Бесплатный фрагмент - Аркус. Книга убийцы

— Не заперто, — из-за двери донесся раздраженный голос.

Он толкнул дверь и вошел в небольшую, провонявшую потом комнату. За кривоногим столом сидел помощник командора стражи.

— Чего тебе? — Помощник смотрел исподлобья.

— Я по поводу этого.

На стол перед стражником лег помятый, грязный листок с корявым портретом какого-то бородача.

— А-а-а, — помощник откинулся на стуле, — еще один охотник за головами? Да ты уж опоздал, поди, вас таких, охочих до денег, уже полгорода рыщет.

— Что он сделал? — Голос нового охотника за головами был холоден и спокоен. — Награду в тридцать монет назначают неспроста.

Разящий луком и потом стражник прищурился и мерзко ухмыльнулся.

— Жену командора стражи убил.

— Даже так?

— Ага, кишки прям на улице выпустил. Средь бела дня…

— Почему командор нанимает охотников за головами? В его распоряжении вся стража города.

— Это не твоего ума дела, — огрызнулся помощник. — Тебе деньги платят, остальное тебя не касается.

— Значит, я нанят?

— Да.

Помощник угрюмо взглянул в спину уходящего охотника.

— Эй.

Мужчина остановился, но не обернулся.

— Старина Вольмо не нужен командору живым.

— Его есть, кому опознать?

— Найдется.

Дверь за охотником закрылась.

                                         * * *

Он шел по грязной узкой улице. Ночь давно опустилась на город, и, кроме пары стражников и нескольких, вероятно, тоже охотников за головами, ему никто не встретился. Он шел бесшумно, стараясь не ступать в лужи с мутной смердящей жижей, полностью погрузившись в мысли. Стук сердца гулом отдавался в ушах.

Убийца не пойдет в таверны, постоялые дома или в какое-нибудь подобное место. Только не сейчас. Если ожидания оправдаются, бедолага будет искать иное убежище.

Обогнув площадь, он пошел в сторону небольшого храма-лечебницы святой Лукреаты.

                                        * * *

Настоятельница Ромильда Лурье с опаской подошла к двери и осторожно открыла маленькое окошко.

— Чем мы можем помочь?

— Доброй ночи, госпожа. — В окошке стоял высокий мужчина, плотно укутанный в плащ с опущенным капюшоном. — Приютите ли путника на ночь?

— На соседней улице есть недорогой постоялый двор.

— Боюсь, мне это не подходит.

Ромильда вздохнула и дернула засов. Дверь медленно отворилась. Незнакомец вошел под свод храма.

— Прошу, входите. Но знайте, что семеро прокаженных сегодня разделяют с вами кров.

— Буду иметь в виду. — Мужчина, откинув капюшон, обнажил покрытое многодневной щетиной худое лицо. Глубоко посаженные глаза незнакомца не понравились настоятельнице.

— На ужин, к сожалению, можете не рассчитывать…

— Где Вольмо Трайп, госпожа? — незнакомец бесцеремонно перебил настоятельницу.

Женщина с подернутыми сединой висками с вызовом взглянула на мужчину.

— Так вы из этих наемников? Великий Заступник, у вашего брата уже не осталось ничего святого…

— Нет, госпожа, — мужчина снова перебил настоятельницу, — я много хуже, чем любой из наемников. И если судить по вашей реакции, разыскиваемый преступник укрывается в этих стенах. Поэтому повторю вопрос: где Вольмо Трайп?

— Убирайтесь вон! — Настоятельница схватилась за ручку двери и попыталась открыть ее. Но ночной пришелец закрыл едва отворенную дверь.

— Госпожа, — голос мужчины изменился, — я найду его с вашей помощью или без, с той лишь разницей, что во втором случае будет больно.

Настоятельница набрала в грудь воздуха для того, чтобы крикнуть, но незнакомец отреагировал мгновенно. Удар в лицо потряс женщину, и та, обмякнув, сползла по двери.

Он осторожно уложил ее у стены рядом с дверью и закрыл дверь на засов. Подхватив с пола лампу, он зашагал по коридору, обрамленному колоннами. На полу были обустроены лежаки, на которых спали те, кому было необходимо убежище. В воздухе пахло алкоголем, трупной гнилью, потом и экскрементами.

Он, не останавливаясь, шел дальше. У самой дальней стены прямо под куполом храма стояла статуя женщины, сложившей руки в молитве. У подножья статуи на коленях стоял мужчина, плечи которого содрогались в беззвучном плаче.

— Это не поможет, — тихо произнес охотник за головами, — богам нет до тебя дела. Уже нет. Считай, что ты паршивая овца, обреченная на вечные муки в Бездне.

— Я знаю, — голос Трайпа охрип. — Но почему я? Почему именно я?

— Это мы сейчас и выясним. Для начала скажи, кто тебя надоумил убить жену командора. Ты знаешь ее?

Бородач, наконец, повернул к охотнику изумленные глаза.

— Откуда ты знаешь, что это женщина?

— Догадался. Как она выглядела? — в голосе охотника появился напор.

— Лица не помню. Голос был такой приятный, мягкий. Я не мог ослушаться ее слов.

Мужчина присел рядом с Трайпом и тряхнул его за плечи.

— Вспомни, что еще было? Она называла чьи-то еще имена? Что ты видел вокруг?

Трайп выглядел ошарашенным и беззвучно открывал и закрывал рот.

— Ну же, — прошипел охотник, — только из сострадания к твоей проклятой душе я еще не начал резать тебя на куски. Соберись и попытайся вспомнить, что ты видел в том сне.

Бородач с ужасом взглянул в лицо под капюшоном.

— Б… бу… бутылки, вокруг были какие то бутылки. И воняло. Страсть как воняло.

— Чем воняло, какие бутылки? — охотник еще раз встряхнул рыдающего бородача.

— Помилуйте, господин, я не знаю. — Трайп повис на руках, закрыв лицо руками, и надрывно заплакал.

— Э-э-э, заткните там пасти на хер, — донеслось откуда-то из глубины храма.

Охотник с досадой оттолкнул мужчину и потянулся за ножом.

---

                                        * * *

Рассвет забрезжил сквозь грязное окно таверны, освещая засаленный стол. Охотник заглянул в кружку и, мгновение подумав, выпил залпом содержимое. Тавернщик уже открыл свое заведение, а с кухни потянулся не слишком-то и аппетитный аромат. Посетителей еще не было.

Тавернщик пару раз проходил мимо с явным намерением что-то сказать и каждый раз, вспомнив о каком-то важном деле, тотчас отворачивался от охотника.

Пожалуй, ночное предприятие оказалось гораздо более претенциозным, чем планировалось.

Наконец, тавернщик собрался с духом.

— Господин Фогриппер, как долго вы планируете пробыть в нашем заведении?

— А что? Я же оплатит свое присутствие здесь.

— Это да, просто этикет корчмаря не позволил мне отказать гостю в приюте глубокой ночью, — ловко извернулся тавернщик, — но с рассветом, вероятно, стража или, не приведи Орт, юстициар начнет искать вас. И, признаться, мне бы не хотелось обысков и допросов в казематах.

— Вчера один из твоих гостей зарезал другого твоего гостя прямо на пороге этой славной корчмы. И потом, я заплатил достаточно, чтобы покрыть любые из этих неудобств.

Тон господина Фогриппера исключал дальнейший спор. Впрочем, он и сам собирался уходить. Отсюда не видно плаху. Тавернщик же поспешил к дальнему столу, решив, что тот более всех нуждается в том, чтобы его протерли.

Охотник натянул перчатки, накинул плащ и молча вышел из таверны.

По своему обыкновению шел он тихо. Его маршрут огибал площадь и, что самое важное, плаху. Зеваки мало-помалу собирались у виселицы. Пока немного, и совершенно точно не было среди них той, что его интересовала. Пара дюжин мужчин и женщин, вероятно, лоточников, спешащих занять свое место на площади, столпились, глазея на повешенного, который мерно, совсем слегка качался из стороны в сторону.

Охотник за головами подошел поближе, стараясь оставаться в утренней тени. Нет. Определенно ее там не было. Ее не должно было там быть. Нужно еще немного подождать.

В течение часа площадь преобразилась. Лоточники и торговцы всех мастей заставляли все пространство площади своими товарами. Не забыв при этом, поглазеть на виселицу. И за все это время ни у плахи, ни на площади в целом не появился ни один стражник, хотя охотник готов был побиться об заклад, что видел, как пару раз в проулках поблескивали кирасы стражей порядка.

Восходящее солнце всплыло над крышами зданий и осветило мягким весенним светом ожившую Базарную площадь.

Фогриппер решил, что от наблюдения из-за угла уже толку мало, поэтому он уже толкался локтями с торгашами и их клиентами. Еще пару часов назад безмолвная пустынная площадь была столь же оживлена, как и кладбище. Теперь она в единочасье взорвалась тысячами слов и звуков.

— Рыба. Вяленая рыба. Не из канала. Рыба.

— Сыр, молоко.

— Фру-у-укты.

— Мясо. На кости и мякоть. Требуху отдам за полцены.

Охотник шел, морщась от сбивавшего с ног обилия ароматов, смешавшихся в единую плотную вонь паруанского рынка. Он медленно шел в сторону плахи, лавируя между людьми. Рядом с висельником уже стоял юстициар. Плотный форменный камзол с крошечным геральдическим щитом, приколотым прямо над сердцем, выдавал в коренастом мужчине с выбритыми висками поборника правосудия и борца с организованной преступностью, которую в большинстве случаев оперативники Легио Юстиция и организовывают.

Юстициар покрикивал на зевак, столпившихся вокруг плахи. Фогриппер внимательно осматривал толпу, в которой без сомнения угадывались охотники за головами вроде него. И у всех как у одного вид был крайне раздосадованный. Слегка усмехнувшись мыслям, Фогриппер двинулся через толпу вокруг плахи. Навстречу, бесцеремонно расталкивая люд, двигались стражники. Пятеро. Охотник, своевременно изменив маршрут, обошел их стороной, избежав тумаков и толчков.

— Попался душегуб. — Один из зевак в соломенной шляпе сплюнул под ноги, или на ноги. — Говорю вам, это люди Майклса его достали. Иначе его бы вздернули при всем честном народе.

— Че эт? — отозвался побитый оспинами детина с бычьей шеей. — Стража, кагда захочит, может вешать. Хер они класть хотели на народ.

— Это да, — не унимался в шляпе, — но нада ж показать эту… как ее… ну это… справасудие.

Фогриппер ненавидел подобных невежд. Подавив желание пырнуть умника под ребро, охотник проскользнул мимо. Его раздражение росло, ибо он видел изъян в своем плане. Нужно было учесть базарный день, ибо толпа, заполонившая всю площадь, слишком большая и плотная, и найти ту, что ему нужна, становится все труднее с каждым новым посетителем рынка.

Стражники вскарабкались на плаху, и начали вытаскивать Вольмо Трайпа из петли. Один из них поскользнулся в луже мочи под висельником. Толпа разразилась язвительными смешками и улюлюканьем.

— Заткните свои пасти, сучье племя! — выкрикнул неуклюжий стражник, отряхивая одежду.

Справедливость и правосудие в самом наглядном виде.

Сосредоточиться. Внимательно оглядеться. Она, кем бы она ни была, придет. Она не пропустит такое. Не упустит возможность потешить себя зрелищем еще одной загубленной судьбы. Но как понять кто это?

Охотник напряженно всматривался из-под капюшона в лица горожанок. Не она. И не эта. Нет. Возможно эта, хотя нет, от нее слишком несет потом. Кто же ты?

Он начинал вскипать. Пожалуй, надо было немного попытать Вольмо, может быть удалось выудить еще что-нибудь. Хотя это маловероятно, ибо его психика лежала в руинах. Он уже был на полпути к сумасшествию. Бородач большего бы не сказал. Так, бутылки и вонь. О чем это может свидетельствовать? Она самогонщица? Травница? Алхимик? Но как она познакомилась с командором стражи? Нет, не подходит. Тут что-то еще.

Вольмо уже укладывали на тележку для трупов. А юстициар о чем-то говорил… проклятье. Юстициар вместе с помощником командира стражи внимательно слушали торопливо тараторящего тавернщика. Неужели такая вечная вещь как золотая монета нынче тоже обесценилась. Ведь они уговаривались. Напрасно, корчмарь, ты так, ой как напрасно.

Охотник, скрипя зубами, направился в сторону плахи.

— Доброе утро, господа.

Все трое обернулись к нему. Тавернщик тотчас побледнел.

— И вам не хиреть, — отозвался юстициар. — Чем обязаны?

— Тридцатью золотыми монетами, — как можно непринужденнее ответил охотник. — Но не конкретно вы, господин юстициар. А вот к господину помощнику командора у меня дело финансового характера.

— Кх-кх, — помощник прокашлялся, — да-да, господин Ярре, этот человек нанят стражей для розыска убийцы Трайпа. И как мы видим, и если верить словам… господина Брудса, со своей работой охотник за головами справился.

— Он с вашей и моей работой справился, помощник Малверст. — Юстициар неотрывно смотрел в лицо охотника. — А что, у городской стражи есть целых тридцать золотых, чтобы оплачивать услуги вольных клинков?

— Ассигнования на награду выделил командор Штайльегер из собственных средств, — неприязненно отозвался помощник Малверст.

— Вот как? Ну, очень хорошо, что ваше жалование не пострадало. А теперь вернемся к вам, господин охотник за головами. Быть может, пройдем в штаб стражи? Вы получите награду, а я с удовольствием послушаю о том, как вам удалось изловить душегуба. Исключительно в интересах заимствования полезного опыта.

— Что ж, давайте пройдем.

                                        * * *

Охотник сидел в той же пропахшей потом комнате помощника командора стражи. Сам же помощник Малверст копался в старом бюро, выуживая из всех ящичков монетки, ибо, как оказалось, деньги, ассигнованные на награду, были кем-то вероломно украдены, а расплатиться за выполненную работу надо, по крайней мере, пока юстициар Ярре тут.

— Четырнадцать, пятнадцать, пятнадцать с половиной, пятнадцать и семь серебряных, — бормотал Малверст, перебирая коротенькими пальчиками затертые грязные монеты, — шестнадцать и два серебряных, господин Фогриппер, вот ваша награда.

— Речь шла о тридцати, — голос охотника звучал безразлично. — Я так полагаю, вы огласили награду за вычетом налогов и податей?

Юстициар с интересом посмотрел на помощника, который утирал затылок платком, который вполне мог быть тряпицей для чистки оружия и доспехов.

— Все верно, господин Фогриппер, остальное удержано, стало быть, в пользу казны Паруа.

— Закон есть закон, — охотник и не надеялся получить награду в принципе, но раз все пока удачно складывается, он был совершенно согласен и с почти вдвое урезанной наградой.

Малверст ссыпал монеты в видавшую виды мошну, извлеченную из недр того же бюро, и протянул ее Фогрипперу.

— Минуту, господин помощник, — юстициар коснулся протянутой руки Малверста, — мы должны соблюсти всю процедуру, заполнить наградную грамоту и подписать сторонами. Я готов засвидетельствовать факт исполнения обязательств вами как представителем власти и уважаемым господином Фогриппером как нанятым специалистом.

По лицу помощника пот катился градом. Охотник же был невозмутим. Он прекрасно понимал, что юстициар намерен узнать все возможное о нем. И избрал весьма простой и действенные способ — заполнение документов.

— Вы же обучены грамоте, господин Фогриппер? — Ярре снисходительно посмотрел в лицо охотнику.

— Читать и писать умею, господин юстициар.

— Очень хорошо, — Ярре хлопнул в ладоши. — Вы не против, помощник, если я заполню документы. Знаете ли, я увлекся каллиграфией, а практики не так много, как хотелось бы.

— Как пожелаете, господин юстициар. — Малверст положил на стол кошель с деньгами и вновь отправился потрошить недра бюро в поисках пергамента, пера и чернил. Через несколько минут перед юстициаром лежали пара слегка помятых листов бумаги, чернильница и такое же помятое перо.

— Очень хорошо, ваше полное имя, господин Фогриппер.

— Аркус Нотториус Фогриппер.

— Где родились? У вас интересный акцент.

— Эридорг, город Хартинг, земля Бьордал.

— Вот как? Что вас привело в Керуак и конкретно в Паруа?

— Поиски заработка.

— Сколько вам лет от роду?

— Тридцать один год.

— У вас есть семья, друзья, близкие?

— Это есть в формуляре наградной грамоты?

— Нет, конечно, — юстициар поднял глаза от пергамента. На его лице была едва заметная улыбка. — Просто любопытство. Ваш метод произвел на меня впечатление, а я становлюсь излишне любопытен в отношении людей, которыми впечатлен. Вероятно, это издержки профессии.

— Нет. У меня нет ни родни, ни друзей.

— Совсем никого?

— Вероятно, это тоже издержки профессии.

Юстициар вновь взглянул в лицо охотника, улыбка стала чуть шире.

— Надолго планируете задержаться в Паруа?

— Чудный городок, господин юстициар, пожалуй, побуду тут еще немного.

— А когда вы прибыли в город?

— Позавчера.

— И вам хватило одного дня, чтобы найти преступника?

— Я в Паруа впервые, поэтому это заняло так много времени.

Юстициар рассмеялся, а помощник выдавил из себя нечто похожее на оскал.

— Вы слышали, Малверст? Сколько Трайп уже был в розыске?

— Две недели, господин юстициар.

— Все верно. — Смех и даже улыбка испарились с лица Ярре. — Две недели несколько десятков субъектов вроде вас искали беднягу Вольмо Трайпа, а вы, Фогриппер, управились всего за день? Может, поделитесь, как и где вы нашли убийцу?

— К сожалению, я не могу, иначе в следующий раз я могу не выдержать конкуренции с десятками кого-то вроде меня.

— Что ж, понимаю, — на лице юстициара вновь заиграла легкая улыбка. — Продолжим, у вас есть с собой оружие?

— Только нож, для самообороны.

— И вам удалось схватить опасного преступника, имея всего лишь нож?

— Разумеется. У преступника-то ножа не было.

— Могу я взглянуть на ваш нож?

Аркус, пожав плечами, достал из ножен свое оружие и передал юстициару.

— Солидно, — присвистнул Ярре. — Я таких не видывал. Похож на наградной.

— Так и есть, его подарили моему отцу за заслуги. Вы могли заметить гравировку «Нотториус» на клинке.

— Как же, заметил. А кто ваш отец?

— Он был коллегой господина Малверста.

— Был?

— Да, был.

— Понимаю, соболезную.

— Спасибо.

Ярре передал обратно нож Аркусу.

— Вы согласны с суммой положенной вам награды?

— У меня нет выбора.

— Признаться, соглашусь с вами. Вот, прочтите и подпишите.

Фогриппер принял перо и слегка присыпанный песком пергамент, исписанный ровным идеальным почерком. Ярре не соврал — он был явно увлечен каллиграфией.

Пробежав глазами по строчкам, охотник кивнул и размашисто расписался под текстом. Настала очередь Малверста, который долго и упорно читал наградную грамоту, шевеля губами. Наконец он тоже коротко кивнул и поставил кривую «М» рядом с «Помощник командора стражи Р. Б. Малверст».

— Что ж, хорошо, — Ярре откинулся на стуле. — Малверст, можете передать господину Фогрипперу его награду, за вычетом всех налогов и податей.

Потный помощник кивнул и, схватив мешочек с деньгами, уже было дернулся в сторону Аркуса, но, мгновение помедлив, запустил пальцы в кошель и достал помутневший серебряный.

— На канцелярию, — декламировал Малверст и уже тогда, стянув как можно сильнее мошну шнурком, передал ее Фогрипперу. — Это твое, наемник.

— Благодарю.

Фогриппер встал и повернулся к двери.

— Господин Фогриппер, — почти виноватый и робкий голос юстициара раздался из-за спины, — вы случайно не собираетесь вернуться на базар?

— Собираюсь, господин юстициар.

— Вы не против, если я составлю вам компанию? Мне по пути с вами.

— Как господину юстициару будет угодно.

                                        * * *

Охотник ожидал, что дорога на площадь станет продолжением ненавязчивого допроса в исполнении Ярре. Но, как ни странно, юстициар больше не пытался ничего выведать. Напротив, он рассказывал о достопримечательностях, рекомендовал к посещению некоторые заведения и совершенно по-керужски восторгался гением керужских же архитекторов, спланировавших Паруа.

— Аллея Бруттон, право слово, дивное место, господин Фогриппер. К сожалению, не часто доводится прогуляться по этой прелестной улице. Мне кажется, что Бруттон — это небольшой кусочек столицы, перенесенный в Паруа. Лучшие магазины и мастерские расположены именно здесь. У нас, знаете ли, уже есть целых две парфюмерных мастерских.

— Уже есть?

— Да. Старина Лукка владеет своей мыловарней уже лет тридцать, но вот мадам Павлиетта привезла к нам сюда из столицы новые модные ароматы. Многим мужчинам пришлось крепко раскошелиться на душистое мыло и ароматные масла для своих дам.

— То есть мадам Павлиетта не так давно в городе?

— Не больше полугода. Ей чрезвычайно повезло, что Юлий Кемнер продал ей свою кондитерскую мастерскую. Впрочем, его уже ничего не держало в городе, ибо его бедняжка жена умерла, будучи на сносях.

— Какое несчастье, — Аркус проявил искреннее участие. — А от чего умерла жена Кемнера?

— Так и не удалось установить. Врачи говорили, что признаков болезни не было, а бедняга Юлий с ножом в руках защищал тело жены, препятствуя вскрытию. В конечном счете командор стражи решил исполнить волю вдовца, и усопшую похоронили как есть.

— И часто у вас такое случается?

— В том и дело, что нет. Поэтому я и обращаюсь к вам, Фогриппер. Я знаю каждого наемника и головореза в Паруа, и я знаю, что ожидать от каждого из этих головорезов. — Ярре положил руку на рукоять меча, выглядывающую из-под камзола. — Но меня несколько беспокоит, что я ничего не знаю о человеке, который смог в одиночку найти, обезвредить и повесить на главной площади убийцу, которого много дней разыскивал каждый третий в этом городе.

— Справедливости ради, скажу, что повесить Вольмо мне помог трактирщик, что разговаривал с вами утром.

— Я не о том, — Ярре настойчиво перебил Аркуса, — меня больше интересует, почему вы не убили его на месте. Для чего это представление? Фетиш? Жажда внимания?

— Вы полагаете, что человек, жаждущий внимания, будет, что-то делать ночью, чтобы никто не видел? — Фогрипперу надоел этот разговор, да к тому же ему срочно нужно было кое-что проверить.

— Вот и я не понимаю, а я не люблю, когда я чего-то не понимаю. Мне пока невдомек, что вы за человек, Фогриппер, но признаюсь, мне не очень нравится перспектива того, что вы проведете в моем городе еще несколько дней. Поэтому я абсолютно искренне рекомендую вам, господин Фогриппер, насладится красотами самого живописного места в Паруа, может быть, немного раскошелиться на продукцию мадам Павлиетты и покинуть город до заката солнца.

— Боюсь, что не смогу обещать вам этого.

Ярре остановился и пристально посмотрел в лицо Аркуса.

— Я настаиваю на своей просьбе, господин Фогриппер.

Юстициар легонько поклонился и, развернувшись на каблуках, зашагал прочь от Аркуса.

Что ж, возможно придется немного огорчить господина юстициара, хотя тот, если не нравился Фогрипперу, ты вызывал уважение хотя бы к своему профессионализму и любови к родному городу. Так ненавязчиво его еще не нанимали. В иных обстоятельствах Аркус, не подтвердись его догадки, не тронул бы никого, но, Бездна его забери, юстициар Клод Ярре и впрямь пришелся по душе Фогрипперу.

                                        * * *

Аркус подошел к небольшому, до тошноты слащаво украшенному магазинчику. Вывеска гласила «Парфюмерия мадам Павлиетты». Даже сквозь закрытые двери из него тянуло приятным лавандовым запахом.

Охотник глубоко вздохнул и потянул ручку двери. Крошечный колокольчик над дверью тотчас оповестил о посетителе. В магазинчике было светло и приятно пахло парфюмерией. Стены были заставлены стеллажами с всевозможными флаконами, колбами, бутылочками и склянками. Как следует Фогриппер не успел осмотреться, ибо из недр магазина выплыла женщина лет тридцати пяти. Из-под покрывающего голову чепца выбивались каштановые пряди, прилипая к вспотевшим шее и лицу. На женщине был надет кожаный фартук по типу мясницкого и толстые кожаные перчатки.

— Добрый день, — сладко пропела женщина, стягивая перчатки. — Чем могу помочь?

— Добрый день, мадам, — от холодного и отстраненного тона Аркуса не осталось и следа. — Я всей душой надеюсь, что вы мне поможете.

Аркус чувствовал нарастающую симпатию. Это ничего не доказывает, он, как и любой человек, может ощущать чувства, хотя это часто доставляет неудобства.

— Видите ли, я кое-что ищу. И очень надеюсь, что в этом чудном магазинчике я найду это. И клянусь удачей, с каждой секундой для моих надежд все больше причин.

— И что же вы ищете? — женщина мило улыбнулась. — В моем заведении вы можете очень многое найти.

Она чувствует. Она заинтересовалась. Это она.

— Утешения, мадам, — голос Аркуса стал скорбным, — а еще флакончик благовоний, что нынче модно у молодых горожанок.

— Так вы охотник на женщин? — улыбка исчезла с лица женщины.

— Увы, виновен, но в свою защиту скажу, что как только я найду ту самую, ради которой я прилагаю столько усилий, охота навсегда закончится.

— Ну, хотя бы что-то. — Мадам Павлиетта стянула чепец, высвобождая копну буйных локонов. — С какого аромата вы планируете начать свою охоту?

— Этот же вопрос я хотел задать вам, как профессионалу своего дела.

Женщина снова улыбнулась и, наклонившись под прилавок, достала пару вычурных флаконов с благовониями.

— Эти два благовония самые популярные у горожанок. Во всяком случае, у тех, кто может себе это позволить.

— А какой аромат нравится вам?

— Из этих — никакой. Я предпочитаю благовония более естественного характера.

— Например?

— Боюсь, на этих полках вы этого не найдете.

— А, положим, в заведении мастера Беручи?

— Ну, только если захотите обидеть меня.

Сука. Берет в оборот. Сомнений не остается. Нужно быстрее уходить отсюда.

— Забери меня Бездна, если решусь, — Аркус с наигранным возмущением всплеснул руками на керужский манер.

— Возьмите этот, — мадам Павлиеттта с видом победительницы подвинула один из флакончиков. — На мой вкус лучшее, что я могу предложить.

— Быть может, мне он уже не нужен. Быть может, охота уже окончена. — Аркус ловко подхватил руку женщины и легонько прикоснулся к ней губами.

— Пять золотых. — Женщина не вырвала руку, а на ее лице красовалась игривая улыбка. — Это мужские благовония.

Аркус положил монеты на стойку и взял флакон. Он не мог определить запах, и он сильно сомневался, что у этих благовоний есть запах. Охотник поклонился, стараясь загадочно улыбаться и не выдать отвращения, и пошел в сторону двери, а за тем внезапно остановился.

— Я зайду после вашего закрытия с вашего позволения.

— Я, думаю, смогу сама вас отыскать, — голос мадам Павлиетты был немыслимо приятен уху, а последовавший за словами смех тем паче. — Главное, не забудьте про благовония.

                                        * * *

Время уже близилось к полуночи. Аркус видел как из дымохода «Парфюмерии мадам Павлиетты» потянулся белесый дым. Очень хорошо. Значит, с минуты на минуту она отправится его искать. И если план сработает, поиски эти продлятся долго, ибо купленные благовония были благополучно выброшены в вонючий канал, тянущийся через менее респектабельные районы города, чем Бруттон. Пришлось поискать место слива алхимических реагентов, чтобы наверняка запутать монстра, что будет искать владельца благовоний, так любимых мадам Павлиеттой.

Аркус выждал минут пять и достал из внутреннего кармана круглый предмет размером с куриное яйцо, прикрепленный цепочкой к жилету охотника. Фогриппер пару раз встряхнул «яйцо», и как только в ушах раздался тихий, глухой стук сердцебиения, он двинулся в сторону магазина Павлиетты.

Он обошел здание со стороны черного хода. Замок был примитивным, и Фогриппер справился с ним очень быстро. Осторожно открыв дверь, он скользнул внутрь магазина. Внутри стояла жуткая вонь прогорклого жира, тухлятины и еще чего-то. Аркус бесшумно достал нож и двинулся на источник вони. Спустившись по узкой лестнице, он оказался в полуподвальном помещении, стены которого были уставлены гораздо большими емкостями. В комнате было жарко, ибо горело два очага. На одном, как и предполагалось, варился жир, на другом стоял чугунный котел, из которого и смердело тухлятиной. Довершала картину мадам Павлиетта, парящая над полом.

                                        * * *

Где же он? Где? Почему она не чувствует его запаха? Почему не слышит его душу? Этого не может быть. Она неслась над крышами домов, всматриваясь в окна, пытаясь почуять его. Как? Как ему удалось скрыться? Но что это? Почему она чувствует боль, и еще. Теперь в кистях. Что это? Что…

— Доброе утро, принцесса.

Она сидела привязанная к стулу, а перед ней стоял посетитель, за которым она отправилась на охоту.

---

                                        * * *

Аркус старался бить точно, пытаясь рассечь плоть. В основном ему это удавалось. Хотя нос, наверняка, он сломал. В подвале-мыловарне было жарко, поэтому ему пришлось снять плащ. Руки в перчатках уже вспотели, хотя, возможно, это была кровь из разбитых костяшек. Рилаз, так на самом деле звали мадам Павлиетту, очередной раз потеряла сознание. Все лицо, грудь и колени были залиты кровью. На полу валялась пара зубов.

Фогриппер снова окатил женщину водой из медного ковша, смывая кровь с разбитого лица. Рилаз со стоном пришла в себя.

— Ну, давай попробуем еще раз, скажи мне, где я могу найти Мюриет или ее дочь?

— Я… я… я… не знаю.

Аркус сел на колени женщине, опрокинул за волосы голову и начал бить кулаком в поломанный нос. Брызги крови разлетались в стороны, попадая на одежду и лицо Фогриппера.

Ударив с дюжину раз Аркус, тяжело дыша, поднялся. И, зачерпнув тем же ковшом воды из бочки, сделал пару больших глотков.

— Крепкие же вы твари. Ни одна не начинает говорить, пока как следует не покалечить. Но я знаю, что боль физическая для вас гораздо сноснее, чем то, что могут сделать с вами священники. Признаюсь, я о таком только читал, и сейчас вряд ли удастся найти, человека, практикующего подобное. Поэтому будем работать с тем, что имеем. К твоему счастью, у меня не так много времени, и я буду пытать тебя быстро. За каждый вопрос без ответа, я буду отрезать от тебя куски. Сначала уши, потом нос, глаза и так далее. Или ты можешь сказать мне все, что меня интересует, и все закончится.

— Я… не знаю где она, — слова давались с большим трудом женщине, над месивом, что когда то было носом то и дело надувался кровавый пузырь. — Но ее дочка осела где-то в Бардсгларде.

— Точнее, — Аркус достал с полки банку размером с голову. — Бардсглард тянется почти через весь материк.

— В топях, — Рилаз говорила с закрытыми глазами, — где-то в Аркасии.

— Ну, вот видишь, — Аркус надевал мясницкий фартук, в котором его встретила днем мадам Павлиетта, — это не так сложно, а боли тебе причинило много.

Фогриппер начал бесцеремонно расстегивать пуговицы на блузке женщины.

— Лифон, — Аркус осуждающе глядел на грудь Рилаз. — Ты с удовольствием пользуешься продуктами столь ненавистной тобе цивилизации. И, казалось бы, ты прогрессивная женщина, ценящая комфорт и дорогое, красивое белье, но ты не более часа назад варила в том котле кошку. Вот уж действительно парадокс.

Охотник достал нож и разрезал надвое бюстгальтер, обнажив грудь.

— Что-нибудь скажешь напоследок?

— Будь ты проклят.

— Впрочем, ничего нового…

                                        * * *

Клод Ярре стоял напротив плахи и смотрел на висящую перед ним фигуру. Где-то в стороне вне света факелов помощник Малверст бурно блевал. Нет, этому человеку нельзя доверять руководство стражей.

— Господин юстициар, — к нему подбежал запыхавшийся парень лет шестнадцати в камзоле посыльного. — Лейтенант Тобельхопф просит вас прибыть в дом командора Штайльегера.

— Ни много ли на себя берет господин лейтенант?

— Господин юстициар, — голос посыльного стал тише, но Ярре точно знал, что услышит в следующую секунду, — командор убит.

— Очень интересно. — Ярре закинул руки за спину и взглянул на затихших солдат стражи. — Ну что ж, поехали. Господин помощник, я полагаю, вам тоже нужно проехать со мной.

Через минуту он, сидя в крытом экипаже, смотрел в окно, дожидаясь пока Малверст прочистит желудок. И вот они тронулись и уже далеко отъехали от площади, но у него перед глазами все еще висела в петле немыслимо изуродованная и искалеченная мадам Павлиетта, а над рассеченной грудью висела грубая деревянная табличка, украшенная надписью «ВЕДЬМА».

Аркус Нотториус Фогриппер

Обвиняется в убийствах, разбоях и вымогательствах.

Особо опасен. Разыскивается живым или мертвым.

Награда 3000 золотых монет.

Юстициар Клод Ярре

Глава 1

Дни тянулись невыносимо долго. Скука притупляла разум, мешала ясно мыслить. Вдобавок отсутствие работы сильно сказалось на полноте карманов. Аркус уже отказался от роскошных апартаментов в таверне и перебрался в гораздо более скромную квартиру, в которую перестроили чердак трехэтажного дома. Да он, в принципе, мог и еще сэкономить, сними он жилище подальше от площади и ратуши, но ему нужно всегда быть в курсе событий. И горлодер глашатай, регулярно скандирующий новости с плахи прямо посередине площади, ему весьма в этом помогал. И каждый раз охотник разочарованно отходил от окна, не услышав и намека на то, что он жаждал услышать. Ни одной новости или слуха, подтверждающего присутствие ведьм. Неужели эта мерзкая мыловарка его обманула. Аркус стоял напротив стены увешанной плакатами с физиономиями разыскиваемых преступников. Конокрад, разбойник, насильник, наемник, мародер, беглый каторжник. Нет, это все не те. Ни одного, кого можно было бы связать с ведьмами. Сирок, как ни странно для города, построенного для войны и только для войны, оказался на редкость скучной дырой. Почти семьдесят тысяч горожан, относительно мирно жили изо дня в день. За три месяца он слышал лишь о паре убийств, которые никак не могли быть связаны с присутствием ведьм.

Аркус взглянул через окно на площадь, начавшую тонуть в сумеречном тумане. Частые и плотные туманы придавали здешним местам хоть какую-то прелесть и изюминку. Это нравилось охотнику. Прицепив нож на пояс, Аркус подхватил плащ и направился к выходу. На лестнице ему повстречался домоуправитель и по совместительству владелец здания — Отто Варонслав. Безобидный улыбчивый старикашка с бакенбардами и широкими усами.

— Аркус, мой мальчик, ты сегодня вновь ужинаешь у Вилли? — звонко отозвался Отто. — Напрасно ты пренебрегаешь стряпней моей старухи, сегодня жаркое вполне сносное. Тем более ужин входит в плату.

— Добрый вечер, Отто. — Аркус натягивал перчатки. — Завтра обязательно угощусь кухней мадам Варонслав.

— Завтра будет чечевица, — старик заметно погрустнел.

— Тогда послезавтра. — Охотник легонько хлопнул домоуправителя по плечу. — До скорого, Отто.

Миновав два пролета, охотник вышел на улицу с другой стороны от площади. Почти весь первый этаж занимало юридическое бюро господина Фитца, который дал понять, что не очень жалует остальных клиентов своего арендодателя. Надо бы как-нибудь припугнуть этого скрягу. Или спросить про работу. На своем веку Аркусу частенько приходилось выполнять грязную работу для всякого рода юристов.

Шел он быстро и тихо, стараясь не пересекать широкие улицы. Сказывалась профессиональная паранойя и бесценный опыт наемника. Любое место, лишенное укрытия, потенциально опасно для тебя. Но туман практически полностью исправлял ситуацию.

Он шел не очень долго. Едва успело стемнеть, как он прибыл к таверне «У Вилли». Не самое приятное место, и далеко не самое безопасное, но зато одно из самых недорогих и непритязательных к публике заведений. Именно в подобных тавернах и роятся так необходимые Аркусу слухи и городские легенды, и тут и только тут можно найти их корни.

Внутри, как обычно, было полно народу. Запах пота, еды и не особо качественного алкоголя смешались в единый фирменный аромат таверны «У Вилли». Аркуса тут уже хорошо знали. Всего-то потребовалось отрезать палец местному воротиле. И сразу почтенная публика «У Вилли» прониклась уважением к эридоржцу. Ну, или страхом. Второе устраивало охотника даже больше. Он подошел к трактирской стойке.

— Здрав будь, Вилли, — Аркус оперся на стойку. — Пару бутылок будь любезен.

— И ты, Аркус, не хирей. Ужинать будешь?

— Пожалуй, нет. — Охотник на мгновение задумался. — Хотя собери мне с собой снеди какой-нибудь.

— Понял.

Кухарята быстро собрали во внушительную корзину сыр, вяленое мясо, пару хлебов и вино.

— Бывай, Аркус, — тавернщик поставил увесистую корзину на стойку.

— Бывай, Вилли, — охотник положил на стойку пару монет.

С удовольствием для себя Аркус отметил, что ему удалось убедить завсегдатаев и работников «У Вилли» и его самого, что разговоры с Фогриппером далеко не самое приятное времяпрепровождение. И только сейчас он заметил, что разговоры в заведении с его появлением стихли. Развернувшись на каблуках, охотник неспешно двинулся в сторону выхода.

— Хорошего вечера, други!

Дверь за охотником закрылась.

Спустя полчаса Аркус уже наслаждался вином, сидя у небольшого камина в просторном кабинете Филиппа Коха, с которым он недавно познакомился. Молодой хирург пришелся по нраву Аркусу, ибо он с большим энтузиазмом отозвался на просьбу охотника сообщать ему о странных смертях. Вот и сейчас мужчина лет тридцати пяти с рыжей шевелюрой расхаживал в видавшем виды халате по заваленной книгами, анатомическими картами и прочей макулатурой комнате. Филипп взволнованно говорил, попутно пытаясь прожевать дубленое мясо.

— Разорван пополам, Аркус, представь только. Позвоночный столб поломан словно тростинка. Нижнюю часть тела нашли метрах в тридцати от верхней.

— Ну, — Фогриппер пытался скрыть свое разочарование и досаду, — ворота на ночь редко закрывают. Может, заплутавший волк с голоду одурел?

Зверское убийство четырнадцатилетней девочки именно и походило на нападение волка, если учесть что бардсглардские волки размером со среднего теленка и разорвать щуплую девчонку им, прямо сказать, по зубам. А это совершенно не интересовало охотника. Пусть егеря этим занимаются. Его цель никогда не будет действовать так грязно и явно. Ведьмы не оставляют после себя такой беспорядок, по крайней мере, он никогда с подобным не сталкивался.

— Нет, говорю же, старина, — воскликнул Кох засыпая пространство перед собой сырными крошками из рта, — на теле нет следов укусов, по крайней мере ни одного волчьего.

— По крайней мере?

— Готов поклясться, что на лодыжке отпечаток пятерни. Это был человек, понимаешь?

— Филипп, ты же сам знаешь, что это невозможно. Представь, какая сила нужна для подобного.

— Колоссальная, мой друг. Но факт есть факт. Это точно не волк.

— И кто это, по-твоему?

— Есть одно соображение, но перед тем как высказать его капитану Фарглуму, хотелось бы, чтобы ты его услышал. Я думаю, что это орк, а точнее огранд. Понимаю, что звучит дико, но подумай. Южная гряда и тамошние леса исследованы слабо. Кто знает, может, там еще сохранились очаги некогда местных орочьих народностей. Вот один из их представителей, совершенно одичав, и напал на бедняжку. И сейчас где-нибудь в канализационном тоннеле жует крысу.

Обо тихо рассмеялись, хотя и немного нервно.

— Не думаю, что это орк, — наконец заключил Аркус. — Такое под силу огранду, но он бы не ограничился одной жертвой. Я думаю, все же, что это волк.

— Очень аккуратный волк.

— Даже свинья аккуратней, чем огранд.

— Откуда такие познания об орках?

— Я родился в месте вроде этого, на самой границе с орочьими землями. За детство насмотрелся на последствия нападений этих сукиных отпрысков.

— Да уж. — Кох поежился. — Интересное детство.

— Какое есть.

Филипп, плотнее закутавшись в халат, подошел к окну, через которое открывался «чудный» вид на Ржавый канал и мануфактурный квартал Сирока.

— Темнеть стало раньше. Лето уходит, — задумчиво пробормотал Кох.

— Угу, — раздраженно кивнул Аркус. Теперь поиски ведьм станут бессмысленным занятием. Тысячи столбов дыма из труб дымоходов плюс мгла из-за сезона туманов исключат возможность вычислить ведьму в самое уязвимое для нее время.

— Нет заказов до сих пор? — Филипп с участием смотрел на Аркуса. — Я же тебе говорил при нашей первой встрече, что человек с твоей профессией вряд ли сможет заработать в наших местах.

— Я еще не брался за заказы. — Фогриппер смотрел в пляшущий в камине огонь. — Думаю, с утра зайду в штаб стражи за ордером на розыск какого-нибудь негодяя. Сирок — большой город, и работа все равно найдется. Ладно, засиделся я у тебя, бывай, Филипп.

— Глупости, — молодой врач всплеснул руками, — оставайся сколько хочешь.

— Нет, пойду. Будет что-то интересное, дай знать.

— Непременно. Спасибо за ужин…

Аркус, на ходу накинув плащ, закрыл за собой дверь. Убивать остаток вечера за выслушиванием патетических соображений Коха категорически не хотелось. Зайти, что ли, к Вилли. Пожалуй, не сегодня. Влажная мгла неприятно холодила лицо и шею. Охотник накинул капюшон и, спрятав руки в карманы, двинулся в сторону дома.

Дошел он быстро. Тихо, словно кот, не скрипнув ни одной ступенькой в лестнице, Фогриппер поднялся к себе в квартиру. Дверь открылась и закрылась столь же бесшумно. Только когда засов запер дверь, охотник позволил себе с досады пнуть груду поленьев, сложенную рядом. В комнате было холодно. Печь давно погасла. Не снимая одежды и сапог, охотник лег на кровать и осмотрел свое скромное жилище. Если не считать горы пепла рядом с печкой и стол, заставленный грязной и уже изрядно воняющей посудой, у Фогриппера было весьма уютно. Он не заметил, как уснул.

                                        * * *

Аркусу не особо нравился командор стражи. Слишком благородный профиль, слишком правильная речь, слишком складный с виду и, что самое главное, слишком ответственный к своей работе. Сэр Мэтью Фарглум некогда служил в дворянском полку Эктора, а сейчас за заслуги или, напротив, за провинность его отправили в столицу префектуры.

— Аркус Нотториус Фогриппер — охотник за головами, — многозначительно проговорил Фарглум уже во второй раз. — Что же нам с тобой делать?

— Вернуть мою цеховую грамоту и выдать, наконец, какой-нибудь розыскной ордер? — Охотник сидел, закинув ногу на ногу. Честность и верность своему долгу Фарглума позволяли допустить некоторую фривольность. — Господин Фарглум…

— Сэр Фарглум, — лицо командора было словно высечено из гранита. — Розыскной ордер дает право участвовать в розыске преступников и действовать от имени Его светлости Герцога Эктора. Я хочу быть уверенным в том, кому я передам этот документ.

— Вы слишком много значения вкладываете в эту бумажку. Гос… Сэр Фарглум, я найду того, кого вам нужно найти, живым или мертвым, а вы мне за это, согласно ордеру, заплатите деньги. Все просто до неприличия.

— Это, может, где-то на севере или в центре с этим просто, наемник, — рыцарь словно выплюнул последнее слово. — У нас не принято прибегать к услугам охотников за головами.

— А если учесть, что вы в этих услугах нуждаетесь? — Аркус встал на тонкий лед, но ему нравилась эта игра. — Верстовой столб по дороге в Кросстаун завешен портретами. Я понимаю, что людей на охрану префектуры не хватает, и потому предлагаю свои услуги. Если вам угодно, работу я буду выполнять тихо, без шумихи, а вы можете объявить поимку преступника успехом стражи.

— Осторожнее со словами, — процедил Фарглум. У Аркуса пропало желание дальше подтрунивать над рыцарем. Несмотря на все еще каменное лицо, в глазах командора бесновалась ярость. Охотнику не нужен был такой враг.

— Простите, сэр Фарглум, — Аркус взглянул в лицо рыцаря, — я не хотел вас обидеть. Откровенно говоря, мне просто нужны деньги, и то, что я предлагаю вам, я делаю хорошо. Для меня не новость, что люди вроде вас обоснованно привыкли не доверять людям вроде меня, но даже с этим условием вы обязаны знать, что как только я получу ордер, вы получите преданную ищейку, заинтересованную, как никто, чтобы ордер был исполнен.

Фарглум пристально смотрел в глаза Фогриппера. Не отвести взгляд от стального цвета глаз было дьявольски трудно. Рука командора опустилась под стол, и охотник услышал выдвинувшийся ящик. Через секунду сэр Фарглум положил перед собой лист пергамента, украшенный тремя неизвестными Аркусу геральдическими печатями. Рядом с листком встала чернильница. Командор, макнув перо в темные недра маленькой склянки, отчетливо произнес.

— Держатель ордера — Аркус Нотториус Фогриппер, охотник за головами.

                                        * * *

Телега мерно раскачивалась, катясь по выложенному брусчаткой тракту. Аркус лежал, зарывшись под тюками с одеждой, шкурами и прочим барахлом. Дорога была недалекой, и все же идти пешком до Кросстауна смертельно не хотелось, а лошадь пришлось продать. Альтернативой стала поездка вместе с торговым караваном. Не самый комфортный экипаж, зато недорого, неболтливый возница и за шиворот не капает. Да вдобавок одинокий торговец гораздо более лакомый кусок, чем одинокий путник. Аркуса все устраивало. Хотя ехать можно было бы и побыстрее, но торговец берег свою клячу.

Охотник очередной раз мысленно повторил описание.

Братья Квилл и Долк Бредоки. Дезертиры и разбойники. Душегубы, на чьей совести девять смертей. Промышляют на трактах.

Фарглум решил дать ему самый сложный и по совместительству самый дорогой заказ, который висит больше пятидесяти недель. Братья Бредоки уже стали едва ли не городской легендой в Сироке и Кросстауне, ибо, если верить слухам, им всегда удается ускользнуть от разъездов и одурачить стражу. Их практически сверхъестественное везение так же велико, как и их жестокость и садизм, опять же если верить слухам.

Как бы там ни было, за них по ордеру полагалось семьдесят золотых криойев. Деньги немалые и позволят Аркусу вздохнуть свободнее в своих изысканиях.

«Доставить живыми или мертвыми». Любимая фраза Аркуса. Нет, он не считал себя чрезмерно жестоким и, пожалуй, таковым и не являлся, но он и не тяготил себя патетическими размышлениями на тему природы убийства. Он убивал, только если этого требовала ситуация или если это было его личным делом. В большинстве случаев он не испытывал ни ненависти, ни неприязни к жертве, как правило, он даже не видел ее лица. Один удар и дело сделано. Если не он нанесет этот удар, то это обязательно будет кто-то другой, кто в итоге заберет куш. Это было непозволительным расточительством, ибо охота на ведьм была и будет предприятием чрезвычайно затратным.

— Пр-р-р, — над головой послышался голос торговца, — господин, там на дороге человек.

— Он вооружен? — тихо спросил охотник.

— Не вижу, вроде в руках что-то есть. На дубину похоже или на клевец.

— Спроси, что у него случилось.

— Ты чего там, мил человек? Случилось что? — пробасил торговец.

Ответа Аркус не услышал.

— Держи самострел поближе, но накрой его чем-нибудь, — предупредил охотник. Сам же Фогриппер проверил нож. — Трогай помаленьку.

— Но-о-о, старая.

Повозка дернулась и покатилась.

— Спроси еще раз.

— Случилось, говорю, что? — послушно и весьма фальшиво спросил вновь торговец.

— Ды нет, — послышался голос незнакомца. — Че везешь?

— А твое какое дело? — в голосе торговца сквозила наигранная претензия. — Вязу и вязу. Нечего, куда не просят, свое рыло совать.

Молодчина торгаш. Если выживет, обязательно надо будет угостить его с награды.

— Та я-то ничо, — в голосе незнакомца слышалась насмешка, — вот только братишка мой страсть какой любопытный. Хоца ему посмотреть, чего там у тебя в кузовке, да, братишка?

— Ага, — послышался голос явно позади повозки. — Че ты там везешь, купчина? Мы глянем, и все. Ну, мож, возьмем че. Ну, все ж не отберем.

— А ну, рученки свои на хер убери от фуры, гнида. — В голосе торговца послышались поддельная угроза и неподдельный страх. — Отойди, говорю, сука, а то дырку еще одну сделаю.

— Ты че, полоумный, убери самострел, пока не поранился, — донесся голос второго. — Убери сам, и мы тебя не сильно покалечим. Мож, даже ходить сможешь.

Ну, вот и замечательно. Аркус, растолкав тюки, выбрался наружу и едва не присвистнул, увидев перед собой разбойников. Оба почти на голову выше его, плечистые верзилы, бугрящиеся под льняными рубахами мускулами. Еще и вооружены добротно — мечами и окованными металлом булавами. Похоже, оружие они прихватили, дезертировав из полка.

— День добрый, други, — голос Аркуса звучал крайне неприятно. — Вы, видимо, братья Бредоки?

— А ты что за хер,? — скривившись, отозвался один из разбойников. — По какому праву ты нас об этом спрашиваешь?

— Тут у меня розыскной ордер на ваш арест или казнь. — Охотник легонько похлопал по груди. — И перед тем как случится то, что случится, я обязан предложить вам сложить оружие и добровольно сдаться.

Верзилы, переглянувшись, заржали, и в ту же секунду набросились на охотника. Первый упал сразу же. Стрела торговца угодила чуть выше ключицы. Истошно воя, раненый Бредок поднялся и двинул в сторону трясущегося торговца.

Второй Бредок, с рваным шрамом на щеке, уже подошел опасно близко и замахнулся на Аркуса. Охотник молниеносно подскочил вплотную к верзиле, попутно обхватив поднятую с дубиной руку и шею нападающего. Нож Фогриппера уже скользнул через одежду и плоть Бредока и, как планировалось, достиг печени. Разбойник обмяк и осел. Аркус, отпустив Бредока, на ходу полоснул его по шейной артерии и двинулся к его брату. Тот пытался стащить торговца с козел. У последнего были другие соображения на этот счет. Торговец яростно отбивался разряженным самострелом. Бредок орудовал одной рукой, ибо меткий выстрел купца заставил безжизненно повиснуть его правую руку. Аркус бесшумно подошел со спины и, дождавшись, когда разбойник в очередной раз выбросит левую руку в попытке ухватиться за торговца, ударил Бредока через подмышку в сердце. Громила ойкнул и точно так же, как его брат мгновениями ранее, начал оседать и заваливаться набок. Тут же наступил болевой и травматический шок, Бредока начала бить крупная дрожь, но очень скоро он затих в разросшейся темно-алой луже.

Спустя час Аркус задумчиво сидел на тюке со шкурами, всматриваясь через спускающиеся сумерки в помятый листок, очевидно, вырванный из книги, который он нашел в поясной сумке одного из Бредоков.

«И те, кто сердцем чист и смел,

Узрят всю суть и правду.

Поймут они, что их удел

Безвольным стадом править.

Их двое было. Брата два,

Что знают себе цену.

И бросят на алтарь себя,

Чтоб верность облачить в измену.

Но знай, что нет сильнее их,

И каждый, кто о братьях вспомнит,

Обязан помянуть их дух.

И дочь твоя героев вскормит».

Похоже на какой-то безвкусный сонет или балладу. Любопытно, откуда это? Аркус не был большим ценителем поэзии, но все же мог похвастаться знанием пары весьма популярных вещей.

Торговца снова мощно вырвало прямо с козел. Вероятно, отрезать головы Бредоков на глазах неискушенного торговца было не лучшей идеей. Охотник взглянул на валяющийся у ног мешок, испачканный темно-бурыми пятнами. Надо бы в Кросстауне засыпать солью.

— Долго еще ехать? — Аркус замерз и порядком проголодался.

— Миль пять еще от силы, — торговец прокашлялся и вытер с усов остатки рвоты. — Надо б фонарь зажечь, господин Фогриппер. Подсобите?

— Конечно. — Аркус пожал плечами.

С фонарем охотник провозился изрядно. Порядком поношенное огниво никак не давало искру. От бесчисленных попыток воспламенить этот проклятый фонарь уже начала ныть рука. Наконец, вожделенная искра зажгла фитиль, и тележка осветилась мутным желтым светом. Торговец поджег от фонаря щепку и подкурил трубку. Терпкий запах табака волной обдал охотника.

— Как тебя зовут? — молчание прервал Аркус.

— Э-э-э, — похоже торговец был удивлен. — Это вы мне, господин?

— Ну не твоей же кляче.

— Боглав. Боглав Стам.

— Аркус.

Ехали молча. Брусчатка сменилась грунтовой дорогой, и они замедлились еще сильнее. Скрипящая по швам телега убаюкивала Аркуса, а строчки из этого злосчастного листка не выходили из головы. «И бросят на алтарь себя…» Какой-то бред. Зачем разбойнику хранить этот отрывок?

— Боглав, у тебя есть выпить?

— Знамо дело, есть, господин. — Торговец намотал вожжи на небольшой штырь и полез в телегу. Покопавшись немного в горе скарба, торговец извлек на свет божий небольшой мех.

— Еще есть маленько, плещется. — Боглав протянул охотнику мех. — Сам делаю, господин, на овсе. Только поманеньку, господин Фогриппер. Дюже жгучая водка вышла.

— Спасибо, — прохрипел Аркус, утирая выступившие слезы, — крепкая, согревает.

— Еще как, — хохотнул Стам, принимая мех с самогоном.

Распили водку быстро. Аркус чувствовал, что захмелел. Боглав же потихоньку насвистывал какой-то мотивчик. Вдали показались огни.

— Во, стало быть, Кросстаун, — немного привстал с козел торговец. — Приехали почти.

— Там у вас постоялые дома есть?

— А как же. Довязу я вас до корчмы. Угоститесь рулькой, не примените. Ормом клянусь, нигде вы такой рульки не едали.

— Не примену.

Через полчаса они уже въехали в город. Фортуна была на их стороне, и им удалось успеть до закрытия ворот. Боглав не обманул и доставил Аркуса к постоялому двору, который носил гордое название «Сердце Кросстауна». Осторожно держа мешок с головами Бредоков, охотник толкнул дверь.

                                         * * *

Обратно Аркус возвращался почтовым дилижансом, не в сравнении быстрее, чем со стариной Стамом. Путь, на который они с торговцем потратили полдня, дался курьерской повозке часов за пять. Единственным и весьма существенным минусом был попутчик. Лысеющий керужец — архивариус, историограф, философ и просто ученый муж. К счастью, мужчина не особо досаждал разговорами. В отличие от охотника, ученый путешествовал явно не налегке. Четыре увесистых чемодана, сундук и пара внушительных размеров сумок свидетельствовали о том, что попутчик, как и Аркус, планирует надолго осесть в этих «чудных» местах.

                                        * * *

— Добрый вечер, командор, — Аркус вошел в кабинет Фарглума.

Рыцарь склонился над бумагами в свете настольной лампы. На носу сэра Мэтью сидело крошечное пенсне, которое он быстро стянул. Для этого солдафона даже затупленное зрение — непозволительное проявление слабости.

— Здрав будь, наемник, — Фарглум откинулся на стуле и потер переносицу. — Твоя временная служба на герцога не дает тебе право вот так вламываться в мой кабинет. В Эридорге не стучат, перед тем как войти?

— Ни разу не оказывался в подобной ситуации. Я по поводу ордера.

— А, решил вернуть его? Только предупреждаю, что тебе придется тогда уплатить штраф за неисполненную службу.

— Я исполнил службу, — голос Аркуса был холоден. Мешок касался голенища сапога.

— Что это там у тебя, Фогриппер? — сэр Мэтью нахмурился.

— Мне рассказывали о вашей феноменальной памяти, сэр Фарглум. Мол, вы, увидев человека единожды, узнаете его через много лет. Так вот, братьев Бредоков на службу ведь вы лично принимали, верно?

Фарглум кивнул.

— Ну, тогда вы без труда их узнаете. — Аркус положил на край стола грязно-бурый мешок.

Командор стражи взглянул на Аркуса и, встав из-за стола, развязал мешок. Заглянув внутрь, Фарглум стиснул зубы, что было видно по напрягшимся желвакам. Он запустил руку в мешок и вытащил за волосы голову одного из Бредоков.

— Долк, — спокойно и с каким-то укором сказал командор в замызганное кровью лицо, — как жаль, что все сложилось именно так.

Осторожно опустив голову обратно, Фарглум обернулся к Аркусу.

— Это было обязательно? В ордере предусмотрен арест.

— Нет, не обязательно, но значительно проще. И я выполнил процедуру и предложил им сдаться добровольно, у меня есть свидетель.

— У тебя был компаньон?

— Скорее попутчик.

— Ты смог с ними справится в одиночку?

---

— Разумеется, шестьдесят пять криойев не настолько большие деньги, чтобы с кем-нибудь их делить.

Фарглум кивнул и сел за стол. Аркус достал из внутреннего кармана аккуратно сложенный ордер. Командор развернул документ и поднес к свече крошечный брусочек темно-красного сургуча. Карминовые капли образовали маленькую лужицу рядом с гербами внизу страницы. Фарглум, дохнув на крупную печатку, прижал перстень к застывающему сургучу.

— Награду получи у кастеляна, — Фарглум протянул ордер обратно Фогрипперу.

Охотник принял бумагу и взглянул на печать командора, которая стояла рядом с графой «Казнь исполнена держателем сего ордера».

Глава 2

— Я думаю, это вурдалак, — Филипп задумчиво ковырял остывший кусок того, что Вилли выдавал за парную телятину. — Ну, все сходится же. Отпечаток руки, причем отчетливый. Множественные укусы. Почему это не может быть вурдалак?

— Понятия не имею, — Аркус попивал добротный эль. — В жизни никогда не видел вурдалаков, и это не я сказал, что это не может быть он. В конце концов, с тобой спорит твой магистр кафедры, а не я.

Аркуса забавляла безобидная вспыльчивость молодого ученого, который пытался по истерзанным трупам детей определить тварь, что завелась в Сироке. За последние три месяца было уже четыре нападения, но Аркус это никак не связывал с присутствием ведьмы. Точнее, это в принципе не вязалось с ведьмами, которые привыкли действовать гораздо тоньше, мастеровитее. А в этих нападениях читалась звериная злоба и первобытный садизм. Вероятно, какой-либо монстр или, действительно, одичавший орк повадился в Сирок. Места окрест города действительно дикие, а людей Фарглума ни за что не хватит на патрули, так что мало ли какая образина могла завестись в темных закоулках туманного Сирока. Впрочем, охотника это мало волновало. А вот стремительно уменьшающийся запас денег, напротив, волновал чрезвычайно. Аркус прикормил местную, шпану, чтобы те доносили ему все самые свежие и любопытные слухи. Парни к своей работой подходили с огоньком и просили за это пусть небольшие, но регулярные денежные вознаграждения, которые катастрофически опустошали карманы охотника. Плюс охотник время от времени подкидывал наличности Коху на изыскания ученого. Боги, хорошо, что на всякий случай Аркус оплатил еще на сезон аренду квартиры и завел депозит на пятнадцать криойев у Вилли сразу после того, как получил деньги за Бреддоков. Еще немного, и Аркус вынужден будет вновь пойти на службу к Фарглуму, ибо альтернативы не было никакой.

— Ну, смотри, отметины зубов не сходятся со схемами строения челюсти у низшей нежити типа упырей и вурдалаков, — ученый вырвал Аркуса из мыслей. — Увеличенные резцы и клыки могут свидетельствовать…

— Филипп, — охотник хлопнул ученого по плечу, — перестань хоть один вечер болтать об этих несчастных детях.

— Но может статься, что я на пороге открытия нового вида нежити, мой друг.

— О, как же это полезно и ценно для науки и всего мира.

— Зря паясничаешь. К примеру, из лимфы вурдалаков, что обретаются в старых курганах в Эридорге, извлекли весьма действенную анестезирующую и лечебную вытяжку, исключающую заражение крови или гангрену.

— Бедный сирокский вурдалак, ибо Филипп Кох не успокоится, пока не извлечет из него каких-нибудь доселе неизвестных вытяжек.

— Иногда я не понимаю, почему я позволяю себе с тобой общаться, — скривился ученый.

— Я порой задаюсь тем же вопросом, — поднял кружку охотник. — А теперь, тебе нужно идти, мой друг. Вероятно, я сейчас получу работу.

— Что? — Кох обернулся вслед за взглядом Аркуса.

К ним от трактирской стойки не спеша шел хорошо одетый мужчина с бородкой клинышком и зачесанными назад каштановыми с сединой волосами. Смотрел он прямо на Аркуса, и охотник прекрасно знал этот взгляд. Взгляд человека, который готов расстаться с суммой взамен на услуги охотника за головами. Или убийцы.

Мужчина подошел.

— Добрый вечер, господа, — потенциальный наниматель немного поклонился. — Могу ли я переговорить с господином Фогриппером?

— Ну, смотря, о чем вы хотите поговорить?

— У меня к вам вопрос э-э-э… делового характера. Конфиденциальный, если позволите.

— Позволю, — Кох махом осушил стакан. — Доброй ночи господа. Аркус, заглянешь завтра?

— Да.

Как только Филипп удалился, охотник кивком пригласил присесть мужчину на его место. Мужчина присел и немного отодвинул тарелку.

— Меня зовут Кларенс Руберт, господин Фогриппер. И, как я уже сказал, у меня имеется к вам некоторое дело, как раз по вашему профилю.

— Я слушаю.

— Я тут по поручению и от лица мануфактурной гильдии Кросстауна хочу нанять вас для выполнения работы, о которой не принято объявлять на площади перед ратушей. — На лбу господина Руберта проступили капельки пота. Очевидно, он только что дебютировал в наеме убийц.

— Какого рода работа потребовалась мануфактурной гильдии Кросстауна от меня?

— Вероятно та, что у вас получается лучше всего, господин Фогриппер, — Руберт утер пот платком. — Все остальное вы узнаете после того, как прибудете в Кросстаун.

— А если я откажусь? — Аркус взглянул на Руберта.

— Забегая вперед, могу заверить вас в более чем щедром вознаграждении за ваши услуги.

— Насколько щедром?

— Сумма, скажем, в пятьсот криойев будет начальной ставкой, но не возбраняется немного поторговаться об увеличении платы.

— Вы меня заинтриговали, господин Руберт. В этих местах очень немногие способны заплатить такие деньги, еще меньше людей таких денег стоят. Так кто же?

— По прибытии в Кросстаун вы все узнаете. Если, конечно, вы не откажетесь.

Аркус смотрел на руки Руберта. Аккуратно подстриженные ногти, пара перстней с печатками. Несколько чернильных точек были разбросаны по крепко сплетенным между собой пальцам. Руберт был до смерти напуган, но держался молодцом, и вида почти не подавал.

— Как скоро я должен приехать в город?

— Мануфактурная гильдия была бы вам благодарна, если бы вы посетили Кросстаун как можно скорее. На ваше имя уже зарезервирован почтовый экипаж.

— Вот как? — Аркус едва заметно улыбнулся. — Ваша гильдия уверена в том, что вам удастся меня уговорить?

— Мы очень надеемся на это.

— В таком случае, я жду вас завтра в это же время в «Сердце Кросстауна».

На лице Руберта читалось облегчение и радость, хотя он, как и раньше, пытался казаться спокойным. Изо всех сил пытался.

— Я непременно буду там.

— До завтра, господин Руберт. — Аркус повернулся к трактирской стойке и поднял кружку: — Доброй ночи.

— Доброй ночи, господин Фогриппер. — Руберт встал и немедленно ушел, не проронив больше ни слова.

Что ж, интересно. Поиски ведьмы пока что зашли в тупик, так что Аркус вполне мог взяться за предложенное этим торгашом дело, с учетом того, что деньги он платит очень немалые. Единственное, что беспокоило Аркуса, так это кто будет его целью. Угрюмые и суровые земли, в которых расположилась префектура Сирок, предопределили характер и проживающих тут людей. Они так же угрюмы, но никак не коварны.

Охотник приложился к только что наполненной кружке. Что ж, Кросстаун, так Кросстаун.

                                         * * *

Аркусу понравился Кросстаун в прошлое его посещение городка. Он лишь едва уступал Сироку по размерам, но атмосфера торгового города с многочисленными лавками, тавернами, мануфактурными цехами привлекала Фогриппера гораздо больше, чем столица префектуры. Аркус смотрел из окна экипажа на тесно стоящие, словно прижавшиеся от холода и сырости друг к другу, дома. Однако улицы, напротив, были широкие и просторные с множеством площадей, как догадывался охотник, предназначенных для размещения базаров и ярмарок. Ночью же лоточная торговля сменялась сделками в многочисленных постоялых дворах и тавернах, где купцы и цеховики продолжали ростовщичество.

Экипаж остановился напротив здания со знакомой вывеской. Аркус, взяв в руки саквояж, вышел из теплого нутра экипажа в сырую туманную ночь. Взглянув на вывеску, охотник легонько кивнул и вошел в таверну.

Посетителей, как обычно, было много, и, как обычно, было довольно шумно.

И почти каждый из них пытался что-то продать или купить. Аркус двинул к трактирской. Вместо плюгавенького щуплого корчмаря, который обслуживал Аркуса прошлый раз, за стойкой верховодила весьма миловидная особа, лет двадцати.

— Добрый вечер, — Аркус поставил саквояж на стойку. — Я бы хотел снять комнату.

— Простите, добрый человек, — девушка виновато улыбнулась, — но свободных комнат и столов в таверне уже нет.

— Очень жаль. — Аркус был раздосадован. И досада граничила со злостью и была приправлена долгой утомительной дорогой.

— Еще не очень поздно, вы можете попытать счастье в трактире за углом.

— Боюсь, мне подходит только ваше заведение. У меня тут встреча.

— А как вас зовут? — девушка заглянула куда-то под стойку. — Может, ваш компаньон оставил послание для вас.

— Фогриппер.

Девушка примерно минуту смотрела под стойку, шевеля губами. Аркус украдкой взглянул на содержимое слегка отвисшей льняной сорочки наклонившейся девушки. Да уж, складные в этой префектуре девахи.

— Аркус Фогриппер? — девушка удивленно взглянула на охотника.

— Да. — Аркус успел вовремя отвести взгляд.

— На ваше имя арендована комната. Второй этаж, комната шесть. — Девушка положила на стойку блестящий ключ с латунной табличкой.

— Благодарю. — Аркус улыбнулся девушке. — Возможно заказать ужин прямо туда?

— Разумеется, — девушка ответила улыбкой.

Аркус взял ключ и отправился на второй этаж. Пройдя по старой скрипучей лестнице, охотник оказался в просторном холле с тремя коридорами. Безошибочно выбрав направление, Аркус, наконец, подошел к двери с табличкой «6». Ключ легко скользнул в замочную скважину и так же легко повернулся в ней. Аркус толкнул дверь и оказался в просторной уютной комнате, освещенной небольшим настенным масляным фонарем. Кровать, бюро, стол, три стула, кресло, шкаф и камин. В общем-то, все и даже немного больше, чем нужно для комфортного ночлега и проживания.

Аркус скинул плащ прямо на стол, а тяжелый саквояж поставил рядом с изголовьем кровати. Заглянув в бюро, Аркус нашел полдюжины свечей, несколько листов чистого пергамента, перья и чернильницу. В нижнем ящике стояла запечатанная бутылка и три металлических кубка. На этикетке красовалось название таверны. Рядом с камином лежали аккуратно сложенные дрова.

Через пять минут первый огонек заплясал в камине. Аркус расслабленно сел в пододвинутое к камину кресло. Не прошло и минуты, как в дверь постучали.

— Кто? — Аркус, держа руку на ноже, подошел к двери.

— Это Кларенс Руберт, господин Фогриппер, — из-за двери донесся знакомый голос.

Аркус, откинув засов, осторожно отступая, открыл дверь. Руберт вошел в комнату.

— Добрый вечер, — торговец, как обычно, пытался скрыть волнение. — Надеюсь, я вам не помешал.

— Не помешали. — Охотник задвинул засов. — Присядьте, Руберт. Сожалею, но кресло одно, вам придется расположиться на стуле.

Купец послушно сел на стул. Аркус на ходу откинул со стола плащ на кровать и открыл дверцу ящика в бюро.

— На улице холодно, господин Руберт, согреетесь немного? — Охотник поставил на стол бутылку и пару кубков. — Почему у вас так сыро и холодно в начале осени? Вроде бы самая южная провинция.

— Большую часть префектуры занимают топи, которые тянутся на сотни миль на запад вдоль Бардсгларда. Отсюда постоянные туманы и сырость. — Руберт принял кубок. — Я тоже долго не мог привыкнуть к местному климату.

— Откуда вы?

— Из Ардойла. Перейдем к делу?

— Жду не дождусь.

— Как вы поняли, мануфактурная гильдия в моем лице заинтересована в вас как в… профессионале своего дела, ради которого собственно вы здесь и находитесь.

— Кого, господин Руберт?

— Цехмастера Кейна. Артура Кейна.

— Это нынешний глава вашей гильдии?

— Именно.

— Понимаю, — Аркус ухмыльнулся и выпил неплохой бренди. — Слишком часто меня нанимали для подобных дел.

— Сомневаюсь, — в голосе Руберта, к удивлению Аркуса, послышалась неприязнь. — Боюсь, вы ошибаетесь.

— Возможно, — Аркус пожал плечами. — Хоть я нисколько не удивлюсь, когда объявят, что вы назначены новым цехмастером.

— Вы полагаете, что я вас нанял из зависти или жадности? — неприязни добавилось еще.

— Мне все равно, какие у вас резоны. Вы мне сказали, кто моя цель и сколько вы мне за нее заплатите. Мне осталось узнать о ваших пожеланиях для господина Кейна, если таковы будут.

— Гильдия просит, чтобы все было по возможности безболезненно. И без уродующих увечий. По возможности.

— Любопытно. — Аркус откинулся в кресле, глядя на разгоревшийся огонь.

— Артур — достойный человек и заслужил иной смерти, — неприязнь сменилась печалью, — но это вынужденная мера, ибо иного выхода нет.

— Что-нибудь еще?

— Гильдия просит покончить с этим делом до наступления следующего месяца.

— Это меньше, чем через неделю.

— Именно.

— Хорошо. Но это будет стоить вам еще сто криойев сверху.

— Идет. — Руберт ответил так быстро, что казалось, что он был согласен с любой ценой, лишь бы поскорее уйти.

— И я хочу задаток в треть от суммы.

— Как пожелаете. — Руберт встал и одним глотком осушил кубок. — Я пришлю к вам человека с задатком.

— Было бы славно. Отужинаете? — Аркус тоже встал.

— Благодарю, нужно идти. — Купец поправил плащ. — Доброй ночи, господин Фогриппер.

— И вам. — Аркус двинулся в сторону двери. Руберт последовал за ним. Охотник отпер засов и открыл дверь, купец, не глядя на него, мигом вышел из комнаты и, не оборачиваясь, энергично зашагал по коридору.

Аркус запер дверь и направился к креслу, намереваясь выпить еще этого чудного бренди. В комнате становилось все теплее. Охотник, скинув камзол и жилет, остался в сорочке. Выпив еще пару раз, Аркус почувствовал, как хмелеет. Бездна, ну где же там ужин? Настроение было поскандалить, но вставать из этого божественно удобного кресла и куда-то идти смертельно не хотелось. Так он и сидел, глядя в камин, пока в дверь не постучали.

— Кто? — не отрывая глаз от весело скачущего языка пламени, крикнул Аркус.

— Ужин, господин Фогриппер, — из-за двери донесся напевный девичий голос.

Охотник нехотя встал и, так же, как и предыдущий раз, осторожно открыл дверь. На пороге стояла все та же красавица-тавернщица, держа в руках уставленный тарелками и горшками поднос.

— Входите, — пригласил жестом Аркус.

Девушка вошла в комнату и поставила поднос на стол. Затем, вытерев лоб, подбоченилась.

— Вообще-то, мы не приносим ужин в комнаты постояльцам.

— А почему сделали исключение для меня?

— Дядя Кларенс попросил.

— Вот как? При следующей встрече поблагодарю господина Руберта за такой радушный прием. Сколько мне будет стоить ужин.

— Дядя Кларенс оплатил ваше проживание на неделю вперед. — Девушка не спеша направилась к двери. — Ну, не буду вам мешать, приятного аппетита. Посуду заберут с утра.

— Спасибо. Как я могу к вам обращаться? — Аркус попытался стать максимально учтивым.

— Женевьева, — девушка улыбнулась, при этом на ее щеках появились маленькие ямочки.

— Скажите, Женевьева, а где другой тавернщик? Эдмунд, кажется.

— Отец выкупил у него эту таверну и отдал ее мне.

— И кто же, позвольте поинтересоваться, ваш отец?

— Цехмастер Кейн.

Девушка подошла к открытой двери и вновь мило улыбнулась.

— Доброй ночи, господин Фогриппер.

— Доброй ночи, Женевьева Кейн.

                                        * * *

Аркус прогуливался по ярмарке. Настроение было приподнятым, ибо обещанный задаток был доставлен ранним утром. Охотник, перекинув через плечо небольшую сумку, прохаживался от лотка к лотку, от прилавка к прилавку. Он уже потратил почти пятьдесят криойев на подготовку к делу. И уже активно планировал, как его провернуть. Несмотря на солидное вознаграждение, дело обещало быть нетрудным. Охотник расплатился за пучок бардсглардского молочая.

— Вы не похожи на человека, интересующегося травничеством. — За спиной охотника раздался знакомый девичий голос.

Аркус обернулся, укладывая травы в сумку.

— Кое-где за такой пучок мне дадут вдесятеро больше, — улыбнулся Аркус.

— На торговца вы тоже не похожи, — рассмеялась Женевьева. Невысокая, но складненькая девушка держала внушительных размеров корзину с различными травами, в основном применяемых в кулинарии.

— Я и не говорил, что я торговец.

— А кто же вы, господин Фогриппер? Признаюсь, я немало удивилась, узнав, что дядя Кларенс так хлопочет о вашем комфорте да еще и сам пришел к вам. Ни один торговец или цеховик в Кросстауне не может похвастаться таким же расположением дяди.

Девушка направилась в сторону очередного прилавка с травами и приправами. Аркус последовал за ней.

— Что тут скажешь? Я умею расположить людей к себе.

— Вы с Кларенсом компаньоны?

— Скорее я его временный помощник в решении текущих проблем.

— Это правильно. — Девушка остановилась и серьезно взглянула в лицо Аркуса. — Я хочу, чтобы и папа нанял личного помощника, ибо он не вылезает из цехов.

Аркус молчал.

— Но он такой категоричный. Знаете, он ведь в свое время служил в дворянском полку лорда Эктора. Армейская дисциплина и строгость к себе и окружающим ни за что не дадут нанять помощника. К счастью, Кларенс переборол себя и дал вам работу.

— Не посчитайте меня хвастуном, — Аркус забрал сдачу за пять кварт спирта, — но мое присутствие здесь в большей степени исключительно моя заслуга.

— Похоже именно на хвастовство. — Женевьева сморщила носик.

— Я знаю цену себе и окружающим, — пожал плечами Аркус.

— И дорого ли вы обходитесь Кларенсу? — голос девушки заметно похолодел.

— Достаточно дорого, — улыбнулся Аркус. — И смею вас заверить, что я смогу уговорить вашего отца нанять себе помощника.

— Это при условии, что он станет с вами разговаривать.

— Если вы пригласите меня на его прием в день празднования окончания сбора урожая, уверен, я смогу перекинуться с ним парой слов, и после этого он забудет про заботы.

— Вы очень самоуверенны, — на лице Женевьевы проступила ухмылка.

— Это можно считать приглашением? — Аркус, не глядя на девушку, поднес к носу какой-то сморщенный корень.

— Боюсь, что нет. Вы для меня все еще незнакомец.

— Ну, тогда продолжим знакомиться поближе?

— Не сейчас. На кухне ждут уже эти травы, может быть, в другой раз.

— С нетерпением жду. — Аркус поцеловал руку Женевьевы, отчего щеки девушки налились румянцем.

Охотник посмотрел вслед удаляющейся девушке и, как только она скрылась в толпе, направился на поиски ближайшей аптекарской или алхимической лавки.

---

                                        * * *

— Как вы себе представляете это? — Руберт был возмущен. — В качестве кого я приглашу вас на этот прием?

— Временный помощник. — Аркус пришивал оторвавшуюся пуговицу. — Ни больше, ни меньше. Тем более дочь Кейна уже знает меня именно в этом качестве.

— Женевьева тут ни при чем. — Руберт подскочил к Аркусу, сжимая кулаки. — Не впутывайте ее.

— Спокойнее, Руберт, я и не думал об этом. Просто вы, видимо, забыли упомянуть о том, что дочь человека, которого я должен убить, будет готовить для меня завтраки.

— Почему именно на приеме? — Руберт принялся нервно расхаживать по комнате Аркуса. — Нельзя это сделать на нейтральной территории?

— Условия, которые вы мне поставили, весьма сильно сузили круг моих возможностей. А этот прием позволит мне эти самые условия выполнить. Или вы предпочли бы найти вашего друга в канаве с пробитым затылком? Нет? Ну, вот тогда обеспечьте мое присутствие на этом приеме. — Аркус ловко завязал крошечный узелок на нитке и перерезал ее и только тогда впервые взглянул на своего собеседника.

— Хорошо, — процедил торговец, — но оденьтесь, молю вас, поприличнее.

                                        * * *

Как Аркус и думал, прием у цехмастера Кейна был мероприятием в высшей степени публичным. В особняк, способный поспорить в размерах с небольшим замком, собралась уйма народу. Большая часть гостей, как заведено в Кросстауне, пребывала в состоянии торговли, но несколько более цивилизованной и гораздо менее шумной. Люди прохаживались по обширному залу, либо стояли у длинных столов вдоль стен. Аркус же, пытаясь не выделяться из толпы, стоял у колонны, попивая вино.

Артур Кейн уже произнес торжественную речь, которая больше походила на армейский рапорт, и теперь, сильно раскачиваясь из стороны в сторону из-за хромоты, прохаживался по залу, обмениваясь с гостями пустыми любезностями. Аркус задумчиво украдкой поглядывал на цехмастера и уже подумывал поднять стоимость своих услуг, ибо простое, как ему виделось вначале дело, могло обернуться весьма и весьма трудоемким и, более того, опасным предприятием. Цехмастер Артур Кейн, как выяснилось, был отставным капитаном и близким другом герцога Натаниэля Эктора. После тяжелого ранения в ногу Кейн был освобожден от службы и направлен в родной Кросстаун, где он начал и преуспел в деле управляющего мануфактурой, поставляющей оружие и снаряжение для полка Эктора. И за двадцать лет он построил свою империю, сделав мануфактуру Кейна самым успешным предприятием, и теперь он выбран цехмастером мануфактурной гильдии, в которую объединяются наиболее успешные торговцы и цеховики.

Ко всему прочему, Кейн был здоровенным мужиком с бычьей шеей и свирепым взглядом, пусть уже и с изрядным купеческим брюхом. На ремне висел нож.

Аркус выжидал. Он был уже в курсе, что через примерно полтора часа Кейн пойдет принимать микстуру от болей в ноге, которую готовит ему болтливый аптекарь, с которым Фогриппер познакомился накануне. От хвастливого архитектора охотник узнал, что спроектированный хвастуном кабинет для Кейна находится на третьем этаже в западном крыле и никак не повлиял на архитектурную ценность старинного особняка. Осталось лишь незаметно проскользнуть по лестнице.

Группа гостей поднималась на второй этаж по широким мраморным ступеням, и Аркус собрался уже последовать за ними.

— И все-таки вы здесь, — уже знакомый голос отозвался из-за спины. Аркусу все меньше нравилось, что Женевьеве удается застать его врасплох и подкрасться со спины.

— В вашем рассказе об отце я услышал зов о помощи. — Аркус обернулся и едва не открыл рот. Перед ним стояла потрясающе красивая девушка в элегантном платье горчичного цвета и собранными в простую, но столь же элегантную прическу волосами. Через не такое глубокое, как хотелось бы, декольте виднелось филигранное ожерелье, расположившееся между волнующими холмиками девичьей груди.

— И вы, как человек слова, не могли оставить бедную девушку в беде? — Женевьева заговорщицки улыбнулась.

— Ни в коем случае. — Аркус взглянул на приближающуюся группу гостей, устремившихся на второй этаж, где выступают барды и дают представление артисты.

— Тогда можно рассчитывать на то, что вы поухаживаете за мной этим вечером, как я ухаживаю за вами во все остальные вечера?

— Приложу все усилия. — Аркус улыбнулся, все время пытаясь не выпускать из вида отца девушки. — Вы голодны? Признаюсь, что кухмастер, организовавший этот банкет, заслуживает высших похвал.

— Мне лестно это слышать, ибо мэтр Леопольдо остальную часть времени трудится на кухне моей таверны, — гордо вскинула головку Женевьева. — Надеюсь, мне вы тоже будете делать комплименты?

— Я не большой специалист в части комплиментов, мадмуазель Кейн. — Аркус заметил, как цехмастер пару раз болезненно поморщился. Нельзя больше терять время.

— Очень жаль, — в голосе Женевьевы прозвучали ледяные нотки. — В таком случае, возможно, мне стоило бы поискать специалиста по комплиментам. А вы не сдержали данное минуту назад обещание ухаживать за мной.

— Боюсь, давать и потом сдерживать обещания — это непозволительная роскошь для людей моей профессии. — Аркус поставил бокал на стол. — Хорошего вечера, мадмуазель Кейн.

— И вам, — фыркнула девушка и немедленно отошла прочь к группке молодых аристократок.

Аркус еще раз мимолетно взглянул на Женевьеву. Ему даже стало жаль девушку. Сначала ей попался хам в качестве кавалера, а менее чем через час она осиротеет. И вероятно, если господин Руберт с компаньонами не навяжет молодой девушке свои порядки в гильдии мирным путем, у Аркуса в скорости может появиться еще один заказ. Жаль.

Охотник проскользнул по лестнице вслед за очередными гостями, пресытившимися пищей телесной и решивших вкусить пищи духовной. Ну а точнее то, что в подобных Кросстауну провинциальных городках за эту самую духовную пищу выдают. Хотя Аркус, услышав обрывок баллады, готов был признать, что нанятый Кейном бард и впрямь обладает каким-никаким, но талантом.

Ловко толкнув изрядно набравшегося толстяка на слугу, стоящего у входа на третий этаж, Аркус начал небольшую сумятицу, на которую отвлеклось большинство слуг и гостей. Тем временем Аркус без препятствий пробрался на третий этаж и уже бесшумно скользил по просторному, выстланному ковром коридору. Со стен на охотника смотрели портреты молодых женщин, суровых мужчин и пухлощеких детей, держащих в руках уродливых тварей, которые, по замыслу художников, должны были изображать милых котиков, щеночков или хорьков.

В конце коридора показался портал двери. Музыка этажом ниже стихла. Похоже, пиротехническое представление вот-вот начнется. Аркус после недолгой возни с замком наконец вошел в кабинет Кейна, не забыв запереть за собой дверь.

Вероятно, один из слуг подбросил в камин дров, ибо поленья только-только занимались огнем. Аркус отбросил в сторону тлеющие поленья и приглушил свет. По его подсчетам, у него еще есть около десяти минут. Охотник сел на глубокий диван в углу комнаты, полностью скрытом тенью. Расстегнув рукав камзола, Аркус начал собирать пусковой механизм. Пружина и шестерни, извлеченные из голенища сапог и трости, вставали на свои места. Аркус небольшим кривым ключом натягивал пружину с двумя зацепными крючками до характерного щелчка, который ознаменовал, что механизм взведен. Осталась последняя деталь. Осторожно достав из последней полости в трости металлическую короткую стрелу, Аркус вложил ее в ложе импровизированного из его руки и незамысловатого механизма арбалета.

Теперь он был вооружен, осталось еще одно приготовление — и можно спокойно ждать Кейна.

Через несколько минут он услышал, как кто-то открывает замок двери. Охотник напрягся и направил руку перед собой. Через пару мгновений дверь отворилась. Через проем пробивался гораздо более яркий, чем в кабинете свет. И тень.

— Бездна, Альберт. Старый дурак, — пророкотал цехмастер, с силой захлопывая дверь. — Я же говорил этому ослу топить мой кабинет как следует. Проклятье, не видно ни черта.

— Добрый вечер, господин Кейн, — спокойно поздоровался Аркус. — Вынужден заметить, что вы зря костерите Альберта, кем бы он ни был. Камин потушил я. И лампу тоже.

— Что? Кто это? — Кейн в тусклом свете лампы щурился, пытаясь привыкнуть к темноте. — Ты что тут забыл, подонок?

— Мы не знакомы, и вряд ли у нас была бы такая возможность в иных обстоятельствах. — Аркус не сводил руки с бочкообразной груди купца. — Во избежание насилия, я вас предупреждаю о том, что на вас нацелен арбалет. Как человек военный, вы должны понимать опасность ситуации.

— Что тебе нужно? — сквозь зубы процедил Кейн. — Ты хоть понимаешь, в чей дом ты залез, недоумок? Я тебя за ребра над воротами подвешу, щенок. Плохой день ты выбрал, чтобы поворовать.

— Вы в значительной степени неправы. — Аркус улыбнулся в темноте. — Признаю, я и впрямь собирался немного оглядеться в поисках чего-нибудь заслуживающего внимания. Но основная моя цель — вы.

— Я? — Кейн начал понемногу пятиться назад к массивному столу. — Так значит, ты наемник. Ублюдочный убийца. И у кого хватило духу подослать тебя ко мне?

— Я не могу вам сказать, профессиональная этика. Кстати, арбалет, к которому вы тянетесь, разряжен. Палаш под столешницей я тоже от греха подальше убрал. Вы можете спокойно присесть.

— Вижу. — Кейн с досады пнул стол. — И во сколько оценили мою голову, наемник?

— Достаточно высоко, господин Кейн, чтобы гордиться тем, как вы прожили жизнь.

— И скорбеть по тому, как бесславно она закончится. От стрелы бесчестной сволочи. — Кейн тяжело опустился в под стать столу массивное кресло. — Если бы не нога, я готов бы был рискнуть, и кто знает, может быть, тебе было бы не суждено исполнить свой заказ.

— В том случае я бы вам шанса рискнуть не дал, — Аркус пожал плечами. — Как, в общем, и сейчас. Так или иначе, вы не доживете до утра, господин Кейн, но вы можете сами решить, как вы уйдете.

— То есть? — Кейн откинулся на спинку кресла, вновь болезненно поморщась. — Как это понимать?

— Перед вами на столе стоит небольшая склянка. Рядом с вашей микстурой от боли. Выпейте содержимое этой склянки, и вы тихо уснете. А когда вас найдут, врачеватель констатирует смерть от сердечного приступа.

— Ты, верно, свихнулся. — Цехмастер угрожающе осклабился. — Ты, верно, и впрямь свихнулся, если думаешь, что я добровольно волью себе в глотку эту отраву.

— Ну, это ваше право, но тогда я буду вынужден выбрать за вас второй способ. Гораздо более болезненный и значительно менее эстетичный. Видите ли, мое оружие заряжено так называемым «душекрадом» — детищем умельцев из Илетила. При попадании в тело металлические шипы под действием пружинного поршня расходятся в стороны. Клянусь Бездной, нет ничего страшнее, чем зрелище несчастных, которые на себе испытали действие «душекрадов». Так вот, если вы откажетесь от предложенного мною ранее способа, я буду вынужден выстрелить в вас именно этим болтом. Нет, вы, скорее всего, умрете не моментально, но крикнуть вы точно не успеете. А после похоронных дел мастеру придется сшивать вас по частям, а гроб наверняка будет закрытым. Подумайте, мистер Кейн. Я вас пока не тороплю.

Цехмастер слушал его внимательно, сплетя пальцы перед ртом. Потом он потянулся к склянке.

— Никогда бы не подумал, что убийцы бывают гуманистами, — усмехнулся Кейн. — Или тебе за это доплатили?

— Врать не буду, — Аркус поводил затекшей рукой из стороны в сторону, мне плевать, каким образом отправить жертву в мир иной. И да, вы угадали, таково было желание заказчика и условие сделки.

— Значит, заказчику было не безразлично, как я подохну? — Кейн приподнял одну бровь, пытаясь рассмотреть что-то внутри крошечной склянки. — Может, скажешь, кто твой наниматель? И если ты огласишь сумму, я готов побиться об заклад, что смогу предложить деньги побольше.

— Боюсь, я не могу, — покачал головой охотник. — Слишком высок риск. А вы весьма явно дали понять свое отношение ко мне и моей профессии. Но я на вас не злюсь и оправдываю это некоторой оторванностью этой чудной провинции от мировых общественных и экономических тенденций.

— Что будет с моей дочерью? — перебил Кейн.

— Она в контракт не входит, господин Кейн, я ее не трону. — Плечо и рука начинали ныть под тяжестью механизма с увесистым болтом. — А вас я прошу определиться скорее.

— И то верно. — Кейн поставил склянку на стол и, опираясь о стол, начал приподниматься. Аркус вскинул руку. Цехмастер заметил движение в углу и ухмыльнулся: — Не бойся, убийца, я бы хотел промочить горло. Не подашь старику выпить?

— Только прошу вас, держите руки над столом перед собой и откиньтесь на спинку. — Аркус подошел к буфету, не отрывая взгляда от Кейна. — Что бы вы предпочли выпить?

— Там есть бутылочка хорошего керужского коньяка. — Кейн болезненно морщился, удобнее устраиваясь в кресле. — Берег ее для особого случая. А это, сдается мне, он и есть.

Аркус взял бутылку из зеленого матового стекла с вычурно живописной этикеткой и пару кубков.

— У содержимого склянки, что вы держите в руках, нет ни вкуса ни запаха. — Охотник откупорил бутылку и разлил ароматный напиток по стеклянным кубкам. — Поэтому рекомендую вам вылить жидкость в ваш кубок. Вкусу это не повредит, а вы уснете через пару минут. Уверяю вас, что не будет ни рвоты, ни пены, ни конвульсий с последующими увечьями. Вы покинете этот несчастный мир, как и подобает достойному мужу с седыми висками — в своем кресле с разорванным сердцем.

— Звучит неплохо.

— Всяко лучше, чем получить «душекрад» в грудь, господин цехмастер. — Аркус поставил кубок перед мужчиной, второй он держал в руке. — Прими вас Орм.

— Иди к черту, — вздохнул Кейн, — и будь здоров, убийца.

Мужчина откупорил склянку и по капле вылил яд в кубок. Критически осмотрев сквозь граненое стекло янтарного цвета жидкость, цехмастер Кейн залпом выпил коньяк. Облизав губы, мужчина хмыкнул.

— Больше слов. В моих котлах пойло и получше варится.

— Не спорю.

— Что будет дальше?

— Через несколько секунд вы ослабеете и провалитесь в сон. Это начнет действовать снотворный компонент вещества, что вы приняли. Как только ваш сон станет достаточно крепок, отравляющий компонент сделает свое дело и вызовет сильнейшие сердечные спазмы, которые вас и убьют. Но, как я и обещал, боли вы не почувствуете. Пожалуйста, откиньтесь на кресле. Позвольте оказать вам еще одну услугу. — Аркус поддержал под локоть обмякшего мужчину и с усилием откинул на спинку кресла. — Говорят, что человека дольше всего помнят в том виде, в котором его застала смерть. При жизни вы были властным и сильным человеком. Пусть вас запомнят таким и в посмертии.

Аркус отступил от замершего цехмастера. Да уж, в таком виде умирать не стыдно. Охотник молниеносно разрядил и разобрал пусковой механизм, превратив большую его часть обратно в трость. Бесшумно подойдя к двери, он приоткрыл ее и взглянул в щель. Просторный коридор был пуст. На улице все еще громыхал фейерверк. Без особых трудностей Аркус проскользнул на первый этаж особняка. Он порядком проголодался и планировал полакомиться еще ветчиной.

                                        * * *

— Кто?

— Эдмундсон, господин Фогриппер, — из-за двери послышался грудной голос повара, — завтрак принес.

Аркус, закинув полотенце на шею, открыл дверь.

— А где мадмуазель Кейн? — поинтересовался Аркус.

— Несчастье, господин, — бочкообразный кухмастер, обычно розовый как поросенок, сейчас был бледен как полотно. — Цехмастер Кейн скончался этой ночью.

— Не может быть! — Аркус изобразил искреннее удивление и ужас. — Я же вчера его видел в добром здравии.

— Все его видели и запомнили таким. — Эдмундсон поставил деревянный поднос с аппетитно шкварчащей яичницей с ароматными сосисками на стол. — Врачеватели говорят, что почтенного Кейна удар хватил.

— Ну, он, если верить рассказам, натерпелся за жизнь. И с орками повоевал, и жену похоронил. Вероятно, сердце цехмастера и не выдержало.

— Вы, видимо, плохо знали господина Кейна. Если бы не искалеченная нога, он бы до сих пор носился по границе и рубил орков.

— Смерть не выбирают, Эдмундсон. — Аркус хлопнул повара по могучему плечу. — Хорошего дня, мой друг.

— Вы будете продлевать депозит, господин Фогриппер? К полудню он истекает.

— Вероятно, нет. — Аркус многозначительно взглянул на повара.

— Понимаю. — Эдмундсон ответил скорбным кивком.

Корчмарь ушел. Аркус закрыл дверь на засов. Только он собрался взяться за завтрак, как в дверь вновь постучали.

— Кто?

— Господин Руберт приглашает господина Фогриппера в свой особняк. После полудня.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Замечательно. Осталось забрать денежки и тихо покинуть Кросстаун с ближайшим почтовым экипажем.

К завтраку Аркус приступил с самым хорошим настроением.

                                         * * *

— Признаться, я не думал, что вы сможете выполнить дополнительные условия нашей сделки. — Руберт наливал из графина вино. — Мне казалось, что люди вроде вас далеки от гуманизма.

— Вам правильно казалось, — Аркус пожал плечами, рассматривая увешанные картинами стены. — Мой гуманизм обошелся вам в дополнительные сто монет. Я уверяю вас, в иных условиях почтенного цехмастера находили бы очень долго по частям.

Руберт вздрогнул, чем немало развеселил охотника.

— Ну, перейдем к делу. — Аркус взглянул в лицо Руберта, отчего тот снова вздрогнул. — Вы мне должны еще четыреста криойев. И чем быстрее вы мне их вернете, тем скорее вы избавитесь от моего общества.

— Увы, но я вам не должен. — Руберт немного отступил за спинку дивана. — Я всего лишь выступал от лица гильдии.

— Классика. — Аркус встал из удобного кресла и откинул полу плаща, чтобы висящий на поясе нож был достаточно хорошо видно. — Каждый второй, нанявший убийцу, считает, что может отказаться от своих обязательств, когда работа уже исполнена. Ведь убийца не обратится к власти, ведь убийца не пойдет в суд с контрактом на убийство за защитой, ибо в природе таких контрактов не существует. Каждый второй считает, что его совесть чиста, ведь не он же перерезал глотку конкуренту, компаньону или супругу. Это же сделал бессовестный сукин сын, ублюдочный наемник, которым можно пренебречь. Так вот, червяк, каждого, кто мной пренебрегал, я находил, и ты себе не представляешь, с какой охотой они опорожняли свои карманы, лишь бы только я ушел. Но ты пошел дальше, ты сам пригласил меня сюда, для того чтобы объявить о том, что платы за мою работу не будет. Признаться, я до сих пор не совсем понял, в чем состоит твой план.

— А это и не его план.

Проклятье, как она это делает? Аркус медленно повернулся. За его спиной стояла вся в черном Женевьева. Девушка не была похожа на убитую горем сироту. Охотник положил руку на нож. Женевьева фыркнула. Совсем как вчера на приеме.

— Ты думаешь, что тебе тут что-то угрожает? — Девушка расстегнула застежку шубки из черно-бурой лисы.

— Я не совсем понимаю, что происходит. — Аркус отступил так, чтобы видеть и Женевьеву, и Руберта. — Вернее, я понял, что происходит, и мне не очень нравится, чем это все может закончиться.

— И чем же? — Женевьева бросила шубку на место, где только что сидел Аркус. — Мы набросимся на тебя с кулаками в попытке отомстить за моего папочку? Кларенс, ты не мог бы оставить нас? Спасибо.

Бледный как покойник Руберт кивнул и тотчас скрылся за дверью.

— Ты, верно, ждешь объяснений? — Женевьева отпила вина из налитого Рубертом бокала.

— На самом деле, я все еще жду, когда мне заплатят. — Аркус немного расслабился. — Душевные излияния — это не мой профиль.

— Ты весьма узкоспециализированный профессионал. — Женевьева сморщила милый носик. — Комплименты девушке ты говорить не умеешь, утешить бедную сироту тоже.

— Долго ждать кавалеров, готовых утешить и осыпать комплиментами единственную наследницу Кейна, не придется. — Аркус неприятно ухмыльнулся. — А я просто хочу получить свои деньги.

— Хамло! — безапелляционно заключила Женевьева.

— Вполне допускаю. — Аркус подошел к столику с графином и кубками. — Еще вина?

— Ну, хотя бы тут додумался. — Девушка поднесла опустевший бокал. — Благодарю.

— Стало быть, — Аркус наполнил бокалы, — от твоего имени действовал этот слизняк?

— Не оскорбляй Кларенса. — Женевьева вновь поморщилась. — Он не самый отважный мужчина, но он глубоко порядочный и честный человек.

— Ты это серьезно? — Аркус вопросительно взглянул на Женевьеву. — И такого человека ты отправила нанимать убийцу?

— Я ему доверяю. А до этого моя мать доверяла ему, пока этот сукин сын не свел ее в могилу.

— Я так полагаю, ты имеешь в виду усопшего отца?

— Правильно полагаешь. Он взял маму в жены, когда еще служил у Эктора, но через год этот проклятый орк промахнулся и вместо того, чтобы грызть землю, капитан Кейн вернулся в родной Кросстаун героем, получив от Эктора почетную отставку. А через год родилась я. Не знаю, каким чудом мне удалось выжить, ибо отец колотил меня с раннего детства. Я уже не говорю о матери. Днем он предстает перед всеми как уважаемый глава мануфактуры Кейн, а вечером превращается в жестокого зверя, насилующего жену и служанок на глазах у дочери. — Женевьева взглянула на Аркуса полными слез глазами. — И только его друг, Клетус Руберт мог утихомирить отца. До тех пор пока он в очередном порыве ярости не пырнул Клетуса ножом. Прямо в цеху. Чтобы замять скандал, он принял на работу своим личным казначеем Кларенса — брата Клетуса.

Аркус молчал.

— А Кларенс без ума любил мою мать. И буквально страдал оттого, что видел, как обращается с ней это животное. Мне с годами стало проще, ибо я провела три года в академии в Сироке, а потом еще пять лет при гильдии в Хиттерхилле. До прошлого года. Когда мама умерла. Точнее, погибла. Он убил ее. Никто не знает. Мастер Бертольд рассказал Кларенсу, что у мамы был проломлен затылок, а отец потребовал объявить, что она скончалась от лихорадки, заплатив похоронных дел мастеру за то, чтобы тот скрыл как следует рану. И тогда я решила, что не дам отцу умереть своей смертью. Вдобавок он намеревался вложиться в весьма сомнительное дело, что добавило недоброжелателей в гильдии.

— Тогда к чему были эти условия? — Аркус безучастно рассматривал очередной портрет зеленоглазой девочки. — На твоем месте я бы желал пустить цехмастеру кровь.

— Это привлекло бы внимание. А зная, какие у отца связи, это предприятие могло выйти боком. Лорд Эктор, узнав о том, что его друга и соратника убили, перевернул бы всю префектуру вверх дном, и рано или поздно я бы в лучшем случае оказалась на каторге в Кросмаунтине. Но тут весьма кстати появился ты. Купчина из Сирока похвалялся в «Сердце Кросстауна» о том, как лихо ты расправился с братьями Бредоками. А дальше дело техники.

— Ну, как обычно и бывает. — Аркус поставил опустевший бокал на стол. — Далее ты посылаешь ко мне Руберта с предложением, от которого трудно отказаться.

— Да, — Женевьева немного виновато улыбнулась, — и ты соглашаешься выполнить работу. Знаешь, ты ведь совершил благое дело, прикончил тирана. Ты должен гордиться своей работой.

— И все равно, вы мне должны четыреста золотых криойев за это благое дело. И если можно, скорее, пока я не лопнул от гордости.

— Цинично, — невесело усмехнулась Женевьева.

— Профессиональная деформация. — Аркусу надоедал этот разговор. — Угрызения совести я оставлю вам, мадмуазель Кейн. Вы отдадите плату монетами или векселем?

— Да кем ты себя возомнил? — взвизгнула Женевьева, подскочив с кресла. — Кто ты такой, чтобы сметь меня в чем-то попрекать?

Аркус подошел к ней вплотную. Он практически ощущал исходящую от нее ярость. И сводящий с ума аромат парфюма. И запах молодого девичьего тела.

— Я всего лишь человек, которому ты должна четыреста золотых монет, — почти шепотом сказал охотник за головами.

                                        * * *

— Похоже, ты компенсируешь свое хамство и наглость другими достоинствами, — задыхаясь, прохрипела Женевьева, откинувшись рядом на подушку.

— Практикуясь, обретаешь мастерство. — Аркус тоже часто дышал. — Так говорил мой учитель.

— И чему же он тебя учил? — девушка положила подбородок на грудь Аркуса.

— Убивать, — бесстрастно пробормотал Аркус. — И не быть убитым.

— Знаешь, давай ты вообще не будешь разговаривать.

— Угу.

— Аркус.

— М?

— Останешься в Кросстауне? Со мной?

— Прости, но за жалование я не работаю.

— Да нет же, глупый, — Женевьева снова сморщила носик. — Мне не нужен убийца. Мне нужен ты. Останешься?

— Женевьева, — Аркус провел пальцами по плечу девушки, — боюсь, я не подхожу на роль фаворита.

— Ты будешь моим помощникам по решению временных проблем.

— Я же говорил, что не работаю за жалование.

— Тогда ты станешь главой одной из малых гильдий. — Женевьева заговорщицки улыбнулась.

— Я ничего не смыслю в торговле, я разорю гильдию.

— Не страшно. К счастью, я очень богатая сирота.

— И ты меня упрекала в цинизме?

— Замолчи. Поцелуй меня.

И они снова сплелись в горячих объятиях. Изнемогая в конвульсиях экстаза. Она кричала. Громко. Страстно. Он же был, как всегда, холоден и рационален. Думал. Просчитывал. Да, она привлекала и заводила его. Будоражила тело и душу. Заставляла зарываться лицом в ее буйные каштановые локоны. Она по-кошачьи выгибала спину перед ним. Впивалась ногтями в его спину. И кричала. Она отдавалась страстно, самозабвенно, как отдаются совсем юные девушки, впервые влюбившись. Она отдавалась вся без остатка. Но ему это было не нужно. Он знал только то, что ему должны четыреста криойев.

                                        * * *

Аркус тихонько выскользнул из объятий Женевьевы, как только бледный рассвет забрезжил в окна. Он не собирался сбегать, просто ему по непонятным причинам захотелось сделать приятное Женевьеве. Натянув штаны и сорочку, он бесшумно вышел из спальни Руберта. Шлепая босыми ногами, он спустился на первый этаж в поисках кухни или слуг. И то и другое он нашел достаточно быстро. На просторной кухне трудилось две кухарки и тройка молоденьких служанок, уже собирая завтрак для Руберта и Женевьевы.

— Доброе утро, — Аркус приветливо улыбнулся.

Девушки-служанки захихикали. Одна из поварих грозно взглянула на Аркуса.

— Что вы там ночью делали с бедняжкой Женевьевой? Пытали каленым железом?

— Не угадала, мать, — Аркус улыбнулся еще приветливее. — Могу я отнести мадмуазель Кейн завтрак?

— Господин Руберт не велел, — запротестовала вторая повариха. — Велено доставить завтрак и ванну приготовить.

— Ванна подождет, — приветливая улыбка Аркуса начала граничить с оскалом. — Который для Женевьевы?

— Вот этот, с травяным чаем, — проворчала вторая повариха.

— Хорошо, добавьте еще бутылочку вина.

— В такую рань?

— Она отца потеряла. — Аркус посерьезнел. — Дайте вино.

---

Через пять минут Аркус уже вплывал в покрытую полумраком спальню. Осторожно присев на кровать, он поднес аппетитно благоухающую ванилью и карамелью булочку к лицу Женевьевы. Девушка улыбнулась, не открывая глаз.

— Вот можешь же, когда хочешь, — промурчала Женевьева, сладко потягиваясь.

— Но ты бы знала, каких усилий мне это стоит. — Аркус выдернул пробку из бутылки и глотнул вина прямо из горлышка.

Женевьева съела маленький кусочек, обмакнув его в мед. Аркус смотрел, как она ест. Она, улыбаясь, смотрела на него. Он потянулся и встал. И только сейчас он как следует осмотрелся. Спальня Руберта была сделана с размахом и вкусом. Массивная резная кровать с балдахином, правильно подобранные гобелены на стенах, изысканная и явно дьявольски дорогая мебель. Да уж, умели кросстаунские купцы жить с шиком.

Взгляд Аркуса остановился на ночном столике. А точнее, на маленькой зеленой книжице. Охотник взял книжицу в руки. На обложке красовалось выцветшее от времени золотое теснение «Поэзия мадам Рабоне». Аркус открыл книгу на закладке.

Тот, кто гнев в душе лелеет,

Видя страх ее и боль.

Как злодей ее терзает,

И изводит, и уводит за собой.

Чтоб во тьме, от глаз подальше,

Измываться над душой…

Аркус прочел название. «Верлибр о низверженном звере».

— Женевьева, — Аркус старался, чтобы голос звучал как можно безразличнее, — скажи, а в какое дело хотел вложиться покойный цехмастер?

— В кузнечную мастерскую, — удивленно ответила девушка. — Почему ты спрашиваешь?

— Любопытство.

— Ой-ли? — Аркус увидел в зеркале, как Женевьева подозрительно прищурила глаза. — В последнюю очередь назвала бы тебя любопытным малым.

— Мне непонятно, как самый влиятельный человек Кросстауна, сколотивший свое состояние на торговле, мог вложиться в невыгодное предприятие.

— Я это связываю с маразмом и старческой сварливостью. Все главы гильдий отговаривали его от этого. А он, видать, решил сделать назло. Он планировал дать денег какому-то кузнецу из Борейской долины. Он уже начал ремонтировать старый цех Сплит-Энвилл. Не знаю, что уж там делает бореец, но на один меч у него ушло полтора месяца, учеников и подмастерий он брать не желает, а сырья он расходует как добрая кузня. Налицо убыточное дело.

— Интересно. — Аркус повернулся к Женевьеве. — Мадам Рабоне. Никогда не слышал.

— Ну, если ты не интересуешься сирокскими поэтами, вряд ли тебе доводилось слышать о Рабоне. На мой вкус, ее вещи слишком иносказательны и патетичны, но маме нравилось и, как видишь, Кларенсу тоже. Мама даже пару раз посещала ее приемы.

— То есть она еще жива?

— Жива и здравствует. А что тебя удивляет?

— Эта книга издана почти восемьдесят лет назад.

— Ты прав. Мадам Рабоне, вероятно, уже разменяла век. Она это объясняет хорошей экологией и наследственностью. По ее словам, у нее в роду были эльфы из Велебриэля. Я же думаю, что тут не обошлось без милосийских эликсиров. Ну, знаешь, омолаживающих или еще каких. Так или иначе, Рабоне едва ли дашь сорок лет.

— Не устану удивляться, как женщины жаждут сохранить и приумножить красоту. — Аркус натянуто улыбнулся.

— Иди ко мне. — Женевьева отставила поднос на тумбу и протянула Аркусу руки.

— Боюсь, я должен идти. — Аркус нырнул в объятья девушки. — В Сироке у меня остались кое-какие дела.

— Но ты вернешься? — Женевьева заметно погрустнела. — Надолго ты?

— Не стану обещать. — Аркус поцеловал девушку, уже натягивая ботинок. — Дело может занять время.

— Ты опять кого-то убьешь?

— Это то, что я умею лучше всего, и то, за что ты все еще должна мне четыреста криойев.

Глава 3

Возвращение в Сирок заняло немного больше времени, чем планировал Аркус. На следующий день после погребения Артура Кейна в Кросстаун прибыл герцог Эктор со свитой. Как сказала Женевьева, Эктор был комбатантом, представителем отдельной касты аркасийских дворян, которые существовали только для войны. Владения Эктора находились на восточной границе префектуры и регулярно подвергались нападениям орочьих банд. Но герцог Натаниэль Эктор оказался, как и его предки, человеком решительным и отважным, посему на каждую вылазку орков отвечал карательными экспедициями, истребляя зеленокожих с завидным рвением и методичностью, за что и снискал славу заступника и чуть ли не святого рыцаря добра и справедливости.

Аркус имел примерное представление о герцоге, основываясь на том, какими были его подчиненные вроде Фарглума или того же Кейна. И это нисколько не радовало охотника. Найти общий язык с такими людьми оказывалось весьма проблематично.

По случаю прибытия Эктора власти города организовали торжественный прием герцога и его людей. Как оказалось, воины в красно-черных мундирах уважались и практически боготворились кросстаунцами. Организованное шествие спутало планы охотника, ибо все ворота, кроме восточных, были закрыты.

— Виват Эктору!

— Слава Волку!

— Защитникам слава!

Аркус любил такие мероприятия, так как в толпе и шумихе можно было подрезать пару тройку кошелей, что он собственно и сделал. Не потому что нуждался в деньгах, а просто со скуки. Нанятый им экипаж стоял в переулке недалеко от ворот. Бородатый возница, от которого крепко несло лошадиным потом и перегаром, с детским восторгом смотрел на грозных всадников, привстав с козел. Аркус, погуляв среди толпы, решил скоротать время в экипаже, подальше от глаз. Он читал «Поэзию мадам Рабоне». И читалось это не без труда. Большинство ее творений были поэтическим и не особо талантливым пересказом сказок и легенд, некоторые можно было назвать порнографией в чистом виде, и лишь пара заслуживала внимания. Аркус нашел также и балладу о двух мятежных братьях, взбунтовавшихся против короля, что сжег на костре женщину, которую они любили. Отрывок именно этой баллады Аркус нашел у одного из Бредоков.

Кто же она такая, эта мадам Рабоне? Многое вызывало косвенные подозрения на ее счет, но не более чем. Аркус захлопнул томик. Нужно бы наведаться к этой женщине, хотя, если верить словам Женевьевы, это та еще задача, ибо мадам Рабоне организовывает салоны только для женщин, а аудиенции дает крайне редко. Это тоже подозрительно.

— Господин, — возница постучал в окно, — кажись, пущать начали.

— Трогай.

Всю дорогу Аркуса не покидало тревожное чувство. И в то же время он ощущал отголоски эйфории от охоты. Возможно, он напал на след. Возможно. Но пока нужно все перепроверить.

В Сирок прибыли затемно. Ржавый канал встретил их непередаваемым букетом смрада, как только они въехали через ворота. Настроение Аркуса ухудшилось донельзя. Не поправил ситуацию и вид Сирокской королевской Академии, светящейся в туманных сумерках, словно игрушечный замок. Его раздражало все. Вонь из канала, сырость и холод, достающие даже в уютном экипаже, тряска по неровной мостовой. И лишь мысль о скорой охоте грела душу. Он физически нуждался в ней, ему хотелось убивать. Кейн не в счет, ибо то было скорее посредничество, чем активное участие. Но как только он нападет на след, как только он доберется до той, кому не посчастливилось стать жертвой, тогда все станет на свои места, тогда он обретет покой, пусть и ненадолго.

— Приехали, господин.

Аркус нехотя вышел из теплой кареты. И направился к знакомому дому. Он очень надеялся, что домоуправитель Отто не сдал его комнату за неделю. Наплевав на недовольство Фитца, охотник вошел через парадный вход, прямиком в его юридическую контору.

— Рад приветствовать вас в Фитц и ком… а, это вы. — Щуплый мужчина лет пятидесяти с обширными залысинами и в очках, сидящих на крючковатом носу, был не особо рад видеть Аркуса. — Мы думали, вы покинули дом Варонслава.

— Ну, что тут скажешь? Вы заблуждались. — Аркус направился в сторону лестницы. — Домоуправитель на месте?

— Откуда мне знать, — недовольно проворчал Фитц. — Знаете, молодой человек, это дурной тон — вот так срываться на неделю и не ставить в известность своего арендодателя. Господин Варонслав понес из-за вас издержки, придержав комнату.

— Я там оставил свои вещи, значит, я в любом случае вернулся бы. — Аркус изо всех сил пытался держать себя в руках, сжимая ручку саквояжа.

— Учитывая характер вашей работы, я бы не был так уверен.

Аркус остановился. Юрист умолк.

— Хорошего вечера, господин Фитц.

— И… и вам.

Охотник поднялся на этаж, на котором располагались апартаменты домоуправителя. Недолго думая, Аркус постучал в дверь, на которой была прибита потемневшая от времени бронзовая табличка «Профессор исторических наук Отто Варонслав». Дверь открыла милая старушка Варонслав. Она всегда очень тепло относилась к Аркусу. Однажды Отто после пары стаканов рассказал Аркусу, что его супруга видит в молодом наемнике их покойного сына, погибшего на службе у Эктора.

— Добрый вечер, мадам Варонслав, — Аркус поцеловал сморщенную ладошку. — А господин Отто дома?

— Аркус, — старушка всплеснула руками, — мой мальчик. Мой дорогой мальчик, куда же ты пропал? Мы так беспокоились. Отто от тревог слег. Проходи, мой мальчик. Отто, Отто! Аркус вернулся.

— Аркус, — откуда-то из глубины уютной и по-своему чарующей квартиры донесся скрипучий, как старая лестница этого дома, голос Отто. — И где его носило?

— Дела, Отто. — Аркус достал из кармана мешочек. — Тут арендная плата за два месяца и компенсация… за издержки. — Аркус развернулся к двери.

— Погоди. — Отто в кальсонах, ночном халате и шапочке шаркал в его сторону. — Как дело прошло?

— Да не было никакого дела, — бесстрастно соврал охотник. — Так, припугнуть надо было одного купца. Легкая работа.

— Ну, хорошо, — Отто похлопал его по плечу. — Потом расскажешь.

— Хорошего вечера, Отто. Мадам Варонслав.

Аркус закрыл за собой дверь и зашагал вверх по лестнице, миновав третий этаж, он подошел к двери своей квартиры. Как обычно, замок долго не поддавался, но в конечном итоге опытный взломщик взял верх.

Скинув сумку, Аркус вздрогнул от холода. Изрядно повозившись с печкой, он все-таки разжег огонь. Изо рта все еще вырывались облачка пара. Посидев пару минут, охотник собрался с мыслями и решил заглянуть к Вилли. Забросив в карман небольшой кошелек, Аркус сложил остальные деньги под половицу под кроватью.

Торопливо покинув дом, Аркус двинул в сторону таверны. Проклятая сырость заставляла кутаться в плащ и ежиться. Аркус родился в гораздо более северной стране, но трескучие морозы были гораздо менее раздражающими, чем эта вездесущая сырость и туманы. Проклятые туманы. Охотнику сначала даже нравилась таинственность, которую придавали этим землям чересчур частые, если не сказать постоянные, туманы. За несколько месяцев своего пребывания в Сироке Аркус запомнил не больше десятка дней, когда не было пасмурно. Сегодня был не из таких дней. Туман плотной завесой опустился на город.

Аркус шел быстро, низко опустив капюшон и спрятав руки в карманы. До таверны оставалось идти недолго. Он уже чувствовал запах сусла, доносящийся из стоящей рядом с заведением Вилли пивоварни. Миновав последний переулок, наконец Аркус подошел к крыльцу с заветной вывеской.

Внутри было на удивление безлюдно. Пара, судя по мантиям, преподавателей академии сидела у окна, склонившись над какими-то бумагами. Еще троих посетителей Аркус знал как завсегдатаев заведения.

Охотник подошел к трактирской. Старина Вилли что-то считал на клочке пергамента.

— Привет, Вилли.

— Здорова, Фогриппер, — тавернщик не поднял голову от кривых строчек. — Где пропадал?

— В Хиллсбро, — спокойно соврал охотник. — Небольшое дело улаживал.

— А тут тебя люди Фарглума разыскивали.

— Эва как. — Аркус забрался на стул. — Что хотели, не сказали?

— Не-а. — Вилли послюнявил карандаш. — Я-то и не спрашивал.

— Понимаю. Что нового слышно?

— Цехмастер Кейн из Кросстауна помер.

— А кто это? — Аркус невозмутимо смотрел на лысину тавернщика.

— Да тамошний богатей. Полторы дюжины гильдий в Кросстауне ему принадлежат. Точнее принадлежали. Пол-Сирока ломанулось туда. Надеются за бесценок цех какой урвать или площадь.

— Миром правит капитал, Вилли. — Аркус бросил плащ рядом на стул. — Плесни пива. Кох заходил?

— Шутишь? — тавернщик оторвал взгляд от записей. — Без тебя этому слюнтяю тут крышка, Аркус. Парни его не трогают, только потому, что ты умника привечаешь. Тут таких не шибко-то жалуют.

— Ну, видел я преступников и посерьезнее, чем местные парни. Галберт все еще злится на меня?

— Он тебя рано или поздно пырнет, Аркус, ты не думай, что тебе это так с рук сойдет. — Вилли поставил перед Аркусом глиняную кружку с пенным. — К тому же у него родич в ратуше вместе с мэром сидит.

— Жду не дождусь. Ты мне лучше скажи, кто такая мадам Рабоне?

— Да баба какая-то из богатенького района. Говорят эльфийка она или полуэльфийка. Сам я ее никогда не видел. Салон женский держит вроде, стишки какие-то издает. Говорят, половина мужиков оттуда, — тавернщик показал пальцем вверх, — и даже мэр перед ней пресмыкаются.

— А что у нее? Гильдия или крупный счет в банке?

— Да мне-то почем знать? Но в городе ее действительно любят. Прислужник ейный, Ригард или Рихарт, частенько в лечебницы и приюты сиротские по приказу Рабоне всякую помощь оказывает. Ну, там хлеба принесет, тушку телячью или по хозяйству подсобит. Прислужник-то этот здоровый такой детина, но умишком слабый. На детишек смотрит постоянно и как дурной хихикает. Одно слово — блаженный.

— А сама мадам эта где обычно обретается?

— Не знаю я. Знаю, что салон ейный аккурат напротив Академического моста стоит. По набережной.

— Спасибо, Вилли. — Аркус положил на стойку монету. — Дай знать, если легавые Фарглума снова появятся.

— Давай, наемник, аккуратнее там.

Аркус вышел из таверны с намерением пройтись по набережной Обводного канала. Шел охотник, полностью погрузившись в свои мысли. Поэтому и не заметил, как вышел на набережную, пока порыв ветра не принес непередаваемый болотный аромат. Нужное здание он нашел сразу. Даже среди весьма респектабельных домов на набережной салон мадам Рабоне выделялся, пожалуй, излишней и аляповатой роскошью. Колонны, пара горгулий, кованые решетки на окнах и черепичная крыша на манер башен магов выдавали в архитекторе пижона.

Охотник встал напротив салона, через улицу. Резная дверь с колокольчиком над входом, аккуратная и более чем компактная клумба. Вроде бы все как у всех, и зацепиться не за что. Дым из трубы не идет, значит, если мадам Рабоне и ведьма, то пока мужчины Сирока могут спать спокойно.

Пронаблюдав за особняком Рабоне около получаса, Аркус окончательно продрог и решил отправиться домой. Он долго не мог уснуть, мысли роились в голове.

Утро он встретил с сильной головной болью, похожей на мигрень. Надо бы сходить к Коху за какой-нибудь микстурой. Но сначала он должен еще раз наведаться в салон Рабоне. В этот раз он срезал дорогу и оказался на месте скорее, чем ожидал. Сосуд с сердцем лежал в кармане жилета. При свете дня салон выглядел еще более вычурно.

Аркус зашел на крыльцо и постучал. Из-за двери донеслась какая-то возня и недовольное ворчание.

— Кто эта? — низкий грудной голос заставил невольно дернуться к ножу. — Как звать вас? Насколько вас госпожа принимает?

— Я без записи. — Аркус внимательно осматривал замок. — Я большой почитатель творчества мадам

— Без записи приема нету, — отрезал голос из-за двери.

Аркус молча развернулся и ушел. Он знал, что за ним наблюдают. И он точно знал, кто именно. В ушах стоял мерный стук крошечного сердца, заключенного в стеклянной колбе. Сомнений не было. Мадам Рабоне — ведьма!

Охотник чувствовал возбуждение. Охота, наконец, началась. Осталось подобраться к этой твари, что было потенциально проблематично. Что он знал о ней? Она редко появляется на людях, что не характерно для ее вида. Но это компенсируется тем, что она, если верить россказням Вилли, желанная гостья на каждом светском приеме или мероприятии, это если не считать ее собственных салонов. Ей прислуживает какой-то слабоумный громила, он не должен доставить проблем. Но за ним стоило бы присмотреть.

Аркус направился в таверну. Как обычно, у входа сновала шпана. Чумазые подростки клянчили у прохожих деньги и тащили все, что плохо лежит. Как только беспризорники увидели Аркуса, они с гиканьем обступили его.

— Господин Фогриппер, господин Фогриппер, — тараторил мальчонка в засаленном шерстяном колпачке и латаной-перелатанной куртке, — монетки не найдется?

— Ее нужно заслужить, — холодно ответил охотник. — Что слышно?

— Ды ничо почти, — рослая девочка лет двенадцати смачно плюнула под ноги. — Опять убивец какую-то малявку пятого дня укокошил. И квартирмейстер стражи повесился позавчера.

— Почему повесился? — Аркус полез в карман. Детвора явно взбодрилась возможностью скорой наживы.

— Говорят, долгов набрал, как сука блох. — Коренастый паренек со зверски поломанным носом расталкивал шпану.

— И это все, Уорлоу? — Аркус оставил руку в кармане.

— Ну нет, — парень пожал плечами, — не похоже, чтобы квартирмейстер решил вот так в петлю полезть. Ды и был он всегда при монете. Старый пес Фарглум его поддерживал. Если спросишь меня, Фогриппер, я думаю порешал его кто-то. Квартирмейстер был тем еще паскудником. Я слыхал, как будто он девок любил вроде нашей Пфайлы. Помоложе стало быть. Может, из-за этого?

— Не очень-то складно, — Аркус почесал подбородок. — А что про мадам Рабоне знаете?

— Ды ничо почти, — девчонка фыркнула. — Какая-то ледя из богатеньких. Обычно носа не высунет из своего сказочного домика. У нее Рихард на посылках.

Аркус достал из кармана небольшой кошель. Детвора затихла.

— Мне нужно, чтобы вы присмотрелись к дому мадам Рабоне и ее слуге. Куда он ходит и когда. Как себя ведет и, что самое главное, как долго его не бывает дома. Только держитесь от него подальше.

— Да ладно тебе, Фогриппер, — Уорлоу ухмыльнулся, — Рихард безобидный. Ну, ворчит, когда мы в него дерьмом кидаемся, но ни разу плохого не сделал. Недоумок он, понимаешь?

— Понимаю. А еще я велел вам держаться от него подальше. Даю вам два дня. Разузнаете что-нибудь толковое, заплачу в десять раз больше, чем тут. — Охотник бросил Уорлоу мешочек. — Все, в рассыпную, шпана.

— Фогриппер, — предводитель детской шайки отвел Аркуса в сторону, — поговаривают, Галберт убийц нанял на твою голову.

— Я знаю, они все утро ходят за мной. — Охотник хлопнул парня по плечу. — Все, Уорлоу, за дело.

Кривоносый мальчишка кивнул и вернулся к группке толпящихся детей. Аркус же вошел в таверну.

Утренний променад заставил охотника проголодаться. Поданный Вилли завтрак был на удивление вполне съедобным. Пиво было несильно разбавленным, а в таверне не так сильно воняло жареным луком и прогорклым жиром. Все бы ничего, но тройка самого гнусного вида типов, вошедших вслед за Аркусом, и устроившаяся за дальним столом, крепко нервировала. Аркус сразу заметил короткий меч под плащом одного из них. Он был уверен, что остальные тоже вооружены. Они ничего не ели и не пили. Видимо слишком сосредоточились на работе. Дилетанты. И все как один не сводили глаз с Аркуса. Охотник не подавал виду, что давно знает о слежке. Он спокойно ел и пил. В таверне было достаточно оживленно. Значит, сейчас они не нападут. Не осмелятся. Аркус бы сработал именно в такой обстановке, но он был специалистом, профессионалом. А эти трое были явно любителями поколотить людей за монету, которых наняли для более серьезного дела. Они постоянно шушукались, дергались. Тип в плаще не отпускал рукояти меча. Поэтому они дождутся, когда Аркус выйдет, и попытаются заколоть его где-нибудь в укромном переулке.

Фогрипперу не хотелось сейчас связываться с этими головорезами. Слишком много более важных дел. Аркус, закончив завтрак, встал и направился к трактирской.

— Еще пива? — Вилли вкручивал краник в очередную бочку.

— Нет. Дай-ка мне ключ от восьмой комнаты, Вилли.

Тавернщик повернулся к Аркусу, а потом взглянул на притаившуюся в углу троицу.

— Аркус, — Вилли явно напрягся. — Не хочу я влезать в ваши разборки. Если Галберт узнает, что я помогаю, с этого ублюдка станется поджечь таверну.

— Я хочу снять на сутки восьмую комнату. — Аркус положил на стол золотую монету.

— Здесь многовато.

— На всякий случай. А это тебе за беспокойство.

Аркус положил на стойку еще одну монету.

Тавернщик умелым движением смахнул монеты со стойки и положил перед охотником ключ. Аркус кивнул и направился по лестнице наверх. Войдя в комнату, он запер за собой дверь, оставив ключ в скважине. Ну что ж, пришло время немного погулять по крышам. Аркус осторожно открыл окно. Прямо под ним раскинулось бугристое поле из разного рода крыш. Он для себя не раз уже отмечал, что более идеального места для преследования кого-то или, напротив, бегства от погони, не найти. Он мог без особых проблем пересечь полгорода по крышам прижавшихся друг к другу домов. Так он и поступил. Он не спеша прогуливался по крышам, перепрыгивая по дымоходным трубам и разгоняя нахохлившихся голубей. Пройдя примерно четверть мили, Аркус без особых проблем спустился по лестнице для трубочистов. Осторожно выглянув из переулка, он убедился, что троицы убийц не видно на улице, а, стало быть, они еще его не хватились. Немного подождав, Аркус, наконец, двинулся в сторону Академического квартала. В конце концов, надо бы навестить Филиппа. Охотник поймал экипаж и уже через десять минут стоял на пороге дома, в котором жил Кох. Окно его квартиры было настежь раскрыто. Аркус, поднявшись по старой скрипучей лестнице, постучал в такую же старую дверь.

— Кто там?

— Аркус.

— О, старина! — Замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге стоял, как обычно взъерошенный, ученый. — Входи скорее. Присядь. Нет, не сюда. Погоди.

Кох сгреб кучу бумаг с кресла, по пути опрокинув гору пустой посуды. Похоже, Филиппу удалось невозможное — захламить свою комнатушку еще больше. Точнее, за годы ученый превратил более чем просторное помещение с верандой с видом на канал и город в заваленный бумагами, книгами, препаратами, колбами, ретортами и перегонными кубами лабиринт. Сейчас он пошел дальше. Когда стены закончились, он начал натягивать между ними веревки на манер бельевых и развешивать листы с зарисовками, записями и, Бездна знает, с чем еще. И сам он сидел внутри этой паутины, что-то бормоча.

— Как работа? — Кох внимательно рассматривал банку с какой-то пакостью вроде гигантского кузнечика. — Тебя неделю не было.

— Все в порядке.

— Было тяжело?

— Нет. Совсем нет.

— И все равно это заняло неделю? — Кох поставил банку и принялся что-то записывать в небольшой блокнот.

— Мне городок понравился. Решил задержаться.

— Кросстаун — это не город, а гигантский базар. Как такое может нравиться?

Аркус не ответил. Он рассматривал рисунки ученого.

— Как твои исследования? — с максимально возможным участием поинтересовался охотник.

— Зашли в тупик, — с энтузиазмом отозвался ученый.

— Почему?

— Потому что следы нападения не подходят ни к одному предположенному существу. Это точно не вурдалак. И уж точно не какая-нибудь разновидность орка. Более того, я не думаю, что это нападение с целью убить жертву.

— Любопытно. И что же это?

— Тебя не настораживает, что все несчастные женского пола? В возрасте до шестнадцати лет. Нападавший уж слишком избирателен в подборе жертв. Плюс характер укусов не совпадает ни с одним агрессивным существом, обитающим в этих краях.

— И для чего тогда это, чем бы оно ни было, убивает девочек?

— Половое влечение. — Филипп поднял глаза от записей. — Точнее, какая-то извращенная его форма. Укусы на сосках и детородных органах говорят об этом. Я бы мог допустить, что это человек, или представитель иной разумной расы, но ни никому такое не под силу. И зачем разумному существу делать такое?

— Ты поделился своими мыслями с Фарглумом?

— Еще нет, а что?

— Пока придержи их при себе. Если это действительно человек, а я склонен верить твоим умозаключениям, то я его рано или поздно найду. А ты подтвердишь перед Фарглумом, что это тот, кого мы ищем.

— И ты получишь еще один кошель с деньгами? — в выражении лица Коха читалось плохо скрываемое презрение. — По-моему, цинично, не находишь?

— Допускаю. Но это то, чем я зарабатываю. Расскажи мне больше о нашем монстре.

---

                                        * * *

Охотник сидел за старым столом. Перед ним были разложены точильные инструменты и разобранный пусковой механизм. Мерный неприятный скрежет ножа о камень, напротив, успокаивал Аркуса. Настраивал на нужный лад. А ему необходимо было сосредоточиться. Убийцы Галберта уже несколько часов, не особо скрываясь, дежурили под его окном. И это создавало определенные трудности. Во-первых, он теперь был несколько ограничен в передвижениях, во-вторых, эти типчики чего доброго подпалят его дом или квартиру Филиппа, для того чтобы выкурить Аркуса. Ни того ни другого охотник допустить не мог. Не то чтобы он сильно беспокоился об имуществе Коха или ему было дело до ученого в целом. Аркус полагал, что Филипп может быть еще полезным. Значит, нужно было перво-наперво избавиться от этой троицы, а потом поболтать с Галбертом.

Аркус выглянул в окно. Похоже, убийцы разжились где-то арбалетом. Точнее, его трехзарядным младшим братом. Охотник недобро улыбнулся и провел подушечкой пальца по ножу. Как обычно, бритвенно острый. Убрав клинок в ножны, Аркус прикрепил к руке пусковой механизм. В карман он положил маленькую кривую ручку для заряжания механизма. Три арбалетных болта заняли свое место в специальных кармашках в плаще.

Охотник еще раз взглянул на троих парней. А затем он вышел из квартиры, заперев за собой дверь. Тихо спустившись по лестнице, он молча прошел через контору господина Фитца, не обращая внимания на возмущенное ворчание старого юриста. Со звоном дверь открылась, и Аркус вышел на, как обычно сырую от тумана, вечернюю улицу. Это не осталось незамеченным, и тройка убийц направилась параллельно охотнику, через улицу. Аркус шел спокойно. Расстегнутый рукав на левой руке неприятно болтался и развевался на легком сквозняке. Он немного ускорил шаг. Его незваные спутники последовали примеру и зашагали быстрее.

Улица была освещена фонарями, и туман принимал очертание желто-оранжевой дымки, искажая силуэты. Аркус ускорился еще, переходя на бег трусцой. Убийцы не заставили себя долго ждать, и охотник услышал за спиной галоп. Очень хорошо. Аркус бежал легко, отсчитывая двери. Троица уже гналась за ним по его стороне улицы. Он немного замедлился, а то чего доброго они отстанут. Услышав пыхтение, Аркус улыбнулся. Три. Два. Охотник с разбегу ударился в замшелую дверь. Ветхий замок не выдержал, и Аркус влетел внутрь. Мгновенно развернувшись, охотник уже встречал убийц. Первый забежал сразу за ним и практически сам напоролся на нож. Аркус рванул нож вниз. Убийца захрипел, и в воздухе завоняло мочой. Вырвав нож, Фогриппер толкнул ногой в грудь согнувшегося убийцу. Тот налетел спиной на типа в плаще с мечом в руке. Охотник развернулся на каблуках и побежал вверх по узкой лестнице. Наверху он, присев на одно колено, вложил болт в ложе и вытянул руку, укрывшись за резными перилами. Как только по ступеням застучали каблуки убийцы, Аркус дернул крючок правой рукой, а в левой почувствовал легкий толчок. Кто-то в темноте завыл, и послышался грохот скатывающегося тела. И тут же мимо него просвистел болт, гулко воткнувшись в стену. Один. Бледный желтый свет уличного фонаря едва-едва проникал в старый дом через распахнутую дверь. Глаза уже привыкли к полумраку, и он мог различить пару фигур на лестнице. Тот, что в плаще явно волочил ногу. Аркус отсчитывал шаги. Как только убийца в плаще поднялся на последнюю ступень, охотник встал перед ним. Тип в плаще от неожиданности замешкался, но все равно выбросил перед собой руку с мечом. Удар, слишком медленный и предсказуемый, ушел в пустоту. Аркус подскочил вплотную и ударил чуть ниже грудины. Убийца закричал. Охотник провернул нож и рванул в бок. Лезвие споро рассекало податливую плоть и одежду. Аркус услышал щелчок, и обмякший тип в плаще вздрогнул. Два. Охотник перекинул труп через перила и пошел вниз по лестнице.

— Стой, сука, — третий убийца, прыщавый тип лет двадцати, истошно верещал, держа трясущимися руками самострел. — Продырявлю поганца. Убивец.

Аркус, неприятно улыбаясь, продолжал идти навстречу. Держа руку с ножом за спиной.

— Ублюдок, стой, убью.

— Убивай, — Аркус подошел на три шага. — Вы же за этим пришли.

Прыщавый взвыл. Раздался щелчок. Но болт не воткнулся в грудь охотника. Аркус выдохнул и тихо рассмеялся. Парень, не понимая, смотрел то на оружие, то на плохо освещенный силуэт Аркуса и обратно.

— Ты, должно быть, впервые эту штуку в руках держишь? Иначе у тебя бы не было такой нелепой тупой морды. Если немного не поправлять третий болт в ложе, этот арбалет не выстрелит.

Охотник в один прыжок подскочил к убийце и полоснул по шее. Парень не успел крикнуть. Вместо этого из рассеченной до кости шеи донесся жуткий сиплый хрип. Убийца рухнул лицом в пол. Бессильно пытаясь перевернуться на спину, прыщавый неловко барахтался в разрастающейся темной луже. Аркус осторожно выглянул на улицу и, ни секунды не задерживаясь, вышел из старого дома, закрыв за собой дверь.

Он шел к Вилли. Галберт наверняка ждал убийц там. Охотник оказался прав. Галберт действительно проводил вечер в заведении Вилли. Лихо закрученные черные усы и высокая темно синяя шляпа с лиловой лентой были визитной карточкой Уильяма Галберта — местного заправилы. В миру Билл Галберт был не самым знатным, но довольно уважаемым сирокийцем. Он владел двумя бойнями и одним мясным цехом и по совместительству возглавлял местный криминалитет. Последнее вызывало у Аркуса смешанное чувство веселья и раздражения. Ему за свою бытность довелось столкнуться с главарями значительно серьезнее и опаснее. Некоторые могли сравниться властью и богатством с герцогами и князьями, а численность их людей не уступала армии Эктора. Это если не принимать во внимание иной род деятельности Аркуса, при которой было убито больше дюжины опасных тварей, суеверно именуемых ведьмами.

И вот местный жулик увидел однажды в Аркусе то ли конкурента, то ли угрозу, потребовал у охотника покинуть город. Результатом этой беседы стал отрезанный указательный палец Галберта. С тех пор он, вероятно, затаил обиду и как-то невзлюбил Аркуса.

Охотник вошел в таверну, и все голоса как по приказу смолкли. Все взгляды были устремлены на наемника Фогриппера. Он подошел к столу Галберта, за которым помимо него сидела пара его прихвостней. Вокруг них вилась стайка из четырех видавших виды потаскух, которые тут же куда-то исчезли.

— Я присяду? — Аркус наклонился над одним из спутников Галберта.

Тот взглянул на Билла и торопливо встал и отошел к трактирской стойке.

Охотник присел и, откинув капюшон, взглянул на второго. Тот немедля последовал примеру товарища.

— Добрый вечер, господин Фогриппер. — Галберт откинулся на стуле. — Сколько лет, сколько зим?

— Они мертвы, — перебил Аркус.

По лицу Галберта проскользнула тень испуга.

— Что ж, значит, придется найти других. — Галберт отпил из массивной глиняной кружки. — Охочих до денег молодцев знаешь сколько? Нужно просто поднять немного оплату. И завтра к утру за твоей головой выстроится очередь.

— Допускаю. Но тогда будет много новых… мертвых. Их число будет расти, пока я не отважу охочих, как ты выразился, до денег. И тогда я приду за тобой и твоими очаровательными женушкой и дочерьми. Сначала я на твоих глазах выпотрошу твою семью, а потом примусь за тебя. Медленно, чтобы мы могли насладиться процессом, я буду тебя резать. Начну, вернее, продолжу с пальцев. Поверь, Галберт, я не тот враг, который тебе нужен.

— Может. — Галберт был явно впечатлен обещанием Аркуса, но всеми силами старался виду не подавать. — Может, выпьем?

— Не крути, Билл. Ты сам знаешь, что тебе со мной не совладать. Но мы вполне можем поладить. — Аркус взглянул на Вилли и поднял руку. — Я не вмешиваюсь в твои дела. По большому счету, мне вообще на них плевать. Мне не нужна твоя власть, и я не собираюсь тебя подминать под себя. Ты жив только потому, что мне до тебя нет никакого дела. Но ты активно пытаешься это исправить.

Галберт сглотнул. К их столу ковылял Вилли с подносом. Через минуту перед ними уже стояла бутылка вина и блюдо с сыровяленой олениной.

— Последствия подобных действий с твоей стороны я уже объяснил. Но я этого не хочу. Я предлагаю тебе взаимовыгодное сосуществование. Ты оставишь меня в покое и сможешь рассчитывать на мои услуги в решении некоторых вопросов.

— И в решении каких вопросов я могу на тебя положиться?

— Ну, к примеру, финансового характера. Я могу дать тебе наводку по поводу весьма прибыльного дела. Или свести с нужными людьми.

— Ты? — Галберт покручивал ус. — Ты в Сироке без году неделя и уже подружился с нужными людьми?

— Это не твое дело. Единственное, что от тебя требуется, так это принять решение относительно того, будешь ли ты меня преследовать дальше или пожмешь протянутую руку?

Охотник подвинул Галберту кубок с вином.

— А палец можно и отрастить. Я слышал, Эктор приютил у себя священника-чудотворца. Думаю, он не откажет в милости доброму человеку. Ну что, по рукам? Имей в виду, как только я выйду, предложение перестанет действовать.

Галберт поднял кубок с вином.

— Твое здоровье, Фогриппер.

— И твое.

Они выпили, не отрывая друг от друга глаз поверх кружек. Аркус прекрасно понимал, что Галберту стоит только крикнуть, и полтаверны накинется на охотника, впрочем, это стало бы последним криком сирокского воротилы.

— Ну, дык, с какими людьми ты меня можешь свести и что за прибыльное дело?

— Не так быстро, Билл. — Аркус закинул в рот ломтик оленины. — Для начала я бы хотел, чтобы ты прямо сейчас объявил, что награда за мою голову снимается. И тогда можешь считать, что мы и впрямь подружились.

Галберт ухмыльнулся и кивнул.

— Я отменяю награду за голову Фогриппера, — достаточно громко крикнул Билл. — С этого самого момента я запрещаю покушаться на этого человека. Вы можете быть свободны, господа.

Аркус сидел молча, его лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Три четверти посетителей таверны поднялись со своих мест и один за одним покинули таверну. Лишь несколько человек, которые были посетителями заведения, непонимающе крутили головами с округленными от удивления глазами.

— Впечатляет, Билл.

— А как же, — Галберт гаденько ухмыльнулся. — Человеку вроде меня требуется солидная охрана. Ну, так что там у тебя?

— Все просто. В Кросстауне есть небольшая кузня. Тамошний мастер изготавливает поистине уникальные вещи, но для производства требуются денежные вливания. Если ты возьмешься его спонсировать, бьюсь об заклад, через пару лет ты станешь богатейшим человеком префектуры.

— Это и есть твое предложение? Дать денег какой-то деревенщине?

— Не спеши, Галберт. У меня есть основания полагать, что эта кузня обречена на успех. Единственный вопрос заключается в том, кто будет пожинать плоды этого успеха. Покойный цехмастер Кейн собирался взять это дело под крыло. Это чего-то да стоит, Билл.

— Не знаю, — бандит почесал подбородок. — Ты-то откуда знаешь, что дело выгорит?

— Это не твое дело. Знаю, и все.

— А если ты ошибаешься?

— Ты всегда можешь возобновить охоту.

Лицо Галберта выражало озабоченность в высшей степени. Могучий мыслительный процесс проявлялся глубокими морщинами на покатом лбу бандита.

— И сколько нужно денег? — наконец выдавил Билл.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Аркус. — Поезжай и сам спроси. Но, насколько я могу судить, сумма должна быть изрядной.

— Ну, черт с тобой. — Галберт откинулся на спинке стула. — Чутье мне подсказывает, что ты не ошибаешься, Фогриппер, а оно меня не подводит. Как мне найти этого кузнеца?

«Если бы твое чутье тебя не подводило, ты бы не лишился пальца, тупица», — подумал Аркус, но делится этой мыслью с Галбертом не стал.

— Его несложно найти. Зовут его Карн, он бореец. Его мастерская стоит на отшибе Кросстауна. Древняя развалина.

— Завтра же поеду, — Галберт схватил кружку. — Ну что, выпьем за успех и дружбу, а, Фогриппер?

— Выпьем.

Аркус опустошил кубок и, оставив на столе криой, встал и ушел. Настроение было приподнятым. Он устранил трудность наилегчайшим способом и, возможно, спутал карты Рабоне. Оставалось дождаться информации от Уорлоу и можно готовить визит мадам Рабоне. Хотя Аркус уже, если не был уверен, то допускал с высокой долей вероятности, что Рихард далеко не тот, кем хочет казаться.

Аркус предположил и склонен был довериться этому предположению, что подручный мадам Рабоне не кто иной, как ведьмак. Возможно, сын Рабоне, как каждый ведьмак, страдал серьезными проблемами с головой. Нездоровая привязанность к матери, которая, как принято у ведьм, искренне ненавидит и презирает своего сына за уродство и абсолютную амагичность. Аркус читал в старых мануалах, что мальчики, родившиеся у ведьм, буде они родились живыми, немедленно умерщвляются за бесполезность. Однако, если ребенок проявил выносливость, мать могла и оставить его в качестве безвольного раба.

Наложив на Рихарда маскирующее заклятье, Рабоне вполне могла скрыть омерзительную внешность ведьмака. Однако исправить больную психику ни одно заклинание не в силах. И может статься, что сирокским монстром и был подручный Рабоне. Больной маньяк не в силах бороться с тяжелейшим расстройством, вожделея мать, более чем вероятно, мог выходить по ночам в поисках жертвы для удовлетворения неконтролируемой истомы.

И все же Рихард оставался зверски сильным психом, с которым в лоб не совладать. Ударить его ножом в толпе и таким образом устранить дуболома не удастся, ибо эти твари дьявольски живучие. Аркусу довелось присутствовать в Илетиле при эксперименте, когда на ведьмаке испытывали разные неприятные вещи типа каленого железа и частичной вивисекции. Если верить экспериментатору, ведьмак на протяжении трех месяцев в таких условиях не терял жизнеспособности, хоть и окончательно свихнулся.

Поэтому Рихард являлся серьезным, если не непреодолимым препятствием на пути к Рабоне. Все убийства Рихард совершил на окраинах города, в местах, где его никто не прервет. Это слегка настораживало Аркуса, ибо для неуравновешенного маньяка Рихард весьма рационально готовился к очередному делу. Впрочем, Фогриппер допускал, что социализация сказалась на повадках ведьмака.

Осталось только натравить на Рихарда ищеек Фарглума. Заставить ведьмака идти, куда нужно было Аркусу. Скомпрометировать. И у охотника уже рождался план, хотя нужно было слишком много всего проверить и подготовить.

                                        * * *

— Откуда такая заинтересованность жертвами, Аркус? — Кох листал какие-то записи, пыхтя и потея.

— Я уже объяснял, — Аркус всматривался в окно, — если детей убивает человек, значит, он чем-то руководствуется в выборе жертвы. И значит, поняв логику его мышления при выборе жертвы, я смогу найти его.

— Ты же только что уже заработал денег. Неужели дело в алчности?

— Ну, мы, наемники, народец подлый, без бога в голове и сердце. Так что твоя версия более чем правдоподобна. Но в действительности, этот убийца, буде он человеком, взбудоражил мой профессиональный интерес. И потом, пока работы не предвидится, а если мне удастся выследить детоубийцу, возможно Фарглум будет ко мне более лояльным. Хотя на последнее я не слишком-то и надеюсь.

— Хм, — Филипп был явно неудовлетворен ответом Фогриппера. — А если я ошибся и это не человек?

— То в случае неудачи моя смерть будет на твоей совести.

— Прекрати, — ученый скривился. — Что именно ты хочешь знать?

— Нужно понять, что связывало девочек. Особенности, на которые обратил внимание убийца. Мне пару раз доводилось выслеживать подобных психопатов. Всегда есть что-то общее.

— Ну, вполне может статься, что наш случай — исключение. Ибо девочек не связывает ничего. Разные семьи, разный возраст, разная внешность. Даже ни одно имя не похоже на другое. Если это дело рук человека, то замечу, что этот человек совершенно безумен.

— Безумец не протянул бы так долго, рано или поздно его бы заметили. Сирок — большой город. Нет, Филипп, ты внушил мне уверенность в том, что наш монстр — это очень сильный, но все же человек. Нужно подумать, что мы упускаем.

— Так, ну давай еще раз посмотрим. Пять девочек. Двоим по тринадцать лет, двоим четырнадцать, одной пятнадцать. Двое из жертв — бродяжки, кстати, у одной был сифилис. Так, остальные из простых семей. Простых, но абсолютно разных, Аркус.

— Хорошо, к этому вернемся. Где нашли останки? Я смотрел старые карты города, Филипп. Каждое тело было найдено недалеко от древних входов в катакомбы. Смотри, — Аркус достал из сумки потертый, сложенный во много раз пергамент, который он стащил из конторы Фитца. — Вот видишь. На новых картах ты их не увидишь, так как эти катакомбы уже пятьдесят лет как перестроены под канализацию. Но старые люки, видимо, градостроители не удосужились закрыть. И вот как раз именно неподалеку от них и были обнаружены тела. Стало быть, наш убийца перемещается по канализации и, вероятно, весьма неплохо в ней ориентируется.

Аркус уже знал, как ведьмак выслеживает своих жертв и как их преследует не вызывая подозрения. Особняк мадам Рабоне находится в историческом центре Сирока, где с момента основания города жили уважаемые горожане, которые могли себе позволить построить отдельный вход в катакомбы на случай осады. Дом Рабоне как раз имел такой спуск в катакомбы, которым, судя по всему, регулярно пользовались. А звериное чутье и сверхъестественная интуиция позволяли Рихарду ориентироваться под землей и незаметно преследовать жертву. Остается лишь вопрос в том, как он определял, кто станет его очередной жертвой. Аркус был уверен, что на счету ведьмака гораздо больше смертей. Просто сейчас они стали почему-то регулярнее. И это тоже несколько тревожило Аркуса.

— Ну, может, тогда сообщить об этом сэру Фарглуму?

— Обязательно. Но немного позже. Если окажется, что мы ошиблись, этот служака никогда мне этого не забудет. Тем более это ничего не изменит. Лезть в катакомбы большой силой рано.

— Как же быть? — Кох выглядел растерянным.

— Нужно изучить жертв. И понять, как они там оказались. Либо почему он шел именно за ними.

— Я же говорю, Аркус, девочек ничего не объединяет. Они совершенно разные.

Охотник молчал. Он пытался разложить в уме по полочкам все, что ему было известно, и понять, как это использовать. Аркус еще больше утвердился в уверенности, что убийца — это Рихард. Уверен он был и в том, как ведьмак перемещается, дабы не привлечь внимание. Вонючие катакомбы — идеальный способ перемещаться незаметно. Плюс они проходят практически через весь город, не считая относительно молодого района, в котором, к слову, не было ни одного убийства. Таким образом, проследить за Рихардом не удастся, а лезть за ним под землю куда как небезопасно.

Мысли роились в голове охотника и не хотели складываться в общую картину.

— Хотя знаешь, — слова Коха вырвали его из раздумий. — Троих девочек кое-что объединяет. Хотя я уверен, что это несущественно. Цвет волос. У трех девочек были каштановые волосы.

— Насколько я могу судить, у подавляющего большинства женщин Сирока подобный цвет волос.

— Ну, я и говорю, что это несущественная деталь. Это никак не связывает их с дочерями травника и бродяжкой. Говорю тебе, убийца по сути своей безумен.

— И все равно что-то… — Аркус взглянул на настенные часы. — Ладно, мне пора идти.

— Боги, после всех этих ужасов, что мы тут надумали, я бы носа на улицу до наступления утра не высунул.

«Тебе небезопасно высовывать отсюда нос и при свете солнца» — вертелось на языке охотника.

Охотник начал собираться. Через минуту, распрощавшись с ученым, он уже спускался по лестнице. Голова была занята проклятым ведьмаком. Как же его достать? Нужно бы рассмотреть потщательнее места, где были обнаружены девочки. Посмотреть на их дома. Аркус решил не откладывать это на потом и направился в производственный район Сирока.

Было уже довольно поздно, и улицы были пусты, лишь редкая повозка или карета прокатывалась по мокрым улицам. Аркус довольно быстро пришел. Запалив небольшой карманный фонарь, охотник за головами принялся изучать грязный переулок, в котором обнаружили останки последней жертвы. Не без труда ему удалось отыскать и старый вход в катакомбы, заваленный разным мусором. Старая, покрытая ржавчиной решетка, несомненно, открывалась не так давно. Аркус пару раз с силой дернул решетку, но она не двинулась с места. Тот, кому удалось с ней совладать, обладал богатырской силой. Около получаса Аркус дюйм за дюймом изучал переулок в попытке найти хоть какой-то след. Хоть какую-то зацепку.

— Да что б тебя. — Охотник с досады пнул старую корзину, валявшуюся под ногами.

Он продолжал поиски до тех пор, пока фонарь не померк и в конечном счете не погас. Аркус ненавидел такие моменты замешательства, когда он не понимал, какой шаг он должен сделать дальше. Он бесился оттого, что у него не было плана. Не было понимания, что делать дальше. Полагаться на исследования Коха и ждать их результатов он не мог.

Плотнее укутавшись в порядком промокший плащ, он направился в сторону дома. Настроение было наисквернейшим. По пути он надеялся, что ему удастся миновать встречи с Фитцом. В противном случае, Аркус вполне допускал возможность пустить кровь старому юристу.

К счастью, контора Фитца уже была заперта, а ее владелец, вероятно, видел третий сон в своей постельке.

Бесшумно поднявшись в свою комнату, Аркус запер дверь. Стянув потяжелевший от сырости плащ, охотник, по своему обыкновению не снимая ботинок, рухнул в кровать, которая жалобно скрипнула под его весом. В животе заурчало. Охотник с тоской вспомнил о наивкуснейших блюдах, что подают в «Сердце Кросстауна». Порывшись в сумке, он извлек маленький кисет и трубку. Немного провозившись, Аркус закурил трубку, и по комнате разлился табачный аромат. Охотник не был заядлым курильщиком, но порой мог себе позволить насладиться хорошим табаком, особенно в такие скверные моменты, когда непрестанное движение, в котором он всю жизнь пребывал, замедляется и едва не останавливается.

Он знал, что не сможет заснуть и принялся мерять комнату шагами. Сквозь грязное окно в комнату падал тусклый желтый свет уличного фонаря. Полумрак нравился Аркусу, он чувствовал себя спокойнее. Это ощущение ему привил его наставник. Напряженный мозговой штурм размыл грань с полумрачной реальностью, и под утро Аркус уснул прямо сидя за столом.

                                        * * *

Всю следующую неделю Аркус провел, изучая места обнаружения девочек и наблюдая за их домами, но все равно полная картина не желала складываться воедино. Кох был прав: девочки совершенно разные.

Он уже отчаялся понять принцип выбора жертвы Рихардом. Совершенно бесполезные слухи, собранные шпаной Уорлоу, тоже ничего не давали. Хотя одна деталь по меньшей мере вызывала любопытство. Рихард зашел в парфюмерную лавку, которой владел отец одной из убитых девочек. Это вполне могло быть совпадением, но за неимением большего, Аркус собирался узнать, что привело этого уродца в парфюмерию.

Охотник уже пару часов крутился вокруг лавки, откуда доносились ароматы парфюма. Наконец, как только посетителей стало меньше, Аркус решил войти.

Звонкий колокольчик ознаменовал открытие двери. Как только охотник перешагнул порог, в носу засвербело от обилия запахов и ароматов. Ему вспомнилась мыловарня той ведьмы из Паруа, хотя эта лавка имела мало общего с магазином мадам Павлиетты. Ассортимент был не тот. И встречал его не напомаженный гладко выбритый мэтр-парфюмер, а осунувшийся мужчина лет сорока пяти с недельной щетиной и кожей цвета пергамента. Очевидно, утрата дочери тяжело сказалась на парфюмере Доленрое.

— Добрый вечер, — парфюмер устало и вымученно улыбнулся. — Чем я могу быть полезен?

— Здравствуйте, — Аркус откинул капюшон и снял перчатку. — Пока не знаю. Но всем сердцем надеюсь, что чем-нибудь да можете.

— Не совсем понимаю, господин, — Доленрой был явно озадачен.

— Имя вам ни к чему. — Охотник взглянул в окно и запер дверь на засов.

Хозяин лавки был явно встревожен. Руки он опустил под прилавок.

— Если вы пришли меня ограбить, то дальше по улице есть скупка и кредитное бюро. Там вы заработаете больше.

— Нет, я пришел сюда не за этим. — Аркус повернулся к Доленрою. — Это лишь для того, чтобы нас никто не прервал. Я, господин Доленрой, не стану вам представляться ради вашей же безопасности. А поговорить я хочу о вашей дочери.

Доленрой вмиг переменился в лице. Небритый подбородок задрожал, а глаза заблестели.

— Я оказываю некоторые услуги в поисках преступников в случае, если стражи порядка по разным причинам не справляются. Гибель вашей дочери как раз тот случай.

— Мою дочь убила какая-то тварь. Монстр. Ни один человек не пойдет на такое. Это же ребенок! — голос мэтра дрожал, слова застревали в горле. Мужчина буквально физически страдал.

— После того, что он сделал с вашей девочкой, он перестал быть человеком. Наемникам приписывают разные грехи, но я не могу остаться в стороне, когда гибнут дети. Я хочу найти его. И найду, во что бы то ни стало. Но мне нужна помощь. Ваша помощь.

— Что? — Слезы потекли по небритым впалым щекам Доленроя. — Что я могу сделать?

— Все, что от вас требуется, так это рассказать, что нужно было слуге мадам Рабоне. Что тут делал Рихард? — голос Аркуса был холоден. — Что он вам говорил, если говорил. Приходилось ли вам иметь дело с мадам Рабоне непосредственно?

— Рихард? — Парфюмер утер нос. — А при чем тут он? Вы полагаете…

— Я ничего не полагаю, — резко перебил его Аркус. — Просто отвечайте на вопросы. Что тут делал слуга Рабоне?

— Он… Он забирал заказ госпожи Рабоне. Я изготавливаю для нее душистую воду для ванны. Рихард уже больше полугода забирает заказы мадам Рабоне.

— Вы делаете душистую воду по какому-то рецепту? Что туда входит?

— Экстракты можжевельника, облепихи, мяты и немного мускуса.

Ни один из перечисленных ингредиентов ничего не говорил Аркусу.

— Хорошо, вы сказали, что Рихард заходит за парфюмом раз в месяц. Ваша дочь погибла примерно месяц назад. Когда слуга Рабоне заходил до сегодняшнего дня?

— Он был за два дня до… — глаза Доленроя наполнились слезами. — За два дня до смерти Адайи. Но он приходил дважды.

— Почему?

— Моя девочка помогала мне готовить благовония для госпожи Рабоне и случайно пролила их. Поэтому Рихарду пришлось зайти через три дня.

— Ваша дочь пролила состав на себя?

— А какое это имеет…

— Господин Доленрой, Адайя пролила состав на себя?

— Да, — лицо парфюмера выражало недоумение. — На юбочку.

— Скажите, она была в ней, когда ее нашли?

— Я не знаю.

— Господин Доленрой, попытайтесь вспомнить, — в голосе Аркуса появился напор. — Это может быть важно.

— Кажется, да. Адайе нравилось, как от нее пахло. Еще бы, ведь благовония были недешевы.

— Хорошо. И последнее. Возможно, моя просьба покажется странной, но не могли бы вы сделать для меня такую же душистую воду, как для мадам Рабоне. Разумеется, я все оплачу.

                                        * * *

— Очень странная просьба, Аркус, — Кох, не успевая за охотником, бежал вприпрыжку. — Зачем тебе сдался этот портрет.

— Профессиональная тайна, старина, — беззаботно бросил Аркус, — граничащая с обывательским любопытством. Столько шума из-за этой госпожи Рабоне, а я ее так и не видел. А может статься, что следующее дело будет непосредственно связанно с ней.

Кох остановился как вкопанный.

— Не хочешь ли ты сказать, что кто-то тебе ее нанял? — Филипп был взволнован. — Я не буду в этом участвовать. Это преступление!

— Правильнее, «назначил награду за ее голову», — Аркус дружелюбно улыбнулся. — Но и так и так, ты ошибаешься. Никто не заказывал ее безвременную кончину. Она просто может кое-кого знать.

— Ну, если так, — ученый был в замешательстве, — тогда ладно.

— Филипп, я бы никогда не стал привлекать тебя к своим делам, если они тебе могут навредить. Если ты не успел заметить, друзей у меня тут немного, и ты единственный, на кого я мог положиться.

— Хорошо, — ученый явно был смущен, польщен и, что важнее всего, успокоен этим заявлением. — Спасибо за откровенность.

— А если учесть, что ты имеешь доступ ко всем библиотекам и архивам Академии, рисковать тобой было бы очень расточительно, — охотник снова дружелюбно улыбнулся.

Кох ответил нервным смешком. Они продолжили путь. Аркус энергично вышагивал по мощеной брусчаткой дороге, ведущей к величественному замку, в котором и располагалась Королевская академия Сирока.

Аркус уже почти сложил воедино мозаику, но ему нужно было перестраховаться. Он должен был знать наверняка, как выглядит Рабоне. Хотя описания относительно ее внешности шпаной Уорлоу, тавернщиком Вилли и самим Кохом уже дали представление о ее внешности. Однако Филипп проговорился, что ее портрет висит в читальном зале академии. Видимо, руководство академии решило увековечить лик великой поэтессы за вклад в аркасийскую литературу и словесность.

Кох распинался о таланте художника и о том, что мадам Рабоне вышла на портрете как живая. Такую возможность нельзя было упустить, и Аркус упросил Филиппа взять его с собой в академию и в, собственно, читальный зал, куда был открыт доступ только педагогам и фактотумам.

Массивные ворота, украшенные коваными панелями, изображающими образы отцов-основателей Сирока и академии, были не заперты. Пройдя внушительный портал, они оказались на просторном внутреннем дворе. То тут, то там росли клены и были разбросаны скамьи и урны. Сквозь зелень деревьев виднелись постаменты с бюстами каких-то людей. Попав в свою альма-матер, Кох обогнал Аркуса, и теперь ему приходилось поспевать за щуплым ученым. Охотник сбился со счету, по скольким лестницам и коридорам они прошли и сколько дверей открыли.

Наконец они оказались в большом зале, поделенном на два этажа. Несмотря на обилие ламп, читальный зал академии пребывал в полумраке. Обитые темным дубом стены, уставленные стеллажами с тысячами книг, вызывали почтение. Зал в центре был заставлен четырьмя длинными столами со скамьями. Как объяснял Кох, это место для фактотумов. Профессура же проникается знаниями на втором этаже зала, строго взирая с высоты на головы студентов.

Они поднялись по очередной дубовой лестнице на второй ярус зала. Аркус уже был готов попросить о передышке.

— Ну, вот и она, — Кох глупо улыбался, стоя напротив большого портрета. — Мадам Рабоне собственной персоной. Фигурально выражаясь.

Аркус взглянул на полотно. С картины на него смотрела изумрудно-зелеными глазами красивая женщина с каштановыми волосами, заколотыми роскошной диадемой.

«…Рост один метр сорок семь сантиметров, телосложение худощавое, волосы светлые, цвета соломы, цвет глаз зеленый (изумрудный)», — мысленно проговаривал Аркус отчет Коха.

Ну, вот все и стало на свои места. Впервые за последний месяц Аркус почувствовал успокоение. Он точно знал, какой шаг предпринять дальше. Охотник уже собирался распрощаться с Кохом, как тот кинулся к какому-то мужчине.

— Профессор Крипман, рад встрече, — тараторил Филипп, энергично тряся руку мужчины.

Аркус без труда узнал в профессоре своего попутчика, с которым он делил экипаж из Кросстауна пару месяцев назад. Кто бы мог подумать.

— Добрый день, господин Кох, — мужчина с обширными залысинами ответил приветливой улыбкой. — И я рад видеть вас в моем маленьком королевстве.

— Профессор Крипман посетил нашу академию с целью изучить старинные и весьма редкие книги и согласился на время его изысканий побыть нашим архивариусом. Это большая удача и великая честь для нашего заведения, — продолжил тараторить Филипп, обернувшись к Аркусу.

— Здравствуйте, — охотник протянул руку профессору. — Как и мой друг, рад встрече. Аркус Фогриппер.

— Взаимно, — профессор немного прищурился, — но мы же с вами уже встречались. Дайте-ка вспомнить.

— В дилижансе из Кросстауна, — подсказал Аркус.

— А, точно, — Крипман улыбнулся. — Именно там. Меня тогда еще крепко укачало.

— Издержки путешествий. Не страшно.

— Алвайз Крипман, — торжественно представился лысеющий профессор. — Дважды рад знакомству, господин Фогриппер. Ну, так чем обязан, господа? Подыскиваете занимательное чтиво?

— Не совсем, — Филипп заговорщицки взглянул на Аркуса. — Наше дело носит иной характер.

Проклятье, держи язык за зубами, дохляк. Аркус не повел и бровью.

---

Крипман внимательно смотрел на них поверх изящного пенсне.

— Что же вас привело в читальные зал, если не чтение?

— Праздное любопытство, — спокойно соврал Аркус, — мой дорогой друг, частенько рассказывал о том, насколько шикарным читальным залом располагает академия. В конечном итоге я не мог не поддаться любопытству, и вот мы здесь. Но я уже ухожу, дабы не отвлекать никого от занимательного чтива, иначе что еще делать в читальном зале.

— Пустое, — рассмеялся Крипман, — я с удовольствием готов помочь моему коллеге приобщить вас к таинственному и манящему миру книг. Прошу за мной, господин Фогриппер. Я от лица академии хочу похвастаться некоторыми весьма редкими экземплярами.

— Буду безгранично благодарен, — фальшиво улыбнулся в ответ Аркус.

Они двинулись мимо длинных стеллажей от пола до потолка уставленных книгами. Крипман без остановки распевал дифирамбы библиотеке академии. Кох завороженно смотрел на этого книжного червя, послушно поддакивая каждому слову. Аркус пытался показать участие и заинтересованность, всеми силами стараясь не подохнуть от скуки. Наконец они остановились у не большой кафедры, на которой лежал толстенный фолиант, очевидно невероятно древний и редкий.

— Вот, — торжественно заключил Крипман, — во истину жемчужина богатейшей коллекции сего читального зала, господа. «Апокриф Горнштайна», друзья, это книга, владение которой непременно означает казнь, а, к примеру, в Милосе нечто несравнимо худшее, чем тривиальную смерть.

— Да я слышал, — Кох очередной раз подтвердил слова профессора. — Поговаривают, что Горнштайну удалось разгадать вселенскую загадку жизни и смерти и что разгадка таится в строках его magnum opus. Если не учитывать, что это самое обширное пособие по богомерзкой некромантии.

— Совершенно верно, мой друг, — подтвердил Крипман. — Но труд Горнштайна лежит далеко за пределами таких явлений, как зло и благо. Зло ли, если нам удастся разгадать замысел богов, зло ли если мы окунемся во вселенский колодец знаний? Выиграв у госпожи смерти на ее же поле, мы обеспечим бесконечность благоденствия. По мне так звучит неплохо.

— Неплохо это звучит только в теории, при всем уважении, профессор, — холодно отозвался Аркус. — На практике я бы предпочел как можно дальше отложить эту партию.

— Резонно и невероятно прагматично, — скорбно заключил Крипман. — Что ж, пройдемте дальше?

— Я бы с превеликим удовольствием, — охотник боялся, что не выдержит больше и минуты общества этих зануд и заучек, — но, боюсь, на сегодня мой лимит приобщения к таинственному миру книг исчерпан. Увы, меня ждут дела. Знаете ли, профессия обязывает пребывать в постоянном движении. Держать руку на пульсе, если угодно.

— Понимаю, — Крипман кивнул. — И тем не менее для охотника за головами, вы проявили уникальное «обывательское любопытство».

— Благодарю, — Аркус пропустил укол мимо ушей. — Но я не называл своего ремесла. Как вы узнали?

— Это я, — гордо заявил Филипп. — Я рассказал профессору, что взял тебя под покровительство в Сироке.

— Ты умаляешь свои заслуги, дружище, — голос Аркуса мог заморозить целый город. — Ты не просто мой покровитель, а тебе я обязан всеми своими успехами в этой префектуре.

Аркус протянул Крипману руку. Профессор ответил крепким пожатием.

— Господа, — Аркус напоследок попытался поломать пальцы Коху, — желаю хорошего дня. До вечера, Филипп.

Больше двадцати минут потребовалось Аркусу, чтобы покинуть Королевскую академию Сирока, которая на поверку оказалась гребаным лабиринтом. И тем не менее цель была достигнута. Он знал, как и почему Рихард выбирает очередную жертву. Каждая девочка, чем-то очень сильно напоминала ведьмаку о Рабоне, которую он несомненно вожделел и одновременно ненавидел.

Весь остаток дня Аркус просидел над планами и картами города. Он уже выбрал маршрут, на который необходимо выманить Рихарда. Он уже знал, где и когда ведьмак должен выйти из катакомб, чтобы можно было натравить на него ближайший разъезд стражи. Как только молодцы Фарглума набросятся на ведьмака, можно совершенно спокойно навестить мадам Рабоне и справиться о ее здоровье. Но осталась лишь финальная часть плана.

                                         * * *

— А че эт я должна нацепить чужую волосню, — Пфайла чавкала густой похлебкой. — Мене и своих хватает.

— Да это понятно, — терпеливо объяснял Аркус. — Но ты должна быть на себя не похожа. Понимаешь, меня наняли на не самую порядочную работу. Нужно дискредитировать одного из членов градоуправления, похоже, он падкий на девушек более, чем нежного возраста. Тебе всего лишь нужно покрутиться завтра на рынке, чтобы этот мерзавец подошел к тебе и сделал непристойное предложение. Что бы он ни говорил и что бы ни предлагал, переноси все на завтра, на любое удобное для него время и место. Но только завтра. В полночь ты подойдешь к переулку по Блэкмур-стрит сразу за винокурней Хамеса. Я там буду тебя ждать с оплатой.

Охотник положил на стол перед девочкой кошель.

— Здесь десять криойев, — охотник внимательно смотрел в немытое лицо Пфайлы, — это уже твое. Но если ты согласишься, то горячая ванна и цирюльник тебя уже ждут. Вдобавок ты получишь самое модное платье, которое сможешь оставить себе. И если ты согласишься, ты получишь еще вдвое больше, независимо пристанет к тебе этот тип или нет. Я жду только твоего согласия.

Девочка была явно озадачена. Одну щеку оттягивал изрядный ломоть хлеба, белеющий через незакрывающийся рот. Отчего мыслительный процесс на лице этой замарашки выглядел презабавно.

— А че эт так поздно, ды еще в такой дыре ты ждать меня будешь?

— Напомаженные прихвостни этого мерзавца не рискнут идти за тобой в этот район ночью. А видеть нас с тобой вместе они не должны.

— Логично, — заключила Пфайла, впиваясь зубами в кусок свинины. — Винишка бы, Аркус.

— Только не сегодня, — Аркус отрицательно махнул головой. — После дела можешь надраться в стельку. Сегодня нет.

— Эта. А че делать, если он назовет место и время?

— Ты мне об этом расскажешь в полночь. А я донесу эту информацию, куда следует.

— И этого ублюдка посодют в каталажку?

— Думаю, да.

— Эт прально. А то развелось охотников до задниц девиц нежного возраста.

— Ну, так ты мне поможешь?

— Ды канешна.

— Ты молодец. — Аркус улыбнулся. — Это тебе еще один подарок.

Он поставил на стол рядом с кошельком маленькую склянку с благовониями.

— Выльешь в ванну, чтобы благоухать как принцесса.

— Угу, — девчонка чавкала и послушно кивала.

— Поспишь сегодня тут, Вилли любезно согласился предоставить комнату с ванной. До тебя в ней ночевал сам глава гильдии сбора налогов и податей.

— Ну, теперь усрусь от счастья.

Аркус снова грустно улыбнулся, глядя на девчонку. Возможно, это была ее последняя ночь. Ведь она станет приманкой для монстра. Конечно, Аркус просчитал, что во время нападения стража должна быть неподалеку. Рихард с большой вероятностью будет схвачен или убит, но едва ли доблестные стражи порядка успеют спасти девчонку.

На следующее утро Пфайла преобразилась из чумазой оборванки во вполне себе симпатичную девочку-подростка. Аркус с удовлетворением отметил, что Пфайла последовала его совету и влила всю склянку благовоний в ванну, ибо аромат дорого парфюма стойко висел в воздухе в радиусе метров трех вокруг преобразившейся Пфайлы.

Разными дорогами они пошли на городской рынок. По уговору, Пфайла в толпе следовала за Аркусом на некотором расстоянии, а он вел ее куда нужно. И к кому нужно. Как и планировал Аркус, подручный мадам Рабоне прохаживался по рынку с громадной корзиной в руках. Охотник осторожно обогнул верзилу. Пфайла последовала за ним. Остановившись у прилавка с овощами, Аркус украдкой взглянул на Рихарда. Как и планировалось, он заглотнул наживку и впился крошечными глазами из-под кустистых бровей вслед дефилирующей Пфайлы. Очень хорошо, теперь нужно было скрыться от девчонки. Пусть поваландается по городу, главное, чтобы в полночь она была на назначенном месте.

Аркус без труда оторвался от Пфайлы и двинулся в сторону дома. Осталось еще раз перепроверить снаряжение и отдохнуть перед делом.

                                         * * *

Замок был довольно простым и примитивным. На его взлом потребовалось не больше пары минут. Обильно полив створки маслом, Аркус толкнул дверь. К его удаче, внутреннего засова не было. Вероятно, мадам Рабоне не беспокоилась о сохранности жилища при условии существования Рихарда.

Внутреннее убранство дома было таким же аляпистым и нагроможденным. Вычурная резная мебель, яркие гобелены, выставленные напоказ серебряные подсвечники и прочие элементы выдавали в Рабоне пижонку без намека на вкус, что, собственно, не удивительно, если учесть ее родословную.

Он прислушался к крохотному сердечку, бьющемуся в маленькой колбе в кармане. Ритм был спокойным и мерным. Это немного насторожило Аркуса, обычно при такой близости маленькое сердце начинает бешено колотиться. Быстро осмотрев комнаты на первом этаже, он убедился, что Рихард действительно отправился на охоту. Спуск в катакомбы было найти нетрудно, и Аркус запер его. Он понимал, что это мало что изменит, и все же облегчать жизнь этому уродцу он не собирался. В тусклом свете гаснущего настенного фонаря Аркус осторожно шагнул на лестницу на второй этаж. Мягкие сапоги не издали ни малейшего скрипа, и охотник по-кошачьи взошел по лестнице. Тут уже было гораздо темнее. Привыкнув немного к темноте, Аркус направился дальше. Двигался он быстро, экономя время. Наверху было три комнаты. Две из них, как убедился охотник, были залами для приемов и пустовали. Следовательно, оставшаяся и была покоями мадам Рабоне. Располагалась она в дальнем крыле дома с видом на перекресток. Аркус издалека заметил, что через чуть приоткрытую дверь пробивался желтоватый свет уличного фонаря.

Болт уже был вложен в пусковой механизм, а нож был подтянут на ремне как можно удобнее. Аркус чуть толкнул дверь, та с тихим скрипом открылась. Сквозь полупрозрачные шторы пробивался свет фонаря, расположенного прямо под окном, окрашивая комнату в знакомый бледно-желтый свет. Комната была большой и, как подозревал Аркус, вела в спальню ведьмы. На дворянский манер комната разделялась внушительными портьерами. Осторожно двигаясь вдоль стены, Аркус заглянул за первую штору. И тут же скрылся за ней, прижавшись к стене. На стуле у двери в спальню на стуле сидел Рихард.

Охотник едва не выругался вслух. Как такое могло случиться? Он же купился. Он не мог не купиться на приманку. Это невозможно. Ведь Аркус все просчитал, ошибки быть не могло. Только если она не таилась в основании его плана, и убивал девочек не Рихард. Но кто же тогда? Проклятье, что-то нужно делать, иначе этот урод почует его.

Аркус решил действовать наверняка и осторожно заменил обычный болт на «душекрад». Охотник осторожно выглянул из-за портьеры. Рихард сидел неподвижно. Голова была вывернута под неестественным углом, а под стулом в тусклом свете фонаря блестела лужа. Аркус, вытянув руку с пусковым механизмом, вышел из-за портьеры. Рихард не двинулся. Осторожно обойдя здоровяка, Аркус взглянул в его лицо. Кожа была синюшная и покрытая морщинами и рубцами, язык был далеко вывален изо рта. Очевидно, маскирующая магия перестала действовать, и уродец принял свой естественный облик. Бездна, и запах.

Пройдя мимо ведьмака, Аркус толкнул дверь и вошел. Спальня Рабоне была слегка освещена свечой в замысловатом канделябре. Крошечное сердечко в кармане продолжало мерно биться. Охотник подхватил канделябр и направился к массивной кровати с балдахином.

Он уже мог различить темное пятно тела на белоснежном белье.

— Только дернись, тварь, и твои потроха разметает по всему твоему логову. — Аркус пытался скрыть волнение в голосе. Он не понимал, что происходит.

Ответа не последовало. Он подошел ближе. В тусклом свете от свечи он уже мог различить силуэт сидящей в кровати женщины, опершейся на спинку. Как только он подошел вплотную, все встало на свои места. Голова женщины была закинута назад, чуть ниже горла темнела рана. Грудь и живот женщины были залиты кровью. Подол сорочки и ноги тоже были залиты кровью. Из-под подола тянулась темная тонкая полоса, или лента. Аркус проследил взглядом за этим следом. С другой стороны кровати лежало что-то залитое кровью. Наклонившись над предметом, он выругался. В изменчивом свете свечи он различил маленькое тельце. Крошечная грудь младенца была рассечена.

— Боюсь, я пришел первым, господин Witchbane, — из-за спины Аркуса послышался мягкий голос.

Охотник мгновенно обернулся, вскинув руку. Едва он различил темный силуэт в дальнем углу комнаты, как его ослепила вспышка. И боль. Немыслимая, вырывающая душу из тела боль.

Глава 4

Он шел осторожно, держа в руках отцовский нож. Пальцы едва-едва обхватывали рукоять оружия. В доме было темно. И почти тихо. Почти. Сердце бешено колотилось в груди Аркуса. Он подошел к двери, ведущей в спальню отца. Следующий шаг отозвался хлюпающим звуком. Он опустил глаза, но ничего не смог рассмотреть.

Перехватив поудобнее нож, Аркус толкнул дверь. С тихим скрипом старая дверь отворилась. Аркус осторожно шагнул в комнату. Мерзкий влажный чавкающий звук усилился. Пульс барабанной дробью бил в виски, но Аркус двигался дальше. Он чувствовал, как от его шагов расходятся волны чего-то пролитого на пол. В воздухе висел тошнотворный металлический запах.

Обогнув внутренний угол спальни, Аркус оказался прямо перед кроватью отца. В мгновение ноги стали ватными, а к горлу подступил ком рвоты.

На черной от крови в свете луны кровати неподвижно лежал его отец. Мачеха Аркуса сидела рядом, одной рукой оттягивая кусок груди отца. Ребра белели на фоне зияющей дыры в груди. Младшая сводная сестра Аркуса была с головы до ног залита кровью. Катарина что-то жадно ела, держа это руками.

Аркус что было сил закричал. И в тоже мгновение на него уставились две пары светящихся желтым светом глаз. Он не успел сдвинуться с места, как мачеха и сестра с утробным рыком набросились на него.

Охотник вздрогнул и открыл глаза. В темнице было довольно холодно, и все же он был покрыт испариной. Тряхнув головой, Аркус отогнал остатки сна. Каждое его движение отдавалось металлическим лязгом цепи, которой он был прикован к стене. Стальной обод все так же впивался в правую ногу, чуть выше щиколотки.

Он взглянул в крошечное оконце. Вероятно, уже наступило утро. А это значит, что примерно через час придет сержант Ягр и принесет завтрак. Пара издевательств, непременно, несколько весьма болезненных тычков будут сопровождать беседу с Ягром. И потом снова начнутся допросы. Аркус находился в городской тюрьме больше недели. И все эти дни молодцы Фарглума пытались выбить из Аркуса признание, зачем он убил мадам Рабоне и ее слабоумного слугу.

На счастье Аркуса, его угораздило попасть в холодную в государстве с самой развитой судебной системой. Где-нибудь в Гальдсберге или Керуаке он бы болтался на виселице на следующий же день, но не тут. Только не в Аркасии. Один факт обнаружения Аркуса в бессознательном состоянии в особняке ныне покойной мадам Рабоне не позволял отправить его на эшафот. Хотя этого многим хотелось бы. Нужны были показания не менее пяти аркасийцев, подтверждающих его вину, неоспоримые доказательства, либо признание виновного. Аркус, будь на месте судьи, счел бы сложившиеся обстоятельства самыми что ни на есть неоспоримыми доказательствами и отправил бы мерзавца к праотцам. Но только не в Аркасии.

Но радоваться было нечему, с усердием и профессионализмом сержанта Ягра трудно поспорить. Ногтей на руках у Аркуса уже не было, минимум три ребра были разбиты в щепки, правый глаз давно и надолго заплыл. А ожоги и порезы на теле он уже и не считал. Еще курьезнее то, что защитником Аркуса муниципалитетом был нанят господин Фитц. И со своими обязанностями он естественно не справлялся.

Спустя какое-то время за дверью послышался грохот и лязг отпираемой решетки. Ну, вот и сержант.

— О, господин Фогриппер, — вечно пунцовая небритая рожа Ягра показалась из-за приоткрытой двери. — Прошу прощения, надеюсь, я вас не разбудил.

— Какая приятная забота, старина, — Аркус попытался прилечь поудобней на деревянных нарах. — Заходи, располагайся.

Медведеобразный сержант ввалился в тесную камеру. В руках он держал грубый деревянный поднос с незатейливой едой для арестанта.

— На вот, подкрепись, Фогриппер, — и без того пухлое лицо Ягра расплылось в щербатой улыбке. — Силы тебе сегодня потребуются.

— Ты придумал что-нибудь интереснее? — Аркус принял поднос и поставил его на колени. — А то мне кажется, в наших отношениях стала пропадать искра.

— Ты поболтай мне, выродок. — Сержант опасно близко приблизился. От него несло самогоном, луком и гнилыми зубами. — Сегодня тебя ждет иной допрос, но завтра я тобой займусь, ох как займусь, наемник ублюдочный.

— Вот как? — охотник удивился. — А кто меня будет допрашивать сегодня?

— Я.