Бесплатный фрагмент - Авангардист

Об авторе

Максим Башев — художник, график, фотограф, автор коротких рассказов.

Максим Башев родился в Москве, Россия в 1961 году.

С 1986 года Башев начинает активно участвовать в выставочной деятельности, выставляя свою живопись на персональных, групповых и международных выставках в основном в России, Украине, Германии, США, Сингапуре, Латвии, Швейцарии.

Его работы находятся в основном в музеях и частных коллекциях в России, США, Германии. Живет и работает в Москве.

Александр Евангели — куратор, арт-критик, теоретик современного искусства и автор многочисленных журнальных публикаций и каталогов:

«Работы Максима Башева можно рассматривать как форму неодадаисткой практики. Его вдохновляют Баскиа, Кит Харинг и вся протестная андерграундная культура, которую они воплощают. В этой культуре отражен эстетический террор по отношению к обществу, которое хочет спать и видеть сны, хочет спокойной обыденности, а не беспокоящих образов, напоминающих о реальных проблемах. Подобную энергию транслирует и Башев в своих работах. Его живопись тянется к Нью-Йорку 1980-х, к интервенциям протестного андерграунда в неконвенциональные для искусства пространства».

«Моменты этнической пластики у Максима Башева так же, как и в Нью-Йорке или Лондоне 1980-х, как и в других городских субкультурах, соединяют современность с историей и мифологией. Башев включает исторические образы в современные контексты и переписывает мифологию в кодах современной визуальной экспрессии. Время переживается как историческая сингулярность, как единство разных эпох. Такое переживание времени мобилизует европейское самосознание и делает неоэкспрессионизм современным и транснациональным художественным языком, на котором свободно говорит Максим Башев».

Галерея 11.12: «По своей миссии и профессии Макс Башев — неординарный человек и настоящий художник. Он обладает тонким чувством, глубоким философским взглядом и чувством юмора, что дает ему возможность создавать узнаваемые произведения в характерной авторской манере исполнения. Работы Макса уникальны для русского арт-рынка, нет влияния русской традиционной художественной школы, его работы вобрали в себя лучшие и самые интересные черты от великих мастеров прошлого, таких как Веласкес, Леонардо, Пикассо, Вермеер, Эль Греко. Он вдохновлен Баскией, китом Харингом и всей протестной культурой, которую они воплощают».

Maxim Bashev took part in numerous domestic and international exhibitions, among which most important are: International events. The artist launched his exhibition career participating in Art Basel (Basel, Switzerland), followed by two most prestigious Art MIF’s (most significant international annual art shows in Moscow) in 1991, 1993. Two of his works were sold by Sotheby’s in the Chicago representation of the auction house in 2003—2004. The raised profit was directed towards charitable purposes (under the patronage of Aldo Castillo gallery, Chicago. In 2010 Maxim shows his project Premonition at international Art Contemporary, that was a base for his personal exhibition, opened in November 2011 in 11.12 Gallery in Moscow (Centre for Contemporary Art Winzavod). In 2011 at Art Chicago during the first day some more pictures were acquired by representatives of Chicago establishment. There Maxim receives an invitation for collaboration from a famous architect and sculptor John David Mooney, who is a live legend of architecture in America. In 2012 participates in the International Fair Art Moscow (sound annual international event in art life of Moscow). In 2012 Sotheby’s auction in Moscow sells another work of Maxim Bashev. In 2012 Moscow Museum of Contemporary Art bought two Maxim’s works, which were selected personally by Executive Director Vasili Tsereteli for museum collection. In September 2012 with other artists of 11.12 Gallery Maxim participated in the International Fair Art Moscow. In January 2013 was exhibited at Gallery 11.12 (Singapore) booth at international fair Art Stage Singapore, where he received great reviews and an invitation to have a personal exhibition in Tokyo, Japan. In 2013 he also had a personal exhibition «Special Thanks to…", Singapore, 11.12 Gallery. It would be wrong not to mention his successful participation in Art Miami Context, USA, 2015, Art New York Context, USA, 2016, Jurmala Art Fair, Latvia 2017.

Maxim Bashev feels proud to receive the Certificate and title «Humanitarian Artist» signed by Gary F.Metzner, Vice President of Fine Arts Sotheby’s, Chicago and Aldo Castillo, director after being exclusively exhibited at Art in Motion — Artists for the Arts, Chicago.

Personal exhibitions. Painting, State Diamond Fund, Moscow Kremlin, Personal exhibition, Stuttgart, Western Germany, Naturvita — S-Art Gallery, Moscow, Russia, Project — exhibition «F… ck your Laws», 11.12 Gallery, Centre of Modern Art (Winery), Moscow, Russia, «Sam Brook» Gallery — Moscow, Russia, Center of Modern Art (Winery) personal exhibition, Moscow, Russia, Art Kiev Contemporary 2010, personal exhibition, Kiev, Ukraine, «Special Thanks to…", Gallery 11.12, Singapore, «Portrait likeness», Gallery 11.12, Centre of Modern Art (Winery), Moscow, Russia, Gallery 11 12, «In Vogue», Moscow, 2015.

Предисловие

Я — живописец. Но занятие живописью не ограничивает меня в выборе других материалов для самовыражения! В конце 90-х у меня появился фотоаппарат. И я открыл для себя мир фотографии. Затем я объединил живопись и фото. Но этого оказалось не достаточно. Вообще, разнообразие технических средств дает возможность наиболее точно выразить свою мысль. Довольно часто в своих произведениях я использовал слова. Ведь за словом стоят не только буквы и не только смысл — это ведь еще и графика, да какая! Так что тот факт, что я занялся писательским ремеслом, при этом не оставляя ни живопись, ни фотографию для меня было вполне естественным шагом.

Всё о чем я пишу — это в основном интересные, я бы даже сказал, комичные факты моей биографии. Это даже не литература. Скорей всего, это похоже на дневник. Люди, которые встретились на моем жизненном пути, и есть основные герои моих рассказов. Возможность излагать свои мысли на бумаге добавила в мою палитру новых красок.

Я всегда говорил: «Быть художником — это не значит уметь рисовать». Если ты перерисовываешь дерево таковым, каким его создала природа, то это означает, что ты занимаешься плагиатом. Потому, что не ты его создал. Если ты художник — создай свое дерево. Я не религиозный человек, но я художник и в этом смысле я верующий, глубоко верующий человек в великую силу искусства.

Лука

Я думал, что Лука был занят ерундой! На самом же деле, он создавал искусство. Лука — 10-ти летний пацан, можно сказать, что он мой родственник. Сегодня утром он подошел ко мне, держа в руках какую-то штуковину, и спросил: «Искусство это или нет?» Даже не посмотрев в его сторону, я ответил: «Нет!» Что тут началось:

— Как это так?

— Почему мои картинки являются искусством, а сделанный им космический звездолет из Лего — нет?

Слава БОГУ, я быстро осознал свою ошибку и, извинившись, оценил его произведение на твердую десятку по пятибалльной шкале!!! Все успокоились и занялись своими делами. Кроме меня. Почему-то эта ситуация заставила меня задуматься на тему «А что такое искусство?». На этот вопрос полно разных вариантов ответа. Один из них можно адаптировать к нашему рассказу. Сам по себе звездолет Луки ничего особенного собой не представляет, но поместите его в музей, и это будет считаться искусством! Бред, конечно, но факт!!! Гримаса или, я бы сказал, ирония двадцатого, а заодно и двадцать первого веков! Так в чем же смысл иронии? Кто-то замечательно сказал: «В прозрачности! Ирония обнажает изнанку, делает потустороннее видимым. Ирония — стрела независимости!» В конце концов — это весело!

Все теоретические исследования отстают в огромной степени от практической работы художника. Художник познает самого себя через свои творения и в своем познании создает мир своего творчества. Важна не психология, а философия творчества. Художественное познание бесконечно. Более того, оно не принимает форму текста. Человеческая речь не в состоянии рассказать о живописи. Живопись неповторима. В то время как слово может выразить идеи и намерения художника, без желания заменить картину рассказом, а творческий процесс — описанием! Один великий художник и философ, заметил: «Философские исследования позволили мне очень рано достичь баланса ума и сердца ради голоса интуиции!». Аааа, каково сказано!? Существуют только две сверх системы — Вселенная и Искусство!!! Что-то я разошелся! Вот что значит утренний звездолет Луки, а вы говорите, что это не искусство!!! Ну хорошо — не говорите, но думаете!!!

Совершенно не по теме (и это нормально в подобных случаях) вспомнился один из эпизодов Вуди Алленовской трагикомедии. Герой этого эпизода неожиданно для всех, включая свою семью, стал, что называется, «вне фокуса». То есть он всех видел отчетливо, а вот его контуры были размыты. Друзья по работе, члены его семьи, глядя на него, пытаются навести резкость, но это ни у кого не получается. По-моему, удивительная по своей задумке метафора! Когда я сочиняю свои рассказы, то невольно пытаюсь адаптировать их к кино. Тем более что все описанные мною истории происходили на самом деле. Кроме того, я обожаю кинематограф! У меня довольно большая кинотека. В основном — это классические итальянские, французские, американские и советские фильмы 50-х, 60-х, 70-х, 80-х годов. Но также есть замечательные (правда, это большая редкость) современные фильмы. И я вот подумал о персонаже, который так много смотрит кино, что неожиданно для себя начинает говорить только одними цитатами, причем как по делу, так и мимо кассы! Вот, например, вполне себе обычная ситуация. Собрались несколько друзей на квартире одного из них. Болтают о том о сем, едят, выпивают. И вдруг один из собеседников на вопрос «А что ты будешь делать завтра во второй половине дня?» отвечает довольно резким голосом: «Это что, а? А кто сказал пациенту: „Пес его знает?“ Вы что? В кабаке, что ли? Гнется — смешно, ломается — не смешно!!! Чего не понятного-то!???» Вряд ли догадаетесь, но я объединил Булгакова и Вуди Аллена! Или вот, например, наш персонаж гуляет без особых причин по улице. Беззаботно завернув куда-то за угол, он наталкивается на общего знакомого, и тот спрашивает его: «Эй, старина, куда пропал? Сто лет не виделись!!!» А наш ему отвечает: «Как? А ты разве ничего не знаешь?» «Нееет, — отвечает тот, — а что случилось?»

— Ну ты даешь! Так у нее же яичники обезьяны!!!

И пока приятель, ошарашенный подобной новостью, пытается догадаться у кого из их знакомых обезьянья машонка, наш герой продолжает нести киношную ахинею, которой под завязку забита его башка. «Да и потом она уже давно просит меня написать для нее бенефис. Понимаешь, как бы это сказать, она хочет воплотить на сцене образ матери Иисуса! У него — Эдипов комплекс и он втайне мечтает разделаться с Отцом. Чуешь как глубоко!?» И пока приятель, обезумевший от потока информации, которая заинтересовала бы только моего душевнобольного соседа, соображает что к чему, добавляет: «Я уже вел переговоры с Джорджем Гершвиным по поводу постановки на Бродвее «Собора Парижской Богоматери». Можешь себе представить — «Квазимодо-Джонс?!!!» После такой встречи путь только один — в клинику Корсакова, причем на первый этаж, о втором даже мечтать не имеет смысла!

Но давайте вернемся ко всем этим разговорам и спорам, которые, я думаю, никогда не прекратятся: «Что можно считать искусством, а что нет?». В большинстве случаев ваши доказательства будут разбиваться о стену непонимания со стороны праздно шатающейся по музеям публики. Я уже говорил как-то: «Искусство штука элитарная и народу не принадлежит», — нравится вам это или нет! Настоящее счастье — когда тебя, вообще, кто-то понимает. Не как человека, а как художника. Ерунда, когда пытаются внушить, что это неважно понимают тебя или нет. Никогда не поверю! Конечно, важно!!! Если ты не хочешь быть первым, то ты ничего не добьёшься! Планку надо задирать максимально высоко! Даже, если не допрыгнешь, то все равно результат будет выше твоего обычного потенциала. Никто не знает, на что способен. А проверить это можно только в БОЮ!!! К сожалению, основная масса людей на планете, вообще, отказывается думать. Так проще. Включил телек — сразу все ясно: в кого верить, на что уповать! Сказали, что Шилов и Сафронов — это искусство. Так и проживешь всю жизнь, думая, что искусство — это Сафронов и Шилов. Искусство для подготовленных людей. Надо развиваться.

Не секрет, что далеко не все современники понимали Эль Греко. Даже Веласкесу и Гойя задавали вопросы! Но, слава Богу, это были не те люди, от которых зависела судьба этих гениев, и, как следствие, будущее цивилизации. Вообще, властители мира, меценаты, церковь являются непосредственными участниками творческого процесса! Ведь если бы не их заказы и покровительства, мы бы жили в другом мире. Никаких Ватиканов, никаких Нотр-Дам де пари, никаких Лувров, Эрмитажей, никаких Леонардо, Микеланджело, Гауди, Пикассо и так далее!!! Это говорит об уме тех, кто стоял за всеми этими гениями от искусства!!! У короля Франциска первого (он же последний) придворным художником был Леонардо! У Годоя — Гойя. У Филиппа четвертого — Веласкес. А у Ельцина с Лужковым — придворным был Шилов! Ничего нового не скажу, но я за то, чтобы думать самостоятельно, работать над собой, одним словом, совершенствоваться. Сократ сказал: «Неосознанная жизнь недостойна быть прожитой…», а Вуди Аллен добавил: «Да и осознанная тоже — не БОГ весть что!».

P. S.

Ошибиться по поводу «искусство это или нет» может даже понимающий в этом толк специалист. Чего же говорить обо всех остальных? Вот на какие мысли навел меня не являющийся искусством звездолёт моего племянника!!!

Mapplethorpe

В 2005 году я побывал на выставке любимого фотографа Роберта Мапплторпа. Выставка проходила в галерее «Стелла Арт». Должен сказать, что я испытывал неподдельный интерес к этой галерее. В основном из-за имен, которые она выставляла под своими сводами. Это были художники первой величины и являлись подлинными бриллиантами в мире искусства (Уорхол, Баския, Кабаков).

Мне позвонил мой приятель и, зная мою привязанность к Мапплторпу, с радостью сообщил мне об этом событии. Дело было где-то посередине зимы. Очередной смурной безрадостный денек обещал удовлетворить чем-то изысканно непристойным мою страждущую душу. И вот мы на пороге галереи. Я нажимаю на звонок. Пауза. Затем двери открылись, и мы вошли. Небольшая прихожая или холл, как хотите, в торце прямо перед нами автопортрет самого Мапплторпа. Он сидел в кресле, в халате и домашних тапочках, по-моему, с монограммой. Портрет был сделан за несколько месяцев до смерти. Он умер в 89 году от СПИДа. По левую и правую сторону от него были два зала. Мы решили начать наш осмотр с левой половины (она была небольшого размера), а уж потом перейти в главный зал.

Я забыл упомянуть об охранниках, которые нас, собственно, и впустили. Без них, вернее, без одного из них, мой рассказ теряет не то, чтобы смысл, но что-то теряет — одним словом. Прежде чем мы окунемся в мир Мапплторпа, я должен напомнить, что это был не простой любитель пофоткать обнаженку в разных ракурсах. Он был прекрасным портретистом, создавал необычайно тонкие, почти поэтические натюрморты, ну, и, разумеется, ню. Здесь ему не было равных. Я бы мог, конечно, сказать, что его работы в этом направлении — это гимн красоте человеческого тела или что-нибудь в этом роде, но я не стану. Потому, что его фотография — это не просто констатация факта, за этим есть нечто, о чем не скажешь словами. Это то, о чем мы все думаем, когда слушаем классическую музыку или большую поэзию. Это то, когда мы смотрим на что-то прекрасное и не можем, да и не хотим объяснять, почему мы восхищаемся этим. Одним словом — это искусство. Мапплторп был геем. Ровно половина его творчества посвящена этой культуре. Садомазо, половые акты, групповые и одиночные, различного рода минеты, фистинги и генитальные пирсинги погружали зрителя в другое измерение, выбраться из которого можно было только прибегнув к помощи психиатра, да и то, не сразу, а вооружившись антидепрессантами необычайной силы и верой во что-то святое. Но я-то был человеком подготовленным. Я же художник. Подумаешь, эка невидаль!

Да, охранник-то. Что-то я про охранника позабыл. А ведь это связующее звено! По крайней мере, один из них. И вот, после тщательного осмотра автопортрета, мы повернули налево — в левый зал. На что лысый охранник тот, который сидел на диване и во что-то играл в телефоне, возразил простой и в то же время убедительной фразой: «Осмотр начинается с правого зала». Он это сказал как-то монотонно сухо, не поворачивая головы в нашу сторону.

Получив, практически в затылок, эту информацию, мы с приятелем развернулись и вошли в правый зал. Это было большое прямоугольной формы белое помещение. На стенах которого висели стильно оформленные черно-белые фотографии Мапплторпа. Я улыбался, узнавая свои любимые натюрморты и ню. Мне хотелось почувствовать разницу между альбомами, которые я приобрел за пару лет до этого события и оригиналами. Это совершенно другие ощущения. Я постоянно обращал внимание своего приятеля на знакомые образы: «Помнишь эту работу? А вот эту?» Ну и так далее. Наконец, пройдясь по всему залу и насытившись увиденным, я посетовал на отсутствие, мягко говоря, провокационных фотографий. Мой друг разделил мое разочарование.

Затем мы направились в тот левый маленький зальчик, чтобы закончить осмотр выставки. Я было уже заготовил какие-то фразочки, наподобие: «Очевидно, они хотели показать только его светлую сторону». «Ну, а чего ты ожидал? — сказал мой друг. — Цензура. Это тебе не Америка». Как вдруг, тот самый лысый охранник, тот самый, который сидел на диване и играл в какую-то игрушку, говорит все тем же безразличным голосом: «А за занавесками были?» Он нас пригвоздил этим вопросом. За занавесками? Я посмотрел на своего друга и увидел в его глазах, очевидно, то же самое, что он увидел в моих. А именно: воспоминание о тех двух черных узких полосках на стене, которые разделяли зал на две части.

Мы вернулись и обнаружили, что это не просто какая-то бутафория, а, действительно, настоящие черные занавески, которые являлись входом куда-то. Мне нравится одно изречение: «Базилика в Ватикане — это не вход куда-то, а выход откуда-то». Я взялся за край ткани и, отклонив ее в сторону, зашел в потаенную комнату. Это был черный зал. Темная сторона Мапплторпа. Прямо напротив нас, на стене, в черной паспарту, висела фотография, которая сразу расставила все знаки препинания, а также объяснила нам «кто в доме хозяин» и «почему белые медведи живут только в Антарктике, а кенгуру только в Австралии». А, самое главное, зачем «надо беречь честь смолоду» и, что Кремль в том виде, в котором мы его знаем и любим, построили итальянцы. Итак, на этой фотографии было буквально следующее: белая волосатая рука культуриста была по локоть погружена в черную задницу. Все, что мы увидели дальше, ненамного отличалось от уже нами увиденного. Я сделал необычайное открытие в области анатомии и вдруг осознал, что человеческий организм способен на гораздо большее. Я уже не говорю про мозг. Там глубины вообще недосягаемые. Звери — дети по сравнению с человеком. Наглотавшись досыта «культурки», мы с приятелем решили быстрее оказаться на свежем воздухе. Не говоря друг другу ни слова, мы направились мимо охранников в сторону выхода. Тут хорошо было бы вспомнить пародию А. Иванова про «Красную Пашечку»:

— К бабушке? — спросил волк.

— К ней, — сказала Красная Пашечка.

— Поздно! — сказал волк, сел под березу и дал дуба.

P. S.

В момент, когда мы проходили мимо сидящего охранника, он, не отрываясь от телефона, спросил: «А в левый зал, что же, не зайдете?»

---

Медаль

Медаль «За отвагу» считалась, ну, если не самой, то одной из самых почетных наград среди остальных. Давали ее за конкретное героическое действие. Я даже постараюсь максимально конкретизировать. В отношении этой медали действовало негласное правило — удостаивать только отчаянных смельчаков, действительно совершивших нечто особенное. Ею награждали в основном рядовых, старшин, сержантов, одним словом — это была солдатская медаль, хотя могли наградить и офицера! В штрафных батальонах патриотизм зашкаливал! Говорили, что те, кому вручали медаль «За отвагу» в штрафбате, заслуживали звания Героя Советского Союза!!! Престиж медали не подвергался сомнению ни на фронте, ни после окончания военных действий. Вот какой вес имела эта, сделанная из чистого серебра, награда!!!

Мой дед получил эту медаль за СТАЛИНГРАД!!! Но рассказ будет не о войне, а о небольшом эпизоде, в котором поучаствовал мой, ныне живущий в Чикаго, друг. Да, кстати, с медалью деда лично я разобрался еще в 1-ом классе, выменяв ее на какие-то золотистые фантики. Поступив чисто по-русски.

А вот Александр Романович Шапиро, герой моего рассказа, воспользовался наградой своего отца чисто по-еврейски. Но, обо всем по порядку. Выполнив какую-то эксклюзивную работу по стеклу и получив за нее, как говорил один мой приятель-покойник, «педаль за отмазку», а именно 10 000 долларов, он, на радостях, проплатил студию за три месяца вперед, памятуя о довольно длительном безденежном периоде, а затем, до чертей нажравшись, пошел попытать счастья в казино. Проиграв две с половиной тысячи долларов из трех оставшихся, он решил оспорить какие-то нюансы игры, но был изгнан из заведения до ближайшего такси, в котором его дожидался местный таксистс двумя черными проститутками, Саня поначалу впотьмах не сразу их приметил, дело-то было позднее. На вопрос моего друга: «Какого хрена!?» Они предложили ему на выбор пару сексуальных излишеств, после чего, отобрав последние 500 баксов, высадили из машины. Два последующих дня прошли в поиске ответа на вопрос «На черта он все это сделал?». На самом-то деле, этот вопрос он задавал себе на протяжении всей сознательной жизни. Чтобы побыстрее докопаться до сути, Саня пил, курил и, извините за каламбур, курил марихуану, которую по случаю подогнал муж его младшей дочери. Так случилось, что китель с наградами его, уже, к сожалению, почившего отца, висел на видном месте в студии. Собрав остаток сил, он по необъяснимым причинам, напялил одну из медалей себе на грудь. Ею оказалась самая что ни на есть советская, самая что ни на есть боевая медаль за отвагу. И пошел брать штурмом Чикагское казино. Саня был пьян, но на ногах держался крепко. Отцовская медаль придавала ему дополнительной уверенности и сил. Зайдя в казино, он, как бывалый солдат перед боем, осмотрелся и подошел к игровому столу. Саня играл с отчаянием обреченного.

Терять-то ему было уже нечего. Отыграв 1600 или 1700 долларов, он взял себя в руки и прекратил играть. Затем, обменяв жетоны на деньги, вышел из здания. Прямо на выходе он столкнулся с каким-то усатым поляком в ковбойской шляпе, который цинично протянул руку к медали со словами: «Чего это там на ней написано?» Ответа он так и не услышал потому, что сразу же получил в рыло и потерял сознание. Саня сел в такси и укатил к себе в студию. Оказавшись дома, он опрокинул пару стаканов водки и «ушел в астрал». Мой друг был уверен, что ему дали выиграть. В казино полно камер, которые следят за игроками. Очевидно, они заметили медаль и приняли Саню за ветерана какой-нибудь из американских войн последнего двадцатилетия.

Вот так герой отец помог своему сыну с того света! А вы говорите, что никакого другого мира, кроме нашего реального, не существует. Существует, более того, помогает!!!

Это не моя история
(Цыганский барон)

Но услышать ее мне довелось, что называется, «из первых уст». Она мне показалась настолько интересной, что не зафиксировать ее на бумаге было бы большим упущением. Постараюсь передать все события практически без изменения. Ну а если что-то выпало из моей памяти за давностью лет, так это — не моя вина. Время, знаете ли, вносит свои коррективы. Ничего уж тут не поделаешь.

Итак, дело было в 1995 году, может быть, позже. Сергей, по-моему, так звали автора рассказа, получил, говоря языком того периода, крутой заказ. Трехметровый портрет цыганского барона в полный рост. Я забыл сказать несколько слов о Сергее. Сергей был художником. Закончил Суриковский. Зарабатывал частными заказами и даже расписывал что-то в Храме Христа Спасителя. Имел почетные дипломы и грамоты, а также медаль.

Барона уже не было в живых. Сергей получил заказ непосредственно от родственников усопшего. А, точнее, от его сына. Время исполнения заказа было совершенно конкретным — один месяц. Церемония, к которой готовился этот портрет, была приурочена то ли к дате рождения, то ли к дате смерти. Одним словом, подвести или не сдать работу было нельзя. И все было бы хорошо, если бы не одно обстоятельство — дело в том, что барон при жизни, а, тем более, после нее, не любил фотографироваться.

Единственная фиксация его харизматичного лица была произведена на видео камеру много лет назад. Запись нашли и показали художнику. Это было на какой-то свадьбе. Барон отплясывал из последних сил какой-то ритуальный танец. Он находился в окружении мужчин и женщин, которые всячески пытались составить ему достойную компанию. Все размахивали платками, руками, открывали шампанское, пели и тыкали в камеру различными предметами, надеясь на то, что потом будет интересно просматривать отснятый материал. Объектив трясся, как будто у него была болезнь Паркинсона в запущенной стадии. Разобрать что-либо было невозможно. Сергей нажимал на стоп-кадр в нужный момент, когда объектив выхватывал из толпы лицо барона, но было только хуже. Изображение становилось смазанным и вне фокуса. Он сказал, что выполнить заказ будет очень сложно, практически невозможно, если не достанут необходимую по качеству фотографию. Сказав это, он испугался своей смелости. Во-первых, подобные заказы — это большая редкость. А, во-вторых, сумма была весьма впечатляющая. Слава Богу, никто не придал его замечанию особого значения. Сын покойного главы клана пригласил в комнату самых близких. А именно: мать трех сестер (где-то улыбается Антон Павлович), внучатого племянника и лабрадора. Собака была любимицей хозяина и могла навести на след. И вот все наперебой начали рассказывать: какой это был замечательный человек, скольким он помог в жизни, каким он был мужем, отцом, братом и дедом. Затем в комнату внесли его вещи: соболиную шубу, трость с набалдашником из рубина, карат эдак на 60, и шапку, которая была изготовлена на заказ из того же материала, что и шуба. Так как разговор проходил не в мастерской художника, а на Николиной горе в родовом замке барона, то жизнеописание идола сопровождалось обильным угощением и распитием марочных вин. Наконец, энтузиазм и красноречие родственников иссякли, и они начали прощаться с Сергеем. Подведя его к такси, каждый из них пожал ему руку и пожелал удачи. Перед тем как залезть в машину, Серега спросил: «А как он выглядел-то?» Родственники переглянулись и исчезли за забором. Внук барона, 18-летний пацан, сказал напоследок: «Чего тебе еще надо? Тебе же все рассказали». «Вы мне рассказали о человеческих качествах, — робко заметил Серега, — а мне бы хотелось услышать какие-нибудь физические характеристики. Ну характерные черты, что ли…» «Не знааааю…» — упрямо помотав головой, сказал внук и исчез за роскошной кованой оградой. Сергей понял, что он ничего не понял. Но так как предоплату он уже взял, то обратной дороги не было.

Он вернулся к себе в мастерскую и приступил к выполнению заказа. Все этапы творческого поиска и борьбы за качество я описывать не стану. Мне об этом не рассказывали. Да и не думаю, что это будет интересно читателю. А вот раму к этой картине я видел собственными глазами на фотографии, сделанной моими близкими друзьями из багетной мастерской. Она была настолько велика, что собирали ее на улице, а затем встали внутрь, придерживая раму по краям, и сфотографировались. Ну так, чтобы было, что вспомнить.

Накануне торжества сын барона позвонил и осведомился о результатах проведенной работы. Получив положительный ответ (а никакого другого и не могло быть), он пригласил Сергея прибыть по уже знакомому ему адресу вместе с картиной к 11-ти часам утра следующего дня.

Эту часть рассказа я назвал «Судный день».

Стоял удивительный солнечный день. Было тепло и уютно. Сергей прибыл, как и договаривались, к 11-ти часам. Он заказал специальную машину для перевозки, а сам приехал на своем 41-ом Москвиче. Картина была тщательно упакована, чтобы, не дай Бог, чего не случилось в дороге. В таком виде ее и внесли в дом. Затем распаковали и стали тщательным образом рассматривать. Были все те же люди плюс еще несколько человек из близкой родни. Основные гости (не по значимости, а по количеству) должны были прибыть к 5-ти часам вечера. Прошла минута, затем другая, пауза явно затягивалась. Серега напрягся, но не более. Портрет — это его самая сильная черта. Так что особых причин для волнений не было. И вдруг: «Не похож!!!» Он даже сначала не понял из чьих уст прозвучал этот приговор. Только потом, когда сестры, а с ними и все остальные начали соглашаться с этим вердиктом, он понял — это вдова!!! Против вдовы не попрешь. Она мужа знала лучше, чем Серега. Вдруг, как по команде, все медленно повернулись в его сторону, ситуация явно разворачивалась не в пользу представителя ваяния и зодчества. Пока Сергей проворачивал в голове варианты, при которых он мог бы остаться в живых, все, кроме сына и внука, молча вышли из помещения. После небольшой паузы, сын спросил: «Ты краски взял?» Этот вопрос вывел Сергея из ступора. Слава Богу, он захватил с собой, на всякий случай, этюдник с красками. Мало ли что в дороге может случиться… Поцарапают или еще что… «Да, взял», — ответил Сергей. «Тогда иди за мной», — безапелляционно приказал сын барона. Выйдя на улицу, они завернули за угол дома и подошли к огромному дубу. «Если бы захотели повесить, то не спрашивали бы про краски», — убеждал себя художник. Внук барона не отходил ни на шаг и держался чуть-чуть сзади. Как будто только и ждал, чтобы воткнуть отвертку ему под левую лопатку. Во всяком случае, других мыслей у Серёги не возникало. Он был явно подавлен. В этот момент принесли картину и прислонили к дубу. «У тебя время до 4-х», — всё тем же жутким тихим голосом произнес сын.

Рядом с дубом поставили сервисный столик с фруктами и соком. «Если что-то нужно — говори прямо сейчас», — продолжал сын. Только после этой фразы Серега понял, что надо бороться. Он вдруг взял себя в руки и стал убеждать заказчика в том, что без фотографии нормального качества сделать что-либо с портретом не удастся. Очевидно, Серегин напор возымел какое-то действие. Сын барона подозвал своего пацана и что-то сказал ему на ухо. После чего ушел в дом матери. Внук барона кивнул в сторону черного БМВ. «Садись, сейчас съездим в одно место», — так же тихо, как и отец произнес он. Сергей сел внутрь машины, которая из-за черных стекол напомнила ему катафалк, и они куда-то поехали. Понять куда они едут было невозможно. Через полчаса машина остановилась. Внук повернулся к Сергею и сказал: «Выходи!» Серега открыл дверь и сразу понял — это кладбище! Еще через мгновение догадался какое. Но не знал, хорошо это или плохо. Уже через мгновение они двигались по аллее в сторону могилы барона. По пути внук сказал, что основной памятник еще не готов. Но его завершение — это вопрос ближайшего будущего. А пока нужно сконцентрироваться на временно установленной мраморной стеле. Вернее, даже не на ней, а на овальной керамической фотографии с изображением барона. Подойдя вплотную к ограде, внук посмотрел сначала на стелу, затем на Сергея и спросил слегка удивленным голосом: «А где фотка?» «А я-то откуда знаю», — ответил Сергей. Это была какая-то мистика. Все было на месте, кроме фотографии. Постояв немного в оцепенении, они оба вернулись к машине, и уже через 30 минут были на Николиной горе. Известие никого не обрадовало. Тем не менее, нужно было что-то делать. Сын пригласил одну из сестер и какого-то дальнего родственника. Они окружили Серегу и начали рассказывать ему о различных нюансах на лице барона. Серега взял кисть и начал работать. Проходил час за часом. Лицо изменилось до неузнаваемости. Затем все пришли к выводу, что раньше было лучше. Сергей был вынужден восстановить первоначальный вариант, но с небольшими поправками.