Бесплатный фрагмент - Аурлийский цикл. Книга 2. Потерянный мир

Пролог

Алтман был известным следопытом своего народа. За свою долгую жизнь он успел побывать практически во всех уголках света еще задолго до образования империи. Став в свое время покровителем эльфов, он заслужил почетное место в пантеоне их божеств. Судьба одного из первых народов оставила глубокие шрамы на его душе. Пережил он и личную трагедию. Его возлюбленная — прекрасная эльфийская царица Сэйн — стала одной из бесчисленных жертв той войны.

Именно поэтому следопыт ни секунды не сомневался в своем решении, когда Лотэйр предложил ему присоединиться к армии, отправляющейся на подмогу эльфийскому царству. Не успев вовремя, Алтман и Лотэйр оказались у руин великой цивилизации. Растоптанный горем потери, Алтман на долгое время занял место ближайшего соратника праотца и оказался в числе первых основателей Вормса, отстроенного в недрах кратера, оставленного огненным дождем.

В отличие от большинства своих товарищей, он не принял ту легкую силу, что даровали насыщенные энергией кристаллы. Алтман прекрасно чувствовал, что источник их силы чужд этому миру, и старался избегать манящего соблазна. Отступники терпели одно поражение за другим, и вера следопыта в путь Лотэйра со временем угасла.

Война была проиграна, и новыми противниками отступников стали жители Долины. Алтман совершенно не мог понять, как небольшие засады на их бывших собратьев помогут ему отомстить за обращенный в рабство народ и утраченную любовь. В решающей битве при Вормсе Алтман решил не участвовать, дезертировав накануне сражения. Отыскать его в этих землях не было и малейшего шанса. Никто из соплеменников не знал эти места лучше него. Он с тоской наблюдал за поражением Лотэйра и триумфом объединенного воинства Лазара с безопасного расстояния.

Отчаявшись, он отправился бродить по свету в попытке обрести новый смысл жизни. До тех пор, пока не встретил ее — живое воплощение хитрости. У него не было сомнений в том, что их встреча неслучайна. Советница Лотэйра была умна, но никогда не преследовала иных целей, кроме своих собственных.

Алтман знал ее очень давно. До бегства из Долины и союза с Лотэйром она была совсем другой. Когда-то ее любили все, и Алтман не был исключением. Тем не менее он научил себя разделять это существо на две разные личности. О старой он вспоминал с теплом в душе, новую же, мягко говоря, недолюбливал.

Между тем натолкнуться в нынешние времена на отступника было большой редкостью, потому следопыт обрадовался даже такой встрече. Алтман ослабил бдительность, что позволило ей влить в его уши сладкий мед опасных речей. Советница уверяла, что в недрах покинутого ими подземелья хранится мистический гримуар, способный наделить своего обладателя силой первородного существа. Богиня Гаетейн оставила эту книгу в дар своим первым детям, но они так и не нашли среди живых достойного стоять с ними в одном ряду. Лишь единицам было известно о ее существовании, а в нынешние времена их стало еще меньше.

Алтман не стал утруждать себя выяснением того, откуда у советницы такая информация. Ни для кого не было секретом пристрастие Лотэйра к красавицам. Рядом с его личными покоями специально был выстроен целый гарем, способный вместить до ста наложниц. Все они, разумеется, шли в услужение к первородному по собственной воле, считая, что им оказана великая честь. Советница умело пользовалась своим положением и могла достать сведения из кого угодно, даже из Лотэйра.

Неспроста она отказалась от высокого титула наложницы, не пожелав становиться одной среди сотни. Раньше она не могла протянуть свои руки к гримуару, так как боялась гнева правителя, теперь же доступ к кратеру преграждали кордоны, выставленные жителями Долины и утларгами. В доме отступников творилось что-то неладное, это чувствовал даже Алтман.

Казалось, что советница была откровенна. Ей нужна была эта книга, и она не скрывала, что собирается воспользоваться ее силой. Такая открытая честность от опытной интриганки смутила следопыта, но ее умение подбирать нужные слова приглушило его инстинкты. Взамен она предлагала Алтману все, что тот только мог пожелать. Он согласился, но обещание сдерживать не собирался. Это был его шанс обрести силу, достаточную для освобождения от оков рабства верящих в него когда-то эльфов.

Следопыт без труда проскочил через заграждения. Не было бы сильным преувеличением сказать, что его ноги помнили практически каждую кочку в юго-западной части континента. С Вормсом действительно происходило нечто неладное. От кратера так и веяло могильным тленом. В радиусе километра от входа в город не осталось ни одной живой травинки. Каждый раз, когда отступник поднимал с земли свой легкий сапог, за ним в воздух взлетали клубы серой пыли, похожей на прах. Прекрасно сшитая обувь оставляла на земле четкие следы. До этого момента Алтман был уверен, что тысячелетний опыт позволял ему буквально парить над землей, не оставляя свидетельств своего пребывания. Он недолюбливал силу синих кристаллов, но тысячи раз видел их в действии и понимал, что открывшаяся перед ним картина не могла быть последствием их использования.

Жители Долины, судя по всему, боялись подходить слишком близко и расположили свои укрепления на значительном расстоянии от входа в Вормс. Когда Алтман проснулся ранним утром, его разбудили теплые солнечные лучи, но здесь стоял вечный сумрак. Следопыт без труда обнаружил один из потайных ходов. Узкие тоннели освещал тусклый свет синих кристаллов. Лабиринт привел его в центр верхнего уровня города. Алтман не без печали во взгляде оглядел открывшуюся ему пещеру.

Величественный город, возведенный титаническими усилиями его народа, сейчас пустовал. Лишившиеся своих хозяев жилища создавали атмосферу пустоты и обреченности. Следопыт не удержался и заглянул в свой дом, расположенный на одном из уступов пещеры. Из него открывался прекрасный вид на большую часть Вормса. Многоуровневая изящная архитектура, совпадающая по своему духу и эстетике с устройством Долины, казалась настоящим чудом. Даже пострадав от землетрясения, город все еще поражал воображение.

Подойдя к рабочему столу, Алтман сдул слой пыли, покрывавший небольшую шкатулку. Освободившись от своего покрывала одиночества, ларец проявил небольшой замок шестигранной формы. Следопыт снял с шеи цепочку с висящим на ней кулоном, имеющим аналогичные очертания. Ключ идеально подошел к замку, и крышка шкатулки откинулась, издав характерный щелчок.

Внутри хранилось несколько особенно дорогих сердцу отступника листов бумаги, украшенных изящной эльфийской письменностью. Несмотря на прошедшие годы, от них еще можно было уловить легкий аромат цветущей царицы Сэйн. Эти воспоминания Алтман забрал с собой, понимая, что больше в этот город и в свой дом он уже никогда не вернется.

Впереди его ждал нижний ярус Вормса, полностью отведенный под дворец Лотэйра и триумфальную площадь. Во время спуска следопыт несколько раз вздрагивал от ощущения, что из темноты за ним кто-то наблюдает. Чувство тревоги заставило его достать лук и положить стрелу на тетиву. Больше всего настораживало полное отсутствие каких-либо звуков. Даже лишенный своих жителей город не должен был быть погружен в такую звенящую тишину. Должны были остаться хотя бы летучие мыши или мелкие грызуны. Однако сейчас Алтман был готов поспорить, что он является единственным живым существом во всей округе.

Несколько раз он даже подумывал бросить свою затею и бежать отсюда со всех ног. Инстинкты не просто говорили ему об этом, а кричали эхом сотен голосов. Однако он раз за разом проговаривал в своей голове причины, побудившие его оказаться здесь. Следопыт уже один раз подвел своих подопечных и не собирался делать это вновь. Найдя укромное место, он укутался в плащ и уснул, чтобы набраться сил перед тем, с чем ему придется столкнуться внизу.

Проснувшись через пару часов, он продолжил свой спуск в бездну. Просторная площадь перед дворцом освещалась еще хуже, чем верхний ярус города. Кристаллы здесь отдавали остатки своей энергии. Некоторые из них жалобно мерцали, доживая свои последние дни. Остановившись перед зияющей тьмой входа во дворец, Алтман зажег факел.

Двигаясь по узким коридорам, отступник миновал богатое убранство просторных залов и небольших кабинетов. Как ни старался, Алтман не мог избавиться от охвативших его воспоминаний. Как они верили в то, что делают, когда строили этот прекрасный дворец, внешне похожий на пирамиду. Объединенные надеждой вернуть себе былое величие, отступники никогда прежде и никогда в будущем не чувствовали себя столь единым народом.

Если верить словам советницы, гримуар должен был храниться в одном из тайных помещений гарема. Попасть в него можно было в обход тронного зала, но Алтман не смог удержаться от желания вновь увидеть это место. К большому разочарованию следопыта, тронный зал не освещался вовсе. Слабый свет факела позволял видеть не дальше трех–четырех метров. Расхититель этой огромной гробницы замер у входа в тронный зал. Недавнее землетрясение заставило потолок немного осыпаться, и местами на полу лежали массивные каменные глыбы.

— Почему ты замер, Алтман? — раздался в голове знакомый голос.

От неожиданности следопыт вздрогнул и развернулся на месте, размахивая перед собой факелом. Он был уверен, что обладатель этого голоса мертв.

— Проходи, будь моим гостем, старый друг, — голос буквально заставил отступника двигаться в сторону трона.

Света от факела все еще было недостаточно, чтобы разглядеть, что творится в дальнем конце зала. Следопыту пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы остановить дрожь в руке. На всякий случай он обнажил меч.

— Неужели ты боишься меня? Я чувствую твой страх, но не понимаю его, — от этих слов переживания Алтмана только усилились, ведь он уже догадался, кого вскоре увидит.

Вопреки ожиданиям трон оказался пуст, а на полу мерещилась смутная фигура. Следопыт приблизил факел, чтобы убедиться, что перед ним на коленях стоит вождь отступников.

— Лотэйр?! Я был уверен, что ты пал в бою, — воскликнул Алтман.

— В этом есть доля истины. Я действительно уже не жилец, как и весь этот поганый мир, — к рукам отступника были прикованы тяжелые цепи, закрепленные на полу.

На шее и груди тоже виднелись крепления, не позволяющие Лотэйру совершить даже малейшее телодвижение.

— Но как?! Кто это сделал?

— Не имеет значения, освободи меня! — голос в голове приказывал повиноваться.

Алтман сделал пару шагов по направлению к цепям, но неожиданно для самого себя остановился.

— Где гримуар? — вместо повиновения приказу спросил следопыт.

— Гримуар? Зачем он тебе? — искренне удивился Лотэйр.

Алтман немного смутился от такого прямого и простого вопроса. Он прекрасно знал, что вождь видит в нем честного воина, не способного к хитрости или предательству.

— Не думал, что он может заинтересовать такого, как ты. Разве что тебя надоумила эта хитрая стерва, — продолжил свои рассуждения покровитель воинов.

— Где гримуар? — повторил свой вопрос Алтман.

— Что она тебе обещала? Ей не стоит доверять, — казалось, что голос в голове проявляет вполне натуральную заботу.

— Знаю, я не планирую отдавать ей книгу. Я воспользуюсь ее силой сам.

— Она всегда добивается желаемого, Алтман. Ты бы понимал это, будь ты достоин той силы, что даст тебе гримуар, — наставнические нотки в голосе Лотэйра раздражали следопыта.

— Как ты можешь позволять себе такой снисходительный и покровительственный тон? Ты подвел всех, кто пошел за тобой, кто доверял тебе, — Алтман приблизил клинок к шее вождя.

— И что ты сделаешь, убьешь меня? Я искал смерти, но мои пленители решили, что мне лучше подойдет роль стороннего наблюдателя, — Лотэйр растянулся в печальной улыбке.

— Просто ответь, где гримуар, — настаивал следопыт, убирая оружие от горла отступника и стараясь успокоить разбушевавшуюся кровь.

— Он подарит тебе лишь смерть и страдания, но коль уж ты все для себя решил, я отвечу тебе. Книга находится в моих личных покоях. За картиной мастера Лоукона, чьей рукой выведены образы всех трех праотцов в закат эпохи старшего народа.

Получив необходимую информацию, Алтман развернулся, собравшись уходить. От резкого поворота с факела отлетело несколько искр, которые плавно полетели в сторону земли.

— Ты верно служил мне многие годы. Я прошу тебя лишь о последнем одолжении. Окончи мое существование или разбей сдерживающие меня оковы. Я буду благодарен тебе при любом исходе, — голос Лотэйра звучал спокойно.

Странник вернулся к пленнику, опустился перед ним на колено и приблизил свое лицо к лицу вождя, лишенного власти.

— Не знаю, кто заточил тебя здесь, но думаю, он избрал для тебя справедливейшее из наказаний. Не думай, что я забыл о том, кто виноват в гибели Сэйн. Вы с братьями подвели не только свой народ, но и эльфов, гномов, орков. Заполучив силу гримуара, я заставлю виновных ответить, а затем верну нашему народу былое величие.

Не дожидаясь ответа, следопыт резко поднялся и направился в сторону коридора, ведущего к личным покоям вождя отступников.

— Алтман, — голос Лотэйра впервые раздался не в голове, а раскатился эхом по тронному залу.

— Что еще?! — от удивления следопыт остановился и обернулся на существо, которое когда-то считал своим богом.

— Прощай, — если бы не окутавшая его тьма, Алтман увидел бы, что Лотэйр колебался, прежде чем произнести именно эти слова.

Больше следопыт не оборачивался. Лестниц в пирамиде не было, и дальше он следовал по узким коридорам с пологим подъемом. Алтман немного нервничал, чувствуя, что вот-вот достигнет своей цели. Давящая тишина заставляла его идти медленно и бесшумно. Интуиция подсказала отправиться в личные покои Лотэйра длинным путем в обход большинства залов. Остановившись у двери, за которой должен был находиться искомый артефакт, Алтман замер в нерешительности.

Во время его заминки язык пламени сорвался с факела и приземлился прямиком на длинную льняную штору, украшающую коридор. Кусок материи моментально вспыхнул. Алтман принялся топтать ткань своим сапогом, пытаясь потушить пламя. Следопыту удалось предотвратить пожар, но как только с угрозой было покончено, он понял, что произвел слишком много шума. Где-то вдалеке раздался странный, едва различимый звук, похожий на шипение.

Обругав себя за минутную слабость, Алтман смело отворил дверь. Покои Лотэйра были похожи на картинную галерею. На стенах практически не было пустого места. Да и в целом комната не выглядела похожей на то, что вы ожидаете увидеть, представляя себе личные покои. Площадь помещения была значительно больше, чем предполагал следопыт. Переходя от одной стены к другой, отступник искал ту самую картину, на которой были изображены презираемые им братья. Наконец, удача улыбнулась ему, и тусклый свет факела осветил изображение трех праотцов, занявших свои места на троне Долины.

Алтман положил факел на каменную плиту и аккуратно снял картину со стены. К его огромному разочарованию, никакого потайного пространства за картиной не оказалось. Следопыт сжал зубы, чтобы сдержать рвущиеся наружу проклятия. Лотэйр обманул его. В гневе Алтман принялся снимать одну картину за другой. Осознав, что такой способ займет слишком много времени, он обнажил меч. Он беспощадно уничтожал бесценные труды лучших мастеров старшего народа, протыкая их насквозь, в надежде обнаружить тайник, но раз за разом меч упирался в каменную стену, издавая неприятный звон.

Устав, следопыт вышел на балкон, чтобы перевести дух. Внизу зияла кромешная пустота. Вид пропасти, ведущей на еще более нижние уровни, внушал трепет. Где-то там в глубине бездны отступники хранили запасы кристаллов, ставших их главным оружием.

Успокоившись, он вернулся в комнату, чтобы еще раз оглядеть помещение. Внимание его привлекла фреска, не замеченная им прежде. На одной из стен виднелось изображение братьев, за спинами которых возвышалась богиня Гаетейн. Алтман почувствовал, что двигается в правильном направлении. Проведя пальцами по изящным линиям, следопыт нащупал небольшой выступ. Надавив на него, он привел в действие механизм, заставивший плиту сдвинуться с места.

Радостная улыбка отразилась на лице Алтмана, и он смело сделал шаг навстречу собственной смерти. Впереди послышался шорох. Следопыт немного согнулся в коленях и, отскочив, моментально выхватил меч. Из тьмы на него двигалось несколько силуэтов. Выставив перед собой факел, он убедился, что принадлежат они наложницам Лотэйра.

«Неужели этот психопат спрятал их здесь, и они были взаперти все это время?» — пронзила сознание Алтмана ужасная мысль.

Но истина оказалась куда более ужасной. Когда между следопытом и пленницами оставалось меньше полутора метров, одна из них вскинула голову вверх, и Алтман не заметил жизни в ее глазах. Следопыт попятился назад, силуэты резко ускорились. Он развернулся и побежал. Издав шипящий крик, отступницы устремились за ним. От их вопля покрывающие голову следопыта волосы встали дыбом. Находясь в кромешной темноте, едва освещаемой факелом, будучи панически напуганным, Алтман пропустил дверь, ведущую к единственному шансу на спасение. Через секунду путь для отступления уже был отрезан.

Преследователи не знали страха. Следопыт срубил уже не одну голову, но отступницы продолжали напирать на него, заставляя выбежать на балкон. Прижавшись к перилам, Алтман из последних сил отмахивался от окруживших его тварей. Одна из наложниц Лотэйра, желающая ощутить вкус плоти, впилась зубами в сжимающую факел руку следопыта. Единственный источник света полетел с балкона в пропасть. Оказавшись в полной темноте, следопыт понял, что это конец. Он не видел ничего за пределами протянутой руки. Шли секунды, а противник все не нападал. В какой-то момент ему даже показалось, что рядом никого нет.

Леденящий душу звук заполнил пространство. Алтман готов был поспорить, что потерявшие человеческий облик твари ехидно посмеиваются над ним. Они напали все разом, впиваясь своими зубами в разные части его тела. Вопль боли и ужаса следопыта эхом раздался по пещере. Беспорядочные укусы перегрызли цепь на его шее, и окровавленный кулон упал к ногам отступника.

Приняв, что живым ему отсюда не уйти, Алтман прислонился спиной к перилам балкона и со всей силы оттолкнулся ногами от земли. Падая в бездну, он утащил за собой несколько тел, бывших когда-то прекрасными отступницами. Падение его сопровождалось предсмертным криком.

Отправившийся в полет немногим ранее, факел первым достиг дна этой пропасти и погрузился в озеро вязкой черной жидкости, заставив моментально вспыхнуть его поверхность, озаряя все вокруг. Падающий за ним Алтман успел увидеть то, что заставило его испугаться куда больше стремительно приближающейся смерти. Яркий свет пылающего озера открыл его взору полчища ужасных чудищ, молчаливо бредущих вдоль берега озера. Когда пламя охватило его тело, Алтман уже не переживал о своей судьбе и лишь сожалел о том, что не сможет предупредить этот мир о приближающейся угрозе.

Стоя на коленях в том самом зале, где он когда-то царствовал, Лотэйр слышал эхо последнего крика своего старого друга. Губы растянулись в ехидной улыбке с легким оттенком грусти. На балконе его покоев навсегда остался лежать раскрывшийся от удара кулон. Капли свежей крови стекали по портрету красивейшей из представительниц эльфийского народа.

Глава 1. Первый день последней эпохи

Кэр медленно открыл глаза. Испытывая легкое чувство эйфории человека, решившего, что его земные страдания уже окончены, он непонимающим взглядом осматривал окружающее его убранство. Ветхий дом, в котором он пришел в себя, источал гостеприимство, сравнимое с тем, что мог подарить заблудившемуся в грозу путнику появившийся на горизонте трактир.

Сознание Итана возвело временную стену для защиты его рассудка от травмирующих психику воспоминаний. Глупая улыбка блуждала по лицу аурлийца. В противоположном конце комнаты, закинув ногу на ногу, в кресле расположился изящный силуэт, с благодарностью готовый принять то тепло, что мог предложить создающий в комнате атмосферу уюта камин.

Лейтенант попытался окликнуть незнакомца, но в горле так пересохло, что ему не удалось издать даже намека на звук. Мир плыл перед его глазами, отчего поначалу ему показалось, что в кресле сидит Сирин. Аурлиец попробовал пошевелиться, но малейшее телодвижение отразилось невероятной болью в ноге, поставив Итана перед фактом, что его бренное существование еще не окончено.

Кэр не помнил, чтобы когда-то успел повредить ногу. Немного согнувшись, он дотронулся рукой до источника боли. Кожа в том месте казалась какой-то неестественной. Медальон, до этого момента спокойно лежавший у него на груди, скатился и бесшумно упал на кровать. Вернувшиеся в ту же секунду воспоминания хлынули в сознание Итана непрерывным потоком. От неожиданности Кэр резко приподнялся на кровати, не обращая внимания на сопутствующую боль. Глаза его расширились, дыхание стало очень обрывистым, сердце бешено застучало. В голове судорожно проносились обрывки последних событий. Аурлиец принялся метаться по кровати, насколько это позволяла сковывающая боль.

— Очнулся, наконец, — панические телодвижения аурлийца привлекли внимание фигуры в кресле.

— Где я?! Что произошло?! — просипел Кэр, безуспешно пытаясь подняться с кровати.

Фигура с проворностью кошки вскочила с кресла, и, к своему ужасу, Кэр увидел, что перед ним стоит отступница. Ее серая с оттенком синего кожа и абсолютно белые прямые волосы не вызывали в этом сомнений. В поисках защиты Кэр рванул к стоявшей рядом с кроватью тумбе, чтобы швырнуть во врага стоявший на ней кувшин, но в глазах неожиданно потемнело, и он вынужден был повалиться обратно на свое ложе.

— Тише, малыш. Мы ведь не хотим, чтобы ты умер? Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать тебя в мире живых, — голос отступницы был убаюкивающе обаятельным.

Представший перед глазами Кэра мир продолжал рассыпаться. Видя, что он безуспешно пытается что-то сказать, отступница наполнила чашу водой и помогла ему утолить жажду.

— Не переживай, скоро ты снова сможешь ясно мыслить. Это последствие целебного отвара, который спас твою жизнь. Учитель велела позаботиться о тебе, — взгляд ее пугающе холодных голубых глаз утверждал, что если бы не полученный приказ, она давно бы уже бросила аурлийца умирать.

У Кэра в голове вертелось множество вопросов, но задать их ему было не суждено. Сознание покинуло лейтенанта, оставляя его один на один со своими кошмарами. Когда он вновь пришел в себя, сквозь окна уже пробивалось полуденное солнце. Камин давно успел потухнуть, а в комнате кроме него никого не было.

В этот раз аурлиец чувствовал себя значительно лучше. Скинув одеяло, он слегка приподнял голову, чтобы осмотреть свою ногу, половину верхней части которой покрывали следы от ожогов. Наросшая кожа смялась и была похожа на морскую гладь, усыпанную множеством мелких волн. Итан не хотел смотреть на свое увечье, но в то же время не мог оторвать от него взгляд. Аурлиец попытался встать с кровати, но вновь безуспешно.

Густая растительность на лице и отросшие, слипшиеся волосы говорили о том, что с последних событий прошло довольно много времени. Судя по тем ощущениям, что возникали при соприкосновении с одеялом, из одежды на нем была лишь набедренная повязка. Кэр постарался крикнуть хоть что-то, чтобы привлечь к себе внимание, но вместо этого из гортани вырвался слабый хрип. Итану казалось, что на стенках его горла осел самый настоящий пепел.

Аурлиец буквально ощущал источаемый им запах пота, и, судя по всему, его портрет сейчас представлял из себя печальное зрелище. В сознании крутился ворох вопросов: Где он? Сколько прошло времени с момента резни, учиненной Оглом? Почему он в руках отступников? Известно ли его товарищам, оставшимся в Камграде, о судьбе отряда? Лейтенант до крови закусил губу, пытаясь болью внешней заглушить боль внутреннюю.

Больше всего на свете Кэр не хотел сейчас оставаться один на один со своими мыслями. Прошло несколько мучительно долгих часов, прежде чем в комнату кто-то вошел. Итану не хватило сил повернуть голову, чтобы осмотреть своего гостя. Лейтенант чувствовал, что если в ближайшее время не сделает глоток воды, то, скорее всего, умрет.

Вошедший отступник пододвинул к кровати стул и уселся рядом с аурлийцем. Мужчина выглядел бледным даже по меркам своего народа. Несмотря на ловкость движений, лицо его выглядело уставшим. Круги под глазами превратились в треугольники, вершины которых доходили практически до середины щек.

Стражник аурлийца походил на мертвеца не меньше своего пленника. Он произнес несколько фраз на наречии, схожем с языком жителей Долины. Кэр пожалел, что за время нахождения в Камграде не уделил хоть какое-то время его изучению. Осознав, что собеседник его не понимает, отступник повторил фразу на другом языке, который лейтенант слышал впервые. Увидев непонимание, отразившееся на лице аурлийца, отступник скорчил недовольную, но снисходительную гримасу.

— Уве, — представился он, приложив ладонь к сердцу.

Кэр открыл рот, но в этот раз ему не удалось издать даже хрипа. Он молился о том, чтобы отступник догадался предложить ему воды. Уве оказался весьма сообразительным. Наполнив кубок, стоявший на тумбе у кровати, он поднес его к иссохшим губам моряка. В этот момент Кэр готов был расцеловать своего врага. Отступник трижды наполнял кубок до краев, прежде чем аурлиец почувствовал, что к нему возвращается жизнь. Значительная часть содержимого попадала мимо рта, и Кэр ощутил, как под ним промокла простыня, причиняя дополнительный дискомфорт голове, шее и плечам.

Уве еще раз попробовал задать свой вопрос на обоих наречиях, но и в этот раз не получил положительного результата. Тогда он оставил своего подопечного и вернулся лишь через полчаса, неся в руках чашу, доверху заполненную гуляшом. Отступник проявил невиданную для врага заботу, убедившись в том, что Кэр съест все до последнего кусочка, несмотря на то что аппетита у больного не было и в помине. Во время трапезы Уве озвучивал названия окружавших их предметов.

Эта ситуация заставляла сердце моряка в очередной раз разрываться от боли, увлекая его в те дни, когда за ним ухаживала Ноа. Однако подобное отношение лишний раз укрепило в сознании аурлийца мысль о том, что отступники вовсе не жаждут его смерти, а напротив, заинтересованы в его выздоровлении. В их бескорыстии Итан искренне сомневался, но сейчас у него хотя бы было время прийти в себя и обдумать план действий.

Отобедав, Кэр испытал прилив сил, позволивший ему, превозмогая боль, вновь дотянуться до больной ноги. Кончики пальцев нащупали рельефный участок кожи, в очередной раз утверждающий, что на его ноге теперь красуется след от сильного ожога. Уве оставил Итана одного, и лишенный возможности иного выбора аурлиец провалился в сон. Раз за разом ему снилась точная реконструкция трагедии, возникшей по вине Огла.

Отступник вернулся только вечером. Случайно уронив одно из принесенных поленьев, он разбудил аурлийца. Заметив, что Кэр открыл глаза, Уве немного склонил голову в знак извинения. Растопив камин, он вновь позаботился о том, чтобы моряк вдоволь напился и отведал пищи.

— Кэр, — представился аурлиец, будучи признательным за его заботу.

Отступник улыбнулся, довольный тем, что его пациент вновь способен говорить. На всякий случай он повторно представился, приложив руку к сердцу.

— Где я? — спросил лейтенант в надежде, что Уве известно наречие древних, но тот лишь непонимающе развел руками.

Кэру оставалось только ждать возвращения той самой отступницы, которую он увидел, впервые открыв глаза в этой комнате. Если сознание не играло с ним злую шутку, она должна была знать язык древних. Уве стянул с Кэра одеяло, чтобы осмотреть ожог. Видя страх в глазах аурлийца, он снисходительно улыбнулся, давая понять, что все не так уж и печально. После вечерней трапезы отступник ненадолго вышел и вернулся в сопровождении двух не виданных аурлийцем прежде существ.

Высокие, но тощие, они выглядели невероятно жалко. Сутулые, с безжизненными глазами и тонкими руками, существа прикладывали явные усилия, чтобы удержать таз, полный воды. В первую очередь в глаза бросались заостренные кверху уши необычного размера. Шеи их сжимали тяжелые на вид деревянные браслеты. Смачивая тряпки в воде, они достаточно активно принялись протирать тело Кэра. От их прикосновений тело аурлийца бил озноб.

Знаний, полученных от Лазара и других жителей Долины, было достаточно, чтобы понять, что сейчас его омывают представители эльфийской расы. Некогда великий народ, попав в рабство Империи, теперь проклинал свое бессмертие. Практически никому из них не удалось сохранить рассудок. Со временем, не выдерживая страданий и позора, каждый из них уходил в себя, превращаясь в безвольную марионетку, способную выполнить любой приказ. Несмотря на все их старания, Кэр все еще ощущал исходящий от него неприятный запах.

В ближайшие несколько дней отступница так и не появилась. Аурлиец уже мог позволить себе некоторые телодвижения, но подняться с кровати все еще был не в силах, даже при помощи Уве. На четвертый день в комнату вошла она. Немного поведя носом, отступница подошла к окну и распахнула ставни, впуская в комнату свежий воздух. Усевшись в свое кресло у потухшего камина, она легко провела рукой, предлагая аурлийцу занять место в соседнем. Следовавший по пятам Уве что-то прошептал ей на ухо, давая понять, что дела Кэра еще не настолько хороши, чтобы он мог позволить себе столь далекое путешествие из одного конца комнаты в другой.

Не скрывая своего недовольства, женщина подошла к стулу, стоявшему возле кровати аурлийца. Даже в такой ситуации лейтенант не мог не оценить ее красоту. Кожаный корсет, надетый поверх красной туники, подчеркивал ее тонкую талию. Высокие сапоги доходили практически до середины бедра. К одному из них крепились ножны для небольшого кинжала. Острые контуры лица подчеркивали ярко-голубые глаза. Длинные белоснежные прямые волосы были собраны в хвост. Однако Кэр не обманывался, за этой красотой таилась большая опасность.

— Рада, что тебе удалось выкарабкаться, — произнесла она на языке древних без малейшего акцента.

— Расскажи мне все, — аурлийцу было по-прежнему тяжело говорить, и он не собирался тратить немногочисленные силы на конкретные вопросы.

— Какой резвый, тебе жизни не хватит, чтобы выслушать все, что я могу рассказать, — отступница хитро прищурилась, отказываясь играть по предложенным Кэром правилам.

— Кроме меня кто-то выжил? — задавая этот вопрос, Итан уже и сам понял, что прекрасно знает на него ответ, но девушка из вежливости покачала головой.

Возникла пауза. Вопросы в голове Кэра соревновались в очередности, перемешиваясь и не давая ему рассуждать последовательно. Отступница изучала ногти на своей руке, делая вид, что это действие интересует ее значительно больше, чем собеседник.

— Как тебя зовут? — спросил аурлиец, чтобы потянуть время и успокоить творящийся в голове беспорядок.

— Минна, — ответила она, не оставляя у лейтенанта сомнений в том, что имя ненастоящее.

— То существо, что спасло мне жизнь… Кто оно?

— Наконец-то нормальный вопрос, — расхохоталась отступница.

— Хотелось бы получить на него ответ, — сказал Итан, стараясь скрыть проникающие в голос нотки озлобленности.

— Лазар рассказывал вам о том, что наш мир лишь маленькая частица пустоты? Ресурс в войне порядка и хаоса?

Кэр кивнул, давая понять, что подобное слышит не впервые. Увлекшись ожиданием того, что сейчас узнает, он даже не обратил внимания на легкие отголоски боли при этом мельчайшем телодвижении.

— Когда один из миров приближается к черте, за которой его ждет лишь бесконечный хаос, в мире появляется существо, подобное тому, что ты встретил. Слуга хаоса прокладывает путь для армии, целью которой является планомерное уничтожение всего живого. Ведомый своим проводником, хаос питается страданиями гибнущего мира.

— В тот день я увидел подобное существо не впервые. Почему в таком случае мы все еще живы?

— Что-то пошло не так. Первый демон появился здесь, когда наш мир начал отсчет третьего десятка тысячелетий. Прорыв образовался во время огненного дождя, принесшего новые народы. Демон Аскх оказался свободен в своей воле и посчитал несправедливым уничтожение мира. Чаша весов порядка и хаоса в тот раз покачнулась лишь по нелепой случайности, поставившей наш мир на пути осколков десятков разрушенных.

— Я знаю, что Аскх умер не своей смертью. Что произошло? — сказал Итан, вспоминая легенды аборигенов острова Хольта.

— Аскху было интересно наблюдать за тем, как в одном мире будут уживаться те, кто в одном мире оказаться никак не должен был. Можно назвать это своеобразным дьявольским экспериментом. Демон решил, что наш мир достоин второго шанса, и стал его хранителем. Мы были в безопасности до тех пор, пока Империя не начала свою войну, не оставившую в стороне никого.

— Тогда появился второй демон?

— Верно, ее звали Белиус. Первый из слуг хаоса уже ждал свою сменщицу. За прожитые в нашем мире тысячелетия Аскх полюбил его. Он надеялся убедить ее оставить этот мир нетронутым. Слова не помогли. Защитнику удалось показать соратнице всю ценности этого мира, лишь отдав за него свою жизнь.

— Но в бою он не погиб, — отметил Кэр, заставив отступницу впервые посмотреть на него с интересом.

— Умер он действительно не сразу. Существ, подобных ему, вообще не просто убить, но рана, нанесенная в том бою, была смертельна. Годами она отравляла его плоть, прежде чем окончательно свести в могилу. Своей цели он между тем достиг, заставив Белиус прислушаться к его доводам и пощадить этот мир.

— Откуда тебе обо всем этом известно? Даже Лазар не упоминал ни о чем подобном, — с подозрением покосился на собеседницу Кэр.

— Я знаю об этом, потому что впоследствии Белиус стала моей наставницей и учителем. Она и поведала мне историю Аскха. Перед смертью он взял с Белиус обещание позаботиться об этом мире.

Сознание Кэра вернулось к временам пребывания на острове Хольта. Лабиринты священной пещеры дикарей, необычные останки, медальон, подаренный аурлийцу вождем по случаю свадьбы его дочери. Лейтенант дотронулся до висящего у него на груди артефакта.

— Перед тем как потерять сознание, я видел демона. Это была Белиус? На ее шее висел точно такой же медальон. Для чего он? — стоило Итану коснуться украшения, как в голове всплыли новые детали воспоминаний, спровоцировавшие очередной поток вопросов.

— Наш мир куда более хрупок, чем может показаться на первый взгляд. Существа, подобные Аскху или Белиус, обладают такой силой, что их поступь способна разрушить саму его материю. Хаос жаждет насладиться агонией медленно погибающего мира, извлекая из него максимум, а не сжечь все дрова за раз. В подобных артефактах демоны заточают большую часть своей силы. Думаю, именно медальон на твоей шее заставил Белиус сохранить тебе жизнь. Другого объяснения у меня нет.

— Так, значит, сейчас нашему миру нечего опасаться?

— Боюсь, что планов на будущее строить не стоит. Совсем скоро после битвы при Вормсе мой учитель почувствовала изменение в балансе сил. Белиус опасается, что в мир проник новый эмиссар хаоса, но куда больше ее пугает то, что она не может уловить его присутствия. Демон, способный так ловко маскировать свои силы даже от своих, станет противником, которого этот мир еще не видел.

— И это все, что известно на настоящий момент? Никаких подтверждений?

— Все, что известно мне. Белиус слишком хорошо меня знает, чтобы доверять и говорить обо всем. Она сама сделала меня такой и понимает, чего от меня можно ждать, — ничуть не смутившись, улыбнулась отступница.

— Если в медальоне содержится невероятная сила, почему он в таком случае все еще на мне? — с сомнением в голосе спросил Кэр.

У отступницы совершенно точно было достаточно времени, чтобы забрать драгоценное оружие у беспомощного аурлийца.

— Артефакты подобной мощи сами выбирают своего хозяина. Нужно быть глупцом, чтобы предполагать, что он оказался на твоей шее случайно. Я не рискую вступать в неравную игру с неподвластной мне силой. По крайней мере сейчас еще рано, — вновь улыбнулась Минна, обнажив небольшие аккуратные клыки, слегка выступающие из идеально ровного ряда зубов.

— Сколько времени я провел без сознания? — Итан как мог оттягивал момент, чтобы задать вопрос, витающий в его голове с момента пробуждения.

— Около трех месяцев. Сожалею, но ты пропустил большую часть лета, а оно в этих местах прекрасно, — усмехнулась отступница.

Кэр был готов к подобному ответу, но на мгновение его лицо все же замерло, пытаясь не выдать тот шок, что происходил в голове. Если верить отступнице, где-то там, за стенами этой комнаты, в силу вступил тысяча семьсот восемьдесят третий год с Исчезновения. Хотя Итан был готов поспорить, что обитатели большого мира вряд ли вели свое летоисчисление с того момента, как младший из праотцов покинул Аурлию.

— Где мы сейчас? — Итану была необходима точка отсчета, чтобы понять, как ему действовать дальше.

— Мы перенесли тебя на один из блокпостов имперского тракта. Эта дорога с недавних пор стала единственным местом, где такие, как я, могут не переживать за свою безопасность. Далеко не каждый головорез рискнет нарушить имперские законы и пролить кровь на ее дорогах. Тракт объявлен территорией мира и порядка для всех.

— Где ты так хорошо научилась разговаривать на языке древних? — Кэр спросил это для того, чтобы потянуть время до того момента, когда в его голове сформируется действительно интересующий его вопрос.

— Я всегда отличалась тягой к языкам. Бесконечная жизнь на самом деле оставляет не так много развлечений для выбора.

— Что теперь? Что вы со мной будете делать? — настало время и для того самого вопроса.

— Ничего, я выполнила свое обещание, спасла твою жизнь и ответила на все твои вопросы. Дальше я намерена продолжить путь в Корпакс.

Кэр знал, что этот город является столицей империи, культурным и светским центром этого мира. Аурлиец успел изучить карту, подаренную Лазаром, висевшую с тех самых пор в главном зале посольства, расположенном рядом с кабинетом Артура Кэмбела.

— Куда же мне теперь идти? — ощущая собственное бессилие и апатию, Кэр чувствовал себя маленьким ребенком, задавая этот вопрос.

— Это не мое дело, дружок. Можешь даже остаться здесь до конца своих дней, если захочешь. Мы задержались лишь для того, чтобы убедиться в том, что твоей жизни ничего не угрожает. Я и так потеряла слишком много времени, играя роль няньки для одной из игрушек Вендэля, — тонкие губы Минны скривились в недовольной гримасе.

— Могу я отправиться в столицу с тобой? — прервал ее Кэр, и на лице отступницы отразилось искреннее удивление.

— Зачем? Разве ты не хочешь вернуться домой?

— Все, с кем я был, мертвы. Мои друзья, скорее всего, думают, что мертв и я. Или еще хуже, они могут подозревать меня в убийстве товарищей. В любом случае пусть так пока и остается, — о том, что в столице он намеревался отыскать Сирин, аурлиец предпочел умолчать.

— Ты забавный, но зачем ты мне нужен? Слабый, не знающий имперского языка и не имеющий никакого понятия о мире, в котором оказался, — Минна изучающе разглядывала аурлийца, пытаясь придумать, какую пользу она могла бы из него извлечь.

— Я быстро учусь. Буду твоим должником, — при этих словах прикованного к кровати Итана глаза отступницы алчно сверкнули.

— По-твоему, я должна поверить тебе на слово? — Кэр чувствовал, что прямо сейчас его опутывает паутина, вырваться из которой ему будет куда сложнее, чем он предполагает в настоящий момент.

— У меня не осталось ничего, кроме моего слова, — переполненный решимости аурлиец уставился прямо ей в глаза и взгляда отводить не собирался.

— Мой народ отвык доверять словам, поэтому нам пришлось найти иной выход, — Итану сразу не понравились искры, мелькнувшие в уголках ее глаз.

— Я согласен на все, что позволит мне тебя убедить. Научи меня жить в своем мире, — желание увидеть Сирин перевесило все доводы внутреннего голоса, кричащего об опасности.

— Да будет так, — с этими словами отступница выхватила кинжал и сделала тончайший разрез на своей ладони, взглядом потребовав у арлийца предоставить свою.

Немного поколебавшись, лейтенант высвободил руку из-под одеяла. Ухоженные, но привыкшие сжимать рукоять клинка пальцы обхватили его за кисть, а кинжал ужалил ладонь. Словно не сразу осознав произошедшего, кровь не спешила покидать тело аурлийца. Дождавшись появления первых капель, отступница положила свою руку на его, чтобы смешать кровь. Ладонь ученицы демона оказалась теплее, чем предполагал Кэр.

— Подтверди, что обязательство ты принимаешь по доброй воле, и я тебя ни к чему не принуждаю.

Стоило только Итану согласиться со сказанным, как одна из застежек на наруче Минны засветилась, а сжатые руки обволокло синим туманом. Аурлиец рефлекторно постарался высвободиться, но хватка Минны оказалась железной. Она сама разорвала рукопожатие, когда обряд был окончен. Кэр бросил быстрый взгляд на ладонь. Порез затянулся, не оставив и намека на шрам, зато на его месте появился необычный символ в виде двух сливающихся сфер.

— Не сомневайся, я обязательно потребую уплаты долга. Когда это случится, ты не посмеешь мне отказать, — от этих слов по телу аурлийца побежали мурашки, и он едва удержался от желания получше укутаться в одеяло.

— Что теперь?

— У тебя есть две недели, чтобы набраться сил. Больше ждать не могу. По истечении этого срока мы отправимся в столицу. У меня дурное предчувствие о том, что происходит в недрах моего города, хочу убедить империю вмешаться, пока еще не стало слишком поздно.

Итан не смог сдержать скепсис во взгляде. Он с трудом мог представить, как через такой короткий срок сможет отправиться в путь.

— Я приготовлю для тебя специальный отвар. Эту ночь ты запомнишь на всю жизнь, но завтра тебе станет значительно лучше, — прочитала его мысли Минна.

Аурлиец кивнул, готовый пройти через любые испытания, лишь бы поскорее встать на ноги. Отступница не обманула, и уже через час ее отвар был влит в пациента заботливыми стараниями Уве.

Всю ночь лейтенанта преследовали галлюцинации. Луна еще не думала уступать свое место на небосводе, а гостями аурлийца уже успели побывать призраки Ноа, Пита, Ионы и многих других. Зато утром Кэр впервые с момента пробуждения ощутил на себе тепло утренних лучей солнца и даже почувствовал достаточный прилив сил, чтобы подняться с кровати.

Сил встать ему действительно хватило, но вот удержать равновесие не удалось. За время долгого пребывания в постели мышцы успели атрофироваться, поэтому лишившиеся поддержки ноги сразу же подкосились. Потребовалось четыре попытки, чтобы вновь подняться, опираясь на тумбу. Впервые оглядывая комнату с высоты человеческого роста, он безуспешно пытался найти хоть что-то похожее на одежду. Источаемый запах пота все еще следовал за ним по пятам.

Так и не найдя ничего подходящего, Кэр распахнул единственную дверь, ведущую из комнаты, и онемел от удивления. Будучи практически обнаженным, он предстал перед десятками уставившихся на него глаз, чьи обладатели до этого момента спокойно завтракали за многочисленными круглыми деревянными столами. Тут же со стороны послышался голос отступницы, и двое ее подручных, одним из которых был Уве, весьма деликатно подхватили аурлийца под руки и занесли обратно в комнату. Сквозь закрывшуюся за его спиной дверь послышался смех.

Уве уложил лейтенанта обратно в кровать, жестом приказав оставаться на месте. Второй отступник исчез на время, чтобы вновь привести несчастных эльфов. В этот раз они с трудом внесли тяжелую, переполненную водой купель. Отступник помог аурлийцу погрузить тело в воду. Эльфы с двойным усердием принялись оттирать въевшийся в него, казалось, навсегда запах пота.

Отдельно Итан был благодарен за то, что эльфы хорошо промыли его слипшиеся отросшие волосы. Оглядев пышную шевелюру аурлийца, Уве что-то сказал эльфам на имперском, после чего один из них вышел, но вернулся уже через минуту, сжимая в руках гигантские ножницы.

Несколько щелчков, и Кэр освободился от половины отросших волос. Теперь им не хватало нескольких сантиметров, чтобы дотронуться до его плеч. Закончив с волосами, эльф перешел к бороде лейтенанта, опасно орудуя ножницами у его лица. Несмотря на грубость действий эльфов, результат был выше всяких похвал. В принесенном зеркале Итан увидел вполне человекоподобное, разве что сильно исхудавшее, существо.

Избавив аурлийца от неприятного запаха, эльфы удалились, но вскоре объявились вновь, принеся черные одежды. Наряды отступников аурлийцу носить еще не доводилось, но стоило признать, что те знали толк в портняжном деле. Покончив с облачением, эльфы оставили его одного.

Кэр уже собирался вновь выйти в общий зал, когда дверь распахнулась и на пороге появилась Минна. В этот раз, при помощи Уве, аурлиец смог занять место у камина рядом с ней.

— Тебе повезло, что ты оказался восприимчив к отвару. Только не обманывай себя. Снадобье лишь притупляет боль. Через неделю она снова вернется, но к этому времени должно стать легче. Уве будет помогать тебе и займется твоим обучением имперскому языку.

— Он служит тебе? — Кэр невольно привязался к отступнику, который оказался единственным, кто проявлял вполне натуральную заботу об аурлийце.

— Уве мой самый преданный соратник и друг. Его род служил моему еще до появления трех первых народов. Он охранял покои моей матери, когда я появилась на свет. Я не доверяю никому, кроме него. К тому же он не амбициозен и его вполне устраивает роль моего помощника.

— Переведи ему, что я благодарен за его заботу, — Уве склонился в признательном поклоне, когда Минна исполнила просьбу аурлийца. — Он болен? Выглядит пугающе бледно, — не удержался от вопроса Итан.

— Уве расскажет тебе об этом сам, если посчитает нужным, — Минна явно не хотела обсуждать причины болезненного состояния своего спутника.

Ее лицо впервые исказила гримаса хорошо скрываемой, но все же заметной ярости. Не оставалось сомнений в том, что что бы ни случилось с Уве, его подопечная была как минимум замешана, а как максимум была напрямую повинна в произошедшем.

Отступник разбудил Итана утром следующего дня. В руках он сжимал трость, вид которой сразу же навеял аурлийцу воспоминания о мистере Кормаке. Опираясь одной рукой на трость, а другой на плечо Уве, Кэр вышел в общий зал. Должно быть, было еще слишком рано, так как заполненное круглыми столами пространство пустовало. Тем не менее трактирщик, вне всяких сомнений принадлежащий к народу древних, помешивал котелок с аппетитно пахнущей жидкостью. Усевшись за стол, аурлиец впервые за долгое время смог собственноручно справиться с завтраком.

Позволив себе выйти во двор, лейтенант с радостью вдохнул полные легкие свежего воздуха. Имперская застава оказалась не такой крупной, как ее рисовало воображение Итана за то время, что он был прикован к постели. Полтора десятка сооружений, окруженных каменной стеной, не вызывали ожидаемого трепета перед величием империи. Единственным каменным зданием являлся дворец наместника. Проходя мимо него, Кэр старался разглядеть через узкие проемы окон хозяина этих мест, но безуспешно.

Обучение проходило по уже освоенной Итаном на острове Хольта схеме. Аурлиец указывал на интересующий его предмет, а Уве озвучивал его название на имперском. Помимо этого каждое свое действие отступник обозначал соответствующей фразой. Кэр явно не был лучшим учеником, но Уве проявлял непоколебимое терпение и сохранял безмятежное спокойствие.

Каждый день, проведенный на имперской заставе, проходил для лейтенанта однообразно. За неимением иных развлечений, Кэр полностью посвятил себя изучению языка, и их общение с Уве становилось все более и более связным.

Стояла уже глубокая ночь последнего дня перед тем, как маленький отряд должен был отправиться в столицу империи, когда Итана разбудил посторонний шум. Кэр прислушался и отчетливо распознал звук скрежета передвигаемого стола и громкие пьяные голоса. Сонный разум не мог разобрать конкретных слов, но быстро стало понятно, что обладателями голосов являются древние.

— Как смеет эта тварь сидеть с нами в одной комнате. Жадан, разве место побитой шавки не во дворе? — раздался приглушенный стеной голос, обращенный к своему товарищу.

— Я напоминаю, что имперский тракт объявлен территорией мира. Любое существо, осмелившееся обнажить здесь оружие, будет объявлено вне закона, — робкий голос трактирщика предупредил разбушевавшихся гостей.

— Не волнуйся, для того, что мы собираемся с ней сделать, оружие нам не потребуется. К тому же мы ветераны битвы при Вормсе и своими глазами видели, как трусливо разбежалось воинство Лотэйра. Тоже мне покровитель воинов, — обладатель противного голоса несколько раз икнул за время своей непродолжительной речи.

— Небось именно тебя и испугался, — сказал голос его товарища, и Кэр смог различить четыре или пять различных смешков.

Аурлиец уже догадывался о том, какая картина сейчас разворачивается за стеной. Кэр вскочил с кровати и, впопыхах накинув одежды, прислонил ухо к двери. Следующая услышанная им фраза четко дала понять, кто именно стал объектом нападок разбушевавшихся древних.

— А ты ничего. Не такая мерзкая, как большинство вашего отродья. Ты хоть понимаешь, что я тебе говорю?

Ответа не последовало, но Итан буквально через дверь ощутил повисшее в воздухе напряжение.

— Расскажу тебе одну историю. После сражения нам удалось поймать в плен одну из ваших. Она была очень строптивой, но, знаешь, мы и к ней нашли подход. Мне кажется, ей даже понравилось. Тебе тоже понравится, — голос древнего стал омерзительно похотливым.

Собеседница пьяной компании продолжала сохранять горделивое молчание, но Кэр понимал, что отступница никому и никогда прежде не позволяла разговаривать с собой подобным образом.

— По глазам вижу, что понимаешь. Ишь, как взгляд похолодел, — не унимался древний.

— Предупреждаю еще раз. За нарушение имперского закона может быть лишь одно наказание, — снова подал голос трактирщик.

— Да брось, императору никогда не нравился ее народ. Думаю, он будет не против, если мы сорвем с нее эту высокомерную маску и как следует позабавимся.

Кэр понял, что ждать больше нельзя, и распахнул дверь. Открывшаяся ему картина была именно такой, как он и предполагал. За столом в углу сидело четверо воинов из Камграда, а у противоположной стены, закинув ногу на ногу и скрестив руки, разместилась Минна, скучающим взглядом разглядывающая нависшего над ее столом пьянчугу. За стойкой прятался немного нервничающий трактирщик. Ни Уве, ни второго молчаливого телохранителя отступницы, ни имперской стражи в зале не было.

Неожиданное появление Итана привлекло внимание разбушевавшихся гостей. Оценив их вооружение, Кэр сделал вид, что происходящее его ничуть не интересует, и направился прямиком к стойке.

— Правильное решение, мой друг, — сказав это, нависший над столом отступницы древний улыбнулся, продемонстрировав неполный комплект зубов.

Добравшись до стойки, аурлиец заказал выпить, подмигнув трясущемуся от страха трактирщику.

— Кажется, нас прервали. Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — все тот же древний, очевидно, поставил перед собой цель и отказываться от ее достижения не собирался.

Трактирщик пододвинул к Кэру увесистую кружку. Аурлиец столкнулся с ним взглядом и прочитал в глазах желание помочь. Тот медленно перевел взгляд на емкость с элем, чтобы сконцентрировать на ней внимание Итана. Только сейчас лейтенант заметил, что древний прижимает небольшой нож к тыльной стороне кружки. Моряк благодарно улыбнулся.

— Чего ты оскалилась? Я уберу эту самодовольную улыбку с твоего лица прямо сейчас, — после этих слов за спиной Кэра послышался звук удара.

Лейтенант моментально обернулся. Улыбка не исчезла с лица Минны. Удар древнего разбил ее губу и по подбородку потекла тонкая струйка крови.

— Я спрашиваю у представителя империи, видел ли он, что этот человек первым пролил кровь? — произношение слов на языке утларгов по-прежнему было идеальным.

Трактирщик немного замялся, опасаясь того, что сейчас может произойти. Не переставая ехидно улыбаться, Минна высунула язык и аккуратно слизала свою собственную кровь с губ.

— Мне надо спросить еще раз? — пока отступница повторяла свой вопрос, Итан смотрел в глаза трактирщику, давая понять, что он готов.

— Да, — тихо сказал трактирщик.

— Громче, наши друзья могли не услышать! — потребовала отступница.

— Да, я засвидетельствовал, — трактирщик невольно попятился назад и, задев спиной многочисленные полки, уронил на пол небольшой горшочек со специями.

— Так и знал, что ты все понимаешь. Это хорошо. Значит то, что мы с тобой сделаем, не станет для тебя сюрпризом, — сказал немного смущенный ее спокойствием, но решивший идти до конца древний.

Подельники главаря небольшой шайки вскочили со своих мест, окружая отступницу. Один из них встал между эпицентром развивающихся событий и Кэром, многозначительно положив ладонь на рукоять меча. Универсальный жест, понятный на всех языках, рекомендующий не лезть не в свое дело.

— Старайся не кричать, и все пройдет мирно. Может, тебе даже понравится, — главарь схватил Минну за подбородок и притянул к себе, опираясь второй рукой о стол.

— Тогда ты тоже постарайся, — с этими словами отступница молниеносно выхватила кинжал из ножен на бедре и пригвоздила руку утларга к столу.

Комната заполнилась криком вожака несчастной шайки. Воин, стороживший Кэра, невольно обернулся на звук. Рука через секунду оказавшегося за спиной древнего лейтенанта зажала его рот, а лезвие кухонного ножа перерезала горло. Один из громил заметил гибель товарища и, обнажив меч, направился в сторону Итана.

— Тварь! Я убью тебя, — орал от гнева и боли плачущий древний, прикованный к столу.

Кэр метнул в идущего на него воина нож, но тот увернулся, и лезвие лишь оцарапало его плечо. Оставшись без оружия, аурлиец вытянул из ножен мертвеца уже ненужный ему меч и отпустил обмякшее тело. Итан быстро понял, что еще очень далек от восстановления, когда обретенный клинок показался ему невероятно тяжелым. Краем глаза он видел, как Минна спокойно поднялась со своего места и с голыми руками направилась в сторону двух оставшихся древних.

Аурлиец постарался сконцентрироваться на своем противнике. Тот был сильно пьян, из-за чего его движения были замедленны, но и Кэр был далеко не в лучшей форме. Не прошло и пары дней, как он вновь научился ходить. Трактирщик куда-то исчез, и помощи от него ждать не приходилось.

Несмотря на с трудом сдерживаемый страх, Итан рад был снова поддаться азарту боя. Только сейчас он мог полностью выбросить из головы дурные мысли о своих мертвых товарищах. Ему повезло. Окажись на месте его противника хотя бы средний фехтовальщик, и участь лейтенанта была бы предрешена. Хватило трех выпадов, чтобы лейтенант понял, что бедолага не представляет угрозы. Сделав вид, что отступает, он спровоцировал древнего на необдуманную атаку и легко проткнул его живот, вогнав меч по самую рукоять. Сраженный повалился на него всем телом, заставляя немного отступить. Сапог зацепился о тело мертвеца с перерезанным горлом, и Кэр повалился на спину.

Освободившись из объятий мертвецов и обернувшись, Итан убедился, что отступница еще жива. Она по-прежнему стояла без оружия. Двое ее противников нерешительно переглядывались между собой.

— Трусы, прикончите ее! — визжал главарь, не решающийся вытащить кинжал из стола, чтобы освободить руку.

Один из неудавшихся насильников бросился вперед. Пуговица на сапоге отступницы засверкала синим цветом, и нападавший оказался нанизан на призрачное копье. Он даже не понял, что произошло. Второй бросил меч на пол, принявшись кричать, что сдается. Призрачный кинжал влетел прямо в его раскрытый рот, заставляя захлебнуться собственной кровью.

Аурлиец повнимательнее пригляделся к одеждам отступницы. Высокие сапоги насчитывали не меньше пары дюжин подобных пуговиц. Аналогичные элементы декора наряда Минны в большом количестве были представлены на корсете и инкрустированы в наручи. Если каждый подобный элемент был замаскированным кристаллом, то отступница носила на себе целый арсенал.

Должно быть, она специально перекрашивала синие кристаллы, чтобы скрыть свою силу. Жестоко расправившись со своими обидчиками, Минна как ни в чем не бывало вернулась к своему столу и грациозно приземлилась на стул. Прямо на глазах у прикованного древнего она отрезала кусочек мяса и уже намеревалась отправить его к себе в рот, как вдруг остановилась.

— Как невежливо с моей стороны. Может, ты голоден? — обратилась она к своему пленнику.

— Я доберусь до тебя, — понимающий, что его угроза пуста, древний смотрел на отступницу налитыми гневом глазами.

— Как знаешь. Просто пыталась быть тактичной, — Кэру стало не по себе от ее тона.

Отступница явно наслаждалась моментом и хотела растянуть его как можно дольше. За дверью послышался топот солдатских сапог. Лицо древнего резко изменилось благодаря появившейся надежде на спасение.

---

— Мне жаль, что у нас было так мало времени. Ты был приятным собеседником. Мы так многое могли бы успеть. К сожалению, надо спешить. Сам понимаешь, — говоря это, она ухватила его за подбородок и притянула к себе.

— Не надо, пожалуйста… — начал умолять древний, но призрачные когти, вышедшие из руки отступницы, прошли через всю голову и, пробив череп насквозь, срезали часть волос.

На руку, поддерживающую подбородок, хлынул обильный поток крови. Кэру показалось, что на лице Минны отразилась искренняя радость.

— Испачкалась, — расстроенно посмотрела она на Кэра, окинув его по-детски капризным взглядом и моментально изменившись в лице.

Дверь распахнулась, и на пороге появились утларги, находящиеся на службе империи. Древние расступились, пропуская вперед начальника имперской заставы. Итан впервые увидел представителя народа, покорившего большую часть мира.

Имперец был на голову выше любого из своих солдат и точно не уступал никому из них в ширине плеч. Помимо этого, из толпы его выделял оттенок кожи. Это был непривычный человеческому глазу насыщенный синий цвет. Причем, если представители отступников имели скорее сероватый или блеклый оттенок, то кожа имперца была весьма яркой. Судя по морщинам в уголках глаз и на переносице, он уже давным-давно оставил позади свою молодость.

Начальник заставы окинул место свершившейся бойни ленивым взглядом. По нему сразу было понятно, что он совершенно не рад своему назначению в такую глушь на дальних задворках империи. За спинами стражников появилась голова испуганного трактирщика. Аурлиец невольно потянулся к мечу, но отступница покачала головой, давая понять, что не стоит.

Зал стал заполняться стражниками, которым трактирщик пересказывал события пятиминутной давности. Воины недоброжелательно смотрели на отступницу, которая демонстративно омывала окровавленные руки в тазе с водой. Выслушав трактирщика, имперец тяжело вздохнул. Один взмах его руки, и древние бросились выносить тела своих собратьев из заведения. Парочка эльфов в деревянных ошейниках с усердием принялась оттирать кровь с пола.

Дождавшись, когда зал опустеет, Минна пересела за другой стол и заказала у трактирщика вина, предлагая аурлийцу составить ей компанию.

— Знала, что привычка есть по ночам до добра не доведет, — улыбнулась она, явно получившая удовольствие от сегодняшнего вечера.

— Вы ведь специально вышли в общий зал? Вас не было, пока они не заговорили о битве при Вормсе, — спросил подоспевший трактирщик, удерживая в руке два кубка.

— Каюсь. Небольшая провокация. Не думала, что сработает так легко. А теперь оставь нас, — отступница демонстративно подняла руки, делая вид, что сдается.

— Ты нарочно все подстроила? — не смог сдержать удивления Кэр.

— Не смогла отказать себе в удовольствии. Ты меня приятно удивил. Я оценила проявленную тобой заботу, хоть ты и лишил меня части развлечений, — Минна отпила из бокала и немного поморщилась.

— Не нравится вино?

— Отвратительное, имперцы совершенно не знают в этом толка. Если сможешь добраться живым до столицы, обязательно угощу тебя настоящим. Дарнау непревзойденные мастера в виноделии.

— Если ты будешь проворачивать подобный трюк на каждой заставе, то наши шансы действительно невелики, — скептически отметил Итан.

— Не утрируй. Они были не из тех, кого может быть жалко или кого стоит опасаться. К тому же тебе ведь самому понравилось? Меня не обмануть. Я видела твои глаза, когда ты перерезал горло тому бедолаге. Большее удовольствие в них отразилось только тогда, когда ты расправился с противником в честном бою, — лукаво подмигнула отступница.

— Это бредни, — возразил Кэр, сам не до конца уверенный в своих словах.

— Не переживай. Я сохраню твой секрет. В любом случае, я впечатлена и даже немного смущена твоей попыткой меня защитить.

— Нам ничего не будет за то, что мы сделали? Так просто? Никаких последствий? — с сомнением спросил Итан.

— Не мы первыми пролили кровь. Трактирщик свидетель, хочет он того или нет. Мы всего лишь оборонялись. За что нас судить? К тому же я знаю наместника, ему давно плевать на то, что здесь происходит. Лишь бы об этом не узнали в столице. Утром мы уедем отсюда и навсегда забудем об этом инциденте.

— Ты слишком легко об этом говоришь. Только что я убил людей, вместе с которыми еще недавно шел в бой против твоего народа, — аурлиец только сейчас осознал весь ужас содеянного.

— Не будь занудой. В этом мире каждый сам за себя. Поверь мне. Прижми даже великого Лазара к стенке, и от его напускного благородства не останется и следа.

По лицу Минны было видно, что у нее есть свои личные счеты к хозяину Долины. Кэр заставил себя удержаться от расспросов, понимая, что вместо ответа получит лишь очередную колкость.

— Тебе стоит хорошенько отдохнуть. Завтра будем ехать весь день, — сказала отступница, и Итан не стал спорить.

Вернувшись в свою комнату, аурлиец быстро уснул, и сон его впервые за долгое время был безмятежным. Умываясь утром, он заметил на своих руках следы засохшей крови. Кэр не покинул свою комнату до тех пор, пока не стер с ладоней остатки свидетельств вчерашнего кошмара.

Небольшой двор блокпоста был переполнен утларгами. За все время пребывания Итан не увидел здесь представителей никаких других народов, кроме них. Вчерашнее появление имперца стало для него первой встречей с нынешними властителями этого мира.

В нос ворвался неприятный запах. Заглянув за угол, Кэр обнаружил незапряженную телегу, в которой в кучу были свалены тела вчерашних дебоширов. Рука одного из них безжизненно свисала, едва не касаясь земли. Вокруг мертвецов уже начал кружиться рой мух. Судя по всему, никто не торопился предать их тела земле.

Заметив лейтенанта, Минна поманила его пальцем к себе. Их транспорт представлял из себя кибитку, движущуюся за счет четырех необычных существ. В энциклопедии доктора Рокуэла они, скорее всего, были бы описаны как симбиоз кабанов и овец. Тела достаточно крупных и мощных зверей с ярко выраженными клыками покрывала короткая вьющаяся шерсть белого цвета. Между тем, по их внешнему виду нельзя было предположить, что эти грузные существа способны развивать большую скорость.

— Может, они и не выглядят как резвые скакуны, но в выносливости им нет равных. В нашем путешествии нам нужны именно они. К тому же выбор небогат. Это единственный транспорт, доступный простым смертным для использования на тракте, — пояснила Минна, заметив гримасу сомнения на его лице.

Кэр не стал спорить, осознавая, что вскоре и сам убедится в ее правоте. Уве и молчаливый отступник уже ждали их внутри кибитки. Минна первой взяла в руки поводья, ловко выехав со двора на имперский тракт. Симфония монотонного постукивания копыт о брусчатку вперемешку с тихим поскрипыванием деревянных колес понесла путников по одной из артерий империи, прямиком к ее сердцу.

Глава 2. Путь к сердцу

Минна управляла повозкой до полудня. Чтобы как-то отвлечься от однообразных пейзажей, она проверила успехи Кэра и была приятно удивлена его способностью к языкам. Итан и сам чувствовал, что изучение нового диалекта дается ему весьма просто. Отступница объяснила, что у народа, создавшего империю, есть свой, куда более сложный и изящный язык. Для существа, не являющегося имперцем по праву рождения, он был практически непостижим.

Общеимперский же был придуман специально для того, чтобы подвластные народы могли свободно общаться на общем наречии. Язык был обязателен для изучения, а общепринятый способ коммуникации был хорошим инструментом для поддержания порядка. Каждый раз, когда Кэр не справлялся с пройденным материалом или совершал ошибку в ударении, Минна ехидно над ним подтрунивала.

После полудня за поводьями их сменили Уве и второй отступник. Теперь уже Итан и Минна могли позволить себе отдохнуть внутри кибитки. Начавшийся дождь убаюкивающе барабанил по покрывавшему телегу тенту. Удобные скамейки позволяли лежать, а монотонное вращение колес добавляло доводов в копилку хорошего дневного сна.

Каждый вечер небольшой отряд добирался до очередного блокпоста, где останавливался на ночлег. Выбираясь из кибитки, Кэр каждый раз сталкивался с осуждающими взглядами расположившихся на постой древних. Его спутникам приходилось ловить на себе гораздо более многозначительные косые взгляды, но никто из утларгов так и не решился нарушить законы империи.

Первую половину каждого дня аурлиец любовался окружающей его природой. Итан родился в небольшом герцогстве Корд, и в его голове не укладывалось то, как такие безграничные пространства могут быть полностью безлюдными. Обширные поля, не вызывающие сомнений в своей плодородности. Густые, не вырубленные леса. Бурные реки, полные рыбы. В местах, откуда прибыл Кэр, ценился каждый метр земли, и он при всем желании не мог припомнить подобную картину, дарящую ощущение безграничной свободы. Вступающая в свои права осень только добавляла очарования этим живописным местам.

Тянущие телегу животные, которых Минна называла апрумами, действительно не подводили. Выносливые существа уверенно тащили кибитку за собой, не сбиваясь с темпа на протяжении всего дня. Даже к вечеру, проработав весь день, они не выглядели уставшими.

Чем ближе путники приближались к Корпаксу, тем чаще на их пути встречались имперские блокпосты. Если раньше путь между ними занимал ровно день, то уже через неделю путешествия кибитка могла миновать три или даже четыре подобных перевалочных пункта за одни сутки.

Отвар Минны постепенно начинал терять свой эффект, но вернувшаяся боль была вполне терпимой. За время, проведенное в пути, аурлиец сильно сблизился с Уве. В этом отступнике он чувствовал безграничный источник внутреннего благородства, напоминающий ему о мистере Нортхэме. К тому же в каждом его действии ощущалась любовь и преданность Минне, которые никак не вязались с представлениями о злых и кровожадных отступниках.

Прежде чем путники сменяли друг друга за поводьями, отряд устраивал небольшой привал на обед. Отступники были весьма приветливы с Кэром, даже несмотря на то, что аурлиец открыто признался в своем участии в битве при Вормсе на стороне Лазара.

Во время таких остановок лейтенант много беседовал с Уве. Отступник был скромен и аскетичен во всем. Одежды его не блистали роскошью, силу синих кристаллов он не признавал, предпочитая полагаться исключительно на свои умения. Несмотря на то что пищу на стол добывал в основном его меткий лук, ел он всегда меньше остальных. На вопрос Итана о причинах, по которым отступник не пользуется языком утларгов, Уве отвечал, что считает его фонетически омерзительным. Лейтенант предпочел умолчать о том, что его родной язык созвучен с языком древних, как никакой другой.

Иногда по просьбе Кэра они устраивали тренировочные бои. Уве оказался искусным воином, но относился к ослабшему аурлийцу с пониманием и нападал лишь вполсилы. На протяжении всего месяца пути их тренировки помогали мышцам лейтенанта вновь обрести былую форму. На каждом блокпосте Кэр активно уплетал предлагаемые яства, желая восстановить потерянный вес. Вернувшийся аппетит подсказывал, что больной идет на поправку.

Минна и Уве старались отвечать на все интересующие чужестранца вопросы, а их у аурлийца было больше, чем плащей на его родине. Единственное, о чем они старались умалчивать, был Корпакс. Оба отступника мотивировали это тем, что первое впечатление можно получить только раз и лучше бы к этому времени знать об этом месте как можно меньше. Минна обещала ответить на все вопросы чужака, но только когда они прибудут в город.

Открылся секрет и второго молчаливого спутника отступницы. Воин по имени Клос когда-то давно оказался в плену у утларгов. Его дерзкие и высокомерные ответы не устроили древних, и те вырвали ему язык. Минна освободила его, и тот жестоко покарал своих истязателей, но с тех пор стал куда менее строптивым. Итан не знал, нарочно ли Минна окружила себя подобными спутниками или нет, но вряд ли мог представить себе более надежную компанию для такой особы, как она. Один был предан ей тысячелетиями и, скорее всего, воспринимал как собственную дочь, другой, даже предав, не смог бы выдать большинство секретов.

Чувствуя себя должником за открытость своих спутников, Итан делился знаниями о тех местах, из которых он прибыл, и тех приключениях, что привели его к приготовлению похлебки на одном костре вместе с отступниками.

В один из дней, когда поводья лежали в руках Кэра, он заметил, как по земле пронеслась слишком крупная для птицы тень. Упустив ее из виду, аурлиец решил, что ему померещилось. Лейтенант вскинул голову вверх, но на небе не было ни единого облака. Он уже успокоился, когда необычная тень пронеслась вновь, и в этот раз Итан был уверен, что двигалась она против ветра.

Аурлиец коснулся плеча сидящей рядом с ним отступницы. Она задремала еще несколько часов назад, и ее голова давно упала на плечо Кэра. В тот момент моряк рефлекторно хотел оттолкнуть Минну, но спящей она показалась ему совсем иной. В ней не было той силы и уверенности в себе, что она излучала, когда ее глаза были открыты. Если бы не напугавшая его тень, Итан ни за что не потревожил бы ее сон.

Хватило одного прикосновения, чтобы голубые глаза распахнулись, не отражая и намека на какую-либо сонливость. Во взгляде Минны не было ни капли смущения, лишь немой вопрос о причинах, побудивших Итана прервать ее покой. Вместо ответа Кэр указал на вновь промелькнувшую на траве тень. Он моментально закинул голову вверх, но в небе так никого и не увидел.

— Гесталы развлекаются, — улыбнулась Минна.

Кэр не успел потребовать объяснений, а на дороге перед ними в очередной раз стремительно пронеслась тень. И вновь лейтенант не смог найти поблизости ничего, что могло бы быть ее хозяином.

— Что это? — спросил Итан, немного успокоившись, увидев безмятежность на лице отступницы.

— Самый везучий из народов. Всегда им завидовала. Очень горделивые, но весьма полезные для империи. Смотри в эту точку, сейчас пойдет на новый круг, — отступница указала пальцем на чистое небо.

Неожиданно появившаяся в поле зрения птица зависла в воздухе, расправив свои гигантские крылья. Заметив медленно движущийся внизу транспорт, существо резко спикировало вниз. Кэр невольно поморщился, потому что казалось, что существо падает слишком быстро и непременно разобьется, но, распахнув крылья лишь за несколько метров до земли, оно спокойно приземлилось прямо перед их кибиткой. Резкое появление напугало апрумов, и аурлиец едва успел натянуть поводья, чтобы не дать им сойти с дороги.

— Рада снова тебя видеть, Лира. Какие новости в столице? — приветствовала гостью отступница.

Существо распрямилось, позволяя Кэру себя разглядеть. Перед ним стояла уже немолодая женщина. Тело ее покрывал легкий доспех бронзового цвета, который издалека аурлиец принял за оперение, а вот крылья действительно оказались самыми настоящими. Для удобства в доспехе были продуманы специальные прорези, позволяющие крыльям свободно выходить из лопаток. Шлем, повторяющий контур птичьего клюва, имел вырез для глаз и не прикрывал нижнюю часть лица. В руках дивное создание сжимало трезубец.

— Все как всегда, госпожа. У хортов вчера закончился фестиваль Трабьи. Диарки опять учинили беспорядки, а ялги повысили цену на свой самый ходовой товар. С какой целью направляетесь в столицу? — Кэр был доволен собой, поняв практически каждое произнесенное слово из тех, что не касались предположительного названия народов.

— Мне необходимо переговорить с консулом. Есть вести, о которых мне бы стоило знать? — Минна приветливо улыбалась, словно разговаривая со старой подругой.

— Тревожные новости из Долины. Подробности мне неизвестны, но в посольстве Лазара уже несколько дней кипит работа. Дипломаты просят аудиенции у консула.

— Лазар в своем репертуаре, чуть что — и сразу бьет тревогу, — отступница говорила спокойно, но Итан почувствовал, как она напряглась.

— Надеюсь, что вы правы, госпожа. В любом случае, с возвращением в столицу, — оттолкнувшись от земли, женщина-птица взмыла в небо и направилась на юг, контролировать порядок на имперском тракте.

— Пусть Ракх всегда направляет ветер в твои крылья, — успела произнести Минна до ее исчезновения.

Только через несколько секунд Кэр поймал себя на том, что наблюдает за полетом гесталы с открытым ртом.

— Постарайся лучше контролировать свои эмоции, когда мы прибудем в Корпакс. Не хочу, чтобы все думали, что я путешествую с умалишенным, — рассмеялась отступница, заставляя аурлийца покраснеть.

— Я не замечал за Лазаром признаков преждевременной паники, — мрачно проговорил Кэр, когда их повозка продолжила путь.

— Ты плохо его знаешь, но боюсь, что в этот раз его опасения действительно оправданы. Как бы мне не было неприятно это признавать, сейчас мы с ним, скорее всего, думаем об одном и том же. Империя должна знать о возможной угрозе, — Итану на секунду показалось, что Минна напугана, хотя она была последней, от кого он мог ожидать открытого проявления подобной эмоции.

Вечером их ждал очередной блокпост. Чем ближе путники приближались к столице, тем меньше недоброжелательных взглядов они на себе ловили, а места стоянок с каждым днем становились все более и более ухоженными.

Здесь же Кэру повезло увидеть представителя еще одной прежде невиданной им расы. Человекоподобный ящер стоял у прилавка, увешанного необычными шкурами. Он был немногим выше аурлийца, но куда шире и плотнее. Высовываясь из-под потрепанного плаща, по земле волочился крупный хвост. Вместо волос голову торговца покрывали разноразмерные щупальца, обрамленные редкими украшениями. Когтистые руки имели по пять пальцев, а вот на ногах их было всего по три, зато куда более мощных. Обувь ящер предпочитал не носить.

Когда существо заговорило с подошедшим утларгом, его пасть обнажила острые ряды клыков, не оставляющих сомнений в том, что плоть и кости аурлийца вполне могли бы сойти ему за сносный обед.

— Это ялг. Торгует собственной шкурой, — предупредил вопрос лейтенанта проходящий мимо Уве, несущий на спине тяжелые пожитки отступницы.

Дальнейших вопросов отступник дожидаться не стал и скрылся в дверях трактира. Кэр невольно задержался во дворе, желая подольше изучить интересного торговца. Прервал его сам объект наблюдения.

— Либо покупай, либо проваливай, — обратился ящер к человеку на имперском.

Итан слегка растерялся и, ничего не ответив, сделал вид, что помогает молчаливому Клосу переносить вещи из телеги в трактир. Уже сидя у теплого камина, он позволил себе расспросить Минну о местном торговце.

— Один из ялгов. Этот народ соревнуется с нами в рейтинге тех, кого империя недолюбливает больше всего. Слишком уж они непокорны и доставляют много неприятностей. Диарки тоже причиняют много беспорядков, но они не так централизованы и едины.

— Уве сказал, что он торгует собственной шкурой. Это буквально?

— За жизнь ялг сбрасывает свою кожу как минимум один раз. Становясь взрослым, он проходит через обряд в окружении своих сородичей. Не самое приятное зрелище, я тебе скажу, но ялги относятся к своим ритуалам с особым почтением. После первой процедуры очищения последующее количество раз зависит от того жизненного опыта, что проживает ящер. Я когда-то знала одного представителя их народа, который обновлял свою кожу шесть раз. Интересная была личность.

— И шкуры покупают? — усомнился аурлиец.

— Еще как. После отделения от своего хозяина они не теряют полезных свойств. В плаще из шкуры ялга ты не замерзнешь и в самую лютую зиму, а в летний зной не будешь страдать от жары. Ящеры торгуют ей и вполне успешно. Даже имперцы не гнушаются становиться их покупателями. Одежду, правда, они себе шить из нее не позволяют, зато используют как материал для полотна, из которого впоследствии возводят шатры, — по тону отступницы чувствовалось, что она тепло относится к этому народу.

— Империя не любит их, но при этом позволяет жить и торговать в своих владениях?

— Кто тебе сказал, что устройство мира должно быть простым и понятным? Фундамент империи состоит из взаимных компромиссов. К тому же никто до конца не знает, что у имперцев на уме. Если спросишь меня, то мне ялги нравятся. Они, в отличие от многих других, не забыли, что такое честь.

— Почему мы встретили гестал и ялгов только сейчас?

— У Лазара договор с императором. Народы империи не лезут в дела своих же юго-западных владений, а хозяин Долины гарантирует, что будет сдерживать подобных мне и Лотэйру. Древних империя за полноценный народ не воспринимает, считая лишь придатком жителей Долины. Постоянные столкновения с отступниками также не способствуют возникновению желания других народов развивать торговые пути в юго-западном направлении, — на удивление, Минна произнесла эти слова без капли злобы.

— Ты и сейчас считаешь, что путь Лотэйра был верным? — спросил Кэр и сразу понял, что зашел дальше дозволенного.

Оба отступника помрачнели. Минна впервые за все время знакомства взяла паузу, прежде чем ответить.

— Мы все допустили слишком много ошибок, но я и сейчас считаю, что во время войны с империей надо было идти до конца. Оставаясь в стороне слишком долго, мы подвели тех, кто доверял нам, — холодными нотками в голосе отступница ясно дала понять, что разговор окончен.

На следующий день во время обеденного привала у небольшого озера Минна оторвала от дерева тонкую упругую ветвь и позвала к себе аурлийца. Ловкими движениями по песку прут вырисовывал очертания мира, оказавшегося значительно больше, чем представлялось Кэру еще год назад.

Материк походил на приоткрытые створки устрицы, сжимающие в своих объятиях жемчужину, которую аурлиец называл своим домом. Уверенная рука отступницы провела черту вдоль узкой восточной части континента, отсекая север от юга. Затем она сразу же заштриховала всю южную часть.

— Земли, принадлежащие рою. Страшная пустыня, в которой не может выжить никто, кроме этих тварей. Тебе туда ходить не стоит. Никому не стоит. Рой — злейший враг империи.

— Я был уверен, что император владеет всем миром. По крайней мере, такое впечатление у меня сложилось из того, что я слышал, — удивился Итан.

— Никто уже не помнит, как и когда появился рой. Империя несколько раз направляла на юг свои дипломатические миссии, но оттуда никто и никогда не возвращался. Отбросив попытки покорить пустыню, империя возвела стену на границе. Бои на этом рубеже не прекращаются по сей день. Границу приходится стеречь лучшим легионам империи.

— Ты бывала на этой стене?

— Только однажды. Поверь мне, надолго в тех местах задерживаться не хочется. Видела ночную атаку роя, омерзительные существа. Похожи на саранчу, от того их так и прозвали. Нам везет, что пустыня не богата ресурсами. Они хуже вооружены, слабее опытных легионеров, но количеству их нет предела.

Аурлиец не был до конца уверен в том, что отступница не выдумывает все вышесказанное прямо на ходу. В настоящий момент он никак не мог проверить ее слова.

— Больше всего меня испугало то, что я увидела утром. На поле боя не осталось ни одного трупа воина армии роя. Сперва я решила, что со временем они рассыпались в прах, но не нашла подтверждений своей теории даже при самом тщательном изучении. Скорее всего, отступая, они забрали тела всех павших до единого. Не только тела, но и все потерянные в ту ночь конечности. Словно их там и не было вовсе.

Кэр невольно вздрогнул. Вряд ли отступница врала. Минне очень хорошо удалось погрузить его в свои воспоминания о том дне. Аурлиец буквально представлял, как самолично ходит по полю, полному мертвецов только одного из сражающихся воинств.

— Есть и хорошие новости. Рой не любит воду, а юго-восточный перешеек не так широк. Таким образом, империя может чувствовать себя в относительной безопасности до тех пор, пока удерживает этот рубеж.

Отступница поведала о том, что каждый месяц из столицы выступали легионы, собранные из подвластных империи народов. Их радостно встречали отслужившие свой срок легионеры со стены. Само собой, те из них, кому удалось пережить месяцы кровопролитных боев. Помимо двенадцати легионов, занимающихся охраной границ, существовало еще шестнадцать. Девять из них следили за порядком в наиболее крупных городах подчиненных народов. Жителям Долины удалось отстоять у императора право справляться с кризисами самостоятельно, и легионеры не маршировали по землям Лазара. Четыре легиона были брошены на охрану каждого из секторов столицы империи. Три оставшихся всегда находилось в резерве у восточных границ.

Раскрывающиеся к западу клешни материка образовали пролив, позволяющий Лазару не беспокоиться об угрозе роя. Итан смотрел на очерченный на песке силуэт континента и думал о том, что экспедиции могло не повезти еще сильнее.

Не попади тогда корабли в шторм, заставивший их немного изменить курс, и они вполне могли бы проскочить мимо клешней, так и не увидев землю. Точнее, материк бы они увидели, но только появились бы с его восточной стороны и с большой вероятностью могли бы смело рассчитывать на «теплый прием» хозяев пустыни.

Минна продолжала водить прутом, выводя на песке силуэты северных гор, в недрах которых когда-то давно находилась богатейшая цивилизация гномов. Восточные эльфийские леса, хранящие память о царстве Сейн, сейчас были заброшены. По словам отступницы лес был проклят, и никто из авантюристов, решивших поживиться утраченными артефактами эльфов, оттуда не возвратился. Орки никогда не имели крупных городов, предпочитая кочевой образ жизни. Следы мест их стоянок давно стерло время.

Немного северо-западнее от центра имперских владений находился Корпакс. Каждый из подчиненных народов имел свое представительство в столице и разрешенную область расселения за ее стенами. Множество городов и деревень разных народов было разбросано по всей северной части континента. Порядок определения климатических зон совпадал с аурлийским. Пики северных гор были покрыты вечными снегами. Сезонность средней полосы ничем не отличалась от той, к которой привыкли жители Корквила, а знойная жара южных песков была непригодна для жизни большинства имперских народов.

Мысли Кэра пронзило неожиданное осознание. По своей сути Аурлия представляла из себя мир в миниатюре. Должно быть, возведенная Венделем стена создала своеобразную независимую экосистему. Теперь же, когда магический барьер спал, климат Аурлии должен был претерпеть значительные изменения. Возможно, вернувшись домой, участники экспедиции не узнают родных мест.

Минна была горда успехами своего ученика в освоении нового для него языка. Пускай пока построение фраз и было весьма некорректным, тем не менее общий смысл послания был понятен. К концу месяца, проведенного в пути, на горизонте стала виднеться башня неописуемых размеров, вершина которой исчезала в облаках. Казалось, что исполинское строение пронзает небо.

— Башня Бури. Впечатляет, не правда ли? — отступница уже давно ждала, когда Кэр заметит архитектурное чудо.

— Как такое вообще возможно?

— Все возможно, когда ты не ограничен временем и у тебя бесконечный ресурс рабов. Самое интересное, что живут в этой башне не более тридцати имперцев, — улыбнулась Минна.

— Император заседает на самом верху? — спросил Итан, вспоминая аналогичный выбор резиденции Лазаром.

— Что ты, император редко бывает в башне, а большинство имперцев за свою жизнь поднимаются на вершину всего лишь раз. Башня — это храм, владение жрецов. Только им дозволено жить в ее стенах.

Кэр разглядел, как рядом с верхними этажами небо разрезала молния. Повинуясь неведомой силе, вместо того чтобы вспыхнуть и исчезнуть, она потянулась к куполу башни и исчезла в его недрах.

— Что это было? — воскликнул аурлиец, уверенный в том, что увиденное ему не померещилось.

— Главное оружие империи. Причина, по которой мы не смогли остановить ее. Некоторые представители правящего народа обладают способностью подчинять себе саму стихию. Выходя из юного возраста, каждый член их общества проходит обряд инициации. Те из них, кто справляется с испытанием, получают свою личную молнию, которую впоследствии может использовать как оружие.

— И много таких избранных?

— Кто же знает, примерно каждый десятый. Те, кто смог пройти обряд, пользуются всеобщим уважением до конца жизни. Считается, что воля и внутренний дух в таких гражданах крепче камня. Кроме того, им куда легче получить назначение на высокий пост.

Итан печально ухмыльнулся. За время путешествия он успел повидать много нового, но принцип сословного неравенства, пусть и в различном виде, был постоянной величиной, где бы аурлиец ни оказывался.

— Как проходит этот обряд? — Кэр хотел знать как можно больше об этом мире и старался впитать в себя всю доступную информацию.

— Имперцы держат свои ритуалы в строжайшем секрете. Даже мне неизвестно, что происходит в конце пути тысяч ступеней. Зато я знаю, что ни один доспех не способен защитить тебя от силы стихии. Имея такое оружие, империя легко покорила другие народы, — в голосе Минны слышалась горечь, и Кэр заставил себя остановить очередь лезущих из него вопросов.

Очертания самого города лейтенант смог увидеть лишь через день. Он с первых секунд понял, что сохранять внешнюю невозмутимость будет весьма непросто. Кибитка как раз забралась на вершину холма, с которого представлялся уникальный шанс рассмотреть столицу получше. Открывшуюся картину с большим трудом можно было назвать городом. Даже стоя на возвышенности, Кэр не мог рассмотреть на горизонте его границ.

Словно погруженная в некую дымку, башня жрецов была своего рода точкой отсчета. По словам Минны, она располагалась в самом центре Корпакса. Как ни старался, аурлиец не мог разглядеть место, где заканчивается линия городских стен. Оборонительные сооружения невероятной высоты с еще более высокими равномерно выступающими башнями производили впечатления чего-то нереального, неподвластного рукам человека и абсолютно неприступного.

— Насколько же велик этот город? — удивление Итана не знало границ, равно как и наблюдаемая им картина.

— Можно потратить всю жизнь на его изучение и все равно не знать всех уголков, — кибитка неторопливо спускалась со склона, давая путешественнику подольше рассмотреть Корпакс.

— Как подобное может существовать? Сколько же в нем жителей?

— Ты можешь посчитать, если хочешь. Даже империя отбросила идею отслеживать популяцию других народов, — рассмеялась отступница.

— Спрошу иначе, сколько народов проживает в Корпаксе?

— Официально в городе разрешено проживать десяти вассальным народам. Десяти с половиной, если учитывать утларгов. Своего представительства они не имеют, но могут селиться в районе, отведенном для жителей Долины. Помимо основных народов, город впускает и представителей других, куда более малочисленных.

— И все они беспрекословно подчиняются империи? — усомнился лейтенант.

— Бывают инциденты. Семнадцать лет назад было последнее крупное восстание ялгов, сильно изменившее само устройство империи. Мятеж обнажил все те проблемы, что были в государственном устройстве и имперской армии. Восстание стало удобным поводом для переворота, которому было суждено привести к власти нового императора.

— Мир так разнообразен в своих формах, но так одинаков в некоторых вопросах, — печально ухмыльнулся Кэр.

— Ялгам удалось одержать ряд побед над имперской армией. В то время всю власть империи в своих руках сосредоточили консервативные старцы, не готовые к необходимым переменам. Тогда появился Сатор. Молодой и энергичный, он повел за собой новое поколение имперцев. Поддерживаемый своими друзьями Клетисом и Морусом, он смог осуществить переворот, пролив при этом минимальное количество крови.

— Судя по всему, мятеж ялгов не смог справиться с новым правительством, — заметил аурлиец.

— Троица новых символов империи провела ряд армейских реформ. Сатор отказался от использования фаланг, переформировав их в легионы. В каждом подразделении теперь служат представители только одного из народов, что сразу сократило количество внутренних противоречий среди легионеров. Выделил из казны куда больше средств на содержание армии и ее вооружение. Заменил ополчение на постоянную армию. После этого у ялгов не осталось ни единого шанса.

— Остальные народы спокойно приняли переворот? — ненаигранная заинтересованность аурлийца заставила Минну улыбнуться.

— А им-то что? На их жизни это никак не отразилось. Тем более сейчас империя сильна как никогда прежде. Время для возмущения уже упущено.

— Кажется, новый император весьма умен и дальновиден, — отметил Итан.

— В этом нет сомнений. Настолько неглуп, что, как только пришел к власти, первым делом назначил приведших его на трон друзей на самые опасные должности. Они были слишком популярны в народе, чтобы оставлять их в столице. Империя поделена на четыре сектора, каждым из которых руководит консул. Отвечающий за восток Морус уже пятнадцать лет командует легионами, удерживающими стену от постоянных нападок роя.

— Не самый спокойный регион. Думаю, у него нет времени заниматься политикой и думать о своем собственном перевороте, — оценил решение Сатора аурлиец.

— Клетиса же император назначил консулом запада. Мы только что выбрались оттуда, и ты сам понимаешь, что место не самое спокойное. Морус и Клетис умны и свой долг перед империей выплачивают всеми имеющимися у них силами, но их должности слишком удобны, для того чтобы возложить на них вину, пускай даже по выдуманным поводам. Двое оставшихся консулов пустые, лишенные амбиций марионетки, готовые целовать ноги Сатора за свое назначение.

— Значит, нам нужен Клетис?

— Мне нужна консульская печать, способная открыть все двери. С ней я смогу беспрепятственно вернуться в свой дом, и даже Лазар не посмеет меня остановить.

Несмотря на утверждения отступницы о том, что желание оказаться в Вормсе вызвано необходимостью убедиться в отсутствии сил хаоса в нашем мире, Кэр чувствовал, что девушка имеет и свои личные скрытые мотивы спуститься в недра заброшенного города. Небольшая повозка спустилась с холма и теперь неторопливо ехала вдоль виноградников.

— Эти поля принадлежат народу дарнау. Они-то знают толк в вине, не то что имперцы. В подвале моего дома есть небольшие запасы. Напомни угостить тебя, как будем на месте. Поверь мне, после того как ты его попробуешь, даже вино из личных запасов Лазара покажется тебе дешевым пойлом, — в глазах Минны появился многозначительный блеск.

— Когда мы будем на месте? — спросил Итан, который ждал прибытия в столицу целый месяц.

Правда, оказавшись перед Корпаксом, он понятия не имел, как сможет отыскать Сирин в этом гигантском муравейнике. Навстречу путникам проехала доверху забитая драгоценной кожей ящеров телега, управляемая ялгом.

— К полудню доберемся до городских стен. Если будем ехать без остановок, то к утру окажемся у второй линии. Тракт идет прямо через весь город, пересекаясь с другими артериями.

Минна не обманула. К полудню их небольшой отряд вынужден был остановиться у городских врат. Желающих попасть в столицу было так много, что на тракте образовался затор. За время ожидания Кэр несколько раз видел пролетающих над его головой крылатых гестал.

Сторожили врата существа человекоподобного вида, головы которых венчали длинные волнистые рога. Выглядели они жутковато. На их лицах словно однажды появилась и навсегда замерла гримаса гнева. Зрачки были поразительно маленькими, буквально как точки. Кожа на лбу сморщилась и стянулась на затылке.

— Диарки — невероятно агрессивные существа. Постоянно с ними проблемы. Но стоит отдать им должное. Их народу чуждо чувство страха. Из них получаются прекрасные воины. Не задают лишних вопросов и всегда готовы исполнить приказ. Сложно переоценить вклад их легионов в сдерживание роя. К тому же они стерегут городские стены. Старайся особо на них не пялиться, иначе нарвешься на неприятности, и даже мы не сможем тебя защитить, — сказал Уве, с которым Итан шел рядом, желая немного размять ноги.

Кэр решил поверить ему на слово и не испытывать судьбу. Стояло жаркое полуденное солнце, и аурлиец был несказанно рад хоть и ненадолго, но оказаться в проеме дарящих спасительную тень врат. Пройдя досмотр и не вызвав дополнительных вопросов, путники въехали на площадь за городскими стенами. Итан тяжело выдохнул, стараясь подготовиться к тем чудесам, что ждали его впереди.

Глава 3. Корпакс

Первыми, кого увидел Кэр, миновав встретивших путников площадь, была дюжина весьма неприятных существ. Сгорбленные, но при этом остающиеся наравне с человеком среднего роста, они сновали в разные стороны, создавая ощущение безумной занятости. Больше всего в этих существах отталкивали их красные глаза, обрамленные обвисшей кожей бордового цвета. Следующими в списке шли пугающие челюсти, на которых не хотелось задерживать взгляд. Зубы им заменяли острые как иглы клыки, прикрыть которые было невозможно из-за того, что нижняя губа была настолько опущена, что обнажала даже десна.

— Старайся не судить о них только по внешнему виду. Они вполне мирные и параноидально трудолюбивые. Большая часть стен в столице возведена только благодаря их стараниям. Хорты ведут себя спокойно, когда заняты работой, а империя всегда ее для них находит, — произнесла Минна, проследившая за взглядом аурлийца.

— Должно быть, они весьма полезны империи, — ответил Кэр, отдающий должное этим существам за их способность к зодчеству.

— Ее главные работники. Империя не позволила бы жить за городскими стенами народам, не приносящим пользы. Каждый должен доказать необходимость своего присутствия. Это, разумеется, помимо уплаты налогов, — снисходительно улыбнулась отступница.

Итан научился контролировать свою мимику, но бегающий взгляд удержать был не в состоянии. Кибитка равномерно покачивалась, пробираясь по сузившейся дороге, а Минна продолжала погружать чужака в быт самого удивительного города этого мира. Столица имела четыре уровня стен, образующих между собой линии, заселенные ее обитателями. Каждая из стен носила имя императора, при котором она была построена, но сейчас Кэр даже не старался запомнить их имена. Для простоты ориентирования каждая линия между стенами имела свой порядковый номер, а нумерация начиналась от самого сердца Корпакса.

Двигаясь по четвертой линии имени императора Децима, лейтенант старался запечатлеть в памяти каждую мельчайшую деталь открывшегося ему мира. Территорией по левую сторону тракта владели диарки. Жилища агрессивных воинов представляли из себя тысячи шатров, схожих с теми, что устанавливали кочевники аурлийской пустыни. Следить за чистотой своего обиталища диарки, очевидно, считали ниже собственного достоинства. Кэру показалось, что на одном из шатров видны следы свежей крови.

— У диарков и хортов самая большая популяция среди народов империи. Возможно поэтому император вполне снисходительно относится к тем беспорядкам, что устраивают диарки. У этого народа свои правила и обычаи. К тому же они составляют значительную часть армии Сатора. Даже убив сородича, диарк не попадет на имперский суд.

По правую сторону от тракта, словно нарочно контрастируя с жилищами диарков, раскинулись владения хортов. Дома главных трудяг империи были вылеплены из обработанной чем-то неизвестным глины. Высыхая, она придавала им песочный оттенок. Множество невысоких куполов разных размеров, объединенных между собой выделяющимися линиями тоннелей, заняли собой все пространство до самого горизонта.

— Пойти в гости к хорту и заблудиться в его владениях плевое дело, — рассмеялась Минна, следя за реакцией аурлийца.

— Как же они ориентируются в этом беспорядке? Строительство их домов не поддается какой-либо логической структуризации, — Кэр не стал скрывать своего удивления, наблюдая за бесконечными петляющими и пересекающимися тоннелями.

— Общество хортов разделено на кланы, каждый из которых стремится доказать, что он лучший в своем деле. Любой из крупных куполов, что ты видишь, это общий зал одного из кланов. После рождения ребенка и его становления семья прокладывает новый тоннель от главного купола, к будущему дому своего ребенка. Все их жилища — это один сплошной лабиринт.

— Неужели между кланами нет споров за территорию? — поразился лейтенант, наблюдая бесконечное переплетение тоннелей.

— Хорты могут быть агрессивны, когда они не заняты делом, но они никогда не нападут на своих. Хотя я помню времена, когда их кланов в столице было не более четырех, — взгляд отступницы потеплел от, очевидно, приятных воспоминаний.

Странники ехали по городу уже несколько часов, но пейзаж оставался неизменным. Казалось, что они раз за разом проезжают один тот же участок дороги. Огромное количество существ на тракте замедляло их продвижение.

— Все эти обширные земли принадлежат лишь диаркам и хортам?

— Не совсем. Есть еще тавраны, но они не селятся рядом с трактом. Загадочный народ, — голос Минны слегка похолодел при этом ответе.

— Судя по всему, тавраны не состоят в списке твоих любимчиков, — улыбнулся Итан, чтобы слегка растопить сковавший собеседницу лед.

— Я мало о них знаю. Точнее говоря, никто не может с уверенностью сказать, что знает о них достаточно. Потомство тавранов не выходит на свет до своего совершеннолетия. Перед этим они проходят обряд, в котором отрезают собственный язык. Они не способны говорить, но прекрасно понимают имперскую речь. Не вызывают они у меня доверия, да и внешне крайне неприятны, — отступница сдвинула брови, морщась от отвращения.

— Для чего они нужны империи? Ты ведь сама говорила, что каждый должен заплатить свою цену за право проживать в городе.

— Часть имперской элиты считает, что тавраны обладают даром предвидения. На мой взгляд, это чушь. Не припомню, чтобы их пророчества когда-то сбывались. К тому же для свершения обрядов они практикуют жертвоприношения. В том числе своих собственных сородичей, — в голосе Минны звучала открытая неприязнь.

Зоркий глаз Кэра разглядел в толпе новую фигуру. Высокого роста, с идеальной осанкой и бледной кожей, он сильно выделялся на фоне остальных существ. Неизвестный так же, как и диарки, имел рога, но выглядели они немного иначе. Во-первых, они не завивались в спираль, а во-вторых, были изрезаны полосами, сквозь которые виднелось красноватое свечение. Тянущиеся красные линии шли через лоб и развевались подобно корням деревьев, проходя через глаза и останавливаясь у верхней части щек.

На поясе у него висел необычный меч. Тыльная сторона лезвия представляла из себя ровную линию, а вот режущая часть имела волнистую форму. Зауженная у рукояти сталь ближе к острию становилась шире едва ли не в два раза.

— А это кто? — спросил Итан на языке древних, чтобы проходящее мимо существо не смогло его понять.

— Один из лантов — народа, проклятого своим знанием. Попав в наш мир, они каким-то образом сохранили память предков и передавали ее из поколения в поколение. Они прекрасно помнят печальную судьбу своего собственного мира и готовы сделать все, чтобы не допустить повторения случившегося.

— Они тоже живут на четвертой линии?

— Нет, что ты. Ланты помешаны на порядке. Они первыми из народов примкнули к империи и с тех пор верно ей служат. Ланты поселились здесь, когда еще только возводилась стена, образующая вторую линию Аквиния. Империя поручила им следить за соблюдением порядка в столице. Подобных ему ты можешь увидеть в любой точке города, а при встрече лучше не спорь.

Словно в подтверждение сказанного, лант направился в сторону толпы разбушевавшихся диарков. Как объяснила отступница, диарки жили общинами и своих правителей выбирали из числа сильнейших воинов. Своеобразные выборы сопровождались массовыми беспорядками, усмирение которых выпадало на плечи лантов. Разрешения конфликта Кэр не увидел, так как их небольшая кибитка неумолимо продолжала свой путь.

Со временем существ на тракте стало еще больше. С этих пор и без того не самому быстрому транспорту приходилось едва тащиться. К вечеру маленький отряд оказался у стен третьей линии. Количество желающих попасть в центр было таким большим, что путники рисковали провести ночь на улице.

Минна решила заночевать прямо здесь, чтобы ранним утром быть в числе первых, кто окажется у врат, минуя основной поток. Кэра это решение совсем не обрадовало. По словам отступницы, посольство Лазара находилось на второй линии. Где-то там, по имеющейся у него информации, должна была находиться Сирин. Аурлийцу не терпелось ее поскорее увидеть, и любое промедление его не устраивало.

Итан думал, что они остановятся в гостинице, но ближайшая из них оказалась далеко позади. Законы столицы запрещали строительство постоялых дворов слишком близко к городским стенам. В оборонительных целях между укреплениями и жилищным массивом обязательно должно было иметься открытое пространство.

Ночью в столице вводился комендантский час, и пройти через врата могли лишь те, кто обладал особым разрешением императора или одного из консулов. В ответ на все возмущения Кэра отступница пообещала ему, что утром они будут первыми, кто пройдет через злополучные ворота. Минна посмотрела по сторонам и довольно быстро приняла решение о том, чьей гостьей она предпочла бы стать.

Вернувшись к ближайшим к стене домам, отступники оставили кибитку на обочине дороги. Ничуть не смущаясь, Минна уверенным шагом подошла к одному из жилищ хортов. Полукруглая дверь, обращенная в сторону тракта, казалась безжизненной. Первый стук встретила лишь гробовая тишина, но второй все же привлек внимание хозяев. В проеме небольшого дверного окошка появилась неприятная физиономия хорта.

— Нам нужен ночлег, — произнесла отступница на имперском.

— Мы не гостиница, — грубо ответил хорт, окончательно обнажая свою и без того открытую десну.

Вместо ответа Минна посмотрела на Уве, и тот быстро выудил из-под плаща увесистый кошель. Красные глаза хорта сверкнули в темноте его жилища. Отступница очень медленно начала высыпать содержимое драгоценного мешочка на свою ладонь. Ловко уловив момент, когда блеск в глазах хорта усилился, она остановилась.

Окно захлопнулось, но уже через секунду перед путниками приветливо распахнулась дверь. Кэр боялся, что обиталище жутких хортов окажется подобно их внешнему виду, но все его опасения были преждевременны. Внутри оказалось вполне уютно. Узкий и невысокий коридор привел их под купол, служащий своего рода предбанником. От него в разные стороны расходилось множество тоннелей.

Лишенные окон строения компенсировали недостаток дневного света лепестками растений, вьющихся вдоль стен. Чудный цветок умудрялся цепляться даже за идеально гладкую поверхность, подобно ветвям дикого винограда.

— Их называют глазами народа дарнау. Хорты с большой охотой скупают их на имперском рынке, — шепотом пояснил Уве.

— В знак доброй воли дарнау даже установили для нас отдельную цену, — неожиданно раздавшийся из неосвещенного угла голос заставил Итана слегка вздрогнуть.

Сидящий на коленях хорт немного наклонился вперед, и его красные глаза отразили свечение волшебного цветка. Впустивший их проводник жестом указал путникам оставить их вещи в этом зале. Следить за ними, судя по всему, входило в обязанности напугавшего аурлийца хорта. Кэр не особо торопился расстаться с совсем недавно подаренными ему Уве клинками. Его заминка не осталась незамеченной.

— Оставь. У хортов свой кодекс чести. Они никогда не притронутся к тому, что им не принадлежит, и не прольют кровь в собственном доме. Не мешкай, иначе он решит, что ты хочешь его оскорбить, — поторопила лейтенанта Минна.

Аурлиец совсем не хотел своим поведением навлечь на себя гнев хозяев дома, в котором намеревался провести ночь. Очередной коридор привел их под купол, предназначавшийся для чужаков. На полу уже были подготовлены четыре лежанки. Получивший за этот день переизбыток эмоций Итан валился с ног, и восхитившее его поначалу чудо природы через полчаса вызывало лишь раздражение, мешая уснуть.

Вопрос с освещением решился достаточно быстро. Минна провела пальцами по стене в поисках самого крупного из цветков. От ее легкого прикосновения распустившийся цветок начал собираться обратно в бутон. Словно по цепочке, его примеру стали следовать остальные цветки, передавая сигнал принадлежащим им листьям. Крайне плавно и во всех смыслах волшебно комната погрузилась во мрак.

Посреди ночи Итана разбудила сильная боль в ноге. Находясь в кромешной темноте, он попытался отвлечься от боли, обратив все свои мысли к надежде на скорую встречу с Сирин. Ему практически удалось уснуть, когда от стен купола отразился звук шороха. Сперва тихий, с каждой секундой он усиливался с пугающей прогрессией. Источник звука должен был быть совсем рядом с Кэром, в том месте, где, по его расчетам, спал Уве.

Не поднимаясь, аурлиец на корточках приблизился к отступнику. В кромешной тьме Кэр пропустил неожиданный удар. Судя по ощущениям, тыльная сторона ладони ударила его по ключице. Накатывающие на лейтенанта сильные потоки воздуха говорили о том, что отступник содрогается в конвульсиях.

— Нужна помощь! — крикнул Кэр, не найдя лучших слов для этой ситуации.

Обладающая поразительным даром мгновенного пробуждения Минна вскочила на ноги. Кристалл, расположенный в ее наруче, зажегся, высвобождая свою силу и освещая все пространство комнаты тусклым синим светом.

— Постарайся сдержать его, — прошептала отступница, опускаясь на колени перед извивающимся телом своего соратника.

Аурлиец немного успокоился, ясно понимая, что Минна сталкивается с подобным уже не в первый раз. Сила конвульсий Уве нарастала с каждой утраченной секундой. Молчаливый Клос уже тоже проснулся и сейчас помогал Кэру сдерживать безумные рывки соплеменника. Отступница задрала рубаху Уве, и лейтенант увидел ужасный шрам, идущий по всему торсу. Даже не будучи врачом, Итану несложно было понять, что после подобного ранения отступник совершенно точно не должен был выжить.

Шрам был в плохом состоянии. По его контуру образовались отвратительные струпья. Минна положила ладонь прямо на тело, активируя силу, заточенную в спрятанных кристаллах ее пуговиц. Яркий свет заставил Кэра зажмуриться, а когда он вновь открыл глаза, шрам Уве выглядел так, словно зажил много лет назад. Сам отступник перестал биться в конвульсиях. Его дыхание выровнялось, и он уснул мирным сном.

— Что с ним? — спросил недоумевающий Итан, который не на шутку распереживался за отступника.

— Давным-давно Уве защитил меня, заплатив свою цену. Он получил серьезное ранение, и мне пришлось прибегнуть к силе кристаллов, чтобы спасти его.

— Его шрам. После подобного не выживают, — уверенно сказал Кэр.

— Я должна была спасти его, и мне было абсолютно неважно, на что ради этого придется пойти, — в голосе Минны звучала неготовность ставить под сомнение принятое когда-то давно решение.

— Как часто с ним происходит подобное? — спросил аурлиец, невольно вспоминая ту самую ночь на «Отчаянии», когда его сон нарушил приступ, охвативший Питера Колгрейна.

— Это невозможно предугадать. Временами раз в год, а иногда несколько раз за месяц. Постоянно только то, что приступ охватывает его лишь ночью. Я думаю, это связано с тем, что, погружаясь в сон, он отпускает контроль над собственным телом и разумом. Просыпаясь утром, он никогда не помнит события прошедшей ночи.

— Неужели ваши лекари не в состоянии совладать с его недугом?

— Это долгая история. Уве терпеть не может кристаллы и считает их язвой на теле этого мира. Я не хочу, чтобы он знал, что уже несколько тысячелетий именно они спасают его жизнь. Надеюсь, он будет оставаться в неведении и впредь, — Минна с подозрением взглянула на Кэра из-под своих длинных ресниц.

— Можешь не сомневаться в этом, — Итан и не думал выдавать ее секрет, являющийся единственным доказательством того, что отступница не так уж бессердечна, как хочет казаться.

— Чудно. Тогда постарайся завтра не относиться к Уве как к калеке, — Минна обнажила свои клыки в ухмылке.

Ее белоснежные зубы были последним, что увидел Итан в ту ночь. Повинуясь беззвучному сигналу, кристалл в наруче перестал источать свет, вновь погрузив купол во мглу. Кэру пришлось на ощупь прокладывать путь до своей лежанки. Когда же ему это все-таки удалось, отступница уже мирно спала, восхищая аурлийца своим даром абстрагироваться от всех окружающих проблем.

До утра их больше никто не беспокоил, но Кэр смог уснуть только за час до того момента, как его разбудил сам Уве. Раньше аурлиец считал, что обладает крайне чутким сном. Однако к моменту его пробуждения отступники стояли уже в полной готовности. В помещении было темно, но ветви, тянущиеся вдоль коридора, уже начали распускать свои цветки, даря слабые отзвуки света. Оказавшись на улице, Кэр долго щурился, заново привыкая к естественной яркости солнечных лучей. Как и обещала Минна, к их личным вещам никто не притронулся. Итан почувствовал себя спокойнее, когда на его поясе вновь оказались клинки.

Маленький отряд был первым, кто в этот день пересек врата, ведущие к третьей линии, носящей имя императора Тибериуса. Приготовившийся удивляться Кэр был немного разочарован. Возможно, это было связано со свойственной человеку способностью привыкать к любым окружающим его условиям, но открывшаяся картина действительно не могла поразить путника чем-то из ряда вон выходящим. По правую сторону раскинулся прекрасный густой лес.

— Жители линии Тибериуса не очень общительны. В местных лесах обитают дарнау. У них, как и у лантов, не самая завидная судьба. В своем мире они были подобны богам и черпали силу из священных деревьев. К сожалению, климатические условия нашего мира не позволяют им вырастить нечто подобное здесь.

— И все же из того, что ты говорила, и того, что я успел увидеть сам, следует, что для империи они один из самых полезных народов.

— Это так. Они прекрасно разбираются во всей многообразной флоре нашего мира. Их стараниями на свет появляются новые сорта пшеницы и других полезных злаков. Виноградники дарнау самые лучшие и плодоносящие из тех, что можно отыскать в землях империи, а выращиваемые ими цветы дарят свет многим домам в столице.

— Кто их соседи? — спросил Итан, оглядывая земли по левую стороны от дороги, усеянные множеством зеленых холмов.

— Около тракта живут ялги. Ты видел торговца из их племени на пути к Корпаксу. Они не пускают к себе посторонних, но говорят, что все их холмы связаны сетью пещер. Поклоняются первому ящеру, потомками которого себя считают. Согласно их легендам, ящер пал в бою, спасая своих детищ, во время гибели их мира.

— Откуда все эти легенды дарнау и ялгов? Ты говорила, что память своих предков сохранили только ланты.

— Лантам я верю, иначе не могу объяснить их безудержное, граничащее с безумием стремление к порядку. Остальные, на мой взгляд, просто слишком давно выдумали для себя свою правду и по прошествии тысячелетий сами уверовали в ее непогрешимость. Я живу давно и помню, что ни о чем подобном первые поколения ялгов и дарнау не упоминали, — злорадно ухмыльнулась Минна.

— Ты упомянула пещеры. Каким образом в таком случае империя отслеживает популяцию ялгов? Контролирует их расселение?

— Ялги живут единой общиной, со своими собственными достаточно строгими законами. У империи легионов не хватит постоянно отслеживать разрастание пещер. Раза два за год стабильно обрушится один из домов у стены второго уровня, потому что какой-нибудь ялг решил расширить границы своих владений и подобрался слишком высоко к поверхности. Вот тогда да, начинаются проверки. Община выплачивает увесистый штраф, а незадачливого архитектора, как правило, казнят свои же. Все это происходит под надзором представителя империи, разумеется.

Дальше долгое время ехали молча, любуясь однообразными пейзажами. Достаточно резво движущаяся поначалу кибитка к полудню вновь была вынуждена сбавить темп из-за образовавшегося затора. Отступники решили размять ноги и сейчас шли неподалеку от телеги. Уве был слегка бледнее обычного.

— Судя по всему, он действительно ничего не помнит. Думаешь, что с ним все будет хорошо, пока ты рядом? — негромко спросил Итан у сидящей рядом отступницы.

— Нет, я не целитель, а сила кристаллов не предназначена для подобных целей. Как бы я ни старалась, мне не излечить его полностью. Уве умирает. Очень медленно, но рано или поздно это случится, и я не смогу помочь. По крайней мере сейчас, но я работаю над тем, чтобы это исправить, — отступница погрузилась в глубокие размышления.

— Кто-то еще проживает на линии Тибериуса? — спросил аурлиец, пытаясь не дать Минне слишком глубоко окунуться в печальные мысли.

— В недрах лесов дарнау можно найти озеро, где проживают ак-каны. Эти существа не способны прожить без воды дольше нескольких дней. Их нечасто можно встретить на тракте. Есть шанс увидеть их вблизи стены, охватывающей линию Аквиния, так как практически вдоль всего ее периметра протекает река. Ак-каны и дарнау с уважением относятся друг к другу, ведь и те, и другие имеют особую связь с природой.

За все время пути Кэру так и не повезло встретить ни одного дарнау или ак-кана. Зато видеть ялгов удавалось достаточно часто. Многие из них торговали шкурами прямо на обочине тракта. Небольшие вооруженные до зубов группы двигались в сторону оставшейся во вчерашнем дне линии императора Децима.

— Значит, на третьей линии позволено проживать трем народам?

— Четырем. Как ты понимаешь, площадь каждой новой линии меньше предыдущей, но и популяция проживающих народов куда меньше, чем тех же хортов или диарков, освоивших линию Децима. Земли ялгов на линии Тибериуса граничат с территорией зворгов, — слушая отступницу, аурлиец с трудом пытался успокоить бурно текущий поток сведений об этом удивительном мире.

— Чем знамениты они? — улыбнулся Кэр.

— Вот над кем судьба подшутила в удовольствие. Один из моих любимых народов. Учитель Белиус утверждала, что он появился в результате столкновения осколков разных миров. Такое случается, но это большая редкость. В результате обычные человеческие души смешались со звериной сущностью, — Минна на секунду отпустила вожжи и сложила руки, наглядно демонстрируя произошедшее.

— Что же получилось по итогу? — не удержался заинтригованный аурлиец, не готовый подыгрывать созданной отступницей паузе.

— Существа сохранили человеческий разум, но вот в борьбе за внешний облик победу одержала звериная сущность. Вариации их внешности весьма многообразны, но ты всегда поймешь, что перед тобой зворг, если его встретишь.

— В таком случае, должен отметить, что ящероподобные ялги в значительной мере подходят под твое определение зворгов, — заметил аурлиец.

— В этом есть доля истины, но никто не знает наверняка. Только не вздумай заявить о своей догадке какому-нибудь ялгу. Ящеры крайне трепетно относятся к собственной автономии. Ляпни подобное в их присутствии, и от тебя даже зубов не останется, — громко засмеялась отступница.

— Как такой город, как Корпакс, способен себя прокормить? — постарался перевести тему Кэр через пару минут.

— Столица принимает в свои объятия далеко не каждого представителя из покоренных народов. Большинство из них продолжают жить на тех же территориях, где обитали до имперской экспансии. Подвластные народы стабильно платят дань, и в столицу стекаются не только драгоценности, но и провизия, материалы, товары первой необходимости.

Каждый час небольшой отряд проезжал мимо трактиров, расположенных у дороги, но останавливаться в них уже не собирался. Около одного из них Итан заметил, как двое выглядящих весьма подозрительно ялгов тайком передают друг другу небольшие мешочки.

— Трава Муру — изобретение одного ушлого дарнау. Она помогает расслабиться, но имперские законы запрещают ее использование. Иногда она имеет неприятный побочный эффект в виде галлюцинаций. Была парочка курьезных случаев…

— Кажется, они не сильно заботятся о скрытности, — заметил Кэр, разглядывая прощающихся ялгов.

— Император никогда не признает этого публично, но фактически настоящим хозяином линии Тибериуса является ак-кан по имени Нобу. Без его ведома здесь даже мышь не проскочит. Многие поговаривают, что империи давно уже пора прекратить этот спектакль и сделать его официальным наместником, но Сатор никогда не назначит на подобный пост ак-кана.

Кэр весь извелся в ожидании скорой встречи с Сирин, когда они оказались перед воротами линии Аквиния.

— За этими стенами живут только те народы, что пользуются особым доверием империи. И лантов, и гестал ты уже видел.

Аурлиец быстро догадался, что крылатые гесталы, скорее всего, живут в высоких башнях, верхушки которых выглядывали из-за стен. Между тем даже строения гестал казались мелкими травинками на фоне возвышающейся вдалеке Башни Бури. Миновав стену и приблизившись к одному из жилищ, Кэр лишь убедился в своей догадке. Войти в здание с улицы было невозможно ввиду простого, но неопровержимого факта отсутствия двери. Вскинув голову, Итан разглядывал макушки башен с выступающими просторными балконами.

— Это позволяет гесталам чувствовать себя в безопасности. Они чрезвычайно бережно относятся к своему потомству. В их народе шанс появления мальчика на свет невероятно низок, из-за чего гесталы берегут представителей мужского пола как зеницу ока. В каждой такой башне живет один самец, называемый патриархом, вокруг которого формируется группа самок. С этим фактом связано множество похабных имперских анекдотов. Источник их возникновения, как правило, обыкновенная зависть, — ответила на немой вопрос Минна.

Высокие башни чередовались с достаточно аскетичными, но изящными домами лантов. Помешанные на порядке, они в первую очередь стремились достичь его в своих жилищах. Здесь их можно было встретить в разы больше, чем на линиях Децима и Тибериуса.

— Эта линия отличается от других. Она сильно меньше, но здесь проживает всего два народа. Зато именно тут располагается главная столичная ярмарка и район посольств. Ах да, есть еще небольшой участок, занимаемый жителями Долины, — спохватившись, добавила отступница.

— У отступников нет своего места для расселения в столице? — спросил Кэр просто, чтобы поддержать разговор.

— Конечно, нет, мы же воюем. В город пускают только дипломатов, — Минна наигранно сморщила брови.

— Тогда где мы остановимся?

— Я разве не сказала? Я долгие годы была послом Лотэйра. Несмотря на то что мой покровитель пал, я не вижу причин отказываться от нашей резиденции в квартале посольств. Прожив в ней долгие годы, я уже привыкла считать ее своей собственностью.

Кибитка остановилась, уткнувшись в толпу горожан. Понимая, что здесь им ничего не светит, Минна свернула с тракта и начала двигаться на восток.

— Куда они все спешат? — недоумевал аурлиец.

— Ярмарка скоро закроется. Все хотят заработать, обновить свой гардероб или понять, во что лучше вложить свой капитал, — ответила отступница со скепсисом в голосе.

По ответу Минны чувствовалась, что подобные мелочи и потребности казались ей абсолютно неважными.

— Неужели в столь большом городе лишь один рынок?

— Нет, но этот предлагает наилучший выбор. Узкая полоса ярмарки тянется вдоль всей линии Аквиния. Идущие во все четыре стороны имперские тракты разбивают линию на сектора, в каждом из которых ограничено количество торговых площадок. Империя определяет, кто, какими товарами и в каком количестве имеет право торговать на ярмарке. Вполне здравое решение, позволяющее не допустить монопольного превосходства по территориальному признаку. Не будь этого ограничения, северный сектор был бы переполнен торговцами рудой, а южный оккупировали бы виноделы. Империя считает, что баланс должен быть сохранен во всем.

У Кэра было еще множество вопросов, но впереди он увидел знакомую архитектуру, свойственную жителям Долины, и его сердце забилось чаще. Не доехав до владений представителей Лазара, кибитка свернула и продолжила движение по узкой улице.

— Не будем провоцировать наших друзей на глупости. Времена нынче не самые спокойные, — объяснила свой неожиданный маневр Минна.

Весь оставшийся путь аурлиец, как мог, старался мысленно нарисовать в своей голове карту, чтобы иметь возможность в будущем вернуться к посольству старшего народа.

— Мы на месте. Дом, милый дом, — ловко спрыгнув, отступница указала в сторону изящного трехэтажного особняка.

Аурлиец так увлекся построением карты дорог, что практически перестал обращать внимание на фасады домов, из-за чего неожиданная остановка стала для него полным сюрпризом.

— Что теперь?

— Уве поможет обустроиться. Тебе лучше не выходить на улицу. Новому человеку легко нарваться на неприятности в Корпаксе. Я пока постараюсь добиться аудиенции у консула Клетиса.

Минна исчезла, даже на секунду не удостоив собственный дом своим присутствием после долгой разлуки. Кэр помог отступникам перенести вещи в особняк. Все убранство посольства Лотэйра говорило о хорошем чувстве вкуса его обитателей. Отвыкший за месяц пути от подобного уюта, Итан ощутил приятную усталость, манящую провалиться в сон. Когда они закончили разбирать поклажу, на город уже опустились сумерки. Уве показал аурлийцу отведенные для него покои на втором этаже.

Вряд ли даже герцог Корд мог похвастаться подобной спальней, но стоило лицу Итана коснуться подушки, как он понял, что уснуть сегодня не сможет. Где-то рядом должна была быть Сирин, и он хотел увидеть ее как можно скорее. Стоило аурлийцу четыре месяца назад оказаться на грани смерти, как он достаточно четко сформулировал для себя все свои самые искренние желания, осуществлению которых прежде сам строил всевозможные препоны. Непрекращающиеся моральные дилеммы разрешились сами собой. Поднявшись с кровати, он приоткрыл дверь и, выйдя на лестницу второго этажа, посмотрел вниз.

Клос и Уве пытались зажечь камин, расположенный в фойе. Кэр не нашел безопасного способа проскочить через них, оставаясь незамеченным. Вернувшись в свою комнату, лейтенант распахнул окно. Перекинув ноги на улицу, он аккуратно вылез на парапет. Высота была далеко не самой большой из тех, с которой аурлийцу приходилось прыгать, но все же рывок потребовал определенного волевого усилия. Бесшумно приземлившись, он быстро побежал, ведомый хранящейся в его сознании картой.

Глава 4. Своя правда

Итан быстро сообразил, что бегущий по улицам столицы человек привлекает слишком много внимания, и заставил себя перейти на спокойный шаг. Несколько лантов окинули его подозрительным взглядом. Сердце лейтенанта бешено стучало от ожидания скорой встречи. Он даже не подумал о том, что будет говорить, когда увидит Сирин. Ему казалось, что подходящие слова сами всплывут в сознании, как только придет нужный момент.

Аурлиец вынужден был остановиться, чтобы пропустить толпу возвращающихся с ярмарки хортов. Путь показался ему слишком долгим, несмотря на то что занял не больше получаса. Сумерки уже успели проиграть свою ежедневную войну наступающей ночи, и город зажегся множеством огней. Сворачивая на очередную улицу, Кэр едва не сбил с ног убирающего улицы эльфа. Поразив несчастного раба своими извинениями, Итан продолжил путь.

Память подвела лейтенанта лишь дважды, но он достаточно быстро осознавал, что движется в ложном направлении, и корректировал свой маршрут. Обнаружить дома жителей Долины помогла опустившаяся на Корпакс ночь. Свет богини Гаетейн выделялся даже на фоне всевозможных огней столицы. Свернув в очередной раз, Кэр оказался на площади, в конце которой виднелись строения, похожие на те, что аурлиец имел удовольствие лицезреть, будучи гостем Долины.

Земля, отведенная под нужды старшего народа, была ограждена небольшой стеной. У кованых врат дежурила дюжина утларгов. Приближаясь к ним, Кэр поднял руки над головой в знак мирных намерений. Избалованные спокойной столичной жизнью стражники окинули его ленивым взглядом. Один из них, словно смотря сквозь Итана, моментально утратил былую безмятежность. Постепенно и остальные его собратья скинули маски безразличия.

— Ни шагу дальше! — крикнул пожилой стражник, который, должно быть, руководил этим небольшим отрядом на заставе.

— Я безоружен, — Кэр отцепил пояс и положил клинки на брусчатку городской площади.

— С тобой эта отступническая погань, что знатно испила нашей крови, — бросил другой воин.

Итан моментально обернулся и увидел за своей спиной спокойно стоящего Уве. Стоило аурлийцу распахнуть окно в своей комнате, как образовавшийся сквозняк захлопнул форточку в фойе. Отступник сразу же проверил комнату Кэра и убедился в том, что неблагодарный гость ушел не попрощавшись. Еще на дороге к особняку Уве заметил повышенный интерес лейтенанта к посольству жителей Долины. Не обнаружив его в комнате, отступник быстро понял, где стоит искать аурлийца в первую очередь. Ориентируясь на улицах линии Аквиния куда лучше Итана, он уже долгое-долгое время дожидался беглеца на площади.

— Он не двинется дальше, — Кэр вытянул руку назад, выставив ладонь, давая Уве знак не приближаться.

Один из древних вытащил меч из ножен. Уве демонстративно положил руку на свой клинок. Другой утларг выхватил стрелу из колчана, но тетиву натягивать не спешил.

— Мне срочно надо увидеть госпожу Сирин, приказ Велизара, — соврал Итан, надеясь, что имя воеводы произведет нужный эффект.

— Какой приказ? — недоверчиво спросил офицер, приподняв одну из бровей.

— Приказ предназначается только для ушей госпожи Сирин, — настаивал на своей лжи аурлиец, понимая, что недооценил оппонента.

— Ишь ты, какой прыткий. Скажи-ка сперва пароль, мил человек, — на лице древнего расплылась улыбка победителя.

Кэр побледнел. В голове боролись десятки возможных вариантов, но выбрать правильный было сравни поиску иголки в стоге сена. Пауза затянулась, зарождая дополнительные подозрения в умах стражников.

— Лазар, — ляпнул наобум аурлиец, когда дальнейшее молчание было уже недопустимым.

Стражники дружно рассмеялись, давая понять, что Кэр совершенно точно не угадал нужную фразу. Итан чувствовал, как к его сердцу подступает гнев.

— Не существует никакого пароля, дурень. Иди отсюда, пока мы не сдали тебя лантам, — древний продолжал смеяться прямо в лицо Кэру.

Аурлиец злился и не мог сам себе объяснить причину столь неожиданно охватившей его злобы. Прежде он, возможно, даже не обратил бы внимания на глупую насмешку над своей персоной. Сейчас же ему хотелось убить обидчиков, а перед этим заставить их страдать. Висящий на шее медальон обжег грудь, а шрамы на ноге словно вспыхнули огнем. Носок сапога лейтенанта поддел валяющийся на земле клинок, намереваясь подкинуть его в воздух. Итан уже знал, что сделает дальше, но слова молодого древнего заставили его остановиться и прийти в себя.

— Подождите, кажется, я его знаю, — юноша щурился, приглядываясь в темноте к лицу аурлийца.

— Что ты говоришь, новичок? — обернулся на подчиненного офицер.

— Да, я уверен. Видел его среди тех аурлийцев, что сражались вместе с нами в битве при Вормсе, — затараторил утларг.

— Он мог и переметнуться. Посмотри на его одежды. К тому же друзья утларгов с отступниками не якшаются, — начальник заставы пренебрежительно кивнул в сторону стоящего позади лейтенанта Уве.

— Мне просто нужно увидеть госпожу Сирин. Уверяю вас, она сама подтвердит, что мне можно доверять, — Кэр успел полностью успокоиться.

— Госпожи нет в столице, — эти слова молодого солдата приобрели образ эфемерного молота, вбившего аурлийца в землю.

— Как нет? — еще только недавно покрасневшее от гнева лицо Кэра снова начало бледнеть.

— Она покинула Корпакс несколько дней назад, — лейтенант забыл об остальных стражниках, полностью сконцентрировавшись на том единственном, кто по крупицам выдавал ему ценную информацию.

— Где она сейчас? — взмолился Итан, глядя прямо в глаза утларга.

— Не знаю, госпожа не отчитывается перед нами, но я слышал… — начал было воин, но офицер не дал ему договорить.

— Молчать, новенький! Больше ни слова. Иди отсюда, чужак, подобру-поздорову, или твое тело вывезут из города на телеге, — Кэр перевел злобный взгляд на старшего утларга, остановившего своего подчиненного.

Офицер смело выдержал этот взгляд, не отведя глаз. Аурлиец хотел попробовать выудить еще хотя бы несколько песчинок драгоценной информации, но рука подошедшего Уве предостерегающе опустилась на его плечо.

— Мы уходим, — спокойно, но твердо произнес отступник.

Покинув площадь и оказавшись на узкой улице, аурлиец дал волю своему отчаянию. Еще несколько минут назад у него была ясная цель, достижение которой выглядело вполне выполнимой задачей. Теперь же он оказался посреди невообразимо большого города, понятия не имея о том, что же ему делать дальше. Не было ни малейшей зацепки, позволившей бы ему понять, откуда стоит начать поиски.

Отступник, прочитав на лице лейтенанта весь спектр переживаемых им эмоций, решил отвлечь его от дурных мыслей, затянув под крышу ближайшего трактира. Кэр против своей воли погрузился в атмосферу подобных заведений. Трактир оставался трактиром и в столице империи, и в Камграде, и в родном сердцу аурлийца Корквиле.

Двое сидящих в углу ялгов играли в кости. Пасть проигравшего очередной раунд ящера оскалилась, из глотки вырвалось шипение, но строгий взгляд стоявшего у стойки ланта заставил его смягчить свой бурный нрав. За дальним прямоугольным столом сидело четверо древних, холодно посмотревших на Кэра, вошедшего в заведение в компании отступника.

Группа шумных диарков горланила веселую имперскую песню. Итан понял, что его знания языка еще недостаточно, чтобы осознать ее смысл, но, возможно, тому виной был сильный диаркский акцент. Уве оценил рассадку гостей и выбрал равноудаленный от всех присутствующих стол. Оттопырив большой и указательный палец поднятой руки, он дал понять трактирщику, что им потребуется две кружки.

— Мне, должно быть, никогда не понять, что испытывают существа, чей век не так долог, как мой, — отступник первым нарушил тишину, расплывшись в доброжелательной улыбке.

— Прости, что сбежал, но я должен был ее увидеть, — мрачно ответил Кэр.

— Ты говоришь о Сирин? Я никогда не встречался с ней, но многое слышал. В моем народе ее не любят. Слишком уж много проблем нам доставлял ее отряд. Тем не менее как врага госпожу Сирин уважали.

— Я думал, что найду ее здесь, — сказал немного ожививший аурлиец, которому было приятно лишний раз услышать имя древней.

— Проделан большой путь, и я не думаю, что он был пройден зря. К тому же есть вероятность, что она вновь окажется в столице. Думаю, тебе пока стоит побыть с нами. Обещаю, что помогу тебе ее найти, если что-то узнаю, — Уве подкупал своей доброжелательностью.

Аурлиец услышал скрип досок за своей спиной, и на их стол упали две массивные кружки. От столкновения с поверхностью часть их содержимого выплеснулась наружу. Заходя в трактир, будучи слишком увлеченным своими мыслями, Кэр не успел разглядеть трактирщика. Сейчас же лейтенант оказался в нелепом положении, раскрыв рот от изумления. Перед ним стояло существо, имеющее слишком много схожих черт с медведем шовбурских гор.

Хозяин заведения стоял на двух ногах и носил одежду, но в нем было куда больше звериного, чем человеческого. Минна была совершенно права. Встретив зворга, ты сразу поймешь, что перед тобой стоит именно он.

— Здравствуй, Бирн. Как поживают твои дети? — приветливо улыбнулся Уве, пнув аурлийца носком своего сапога, чтобы тот наконец прикрыл свой рот.

— Мечтают вступить в имперский легион, как бы я ни старался их отговорить. Молодые никогда не прислушиваются к тем, кого не лишним было бы и послушать, — басистый голос медведя не вязался с той доброжелательностью и почтительностью, что он проявлял к своему собеседнику.

— Помню времена, когда этим заведением владел твой отец, и у нас с ним был точно такой же разговор, — улыбка отступника стала еще шире.

— Времена тогда были спокойнее, а сейчас… Сейчас разные слухи ходят. Я смотрю, ты заменил старину Клоса на другого болтуна? — резко перевел тему трактирщик и качнул головой в сторону онемевшего от удивления Кэра.

— Мой друг недавно в городе, и для него тут все в новинку, — Уве снисходительно и понимающе посмотрел на аурлийца.

— Тогда не буду вам мешать. Скажи, если что потребуется, — с этими словами медведь тяжелой походкой направился к стойке.

Весьма грозный внешний вид хозяина этого заведения ставил под сомнение необходимость нахождения дежурившего в нем ланта.

— Мне потребуется время, чтобы ко всему этому привыкнуть, — произнес Итан, сделав большой глоток, когда трактирщик отошел от них на почтительное расстояние.

— Люблю это место, оно появилось здесь практически одновременно с возведением стены Аквиния. С момента постройки трактир принадлежал семье Бирна. Я дружил с его отцом, дедом, прадедом и так далее. Порой я забываю, с кем именно из них я сейчас разговариваю. Такие вот жалобы у существ, живущих в этом мире слишком долго, — Уве позволил себе рассмеяться.

Упоминание вечной жизни отступника натолкнуло аурлийца на вопрос, который он хотел задать уже очень давно.

— Как ты оказался в компании Минны? Не пойми неправильно, но вы не выглядите как люди, которые могли бы легко сойтись характерами, — осторожно прощупал почву Кэр.

Итан осекся, понимая, что вновь допустил ошибку и называть отступников людьми может быть некорректно, но Уве пропустил этот промах мимо ушей.

— Ее отец был моим другом. Я присутствовал в момент ее появления на свет и отношусь к ней как к собственной дочери. К тому же она не всегда была такой, как сейчас.

— Мне сложно представить ее другой, равно как и сложно представить, каким образом такой, как ты, мог оказаться в рядах отступников, — искренне недоумевая, произнес аурлиец.

— Ты прав, прожив несколько первых тысячелетий своей жизни, я и представить себе не мог, что окажусь в той ситуации, в которой сейчас нахожусь, — в голосе Уве появились печатные нотки.

— Я буду рад, если ты поведаешь мне свою историю, коль уж я вынужден остаться с вами, — подбадривающе улыбнулся лейтенант.

— До появления империи мы жили, не зная забот. Я приглядывал за своей подопечной, а она медленно, но уверенно становилась лучшей из учениц Лазара. В то время ты вряд ли бы нашел существо более чистое душой, чем она. Конкуренцию в прилежности ей тогда могла составить лишь госпожа Гаелла, и то лишь потому, что обладала даром богини Гаетейн. Ученицы вечно соперничали друг с другом буквально во всем, умудряясь оставаться при этом близкими подругами, — было видно, что отступнику приятно вспоминать те времена.

— А потом в вашем мире появилось много незваных гостей, — подытожил Итан.

— Да, но у нас оставалось еще много тысяч лет до событий, навсегда изменивших нашу судьбу. Потерпев поражение в последней войне с империей, старший народ отступил, бросив первые народы на растерзание новых хозяев этого мира. Братья бежали и спрятались в Долине, но уже тогда среди нас были те, кто вопреки их решению тайно поддерживали эльфов, гномов и орков. Родители нашей спутницы, всегда симпатизирующие оркам, присоединились к ним в борьбе с общим врагом. Я был рядом с ней, когда пришла весть об их гибели.

— Мне жаль, что ты потерял своих друзей, — склонил голову Кэр в знак почтения к погибшим.

— Лишившись самых близких, она умоляла Лазара дозволить ей отправиться к оркам, чтобы предать их тела достойному погребению. Праотец не смог отказать своей любимой ученице. Он даже взял с собой Гаеллу, чтобы та поддержала подругу в трудный час. Все вместе мы прибыли в сильно поредевший лагерь орков. Покончив с церемонией и поддавшись гостеприимству вождя, мы остались на ночлег, а утром лагерь подвергся нападению имперских фаланг.

— Так неожиданно? Неужели орки могли не выставить часовых? — удивился аурлиец, поглощенный историей настолько, что на некоторое время даже забыл о терзающих его сердечных муках.

— Выставили, но их усыпила магия дарнау. Мы оказались в полном окружении. Среди всеобщего хаоса мне не сразу удалось найти ее. Никогда прежде она не была в бою и не видела столько крови. Я защищал ее столько, сколько позволяли силы. Созданный из молнии меч имперца вспорол мое брюхо. Когда я вновь открыл глаза, в лагере остались только мы вдвоем, — Уве провел пальцем от пупка до груди, повторяя сокрытый под одеждами контур шрама.

— Что случилось? И куда делся Лазар? Не мог же он бросить вас там? — лейтенант облокотился о стол и даже немного оторвался от стула, желая узнать продолжение.

— Увидев мое тело, ученица Лазара оцепенела. Только что похоронив родителей, она не могла отпустить и меня. Подоспевший праотец постарался излечить вашего покорного слугу, но было уже слишком поздно. Именно тогда она впервые услышала голос Белиус в своей голове. Лагерь орков располагался в месте, богатом залежами осколков синих кристаллов. Демон призывала воспользоваться их силой.

— Минна не могла позволить тебе умереть, — сказал Кэр, вспоминая слова отступницы, произнесенные в жилище хортов.

— Она не была наивной и чувствовала, что в них заточена опасная сила. Понимая, что Лазар справится с искушением куда лучше нее, она умоляла его о помощи. Лишь после его отказа она поставила все на кон, решившись вступить на тропу тьмы.

— Как я понимаю, излечить тебя ей удалось, — слукавил Итан, стараясь не смотреть отступнику в глаза.

— Если бы только это. Не умея управляться с подобной силой, она пропустила через себя огромный поток энергии. Высвободив мощь кристаллов, она не смогла сконцентрировать ее направление лишь на мне. Бесконтрольная сила хаоса начала убивать всех без разбору.

Уве сделал неимоверно долгий глоток из своей кружки, прежде чем продолжить повествование.

— Потерявшая контроль ученица умоляла Лазара помочь ей. Поток высвобожденной энергии едва не убил Гаеллу. Первородный не мог рисковать обладательницей дара богини Гаетейн. Праотец сделал свой выбор, и этот выбор был не в пользу той, что готова была рискнуть всем ради моего спасения. Исчезая, Лазар забрал Гаеллу с собой, оставив вторую ученицу один на один с неподвластной ей стихией.

— Минна убила всех, кто остался? — за время разговора Кэр лишний раз убедился в том, что имя ненастоящее, ведь отступник так его и не произнес.

— Если бы я мог решать, я бы никогда не позволил ей так рисковать ради меня. Кристаллы изменили ее судьбу, повлияли на ее рассудок. Я проклинаю тот день, когда они появились в нашем мире. Ты спрашивал, почему мы присоединились к отступникам? Мы не присоединялись. Мы и есть первые отступники. Первые, кто открыли силу этих злосчастных кристаллов, — на сжимающей кружку руке Уве побелели костяшки, хотя внешне он оставался невозмутимым.

— Вас больше не приняли в Долине? Собственный народ отвернулся от вас?

— Я бы не жаловался, если бы они просто нас не приняли. Лазар объявил на нас самую настоящую охоту, стараясь скрыть от остальных возможность использования силы кристаллов. Нам слишком долго приходилось убегать. Первая отступница попросила меня научить ее быть сильной, и мне пришлось выковать из нее настоящего воина. Мы прятались в самых удаленных уголках мира, когда нас нашел Лотэйр.

— Он хотел, чтобы вы научили его управлять силой кристаллов? — в голове Итана появился очередной пазл в картину истории раскола между братьями.

— Мы так устали быть одни и постоянно убегать, что без лишних раздумий согласились помочь ему. Как ты понимаешь, место для строительства Вормса было выбрано совсем не случайно. Лотэйр долго искал для себя нору с самым большим количеством залежей синих кристаллов, и мы нашли ее для него. Такая вот у меня правда. Спросишь Лазара, и у него наверняка будет своя, — Уве залпом осушил остатки содержимого своей кружки.

Они еще долго просидели, выпив по две дополнительные кружки, прежде чем направиться в сторону особняка. Вот теперь усталость полностью овладела Кэром, и он мечтал только о том, как вернется в свою уютную спальню. Тем не менее уснуть сразу ему не удалось. Он слышал, как в дом вернулась Минна, и завязала короткий разговор с Уве.

Итану сильно захотелось пить, и он отругал себя за то, что не подумал захватить кувшин из фойе, прежде чем упасть на кровать. Выйдя на лестницу и никого не увидев, он спустился вниз в поисках столь желаемой им воды.

— Я договорилась, консул назначил нам аудиенцию через месяц, — уютно, словно кошка, развалившаяся в кресле, на него смотрела отступница.

Аурлиец невольно вздрогнул, так как был уверен в том, что на первом этаже находится только он. Тусклый свет затухающего камина и высокая спинка кресла не позволили ему заметить отступницу раньше.

— Целый месяц? — пробубнил полусонный Кэр.

— У Клетиса много обязанностей, да и, как ты, должно быть, заметил, отступников имперцы не слишком жалуют. Не слышу радости в голосе. Ты так рвался в столицу, а теперь выглядишь так, будто отведал похлебки ялгов. Ты все еще со мной или решил идти своей дорогой? — промурлыкала Минна.

— С тобой. По крайней мере пока, — обреченным тоном проговорил аурлиец.

— Не чувствуется благодарности в голосе. Мог бы быть и повежливее с той, кто стал твоим проводником в этом мире, — в голосе чувствовалась наигранная обида.

— Прости, сегодня был не лучший день, — ответил Итан, подумав, что и вправду был слишком несправедлив к отступнице, чье прошлое оказалось далеко не так однозначно, как он предполагал еще утром.

— Уве рассказал мне про твои глупости. Ищешь эту девчонку? Зачем она тебе сдалась? Сам видел, насколько огромен и разнообразен этот мир. Хочешь, я куплю тебе парочку девочек-зворгов из ближайшего борделя? Ты будешь приятно удивлен их талантам.

— Я совершенно точно не собираюсь обсуждать это с тобой, — Кэр с вызовом посмотрел прямо в насмехающиеся глаза отступницы.

— Странный вы народ, конечно. В этом мире вам отведено меньше всех времени, а вы бездумно тратите его на подобные глупости. Поверь мне, пережив тысячелетия, начинаешь смотреть на подобные моменты совершенно под другим углом.

— В таком случае, думаю, мне повезло, что я не проживу так долго, — ответил колкостью на колкость аурлиец.

— Будешь так дерзить мне, точно не проживешь, — улыбнулась отступница, но лейтенант почувствовал, что говорила она вполне серьезно.

В комнату вошел Клос, неся в руках две тарелки, аромат которых заставил Итана сглотнуть появившуюся слюну.

— Попробуй настоящую еду, ты такого еще не видел. В течение месяца должны привезти обещанное вино, оно точно поднимет тебе настроение.

Аурлиец не стал возражать, и да простит его Родрик Грей, ничего вкуснее в этой жизни есть ему еще не доводилось. Сытный и приятный ужин позволил лейтенанту окончательно расслабиться. Он едва нашел в себе силы подняться на второй этаж и утонуть в объятиях самой мягкой в его жизни кровати.

Глава 5. Первое копье империи

На следующий день после прибытия Уве отвел аурлийца на ярмарку. При любых других обстоятельствах лейтенант был бы поражен увиденным, но сегодня его мысли были целиком и полностью поглощены той безысходностью, в которой он очутился. Первой мыслью, пришедшей в голову Кэра утром, было бросить все и постараться самостоятельно добраться до Камграда. Однако лейтенант признался себе, что пока еще не готов предстать перед товарищами и рассказать им о том, что случилось с отрядом, направляющимся в Корпакс.

Итан жалел о том, что его знакомство со столицей империи пришлось на столь печальный отрезок его жизни, ведь главный городской рынок действительно мог приятно удивить любого посетителя.

Такое разнообразие торговцев и предлагаемых ими товаров сложно было вообразить. У каждого продавца к одежде был прикреплен значок в виде весов, который они с гордостью носили на груди. Данный символ был доказательством того, что торговцу дозволено выставлять свой товар на столичной ярмарке.

Здесь можно было найти абсолютно все. Пробираясь через торговые ряды, Кэр наблюдал прилавки со специями, рудой, пшеницей, драгоценными украшениями, бумагой и многими другими товарами. Особняком держались продавцы, торгующие рабами. Группы худощавых эльфов с проступающими сквозь кожу ребрами несколько раз возникали перед лицом аурлийца. Замечая такую картину, Итан сразу же предпочитал изменить траекторию движения.

Заглянули они и в магазины, предлагающие широкий ассортимент клинков. Качество некоторых из них могло вполне дать фору мечами из саггитового сплава. Цена, правда, была соответствующей. Между тем, денежная система империи была примитивно проста в обращении и своей формой напоминала строение главного имперского города.

Самая крупная монета называлась публием и так же, как и первая линия столицы, получила свое название в честь давно почившего императора. Дальнейший размен подобной монеты позволял раз и навсегда запомнить очередность линий Корпакса. Номинальная стоимость каждой монеты уменьшалась прямо пропорционально удалению от центра одноименной линии. Один публий представлял из себя десять аквиниев сто тибериусов или тысячу децимов. Двадцати тибериусов в день аурлийцу было вполне достаточно, чтобы не чувствовать себя стесненным в средствах даже в самом дорогом районе города.

Однако этой суммы было недостаточно, чтобы он мог позволить себе приобрести понравившийся ему клинок. Здесь же, на рынке, Итан впервые увидел представителей народа дарнау. Очертания существа повторяли контуры человеческого тела вплоть до мышц на животе, но привычный человеку кожный покров заменяла древесина. Лица же сильно отличались от людских. Во-первых, Кэр не смог разглядеть у представителей народа дарнау ни рта, ни носа, лишь узкие прорези для глаз. Во-вторых, головы больше походили на шлем с извивающимися деревянными рогами, чем на то, что мог увидеть лейтенант в собственном отражении.

Один из дарнау промышлял работорговлей и, когда аурлиец проходил мимо, демонстрировал покупателю прелести своего товара. Молодой заинтересовавшийся диарк расспрашивал продавца о том, как он может быть уверен в том, что эльфы не сбегут при первой же возможности. Вместо ответа дарнау вытолкнул одного из рабов прямо перед покупателем. Стоило торговцу прикрыть глаза, как деревянный ошейник эльфа начал сужаться, пока не сократился настолько, что тот начал задыхаться. Раб уже упал на колени, но дарнау не спешил прекращать свою демонстрацию.

— А без этих ваших волшебных штучек? — без капли жалости в голосе спросил диарк.

Дарнау молча обернулся к прилавку и достал деревянный браслет, на котором висело несколько небольших деревянных шариков. Видя, что эльф сейчас умрет, он ослабил хватку на его ошейнике, однако радость раба была недолгой. Торговец протянул браслет диарку и указал сперва на эльфа, затем на деревянный шарик и, подняв руку перед лицом, медленно соединил два пальца. Диарк сжал указанный шарик, и ошейник начал стягиваться, стоило ему отпустить, и раб вновь смог дышать.

— Никогда не прощу им того, что они сделали эльфами. С орками и гномами они поступили куда гуманнее, просто-напросто истребив, — сказал наблюдавший за всем происходящим рядом с аурлийцем Уве.

— Дарнау не говорят? — спросил Кэр, изучая анатомические особенности лица древесного существа.

— Отчего же, просто разговаривать с деревьями им куда интересней, чем с теми, кто их вырубает, — мрачно ответил отступник.

Второго дарнау Кэр увидел, уже покидая ярмарку. В отличие от своего собрата, он торговал травами и теми самыми цветками, что Кэр видел в жилище хортов. Изучив рынок, Итан поразился тому, как все эти разные существа могут мирно сосуществовать под одной крышей. Излишнего количество патрулирующих территорию лантов аурлиец на ярмарке не увидел. Возможно, авторитет империи был настолько велик, что силового вмешательства не требовалось даже для контроля над соблюдением законов.

Все свободное время, что было у Кэра, он проводил на улицах города. Каждый день аурлиец проходил мимо квартала жителей Долины. К охраняющим ворота древним Итан старался не приближаться, оставаясь на почтительном расстоянии и дожидаясь того момента, когда его заметит молодой стражник. Аурлиец взглядом задавал ему немой вопрос и раз за разом получал в ответ молчаливое покачивание головы, свидетельствующее о том, что Сирин в столицу не возвращалась.

За отведенный до встречи месяц аурлиец неплохо изучил особенности, присущие каждому из народов. Удалось ему и усовершенствовать свой уровень владения имперским языком. Каждый вечер они с Уве посещали трактир Бирна, и со временем Кэр привык к необычному внешнему виду его владельца.

Несмотря на все слова Минны о принятии судьбы первых народов, эльфов в особняке не было, и его уборкой приходилось заниматься Клосу. Он же радовал всех его обитателей прекрасными ужинами. Итан полностью восстановился после ранения, чему сильно помогли ежедневные тренировки, которые они с Уве устраивали на заднем дворе посольства. У отступника было чему поучиться. Техника владения клинком Уве сильно отличалась от той, что когда-то преподавал молодому лейтенанту Огл. Теперь, столкнись Кэр в бою с аурлийцем, он мог бы неожиданно удивить своего оппонента необычными выпадами и парированиями.

Утром дня, на который была назначена аудиенция, Итана разбудил стук в дверь. Уве принес ему завтрак и новые чистые одежды, еще более изящные, чем тот костюм, к которому за последние месяцы привык аурлиец.

Доступ на линию Публия был сильно ограничен, и на встречу с консулом Кэр отправился только в компании Минны. Стояло раннее утро, но ярмарка уже была полна разгружающих свой товар и готовящихся к появлению покупателей торговцев. Только на подходе к стене голову аурлийца посетила вполне очевидная мысль, которая до этого момента оставалась незатронутой.