Бесплатный фрагмент - Бандитская Алма-Ата

КРИМИНАЛЬНЫЙ РОМАН
Книга первая

«РАССВЕТ»

Алматы 2019

Глава 1

Ранним июльским утром тысяча девятьсот семьдесят шестого года рейсовый «Икарус» с табличкой «Джамбул — Алма-Ата» въехал в спящий город. Редкие машины неторопливо разъезжали по безлюдным улицам. Жанна разглядывала город в окно, удивляясь тому, как сильно разрослась столица советского Казахстана. Рядом с ней, у самого окна, спал ее младший сын Берик, четырехлетний карапуз. Свернувшись калачиком, он посапывал, изредка издавая стоны недовольства — то ли неудобством позы, то ли духотой в салоне. Жанна осторожно погладила взмокшую голову сына, который, почувствовав прикосновение, приоткрыл глаза. Она вытащила из-под сидения дорожную сумку, достала бутылку минералки, открыла и протянула сыну. Тот сделал несколько глотков, поморщился, и вернул бутылку матери.

— Алибек! Аскар! — позвала она остальных сыновей, спавших на соседних местах.

Старшему Алибеку уже исполнилось десять. Полусонный, он обернулся, а затем вскочил и встал, как солдат в боевом строю. Худой и загорелый, он стоял в синих шортах и белой майке, испуганно глядя на мать.

— Ты чего, балам? Все хорошо! — успокоила его Жанна. Она встала, обняла сына и снова усадила на место. — Пить хочешь?

— Давай, — Аскар взял бутылку и сделал несколько глотков.

— Аскар, а ты? Будешь пить? — спросила она среднего сына. Аскар покачал головой.

Он с интересом смотрел за окно, на большой город, о котором он так много слышал.

— Мам, а это что — Алма-Ата? — спросил он.

— Да, балам. Это и есть Алма-Ата. Наша столица, — ответила Жанна, чувствуя в груди волнительное тепло долгожданного переезда. Спустя четверть часа автобус уже стоял на стоянке автовокзала «Саяхат». Шумно открылись складные двери гордости венгерского автопрома. Закинув за плечо сумку, Жанна взяла в руки два больших чемодана, и поспешила к выходу, предварительно пропустив вперед сыновей. Водитель автобуса, сухощавый русский мужчина средник лет поднял на руки Берика и вышел с ним из автобуса. Алибек с Аскаром поспешили за ним.

— Ну, что хлопцы, отмучились? Теперь вздохните полной грудью, — весело проговорил он басистым голосом и достав пачку Беломорканал» закурил, обдав окружающих едким запахом дешевого табака.

— Спасибо вам! — поблагодарила Жанна Ринатовна водителя и, подойдя к детям, положила рядом с ними тяжелые чемоданы.

— Алибек! Ты с Аскаром побудьте здесь. А я с Бериком схожу за такси, — сказала она тоном, не терпящим возражения.

Алибек с Аскаром послушно встали возле чемоданов. Дождавшись пока мать с Бериком не свернут за угол огромного трехэтажного автовокзала, они резво присели на чемоданы друг напротив друга, и принялись энергично раскачиваться по сторонам. Через десять минут на внутреннюю территорию автовокзала заехала желтая автомашина марки Волга ГАЗ-24 с черными шашками на боках. Машина обогнув стоящий автобус, остановилась напротив удивленных сорванцов.

— О-го-го! — удивленно произнес Алибек, заметив сидящую на переднем сидении автомобиля маму и младшего, который весело посматривая по сторонам показывал им своими пальцами длинный нос на манер Буратино, фильм о котором недавно вышел на советские экраны.

— Ну, я тебе… — хмуро протянул Алибек, соскальзывая с чемодана.

Из автомобиля вышел молодой стройный кавказец с лихо закрученными иссиня-черными усами.

— Ну что, пацанва! Быстро на заднее сидение! И чтобы тихо там у меня! — громко сказал он, легко оторвав от земли чемоданы, чтобы загрузить их в багажник.

Золотисто-красное зарево медленно появлялось с юго-востока, окончательно осветив тускло-серый небосвод. Машина мчалась по безлюдным и узким улицам, вдоль которых стояли частные дома. Выглядели дома убого и уныло, как в черно- белом кино. Не было в них цветных и ярких красок, словно не хватало жизнеутверждающей красоты.

— Чик-чик, — счетчик такси медленно выщелкивая километры.

— Вон, вон смотри бабушка с коровой! — радостно крикнул Алибек.

— Где, где? — спросил у него Аскар, вертя головой по сторонам.

— Да поздно уже, жираф, проехали, — весело отозвался Алибек и показал, оборачиваясь, на заднее стекло. Так можно было разглядеть уменьшающиеся фигурки старушки со скотиной.

— Алибек, не обзывай брата жирафом. Это некрасиво.- строго отчитала Жанна старшего сына.

— Ладно, не буду, — хмуро отозвался Алибек усаживаясь на место.

— Ничего, пацаны, недолго осталось. Скоро будете дома, — подбодрил их веселый кавказец и повернув к ним красивое лицо, улыбнулся, сверкнув золотыми зубами. Вскоре такси остановилось возле деревянного и неокрашенного забора, сколоченного, видимо, на скорую руку. То тут, то там виднелись деревянные покосы непрочного забора.

— Вот ваша улица Украинская, а вот ваш дом, — сказал кавказец, взглянув на Жанну.

— Посигнальте, пожалуйста. Будьте добры, — попросила она и вытащив из сумки дешевый кожаный бумажник, достала оттуда три рубля.

— Спасибо, — таксист взял деньги, после чего несколько раз посигналил. Раздался характерный звук сигнала, дети, струхнув, зажали уши руками.

В шесть часов утра гудки эхом отозвались по длинным проулкам Фрунзенского района, именуюмего в народе Татаркой. Собаки — от простой дворняжки до московских сторожевых — залились дружным лаем. Где-то в соседнем дворе протяжно и фальшиво закукарекал петух. Совсем рядом замычала корова, а чуть дальше — с бугорка — громко хрюкали свиньи.

— Ну, все началось, — посмеиваясь, сказал таксист, вышел из машины, услужливо достал из багажника чемоданы и поставил их возле кривой и покосившейся калитки.

Жанна недовольно взглянула на дом, купленный мужем. Она открыла дверь машины, спустила с рук Берика и вышла следом за ним. Таксист дождался, пока выйдут Аскар с Алибеком, сел за руль, резво развернулся и исчез в плотнеющих сумерках.

Вскоре и к ним вышел глава их семейства Абдраим Хасенов. Присев на корточки, он обнял подбежавших детей. Одетый в обычное синее трико и серую майку, он будто и не уезжал из родного Джамбула. Высокий и статный, в прошлом борец, он выглядел моложаво для своих тридцати шести лет.

— Здравствуй, Жан. Как доехали? — спросил он у супруги.

— Хорошо, без происшествий, — отозвалась Жанна.

— Тогда пошли в дом, — предложил Абдраим и, взяв в руки чемоданы, первым вошел во двор.

Двор был узким и продолговатым и, скорее всего, был некогда частью соседского участка. Но предприимчивый хозяин отделил его и продал за баснословную цену. С левой стороны находился небольшой деревянный сарай, больше похожий на баню. За ним стоял небольшой двухкомнатный дом, построенный в русском стиле, а окна как в сказках имели деревянные разукрашенные створки. Крыша дома была застелена серым шифером на вверху которого был установлен деревянный петух синего цвета. Дети, радостно крича, побежали за дом, чтобы осмотреть всю территорию. Жанна задумчиво посмотрела на двор и поспешила за детьми. Абдраим занес чемоданы в дом и вышел на улицу.

— Ну что нравится? — спросил он жену.

— Не совсем, но разве у нас есть выбор? — вопросом на вопрос ответила она.

— Слушай, хватит мне этих штучек! Наелся уже! — раздраженно отрезал он.

На самом деле, он-то и не хотел переезжать в столицу, но пошел на поводу жены, и сидел теперь один, как сокол в безлюдной степи. Ему было нелегко решится на столь трудный и рискованный шаг. Но было много «но». Любовь к жене и детям перечеркивали все остальное.

Впервые Абдраим встретил будущую жену в шестьдесят пятом году именно здесь, в Алма-Ате, а если быть точнее, в стенах Казахского Государственного Университета, где она училась на физико-математическом факультете, а он — на филологическом. Познакомившись в студенческой столовой, они стали встречаться. Спустя год, окончив учебу на красные дипломы, решили пожениться. Сделав пышную свадьбу, они перебрались в Джамбул, в отчий дом родителей Абдраима. Спустя девять месяцев у них родился первенец Алибек. Он родился слабым и болезненным, тяжело адаптируясь к суровой сельской жизни. Всю заботу о малыше на себя взяла Жанна, полностью освободив супруга от домашних хлопот. Шли годы, и, словно выполняя заветы пятилетки, они уже имели троих детей.

Южный Джамбул имел как недостатки, так и преимущества. На западе страны, откуда была родом Жанна, люди не умели лукавить и говорили правду в глаза, порой во вред себе, но на юге такая привычка считалась величайшей глупостью. Прозорливый ум и изощренная хитрость — вот характерная черта местных жителей. Особая лукавость и тонкий ум, считавшиеся еще в Древней Греции божественным даром, присутствовали даже в бытовых разговорах. Недостатком, как позже для себя подметила Жанна, было то, что они почти никому не верили. Пустые обещания были подобны клятвам апостолов в ночь пленения Мессии. «Ничего в жизни не бывает зря», — думала про себя Жанна. И со временем к своему удивлению она заметила, что к ее гордому уральскому характеру добавилась отточенная хитрость южан.

И именно она, повлияв на весьма нерешительного супруга, уговорила его продать родительский дом в Джамбуле и перебраться в столицу. Понимая, что Абдраим пошел на очень трудный переезд ради нее, она подошла к нему и обняла. Разгневанный, насупив брови, он отрешенно смотрел в сторону.

— Ты по мне скучал? — нежно спросила Жанна.

— Да, но больше по детям, — ответил Абдраим, прижимая к себе жену.

— Даже не знаю, ревновать тебя к детям или нет! — пошутила она.

— Главное, что здесь много земли. Шесть соток, мы можем построить огромный дом, — мечтательно произнес он, размышляя о чем-то своем.

— Вот именно, — отозвалась она и осмотрев заднюю часть двора привела детей в дом.

Первые годы дались им особенно тяжело. Жанна устроилась в среднюю школу преподавателем математики в старших классах. Абдраим, не испытывая особой тяги к преподаванию казахской литературы, устроился в текстильную фабрику водителем легкового автомобиля. Алибек с Аскаром пошли учиться в местную школу. И только маленький Берик ежедневно оставался дома один, играя сам с собой. Он жил в своем особенном и закрытом мире, доступ в который не имел никто, даже родные.

Глава 2

Наступил тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. Первым секретарем ЦК КПСС стал Михаил Горбачев. Хозяйственник, реформатор, простой рабочий с деловым взглядом, эдакий близкий народу деревенский Иван с косным мужицким говором. Сухой закон, принятый им, не стал преградой для теневых воротил. Люди из легальной торговли водкой, перешли на нелегальную. Алкоголь стал дефицитным товаром, цена которого росла не хуже курса доллара. И жители страны, почувствовав свободу, с радостью побеждали в себе многолетние коммунистические устои.

Объединенная страна, жившая под единым флагом лживых лозунгов, не смогла выкорчевать капиталистическую сущность из граждан, хотевших жить не хуже партийных бонз. Иметь дачи в «козырных» частях города, получать многокомнатные квартиры в «золотом квадрате» столицы, покупать автомобили без унизительных многолетних очередей.

Все это было мечтой большинства граждан необъятной и интернациональной страны. Горбачев принял судьбоносное решение повести страну другим путем, ибо коммунистическая идеология очевидно изжила себя и стала откровенно утопической. Идея была проста и состояла в том, чтобы дать возможность предприимчивым жителям зарабатывать деньги и пополнять казну государства за счет налогов.

Словно грибы после дождя стали появляться малые предприятия, торговавшие как продуктами народного потребления, так и драгоценными металлами из государственных месторождений. Частный бизнес был аффилирован с государством, официальную лицензию на разработку и добычу месторождений имел каждый второй, а торговлю мог вести каждый третий. Коммерсанты умело налаживали деловые связи с зарубежными странами. Это было начало распада единой командной системы, после первой поправки, была внесена вторая, так появился закон о частной собственности, эдакий золотой гвоздь в крышку гроба красной империи.

Осенью восемьдесят шестого года Берик по обыкновению возвращался домой из школы по небольшой улочке. Высокий и поджарый, он напоминал бегуна-спринтера. Из-за черных вьющихся волос и больших глаз, он напоминал мулата, а не казаха. Он был одет в светло-серый двубортный костюм, доставшийся в наследство от Алибека, который уже второй год служил моряком где-то на Дальнем востоке. Бек, небрежно закинув на плечо спортивную сумку, достал из кармана пачку «казахстанских» с черным фильтром. Он на миг остановился, прикуривая, и продолжил ходьбу. Вскоре он услышал, как сзади кто-то бежит, и резко обернулся, предварительно прикрыв ладонью горящую сигарету. Это был одноклассник и сосед из проулка Андрей со своим младшим братом Юрой, которому едва исполнилось одиннадцать лет. Андрей был на голову ниже Берика но обладал не по годам мощным торсом заправского тяжелоатлета. Берик слышал от ребят, что Андрей носит костюм своего отца, который был самым здоровым мужиком в квартале. Была у Андрея одна слабость: тяжелое дыхание, из-за которого в школе прозвали его мамонтом. К тому же, он имел заносчивый и высокомерный характер, который отталкивал от него остальных ребят. Подбежав, он вызывающе посмотрел на Берика.

— Ну что, запыхался? — усмехнулся Берик, затягиваясь сигаретой.

— Ты что куришь? Ну, ты даешь! — удивился Юра.

— Только никому! Понял? — приказным тоном сказал ему Берик.

— Конечно, конечно, — отмахнулся Юра.

— Слушай Берик, у меня к тебе есть один вопрос, — произнес Андрей с каким-то внутренним замешательством и волнением.

Берик, сделав смачную затяжку, бросил окурок на землю и затоптал его. Он не любил когда негашеная сигарета тлела под ногами, источая зловоние. Берик с любопытством взглянул на Андрея, и почему-то вспомнил их первое знакомство в первом классе. В тот день ему пришлось заступиться за Андрея, которого побил атаман класса Виталий Набоков, крупный и здоровый пацан со свинцовым кастетом на кулаке.

Берик вышел на бой, сделал несколько резких скачков в сторону, вызвав у противника чувство преимущества, но неожиданно шагнул навстречу и нанес боковой удар справа. Свалить Виталия ему не удалось, но кровь из носа побежала обильно. Следом из глаз уже бывшего атамана брызнули слезы. Так пояс абсолютного чемпиона класса перешел к Берику.

Возможно, Андрей где-то в глубине детской души чувствовал себя обязанным Берику, но, по большому счету, для Бека это не имело никакого значения. Дружба была для него первоочередным мужским понятием. Спустя семь лет он стоял перед Андреем, как подсказывала Беку интуиция, уже был не другом, а, скорее, даже врагом. Чувствовалось, что эта встреча закончится конфликтом. Возможно, поэтому Дрон, как называли в округе Андрея, последние несколько лет стал регулярно посещать тренажерку, чтобы отомстить обидевших его и заодно припугнуть защищавших. Такова природа людской неблагодарности, которая особенно выпукла в подростковом возрасте, в период становления и самоутверждения.

— Ты… — Андрей вытянул указательный палец на Бека. Ноздри его широко раскрылись, словно капюшон кобры перед броском на мангуста.

— Что я? — Берик спокойно скинул с плеча сумку и шагнул прямо на Андрея.

— Ты не подходи ко мне, а то ударю! — угрожающе проговорил Андрей.

— Меня? — Берик молниеносно выкинул левую руку вперед и попал точно в челюсть. Мастерски и технично выполненный джеб свалил с ног даже такого мускулистого монстра, как Андрей.

— Не бей моего брата! — сердито закричал Юра, бросаясь с кулаками на Берика.

— Ну, как хочешь, — сухо произнес Бек и наградил одиннадцатилетнего пацана за смелость легкой оплеухой. Юра заплакал, но не от боли, а от морального унижения. Он зло сверкнул глазами на Бека и рванул со всех ног. Андрей встал, схватил дипломат, и на всех парах побежал следом за младшим братом, который бежал, не оглядываясь, и болтался в такт тяжелому школьному ранцу.

— Козел! Ты еще ответишь за все! — крикнул Андрей, оборачиваясь на бегу.

— Да пошел ты! — презрительно выругался Берик, поднимая спортивную сумку.

Берик неспешно побрел домой. Благо, оставалось идти пару сотен метров. Дойдя до дома, он остановился и с некоторым стеснением посмотрел на калитку.

Покосившаяся, она досталась им еще от прежних хозяев. Долгие десять лет она продолжала скрипеть, разваливаясь на глазах. К старенькому двухкомнатному саманному домику отец пристроил три комнаты с кухней. Мечта о постройке нового дома и осталась неосуществимой.

Берик открыл дверь дома, небрежно забросил на пол сумку и собирался уже войти, когда услышал громкий и нетерпеливый стук в калитку.

— Кто там? — громко спросил Берик.

Вместо ответа раздался громкий стук по деревянной двери, которая буквально затрещала по швам. Берик мигом рванул к калитке. Широко распахнув ее, он увидел озверевшее лицо отца Андрея и Юры. Огромный и ширококостный, он тяжело дышал, а огромные ладони его рук то сжимались в кулак, то разжимались. Ему было около тридцати пяти лет и работал он сварщиком где-то на заводе. Анатолий — так его звали — резко схватил Берика за ворот костюма, и легко приподняв прямо перед собою, прошипел, словно тигр Шерхан из мультфильма про Маугли:

— Ты как посмел тронуть моих сыновей? А? Я тебя, сучонок, размажу!

Берик от неожиданности растерялся, попытался вырваться, но силы были слишком не равны. Тогда он решил разъяснить ситуацию.

— Он сам начал! У меня не было другого выбора, — стал оправдываться он.

Но Анатолий воспринял эти слова за слабость и малодушие. Зарычав что-то нечленораздельное, он неистово тряс Берика.

— Да я тебя задушу! — вырвался из него сиплый хрип, переходящий в рык.

От него разило запахом водки и чеснока. В это время из соседней калитки дома напротив выглянула пенсионерка Анастасия Петровна.

— Ты что, ирод? С ума спятил, что ли? Отпусти ребенка! Ну, подрались пацаны, с кем не бывает!? Эх ты, еще мужиком зовешься? Нашел себе ровню, — запричитала она.

То ли Анатолий постеснялся слов соседки, то ли ему было уже нечего сказать Берику но он осторожно отпустил подростка. Глаза Берика были полны слез от несправедливого унижения и невозможности дать отпор.

— Я обязательно отомщу! — закричал он, задыхаясь от бессильной злобы.

Его колотила мелкая дрожь, хотелось только одного — провалиться сквозь землю. Он долго смотрел вслед уходящему мужчине, который, по большому счету, был неудачником, но от этих мыслей не становилось легче. Берик, не глядя на соседку-спасительницу, вошел во двор. Присел на деревянную скамейку, с отсутствующим взглядом достал из кармана пачку сигарет, закурил.

Он смотрел, как с черешни падали пожелтевшие листья, подгоняемые легким дуновением южного ветра. Птицы летали небольшими стайками, весело щебеча о чем-то птичьем. Муравьи под ногами тащили засохших насекомых куда-то под сарай. Жизнь текла своим чередом, каждый из живых существ, жил своими заботами. Докурив сигарету, Берик потушил ее и перекинул через высокий соседский забор. Теперь он стал думать, как отомстить отцу теперь уже ненавистного одноклассника.

— Может попросить помощи у Аскара? Да нет, он ведь чуть старше меня, — вслух размышлял он. — Не справимся даже вдвоем. А вот если бы был Алибек, тогда, пожалуй, получилось бы побить.

Меньше всего ему хотелось, чтобы об этом узнал отец, который был в два раза меньше Анатолия. Скорее всего, заступившись за сына, он наверняка пострадал бы сам. Берик решил поговорить с соседкой. Выйдя со двора, он пересек дорогу, остановился у железных ворот и нажал на кнопку звонка.

Вскоре послышался лай пекинеса Рея — любимца пенсионерки. Жила Анастасия Петровна одна, овдовев еще в семьдесят восьмом году. Единственный сын, спустя два года поступил в саратовское военное училище, окончил с отличием, женился на местной девушке и остался там жить. Несколько раз он приезжал с семьей к матери, звал ее к себе, но непреклонная Анастасия Петровна отказалась, заявив, что после смерти непременно хочет быть похороненной рядом со своими родителями и мужем. Берик услышал шаги пенсионерки.

— Что случилось, внучок? — встревоженно спросила она.

— Анастасия Петровна! Вы, пожалуйста, родителям ничего не рассказывайте про сегодняшнее, — проговорил Берик.

— Да все я поняла. Правильно. Незачем их втягивать, — с улыбкой ответила она. В знак признательности Берик пожал ее белую и мягкую руку, и поспешил домой.

Теперь он был спокоен. Возможно, если бы отец был боевого склада характера, то Берик наверняка поделился бы с ним, но он помнил как год тому назад их сосед, толстый увалень Бахтияр, работавший в продовольственном магазине продавцом мяса, вызвал Абдраима на кулачный поединок. Причина конфликта была совсем банальной и пустяковой: немецкая овчарка Бахтияра, проделав дыру в заборе, стала бегать по их двору. Мало того, что стала лазить по ночам, так еще и постоянно гадила у порога дома. Абдраим сделал соседу замечание, но тот неожиданно стал ругаться и сквернословить.

К неописуемому удивлению и разочарованию Берика, отец смолчал, лишь осуждающе покачав головой. Берик, которому на тот момент едва исполнилось тринадцать, был возмущен до самого предела. Он весь кипел от нахлынувшего негодования, и еле сдерживался, чтобы не наговорить отцу глупостей. Но взглянув на его расстроенное лицо, он запнулся на полуслове. Берик вдруг осознал, что отец выше и умнее соседа, он не хотел опускаться до мужланского уровня, на котором уважают лишь грубую силу. Возможно, отец не хотел быть побитым на глазах соседей и — главное — собственных детей. Впрочем, это было не так важно.

Глава 3

По рассказам старожилов города Верного (так назывался город раньше), началом и центром столицы была Малая станица. Там находилась православная церковь и верненский базар. С тех пор, в этой местности поселилось много казаков-староверов. В голодные годы, известные в казахском народе как Ашаршылык, в Казахстан целыми эшелонами привозили репрессированные народы. Многие из них были уголовниками, сидевшими за тяжкие преступления. Но были среди них и такие, кого ссылали за политические взгляды. Были среди них и анархисты, отрицавшие всякую власть, и признававшие только силу полного уничтожения и подавления всякого инакомыслия. Благословенная степь приютила все эти народы на своих необъятных просторах, дав им кров и хлеб. Щедрые казахи делились последним, порой обделяя самих себя. Так Казахстан стал многонациональным.

Позже, когда город Верный был переименован в современную Алма-Ату, она стала разделяться на несколько основных районов.

Следовательно, и молодежь делилась на неформальные районные группировки. Но когда это началось, однозначно никто ответит, хотя некоторые пятидесятники с пеной у рта доказывали, что деления на районы начались в их годы. Но факт оставался фактом: криминальные группировки, пусть не такого глобального масштаба как сразу после развала Советского Союза, существовали по своим неписаным правилам до появления бандитов новой капиталистической волны. Считалось, что очагом всех воровских понятий в городе был район Малая станица, где едва ли не каждый второй обязательно имел в биографии отсидку за различные преступления: от банального гоп стопа, до мелкого швырка богатого фраера. Жулики и бандиты Малой станицы и соседствующей с ней Татарки, с особым рвением придерживались воровских понятий зародившихся в России еще в царские времена. Особый и колоритный расцвет воровских традиций возник в России еще в нэпмановские времена. С приездом репрессированных народов в Алма-Ату воровские законы стали проникать и в Казахстан. Это дало мощный импульс многим мелким уголовникам и казнокрадам. За дружбу с положенцами жизнь сулила массу приятных бонусов. Положенцами называлась особая каста людей, чтивших воровские понятия как Конституцию и продвигавших воровские идеи, так сказать, в массы.

Алма-Ата бандитская имела куда более глубокие корни, в отличие от пресловутых неформальных движений. Бродяги, имевшие статус офицера при военном положении, стояли в иерархии после положенца. По приказу авторитета они собирались в бригады, состоявшие в основном из спортсменов, не оправдавших олимпийских надежд, а также из числа сорвиголов с садистским наклонностями. Часто встречались и военные, которые ценились за способность хладнокровно убить человека. Положенцы высматривали состоятельных барыг: так они именовали фарцовщиков и торговцев спиртными напитками, которых они заставляли платить дань. Особую цену платили торгаши кайфом. Они торговали и дешевой Чуйской марихуаной, и таджикским гашишем, цена на который доходила порой до двадцати пяти рублей.

Героин пришел в южную столицу «благодаря» медицинской линии, но неожиданно обнаружил огромное количество поклонников вне больничных коек. Воры, наладив поставки смертельной дури из России, тайком переправляли их в Алма-Ату по железной дороге. Торговали героином обычно в самых злачных и криминальных районах города. Имела место торговля героином нечистых на руку медицинских сотрудников, некоторые из них намеренно втягивали больных в наркотическую зависимость.

Щипачи, как в народе называют карманных воров, тоже, разумеется, состояли в воровском сообществе и платили дань — за защиту в милицейских участках, и разводку в судах. То же самое и с домушниками, вскрывавшими квартиры по наводке информаторов: те отстегивали смотрящим до двадцати процентов от похищенного имущества. Но бывали случаи, когда некоторые домушники работали в одиночку, минуя общаковские кассы, но дни их были сочтены, и счет шел не на дни, а на часы. Если об этом узнавали бродяги, то могли наехать на него и слить сотрудникам милиции по обычному городскому таксофону. А на зоне устраивали непокорному домушнику сладкую жизнь. Конечно, жить в раздоре со смотрящими не имело смысла, перспективы такого выбора были неутешительными. В лучшем случае могли покалечить, а в худшем — убить. Воткнут, скажем, перо в бок, на теле останется мелкая, красная точка, от которой не спасет никакая медицина. Сфера влияния воровской элиты вскоре распространилась и на кооперативы.

Таким образом, в середине восьмидесятых в городе появилась пятая сила, обладавшая невероятными возможностями и обширными связями в решении спорных вопросов между коммерсантами первой волны. Гражданские и кооперативные кодексы Советского Союза еще не были доработаны, спорящим нужно было моментальное и справедливое решение, а также быстрое и неукоснительное его исполнение. Кто мог реально развести глобальную, по крайне мере, для коммерсантов проблему. Без судов и всяких бюрократических волокит. И обращались к тем кого сажали, считая изгоями и отщепенцами, отделившимися от общества, чтобы жить по своим лютым волчьим законам. Воры жили в своем маленьком и закрытом мире, не принимая в свои ряды простых граждан.

Весна восемьдесят восьмого выдалась очень холодной и дождливой. Было начало мая, но люди ходили в пальто и куртках, глубоко нахлобучивая шапки. Тахир Бакиров, мелкий и худенький парень с параллельного класса, одетый в синий адидасовский спортивный костюм, подошел к углу школы. На ногах у него были пумовские кроссовки белого цвета с приподнятым верхом. Выглядел Тахир очень модно, по-западному. Берик сидел на корточках с Сергеем из своего потока восьмого класса. Завидев улыбающегося Тахира, он живо встал.

— Ну, ты даешь братишка? — Берик с восхищенным любопытством разглядывал одежду Тахира.

Сергей высокий и сухощавый парень, только завершивший процесс забивания анаши в папиросу, подмигнув Тахиру, одобрительно закачав кудрявой головой.

— Идет мне костюм со шкерами? — самодовольно спросил Тахир.

— Просто супер! — ответил Берик.

Сергей, тем временем, прикурил косяк. Глубоко затянулся, смочив указательный палец слюной и смазал горящие края папиросы. Затянулся еще раз, затем передал косяк Берику. Берик затянулся лишь раз, протянутул папиросу Тахиру.

— Братан, это же не серьезно! Не по-нашему, не по-татарски! — отреагировал Тахир, шутливо закачав головой.

Взяв папиросу, он запыхтел так, что послышался слабый треск быстро сгорающей конопли. Все на некоторое время замолчали, то ли задумавшись над словами Тахира, то ли впав в наркотический транс, который на миг затуманил их мысли.

— Ну ты и сказанул. Не по-нашему, не по-татарски! — неожиданно расхохотался Берик. За ним рассмеялся басистым смехом Сергей.

— Ну, я же имел в виду не нацию а наш район, — стал оправдываться Тахир, — Синне мине салам! — дурашливым голосом пропел он, подражая какой-то знакомой татарке.

— Ну, ты придурок, Таха! Тебе надо в уйгурский театр записаться на курсы! — хохоча, сказал Берик. Сергей держась за живот, свалился на зеленую мокрую траву и давился беззвучным смехом.

— Так они своих-то придурков к себе не берут! — не унимался Тахир, и стал дурашливо ходить взад-вперед, изображая то ли гномика, то ли лилипута.

Берик познакомился с Тахиром еще в раннем детстве, до школы. Однажды Берик пошел за хлебом, но ближайший магазин был закрыт на учет, а другой продмаг был в шести кварталах. Он знал, что с мамой шутки плохи, и она могла запросто отправить его обратно в магазин. Тогда он решил проявить немного самодеятельности, и отправился туда сразу. Проходя возле одного дома, он увидел мальчика, висевшего на металлическом заборе вниз головой. Его руки и ноги держались за поручни забора. Он непринужденно раскачивался по сторонам, словно мартышка в зоопарке.

— Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел! — пел он хриплым голосом, правда, кроме припева он, видимо, ничего не знал.

— Ты кто? — спросил его Берик.

— Кто! Кто! Обезьяна. Маймун по-нашему, — отозвался мальчик и, ловко спрыгнув с забора, подошел к Берику.

— Меня зовут Тахир, — он протянул грязную руку. Берик произнес имя и ответил на рукопожатие.

Позже, уже в школе, их случайное знакомство переросло в крепкую дружбу. Берик знал, что мать воспитывала его и сестренку одна, и работала завмагом где-то в центре города. А отец их умер от туберкулеза еще в начале восьмидесятых годов, коротая срок на крытой зоне в степях Мангышлака.

— Слушай братан, есть тема! Я хочу ее с тобою обсудить.- взял с места в карьер Таха.

— Почему бы и нет, — Берик с любопытством посмотрел на друга.

— Тема такая, — начал Таха, не опасаясь Сергея, который, как и все правильные пацаны с района, даже в случае смертельной опасности, отказывались быть среди стукачей, свидетелей и потерпевших. Слухи о тех или иных совершенных преступлениях их знакомыми ребятами обсуждались в узком кругу. Могли заочно осудить или оправдать, но ни в коем случае не вмешивались, если это не касалось их лично.

— Есть хата, торгующая отравой. Я пробил у центровских барыг. Короче, кроме анаши, им часто завозят героин. Огромными партиями. Лаве поднимают — космос! — красноречиво и с присущим ему азартом проговорил Таха.

Берик, усомнившись, скривил недовольное лицо.

— Да отвечаю, братан. Гадом мне быть! — Тахир почти сорвался на крик.

— Ладно, не торопись отвечать за своих барыг. Им верить — себя не уважать. А они этим общаковым не отчехляются? — недоверчиво спросил Берик, вставая с корточек.

— Нет, железно, эти еще не успели их подмять. Надо выбрать день, чтобы их грабануть, — предложил Таха.

— А ты знаешь, когда им завозят товар? Твои барыги не знают? — включился в процесс Берик.

— Вроде по четвергам. Иногда по пятницам, — ответил Таха.

— А ты позвони и узнай точный день. Пробей где вообще находится яма. Сегодня же узнай! — командным голосом сказал Берик, после чего послышался школьный звонок. — Все, урок начался, я пошел.

— Ты это что серьезно решил брать хату барыг? — подбегая к двери школы, удивленно спросил Сергей. Он тяжело дышал и еле поспевал за одноклассником.

— Не ты, а мы! — отрезал Берик, взбегая по монолитной лестнице на второй этаж.

— Нет-нет, я -пас. Я на зону не хочу, — Сергей догнал Берика, который остановился у кабинета истории, приводя себя в порядок. Он не обращал внимания на последние слова Сергея, резко выдохнул воздух из легких, легонько постучал по деревянной двери.

— Войдите! — отозвался строгий голос преподавателя с той стороны двери.

Через неделю Берик, Таха и их знакомый Кузьма стояли возле частного дома в районе парка Горького. Дом был большим, добротным, но не ухоженным. Ограждал территорию дома двухметровый металлический забор. Вдоль него росла белая сирень, источая романтичный запах весны.

— Сколько их там? — спросил Берик у Тахи.

— Трое. Два мужика и одна баба. Им всем по лет тридцать может чуть больше, — Таха посмотрел в неба, где прямо на глазах таяло закатное солнце.

— Одевайте маски! Пойдем все вместе в дом, а там война план покажет, — сухо приказал Берик, натягивая на лицо спортивную шапку с прорезями для глаз и рта.

— Кузьма, а ты возьми в руки обрез для внушительности, держи на прицеле мужиков. Понял? Ну, все, давай перелезай. Ты, Таха, будешь искать бабки и наркоту. Все, с богом! — напутствовал пацанов Берик и ловко перелез через забор.

Они прошли по длинному участку, заросшему травой и деревьями к дому. В прихожей горел тусклый свет. Кузьма стоял с обрезом в руках, озираясь по сторонам. Он был напуган и пошел на дело только из-за уговоров Тахи, который сказал, что денег у барыг, как у Али-Бабы и сорока разбойников. Выпив водки и курнув пару косяков для храбрости, Кузьма молил Бога об удачи. Тогда он смог бы купить «Жигули» седьмой модели, о которой мечтал с самого раннего детства. Впрочем, он был готов бросить все к чертям собачьим и унести отсюда ноги подобру-поздорову. Чуть отрезвев за пару с лишним километров ходьбы, он остро ощутил, что реально встрял. Ноги стали ватными от страха. Ему хотелось развернуться и убежать, но что на это скажут пацаны с района, тем более, такие, как Берик и Таха?! С ним перестала бы здороваться даже малышня, а остальные имели право в любой момент зачморить и засмеять.

— Попугаю волыной, но ни за что не буду стрелять, — думал он, держа обрез в дрожащих руках. Кровь прилила к лицу, скрытому под спортивной шапкой, ему стало стыдно перед пацанами, которые были младше его на два года. Он почувствовал исходящую от них внутреннюю силу и уверенность. Кузьме стало спокойнее, когда в дом первым вошел Берик, одетый в черный плащ. Таха засеменил за ним, в большой кожаной куртке своего покойного отца он выглядел нелепо, словно цыпленок табака заблудившийся среди бройлерных сородичей.

В прихожей ребята остановились, переводя дыхание от нахлынувшего волнения. На стене висел картонный абажур, порванный в разных местах. Сбоку стояла деревянная полка для обуви заставленная мужскими и женскими туфлями.

— Тссс… — Берик указал на пустые бутылки из под водки и пива, которыми был заставлена половина комнаты.

— По ходу, они конченые алкаши. Короче, план меняется. Ты Кузьма держишь их на прицеле, но не стреляешь. Ты, Таха, ищешь по комнатам деньги и наркотики. А я буду их ломать, если что — негромко скомандовал Берик, уверенно сжимая в руках арматуру. Он резко дернул дверь на себя и вошел в комнату.

— Суки, всем лежать, а то замочу! — закричал диким, незнакомым даже для себя голосом Берик.

За столом сидели мужчина и женщина славянской внешности, о чем-то оживленно беседовали. Перед ними красовались граненные стаканы с пивом и остатки копченой рыбы. Видимо, застолье длилось не один час. Мужчина был раздет по пояс, весь синий от зоновских татуировок. Невысокий, худощавый, со взглядом хищного зверя. Он медленно встал, молчаливым выражением лица вызывая у молодых пацанов смуту и страх.

— Вы кто такие, бакланы? Рамсы попутали что ли? Да я вас рвать буду, суки, на части! Драть уличных сук! — кричал он и бросился на Кузьму, который, растерявшись, опустил обрез дулом вниз.

Берик понимая что ситуация выходит из под контроля, широко размахнувшись, ударил мужика арматурой по затылку. Тот рухнул на пол.

— Люди помогите, убивают! Люди! — сиреной вскрикнула женщина.

Берик, почувствовав злость и азарт, подскочил к ней и ударил арматурой по плечу. Женщина схватилась за плечо и упала на пол. Подол халата задрался до живота, оголив нижнюю часть обнаженного тела. Ребята никогда в своей жизни не видели такого вблизи, они застыли, как степные суслики, не сводя глаз с заветных частей тела.

— Ребятки, не убивайте меня! Я вас прошу! Я все сделаю, о чем бы вы меня не попросили. И никому ничего не расскажу, клянусь жизнью! — стала жалобно упрашивать она, и, встав на колени, скинула с себя халат, полностью обнажившись. Большая красивая грудь заманчиво колыхалась на застывшей скульптуре сексуальной фигуры. Берик посмотрел на Кузьму и Таху. Они были в состоянии полного замешательства, горящими от возбуждения глазами пожирая испуганную незнакомку.

— Нет, пацаны, пропадем. Обыщите дом, — прервал Бек общее оцепенение.

Кузьма с Тахой вышли из гипнотического опьянения и бросились шарить по комнатам. Берик подобрал халат и швырнул в лицо женщине.

— Оденься. Если хочешь жить, молчи, — сухо посоветовал он ей, чувствуя как половое возбуждение затуманивает ум, отдаваясь характерной пульсацией в штанах. Он невольно взглянул на ее красивое тело, когда она встала во весь рост и медленно облачилась в халат. Берик отвернулся и посмотрел на лежащего мужчину. Кровь под его головой образовала небольшую лужицу.

— Главное, чтоб не сдох, — подумал Берик, как вдруг боковым зрением увидел бежавшего на него человека со стороны прихожей. Он резко обернулся, но был сбит мощным ударом в голову. Берик попытался встать, но на него посыпался град чувствительных ударов. Картинка перед глазами начала расплываться, уходить в расфокус. Хотелось спрятаться от неприятной боли и беспрерывных ударов. Время тянулось как мед, стекающий с ложки. Вскоре он услышал громкий хлопок выстрела.

Потом кто-то, взяв его под руки, потащил на улицу, в нос резко ударил запах чистого воздуха. Заливисто чирикали птицы, откуда-то издалека раздавались голоса ругающихся.

— Милицию вызывайте! Совсем оборзел этот Семен. Пусть забирают его обратно в тюрьму! Надоел уже! — звучал басистый голос пожилой женщины.

— Берик, вставай, пора бежать, сил больше нет! Пожалуйста, братуха, а то примут нас, — шептал ему в ухо Кузьма. Берик словно по мановению волшебной палочки, собрал всю волю в кулак и, подчиняясь инстинкту самосохранения, побежал вслед за рванувшим Кузьмой. Следом стартанул Таха, которому было непросто бежать со спортивной сумкой в руках. Через четверть часа они были у подвесного моста, своеобразной границы между районами «Крепость» и «Татарка».

— Я даже не помню, как пробежал через двор и перелез через забор, — поделился ярким впечатлением от вечера Берик, потирая ушибы на лице. Кузьма с Тахой расхохотались.

— Ну, ты чудик. Конечно, не помнишь, потому что это мы с Кузьмой за ноги и за руки пронесли тебя через калитку, — смеясь, сказал Таха.

— Хорошо, а кто тогда стрелял? — спросил с любопытством Берик. -Честно ответить или нет? — вопросом на вопрос ответил Таха.

— Да нет, мать твою, отвечай нечестно! — вспылил вдруг Берик, сверкнув злобными огоньками глаз.

Таха сбросил сумку на землю, присел на корточки, достал из кармана заранее приготовленный косяк с таджикским ручником. Неспешно прикурил и, глубоко затянувшись, подал ее Кузьме.

— Бек, братан, у меня к тебе большая просьба. Не надо обижать мою мать. Я сильно уважаю тебя, и люблю как брата, но ты не можешь оскорблять ее безнаказанно. Насчет выстрела… это я стрельнул, когда тот мордоворот гасил тебя насмерть. Если бы я не выстрелил, он бы нас всех там положил, — с расстановкой и выдержкой сказал Таха, после чего принял от Кузьмы папиросу и передал ее Берику. Берик затянулся и, морщась от невыносимой боли в голове, присел.

— Прости, братишка, я не хотел. Ты же знаешь, это только связка слов, не более. А насчет этого козла, он сам сделал выбор. А ты — красавчик, Таха! Ты нас спас! Рахмет тебе от души! — Берик встал, подошел к нему и по-братски обнял.

— Не за что, брат. Слушай, я вот что подумал. Может будем звать тебя Беком? Прямо с сегодняшнего дня. Ну, все серьезные пацаны имеют погоняло, — предложил Тахир взглянув на удивленного Берика.

— А что, нормальная погремуха! Даже солидная какая-то, — согласился Кузьма и, достав из сумки бутылку пива, открыл металлическую крышку зубами.

— Ну и балбес ты. Хоть бы зубы пожалел. Чем в старости будешь грызть сухари с борщом? — высказался Бек.

— А, может, я и не доживу до этой самой старости. С такими вылазками как сегодня — точно не доживу, — отозвался Кузьма.

Глотнув пару раз пива, он подал бутылку Беку. А сам, подойдя к краю моста, посмотрел вниз, туда, где зияла непроглядная тьма и только где-то внизу тихо журчала вода. По краям двух холмов, соединенных мостом, росли карагачи и молодые тополи. Кузьма вдруг стал раскачивать мост из стороны в сторону усиленно приседая, так они иногда забавлялись большой группой ребят.

— Ты че, придурок, с ума сошел? Свалимся же! — сердито прикрикнул на него Тахир. Кузьма отвернувшись от них, стал смотреть на звездное небо.

— Слушай, Тахир, ты что-нибудь в доме нашел? — спросил Бек. — Пачку десятирублевок и полкило героина, — ответил Тахир.

— Ну, давай пошли на свет. Там и посмотрим, какой у нас сегодня улов, — предложил Бек, дернув зазевавшегося Кузьму за рукав куртки. Пройдя с квартал, они остановились возле фонарного столба. Таха сел на корточки, вытащил из сумки пачку банкнот. Слегка сплюнул на пальцы, и принялся быстро считать.

— Тысяча двести рублей, — сказал он через минуту.

— Значит по четыреста рублей на брата. Нормально. У меня есть предложение: кинем в нашу общаковую кассу по триста рублей для начала, а героин пока отложим до лучших времен, — произнес Бек.

— Зачем? — спросил Кузьма.

— Как зачем? Вдруг у кого-нибудь из нас будут проблемы и придется идти в бега. Тогда возьмем бабки. Будет на что жить.- ответил Бек, глядя на Кузьму, который, казалось, был не согласен с ним.

— Нет, давайте раскидаем бабки по чесноку, и сами кидайте на ваш общак. Это была разовое дело. А героин позже сольем, хотя, если честно, я взял бы свою долю порошком, — проговорил хрипло Кузьма, впервые высказав волю к главенствующей роли в их троице.

— Хорошо, бери свою долю, — согласился Тахир и отсчитал Кузьме четыреста рублей.

— А насчет порошка пока забудь. Понял? Когда сольем, сами тебя найдем. И, главное, помалкивай целей будешь, — сказал Бек и, пожав руку Кузьме, демонстративно отвернулся от него.

Кузьма спрятал деньги во внутренний карман куртки, и быстро зашагал прочь. Вскоре он скрылся в полутемных проулках Шанхая, так в народе называли Малую станицу. Кусты сиреней свисали из-за забора, обдавая дурманящим ароматом весны. Яблоневые и вишневые деревья распустились белыми соцветьями.

— Братан, я ведь выхватил обрез из его рук. Ни хера он не собирался стрелять. У Кузьмы нет духа. Пусть валит куда хочет, — Тахир протянул деньги Беку, — Обрез с героином я спрячу дома. Ну, все я пошел налево, а ты направо. До завтра, — сказал напоследок Тахир и торопливо засеменил вниз по склону. Бек постоял с минуту, осознавая случившееся, а затем не спеша побрел в сторону дома.

Глава 4

Первого сентября восемьдесят восьмого года Берик, вопреки прогнозам директора школы Альфии Шакеновны, пришел на утреннюю линейку. Мало того, что успеваемость по важным предметам с трудом тянула на оценку удовлетворительно, у него были проблемы с поведением. И плохо учился Берик не потому что был слабоумен, скорее, в силу большой лености. Альфию Шакеновну тревожило полное пренебрежение к замечаниям учителей и классного руководителя. После выпускных экзаменов восьмого класса, многие ученики отправились в профессионально-технические училища. Кто-то из них в будущем стал сварщиком, кто-то слесарем, кто-то — машинистом тепловоза или поваром. Все зависело от внутренних идеалов и стремлений. Но для амбициозных родителей Берика низшая и мало оплачиваемая профессия казалась бесперспективной, и они прилагали максимум усилий для положительного решения данного вопроса с директором средней школы.

Уход школьников привел к тому, что потоки поредели и несколько классов объединили в один, добавив несколько новеньких одноклассниц. Тогда Бек впервые увидел Юлю Ермакову. Красивую и голубоглазую девочку с русо-каштановыми волосами, свисающими до плеч. Высокая и стройная, она казалась среди них принцессой из сказочного замка, которая, случайно заблудившись, оказалась среди простых смертных. Бека взволновала теплота ее голубых глаз, отдающих всеми цветами горных изумрудов. В них была страсть красного цвета, а также отблески зеленых камней, манящих к себе магнитом. И был в ее глазах синий цвет, отдающий неприступным морозом и холодом. Бек, взглянув в ее глаза, почувствовал, что тонет в них безвозвратно. Бек, не заметив для себя, влюбился в Юлю.

С ее появлением, он стал охотнее посещать школу. Не опаздывая на первые, и не сбегая с последних уроков, хотя последнее стало уже своеобразной традицией. Даже поведение у него стало настолько удовлетворительным, что учителя и директор школы перестали узнавать его. Они никак не могли понять, что Бек влюбился. И хотел ради этого полностью измениться. Чтобы ей не было смешно, когда он, вызванный к доске учителем, запинался, не зная, как правильно решить ту или иную математическую задачу. Также он старался быть вежливее обычного, не пререкаться со старшими, не огрызаться на учителей.

Выросший среди уличных хулиганов и мелких бандитов, он не мог не перенять презрения к власть предержащим. К тем, кто был выше по социальному статусу и материальному положению, к тем, кто решал за него, как жить и что делать. Власти показательно наказывали непокорных нарушителей закона. Но местный народ, в большинстве неглупый и дальновидный, то ли не знал, что делать дальше, то ли не мог жить по-другому. Отсидев очередные срока, районное хулиганье вновь бралось за старые дела.

Однажды, после уроков труда, которые обычно длились по два часа, Бек неспешно шел по школьному коридору. Проходя возле столовой, он увидел, как оттуда вышли его одноклассницы — Юля и Зарина. Юля, одетая в коричневую школьную форму и белоснежный фартук, не шла, а порхала над деревянным полом.

— Привет, девчонки! Как дела? — спросил он, подходя к ним.

— Привет. Все отлично, Бека. А у тебя? — ответила Зарина. Юля взглянула на Бека, их взгляды встретились.

— Почему ты не подходишь и не знакомишься со мной? — спросила она.

— Не знаю. Стесняюсь, наверное, — полушутя ответил Бек.

— Ты что замолчал? Задумался, что ли? — спросила Зарина, видя замешательство Бека.

— Да нет, торможу просто, — оправдываясь, ответил он.

— Да ладно, знаю я, почему ты тормозишь. Опять с Тахиром косячок дунули, вот и тормозишь, — сказала Зарина. Подружки взялись за руки и побежали по лестнице на второй этаж. Закинув спортивную сумку на подоконник окна, Бек уныло смотрел на внутренний двор школы. Ученики первых классов собирали желтые листья, падающие с деревьев в странном, завораживающем танце. Ему хотелось поговорить с Юлей наедине, но он не знал, как это сделать. Он вытащил из сумки тетрадь, вырвал пустой лист, написал записку: «Дорогая Юлия! Ты мне нравишься! Честно! Я хотел бы с тобою подружиться. Если ты согласна, напиши мне ответ. Жду. Бек».

Аккуратно сложив записку в треугольник, он положил ее во внутренний карман костюма. Он поднялся на второй этаж, где должен был начаться последний урок. Бек, как обычно, сидел в первом ряду за последней партой, но пройдя во второй ряд, он направился к третьему и остановился возле парты Юли.

Не глядя на нее, он вытащил из кармана записку и положил прямо на учебники с тетрадями. Вдруг раздался звонок. Бек поспешил на свое место. Через несколько минут в кабинет вошла немолодая, но очаровательная преподавательница русского языка и литературы Вероника Андреевна. Прекрасный и талантливый педагог, она умела выслушать и понять, да и уроки вела с невероятной любовью к предмету. Беку она казалась примером настоящего педагога. Но в этот день он слушал тему без всякого интереса, ожидая окончания урока. Он несколько раз смотрел в сторону Юли, которая, как показалось, игнорировала его. По натуре своей он был несдержанным и импульсивным, и вскоре почувствовал себя неуютно. А вдруг она, не поняв порыва его чувств, вздумает публично прочитать его записку при одноклассницах. Бек нервно заерзал на своем месте, от стыда он готов был провалиться сквозь деревянный пол на первый этаж, даже куда-нибудь подальше, лишь бы никто не видел его. Он буквально вскочил со своего места, когда раздался спасительный звонок. Ученики, на ходу побросав в сумки учебники и тетради, спешили на выход.

— Обязательно почитайте отрывки из романа Максима Горького «Мать», определите позицию матери, а также самого героя. На следующем уроке обязательно буду спрашивать каждого, — напоследок громко сказала Вероника Андреевна.

Бек вышел из класса последним и увидел стоящую у лестницы Юлю. Она подошла к нему, сунула записку и побежала вниз. Бек долго смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду. Затем развернул сложенный треугольником листок и прочитал: «Я согласна. Ты мне тоже очень нравишься. Пока.«Прошло больше двух недель с момента их дружбы. В серую и будничную жизнь Бека неожиданно ворвалась любовь. Словно ураган, она снесла былые представления юного мальчика о жизни. Он почувствовал необыкновенный внутренний подъем, который заставлял его двигаться вперед, будто в сердце вмонтировали неугомонный моторчик. Все его мечты были связаны с Юлей. Ему хотелось слиться с ней единое целое, видеть мир ее глазами. Первая любовь была сказочной. Он перестал видеть серые, одноцветные тона домов, теперь они были окрашены в яркие цвета радости. После школы он провожал ее до дома, иногда ждал возвращения из бального кружка. Отныне все свободное время Бек посвящал ей.

Как-то, возвращаясь с тренировки по боксу, Бек решил пройти через парк, чтобы сократить путь. Выйдя из троллейбуса, он пошел по тонущему в сумерках парку культуры и отдыха имени Горького. Проходя мимо афиш, он увидел объявление о том, что в город с единственным концертом приезжает знаменитая на весь союз группа «Ласковый май».

Бек, не задумываясь, побежал к кассам и купил два билета. Правда, концерт должен был пройти на открытом воздухе в начале октября месяца, на парковом стадионе «Спартак», но для Бека это не было помехой. «Главное, что мы пойдем на концерт Юрия Шатунова вместе с Юлей», — думал он, сгорая от нетерпения сообщить любимой эту прекрасную новость.

Бек совсем ничего не знал о родителях Юли. Знал только, что она была единственным ребенком, и поэтому очень осторожничал в разговоре с ними. Конечно, уговорить их отпустить Юлию вместе с ним на концерт было очень опасным и глупым делом. Не то что отпустить дочь на вечерний концерт, они могли вообще запретить ей встречаться с ним. Бек уговорил Юлю сказать, что она идет на концерт с классом в сопровождении классного руководителя. Юлия сразу же согласилась и подговорила школьных подруг, чтобы получить разрешение.

В назначенное время Бек стоял в квартале от дома Юли, бросая нетерпеливый взгляд на дом. Он одолжил у старшего брата Алибека джинсовые брюки фирмы «Вранглер», а кожаную куртку ему дал средний брат Аскар. На ногах были синие адидасовские кроссовки. Высокий и плечистый, одетый модно и опрятно на первый взгляд он выглядел несколько старше своих лет. Вскоре подошла Юля, одетая в длинную черную юбку и кожаную куртку. В серых туфлях на сплошной подошве она шла, прекрасная, как фея. Взявшись за руки, они пошли в сторону парка.

— Бека, а мы не опоздаем на концерт? — волнуясь, спросила Юля.

— Нет концерт начнется в семь, а сейчас только шесть. Правда, если не прибавим газу, то можем опоздать, — спокойно ответил Берик.

Когда они бежали по темнеющему парку, то слышали грохот барабанов и звуки гитар. Кто-то усиленно щелкал пальцами по микрофону, который отдавал грохочущим рокотом словно громовержец Зевс бил посохом по небесным хлябям.

— Вот это да! Никогда не слышала, чтобы так грохотало в парке? — удивленно протянула Юлия, прижимаясь к Беку.

Когда они подошли к входу на стадион, они увидели, как в сторону трибун шла молодежь. Широкая людская река стремительно заполняла пустующие места.

— Кажется, мы вовремя! — Бек протяну билеты усталому контролеру, стоявшему в окружении дюжины милиционеров. Тот внимательно изучил билеты, надел их на металлический штырь с деревянным концом и указал жестом на вход.

— А куда садится то? — спросил у контролера Бек.

— Где найдете место, там и садитесь.- ответил вместо контролера молодой сержант, внимательно разглядывая спутницу Бека.

Подойдя к трибунам, они повернули налево и взбежали по бетонной лестнице вверх. Свободных мест нигде не было. Найдя удобное место между рядами, они стоя смотрели на импровизированную концертную площадку. Вскоре на нее взобрался мужчина в черном костюме.

— Привет, друзья! Вас приветствует группа «Ласковый май». Вы надеюсь, слышали ее хиты? Не слышу! —

— Да-а-а-а! — ответил хор в несколько тысяч голосов.

— Ну, что ж, тогда я прошу на сцену всеми любимого Юру Шатунова и его прекрасную группу! — закричал ведущий. Со стороны одной из трибун появилась небольшая группа в сопровождении сотрудников милиции.

— Юра! Юра!!! — кричали неистовые женские голоса. Тем временем группа добравшись до сцены, поднялась по ступенькам на площадку. Ведущий артистично подал микрофон солисту и покинул сцену. Юноша небольшого роста в джинсовом костюме и белых кроссовках постучал пальцем по микрофону.

— Здравствуйте дорогие алмаатинцы! Меня зовут Юра Шатунов. А это музыканты группы «Ласковый май». Сегодня мы будем петь для вас наши хиты! — выкрикнул он ломающимся подростковым голосом.

Толпа заревела. Милиционеры встали впереди металлических ограждении, чтобы наиболее разгоряченные фанаты не смогли добраться до музыкантов, которые за час спели все известные песни, некоторые, по просьбе зрителей, даже по два раза. Весь концерт Юля протанцевала, пока Бек любовался ей, изредка покачиваясь в такт музыке.

Простые и незамысловатые стихи о любви в исполнении обычного дворового пацана, были понятны и близки многим советским гражданам. Влюбленная молодежь засыпала и просыпалась вместе с песнями «Ласкового мая», пела их в автобусах и школах. Песни были эдаким бальзамом для сердец влюбленных подростков. Да что там подростки, умудренные опытом домохозяйки тоже сходили с ума по мальчишескому голосу Шатунова. Концерт закончился под громогласное улюлюканье толпы. Молодежь с шумом и гамом расходилась со стадиона. Многие были изрядно выпившими, потому устроили большую драку, в которой участвовали сразу несколько центровых группировок города.

— Бека, давай обойдем их, от греха подальше? — испуганно сказала Юлия.

Она видела как загорелись его глаза при виде того, как одна толпа подростков запинывала другую. Драка была грандиозной — в ход шли камни и арматура.

Где-то в глубине парка раздался долгий милицейский свисток и вся молодежь — и участники, и невольные свидетели — бросилась врассыпную. Бек сжал Юлину руку, они побежал к центральному выходу. Он знал, что если милиционеры будут делать облаву, то только в темных и недоступных местах парка. Именно в таких местах хулиганы с Татарки любили устраивать разборки с группировками других районов. Бек был одним из активных участников подобных разборок.

— Бежим быстрее! — Бек увлек Юлю в сторону от центрального выхода, за небольшой павильон с игровыми автоматами. Там он знал было потайное место, о котором не знал никто. Они торопливо спустились по небольшому холму, шурша желтой, отсыревшей листвой. Черная земля, мягкая и податливая, проваливалась под их уверенными шагами. Было темно но силуэты деревьев и твердых предметов отчетливо выделялись под светом луны и мерцающих звезд.

— Садись, отдохни, — предложил он, показывая на пень, помог ей сесть, а сам стал вслушиваться в тишину.

— Бек, мне пора домой, а то мама начнет звонить родителям подружки… Если узнает, что я наврала… даже не знаю, что будет, — Юля была очень встревожена.

— Давай тогда выйдем окольным путем. Правда, будет страшновато, людей там практически не бывает, но у нас нет выбора, — Сказал Бек и повел еле куда-то вглубь, в противоположную от центрального входа сторону. Там не было асфальтной дороги, лишь едва виднелись незамысловатые тропинки, проложенные любителями ходить по самому короткому маршруту. Через полкилометра они вышли к дороге, идущей вдоль берега паркового озера. Вокруг горели огни фонарных столбов.

— Я думала это тропинка никогда не закончится, — ласково проворковала Юля, обнимая его и целуя шею.

Бек почувствовал мощный прилив возбуждения. Он опьянел от романтичной атмосферы парка, который, казалось, хранил в себе энергию всех влюбленных пар, когда-либо забредавших сюда. Их губы сомкнулись в горячем поцелуе. Сколько они так простояли, Бек не помнил, но прервал их грубый и вызывающий смех. Бек обернулся. В метрах тридцати стояли трое крепких ребят. Одетые в дорогие спортивные костюмы, они смотрели на него с каким-то вызовом и презрением. Бек моментально покраснел, и с ненавистью посмотрел на ухмыляющихся незнакомцев, которые были гораздо старше его. Он впервые в своей жизни вступал в конфликт с более взрослыми парнями, тем более, с тремя сразу. Бек понял, что драки не избежать и, наверняка, они его легко сломают но, он решил любой ценой отстоять честь перед лицом любимой девушки.

— Как я боюсь его пацаны. Держите его, а то он меня убьет! — плоско пошутил один из них с плохо скрываемым кавказским акцентом, направляясь к ним.

— А ты не бойся, мы тебя поддержим, а если надо — даже побьем его, — сверкнув рыжими фиксами, басом ответил ему второй.

— Слышь, пацан, пошел отсюда, а девчонку мы потом сами отвезем домой, — нахально уставившись на Бека, высказался третий.

Бек молча без лишних слов, которые в данное время были неуместны сходу ударил в нос третьему. Тот, пошатнувшись, схватился за окровавленное лицо. Бек попытался ударить подоспевшего второго, но тот оказался более крепким и имел навыки борца. Ловко нырнув под ноги, он опрокинул Бека. После чего, сел на него и стал лупить пудовыми руками. Бек почувствовал тупую боль в области головы и видел все в тумане. Глаза залились кровью, он попытался скинуть с себя борца, отталкивая руками, но тщетно.

— Да брось ты его, Муся. Пошли лучше девчонкой займемся, — закричал первый кавказец. Бек услышал возню и крик Юли, который остро врезался ему в голову отдавшийся непонятной и томящеюся болью в области сердца. Он почувствовал как с него спрыгнул бугай. Бек из последних сил встал, вытер залитые кровью глаза, и увидел, как они схватили Юлю и потащили к припаркованной неподалеку темной девятке. В отчаянии Бек побежал за ними и вдруг увидел возле урны несколько пустых бутылок. Подбежав, он схватил две бутылки и что есть мочи рванул в сторону машины.

Девятка уже была заведена и собиралась отъезжать, когда Бек бросил бутылку, попав прямо в лобовое стекло. Стекло, разлетевшись, посыпалось в салон автомобиля. Все трое выскочили из машины и побежали к Беку. Бек посмотрел по сторонам, и увидев дерево, бросился к нему. Подбежав, ударил дном об ствол. В руке Бека нарисовалась вполне боеспособная «розочка», как называют в народе это нехитрое оружие пролетариата.

— Ну, что, суки, давайте! — дико закричал Бек и бросился на борца. Тот, развернувшись, стал убегать. Бек, почувствовав победный азарт, бросился за ним. Все трое резко сели в машину и тут же дали газу, обдав выхлопными газами и пылью испуганную Юлю. Бек подбежал к ней.

— Прости меня. Я не смог тебя защитить, — сказал он, обнимая ее.

Юлия пришедшая в себя после охваченного ею шока дала волю своим чувствам и расплакалась. Проплакав, она немного пришла в себя и они пошли домой.

По дороге Бек почувствовал головокружение, тошноту и озноб. Он дрожал от холода, хотя на улице было тепло. В какой-то момент, словно поскользнувшись на льду, он упал. Юля села возле него, обняла.

— Любимый. Вставай. У меня не хватит сил поднять тебя, — заплакала Юля.

— Все будет хорошо, — слабым голосом сказал Бек и медленно встал.

Они пошли жилыми улицами Татарки, и через четверть часа уже стояли в дворе Юлиного дома, обнимаясь под укромной дубовой тенью. С трудом отрываясь от поцелуя, она побежала в сторону подъезда, тревожно поглядывая на силуэт матери в окне. Бек, пошатываясь, пошел домой, иногда останавливаясь возле скамейки, чтобы передохнуть. В эту ночь путь домой оказался длиннее обычного.

Глава 5

В начале марта восемьдесят девятого года Бек и Тахир сидели на скамейке парка имени двадцати восьми гвардейцев-панфиловцев. На часах было без четверти три.

— Что-то он опаздывает, — недовольно протянул Бек.

— Ничего, он с такой темой идет, что можно и подождать, — живо отозвался Таха, прикуривая сигарету. Бек очень не любил когда кто-нибудь опаздывал на встречу, тем более, если назначал ее сам. Время тянулось мучительно долго. Единственное, что ласкало взгляд и примиряло с действительностью — дефилирование молодых студенток близлежащего Алмаатинского государственного университета. Юные красотки порхали туда-сюда в ярких нарядах, шумно смеялись, украшая собой пейзаж.

— Кажись, это клевое место, где можно наловить рыбок, — пошутил Бек.

Они не заметили как сзади к ним подошел Дима, девятнадцатилетний парень с «Крепости», соседнего с «Татаркой» района. Высокий и сухощавый, он работал официантом в одном из баров по улице Пушкина. Всегда одетый с иголки и по последней моде он носил фирменные шмотки, порой вкладывая в них огромные деньги. Ко всему прочему, он имел обширные связи среди культурного бомонда и чиновничьих кругов. Тахир знал его через двоюродного брата, который регулярно поставлял Диме марихуану и паленую русскую водку, сделанную в районе «Татарка».

— Салам алейкум, пацаны! — поздоровался Дима.

— Алейкум ассалам, Димон, — Таха привстал со скамейки, чтобы поздороваться.

Бек искоса взглянул на Диму и холодно пожал протянутую руку.

— Ну, что, пацаны вы наверное в курсе для чего мы здесь собрались? — спросил их Дима бесцеремонно усевшись прямо между Беком и Тахой. Достав из-за пазухи сигару, он ловко надкусил конец, щелкнув позолоченной зажигалкой, и сделал несколько глубоких затяжек.

— Нет, браток, объясни, мы не в курсах, зачем ты нас сюда пригласил. Ты потер волшебную лампу и вызвал двух джиннов из «Татарки» прямо в центр «Крепости». В любую минуту мы рискуем получить бутылкой по башке, и это в лучшем случае, — съязвил Бек.

Дима хитро сузил глаза, внимательно разглядывая Бека, затем перевел взгляд на Тахира.

— Это кто такой? — спросил он, небрежно кивая на Бека.

— Дима, не нарывайся. Это мой брат, — ответил Таха.

— Ладно, мне нет дела до вашего братства. Короче, я предлагаю дело, а вы сразу отвечаете, да или нет, — сказал Дима деловым тоном.

Бек молча отвернулся. Не нравился ему этот городской хлыщ. Про таких, как он, на районе говорили хитро-мудрый.

— Да говори, не томи! — нетерпеливо выпалил Таха.

— В общем, я нашему бармену загнал пару десятков ящиков американского вискаря, конопли маленько и кокса. Вначале он платил мне с реализации а потом стал реально шифроваться. У меня реально нет времени и желания бегать за ним, — произнес Дима.

— Сколько он тебе должен? — заинтересованно спросил Бек, повернувшись к Диме.

— Десять штук, — ответил Дима, не переставая пыхтеть сигарой.

— Дело непростое. Процент выбивания по городу наверное знаешь. Пятьдесят на пятьдесят, — степенно сказал Бек.

— Я согласен. Я мог бы найти пацанов с более дешевыми процентами. Но, повторюсь, у меня нет времени и желания, — усмехнулся Дима.

— По рукам, — Бек пожал протянутую руку.

— Дай нам его фотку, домашний адрес и место работы. Дальше действовать будем мы, — торжественно добавил Таха.

— Что думаешь? Нет соображений? — спросил Бек у Тахи когда они, попрощавшись с Димой, шли пешком в сторону дома.

— Нет пока! — ответил Таха.

— В общем так, возьмем с собой Витьку Григорьева, одноклассник мой. Он такой, маленько безбашенный, но если что — пойдет до конца. Короче, сделает так, как я скажу. Пойдем на днях. Валютный ресторан отпадает, нас туда не пустят, значит, будем ждать возле дома, — по интонации Бека было видно, что у него есть план.

— А в какое время будем ждать? — спросил Тахир.

— Вечером. Во-первых, никто не помешает, если вдруг придется его маленько побить. А дальше… — протянул Бек и осекся, размышляя что делать, если Константин не захочет отдавать долг.

«Подожжем машину» — осенило его, но вслух он решил пока что ничего не говорить.

Они вошли на территорию парка. Вдоль цветочных клумб женщины в цветастых фартуках копошились в черной и влажной земле.

— Щас домой, завтра в школе все обсудим, — сказал Бек, глядя на женщин. Все они были в красных резиновых перчатках, у некоторых были лопатки и грабли.

— Хорошо, — ответил Тахир.

Они прибавили шаг, до родного района оставалась пара сотен метров.

На следующий день, как и ожидалось, Витя Григорьев сразу же принял предложение Бека и был готов пойти с ними на дело прямо в ту же минуту.

— Если щас, то я свалю с урока, братан! — радостно сказал Витя.

— Не торопись. Пойдем вечером, часам к шести, пока светло. Будем сидеть, пока он не вернется с работы. Таха возьмет какую-нибудь арматуру и кастет. Мало ли чем там у нас все закончится. Ты тоже что-нибудь зацепи. Все, никому ни слова, завтра в пять жду на углу школы, — строго сказал ему Бек, и, попрощавшись, направился домой.

Через несколько часов они добрались на такси до района, в котором проживал искомый человек.

— Слушай, Бек, темнеет. Как мы найдем дом? Давай завтра пораньше приедем.- нервно предложил Таха.

— В том и дело, братишка. Я же тебя сразу попросил, говори, если есть предложение, а ты молчал, как рыба, набравшая в рот воды. Хорошо хоть я сообразительный. Съездил, не поленился, после уроков. Заметь, приехал на автобусе, и за полчаса нашел дом и квартиру, — голос Бека окрасился в нравоучительные тона.

— Ай да красавчик, братан! Подождите, я сбегаю за лимонадом. Сушняк замучил, — Таха засеменил в сторону магазина.

«Знаю я почему у тебя сушняк», — подумал Бек.

— Пиво жигулевского купи.- крикнул Витек вдогонку Тахиру.

— Никакого пива! Только лимонад! — закричал Бек.

— Почему? — раздраженно спросил Витек.

— Потому, что я здесь решаю, пить пиво или лимонад. Есть возражения? — жестко отрезал Бек. Витек сжав до боли выдающуюся вперед тяжелую челюсть, насупил густые брови, и глубоко задышал словно перед нырком в воду. Однако на этом его недовольства закончились. Бек был не на шутку рассержен, он готов был разорвать любого. С инстинктом самосохранения у Вити все было в порядке, поэтому больше он эту тему не поднимал. Вскоре вернулся Тахир.

— Вот, пацаны «Тархуна» взял, «Буратино» не было, — Таха протянул им по бутылке.

Они молча пошли вверх по улице Ленина, затем повернули направо.

— Через пару кварталов будет нужный двор. Ездит этот Константин на черной «восьмерке», — сообщил Бек.

Пройдя в темный и неосвещенный двор, они сели напротив подъезда где жил нужный им человек. Время, как обычно бывает, потянулось очень долго. Синее сумеречное небо заволокло тучами.

— Кажись, будет дождь, — Таха закурил сигарету.

Бек отрешенно наблюдал за возвращавшимися с работы жителями этого небольшого двора. Витек раздраженно попивал лимонад, ходя взад-вперед, и нет-нет поглядывая на дорогу. Через пять часов, ближе к полуночи, во двор, наконец, заехала долгожданная темная «восьмерка». Машина припарковалась у подъезда, из нее вышел молодой парень в дорогой кожаной куртке и светлых брюках с модным названием «слаксы». Пестрая шелковая рубашка явно не соответствовала местному резко континентальному климату, впрочем, как и модные «саламандры», в которые он был обут. При ярком освещении подъездной лампы стало видно, что он на руке у него массивный золотой перстень. Толстый «трос» на шее тоже не остался без внимания ребят, которые уже были на старте.

— Все, пошли, — негромко скомандовал Бек и стремительно зашагал к Константину, который возился у багажника, вытаскивая коробку с баночным немецким пивом. Бек надев на ходу алюминиевый кастет, подошел к нему справа.

— Костя, — позвал бармена Витек, подступив к нему сзади. Тот обернулся на голос, а Бек резко ударил кастетом по голове. Костя, получив тяжелый и коварный удар, рухнул лицом вниз.

— Витя, давай за руки, я за ноги. Раз, два, три потащили к машине. Таха! Подбери ключи и садись за руль! — Бек хладнокровно раздавал растерявшимся пацанам команды, оглядываясь по сторонам, чтобы никто их не увидел. Они легко усадили бесчувственного «клиента» в машину, расселись по краям, на случай, если, придя в себя, он решит сбежать. Таха запрыгнул за руль, вставил ключ в замок зажигания, завел двигатель. Включив габариты, он резко рванул с места взвизгнув по мокрому асфальту импортными шинами.

— Куда ехать, братан? — спросил Таха, уверенно ведя машину по безлюдному проспекту.

— На район. Машину пока спрячем у тебя в гараже, а этого лоха чуток обработаем на нашем стадионе, — ответил Бек.

Таха знал, что Бек имеет в виду спортивную площадку напротив городской поликлиники. Пожилые люди, жившие возле стадиона с незапамятных времен, рассказывали, что он был построен безбожными коммунистами прямо на мусульманском кладбище. Через полчаса они припарковались прямо на беговой дорожке. Бек с Витей вытащили из машины Костю, который все еще находился в глубоком нокауте.

— Таха, достань пива, а машину загони в гараж. И захвати какое-нибудь старое трико, майку и калоши, — сухо проговорил Бек. Витек принял из рук Тахи коробку пива, и радостно заулыбался.

— Ай да красавчик наш Витек, — тоном довольного собой человека сказал Бек, вытащил из коробки банку пива, открыл ее. Но жидкость, вспенившись, забрызгала по сторонам.

— Черт побери! — сердито закричал Бек и стал поливать лежащего Константина.

Тот резко очнулся, и, посмотрев по сторонам, встал и попытался побежать, но Витек вовремя сделал ему подножку.-Даже не вздумай бежать, — прошипел Витек в ухо бармену.

— Кто вы? Куда уехала моя машина? — беспомощно озираясь по сторонам, спросил он.

Бек щелкнул зажигалкой и осветил лицо.

— Не задавай больше вопросов! Ты должен деньги нашему другу Диме. Он тебе дал товар, а ты решил его кинуть. Так не пойдет. Это не по понятиям. Разве можно кидать друга? Правильно я говорю, Витек? — Бек посмотрел на Витю.

Тот отчаянно закачал своей головою.

— Вот видишь, даже Витек говорит, что это неправильно. А ты как считаешь, Костя, правильно я говорю или нет? А? — Бек сверлил взглядом испуганного бармена.

— Да, правильно. Все правильно. Клянусь, я все отдам. Просто я маленько забыл, — сбивчиво стал оправдываться Костя.

— Вот мы и пришли, чтобы напомнить, — Бек снова щелкнул зажигалкой и поднес ее к напуганному и окровавленному лицу Кости.

— Короче, базар такой. Снимай вещи, — бесцеремонно приказал Бек. Костя беспрекословно подчинился и стал раздеваться. Бек молча забрал вещи и аккуратно сложил их на мокрой траве.

— А брюки? — раздетый до пояса, Костя поеживался от весеннего холода.

— И даже туфли, — сухо ответил Бек.

— Да, и печатку с цепью не забудь снять, — добавил Витек.

— На сколько тянет золото? — Бек самолично снял с шеи бармена трос.

— На три тысячи, — дрожащим голосом ответил Костя.

— Сколько? Да ты врешь, наверное, — засомневался Бек.

— Где документы от машины? — Бек решил ободрать его как липу.

— В куртке, в бумажнике, — обреченно выдохнул Костя.

Бек принялся ощупывать карманы куртки. Нащупав твердый и плотный предмет во внутреннем кармане, он достал дорогой бумажник из крокодиловой кожи. Он забеспокоился поняв, что реально переборщил. Мало того что они его избили, так еще и раздели догола и ограбили. В случае обращения Кости в правоохранительные органы, им светили серьезные тюремные сроки, даже со скидкой на их совершеннолетие. В этот момент прибежал Таха с полиэтиленовым пакетом в руках. Он вручил их дрожащему от холода Константину. Тот принял пакет и быстро оделся в старый спортивный костюм.

— В ногах жмет, — пожаловался он на старые кроссовки фабрики «Кызыл-ту».

— Сойдет, не на курорт приехал, — грубо ответил Таха, забивая папиросу афганским гашишем.

— Короче, Костя, «восьмерку», деньги и золото мы забираем у тебя за долги, — сказал Бек.

Костя согласно закивал головой.

— А вещи твои я забираю в счет процентов. Если поднять весь расклад, ты нам еще должен будешь. Тебя устраивает? — спросил он.

— Устраивает. Только деньги не мои. Из кассы ресторана. Меня закопают за них, — Костя попытался надавить на жалость.

— Ничего, рассчитаешься как-нибудь. Скажешь, что ограбили незнакомые люди. Ну, все, давай с богом. Спустишься в лог, там поймаешь попутку до города. Давай, удачи! — напутствовал его Бек.

Костя послушно пошел по темной поляне в сторону дороги, вдоль которой горели уличные фонари.

— Не вздумай обратиться к ментам. Тогда нам придется рассказать горячие новости из твоей интересной жизни, например, про торговлю наркотиками, — крикнул вдогонку Бек.

— Пацаны, а как это открывается? — спросил Витек, изучая пивную банку.

— Кстати, я тоже не смог открыть, — признался Бек.

— Эх вы, деревня. Вот так, осторожно берете за колечко, разворачиваете и аккуратно тянете на себя, — с самодовольной усмешкою объяснил Таха.

Жестяная баночка немецкого пива издала характерный щелкающий звук, как в зарубежных боевиках, которые они часто смотрели в видеосалонах, и из отверстия, пенясь и шипя, полилась вожделенная жидкость. Они просидели на стадионе несколько часов, попивая пиво и покуривая гашиш. Беку казалось, что они хозяева этой жизни. Что впредь они будут делать то, что хотят. Пусть их бизнес был нелегальным, но в нем они были главными. И когда-нибудь они заставят всех считаться с собой.

— Короче, пацаны, выслушайте меня. Эти пять штук мы отдадим Диме. Как и договаривались. Золото продадим на зеленом базаре скупщикам. Есть там один фраер по имени Канат. Ушлый, конечно, как и все приезжие барыги, но есть у него маленько от человека. Думаю не обманет. Насчет восьмерки обращусь к Ринату. Ты его знаешь, Таха. Говорят, он выписывает левые доверенности. Короче, надо пообщаться с ним. Деньги-то у нас теперь есть. А вещи я забираю себе. Носить нечего. Да и по размеру они мне больше подходят. Если есть возражения — я слушаю, — завершил речь Бек, чувствуя, что пивной хмель окончательно овладел им.

— Хорошо, братан, как скажешь. Завтра после уроков все решим. Стрелка, как всегда, на углу, — заплетающимся языком ответил Таха.

Витек молча кивнул. Он опьянел раньше всех, и теперь просто отрешенно смотрел по сторонам.

Глава 6

Через несколько дней, в обеденное время, Бек сидел на углу школы, то и дело посматривая на главный вход. Прогремел долгожданный звонок и по длинным коридорам школы восторженно загудели первоклашки, которых отпускали раньше остальных. Через пять минут из школы вышли одноклассники Бека. Он искал взглядом Юлю, и, увидев ее, обрадовался. Он перепрыгнул через забор на улицу, и стал ждать, зная, что она пойдет домой именно этой дорогой. Она шла с подружкой Таней. Завидев Бека, Юля обрадовалась и бросилась к нему на шею.

— Ты где был? Вот хулиган! — ласково отругала она его, сияя от счастья.

— Проспал, — ответил он.

И это было правдой, ведь домой он приехал только под утро. Всю ночь они провели в центре города, в закрытом видеосалоне, смотрели один за одним новые зарубежные боевики.

— Что ты делал ночью? — недоверчиво спросила Юля.

— Так, маленько увлекся одним фильмом, — улыбаясь, ответил Бек.

— Юль, я пойду. Я вижу, вам есть о чем поговорить и без меня, — сказала Таня, попрощалась, и пошла домой, изредка оборачиваясь на них. Вся школа, начиная от первоклашек (которым, в принципе, было все равно) и заканчивая старшеклассниками, знали об их романе. Это не было секретом даже для учителей и директора школы.

— Слушай, поехали на Медео? — неожиданно предложил Бек.

— А что я скажу дома? — вопросом на вопрос ответила она.

— Скажешь, что едем после уроков всем классом в горы, — предложил Бек проверенную схему.

— Тогда я пойду домой, заодно переоденусь. Жди меня здесь через полчаса, — Юля поцеловала Бека в губы и убежала.

Не теряя времени, он пошел к дороге и стал ловить такси. Через минуту остановилась белая «Волга» двадцать четвертой модели.

— Куда, сынок? — спросил его пожилой русский мужчина.

— Покататься надо по городу, а потом поехать на Медео. Заплачу, сколько надо. Не обижу, — предложил Бек.

— Давненько я не был на Медео. Эдак лет пять с гаком, — задумчиво сказал мужик, посматривая на ручные часы.

— В три часа уложимся? — спросил он с любопытством.

— Вполне! Только спустимся немного ниже, к школе, подождем одного человека, — весело отозвался Бек, и сел на заднее сиденье.

Ровно через полчаса пришла Юля. Ее волосы были аккуратно собраны в косичку. Бек вышел из машины, осторожно усадил ее на заднее сидение и махнул водителю рукой.

— Давай, батя, на всех парах, гони на Медео! — весело скомандовал он.

«Волга» с ветерком мчалась по проспекту Ленина, в сторону гор. Весеннее солнце ласково озаряло их романтичное восхождение. Птицы вернулись с чужих краев в родные места, и звонко чирикали, являя собой живой гимн преображению. Почки на ветках деревьев окончательно разбухли готовые раскрыться в любой жаркий день. Все вокруг них пело и танцевало. Редкие автомобили проносились им навстречу. Возле большого склона горы, там, где асфальтовая дорога принимала фантастические формы с крутыми виражами вдоль сосновых и еловых лесов, водитель остановил машину.

— Все, ребята дальше не могу, вода в радиаторе закипает, — стал оправдываться он.

— Дальше нам и не надо. На пока, возьми аванс, мы скоро, — Бек вытащил из кармана пачку купюр, положил пять рублей на переднее сиденье. Взявшись за руки, влюбленные неспешно прошли вверх по крутому склону, слушая птичьи серенады, которым аккомпанировала шумная горная речка Большая алматинка.

— Как здесь прекрасно! Как будто в сказке находишься! — восхищенно прошептала Юля.

Бек ничего не ответил. Он молча обнял ее и стал целовать. Никогда он еще не чувствовал в себе такой сильной страсти. Он мог бы простоят так сколь угодно долго, лишь бы ощущать ее частое дыхание и жадность поцелуев. Он гладил ее грудь, осторожно прикасаясь к соску, отчего она целовала его еще жарче. От ее прикосновений, от запаха, от тихих вздохов, Бек распалялся сильнее и сильнее. «Нет-нет, в другой раз» — сказал он себе, невероятным усилием воли вытаскивая руку из-под футболки. Какое-то время они просто стояли в обнимку, затем спустились к машине.

— Давай вниз, к ресторану «Теремок», — сказал Бек, садясь вслед за Юлей в машину.

— Как скажешь, — отозвался водитель, затушил сигарету и помчался вниз.

Через пять минут они уже были на месте.

— Мы пойдем пообедаем. Через часок выйдем, — сказал Бек и протянул ему еще пять рублей к большому удовольствию водителя.

— Ну, что, идем? — Бек обнял Юлю за талию и повел ко входу в ресторан.

— Нас туда, наверное, не пустят. Нам ведь по шестнадцать лет, — засомневалась Юля.

— У меня все под контролем, — уверенно ответил Бек.

— Ладно, но если меня спросят мой возраст, я разворачиваюсь и бегу.

— Клянусь, побежим вместе.

У входа их встретил молодой официант.

— Здравствуйте! Милости просим в наш ресторан! — проговорил он бархатным голосом.

— Нам бы персональную кабинку. Ну, чтобы никто нас не видел и не беспокоил, — сходу озадачил его Бек.

— Да, конечно, как скажете, — растерянно отозвался официант, и повел их в дальний конец просторного зала.

Громко играла живая музыка в исполнении возрастных музыкантов и молодой солистки. Чересчур пышногрудая певица глуповато смотрелась в короткой обтягивающей юбке, оголявшей бедра, достойные золота олимпийских игр по тяжелой атлетике. Впрочем, вокалом она обладала сносным, с приятной сексуальной хрипотцой, и пела на манер итальянских певиц. Последних советские люди, жившие в вакууме железного занавеса, полюбили благодаря ежегодным трансляциям с фестиваля в Сан-Ремо. Бек с Юлей шли среди столов, заставленных всевозможными напитками и закусками, за которыми сидели взрослые мужчины и женщины. Они беспечно подпевали певице, хлопали в ладоши, водя пьяными взглядами по сторонам.

— Вот сюда, — предложил официант, заводя их в деревянную беседку, — можете даже закрыть дверь и музыку будет почти не слышно. Меню на столе. Я подойду чуть позже.-

Он аккуратно прикрыл дверь и ушел.

— Что выбираешь, принцесса? — ласково спросил Бек.

— А ты тогда, значит, принц? — улыбаясь, сказала, Юля.

— Нет, король, — засмеялся Бек.

— Короли должны обладать необъятными владениями и несметными сокровищами, — Юля пристально посмотрела на него.

— У меня еще все впереди, — чуть серьезнее произнес он. — Так что же мы будем, все-таки, есть?

— Шашлык из бараньих ребрышек. А пить будем виноградный сок? — предложила Юля.

Через пять минут вошел официант с блокнотом.

— Короче, шесть палок шашлыка и два литра виноградного сока. Ну, из салатов что-нибудь сообрази, — заказал Бек, прикуривая сигарету.

Официант принял заказ и моментально ушел. Беку понравилась его расторопность.

— Не кури, пожалуйста. Это вредно, — недовольно произнесла Юлия.

— Я маленько побалуюсь и тут же брошу, — сказал Бек.

— Ты уже обещал, — продолжала она ворчать, но, увидев заходящего в кабинку официанта с подносом с соком, замолчала.

— Шашлык будет через десять минут, — торжественно сообщил официант.

Бек разлил сок по стаканам, один подал Юле, а другой осушил залпом, и налил себе еще. Он вспомнил, что Таха, обратившись к каким-то бродягам, предложил им «восьмерку» за пятнадцать тысяч рублей. По тем временам это являлось ниже рыночной цены минимум на тридцать процентов. Ринат выписал три липовые доверенности, заверенные нотариусом, с пустой графой для покупателя, запросив по пятнадцать рублей за каждый лист, что было сущей мелочью на фоне заработанных двадцати тысяч. Теперь Бека беспокоило лишь одно: как бы Костя не затерпел ментам. Мало того, что им пришлось бы предстать перед судом, вдобавок и предстояло ответить перед серьезными пацанами, которые могли спросить с них за обман не только на воле, но и, так сказать, в местах не столь отдаленных.

— Бек, ты чего такой серьезный? — спросила удивленно Юля.

— Все нормально, — отозвался Бек.

Вошел официант, неся фарфоровую тарелку с дымящимися палочками шашлыка. Поставив мясо в центре стола, он разлил сок по их пустым стаканам, и учтиво удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Ароматная баранина таяла во рту, как сахарная вата. Они ели с юношеским аппетитом, забыв в этой уютной кабинке обо всех заботах и проблемах, которые навалились на них в связи со скорым переходом во взрослую жизнь.

— Куда хочешь поступать после окончания школы? — спросила Юля.

— Пока не решил, -Бек негромко свистнул, пытаясь привлечь внимание официанта.

Тот заслышав свист сразу же заглянул в кабинку.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Счет. Нам уже пора в детсад, — пошутил Бек.

— Понял! Одну минуту, — официант мигом исчез за дверью.

Через минуту он аккуратно положил счет на стол. Небрежно взглянул на сумму Бек вытащил пачку красных десятирублевых купюр, отсчитал две, и положил на стол.

— Одна за счет, вторая тебе — за быстрые ноги, — сказал Бек благодарно кивающему официанту.

Выйдя на улицу, они вздохнули освежающего горного воздуха. Солнце клонилось к закату. «Волга» стояла на том же месте. Они сели в машину, и обрадованный водитель не без энтузиазма придавил на педаль акселератора. Через четверть часа такси остановилось у школы.

— Большое спасибо! — поблагодарил Бек водителя, и положил на сиденье еще пять рублей.

— Тебе спасибо, — ответил водитель и тронулся с места, излучая счастье.

— Слушай, я давно хотел тебе сказать… — начал разговор Бек, но запнулся, увидев встревоженный взгляд Юли.

— Говори! — твердо сказала она.

— Ну, я хотел сказать, что ты очень много значишь для меня. Твое присутствие важно для меня. Оно делает меня счастливым.

— Любимый, — прервала она его, обнимая. Так они простояли полчаса, целуясь и воркуя, будто стоят не посреди Татарки, а нежатся на необитаемом острове из рекламы шоколада «Баунти».