..А все остальное — это всякие виртуальные построения, которые люди придумали, чтобы было сподручнее сбиваться в стадо.- Виталик, продолжая играть, что-то пытался втолковать Итаю который перевел стоматологическое кресло почти что в горизонтальное положение, переваривал съеденное, зажав в левой руке очередную бутылку пива. От выпитого пива он с трудом улавливал смысл светлых мыслей собеседника, но с радостью со всем соглашался.

— Все думают, что это программисты придумали виртуальный мир. Но это фигня. На самом деле способность создавать оторванные от материальногот мира умозаключения -это как раз то что сделало homo sapiens доминирующим видом… -продолжал рассказывать Виталик.

— Ладно, Аристотель, философствовать! Ты нам квартиранта совсем загрузил! — подала голос Марина, закончив возиться на кухне и плюхнувшись на пуф.

— Марин, может «вдовушку»? — вдруг подмигнул подруге Виталик.

Итай во все глаза наблюдал за тем, как Виталик разложил небольшое количество бурой травяной смеси на листочке и ловким движением скрутил самокрутку. Через несколько мгновений воздухе почувствовался сладковатый дымок.

— Будешь? — затянувшись, Виталик протянул самокрутку Итаю.

— Ааа нет… Я никогда это не пробовал- слабо запротестовал Итай.

— Ну все бывает первый раз… — резонно возразил Виталик. — Ты и в этой части города, наверняка никогда не был… Рекомендую, отлично расширяет сознание. Ты же музыкант… Ты думаешь какие-нибудь Битлз тертую морковку потребляли? Я, конечно, не скажу, что надо становиться таким торчком как Оззик…

Итай с опаской затянулся «белой вдовой» и вначале ничего не почувствовал, кроме едкого першения в горле и странного вкуса перестоявшегося фруктового коктейля на губах.