Бесплатный фрагмент - Автобус дальше не идет

Глава 1

Там солнце всегда восходило внезапно, и каждый раз спустя пару секунд, как я открывал глаза. Мгновение темноты, а потом холодный лиловый свет заливал комнату до краев.

Это было непросто, но я старался не смотреть в окно, — огромное, на полстены, от пола до потолка. Я давно передвинул шкаф и кровать к дальней стенке и тщательно отводил глаза, но чувствовал всем телом, знал наизусть этот вид: горизонт, изогнутый словно чаша; черная зубчатая полоска гор вдалеке, маленькое, но очень яркое солнце, поднимающееся из-за них; абсолютно чистое, без облаков, белесое небо и пропасть. Обрыв, больше километра глубиной, начинался прямо от нашего дома.

Каждый раз, пока вставал, пока одевался, казалось, что из-за окна на меня смотрит огромный титан. Его пристальный взгляд пронизывал меня насквозь, и я чувствовал себя крохотным мотыльком, пришпиленным огромной булавкой к стене. Он наблюдал за мной не потому, что я ему чем-то не угодил, он не вел охоту лично за мной. Он просто смотрел, полный безразличия, ждал, когда стрелки на только ему подвластных часах пересекут некую точку, и он сделает шаг. Шаг — и под его ступнями исчезнет, рассыплется в пыль еще один дом, еще один город, и погребёт под обломками всех, кто там жил. И убегать от него не было никакого смысла, его шаги неспешны, но — неумолимы.

Может, из-за всего этого мне постоянно снился один и тот же сон, родом из моего, почти забытого, детства.

В этом сне я бежал. Под ногами похрустывали мелкие камушки (их сметали перед каждым забегом, но они снова каким-то образом оказывались на дорожке), мягко пружинила подошва, ветер холодил горячие щеки и путался в волосах. Я сам чувствовал себя ветром.

Я уже почти взлетал. Моя полоса была выделена двумя белыми линиями, и периодически я пересекал такую же, поперечную, это означало, что кончился еще один круг. Мне нравилось пересекать эту границу, странным образом, это придавало мне еще больше сил, может, я вообще бежал только для того, чтобы ее пересечь. А еще услышать голоса людей с трибун и узнать среди них маму и папу.

Я летел, мои ноги были легки, как сам ветер, а в ушах только их голоса: «Вперед! Давай! Давай!». Только имени своего почему-то не слышал, но все равно знал, что эти слова для меня.

Конец сна всегда был один и тот же — резкий свисток тренера. Все-все-все, тише-тише — уговаривал я себя, и через силу замедлялся, пробежав по инерции чуть ли не четверть круга. И лишь тогда на меня обрушивалась боль. Сев на горячий парапет, я снимал кроссовки, и по белым носкам уже растекались алые пятна.

— Безумец, — говорил мне кто-то, и я просыпался.

Я не мог тогда убежать. Просто потому, что бегал по кругу, потому что во сне забывал, что мне вообще надо от кого-то бежать.

***

— Сынок, ты сегодня сразу домой или в бар заглянешь?

— Загляну, наверное.

— Зайди-зайди, Полли будет тебе рада.

Я только плечами пожал, мне, в общем-то, было все равно. Просто привык заходить туда в среду. Но мама чему-то обрадовалась, улыбнулась очень нежно, поправила воротник моей куртки, и я вдруг подумал, что сегодня случится что-то хорошее. Хоть что-нибудь. И с этим странным, непривычным предвкушением, бережно спрятав его в нагрудный карман, я вышел из дома. Сразу свернул налево, и, стараясь не смотреть в сторону обрыва, пошел на юг.

На Крайней улице прохожие встречались редко, уже года два как на ней было очень тихо, только далеко между скал, на дне пропасти, низко гудели ветра. На ее восточной стороне почти не осталось домов, всего три вместе с нашим, а так — только редкие деревья, колючий сухой кустарник, да остатки заборов. На западной стороне большинство домов пустовало, а в тех немногих, где остались жить люди, все окна на восток были заколочены. Похоже, не мне одному был невыносим этот «взгляд» с востока и вид на кажущуюся бесконечной пропасть. Даже ветер с той, вымершей, стороны был особенно неприятным, холодным и будто «пустым»; хотя, по мне, он все же не был так ужасен, как его брат с запада, от порывов которого казалось, что ты в любой момент можешь сорваться в пропасть, стоит только сделать неверный шаг.

Я не успел дойти до конца улицы, а солнце уже поднялось на три ладони, выцвело и стало похоже на бледно-желтую звезду. Порыв «пустого» ветра поднял пыль с дороги, я зажмурился, прикрывая глаза рукой, но это не помогло. Отряхиваясь и отплевываясь, со слезящимися глазами, я дошел до развилки, где Крайняя улица (раньше называвшаяся Речной), пересекалась с улицей Верде и сворачивала на восток, а теперь, — прямо в обрыв. Тут заканчивался город, дальше на юг были только заброшенные старые склады и пустыри. Я уже собирался свернуть на запад, когда вдруг краем глаза заметил какое-то движение вдалеке, прямо у края обрыва. Пригляделся. Метрах в двухстах, действительно, были двое — человек и собака. Это показалось неестественным, странным, потому что в ту сторону никто никогда не ходил, — слишком близко к обрыву.

Я попытался понять, кто же это, но из-за слепящего солнца и все еще слезящихся глаз, видны были только силуэты. Человек шел вдоль края пропасти, а потом вдруг остановился и склонился прямо над обрывом. У меня тут же онемели ноги и чуть не подогнулись колени, мне показалось, что он вот-вот потеряет равновесие и упадет. Я не мог сдвинуться с места от страха, смотрел на него, боясь даже моргнуть, и почему-то был уверен, что стоит мне отвернуться, и он тут же сорвется. Ветер донес до меня звонкий собачий лай. Человек тут же выпрямился, обернулся, а потом поднял руку, будто в приветствии. Я неуверенно оглянулся, но позади никого не было, значит, махал он мне. Повторил его жест, подумав, что скорее всего мы знакомы, не больно-то много людей в этом городе, а пришельцы — слишком большая редкость. А потом раздался звон, — башенные часы на площади пробили девять, это означало, что я опоздал на работу, так что я тут же развернулся, забыв про странного человека, и перешел на бег.

Диго ругался, впрочем, как и всегда; ворчал, что работы у нас непочатый край, но все это было просто словами. У нас никто никого уже давно не выгонял с работы, да это и работой-то сложно было назвать. Все мы попросту выживали.

Когда-то на востоке была река, берущая начало в северных землях, она не пересыхала даже в самое жаркое лето. А потом ее не стало, как и востока, — осталась одна только пропасть. А мы теперь бесконечно копали колодцы. Здесь, на юго-западе от города, то появлялись, то вновь куда-то уходили подземные воды. Хорошо хоть всю зиму шли дожди, и северные водохранилища наполнялись, но той воды едва хватало для полива, да и для питья она не очень-то подходила. (Тучи, приходившие с запада, иногда приносили странную воду, от которой першило горло и могла разболеться голова).

От монотонной работы у меня всегда мутнело в голове, зато на время уходило напряжение в груди и постоянное чувство надвигающейся беды, — будто укол обезболивающего. Оставалось только постараться не слушать незатыкающееся радио, благо работающее с помехами. Там только и были что сообщения о новых землетрясениях на севере, наводнениях на юге, или, о сошедших селях, о просыпающихся вулканах, и, конечно, о военных конфликтах на западе.

— Куда ни плюнь, везде жопа, — Диго сплюнул и сел на бетонную плиту, это означало, что пришло время перекура. Я опустился прямо на землю, опершись спиной о стену (остатки очередного брошенного дома). — Но помяните мое слово, — продолжил Диго, — весь мир треснет, а Датта — останется.

— Потому что у нас все и так уже хуже некуда, — проворчал Лим.

Я и остальные трое из нашей бригады только переглянулись. Диго и Лим вечно спорили и всегда об одном и том же: остаться или валить. Глупо, потому что никто никогда никуда не уходил, некуда нам было идти.

Эти их разговоры, как заезженная пластинка, надоели мне до ноющей боли в висках, так что я отвернулся, пытаясь заглушить их голоса, сосредоточившись на сухом шелесте ветра в выгоревшей на солнце траве. Прямо рядом со мной из потрескавшейся земли вытянулись тонкие золотистые колоски, каждый был облеплен маленькими белыми ракушками, ветер раскачивал их, ракушки ударялись друг о друга и тихо звенели. И мне всякий раз сложно было поверить, что они живые, что на этой земле вообще может и могло когда-либо что-то расти, хотя я сам прекрасно помнил то время, когда вокруг Датты зеленели поля.

Когда-то они зеленели и в Тире, там, где я родился. А потом он рухнул в бездну.

— На запад надо идти, на запад, — голос Лима пробился-таки через мой невидимый панцирь.

— Тебя там пристрелят в момент, даже пикнуть не успеешь.

— Ну как нить обойти. Может и повезет. И там ближе до лирийского острова…

— Да сказки это все, — махнул рукой Диго. — Бред. Не осталось больше суши, кроме нашей. Там один океан.

— А может, не бред!

Эти истории я тоже слышал не раз. Про этот город мне рассказали еще лет десять назад, когда мы жили в Тире. Мимо нас тогда проезжали беженцы с востока, и один из них говорил про город на острове. Будто там такие укрепления, которым не страшен ни один катаклизм, и стены выдержат даже ядерный удар, но попасть туда очень трудно, да и не пускают всех подряд. Тогда, будучи впечатлительным ребенком, я почему-то представил, что этот город весь золотой: высоченные стены, сверкающие на солнце тонкие шпили, огромные ворота, а за ними — дома, сады, фонтаны, и много красивых смеющихся людей на улицах… Мы с мамой даже иногда говорили, что было бы здорово туда попасть. Но с тех пор никто не слышал, чтобы до этого города кто-то добрался, и от самих лирийцев не было никаких вестей. Скорее всего, Диго был прав и их остров давно накрыл океан. Да и самого города, может, и не было никогда. Людям всегда хочется выдумать какой-нибудь рай. Утешительную историю, чтобы у тех, кому не хватает мужества просто принять неизбежное, была хоть какая-то надежда, мечта, пусть даже они и шага к ней не сделают.

Мне почему-то вдруг стало смешно от их слов. Они просто бегали по кругу в своих разговорах, как я в своих снах. Весь этот мир — один замкнутый круг, от востока до севера, от юга до запада. Чтобы покинуть его, надо найти какой-нибудь способ заглянуть за горизонт. И когда я подумал об этом, мне почему-то вспомнился тот человек, которого я видел утром у края обрыва. Интересно, кто это все-таки был?»

***

Когда солнце скрылось за горизонтом, оставив на небе после себя кровавый след, мы всей бригадой направились в бар. Там, как и всегда, царил полумрак, только над стойкой раскачивались на сквозняке три лампочки, прямо так на проводе, без плафона, покрытые тонким слоем пыли и жира. Я и в обычные дни не слишком общительный, а в этот раз мне больше всего хотелось спрятаться в каком-нибудь темном углу. Но мои планы испортил неожиданный наплыв посетителей: все столики были заняты, свободным был только самый дальний, но там всегда слишком тянуло из погреба. Разворачиваться и уходить прямо так, было как-то неудобно, так что пришлось сесть за стойку, чего я делать не любил. На этих высоких стульях казалось, что я будто на сцене, и все смотрят только на меня.

Полли улыбнулась, отвлекаясь от дел. Сегодня у нее были рыжие волосы и абрикосовые глаза. «У нее ж вроде были зеленые…» — мелькнула мысль где-то на грани сознания, но я тут же забыл о ней.

— Тебе как обычно?

Я только кивнул, чувствуя спиной любопытные взгляды. Обернулся, все, действительно, то и дело поглядывали в мою сторону, перешептывались. Я перехватил взгляд Лима, но тут же понял, что смотрел он все же не на меня, а чуть в сторону. Я проследил за траекторией, и оказалось, что почти напротив меня, в углу, за другим концом стойки сидел человек, просто я его почему-то не заметил, когда вошел.

Лицо его было мне незнакомо, никогда его раньше не видел, а это означало, что он — приезжий, и полностью объясняло такой к нему интерес. С виду он был старше меня. Жесткие, коротко стриженные темные-русые волосы с проседью, глубокие морщины между бровей и складки у рта, лицо такое суровое, не удивительно, что к нему никто не подходил. Меня почему-то особенно привлекла его потертая кожаная куртка, со скалящейся песьей мордой на рукаве. Я бы не удивился, если бы под ней скрывался какой-нибудь пистолет или нож. Но тут я заметил другую деталь, которая разрушила весь его образ, — большая белая кружка с совершенно дурацким рисунком толстого рыжего кота, которую он вертел в руках.

— Забавный, да? — спросила шепотом незаметно подошедшая Полли. — Со своей кружкой пришел, представляешь?

— Это как?

— Да просто. С ней пришел и в нее попросил воды налить, и все.

— Может он из этих, как их там, ну фанатики эти, которые алкоголь не пьют?

— Не знаю, — Полли пожала плечами. — Ребята говорили, что на пустырь грузовик подъехал, вроде с севера, и вот этот тип из него вышел. Может, беженцы?

— Почему беженцы, если он один?

— Ну не знаю, может, они сзади, в кузове сидят. Или, может, он из гхаров, выслеживает кого-то.

Я только глаза закатил. Всем было известно, что у гхаров шрамы по всему телу, даже на лице, и на грузовиках они не ездят, у них только безумного вида вездеходы.

За разговором Полли забыла налить мне, я ей напомнил об этом, а сам все никак не мог оторвать глаз от пришельца. И он, видимо, почувствовав мой взгляд, резко поднял голову. Нет. Точно не гхар, глаза обычные, карие.

А незнакомец тем временем поизучал меня пару секунд, а потом вдруг встал, подошел ко мне, поставил свою нелепую кружку рядом с моим стаканом и сел на соседний стул.

— Добрый вечер, — протянул он мне руку. Голос у него оказался низким, немного хриплым, а говорил он как-то непривычно отрывисто.

— Добрый, — на автомате поздоровался я и ответил на рукопожатие, гадая, что же ему от меня понадобилось.

— Вы меня не узнали?

Я замялся всего на секунду, но тут же понял и выпалил немного громче, чем следовало:

— Утром! Это вы были там, на пустыре?

— Ага, — кивнул он. — А я вас сразу узнал.

— Извините, я вашего лица тогда не разглядел, — я смущенно улыбнулся, не понимая, почему вдруг почувствовал странное воодушевление, а еще такое чувство, будто встретил очень давнего, почти забытого друга.

Он тоже улыбнулся. Может, дело было в висевших над нами лампочках, но мне показалось, что в его глазах появился лукавые искры, и он больше не выглядел суровым или страшным, и даже как будто помолодел.

— Я Арон.

— Рад познакомиться, — начал я и тут же замолчал. По моей спине пробежал холодок, резко закружилась голова, я схватился за стойку, чтобы не свалиться. Но что еще хуже, я никак не мог вспомнить свое имя, оно будто ускользало куда-то. Я поднял голову на Полли, которая почему-то застыла неподалеку, пялясь в пустоту, хотел позвать ее, но в горле пересохло.

— Ой-ей, — выдохнул мой новый знакомый и тут же положил мне руку на плечо. — С вами все в порядке?

— Да, — неуверенно ответил я, от его руки почему-то стало немного легче, а потом, будто из-под толщи воды всплыло имя, — Глеб, — наконец представился я.

— Рад знакомству. Я тут проездом. Странные у вас тут места. Жуткие. Но, должен сказать, есть в этом и что-то красивое.

— А вы с севера? — подключилась вдруг, непонятно когда подошедшая, Полли.

— Да, с него.

— Так вам, значит, наверное, комната нужна? — улыбнулась Полли.

На секунду я подумал, что она его к себе зазывать начнет, но она вдруг повернулась ко мне:

— У тебя же есть свободная, да?

— Есть… Да есть, мы с мамой в доме одни живем.

— Пустите? Я заплачу сколько скажете, — тут же заулыбался Арон.

***

— Какой ты молодец, что человека с дороги к нам пригласил, — сказала мама, подхватив Арона под руку.

— Вы садитесь, садитесь, — донеслось уже из кухни. — Я сейчас чай сделаю, вы будете? А сливовый пирог? Ой, да какой пирог, что это я. Вы ж, наверное, совсем голодный с дороги? Я сейчас суп поставлю греться.

— Да вы не волнуйтесь, мне и пирога хватит. Обожаю пироги. Только вы извините, но кружка у меня своя.

— Ничего, ничего. Это такой обычай?

— Скорее привычка. Глупое суеверие.

— Как интересно!

Я все еще медленно снимал ботинки, руки опять к вечеру плохо слушались, и едва успел ухватиться за тумбочку из-за вновь накатившего головокружения. Что за черт? Второй раз за день. Отравился, что ли?

— Ничего себе! — воскликнул наш гость. — Так вы на самом краю живете?!

— Да, на краю. А Глеб вас не предупредил? Если для вас некомфортно, то я могу знакомых попросить, они вас приютят.

— Нет, что вы, все в порядке. Но вы-то как тут живете? Не страшно?

— Страшновато, конечно, но что поделать, — вздохнула мама, звеня чашками.

Я наконец вошел на кухню, Арон стоял у окна, едва не прилипнув к стеклу. Я тоже подошел. Никогда так не делал, но тут вдруг зачем-то выглянул. По телу тут же разлилась противная слабость. Всё как обычно — лиловое солнце, далеко внизу из тумана выглядывала развороченная земля, куски скал, домов, дорог и вырванные с корнем деревья.

Мама тем временем поставила на стол сливовый пирог, чайник и чашки.

— А откуда слива? — удивился я.

— Да представляешь, нашла банку в погребе, за бочками спряталась, — рассмеялась мама. — Уж не знаю, может, она еще от прошлых жильцов осталась, но я открыла, попробовала — прекрасная слива! Тут раньше сады были, на востоке-то, — обратилась уже к Арону.

Пирог выглядел превосходно, будто с картинки, даже не подумал бы что он из сливы, которая черт знает сколько простояла в погребе. Я принюхался и разочарованно выдохнул. Ничего. Я почему-то не ощущал запахов еды или напитков. Это была старая проблема, даже не вспомню, когда началась. Мне уже давно не удавалось искренне насладиться едой.

— Какой аромат! — тем временем воскликнул Арон. — А что за чай такой необычный?

— Да просто травы разные, — мама махнула рукой, явно смутившись.

Какое-то время мы просто ели молча, Арон жевал с таким аппетитом, что мне даже показалось на пару секунд, что и я чувствую вкус.

— Так, а давно у вас вот это вот за окном? — спросил он, прикончив второй кусок пирога и получая от мамы третий.

— Два года назад. Прямо днем… В той стороне рынок был и школа. А потом прямо посреди бела дня все раз и обвалилось, мы даже понять толком не успели что случилось. Была земля и нет ее, только обрыв, — мама вздохнула, но все-таки продолжила, — Туда поначалу пытались как-то добраться, поглядеть, может, выжил кто, но спуститься так и не вышло. Зря только нескольких ребят загубили.

— Мда-а, — протянул Арон, даже пирог ненадолго отставил, — А почему не переедете?

— А зачем? — мама пожала плечами, — Мы пол жизни переезжаем. Постоянно в бегах, но этот кошмар нас преследует. В последний момент уходили из Тира, потом еле спаслись из Астота… Да и там, дальше на западе, говорят, не лучше. Свои кошмары.

— И вы решили сдаться?

— Ну, чему быть, того не миновать. Просто устали, — мама отрезала еще кусок пирога. — Вы любите сливу?

— Обожаю. Я все сладкое люблю, — улыбнулся Арон.

Мама стала говорить о том, что случилось два года назад, наш гость за обе щеки уплетал пирог, будто это не ему только что рассказали, как половина города вместе с жителями ухнула в тартарары. Судя по лицу, ему вообще было плевать. «Нет, — подумал я, — наверное, не стоило его в дом приглашать. Хотя поздно уже, не выгонять же посреди ночи… Ночи?»

Я повернулся к окну — там была абсолютная тьма, только в стекле отражались мы трое и лампа. Арон вдруг оторвался от пирога и тоже посмотрел в окно, а потом на пару секунд в глаза моему отражению.

Странно, — подумал я. — И почему мы не уезжаем? Почему тянем?

— Сынок, ты устал, наверное? Ты, если хочешь, иди, спи.

— Да, — кивнул я, — Пойду.

Я вышел в коридор, подошел к лестнице, с кухни доносились приглушенные голоса мамы и гостя.

— …ещё кусочек… И чай, чай давайте налью, травяной… Мы вообще родом из Тира. Красивый был город… Бывали когда-нибудь?

— Нет, я с дальнего севера. Я в очень закрытом месте был, до нас почти никаких новостей не доходило.

— Ох, да что вы?

— Ну вот так вот. А как вы здесь оказались?

— Глебу тогда только лет пять исполнилось, когда отца нашего не стало…

Ступеньки скрипели и ухали под моими ногами, мне казалось, что я уже очень давно поднимаюсь по этой дурацкой лестнице. Голос мамы стал еще тише, но я все еще разбирал слова:

— Примерно за полгода до этого стали доходить разные слухи, страшные новости. То война где-то вспыхнет, то землетрясение, то цунами, но это все по радио. А потом стали появляться беженцы с востока. Они ужасные вещи рассказывали. То на чей-то город сели с холмов сошли, то разлилась река, а кто-то говорил про обвалы. Им тогда не поверили. Уж больно странно это было. Ну про обвалы. Как так, думали, земля была и вдруг не стало? Но потом все сами, своими глазами увидели, как за несколько секунд исчезла восточная часть Тира и всё что было за ней. Отец Глеба погиб там… Мы бежали на запад и оказались в Астоте. Там уже были пришельцы из других мест. Люди с юга говорили про каких-то монстров, нападающих ночью и про странные дикие племена, которые резали всех без разбору и жгли села. Мы думали двинуться на север или северо-запад, но оттуда приходили вести, что и там завелись какие-то шайки бандитов. Что ловят людей и продают в рабство в Варлу, а там отправляют в шахты. Мы остались в Астоте, но четыре года назад там тоже случился обвал. Нам повезло, ушли в последний момент. Так и оказались в Датте. Но и тут, вы сами видели, тоже вот земля обвалилась… Хотите еще пирога?

Ну сколько можно подниматься-то?! — возмутился я про себя, и лестница кончилась, голос мамы исчез. Я вошел в свою комнату, зачем-то, не включая лампу, подошел к окну. Единственный свет снаружи — из кухонного окна прямо подо мной, освещал узкий клочок земли и потом резко обрывался на краю. А дальше была сплошная темнота, даже звезд не было.

Голова опять стала кружиться. Я подумал, что, наверное, все-таки перегрелся днем, так что поспешил лечь в кровать и мгновенно заснул.

На улице все еще была глубокая ночь, когда я проснулся, очень хотелось пить. Решил спуститься на кухню, но еще на лестнице увидел, что там по-прежнему горит свет. Подумал, что, видимо, поспал я совсем чуть-чуть, раз они до сих пор не легли.

— Так говорите вы с севера? — донесся до меня голос мамы. — Расскажите, как там дела на самом деле?

— Да по-разному, — вздохнул наш гость. Я уже почти спустился, так что увидел в щели от неплотно прикрытой двери, как он вертит в руках свою дурацкую кружку.

— А есть смысл туда уходить?

— Не думаю.

— А вы сами куда направляетесь?

— Я… — пришелец замялся, под моей ногой протяжно скрипнула ступенька, я замер, он оглянулся на звук, но, кажется, меня не заметил. — Сам, если честно, не знаю.

Я вроде и не собирался ничего подслушивать, но почему-то не мог сдвинуться с места.

— Не хотите говорить? — голос мамы стал каким-то глухим. Арон пожал плечами.

— Вы не похожи на северянина. Если честно, вы вообще ни на кого не похожи.

Голос мамы показался мне совсем уж странным и чужим, в груди заныло, и я понял, что если прямо сейчас не прерву этот странный разговор, случится что-то ужасное, непоправимое. Нет-нет-нет, этого нельзя допустить, Все ведь рухнет сейчас! Нельзя!

Я бросился в кухню, Арон вздрогнул, но мама не обратила на меня никакого внимания. Она не отрывала взгляд от пришельца.

— Мам… — начал было я, даже не зная, что собираюсь сказать, но она меня перебила.

— Я знаю кто вы, — сказала она Арону. — Я знаю.

Меня будто парализовало после ее слов, я застыл в метре от стола и не мог даже рта открыть.

— О чем вы? — Арон невинно улыбнулся, переведя взгляд на маму.

— Вы Проводник. Я знаю. Я это сразу поняла. Я уже слышала о таких, как вы. Я ведь права? Права ведь? — ее голос стал звенеть.

Арон молчал, он сидел ко мне в профиль, так что я видел только половину его лица, он был совершенно спокоен, ни удивления, ни раздражения, скорее, даже скука.

— Вы не хотите говорить, — продолжила мама, — я понимаю. Но я и не прошу взять меня с собой, я бы и не пошла.

Мне кое-как удалось разлепить губы, и я с неимоверным усилием выдавил из себя:

— Что. Ты. Говоришь. Какой. Проводник? Это. Сказки.

— Не сказки, — мама так и не посмотрела на меня. — Не сказки. Ты ведь слышал о них.

Да, я слышал. Это была часть той истории про остров лирийцев и их волшебный город. Какое-то время про Проводников ходило много историй, но никто не мог точно сказать, что видел хоть одного. Говорили, что это особые люди, жители того самого города, которых послали, чтобы найти и привести в него достойных. Говорили, что Проводники удивительно сильны, благородны и мудры, что только они знают путь к острову.

— Послушайте, прошу вас, пожалуйста, — на глазах мамы навернулись слезы. Она подалась к Арону, взяла его за руку, он немного поморщился, но руки не отдернул. — Это место его убьет. Разве вы не видите? Оно всех нас убивает. Заберите его, хотя бы его. Вы ведь не просто так к нам пришли, я ведь права? Не просто так. Прошу вас. Нет, я умоляю вас. Хотите, я на колени встану, только возьмите его…

— Мама, что ты делаешь?! — я подхватил ее под руки, не позволяя опуститься на пол. — А вы! Почему вы молчите? Не видите, что она не в себе? Как вы можете издеваться над пожилым человеком?!

— Сынок, ты не понимаешь, — мама попыталась высвободиться из моих рук.

— Это ты не понимаешь. Я никуда не пойду, будь он хоть трижды Проводник. Без тебя не пойду.

Мама открыла рот, снова собираясь мне возразить, но ее прервал резкий звук — Арон поставил чашку на стол, а потом посмотрел на маму.

— Хорошо. Я беру. Но только его.

— Спасибо вам, — мама выдохнула с облегчением.

В тот момент мне показалось, что я просто какой-то мешок с картошкой, который только что кое-как удалось продать. Не знаю, что я сказал бы, вряд ли обошлось без матов, но мама обернулась ко мне, протянула руку, погладила по волосам, потом провела по щеке.

— Сынок, прошу тебя… Я так устала бежать. Пожалуйста, уезжай. Не думай обо мне. Зак говорил, что он с детьми собирается уехать в деревню к западу, подальше от обрыва, он и нас приглашал, но если здесь Проводник… Для меня не будет большей радости, нежели то, что ты ушел с Проводником. А на мой век, думаю, того места хватит, я соглашусь, уеду с ними, а ты… Попытайся найти другую судьбу.

— Мам…

— Прошу, тебя, — повторила она. — Знаешь, раньше я думала, как жаль, что твой отец умер так рано, а теперь постоянно думаю, как хорошо, что он ушел до того, как началось это безумие… Но если бы он был здесь, он сказал бы то же самое.

Голос ее дрожал, и я понял, что сдаюсь, больше не могу спорить, я не выдержу ее слез.

— Хорошо, — прошептал я и повторил, глядя на Арона, — Я согласен.

Он заметно расслабился, улыбнулся так же приветливо, как в баре, и уже мягче сказал:

— Но выходить надо прямо сейчас. Никаких долгих сборов. Надо успеть затемно.

Не помню, как покидал вещи в рюкзак. Все было как в тумане, голова немного прояснилась только в прихожей, когда понял, что пытаюсь одеть левый ботинок на правую ногу.

Мама накинула куртку, но Арон ее остановил:

— Не стоит привлекать внимание. Лучше прощайтесь здесь.

И только когда Арон вышел на улицу, а мама крепко меня обняла, до меня наконец дошло, что мы прощаемся, и, видимо, навсегда. Вот так быстро и нелепо.

— Может все-таки… — начал я, но мама не дала мне договорить.

— Все будет хорошо. Не волнуйся обо мне. Все будет хорошо. Обещай, что попробуешь выбраться.

Пока мы не свернули за угол я все оглядывался, чтобы навсегда запомнить фигуру мамы в дверном проеме: четкий силуэт в прямоугольнике желтого света, дрожащие плечи, тень на ступеньках и прощальный взмах руки.

Мы добрались до пустыря уже в предрассветных сумерках, как Арон и хотел, нас никто не заметил. Я не сразу разглядел его транспорт, но когда мы подошли ближе понял, что это никакой не грузовик, а небольшой автобус, абсолютно черный с мягкими углами и такими «добрыми» круглыми фарами. Эдакий мрачноватый хиппи-мобиль. Он выглядел каким-то непривычно «голым» и беззащитным, по сравнению со всеми машинами, которые я встречал раньше. Любой транспорт стоил целое состояние, так что рядом всегда оставляли охрану (вообще не помню, чтобы кто-то один путешествовал), а внешне машины, скорее, походили на танки — на лобовое стекло иногда ставили решетки, а боковые окна, если такие вообще были, — наглухо заколачивали досками. А тут только стекла кабины замазаны черной краской, и колеса больше, чем этой модели полагается, в половину моего роста.

Арон открыл дверь в кабину с пассажирской стороны, закинул куда-то назад мой рюкзак и полез на водительское сиденье. Нажал на красную кнопку, которая была вместо замка зажигания, двигатель пару раз чихнул и приятно заурчал.

— Ну садись, чего застыл? — окликнул он меня.

— Вы так просто оставляете машину, даже дверь на замок не закрываете? Не боитесь, что кто-нибудь угонит? — спросил я, неловко забираясь в кресло.

— Угонит? — Арона мои слова рассмешили. — Я бы на это посмотрел! Интересно, как далеко этот несчастный бы уехал, на метр, или на полтора?

— А что, есть какой-то секрет?

— Вроде того, — подмигнул мне Арон и добавил, — не забудь пристегнуться, кстати, а то дороги у тебя тут…

— Почему это сразу у меня? — возмутился я. — Они разве не везде одинаковые?

Но Арон не ответил, он сосредоточенно поправлял зеркало заднего вида. Я оглянулся, в салоне было темно, ничего не разглядеть, заднее стекло, видимо, тоже было замазано краской, отчего действия по налаживанию зеркала показались мне бессмысленными. Что он там собирается увидеть? Зеркало, действительно, отражало лишь темноту и уголки наших кресел. Но спрашивать я не стал, мы начали движение. Мои мысли сразу переключились на то, что мы уезжаем, перед глазами возник силуэт мамы в дверном проеме, мне вдруг захотелось остановить Арона, выскочить из автобуса, но я сдержался, представив лицо мамы, если я вернусь. Я ведь обещал попробовать, значит пути назад не было.

Мы как раз обогнули город, когда за нашими спинами стало медленно подниматься солнце. Арон молча крутил руль, объезжая ямы и кочки, а я никак не мог оторваться от окна, вывернувшись до боли в спине, смотрел на отдаляющиеся дома. У меня вдруг возникла мысль, что если я отвернусь, все исчезнет в тот же момент, будто только мой взгляд удерживал город от того, чтобы тот обрушился в пропасть.

— Да не напрягайся ты так, — окликнул меня Арон. — Давай музыку включу. Ты какую любишь?

Я обернулся, недоверчиво взглянув на панель, и тут же заметил небывалую редкость — кассетный проигрыватель. Арон многозначительно улыбнулся, а потом ловко достал из-за своего сиденья коробку с кассетами и поставил мне на колени.

— Выбирай.

Я взял одну из кассет, но она не была подписана, перебрал еще несколько — результат был таким же.

— Эм… И как выбирать?

— Да любую бери, — махнул рукой Арон.

— И зачем тогда спрашивать, что я люблю?

— Просто тема для разговора.

Я раздраженно фыркнул, взял наугад кассету, вставил в плеер, но нажать кнопку не успел. Раздался оглушительный треск, автобус резко тряхнуло, Арон вцепился в руль, меня мотнуло вперед и вбок, почти выбило из сиденья, так что ремень больно впился в ребра. Я вцепился в ручку двери, выглянул в окно, хотя и так уже понял что происходит. Прямо за нами дорогу пересекла трещина, пока небольшая, но стремительно растущая на глазах.

Глава 2

— Стой! Тормози!

Арон не обратил никакого внимания на мои крики, наоборот, еще сильнее надавил на газ. Земля под нами пошла буграми, Арон яростно крутил руль, пытаясь их обогнуть. Поняв, что он не собирается останавливаться, я попытался дотянуться до руля, но ремень мне помешал.

— Сиди! — рявкнул Арон.

— Останови сейчас же! Надо вернуться! Мы успеем!

— Сдохнуть мы успеем!

Я попытался расстегнуть ремень, кнопка нажималась, но это не помогало — ремень не поддавался. Я снова попытался дотянуться до руля, медленно, чтобы ремень не застопорило, но тот вдруг будто ожил, втянулся с такой силой, что я ударился головой о подголовник, и продолжил медленно душить меня, затягиваясь все сильнее. Мне показалось, что ребра сейчас треснут, но Арон вдруг выругался и заорал — «Фу! А ну отпусти! Нельзя!» Ремень чуть расслабился, но я все равно остался прикованным к креслу.

Автобус подскочил на очередном бугре, мы вылетели на вершину небольшого холма, я оглянулся и, прежде чем мы нырнули вниз, увидел, что трещина уже стала шириной в реку, и город медленно опускается вниз, уходя за горизонт.

— Остановись, — повторил я, уже не зная кого именно умоляю — Арона или чертов обвал.

Автобус слетел с дороги, мы неслись по склону холма, наезжая на камни, потом влетели в заросли, ветки кустарника хлестали по стеклам, чуть не сорвали одно из боковых зеркал, я вцепился в подлокотники, ремень меня так и не отпустил. Наконец мы вылетели из зарослей на поле, впереди показалось пара домиков — я сразу понял, что это ферма старика Зака. У дома на улице стоял сам Зак, его взрослые дочь и сын.

— Затормози, надо взять хотя бы их, — прохрипел я.

Арон, к моему облегчению, чуть сбавил скорость, впился взглядом в фермеров, те тоже смотрели на нас, мы подъехали ближе, я уже мог разглядеть какие испуганные у них лица, но Арон вдруг цокнул, помотал головой и снова нажал на газ.

— Что?! — я не мог поверить, что он собирался просто уехать. — Ты что делаешь?! Останови! Ты что совсем? У тебя совсем совести нет?!

— Да начерта они мне?! — выкрикнул он. — От них никакого толку!

От ярости у меня потемнело в глазах. Если бы ремень держал меня чуть слабее, я бы, наверное, убил его, ну или нас обоих, учитывая как быстро мы ехали. Взревев, я попытался вырвать ремень к чертям, он даже уже затрещал, и Арон беспокойно на меня оглянулся, но тут мне на голову свалилось что-то тяжелое, прямо над ухом раздалось шипение. Я попытался сбросить с себя это нечто, но тварь впилась когтями мне в плечи.

— Аз, не надо! — закричал Арон. Шипение превратилось в рык, но когти тварь втянула. Я воспользовался этим и отбросил ее вперед, так что тварь глухо ударилась в лобовое стекло, но тут же вскочила на лапы. Только тут до меня дошло, что это был черный кот. Но второго взгляда хватило, чтобы понять, что кот не простой — крупнее обычного, с двумя хвостами, яростно хлеставшими по бокам, а его когти были настолько острые, что впились в пластиковую панель. Тварь шипела, не отрывая от меня желтых глаз, с клыков капало что-то красное. Дотронувшись до плеча и посмотрев на ладонь, понял, что это была моя кровь.

— Аз, ну твою же мать, — простонал Арон, протянув руку к коту, он попытался его схватить, но только получил удар лапой по руке. — Ла-а-адно, понял, не трогаю, ваше величество, — поморщился Арон и вернул руку на руль.

— Что это за дрянь?! — выкрикнул я, вжавшись в кресло.

— Это Аз, — проворчал Арон, а потом, посмотрев на кота, добавил, — Аз, это Глеб. Все? Познакомились? А теперь не мешайте.

— Что значит… — я чуть не задохнулся от возмущения. — Какого черта ты вдавил на газ? Почему не остановился? Мы же могли им помочь, или хотя бы…

— Да не нужна им никакая помощь, — отмахнулся Арон. — Все с ними ок будет. А вот с нами не очень, если будем тормозить.

— Тогда дай мне выйти, и езжай куда хочешь!

— Ха! Еще чего! У нас с тобой контракт, забыл?

— Какой к дьяволу контракт?

— Ну не знаю к дьяволу ли, но ты, когда согласился ехать со мной, обязался выполнять правила, так что пока мы не доберемся, тебе придется делать все, что скажу.

— Я не соглашался ни на какие правила! Я вообще ни о каких правилах не знаю!

— Что, правда? Не знаешь? — удивился Арон, хотя мне показалось, что он просто издевался. — Ну это твои проблемы. Надо было знать.

— Да нет никаких правил! Ты их выдумал! А ну выпусти меня!

Я поднял руку, чтобы попробовать выбить стекло из двери, но бешеный кот-мутант снова зарычал, и, наверное, набросился бы на меня опять, но в этот момент снова раздался треск. Перед нами метрах в двадцати лопнула земля. Арон крутанул руль, мы успели повернуть, едва не улетев в стремительно растущую пропасть.

— Вот же зараза! — зарычал Арон, а потом вдруг резко выдохнул, отпустил руль, откинулся на кресло и закрыл глаза.

— Что ты делаешь?! — я попытался дотянуться до руля, но по запястью полоснули когти.

Арон не реагировал на меня, я даже подумал, что он потерял сознание. Мы неслись вдоль обрыва, по самому краю, позади нас осыпалась земля, я выглянул из-за кота, чтобы лучше увидеть что впереди, и тут же пожалел об этом, — прямо перед нами был еще один обрыв. До него оставались считанные метры, я зажмурился, понимая, что это совершенно точно конец. Внутри будто кто-то начал вести отсчет — пять, четыре. Мне стало смешно. Три. Глупость какая. Нелепость. Два. Так ведь не умирают… Один.

В груди и во лбу защекотало, будто мне снова двенадцать лет, и я не лечу с обрыва, а раскачиваюсь на качелях, тех самых, что отец подвесил на ветке высокого вяза у дома.

Автобус дернулся, потом задрожал, и щекотка исчезла.

— Ну все, — выдохнул Арон.

Я приоткрыл один глаз, потом второй. Мы не падали. Мы летели. По бокам у автобуса, неведомо откуда, взялись крылья, как у планера.

— Как… Как это возможно… Откуда? — чуть заикаясь спросил я.

Арон усмехнулся, протянул руку, погладив явно подобревшего кота, а я вдруг осознал, что внешность мужчины изменилась. Да он теперь и не мужчина, а парень, на вид мой ровесник. Исчезли морщины и седина, волосы чуть отросли и стали виться на концах. А глаза больше не карие, а синие, как два сапфира.

— Что за… — начал я, но он меня перебил, не переставая довольно улыбаться:

— Четвертое правило контракта с Проводником — не задавать никаких вопросов. Даже стараться не думать их. Если не получается — стремиться к совершенству.

— Четвертое правило?

— Да. Не задавать вопросов.

— А-а-а…

— Нет. Не задавать. Уяснил?

— Да. Но остальные какие?

— Это, вообще-то, был вопрос.

— Но…

— Никаких но, — Арон посмотрел на меня исподлобья, только выглядело это утрированно, и из-за этого не слишком сурово. И все-таки я решил промолчать. Кот мутант тоже пару секунд посверлил меня взглядом, а потом спрыгнул с панели и исчез во мраке салона.

— Кажется, обошлось, — Арон с нежностью провел рукой по рулю, похлопал по панели, а потом нажал на кнопку проигрывателя. Из колонок раздалось бодрое соло электрогитары. Я откинулся на кресло, у меня вдруг резко закружилась голова, я прикрыл глаза, и через мгновение провалился во тьму и тишину.

***

Приходил в себя я медленно и по частям. Первым проснулся слух: тихие шорохи, поскрипывания, кто-то негромко напевал:

— Ты ждешь одобренных решений и готов. М-м-м… Конечно, ты знаешь всегда в какую сторону склонятся весы. М-м-м…

Потом раздался щелчок и шипение, я тут же подумал, что это, наверное, зажигалка. Голос ненадолго стих, а потом продолжил:

— Как просто сделать так, что ты непогрешим. М-м-м… — певец опять замялся, видимо забыв слова.

Я наконец смог приоткрыть глаза, но тут же сощурился от яркого света, проморгался, и наконец, привык.

Арон, в той самой, молодой, версии себя, развалился в кресле, одной рукой придерживал руль, вторую, с сигаретой, свесил в окно. Мы медленно ехали по широкой грунтовой дороге, впереди было обычное дикое поле, полоска деревьев на горизонте, едва розовеющее небо, солнце, — не та страшная лиловая звезда, а самое обычное солнце, — опускалось за холмы справа от нас. Значит, мы едем на юг. Но что это за места и… Вопросы, целый водоворот вопросов стал закручиваться в голове, но тут в ноги впилось что-то острое. Я опустил взгляд — на моих коленях, свернувшись клубком, лежал котяра-мутант, и, если слух меня не обманывал, еще и урчал. Мне стало не по себе, я дернулся, когти опять впились в ногу.

— Но если ты хочешь войти, как ты встретишь здесь тех, кто снял грим… М-м-м…

Из-за этого обнаглевшего куска меха ноги у меня затекли, я попытался хоть немного ими пошевелить, ничего особо не вышло, зато Арон наконец заметил, что я проснулся, повернулся ко мне и приветливо полупропел полусказал:

— Здравствуй… Долго ж ты спал.

— С этим можно что-то сделать? — спросил я кивая на кота.

— Ну… — Арон поморщился, выбросил окурок, попробовал дотронуться до кота, тот зашипел. — Видимо, нет. Охраняет добычу.

— Это меня что ли?

— Ну да. Но ты не бойся, я буду тебя кормить, так что от голода не умрешь.

— Только от потери крови…

— Ну зачем так пессимистично. Да ладно, не боись, ему скоро надоест. Пожрет немного и отстанет.

— Пожрет?! Что пожрет? — мне захотелось немедленно сбросить с себя кота, я даже руки протянул, но тот издал утробный рык.

— Не важно. И вообще, четвертое правило не забыл?

— Да что за дурацкие правила? Ты используешь их, только когда тебе удобно.

— Конечно, это ведь мои правила.

— И что будет, если я их нарушу? Надеюсь, ты меня высадишь?

— Нет. Я тебя вырублю, — улыбнулся Арон. Вид у него был совершенно не угрожающий, так что я отобразил свои сомнения на лице, и тут же получил очередной коготь под колено.

— Что он вообще такое? И где пес? Там на обрыве у тебя вроде пес был.

— Пес? Не знаю никакого пса. А это кот, — Арон пожал плечами. — Ты котов не видел?

— Да какой к лешему кот! У него два хвоста. В каком Чернобыле ты его откопал?

Арон сощурился, улыбнулся опять наигранно, слишком широко, не разжимая губ, и сказал коротко: «Секрет».

Я раздраженно выдохнул и отвернулся, уставившись в окно. Солнце скрылось за холмами уже на половину. Без особой надежды спросил:

— Могу я хотя бы узнать, где мы?

— Можешь. Буду рад, если ты узнаешь.

— То есть ты этого не знаешь?

— Нет, конечно. Ты забыл, что случилось? Нам повезло, что мой механизм сработал, мы спланировали, потом кое-как сели, но я понятия не имею где.

Его слова сработали как спусковой механизм, перед глазами пронеслись вспышки образов: лиловое солнце, обрыв; мамино лицо, когда мы прощались; город, опускающийся вниз в облаках пыли. Но все они казались немного нереальными, будто из сна; и от боли тоже остался лишь след.

— Датты… Больше нет. И мамы.

Арон ничего не ответил, все и так было понятно.

— Почему ты не остановился?

— Мы бы не успели их спасти.

— Но фермеров мы могли спасти! — я повысил голос, мне вновь вспомнились их испуганные лица и злость поднялась с новой силой.

— Правило первое… — Арон взял с панели за рулем пачку сигарет, прикурил, но запаха табака я, конечно, не почувствовал, как и всегда. Голос у него был спокойный, но я видел его напряжение.

— И что это за правила? Какой в них смысл, если никто о них не знает?

— В этом и смысл. Первое правило — пассажир должен сам узнать Проводника и попросить взять его с собой.

— Но ведь я тебя не узнал, тебя узнала моя мама. И я не просил брать меня с собой…

— Правило третье, — продолжил Арон, проигнорировав мои слова. — Пассажир обязан доверять Проводнику. Это необходимо для его же безопасности. Правило четвертое — пассажир не должен задавать вопросы, если Проводник не разрешил. В противном случае, Проводник имеет право не отвечать.

— А где второе правило?

— А оно тебя не касается.

Я немного помолчал, переваривая услышанное, потом язвительно спросил:

— Я могу задать вопрос, господин?

Арон ухмыльнулся:

— Нет. Не так. Я. Я решаю, когда ты можешь задать вопрос. Ты опять спрашиваешь без разрешения.

— Тогда высаживай меня и дело с концом.

Я потянулся к ремню, но тот так же, как и в прошлые разы, отказывался подчиняться. Кот заворочался от моих движений, открыл один глаз, посмотрел на меня.

— Брысь, — я дернул ногами.

Кот тихо зашипел, но почему-то на этот раз не стал меня царапать, спрыгнул с меня и ушел в салон. Я невольно проводил его взглядом и наконец увидел при свете, что там позади. Салон оказался абсолютно черным, выделялись только какие-то коробки в конце и небольшой, потрепанный красный диван, прикованный к боковой стенке ремнями. На него кот как раз и залез, умостившись между двумя разноцветными, узорчатыми подушками.

Арон тоже проводил его взглядом, потом посмотрел на меня. Я выдержал серьезный взгляд нереально синих глаз.

— Высаживай, — повторил я.

— Какой же ты упертый, — Арон покачал головой. — Хорошо, давай так. Я могу не отвечать на твои вопросы до конца пути, и поверь, в этом есть смысл, даже если тебе кажется, что нет. Но когда мы доберемся до цели… — он многозначительно приподнял брови.

— Расскажешь?

— Расскажу. Но, — он поднял вверх указательный палец, — до этого ты должен мне доверять. Это важно. Ты понял?

Я задумался ненадолго. Мне не очень хотелось оказаться одному неизвестно где в каком-то поле, еще и накануне ночи. И несмотря на все странности Арона, было в нем что-то такое, что с самого начала вызвало у меня симпатию. Только вот тот момент с фермерами засел занозой в сердце. После этого было точно понятно, что Проводники не так уж и благородны. У них были какие-то свои, пока совершенно непонятные мне мотивы. И я был почти уверен, что всё может закончиться совершенно не так, как рассказывали во всех тех историях, как я теперь был уверен, банальных сказках. Но остановиться на полпути я тоже не мог. Да, он был прав, я бываю до жути упертым. У меня тоже есть правило — если забег начался, я должен его не просто закончить, а выиграть, несмотря ни на что.

— Я понял. Идет.

Арон с облегчением выдохнул, прикрыл окно и нажал на педаль, ускоряясь.

— А-а-а… Цель — это город лирийцев? И ты правда Проводник оттуда? — протараторил я, состроив невинное лицо.

— Вот же ж…Я эти правила на табличке выбью, на гранитной плите, и буду по голове каждый раз бить, — тяжело вздохнул Арон.

— Ты что, зачем так жестоко? Вдруг сам забудешь, кто такой и как зовут. Сотрясение мозга вещь неприятная.

— Ха-ха-ха.

— Так я прав?

— Ты же слышал о Проводниках, зачем спрашиваешь?

— Ну я разное слышал, но некоторые истории больно странные.

— Да? И какие же?

Мне очень хотелось его подразнить, хоть немножечко отыграться.

— Кто-то говорил, что вы инопланетяне, а кто-то — что какие-то древние люди, старая раса, все такое.

Арон подавился дымом и закашлялся.

— А еще, что вы, на самом деле, работорговцы, похищающие людей и посланники Хаору… Ну и что вы из города лирийцев, Что вы эдакие странствующие благородные рыцари, которых послали спасти людей. Бред однозначно, это уже ясно.

Спорить Арон не спешил, задумчиво поглаживая рычаг коробки передач, я обратил внимание, что набалдашником там была серебристая морда собаки.

— И, насколько я слышал, лирийцы светловолосые и светлоглазые, так что ты не очень на них похож.

— Ну в общем-то так и есть, — наконец сказал он, — Если не сильно вдаваться в детали.

— Что так и есть? Я много чего сказал.

— Ну, да, я из города лирийцев.

— Ты ж говорил, что северянин.

— Наемник я. Вот. Какая разница каких кровей? — огрызнулся он, а потом спросил, будто пытаясь сменить тему, — А Хаору, это кто такой?

— Какой-то бог у западных народов.

— А.

Я ждал, что он продолжит, но он молчал.

— И все? — наконец спросил я.

— А что еще?

— Так значит мы едем в город на острове?

— Ну да, — он пожал плечами.

— Но ты ведь даже не знаешь где мы.

— А это уже не твоя забота. Тайны Проводников. Все очень серьезно, секретно и страшно. И вообще, ты обещал. Забыл?

Сделав страшное лицо, Арон включил музыку, потом подумал и сделал еще погромче. Видимо, это означало, что мне пора заткнуться и начать наконец выполнять правило номер четыре.

Неизвестный мне певец приятным голосом с хрипотцой пел на английском, всех слов я разобрать не смог, но выхватил одну фразу «They don’t know ’bout who we are..». Кажется, это значило «они не знают кто мы такие» или что-то в этом роде. Прикольная песня, — подумал я, — не слышал раньше этого исполнителя. Надо будет потом спросить, что за группа.

Глава 3

Солнце зашло, небо на пару минут вспыхнуло яркими красками — оранжевым, розовым, золотым с каплей зелени, а потом быстро стало темнеть.

Арон нажал пару кнопок — над головой загорелась желтая лампочка, болтавшаяся на проводе; темноту перед нами рассеяли два оранжевых луча. Кассета закончилась, Арон вставил другую, с каким-то инструментальным фолком. Неспешный ритм тамтамов, глухая флейта, гул диджериду и варгана, на фоне что-то шелестящее, будто бы шум воды. Название инструмента пощекотало язык, а потом в голову неожиданно пришло словосочетание «дождевая флейта». Кажется, я от кого-то из беженцев о ней слышал, или даже видел…

Шорох камешков на дороге встроился в музыку, мне даже начало казаться, что автобус слегка раскачивается в такт. Меня стало клонить в сон, убаюкивать. Мысли растягивались, растекались… Маме всегда нравилась такая музыка. Все это странное, дикое, племенное, из глубины веков… И еще флейты эти индейские… Ну как их? Ах, да, кена, антара… Одинокий пастух… А кто такие индейцы? Не помню, это на западе или востоке? Вроде где-то в горах… Да, такие с перьями на голове, белыми узорами на лице… Кто же это рассказывал? Еще книга такая дома была, что-то про них, или нет…

Мысли прервал раздраженный голос Арона:

— Ну что за дела?

Я вздрогнул, открыл глаза и сразу понял, что музыка исчезла.

— Что случилось?

— Да пленку опять жрет, — пробурчал Арон. Он как раз пытался достать кассету, но почему-то не получалось. — Отдай, — строго сказал парень. — Ну же, давай.

Это было немного похоже, как если бы он пытался отобрать игрушку у щенка.

— Ну-ка фу! — прикрикнул парень, и кассета наконец поддалась. — Зараза лохматая.

— Кто? Магнитофон? — рассмеялся я.

— Ну кто еще!

— А почему лохматая?

— Потому что небритая, — проворчал Арон.

Без музыки стало слышно урчание монстро-кота позади. О лобовое стекло разбилось несколько капель, начался дождь. Арон сбросил скорость, включил дворники, и громко зевнул. Потом еще несколько раз.

— Да что ж такое…

— Может поменяемся? — предложил я. — Ты целый день за рулем, даже больше.

Парень изумленно на меня посмотрел, будто я предложил что-то неслыханное.

— Ну что? Опять какие-то правила?

— Не знал, что ты умеешь водить.

— Немного умею. Час-два по такой дороге точно проеду. Если поворот будет, я тебя разбужу. — Судя по выражению лица Арона, его не очень вдохновило мое предложение. — Ну ладно, не хочешь, тогда давай остановимся. Не хватало еще, чтобы ты в кусты улетел. Как потом вытаскивать будем?

— Останавливаться нежелательно, — тихо сказал Арон.

— Ну тогда пускай меня за руль.

Он явно сомневался, зачем-то оглянулся на кота, будто ждал от того совета. Кот дернул одним из хвостов, зевнул, и поменял позу, чуть сместившись к краю.

— Кажется, он не против, — усмехнулся я.

— Главное, чтобы он против не был, — Арон похлопал по рулю.

— Автобус? Он что, живой?

Арон не ответил, прикрыл глаза ненадолго, я даже успел испугаться, не уснул ли, но он наконец вздохнул и затормозил.

— А вообще, давай попробуем. Интересно, что из этого выйдет.

Он встал, пропуская меня на водительское сиденье, но на диван не пошел, занял мое место. Я ненадолго растерялся, боясь опозориться, тщательно вспомнил как надо обращаться со сцеплением и передачами, но как только положил руки на руль успокоился. Тот оказался приятно-шершавым и теплым. Набалдашник коробки передач тоже. Я медленно тронулся, мне показалось, что двигатель зазвучал как-то иначе.

Арон пару минут понаблюдал за мной, но два подряд зевка, кажется, его убедили.

— Не разгоняйся. Если будет поворот, или что-то еще, что угодно, — буди.

— Там на обочине куст, — тут же сказал я, показывая на колючий шар с правой стороны дороги, похожий на морского ежа. Арон, как ни странно, встрепенулся, не распознав шутки, посмотрела на куст и пробормотал:

— Ну ладно, не все. Только что-нибудь, что покажется необычным, — и добавил, очень тихо: — Я об этом еще пожалею…

Арон откинул кресло и засопел почти мгновенно. Какое-то время я старательно выполнял указания, скорость не повышал, смотрел по сторонам, но там не было ничего необычного — только заросли сухих кустов, потом два дерева, снова кусты. Дождь стал совсем мелким, я чуть-чуть поднажал на газ, самую малость, но автобус вдруг дернулся и ускорился больше, чем я хотел. Я тут же отпустил педаль, нажал на тормоз, но автобус не думал останавливаться. Я выжал педаль до упора. Ничего. Арон что-то пробормотал во сне, перевернулся на бок, мне показалось, что руль под руками вздрогнул, и автобус наконец стал замедляться.

— Ты что, правда, живой? — прошептал я. Автобус, естественно, промолчал. Я подумал, что, скорее всего, с тормозами неполадки, но Арона пока решил не будить, вряд ли он не в курсе, да и дорога ровная, и даже поворотов нет.

Довольно быстро мне стало скучно. Я откинулся на сиденье, оставив одну руку на руле. Выключил дворники, так как дождь совсем стих. Не удивительно, что Арон так быстро вырубился, я и сам от монотонности стал зевать. Приоткрыл окно, чтобы немного взбодриться. Холодный ветерок помог, но ненадолго.

Я посмотрел в зеркало заднего вида, в нем как раз хорошо отражался диван и на нем черным пятном расплылся дрыхнущий кот.

— Кис-кис, — тихо позвал я. — Эй, чудище лохматое. Как там тебя? Аз?

Кот дернул кончиками хвостов, но не пошевелился.

— Эй, котяра, — я попробовал еще раз, — кис-кис.

На этот раз кот даже шевельнуться не соизволил.

— Ну и ладно. Никогда не любил котов. То ли дело собаки, — я погладил набалдашник. — Только мы с тобой не спим, дружок.

Двигатель издал тихий звук, отдаленно похожий на тяфк. Совпадение меня рассмешило.

— Только мы с тобой вдвоем по полю ползем, — пропел я и тут же подумал: — Что за песня такая? Или не песня?

Опять пара капель разбилось о стекло, дождь усилился. Дорога даже не собиралась меняться. Все так же по левую руку поле, по правую такие же кусты, кусты, кусты, два дерева, снова кусты… Я присмотрелся. Да нет, показалось, наверное. Тут все одинаковое. Дождь опять стал стихать, превращаясь в морось, потом вообще исчез. Но мне почему-то стало тревожно, я посмотрел на Арона, потом в зеркало на кота, уже собирался отвернуться, как вдруг мне привиделось, что в зеркале, в верхнем углу, где отражался черный салон, что-то мелькнуло. Будто какой-то огонек. «Может, блик от лампы?» — подумал я. Обернулся, но ничего подозрительного в салоне не увидел, все так же, как было — коробки, диван и кот.

Две капли ударили о стекло. Я невольно отметил, что попали они в то же самое место, и та, что была ближе ко мне, стекла таким же странным зигзагом. Интересно, это достаточно странно, чтобы будить Арона? Или он скажет, что я идиот? Я попытался улыбнуться, сделал пару вдохов и выдохов, чтобы прогнать тревогу, и опять включил дворники. Только тревога уходить не планировала, я невольно впился глазами в правую обочину, в эти дурацкие кусты, и когда увидел тот самый, похожий на морского ежа, невольно нажал на педаль тормоза. Автобус не остановился.

— Арон, — позвал я пока тихо, но Проводник не откликнулся. Я позвал громче, еще раз, и еще, уже практически прокричал. Ответа не было, за окном как раз промелькнули те самые два дерева. Я был уже уверен, что мы ездим кругами. Автобус не реагировал ни на какие мои действия, ехал сам по себе, я плюнул на попытки его остановить, потянулся к Арону, потряс его. Тот не отреагировал. Мне вдруг стало очень страшно, я окончательно бросил руль, прижал руки к груди Проводника, сердце билось, он спокойно дышал, но явно не собирался просыпаться. Или не мог? Паника совсем меня захватила, я стал трясти его изо всех сил, но и это не сработало. Не знаю почему, но я вдруг понял, что надо разбудить кота. Автобус продолжал медленно ехать, по стеклу снова забарабанил дождь, я мельком глянул в зеркало, я как раз стоял напротив него, но моего отражения в нем не было. Там была дорога, освещенная слабым светом задних фар, и далеко во тьме светились два желтых огня. Я подскочил к дивану, протянул руку к коту, задумался лишь на мгновение, а потом дотронулся до мягкой шерсти.

— Эй, Аз, — позвал я, и легонько его потряс. — Ну же, просыпайся, кусок шерсти!

Кот вдруг резко метнулся от меня, вскочил на спинку дивана, выгнулся, распушив хвосты и зашипел. От неожиданности я вскрикнул, отступил, уперевшись спиной в стенку.

— Эй, хватит, я ничего не сделаю, — как можно спокойнее сказал я, — Твой хозяин не просыпается. И сзади нас что-то есть…

Кот перестал шипеть, отвел от меня взгляд, посмотрел на Арона. Если до этого у меня еще были сомнения в его разумности, и мои попытки попросить у него помощи казались бредом отчаявшегося, то теперь я точно знал — он меня понимает. Кот в один прыжок перепрыгнул на кресло, прямо Арону на грудь, тихо зарычал. Краем глаза я снова заметил движение в зеркале, посмотрел туда и похолодел. Два огня приблизились и я понял, что это фары, из-за их света машину было не разглядеть, зато я видел кабину, освещенную желтым светом лампы, и то, что за рулем никого не было. Кот еще рыкнул несколько раз, но Арон по-прежнему спал. Я метнулся на кресло водителя, открыл окно, и высунувшись по пояс посмотрел назад. В метрах пяти от нас ехал такой-же, как наш автобус, с такими же фарами, такой же лампой в кабине, но теперь за водительским креслом кто-то был, он точно так же, как я, высунулся из окна и смотрел на меня.

— Кто вы?! — выкрикнул я. Мне не ответили. Я поднял руку, чтобы загородиться от света фар, и тот человек в точности повторил мое движение. Автобус подъехал еще ближе, и я с ужасом понял, что на меня смотрит моя полная копия. На лице моего двойник отразился ужас, копируя моё выражение.

А потом кто-то с силой втащил меня в кабину, да так, что я отлетел на пассажирское кресло и ударился спиной о ручку двери.

— Что тут творится?! — прорычал Арон. На его щеке алели четыре длинные царапины.

— Я… Я просто… Там, — я никак не мог успокоиться и просто указал рукой назад. Арон тут же высунулся в окно, так же как и я, тихо выругался, снова залез в салон, а потом с ударил по рулю.

— А ну харе дрыхнуть!

Двигатель автобуса тут же загудел громче, а потом резко заглох, и мы остановились. В тот момент я подумал, что все пропало, но Арон, кажется, этого и добивался. Он запустил руку под сиденье, нахмурился, долго там что-то искал. Я представил, что он сейчас достанет оттуда обрез, ну или какой-нибудь меч, и угадал. Он, действительно, вытащил длинную катану, ручка ее была обмотана красной веревкой, на кончиках болтались белая и черная бусины. Ума не приложу, как она вообще туда поместилась. Арон недоуменно посмотрел на нее, потом зачем-то на меня, будто я имел к ней какое-то отношение, а потом, к моему изумлению, небрежно закинул ее назад в салон и снова сунул руку под сиденье, нахмурившись сильнее прежнего. Моя фантазия отказала мне, я не мог представить, что там может быть лучше катаны в такой момент, и даже придумать не успел. Арон опять вытащил руку, на этот раз в ней был розовый пупырчатый мячик.

— Сойдет, — сказал он, а потом открыл дверь и выпрыгнул из автобуса.

Я попытался подняться, но тут мне на колени запрыгнул кот и в грудь уперлась лапа, неожиданно сильная и тяжелая, так что я опять повалился назад. Кот не мигая смотрел мне в глаза, и тут я услышал едва различимый шепот, прямо в голове: «Сиди.»

— Это ты сказал? — изумился я. Кот отвернулся, и в тот же момент хлопнула дверь.

Арон, не глядя на нас, поправил зеркало, завел двигатель, и мы поехали. Судя по его виду, и тому как он спокойно двигался и не жал лихорадочно на газ, я понял, что беда, чем бы она ни была, — миновала. Кот спрыгнул с меня и вразвалочку удалился на диван, где опять свернулся клубком. Я наконец сел, открыл рот, чтобы спросить какого черта произошло и что это было, но Арон меня опередил.

— Извини, — он виновато улыбнулся. — Ты в порядке?

Я ожидал, что он будет ругаться или прикажет не задавать вопросов, так что немного растерялся от такой заботы. Наконец кивнул.

— Ты объяснишь, что это было?

— Да так, — Арон неопределенно мотнул головой, — Я сам виноват, попался как самый распоследний нуб.

Он помолчал какое-то время, я уже думал, что это все, но он неожиданно рассмеялся.

— А ты молодец! Догадался Аза кликнуть. Эта надменная морда на такую шушеру даже внимания не обратила. Дрых себе, понимаешь. А может, специально ждал, пока поближе окажутся, чтобы сожрать. Черт его разберет.

— Сожрать?

— Ну, — Арон замялся, судя по его лицу, он пожалел, что сболтнул лишнего.

— Ладно, можешь не объяснять, — обиженно буркнул я. Меня задело, что оказывается я испугался мыши, которую караулил кот.

— Не парься, любой бы на твоем месте испугался, — успокоил он, будто прочитав мои мысли. — Ты ж раньше этих попугаев не встречал.

— Попугаев?

— Ну, это не какое-то там официальное наименование. Я вообще не знаю называют ли их как-то. Просто мелкая дрянь, которая копирует все, что видит. Если попасться такой стае в одиночку, то могут нехило так напугать. Но я еще не слышал, чтобы от них кто-то умер. Чаще от страха сознание теряют, и они тогда отстают.

— Я от людей с юга слышал о каких-то тварях, что нападали ночью, но чтобы такое делали…

— Да мало ли в мире всякой дряни, всех не перевстретишь.

— Но ты, видимо, встречал.

— Ну было дело. На них нападать не надо, они не боятся ничего. Но можно отвлечь какой-нибудь ерундой, желательно чтобы они раньше ее не видели. Они твари любопытные, начнут копировать и забудут про тебя.

— Так вот зачем мячик был, — понял я и тут же прыснул, представив как мой двойник превращается в кучу резиновых мячей.

— Ну раз ты смеешься, значит, кукушенька на месте, — улыбнулся Арон. — Молодец, так держать.

После смеха тревога отпустила окончательно, в голове полегчало, только вот в освободившемся пространстве тут же стали возникать новые вопросы. Арон, кажется, это понял.

— Так, судя по твоему лицу, на меня сейчас посыпется новая партия вопросов, а четвертое правило пойдет лесом.

Я демонстративно зажал рот руками.

— Ладно. За смекалку и какую ни есть отвагу жалую тебе два вопроса.

— Три. В сказках всегда три вопроса.

— А с чего ты взял, что мы в сказке? — Арон зловеще оскалился. — Бери сколько дают, пока не передумал.

— Ладно, — я замолчал ненадолго, обдумывая, что же хочу спросить больше всего, и тут же вспомнил голос кота в своей голове. — Аз, — начал я осторожно, следя за лицом Арона, и надеясь заметить, если тот захочет соврать, — Кто он?

— Ха! — Арон выставил два пальца вперед наподобие пистолета, прищурил один глаз. — Первый выстрел и-и-и… Бам! Осечка! — А потом повернулся ко мне и виновато покачал головой. — Извиняй, друг. Но я и сам не знаю.

— Как это не знаешь? — в моем голосе так и сквозило недоверие.

— Ну правда. Я подобрал его на дороге. Ну или это он подобрал меня. Тут уж как посмотреть.

— А где подобрал?

Арон наморщил лоб, помотал головой.

— Не вспомню уже. С тех пор куча всякой ерунды случилось.

— Но он говорит. Я слышал его голос в своей голове… Ну или не голос, скорее шипение, но…

Я замолчал под изумленным взглядом Арона.

— Ты слышал? И что он сказал?

— Сидеть сказал. Когда ты вышел с теми попугаями разбираться.

Арон повернулся, посмотрел на спящего кота, который никак не реагировал на то, что его обсуждают.

— Знаешь, — медленно начал Арон, и я понял, что он снова подбирает слова. — Если честно, ты первый, ну кроме меня, с кем такое случилось, так что я даже не знаю…

— Но ты с ним говоришь, ведь так?

— Ну, не то чтобы… Он не очень разговорчивый. Ты думаешь, я его не спрашивал кто он такой? Да сто раз! Но он молчит и в ус не дует. Ну или дует. Но все равно не говорит.

— И у тебя даже догадок нет? Ты ведь Проводник. Вы же вроде такие все особенные, должны больше знать.

— Догадки может и есть, но я их тебе говорить не буду. Во-первых, ты не поймешь. Во-вторых… Это просто догадки. И вообще, ты уже сколько вопросов задал? Я тебе только два разрешил.

— Что? Но так не честно! — возмутился я. — Я только про Аза и спрашивал.

— Ладно, — Арон поморщился. — Ок. Давай еще один. Но на этом все.

На этот раз я думал дольше. И про автобус, который показался мне живым, и про то, где мы и как Арон собирается искать дорогу, и что ждет меня в том месте куда мы едем. Но потом я вдруг понял совершенно ясно. Арон ведь не обещал мне говорить правду. На самом деле, он вообще может ответить все что угодно. Я совсем его не знаю, а моей интуиции, которая и так на все ноги хромает, вряд ли хватит, чтобы раскусить его. Поэтому я выдал вопрос, который мучил меня уже очень давно, и который я задавал уже много раз разным людям, и теперь просто хотел услышать, что скажет мифический Проводник. Вдруг хоть часть правды в его словах будет.

— Ты знаешь почему все это происходит с нашим миром? Обвалы, наводнения, твари…

Кажется, Арона мой вопрос все же удивил и застал врасплох.

— Только не говори, что не знаешь. Если правда не знаешь, хотя бы скажи, что думаешь, — попросил я.

— Я думаю… Думаю, у него просто истек срок годности, — наконец сказал Арон. Голос у него был немного грустный.

— Значит, конец света? Как в дурацких пророчествах?

— По всему выходит, что так.

— А то место, куда мы едем, там можно спастись?

— Скажем так, там можно найти выход.

Я уже открыл было рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но он посмотрел на меня очень серьезно и помотал головой.

— Хватит.

Я вздохнул, но не стал настаивать. Он и так ответил на большее число вопросов, чем мы договорились.

За окном посветлело, за разговором и всеми этими странностями я и не заметил, как наступил рассвет.

Глава 4

Осточертевшие мне за ночь поля наконец стали сменяться холмами, поросшими сероватой низкой травой. Дорога петляла между ними, уходя то западнее, то южнее, но на вершины не поднималась. Из-за этого для нас стало неожиданностью, когда мы выехали к реке. Моста не было, дорога просто уходила под воду.

— Может, там брод? — предположил я.

Арон не ответил, вышел из автобуса, я поспешил за ним. Мы спустились поближе к воде. Течение было небольшим, но вода очень мутной и какого-то неприятного сероватого оттенка со странными темными разводами на поверхности, поэтому соприкасаться с ней мне сразу расхотелось. Я отломал от растущего неподалеку куста ветку, ткнул ее в то место, где должна была быть дорога, но ветка даже дна не достала. Я пошел за палкой подлиннее.

— Может, твой автобус и в лодку может превратиться?

Арон глянул на меня раздраженно и помотал головой. Я перестал ломать куст.

— Что ты так смотришь? Я что-то не так делаю?

Арон поморщился, достал сигареты из кармана, прикурил, сделал пару затяжек, и только после этого коротко ответил:

— Дороги с той стороны нет.

Я присмотрелся и действительно там был просто каменистый склон холма. Как я раньше этого не заметил?

— Значит, переправы тут нет и не было, — пробормотал я. — Почему тогда дорога так странно идет?

— Я откуда знаю?

— Но ведь ты же Проводник! Скажи честно, мы просто давно уже заблудились, и ты понятия не имеешь куда нам надо.

— Все дело в тебе. Вот, как знал, что не надо было с тобой связываться, — сказал Арон раздраженно и выбросил окурок в воду.

Его слова меня взбесили.

— Я и не просил меня брать! И что ты имеешь в виду? Будто я эту реку наколдовал!

Арон не ответил, оттолкнулся от камня и пошел к автобусу.

— Поехали, — бросил он не оборачиваясь. Мне ужасно хотелось послать его, пусть бы ехал себе куда хочет, а меня оставил в покое, я уже открыл рот чтобы это сказать, как вдруг мы услышали странный стрекот. Он доносился со стороны реки, откуда-то из-за холма, где она делала поворот.

— Что это? — спросил я, забыв про злость.

Арон остановился, прислушался, вид у него был встревоженный. Стрекот стал сильнее.

— Давай-ка, поехали отсюда, — он махнул рукой, поторапливая меня. Я собирался последовать за ним, но тут из-за холма показался паром.

— Смотри! — я окликнул Арона, который уже залез в автобус. — Это паром! Наверное, поэтому здесь дорога!

— Я сказал — поехали! — прокричал Арон и пару раз посигналил.

Ну что за упертый баран. Паром приблизился, и стал медленно поворачивать к дороге, на палубе стояло несколько человек, они, видимо, меня заметили и стали махать руками. Паром издал пару гудков.

Арон выскочил из автобуса, быстро направился ко мне, судя по его лицу, он был очень зол.

— Ты что, оглох?! Я говорю поехали! Мы не знаем кто это.

— Так давай узнаем. Спросим хотя бы где мы находимся.

Арон сжал кулаки, мне даже показалось, что он ударить меня хочет.

— Ты забыл о чем мы договаривались? — прорычал он. — Ты должен меня слушать.

Это было последней каплей. Если до появления парома я еще думал сдаться и сесть в автобус, то теперь у меня был выбор.

— Да, помню. Но, думаю, нам больше нет смысла продолжать это совместное путешествие. Ты же сам сказал, что не хотел меня брать. Вот отличный момент, чтобы распрощаться.

Арон посмотрел на меня исподлобья, всем видом показывая, что готов меня прибить.

Паром подошел совсем близко, подрулил к берегу, двое мужчин на палубе засуетились, на берег плюхнулся откидной мост.

— Здорово, ребят, — один из мужчин, крупный и бородатый, в грязном комбинезоне цвета хаки, сошел на берег, улыбнулся, протянул мне руку.

— Здравствуйте, — я ответил на крепкое рукопожатие. Он протянул руку Арону, но тот смерил его презрительным взглядом, который, к моему облегчению, мужчину не смутил.

— Давайте, эт, только побыстрее, а то и так опаздываем. Я помогу на палубу зарулить, — он махнул рукой в сторону автобуса.

— С чего вы взяли, что мы собираемся заезжать? — жестко спросил Арон.

— Ну так здесь всегда садятся, — мужчина растерялся.

— Мы немного заблудились, — как можно приветливее, желая сгладить грубость Проводника, сказал я. — И, если честно, не совсем понимаем где мы.

— А, так ну эт понятно. Это ж пустоши. Тут часто теряются. Дорог-то много. Указателей нет. По речке-то вернее, не заблудисся, — мужчина коротко рассмеялся.

— А куда вы плывете? — определение «пустоши» не сказало мне ровным счетом ничего.

— В Гат, конечно, — название города я тоже не узнал. И вообще стал подозревать, что приветливый дяденька не самый полезный в нашей ситуации собеседник, поэтому обернулся на подошедших к поручням людей. Еще один мужчина в таком же комбинезоне, ниже и старше бородача, разглядывал нас с подозрением. А вот двое других — парень и девушка, судя по чистой одежде они, скорее всего, были пассажирами, смотрели вполне дружелюбно.

— Вы не подскажите нам, что это за местность? Мы заблудились, — обратился я к ним.

— Западный Лим, — отозвалась девушка, глянула на своего спутника и хихикнула.

Ну и занесло же нас — подумал я. Насколько я знал, от Датты до границы Лима надо было добираться больше недели. Неужели земля настолько искорежилась? Или это потому, что мы часть дороги пролетели? Но в целом новости эти были не такие уж плохие. Лим редко бывал в новостях, и пока что сохранял нейтралитет, не вмешиваясь в военный стычки соседей, а значит у нас был шанс обогнуть неспокойные земли. У нас? Я посмотрел на Арона, надеясь, что новости его обрадуют, но он был все так же мрачен.

— Так вы загружаетесь, или как? — раздраженно спросил второй мужчина-матрос. Арон молчал, я попытался поймать его взгляд, но он только дернул головой в сторону автобуса. Видимо, это означало — нет. Ну и черт с ним.

— Он не едет. Только я. Сейчас, только вещи заберу, — ответил я.

— Как не едешь? — удивился бородач. — А как тогда? К Гату никак по-другому. А кроме Гата тут ближе нету ничего. На западе то война. А если про мост думаешь, так его еще год назад паводком того, смыло.

Я опять посмотрел на Арона, но тот продолжил играть в молчанку.

— Эй, — я опять начал закипать. — Может, скажешь что-нибудь?

— Разве я до этого неясно выразился? — холодно спросил Арон.

У меня есть одна дурацкая черта, которая не раз портила меня жизнь. Если я чувствую, что меня заставляют что-то сделать, все мое существо изо всех сил начинает сопротивляться. Только маме удавалось обмануть моего внутреннего барана, она всегда знала, как надо со мной говорить, чтобы он продолжал спать мирным сном. Но это мама. А так, даже если я понимал, что сделать это надо, все равно было очень трудно с собой справиться. А в тот момент я вообще не видел смысла даже пытаться себя уговорить.

— Как скажешь. Тогда прощаемся.

Видимо, внутри Арона жил такой же баран, как и у меня, потому что он только равнодушно пожал плечами, и отошел.

Я открыл салон, быстро нашарил свой рюкзак, уже собирался захлопнуть дверь, но столкнулся взглядом с Азом. Тот сидел на водительском кресле, раздраженно бил хвостами по обивке. Смотрел он на меня недобро, прям как его хозяин.

— Аривидерчи, — буркнул я и захлопнул дверь.

Пока паром медленно разворачивался, я пару раз оглянулся на берег. Арон покурил, потом направился к автобусу и завел двигатель.

— Ну значит так, — подытожил я.

***

Энн и Дирк были с востока, так же как и я. Сели на паром два дня назад в какой-то деревушке, название которой сразу вылетело из моей головы, уж больно чудное было. Они не были беженцами, насколько я понял, и никаких дел в Гате у них не было. Поначалу я пытался их расспросить, Энн казалось вполне приветливой, она часто хихикала, морщила веснушчатый носик, но Дирк постоянно ее одергивал на половине слова, и вообще смотрел на меня недружелюбно. Мне удалось узнать, что река текла вдоль неспокойных земель, по ней как раз проходила граница, и только в нескольких километрах от нас сворачивала на юг. Энн со смешком сказала, что в них даже какие-то люди стрелять пытались.

— Ограбить хотели, наверное.

Я не понял, что в этом смешного, но столкнувшись со взглядом Дирка, предпочел держать свое мнение при себе.

Когда ребята достали свои припасы из рюкзаков, до меня вдруг дошло какой я голодный. С Ароном мы перекусили черствым сухпайком, который у него черт знает сколько валялся в бардачке. Смотря на то, как Энн уминает за обе щеки какой-то бутерброд, подумал, что прямо сейчас свалюсь в голодный обморок. Но меня спас бородач, принес какую-то похлебку в железной миске и ломоть хлеба.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, он улыбнулся, и тут я вдруг осознал, что до сих пор мы не говорили о цене. Вряд ли их услуги были бесплатными и они подбирали пассажиров из чистого благородства. Денег у меня было совсем немного, и я вообще был не уверен, что они подойдут для Лима. — Простите, — тихо спросил я, — а сколько я должен вам заплатить?

— Заплатить? — удивился бородач. — Нисколько. Ешь, не бойся.

— Нет, я не про еду, не только про нее. За то, что забрали.