Автомобиль двигался по ночному шоссе. Водитель и пассажир молчали и временами нарушали молчание вопросами, которые задаются в таких ситуациях. Пассажир явно боролся со сном, и, будто прочитав его мысли, водитель предложил:

— Там кофе в термосе, ты угощайся!

— Спасибо, а то глаза слипаются, — ответил пассажир.

Это был парень лет тридцати. Легкая седина покрывала его голову, было видно, что он бодрый и энергичный, в полном расцвете сил. На ногах конверсы, джинсы «Левайс» последней модели, белая футболка под джинсовой курткой дымчатого цвета с поднятым воротником. Должно быть, менеджер или ведущий специалист, подумал водитель, когда увидел пассажира. Приятный тип, во всяком случае, складывается такое впечатление, в светлых глазах читается интеллект. Ехать будет веселее, чем в прошлый раз.

Пассажир явно нервничал и ерзал, как будто хотел что-то спросить.

— Слушай, Саша, а часто такие случаи происходят, как со мной? — обратился пассажир к водителю, затягиваясь ароматами кофе из нержавеющего термоса. Кофе он любил не очень, позволял себе его утром перед выходом на работу, но сейчас был рад ему, так как не спал больше суток.

Водитель Александр, или Саша, как звали его многие, а кое-кто и Ксан, подозревал, что этот вопрос нагрянет, но отрезал:

— Сейчас я не готов с тобой обсуждать эту тему. Это слишком сложная история, понимаешь? Расскажу все по порядку, как только доберемся до места. Главное, чтобы Максим оказался дома, когда приедем. Я звонил ему перед отъездом, но он не берет трубку мобильного. Будь добр, если не сложно: налей мне тоже.

Александр знал, что, объясни он все попутчику, скорее напугает, чем тот поймет. Всему свое время. Так будет лучше.

В следующие минуты в машине повисло молчание. Водитель и пассажир спокойно пили кофе, мысли обоих занимали вопросы, на которые каждый пытался придумать ответ, но недосып и ночь не позволяли сконцентрировать внимание должным образом. За окном мелькали деревья редкого леска, поля казались черными зияющими дырами. Евгений не любил ночные поездки. Да, небольшой трафик, но эта чернота, пустота и зловещность ночного шоссе ему не подходила. Ночь вообще не его время. Табличка дорожного знака на белом фоне с надписью «Ряжск» вывела Евгения из задумчивости. Александр, не сбавляя скорости, въехал в небольшой городок. Пассажир был сконфужен.

— Там знак «сорок»… — попытался прокомментировать он.

Но водитель словно знал заранее, что спросит пассажир:

— Я знаю, но сейчас не до соблюдения правил дорожного движения. Ментов здесь нет, да и по большому счету они для нас не проблема. Да и кто сейчас ездит, соблюдая правила? Понаставили камер, отслеживают скоростной режим, а что толку? Заплатил штраф — и порядок. Для многих это копейки. Отсюда и нет понимания опасности, когда водители мчатся по населенным пунктам, балансируя в комфортной зоне превышения до двадцати–сорока километров в час, чтобы заплатить в случае чего двести пятьдесят рублей, и все. А попадись кто под колеса, не дай бог? Не работает эта система. Менять что-то нужно однозначно, но, как обычно, в этой стране всем похер.

Евгений усмехнулся.

— Чего усмехаешься, не согласен? — спросил Александр.

— Да нет, — ответил Евгений, — что-то в твоих словах, Саша, есть, конечно. Но не оттого ли не работает система, что каждый в отдельности не соблюдает правил? У людей нет внутренней дисциплины. Либо менталитет у нашего народа такой, что мы не признаем правил, рамок, границ… Что там такое впереди? Пробка?

Вдали виднелись красный сигнал закрытого железнодорожного переезда и вереница автомобилей, ожидавших его открытия.

Александр был явно недоволен такими обстоятельствами, посмотрел в зеркала заднего вида. Темно. За ними машин не было, и это его немного успокоило:

— Переезд здесь может быть закрыт надолго.

— Так, может, есть время перекусить? — спросил Евгений, ему хотелось выйти и размяться. — Смотри, там слева кафе…

— Нет, сиди в машине, — отрезал водитель. — Для твоей же безопасности. Честно говоря, несмотря на последние события, ты не выглядишь напуганным человеком. Плохо, очень плохо. Нельзя нам стоять. — Александр явно нервничал.

Автомобиль остановился и стал очередным вагоном в автопоезде перед железнодорожным переездом.

Глава 2. 48 часов назад

Вечер потихоньку переходил в ночь. Субботний вечер, но выходить куда-нибудь, чтобы организовать свой досуг, Евгений не хотел. Сил после рабочей недели не было, и больше всего ему сейчас хотелось оставаться в своем уютном доме. Эх, еще бы выключить все телефоны, но рабочий график не позволял. Друзья приглашали поиграть в футбол, сходить в бар, но, ссылаясь на работу, Евгений отказался, хотя никакой работы в этот вечер не планировал. Жена с ребенком уехали в гости к родителям, поэтому он планировал вечер посвятить себе. Из колонок аудиосистемы доносились звуки джаза, на газовой плите томилось мясо в глубокой сковороде, а в холодильнике охлаждался «Miller». Евгений не любил выпивать, но иногда позволял себе расслабиться. За пивом он вспоминал последний разговор с женой. Отношения со Светой в последнее время оставляли желать лучшего, и перед ее отъездом был очередной тягомотный разговор и выяснение отношений. Оба по натуре были лидеры, которые смотрели в разные направления. Она не признавала его правил, он не признавал ее. Ни одна сторона не хотела уступать. Чтобы взять паузу в отношениях, Светлана забрала ребенка и уехала. «Уже месяц прошел», — подумал Евгений, потягивая пиво. Поначалу он был рад этой паузе. Никто не грузит домашними делами, никто не приходит и не отвлекает играми, но чем дольше была эта разлука, тем больше Евгений чувствовал тяжесть в груди. Он просыпался с этой тяжестью, засыпал с ней. Днем был угрюм, чувствуя утрату целого пласта жизни. Счастливой жизни. И вернись тот разговор, наверное, сделал бы все по-другому. Он забывался на работе, отвлекался с друзьями и пытался строить свою одинокую жизнь, что не очень получалось. Общение со Светой свелось к коротким перепискам по телефону и еще более коротким звонкам.

Пиво расслабило, и Евгений предался философствованию. Люди похожи на картонные коробки, думал он. Каждый человек сидит в своей коробке, упаковывает ее по-своему, держит открытой или никого в нее не пускает. А стоит эту коробку вынести под дождь, она намокает и сплющивается. Так и человек под грузом проблем меняется, хоть и не признает этого. Он может пытаться восстановить форму, но если не снять проблему, то все усилия будут тщетны. Получается, что судьба человека не зависит от него, ведь дождь идет не по его воле. Но человек может открыть зонт. Накрыть коробку плащом и ждать. Ждать солнца. Сколько ждать, тоже непонятно. И кто распоряжается, быть дождю или нет? Бог? Сила? Нечто? Выходит, мы слуги господа. Марионетки в руках силы. Нечто играет с нами в игру, правил которой мы не знаем. Мы знаем, что есть наш маленький уютный мир. Есть наша коробка, и она спасет нас от внешних проблем. Мы оградимся картонными перегородками и будем жить в ожидании лучшего. А что было лучше для него, для Жени? А что будет лучше для нее, его жены?

Евгений допил пиво, не дождавшись, пока мясо приготовится. Есть он уже не хотел. Тягостные мысли перемешались с грустью и тоской по семье. Не нужно было отказываться от встречи с друзьями, но перезванивать Евгений не стал, значит, придется залипнуть на сериал или почитать книгу, хотя в последнее время, открыв книгу, он чаще отвлекался на собственные думы, и поэтому прочитанное им не воспринималось. Сидеть в социальных сетях привычки не было, поэтому оставалось только отдать себя голубому экрану. Как обычно это бывает, перелистав список телеканалов и вернувшись к началу, стало ясно, что телевизор в современном обществе скорее привычка, оставшаяся от советской жизни. Федеральные телеканалы вещают удобные новости, а развлекательные каналы сводятся к юмористическим передачам с некачественными шутками. Евгений перестал искать что-то интересное и запустил по смарт-ТВ один из своих любимых сериалов, «Друзья», за просмотром которого уснул.

Глава 3. Медведь

Медведь брел по его следу давно. Было лето, и медведь был сыт. Несмотря на это, что-то подсказывало Евгению, что встреча с ним закончится гибелью. Евгений ускорил шаг. Тропинка заросла травой, но очертания ее были видны, идти было легко. Недавно здесь проходили охотники, и Евгений надеялся, что успеет их догнать раньше, чем медведь догонит его. Затылком он испытывал то тревожное чувство, когда понимаешь, что тебя преследует нечто страшное, и ты ускоряешь шаг, хочешь перейти на бег, но ноги наливаются свинцом и одновременно с этой тяжестью становятся ватными, понимаешь, что бежать не можешь, а косматый с каждым шагом настигает тебя. У Евгения не было с собой оружия, он не понимал, как оказался в этом лесу, не понимал, что должен делать, куда идти, который сейчас час и кто те люди, что идут впереди, а главное, ему было неясно, почему эта бурая сила позади охотиться за ним. Почему вдруг человек, охотник по природе своей, вдруг сделался добычей и вынужден искать спасения. Почему без пули или ножа мы не можем отвести от себя угрозы природы, а природа нам может безнаказанно угрожать. Выходит, что он, человек, вовсе не венец природы, а звено в пищевой цепи. Евгения отвлек шум. Кажется, рядом река. Через несколько минут он подошел к месту, которое узнал. С одного берега быстрой реки примыкал пляж из мелкой гальки. Другой берег был скалист. Хвойные деревья возвышались наверху скалы и отбрасывали тень на каменистый пляж. Эти тени напоминали Евгению невероятных размеров разрывы в земле, будто это и не тени вовсе, а река напоминала Гангу — небесную реку, грозившую разрушить своим течением Землю. Это было место из детства, Евгений узнал его. Здесь в нечастых походах, если выпадал случай выбраться, он с друзьями ловил рыбу. Евгений не понимал, что может значить напоминание о далеком детстве, когда он жил с родителями в Сибири, до того как семья перебралась в другую часть России. Но это место было четко в памяти. Каждый камень, каждый куст, каждая тень, прозрачная вода шумной и холодной реки — здесь ничего не поменялось, будто время не двигалось вовсе, а застыло. Картинка сохранилась четко, как дагерротип, чтобы показать перед Евгением то, что он любил. И от чего отказался.

Треск деревьев, раздающийся от пробиравшегося через них огромного тела, заставил Евгения обернуться. На него надвигался бурый медведь. Низкий и раскатистый рев вырвался из его полуоткрытой пасти. Евгений от страха не мог шевелиться. Он неподвижно стоял и смотрел в глаза своей беде. Томительно рапидом тянулось время. Сейчас он вдруг вспомнил Андрея и Димона, закадычных друзей, которых не видел давно. Вспомнил, что счастье доставляла любая мелочь. А еще он вспомнил Свету, единственную и любимую девочку, которой он еще многого не сказал и еще так много намерен сказать. Медведь ощетинился и зарычал, словно призывал к схватке, в которой может быть только один исход. Огромный зверь надвигался медленной поступью. Их разделяло метров пятьдесят. Каждый шаг медведя был налит тяжестью. Тени деревьев словно подстраивались в такт шагов, и уже не Ганга оставляла трещины в Земле, а каждый шаг бурого разрывал на части насыпь из мелкого камня. Медведь шел атаковать. Евгений успел лишь вскинуть руки вперед.

Евгения резко выбросило из состояния сна. Он хватал ртом воздух и не мог надышаться. Сердце резко колотилось в груди. Остатки сна наполняли непонятным чувством, словно ты еще спишь, но сквозь сон видишь, как тягучий ночной кошмар медленно покидает твое пространство, тени разбегаются по углам, а кто-то еще придавливает твою грудь и не хочет отпускать, ты трепыхаешься, и неведомая сила отступает. Евгений усилием воли разлепил веки. Липкий, холодный пот действовал сковывающе. Он медленно поднялся и сел на край кровати. В квартире было тихо, но он до конца не мог перебороть страх, встать и пойти на кухню выпить воды. Мурашки бегали по коже. Ему было не по себе. Часы показывали 3.15. Пересилив себя, он встал. Тело было ватным, непослушным. Выйдя из комнаты, он на мгновение замер: ему показалось какое-то движение в темноте, будто подобие черного сгустка или тени проскользнуло из коридора в соседнюю комнату. Тревожные мысли учащали пульс. Чтобы избежать панической атаки, Евгений все же собрал свою волю и направился туда, куда, как ему казалось, направилось это неведомое.

Евгений быстрыми шагами вошел в комнату, которую он называл своим кабинетом, там стоял компьютер, лежали книги и журналы да и просто приятные ему вещи, и включил свет. Страх поразил его — на диване сидел крепкий мужчина средних лет. На нем был черный костюм, рубашка даже в тусклом свете сияла какой-то абсолютной белизной. Поза его казалась спокойной, нога закинута на ногу. В руке человек держал черный предмет, напоминавший мобильный телефон. Женя не мог вымолвить ни слова.

Глава 4. Максим

Автомобильная пробка не уменьшалась. Светофор железнодорожного переезда предательски чеканил красный свет с равными промежутками. В доме обходчика горел свет, но никого не было видно, к кому можно подойти с вопросом о причине столь длительного ожидания. Александр смотрел на часы, стояли уже минут сорок пять, но ни в ту, ни в другую сторону движения по рельсам не было. Что-то явно было не так. Пассажир сидел, уткнувшись в телефон, что он там искал, Александру было неинтересно. До деревни в Липецкой области, где ждал Максим, ехать еще километров сто — сто пятьдесят. Названия населенного пункта Александр точно не помнил, да этого и не требовалось. Макс, собственно, был не в деревне, но попасть к нему сегодня можно было именно из этого населенного пункта. Александр знал, что в сложившейся ситуации только один из проводников может помочь, именно Макс, к тому же он сегодня был ближе всех. Александр не все понимал в части природы проводников. Он знал, что их не больше десяти–двенадцати человек, но функции каждого были ведомы разве что Высшему или Низшему кругам. Он эту тему не обсуждал, но изредка, когда разговор заходил о том, чем Макс занимается, тот уклончиво отвечал:

— Ксан, ну зачем тебе знать то, что тебе знать не нужно. А даже если бы и нужно, то эта информация для тебя, как для искателя, бесполезна.

Александр не обижался, ведь он прекрасно понимал уровень ответственности Максима и угроз, которые последуют в случае разглашения всего, что ему известно.

Александр посмотрел в зеркало заднего вида. Ничего странного. И это странно. Евгений, заметив, что Александр отвлекся от своих мыслей, и явно обрадовавшись этому, выключил телефон, вопросительно посмотрел на водителя и задал вопрос:

— Почему мы не поедем другой дорогой? — И показал в темноту. — Глупо так долго стоять на одном месте, когда можно объехать. Я посмотрел карты онлайн. Есть варианты.

Водитель не хотел объяснять, что как только они сдадут назад, не исключена вероятность, что «преследователи», — а то, что они есть, Александр не сомневался, — выйдут на след, который оставляет Евгений. Однако прошло немало времени, и никто до сих пор не объявился. Это был первый случай на памяти Александра — от других искателей он подобного тоже не слышал: если со стороны Низшего круга отправляли за объектом, оставлявшим след, преследование обычно заканчивалось успехом, так как по непонятным причинам мало кто из искателей в последнее время успевал до объекта раньше. Но в этот раз он вышел на след Евгения раньше и был этому обстоятельству несказанно рад. Честно говоря, Александр не очень понимал, как такой сильный след, который оставлял Евгений, мог позволить искателю уровня Александра быть расторопнее, чем три, а именно такая информация прошла в задании, преследователя из Низшего круга.

Александр развернул автомобиль, выехав на встречное направление, и неторопливо, разрезая темноту, поехал к развилке, которая вела к объездному переезду железнодорожных путей. Евгений оживился.

— Любишь поездки по ночным дорогам, Жень? — спросил Александр.

— Да если честно, то не очень, — не сразу ответил Евгений. — Ночью мне вообще не нравится перемещаться. Темно, скучно, малолюдно. И стра-а-ашно. Ты этому тоже немножко поспособствовал. — Евгений улыбнулся.

— Музыку любишь? — поинтересовался Александр. — Могу что-нибудь воткнуть.

— Можешь выбрать сам. Мне все равно. — Евгений снова уткнулся в свой телефон.

В аудиосистеме стояла флешка. Александр подрулевым переключателем выбирал треки, и в колонках зазвучали песни группы «ЯАVЬ». Пассажир молчал. Убедившись, что погони нет, Александр немного расслабился и вновь погрузился в свои мысли.

Был ли Максим в курсе и был ли предупрежден, что Александр направляется к нему? Перед тем как выехать, он проверил точное местонахождение Максима через «Зеркало» в штаб-квартире и даже отправил кодовый сигнал на всякий случай, несмотря на то что в Высшем круге считали, что кодовые сообщения и пользование «Зеркалами» небезопасно для сети искателей и для информации, которой они владели. Но такой риск необходим. Внутреннее чутье подсказывало, что Евгений Черняев был важной фигурой. За все время, пока Александр работал искателем, такого сильного следа он не видел и поэтому был уверен в правильности своих поступков, а в случае чего был готов лично предстать перед Высшим кругом с объяснениями из-за нарушения ряда правил безопасности. То, что прошлой ночью он ворвался в дом Евгения без разрешения руководства, ставило под сомнение его счастливое и спокойное будущее в качестве искателя в Высшем круге.

Несогласованное вторжение в дом Евгения ставило под сомнение его компетентность. В тот момент он чувствовал, что получение разрешения и подготовка объекта к встрече — впустую потраченное время, но его вполне достаточно, чтобы преследователи снова увели важный объект, а именно так говорили о Черняеве в Высшем круге, когда поручали задание Александру.

«Да, это было очень рискованно», — думал Александр и вспомнил физиономию Евгения, когда тот включил свет и увидел его сидящим на диване. Он еще раз насладился этим моментом в своей памяти. Не сказать, что он особенно любил первую реакцию людей на свое появление, но что-то в таких случаях его определенно забавляло.

— Ну, чего смотришь? Добрый вечерочек! — сказал Александр.

— М-м-мать твою!.. Вы… Ты к-к-кто? — Гримаса ужаса сковала лицо Евгения.

— Слушай, Евгений Черняев! Ты родился в восемьдесят шестом году. Имя тебе дала бабушка, Вероника Александровна, это было ее любимое имя. Твой отец согласился. Увез вас с твоей матерью в сибирскую глушь. Ты рос славным розовощеким мальчуганом. Играл с Андрюшкой и Димоном и не подозревал, что спустя годы однажды ночью с тобой произойдет нечто: ты, полуголый, с ужасом на лице, — скороговоркой говорил Александр (это был он). — Сейчас ты перестанешь на меня пялиться, не будешь впадать в панику и попытаешься сконцентрироваться. Я не причиню тебе вреда, хотя зря это сказал: ты боишься меня еще больше. У меня нет времени на объяснения, хотя это у тебя мало времени, чтобы что-то понять сейчас. Но мозг твой работает. А тебе нужно поверить мне, незнакомому человеку. Но я знаю о тебе многое, ты уже понял. За тобой, Женя, охотятся! Охотятся серьезные люди. И если ты сейчас не соберешься, то к утру будешь жалеть, почему не поверил тому милейшему человеку, то есть мне. Мучить себя ты будешь недолго, так как тебя, скорее всего, убьют необычным способом, — выдохнув, закончил Александр.

Он мог ожидать чего угодно, потому что немного чувствовал мысли, которые крутятся в голове Евгения, но его поразил хладнокровный ответ Черняева, чуть и с нотками страха:

— Сколько у меня времени на сборы?

— Минут двадцать, — ответил Александр, картинно вскинув руку и посмотрев на часы, приподняв одну бровь.

Евгений нажал на выключатель, погасил свет, снова его включил. Тяжело вздохнул.

— Я все еще здесь, и я не твоя галлюцинация, к сожалению, а может быть, к счастью, — произнес Александр. — Начинай сборы. Советую взять с собой ровным счетом ничего.

— Саша? — Черняев нарушил молчание в автомобиле. Водитель пребывал в задумчивости, и Евгений окликнул его еще раз: — Саша?

— В чем дело? — выпрыгивая из своих мыслей, очнулся Александр.

— Я подумал, — сказал Евгений, — ты чудесным образом проник в мою квартиру, знаешь обо мне вещи, которые остались в прошлом и которые мало кто знает. Ты рассказал о моем странном преследовании. Но я обычный человек, обычный работник. Если и нарушал что-то, но кто этого не делает, так, мелочи. Вот, например, у нас в компании многие подворовывают. Я только могу сделать вывод, вряд ли эти, как ты говоришь, преследователи охотятся за мной из-за какого-то обманутого клиента. Я тебя не знаю, вижу впервые, ты пугаешь меня, везешь в неизвестном направлении.

Почему я сел к тебе в машину? Почему поверил тебе? Там, в своей комнате, я что-то почувствовал. Внутренний голос сказал мне, что ты не опасен, но это слабое утешение, когда тебя везут неизвестно к кому и зачем

Александр смотрел на дорогу, объезжая выбоины в асфальте.

— Стало быть, у нас время вопросов. Во-первых, ты не совсем обычный, ну то есть в твоем понимании. Да, ты не супермен и им никогда не станешь, но у тебя есть определенные способности, о которых ты не знаешь. Ты оставляешь след, а точнее, твоя душа, или можно назвать как угодно, оставляет этот след. Имея определенные навыки, как я, например, тебя можно отыскать по этому следу. Это как кинуть камень в воду и он будет оставлять круги на воде, понимаешь? Насколько большой этот камень, будет зависеть область волнения концентрических гребней и впадин. — Александр посмотрел на Черняева, чтобы убедиться, успевает ли он за ходом его мыслей.

В колонках аудиосистемы зазвучал трек «Витражи»:

Я помню: я была водою в океане

И при прибое пела скалам о любви.

Я помню каждый переход по тонкой грани,

Излучая светом в этот миг.

Из свободы и любви по спирали радости…

— В общем, вот этот камень это и есть твоя внутренняя личность, — продолжал Александр, — и его размер — это то, каким образом ты эту свою сущность воспитывал и наполнял. Например, воспитание родителями в детстве. Полнота чувств, которая в тебя была заложена природой и которую ты должен был испытать. Поступки, которые ты совершал, совершаешь и совершишь. Все это формирует твое внутреннее «я». Во-вторых, есть одна, назовем ее организация, которой такие люди интересны, чтобы использовать это «я» в своих… определенных целях. А я, как представитель одной из ячеек этой организации, как раз ищу такие следы, круги на воде, которые оставляют ребята вроде тебя. А с помощью вот этой штуковины, — он достал из внутреннего кармана черный продолговатый предмет, похожий на телефон, и передал Евгению, — я могу по выявленному следу перейти через… пространство, а точнее, чуть свернуть его, чтобы перейти туда, куда мне нужно.

Черняев был в недоумении, но не подавал вида. Он вертел в руках непонятный черный прибор. Александр понимал его мысли: Евгений пытался выстроить какую-то логическую цепочку после всего услышанного. Александр не стал сейчас вмешиваться в этот процесс, так как знал, что порой мозг человека сам быстрее находит нужные ответы на необъяснимые обстоятельства. Он продолжил свою речь:

— В-третьих, практически в такой же организации, как наша, есть ребята, которые должны противостоять людям вроде тебя и помешать нам, искателям, найти вас. Вы не должны узнать о своих способностях, иначе это все осложняет.

Евгений вопросительно смотрел на Александра.

— Да не бойся, я же нашел тебя раньше! Выдохни, слушай музыку, попей кофейку еще, скушай плюшечку и насладись моментом жизни. Спасибо можешь мне сказать иначе, — пытался пошутить Александр. — Я, кстати, люблю текилу. Хоть и не чувствую ее вкуса. В-четвертых, воровать плохо. И немножко подворовывать тоже. Неважно, воруешь ты скрепку или вагон металла. Хотя за скрепку тебя посадят в тюрьму, а за вагон металла посидишь в бане с нужными людьми, а потом еще и должность получишь, но вот душа твоя от этого шире не станет, поверь. Ну, и в-пятых, мы едем известно к кому и известно в каком направлении. Нам в этом плане с тобой повезло. Максим Стопин, представитель моей организации. Его функции намного шире, чем мои, и, я надеюсь, он поможет тебе окончательно разобраться в сложившейся для тебя ситуации.

— Так это какой-то прибор для поиска волн? — поинтересовался Евгений, возвращая черный пластиковый аппарат Александру. — Без него ты не можешь выполнять какие-то там свои функции? И что значит свернуть пространство с его помощью?

— Вот ведь ты неугомонный человек! — Александр засмеялся странным смехом, который ему не подходил. — Давай так: сейчас мы приедем к Стопину, там познакомимся поближе, и ты задашь свои вопросы. Я понимаю, тебе поверить трудно, во что ты вляпался. Но вера сейчас — единственное, что поможет тебе не слететь с катушек. Несуразной информации много, но, нужно признать, пока ты с ней справляешься. В прошлый раз было хуже.

— В прошлый раз? — переспросил Евгений.

Было видно, что Александр пожалел об этих словах, но коротко отрезал:

— Не бери в голову! Это я так. Абсолютно ничего важного. Забудь пока! — Ответ прозвучал жестко.

Евгений отступился, но не мог удержаться от вопросов:

— Кто этот Максим?

— Проводник, — ответил Александр. — Черт знает, что тут за дороги! Сколько лет ничего не меняется.

Машина объехала очередную выбоину в дороге. Ближний свет фар высвечивал гребенку асфальтного покрытия. Александр не любил поездки по периферии. Создавалось впечатление, что деньги уходили в столицу, а здесь на содержание дорог и зданий не выделялось никаких средств.

Он понимал, что эти деньги какими-то мутными водами уплывали в страны, где им были больше рады, там они материализовывались в качественное недвижимое и движимое имущество, но он редко вмешивался в борьбу с коррупцией. Для этого существует другой отдел.

— Проводник? — не сдавался Евгений. — Работник железной дороги, что ли? Не понимаю, как нам поможет работник…

— Женя! — перебил его Александр. — Проводник — это человек, который позволяет осуществлять переходы между вероятными мирами. Ну, или невероятными. Для тебя!

— Не понимаю. Это какой-то полный бред! — Черняев сник.

— Ты же не думаешь, что мир, в котором мы находимся, мир вот с этими хреновыми дорогами, хреновыми услугами, хреновыми людьми, хреновыми фильмами и книгами — единственный? — спросил Александр.

— Эм-м-м… — Евгений был в недоумении.

— Или ты и в инопланетные расы не веришь? — не дал выйти ему из этого состояния Александр.

— Я как-то об этом не думал. — Евгений пытался прийти в себя. — Но все-таки думаю, что это шутка, чей-то розыгрыш, что сейчас нас остановят, появятся люди с видеокамерами, воздушными шарами и кто-то из моих друзей подойдет, хлопнет по плечу и скажет: «Ну, что, Женька, здорово мы тебя?»

— По плечу тебя и я похлопать могу, — сказал Александр. — Но ты точно знай, что розыгрыши не наш профиль, совсем не наш.

Александр посмотрел на Черняева, ему стало его немного жаль. Да, может быть, стоило вести себя немного по-другому. Да, может, стоило все объяснить до начала поездки. Он понимал, как сейчас тому тяжело принимать все, что с ним происходит. Но все шло так, как пошло.

Пошла более ровная дорога. В машине повисло молчание. Попутчики как будто обрадовались этому. Один — что можно не отвечать на одинаковые вопросы, которые задаются всеми почти в одинаковой последовательности и так надоели за столько лет. Другой — что можно не так быстро утопать в своих нелегких мыслях.

Евгений выглядел уставшим, сказывалось и отсутствие нормального сна прошедшей ночью. На него накатывало безразличие. Он будто подвис в воздухе и смотрел на происходящее со стороны, словно птица, наблюдающая с небес. Может быть, поэтому он довольно легко воспринял разговоры с Александром и поверил в рассказы о свернутом пространстве, об организациях, проводниках и искателях. В то же время он чувствовал себя жертвой какого-то развода, словно после встречи с цыганами, которым хочешь отказать, однако достаешь кошелек и отдаешь все деньги.

Водитель бодро насвистывал в такт мелодии из аудиосистемы, смотрел по сторонам, сканируя местность, по которой они ехали. Было темно, и лишь вдали по бокам светились далекие теплые огоньки одиноких деревенских домиков.

Через час с небольшим дорожный знак показал, что машина въехала в село Панино.

— Почти приехали, — сказал Александр.

За окном уже начало потихоньку светать. Улица была безлюдна. Фонари пунктиром освещали проезжую часть желтым светом, который указывал неровный путь одинокому страннику.

Фонари освещали проезжую часть желтым светом и словно приглашали автомобиль под свои лучи, и лишь тень, расплывающаяся по теплому асфальту, то опережала, то отставала, словно знала, что впереди опасность, но у следующего столба, набравшись смелости, вновь вырывалась вперед — проверить обстановку.

— Начинаю засыпать, — сказал Евгений.

— Скоро отдохнешь. — Александру долгие часы вождения явно были привычны. — Правда недолго!

— Почему? — спросил Евгений.

— В общем, мой друг, будешь ты мистер Почемучкин! Ха-ха! — засмеялся Александр. — Люблю придумывать прозвища.

— Очень смешно… — обиделся Черняев.

Александр включил левый сигнал поворота, выворачивая на парковку.

— Вуаля! Вот мы и дома, если это можно так назвать.

— Церковь? — неуверенно спросил Евгений.

— Похоже, что так. — Ответ Александра был скорее привычен, но показалось, что он тут тоже впервые, как и Евгений.

Александр повернул ключ зажигания, и двигатель послушно прекратил свою работу. Евгений хотел что-то спросить, но Александр поспешно вышел из автомобиля, хлопнув дверцей. Он шумно вдохнул утренний воздух, который был наполнен запахом яблок, свежей травы, насыщен влагой и легкой прелью, но между тем был приятен и чист. Он опять открыл дверцу и, не влезая полностью, потянулся к рычагу стояночного тормоза.

— Эх, мать его, постоянно забываю. — Он потянул за рычаг, отщелкивая несколько раз. — Безопасность на дорогах и после — великая вещь, учись, пока я… ну да.

— Ага, напомню тебе в следующий раз, когда будем мчать по населенным пунктам с ограничением скорости в сорок километров. — Евгений тоже вышел из машины.

Лучи солнца вырывались из-за горизонта, оттесняя ночные тени, но те нехотя и лениво плыли над домами и деревьями, чтобы вечером вновь вступить в свои права. Евгений и Александр стояли на парковке рядом с небольшой церковью. В доме рядом с ней в окнах зажегся свет.

Круглая маковка церкви была невысокой, но в свете восходящего солнца здание с облупившейся краской, выщербленной штукатуркой выглядело довольно уютным. Завершал маковку крест, светившийся золотом, как будто и правда это место несло в себе силу, которой всевышний делился с заинтересованными лицами. Главные ворота были закрыты, но дом, в котором, надо полагать, жил настоятель со своей семьей, имел отдельный вход. Александр постоял еще некоторое время, наслаждаясь утренним ветерком, и направился к резному крыльцу жилого дома. Евгений смотрел на церковь, то ли ища в глубинах своей души прежнюю веру, то ли искал ответы на вопросы, которые эту веру отринули. Увидев, что Александр пошел вниз по улице вдоль невысокого забора к крыльцу, Черняев медленно последовал за ним, посматривая по сторонам.

Александр поднимался по ступенькам. Дверь отворилась, и на пороге возник небольшой круглый дядька в махровом халате.

— Панков, здравствуй, брат! — обратился он к Александру. — Тебе чертовски повезло, что я получил твое сообщение. Это он? — Человек в халате показал на идущего позади Евгения.

— Приветствую, Макс! — ответил Александр. — Познакомься, это Евгений Черняев.

— Добрый день! — Евгений поднялся по лестнице и протянул руку Максиму. Тот внимательно посмотрел, но руки не подал, а хлопнул по плечу:

— Проходите, проходите. Нечего в дверях стоять.

Максим пропустил вперед гостей, задержался на пороге. Еще раз осмотрел тихую улочку медленным взглядом, вдохнул жадно свежий воздух, будто не выходил на улицу несколько дней, и вошел в дом, закрыв за собой дверь на засов.

Евгений и Александр оказались в небольшой прихожей, где, кроме вешалки для одежды, больше ничего не было. На полу в холщовых мешках были сложены какие-то вещи, какие именно, Евгений не разобрал. Александр же спросил:

— Вижу, группа неплохо поработала. Удалось что-то стоящее найти?

— Об этом позже и по порядку, проходите в горницу. — Максим рукой пригласил гостей пройти в дом.

— Пройти куда? — язвительно спросил Александр. — Ты тут сколько кукуешь? Дай-ка лучше боярам жбан с медовухой, пить ужасно хочется. А мы тебе-с за это алтын!

— Очень смешно! — улыбнулся Максим. — Сам-то понял, что сказал?

— Не-а, — протянул Александр, — ну я и про горницу не понял.

— Хватит хорохориться, все равно он скоро вникнет. — Максим кивнул в сторону Черняева.

— Да-да, — согласился Александр. — Ну, что, Женька, стоишь? Проходи в дом.

Черняев из прихожей направился в большую комнату. Переступая через порог, он испытал некоторое неприятное чувство. На секунду ему показалось, что мир немного исказился. Такое чувство можно испытать, если резко встать, например, с кровати. Евгений слегка помотал головой, и картинка, возникшая перед его глазами, исчезла.

— Хм. Очень интересно, — Максим посмотрел на Александра и кивнул.

— Ой, да что такого? Ты вот лучше скажи, у тебя есть чего пожрать? — Александр вошел и начал рыскать глазами в надежде зацепиться за какой-нибудь съестной предмет.

— Вот кто о чем, а ты все об одном, — сказал ему Максим.

— Ну а как иначе! — Александр нашел свежие яблоки, которые стояли на столе в плетеной корзинке. Взяв одно, он продолжил: — Как говорится, война войной, а обед по расписанию.

— Да! И похоже, ты его не дождешься такими темпами. А зря. Там Лиса наготовила много вкусного, яичница, которую ты любишь, например. — Максим указал на закрытую деревянную дверь, которая из комнаты вела, видимо, в кухню.

— Ой, она тоже здесь? — удивился Александр. — Тогда не переживай. Я и быка съем вместе с яйцами, если она его приготовит.

— Как-нибудь организую, чтоб посмеяться. Ну, теперь немножко о делах. Присаживайтесь.

В комнате, кроме стола, накрытого скатертью, с корзиной яблок и графином с водой, находилась кое-какая старенькая мебель: продавленный диван, стулья с высокой спинкой и кресло. Пол украшал цветной палас. Рядом с креслом в углу стояло нечищеное зеркало в человеческий рост в резной раме, а также тумба с кипой бумаг. На стенах висели фотографии с изображением разных людей. Окна закрыты занавесками, которые висели на карнизе на металлических кольцах, и, когда в открытую форточку влетал ветер, они неприятно брякали и съезжали. Тюли не было, поэтому при желании можно было беспрепятственно наблюдать, что происходит на улице, как и с улицы отлично было бы видно, что происходит в доме.

Евгений брезгливо присел на край потрепанного дивана. Александр Панков со всего маху плюхнулся в засаленное кресло, продолжая смачно жевать яблоко, а Максим взял с тумбы листок с ручкой и устроился за столом.

— Что ж, познакомимся поближе, молодой человек, — обращаясь к Евгению, Макс пристально посмотрел в его голубые глаза. — Как ты уже понял, меня зовут Макс. Максим Анатольевич Стопин.

Черняев немного сконфузился от официального обращения. На вид Максиму Анатольевичу было немногим больше сорока. Волосы на голове уже начинали редеть, лицо обрамляла короткая борода. Своей немного восточной внешностью Максим напоминал воина из войск Чингисхана, но Черняев не был уверен в этническом происхождении этого интересного дяденьки. От Стопина исходила какая-то притягательная энергия. Некоторые люди могут западать тебе в душу своим умением держаться и своей индивидуальностью. Макс был явно из таких.

— Очень приятно, Максим Анатольевич! — ответил Евгений.

— Зная Сашку, могу предположить, что уровень владения информацией, которая могла бы тебе хоть как-то помочь решить головоломки, о которых ты сейчас думаешь…

— Но… — попытался что-то сказать Евгений, однако Стопин поднял руку и продолжил:

— Не стоит перебивать, сынок. Для начала хочу сказать, что ты в безопасности, насколько можно быть в безопасности. Я, Ксан и наша команда — представители организации… очень давней организации, которая называется «Круг». — Максим немножко подумал. — Целью этой организации является соблюдение баланса во всех мирах.

— Во всех мирах? — удивился Черняев.

— Да, сейчас объясню. — Максим Анатольевич положил перед собой лист бумаги.

— Ой, это, пожалуй, без меня, — оживился Александр, поднялся с кресла и направился к закрытой деревянной двери, за которой предположительно была кухня, и скрылся за ней. За дверью послышались глухие возгласы и смех собравшихся там людей.

— Ну а мы с тобой продолжим, садись ближе, — Максим указал на стул.

За окном сияло солнце, село оживало.

Глава 5. Переходы

Если бы случайный прохожий шел по улице Ленина мимо церкви Илии Пророка в селе Панино, если бы этот прохожий был любопытен и любил заглядывать в окна домов, у него была бы возможность увидеть красивые дорогие шторы и легкую узорчатость тюли. Если бы в это прекрасное солнечное утро прохожий приник к прозрачному стеклу и заглянул внутрь, чтобы хорошенько рассмотреть убранство дома, он бы увидел со вкусом обставленную комнату: «плазму», висящую на стене, мягкий «уголок» кремового цвета, стеклянный журнальный столик рядом с высокой лавовой лампой. Зеркало в резной раме отражало солнечные лучи и отбрасывало солнечные зайчики на пол, который украшал ковер с длинным ворсом. На столе стояла плетеная ваза с фруктами. Часы, висящие на стене в раме из полированного дерева, наверняка с хитрым и интересным боем, показывали 10:15 утра. В помещении было пусто. Хозяев, наверное, не было дома, они, возможно, служили тому, кому в силу обстоятельств и занятости не было дела до судеб этого мира.

— Получается, что «Круг» состоит из двух ответвлений? — спросил Черняев Максима, который сидел, закутанный в свой махровый халат.

— Мы сами разделяем, чтобы было удобнее и никто не путался, — ответил Стопин. — Принято говорить, что есть Высший и Низший круги. Во главе каждого свои кураторы, или магистры.

Евгений внимательно слушал Максима Анатольевича, как будто попал в сон, развязку которого хочется узнать сразу, но вязкость в повествовании не дает не то что увидеть финал, а наоборот, уводит тебя в сторону.

— Лизка, а ну брысь отсюда, топай в кухню, там есть чем поживиться. — Стопин отвлекся, когда к нему подбежала довольно симпатичная дворовая кошка и начала мурлыкать, потираясь о ногу. Не удостоившись нужного внимания и ласки, Лизка бежала к креслу, в котором недавно сидел Александр, и, запрыгнув, свернулась там калачиком, чтобы понежиться в теплых лучах солнца, которое пригревало через оконные стекла.

— Вот что тебе известно о сотворении вот этого всего? — обращаясь к Евгению, Максим окинул взглядом пространство, но было понятно, что он имеет ввиду куда более глобальные вещи, чем площадь, ограниченную комнатой настоятеля.

— Хм… ну, как нас учили с детства, все на земле сотворил Бог или что-то такое Всевышнее. Создатель. — Евгений сделал паузу. — Если ты принадлежишь к какой-нибудь религиозной конфессии, а если нет, то, скорее всего, из-за Большого взрыва…

— В целом ты прав. И все версии отчасти верны, — не дал договорить Черняеву Максим. — В действительности благодаря четырем стихиям, которые тебе прекрасно известны.

— М-м-м… огонь, вода, земля… — попытался вспомнить Евгений.

— И воздух, — закончил Стопин. — Существует легенда, которой мы придерживаемся. Миллиарды лет назад, до существования всего, о чем тебе может быть известно, в определенное время, в определенной обстановке, в какой именно, мы не знаем, появилось нечто: энергия, эфир, в котором родились эти стихии. В каком они были виде на тот момент, сложно судить, так как на эту тему существует не много доказательств, и сколько бы мы ни искали, а учитывая наши возможности поиска, мы бы, уж будь уверен, могли найти много всего, но, увы, это крупицы информации.

Евгений продолжал внимательно слушать. Сидя на неудобном деревянном стуле, он начал чувствовать, как заныла спина. Бессонная ночная поездка не способствовала сбережению жизненных сил и тонуса, но он и не решался поерзать на стуле и размяться, чтобы не спугнуть повествование Максима, ради которого, быть может, он и поверил незнакомцу в своем доме.

Максим продолжал.

— Мы знаем точно одно — что все эти стихии, взаимодействуя, привели к созданию всего, что для нас с тобой привычно и непривычно. И все миры, и все, что эти миры населяет, и все вероятности событий, и все аналогии — абсолютно все есть их заслуга. — Максим налил воды из стоящего на столе графина и махом выпил. — Позднее четыре сущности одного из миров, а может, это были сами стихии, — этого мы, к сожалению, не знаем, — сблизились с созданиями своими, стали первыми магистрами первого круга, задача которого координация всего, что было сотворено.

— Максим Анатольевич, прошу прощения, что перебиваю, но я никак не возьму в толк, — обратился Евгений. — Вы не в первый раз говорите «миры». Их много? Я думал, что Бог сотворил мир, и Землю, и все такое, но в единственном числе.

— Это не совсем так, — ответил Стопин и взял со стола чистый лист бумаги. — Смотри. — Он начертил на чистом листе систему координат и продолжил: — Допустим, вот это пространство и время, где ось x — это временная шкала, а y — это количество систем и вероятностей, которые могут на ней поместиться, то есть примерно… — выражение лица Стопина было похоже на лукавого Микки Мауса, который задумался, но определенно знал ответ, — …примерно бесчисленное множество.

Он провел по оси y черту, параллельную оси x, и пометил ее цифрой 1, затем выше вторую черту с цифрой 2, затем с цифрой 3 и следующую с латинской буквой n. Затем на первой черте поставил точку и обозначил буквой t.

— Допустим, вот эта точка t — это мы здесь и сейчас. Параллельные миры могут быть и похожи на наши, и минимально различаться, и абсолютно отличаться — со своими законами, правилами и так далее. Для того чтобы внутри всего этого многообразия не происходило хаоса, магистры играли роль координаторов или правителей, тут уж сам как хочешь, так и называй. Но однажды, как в кино, что-то пошло не так, и взаимоотношения между магистрами пошли по незапланированному сценарию.

Евгений был заинтригован таким поворотом событий, но между тем все еще не был до конца уверен, что горстка непонятных людей в далеком селе, которая обосновалась в церкви, не была фанатиками или сектантами. В голове у него всплывали странные истории, в которых рассказывалось, что даже самые успешные и адекватные люди отдавали все, что у них имелось, в пользу подобных «организаций», и где гарантия, что он, Евгений, не попал в одну из них. Вид человека в махровом халате, вся обстановка вокруг только способствовали этим сомнениям, и Черняев всерьез задумался, чтоб при удобном случае сбежать. Куда? До Тулы далеко. И скорее всего, как только он попытается сбежать от этих сумасшедших, его поймают метрах в ста от этой церкви, огреют чем-то по голове и…

— Да не будем мы тебя ничем бить, — усмехнулся Стопин. — Это непрактично. Может, тебе водички налить?

Он налил в стакан воды и поставил рядом с Евгением.

— Что за? — недоумевал Черняев. — Но… но как?

— Сейчас не об этом. Ты можешь слушать дальше или, если хочешь, можешь уходить. Насильно тебя никто не держит. — Максим Анатольевич указал на дверь. — Наверняка рассказывал Саня, что тебе там будет опасно и, скорее всего, недолго…

Стопин выдержал паузу, давая Евгению время подумать.

— Окей, — Евгений кивнул. — Не знаю, зачем я это делаю! Выглядит это все очень сомнительно…

— Таких моментов у тебя было, есть и еще будет много, — ответил Максим. — Но если остаешься, назад дороги не будет, тем более что позади у тебя ничего нет… И никого.

Женя немного смутился, но не подал вида.

— Окей, — повторил он.

— В результате этого конфликта родились два направления, — стал продолжать свой рассказ Максим, довольный, что Евгений согласился остаться и не пришлось вводить запасной план на случай отказа. — И первый круг разделился на Высший и Низший.

Он начертил в углу листа круг. Обвел его другим — побольше, затем еще одним, и еще, пока не получилось четыре круга. В центре внутреннего круга он написал слово terre.

— Этот внутренний круг характеризует стихию Земли. Следующие, которые ее окружают: eau — вода, air — воздух, feu — огонь. Первые два магистра земли и воды объединились в Высший круг, воздух и огонь — в Низший, — пояснил Максим.

— Что повлияло на разделение? — спросил Евгений.

— Достоверных данных нет, но, как говорят сейчас магистры, первый конфликт был порожден необузданной властью каждой из стихий. Каждый круг хотел безоговорочной власти и изменений в управлении системой. Словно дети игрушки, они начали делить все, что попало под их влияние. В результате они забыли истинное предназначение круга, и миры оказались в стороне от их интересов. Чем выше власть, тем несчастнее подданные, как говорится. Занятые внутренними распрями, первые магистры упустили первые волнения, войны, болезни. Как в современных RPG-играх: стоит проморгать сбор ресурсов, издать не тот указ, пойти войной не на ту державу, забыть о чем-то важном — и все, жди беды.

— Чем-то напоминает нашу страну и современное общество, — усмехнулся Черняев.

— Не поверишь, это не самый плохой вариант, — ответил Максим. Он вновь показал на систему координат, которую начертил на листе бумаги. — В этом бесконечном множестве сложно уследить за всем, когда власть сосредоточена в руках единиц, будь они боги, стихии, магистры, создатели и другие сущности. — Стопин сделался серьезнее, глаза утратили задорный блеск, отчего сделались почти черными. — И наступил момент переговоров, чтобырасставить все точки и искать разрешения конфликта. Ты что-нибудь слышал про Китеж?

— Град Китеж? — спросил Евгений.

— Именно.

— Кое-что. В детстве мы с родителями возвращались из отпуска и проезжали Нижегородскую область, останавливались в каком-то месте недалеко от озера… Не помню названия.

— Светлояр, — напомнил Максим. — По легенде именно в этом озере затонул сей град и проходил совет магистров круга.

Из правого рукава махрового халата Максима засветилось, словно голубоватым неоном. Евгений опять почувствовал легкое головокружение, перед глазами заплясали пятна. Окружающие предметы исказились на мгновение, и комната начала наполняться дымкой или туманом, из которого выступали некие образы, а точнее силуэты строений. Словно птица, Черняев летал над старинным городом. С высоты границы города напоминали идеальный круг. Полет устремлялся то вверх, то вниз, и перед глазами Черняева будто из земли вырастали новые избы, усадьбы, соборы с куполами, площади, и все это было ненастоящее, а картина в серых тонах или кадр черно-белого фильма. Все заполнилось серым, сырым, вязким туманом, и Евгений оказался посреди большого зала, богато убранного. Серый цвет не позволял Евгению распознать реальные краски этого места, но он подумал, что это палаты важного человека и, наверное, здесь все сверкало золотом и роскошью. По стенам висели картины. Напротив входа красовался огромный вымпел, его очертания напоминали рисунок, что изобразил на бумаге Максим Анатольевич: круг со сложной конфигурацией внутренних окружностей, более изобретательной, чем схематический набросок Стопина. Под вымпелом в стене располагались флагштоки с флагами. Их Черняев насчитал четыре штуки, и на каждом изображались то ли силуэты животных, то ли мифических существ, точнее разобрать не получалось. Под флагштоками на комоде пирамидальной формы стоял небольшой сундучок с римской цифрой V на крышке. Вновь серая дымка обволокла пространство. Женя стоял в той же зале, но в другое время. Через витражи пробивалось солнце, по всему помещению игриво прыгали сотни зайчиков. Зала сияла так, что можно было подумать, что она находится внутри огромного алмаза, над огранкой которого день и ночь трудились тысячи мастеров, чтобы высечь внутри все это блестящее великолепие. Под вымпелом и флагштоками у стены размещалась полукруглая кушетка, на которой восседали четыре фигуры в балахонах, во всяком случае, Евгению так казалось, так как очертания фигур были очень нечеткие и почти прозрачные.

Одна из фигур поднялась с кушетки и подошла к комоду, видимо, взять сундучок.

— Аден, — обратилась к нему одна из фигур, сидящих на кушетке, судя по голосу, это была женщина, — пора заканчивать этот фарс. Сколько людей в скольких мирах должно еще погибнуть, прежде чем ты успокоишься?

— Фарс? — ответил тот, кого назвали Аден. — Какое интересное слово ты подобрала для описания этого конфликта, Лана! Но вы забываете простую истину: я не предлагаю вам стереть все, что было создано. Я предлагаю лишь небольшие корректировки.

С кушетки поднялась еще одна фигура и подошла к витражу.

— Я согласен, Аден.

— Что?! — Женщина была явно удивлена такому повороту событий.

— Аден прав, Лана, — произнесла фигура возле витража.

— Спасибо за поддержку, Скай! — Судя по голосу, Аден был доволен.

— Но так нельзя. Это… это творение бесценно! — Лана была озадачена. — Я думала, мы собрались здесь, чтобы обсудить то, что устроит нас всех. Мало того, что мы и так упустили по своей беспечности…

— Лана, трое против одного. Ты проиграла, — сказал Аден. — До и после мы старались, и ты сама видела, что этим людям ничего не поможет. Нет идеального мира. И никогда не будет.

— Трое? — вспылила Лана и обратилась к молчащей четвертой фигуре: — Ид, ты тоже за очищение?

— Хочу выслушать все за и против, — голос был с хрипотцой, но это был голос нестарого человека. — Аден сделал за меня поспешное решение, впрочем, как всегда.

Ид встал с кушетки и оглянулся в сторону, откуда наблюдал Черняев. Евгений не разглядел лица или туман умышленно стирал все, что помогло бы разглядеть эту четверку. Постояв минуту, фигура развернулась и вернулась на прежнее место.

— Что такое? — обратился Скай к Иду.

— Ничего, — ответил тот, — просто показалось.

— Мне проверить? — настойчиво спросил Скай. — Что-то я не припомню, чтобы тебе казалось что-то просто так.

— Я же сказал: все в порядке.

Скай посмотрел на Адена, и тот еле заметно кивнул.

Евгений услышал треск, похожий на звук лопающегося стекла, и в воздухе запахло озоном, как после грозы. Он почувствовал возле себя стеснение и еще что-то: будто кто-то невидимой рукой хочет дотронуться до него, как в темноте. Это длилось несколько секунд, а затем прошло.

— Все чисто, — сказал Скай.

— Я же сказал, что показалось, — с облегчением вздохнул Ид. — Перед тем как предложить свое решение, я бы хотел узнать твое мнение, Скай.

— Я разделяю выводы Адена, — ответил Скай.

— Помнится, ты был уверен совсем в другом, — раздраженно сказала Лана.

— Да-да, — согласился Скай. — Но видишь ли, Лана, все меняется. Я не могу рисковать и ждать, что кто-то однажды подойдет ко мне сзади и отнимет то, что есть. Очищение необходимо. Все вышло из-под контроля, а исправлять совсем не хочется. Решение, которое предложил Аден, намного упростит задачу. Мы сотрем все, что считаем проблемой, и оставим только лучшее в необходимом количестве.

— И да придет всеочищающий огонь! — радостно вставил Аден.

Ид снова встал и молча подошел к Адену. Тот стоял, облокотившись одной рукой на край комода. Ид взял в руки сундучок. Сейчас Евгений разглядел эту шкатулку. Цифра V блестела так ярко, словно ее до этого полировали пастой ГОИ.

— Всеочищающий огонь, говоришь, — начал Ид, — но есть ли гарантия, что, уничтожив все созданное и еще раз пройдя этот путь, мы не столкнемся с теми же проблемами? Где гарантия, что в мелкой песочнице мы уследим за всем и не допустим той же ошибки? Где гарантия, что человек — контролируемый индивид и готов смириться с тем, что ему навяжем мы? Где гарантия, что, вмешиваясь активнее в процесс, мы не увидим другую сторону медали?

Ид говорил медленно и весомо, чтобы каждое его слово доходило до собеседников, а возможно, и до слуха того, кто не должен был слышать этого разговора.

— В погоне за своими интересами, — продолжал он, — мы забыли о контроле, но то, что предлагаешь ты, Аден, — это рабство. Ты видел подобные миры. И знаешь, как там живется. Ты знаешь, что рабство можно преодолеть, если приложить совместные усилия, но ты хочешь просто отвернуться и уйти. Уничтожив Асил, мы не добьемся ничего.

Туман становился все гуще, и Евгений с трудом разбирал слова, которые произносил Ид. Он подошел ближе, чтоб вникнуть в эту историю, но его будто выталкивали из этой иллюзии. Он чувствовал, что алмазную сферу, в которую встроен этот зал, будто пытаются разрушить извне, чтобы добраться до него, Евгения, так как он здесь явно лишний. Он сосредоточил внимание на разговоре таинственной четверки, хотя грани этой иллюзии становились все более мутными.

— Что ж, — услышал он слова Адена, — я так понимаю, мы не придем к соглашению, Ид. Отдай мне ее, — Аден протянул руки к шкатулке.

— Я не могу отдать ее, брат, — спокойно ответил Ид.

— Тогда я заберу ее силой.

В этот момент Адена охватил огонь, но это не причинило ему вреда. Резким взмахом руки он, словно огненным хлыстом, рубанул Ида по лицу. Скай, стоявший у витража, молниеносно преодолел расстояние к месту схватки Ида и Адена. Лана спокойно, словно в нирване, сидела на кушетке, как-то хитро сложив руки.

— Я думал, ты способен на большее, — голос Ида по-прежнему не терял спокойствия.

— Ты все равно отдашь ее, — зло выкрикнул Аден. — У Асила нет будущего, хочешь ты этого или нет.

Из рук Адена снова вырвалось пламя, которое подхватил Скай и придал потоку огня такую силу, что зал буквально залило огнем, как напалмом.

— В чем смысл жечь тут все, если вас постигнет та же участь?

Черняев перекинул взгляд на кушетку. Это крикнула Лана, которая вышла из своего ступора.

— О, тут ты ошибаешься, сестренка! — крикнул Скай и направил новую очередь огненного потока, который формировал Аден. Скай кинул руки вперед, и поток вихрем начал закручиваться в сторону Ланы и Ида.

— Нам не выстоять, — Лана обратилась к Иду.

— Тогда заканчивай, — сказал Ид.

— Но… — голос Ланы дрожал.

— Заканчивай! — Ид терял самообладание, в его возгласе слышалось негодование.

Черняев почувствовал, как мозаичный пол под ногами задрожал. Картины падали на пол. Мебель покатилась по полу. Стены затрещали. Флагштоки вырвало из стены. Мощным потоком воздуха один из флагов подхватило и пронесло по залу, словно самолет, словно сухой лист, который гонит осенний ветер.

Лана вскинула руки вверх. В этот момент витражи треснули, и через них хлынула вода.

— Вот и все… — Ид обратился к Адену.

— Это еще не конец, брат мой, это еще не конец. — Аден опустил руки, и пламя стихло.

Аден в несколько шагов подбежал к углу залы и крутанул высокое, в человеческий рост, зеркало-псише, которое сливалось с общим фоном интерьера и Евгений до того не замечал его.

— Скай, не время, уходим! — обратился Аден к брату.

— Шкатулка! — возразил Скай.

— Сейчас нам ее не достать. — Аден оценивающе окинул зал, который стремительно заполняла ледяная вода.

Черняев не успевал за происходящим, но видел, как Скай в мгновение оказался рядом с Аденом, и они растворились в зеркале. Серые краски не позволяли различать цвета, но Евгений видел, как зеркальная поверхность псише светилась ярко-красным, будто в нем отразились закаты всех созданных миров. Вода сметала все на своем пути. Лана смотрела в сторону зеркала, светящегося алым заревом.

— Этого не может быть, Ид. Они переступили черту.

— Тем хуже для них, Лана. Идем.

Ид, со шкатулкой в одной руке, другой рукой тронул Лану за предплечье и направил к зеркалу — оно перестало переливаться красным. Лана откинула капюшон, длинные светлые волосы упали ей на плечи, и она вошла в зеркало. Ид немного задержался, обернувшись к Евгению.

— Что ж, может, еще не все потеряно, — он будто обращался к Черняеву, а затем шагнул вслед за сестрой.

Туман рассеялся. У Евгения кружилась голова, он пытался понять, где он находится. Его глаза, казавшиеся серыми, невыразительными, приобретали голубоватый оттенок.

Он сидел за столом. На него смотрел Максим, облокотившись на стол, он ладонью подпирал подбородок.

— Есть хочешь? — спросил он Евгения.

— М-м-м… — Черняев держался за голову. Не сказать, что она болела, но чувство было такое, будто долго катался на карусели в одном направлении, а потом сошел с нее и земля ушла из-под ног. Уж чего-чего, а есть сейчас Евгению не хотелось точно.

— Нет, спасибо, пожалуй, позже. Что, что это было?

— Ты видел предполагаемый совет, на котором магистры Первого круга пытались прийти к согласию, — пояснил Максим. — Я решил, что лучше показать тебе, чем рассказывать. Ведь как там в пословице: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Максим Анатольевич, у меня вопрос. Как такое возможно?

Стопин встал из-за стола и подошел к пыльному зеркалу в углу, в котором ничего не отражалось.

— Благодаря ему. — Он положил руку на раму.

Евгений понял: это зеркало только что было в его видении. В него шагнула загадочная четверка с нечеловеческими способностями.

— Это… это то самое зеркало? — спросил он у Стопина.

— Ну, не совсем, — ответил Максим, — но того же свойства.

В этот момент в комнату вошел Александр.

— Анатольич, ну вы скоро? Лиса стол накрыла.

У Александра в руках была надкушенная морковка. Женский голос из соседнего помещения призывал:

— Так, ребята, ну-ка живо к столу, а то остынет.

— Я первый, мне всего и побольше, — оживился Александр. Было слышно, как он плюхнулся на стул в соседней комнате.

Из открытой двери доносились аппетитные запахи. У Евгения заурчало в животе, все-таки он был голоден.

— Пойдем, — сказал Максим, — тут споры бесполезны. Послушай женщину и сделай наоборот — поговорку знаешь?

— Ну да, — кивнул Евгений.

— Так вот она не про нас, — Стопин улыбнулся, закутался плотнее в свой махровый халат и направился на обед.

Черняев последовал его примеру. Войдя в комнату, которая действительно оказалась кухней, он почувствовал на себе оценивающие взгляды. Помимо Александра и Максима Анатольевича, там находились еще три человека. Стройная миниатюрная девушка с рыжими волосами до плеч, одетая в белую майку и джинсовые шорты. Стоя за плитой, к которой были подключены два пропановских баллона (вот уж поистине газовая держава, подумал Черняев), она выкладывала что-то со сковороды в большую глубокую тарелку, которую держала в руках. Оглядев Евгения с головы до пят, она продолжила заниматься бытовой суетой. За столом рядом с Александром устроился высокий, а это сразу было заметно, парень. Короткая стрижка, волосы соломенного цвета. Вид его был не столько внушительным, сколько простоватым. Евгению этот парень в таком обличии напоминал Емелю из сказки, но он давно перестал делать выводы о человеке по его внешнему виду, решил воздержаться и в этот раз. Третий человек был примерно одного возраста с Черняевым. Он сидел в сторонке от остальных, по-хозяйски откинувшись на спинку стула и закинув нога на ногу, взглянул на Евгения и уставился в телефон. На лбу сидели очки-авиаторы, во рту торчала спичка. Евгений понял, что этот парень напоминает ему героя Сильвестра Сталлоне из фильма «Кобра». Он смотрел этот фильм вместе с отцом в далеком детстве, в эпоху кассет VHS. На Евгения слегка нахлынула ностальгическая волна. Он вспомнил тот день, когда отец впервые принес видеомагнитофон. Жили небогато, и появление такого чуда в доме воспринималось действительно чудом. Эти первые кассеты с «Рэмбо» и «Командос» вскоре были заезжены просмотром с друзьями, Димоном и Андрюхой. Парень с телефоном внешне чем-то напоминал Андрюху. Невысокий, жилистый и наверняка немного дерганый. Короткая стрижка и светлый взгляд. Штаны-камуфляжи.

— Ну, чего стоишь, проходи, — обратилась девушка к Евгению, ставя тарелку с едой на кухонный стол.

Голос ее был звонкий и четкий, с нотой детской наивности.

«Видимо, это и есть Лиса», — подумал Черняев.

Девушка повернулась к нему спиной, возвращаясь за столовыми приборами к посудной полке, которая немного небрежно была прикручена к стене. Через полупрозрачную майку Лисы Евгений заметил татуировку в оранжевом цвете: вокруг шеи было изображено какое-то животное.

Евгений взял стул и сел к столу. «Емеля» протянул к нему руку и представился:

— Мишка. Друзья называют Мишель.

— Евгений. — Черняев подал руку и ощутил довольно крепкое рукопожатие.

— Отлично, — сказал Макс. — Это вот Лиса.

— Сокращенно от Алиса, — смущенно сказала девушка, поставив на стол графин с красной жидкостью, компот или кисель. Затем взяла стул и уселась на него. Взяла тарелку и начала складывать в нее еду, попутно отхватив приличный кусок от аппетитной булки.

— Честно говоря, я думал, что ты сначала предложишь мне, — возмущенно сказал Александр, демонстративно уставившись на миниатюрную девчонку.

— Угу, морковки еще пожуйте, сударь, — с набитым ртом проговорила Лиса, а затем, проглотив большой кусок, продолжила: — Достаточно, что я и так с утра тут все это готовила. Так что, Сашенька, подними рученьки и обслужи себя сам.

— Ну вот, как обычно! — обиделся Панков. — Ладно, не привыкать.

Александр последовал примеру Алисы и начал накладывать себе в тарелку жареную картошку со сковороды, которая еще скворчала. Евгений после отъезда жены редко готовил дома из-за нехватки времени и зачастую желания. Он покупал полуфабрикаты или готовую еду, запивал колой или молоком, но если все-таки готовил, то старался сделать что-то необычное и вкусное, на это его умений хватало, но иногда тосковал по простой и домашней еде, которую готовила его Света.

— «Ладно, не привыка-а-ать», — передразнила Лиса. — Прям вот бедняга. Тебе чего-нибудь положить? — она обратилась к Евгению.

— Спасибо, справлюсь, — ответил он.

Он дотянулся до тарелки с салатом из свежих овощей, который был заправлен маслом и пах чесноком. Это был запах из детства. Вообще, весь стол ему напомнил то далекое время, когда он с родителями приезжал летом к бабушке в деревню. Съезжались родственники, братья и сестры, и все так же сидели за большим столом, на котором обязательно была картошка, жаренная на сале, салат, окрошка и вкусная яичница из домашних яиц. Вся еда была простая, вкусная, домашняя, умиротворяющая. Как сейчас.

Разговоры прекратились, все были заняты едой. Наконец, молчание прервал Александр:

— Анатольич, сколько он там пробыл?

— Достаточно, чтобы увидеть что нужно, — ответил Максим, и Евгений понял, что речь идет о нем.

— То есть вы его не вытягивали? — удивилась Лиса. — Ты молодец, — она одобрительно похлопала Евгения по плечу.

— Это не у всех так? — Евгений вопросительно посмотрел на Стопина.

— На моей памяти это второй случай, — ответил за Стопина Александр. — По крайней мере в нашей команде.

— Короче, да, это редкость, чтобы человек, который пребывал первый раз в иллюзии Энтеринга, мог держаться там довольно долго, — заговорил парень, который все время молчал и почти ничего не ел, а что-то читал в телефоне.

— О, молчун заговорил, аллилуйя! — воскликнул Александр. — Зовите священника, он, наверно, недалеко и уже заскучал по чудесам. А мы уже и не надеялись…

— Хватит паясничать, — строго осадил его Стопин.

— Женя, познакомься, это Петрович. Он же Молчун, — не обращая внимания на замечание Максима, выпалил Александр.

— Очень приятно. — Евгений постарался быть максимально вежливым в этот странный для него день.

— Угу, — произнес Молчун и продолжил что-то высматривать в экране своего телефона.

— Отставить священника! — не унимался Александр. — Господа, мы опоздали, и чуда больше нет.

— Саша! — На этот раз взгляд Максима Анатольевича смутил даже Евгения. — Третий раз повторять не буду.

Александр, видимо, знал, когда нужно отставить шуточки, поэтому смел с тарелки остатки еды себе в рот, налил стакан киселя и поднялся из-за стола:

— Пойду проверю машину.

— Не светись там сильно, — крикнула вдогонку Алиса. — Ну, конечно, а тарелку-то убрать за собой вера не позволяет.

— Что ж, вернемся к нашим баранам. — Стопин подвинулся поближе к Черняеву. — Энтеринг, как уже отметил Молчун, — штука непростая. Всего таких зеркал было восемь. Четырьмя из них владели магистры Первого круга, а после — магистры Высшего и Низшего. Четыре зеркала, одно из них ты имел возможность испытать на себе, было отдано проводникам, отвечающим за перемещения и связь между мирами. Подожди минуту.

Стопин вышел из кухни. Алиса молча допивала чай, откусывая печенье, которое держала в руке, маленькими кусочками. Молчун продолжал молчать в своем углу.

— Это зеркало — вход или связь между возможными вариантами события, — сказал Мишка, продолжая тему, пока отсутствовал Стопин. — А еще оно умеет проецировать объем, которое можно использовать, как карман. Иногда очень пригождается, когда не хочешь, чтобы тебя нашли.

— Не понял. — Евгений почувствовал себя на переговорах с презентацией товара, но уровень продавца не позволяет компетентно разговаривать на одном языке с руководителем закупок, так как тот задает вопросы и использует терминологию вне компетенции коммивояжера.

— Ты думаешь, это наш дом? — Лиса оглядела кухню.

— Дом священника?

— Бинго, — довольно приятно улыбнулась девушка. — Но кто из нас похож на настоятеля? Ну, разве только Санек, — и она засмеялась.

— Энтеринг, а точнее благодаря ему, Максим создал… как бы это сказать… — «Емеля» в задумчивой позе показался Евгению довольно забавным. — …Копию пространства этого дома с небольшими ограничениями, в котором мы и прячемся.

— Не прячемся, а работаем, — послышалось из угла.

— Ограничениями? — удивился Черняев.

— Ну да, — ответила Алиса. — Внутри дом священника выглядит иначе. Так скажем, дорого-богато.

— Но зеркало при создании копии этого пространства в пространстве выдает истинную картинку и показывает истинную суть, — Миша произнес это так, словно фраза заучена им. — И в этой копии мы сейчас находимся. Жаль, что не наоборот, а то бы плазму смотрели.

— Но как? — Разум Евгения не мог принять абсолютно немыслимое.

— Ох, ты сложный, — Миша стукнул себя ладонью по лбу.

Вошел Максим Анатольевич, в руках у него был листок, на котором он недавно показывал схему для Евгения.

— Что-то долговато вы, Максим Анатольевич, листик несли, вам чай налить? — Лиса вскочила и начала убирать со стола.

— Давал Ксану кое-какие указания, — ответил Максим, — чай буду, если остались твои вкусные печенья, Лиса.

Алиса радостно и живо налила кружку чая — разлился аромат мяты со смесью луговых трав. Стопин взял кружку, глубоко вздохнул, сделал большой глоток янтарной жидкости и блаженно выдохнул.

— Лиса, ты чудо! — сказал он. — Итак, продолжаем. Вы остановились на обсуждении созданного убежища? Хм. Не с этого я хотел начать, ну да ладно. Это сложный процесс. В принципе Энтеринг может работать из любой точки, но иногда в пространстве создаются благоприятные места, откуда зеркало работает стабильнее и проще для пользования, — пояснил он. — Взять, к примеру, тебя. Ты вошел в дом и почувствовал головокружение, но можно предположить, что, будь зеркало в другом месте, менее благоприятном для этого, побочный эффект у тебя был бы сильнее, и даже сейчас, пребывая в зазеркалье, — назовем это так, — ты вполне сносно держишься.

Вся команда смотрела на Черняева, будто ждала какой-то реакции, но Евгений лишь кивнул в знак того, что готов слушать дальше.

Максим взял печенье, по неровным краям было видно, что испечено оно руками Алисы, с удовольствием прожевал его, допил чай и передал пустую чашку девушке.

— Спасибо, — сказал он и продолжил: — Недавно мы нашли благоприятное место, как ни странно, вот здесь, в деревне Панино, в этой церкви Илии Пророка.

— Ага, мы. — Молчун был сегодня явно в ударе.

— Это частности, Петрович, — обратился к нему Мишель. — Мы же команда, а значит, заслуги общие.

— Именно, — сказал Максим. — И дальше уже дело нехитрое: благодаря этой команде мы привезли сюда Энтеринг, однажды ночью немного потеснили наших верующих братьев…

— По моим наблюдениям, после этого ночного фокуса они начали креститься чаще, — засмеялась Алиса.

— Я устроил для нас это временное убежище, — закончил Максим.

— То есть вы ввалились в дом к настоятелю, поставили у него в комнате зеркало, которое сгенерировало альтернативную версию этого помещения, потом вошли туда, и у хозяина не возникло вопросов, откуда в его гостиной взялся здоровенных размеров предмет — зеркало? — недоумевал Евгений. — И после того как вы скрылись в это зазеркалье, хозяин по-прежнему спокойно тут живет?

— Во-первых, не зеркало создало, а я создал с помощью зеркала, — обиженно сказал Максим. — Во-вторых, не совсем «ввалились». Энтеринг создает иллюзию пространства, считывает информацию, вибрацию — отпечаток хозяина дома, или, вернее, его души — это его след. Поэтому несмотря на то что в самом доме есть довольно дорогие вещи, которых, «по мнению» зеркала, в нем быть не должно, ты видишь все в том виде, в каком все это видишь. Обстановка соответствует скорее внутреннему миру хозяина, нежели его реальности.

Черняев заметил, что Максиму доставляет удовольствие подбирать точные слова, он объяснял взвешенно и четко, как учитель в классе.

— Этой обстановкой, то есть этим созданным пространством, могу распоряжаться я, потому что я проводник, — продолжил Стопин. — Ты же не проходил сквозь зеркало, когда вошел в дом. Просто с самого порога я пустил тебя в это иллюзорное пространство, а ты лишь почувствовал легкое головокружение. Честно говоря, я не был уверен, что ты с ходу можешь в него войти, иначе пришлось бы воспользоваться зеркалом напрямую, но попробовать стоило. И получилось. Вопросы есть?

Он посмотрел Черняеву в глаза. Евгений снова оценил обаяние этого человека и подумал, что даже если все это неправда, то он готов поверить в эти небылицы только потому, что об этом говорит Максим Анатольевич.

— А что насчет хозяина? — неуверенно спросил Евгений.

— Ах, да, — словно забыв, Максим почесал затылок. — Хозяин живет как жил. В доме появляется реже. Спят там с семьей где-то на летней кухне. Молятся. Иногда заходят проверить, на месте ли зеркало. Почему? Да просто потому, что он как все. Думает, что все временно. Что потерпит — и пройдет. Или рассматривает это, как проверку высшей силы на предмет его стойкости. Тут уж можно выбирать из тысячи вариантов. Почему люди готовы принять инородный предмет и закрыть глаза на его существование? Потому что так проще. Потому что в этом случае не надо думать. Потому что закрыть глаза легче.

— И, заходя в дом, он вас не видит? — задал очередной вопрос Женя.

— Не-а, — ответил Молчун, — иллюзия, брат.

— И не только он, но и другие люди, — продолжил Стопин.

— Идеальное укрытие, — подхватила Лиса.

— Хотя при большом желании нас могут отыскать другие, у кого есть… сходные полномочия, — закончил Макс.

Максим Анатольевич дал Евгению время обдумать услышанное. Он еще чувствовал его колебания, но они уже не были хаотичными. Евгений успокоился и пытался оценивать происходящее. Это нравилось Максиму. Затем он подвинул к Черняеву листок с графиком.

— Смотри, — сказал он и начертил перпендикулярную линию через параллельные прямые. Линия прошла через точку t. В точках пересечения этой линии с линиями 1, 2, 3 и n он поставил точки t1, t2… — Создание копии внутреннего пространства ограничено самим пространством, однако эта функция не единственная и была открыта проводниками, как побочный эффект использования.

Евгений кивнул, словно понимал, о чем речь.

— Основная задача создания зеркал, — продолжал Максим, — это возможность сворачивания пространства для того, чтобы перемещаться между мирами. Например, из точки t в точку t1 или из точки t в точки tn, что ты и наблюдал в той картине, которое показало тебе зеркало, когда магистры вышли через него из зала в Китеже.

— Магистры ими пользовались для перемещений? — уточнил Евгений. — Зачем? Если они обладали силой и, возможно, были создателями, то что им стоило переместиться в любую точку пространства просто потому, что они так хотят?

— Хороший вопрос, сынок, — одобрил Стопин. — Дело в том, насколько нам известно, что для создания Асила…

— Асила? — переспросил Евгений. — Мне знакомо это слово из видения. Что это?

— Асил или Асилум — это мир всевозможных пространств, это детище стихий, их игрушка. И наш мир, такой, каким ты его знаешь, также часть Асилума, — ответил на вопрос Максим Анатольевич.

Алиса закончила убирать кухонную утварь и вышла в комнату, где стоял Энтеринг. Евгений отметил в этой миниатюрной шустрой девушке неимоверный запас энергии и легкости, чего он не мог сказать о себе теперешнем. Усталость свинцом наливала его тело. Мысли были тяжелые и вялые, глаза, будто засыпанные песком, резало от нехватки сна, но он понимал, что еще не время давать организму отбой.

— Для создания Асила, — продолжил Максим, — силы стихий были объединены. Они действовали сообща, что позволяло использовать материи, о которых мы даже не подозреваем, но силы стихий истощились после создания, и для того, чтобы контролировать участие в процессе, так скажем, воспитания, было создано зеркало, через которое они без труда могли проникать в любую точку Асила.

— Одно? — уточнил Евгений.

— Сначала было одно, так как все магистры шли вместе к общей цели, но потом каждый потребовал себе копию, — ответил Максим.

— Их стало четыре, — произнес Миша, который по-прежнему сидел за столом, но был похож на родного брата-молчуна. Тот спичкой ковырял в зубах и листал свой телефон. Миша переглянулся с Петровичем. — Максим Анатольевич, мы с Молчуном в село сходим. Провизию бы пополнить нужно, да и засиделись мы. А вернемся и Сашке поможем, хорошо?

Максим сделался серьезным, он явно перебирал в голове варианты, чтобы найти предлог для отказа, но сказал:

— Хорошо, но будьте осторожны. Никаких лишних действий, за которые потом пришлось бы отвечать.

Молчун откинулся на стуле и одним движением поднялся на ноги. На спинке стула висела кожаная куртка, которую он снял и накинул на плечо. Емеля неуклюжими движениями обогнул стол. Пока он выходил, Евгений подумал, что сейчас Мишка обо что-нибудь споткнется. У дверей их остановил голос Макса:

— И не берите много. Скоро выходим.

Парочка согласно кивнула и покинула помещение.

— После того как каждый магистр мог без согласования со своими выходить в миры Асила, начались первые разногласия. — Стопин встал и подошел к окну. Сейчас в такой позе он напомнил Евгению Ская, который так же стоял возле витража в старинном зале. — Но дело было сделано, и эта возможность разделяла наши стихии. Каждый стремился охватить как можно больше миров Асилума и внести туда свои законы, свои правила, а в конечном итоге — свою волю. Миры — счастливые места обитания — превратились в места несчастливые. Чем больше было недовольства в мире, тем становились черствее души его обитателей.

Максим начертил еще несколько параллельных прямых, но уже ниже оси x.

— Можешь считать, что все, что выше оси, — это более или менее положительные миры.

— А все что ниже? — догадываясь, о чем речь, спросил Евгений. — Их тоже бесчисленное множество?

— Именно так, — ответил Максим. — После этого магистры пришли к выводу, что во всем этом многообразии им нужна помощь в наведении порядка. Так появились первые проводники и искатели.

— Искатели? — переспросил Евгений.

— Да, с одним тебе удалось познакомиться. Это наш Александр. Задача искателей обнаруживать в каждом из миров элементы, которые позволят восстановить баланс и гармонию. Этими элементами были души обитателей. Искатели наделены чувством, которые позволяют им видеть след души. Ее широту и чистоту. Каждый найденный элемент, который, по мнению искателей, подходил для восстановления мира, должен был быть представлен магистрам, а те должны были наделить его своими свойствами и умениями.

Евгений почувствовал в этом какую-то двусмысленность.

— Но, — подтвердил его догадку Максим, — сколько искатели ни пытались найти достойных кандидатов, у них мало что получалось. В мире, где правит угнетение и вражда, сложно найти человека с ярким следом и чистыми помыслами. Принцип соленого огурца помнишь?

— Нет, — ответил Черняев.

— Ну как же! — удивился Максим Анатольевич. — Если свежий огурец кинуть в бочку к соленым, то он тоже станет соленым. Так и здесь. Если ты живешь среди злобы, однажды ты сломаешься, и твоя душа зачерствеет.

Стопин снова сел за стол.

— А нельзя ли было выбрать людей из самого благополучного мира, наделить их своими способностями и направить в миры, где нужно что-то исправить? — спросил Евгений

Евгению казалось, что сейчас он решил головоломку, которая была не под силу тысяче умов.

— Не все оказалось просто, — пояснил Максим. — Были люди, которых искатели приводили из миров, казалось, благоприятных, но как бы ни старались магистры, у проводников не получалось переместить этих людей через Энтеринг. Энтеринг будто считывал вибрацию души-следа и не пускал в мир, где был хаос. И даже сила магистров не могла заставить Энтеринг открыть свой проход.

Максим встал, подошел к кухонной полке и взял лежавшую там пачку сигарет. Достал сигарету из пачки и помял пальцами, чтобы табак начал издавать запах, и поднес сигарету к носу. Евгений подумал, что Максим пытался бросить пагубную привычку курить. Стопин засунул сигарету в пачку, но, поколебавшись, снова достал и закурил. Сейчас он был похож на школьника, который прячется на перемене за углом школы и тайком, пока не видит учитель, втягивает вредный, но сладостный дым.

— И тогда магистр Огня предложил идею, которая, по-видимому, окончательно разрушила без того хрупкие отношения между стихиями, — затягиваясь, сказал Максим. — Обмануть зеркало. Дать ему понять, что душа в человеке должна занять свое место.

— Как именно? — спросил Евгений.

— Совершив грех.

Этих слов Евгений не ожидал.

— Аден думал, что человек, который совершит, пусть и контролируемый стихиями, проступок, позволяющий пройти через Энтеринг, останется прежним. Но он ошибся.

— Принцип соленого огурца?

— Так точно, — кивнул Максим. — После ряда неудач магистры редко проявляли интерес к своему детищу. Они укрылись в своих убежищах и положились на своих последователей и советников, которых когда-то выбрали среди людей, приведенных искателями. Людей со всеми их пороками. Людей со светлыми помыслами, и людей колеблющихся, но готовых совершать поступки.

— Тогда и случился раскол круга? — догадался Черняев.

— Точно сказать не могу, но тот период — самый вероятный вариант. Аден был разочарован, понимал, что все совершаемое напрасно. Видя, сколь тщетны усилия людей что-то изменить, он решил стереть Асилум… — Стопин докурил сигарету. Вид его был озабоченным. Он, видимо, пытался отыскать какое-нибудь оправдание решению Адена. — Стереть и создать новый мир, где все будут счастливы. Однако без помощи братьев и сестры у него ничего не вышло бы. Для такой задачи стихии должны объединиться. — Стопин взял еще сигарету, но, сделав затяжку, затушил ее водой из рукомойника и выбросил в мусорное ведро.

— Аден вынашивал план действий, а в это время среди его сторонников начался разброд. Накануне последнего общего совещаний Первого круга Аден побеседовал с каждым из братьев и с сестрой, пытался убедить их в правильности очищения Асила.

— Но это просто немыслимое количество жизней! — Евгений был возмущен.

— Да, — согласился Максим Анатольевич. — Поэтому переговоры у Адена зашли в тупик. Лана, насколько мы знаем, не оказала ему поддержки, а Ид в одиночку ушел в один из миров. Лана старалась убедить Ская, что уничтожение Асила — непоправимая ошибка. Позже выяснилось, что один из искателей Ида наткнулся на странную штуку: в мире, где правили беззаконие и смерть, родился человек, чей след был так ярок, что, несомненно, это был тот, кто возьмет на себя тяготы изменения мира, в котором родился. Но информация от искателя попала Адену раньше, чем Иду. Было ясно, что при должных поисках в каждой из реальностей Асила может найтись подобный феномен. Искатель, нашедший это чудо, должен был забрать ребенка и, воспользовавшись Энтерингом, представить его Высшему кругу.

— Но что-то пошло не так? — спросил Евгений.

— Ты догадлив, сынок. Лица, подчинявшиеся Адену, напали на след искателя до того, как он совершил переход. Аден не хотел допустить, чтобы у Асила появился даже крохотный шанс, который воспрепятствует его намерениям. Он больше не хотел терять ни минуты, а ребенок, чей след был ярок, не гарантировал успеха. Убив дитя, Аден все же сохранил его душу. Его план был прост: представить силу этой души своим братьям, чтобы они поверили, что она способна помочь в переходе через зеркало всем, кто наделен способностями стихий. Для этого нужна сила всех четырех стихий. И после того как Аден получил бы силу всех, он мог бы привести в действие свой план.

— Очищение, — догадался Черняев. — Максим Анатольевич, как Аден собирался всех обмануть?

— Аден достаточно умен. Он понимал, что не убедит всех разом. Через своих помощников он устроил, что искатель, который был отправлен за ребенком, пропал, не вышел на связь с проводником. Пока люди Ида были заняты расследованием, Аден наведался к Скаю, где, возможно, получил его одобрение и силу. Аден не сомневался, что Ид согласится с ним. Он понимал, что Ид отдаст силу только ради того, чтобы Асил жил. И теперь, когда Аден собирался представить душу, которая поможет этому, препятствием была только Лана.

— Но в моем видении не было речи о сохранении Асила, — возразил Евгений. — Аден говорил про очищение.

— Верно, — услышанное не смутило Максима. — Дело в том, что зеркало показало тебе предполагаемый финал событий в Китеже. Информация собрана проводниками всех поколений на основании рассказов, вибраций душ, снятых с других зеркал. Точно одно, что душа ребенка была помещена в некий предмет.

— Шкатулка с цифрой V, — понял Евгений.

— Да, возможно, — согласился Стопин, — и этот предмет нужен обеим спорящим сторонам. Повторю: эта история разделила круг. Идет борьба за сохранение Асила и за его уничтожение. Обрети Низший круг душу, у его последователей появится шанс выиграть.

— Где сейчас эта шкатулка? — спросил Евгений.

— Этого мы не знаем. Но продолжаем искать. Искатели шерстят по всем мирам. Проблема в том, что искателей единицы, ведь ищем не только мы. Преследователям из Низшего круга нужно одно — найти душу, а какой поступок для этого нужно совершить, для них не имеет значения. Преследователи могут пройти через Энтеринг в любой мир, а в любом из миров сейчас достаточно негативных следов. Преследователям доступна все карты поля боя. Мы же ограничены.

Евгений разочарованно вздохнул.

— Но это еще не все, — продолжил Максим. — Время от времени, но редко, искатели находят яркие следы. Их вибрации сходны с душой того дитя. Но сколько бы ни старались добраться до таких объектов искатели, преследователи приходят раньше. В Высший круг внедрен информатор.

— Ни разу не достигли цели? — удивился Евгений.

— Попытки были. Я думаю, Александр тебе расскажет подробнее, если сочтет нужным. Недавно мы вышли на след еще одного объекта. Это ты.

Евгений уже ничему не удивлялся. Больше всего ему хотелось спать.

— Уф! — только и произнес он.

— Ладно, — согласился Максим, — суть для начала ты уловил. Время на разговоры у нас еще будет. Сейчас отдыхать. Лиса покажет твое койкоместо.

Евгений еще немного подождал, но Стопин молчал, тогда он неловко встал и направился к выходу.

Лиса сидела в старом кресле и о чем-то оживленно спорила с Александром, который стоял с закрытыми глазами возле окна, задрав голову и наслаждаясь солнечными лучами. На коленях у Алисы уютно устроилась Лизка. Щурившись от ярких лучей, глаза ее превратились в тонкие ниточки. Мишеля и Петровича не было видно, видимо, еще не вернулись из села. Увидев Евгения, Алиса легко поднялась с нагретого места, потревожив кошку. Лизка недовольно фыркнула — кто это потревожил ее покой? — но повертелась и потянулась несколько раз на старом паласе, потом лениво запрыгнула в кресло, свернулась калачиком и сонно замурлыкала.

Девушка кивнула Евгению, приглашая следовать за ней. Она вышла из комнаты, а Евгений, который чувствовал себя, будто в него закинули успокоительного, не успевал за ней ни мысленно, ни физически. Вялой походкой он добрел до прихожей, из которой, кроме входа в гостиную, где стояло зеркало, вела дверь в другое помещение и на улицу. Войдя в комнату, Евгений увидел три односпальные кровати с пружинными сетками. Сверху лежали ватные матрасы. Выглядело все не очень удобным, но Евгений не хотел привередничать. Алиса открыла старый шкаф и достала свежее постельное белье. Евгению странно было ложиться спать в такое время, ведь солнце только недавно достигло полудня, но он слишком устал и не мог больше бороться со сном. Взяв из рук Алисы белье, он кивнул ей в знак благодарности, и она упорхнула из комнаты. Койки не были застелены, поэтому Евгений выбрал себе постель, расстелил простынку. Скинул обувь и рухнул на скрипучую кровать. Этот звук успокаивал его, как колыбельная. Ему привиделся тихий пляж, белый горячий песок, спокойная лазурная вода, кричащие каркающими голосами чайки взывали к птенцам, предупреждая о приближающемся шторме. Евгений спал.

Глава 6. Крепость

Мокрый снег залеплял глаза, и сколько бы Евгений ни пытался стряхнуть его, природа выдавала новые порции через свой погодный автомат. Ранняя осень передавала свои полномочия ранней зиме. Грунтовая дорога, ведущая в горы, по которой долго шел Черняев, постепенно превращалась в месиво из песка, мелкого гравия и грязи. Поначалу он старательно огибал лужи, но скоро оставил эту затею. Кроссовки, и без того не созданные для таких прогулок, вымокли, и Евгений еще раз пожалел, что у него не было времени собраться как следует. Он замедлил шаг и вдруг понял, что совершенно не помнит, каким образом оказался на этой дороге. По обочинам глубокие канавы, созданные талыми водами, заросли отцветшим иван-чаем, а дальше по обе стороны дороги рос могучий хвойный лес.

Евгений пытался откопать в памяти, зачем и куда он направляется. Дорога была ему не знакома, но ведь куда-то он шел. Евгений не стал менять направления, хотя ему хотелось развернуться и идти под гору, что было бы в данной ситуации логично, так как с каждым шагом скользкая дорога становилась все круче. Преодолев, наверное, около километра, он понял, что выбился из сил и ему необходима передышка, но подходящих мест для привала не было. Джинсовая куртка, как и обувь, промокла, ворот натер шею. Он остановился посреди дороги и упал на колени. Что делать? Идти вперед? Сколько продлится это путешествие? Идти назад? Но он уже знал ту дорогу. Спускаться легче, но что ждет в конце этого спуска. Может, и там подъем и он просто потеряет время. Евгений поднялся. Небольшая передышка не помогла уставшим мышцам, приходилось с усилием передвигать ноги.

Еще два часа пути, однообразный пейзаж. Евгению казалось, что он крутится на одном месте и ничего не происходит. Снег. Нескончаемый снег укрыл землю ровным слоем, как маляр: закрасил, спрятал следы старой покраски, изъяны поверхности. Евгений вдруг услышал впереди еле уловимый металлический скрип или скрежет. Это было похоже на скрип старого колеса на несмазанной оси. Повозка? Он хотел пойти быстрее, но, как ни старался, шум не приближался. Черняев остановился. Тело его покрылось испариной. Он прислушался — сомнений не было, что-то явно скрипело впереди. Бежать было трудно, нестерпимо горели стертые ноги и шея, но он не мог останавливаться, пока тело не скажет ему окончательное «стоп» и он не упадет, обессиленный, в эту грязь, покрытую чистым белым ковром. Кто-то начал с ним игру. Чем быстрее пытался бежать Евгений, тем круче становился подъем. Ему казалось, что огромный великан с противоположной стороны этой бесконечной горы поднимает земную твердь, чтобы он никогда не достиг вершины.

Ватные ноги переставали слушаться. И тогда Черняев добрался до вершины. Картина могучего леса, укутанного в снежную шубу, исчезла. Здесь не было снега, лучи солнца неуверенно пробивались сквозь свинцовое небо, освещая березы. За деревьями виднелись невысокие каменистые горы под низкими кучевыми облаками. Между гор Евгений видел тонкую нить серебристой реки, которая спускалась в небольшую долину, туда же вела грунтовка, по которой шел Евгений. На одном из берегов он увидел невысокую каменную стену, которая упиралась в круглую башню. Рядом с башней виднелась крыша небольшого дома.

Перейдя на шаг и волоча сбитые ноги, надеясь встретить гостеприимных хозяев, передохнуть и обсушиться, а если повезет, то и поесть, он шел в сторону каменного сооружения. Спускаться оказалось непросто. С этой стороны горы хоть и не было снега, поднялся нешуточный ветер. В промокшей одежде Евгению было холодно, он продрог до такой степени, что зубы его отбивали мелкую дробь. «Плывя по течению, есть вероятность встретить сопротивление», — подумал Черняев. Однако сейчас ему было куда спокойнее, потому что с каждым шагом он приближался к дому из светлого камня. Дом был нечетко виден на фоне дымчатого неба, но разноцветные краски осени разбавляли этот серый пейзаж. Черняев пытался представить, кто мог быть хозяином этих владений и какова цель этого сооружения, учитывая, что поблизости, кроме горного массива, ничего нет. Метеостанция? Но метеостанции, как их представлял Евгений, выглядели иначе.

С высокой точки казалось, что путь до дома невелик, но оказалось по-другому. Евгений шел уже изрядно. Но вот дорога выровнялась, идти стало веселее. Евгений подошел к реке. Ветер стих, солнце играло на воде. На противоположном берегу был виден покосившийся забор из веток. В невысокой высохшей траве у забора лежала легкая долбленая лодка. Похожие лодки Евгений видел в Сибири, кажется, они назывались облас. В заборе имелся проход, к которому вела заросшая тропинка. Ветки были сплетены часто, и Черняеву с той точки, на которой он находился, не было видно внутреннего двора, а только часть крыши, каменную стену и круглую башню, которая отсюда не казалась такой низкой, примерно метров двенадцати. Он окинул взглядом берега реки в поисках перехода на ту сторону, но ничего подходящего не заметил. Он спустился ближе к воде и побрел вверх по течению. Река не казалось глубокой, в прозрачной воде было видно каменистое дно, и Евгений решил перейти реку вброд: терять ему было нечего — одежда была грязная и мокрая. Ширина реки была не больше пятнадцати метров, но довольно быстрое течение. Евгений потуже завязал шнурки на кедах, заправил одежду и, не замедляя шага, вошел по пояс в воду, сразу почувствовав тысячу ледяных игл, которые впивались ему в тело. Ноги сковало. Сделав неосторожный шаг, он пожалел, что не потратил время на поиски шеста, на который можно было бы опереться, — его сбивал мощный поток. Евгений не любил плавать, сейчас и подавно. Пытаясь создать хоть какое-то сопротивление быстрой воде, он всеми силами сконцентрировал внимание на противоположном береге и тропе, ведущей к дыре в заборе. Потом он почувствовал, будто кто-то подтолкнул его сзади, и давление воды ослабело. Медленными, короткими шагами он добрался до небольшой глубины и повернулся, высматривая в воде что-нибудь, что облегчило бы переход. Его потрясывало прерывистой дрожью, и он решил побыстрее добраться до дома, где надеялся получить приют, тепло, а если повезет, то и теплый ужин, хотя сейчас он бы согласился на любой.

Черняев выбрался из воды и направился к тропе, ведущей к каменным строениям за ветхим забором. Вода стекала с него в хлюпающие кеды. Подойдя ближе, Евгений увидел возле тропы мачту с проржавевшим флюгером, изображавшим лебедя. Флюгер покачивался из стороны в сторону под небольшим ветром, издавая неприятный металлический скрежет. Наверное, именно этот скрипящий звук он слышал, приняв за звук где-то вдали проезжающей техники, когда был в паре километров отсюда. Он задержался немного возле мачты, рассматривая искусное изображение птицы, такого флюгера ему еще не приходилось видеть.

Евгений разочаровался, оказавшись во дворе. Стало понятно, что здесь уже давно никто не живет. Периметр окружен каменной стеной, в одной из стен возвышалась осыпающаяся башня. В центре двора — круглая конструкция из бетона и крупной гальки, напоминающая кессон фонтана. Сейчас резервуар был пуст, но, по всей видимости, раньше он служил фонтаном. Вокруг резервуара в бетонной отмостке стояли высеченные фигуры четырех зверей. Время и погода сделали свою работу: фигуры были едва различимы — лебедь, собака или волк, точнее сказать было нельзя, две другие фигуры сильно разрушились. Рядом с фигурами также были высечены знаки-глифы, Евгений насчитал их восемь, обойдя по кругу; такие он видел впервые, прочитать их не мог.

Крыша, которую Евгений видел издалека, накрывала небольшой аккуратный дом. Среди разбросанного мелкого бытового хлама, заваленного забора, разрушенных стен и башни этот дом выглядел удивительно ухоженным. Деревянная дверь была открыта настежь, но Евгений не спешил входить внутрь. Он внимательно разглядывал двор, пытаясь разгадать, для чего служила подобная крепость в этом отдаленном месте и что заставило хозяев покинуть дом, но он не заметил ничего необычного. Окно дома было разбито, но за окном на подоконнике стоял цветок в горшке. Евгений неуверенно вошел в дом.

Это было небольшое помещение в одну комнату, которую разделяла перегородка. Перевернутая мебель, сломанный стул возле двери. Из тумбы вывернуты ящики, они валялись на полу. Внутри дом странно отличался от его внешнего вида. Первое, что приходило Черняеву на ум: здесь был обыск. Ему стало не по себе, но в мокрой одежде и обуви продолжать дальнейший путь было бы неразумно, да и направления этого пути он не знал. Справа от входа он увидел печь и, на его радость, в подпечке — немного дров и коробок спичек. «Учитывая мое везение, наверняка одна штука осталась», — подумал Евгений, протягивая руку к коробку. Он взял его и потряс — коробок был полон. Разводя огонь, Черняев думал, стоит ли здесь оставаться, но нужно было просушить одежду, найти какую-нибудь еду, попытаться определить свое местоположение и уже тогда предпринимать какие-то действия для установления цели своей «прогулки».

Закинув дрова в печь, Евгений зажег спичку, и дрова сразу схватились. Скинув с себя одежду, он поставил сломанный стул ближе к нагревающейся печи. Стул стоял неустойчиво, но вполне служил как сушилка. Свою неподходящую обувь он аккуратно поставил на опечье и заметил на крючке висящий плащ. Черняев не был брезгливым человеком, да и обстоятельства были такие, что лучше чей-то ношеный плащ, чем ничего. Осторожно переступая через мусор и битое стекло, он пошел за плащом, который оказался махровым халатом. Укутавшись в него, он порылся в разбросанных вещах, чтобы найти хоть какую обувь, и в перевернутых ящиках тумбочки Евгений нашел пару заштопанных носков, чему даже обрадовался.

В носках и халате, чувствуя разогревающийся от печи воздух, он стал согреваться, думая, как ему повезло в конце концов. Он вспомнил, как только что брел по слякоти под мелким дождем со снегом.

Он не помнил, когда ел в последний раз, и его желудок говорил, что сделать это необходимо.

В нескольких навесных шкафчиках с оторванными дверцами Черняев нашел две банки консервированной фасоли, небольшой кусок засохшего ржаного хлеба и тканевый мешочек с травами, которые по запаху напоминали зеленый чай. «Довольно неплохо», — подумал он. На столе нашлась эмалированная кружка. Бутыль для воды была пуста, и Евгений смекнул, что воду хозяева брали из горной реки, которую он недавно перешел. Спускаться в одних носках по заросшей тропе к реке за водой Черняеву не хотелось, поэтому он решил немного подождать, пока не высохнут кеды, а за это время еще раз осмотреть двор, благо он в мелкой гальке, что не должно было доставить сильного неудобства, и попробовать подняться на башню, чтобы получше осмотреть территорию с высоты.

К лестнице со двора через арку в каменной стене к башне вел проход. Евгений прошел двор на цыпочках, словно цапля, чтобы мелкие камни не впивались в ступни. Лестница не внушала доверия — ступеней недоставало, но он осторожно, держась стены, медленно поднялся наверх. Небольшая смотровая площадка с невысоким, по пояс каменным ограждением была пуста. С нее открывался живописный вид на простирающуюся долину реки, густой лес и горы, уходящие в небо.

Всматриваясь в горизонт, Черняев, укутанный в халат, в одних носках, пытался понять, что он тут делает и куда направиться дальше.

Исследуя территорию в поисках дальнейшего пути, Евгений обратил внимание на вид, открывающийся в другую сторону. С высоты внутренний двор, окруженный разрушенной стеной и ветхим забором, напоминал коробку или шкатулку. Ровно по центру двора были расположены остатки фонтана, которые сейчас были похожи на схему, которую он видел на рисунке Стопина. Рисунок отличался только тем, что по его четырем сторонам, как по сторонам света, как на розе ветров, располагались круги с изображением животных, между которыми на одинаковом расстоянии были высечены символы, значения которых Евгений не понимал. Осмотрев все вокруг строений, Черняев решил, что лучше не рисковать и двигаться вверх по реке, чтобы не заблудиться, в случае чего по реке всегда можно вернуться обратно. Перебрав еще варианты, он решил также разведать местность, после того как просохнет одежда и он, наконец, поест. Спускаясь по лестнице и проходя мимо одной из бойниц, выходящих в ту сторону, где переходил реку, он краем глаза заметил какое-то движение. Рассмотреть лучше не удалось, так как в этом месте не оказалось ступеньки и пришлось вытянуться к проему, чтобы рассмотреть. Но ничего рассмотреть не удалось, и он решил, что ему показалось.

Вернувшись в дом, в котором стало тепло от печи, Евгений осмотрел кеды, они еще не высохли полностью, но вполне уже можно было их надеть, чтобы сходить за водой. Евгений взял из-под рукомойника ведро, достаточно чистое, обулся, вышел из дома и направился к проему в заборе, чтобы спуститься к реке. Тучи заволокли небо, начал накрапывать дождик. Евгений не был удивлен, ведь погода в горах меняется часто, но был слегка разочарован переменой погоды, так как путешествовать в дождь ему не хотелось. Его не смущал постой в этом странном жилище, но задерживаться здесь смысла не было — скудные запасы еды, представленные парой банок консервов и засохшей горбушкой, сводили пребывание здесь к минимуму.

Река по-прежнему была бурной, и от чрезвычайно холодной воды Евгений вздрогнул. Он все еще удивлялся, как ему удалось преодолеть эту водную преграду. Опустив ведро в воду и несколько раз ополоснув его, он наполнил ведро водой и, распрямляясь, почувствовал на себе тяжелый взгляд. Подняв голову и кинув взор на противоположный берег, он встретился глазами с огромным медведем, ощетинившимся и беззвучно наблюдающим за этими водными процедурами. Зверь словно ожидал, что его заметят. Черная его шерсть лоснилась даже в отсутствие солнечных лучей. Мощные конечности, на которые он опирался, держа голову с раскрытой пастью книзу, могли бы раскрошить и крепкую стену, не говоря уже про хрупкое человеческое тело. Евгений застыл, боясь шевельнуться, хотя и понимал, что должен как-то отреагировать на неожиданную встречу, но тело стало ватным.

Медленно поставив ведро на землю, Евгений попятился назад, не поворачиваясь к зверю спиной и не отводя взгляда от двух черных зрачков, что, видимо, было ошибкой, так как зверь словно почуял призыв к действию. Мощное, тяжелое тело бросилось в воду. Там, где Евгению вода была по грудь, когда он переходил водную преграду, медведю едва дошло до середины туловища. Черняев понял, что ожидать чуда сейчас не время, и оставил попытку играть в расчетливого охотника, повстречавшего хозяина тайги, а развернулся и что есть силы побежал к дому. Короткое расстояние показалось вечностью. Ноги были непослушными. Он бежал, как во сне: сколько бы усилий ты ни прикладывал, ты топчешься на месте и затылком чувствуешь, что тебя настигает то, от чего ты стремительно пытаешься отделаться.

Подбежав к проходу в заборе, он услышал, как зверь выбрался и с его тела на землю градом, будто дробины по железу, громко стекали капли. Евгений не стал оглядываться. Оставались считаные метры, чтобы преодолеть внутренний двор и запереться внутри. Возможно, это была не лучшая идея, но другой сейчас не было. Пробегая мимо фонтана, Черняев понял, что зверь достиг стены и внутреннего двора. Дом из серого камня очень близок. Пять метров. Два. Он дернул дверную ручку и чуть не осел на землю от неожиданности. Заперто. Но как? Охваченный гневом, он сделал еще несколько попыток, но дверь предательски не подчинялась. Черняев медленно осознавал приближающийся конец. Он развернулся, чтобы посмотреть в глаза надвигающейся гибели. Медведь, вальяжно перебирая лапами, передвигался по внутреннему двору, сминая ногами все, что попадалось на каменистом грунте. Он шел так неспешно, будто понимал, что Черняеву, запертому в этом периметре, некуда деваться, и наслаждался этим процессом, радуясь каждой минуте страха, который рождался в Евгении.

Евгений, пытаясь справиться с колотящимся сердцем и пульсирующими прострелами в виски, судорожно просчитывал свои шансы, и его взгляд наткнулся на арку, ведущую к разрушенной лестнице смотровой башни. Нужно было пробежать через двор мимо черной груды живых мышц, которые шли рвать его в клочья. Он сделал глубокий вдох, сжал кулаки и услышал скрежет металла по металлу. Подняв взгляд к небу, он увидел ржавого лебедя, который крутился на основании мачты. Флюгер, как стартовый пистолет, подающий выстрел, подстегнул Евгения к мощному броску, и, как бегун, начинающий спринтерский бег, он устремился навстречу бурому зверю, за спиной которого было его спасение.

Медведь был явно не готов к такому повороту. Он поднялся на задние лапы в момент, когда Черняев был рядом, чтобы обрушить на него всю свою массу. Когда передние конечности бурого начали опускаться в попытке достать человека, который сумел сгруппироваться и, скользнув по мелкой гальке, кувыркнувшись несколько раз, упал. Лапы медведя опустились на землю. Человеку удалось обойти его. Медведь яростно взревел.

Евгений задыхался от своей дерзости. Сидя на земле, он смотрел на тушу перед собой, которая взревела и медленно разворачивалась в его сторону. Он не стал испытывать судьбу второй раз. Вскочив на ноги, Черняев метнулся к лестнице. До нее оставалось несколько шагов, и, взлетев в узкое пространство первого уровня башни, он почувствовал, как что-то полоснуло его по спине. Он проскочил еще несколько ступеней и почувствовал резкую боль. Он осел, прижавшись к стене. Холодный камень на секунду облегчил невыносимую боль. Евгений закинул руку за спину, потрогал. Похоже, это была огромная рана. Халат, в который он был по-прежнему одет, намокал кровью, рвущейся из тела, словно ей наскучила эта темница. От боли у Евгения загудело в ушах. Он уже не слышал рева чудища, который пытался разворотить узкий проход своими могучими лапами. Он не слышал скрежещущего лебедя, который беспечно, волчком крутился вокруг оси от поднявшегося ветра. Он не слышал, как отворилась дверь дома и оттуда вышел седовласый человек. Он не видел, что человек подошел к фонтану и глифы начали светиться синим огнем. Евгений уходил в небытие. Туда, где нет ничего, кроме тишины.

Глава 7. Цель

Евгений открыл глаза. За окном была ночь, в комнате было душно и влажно. Он лежал на животе, одна рука затекла. Он перевернулся, и скрип старых пружин раздался, наверное, по всему дому. Через окно в комнату пробивался лунный свет, и поэтому можно было различить шкаф с постельным бельем, кровати. На одной из кроватей он заметил под одеялом силуэт, по подушке были раскинуты волосы. В человеке, лежащем под одеялом, он узнал Алису. Она спала так тихо, что ее дыхание было едва слышно. Евгений привстал и опустил ноги, почувствовав приятную прохладу дощатого пола. «Удивительно, — подумал он, глядя на девушку, — как можно в такой духоте спать под шерстяным одеялом?» Но вспомнил, что жена Светлана вот так же забиралась под плед, почувствовав слабый сквозняк из открытой форточки. Еще он обратил внимание, что его джинсы и куртка аккуратно висят на стуле, который стоял рядом с его кроватью. Он не помнил, когда он успел раздеться. Голова была тяжелой, но Евгений был рад, что ему удалось поспать, несмотря на странный сон с погоней. Он вспомнил, что в этом труднообъяснимом сне медведь рассек ему позвоночник, и потрогал спину. Все было в порядке.

Евгений захотел пить. Быстро встав с кровати, чтобы лишний раз не заскрипели пружины, Евгений натянул штаны, нашел взглядом кеды, обулся и вышел. Во всем доме было очень тихо, и Евгений, привыкший к постоянному шуму за окном своей городской квартиры, удивился этой сельской тишине и покою. Аккуратно прикрыв дверь, он направился в комнату, где располагался Энтеринг. Она была пуста. Налив в стакан воды из графина, стоящего на столе, и жадно выпив, он повторил эту процедуру еще раз. Из кухни был едва виден свет. Войдя туда, Евгений увидел Стопина. Одной рукой он листал экран мобильника, другой, положив локоть на стол, зажимал сигарету, выкуренную наполовину. На столе, кроме пепельницы и стакана с чаем, ничего не было.

— Не спится? — спросил Максим.

— Жарко, воды захотелось.

— Я бы на твоем месте еще покемарил, завтра ответственный день. — Максим выпустил клуб дыма. — Тебе нужно быть хорошо отдохнувшим и собранным.

— Угу, — согласился Черняев, — может быть, и не проснулся бы, да сны странные. А потом глаза открыл: духота. С трудом переношу такое.

— Что за сон? — с неподдельным интересом спросил Максим.

— Да херня какая-то. Последнее время снится медведь, которому от меня что-то нужно, а я пытаюсь от него сделать ноги.

— Хм, очень интересно!

— Что именно?

— Да нет, ничего, — покачал головой Максим. — Ты иди спать, сынок. Помнишь ведь, как в сказках? Утро вечера мудренее. Бывают во сне загадки, а днем случаются отгадки.

Алиса по-прежнему лежала неподвижно. Видимо, энергия в ней кипела, пока она бодрствовала. Евгений всегда завидовал людям с хорошим сном. Он всегда спал чутко, просыпался при малейшем шорохе. Как можно тише Евгений разделся, сложил вещи на стул. Теперь он был уверен, что накануне не развешивал их на спинку. Осторожно улегшись в постель, чтобы не сильно скрипела кровать, Евгений неожиданно быстро упал в сон.

Проснулся он, когда уже было светло. В комнате никого не было, но за дверью раздавался оживленный шум. Скинув с себя простыню, которой был укрыт, он потянулся несколько раз, напрягая мышцы в струну и расслабляя. Он почувствовал, что на этот раз все в норме. Голова не болела. Он был выспавшийся и бодрый, ему не терпелось выяснить, что за важные дела, о которых ему ночью намекал Максим Анатольевич, ждут его сегодняшним днем. Не торопясь он встал, натянул футболку и штаны, растрепал волосы на голове. Сквозь крону деревьев за окном солнце освещало комнату.

В гостиной все были заняты своими делами. Стол, за которым сидела Лиса, был завален бумагами и фотографиями. В ушах у нее были наушники, через которые слышался ритм. Увидев Евгения, она кивнула, не прекращая своих занятий. Максим Анатольевич в темно-зеленом, с короткими рукавами поло, подчеркивающим крепкую фигуру, и брюках-чинос горчичного цвета стоял возле Энтеринга и сосредоточенно вертел в руках черную коробку. Евгений видел похожую в руках Александра, когда они впервые встретились. Сначала Евгений подумал, что странное голубое свечение исходит от этой коробки, но потом увидел, что правая рука Стопина была словно окутана синеватой дымкой, особенно на запястье. Евгений не стал никого донимать вопросами.

Александр развалился в кресле и пил из большой кружки, надкусывая печенье, которым вчера угощала Алиса. Казалось, что он сосредоточен только на своем завтраке. Увидев Черняева, он улыбнулся ему, словно лучшему другу:

— Приветствую, Женька! — радостно воскликнул он. — Вижу, ты готов к новым подвигам — глаза горят в предвкушении приключений.

— Да уж, — согласился Евгений.

Петрович и Миша выносили из кухни наполненные чем-то пакеты и внимательно проверяли каждый мешок. Вид у них был невыспавшийся, словно они всю ночь провели на вечеринке. Петрович, пронося мимо Евгения очередной пакет, приветственно хлопнул того по плечу, не произнеся ни слова. Мишка с растрепанными волосами смотрелся еще более нескладно — длинный, неувязистый. Евгений пытался придумать, какая роль могла быть отведена Емеле в команде, но на ум пришло только, что он мог бы служить для переноски тяжестей и потехи окружающих.

Лизка крутилась возле этой парочки, бегая за ними туда-сюда, словно требуя ласки и внимания, но всем было не до нее.

— Максим Анатольевич, я готова, — раздался голос Алисы.

Максим по-прежнему стоял возле зеркала. Свечение от руки пропало, и он повернулся.

— Хорошо, — сказал он, — я тоже.

Миша и Петрович, услышав это, бросили свое занятие и подошли к столу. Александр невозмутимо смаковал печенье.

— Ксан, — обратился к нему Максим Анатольевич и сделал приглашающий жест. — Ты, Женя, тоже не стесняйся, подходи ближе.

Евгений устроился на свободном стуле, Александр нехотя поставил стакан на пол и, кряхтя, подвинул кресло.

— Я готов, — сказал он.

— Ох, — вздохнул Максим, — и что ты будешь с ним делать?

— Это риторический вопрос, можете не отвечать, — улыбнулся Александр, обращаясь ко всем, — а вот ты, Алиса, можешь уже начинать. Хотя погоди. — Александр достал свой телефон. Быстро перебирая пальцами, он ввел текст, и из динамика зазвучала песня Club Foot группы Kasabian. — Во, теперь можно, — сказал он.

Алиса закатила глаза, остальные будто и не обратили внимания на эту выходку, скорее всего, привыкли к подобному.

— Итак, цель сегодняшнего собрания — осуществить переход и завершить начатое.

— Алиса, давай с самого начала, — сказал Максим Анатольевич. — Среди нас есть люди, которым еще не все понятно.

— Окей! — быстро согласилась она.

Черняев в очередной раз удивился и по-доброму позавидовал этой ее живости. Она казалось ему настоящей, неиспорченной, что нечасто встретишь в современной жизни. Как говорится, никогда не выпадает второго шанса создать первое впечатление, но тут этого и не требовалось бы, так как девушка зацепила его сразу. Зацепила не той стороной, которая в первую очередь может интересовать мужчину, а детской невинностью и интеллектом. Ему казалось, что с ней он смог бы поговорить на любую тему и от этого не будет неловкости и страха непонимания.

— Как мы знаем, — сказала она, — на сегодняшний день существует борьба двух соперников, некогда объединенных одной целью.

— Это она про Круг, — вставил Александр, скрестив руки на груди и сделав важное лицо.

— Да, спасибо, — не смутилась Алиса. — И эти враждующие круги преследуют, по сути, одинаковую цель: поиск артефакта-души, некогда заключенной в шкатулку или что-то в этом роде, — если информация, которой мы обладаем, правдива. — Она сделала паузу. — Но воспользоваться этим артефактом каждая из сторон намеревается разными способами. И если цель Высшего круга — сохранение Асила, цель Нижнего — его разрушение.

— Как ты уже понял, Женя, — Стопин посмотрел ему прямо в глаза, — мы представители первого варианта. Как я уже говорил, Низший круг постоянно наступает нам на пятки и не дает спокойно вести свою деятельность. Приходится быть осторожными, менять убежища, редко пользоваться зеркалами, чтобы не оставлять следа, по которому нас можно найти. А работа преследователей заключается в том числе и в обнаружении таких групп, как наша, и их уничтожении. Чем меньше останется нас, тем проще будет достигнуть желаемого — преуспеть в поиске души, которая может сделать Низший круг непобедимой силой. И те, кто останется, с ней не справятся.

Максим был спокоен, и каждое его слово звучало уверенно. Стопин никуда не спешил и уже все понял в этой жизни, но при этом нельзя было сказать, что он заторможенный. Нет, скорее рациональный. Евгений еще не понимал, является ли Максим лидером этой группы или каждый из них выполняют свою функцию в чьей-то игре. Максим отличался от других, и это было заметно. Один только его взгляд, брошенный на кого-нибудь, имел значение, и Евгению это было совершенно понятно.

— До недавних пор, — продолжил Стопин, — мы не вступали в открытые конфликты с преследователями из Низшего круга. Догадываешься почему?

Евгений понял, что вопрос адресован ему, но лишь покачал головой.

— Потому что ликвидировать преследователя — значит встать на его сторону, — веско произнес Александр.

— Именно, — поддержал его Максим. — Такая «ликвидация» оставит в твоей душе след, от которого тебе никогда не избавиться.

— Поэтому мы не пользуемся оружием, — это сказал Миша, внезапно утративший свой прежний чудаковатый вид.

Стопин одобрительно кивнул.

— Миша отвечает у нас за вооружение.

— Не понял. — Черняев озадачился. — Зачем отвечать за вооружение, если вы не пользуетесь оружием?

Александр засмеялся. До этого он сидел в кресле и откровенно скучал. Все эти объяснения и предисловия были ему явно не интересны.

— Я же тебе всегда говорил, Мишка, — продолжал смеяться Александр, — ты как любой министр в этой стране. Ты вроде есть, но чем ты занимаешься, никому не понятно.

— Очень смешно. — Емеля не обиделся, скорее его даже забавило такое сравнение. — Оружие бывает разное. Точнее нужно бы сказать, что мы не используем огнестрельное.

Максим Анатольевич достал из кармана черную коробку, похожую на телефон, и положил на стол перед Евгением. Алиса взяла папку и достала схему, которую передала Черняеву: формулы, чертеж в разрезе, незнакомые шрифты, хотя при внимательном рассмотрении они показались ему похожими на глифы, которые привиделись в сегодняшнем сне.

— Универсальный прибор искателя, — пояснил Миша. — УПИ.

— Ага, а чертеж тебе показали так, для пущей важности, чтоб ты оценил, насколько эта херовина сложная, и уяснил, что сам бы ты такой никогда не овладел. — Александр снова напустил на себя важный вид.

Алиса улыбнулась. Молчун оставался в стороне, но слушал внимательно. На руках он держал кошку, грея ладонь в ее пушистом шерстяном тепле.

— Эта херовина, — рассудительно ответил Миша, — действительно сложная штука. Эти письмена…

— Да чего там сложного? Две функции, и те через раз. — Александр не унимался.

— Эти письмена, — не обращая на него внимания, продолжил Миша, — на языке, на котором раньше говорили в Асилуме.

— Своего рода всеобщий язык, — быстро пояснила Алиса.

— Да, — подтвердил Максим, который снова вступил в разговор. — Только на сегодняшний день пользуются им немногие. В основном для шифрования, которое не смогли бы расшифровать спецслужбы.

Евгений взял УПИ в руки. Прибор действительно напомнил телефон, но без кнопок и сенсорного экрана. Прибор был холодный и приятный на ощупь, Черняеву это понравилось, и еще он был в меру тяжелый.

— Он твой, — сказал Макс. — Я настроил его под твою вибрацию. Поэтому теперь ты сможешь оповестить меня, когда будет нужно пройти через Энтеринг. УПИ сейчас здорово упрощает работу проводников. Пока его не было, приходилось затрачивать много энергии на установку устойчивой связи между проводником и искателем во время перехода. Один из инженеров…

— Все может инженер… Кто-нибудь из вас им станет в первый раз. Вш, вш, — Александр начал насвистывать песенку из детского мультика.

— Так вот. Один из талантливых людей Высшего круга, — продолжил Максим, — разработал возможность заключения в емкость вибраций следа из репозита, открытого в мире Асила.

Евгений пытался хоть что-то понять из сказанного.

— И еще он может создавать импульс или выброс энергии. Сила этого выброса напрямую зависит от тебя, Женя. Но сильно не увлекайся: каждый импульс влияет на твое состояние. Чем больше, тем дольше будешь восстанавливать силы перед следующим. Есть функции по адаптации к миру, но тут пока не попробуешь…

Женя неуверенно кивнул.

— Да скоро поймешь, как попробуешь, — на этот раз к нему обратился Емеля. — Да, и ты поаккуратнее с ним. Новый мы тебе уже не организуем. Шахты, в которых добывали репозит, были уничтожены задолго до твоего появления. Посчитали, что это сильно осложнит жизнь искателям и проводникам из Высшего круга.

— И в принципе они были правы, — Алиса указала на график, который до этого достала из кипы бумаг на столе. — Если посмотреть статистику наших удачных операций, то все сводится к тому, что прекращение производства УПИ очень повлияло на общую картину.

Молчун подошел к окну, из которого была видна дорога, проходящая мимо церкви. Максим вопросительно дернул головой, но тот лишь отрицательно покачал в ответ своей и уселся на подоконник.

— У Петровича сильно развито чувство, которое вы в своем мире называете шестым, — пояснил Стопин. — Иногда он видит вспышки возможных вариантов развития. Но иногда это то, что происходит «не здесь», а где-то параллельно. Чаще всего у него это случается в местах, как вот это.

— Благоприятные места, — вспомнил Евгений рассказы Максима.

— Все верно, — одобрительно улыбнулся тот. — Поэтому иногда лучше прислушиваться к вспышкам нашего Молчуна, они могут предупредить об опасности или дать информацию для правильной интерпретации увиденного.

За столом возникла пауза. Евгений уже привык к тому, что члены группы неохотно распространяются о своих делах, но если чем-то делятся, то это подается так, будто он, Евгений, уже знаком с этим, но дают время на осмысление услышанного.

— Итак… — нарушил молчание Стопин.

Сейчас, когда он стоял рядом, Черняеву удалось рассмотреть изображение на его запястье. Это была татуировка: круги, соединенные между собой линиями, внутри круга квадрат. В центре квадрата еще один круг с начертанным глифом. Картинка из сна.

— Как мы уже говорили, — продолжал Максим, — участие в открытых конфликтах не наше дело. Но мы вышли на твой след. Сейчас концепция изменилась. Алиса введет в курс дела.

Евгений в этот момент почувствовал себя болотным кроликом, который преодолевает болото вплавь. И от того, насколько быстрая у него реакция, зависит судьба этого кролика, ведь в мутной воде болот обязательно найдется тот, кто захочет им полакомиться.

— Еще месяц назад, — подхватила Алиса, — мы и представить не могли, что все так удачно сложится. Для нас. Видимо, ты важная пташка, товарищ Черняев.

Она передала Евгению фото. На ней был изображен человек, лицо которого было закрыто белой театральной маской. Маска улыбалась. На этой таинственной фигуре был надет худи, капюшон накинут на голову. Человек стоял на парковке среди машин, снимок сделан с расстояния, наверняка фотограф прятался за одной из машин. Места Евгений не узнал — обычная парковка, таких в городе много.

— Это Маскарад, — сказала девушка, — человек довольно известный в наших кругах и очень влиятельный. Никто его не видел в живую. Фото сделано одним из искателей, но не нашей команды. К сожалению, после того как фото попало к нам, вся команда пропала. Преследователи вышли на их след и…

— Мы этого точно не знаем, Лиса, — сказал Миша, забирая фото у Евгения, он со злобой посмотрел на фигуру в капюшоне. — Но как только мы до него доберемся, он за все ответит.

— Маскарад давно служит одним из помощников магистра воздуха, — продолжила Алиса, — чтобы он появился в этом мире сам, на то должны быть веские причины.

— Примерно за три дня до того, как его зафиксировали, Александр вышел на твой след. — Максим что-то искал в бумагах на столе. — И сначала я думал, что это и есть цель Маскарада, но потом… потом ты продолжал спокойно жить своей жизнью. И я понял, что о тебе в Нижнем круге еще не знают. Да и такого не было, чтобы за обычным человеком, пусть и с ярким следом, отправлялся приближенный магистра. Значит, что-то отвлекло их внимание в этом мире. Что-то более важное, чем ты. Что-то, что заставило прийти самого Маскарада. Возможно, команда Платонова могла бы ответить на этот вопрос, но, как сказала Лиса, связь с ними потеряна. Он отправил мне снимок, и мы договорились о встрече, но затем я почувствовал, как Энтеринг, за который отвечал Платонов, был разбит.

Стопин наконец нашел на столе еще одну фотокарточку, на которой он был запечатлен с улыбчивым человеком, лицо которого украшали густые усы. Карточка была старая, будто из семейных альбомов. Евгений отметил, что Стопин на старом пожелтевшем снимке выглядит почти так же, как и сейчас.

— Это Антон Платонов, — Максим показал пальцем на мужчину со снимка, — мой давний друг. Проводник в команде Терры. Молчун отыскал это место, и мы вскоре перебрались сюда, спрятались от возможных поисков. Я уверен, что Платонов ничего не сказал, но береженого…

Стопин осекся. Евгению было жаль веселого усатого дядьку, хоть он и не знал его.

— Как бы то ни было, Платонов выиграл для нас время, заплатив за это высокую цену. Честно признаться, мы никогда не теряли ни проводника с командой, ни Энтеринга. Это начало открытой войны. И непонятно, по каким причинам Платонов не активировал защиту своего портала.

Черняев не успел задать вопрос, но сразу получил на него ответ от Макса.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.