Бесплатный фрагмент - Авессалом-4. Сын тьмы

Часть первая

Хиронишад

Солнце, зародившееся где-то в глубине Мёртвых земель (а может быть и ещё дальше, кто знает наверняка?), неторопливо поднималось всё выше и выше, золотя вершину Зуба Ашори, величайшей вершины Сизых гор, видимую на расстоянии сотен лиг; парило над Аеульскими топями, разгораясь всё ярче, изгоняя последние жалкие клочья ночного тумана, засевшего в зарослях тростника, выжигая жаркими лучами утреннюю росу. Бесчисленные обитатели болот, разлившихся к востоку от озера Аеул, просыпались, кормились, охотились, умирали, служа кормом рыбам, выдрам, жабам, змеям, людям, растениям и насекомым, населявшим топи. А самое главное — питая собой необыкновенную серую плесень, произрастающую на шляпках болотных грибов.

Тайными тропами, маршруты которых передавались в величайшей тайне от одного поколения к другому, шли живые скелеты — шаманы племён, населявших окрестности озера испокон веков. Пробирались по невидимым глазу чужака гатям, коротким отмелям, зыбким кочкам и топким бродам. Плыли на склизких брёвнах там, где пройти было невозможно. Шли с одной целью — соскрести, собрать в деревянные туески с плотно притёртыми крышками драгоценную плесень. А потом с таким же неимоверным трудом вернуться обратно и разделить собранный и высушенный в специальных печах урожай на две неравные части. Малую оставляя для себя, дабы воскурив трубку, изготовленную из берцовой кости Верховного шамана племени, погрузиться в эфир, заполняющий пространство меж мирами, где беседуя с духами, узнавать о смысле существования Тьмы и Света. Ну а большую продавая агентам Сим-Сама, которые, разбавив драгоценный ниб чагой и сушёной смолой, поставляли наркотик в курильни Шьялинура. Шаманы, впрочем, совершенно не интересовались торговыми делами агентов. Ну а Сим-Сам, в свою очередь плевать хотел на то, что тратить лунарии этим доходягам было попросту негде. И длилось эта история годы и десятилетия при его власти. А ещё сотни и сотни лет до него.

— Покайтесь! Покайтесь смертные! Ибо приидет, приидет он, Тёмный Владыка! Приидет и покарает вас всех, погрязших в грехе и разврате! Тёмный царь, владыка и господин, извергнутый из самой адской глубины Хириушара! Приидет час, и изойдёт земля чёрной желчью! И станет проклятое злато с доспехов тиранов прокисшей мочой. И захлебнутся ею погрязшие в гордыне колоссы. И восславят вокруг имя Ашаи-Бессмертного, преданное поруганию. И станут люди как звери, и станут звери как… Ай! Не бей меня, собака! Ай! Ай!! Покайтесь! Покай…

Разбуженный криками очередного сумасшедшего пророка, Сим вздохнул, осторожно потянулся, закинув правую руку за голову, зевнул, поправляя мягкое покрывало. Прекрасная погода в это ясное осеннее утро наполнила его сердце необычной радостью. Потянувшись к столику у кровати, он нащупал зеркало в резной оправе, взяв его за ручку, поднёс к лицу, придирчиво рассмотрел своё отражение и остался им очень доволен. Ещё бы, ровно подстриженные тёмные волосы, слегка водянистые, но выразительные глаза, уши, аккуратные и не такие уж и большие, ровный нос (его гордость), полные и красиво очерченные губы. Правда, один глаз был заметно меньше другого, а уголок рта слева слегка оттянулся вниз, но это уже как говорится, каким родился, таким и снарядился. Сим ещё раз вздохнул, на этот раз погромче, и положил зеркало обратно. Вышло не очень ловко: зеркало выскользнуло из пальцев и шлёпнулось о столешницу, слегка зазвенев.

— Какого хрена, Сим?!

Покрывало слева от него зашевелилось и откинулось, явив миру совершенно противоположную на вид личность. Вихрастая, всклокоченная шевелюра на голове Сама росла, казалось, поперёк всех правил природы, уши оттопыривались как опята, нос несколько раз переломанный, смотрел в сторону.

— Грязная жопа Ашаи Проклятого, Сим, ни свет ни заря! Сам не спишь и другим не даёшь, твою мать!

— Смотри ты, каким ты стал нежным, дорогой, — ухмыльнулся Сим. — А может быть мне вдруг стало невыносимо от того, что я каждое утро просыпаюсь в одной постели с тобой, грубым мужланом!

— Невыносимо ему… — Сам громко зевнул. Потом принюхался. — Эй, что за вонь?

— Где? — удивлённо принюхался Сим.

— А вот где! — Сам с оглушительным грохотом освободил кишечник от газов.

— Тьфу ты, мужлан! — Сим отбросил покрывало.

— Херов неженка! — парировал Сам, отшвырнув покрывало со своего края.

Оба синхронно поднялись, сев на постели; после недолгой, невидимой постороннему взгляду внутренней борьбы, соскочили с кровати со стороны Сама и направились к огромному зеркалу.

— Ты такой мужественный, Сам.

— А ты красивый, чего уж там, братишка!

Оба разом расхохотались, звонко шлёпнув ладошку о ладошку.

Управители славного города Хиронишада, раскинувшегося у подножья Сизых гор и являющегося главной торговой ярмаркой всего государства, имели одно туловище, две руки и две ноги на двоих, то есть являлись сиамскими близнецами. Разумеется, братья понятия не имели, что их необычное состояние называется именно так, но давно смирились с судьбой, справедливо решив, что две головы — гораздо лучше, чем одна. Сидящие на коротких, мощных шеях, головы торчали из плеч немного под углом, отчего рты их казались скособоченными, что придавало улыбке Сима немного издевательский, а ухмылке Сама угрожающий вид. Однако не смотря на абсолютно различный темперамент и характеры, близнецы умудрялись управлять остальным, общим телом удивительно слаженно, что и доказали многочисленным соперникам за время своего восхождения к власти в городе, пробиваясь к вершинам не только с помощью ума и хитрости, но и частенько пуская в ход огромные кулачищи. Сим-Сам были левшой — достаточная редкость в Шьялинуре, а потому рука со стороны Сама лидировала в крушении черепов и рёбер в ночных стычках и драках за право охранять (а на самом деле обкладывать данью) ряды торгашей, кабаки и бордели. Сим, разумеется, не отставал, но никогда не гнался за лидерством в этом необъявленном соревновании. Ну а так как подавляющее большинство их соперников являлись правшами, прилетало близнецам исключительно в голову Сама, о чём красноречиво свидетельствовал его многократно переломанный нос.

Тихо звякнул колокольчик.

— Кто? — рявкнул Сам.

Полог занавеси приоткрылся.

— Каллиниора к господам, — доложил охранник.

— Пусть заходит. Ты же готов, братец?

— К встрече с нашей прекрасной Каллиниорой? — Сим пригладил волосы своей рукой. — Ну разумеется!

Занавеси распахнулись во всю ширину, и в комнату вошла женщина необыкновенной красоты. Её чёрные как смоль локоны слегка выбивались из-под накидки, сотканной из шатского шёлка. Платье, простое, и вместе с тем невероятно изящное подчёркивало все достоинства её точёной фигуры, не стесняя при этом движений. Женщина легко, но почтительно поклонилась братьям. Сим любезно улыбнулся в ответ, Сам ограничился коротким кивком.

— Рада видеть вас в прекрасном настроении, мои господа, — произнесла она мелодичным бархатным голосом.

— И нам приятно созерцать твою несравненную красоту, драгоценная Каллиниора, — Сим указал женщине рукой на стул.

Братья, слегка переваливаясь с ноги на ногу, прошли к своему креслу, изготовленному в соответствии с их габаритами, бывшими приблизительно в полтора раза больше обычных, и развалились в нём. Слегка поёрзали, шевеля ногами…

— Сам, Ашаи тебя задери, ну сколько можно? Каждое утро одно и то же!

— Ну так и не мешай!

Сим вздохнул, и Сам, довольно ухмыляясь своей кривой улыбкой, забросил свою ногу на ногу брата.

Женщина, тактично опустив глаза в пол, сделала вид, что не заметила ежедневного мелкого противостояния братьев за лидерство над управлением телом.

— Итак, что докладывают твои шпионы, Каллиниора? — обратился к ней Сим.

— Наши шпионы, — буркнул Сам.

— Ваши шпионы, — мягко улыбнулась женщина, — в этот раз потрудились на славу. С чего прикажете начать? Есть новости из провинций, есть местные.

— Начни издалека, дорогая, — сказал Сим. — Ты же не против, братец?

Сам пожал своим плечом.

— Тысяча Псов, посланная в горы, по всей видимости, чтобы уничтожить, скрывающихся там «кузнецов» не вернулась в столицу.

— Не смогли отыскать горстку беглых каторжников?

— Ваши люди уже отправились в горы, чтобы выяснить подробности.

— Продолжай, — кивнул Сим.

— В городе объявились сумасшедшие, который кричат о пришествии некоего Тёмного Властелина.

— П-ф-ф-ф-ф, — фыркнул Сам

— Мы слышали, — поморщился Сим. — Ниб не всем идёт на пользу. Дело может дойти до серьёзных волнений?

— Пока не похоже, но я прослежу за этим.

Сам закатил глаза, ковыряясь пальцем в ухе.

— Что ещё?

— Ключник был Сильжуке. Сразу после казни чернокнижника в Форе.

— Ого! В Сильжуке завёлся колдун?

— Об этом мне ничего не известно, господа. Ключник посетил банк Джелико.

— Опять клянчил деньги? — криво ухмыльнулся Сам.

— Не думаю.

Братья встрепенулись, уставившись на Каллиниору. Та выдержала взгляд близнецов.

— Продолжай, не тяни! — приказал Сам.

— После беседы управляющий банка ненадолго исчез. После чего вернулся с забинтованной рукой (по слухам, теперь у него недостаёт двух пальцев) и отдал некие распоряжения подконтрольному ему когулу Псов по имени Тарх Торс. После чего тот со своим отрядом в крайней спешке отбыл на розыски некоего Бо Маршранга, по прозвищу Плакса.

— За каким хером Ключник отрезал пальцы толстяку? — хмуро поинтересовался Сам.

— Об этом ничего не известно.

— Сообщил ли достопочтенный Паскаль Морх головному правлению Джелико о нанесённом ему… убытке? — осторожно спросил Сим.

— Это известно доподлинно. Не сообщил.

Братья переглянулись. Сим обернулся к женщине.

— Этой информации можно доверять?

— Мой источник находится прямо в доме господина Морха.

Сам закатил глаза. Сим ласково улыбнулся:

— Мы не устаём благодарить судьбу за то, что свела нас с тобой, драгоценная Каллиниора.

— И я бесконечно благодарна вам, господа мои, — поклонилась женщина. — Я не забуду о вашей помощи.

— Подумаешь, немного «грязной магии», какие мелочи, ради того, чтобы вернуть тебе толику здоровья, — махнул рукой Сим.

— Чертовски дорогой «грязной магии», братец! — буркнул Сам. — И, да, это того стоило, Ка!

Женщина вновь поклонилась.

— Что это за херов Плакса, за которым теперь носятся Псы?

— Мелкий делец из столицы. Докладывают, что он теперь занимается организацией уличных представлений на ярмарках.

Браться синхронно пожали плечами.

— Это как-то касается наших интересов?

— Да.

— Ого! — оживился Сим. — Ну так что же ты тянешь? Говори!

— Он продал вашим представителям в Боготе девушку-невольницу из числа своих артистов.

— Пфф, — фыркнул Сам. — И что с того?

— А потом вернул деньги и заплатил сверху столько же, с условием, что заберёт её обратно через некоторое время.

— Хм… — Сим потёр подбородок. — Где она сейчас.

— В одном из увеселительных заведений города.

— Взглянем на неё, Сам?

— Как хочешь, братец. Сразу после доклада агентов из топей.

— Прошу прощения, — потупилась Каллиниора. — Ваши агенты до сих пор не вернулись из Аеульских топей.

— Что-о-о? — рявкнул Сам. — Какого хрена? Месячный сбор ниба должен был быть тут уже вчера!!!

— Мои люди уже отбыли к месту фактории в топях.

— Жду с докладом в любое время дня и ночи! — Сам грохнул кулаком по подлокотнику кресла.

— Разумеется, господа, — женщина встала и поклонилась.

— И как можно скорее, дорогая, — улыбнулся Сим. — Это всё?

— Да, — женщина встала и поклонилась.

— Ты свободна, — буркнул Сам.

— Слушаюсь, — Каллиниора, неслышно ступая по мягким коврам, вышла из комнаты.

— Ты излишне резок с ней, братец, — вздохнул Сим.

— А ты всякий раз растекаешься при ней как грёбаное масло из шатского плова!

— Я лишь воздаю должное её красоте и таланту.

— За которые мы уже щедро заплатили. И продолжаем платить.

— Разумеется, но…

— Ты же не забыл, где именно мы её нашли?

— Не забыл.

— Вот и помни об этом, прежде чем распускать слюни. Шлюхи не бывают бывшими.

***

Первым трупы в буквальном смысле унюхал Кастет. Он внезапно остановился, повёл носом, кривя губы, а потом одним прыжком скрылся в высоком кустарнике.

— Что это с ним? — пробормотал Кейри Тель, вглядываясь в непролазные заросли, тут же сомкнувшиеся за ищейкой.

Из кустов послышался тихий свист.

— Похоже, наш друг хочет, чтобы мы следовали за ним.

— Он мне не друг, — в сотый раз пробурчал Кирилл.

Фокусник, в сотый раз пропустив его слова мимо ушей, юркнул в кусты. Кирилл, оглянувшись по сторонам, последовал за ним. Пройдя метров тридцать, Кирилл почувствовал отвратительный сладковатый запах. Потом послышалось жужжание. Кастета они обнаружили на небольшой поляне, заросшей мягкой густой травой. Присев на колени он сосредоточенно разглядывал мертвеца. Тело, над которым кружилось жужжащее облако необычайно жирных мух, было жутко изуродовано — какой-то крупный зверь буквально выгрыз из несчастного громадные куски, забрызгав кровью траву и кусты в радиусе полдюжины метров. Кишки из разорванного живота зловонной лентой тянулись через всю поляну к стороне, противоположной лесу, видневшемуся за зарослями кустарника.

— Страсти Ашаи, — пробормотал Тель, прижимая ладонь ко рту. — Сколько кровищи.

Кастет обернулся, блеснув глазами.

— Похоже он тут не один.

— Что тут произошло? — Кирилл мрачно осматривался по сторонам.

— Что-то жуткое, старичок, — криво ухмыльнулся Кастет, как-то совершенно по-шакальи принюхиваясь. — Сейчас разузнаем подробности!

Он, пригнувшись, перепрыгнул через труп и помчался к лесу.

— Но, мне кажется, тот, кто это сделал, ушёл туда, — Кирилл указал в направлении тянущейся от трупа ленты кишок.

— Вот именно, — Тель пристально всматривался в окружающие поляну кусты. — Гораздо интереснее, откуда он пришёл. Этот несчастный, — он указал на мертвеца, которого вновь облепили потревоженные их появлением мухи, — бежал из леса. Того самого куда только что отправился наш общий… — он бросил короткий взгляд на Кирилла, — проводник.

— Тебе не кажется, что наш общий проводник слегка помешался от запаха крови? — Кирилл осторожно обошёл место убийства, стараясь не наступить на кровавые пятна.

Тель напротив, подошёл к телу вплотную и даже присел перед ним на корточки, что-то внимательно рассматривая. Внезапно он протянул руку к телу и погрузил палец в рваную рану на шее.

Кирилл сдержал рвотный рефлекс, усилием воли заставив себя сдержаться и не отвернуться.

Фокусник извлёк палец.

— Дерьмо… — выдохнул Кирилл.

Тонкий чёрный червяк обвил палец фокусника, потом быстро пополз по руке. Кейри Тель хладнокровно подцепил его за хвост двумя пальцами. Приподнял, показывая Кириллу.

— Узнаёшь?

— Эта та самая дрянь?

— Слизь Хириушара, — кивнул Тель.

— Она вселилась в этого несчастного?

— Нет, — фокусник швырнул червяка на землю и тот моментально впитался в почву. — В того, кто его убил.

— Ты думаешь, это были люди Марка? — Кирилл проглотил кислый комок, образовавшийся в горле.

— Маловероятно. Люди твоего брата способны контролировать попадающую в них слизь. А тут убивал безумец. Пойдём.

Тель направился вслед за Кастетом.

Это было похоже на форт, обнесённый мощным частоколом из толстых обтёсанных брёвен, заострённых вверху. Крепкие, окованные стальными полосами ворота были распахнуты настежь, открывая вид во двор, заваленный трупами разной степени расчленённости. В центре двора стоял большой дом, сложенный из бруса.

— Нам обязательно туда идти? — Кирилл остановился у ворот, глядя на тело, насаженное на частокол. Руки и голова трупа свисали наружу, по плечам деловито прохаживался крупный чёрный ворон, иногда лениво поклёвывая рану на спине.

— Можешь остаться снаружи, — ответил Тель и вошёл во двор. — У-у-у, дерьмо Ашаи! — фокусник на миг зажмурился, потом двинулся дальше, прикрыв рот ладонью.

Кирилл, стиснув зубы, последовал за ним.

Казалось, на лагерь напала стая голодных медведей. Трупы, изломанные и выпотрошенные, валялись во дворе, торчали в выбитых оконных проёмах. Их вырванные с корнем руки сжимали ножи и мечи, покрытые чёрными пятнами — обитатели лагеря дорого продали свои жизни, прежде чем умереть от клыков чудовищ. Следы укусов были практически на каждом трупе. У некоторых недоставало огромных кусков мяса. Кирилл оглянулся — тело, висевшее на частоколе, было лишено ног.

Внезапно внутри дома раздалось рычание, потом крик. Кирилл, подхватив с земли массивный нож, ринулся в дверь. Кастет, отчаянно вереща, отбивался от нападающего на него мужика. Окровавленный, заросший кудлатой бородой по самые глаза, он полз по доскам пола, вцепившись зубами в штаны их тощего проводника. Кастет изо всех сил лупил бородач по голове и плечам дубинкой, но тот, казалось, не замечал ударов. Он размахивал руками, на пальцах которых виднелись длиннющие чёрные когти. Кастет извивался угрём, уворачиваясь от ударов. Потом, споткнувшись о лежащий труп, рухнул назад.

— Кейри, Кирилл, умоляю!!! — завопил он, отталкивая нападавшего свободной ногой.

Кейри Тель прыгнул вперёд и, схватив тощего под мышки, потянул к выходу. Бородатый взревел. Кирилл перепрыгнул через Кастета и с размаха вбил бородачу нож меж лопаток, пригвоздив к полу. Мужик зашипел и, выпустив из зубов штаны Кастета, заскрёб когтями по доскам, выдирая из них здоровенные стружки.

— Сука! — ищейка тут же откатился в сторону, вскочил на ноги, лихорадочно озираясь по сторонам. Губы его кривились от ярости, в уголках рта раздувались и лопались пузырьки слюны. — Сука!!!

Кастет бросился к выходу, подхватил с земли чью-то оторванную руку с мечом и стал отдирать мёртвые пальцы, освобождая рукоять. Кирилл, отступил в сторону, рассматривая того, кто напал на них. Одежда бородача была похожа на лохмотья нищего, чем разительно отличала его от остальных мертвецов. Оборванец всё ещё дышал, несмотря на многочисленные раны и нож Кирилла в спине. Он мотал головой, клацая заострёнными зубами и поливая пол чёрной слюной.

— А ну, погоди! — Кейри Тель перехватил Кастета, влетевшего в комнату с мечом. — Успеешь. Кирилл, держи его за руку!

Кирилл нахмурился, но всё же подошёл к бродяге и наступил тому на предплечье, придавив руку к полу. Тель схватил бородача за другую руку и повернул запястьем к себе.

— Ух ты, это же лесное братство! Разбойники.

— Это те, что устроили здесь бойню? — спросил Кирилл.

— Как и те, что устроили засаду нашему бывшему антрепренёру Плаксе.

— Плаксе? — не понял Кирилл.

— Прозвище главного у твоих комедиантов.

— Так вы уже видели таких уродов? — Кастет сжимал рукоятку меча, дрожа от злости.

Тель кивнул. Кирилл промолчал, глядя на размытую грубую татуировку в виде черепа на запястье бродяги.

Тот вдруг прорычал что-то, забрызгав фокуснику сапоги чёрной мокротой.

— Что он там лает? — прорычал Кастет.

— Что все мы вскоре умрём в невероятных мучениях, — ответил Тель. — Ну, не дословно, конечно, но близко к тексту.

Фокусник обратился к бродяге на своём харкающем наречии. Тот расхохотался, ощерив зубы. Что-то ответил, потом плюнул, целясь в Теля. Тот отступил в сторону, и плевок угодил прямиком на сапог Кастета. Тот дёрнулся вперёд и с силой пнул мужика в зубы. Потом снова взвыл, запрыгал на одной ноге, силясь вырвать сапог из зубов безумного бродяги.

— Что он сказал? — спросил Кирилл, дождавшись, пока тощий освободился.

— Сказал, что да, это они напали на лагерь. Что они убили всех этих людей, причём весьма экспрессивно уточнил, что расценивает всех этих несчастных не как людей, а скорее, как пищу. А конкретно, мясо. Не дословно, разумеется…

— Я понял, — перебил Кирилл. — А что это вообще за лагерь?

— А вот это крайне важный вопрос, мой друг, — Тель выглядел крайне озадаченным. — Этот лагерь, не что иное, как фактория Хиронишада. Торговая точка, совершающая сделки с местными поставщиками одного крайне специфического товара. И нападение на него — событие из ряда вон выходящее.

— Что за товар?

— Ниб.

Кирилл машинально взглянул на Кастета. Тот пожал плечами.

— Местный наркотик, — пояснил фокусник.

— Этот урод напал на базу ваших дилеров?! — изумился Кастет.

— Не в одиночку.

— Эт понятно, — процедил тощий, оглядываясь по сторонам.

Несмотря на царящий разгром, было видно, что фактория процветала. Стены были увешаны дорогими коврами, посуда, разумеется, теперь вдребезги разбитая была изготовлена из фарфора. В дальнем от окна углу располагался большой металлический короб, в котором виднелись стоящие рядком деревянные туески закрытые крышками. Кастет прошёл через комнату, отбросил чью-то оторванную кисть, лежащую на туесках, поднял один из них. Потом открыл и заглянул внутрь.

— Серый порошок? — спросил он у Теля.

— Чертовский дорогой серый порошок, дорогой Кастет, — ответил тот и снова что-то спросил у бродяги.

Тот выплюнул несколько фраз, свирепо выкатив глаза на Теля.

— В ответ на мой вопрос, — пояснил Кейри, — этот господин сообщил, что напасть на факторию им велел голос Бога, который послал им своё благословение в виде уже знакомой всем нам Хириушарской слизи.

Кастет быстро кинул взгляд на Теля, потом отвернулся и сплюнул на пол, продолжая крутить в руках меч.

— Ты что-то хотел сказать?

— Только то, что нужно отсюда валить, — процедил тот. — Тем более что его дружки где-то поблизости.

— Что ж, поддерживаю, — кивнул Тель. — Что скажешь, Кирилл?

Кирилл уже шёл к выходу. Тель и Кастет последовали за ним. В этот момент раздался дикий рёв. Все трое обернулись. Бродяга, каким-то невероятным образом умудрился, поднявшись на руках, выдрать нож из пола и теперь поднимался на ноги. Тель застыл на месте, присев на полусогнутых ногах, Кастет вытаращил глаза. Кирилл опомнился первым. Выхватив из рук Кастета меч, он прыгнул к бродяге, резко взмахнул лезвием, крутанувшись на пятках. Меч со свистом рассёк воздух и мягко чавкнул, перерезав горло одержимому. Его грязная, нечёсаная борода задралась вверх, под ней разверзлась резаная рана. Голова бродяги опрокинулась назад, повиснув на тонкой полоске кожи, его тело грузно сделало несколько шагов назад и осело, упёршись спиной в стену. Из раны вдруг показалось чёрное щупальце. Оно выскользнуло на грудь разбойника, стекло по лохмотьям на пол и бесшумно поползло к Кастету, который смотрел на него, словно заворожённый. В этот раз первым отреагировал Тель. Он подхватил с пола валявшееся в углу помойное ведро и резко перевернув, накрыл живую субстанцию.

— Уходим! — скомандовал фокусник, и быстро вышел во двор.

— Держи, — Кирилл сунул меч Кастету в руки и последовал за Телем.

Дойдя до ворот, они обернулись. Тощий, мрачный как туча, стоял в дверях.

— Кастет, ты идёшь? — крикнул Тель.

Тот, не говоря ни слова, развернулся и бросился внутрь. Из дома раздалась громкая ругань и чавкающие удары меча по телу. Кирилл с Телем переглянулись.

— Что там происходит?

— Полагаю, наш друг решил отомстить мертвецу за свой испуг, — пожал плечами фокусник.

— Он мне…

— Да, да, конечно, — перебил Кирилла Тель. — Обещаю больше так не говорить.

Из дома, кривясь от злости, выбежал Кастет, в одной руке держа меч, в другой нож, которым Кирилл ударил одержимого. Остановился, обтёр оба лезвия об один из трупов, потом сунул нож в руки Кириллу. Тот на секунду замялся, потом быстро окинув взглядом залитый кровью двор, принял клинок и засунул его за пояс.

— А это ещё что? — Кейри указал на мешок, который Кастет забросил на плечо.

— Если этот ваш ниб такой ценный, — проворчал тот, — пусть побудет у меня.

Они вышли из ворот.

А в следующий момент на них навалились чудовища. Пятеро. Грязные, оборванные, заросшие длинными лохматыми бородами, с раздутыми и искажёнными, практически потерявшими человеческие черты лицами. Оскалив зубы, огромные и острые как у акул, они с рёвом бросились на Кастета, сшибив того с ног. Тощий в этот раз не растерялся. Сбросив мешок на землю, он вывернулся из лап одного из разбойников-мутантов и, вскочив на ноги, ткнул ближнего к нему в брюхо мечом, присел, уклоняясь от удара когтистой пятернёй второго, отпрыгнул назад, вырвав чёрный от слизи меч.

— Все во двор!!! — заорал он.

Кириллу повезло — трое чудовищ столкнулись, мешая друг другу достать его. Парень прыгнул вперёд, двумя мощными ударами ножа отсёк кисть одному из бродяг. Отпрыгнул в сторону, озираясь: Кастет бежал к дому, Тель куда-то исчез.

— Херов невидимка, — выругался Кирилл, и бросился вслед за Кастетом.

Разбойники двинулись за ними. У одного из них из обрубка руки хлестала чёрная жижа. Трое других слегка опередили однорукого, отрезая беглецам путь к воротам. Последний, раненый Кастетом отстал, запутавшись ногами в собственной требухе, вываливающейся из дыры в брюхе.

— Где Тель? — тощий, прижавшись к стене, отмахивался мечом от наседающей на него пары разбойников.

— Не знаю!

Кирилл швырнул нож в голову ближайшего к нему мутанта. Тяжёлое лезвие, войдя в лоб, раскололо череп нападавшего на две половинки, которые раскрылись как переспелый арбуз, обнажив мозги, покрытые чёрной блестящей плёнкой. Такая же чёрная жижа хлынула из раны, заливая глаза. Бродягу, впрочем, это не остановило. Он продолжал переть на Кирилла, клацая зубами. Парень быстро оглянулся по сторонам — как назло никакого приличного клинка не было видно. Ослепший монстр внезапно прыгнул на него, Кирилл пригнулся, откатился в сторону и бродяга, налетел на стену. Взревев, тут же развернулся и сграбастал в объятья другого разбойника. Оба покатились по земле, впившись друг другу в ключицы зубами, вырывая когтями из тел громадные куски.

— Кирилл! — заорал сбоку Кастет.

Парень обернулся на крик. Тощему приходилось несладко. Наседающие на него бродяги умудрились вырвать у него из рук меч, а потом взяли в клещи. Рыжий метался между ними, уворачиваясь из последних сил от когтей, которыми те, рыча от возбуждения, полосовали воздух. Кирилл сжал кулаки, ощущая, как на костяшках заплясали синие искорки.

— Кирилл, помоги, друг!!!

Парень замер. Больница, капельницы, издевательства и побои, которые он терпел от этого мерзкого нелюдя, выдававшего себя за друга его отца, обманувшего и его, и Марка, отправившего невероятное количество людей в этот безумный мир, в котором люди превращаются в монстров под влиянием колдовской дряни — всё это вихрем пронеслось в его сознании.

— Я тебе не друг, — он развернулся и зашёл в дом.

— А-а-а-а-а!!! — Кастет споткнулся и рухнул на землю. — Сука!!!

Бродяги навалились на него, щёлкая клыками. Тощий дёрнулся изо всех сил, почти выскользнул из объятий одного из разбойников, но второй схватил его за плечи и поднял над землёй на вытянутых руках. Его челюсти по-змеиному вывихнулись, открывая чудовищного размера пасть. Монстр зарычал, обдав ищейку вонючими брызгами, а потом перевернул в воздухе, головой вниз, очевидно собираясь заглотить полностью.

Кастет зашёлся в визге, болтая ногами. А потом рухнул на землю, рядом с отрубленными руками и головой монстра. Кирилл, вооружённый тяжёлым палашом, прыгнул ко второму бродяге, увернулся от удара культей, рубанул по спине, развалив тому бок до позвоночника. С чавкающим звуком вырвав палаш, развернулся и одним ударом снёс голову. Двое мутантов продолжали кататься по земле. Последний медленно полз к ним, цепляясь когтями за торчащие из земли корни. Кишки его, зацепившиеся за какую-то корягу у входа, растянулись зловонной лентой на несколько метров. Кирилл, морщась от отвращения, двумя ударами срубил головы катавшимся по земле разбойникам. Оглянулся.

— Давай уже, появляйся!

— Да я тут, — Кейри Тель, смущённо отводя взгляд, вышел из-за угла дома.

— Надо уходить! Кастет, ты цел?

Тощий, уже встал, отряхиваясь от пыли с перекошенным от злобы лицом.

— Цел, — процедил он, — покосившись на палаш Кирилла, по которому до сих пор бегали синие искорки.

Кирилл быстро подошёл к воротам, выглянул, осмотрелся по сторонам.

— Никого.

Они быстро вышли из ворот. Что-то просвистело в воздухе мимо уха Кирилла, и арбалетный болт тяжело ударил в ворота, расколов одну из досок.

— Да что ж такое! — прошипел Кастет, пригнувшись.

Из леса с криком выскочило двадцать человек вооружённых саблями и короткими копьями.

— Бегом! В другую сторону! — Тель толкнул Кирилла, и очередной болт засел в частоколе на уровне его головы.

Они бросились прочь, обежав частокол, скрывший их от преследователей; шмыгнули в кусты, продираясь сквозь колючие заросли.  На их счастье, преследователи первым делом бросились к дому. Раздались разъярённые вопли. Кирилл обернулся на бегу.

— Чёрт, Кейри, кто это?!

— Люди Сим-Сама, — фокусник нёсся, перепрыгивая через кочки и мелкие кусты по направлению к еловому лесу, видевшемуся впереди.

— Кого?!

— Потом! Всё потом! — Тель нырнул в густой ельник.

Кирилл и Кастет последовали за ним. Сзади орали их преследователи, с шумом продираясь сквозь кустарник.

— Скорее! — Кейри обернулся, не сбавляя скорости. — Это всадники. Они не бросят лошадей. Нужно только оторваться от них!

Еловые лапы хлестали по щекам, иголки сыпались за шиворот, паутина липла к щекам. По прикидкам Кирилла, пробежали они уже несколько километров, продираясь сквозь заросли хвойного леса. Вопреки словам Теля, преследователи не отставали. В конце концов, даже его тело, истосковавшееся по движению и подзадоренное адреналином недавней схватки, начало уставать. Он выбежал на небольшую полянку, заросшую мягкой травой по колено, и остановился, пытаясь восстановить дыхание. Спустя минуту, на поляну вбежали его спутники.

На Теля было жалко смотреть. Его залитое потом лицо покраснело и опухло, грудь судорожно вздымалась. Фокусник рухнул на землю у ног Кастета. Тощий выглядел не лучше, но держался на ногах. Он стиснул зубы и злобно поглядывал на Кирилла, с шумом втягивая воздух через ноздри. Шум погони был отчётливо слышен вдалеке.

— Почему они не отстают, Кейри? — Кирилл присел рядом с фокусником на корточки.

— Очевидно… Им нужно то… что находится в мешке у нашего… — Тель, спохватившись, запнулся, проглотил слюну, очевидно, подбирая замену слову друг. — То, что в мешке у Кастета.

— Ну так пусть выбросит!

— Я уже предлагал, — Тель сел на траве, вытер лоб рукавом. — Он ни в какую.

Кирилл посмотрел на Кастета. Тот ответил взглядом, полным ненависти, молча играя желваками. Тёмно-коричневые сосульки волос топорщились во все стороны на его угловатом черепе, придавая и без того неприятному лицу ищейки совершенно зловещий вид.

— Выброси, — тихо сказал Кирилл.

Губы кастета слегка пошевелились, словно силой удерживали готовые вырваться слова.

— Во имя всего святого, тебе что, жизнь не дорога? — взвился Тель. — выброси эту дрянь, и я клянусь, что куплю тебе самой лучшей дури в самой шикарной курильне Хиронишада!

Кастет молчал. Шум погони приближался. Внезапно они услышали топот копыт откуда-то сбоку. Вдалеке заржали лошади.

— Какого хрена… — оглянулся на шум Кирилл.

Докончить он не успел — Кейри Тель бросился на них с Кастетом, схватил за шеи, скрутил, повалил на землю. Кирилл дёрнулся было в сторону, но тут же замер, вжимаясь лицом в душистую густую траву. На поляну выскочил всадник на взмыленной лошади. Прогарцевал мимо них, потом вдруг резко дёрнул поводья, остановив захрипевшего скакуна, окинул бешеным взглядом троих беглецов, тщетно пытавшихся скрыться в траве. Кирилл, не выдержав, поднял голову, встретившись взглядом с наёмником Касси. Тесак ощерился, оглянулся назад, прохрипел что-то неразборчивое. А потом хлестнул коня. Несчастное животное попыталось встать на дыбы, но вместо этого едва не свалилось на землю. Кое-как выпрямило дрожащие ноги и ринулось в лес, унося на себе седока. Топот копыт его преследователей звучал всё ближе, слышались хриплые голоса всадников. Кирилл, Тель и Кастет, не сговариваясь, быстро отползли в лес.

Минуту спустя, мимо промчался отряд стражников. Едва шум копыт стих, Кейри вскочил на ноги.

— Бежим!

Кирилл последовал за ним, пробежал через поляну, на мгновение замешкался, обернувшись. Кастет, перекосившись от злобы швырнул свой мешок в проплешину в траве, так чтобы преследователи точно его увидели и последовал за ними.

***

Кастет молчал, и Кирилл был ему за это благодарен. В первые дни их совместного с Телем путешествия от лагеря Марка тощий пытался завести разговор, обращаясь к парню сперва с прежней развязностью, потом деловым тоном. Кирилл игнорировал, подчёркнуто общаясь лишь с Кейри, который изо всех сил пытался сгладить углы. После происшествия в фактории Кастет замкнулся и замолчал.

Впрочем, злобно зыркать на Кирилла перестал. Незадолго до своего ухода, Тель отозвал его в сторону и долго о чём-то шептал на ухо с непривычно серьёзным лицом. После этого тощий выглядел так, будто все эмоции разом покинули его и сидел, жуя травинки, вглядываясь в очертания города, видневшегося вдали.

Их общее молчание Кирилла вполне устраивало. Впрочем, утверждение, что оба сидели в полной тишине, было бы неверным. В сгущающихся сумерках, густо напитанных запахом трав и цветов, оглушительно трещали насекомые. Трели местных кузнечиков были до того яркими и протяжными, что напоминали мелодию, исполняемую на какой-то дикой аборигенской скрипке. Животы Кирилла и Кастета, не евших ничего с прошлого вечера, отзывались такими же звучными трелями, словно передразнивая лесных музыкантов. Ветер дул со стороны города, принося с собой ароматы специй, мёда и жареного мяса и от этого пустой желудок парня выкручивало наизнанку. Тель задерживался. Как ни странно, Кирилла, это не очень беспокоило. Вероника была где-то там, в городе, светившемся огнями вдалеке. В том, что он отыщет девушку, Кирилл не сомневался. Только что делать дальше? Надежды на помощь Марка больше не было. Можно ли доверять Телю? Человеку, которому служит (а после того, как фокусник отчитал их спутника, сомнений в этом не было) Кастет, виновный в том, что и Кирилл, и Вероника, и Марк, а ещё неизвестно какое количество людей оказались в этом мире. Кирилл вздохнул и встал на ноги, разминая затёкшее тело. Впрочем, это вопрос второй. Над ним можно поразмыслить и позже. Вопрос первый — найти Веронику.

Тёмная точка показалась вдалеке на тропинке, ведущей к пригорку на окраине леса, где располагались Кирилл и Кастет. Спустя минуту точка превратилась в силуэт человека с объемным узлом на плече — Тель не стал утруждать себя превращением в невидимку. Спустя четверть часа, уставший, но вполне довольный собой, фокусник швырнул на землю свою поклажу и растянулся рядом, блаженно ухмыляясь.

— Всё в порядке? — спросил Кирилл.

— В полном! — Кейри, не вставая указал на узел. — Тут еда и одежда. Поешьте и переоденьтесь. Надо успеть в город до темноты.

— Сейчас? — удивился Кирилл. — Разве нас пустят в город ночью?

— Это Хиронишад, дорогуша! — Тель потянулся и сел, массируя ноги. — И уж поверь мне, ночью туда идти лучше всего.

Сапоги были слегка маловаты. Кожаный колет тёр под мышками. И всё же Кирилл был несказанно рад, что наконец избавился от мерзких разноцветных штанов и рваной рубахи. Теперь он выглядел как какой-то слуга солидного торговца из средневековья. Образ довершал шерстяной берет с металлической брошкой (слава небесам, без пера), а также сумка через плечо. Кастет выглядел так же. Затем фокусник вручил им вытянутые кожаные кошели, наполовину набитые мелкими монетами.

— Чё за гондоны? — буркнул Кастет, разглядывая странной формы мешки.

Кирилл поджал губы, борясь с усмешкой — тот же вопрос, возможно в более вежливой форме, он собирался задать и сам.

Кейри, отдохнувший и перекусивший вместе с ними сушёным мясом и булками, а также запивший это всё лёгким элем и оттого пребывавший в превосходном настроении, охотно объяснял:

— Видите ли, мои дорогие… спутники. Несмотря на свою несомненно фаллическую форму, намёк на которую я уловил в вопросе Кости, эти кошельки, а это, разумеется, кошельки — убедиться в чём вы легко можете, заглянув внутрь, служат ещё одной, крайне необходимой в наших обстоятельствах цели. В условиях конспирации, необходимой для успешной реализации нашей экспедиции, включающую в себя розыск и выкуп возлюбленной Кирилла (губы Кастета едва заметно дрогнули, обозначив ухмылку и Кирилл это заметил) у местного торговца живым товаром, наша компания будет выглядеть так: успешный и изящный торговый агент, роль которого исполню я, — Тель поклонился невидимым зрителям, — прибывает в славный торговый город Хиронишад в сопровождении двух молчаливых и настроенных решительно компаньонов. Компаньоны, — фокусник обернулся к спутникам, — то есть вы, господа, не вмешиваясь в вопросы коммерции должны обеспечивать вопросы безопасности.

— То есть в случае чего, заплатить разбойникам монетами из этих фаллических кошельков, — криво усмехнулся Кастет.

Тель, приветливо улыбнувшись в ответ, шагнул к тощему и взял у него из рук кошель.

— Не совсем так, мой дорогой!

Он подбросил кошель в воздухе, а потом неожиданно ловко перехватил за длинный конец, молниеносно крутанул в воздухе, ударив набитым монетами мешком в висок Кастета. Тот снопом рухнул наземь, тут же вскочил на ноги, замахал руками как пьяный и снова рухнул. Потом сел на земле, мотая головой.

— Не заплатив, негодяю, посягнувшему на безопасность вашего господина, то есть меня, но воздав ему по заслугам с помощью этих монет и этого самого, как ты изволил выразиться гондона.

Тель подмигнул Кириллу и протянул руку Кастету. Тот принял помощь безропотно и даже, как показалось парню, с уважением взглянув на фокусника. Поднялся на ноги и сунул кошелёк в карман.

— К тому, же, как вы, наверное, уже догадались, иметь при себе оружие в этом государстве запрещено. Поэтому мечи и ножи попрошу вас спрятать в кустах. Их нам заменят эти самые кошельки — с вашего позволения, буду называть именно так. А посему, — фокусник проводил взглядом Кастета, который, подхватив оружие, свою старую одежду, а также обноски Кирилла, скрылся в кустах, — прошу не тратить чрезмерно. Ибо каждый потраченный грош отрицательно скажется на эффективности вашей, и, что немаловажно, моей защиты!

***

— А как нам общаться? — Кирилл шагал рядом с фокусником по дороге, ведущей к городу, то и дело уступая дорогу обгоняющим их гружёным телегам и фургонам.

— Общаться? — беззаботно отвечал Тель, махая рукой девушкам на телегах. — Как ты помнишь, я охарактеризовал вас как молчаливых компаньонов. А суровое молчание лишь добавит вам веса в глазах гостеприимных Хиронешадцев. Тем более что вопросы коммуникации я возьму на себя. Если что, я скажу, что вам делать.

— А как мы тебя поймём?

— В смысле?

— Ну, не знаю как он, — Кирилл кивнул в сторону Кастета, следующего за ними в некотором отдалении, — а я-то пока не понимаю местного языка.

— О, об этом не беспокойся! Общение между нами будет вестись на твоём родном наречии.

— А как же… конспирация?

— Что? — Тель непонимающе сморщил лоб, отчего его берет, бархатный, с серебряной кокардой и роскошным пушистым пером, пополз верх, — А-а-а, ты об этом! Это Хиронишад, дорогуша! Город торговли и удовольствий, споров и интриг, сделок и шпионажа. Человек, разговаривающий с телохранителями на непонятном языке, тут вызывает не подозрение, а уважение! Краснодеревщики и кузнецы, торговцы вином и специями, у всех есть тайный язык для общения на людях. Ты бы слышал наречие конезаводчиков, о, волосатые ляжки Ашаи-проклятого! Да это вообще невозможно слушать! А ювелиры! П-ф-ф-ф…

— Кстати, о конезаводчиках, — Кирилл посторонился, пропуская богато украшенную повозку, запряжённую парой прекрасных вороных. — Не будет ли выглядеть слишком странным прибытие успешного торгового агента в город пешком.

— Мыслишь правильно, мой друг, — Кейри хитро ухмыльнулся. — Думаю, этот вопрос мы решим во-о-он в том трактире! Прибавим шагу, э-э-э… компаньоны!

Славный город Хиронишад встретил Теля и сопровождающих его «компаньонов» задолго до того, как повозка, выторгованная фокусником в аренду на несколько дней и оплаченная одним золотым лунарием (с уговором забрать сдачу по её возвращении), достигла первых строений. Хиронишад не зря называли торговым городом — предлагать свой товар он начинал издалека. И, разумеется, товар был живым. Румяные, ярко накрашенные красотки выглядывали из всевозможных шалманов, палаток и даже из-за обычных ширм, натянутых на верёвках между вбитыми в землю кольями. Платья и халаты как будто невзначай распахивались, демонстрируя направляющимся в город путникам соблазнительные округлости и розовые окружности. Кое-где мелькали и более интимные части тел.

Кирилл всматривался в лица девушек и женщин. Желание поскорее найти Веронику отчаянно боролось со страхом обнаружить её тут, предлагающую себя для удовольствия истосковавшихся по продажной любви торговцев и их слуг. Он лихорадочно переводил взгляд с одной палатки на другую. Их обитатели понимали его по-своему. Девушки исчезали, и на их месте тут же появлялись молодые мальчики, накрашенные ещё ярче. Кирилл отвернулся, случайно бросив взгляд на Кастета. Тот буквально взмок. Судорожно глотая слюну, вцепившись в края повозки так, что вазелиновые волдыри на кулаках казались ещё более уродливыми и огромными, он шарил взглядом по прелестям, выставленным напоказ, кусая бескровные губы.

Кейри Тель, вольготно развалившийся на бархатных, хотя и изрядно потёртых подушках, щедро раздавал приветственные улыбки и воздушные поцелуи всем без разбора: девушкам, мальчикам, сурового вида вышибалам, прячущимся в тени палаток и хмурым оборванцам, шныряющим меж шалманами. Показались огни костров и жаровен, на которых готовились куры, утки, свиные и даже коровьи туши, источая одуряющий аромат. Славный город Хиронишад любил своих гостей. А утолив голод любовный, всякий его гость сердечно приглашался за стол, чтобы утолить голод обычный. А также жажду: огромные пивные и чуть меньшие по размеру винные бочки, составленные одна на другую, громоздились на столах и деревянных подставках.

Гости города не заставляли себя долго упрашивать: из глубин шатров, из-за ширм то и дело раздавались громкие, хотя порой и не совсем натуральные стоны и даже крики, на лавках в глубине палаток сидели купцы и подмастерья, поглощающие мясо и щедро запивающие угощение напитками.

— Ах, Хиронишад, любовь моя! — Тель обернулся к Кириллу. — Ну скажи, дорогуша, есть ли в твоём мире такое веселье духа и плоти, а?

Кирилл пожал плечами. В Лас-Вегасе он не бывал, на бразильском карнавале тоже. Никакие другие примеры в голову не приходили, а в его родном Полоцке такого не было точно.

— То-то! — широко ухмыльнулся фокусник. И тут же заорал во всё горло: — Приветствую вас, достойные гости славного Хиронишада!

Ему ответил нестройный, но довольный рёв из палаток. Шлюхи обоего пола замахали, обнажая прелести ещё бесстыднее. Некоторые даже заулыбались. По мнению Кирилла напрасно — зубы в полном комплекте наличествовали далеко не у каждого.

— А когда уже начнётся сам город? — спросил Кирилл, рассматривая всё новые и новые ряды палаток и шатров различного размера и качества.

— Ты о чём друг мой? — обернулся Кейри. — Это он и есть!

— А где дома? И городская стена?

— Дома? Вот же они! — фокусник широким жестом обвёл бесконечные палаточные холмы, конца которым не было видно. — Это и есть славный торговый город Хиронишад. А стены? Они не нужны городу!

— А если кто-то нападёт?

— Нападёт? Это невозможно, — ухмыльнулся Тель. — Хиронишад надёжно защищён нерушимыми договорами между Ханзами и банками, разбойниками и торговыми гильдиями, наместником Шьялинура и чёртовым шатским султаном. И даже богомерзкие дикари из Сибура не сунутся сюда, что бы ни взбрело им в их дубовые, бесконечно далёкие от цивилизации головы!

Кирилл недоверчиво хмыкнул, вспомнив атаку дьявольской чёрной слизи. Очевидно уловив его мысль, Кейри перестал ухмыляться и, усевшись поудобнее, щёлкнул вожжами, подгоняя пару довольно ленивых лошадей.

— Весь город состоит их шатров и палаток, Кирилл. Каменные и даже деревянные строения строжайше запрещены в Хиронишаде. А в случае опасности, настоящей, реальной опасности, город исчезнет отсюда за одну ночь. Всё это весёлое великолепие, — он снова довольно улыбнулся, оглядывая бордели, трактиры, торговые ряды и гостиницы, трепещущие тряпичными стенами от небольшого ветерка, — всё это испарится, растворится в ночи, — он вздохнул. — Чтобы вновь собраться в новом месте!

Кирилл недоверчиво обвёл глазами славный Хиронишад, оказавшийся громадным палаточным лагерем.

— Впрочем, такого не происходило уже лет двести, — беспечно продолжил Кейри Тель. — А почтенный Сим-Сам в ответе за то, чтобы этого не произошло и впредь.

— Кто это?

— Местный управитель. Кстати сказать, довольно суровый. И пусть вас вводит в заблуждение местная свобода нравов, — он бросил взгляд на Кастета, который продолжал пожирать глазами прогуливающихся между палатками горожанок. — Некоторые вещи пресекаются в Хиронишаде весьма и весьма строго.

— Что именно? — поинтересовался Кирилл.

Кастет слова Теля проигнорировал.

— Хороший вопрос, мой друг, — Кейри умудрился улыбнуться Кириллу, продолжая смотреть на Кастета. — Обратите внимание на вон тот экстравагантный караван, идущий нам навстречу.

Впереди виднелись повозки, следующие одна за другой. На каждой из них располагалась одна огромная бочка.

— Что это? — спросил Кирилл. — И что происходит вокруг?

Входы в палатки и шатры внезапно оказались запахнутыми плотной тканью. Прохожие и нищие исчезли с улиц, шлюхи и вышибалы попрятались в глубине своих шалманов.

— Советую заткнуть носы, господа, — Тель прикрыл лицо платком.

Кирилл закрыл нос ладонью. Впрочем, это не помогло. Назначение каравана стало ясно спустя мгновение, когда сменивший направление ветер донёс до них густой, концентрированный аромат нечистот.

— Это что, говновозы? — прошипел Кастет.

Тель пожал плечами, не видя нужды подтверждать либо опровергать очевидное.

— Какого хрена они прут это через весь город? — тощий отплёвывался, бросая сердитые взгляды на удаляющиеся бочки.

— Одна из традиций Хиронишада, — Тель обмахивался платком, без особого успеха пытаясь отогнать густое зловоние, — связанная с одним из строжайших запретов, о которых я начал рассказывать, и так кстати позволившая отвлечь твое внимание от прелестей местных дам. Итак, позволю себе банальность, отметив, что столь огромное количество населения, обитающее в столь густонаселённом городе, не обременённом наличием канализации по причине своего таборообразного состояния, — Тель сделал паузу, давая собеседникам переварить значение слова «таборообразного». После чего довольно продолжил:

— Не может не производить колоссального количества нечистот ежедневно. Что при отсутствии организационных мер, несомненно превратило бы этот прекрасный город в зловонную кучу дерьма, омываемого реками мочи. Но этого не случилось и не случится в будущем из-за строжайшего запрета на отправление нужд вне отведённых для этого шатров, обозначенных для наглядности коричневыми, — он слегка пожал плечами, как бы извиняясь за очевидность, — знамёнами. Наказание за нарушение — штраф и плети. Так что подобные караваны тут дело привычное.

Кастет шмыгнул носом, отхаркнул, плюнул в пыль.

— Ещё запреты есть?

— Разумеется. Воров, убийц и насильников здесь кидают в яму, четвертуют и колесуют. Соответственно.

***

Успешный и изящный торговый агент Кейри Тель, а также двое его молчаливых и суровых спутников после получасового яростного торга с хозяином гостиницы (в котором спутники агента, разумеется, участие не принимали) получили во временную собственность четверть шатра, разделённую в свою очередь несколькими ширмами на помещение для господина и комнату слуг. Тель истребовал несколько кувшинов подогретой воды для умывания и корыто.

Кирилл осмотрелся. Толстая ткань шатра, как ни странно, отлично спасала от шума, царящего на улицах города. На плотных, изрядно утоптанных коврах внутри шатра стояли кресла и столы, довольно приличная кровать в помещении Теля и два тюфяка в их с Кастетом закутке. Звякнул колокольчик, подвешенный снаружи, и внутрь заглянул хозяин — толстый одноглазый тип в бархатном халате. Хитро скривившись, он обратился к Кейри, причмокивая и подмигивая единственным слезящимся глазом. Тель презрительно фыркнув, махнул ему рукой, что-то прострекотав на своем языке. Хозяин, скривившись ещё больше, выскользнул их помещения.

— Чего он хотел? — спросил Кирилл.

— Разумеется, предлагал выпивку, наркотики и секс, — беспечно ответил фокусник.

— А ты? — буркнул Кастет.

— Я сказал, что путешественник моего ранга не собирается напиваться в этом клоповнике, куря разбавленный куриным дерьмом ниб и трахая его страшных племянниц.

Кейри развалился в кресле, закинув ногу на ногу.

— Потому что в ближайшее время мы, разумеется, умывшись и приведя себя в порядок с дороги, отправимся в самый лучший бордель в этом городе!

Глаза Кастета на мгновение ярко блеснули. Лицо Кирилла, видимо, вытянулось так сильно, что фокусник тут же добавил:

— В котором, по нашим сведениям, и находится твоя Вероника.

— Шлюхи! Шлюшьи дети! Шлюшьи шлюхи! Пусти, шлюхин сын! Не смей даже трогать меня! Я заплатил вам, шлюшьим псам и должен получить то, что хочу! Ай! Ай!!!

Из роскошного шатра, украшенного яркими лентами и разноцветными флажками, вылетел человек и рухнул в пыль, продолжая орать во всё горло, уворачиваясь при этом от дубинок вышибал. Дюжие молодцы в кожаных жилетках подхватили его под руки, развернули. А потом один из громил пнул бедолагу под зад так сильно, что тот пролетел несколько метров и врезался прямо в Теля. Тот, поморщившись, отстранился. В красных от ниба глазах незнакомца бешено вращались зрачки, заплёванная, мокрая борода воняла шупехом.

— Добрые люди! Вы свидетели! Эти дети шлюх обирают и грабят честных торговцев. Я заплатил этой чёртовой шлюшьей шлюхе и должен получить всё, что мне причитается! Ай!

Вышибалы, подскочив к бородачу, схватили его за шиворот и поволокли в переулок за шатёр.

— Ай, ай! Шлюшьи дети! — заголосил тот. — Ай!

Тель, отряхнув и поправив манжеты на рубахе, направился к входу в шатёр, где его встретил небольшого роста сухонький старичок, наблюдавший за происходящим.

— Почтенный Сиабад? — поинтересовался Тель.

— К вашим услугам, господин…

— Кейри Тель, торговый агент, — представился фокусник.

— Господин Тель, — старичок поклонился. — Желаете посетить наше скромное заведение?

— Теперь уже и не знаю, — Тель развёл руками. — Как я вижу, отношение к клиентам слегка изменилось в славном Хиронишаде. — Он кивнул в сторону переулка, откуда до сих пор доносились сдавленные вопли и удары палок. — И не в лучшую сторону.

— Ну что вы, что вы, добрый господин торговый агент! — засуетился старик. — Вы же знаете, как бывает: невежа переберёт с шупехом, сделает пару-тройку затяжек и вот уже скандалить! Мешать другим гостям, обижать девочек. И мальчиков тоже… У нас приличное заведение для достойных людей. Таких вот, как вы, господин Тель. И ваши спутники, простите не знаю их имён. Проходите. Проходите господа! Дом Сиабада — ваш дом! Всё к вашим услугам, всё к вашим удовольствиям!

Торговый агент Кейри, всё еще изображая легкую растерянность, позволил хозяину заведения взять себя под локоток и препроводить внутрь шатра. Пара молчаливых спутников агента последовали за ними.

Внутри бордель-шатра мягко горели масляные лампы, наполняя воздух приятным ароматом. На мягких подушках располагались посетители. Между ними, подобные сладким гуриям из подростковых эротических грёз, сновали полуобнажённые девушки. Кастет, присевший на подушки рядом с Телем, шумно сглотнул. Кирилл, внешне совершенно равнодушный, быстро обежал глазами помещение, выискивая среди прислужниц Веронику. Хозяин понял его по-своему.

— Прошу вашего телохранителя не беспокоиться, добрый господин торговый агент Тель, — любезно улыбнулся бордель-мастер. — В моём шатре удовольствий гости находятся под самой надёжной защитой!

— Приятно слышать дорогой Сиабад, — Тель ответил ему не менее любезной улыбкой. — Ничего не поделаешь, мои люди привыкли исполнять свою службу как подобает.

Хозяин кивнул, сощурившись на этот раз в сладчайшей улыбке.

— Прикажете подать вина, господин Тель?

— Просто Кейри, прошу вас! Что ж, извольте. К чему противиться соблазнам, а почтенный Сиабад?

— Только не в моём шатре. Только не в моём шатре! — казалось изобразить ещё более сладкую улыбку было невозможно, однако почтенный Сиабад справился. — Соблазны гостей — услада сердца скромного Сиабада!

Пышнотелая гурия, возникшая из ниоткуда, протянула Телю хрустальный бокал, бокал, наполненный тёмно-бордовым напитком.

— О! Нихамское! — Кейри сделал глоток и сладко зажмурился от удовольствия. — Божественно!

Сиабад воздел ладони, показывая, что для его гостей в порядке вещей получать всё самое лучшее.

— А им воды, — кивнул фокусник в сторону Кирилла с Кастетом.

Старик изобразил на лице муку, от того, что приходится предлагать гостям обычную воду, но бокалы, на этот раз из простого толстого стекла, поднесённые очередной гурией появились незамедлительно.

— Я слишком давно не был в славном Хиронишаде, почтенный Сиабад, — фокусник сделал ещё глоток дорогого вина, не забыв изобразить на лице наслаждение, — и, возможно, слегка отстал от жизни. Не появились ли какие-то новые традиции и правила для посетителей весёлых шатров? Не хотелось бы по незнанию оскорбить ваше достойное заведение каким-либо образом.

— Вы имеете ввиду то прискорбное происшествие, — морщины на лбу хозяина собрались в страдальческую сетку. — Разумеется, каждый гость есть величайшая ценность для старого скромного Сиабада. Но ваша проницательность просто невероятна, господин агент. Действительно, есть некоторые… изменения.

— Вот как? — оживился Тель. Он слегка подвинулся на подушках, приглашая хозяина присесть рядом, — И что же это за изменения?

— Видите ли, — старик замялся, бочком усаживаясь на подушку. — Все началось с появления на службе у Сим-Сама некоей особы.

— Особы?

— Весьма значительной особы, — понизил голос хозяин бордель-шатра. — Прекрасной Каллиниоры, да продлятся её дни во здравии на службе у почтенного Сим-Сама.

— И как же появление этой Каллиниоры повлияло на вашу деятельность?

— Дело в том, что она занимается… — Сиабад подался ближе к Телю.

Тот подставил ухо.

— Шпионажем, — прошептал старик.

— И? — ещё тише прошептал Тель.

— А ещё она, — старик опасливо зыркнул по сторонам, — сама бывшая…

— Кто?

Сиабад проводил взглядом одну из гурий, спешащую принести посетителям дымящуюся трубку. Глаза Теля широко распахнулись от невероятной догадки.

— Шлю… — выдохнул он.

Ладошка Сиабада метнулась к лицу Теля, прижав пальцами к губам едва не сорвавшееся с них слово.

— Прошу прощения, господин торговый агент, — отдёрнул руки Сиабад.

— Всё в порядке! — Тель приложился к вину, в свою очередь оглянувшись по сторонам.

Гости, казалось, были заняты исключительно прелестями прислужниц, которые игриво принимали ласковые поглаживания своих пышных бёдер, но при этом искусно избегали более интимных поползновений.

— Поговаривают, что свою сеть шпионов госпожа Ка сплела именно из… служительниц любовного искусства, — старик старательно обошёл более привычное название древнейшей профессии. Девочки…  и мальчики, почувствовав, некую защиту, стали более капризными, — Сиабад вздохнул, давая понять, как трудно ему приходится. — И выпороть какую-нибудь шл… кхм… девочку за непослушание стало проблемно. Не приведи небеса, та на службе у Каллиниоры.

Тель понимающе скривил губы.

— А ведь доподлинно ничего не известно. Понятное дело, свою сеть она не раскрывает.

— Понимаю ваши затруднения, почтенный Сиабад. Как же вам удаётся сохранять популярность заведения?

— О, господин Тель, искусство моих девочек, — он на секунду замялся, глядя на посетителя. Тот с улыбкой кивнул, давая понять, что к прелестям однополой любви не склонен, — искусство девочек в любовных утехах всё так же способно вознести любого почтенного гостя шатра Сиабада к самым высочайшим пикам чувственных наслаждений! Если, конечно, уважаемый гость не имеет привычки на пути к сиим пикам… девочек избивать.

— Уважаемый гость абсолютно не имеет такой привычки, — расплылся в улыбке Тель. — Кроме того, из уважения к заведению, ограничу на время обыкновение ласково похлопывать девушек по различного вида округлостям.

— Такое вовсе не возбраняется, — замахал руками бордель-мастер.

Словно по команде, у подушек материализовались две полуобнажённые прислужницы и, покачивая соблазнительными и не особенно скрываемыми округлостями, поставили у ног гостей маленький столик со сладостями.

Тель ласково погладил одну из девушек по бедру, вторую по пухлому плечику. Прислужницы игриво улыбнулись в ответ. Потом шагнули к молчаливым «телохранителям». Кирилл, вежливо улыбнувшись, уклонился от прикосновения. Кастет на мгновение замер, потом осторожно поднял руку, протянул к полной, тяжёлой груди, колыхавшейся под полупрозрачным шёлком. Коснулся неё и тут же отдёрнул ладонь, словно обжёгся.

— У вас суровые слуги, господин Агент Кейри, — Сиабад улыбнулся на этот раз почтительно. — Но стоит ли держать их в таком напряжении? Для таких случаев заведение предлагает гостям скидку для слуг. Разумеется, с девочками поскромнее.

— Я приму к сведению ваше любезное предложение, почтенный хозяин, — кивнул Тель. — Я также слышал, ваш шатёр славится не только чувственными наслаждениями, но и тем, что предлагает гостям настоящее искусство.

— Самая правдивая правда из всех правд, — Сиабад прижал ладони к сердцу.

— А их, как известно, бесчисленное множество! — подхватил Тель.

Сиабад изобразил самый искренний из всех смехов.

— Чем же удивит и порадует сегодня знаменитый на весь Шьялинур шатёр Сиабада?

— О, мой господин Кейри! Сегодня как раз невероятное представление! Живые фигуры, театр теней, состязание девочек против мальчиков в борьбе и невероятное представление: чужестранка-дикарка из далёкого Сибура будет петь для гостей!

— Петь? — Тель изобразил изумление. — Это и есть ваше невероятное представление — поющая дикарка?

— О! Не судите, не услышав, — хитро сощурился Сиабад. — А сейчас прошу меня простить.

С поразительной для своего возраста ловкостью он вскочил на ноги и, откланявшись, умчался встречать очередного гостя.

— О чём вы там болтали? — спросил Кирилл. — Вероника здесь?

— Похоже на то, — Тель отхлебнул вина и сделал проходящей мимо гурии знак наполнить его снова. — Гвоздём сегодняшнего представления заявлено выступление некоей поющей дикарки. Предположу, что это она и есть.

— Она будет петь тут? — Кирилл оглянулся. — В публичном доме??? А если…

— Я бы не стал волноваться на этот счёт, — Тель поблагодарил наполнившую его бокал девушку ласковой улыбкой и ласковым поглаживанием ближайшей к нему округлости. — Не в обиду прекрасноголосой Веронике, её красота слегка отличается от местных стандартов.

— Ну и хорошо, — буркнул Кирилл.

— Согласен, — кивнул Кейри. — А вот её певческая популярность меня беспокоит. Это может осложнить дело.

В этот момент где-то за занавесками взвыла дудка, затренькала лютня, затумкал тамбурин. Кирилл обернулся на шум — представление началось.

Открывал программу театр теней. Невидимые актёры за натянутым полотном разыгрывали комическую пьесу, весь юмор которой в принципе был построен на противопоставлении могучей эрекции и солидного размера детородного органа положительного героя вялому и крошечному атрибуту его оппонента. Пышногрудая тень главной красавицы, разумеется, предпочла очевидные преимущества героя, сплетясь с ним в клубке страсти прямо на глазах у отверженного оппонента. После чего актёры к восторгу почтенной публики изобразили два фонтанчика — слёзы незадачливого любовника и иной, характерный для фильмов определённой категории. Свет за экраном полотна погас; гурии, расторопно двигаясь, зажгли ряд фонарей, отгораживающий некое подобие сцены.

Живые картины представляли собой сцены, очевидно, из каких-то известных местных театральных пьес, все роли в которых исполняли актрисы и актёры с минимальным количеством одежды, отсутствие которой заменял густо наложенный макияж. Гости одобрительно зашумели. Гурии, сновавшие между гор подушек, ускорились, разнося вино, сладости и дымящиеся трубки. Актёры заёрзали, взаимодействуя друг с другом, пожалуй, гораздо фривольнее, чем того требовал сюжет. Гости встречали обжимания полуголых девиц благосклонно. Действия парней, в принципе тоже, но сопровождая это немного нервным смехом. В конце концов, все актёры сбились в кучу, гладя лаская и жамкая друг дружку во всевозможных местах. Посетители зашумели. Музыканты грянули ещё громче, выжимая из своих инструментов самые пронзительные звуки. Почтенный Сиабад кружил по залу коршуном, ловя взгляды гостей, делая знаки приглянувшимся им актёрам. Те покидали импровизированную сцену и подходили к гостю, что-то шептали на ухо, видимо, сообщая цену. Гости не торговались. То ли расценки в весёлом шатре Сиабада были невысокими, то ли актёрское мастерство они оценили так высоко, что торговаться уже не имели сил. Некоторые сразу удалились, скрывшись за занавесками с избранниками, некоторые остались в общем зале, угощая выбранных актёров обоего пола вином и сладостями.

Оставшиеся на сцене «неудачники» времени не теряли. Они сноровисто раскатали на сцене круглую кожаную арену с невысокими бортиками и, плеснув внутрь несколько кувшинов масла, устроили весьма натуралистичную групповую оргию, предварительно избавившись от остатков одежды. В свете масляных ламп скользкие, блестящие тела извивались словно многорукий и многоногий организм, украшенный торчащими членами, пышными грудями и ягодицами. Гостям, до сих пор не определившимся с выбором, затея явно пришлась по вкусу. Кирилл с трудом оторвал взгляд от копошащегося клубка тел. Тель выглядел, как ни странно, каким-то расстроенным. Он рассеянно цедил вино, глядя как бы сквозь барахтающихся в масле людей. Другое дело Кастет. Казалось, его выпученные глаза вот-вот выпадут из орбит. Тощий прерывисто дышал, не сводя глаз со сцены. Тель, очнувшись, оглянулся на Кирилла, перехватил его взгляд, взглянул на Кастета. Потом усмехнулся и сделал знак Сиабаду. Тот немедленно приблизился.

— Полагаю, мой слуга недооценил собственное хладнокровие. Ваше изысканное представление, почтенный хозяин, похоже, воспламенило его не на шутку.

Сиабад, низко поклонился, не особенно скрывая довольную улыбку.

— Пожалуй, я оплачу ему кого-то из ваших актрис. Без всяких скидок для слуг — мой человек так же достоин самого лучшего.

— Прошу, выбирайте, добрый господин! — Сиабад щёлкнул пальцами и клубок тел на сцене завертелся с удвоенной страстью. — Которую?

— Выбирай, — обернулся к Кастету Тель. — Я в долгу за тот мешок.

Тот метнул на него дикий взгляд.

— Правда?

— Разумеется, — усмехнулся фокусник, потом обернулся к Кириллу. — Тебе, разумеется, не предлагаю.

— Эту! — хрипло выдохнул Кастет, указывая на небольшого роста пухлую девушку, немного напоминавшую Илону.

Кирилл сдержал смешок, на всякий случай сделав вид, что поправляет одежду.

— Эту, — кивнул Тель.

Сиабад стрельнул глазами. Девушка вынырнула из скользкой массовки, быстро обтёрлась куском ткани, приблизилась.

— А как же господин Кейри? — поинтересовался хозяин.

— О, мой добрый господин Сиабад! Я так заинтригован вашей таинственной поющей дикаркой, что готов ещё немного подождать.

— Понимаю, понимаю, — расплылся в улыбке Сиабад. — А второй ваш спутник?

— Останется со мной, — Тель хлопнул Кирилл по колену. — Этот парень слишком суров.

Хозяин понимающе закивал, хотя в глазах его явно читалось некоторое настороженное недоверие к человеку, не интересующемуся чувственными наслаждениями.

— Ступай, — фокусник указал Кастету на его выбор. — Дама ждёт. Или тебе надо выпить для храбрости?

— Не надо, — прорычал тощий, вставая с подушек.

Девушка, приветливо улыбаясь, увлекла его за занавески, откуда уже потянулись обратно в общий зал некоторые, на вид вполне удовлетворённые гости. Сиабад хлопнул в ладоши. Масляная куча-мала вскочила на ноги и скрылась, уволочив за собой «поле боя». Приближался главный номер вечерней программы.

На сцене установили некое подобие занавеса из прозрачной ткани. Гурии потушили несколько ламп, создав полумрак. Удовлетворённые гости бордель-шатра, расслабленно развалившиеся на подушках, на приготовления реагировали вяло, о чём-то болтая друг с другом, заказывая у прислужниц ещё вино или ниб. Кирилл застыл на подушках, превратившись в напряжённый комок нервов. Где-то за занавесками кто-то невидимый взял звонкий аккорд на лютне. Звук струн, казалось, повис в воздухе, тяжёлом от наполнивших него ароматов масла, наркотиков и секса. Невидимый музыкант сыграл резонирующее трезвучие, потом стал перебирать струны, плетя одновременно простой и замысловато-чередующийся трёхнотный музыкальный рисунок. Мягко вступил тамбурин. Внезапно за занавесом материализовалась странная рогатая тень. Гости притихли. Лютня продолжала зачаровывать магическим трезвучием. Тень стала плавно извиваться, покачиваясь. А потом раздался волшебный голос:

— Ты видел в небе высоко

Как догорали города

И ты уходишь так легко

Туда, где всё так непросто…

Голос парил над завораживающим ритмом тамбурина, переплетаясь с чарующими вибрациями трезвучий лютни.

— Но ты уходишь далеко

И параллельно проводам

Летят ненужные слова,

Вопросы… Поздно…

Занавес внезапно упал, открывая скрывавшуюся за ней фигуру. Гости ахнули. На «сцене» стояла…

— Господи, что с ней! — выдохнул Кирилл.

… Вероника.

Тонкая фигура девушки была закутана в невообразимый кокон из какой-то пакли, натянутой на невидимые обручи, закреплённые на ней в хаотичном порядке. Волосы, взбитые в пышную, безумную причёску были небрежно обмотаны цветастым тюрбаном, из которого во все стороны торчали ветки, напоминающие рога совершенно фантастического существа. Нижняя половина лица была выкрашена в чёрный цвет, верхняя покрыта золотой краской. Девушка подняла ладони вверх:

— Ведь даже солнце

Светит не поровну

И мы как две стороны луны

С тобой. Белое-чёрное

Летим в разные стороны…

Кирилл изумлённо выдохнул: голос Вероники раздвоился. В воздухе шатра, ставшем неподвижно-хрустальным, отчётливо звучали низкий, бархатный и высокий, звенящий голос. И оба эти голоса, соединённые в гармонический интервал, принадлежали Веронике. Тамбурин заходился от ударов, дробил ритм, струны лютни звенели. Глаза девушки сверкнули в полутьме шатра, и огни ламп вдруг ярко вспыхнули.

— Не поднимая глаз.

Не отпуская рук

Сердце летит сейчас

На звук! Но всё так непросто…

Небо накроет нас

И оборвётся вдруг.

Горечь прощальных фраз —

Напрасно! Поздно…

Голос Вероники разделился на три, потом добавились ещё несколько новых голосов. Казалось — невидимый хор наполнил шатёр до краёв волшебной гармонией. Исчезло всё: шумы, запахи, растворились в сумраке гости, шлюхи, сонные вышибалы, прислужницы, Сиабад и даже Тель. Голоса переплетались, сливаясь в унисон, разделялись в невообразимые интервалы, звеня и вибрируя, шептали и убаюкивали, чаруя и вводя в транс, обволакивали сладкими волнами, заставляя кожу дрожать, а сердце биться в исступлении…

А следующее мгновение всё стихло. Голоса смолкли. Вероника закрыла глаза — и лампы тут же практически погасли. В сумраке зала растворились прощальные звуки лютни и тамбурина. Гости замерли, не в силах вздохнуть. Рядом что-то звякнуло — это Кейри Тель упустил из рук бокал и тот упал на столик, задев блюдо со сладостями. Тель, казалось, совершено этого не заметил. Он восхищённо смотрел на девушку, бормоча что-то неразборчивое. А в следующий миг весь зал взревел от восторга. Посетители, гурии, сбежавшиеся из-за занавесок полуголые любовники, прервавшие свои игры.

Впрочем, Кирилл этого не слышал — так сильно колотилось сердце. Вероника, открыв глаза, смотрела прямо на него. Парень чувствовал, что не в силах вздохнуть от волнения. Вдруг губы девушки дрогнули. Вероника улыбнулась Кириллу и плавно ускользнула за занавески. Парень дёрнулся, пытаясь вскочить, но чья-то рука удержала его. Кирилл обернулся. Тель покачал головой, призывая не делать глупостей.

— Ну? Что скажете, добрый господин Тель? — почтенный Сиабад, светясь от удовольствия, с трудом перекрикивал гостей, шумно требующих повторения программы, ещё вина, ниба и удовольствий.

— Я и мой спутник в восторге, господин Сиабад! Право, эта ваша дикарка сумела поразить даже таких искушённых в искусстве людей. Откуда она у вас?

Старик, хитро ухмыляясь, пошевелил в воздухе пальцами, показывая, что не намерен открывать даже столь уважаемым гостям коммерческие секреты.

— Ну конечно, конечно, — рассмеялся фокусник. — Я понимаю. Но признайтесь сгорающему от зависти торговому агенту, как вы собираетесь использовать это сокровище. Вы же не собираетесь просто показывать её тут каждую ночь горстке любителей сладенького.

— Э-э-э… — озадаченно протянул Сиабад, очевидно планировавший делать именно это.

— Нет, ну можете не рассказывать, — замахал руками Кейри. — Ну, разумеется, вы давно уже установили связи со столичными антрепренёрами.

— Анпре… бретёрами? — пробормотал старикан.

— Великие небеса! Быть того не может! — воскликнул Тель вскакивая. — Почтенный Сиабад, вы, похоже, ещё сами не поняли, каким богатством обладаете!

— Богатством?.. — эхом отозвался хозяин бордель-шатра.

— Именно!

— Но дикарка не продаётся…

— А кто говорит о продаже, почтенный Сиабад?!

Тель вдруг понизил голос до шёпота, опасливо оглянувшись по сторонам. Впрочем, гости уже вовсю веселились, не обращая на них внимания, а любовники поспешили возобновить прерванное занятие, о чём красноречиво свидетельствовали стоны, доносящиеся из-за занавесок. Фокусник увлёк хозяина к себе на подушки.

— Признайтесь, сколько вы выручаете за ночь? Впрочем, можете не говорить! Лунарий, самое большее полтора мелочью. И при этом вам приходится кормить, одевать и защищать всю это ораву.

— Но таково моё ремесло, — отвечал сбитый с толку Сиабад. — Этим занимался мой отец, а до этого…

— Ну разумеется, разумеется, — перебил его Тель. — А до этого ваш дед, и его дед.

А что сказал бы ваш достойный дед, когда узнал бы, что его предприимчивый внук сможет зарабатывать за ночь десять, — фокусник вглядывался прямо в глаза ошарашенному старику, — двадцать. А то и все тридцать лунариев!

— Тридцать… — выдохнул бордель-мастер. Его губы шевелились, словно подсчитывая будущие барыши. — Но как?

— Выступления в столице, — Кейри развёл руками, словно говоря о чём-то само собой разумеющемся. — А ещё в Нихаме. И не на каких-то грязных рынках. Ваша сибурка достойна того, чтобы выступать в главных театрах государства. А возможно, — он придвинулся к самому уху старика, — и во дворце самого Наместника.

Глаза Сиабада широко распахнулись.

— Разумеется, при наличии определённых связей в тех кругах.

— И эти связи есть… — Сиабад не договорил, пристально всматриваясь в лицо собеседника.

— У меня! — ослепительно усмехнулся фокусник. — Великие небеса! Как же славно, что я зашел сегодня к вам, мастер Сиабад!

В глазах старого бордель-мастера вспыхнули огоньки алчности. Горы лунариев, переезд в столицу, подальше от ужасного Сим-Сама, Каллиниоры и её проклятых шпионов. Сытая старость в покое и достатке, собственный дом на берегу Зелёного моря, слуги и невольники, место в высшем обществе…

— Как вы собираетесь провернуть дело, дорогой друг Кейри? — хрипло прошептал он, дыша Телю в лицо.

— Во-первых, я должен пообщаться с вашей сибуркой.

— Зачем? Девка сделает всё, что я велю.

— Не сомневаюсь, дорогой мой друг Сиабад. Но ставки будут несоизмеримо велики. Одно дело ваше почтенное заведение, а другое — театры столицы! Мне нужно оценить степень её… — Тель поискал подходящее слово, —  … адекватности.

— Адевак... Аде… чего?

— Ну, понять насколько она дикая. Этот, знаете ли, её наряд… Она вообще понимает, что делает?

— Этот наряд придумал ей я сам, — насупился Сиабад.

— Да? — встрепенулся Тель. — Очень… впечатляюще!

Старик расслабился.

— Мне нужно пообщаться с ней.

— Я сейчас же прикажу привести её сюда! — Сиабад оглянулся, ища глазами вышибалу.

— Ни в коем случае! — зашипел Тель. — Ни в коем случае, друг Сиабад! Вы что, хотите, чтобы кто-то прознал о наших планах?! — фокусник тревожно огляделся по сторонам. Посетители весело лапали «актрис», те повизгивали, не обращая на него никакого внимания. — Вы можете привести её в мой шатёр?

— В ваш? — глаза старика превратились в подозрительные щёлочки. — Я возьму с собой охранников!

— Ну разумеется, дорогой друг! — всплеснул руками Тель. — Разумеется! Мало того, я буду на этом категорически настаивать! Мы должны сберечь нашу жемчужину от каких-то неожиданных неприятностей!

— И ещё один момент, дорогой друг Кейри…

— Да?

— Ваша доля в будущем предприятии?

— А, — фокусник беспечно махнул рукой, — сущий пустяк! Половина от выручки.

Глаза Сиабада сжались ещё сильнее.

— Четверть, — прошипел старик.

— Треть!

Несколько мгновений оба сверлили друг друга пристальными взглядами. Наконец губы бордель-мастера изогнулись в ухмылку.

— Треть, — он плюнул в ладонь и протянул Телю.

— По рукам! — Кейри плюнул в свою ладонь и крепко пожал руку хозяину шатра.

Старик просиял.

— Я велю девке… кхм… то есть жемчужине собираться.

— Не будем терять ни мгновения!

Почтенный Сиабад вскочил на ноги и с неожиданной прытью бросился за занавески.

— Что тут происходит? — прошептал Кирилл, проводив глазами хозяина шатра.

— Этот олух сейчас сам приведёт твою Веронику к нам.

— Что-о-о-о??? — Кирилл едва не свалился с подушек.

— Тихо ты! — прошипел Тель. — Вместе со стариканом будут охранники. Скорее всего — вон те два лба, — он кивнул в сторону тех самых вышибал, которые давеча отлупили пьяного бородача. — Их я возьму на себя. Вы с Кастетом оглушите старикана. И если всё пройдёт гладко, к утру мы будет далеко от этого славного табора, именуемого торговым городом Хиронишадом.

Занавески раздвинулись, появился Сиабад. За ним следовала Вероника. Кирилл почувствовал, что вспотел. Девушка успела переодеться и смыть краску с лица. Гости борделя бросали на неё равнодушные взгляды, похоже, не узнавая в этой стройной девушке поразившую всех пением дикарку. Сиабад, сладко улыбаясь, махнул рукой Телю.

— Так, а где же, — Тель вытянул шею, глядя в сторону занавесей, за которыми скрылся Кастет со своей копией Илоны, — наш спутник?

Дикий девичий визг полоснул по ушам. Вероника, вздрогнув, пригнулась. Тель прищурился. Сиабад насупился. Вышибалы, моментально сорвавшись с мест, бросились на крик. Занавеси разлетелись в стороны, и в общий зал влетела голая девушка с выпученными от ужаса глазами. Струи крови, брызжущие из носа заливали ей грудь и живот, глаз заплыл, на макушке горела кровавая плешь — кто-то выдрал пук волос у неё из головы прямо с корнями. Девушка оттолкнула Веронику в сторону и, оглушительно визжа, спряталась за Сиабадом. Вышибалы бросились за занавески. Донёсся шум ударов, сдавленные крики и рычание. Через мгновение громилы втащили в зал за ноги голого, извивающегося как змея Кастета.

— Су-у-у-ука!!! — орал тот. — Су-у-у-у-ука, убью!!!

Посетители вскочили с подушек, предвкушая забаву.

— В чём дело?! — глаза Сиабада метал молнии.

— Он не может, господин! — заголосила девчонка, растирая кровь и сопли по лицу. — Просто не может, я всё делала как надо, а он не может!

Тель вскочил с места.

— Почтенный Сиабад, я…

— Так вот что вы за люди! — грозно закричал бордель-мастер. — Проходимцы! Импотенты! — он подскочил к лежащему Кастету и пнул его в живот. — Никто не смеет так обходиться с товаром Сиабада! Эй, зовите стражу!

— Но друг Сиабад!.. — Тель шагнул навстречу старику.

— Друг?! Ты задурманил мне разум, проклятый болтун! И я едва не поверил тебе, презренный сын шакала! Едва не променял дело шести поколений моих предков на каких-то антербертёров!

— Антрепренёров, — машинально поправил его фокусник. — Но…

— Чего стоите, дармоеды?! — бордель-мастер обернулся к вышибалам. — Выбросите их вон отсюда! А ты, — он схватил Веронику за волосы, — пошла к себе!

Вероника взвизгнула, Кирилл вскочил на ноги. Кожаные жилетки, пнув на прощание Кастета по рёбрам так, что тот скрючился на коврах, воя от боли, бросились вперёд. Кирилл выхватил кошель с мелочью, махнул, целясь ближнему вышибале в висок. Тот оказался опытным бойцом и нырнул под удар. Кошель обрушился на голову второго вышибалы, угодив тому в ухо. Верзила взвыл, шатнулся в сторону, налетел на Теля, выбив у того из рук шарик, который фокусник собирался бросить в рот. Шарик покатился по коврам, Тель бросился за ним. Первый вышибала махнул дубинкой, обрушив её на плечо Кирилла. Раздался хруст. Вышибала на мгновение замер, изумлённо глядя на обломок толстой дубинки у себя в руке.

— Э… — пробормотал он, раскрыв рот.

И это была фатальная ошибка, так как в следующий момент тяжёлый кошелёк обрушился на его отвисшую челюсть, сломав и вывернув её набок. Верзила с воем бросился в сторону, споткнулся о Теля, шарящего по коврам руками, рухнул наземь. Второй кожаный жилет, выкатив ошалевшие глаза, бросился на Кирилла, замахнулся дубинкой, целясь в голову.

В этот раз парень не стал подставлять плечо под удар. Он прыгнул вперёд, и всадил колено в живот вышибалы. Тот снопом повалился на ковры, не в силах вдохнуть. Шлюхи заголосили, гости отпрянули в стороны.

— Стража!!! — завизжал Сиабад. — Именем Сим-Сама!

Тель, вскочив на ноги, схватил Кирилла за плечо, пытаясь удержать, но тут же отдёрнул руку, вскрикнув от боли. Кирилл встряхнул рукой, до сих пор горевшей от удара дубинки и синие искры, ужалившие Теля, с шипением упали на ковры. Он шагнул вперёд к Веронике.

— Всем стоять на местах! — в этот момент в шатёр ввалилось двухголовое чудовище. — Кто тут полощет имя Сим-Сама?!

Вслед за чудовищем появилась вооружённая мечами стража.

— Господин! — Сиабад, бросив Веронику, колобком подкатился к чудовищу, оказавшемуся двумя сросшимися здоровенными сиамскими близнецами. — Господин, прошу справедливости!

— Можешь на неё рассчитывать, — прорычала левая голова, украшенная многократно переломанным носом. — Только потом не жалуйся. Какого хрена тут происходит?

— Эти трое избили мою девку и двоих вышибал! Велите казнить их, господин Сим-Сам!

— Казнить? — удивилась правая голова. — Это ещё почему?

— Но…

— Заткнись! — рявкнула левая голова. — Теперь вы! — близнецы повернулись к Телю. — Говорите!

— Мое имя Кейри Тель, почтенный Сим-Сам! Я торговый агент, — поклонился Кейри. — Дело в том, что произошло ужасное недоразумение.

— Недоразумение? — хмыкнула правая голова, глядя на двух вышибал и Кастета, до сих пор валяющихся на коврах.

— Именно так, — развёл руками фокусник. — У моего человека получился… досадный прокол во время общения с одной из девушек почтенного Сиабада. Вот он слегка и вспылил.

— Слегка вспылил?! — взвизгнул бордель-мастер, скривившись от злобы. — Да он испортил девку. Она ещё четырёхлуний двадцать работать не сможет!!!

— Пять! — парировал Тель.

— Десять! То есть тьфу на тебя, проклятый, — опомнился Сиабад. — Он ещё будет торговаться!

— Ну вот, — Тель развёл руками, глядя на близнецов.

Похоже, правую, более симпатичную голову это позабавило, Сим даже ухмыльнулся краем рта.

— Господин Сим-Сам, прошу вас наказать этих негодяев. Прикажите драть их плетьми! — старик уцепился за рукав близнецов, но Сам мрачно оттолкнул его.

— Казнить? Драть плетьми? С каких пор ты, старый засранец подрядился обвинителем? — зарычал Сам. — Драка в борделе? Побитая шлюха? Проклятое дерьмо проклятого Ашаи! Ради такого в былые времена даже стражу не звали, а ты гнусный сухарь ещё и осмелился что-то кричать именем Сим-Сама!

— Простите, господин! — Сиабад кинулся в ноги близнецам.

— Однако, он просил справедливости, братец, — усмехнулся Сим.

— За какой хрен? — Сам оглянулся. — Тут что кто-то кого-то обокрал? Нет. Убил? Изнасиловал? Нет, чёртово семя Ашаи-проклятого, хоть дело и в борделе! Может этот мудак обгадился? — он подошёл к голому Кастету, который скрючившись сидел на ковре. — И снова нет!

Близнецы подбоченились, мрачно осмотрелись по сторонам. Моментально протрезвевшие гости прятали глаза. Прислужницы и актрисы как-то сразу сникли, умудрившись практически целомудренно закутаться в свои далёкие от целомудрия одежды.

— Так вот вам справедливость! — Сам кашлянул, сплюнул на ковёр. — Пятнадцать лунариев! Ты, — он указал толстым пальцем на Кейри, — уплатишь прямо сейчас. Один шлюхе, три старому засранцу и десять мне!

— Одиннадцать, — шепнул ухмыляющийся Сим.

— Одиннадцать! — прорычал Сам.

— А за них? — взмолился Сиабад, показывая на вышибал.

— За них? — Сам посмотрел на кожаные жилеты, один из которых мычал, заливая соплями вывернутую челюсть, а другой блевал на блюдо с фруктами. — За них ты не получишь ни хрена! Ибо вышибалам, которых могут так отмудохать какие-то тощие засранцы — грош цена! Или ты хочешь, чтобы я дал тебе этот грош, а Сиабад?

Бордель-мастер предпочёл на риторический вопрос не отвечать. Он подтолкнул Веронику к занавескам. Кирилл дёрнулся, но Тель вцепился ему в плечо.

— Не сейчас! — прошипел он.

— Твой парень чем-то недоволен, а, агент? — усмехнулся Сим. — А может быть ты сам считаешь моего братца недостаточно справедливым?

— Что вы, господин Сим-Сам! — Кейри почтительно склонился, прижав руки к сердцу. Я поражён и впечатлён, как быстро и точно вы вникли в ситуацию.

Левая голова сердито засопела переломанным носом, пытаясь высмотреть на лице фокусника малейший след иронии. Однако фокусник всем своим видом выражал самую почтительную из всех почтительностей.

— Расплачивайся, агент, и кончим с этим. Кстати, а где та девка, — Сам посмотрел на Сима, — о которой толковала Каллиниора?

— Похоже, это та, что только что удалилась, — пожал своим плечом Сим.

— Жирные ляжки мамаши Ашаи-проклятого, — скривился Сам. — И столько болтовни из-за какой-то тощей дикарки? Тьфу, — он снова сплюнул на ковры. А ты, поганец, — Сам посмотрел на Кастета. — Так и будешь светить тут своим бесполезным стручком? А ну одевайся и вали к чертям собачьим отсюда! Где его одежда?

Одна из прислужниц молнией метнулась за занавески, тут же вернулась обратно, положив к ногам Сим-Сама одежду Кастета и его сумку.

— Не мне, дура! — прорычал Сам. — Ему!

Близнецы с силой пнули кучу одежды. Сумка в полёте раскрылась и из неё выпал…

— Дерьмо… — прошептал Кирилл.

Тель застонал, сжимая в кулаках приготовленные золотые.

— Так вот зачем он возвращался…

… деревянный цилиндр, закрытый притёртой крышкой — туесок с нибом.

— Это они! — разом заорали обе головы Сим-Сама. Близнецы бросились вперёд и подхватили с пола туесок. — Те уроды, что ограбили факторию!!!

В руке Теля словно из ниоткуда возник шарик, который он недавно подобрал со ковра. Стражники бросились к ним. Кирилл схватился за свой кошель. Кастет кошкой прыгнул на Сим-Сама и вцепился в деревянный цилиндр. Близнецы, опешив от такой наглости, раскрыли рты.

— Бей его, Сам! — заорал Сим.

— Сам бей, Сим, я держу! — рычал Сам. — У-у-у, гнида!

Несовершенная согласованность их общего организма подвела — близнецы оба отпустили туесок, чтобы ударить наглого ублюдка, и тот рухнул наземь вместе со своей добычей, схватил цилиндр, повернулся на живот.

— Живьём! Живьём брать!!! — заорали головы стражникам, облепившим Кастета.

Те принялись колотить того сапогами и навершиями мечей.

— А где агент и второй ублюдок??? — близнецы обернулись, глядя бешеными глазами прямо на Кирилла.

— Молчи… — Тель обхвативший Кирилла обеими руками дышал ему в лицо каким-то смолистым запахом.

— Где эти гниды??? — ревели головы.

Стражники лихорадочно оглядывались по сторонам, не видя Кирилла и Кейри. Фокусник толкнул парня в сторону выхода. Тот замотал головой, показывая на занавески.

— Пожалуйста! — взмолились глаза Кейри.

— Нет! — ответил упрямый взгляд Кирилла.

Тель сдался. Пятясь бочком, они двинулись за занавески. В этот момент стражники подняли с земли Кастета, клещом вцепившегося в туесок.

— Дерьмо… — снова выдохнул Кирилл.

Каким-то образом тощий умудрился сорвать крышку и сейчас, запрокинув голову, всыпал в себя содержимое цилиндра, не обращая внимания на удары, сыплющиеся на него со всех сторон.

Близнецы наклонились, выдрали у тощего туесок, и, заглянув внутрь, с проклятием отбросили в сторону.

— Больной ублюдок, — прошептал Кейри, толкая Кирилла за занавески.

— Какого… — на мгновение Кириллу показалось, что чёрная масса во рту Кастета шевелится.

Тощий, скривив сумасшедшую гримасу, проглотил то, что было у него во рту. Сим-Сам с рёвом обрушил на него сразу два своих кулачища. Тель рванул Кирилла в проход за занавесками. Тонкая тень метнулась прямо на них, Кирилл рванулся, обхватил её за талию, прижал к себе. Вероника, распахнула глаза, увидев прямо перед собой появившегося из ниоткуда Кирилла, её рот приоткрылся, и парень, чьи руки были заняты, смог сдержать крик, готовый сорваться с губ девушки единственным доступным способом — впившись ей в губы поцелуем.

Голая девчонка, только что размазывавшая по лицу кровь, замерла, отвесив челюсть — певичка-дикарка на её глазах растворилась в воздухе. Мимо промчался отчаянно ругающийся Сиабад. Девчонка нерешительно протянула руку, пытаясь позвать бордель-мастера.

— Тихо! — прошептал голос из ниоткуда.

Девчонка испуганно заморгала, закрыв рот ладошками.

— Умница, — шепнул голос. — А теперь закрой глаза и дай руку.

Дрожа всем телом, она зажмурилась и послушно протянула руку вперёд. Что-то коснулось её ладошки.

— Держи.

Девушка сжала ладонь в кулачок.

Крики и ругань стихли — гости, стражники и страшный Сим-Сам выскочили на улицу. Девчонка осторожно приоткрыла один глаз — никого. Открыла второй, оглянулась, медленно разжала пальцы. И тут же сжала кулачок снова, пряча в нём блестящий золотой лунарий.

***

Теус Шос проснулся от боли в горле. Некоторое время он пытался бороться с неизбежным пробуждением, усилием воли стараясь вернуть себя обратно в сон, туда, где розовощёкая Тесса ласково улыбалась ему и позволяла трогать за всякое. И, вполне возможно, это бы ему благополучно удалось, не реши Теус повернуться на бок, чтобы устроиться поудобнее. Голова тут же взорвалась похмельной болью. Грязные кишки Ашаи-проклятого… Сон улетучился безвозвратно. Теус пошевелил языком, распухшим и шершавым как мельничный жернов, пососал губы, пытаясь выдавить из слюнных желез немного влаги, чтобы смочить горло. Не вышло. Он застонал, тут же поперхнулся и закашлялся, одновременно схватившись за виски — башка просто раскалывалась. На кой чёрт ему приспичило прошлой ночью заливать в брюхо целый кубок шупеха наверх на пять или шесть кубков эля? Впрочем, это повторялось каждую пьянку. А сами пьянки становились всё чаще и чаще.

Теус, не открывая глаз, пошарил вокруг рукой. Вот же дрянь! Трава. Похоже, он уснул прямо на улице. Он осторожно открыл глаза. Слава небесам, четырёхлуние ещё не наступило, и небо было лишь чуточку светлей, чем чёрные конусы окружающих его шатров.

Он повернулся, медленно, максимально осторожно, стараясь не потревожить растревоженный комок обнажённых нервов, пульсирующий у него в черепе. Поморщился от запаха — блевотина. Провёл рукой по рубахе — блевотина. Его собственная. Провалиться ко всем чертям в Хириушар, до чего же он докатился. И что сказала бы Тесса, доведись ей увидеть его в таком виде. Теус поморщился и вздохнул. Что сказала Тесса, ему было прекрасно известно:

— Теольмидикус Шос — засратый говновоз! Теус Шос — говновоз! Теус Шос — говновоз!

Так кричала проклятая мелюзга — младшие братья и сёстры Тессы, когда он с пылающими от стыда ушами сбежал её шатра прошлой весной.

— Запомни, Теольмидикус, наша работа почётна и важна, — поучал его старый дядька Лурф, счищая пятна дерьма с сапогов пучком травы. — Если б не мы, этот город бы сам стал громадной говняной лужей меньше чем за год. Что б сказала твоя Тесса, доведись ей жить в луже дерьма? То-то!

На словах Лурфа всё выходило гладко и даже почётно. Только вот родители девушки не оценили всю важность его труда. А сама Тесса… она весело смеялась, слушая как дети дразнят его, горланя на всю улицу.

Теольмидикус… О чём только думала мать, называя его так? Скорее всего надеялась, что звучное имя сулит ребёнку удачу и богатство. Успех в делах и в любви. И ведь всё это было в его жизни. Только что. Пока он, чёрт побери, не проснулся. Опять говновозом, да ещё и похмельным.

Теус сел, отставил руку в сторону, ища опору, чтобы попытаться подняться и замер. Рука наткнулась на что-то округлое. И это округлое как-то удивительно соблазнительно булькнуло.

Медленно-медленно, будто боясь спугнуть внезапно подвернувшуюся удачу, он повернул голову. Великие небеса! Фляга! Его собственная фляга, которую он самолично наполнил давеча первоклассным элем, в приступе пьяного благодушия намереваясь отнести его Лурфу. Разумеется, он приложился к ней, и, возможно, не один раз по пути — оттого и свалился под каким-то шатром у дороги. Но ведь уши его не обманули — там что-то явно булькнуло. Морщась от боли, он схватил флягу, дрожащими пальцами вытащил пробку, понюхал на всякий случай. Эль! Больше половины фляги!

Первый глоток колом застрял в горле. Теус неимоверным усилием сдержал в себе целительный бальзам, призванный спасти его от похмелья. Проглотил, откашлялся, размазывая по пыльным щекам брызнувшие от боли в голове слёзы. Откинулся назад, опёршись спиной о растяжки шатра. Дождался пока нутро примет в себя хмельное лекарство от боли и тошноты, растворит в пересохшем желудке, наполнит кровь лёгкостью… Остаток эля он выхлебал, не отрываясь.

Блаженная улыбка сама растянула рот почти что до ушей. Теус взглянул на небо — появилась первая луна четырёхлуния. Он подмигнул ей словно старой знакомой. Осторожно тряхнул головой — не болит! Тряхнул сильнее — мир вокруг него слегка покачнулся, но тут же встал на место. Благослови небеса того, кто придумал эль! Теус поднялся на ноги. Переполненный мочевой пузырь тут же возопил, требуя облегчения. Денег на посещение специального шатра с коричневым флагом у него, разумеется, не было. Какая несправедливость — при его-то работе ещё и ходить по нужде за деньги! Однако закон есть закон. За его нарушение в Хиронишаде карали нещадно. Теус прислушался. Где-то вдалеке слышался какой-то шум, крики. В другой стороне звучала музыка, ругались шлюхи, обвиняя друг дружку в попытке переманить клиента. Славный город Хиронишад никогда не спал. Он ел, пил, веселился, совокуплялся и, разумеется, обеспечивал работой его и Лурфа.

«Теус Шос — говновоз!»

Он стиснул зубы, наполнившись пьяной решимостью. Всё, хватит! Он, Теольмидикус Шос ещё покажет всем этим малолетним засранцам. И Тесса горько пожалеет о том, что смеялась вместе со всеми. Он может заниматься чем угодно: стать кузнецом или краснодеревщиком. Пойти в стражники или даже стать вышибалой! Теус нахмурился: стражник и вышибала, это, пожалуй, слишком, для этого он был трусоват. Зато, он может стать конезаводчиком! Он снова улыбнулся. Лошадей он и вправду любил и всегда заботился о тех старых клячах, которых Сим-Сам отдал им с Лурфом для работы. Вот бы найти пару лошадок, чтобы начать дело. Он бы справился. И пить бы совсем перестал. Ну, почти совсем. Разве что иногда…

В этот момент из-за шатра выехала повозка, запряжённая парой лошадей. Теус сморгнул. Потом присмотрелся получше и сморгнул ещё сильнее — повозка была пустой. Он быстро оглянулся по сторонам. Великие небеса! Неужели боги наконец дали ему то, что он давно заслуживает — шанс начать новую жизнь. Похоже, кто-то спьяну свалился с повозки, и лошади просто пошли дальше без хозяина. И всего-то и надо — подхватить вожжи и выбраться из Хиронишада, прикинувшись владельцем.

Теус двинулся вперёд, вышел на дорогу, растопырил руки в стороны.

— Тпру-у-у, милые! — зашептал он. — А ну, погодите-ка.

Рука привычно подхватила ближайшую к нему лошадь под уздцы.

— Тпру-у-у…

А потом случилось невероятное. Над повозкой вдруг появился длинный хлыст. Он сам по себе поднялся вверх, на мгновение завис в воздухе, а потом, противно свистнув, обрушился на пальцы Теуса. Тот ахнул, подавился слюной, закашлялся, отпрянул назад, шлёпнулся в пыль, выкатив округлившиеся от ужаса глаза. И тут же нарушил один из главных запретов в городе, напрудив себе в штаны. Вожжи сами по себе поднялись и хлестнули лошадей по крупам. Те тут же рванули рысью.

— Проклятье! Чуть не попались, — выругался невидимый для Теомильдикуса Шоса Кейри Тель, оборачиваясь назад. — Великие боги, Кирилл, Вероника! Ну сколько можно целоваться!

Часть вторая

Чудовища

— Приветствую тебя прекрасная Каллиниора, да продлят небеса твои дни и годы во здравии!

— Приветствую. Говори.

— Твои люди из столицы передают: дела Ключника и этого странного нищего…

— Хорька.

— Именно так, прекрасная…

— Не отвлекайся.

— Дела Ключника и Хорька пока приостановились. Поставки «грязной магии» прекращены. Судя по всему, Ключник пытается установить контроль над банками.

— Вот как? Каким образом?

— Открыть свой собственный.

— Но этот недоколдун ничего не смыслит в банковском деле.

— Возглавить банк предложено банкиру Морху из Сильжукского отделения банка Джелико.

— Ах вот за что толстяк Паскаль заплатил парой пальцев! Продолжай.

— Слушаюсь, госпожа. Обнаружилась пропавшая тысяча Псов. Вернее, то, что от неё осталось.

— Любопытно. Где?

— В Сизых горах, на одном из плато.

— И что от неё осталось?

— Гм… собственно говоря, ничего. Все мертвы.

— Продолжай…

— Судя по характеру ран, большая часть солдат… гм…

— Ну, не тяни!

— Растерзана, госпожа Ка.

— Звери?

— Не похоже.

— Воины?

— Очень большие и сильные воины, госпожа.

— Так… Что тебе известно об этом?

— Пока ничего, госпожа, только… гм…

— Тебя выпороть? Или сразу четвертовать?

— Простите, прекрасная Каллиниора. Ходят слухи о некоторых побочных эффектах во время экспериментов Ключника со слизью. Пока это всё.

— Ясно. Свободен.

— Прекрасная Каллиниора!

— Слушаю.

— По поводу нападения на факторию господина Сим-Сама.

— Так.

— Судя по характеру ран ваших людей, напавшие на них были не совсем обычными.

— Продолжай.

— Это были какие-то крупные и необычно сильные…

— Воины?

— Скорее звери, госпожа.

— Вот как…

— В телах одичавших разбойников, найденных на месте преступления, обнаружены определённые изменения. Словно они оказались подвержены какой-то неестественной мутации. А также в телах были обнаружены следы… гм…

— Ну?

— Следы слизи Хириушара.

— Что ещё?

— Пока всё, госпожа Ка.

— Ясно. Свободен.

— Слушаю!

— Известная вам певица, проданная в бордель мастера Сиабада, исчезла сразу после визита туда господина Сим-Сама.

— Куда?

— Неизвестно, госпожа.

— Что ещё?

— Вместе с ней исчезли торговый агент, некий Тель, а также сопровождавший его слуга.

— Как они связаны?

— Неизвестно, госпожа Ка. Но второго слугу вышеозначенного агента арестовал господин Сим-Сам за кражу ниба в фактории.

— Интересно. Где сейчас арестованный?

— В ямах, госпожа Ка.

— Ясно. Свободен.

— Пусть длятся ваши дни в благоденствии, прекрасная госпожа Каллиниора, а ночи…

— К делу!

— Пленник, задержанный досточтимым Сим-Самом пришёл в себя.

— И?

— Он убил всех, кто был с ним в яме.

— Его что, не приковали?

— Цепи разорваны, госпожа.

— Почему надсмотрщики не остановили его?

— Он убил надсмотрщиков.

— Что? Всех?

— Половину.

— Но как такое возможно?

— Госпожа, он… изменился. Он стал… гм…

— Драные лоскуты со спины Ашаи-проклятого… Похоже, я все-таки прикажу сегодня кого-то колесовать. Говори или это сделают с тобой прямо сейчас…

— Пленник стал огромным. Очень большим и свирепым. Он словно превратился…

— В зверя?

— Госпожа…

— В воина?

— Во что-то среднее.

— Почему мне не доложили сразу же?

— Господин Сим-Сам велел всем молчать.

— Пленника как-то смогли утихомирить?

— Да, отравленным дротиком в брюхо.

— Я хочу взглянуть на тело.

— Это небезопасно, госпожа Каллиниора.

— Это ещё почему?

— Он спит.

— Что? Спит, получив отравленным дротиком в живот?!

— Да. И рана уже зажила.

— Я взгляну на него. Позже.

— Да, госпожа.

— В тайне от господина Сим-Сама.

— Разумеется, госпожа.

— Свободен.

— Да продлятся…

— К делу!

— Слушаюсь, госпожа Ка. Люди банкира Морха разыскивают в Хиронишаде некоего наёмника по подозрению в убийстве дельца Бо Маршранга по прозвищу Плакса.

— Люди Морха? Говори.

— Наёмника обвиняет некий Ёк Кхорк. По его словам, Плакса, а точнее делец Бо Маршранг отравил его братьев при помощи яда, спрятанного в сундуке с деньгами. Сам Ёк выжил, но от яда лицо его обезобразилось. После чего самого Маршранга, которого разыскивали люди Морха, судя всего по подозрению в ограблении банка в Сильжуке, зарезал ранее упомянутый наёмник. Сам сундук, к слову, оказался пустым.

— Зачем мне знать об этом? Похоже, на обычную историю. Один грабитель ограбил другого, первый отравил второго, второго зарезал третий…

— Ранее упомянутый наёмник был замечен сегодня в бордель-шатре Сиабада.

— Вот как!

— Он разыскивал певицу, которую ранее упомянутый Плакса сперва продал Сиабаду, а потом снова…

— Да, да я помню, и?

— Избив хозяина борделя, наёмник отправился в город, расспрашивал об агенте по имени Кейри Тель и его спутниках.

— Что ещё?

— Некий кхм… простите госпожа, говновоз Теомильдикус Шос донёс о замеченном им проявлении магии прошлой ночью. Правда, вряд ли его слова заслуживают доверия, так как парень явно перебрал накануне. Но так как вы велели сообщать о подобных заявлениях…

— Проследите за ним. Что ещё?

— Слухи о грядущем явлении Тёмного властелина распространяются всё сильнее.

— Какова опасность волнений?

— Уже не ничтожна, но пока мала.

— Продолжайте следить за проповедниками и сумасшедшими пророками.

— Слушаюсь, госпожа. Разрешите вопрос.

— Да?

— Какова приоритетность в слежке? Говновоз, пророки, наёмник Тесак?

— Что?

— Я говорю…

— Как, ты сказал, зовут наёмника?

— Простите, госпожа Ка. Касси Брелан по прозвищу Тесак. Бывший наёмник из вольницы. Мастер по оружию…

— Высшая приоритетность! Следить днём и ночью. Докладывать мне лично. О каждом шаге этого… Тесака.

***

«Не вмешиваться!»

Тарх Торс вжался головой в землю. Шапка сползла на уши, приглушив звуки, доносящиеся с поляны, но не скрыв их полностью. Это всё равно не помогло бы. До конца своей жизни когул Торс теперь будет слышать звук медленно вытягиваемых из тела человеческих кишок. А ведь всё шло почти хорошо…

Чёртово расстройство, скрутившее его нутро в жгут, слава небесам, так и не перешло в полноценную дизентерию, и на место преступления он примчался, чувствуя себя полным сил. Беглый осмотр подтвердил слова незнакомца, встреченного в лесу: в повозке валялись три трупа. Двое с посиневшими, распухшими лицами были явно отравлены. Третий — изрублен так, будто какой-то безумец выместил на нём всю свою злость. Походный купеческий сундук, источающий зловоние стоял пустым.

Торс, мгновенно оценивший ситуацию, кубарем выкатился из повозки, зажимая нос и рот ладонью. Остатки яда, убившего первых двоих, были ещё достаточно сильны. Когул, служивший в своё время в охране купеческих караванов был прекрасно осведомлён о тайных склянках с ядом, защищающих подобные сундуки от грабителей, а скорее от предателей, по глупости пытавшихся ограбить своих хозяев, настоящих обладателей подобных сундуков с секретом. А вот незадачливые воры с кнутами, обмотанными вокруг пояса, навроде кушаков — нет.

— Руби тенты! — заорал он Псам.

Острые сабли живо порезали ткань, превратив повозку в скелет. Лёгкий ветерок выдул остатки растворившегося в воздухе яда.

— Как тебя зовут? — обратился Торс к окровавленному незнакомцу, сидящему за спиной его денщика.

Тот неуклюже спрыгнул на землю, застонал, припадая на ногу.

— Отвечай, поганец! — рявкнул денщик, пнув бедолагу сапогом в плечи.

— Добрый господин! — заголосил человек. — Я Кхорк! Ёк Кхорк. А там братовья мои убиенные, — он повалился на колени, зачерпнул полные горсти пыли, посыпал ею залитые кровищей волосы, став похожим на какого-то чёрта. — Артисты мы. Комедианты знаменитого Бо Маршранга, антер… атре…пердёра, мать его так…

Торс скривился, рассмотрев повнимательнее лицо Кхорка — одутловатое, искривлённое застывшей судорогой. Ну и, разумеется, до сих пор залитое кровищей, которая уже успела засохнуть.

— Что тут произошло, рассказывай!

— Наёмник. Наёмник Касси Брелан — он обезумел, господин! Порезал господина Плаксу, то есть Бо Маршранга, как есть порезал на ремни! Раскроил тесачищем своим, будь он проклят, чёртово наёмницкое семя!

Тарх Торс кинул быстрый взгляд на окружающих их Псов, большая часть которых до вступления в отряд стражников Наместника долгие годы состояла в вольнице — полуразбойном братстве головорезов, подряжавшихся в различные, чаще всего не совсем законные предприятия. Лица у Псов вытянулись — кодекс запрещённого ныне братства предписывал сурово карать всякого, кто поносил вольницу и любого её члена. Ёк, смекнув, что ляпнул лишнего, тут же заголосил:

— Он же совсем без берегов стал, господа стражники! Договор не соблюл, хозяина порезал! Да и вас собирался в тот раз…

— Который из них Плакса Маршранг? — перебил его Торс.

Кхорк вскочил на ноги, заковылял к повозке. Цепляясь за деревянные рёбра, на которых полоскались обрывки тентов, взобрался в повозку и завыл оттуда диким воем.

— Бра-а-а-атушки! Чифун, Маргадо-о-о-он! Кровинки!

Торс, нахмурившись, последовал за ним.

Кхорк елозил по полу, обнимая двоих задохнувшихся от воздействия яда братьев. Когул остановил двинувшихся было за ними Псов, давая возможность Кхорку выголоситься.

— Так который Плакса?

— Энтот, — Ёк мотнул головой в сторону порезанного трупа.

Торс присел на корточки, присмотрелся. Лицо Бо Маршранга было искажено то ли от боли, то ли от ужаса. Из застывшего глаза сочилась слеза. Второго не было видно под запёкшейся кровью. Похоже, тот самый наёмник и вправду обезумел — тело жертвы было искромсано вдоль и поперёк в припадке безумной ярости.

— Чёртовы комедианты, — пробормотал когул.

Похоже, приказ банкира Морха найти и доставить антрепренёра Маршранга он выполнить не сможет.

— А где деньги, слышь ты, Ёк? — он присел на корточки, пошарил в пустом сундуке.

— Забрал сучий наёмник! — младший Кхорк, размазал кровищу по щекам. — Он, видишь ли, господин когул, давно волком щерился. И на Плаксу, — Ёк хлюпнул носом, — и на нас. Поди, давно удумал, как всех нас извести и забрать деньжата-то. Всё, что потом и кровью заработали на площадях да базарах!

Тарх Торс быстро оглянулся назад — его Псы топтались неподалёку, однако, в повозку не лезли. Он резко метнулся вперёд и, ухватив выжившего близнеца за горло, опрокинул на пол, прижал к доскам. Кхорк вытаращил глаза.

— Врёшь, сука, — прошипел когул, сжимая пальцы. — Ты мне, гнида, будешь заливать про площади и базары? Вы, паскудники, ограбили господина Морха! Ты, мотня шароварная, вместе со своим Плаксой и остальными.

— Кха-кха-кого Мхорха?! — хрипел Кхорк. — Кхас-кхас-падин кхогул…

Торс ослабил хватку.

— Говори, паскуда сеновальная!

— Виноваты! — взвыл младший близнец. — Виноваты мы, господин когул. Не иначе, Ашаи проклятый вселился в братовьёв. Было дело, признаюсь.

— Говори, ну!

— Обнесли мы твого Морха. А как жеж быть, господин когул? Плакса, мать его так и разтак, платил сущие гроши. Сам, гад, небось, по дорогим борделям шлялся по ночам, а нам с братами на подзаборных шлюх не хватало! А выпить да гульнуть хотца — молодые ж ишшо… — Кхорк осёкся, хрюкнул, хлюпнул. — Были ж молодые ишшо! А-а-а!

— А ну стихни, гнида! — ткнул его в пузо Торс. — Говори про то, как ограбили господина Морха!

— Так говорю ж, — Ёк смахнул слезу. — Дождались, пока Плакса уйдёт со своим наёмником, и залезли к твоему господину.

— Ну?

— Ну и обнесли, чего уж… Деньги взяли. И ещё кой-чё по мелочи.

— Какие ещё мелочи? — нахмурился Торс.

— Ну, окорок там, бочонок с шупехом…

— Что-о-о??? Какой нахрен бочонок, паскуда?! Я про банкира Морха из Сильжука!

— Какого ещё банкира? Знать не знаю ни про какого банкира! Мы трактир грабанули с братами, про банк и слыхом не слыхивали!

— Не слыхивали, говоришь?

— Как есть говорю, господи-и-ин, — завыл Ёк, — с места не сойти! Век воли не видать!

— Это уж точно! — Торс рывком поднял близнеца на ноги. — Сгниёшь в Сильжукских ямах, падла, если соврал. Морх лично собирался драть жилы из твоего Плаксы — ничего сойдёшь и ты, коль тот сдох. Пшёл!

Получив могучего пинка под зад, Кхорк кулём рухнул с повозки, покатился по траве. Стражники, довольно ухмыляясь, подхватили бедолагу под руки, не упустив возможности сунуть пару-тройку раз под рёбра. Кхорк хрипел, мотая головой.

— Невиновный я! Невиновный! Пускай господин Морх сам приходит! Я всё ему скажу! Везите меня в свой Сильжук, поганцы, тащите в ямы, чёрт с вами, только найдите проклятого Касси! Ай! Ох… — один из Псов, услыхав про поганцев, двинул Ёку под дых уже не таясь. — Банкир Морх! Сильжук! Ямы! Банкир Морх… Сильжук… ямы…

Кхорк замотал головой, закатил глаза.

— Что с ним делать, когул? — помощник Торса, заменивший погибшего в стычке с кузнецами рыжебородого Пса, с отвращением смотрел на бьющегося в судорогах Кхорка.

— Не слышал, что ли? — поморщился когул. — В Сильжук, в ямы, к Морху. Отряди четверых, пусть отвезут этого засранца банкиру. С остальными двинем за тем наёмником.

— А если он того… Правда из братства? — хмуро спросил помощник.

Тарх Торс пристально посмотрел на него. Потом сплюнул в сторону и поправил саблю.

— Я разберусь. По коням!

***

Брелан двигался быстро, целеустремлённо, но без лишней спешки и суеты. Останавливался в трактирах; если была возможность, менял лошадей. Тарха Торса это беспокоило. Убийцы, скрывающиеся от правосудия, так себя не ведут. Узнав о месте последней ночёвки наёмника, он подробно расспросил хозяина трактира о его госте. Мрачный, нелюдимый, ел много, но совершенно не пил ничего хмельного. Свежей лошади в этот раз при трактире не оказалось, поэтому гость выехал засветло на своей. Торс пришпорил коня. Псы — полторы дюжины раздражённых долгой погоней всадников молча двинулись вслед за ним. А через несколько часов кавалькада наткнулась на беглеца у развилки на тракте.

Брелан сидел на валуне, грызя травинку. Торс жестом остановил своих всадников, приблизился в одиночку.

— Ты Брелан?

— Ну.

— Бывший наёмник по прозвищу Тесак?

— Ну.

— Я — Тарх Торс, когул…

— Я помню, — Касси выплюнул кусок травинки. — Я не трогал той девки.

— Плевать на девку, — нахмурился Торс.

— Это хорошо, — криво ухмыльнулся Тесак. — Было бы странно, если бы такая куча Псов гонялась за мной из-за какой-то трактирщиковой дочки. А я не люблю странности, — добавил он уже серьёзно.

— Вообще-то мне насрать на то, что ты любишь или не любишь, поганец, — насупился Торс. — Ты из братства?

— Дело давнее…

— Скажи спасибо парням, — когул мотнул головой назад. — Они попросили сперва потолковать с тобой.

— Ну толкуй, когул, — Брелан потянулся, хрустнув позвонками. — С какой такой радости полторы дюжины Псов гонятся за честным человеком.

Торс скривился от такой наглости. Рожа наёмника была меньше всего похожа на лицо честного человека.

— Ты убил Плаксу Бо?

— Дельца кто-то порешил? — искренне удивился Тесак.

— Ты мне дурня не ломай, — скрипнул зубами Торс.

— И не думал. Так ты тут из-за этого?

— Тут я спрашиваю. И поспеши с ответом, потому что терпение у меня уже на исходе.

— Так запаси терпения побольше, Тарх Торс! — Касси отшвырнул травинку в сторону. — Потому что ты ищешь не там.

— Говори!

— Этот говнюк Маршранг подставил меня на выезде из Богота. Наплёл страже, что я разбойник.

Торс скривил губы, показывая, что не видит в этом ничего странного.

— Потому ты догнал его и располосовал на чёртовы лоскуты?

— Лоскуты? — Касси медленно, так чтобы не давать повода для беспокойства наблюдающим за ними стражникам, соскользнул с камня, размял ноги. — Мне незачем резать человека на лоскуты, чтобы убить его.

— Он сказал, что ты обезумел.

— Кто, Плакса? — ухмыльнулся Тесак. — Так он всё-таки живой?

— Не лови меня на словах, поганец, — прорычал Торс. — Кхорк сказал.

— Ах, вот что! А не рассказал ли твой Кхорк, как со своими братьями увёл у этого самого Плаксы фургон с добром? А?

Торс прищурился. Касси поправил пояс. На ветку одного из деревьев растущего рядом с валуном села ворона, огляделась по сторонам, громко каркнула.

— А остальные Кхорки чего говорят?

— Мёртвые не говорят.

— Ого! Вот как… И этих тоже я?

— Нет, — Торс помрачнел ещё сильнее. — Не ты. Где деньги из банка?

— Ага! — ощерился Тесак. — Всё-таки дело не в Маршранге, да? Ну так иди, поищи. Как видишь, карманы у меня не оттопыриваются от лунариев. Да и мешков на лошади тоже нет. Хочешь — проверь.

— И проверю, — когул кинул взгляд назад.

Ворона на ветке пронзительно заорала.

— Погоди, когул, — Касси поднял руку.

— Что ещё?

— Дурной знак, — Тесак посмотрел на ворону, которая внимательно наблюдала за их разговором.

— Как-нибудь переживу.

— Надеюсь на это.

— Угрожаешь?

Рука Касси молниеносно согнулась в локте и так же быстро разогнулась в сторону дерева.

— Предупреждаю, — он снова положил руки на пояс. — Ты ищешь не того, когул. Я не брал денег и не убивал дельца, хотя не скрою, такие мысли имел. Но это моё дело. А ещё одно моё дело ждёт меня в Хиронишаде, куда я сейчас и направлюсь. И я даже не против, чтобы ты со своими Псами преследовал меня — понимаю, что у тебя служба. Но добром прошу, не приближайтесь слишком близко.

Касси одним прыжком взобрался на валун, с него на лошадь, резко вскрикнул, пуская её в галоп. Псы с криком рванулись за ним, но осадили лошадей, повинуясь знаку Торса.

— Что делать, когул? — денщик Торса с трудом сдерживал гарцевавшего жеребца. — Догнать его?

— Гнать до Хиронишада. Не останавливаясь, — когул отвёл взгляд от вороны, пришпиленной к стволу дерева метательным ножом. — Но не приближаясь.

***

«…Не вмешиваться, растак твою мать, не вмешиваться!»

Скрипнуло колесо, провернув ось, с намотанной на ней кошмарной «пряжей», завизжал купец, выпростав из брюха очередную порцию кишок, запас которых у него, похоже, был бесконечным. Кровь из разорванного от уха до уха рта хлынула вниз, окрасив склизкую серую нить, тянущуюся из живота к телеге красным. Чудовища, наблюдавшие за процессом, залились гортанным хохотом. Чудовища… Они изменялись, постепенно превращаясь из громадных монстров в какое-то подобие обычных людей. Людей, заляпанных кровью и дерьмом своих жертв с ног до головы.

Один из них, лысый с оттопыренными ушами что-то пролаял и второй — бородач зашёлся в странном смехе. Он широко ухмылялся, не разжимая зубов, выдувая здоровенные пузыри слюны в углах рта. Рядом кто-то тонко и противно хихикнул. Торс метнул злобный взгляд в сторону, где притаились его подчинённые и заскрипел зубами в бессильной ярости. Смеялся чёртов нищий. Хорёк, как он приказал себя называть. Да, именно, мать его так. Приказал! А ведь всё шло почти хорошо…

***

Псы во главе с Тархом Торсом остановились на опушке леса, провожая взглядами удаляющегося Касси.

— Конь-то у него еле идёт, — сплюнул в пыль денщик.

— До Хиронишада как-нибудь доберётся, — ответил когул. — А дальше забота Сим-Сама.

Торс потянулся в седле, поморщился. На смену кишечному расстройству пришла боль в спине. Зад, стёртый от долгой погони, также требовал отдыха, пересохшее нутро жаждало эля, пустой желудок жирной каши и жареного мяса. Раскинувшееся впереди море шатров манило огнями таверн. Он оглянулся на подчинённых. Псы, словно прочитав мысли когула, прятали ухмылки в усы не шибко старательно. Стражники Наместника имели некие, оплачиваемые из казны квоты при посещении других провинций. На ужин, выпивку, ну и, разумеется, ещё на кое-что.

— Ладно, — вздохнул Торс. — Одна ночь. Утром, как рассветёт, отправляемся обратно в Сильжук.

Он деланно нахмурился в ответ на радостный шум Псов.

— Но запомните, поганцы, никакого ниба и никаких драк с Хиронишадскими Псами. Уяснили? Тогда за мной.

До ниба и драк дело не дошло. Впрочем, как и до жаркого, каши, эля, отдыха, бесплатных шлюх, оплаченных казной Наместника. Небольшой отряд из Хиронишада перехватил их на практически въезде в город. Среди конных стражников, выглядевших чертовски сердитыми, верхом на нелепом сером лошаке неуклюже восседал оборванец, счастливо ухмылявшийся гнилозубой улыбкой. Толстый чернобородый когул раздражённо махнул рукой, дав знак остановиться.

— Кто такие?

— Стража Наместника из Сильжука.

— Кто главный? — толстяк мрачно окинул взглядом Торса.

— Тарх Торс, когул! А кто спрашивает?

— Когул Шикам, — коротко кивнул чернобородый. — По какой надобности в Хиронишад?

— Надобности больше нет. Идём на ночёвку и отдых.

Лёгкий ветерок словно по команде сменив направление, услужливо окатил их волной запахов города, среди которых львиную долю занимал аромат жареного на углях мяса. Оборванец, захихикал, ковырнул длинным ногтем в зубах. Извлёк что-то, внимательно изучил, забросил обратно в рот.

— На отдых нет времени, когул Торс, — Шикам окинул взглядом Псов Торса. — Пойдёте с нами.

Тарх Торс почувствовал прилив злости. Хиронишадских было приблизительно столько же. Он быстро оглянулся на своих — Псы играли желваками, незаметно поправляя оружие.

— Не пойдём.

Шикам вздохнул.

— Пойдёте-пойдёте.

— Не зарывайся, когул, — процедил Торс. — Это не в твоей власти. И ты тут не командуешь.

— Я? — как-то не особо весело хмыкнул толстяк, сплюнув в пыль. — Не командую, это точно. Командует он!

Торс прищурился, лихорадочно соображая, не принимают ли его за идиота. Вперёд выехал оборванец, направив своего лошака прямо к коню Торса. Остановившись в нескольких шагах, осклабился, нагло уставившись на когула из Сильжука.

— Здорово, Тарх Торс, — сипло прогундосил он. — Прокатимся с нами? Это ненадолго, не бойся.

Торс взглянул на Шикама.

— Это что, какая-то чёртова шутка?

Толстый когул отвёл глаза в сторону. Оборванец, молча жуя губами, смерил взглядом Торса, потом осмотрел его спутников, критически щурясь.

— Ах-ха-ха! Шутка! — неожиданно расхохотался он. — Обожаю шутки, когул Торс.

— А я вот, не очень, Хрен-пойми-кто на лошаке! — Тарх Торс, дёрнул поводья, собираясь объехать преграду и, возможно (пока ещё не решил) двинуть засранцу в ухо.

— А ну-ка придержи коня, солдат, — голос нищего неожиданно наполнился властными нотками человека, привыкшего отдавать приказания. — Ты, я вижу, старый вояка? Из низов? Так значит должен гузкой чуять, кому следует подчиняться, — оборванец выпрямился в седле, его глаза, спрятанные в узких щелках пыльных морщинок, сверкнули сталью.

Торс нахмурился, но остановил коня.

— Ты меня на голос не бери. Задницей пусть другие чуют, раз такие чувствительные, — в этот раз он не взглянул на когула из Хиронишада, но почти что услышал, как тот скрипнул зубами. — Если есть серьёзные доводы того, что я должен подчиниться, предъяви. Нету — дай дорогу, пока не дошло до крови.

Оборванец снова осклабился. Полез за пазуху, покопался там и, наконец, извлёк увесистый медальон на тяжелой цепи со знаком Наместника.

— Удовлетворён? Разворачивай коней, когул, поедешь рядом со мной. И не криви рожу, не меня — чегрехов пугать ею будешь. И ещё, «Хрен-пойми-кто», звучит славно, но звать меня Хорьком. Понял? Э? Не слышу!

— Слушаю, — каким-то образом Торсу удалось выдавить это из себя.

Отдавать честь, впрочем, когул не стал, а чёртовому Хорьку, слава небесам, это и не нужно было. Беззаботно ухмыляясь, оборванец ударил пятками своего лошака и тот пошёл на удивление резво. Тарх Торс, а вслед за ним и все его подчинённые Псы, беззвучно шепча самые грязные ругательства, развернулись спиной к несостоявшимся пирушкам и отдыху в знаменитых Хиронишадских шатрах удовольствий и двинулись к лесу, из которого недавно выехали.

До большого трактира, расположенного у развилки четырёх дорог, они добрались, когда уже почти стемнело. В заполненном наполовину большом питейном зале расположились несколько купцов с сопровождающими их охранниками и возницами, а также группки местных крестьян, которые при виде такого внушительного количества злых как черти Псов, тут же поспешили удалиться. Хорёк о чём-то пошептался с трактирщиком и тот, видимо заранее предупреждённый о визите голодного отряда, скрылся в кухне. Вскоре служанки, как на подбор уродливые и немытые, вынесли горшки с кашей, огромные караваи хлеба и кувшины с элем. Далее Хорёк удивил, веля трактирщику притащить бочонок с шупехом. Стражники радостно зашумели. Торс тихо выдохнул — он всю дорогу спиной чувствовал раздражение подчинённых. А что до раздражения его собственного — подавлять его, подрядившись на работу к банкиру Морху, когул уже почти научился.

Торс, Шикам и двое их заместителей, а также Хорёк расположились за отдельным столом. Пустым.

— Какого… то есть я хотел спросить, почему мы не можем пожрать со своими людьми? — первым не выдержал Торс.

Хорёк хитро ухмыльнулся (похоже, запас ухмылок у этого поганца был неисчерпаемым) и подмигнул в ответ.

— Не спеши, когул из Сильжука, всё ещё будет.

И действительно, спустя некоторое время к их столу потянулись служанки с блюдами и кувшинами. Краем глаза он ловил взгляды купцов, подававших сигналы трактирщику. Хорёк, сделав знак соседям по столу не чиниться, сам первым накинулся на жареных курей и тушёную капусту, обильно запивая всё это элем. Шикам, вздохнув не очень убедительно, присоединился, за ним последовал его заместитель. Торс кивнул своему заму и тоже принялся за ужин. Блюда продолжали прибывать, и вскоре на столе уже не хватало места из-за горшков с кашей, мисок и сковородок, заполненных шкворчащими колбасами и яичницей, свиными ногами и варёной телятиной. Кувшины с элем вовсе приходилось ставить на пол. Торс, насытившись и утолив жажду, ослабил ремень и оглянулся по сторонам. Похоже, вскоре начнутся переговоры, догадался он. И действительно, один из купцов, плешивый коротышка подошёл и, почтительно поклонившись, приветствовал компанию командиров.

— Многие лета, почтенные стражники.

Шикам, видимо уполномоченный Хорьком вести переговоры, кивнул в ответ.

— Я Эррис Хаук, торговец тканями. Надеюсь, скромное подношение от моего стола пришлось по вкусу храбрым воинам?

— Благодарим, почтенный Эррис, — важно пробасил Шикам.

—  Могу ли я спросить почтенных господ?

Важный кивок.

— Дело в том, что среди купцов ходят всякие разговоры…

— Разговоры?

— Именно, — Эррис Хаук смущённо откашлялся. — Говорят о каких-то «кузнецах», что шастают по трактам, обирая караваны.

— Кто говорит?

— Да всякие там, — засуетился купец. — Я, разумеется, не верю в болтовню. Ведь разве запрещал бы мудрейший Наместник носить оружие охранникам караванов, будь на то малейшая причина? Конечно, опасность преувеличена…

— Так в чём твой вопрос, почтенный Хаук? — перебил его Хиронишадский когул.

— Хотел осмелиться нижайше просить храбрых воинов проехать со мною до Нихама. Разумеется, питание и подорожные оплачу щедрейшим образом!

— Ты что, торгаш, думаешь, стражники Наместника просто так шляются по трактирам?

Плешивый вжал голову в плечи, но не ушёл, понимая правила игры.

— Простите господа солдаты… — купец потупился на пару мгновений, потом кинул на бородатого когула быстрый взгляд.

— Подумаем, — важно сказал Шикам, махнув рукой купцу.

Тот отвесил раболепный поклон и удалился, вполне удовлетворённый переговорами. За ним потянулись остальные — торговцы специями, зерном, вином, шкурами и шерстью, металлической утварью и горшками. Последним подошёл коренастый широкоплечий здоровяк, долго мялся в стороне, пока Шикам, не выдержав, не подозвал его сам.

— Чего тебе, почтенный?

— Я это, решил, вот, как все, — пробубнил купец, не побрезгуйте подношением.

— Ты кто?

— Кардаш я, солонину везу в столицу.

— Чего тебе, Кардаш?

— Ну, как все хочим, — здоровяк пожал плечищами, — охраны. Только вот, платить особо нечем, господа Псы. Государственный подряд, итить его…

— Государственный, говоришь? — подбоченился Шикам. — А что ж тебе не выделили охрану?

— Так чего там охранять-то, окорока? От волков мы с парнями и сами отобьёмся, а кого-другого, так и нет никого. Скока лет ужо ездим.

— Так чего пришёл-то? — бородатый когул отхлебнул эля, прополоскал меж зубов, проглотил, сдержал отрыжку.

— Ну, как все мы, — Кардаш потупился. — Так пойду я?

— Иди, почтенный, — Шикам потянулся за куриной ногой. — Благодарствуй за угощение.

Торговец солониной, облегчённо вздохнув, удалился. Хорёк, до того не встревавший в переговоры сделал знак приблизиться. Торс, Шикам и двое заместителей склонились над столом.

— Значит так, — тихо прошептал оборванец без своей обычной ухмылки, — слушайте внимательно…

Возможно, в какой-то другой раз обветренное жизненными перипетиями, огрубевшее за годы службы сердце Тарха Торса и порадовалось бы виду прекрасного рассвета, первым лучикам солнца, показавшегося из-за пологих склонов слева от возвышающихся могучими громадами Сизых гор, но только не сегодня. Всем нутром когул чуял — дело гнилое. Такое же, как ухмылка мерзкого оборванца, мешком развалившегося в седле на своём лошаке. Хорёк, будто угадав мысли когула, широко зевнул, распахнув челюсти так широко, что обычный человек скорее всего их бы вывихнул ко всем чертям. Потом перехватил взгляд Торса и ухмыльнулся.

— Не горюй, когул, скоро всё закончится. Уговор помнишь?

Торс помнил. Псы разделились на четыре группы. Шикам и двое заместителей отправились сопровождать соответственно три каравана — торговцев тканями, вином и зерном. Последним, вслед за отбывшим незадолго до того караваном с солониной выехал Торс со своей четвертью отряда. А ещё вместе с оборванцем.

— Почтенный Кардаш, похоже, ещё сам не понял собственной значимости, — пребывавший в отличном настроении Хорёк, этим утром болтал без умолку. — Солонина в нынешних условиях будет ценнее золота.

— Чего ж тогда ему не отрядили стражи?

— Потому что жирные чиновники, ответственные за это, также не понимают государственных интересов, когул Тарх.

— А ты, надо думать, понимаешь?

— Именно! — Хорёк потянулся, привстал, пустил газы. — Оттого я и выбрал именно тебя, чтобы следовать за этим караваном.

— С чего вдруг такая честь?

— Ты мне нравишься, Торс. Похоже, ты ещё тот весельчак, — хохотнул оборванец, глядя на вытянувшуюся физиономию когула. — Шучу, шучу. Просто чую, что ты принесёшь нам удачу!

— А кто принесёт удачу тому бедолаге? Кардашу и его людям!

— Это не твоя забота.

— А как же государственный интерес? Солонина, что дороже золота? Э?

Хорёк глянул на Торса.

— Смекнул, когул? Чуешь, чем пахнет?

— Войной, чем же ещё? — скрипнул зубами Торс.

— В яблочко, — снова ухмыльнулся оборванец.

— Коли ты такая важная птица в государстве, с медальоном и всё такое, — Торс сплюнул в траву, — чего мы не догоним тот караван? Шикам и остальные со своими купцами в открытую поехали, а мы по кустам шухеримся как разбойники. Следим, не приближаемся, мать его так. Ведь ты вовсе не охранять его вздумал. А… — он запнулся, понимая, что едва наговорил лишнего.

— Ну, давай, сельжукец, договаривай, — криво ухмыльнулся Хорёк, — Не охранять, а что?

— Ты хочешь, чтобы кто-то ограбил тех бедолаг, вот что! — выпалил Торс.

Чёртов оборванец и бровью не повёл. Он поёрзал в седле, усаживаясь поудобнее, насколько это было возможно на ободранном седле, выудил из сумки кусок сушёного мяса и забросил в рот.

— Ну, теперь ты понимаешь, почему я выбрал именно тебя? Ты ещё и умный.

— Кто должен напасть на караван?

— Увидишь.

— Нас меньше дюжины. Что будем делать, если их будет больше?

— Для тебя не имеет значения, когул Тарх, кто это будет и сколько их будет. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что ты и твои люди не станете вмешиваться, что бы ни произошло.

Торс стиснул поводья в кулаке, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пережидая вспышку гнева.

— И кого же мы тогда едем охранять?

Хорёк пожевал губами, шмыгнул носом, потом отхаркнул и далеко выплюнул комок слизи.

— Меня.

«Не вмешиваться, не вмешиваться, чёртово дерьмо Ашаи-проклятого, не вмешиваться!!!»

Третий полумонстр не веселился, сосредоточенно вперившись в лицо жертвы единственным глазом. Кардаш уже выдохся, не реагируя на то, как содержимое его живота наматывается на ось перевёрнутой телеги. Лысый и бородач, нарвав пуки травы, пытались стереть с себя кровь и грязь. В этот момент на поляне появились ещё двое — тощий парень и плечистый крепыш. Тощий, едва окинув взглядом распотрошённые трупы возниц, принялся блевать прямо себе под ноги. Крепыш же повёл себя странно: вытащив из-за пояса странный меч с массивным круглым навершием на рукояти, с рычанием кинулся на тройку убийц. Те заорали в голос, одноглазый оглянулся на крик, ощерился, выхватил такой же меч. Однако, драки не случилось. Тощий, каким-то чудом успел унять приступ тошноты и, бросившись за крепышом, повис у того на плечах, отчаянно вереща что-то на непонятном Торсу языке. Крепыш заорал , обращаясь к троице полумонстров. Те лишь загоготали в ответ. Одноглазый резко крутанул колесо, и тело Кардаша изогнулось в судороге боли. Тарх Торс дёрнулся, но Хорёк, ужом метнувшись к нему, прижал когула к земле.

— А ну, всем лежать тихо! — зашипел он Псам.

Крепыш, стряхнув с себя тощего, бросился к телеге. Махнул мечом, перерубая нить кишок торговца солониной, а следующим ударом снёс бедолаге голову. Потом рявкнул что-то одноглазому, который спокойно убрал меч и мерзко ухмыльнулся. Тощий подскочил к крепышу, что-то быстро залопотал на своём наречии. Они влезли на козлы к единственной уцелевшей повозке с солониной, тощий суетливо хлестнул лошадей, спеша убраться со страшной поляны. Трое оставшихся переглянулись между собой. А потом принялись пинать голову Кардаша друг дружке словно какой-то мяч.

— Это просто невероятно, Тарх Торс, — прошептал Хорёк в самое ухо когулу. — Ты и вправду приносишь удачу! А теперь слушай приказ…

— Пора валить, Синий. Догоним Фому с Промокашкой. Или, может, сперва помоемся где-нибудь? — Толик пнул голову купца, и Бартэля вытянувшись во вратарском броске поймал её, сгруппировался, прокатившись по траве и вскочил на ноги.

Синий молчал, что-то напряжённо обдумывая. Подошёл Бартэля. Одной рукой он тёр шею, скатывая пятна запёкшейся крови в катышки и стряхивая их с себя, другой держал за волосы голову купца.

— Давай баб поищем, — он почесал в промежности. — Скока можно этих гунпленов по деревьям вешать. Заманался нахер.

— Раньше ты не жаловался, — Синий мрачно зыркнул на бородача своим единственным глазом.

— Раньше прикольно было, — зевнул Бартэля. — Надоело уже. Может, рванём на какой-нибудь хутор? А вдруг там бабы есть?

— Вручную молоти! — Толик хмыкнул, легко двинув бородача в бок кулаком. — Кузнец запретил соваться в деревни и на хутора. Да, Синий?

Одноглазый скрипнул зубами.

— Запретил.

— А не пошёл бы он нахер этот ваш Кузнец, — Бартэля засунул мизинец себе в ухо и принялся энергично крутить. — Я вот чего хочу сказать… — он обтёр палец о штаны. — Тогда мы могли уделать этого придурка, не влезь в драку его братец. Что скажешь Синий?

Одноглазый промолчал.

— А ещё мне до смерти надоел этот сраный лагерь, — продолжал болтать бородач, подбрасывая в руке голову несчастного купца. — С какого хера мы должны там ходить по струнке как какие-то сраные суворовцы? Тем более после… сами понимаете чего.

Толик осклабился.

— Помнишь замес с солдатами? С-с-сука, я человек двести положил!

— Я — триста, не меньше, — подхватил Бартэля. — Они должны нас на руках, блин, носить, а они, сука, чего-то там запрещают. Говорю, погнали баб поищем, Синий, чё скажешь-то?

— Вообще-то он прав, — Толик поднял с земли кусок вяленого мяса, обтёр о рубаху, откусил. — Я не про баб, хотя тоже не отказался бы. А про то, что мы заслуживаем большего уважения. И что главным должен быть вовсе не Кузнец.

— Ага, и я про то, — бородач подбросил голову купца как баскетбольный мяч, снова словил, покачал на ладони. — Синий, чего блин молчишь?

Одноглазый упёрся кулаками в бока.

— Чего я молчу? — процедил он. — А о чём можно говорить с двумя дебилами?! Ради какого хера мне надо задираться с этим помешанным? И с его верной собачкой Балу? Чтобы стать главным? У кучки идиотов, которые корчат из себя гладиаторов и собираются штурмовать местный Рим? Вы сожрали эту грёбаную слизь и стали сильнее, но чёрт вас возьми, похоже, из-за этого стали ещё тупее, чем были!

— Чё обзываешься? — насупился Бартэля. — Если есть что сказать — скажи, чего дебилами называть?

— Ты скажи, что делать, старик, — Толик пожал плечами. — Мы же всегда за тебя.

— Что делать-что делать, — пробурчал одноглазый, уже не так зло. — Пока не знаю, что делать. В любом случае, нам нужно раздобыть больше этой дряни, — он достал из кармана пузырёк. — Намного больше. А сейчас — пошли. Догоним тех двоих уродов.

Бородатый со вздохом почесал в промежности. А потом с силой швырнул голову купца по дуге в кусты.

— Пошли, Толян.

Троица, развернувшись, двинулась было за телегой. В этот момент в кустах зашуршало, кто-то крякнул от натуги и из ветвей, сшибив несколько тонких веток, вылетела голова бедолаги Кардаша. Одноглазый среагировал мгновенно: он одним движением развернулся, выхватывая меч, и голова нахлобучилась на острие гладиуса как картофелина на вилку.

— Какого хрена? — взревел Бартэля. — Кто там?!

Из кустов показалась тонкая фигура в лохмотьях. Оборванец, довольно ухмыляясь во весь рот, вышел на поляну, держа руки ладонями вперёд.

— Это местный! — заорал бородач, вытаскивая меч. — Толик, режь его!

— Приветствую, господа! — громко сказал незнакомец. — Прошу уделить мне минуту вашего времени!

Толик, рванувший было за Бартэлей к оборванцу, остановился.

— Он говорит по-нашему! — воскликнул он, оборачиваясь к одноглазому. — Синий, ты слышал? Бартэля, погоди!

Бородача речь незнакомца, похоже, не впечатлила. В два прыжка он оказался рядом с нищим, широко размахнулся. Однако лезвие гладиуса, вместо того чтобы отделить голову наглеца от туловища, разрубило воздух — оборванец легко уклонился от удара, мало того, он ещё и любезно поддержал потерявшего равновесие Бартэлю под локоток. Тот отскочил как ошпаренный.

— Чё за херня? Ты кто???

— Хорёк, — дружелюбно улыбнулся тот. — Так меня кличут.

— Тебе башку открутить? — рявкнул бородач.

Хорёк не ответил, бросив испытующий взгляд на одноглазого.

— Чё замолк, сука?

Бартэля кинулся на оборванца, махая мечом как сумасшедший. Нищий, казалось, вовсе не собирался отступать, однако лезвие клинка бородача полосовало воздух, ни разу не задев противника, который продолжал счастливо лыбиться.

— Толян, хрен ли ты там застыл!!! — взревел Бартэля.

Лысый, опомнившись, кинулся на подмогу, и теперь уже пара мечей замелькала в воздухе, иногда сталкиваясь и мешая друг другу, но так ни разу не зацепив таинственного ухмыляющегося засранца.

— Синий, это какой-то херов колдун, — крикнул бородач, явно начав паниковать.

— А ну, прекратили!

Толик с Бартэлей отпрыгнули в стороны, тяжело дыша.

— Синий, эта сука…

— Бартэля, заткнись, — одноглазый выступил вперёд. — Кто ты и что тебе нужно?

— Как приятно общаться с разумными людьми, — слегка поклонился оборванец. — Давай-давай, парни, спрячьте железо. Слышали, что сказал главный?

Бородач насупился, но клинок опустил, отступил в сторону и немного назад, на всякий случай отрезая оборванцу путь к отступлению. Хорёк и глазом не повёл. Он с улыбкой смотрел на Синего.

— Не стану оскорблять ваш ум, господа, сочиняя сказки. Я здесь по служебной надобности. И представляю верховного правителя государства.

— Ты? — недоверчиво протянул Толик.

— Не стоит судить по внешности, — подмигнул ему оборванец.

— Того самого правителя, который послал тысячу солдат? — прищурил свой единственный глаз Синий.

— Именно.

Синий переглянулся с Толиком — тот пожал плечами. Бартэля подозрительно посмотрел на оборванца:

— Чешешь по-нашему?

— Чешу? Ах, да, говорю! Да, я изучил ваш язык.

— Это ты похищаешь людей? — насупился Синий.

— Ни в коем случае, — покачал головой Хорёк, не сводя взгляда с одноглазого. — Я представляю принимающую сторону.

— Ты из тех уродов, что цедили нашу кровь?

— Совершенно верно, — обрадовался оборванец, — из тез самых уродов.

Синий, жестом остановил вновь дёрнувшегося Бартэлю.

— И ты говоришь об этом так спокойно?

— Это дело прошлое. И о нём не стоит переживать.

— Вот как? А о чём стоит?

— О будущем, разумеется. Как я уже сказал, я здесь по государственному делу.

— Как ты нас нашёл?

— О, это было просто, — Хорёк небрежно сложил руки на груди. — После вашей эффектной победы на плато, нетрудно было предположить, что господин Кузнец затеет ответный рейд. Заранее пополнив, — он обвёл взглядом опрокинутые телеги, — запасы продовольствия.

— Надеешься узнать от нас про планы Кузнеца?

— Я не шпион, — гордо вскинул голову Хорёк. Потом прыснул от смеха. — Ха-ха! Смешно прозвучало! Ну, разумеется, шпион. Но, нет, планы Кузнеца Наместника не интересуют.

— А что интересует?

Оборванец перестал хихикать.

— Наместника интересуют планы человека, способного, — он оглянулся на Толика и Бартэлю, — способного вместе со своими друзьями, втроём, за несколько минут уничтожить полтысячи солдат.

Троица переглянулась.

— Наместник желает узнать, — продолжал Хорёк без тени улыбки, — достаточной ли была награда Кузнеца за такую доблесть?

— А если достаточной?

— Ну, тогда вы можете прирезать меня и отправляться по своим делам. Если я не ошибаюсь, вы планировали поискать каких-нибудь женщин? — он покосился на Бартэлю. — Ой, нет! Это же запрещено!

— Не зарывайся, Хорёк, — Синий протянул вперёд меч, на котором до сих пор красовалась мёртвая голова.

— Прошу прощения, господа, — потупился оборванец, при этом не пытаясь скрыть ухмылку. — Итак, мы можем поговорить?

Синий, помолчав несколько секунд, кивнул. Хорёк осторожно извлёк из рукава грязный платок и высморкался. Тарх Торс, увидев условный знак, опустил арбалет и бесшумно отполз назад, проклиная Хорька, Морха, Плаксу, наёмника Касси, дохлых Кхорков, Наместника, Шикама и самого себя. Псы-стражники последовали вслед за ним.

Спустя два дня, усталые и голодные они въехали в Сильжук, практически у самого города обогнав одинокого толстяка, который издалека услышав приближение конных стражников, поспешил скрыться в кустах. В другой раз Тарх Торс обязательно бы приказал притащить подозрительного типа, который прячется от стражников для допроса, но сейчас когул был слишком зол и слишком голоден.

Уги Бол проводил глазами удаляющихся конных Псов и снова выбрался из кустов на дорогу. Остановился, хмуро глядя на стены Сильжука. Предстоящее дело ему не нравилось. Очень не нравилось…