Начало этой книге положила идея, от которой взошел первый побег, олицетворяющий собой пошаговое продумывание мира Альзамеры, его истории и развития. Когда-то вселенная «Арканума» был лишь необъятной фантазией, наконец ставшей воплощенной лишь отчасти.

Эта история, совмещающая в себе приключение и мистику, и суровый взгляд на реальность сказочной планеты, планируется продолжиться в еще двух томах.

Для лучшего понимания контекста в конце книги приведен перечень терминов, встречающихся на протяжении произведения.

Пролог

Империя Аэтернум славилась не только живописными пейзажами, но и нескончаемым потоком творчества жителей своих провинций: Суппириса, Окамириониса и Данмериса. Художники веками искали вдохновения у живительной силы островного заката, насыщающего небо цветами страстной любви, а скульпторы вдыхали в черствый мрамор свою душу, наделяя произведения искренними переживаниями. Поэты же были способны заглянуть в людские сердца и заставляли их биться так быстро, как при первом поцелуе.

Щебечущие небеса, золотистые леса, благоухающие сады девственной природы — все было неразрывно связано с душами людей. Аэтернумцы возводили храмы в честь благосклонного Света, пронизывающего все живое на планете.

Как бы не были прекрасны будни островной империи, всегда будет существовать нечто, противостоящее целительной силе жизни. Лик врага совершенно не важен, значение имеет лишь цель, с которой он приходит в мир, наделяя его ужасами и страданьями.

Шли эры, пролетали года, но тьма издревле заставляла героев вставать плечом к плечу. В пятой эре на Альзамере, прекрасной и таинственной планете, жителями которой были и Аэтернумцы, началась одна из самых жестоких войн. Не Империя была зачинщиком, но они смело ринулись на выручку своим заморским соседям — Лунарцам.

Жители Лунервейна погрязли в противостоянии с Сиельдирами, а мораль и ценности размылись водами времени. Эльфийская раса была повержена, а родина их — Элестия — подверглась уничтожению. Борьба за свободу лунарцев отразилась гибелью целой расы, остатки которой были вынуждены скрываться впотьмах многие десятилетия. Дни те далеко позади, но каждый ветеран чтит свой вклад и вклад воющих народов-победителей.

Со временем все события прошлого перерастали в легенды, оставляя истину где-то позади, но легендам свойственно оживать, стоит только довериться их чарующим тайнам…

Глава I

Великий и ужасный

«То истинно, что менее явственно».

В тесной харчевне стоял головокружительный травяной запах. За забитыми столиками дружно распивали вина жители окраины, и только возбужденный историк размахивал руками, пытаясь доказать своим собеседникам, как он сам и утверждал, неоспоримую истину.

— По завещанию одного из Таррийских военачальников, под конец первой эры снизошло на территорию империи нашей ужасное событие, когда легендарный Кураяма предал наш народ. Удивительно, что о тех не очень далеких временах сохранилось настолько мало подробной информации, которую мы вынуждены собирать по крупицам из сохранившихся текстов. Многие предполагают, что отсутствие большого пласта информации связанно с несколькими моментами в истории. Первый датируется сотым годом, как раз во времена, когда всплеск темной энергии поглотил всю страну, задев, возможно, некоторую часть нашей планеты. Другим моментом считается случай, что произошел в девяностые годы третьей эры. Распространение эпидемии по всей Аэтернумской Империи. Во время этих периодов погибло много писцов, и потеряно много рукописей, — Рассказывал блуждающий Историк.

— Кураяма? Меня в детстве цербером пугали, но даже тогда я в подобную чепуху не верил. — рассмеялся селянин, вытирая рукавом разлитую по столу рецину.

Его заразительный смех подхватили всей таверной.

— Да, Кураяма! Это все очевидные научные данные, а не сказки! Какое неуважение к истории родного государства! — историк сморщил лоб и поправил съехавшие на нос очки.

— Ты не историк, а сказочник! Тьма — удел порождений ада. Задача человека — сдерживать ее проявления. — ответил очередной завсегдатай и вдохнул запах паслена, что витал по помещению.

Историк не выдержал и встрепенулся, ударив кулаком по столу:

— Что за нелепые утверждения! Я столько лет изучаю эту сферу, и какие-то невежи швыряют меня лицом в грязь! Я этого не потерплю!

После своих громких и уверенных слов он встал и гордо выскочил прочь из заведения, а за его спиной поднялся невыносимый хохот, скорее гиен, чел людей.

У барной стойки сидело трое слегка полноватых мужчин, горюющих кто о чем. К ним подошла хозяйка таверны, длинноволосая девушка зрелого возраста в весьма откровенном платье:

— Ну что, еще по одной, любезные?

— Наливай, чего уж сдерживаться. — пробормотал один, остальные податливо согласились.

— А вообще, может он и прав? Не можем же мы утверждать неизвестное нам. — спросила девушка.

— Всем в империи с детства жрецы объясняли, что о подобном и думать нельзя, так ведь, Капулус? — ответил мужчина в голубой рубахе.

— Да, Бракл. С ранних лет семья отправила меня на обучение в Эйдемский храм. На десять лет! Я повидал множество людей: плохих и хороших. Так вот, ни один из них не мог сравниться и с самым безобидным аквиром. Какой смысл жрецам нас обманывать? Они слуги Света. — глотнув очередную порцию вина задумчиво произнес Капулус.

В этот момент дверь в таверну со скрипом отворилась, и внутрь вошел мужчина с разбитой губой.

Капулус, сдерживая отрыжку, повернулся к нему:

— Вот это тебя подрали! Ты гляди, драку где-то затеял!

— Надеюсь, все обошлось? — любезно уточнил Бракл.

Незнакомец ничего не ответил, подошел к стойке и плюхнулся на стул, посмотрел на хозяйку и жестом руки подозвал ее к себе.

— Принесешь мне водички? — сухо произнес незнакомец.

Девушка, не сдерживая смеха поинтересовалась:

— Любишь покрепче?

Незнакомец прикрыл ладонью рот и фальшиво кашлянул:

— Мне не до спиртного, есть дела поважнее. С одним из них ты бы мне очень помогла, кирия. — незнакомец протянул руку девушке. — Меня зовут Авитус.

— Я Ния. А ты родом с Данмериона, верно? — Ния нежно улыбнулась, прикусив нижнюю губу.

— Так и есть, Ния. — сказал Авитус, протянув руку к своему стакану, засучив рукава. — Так ты поможешь?

— И что же человеку с такого прекрасного острова нужно от обычной селянки с Патрониса?

— Я ищу человека по имени Фендельс Гендольсон, мой источник сообщает, что он прибывал в этом городе около месяца тому назад. — Авитус протянул помятый листок с наброском лица человека.

— Слушай, Данмерионец, а я его помню, он тут был. Его обслуживал мой заместитель, он с ним и беседовал на какие-то популистские темы. — прошептала Ния, закручивая локон волос на палец.

— Где твой заместитель сейчас? — тон данмерионца сделался необычайно серьезным, заставив Нию чувствовать себя как на допросе.

— Экия сегодня приболел и остался дома, живет он слева по улице, почти у самой реки. Двухэтажный белый дом с поросшей плющом стеной, ты его не пропустишь.

— Ты мне очень помогла, кирия. — Авитус бросил стакан, не сделав и глотка, и сорвался со стула.

— Неужели? Видимо ты получил все, за чем пришел. — Ния состроила обидчивую гримасу.

Авитус почувствовал негодование в воздухе, это оказался очень резкий и колющий запах, который так сильно выделялся среди остальных.

— Для своей же безопасности лучше забудь наш диалог. — Загадочно поинтересовался Авитус, возможно, даже слегка угрожающе.

— Я… Конечно. — растерялась девушка.

Авитус хитро улыбнулся и спешно выбежал из таверны, хлопнув дверью.

Глава II

Роковой союз

«Парень из Патрониса указал мне на то, что Фендельс Гендольсон собирался отбыть на родину, обратно в Лунервейн, на остров Волчьей Паствы. Я не знаю точно, где он проживает, но смогу выяснить это на месте. Спустя два дня я отправился из города, чтобы исследовать окрестности. При моем первом посещении Окамириона я нашел в одной пещеру таинственную книгу на неизвестном языке. На этот раз лишь осмотрю округу для составления общей картины. В итоге, за последнее время я побывал на острове целых три раза. Слишком много чести для столь темного места. Но я должен узнать все ответы, нельзя просто закрыть глаза, еще чуть-чуть и это сожрет меня изнутри. Сейчас я нахожусь к западу от Патрониса, разбил лагерь в здешних лесах. Надеюсь, что мои поиски вскоре дадут ответы, а не еще больше вопросов.

Второй день месяца танца света. Авитус Кассарий».

Всю ночь Авитус вслушивался в треск веток и наблюдал как загорались поздние звезды. Дожидаясь скорого восхода он поглядывал на восток, затем приподнялся и бросил горстку земли в костер.

Очухался слабый ветерок, на деревьях зашелестела листва. Месяц танца света был последним перед наступлением первых холодов, поэтому погода начинала хмуриться время от времени. В Аэтернуме всего два месяца могут считаться действительно морозными, так как рядом протекает теплое течение. Здешние земли, в основном, поросли широколиственными деревьями, но ближе к востоку чаще встречались и хвойные представители, такие как подокарп, ель или криптомерия. На протяжении всей территории многие широколиственные деревья имели переливной бронзовый и золотистый окрас листьев. Такие необычные для всего остального мира кроны погружали путешественников и даже коренных островитян в сказку, увлекая чарующим каскадом цветов. Свою живописную сень деревья носили до наступления заморозков, тогда и укутывали очерствевшую почву своим драгоценным пологом.

Авитусу послышалось щебетание птиц, неспокойное и угнетающее. Возможно, на этом острове все оставляло у него такое ощущение.

Поразмыслив еще немного, Авитус продолжил собираться в путь. По прошествии некоторого времени он обратил внимание на странный запах, что доносил ветер. Он имел таинственную магическую природу, но в то же время успокаивал, напоминая о чем-то приятном и теплом. Авитус не был чуток к обыкновенной магии первостихий, но этот аромат имел более явную природу.

— Кто здесь? — Авитус ощутил чье-то присутствие, что устрашило его, ведь запах был явно не человеческий.

В кустах раздался треск веток, а потом последовала тишина.

— Мои чувства меня не обманывают. — он повернулся к зарослям, из которых издавался шум.

Немного потянув время, из листвы, наконец, выступил силуэт лисы.

— Ты же не обычный зверь. Кто же тогда?

Лиса сверкнула своими глазами, будто чистыми изумрудами, выставила свой пышный рыжий хвост и приподняла переднюю лапку.

Авитус подступил поближе и склонился на расстоянии вытянутой руки от нее.

— Кицунэ. — сказал Авитус с интонацией излишне самоуверенного профессора.

Лисица повертела хвостом и игриво глянула прямо на Авитуса. Путник почувствовал легкое головокружение и слабость в ногах, чуть было не потерял равновесие.

В его голове раздался тонкий женский голос с очень выразительным и складным тоном:

«Пронзительно точное определение, данмерионец, это похвально. Значит, ликантропия? Занятно».

Авитус поймал баланс в своем теле и уже крепко держался на земле. Он испуганно уставился на лисицу, стараясь подобрать подходящие слова.

— Какого черта ты делаешь? — Авитус немного поразмыслил, и уголки его рта приподнялись. — Поразительно.

«Прошу меня простить, если доставила дискомфорт. Я давно брожу по Окамириону и вероятно позабыла о приличиях». — Вновь прозвучал голос в голове.

— Кицунэ умеют превращаться в любых существ. Почему ты бродишь по лисам, как животное? — удивился Авитус.

Кицунэ опустила голову и поджала ушки.

Авитус ощутил исходящий от нее страх, но решил не обмолвливаться об этом. Он и сам был в смятении, не каждый день можно было встретить подобных существ со столь редким талантом.

— Простите, мне стоит начать общаться с вами в живую, если так можно выразиться. — произнесла лисица.

Авитус задумался и ненадолго поник в собственных мыслях. Он осмотрел кицунэ и довольно ухмыльнулся.

— Какой поразительный дар. — восхитился Аэтернумец. — Это просто… замечательно. Очень кстати.

— Ваша воля меня завораживает, если позволите. Я чувствую как вы жаждете взять меня с собой! Не волнуйтесь, со мной вы будите в безопасности! Мы отправимся в удивительное приключение! — радовалась кицунэ, замахав хвостом.

— Может, ты и будешь полезна в моих странствиях, я знаю, что кицунэ мудры, уж точно мудрее каждого из людей. Твои знания… — Авитус хотел употребить слово «ресурс», но вовремя спохватился. — Ты будешь ценным союзником. — Заинтересовался Авитус. — Мое имя…

— Ты Авитус Кассарий! — перебила лисица.

— Перестань! — очерствел данмерионец.

— Конечно, где же мои манеры, простите. Столько лет прошло с моего последнего контакта, я уже и забыла, как вести диалог, прошу простить мне мою растерянность. Меня назвали Лиссандрой. Я Лисс.

— В таком случае можно и на «ты» … — Недоговорив до конца, Авитус задумался о том, что лисица способна проникать в его сознание в любой момент. От этого чувства незащищенности по его телу пробежали мурашки. Он прокручивал в голове эту мысль и с каждым разом его все сильнее поглощали сомнения.

Лиссандра отвернула морду в сторону, выразив смущение:

— Кажется, нам надо идти, солнце уже всходит.

Авитус колебался. Он понимал ценность такого спутника и не мог отказаться от столь нечастого шанса заручиться поддержкой подобного создания. Аэтернумец решил рискнуть.

Столь резкая мысль принять попутчика на миг показалась ему не свойственной самому себя, но эту паранойю данмерионец развивать не стал. До этого он странствовал по островам совсем один, пора бы привыкать к компании.

Авитус продолжил собирать вещи и по завершении обернулся к своей новой спутнице и чуть не свалился от удивления.

Вместо рыженькой лисицы перед ним уже стояла прекрасная розовощекая девушка с длинными завитыми волосами, горящими бойким пламенем, всепоглощающим пожаром. Ее насыщенные изумрудные глаза сверкнули и заискрились, а голубое небо с зеркальной чистотой отражалось в них, как в водной глади. Внешность девушки воплотилась в романтичном образе, нарочито приторно вдохновленном воплощением самой Карии (богиня любви и красоты).

— Мы вроде собирались идти. — озорничала Лиссандра. — Или тебе привычнее путешествовать в компании хвостатых?

Авитус одумался и удивился услышанному:

— Очень впечатляет. — заметил он.

— Да, мне есть, чем гордиться. — продолжала шутливо отвечать Лиссандра.

— Учтиво, но нам действительно пора идти, я как раз закончил.

Солнце уже сполна накрыло землю теплыми нежно-розовыми лучами. Ветер утих, а небо освободилось от облаков.

Лиссандра и Авитус шли вдоль густого леса, по узкой вытоптанной дорожке, покрывающуюся осенним листопадом.

Добираться им предстояло на другой конец острова, это могло занять около двое суток. Окамирион не был особо крупным островом, особенно в сравнении с Данмерионом или Суппиритумом. Провинция Окамирионис вообще вбирала в себя наиболее мелкие из основных островов: Окамирион, Осама, Хеико и Тарро.

Авитус шел, погрузившись в свои мысли, Лиссандра чувствовала всю тяжесть дум, что исходила от него, она тихо подкралась сбоку и торжественно крикнула:

— О чем-то плохом задумался?

Авитус вздрогнул, вернувшись обратно из глубин своего сознания. Он сердито глянул на Лиссандру:

— К чему такая напористость?

— Ты сказал, что мы поплывем аж в Лунервейн! Это ведь далеко за морем, поэтому мне показалось, что лучше нужно провести время с пользой. — улыбнулась Кицунэ.

Авитус почесал затылок и, недолго поразмыслив, добавил:

— Хорошо. Обо мне ты, наверное, знаешь уже достаточно, тогда расскажи что-нибудь о себе.

Лиссандра, казалось, слегка удивилась такой заинтересованности:

— Тебя правда это интересует? Да-да, конечно, это же не секрет. — Она поправила волосы и полюбовалась солнцем, прижмурившись. Светило почти заняло свою зениту.

— На самом деле, я мало помню о временах, когда была еще ребенком, но пара моментов плотно засели в голове. Мой отец приказал мне бежать из нашего поселения у подножия горы Ветров, кажется, дело было в аспидах, что гневались из-за нового поселения людей неподалеку. Огромные пустоголовые змеи набросились и на нас. Я даже не знаю, выжил ли кто… Я поплыла по течению меж островов, уснула, а воспряла уже на Окамирионе.

Нападение аспидов? Мне казалось, что их много сотен лет назад согнали высоко в горы, подумал Авитус.

— А второе воспоминание?

— Оно более раннее. Я помню свое обучение у старосты. Каждый кицунэ обязан учиться простейшим магическим понятиям. Староста научил меня лишь заглядывать в душу людскую и материализовывать некоторые предметы, а перевоплощаться я научилась уже тут, но не очень хорошо, у сородичей получалось в разы лучше, да и делать часто я этого не в силах. — Продолжила Лиссандра.

Хотелось бы глянуть на способности ее сородичей, удивился Авитус.

Внезапно, вечно щебетавшие птицы резко притихли, природа острова погрузилась в могильную тишину. Авитус махнул рукой, чтобы Лиссандра приостановилась.

— Тихо. Слишком тихо. — прошептал он. — Мы не одни. — Авитус принюхался и присмотрелся к свежим следам. — «Он» рядом.

— Кто? — замешкалась Лиссандра.

— Вервольф. — Тон путника стал еще тише, Лиссандре еле удавалось уловить слова. — Оборотень. — ощерился Авитус.

— Я тоже оборотень… — Лиссандра ахнула, обхватив Авитус за плечи со спины.

— Молчи. — обозлился Авитус.

— В последнее время здесь много этих тварей… Я видела людей… скорбящих. И мертвых.

— Знаю. — Авитус вспомнил свое первое путешествие на Окамирион и кожа его покрылась мурашками.

— Я пыталась помочь некоторым, но меня отгоняли и… Они были так напуганы.

Запах гнили, мочи и собачей шерсти усилился.

— Кицунэ, назад! — приказал Авитус.

— Ты явно обезумел! Брось эту идею, тебе не одолеть «его»! — крикнула Лиссандра.

Авитус ощутил головокружение, но на этот раз равновесия не потерял. Он обернулся на Кицунэ, дав ей понять свое недовольство. В этот момент, когда он отвлекся, из густой листвы выскочил вервольф. Измазанное в грязи и крови существо устремилось к Авитусу. Монстр повалил его и вцепился когтями, данмерионец сдержал крик, но сопротивляться не мог.

Лиссандра постаралась проникнуть в голову монстра, но его сознание подчинялось лишь неутолимой жажде. Из-за неудачной попытки Лиссандра ослабла.

Авитус вцепился в огромную лапу оборотня, что вонзилась в его плечо, и сжал изо всех сил. Вервольф почувствовал, что жертва пытается оказывать сопротивление, и направил весь свой гнев в мышцы. Хрупкая человеческая кровь хрустнула, Авитус был уже не в силах сдерживаться и залился безумным криком.

Кицунэ додумалась подавить боль Авитуса, чтоб он мог хоть как-то собраться. Тогда данмерионец ощутил неожиданную легкость и прилив сил, он сжал когтистую лапу хищника и выдернул ее из своего тела.

Вервольф озлобился, зарычал, так, что последние листья с деревьев попадали, и ударил свой Обед головой о землю.

***

Авитус вскочил, подавившись воздухом. Он истерично пробежал глазами, убедившись, что находится в безопасности. Лиссандра сидела рядом, греясь у костра. Она встревоженно посмотрела на спутника, стараясь успокоить его:

— Тише, мы далеко ушли, я разбила лагерь, чтобы ты был в тепле.

Авитус привстал с покрывала, на котором лежал и удрученно уставился на пламя. Он ощупал место раны: живот был перебинтован.

Лиссандра заметила, что его не сильно интересовало произошедшее. Девушка смотрела ему в глаза, но не могла уловить мысли спутника. Он был подавлен, будто поражение в схватке со свирепым монстром не должно было случиться.

Наконец, после долгий раздумий, Данмерионец обратился к Лиссандре, причем весьма высокомерно:

— Ты попыталась манипулировать мной…

— Я ведь спасла тебя!

— Ты помешала.

— Твоя выходка могла стоить нам жизни! Как подобное вообще могло прийти в голову?

— Я знал, что делаю, ни к чему мне мешать. Мы бы все равно не смогли убежать от оборотня, так значит это хороший шанс изучить его. — перебил Авитус.

— Ты хоть сам себя слышишь? — Лиссандра похудела в лице. — Эти твари погубили стольких людей, а ты вот так…

— У меня был план. — ответил Авитус.

— Живот заживет быстро, у тебя сильный организм. — сменила тему кицунэ.

Вновь наступила злосчастная тишина. Лиссандра нахмурилась и постаралась усмирить враждебный настрой партнера:

— Предлагаю заключить договор, так мы сможем лучше доверять друг другу.

Авитус очевидно заинтересовался предложением и с любопытством взглянул на кицунэ.

— Я не буду вмешиваться ни в какое действо без твоей на то воли, а, дабы сохранять благоразумие, ты не станешь лезть на рожон. — заявила Лиссандра. — Чтобы дойти до цели мы должны быть на стороже.

Авитус наморщил лоб и состроил задумчивую гримасу:

— По рукам.

Лиссандра протянула руку данмерионцу и они скрепили свой союз.

***

По прошествии первого дня, компания остановилась на ночлег у отвесной скалы, поросшей терновников и можжевельником. У подножья, где путники разбили лагерь, цвели бегонии, красочные и пышные гортензии, но среди этого природного сада был самый редкий и необычайно волшебный цветок, что был увековечен на гербах Аэтернума. В народных песнях поется, что это первый дар Дочерью Света трем братьям-правителям — красный миддлемист.

Цветок был прекрасен как на запах, так и на вид: яркий, многослойный, благоухающий. С каждым годом найти его все труднее. В обилии миддлемист растет, разве что, в столичных садах провинции Суппирис. Там, в городе Эйдеме имеются даже пару белых цветков. Возможно, что миддлемисты не исчезли только из-за своего долголетия, а некоторые, судя по всему, цветут в течение четырех сотен лет, ничуть не истощая почву.

Авитус развел совсем крошечный костер на ночь, чтобы не привлекать зверей, и разложил лежак для своей спутницы, а Лиссандра отправилась в ближний лес собрать сухих веток для костра.

В еде кицунэ не нуждалась, поэтому Авитусу было не в тягость путешествовать с ней — не приходилось делить свои пищевые ресурсы. Лиссандра спокойно могла продержаться на горстке ягод, найденных в лесу, около недели, поэтому, собирая ветки, она попутно добывала пропитание. Для ее организма сойдут любые плоды, но больше всего она любила «лисий хвост», этот вид рос только в Аэтернуме, он представлял собой множество тонких вытянутых рыжих ягодок, плотно растущих вдоль побега. На вкус эти ягоды были сладковатыми, и от них постепенно, при пережевывании, начинало вязать во рту.

Лиссандра как раз приметила очередной куст себе на пробу, забыв про цель визита в лес, она истерично запихала себе в рот столько, сколько поместилось, и с умилением на лице вернулась к собиранию веток.

Авитус тем временем уже закончил обустройство ночлега и ждал, пока солнце зайдет. Тонкая рыжеватая линия вдоль горизонта постепенно затухала, мир оставался под присмотром пунктуальных звезд. Каждый день Авитус наблюдал одно и то же небо, но всегда находил в нем что-то новое, что завлекало все внимание до самого рассвета, когда нежные розовые мазки скрывали все секреты тихой ночи.

Лиссандра все еще не вернулась, и Авитус начал высматривать ее по сторонам. Аэтернумец знал, кицунэ не могла заблудиться, проведя всю жизнь в идиллии с природой.

Авитус немного поразмыслил насколько в действительности кицунэ схожи с обычными лисами. Имели ли они такой же чуткий нюх? Видели ли в темноте?

Вспомнив про Лиссандру, Авитус еще раз оглядел окрестности, затем, наконец, решился отправиться на поиски пропащей. Авитус отошел от лагеря, потушив огонь.

Данмерионец спустился к лесу и внимательно обвел его взглядом. Он стал всматриваться в надломанные ветви и на легкие, практически незримые, вдавления в почве. Лиссандра не носила обуви, из-за чево поступь ее была особенно легкой, но в темноте Аэтернумец видел четко, что было однозначно положительной стороной его недуга.

Пройдя дальше по последкам Лиссандры, Авитус набрел на полностью обглоданный куст «лисьего хвоста», а в четырех ярдах от него лежала спящая Лиссандра.

Глава III

Законы общества

«Кажется, что мне ко многому стоит привыкнуть, в моей жизни в один момент все столь сильно переменилось, я не узнаю этот мир, он стал чрезмерно сложным. Я даю этому слову крайне важное значение, ибо без отца мы с матерью смогли протолкнуться, подняться с низин. Но то, что происходит сейчас и рядом не стояло с моими былыми трудностями. Неужели теперь я один из этих тварей? Неважно, пока что у меня есть немного времени, а благодаря помощи этой кицунэ даже есть шанс на победу. Лиссандра очень необычная. Конечно же, ведь это не простая девушка. Знакомство с ней прошло так легко, не как с людьми, не знаю в том ли дело, что она в моей голове покопалась или в ее обаянии, но что-то в ней есть, даже учитывая ее несерьёзность и безалаберность. Нет, правда, кто вообще мог додуматься съесть весь куст ягод, что в большой концентрации могут вызвать паралич. Мы часто использовали эти плоды, как обезболивающее при операциях местного действия.

Третий день месяца танца света. Авитус Кассарий».

К вечеру второго дня путники прибыли в прибрежный город Патронис.

Авитус и Лиссандра шли вдоль широкой улицы, усеянной цветниками. По беседкам разрастались вьюны и гроздья винограда, а под сенью придорожных деревьев плясали гетеры.

Жемчужиной Патрониса была аллея Театра, где каждый вечер устраивали представления уличные артисты. Другой особенностью стали мраморные скульптуры, некоторые из которых изображали женщин с расписанными амфорами.

Патронис, как и все крупные города Аэтернума, делился на множество районов, каждый из которых развивался самостоятельно. По этой причине во всей империи не существовало такого понятия, как «центр города».

У каждого жилья имелся собственный садик или небольшие парковые зоны для отдыха. Дома не имели заборов, и явных границ между участками не было.

Жилые дома в большинстве возводились двухэтажными, а одной из основных деталей фасада были веранды. Часто над входными дверями имелся треугольной формы сандрик или лучковый фронтон. Особое значение имели крыши. Они были двускатные и остроконечные, крытые кровельной дранкой или бордовой плиткой. Конечно же, основным атрибутом были слегка вогнутые скаты крыш.

Архитектура Аэтернума не была особо изобретательна, но дух творчества в людях позволял превращать обычное строительство в написание живой картины. Со всей любовью архитекторы и скульпторы вершили искусство, наделяя каждую постройку частичкой своей души. Музей под открытым небом — прекрасное детище истинной любви.

Библиотеки, дома искусства и храмы с фасадной стороны обычно облицовывались колоннами. Так в Аэтернуме подчеркивали их значимость.

Самой значимой частью в каждом районе был непосредственно храм. За ним ухаживало с сотню человек: жрецы, прихожане, реставраторы и даже магистраты. На верхушках стен храмов строился антаблемент, украшенный узорами, а фасад здания завершал фронтон, на котором ставились различные акротерии. Почти все элементы делались из горных пород, таких как мрамор или глина. Храмы никогда не строились у моря, дабы избежать сильного обветривания.

Лиссандра дивилась каждому закоулочку, заглядывала в окна каждого дома. Она не отрывала глаз от красот города в течение всего пути через него. Авитус сильно вымотался за эти пару дней и искал первую попавшуюся гостиницу, где была бы приличная кровать для отдыха.

Путешественники вышли на центральную площадь, расположенную у самого побережья, где располагался дивной красоты фонтан. На нем безмятежно восседала статуя женщины в длинном плаще с магическим посохом в руках. Лиссандра подбежала к статуе и принялась внимательно ее рассматривать. Лиссандра металась из стороны в сторону, интересуясь каждой, даже самой непримечательной, колонной.

Вся площадь была уложена белоснежными каменными плитами, а вдоль домов мерцали высокие фонари, вокруг которых пышно возвышались кустарники с голубикой. Лиссандра живо обратила на это внимание, уже собираясь кинуться в их сторону, но Авитус нагло пригородил ей путь:

— Нам не стоит лишний раз отвлекаться.

Лиссандра выразила возмущение и надменно отвернулась от своего спутника:

— Да брось ты! Я осваиваюсь!

— У нас есть дела. — укорил Авитус.

— Те ягодки поют мне на ушко сладкие песни. — улыбнулась кицунэ.

— Я куплю тебе ягод, каких пожелаешь, не надо обкрадывать уличные сады. — ответил Авитус.

— Верно. — Лиссандра вновь обратилась лицом к собеседнику. — Но ничего не поделаешь.

Кицунэ хитро улыбнулась и отбежала от него в сторону кустов.

Авитус стоял с явным чувством недоумения. Он приосанился и двинулся в сторону таверны на левом краю площади. Лиссандра набрала ягод в мешочек и догнала своего спутника.

Они сняли двухкомнатный номер на чердаке, в одной из лучших гостиниц города. Лиссандра плюхнулась на роскошную кровать Авитуса и медленно поглаживала бархатное покрывало рукой, затем спокойным тоном задала вопрос:

— Я так поняла, что у вас имеются специальные волюты для траты на различные потребности, верно?

Авитус одобрительно кивнул:

— Тебе многому предстоит научиться.

Лиссандра протянула по лицу парадную улыбку.

— Я быстро учусь. Скоро стану умнее тебя. — ответила она.

— Тебе не успели ничего рассказать сородичи?

— По всей видимости.

— Пора спать. — сказал Авитус. — завтра утром сходим на рынок, чтобы купить провизию в дорогу. Путь нас ждет дальний, до нужного нам острова шесть дней плавания при попутном ветре.

— Хорошо, тогда пойду в свою комнату. До завтра, напарник! — Лиссандра слезла и с кровати и сверкнула белоснежной улыбкой.

— Давай. — отрезал Авитус.

Он решил посидеть у окна, поскольку сон вряд ли навестил бы его в эту ночь. Лунный диск нежно нашептывал колыбельные островным ветрам, а прохожие медленно прогуливались под кремовыми лучами. Имперцы редко оставляли города без присмотра, для них ночь была особым временем для мечтаний. Очень многие имперцы отдают себя архитектуре, искусству или садоводству. Все это было для них способом выразить свой внутренний мир.

Авитус наблюдал, как на площади сидела девушка в нежном шафрановом шелковом платье, ткани которого мерцали под чарующими бликами света, а на голове ее был сплетен венок из ландышей. Она артистично играла руками по многострунной арфе под руладу сверчков и уханье сов.

Авитус с горечью облокотился на перила и вслушался в расплывающийся мотив ночи.

***

Лиссандра робко разглядывала фрукты на прилавке, такого обильного разнообразия она в жизни не видела. Кицунэ схватила фрукт, напоминающий банан, но красноватого оттенка.

Продавец с подозрением следил за действиями девушки, не понимая причину столь сильного любопытства от обычных фруктов.

Кругом теснились люди, скупая весь свежий урожай с прилавков. Женщины аккуратно осматривали плоды, проверяя их качество, а мужчины бездумно набивали свои пакеты, спеша отнести все домой. С шеи каждого мужчины свисало множество ожерелий, каждое из которого присваивалось за определенные заслуги.

Авитус уже затерялся где-то в толпе, поэтому никто не мог укорить девушку в ненадлежащем поведении. Лиссандра, не зная законов и правил, могла натворить бед.

Продавец уже начал терять терпение от столь любопытного клиента:

— Ты либо покупай, кирия, либо прошу не отпугивать мне покупателей своим поведением, неужели вы фрукты впервые в жизни видите!

— Как вы можете быть таким жестоким? — среагировала Лиссандра чуть дрожащим голосом.

Торговец нелепо задергал руками, стараясь успокоить девушку:

— Ну что вы, уважаемая, я и не думал! Я не хотел ничего плохого сказать!

Лиссандра прикрыла рот ладонями и состроила огорченное выражение лица. Затем она показательно прикрыла лицо ладонями и сделала вид, что собралась уходить.

— Погоди, вот, можешь взять один бесплатно, это в качестве извинения! — торговец протянул ей злосчастный фрукт.

Лиссандра выхватила плод из рук продавца и засыпала перепугавшегося мужчину благодарностями. Она нежно хихикнула и подумала о том, чтобы отыскать Авитуса.

В двух ярдах от нее стоял ее напарник, облокотившийся на деревянную колонну.

— Что ты вытворяешь? — черство спросил Авитус.

— У меня же не было никакой вашей валюты! — оправдалась Лиссандра.

— Ты вынудила человека отдать тебе дракорию, но можно же было просто попросить. — отчитывал Авитус.

— Правда? Я об этом не подумала. — улыбнулась Лиссандра.

Авитус не выказывал своего удивления, но сильно обеспокоился происходящим.

— Я не сделала ничего критичного, я не собиралась ему вредить, просто добавила немого искусства и экспрессии, ведь все его будни были такими монотонными и скучными, а такого он вовек не забудет!

— Вряд ли ты думала о ком-то кроме себя в тот момент.

— Думаешь?

— Что-то подсказывает.

Лиссандра задумалась на мгновение, но потом смогла подобрать подходящие слова:

— Относись к этому проще.

Авитус понял, что продолжать беседу смысла нет, и повел Лиссандру за собой.

Кицунэ шла рядом смирно, но ее взгляд все манили рыночные краски, запахи и музыка. Особое внимание привлекла палатка «Пречудесных зелий». Мужчина, торговавший в ней, уловил взгляд Лиссандры и, не мешкая принялся подталкивать ее на покупку:

— Столь прекрасная особа наверняка нуждается в каких-нибудь травах или веществах! Специально для тебя у меня завалялось зелье разума! Любой хотел бы преумножить свои, и так немалые, знания, но я готов отдать тебе за пол цены!

Лиссандра сначала удивилась существованию таких интересных химий, даже была уже готова согласится, но данмерионец схватил ее за руку и повел за собой, проталкиваясь сквозь толпу.

— Ой, а куда мы направляемся? — поинтересовалась Лиссандра.

— В скрипторий, мне нужны некоторые фолианты и свитки по лунарской речи. У меня есть неделя плавания, чтобы закрепить основные изречения их государства. Так же мне пригодится глоссарий.

— Мы плывем в Лунервейн, чтобы отыскать жилище ученого Как-его-там, верно? — спросила Лиссандра.

— Фендельс Гендольсон. — напомнил Авитус.

— Да, конечно, тяжело ориентироваться в таком количестве информации. Опытные кицунэ могли держать в голове жизни десяти человек без единого провала в памяти, а я даже свою толком вспомнить не могу. — расстроилась Лиссандра.

— Мы пришли.

Авитус приоткрыл дверь в скрипторий и пропустил Лиссандру. Та, растерявшись, забегала глазами, и робко запрыгнула внутрь.

Помещение было темным, а окна скрывались за плотными черными гардинами. На верхнем этаже хранилось огромное количество рукописных текстов и трактатов, а на нижнем рабочее место храмовника (он же был главным писцом и отвечал за продажу рукописей).

— Здравствуйте! — поздоровалась Лиссандра, эхо ее голоса разошлось по всему помещению.

Храмовник с осуждением глянул в ее сторону и не торопясь поднялся из-за стола.

— Прошу соблюдать тишину, это место любит спокойствие для сосредоточенности на делах. Я писец Хоруги из Окамирионского храма Света. Чем могу быть полезен вам в столь ранний час? — сдержанно изложил храмовник.

— Я… — запнулась Лиссандра. — Мы… — Она надышалась успокаивающим ладаном и безвозвратно забывалась в собственных мыслях.

— Нам нужны все работы о переводах с лунарского. — сообщил Авитус.

Храмовник одобрительно кивнул:

— У нас есть достаточно книг для этой сферы, но все это будет стоить изрядное количество керанов.

— Деньги не вопрос. — отреагировал Авитус.

— Тогда пройдемте. — храмовник указал на верхний этаж.

Авитус отправился за необходимым, а Лиссандра вновь от него отбилась. Она приглядела широкую арку в стене за столом храмовника. В виднеющемся оттуда помещении возвышалась стальная дверь с причудливыми узорчатыми рисунками.

Лиссандра без доли сомнений прошла через арку и подошла к двери. Она была заперта, под рукояткой виднелось замочная скважина для ключа. Лиссандра обернулась на рабочий стол, где как раз тот и лежал, слегка прикрытый рукописями. Кицунэ достала ключ и попыталась открыть дверь.

Послышался щелчок и дверь слегка приоткрылась. Лиссандра надавила на нее ладонью и полностью распахнула, приложив к этому немало усилий.

Повеяло духотой, и воздух казался очень тяжелым. Перед собой Лиссандра видела только каменную лестницу, ведущую вниз. Она шагнула на первую ступень, затем на вторую, остановившись на ней призадумалась. Ее голова наполнилась сомнениями и догадками, которые она тут же отбросила и незамедлительно спустилась вниз.

Перед Лиссандрой предстала небольшая комнатка, а в ее центре находился пьедестал. Кицунэ подошла к нему поближе и подметила лежащую на поверхности книгу с толстым черным переплетом. На лицевой стороне изображался выпуклый шарообразный предмет, напоминающий солнце или луну.

Лиссандра попыталась развернуть книгу, но она не поддавалась. Ее листы будто были смазаны неразрушимым материалом, который не рвался даже от самых настойчивых попыток.

Внезапно, книга начала издавать легкую вибрацию, а потом и подозрительное шипение (так обычно шипят кошки, облезлые и подранные). Лиссандра отступила от нее на ярд, не отводя глаз.

— Кто тебя впустил? — кто-то затаился в темном углу и сильно напугал Лиссандру. Сгорбившийся старик в черной рясе озлобленно взмахнул руками.

— Прошу меня простить, кажется, я не туда забрела. Не подскажите, случаем, что это за книга? — поинтересовалась Лиссандра, прижавшись к холодной стене.

— Она не для посторонних глаз, тебе следует уйти. — приказал старец.

Лиссандра старалась разглядеть лицо собеседника, но прикусила язык, вспомнив нечто важное.

Кицунэ задумала прочитать его мысли и уже не могла себя отговорить. Это не лучшая мысль, повторяла она, но внутренний голос был слишком тих.

Повисло молчание, и старик окончательно разозлился:

— Когда господин прибудет сюда, то тебе…

Горбатый старик резко замолк. Его руки и ноги онемели.

Лиссандра стояла, склонив голову. Она побледнела, будто увидела то, что ей бы очень хотелось забыть. Девушка сорвалась в сторону лестницы и в момент выбежала прочь.

***

Авитус собрал все нужные для путешествия рукописи и отправился обратно на нижний этаж в сопровождении храмовника. У письменного стола стояла Лиссандра, облокотившись на него руками.

— Ты стояла тут все это время? — поинтересовался Авитус.

Лиссандра кивнула.

— Это все вам обойдется в тысячу керанов. — сказал храмовник.

Авитус достал из своей сумки, перекинутой через плечо, мешок денег и выложил нужную сумму.

— Всего-то. — отмахнулся Авитус, уходя.

Данмерионец и кицунэ стояли у края улицы, рассматривая план покупок. Авитус зачеркнул последнюю строчку в списке.

— Солнце почти в зените, пора выдвигаться в сторону порта. — Сказал Авитус.

Лиссандра вновь лишь качнула головой.

Авитус удивился нахлынувшей на девушку молчаливости.

***

Лиссандра шла следом за Авитусом, опустив голову, и скрестив руки на животе.

Авитуса начинала настораживать затянувшаяся тишина, он уже успел свыкнуться с красноречивой пустомелей и ее непрерывными беседами.

Они шли вдоль длинной улицы, выходящей прямо к порту. Это была одна из наиболее редких узких улиц Патрониса, подобных которой можно было посчитать по пальцам.

Из закоулка раздался разъярённый мужской вопль. Лиссандра подняла взгляд. На небольшом крыльце мужчина что-то кричал женщине, плачущей перед ним на лестнице. Лиссандра заметила, как он крепко ухватился за ее плечи и тряс, пока та не покраснела.

Кицунэ изумилась такому поведению и бросилась на выручку. Она с легкостью проскользнула через женщину и оттолкнула незнакомца. Тот перевалился через перила и упал в грязь.

Лиссандра с отдышкой обернулась к спасенной, ожидая услышать слова благодарности, но вместо этого женщина испуганно ахнула:

— Что ты наделала! Это же мой муж! Кто ты вообще такая?!

Лиссандра недоумевала от услышанного. Да какой это муж, если он причиняет боль своей любимой!

Женщина спустилась к супругу, стараясь поднять его, а кицунэ, оцепенев, стояла на месте.

— Убирайся от нас! Тебя никто не просил вмешиваться, ты могла его убить! — Женщина увела своего суженного в дом, хлопнув дверью.

Лиссандра почувствовала, как ее схватили за руку. Это был Авитус, он потянул ее прочь от этого места.

Когда они отошли за угол, он спокойно сжал ее ладонь и тихо сказал:

— Не стоит лезть туда, где тебя не ждут, ты не знаешь, что произошло у этих людей, ты не можешь решать за них. Это их жизнь, и они могут сами справиться с ней.

Лиссандра едва сдерживала слезы, по ее телу пошла дрожь.

— Не все в этом мире подчиняется законам справедливости. Мы не всесильны и не всезнающи. Ты сама говорила, что не нужно поспешных решений. Поверь, лучше не брать на себя то, чего не понимаешь. Эти люди сделали свой выбор.

Лиссандра вырвалась из рук Авитуса и отошла на пару шагов. Она глубоко дышала, стараясь сдерживать фонтан эмоций, что так старался вырваться наружу.

Помолчав пару секунд, кицунэ набралась усилий для одной лишь фразы:

— Ты не просил меня о помощи, пока я сама не навязалась.

Лиссандра всхлипнула и протерла глаза руками.

Альва

В безвременном храме ожидал своего призыва защитник мира и блюститель справедливости. Легенды о его героических победах и подвигах стали народным достоянием для лунарцев. Он служил истинным покровителям, окруженный верными товарищами. Семеро воинов бок о бок прошли через всю войну и обрели покой до того дня, пока угроза вновь не сгустится над Лунервейном. Многие из них остались верны своему делу и своей вере, но, отнюдь, не все.

Джордж был предводителем Ночных Сателлитов, решительным и неукротимым. Он был избран в день, когда впервые услышал шепот с небес. С тех пор его долг — служить Троим.

Пусть годы войны далеко позади, но день, с которого жизнь Джорджа Фредлигсона изменилась навсегда, все еще преследует его во сне — долгом и очень правдивом.

Хоть эльфийское древо, как и весь народ Сиельдиров, было уничтожено, но его бессмертные корни не собирались отпускать разум командира Сателлитов, даруя горькое виденье.

(Джордж Фредлигсон стоял, взирая на свой отряд с нагнетающим смятением.

— Это засада! — крикнул раненый боец.

— Длинноухие обошли нас со спины! Что нам делать, друг мой? — Эрика повернулась к Джорджу, ища ответ в его стекленеющих глазах. Уверенность командира всегда дарила ей надежду, но сейчас Фредлигсон утопал в сомнениях.

— Нам не пробиться. — тревожно огласил Джордж. Теплый воздух из его груди заклубился белым облаком. — Но это не значит, что мы не будем бороться!

Джордж Фредлигсон обхватил револьвер так крепко, что кровь перестала поступать по сосудам.

Внезапно раздался крик солдата:

— Они прижимают нас со всех сторон!

Джордж громко и чётко отдал приказ:

— Тащите раненых обратно в лагерь! Всех, кого сможете! Остальные же готовьтесь биться до последней капли крови!

Из-за сильной бури даже ближайшие деревья подернулись снежными завихрениями. Весь отряд укрылся за камнями, все-ещё надеясь дать отпор грозному врагу. Из-за снежной завесы полетели горящие стрелы, поразившие пару бойцов из отряда.

Джордж выполз из укрытия и прицелился, стараясь всмотреться в пургу. Оттуда начал прорисовываться огромный силуэт, что нёсся на командира Сателлитов. Эльф, облачённый в тяжелую латную броню, которую Сиельдиры обычно не использовали.

Джордж выстрелил в эльфа, но пуля скользнула по броне, как корабли по морской глади. Противник сшиб Джорджа с ног, заставив того кубарем катиться со склона.

В глазах Фредлигсона потемнело, сверху доносились крики и отчаянная мольба. Затем метель донесла омерзительную эльфийскую речь.

Джордж приподнялся из сугроба, встав на колени, отполз за ближайший камень и облокотился на него.

Вывихнул ногу, подумал Ночной Сателлит.

Снежная буря притихла, и стало ясно, что Джордж сидел на краю обрыва. На его лицо бросило свои лучи

восходящее солнце, нежные и розовые, они пронизывали все его искалеченное тело, насыщая своим теплом. Джордж почувствовал легкое и приятное покалывание на щеках. Вот ради чего мы боремся. Джордж сделал глубокий вдох и почувствовал, что из глаза прорвалась слеза, она еле заметно сверкнула, отразив свет ангельского восхода.

Джордж Фредлигсон приподнялся, в его глазах, наконец, промелькнула надежда, но резкий укол в спину заполонил разум кровавой пеленой. Еще один удар, острая боль все усиливалась. И последний. Фредлигсону даже не хватило сил обернуться, но он и так все прекрасно осознал. Эльфы победили его. Все должно было быть совсем иначе.

Джордж пошатнулся, почувствовал страх в груди, ещё мгновение и он перестанет ощущать землю под ногами, а в ушах лишь засвистит ветер, да и тот скоро затихнет.

Я не верю… — удивлялся Джордж.

Нахлынувший ветер подтолкнул его тело в обрыв. Фредлигсон проредил кроны замёрзших деревьев. Фредлигсон чувствовал каждое ранение, но его голос испарился, окоченел на бездушном холоде.

Наконец, он достиг земли. Раздался сухой хруст костей. Джордж Фредлигсон стал напоминать поверженного гризли, чье тело пронизывали остроконечные мечи.

Треск древесины спугнул собравшихся у трупа ворон, и старая ель накренилась на бок, укрыв павшего защитника своими ветвями.

Через минуту все затихло: птицы больше не пели, заглохли звуки войны.

Потом была долгая безлунная ночь, прервавшаяся чьей-то грубой неразборчивой речью. Постепенно слова начинали обретать смысл.

Я снова жив? — Джордж сделал вдох. Он чувствовал боль и… ничего кроме боли.

Яркий свет, слепящий, слегка жгущий.

Как это возможно? — его мысли были только об этом. Он поднялся, уловил дуновение ветра, широко раскрыл глаза, увидев пред собой расплывчатую мужскую фигуру.)

Визави I

Сумрачный чертог окутывала тишина, лишь где-то вдали слышался рокот грома. Посреди помещения на громадном почерневшем троне восседал давно упокоившийся мертвец. То был эльфийский король, чей чья династия пала от рук лунарских захватчиков. Это место не посещалось уже сотню лет с того момента, как Элестия погрязла в могилах. В этом замке не водилось даже крыс, тут царило лишь запустение.

Под потолком чертога красовались нервюры. По обе стены от входа возвышались тоненькие колонны, подпирающие протяженные антресоли, огражденные позолоченной балюстрадой. С потолка свисала люстра в форме сужающегося к низу конуса, состоящая из тысячи кристалликов. На северной стене чертога тускло освещало помещение гибельным светом огромное, почти полностью разбитое, окно, состоящее из золотистой мозаики.

Покаявшиеся много лет кости захрустели под тяжелой поступью. В чертог вошел рослый массивный воин, уверенно шагавший по останкам бывших защитников замка, облаченный в тяжелую броню. Он приблизился к трону и взмахом руки вышвырнул с него прежнего короля.

Воин сел на его место, поставив рядом свой молот.

Лицо рыцаря утаивал чёрный, как и весь доспех, шлем со стальными рогами, вонзающимися ввысь. В его наплечниках тлели некогда извергающиеся жерла. Воин ждал момента, чтобы вновь насладиться их пламенем.

Он хлопнул ладонями, стальные наручи издали скрипящий лязг. В чертогах зажглись огни. Загорелась люстра на потолке, засеяли магические лампы.

Воин снял шлем и аккуратно положил себе на колени. Все его лицо было усеяно шрамами; суровые черты лица и взгляд, наполненный безумием и жаждой крови. Его радужка едва переливалась гранатом.

Воин вытянул правую руку, напряг её, сжав в кулак. Кровавое кольцо на среднем пальце зажглось, производя кучный чёрный дым, пахнущий гарью.

Перед троном образовался некий портал, образуя вихрь. Из него постепенно прорисовался мужчина, облачённый в лунарскую военную форму, за ним последовало ещё около десятка таких же солдат. Вскоре они заполонили весь зал.

Воин поднялся с трона и низким голосом отдал приказ:

— Наше время наконец пришло. Пора приступать к первой фазе.

Солдаты синхронно развернулись и вернулись в портал.

— Кураяма вынуждает нас копить силы в тайне, выжидать и готовиться. Я уже готов! Лучшего момента у нас и быть не может! Кураяма даже не в силах вернуть потерянную им Длань Вуритуса! — Воин ударил кулаком по трону в порыве гнева.

— Почему ты так злишься, если он сам и выкрал эту перчатку? — раздался тихий хриплый голос.

— Мордер, собственной персоной, не часто тебя вижу. Надоело сидеть в сточных канавах? — нахмурился черный рыцарь.

В чертоги вошёл худощавый высокий эльф, чьё тело было покрыто темной мантией с капюшоном, полностью затмевающим лицо. Поверх его мантии крепились кости различных животных и даже людей.

— Довольно тебе огрызаться, прояви уважение и терпимость. Нам нужно работать сообща, чтобы продвинуться к нашей цели.

— Но за столько десятилетий мы только ничего не достигли, почему же ты не пришел на выручку раньше?

— Я был занят, никто не сидел без дела, уж поверь мне. — учтиво произнёс Мордер.

— Какое же занятие так сильно увлекло тебя, что ты пропал из виду на столь долгий срок?

— Долгий? Это для смертных с пятой эры солнце стало светить иначе, для нас это лишь небольшая передышка. — сказал Мордер. — Я явился не с пустыми руками.

— Нашёл что-то мощное? Неужели нечто подобное почившему древу эльфов?

— В совокупности, даже мощнее. Я обнаружил в своих исследованиях, что при определенных манипуляциях людские души можно преобразовывать в источник темной энергии, ведь после всплеска, что вызвал Кураяма в первой эре, жизнь насытилась драгоценной для нас магией бездны.

— Ты хочешь принести огромное количество людей в жертву? — удивился воин.

— Да, но, чтобы сделать это возможным, нам нужно множество артефактов. Среди них и Длань Вуритуса.

— Значит, ты предлагаешь работать в группе? — спросил воин.

— Именно. Ты прекрасно управляешься с войсками, поэтому предпочту отдать все души под твое управление.

— Но чем большее количество я контролирую, тем они слабее. — объяснил воин.

— Верно… Верно… Тогда отправим нашего лучшего сыщика в страну водных элементалей. Я слышал, что у их правителя имеется некий артефакт, обладающий очень интересными свойствами. Стеклянное Сердце, способное поглощать частичку души владельца и направлять ее в тела других. Разве это не прекрасно?

— Ты всегда был самым мозговитым — вот почему я тебя ненавижу! Отправим Аэрвиэль. — рассмеялся воин.

— Раз мы пришли к согласию, то вынужден оставить тебя. Меня ждут неотложные дела, пришло время мне направится в столицу Лунервейна, а ты и дальше царствуй на развалинах эльфийской цивилизации. — Прокряхтел Мордер, уходя прочь.

Воин собирался облачиться в свой шлем, но ощутил зов одного из своих слуг. Рыцарь сосредоточился, определив, что тревога исходит из одного хранилища тайного знания, находящегося в Аэтернуме. В Патронисском скриптории.

— Кажется, кое-где требуется мое присутствие самолично.

Болезненный свет луны окончательно покинул земли Элестии, спрятавшись за густой завесой мора.

Глава IV

Шепот глубин

«Мы наконец-то добрались до корабля, который отплывает в Лунервейн. В плаванье уже пару дней, но время летит очень быстро. Команда выглядит довольно дружной, но капитан вызывает у меня неподдельное чувство тревоги. От него несёт чем-то очень недобрым, будто ухмылка на лице лишь способ скрыть его истинную сущность. Команда называет его Гамблером, но вряд ли это настоящее имя, он, очевидно, многое скрывает, от этого мне не по себе. Надеюсь, что доплывем благополучно. Ещё и с Лисс, что-то не так. После того, как мы посетили скрипторий, она сильно переменилась, стоит поговорить с ней при удобном моменте, а пока я займусь изучением рукописей.

Пятый день месяца танца света. Авитус Кассарий».

Баркентина плыла вдоль небольших островов, покрытых густой растительностью, которые шпилями вырывались из глубин. Над судном кружились, почуявшие запах рыбы на борту, чайки. Авитус стоял на палубе, смотря на восток, в сторону Лунервейна. В руках он держал свою серебреную флейту, полученную по наследству от маминого отца. Авитус поднес ее к губам и, свернув их в трубочку, набрал воздух в легкие. Мелодия изначально рождалась спокойная, неторопливая. Он играл, продолжая вглядываться в горизонт. Клокотание волн вдохновляло и дарило покой, позволяя музыке созревать под теплый бриз. Палец Авитуса съехал и настрой тут же пропал, утонув в непроглядной морской пучине.

Данмерионец тяжело рыкнул и положил флейту обратно в свою сумку. Постояв на месте ещё пару минут, он решился спуститься на нижнюю палубу, где на подвесных кроватях дремали матросы. Авитус рыскал глазами, стараясь отыскать Лиссандру. Он обнаружил ее, сидевшей на ящиках с провизией, отстраненной ото всех.

— Почему ты тут? — поинтересовался Авитус.

— Слежу, чтобы никто из команды не выпивал все запасы алкоголя. — угрюмо ответила Лиссандра.

Авитус присел на ящик рядом с ней:

— Чем займёшь себя на время плавания? Не собираешься же охранять выпивку все это время.

— Если от меня потребуется — стану.

Авитус прикусил язык, пытаясь подобрать подходящие слова, но в голову ничего не пришло, кроме прямого вопроса:

— Ты переменилась после посещения скриптория.

Лиссандра слегка наклонила голову и вдохнула душную слезоточивую вонь мужского пота с примесью спирта.

— Мне следовало сказать это в первый же миг. — Лиссандра произнесла это со всей серьезностью. — Я так сильно перепугалась и наполнилась сомнениями, что не решилась на диалог. Я видела… ужасные вещи. Крики, стоны… Свет свидетель, подобных ужасов не могло родиться даже в самом воспаленном сознании.

Лиссандра соединила пальцы в замок и крепко их сжала.

— Когда ты отошёл с писцом, то я приметила странную дверь за письменным столом. Там я обнаружила очень чернушную книгу. Ее страницы никак не поддавались! От моих манипуляций она лишь затрещала, подобно дикому зверю или бестии Нижних миров. Сначала ноги свело и я не могла дернуться, а потом появился этот старик… Я долго сдерживалась, но все же не смогла. Прочла его мысли и, о лисьи морды, лучше бы я этого не делала.

— Что ты увидела, не таи. — поторопил Авитус.

— Я прочла мысли, и он оказался далеко не церковным служителем. Вернее, он поклонялся иной, проклятой религии, не такой, как наша, а скорее… Его покровители приверженцы какого-то тайного общества, которого давно уже не должно существовать.

Авитус молча смотрел, стараясь больше не торопить рассказчицу, но запиналась через каждое слово. Кожа Лиссандры очерствела и покрылась мурашками.

— Он служит одному из глашатаев бездны. Они никак не именуют себя, но я узнала эту ауру. Столь смертоносная и прогнившая магия может принадлежать лишь им… Они описываются в легендах, как культ «Глас Мора». — Лиссандра осунулась, а ее губы посинели. — Я не смогла узнать ни единого имени этих вестников, но в моей памяти плотно засела лишь одна фраза. Владыка Пламени.

Лиссандра старалась говорить очень тихо, чтобы никто, кроме Авитуса ее не услышал.

— Как этот культ связан с Патронисом?

— Они… — воспоминания давались Лиссандре с трудом. Она мысленно представляла массивную дверь, ведущую в мысли священника из скриптория, и пыталась открыть ее, не выпустив ни единой зацепки наружу, иначе ее собственные воспоминания попросту смешаются с чужими. — Они собирают артефакты, чтобы… подавить любое сопротивление. Им нужна власть над миром, но я не знаю зачем… Я чувствовала, что тот старик боялся этих культистов до смерти. Я больше не хочу об этом говорить…

Авитус и Лиссандра поднялись на палубу. Солнце уже начинало заплывать за горизонт, оставляя за собой тонкую румяную нить. Авитус любил закаты, в детстве он старался никогда их не пропускать, но всегда остерегался того, что окутывало небосвод следом. Данмерионец всю жизнь боялся поднять взгляд и увидеть меж серых облаков полный лунный диск.

Ветер почерствел и усилился, судно начало раскачиваться на волнах. Бывалым мореходам бывало ходить и в более сильные волнения, но Лиссандра переносила все с большим трудом. Она ухватилась руками за борт, склонившись к бьющимся волнам. Авитус стоял рядом с ней, размышляя о недавнем разговоре.

— Все думаешь, что нам теперь делать? — крякнула Лиссандра, не поднимая головы. Она отчаянно старалась сдерживать рвоту.

Авитус ударил ногой по палубе, яростно стиснув зубы:

— А что мы можем? Доложим властям? Единственный вариант вернуться, или предупредить кайзера Лунервейна.

— Но, Авитус, как мы подтвердим ему сказанное? — Перепугалась Лиссандра.

Авитус щелкал пальцами, нервно постукивая пяткой:

— В скриптории наверняка уже не осталось улик, ведь ты их раскрыла. Тем более, мы даже не знаем, можно ли доверять хоть кому-то. Вдруг влияние культа больше, чем мы можем представить?

— В Селеване наверняка есть портал в Аэтернум, мы бы могли вернуться и сами все проверить! — упомянула Лиссандра.

— Откуда тебе это известно? Впервые слышу о чем-то подобном. Вернее, это было-бы очень логично и удобно, вполне вероятно, что тайный портал может существовать.

— Может о людях я многого не знаю, но вот некоторые магические тайны… Многих вещей лучше вовсе не знать, меньше знаешь — крепче психика. — Лиссандра улыбнулась.

— В любом случае, нас всего двое, противостоять целой секте — самоубийство. Тем более, у нас есть дела, отказываться от которых нельзя.

Лиссандра привстала, стараясь больше ни на что не облокачиваться:

— Вроде привыкла, выдержу, если волны не увеличатся еще сильнее.

Как только Лиссандра это сказала, большая волна разбилась о нос баркентины, накренив ее. Кицунэ взвизгнула и рухнула на палубу, округлив глаза. Авитус усмехнулся и протянул ей руку. Лиссандра разозлилась от таких нелепых насмешек.

— Тебя это забавляет?

— Вполне. — кивнул Авитус, сдерживая очередной смешок.

Лиссандра поняла, что впервые видит его улыбку. Она тут же забыла про обиду и самостоятельно поднялась.

— Смейся-смейся, пока можешь, смертный!

Авитус закатил глаза.

Внезапно, в разговор вмешался капитан баркентины.

— Эй, ну как мои попутчики проводят время? Свыклись с волнами? Я очень люблю этот маршрут, он пролегает через южные берега Осамы, а столько там красот открывается — дух захватывает! Знаю даже парочку романтичных местечек, если желаете. — Гамблер нелепо прищурил один глаз.

— Ты чего это подмигиваешь мне? — возмутилась Лиссандра.

— О, что вы, кирия, я лишь хотел разрядить обстановку, наладить контакт между нами! — Гамблер сверкнул желтыми зубами.

Лиссандра нахмурилась, на этот раз она не притворялась, ее неприязнь была истинной. Авитус почувствовал это и решительно сменить тему:

— Гамблер, как давно ты выходишь в море?

Капитан усмехнулся, гордо откинув плечи.

— Так давно, что наизусть запомнил каждую скалу в проливе Врат! С раннего возраста мой отец затащил меня на свое судно, заставлял драить палубу и затягивать канаты. Помню, будто это было вчера, ох, как же я просился домой! Но! Однажды я взошел на мостик, сжав штурвал обеими руками, и ощутил прилив нескончаемой энергии! В лицо бил морской ветер, раскачивал отцовскую шхуну по волнам, буквально швырял ее, как собака старую кость, освежая лицо приятными солеными брызгами! Когда ты остаешься наедине со стихией — вот тогда просыпается дух морского волка! Настанет день, и я накоплю достаточно денег, чтобы больше не заниматься перевозкой грузов. Я починю шхуну покойного отца да уплыву на ней подальше от мирских сует, куда-нибудь на Малифицию.

Оптимизм Гамблера был таким искренним, словно у бедного юнца с горной грядой надежд. Неужели это заставляет его вставать по утрам? Дарит веру в будущее? — задумался Авитус. Он пытался вообразить, какого это, ведь безумная погоня мешала вообразить жизнь всецело. Что будет потом, когда Авитус узнает все (Если такое случится)? Возможно, думать об этом было слишком рано, ведь перед глазами был лишь… голод.

— Друг, ты в порядке? Ты как-то напрягся? — рассмеялся Гамблер, хлопая данмерионца по плечу. — Я пойду на мостик, а вы занимайтесь своими делами, только не скучайте.

Кицунэ пожала плечами и, облизав губы, попросила у Авитуса достать ей лесных ягод. Он вручил Лиссандре набитый мешок.

— Только особо не объедайся.

***

Наступила ночь. Авитус лежал на подвесной кровати, стараясь уснуть. Он не мог точно ответить спал ли вообще последние две недели. Бывало, что глаза начинали смыкаться, но потом перед глазами всплывало алое полотно. Оно источало омерзительный трупный запах, но жажда все росла.

Авитус поморщился на потолок, откуда проблескивали тусклые лунные лучи. Аэтернумец тяжело вздохнул, протер покрасневшие глаза, до него доносилась смесь запахов алкоголя с тухлой рыбой, и звонкий хохот. Среди голосов отчетливо пробивался тонкий смех Лиссандры — она веселилась вместе с матросами, играя в кости. На секунду Авитусу пришла мысль присоединиться к ним, но он сразу же отринул столь бессмысленную идею. Один глоток алкоголя мог ослабить его контроль (наверняка он не знал, но причины для страха были). Лучше побыть наедине с собой, расставить уже, наконец, приоритеты.

Жизнь продолжалась, но идти по прежнему пути Авитус не мог. Обыденность отныне казалась детской сказкой, не способной воплотиться в действительность. Возможно, это путешествие все изменит, может, это шанс найти новую судьбу, новых друзей, врагов. Одно Авитус знал точно: в горле что-то тянуло, завывало, иногда огрызалось. Это было не к добру, ведь с каждым днем Авитус начинал все чаще задумываться об ужасных вещах. Эти ужасные вещи заставляли его бессонно ожидать неотвратимый рассвет, надеясь протянуть до него в здравомыслии.

Лисс, подумал Авитус, в надежде, что та услышит, но сразу же встряхнул головой, отринув навязчивую идею.

На палубе послышались беспокойные шаги, Авитус сразу же прислушался.

(Раздался стук в дверь. Обеспокоенный матрос огласил дурную весть.

— Капитан, на горизонте фрегат пиратов! У них флаги те, что вы старались избегать!)

Пираты? Эти воды всегда были мирными, что здесь забыли разбойники? — размышлял Авитус.

Аэтернумец поднялся на верхнюю палубу, поступь его была неслышна и легка, как у крадущегося хищника. Он затаился в темноте и продолжил вслушиваться.

(Из каюты за стеной по-прежнему доносились смешанные запахи празднества, никто и не догадывались о том, что сейчас могло произойти.)

Кажется, пираты еще достаточно далеко. — подумал Авитус.

— Они нас заметили, не так ли? — обеспокоился Гамблер, подойдя к борту.

— Мне кажется, они тут не просто так. — ответил матрос.

Гамблер достал подзорную трубу, чтобы лучше разглядеть корабль неприятеля.

— Это действительно Шепот Глубин. Боевая готовность! Зарядите все орудия, что имеются на этом чертовом судне! Оповести остальных!

Авитус присмотрелся на море. В глаза сразу же бросился фрегат, мчащийся на всех парусах в сторону торговой бригантины. На грот-мачте пиратского судна развивался, тлеющий в ночи, флаг с красноглазым черепом.

ПИРАТЫ, угрожающим воем пронеслось в голове. Авитус глянул на мчащийся корабль и действительно осознал, что бригантину собираются брать на абордаж.

— Авитус, черт возьми, ты меня здорово напугал! Что ты здесь делаешь? Скорее беги в каюту и пережди, я все улажу. — Обратился Гамблер, заметив данмерионца.

— Прятаться? — оскорбился Авитус.

— Возможно ты не понимаешь всей опасности этих ребят… ровно, как и я. — бесстрастно ответил Гамблер.

— Я никуда не уйду.

— У меня нет времени тебя отговаривать, если решил испытать судьбу, то я не вправе останавливать. Вперед и с песней, данмерионец.

Авитус стоял, не отрывая глаз от надвигающегося корабля, пиратские паруса надувались от попутного ветра.

Гамблер держал в руках саблю, переливающуюся магической.

Каждый член экипажа уже принял боевую готовность. Лиссандра выбежала к Авитусу и Гамблеру, ее глаза дергались в бессознательном испуге.

— Лисс, на нас надвигаются пираты, которые вот-вот…

Авитус упал от резкого удара, посыпались ошметки древесины, борт прогнулся от мощного тарана, ванты оборвались и бессвязной паутиной колыхались по ветру. Пиратский корабль столкнулся с хлипкой бригантиной. Бизань-мачта накренилась и со скрипом рухнула на воду.

— Чтоб тебя, подонок! Это же моя ласточка! — Гамблер, казалось, озверел от ярости.

С Шепота Глубин полетели абордажные крюки, вонзаясь в борт торгового корабля. На носу пиратского фрегата объявился толстый мужчина с кустарниковой бородой. Капитан Шепота Глубин собственнолично. Он перекинул широкую доску между бортами двух кораблей, аккуратно перейдя на бригантину.

— Вот я тебя и нашел, друг мой!

— Убирайся! — прокричал Гамблер и бросился на вражеского капитана с мечом.

— Так ты приветствуешь старого друга? — вальяжно ответил пират и своим массивным телом запросто оттолкнул Гамблера.

— Довольно, Риодольф. — откашлялся тот, стараясь подняться на ноги. — Назови условия, я все верну!

— Я доверился тебе, а ты отнял мой корабль! Ты грязный плут, Гамблер! — Рассердился Риодольф, брызжа слюной. — Убить тут всех, а со своим «другом» я разберусь сам. — Пират отдал приказ своей команде. которые в тот же миг полезли с Шепота Глубин, вооруженные краденными мечами. Помимо всего, некоторые вооружились арбалетами.

Риодольф поднял Гамблера одной рукой и прижал его к борту. Пират схватил отломанную доску, сильно заостренную на конце, и воткнул ее в грудь Гамблера, а затем вбивал ее тяжелыми, практически горилльими, ударами все глубже и глубже, пока капитан бригантины не скривился в предсмертных судорогах. Риодольф надменно цокнул и поспешил скинуть Гамблера к бушующим волнам.

— Туда тебе и дорога.

Пираты, на удивление, не были особо кровожадны, они заставляли моряков падать на колени и просить пощады. Соглашались далеко не все, из-за чего палуба периодически набухала от кровавых брызг.

Авитус отправил Лиссандру в трюм отыскать там оставшихся людей, а сам бросился к одному раненному матросу, рука которого была вывернута.

— У тебя закрытый перелом, не двигайся. — приказал Авитус и достал из сумки бинт.

Он обмотал матросу руку, зафиксировал ее и отвел бедолагу на нижнюю палубу. Там слишком много раненных, я не успею помочь всем, кажется, тогда мы никуда не доплывем.

Пираты продолжали резать непреклонных матросов одного за другим. Риодольф стоял и наблюдал за всем со стороны, восхищаясь силой и мастерством своих головорезов. Он уже обдумывал победную речь, не стараясь скрывать своей самодовольной улыбки. Риодольф снял с себя треуголку, протерев платком лоб, но, затмив небесный месяц, на него камнем обрушился Авитус, повалил на колени, и прижал руку к горлу разбойника. Оно источало такой СЛАДКИЙ запах, какой смысл было сдерживаться?

— Если прольется еще хоть одна капля крови, то вы будете лично плакать над могилой своего капитана! — рявкнул Авитус на весь корабль.

Пираты замерли в ожидании, они окоченели и позабыли про разбой.

— Да что ты сделаешь ему, ты, совершенно безоружный! Капитан тебя просто раздавит! — рассмеялся один из пиратов, вся толпа его дружно поддержала.

Стоит только надавить и целительный сока хватит вдоль.

Авитус почувствовал, как капитан старается высвободится, поэтому стянул его горло еще сильнее.

Риодольф сделал еще одну попытку, он почти смог ослабить хватку Авитуса.

На коленях перед тобой, лишь вкуси сладостный дар…

Данмерионец начал выходить из себя, на его коже проявились вены, и без того опухшие глаза засверкали багровым. Сердце стучало, как молот по наковальне, искры разлетались и оседали на теплой зелени. Сознание постепенно опускалось на запретную глубину.

Пираты умолкли от увиденного зрелища и пошатнулись. У них в голове заиграло давно позабытое чувство, побуждающее отступать.

Лиссандра выбежала из трюма и увидела состояние своего напарника.

— Нет, Авитус!

— Заткнись, кицунэ! — рыкнул Авитус.

Все сомнения отпряли, звон в ушах придушил остальные чувства, лишь где-то вдали, на неприступном островке, здравый рассудок молил о помощи.

Я помогу — подумала Лиссандра. Она сосредоточилась на Риодольфе и постаралась отыскать ключ от нового сознания. Замок был крепкий, но каждая дверь рано или поздно сдавалась.

Риодольф кашлянул, подобно утопающему, и непривычно высоким тоном позвал Авитуса.

— Доверься мне, Авитус, я хочу помочь.

Аэтернумец покосил изголодавшийся взгляд на Лиссандру и решительно отошел назад, позволив Риодольфу вырваться.

Капитан пиратов метнулся на свою команду и навалился на небольшую группу, переломав им шеи. Команда разбойников недоумевала от увиденного, но все быстро спохватились и стали сопротивляться обезумевшего капитана.

Авитус немного успокоился, его дыхание выровнялось, а опьяняющий зов стих. Он подозвал Лиссандру к себе и попросил ее перетащить раненых.

— Неси всех на пиратский фрегат, сейчас там вряд ли кто-то есть. Мы воспользуемся суматохой и украдем их судно.

Риодольф крушил своих подчиненных, напоминая безумную гориллу, ломая им кости и разрывая суставы. Кто-то из пиратов вонзил ему лезвие меча под ребра, но оно ощущалось лишь как крохотная заноза.

Авитус переправил нескольких раненых на Шепот Глубин, за ним поспевала Лиссандра. На вражеском судне оказалось несколько стерегущих разбойников. Кицунэ тотчас спохватилась, обратив группу в летаргический сон.

Когда очередную группу моряков была спасена, то Лиссандра начала терять контроль над Риодольфом. Струйки сознания потихоньку просачивались через дверную щелку.

Пираты, наконец, справились с напастью, Риодольфу отрубили голову, оставив хлестать кровью прямо на палубе.

Кицунэ заметила шестерых выживших матросов, лежавших без сознания по уши в крови, она чувствовала их сердцебиение, знала, что они живы.

— Там еще остались люди! — крикнула Лиссандра, собравшись перелезть обратно на баркентину, но Авитус оттащил ее.

— Ты не справишься с ними одна!

— Но там же невинные люди, которых мы еще можем спасти! — Лиссандра отчаянно противостояла, но сил ее было недостаточно.

— Спасти их можно только одним путем и тебе он придется не по душе. — мрачно ответил Авитус.

— Там мой брат, мы не можем его оставить! — крикнул один из раненных моряков.

Авитус оглядел толпу выживших. В его груди билось сердце, чаще обычного, оно было готово вырваться наружу. Авитуса терзали сомнения. Он знал, что нельзя рисковать и подвергать жизни людей еще большей опасности, когда у них появился шанс на спасение, но мысль о том, что остальные обречены на жестокую смерть… не сильно то должна его волновать.

Пока Авитус размышлял, что-то засвистело в воздухе, металлическое щебетание. Наконечник стрелы пронзил кому-то грудь, но Авитус еще не успел ничего осознать. Он обернулся. На палубе лежал моряк, корчащийся от боли. Его ребра будто рассыпались в прах, оставляя бордовые пятна на досках. Авитус не смог пошевелиться, он оцепенел. Все звуки будто погрузились глубоко под воду, приглушились, отдалились.

Один из моряков приказал избавиться от крюков, удерживающих их на месте. Изнуренные мореплаватели принялись рубить канаты. Отдавший приказ, скоро взобрался на капитанский мостик и взялся за штурвал. Он развернул фрегат, приказав поднять паруса.

Над головой пробудился хор щебетаний. Град снарядов покрыл палубу, усеяв ее еще парой трупов. Одна из стрел порвала ткань паруса, оставив чернеющее отверстие.

Авитус осмотрелся, все расплывалось, становилось пузырным. Аэтернумец сделал два шага, на третьем он упал и все померкло.

***

Кто-то напевал нежную мелодию. Такую, как мамы поют своим детям на ночь. Авитус раскрыл глаза. Он лежал в каюте, укрытый пледом. Рядом за столом сидела Лиссандра, распевая столь знакомый с ранних лет мотив.

Данмерионец попытался встать, скрипнув брусьями откуда-то из-под кровати. Лиссандра заметила, что ее спутник проснулся. Она отложила расческу и присела на корточки рядом с кроватью.

— Как ты себя чувствуешь? — щеки девушки порозовели.

— Что случилось?

— Похоже, что ты лишился сознания.

— Так и есть. — согласился Авитус. Он и сам это знал, но захотел лишний раз убедиться.

— Кажется, болезнь тебя здорово изматывает. Сопротивление убивает тебя.

— Сопротивление чему?

Лиссандра печально улыбнулась и опустила голову, спрятав свои стеклянные глаза.

— Я протяну еще какое-то время. — слабо усмехнулся Авитус.

— Мне не очень хочется… терять тебя. Я буду помогать как только смогу, обещаю! — Лиссандра схватила Авитуса за руку, но вовремя опомнилась и одернулась.

Авитус покачал головой. Он сбросил покрывало и вскочил с кровати.

— Сколько я проспал?

— Двое суток.

Авитус чертыхнулся, ухватился рукой за голову и стиснул зубы:

— Неужто так долго.

— Тебе были нужны силы на восстановление. Ты… часто кричал во сне, но я… я была рядом.

Авитус вновь промолчал. Он подошел к иллюминатору. На улице царствовала дремучая ночь. За ленивыми облаками не было видно даже луны, что успокаивало Авитуса, лишь ее лучи слегка пробивались, отражаясь на морской глади. Еле доносился плеск волн.

Горела лишь одна газовая лампа, окутывая каюту полусветом. Авитус подошел к письменному столу. На нем располагались бумаги, аккуратно сложенные в стопку, чернильница, а рядом лежало перо, черное с позолотой. Авитус сел за стол, достал из сумки смятую книжку с ремешком и смочил перо.

Визави II

Скрипторий полностью опустел, сегодня в него не пускали никого. Все пространство дремало в темноте, все освещение потушили. Из-за двери за загадочной аркой доносились приглушённые голоса. В темном помещении, где посреди стоял пьедестал с книгой, на коленях молил о пощаде несчастный храмовник Хоруги.

Его лицо изрядно побледнело, из глаз текли рекой слезы. В истерике он вырвал себе несколько прядей с головы. Хоруги вцепился пальцами за лицо и расцарапал его вдоль щёк.

— Хватит! Как ты посмел повредить свою оболочку, она принадлежит лишь повелителю! — прокряхтел старец в темном плаще.

— Прошу! Прошу! Я-я больше не п-повторю такой глупой ошибки! — Продолжал молить храмовник.

— Ты не уследил! Тебе давался лишь один шанс, но ты растоптал великодушие господина! — старец повысил тон.

Хоруги обхватил руками плечи, издавая болезненные стоны.

В этот момент воздух преисполнился теплоты и запахом пепла.

— Он уже пришёл! Готовь свою жалкую душу, ты будешь страдать, как никогда не страдал! — старец уже не старался сдерживаться и перешёл на крик.

Воздух начал разгоняться в вихре, ухватить кислород ртом становилось все сложнее, Хоруги почувствовал, что начал задыхаться от его нехватки.

Престарелый горбун радостно захлопал в ладоши, хрипло хохоча. Капюшон с его головы сдуло и стало возможным разглядеть лицо. Оно было покрыто прыщами и сыпью, бледное и заплывшее, будто самые отвратные людские деяния отразились на теле одного человека, если его вообще можно таковым называть.

Наконец, вихрь воспылал, столь сильным огнём, что храмовник задумался о преждевременной смерти от ожогов, но, ощупав себя, он понял, что его тело оказалось нетронутым.

И вот из вихря вышел тот, кого собравшиеся дожидались.

— Мой господин, наконец, вы прибыли, так скоро! — Вопил старик.

— Закрой пасть, Цервус! — гаркнул воин, возмущенно пройдясь мимо слуги.

Вновь его могучая фигура с рогатым шлемом, вызывающим чувство страха.

— Хоруги, оправдывайся. — приказал воин.

— Конечно, господин Виль…

Воин схватил храмовника за горло, продолжая удерживать того на коленях:

— Ты не достоин произносить мое имя, прихлебатель! — Эхо от его баса, казалось, разошлось по всему зданию.

— П-простите, я-я сейчас же… да, конечно… проглядел, как она вошла, там клиент был, я отошёл обслужить его, а-а про ключ забыл совсем, она его выкрала. — Запинался Хоруги.

— Я дал тебе шанс исправить свою оплошность, я мог избавиться от тебя сразу, но ты обещал мне, что ещё сможешь послужить, помнишь? Ты помнишь?

— О Хикари, что же мне делать. — Храмовник закрыл глаза и прошептал молитву.

— Твой мертвый полубог Хикари тебе не поможет, ты этого ещё не понял? Только я могу тебе помочь. Я твой бог! — Воин оттолкнул Хоруги. — Не желаю больше слушать твои пустые слова, мне нужна только агония. Моли и бейся в истерике, подобно всем существам твоего вида.

Воин протянул руку, пространство вокруг неё задымилось, вырисовывая длинное оружие. Из дыма материализовался молот из чёрного, как уголь, материала.

— Он достоин смерти? — Владыка Пламени обратился к воздуху, будто смотря на нечто незримое.

Воин, словно получив ответ, прижал храмовника своей облачённый в броню ногой, приподнял молот и со всей силы ударил в пол рядом с головой Хоруги. Тот от шока уже не мог издать ни звука, лишь выпятил глаза и скривил лицо, выражая ужас. Его сердце бешено забилось, казалось, вот-вот вырвется из груди, заливая все помещение кровью.

Воин надавил ногой на грудь ещё сильнее, желая выдавить из подчиненного больше эмоций, которых так жаждал. Жерла в его наплечниках начали искриться.

Господин склонился к храмовнику и провёл заострённым концом на стальных перчатках по его коже, разрезая её верхний слой. Затем, он спустился к пясти левой руки и просунул свой острый металлический палец прямо под кость, поддев её изнутри.

Храмовник залился стонами, забил ногами, головой и правой рукой по полу изо всех сил, оставляя на деревянном покрытии вмятины. Из левой руки стекла лужа крови, впитавшись в древесину.

Воин стоял, склонившись над искореженным телом; стоял, не двигаясь, не издавал ни звука. Его лица не было видно за шлемом, но было ясно, что он получает неимоверное удовольствие от происходящего.

Огонь в жерлах наплечников наконец воспылал, жар от него доносился и до старца, что изумленно наблюдал в стороне.

Воин снял с себя шлем, кинув его в сторону, встал в полный рост и поднял храмовника на уровень своего лица.

— Смотри мне в глаза! — рыкнул он.

Замученный уже еле держался в сознании, кажется, что он не отдавал отчёт о своих действиях и машинально выполнил требование господина.

Глаза того горели уже не гранатом, как раньше, а так, словно в его глазницах яркое обжигающее солнце.

Хоруги весь затрясся, словно в бреду, а лицо его перестало корчится, руки опустились, болтаясь в пространстве.

Но он не погиб, в груди ещё билось сердце.

Воин швырнул тушу на пол, медленно доковылял до неё, замахнулся молотом, вознеся его над головой, и ударил им прямо по голове Хоруги, чьи ошмётки вперемешку с мозгами моментально расплавились от раскалённой стали.

— Господин, это было волшебно! — подлизался Цервус.

Воин повернулся к нему лицом, поставил молот рядом с собой и хлопнул, снова издав противный лязг.

Тусклые свечи разом потухли. Лицо воина покрыл мрак, лишь глаза светились в темноте, приводя Цервуса в беспокойство.

— Говори, кто они были? — спокойно сказал господин.

Старец помялся и жутковато пробормотал:

— Я видел ауру обоих, да! В этом месте была лишь Кицунэ! Ее волосы, словно осенний листопад, лицо ангела, а тело-то какое!

— Не забывайся. Второй, кто он?

— Да-а, он необычный человек. Думаю, что он прямой потомок Имперов! Глаза карие, очень тёмные! Его взгляд суровый, но видно, как он боится, как напуган, словно щенок! — старец залился диким хохотом, но от пугающего молчания господина моментально успокоился. — Волосы чёрные, словно ночь, слегка неопрятные и взъерошенные. Лицо выдаёт его родословную, разделил благородный вид матери и простоту отца-неудачника, полагаю, чью ауру я и улавливал от отпрыска.

— Щенок, говоришь? Значит, действительно сын Краулера. Неужели он соврал, и ему духа не хватило избавиться от сына.

Глава V

Наследственное проклятие

«Когда я был еще совсем юным, то мама водила меня в больницу при храме Света, где она работала. С десяти лет я помогал ей, стал ее правой рукой, ее опорой. Я рос без отца — однажды он просто исчез, а мне сказали, что погиб при исполнении, ведь он был центурионом Данмериона. В таких тяжелых условиях я старался не обременять мать лишний раз, с деньгами всегда было туго, поэтому мне нужно было быстро повзрослеть. Сначала я помогал с травами, позже стал готовить отвары и всяческие зелья. Перепробовал сотню трав и масел с едким запахом, вызывающие галлюцинации или рвоту.

В возрасте пятнадцати лет мне впервые доверили химическую лабораторию, где хранились редкие препараты и яды в колбах. Они стояли под замком в плотном деревянном шкафу со стеклянными дверцами. В этом месте всегда стоял кислотный запах, буквально разъедавший носовую полость изнутри. Уже к этому возрасту я умел различать по виду и запаху практически любое вещество.

В восемнадцать я наконец-то стал полноправным членом Медицинского общества, получив должность врача. Я уже оказывал некоторую помощь пострадавшим и раненым, выезжал в срочном порядке на места происшествий. Наконец, с этого момента мы перестали собирать крупицы на пропитание. Мама по-прежнему занималась лекарственными препаратами, а у меня уже начало возникать чувство, что ее не очень интересуют перспективы, она не тянулась за звездами, как это было при отце.

В двадцать пять я принял звание врача-хирурга, заняв почетное место в Медицинском совете директоров. С работой справлялся так, как от меня требовалось. Все было гладко, пока в один момент не произошел несчастный случай. В нашу больницу начали поступать больные с приступами. Их кровеносная система работала хуже некуда, сердце почти не качало кровь по сосудам. С головным мозгом каждого пациента происходили примерно одинаковые вещи. Часть серого вещества попадало в заморозку, человек переставал проявлять некоторые процессы жизнедеятельности. Позже выяснилось, что произошла утечка снежного ветрянника, который обширно использовался в медицине до этого момента. Аптеку, где находились пострадавшие люди, покрыла дымчатая субстанция белоснежного цвета, что и вызвало такой шквал пациентов. Лекарство было выдержано в неверных пропорциях. Концентрация была чрезмерно высока, и стеклянные пробирки потрескались, выпустив пар в помещение.

В ходе расследования выяснилось, что во всем была виновата моя мать. Она не уследила за препаратами и выпустила бракованные порции на предприятие. Перед ней поставили условие о том, что она уходит со своей должности добровольно или я буду должен заставить ее это сделать. Соглашаться она, конечно же, не собиралась. Работа была ее последним спасением. Она практически не уделяла мне времени, полностью отдав себя ремеслу.

В итоге, я не смог заставить маму уйти, даже не поговорил с ней об этом, не хватило духу. Директор Медицинского совета сделал мне выговор, сказав, что самое ужасное для врача — неумение принимать решения, когда требуется. Я решил пойти на компромисс и предложил перевестись из города Бэлиора, где я родился и вырос, в столицу Данмериона. Той же весной, по согласию начальства, мы переселились в Деус-Мору, в один из центральных районов. У меня было достаточно капитала, чтобы себе это позволить. В этом месте мы начали новую жизнь. Жаль, что не очень-то и долгую.

Седьмой день месяца танца света. Авитус Кассарий».

Лиссандра крепко спала в роскошной кровати, откинув одеяло на пол, а подушку — на изножье. Она раскорячилась в изощренной на гибкость позе, свесив ноги вниз.

Авитус почти сутки просидел за столом, изучая тексты книг. Он отыскал среди ящиков карманные часы, заляпанные кровью. Они были Лунарского производства. Судя по циферблату, плыть оставалось около трех часов.

Авитус, взглянув на состояние своей одежды, снял рубашку и повесил ее на спинку стула, начав искать что-нибудь подходящее в шкафу. Он заметил, что у пиратов вряд ли могла быть столь дорогая одежда в распоряжении, значит корабль тоже краденый. Авитус наткнулся на броню Аэтернумского центуриона, такая же была и у его отца во время службы. Он частенько приходил после своей смены на посту, уставший, посиневший, и хватал своего единственного сына на руки, подбрасывая высоко под потолок.

— Почему ты не спишь, уже ведь так поздно… — говорил он, бережно перенося ребенка к пастели.

Авитус вновь поднял взгляд на небо, он прикусил губу и слизнул теплую кровь.

«Теперь понятно, эти беззаконники частенько обкрадывали собственность государства». — подумал он, осматривая гардероб.

***

Лиссандра, наконец, очнулась. Она потянулась, похрустев костями, и подергала рукой, которая затекла во время сна. Кицунэ осмотрела комнату, не обнаружив в ней своего спутника, лишь раскрытый шкаф с небрежно раскиданной одеждой.

Лиссандра встала, подняла одеяло и аккуратно застелила кровать, вернув подушку на положенное место.

Девушка взмахнула рукой, собрала вокруг себя мириады крохотных частичек, решив немного преобразить свой наряд. Роскошное платье Лиссандры сменилось на узкие плотные кожаные штаны, украшенные ремнями и чехлами. На руках сверкающие пылинки сплелись в кремового цвета перчатки, а туловище покрыла короткая шерстяная бежевая накидка с шарфом. Лиссандра взглянула на себя в зеркало, растянув довольную улыбку, и завязала волосы в хвост, украсив его у основания шпилькой в виде алой розы, расцветшей на ее прическе.

Напоследок кицунэ схватила лежащий на столе кортик, попавшийся ей на глаза.

***

Лиссандра вышла на палубу, увидев на капитанском мостике Авитуса, который что-то бурно обсуждал с одним моряком, стоящем около рулевого. Она подошла поближе, чтобы послушать, о чем идет речь, но рулевой, покончив с тирадой, оттолкнул Авитуса в сторону. Тогда кицунэ поспешила вмешаться:

— Что тут твориться? Убери от него руки!

— Вы двое! Вы могли спасти моего брата, теперь он погиб! Я старался держаться, но каждый раз, как натыкаюсь на ваши лица, то понимаю, что сгораю от ненависти каждое мгновение своего существования! — моряк отчаянно размахивал руками.

— Рисковать всеми спасенными? Ты в своем уме? — ответил Авитус.

— Да ты просто притягиваешь к себе неприятности! До этого дня мы пять лет мирно бороздили моря, но стоило тебе явиться… вам… явиться!

— Если ты такой смельчак, то можем выдать шлюпку. Плыви и отомсти, хоть погибнешь, как герой. — Авитус ощерился, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу.

Моряк уловил его угрожающий жест и с размаху ударил данмерионца по лицу. Авитус пошатнулся и чуть было не свалился с ног. Он провел рукой по губе, на ней остался свежий кровавый след.

— А вот это было лишним… — возопил Авитус, притом неестественно низко. Вкус крови будто придал ему свирепости.

Моряк испуганно качнулся. Тело данмерионца выглядело как обычно, но в его взгляде очнулся странный, необузданный гнев, пожирающий души всех смотрящих, оставляя ощущение беззащитности.

Лиссандра молча подошла к Авитусу и дрожащей ладонью легко прикоснулась к его затылку, но затем отдернула руку, как от кипятка.

— Что ты хотела сделать? — взбудоражился Авитус, небрежно шлепнув ее по руке.

— Ты не в себе. Возьми ситуацию под контроль, иначе я встану на защиту…

— Этого неблагодарного подонка? — перебил данмерионец.

— Тебя. От самого себя. — Лиссандра свела брови.

Авитус трепетно бросил взор себе через плечо. Он отвернулся ото всех, вцепившись ладонями за борт.

Моряк отступил к лестнице на цыпочках, стараясь не издавать ни звука, а затем испуганно унесся в сторону кают, после того, как споткнулся о бочки.

Лиссандра вновь подступила к Авитусу и коснулась его плеча, лишь слегка, как перышко касалось водной глади. Она почувствовала, как по его телу пробежала дрожь. Кицунэ не могла подобрать нужных слов, поэтому решила просто промолчать, ощущая, как ее сердце билось, сжималось, кололо.

Лиссандра знала чувства Авитуса, и для этого ей не нужны были никакие мистические силы. Ее душа, та, которая способна видеть и понимать гораздо большее, чем дано любой магии, болела и стонала от переживаний.

— Мы все сможем, если будем вместе. Работа в команде — залог успеха. — кицунэ постаралась поделиться вспыхнувшем в ее груди обжигающим теплом, выразив его в слезливой улыбке.

— Оставь меня одного. — черство пробормотал Авитус.

Лиссандра опустила свою руку, сжав ее в кулак. Вся мимолетная теплота потухла на холодном морском ветру.

— Я буду в каюте, если понадоблюсь.

Она ушла. Авитус чуть не дернулся в ее сторону, чтобы что-то сказать, но мысли скомкались в безобразный узел.

Пошли все к черту, всплыла совершенно машинальная мысль. Авитус не возлагал на себя ответственность за чужие жизни, лишь пытался сделать все возможное, чтобы спасти раненых. Видимо, это и подписало ему негласный договор с самой судьбой. После ухода с поста главного хирурга он не планировал больше марать руки, пытаясь помочь всем и каждому. Эта выходка уже дорого ему обошлась, но иначе не вышло бы управиться с фрегатом.

Авитус вновь расчехлил свою переливающуюся флейту. Он простоял с ней в руках несколько минут, исполняя негласный ритуал, перебирая в голове множество событий, перед которыми его душа трепетала. Источником вдохновения ему служило удивительное приключение, свалившееся как снег на голову. Музыку Авитуса в последнее время окружала тяжелая мрачная атмосфера, из-за чего сочинять становилось все труднее.

***

Моряк вбежал в полутемную каюту, где засиделись отдыхающие перебинтованные матросы. Некоторые из них перекидывались в карты, а кто-то устроил соревнование по количеству выпитого вина. Почти все матросы уже совсем опьянели, опустошив пиратские запасы алкоголя.

— Клавий, что стряслось? Почему ты такой красный, словно говна наелся! — рассмеялся седоволосый матрос, небрежно шатающийся на стуле.

— Тот «человек», Авитус… Он чудовище! — перепугано прошипел Клавий.

— Какое еще чудовище? Он спас всех нас! — матрос затих на мгновение, стараясь выдержать паузу. — Послушай, я понимаю, что ты потерял брата, но его не вернуть. Мы не могли ничего сделать, не было выбора.

— Не смей говорить мне подобных слов… Ты решил первым отвезти фрегат в сторону. — Клавий присел за стол рядом, продолжив диалог шепотом. — Послушайте, дело уже не в этом. Только что я видел его истинную натуру, он демон! Будто сам Кураяма наяву!

— Кураяма? — Пропыхтел другой моряк, играющий в карты. — Ты точно не пил сейчас с нами? А то даже мне кажется эта мысль очень бредовой. Кураяма… Ха.

— Да нет же, Авитус пытался убить меня и сделал бы это, но я еле убежал! Он прикончит каждого из нас, уверяю, в нем слишком много тьмы, от него нужно избавиться! Пока не стало слишком поздно.

Помещение погрязло в могильной тишине.

— Что же. Многие из вас видели, как Авитус накинулся на капитана пиратов? А после тот просто начал рвать своих бывших подчиненных на куски! — увещевал Клавий.

Матросы дружно заохали от изумления.

— Говорю же вам, мы его или он нас. А его напарницу оставим себе для утех, а то без женщины так трудно вдали от большой земли! — вяло рассмеялся Клавий, ощутив внезапное мимолетное сомнение, пробежавшее ледяным ручьем по спине.

— Чего мы тогда ждем, пойдемте, вышвырнем его с корабля сейчас же! — провозгласил один из выпивших.

В столь нетрезвой обстановке эта идея показалась на редкость здравой, будто все объяснения Клавия обернулись неотвратимой догмой.

Толпа дружно заклокотала и коллективно выдвинулись к мостику, разбивая пустые бутыли вина о столы и стены. Пьяное помешательство резко набирало обороты, все быстрее заполоняя незараженные участки мозга команды.

На палубе забеспокоились собранием боцман и парусные мастера, что регулировали состояние канатов.

— Что тут твориться? — спросил боцман, разгуливающий среди мачт.

— Не мешайся под ногами, мы собрались вершить правосудие! — ответил Клавий, оттолкнув рыжеволосого юнца в сторону.

Боцман замахал руками в попытках сопротивляться, но толпа, пьяных и жаждущих справедливости, матросов окружила его.

Авитус заметил, что-то подозрительное за своей спиной и ступил на лестницу, ведущую с капитанского мостика.

— Эй, тварь богомерзкая, мы пришли проучить тебя! — окликнул его Клавий, будто пропитавшись всеобщим бурлением.

— Что же ты наделал… — изумился Авитус.

Толпа разъяренных судорожно затопала ногами по палубе и бросилась на Авитуса.

— Ну как тебе это, бесовское создание? — окрикивал Клавий, выглядывая среди вытянутых к небу кулаков.

— На этот раз тебя ничто не спасет, увы, я этого… — Авитус не успел договорить, как первый же моряк ударил его в грудь разбитой у основания стеклянной бутылкой. — … НЕ ПРОЩУ, УБЛЮДОК!

Данмерионец с неимоверной скоростью и силой ухватился за горло ранившего его матроса, и сдавил его гортанные хрящи. Затем, потерявший сознания пьяница полетел за борт, взбаламутив более-менее упокоившуюся морскую гладь.

Рулевой, стоящий у него за спиной, отпрыгнул в сторону, отцепившись от штурвала, немощно прижавшись к палубе, и прикрыл голову руками. Корабль накренился влево, резко повернув в сторону. Судно начало судорожно раскачивать.

Часть нападающих встали в изумлении, те, что не опьянели достаточно сильно, чтобы сохранить рассудок, а остальные продолжили напор.

Авитус взмахнул тяжелой рукой и вдавил образовавшиеся когти в плечо следующего моряка, немного прокрутив их, а затем пнул нападавшего с лестницы, проломив его телом деревянные перила.

Данмерионец увернулся от нескольких последующих атак, а затем вспорол животы еще двум опьяневшим матросам.

Клавий выискал крошечный арбалет в своем саквояже, который он прихватил из каюты. Он потянулся в карман своей шерстеной куртки и вытащил сулею с потертой этикеткой, на которой скалился череп. Клавий достал из сумки болт смочил его жидким содержимым. Пока Авитус был отвлечен на двух последних противников, он зарядил арбалет снарядом и прицелился.

Спусковой механизм двинулся, тетива вытолкнула болт по траектории, прямо в чудовище, внешне схожее с человеком. Авитус даже не успел среагировать, обжигающий металл пронзил его грудину.

Клавий приказал выжившим отойти от монстра. Он лично подошел к телу упавшего данмерионца и перевернул на спину. Клавий выдернул клинок из-за пазухи и приставил к горлу Авитуса, слегка касаясь его безумно горячей, даже почти кипяченой, гусиной кожи.

— Это за моего брата, монстр, и за тех невинных работяг, которых ты только что прирезал.

— Ты привел их ко мне… — прокряхтел Авитус, не поднимая век.

— Откуда в тебе еще силы говорить? — усмехнулся Клавий. — Давай проверим, насколько тебя хватит перед тем, как погибнуть от яда, что распространяется по твоему телу.

Авитус истощенно улыбнулся.

— Откуда столько радости, предсмертное безумство настигло? Клавий растянулся в самодовольной улыбке.

— Нет, просто мне повезло со спутницей.

Клавий недопонял слов Авитуса и забегал глазами по сторонам. Неожиданно он ощутил оцепенение по всему телу, поднялся на ноги, будто не по своей воле и подошел к краю палубы.

— Нет! Только не это! Я не готов так умереть! Вы жалкие чудовища, вы не доплывете до земли, на вас начнут охоту! Вам придется перебить каждого присутствующего на судне! — заверещал Клавий, потеряв всю мужественность до единой капли. Холодный пот скатывался до вздернутых бровей.

— Ограничусь только тобой. — слегка мстительно, но бесстрастно прошептала Лиссандра, взявшись за его шею. — А теперь — прыгай и не пытайся особо сопротивляться силе моря.

Клавий заскочил на борт и, не задерживаясь, прыгнул. Кицунэ успела уловить последние мысли, всплывшие в его голове во время падения: «Вам, гнусные сраные твари, не жить, Светом клянусь, я выберусь и вы будете стонать от боли, моля меня о…»

Лиссандра всмотрелась в воду, убедившись, что неприятель потонул. Хоть его и могло унести вновь поднявшимися волнами, она надеялась, что его пустые угрозы никогда не сбудутся.

— Что ты наделал? — разозлилась девушка, обратив яростный взгляд на напарника.

— Они пытались меня убить, у меня не было выбора. — горько ответил Авитус, но от проницательной лисицы не удалось утаить легкого удовлетворения в голосе.

Лиссандра осмотрела тела двух убитых матросов с разрезанными животами. Кровь струилась фонтаном, окрашивая доски в цвет смерти, а их кишки слегка проглядывались среди небрежных обрывков жира.

— Как это п-произошло? — Ее голос дрогнул, но Авитус был слишком шокирован, чтобы обратить на это внимание.

— Моряк, которого ты скинула в воду, привел их. Не знаю, что он им сказал, но дрались они по своей воле. Я старался сдерживаться, пока один из них не ранил меня, тогда я потерял контроль.

— Я виновата, потому что отправилась с тобой, чтобы не допускать такого. Мне нужно было остаться.

Лиссандра прикоснулась к вискам Авитуса нежными дрожащими руками:

— Позволь мне упростить кое-что. До того, как мы придем к нашей цели, может случиться еще много чего, так что нам нужно установить канал связи. Мой дар тебе.

Авитус утвердительно кивнул.

— Постарайся ни о чем не думать, так связь установиться лучше. — попросила Лиссандра.

Авитус закрыл глаза и почувствовал, как в его голове проскочил энергетический импульс, устремившийся к вискам. После ощущалось легкое покалывание, мозг будто заиндевел, буквально все мыслительные процессы остановились сами по себе, а затем нервная система запустились вновь. Аэтернумец ощутил пульсирующие потоки, они становились все сильнее и увереннее. Он вскочил, вытянув шею и встрепенулся. Все окружение какое-то время расплывалось, а глаза не могли сфокусироваться, но это быстро прошло, и все неприятные ощущения унялись, хоть подозрительно непривычное чувство переполненности никуда не делось. Будто в него ввели нечто инородное, чему раньше не было место в его голове.

— Это скоро пройдёт, вставай. — Лиссандра подала Авитусу руку, помогая подняться.

Они оба ощутили на себе холодный и испуганный взгляд. Моряки стояли, как вкопанные, не пытаясь пошевелиться. Казалось бы, они давно могли убежать и спрятаться, но не сделали этого.

— Клавий был прав, они вынесут случившееся за пределы корабля. — сказала Лиссандра.

— Мы не можем убить всех, заткнуть тоже… А что насчёт твоих умений? — спросил Авитус.

— Я не могу менять людям воспоминания или подчинять сознание на долгий срок.

Наконец, оробевшие мореплаватели набрались сил и приняли гордые позы. Вперед от них вышел высокий и стройный моряк, грозно заявив:

— Убирайтесь, вы больше никого не тронете, демоны. Для вас есть шлюпки. Вам больше не отнять ничьих душ!

Лиссандра удрученно переглянулась с Авитусом и подмигнула ему. Аэтернумец, поразмыслив немного, сделался серьезным. Они некоторое время переглядывались, будто общаются совершенно без слов, как показалось морякам. Затем, Лиссандра наконец сделала несколько шагов. Наблюдающие изрядно напряглись, но не отступили ни на шаг.

Кицунэ грациозно взмахнула рукавом, прокрутилась и вмиг очутилась прекрасной и пушистой лисой. Глаза ее заблестели драгоценными камнями, переливающимися летней зеленью на солнце. Моряки уставились на неё, но никто из них даже не моргал, внимательно следя за каждым действием бестии.

Лисица подергала ушками, встряхнула шерстью, помотала хвостом и грозно, почти дико, зарычала. Она оскалила свои острые зубы и широко разинула пасть. Кицунэ пронзила воздух своим криком, заставив всех мореплавателей падать на колени. Мореходцы разом схватились за голову руками, будто старались вытащить изнутри что-то инородное. Их начали мучать голоса, все чаще и чаще повторяющие одну и ту же фразу.

Лиссандра сделала еще одно усилие и, наконец, морские волки уже перестали сопротивляться. Двери их разума оказались слабы из-за еще циркулирующего по сосудам алкоголя.

— Что ты сделала? — спросил Авитус.

— Подумай, мы не сможем пришвартоваться в порту, да и вообще управлять этим фрегатом самостоятельно. Нам очевидно нужна помощь, а другого выбора нет.

— Тебя это не перенапряжет? Просто хочу быть уверен…

— С моим самочувствием все будет благополучно, сейчас нам нужно разработать план как выбраться незамеченными.

Лиссандра коснулась указательным и средним пальцем носогубной впадины, на подушечках отпечатались две алые капли.

***

— Просыпайся, мы вот-вот причалим! — кричал Авитус дремлющей Лиссандре.

Кицунэ рефлекторно вскочила и, сквозь сон, пробормотала что-то неразборчивое (возможно, непонятное даже ей самой), а затем поднялась и взмахом руки поменяла надетую пижаму на уже понравившейся ей новый образ.

«До чего же это удобно, невообразимо! Дома мне бы приходилось вставать на десять минут позже, будь у меня такая способность!» — раздумывал Авитус.

Корабль глухо уткнулся в пристань, к ней сразу же выдвинулась группа таможенников. Лунарцы. Они взошли по незамедлительно опустившемуся мостику на палубу Шепота Глубин. Командир самонадеянно прошел вперёд, достигнув грот-мачты, и повертелся по сторонам. На палубе неподвижно стояло шесть человек, шесть окаменелых скульптур, они проявляли неуважительное равнодушие к пришедшим сотрудникам.

Командир обошел нескольких моряков, убедившись, что те не отвечают на его жесты, возгласы и даже касания.

— Что тут происходит, Фьерг?

— Сэр, поглядите, там за штурвалом еще человек! — таможенник указал рукой на возвышенный капитанский мостик.

Командир поднялся по скрипящей лестнице к рулевому и понадеялся на то, что хотя бы тот ответит ему:

— Господин, у вас тут все в порядке? Мы обязаны осмотреть ваш корабль, чтобы допустить… — командир не договорил, заметив, что лицо оппонента представляло из себя заржавевшую механическую конструкцию, не способную к функционированию.

Рулевой продолжил безмятежно стоять на месте, крепко ухватившись руками за штурвал. Веки его не смыкались, но зрачки еле заметно дергались, возможно, он даже пытался перевести взгляд на лунарца, но не был в силах. Неужели нечто его сдерживало? Командир уже начал об этом догадываться, но вряд ли ему хватит времени на решение этой головоломки.

Таможенники знатно насторожились.

— Его зрачки не чувствительны к свету, как и у остальных. — Сказал командир, проведя рулевому перед глазами худеньким пламенем из зажигалки.

— Его руки посинели. Я не могу ему их даже приподнять. Что за магия? — удивился Фьерг. Действительно, сосуды моряка давно сжались.

Командир вновь осмотрел рулевого, а затем учтиво согласился.

— Я пройдусь по каютам, а ты спустись в трюм. — приказал он.

Новопосвященный работник таможни Фьерг развернулся и направился к люку, ведущему на нижние палубы. Когда он спустился, то обратил внимание на большое количество ящиков и бочек с припасами. На крышках были выжжены инициалы аэтернумской армии. У стены стоял большой стенд с держателями для оружия, забитый до краев, но, кроме военного вооружения присутствовали обычные сабли, не свойственные имперскому стилю. «Возможно ли, что корабль краденый?» — думал Фьерг.

Тем временем командир раздумывал о том, как пришвартовался корабль. Если на борту никого нет (Нет, обнаруженные представители не смогли бы даже самостоятельно почистить себе зубы), то кто скинул швартовы и привязал их к пристани? А кто же свернул паруса? Да и вообще — не могло судно чудесным образом остановить свой ход. Это могла быть ловушка, но неужели кто-то настолько глуп? Они же на территории Лунервейна!

Командир подошёл к двери верхней каюты и попытался открыть ее. Неудача: заперта. Значит, было кому запереть? «Они внутри. Кто они? Неважно. Следует дождаться напарника прежде, чем вламываться».

Пока руководящий таможенник бился в догадках, его мысли прервал донесшийся из-за спины скрип. Командир обернулся, чтобы проверить его источник, но, не успев сориентироваться, ощутил лишь резкий удар по голове чем-то тяжелым и холодным.

— Авитус, я же могла просто загипнотизировать его! — крикнула Лиссандра.

— Тихо ты, тут ещё один где-то внизу ходит, ты хочешь, чтобы он нас услышал? — ответил Авитус полутоном.

Лиссандра соскочила с места и бросилась к мостику на пирс, не успев даже дослушать своего напарника. Авитус отправился вслед.

Они бежали вдоль пристани, расталкивая толпы людей. Авитус случайно задел какого-то старика, несущего ящики с фруктами со своего судна, и тот, не удержав равновесие, уронил свой груз на дощатую поверхность пирса.

— Нелепее ситуации у меня в жизни не было! Нас объявят в розыск, я тебя уверяю. — возмущался Авитус, поспевая за довольно ловкой кицунэ.

— Вот он, дух приключений! — рассмеялась Лиссандра. Авитусу иногда было сложно понять эмоций существа, не являющимся на самом-то деле человеком. Это недоумение вновь всплыло на его покрасневшем от бега лице.

Лиссандра старалась угнаться за Авитусом, который начал ее понемногу опережать, но ноги все больше напоминали макаронины или даже водоросли. Те самые водоросли, которые бессмысленно валяются на берегу после сильного шторма. Кицунэ почувствовала резкую боль в затылке, будто ее ошпарило кипящей водой. Она ненадолго притормозила, ухватившись за больное место.

Авитус заметил, что с Лиссандрой что-то не так. Он вернулся к ней и присел на одно колено:

— Я же предупреждал, что не стоило так перетруждаться.

Лиссандра ничего не ответила, лишь пожала плечами и постаралась сохранить безмятежность лица, внушая Авитусу, что с ней все в порядке. Но он видел, что это не так, хотя бы из-за расплывшейся слезинки вдоль нижнего века.

— Идем. Нам нужно спешить. — наконец отозвалась она.

Авитус выпрямился, помогая напарнице подняться. Они продолжили свой путь пешком. Неспеша. Кицунэ не прекращала ни на минуту разглядывать ведуту порта, пока они не подошли к контрольному пункту.

— К чему тут все настолько официально? — поинтересовалась Лиссандра.

Авитус открыл дверь здания, пропустив леди вперед. Лиссандра, очутившись внутри, обратила внимание на скопление народа, образующих очередь.

— Мы должны отстоять здесь?

— К сожалению, я раньше не бывал в Лунервейне, видимо очереди в этих местах не редкость.

Время шло слишком медленно, чтобы Лиссандре не успело наскучить это однообразное и мрачное помещение. Люди стояли вдоль длинной стены, протяженностью примерно в двадцать ярдов. Все стены помещения были увешаны различными стендами с бумагами, но, на удивление Лиссандры, почерк был слишком ровным и минималистичным для рукописного. У нее сложилось ощущение, будто буквы писал и вовсе не человек.

— Ты многое знаешь о Лунервейне? — поинтересовалась она.

Авитус насупился, почесывая затылок:

— В детстве папа мне часто рассказывал об этом государстве, наверно, до моего рождения он часто тут бывал. Я знаю, что Хаилгральд — столица всего Лунервейна, она находится на материке, во Фьордгальде. Это огромный и прекрасный город.

Папа говорил, что лунарцы получили огромный технологический скачок еще в пятой эре. Они обнаружили подземелья претериев (но их в Лунервейне как-то иначе прозывают). Были найдены различные чертежи и макеты. Лунарцы вырыли, что-то на подобии древнего народа, чьи постройки были найдены на Данмерионе еще очень давно, но мы получили скорее архитектурные знания, чем технологии.

— Неужели они никому не раскрыли результаты своих находок? И никто не захотел попытаться отнять их силой? — спросила Лиссандра.

— Никто не знает, как пробраться в Лунервейн незамеченными, с востока, севера и юга территории отделены массивными горами. Единственный путь — через море, которое они тщательно охраняют, да и где угодно ты и по воде проплыть не сможешь из-за рифов и острых скал, о которые уже десятки судов разбились, стараясь контрабандой вывозить провиант. Конечно, из Аэтернума можно спокойно долететь на воздушном шаре до любого города Лунервейна, но и этот вариант под тщательным надзором обеих стран.

— Ты действительно неплохо осведомлен. — улыбнулась Лиссандра, взмахнув рыжеволосой сенью.

На время диалога она, наконец, отвлеклась от скучнейшей обстановки. Как оказалось, люди расходились быстро, и вот уже наступил их черед ступить за большую металлическую дверь с, уже затершейся от вечных касаний, ручкой. Авитус приоткрыл ее, вновь пропустив Лиссандру вперед себя. Они аккуратно зашли в кабинет, тихо и плотно закрыв за собой дверь.

В комнате было еще мрачнее, окна закрывали плотные бархатные шторы, а с потолка свисала черная люстра с закрепленными на ней газовыми лампочками, тускло освещающими пространство голубоватым оттенком.

— Фälg, садитесь, давайте документы, аусвайс в развернутом виде, мне нужно сверить подлинность. — прозвучал голос мужчины, сидевшего за отполированным письменным столом.

Лиссандра обвела работника глазами, обращая внимание на его нервное постукивание довольно причудливым пером (Это ручка, сообразила девушка, возможно, немного порывшись в голове мужчины). Лунарец сидел сутуло, видно было, как ему неудобно на тесном бержере, слегка потемневшем от времени. Сам по себе лунарец выглядел сурово, но несуразно подобранные очки с округлым ободком лишали его внешность имеющегося шарма. Одет мужчина был в гладкий серый пиджак с белой рубашкой, заправленной в узкие клетчатые серые штаны.

— Мне повторить или вы изволите сесть? — бесстрастно проговорил лунарец с нотками напускной вежливости.

Аусвайтеры в Лунервейне зарабатывали не шибко большое количество тенгенов, поэтому и профессию свою, вероятно, недолюбливали, а от этого и отношение к людям было крайне потребительское.

Авитус сел напротив лунарца. Он поелозил руками по штанинам, будто старался выровнять все складки.

— А, собственно… — Авитус потер подбородок. — Что такое аусвайс?

Лунарец приспустил свои неказистые очки и утомленным взглядом окинул Авитуса:

— Молодой человек, что вы тогда здесь забыли?

— Нам очень нужно пройти на остров, прошу! — взмолилась Лиссандра.

Лунарец рассмеялся и, сняв очки, потер глаза.

— Уважаемая, у нас есть законы, которые мы обязуемся исполнять. Я не могу вас пропустить только потому, что вы попросили об этом. Есть определенные требования, так имейте же совесть. — заохал аусвайтер.

— А как нам получить нужные документы? — спросил Авитус.

Лунарец тяжело запыхтел, его состояние стало напоминать забившуюся дымом и сажей печь, готовую вот-вот отбросить в соседнюю стену нагревшуюся заслонку:

— Для начала, вам нужно зайти в отделение заграничного контроля, чтобы составить документ по некоторым вопросам, затем отстоять в очереди в соседнем здании за разрешением на получение аусвайса и допуск к дальнейшим процедурам, после пройдете в здание из белого кирпича, там вам выдадут бумажки на подпись о согласии с законами Лунервейна, далее проходите в кабинет этажом выше, у самой стены, где сдаете анализы и проходите некоторые тесты, получение анализов может занять некоторое время, максимум неделю, но после того, как придут результаты и вас одобрят, то идете в здание магистрата и оформляете аусвайс. — протараторил лунарец.

— Я уже забыла, что нужно было делать, можете повторить? — осторожно спросила Лиссандра.

Теперь он уже совсем надулся и ранее худощавый господи превратился в уставшего, но от этого не менее обозленного дога.

— Так, вы только отнимаете мое время и время людей, что ждут, пока вы отсюда упретесь. Покиньте помещение. Немедленно.

Лиссандра прикрыла глаза и немного призадумалась.

— Как вы можете быть таким злым? — по ее побледневшим щекам потекли слезы.

Аусвайтер провел рукой по лбу, стало отчетливо видно, как он напрягся. Пот стал лить дождем, помутив линзы очков.

— Мы проделали такой путь в пустую, у нас нет времени на беготню по домам, ради каких-то незначительных бумажек. — Лиссандра продолжила давить на жалость, пошмыгивая носом. Ее нос покраснел и нижняя губа затряслась.

— Прошу вас, леди, вы же знаете, что я не могу ничего сделать. — замялся лунарец, но он уже не был в этом так уверен. В какой-то момент он ощутил подступившую чужеродность в собственном сознании, будто управлять самостоятельно им он мог с трудом. Возможно, это из-за сентиментальности, возможно, из-за кое-чего другого.

Авитус сидел, стараясь сохранять спокойствие и невозмутимость, но мысли его просто пылали о том, что Лиссандра вновь принялась разыгрывать этот жалкий цирк.

— Если бы вы понимали, что нам пришлось преодолеть, мой друг ищет единственного человека, который может ему помочь, а помощь ему нужна незамедлительная. — Лиссандра опустила голову.

Лунарец начал делать глубокие вдохи, кажется, стараясь не дать слабину, но Лиссандра видела, что на него нужно было надавить еще совсем чуть-чуть, чтобы тот размяк.

— Жизнь этого человека зависит от вас! — она меланхолично указала на Авитуса.

— Что у вас за проблема, господин? Я могу выписать документ, пропускающий в чрезвычайных ситуациях. — спросил лунарец, обращаясь к Авитусу. — Но тогда срок пребывания будет очень ограничен.

— Вирус. Но не волнуйтесь такой вирус не передается по воздуху, он вызван по причине отсутствия достаточного уровня санитарии в моем больничном отделении. К несчастию для меня, данный вид вируса редок, поэтому бороться с ним никто не в силах, кроме вашего соотечественника. — ответил Авитус.

— Название у вируса есть? Для протокола нужно. — попросил лунарец.

— Окамирионская подагра! — мгновенно выдала Лиссандра. — Последняя стадия, смертельная!

Авитус покосился на нее неуверенным взглядом, намекая об ее неосторожности.

— Подагра говорите… — негромко произнес аусвайтер.

Возникло тяжелое молчание, от которого у Авитуса пробудился Желудочный океан. Это всегда происходило в самые неподходящие моменты. Странствующие киты как раз собрались исполнить свою любимую композицию.

Его кости, какие они на вкус? — внезапно всплыло в голове аэтернумца. Что это значит? Какая мне вообще разница?.. Но ведь и в правду интересно…

— Хорошо. — наконец выдал лунарец. — Вот ваша справка, проходите скорее, отдайте это врачу по ту сторону, сегодня наш медицинский пункт на ремонте. Торопитесь, чтобы я вас больше не видел.

Напарники вышли за дверь противоположно от стены, где они вошли. Они оказались на улице. От здания выходила мощенная улочка, вдоль которой выстроились совсем крохотные фахверковые домики с красными черепичными крышами, что поросли мхом и луноцветом.

Улица заканчивалась пологим спуском к реке, откуда возвышался изумительной красоты храм. Диво его заключалось не в количестве изысканных украшений, а в сдержанной скромности и внимании к деталям. Храм был чист и ухожен, видно, что к постройке относились с трепетом и любовью. Дощатые стены из ели грамотно сочетались с двускатной крышей из темных бревен. Входная дверь украшалась порталом, а окна имели слегка вытянутую форму и треугольные сандрики, венчающиеся прямо над ними. Из крыши ввысь вырывался четырехугольный шпиль, замыкающийся на конце серебряным флюгером в форме месяца. Лиссандра взглянула на воткнутый в землю деревянный указатель, где на доске выжжена надпись:

«Прямо по дороге храм Лунного Пути».

— Тут довольно мило. Пейзажи завораживают, ты только взгляни, на горизонте с другого конца острова виден материк! — восхищалась Лиссандра. — Хаилгральд где-то там, верно?

— Идем, нам нужно разузнать, где проживает Гендольсон. — ответил Авитус, проигнорировав восторг девушки. Быть может, и не намеренно.

Визави III

— От этих рабов только одни проблемы, ни за чем не могут приглядеть! Ох, была бы моя воля… Я жизнь отдал на кровавую резню, но ради чего? Чем больше отдаешь — тем больше взымаешь. Так где же достойная плата?! — могучий воин растянулся по своему трону, постукивая пальцами по своим доспехам.

— Еще и чертов Краулер! Предал нас, обманул… — его мысли прервались скрипом двери в конце зала. Вошел один из прислужников, который искал потерянные артефакты.

— Мой господин, мы нашли одного человека, который знает о местонахождении Длани Вуритуса, он проживает в Личбурге. — пронзился монотонный прислужник.

— Почему ты сообщаешь мне его местонахождение, кажется, я сказал тебе выяснить все самому? Мне нужны результаты, а не эта брехня! — Разъярился Владыка Пламени.

— Он хочет вам лично рассказать о том, что знает. — прислужник покорно приспустился на колени.

— Лично?! — возмутился воин. — Что ты пропищал?.. Как много лишнего ты ему сказал? — воин от злости встал с трона и навис над прислужником.

— Мне не пришлось ему ничего говорить, я его даже в живую не встречал, этот человек проводил обряд у себя в доме, вызвал телепатический сигнал, в котором содержалось сообщение. — Подчиненный старался стоять прямо и не оступаться, но по его спине пробежал холодок.

— Значит, мне вновь приходиться все делать самому. Что ж, откуда он подавал сигнал? — спросил воин.

— Постоялый дом на улице имени Фредерика Парфиля. — прошептал прислужник.

— Я его ощущаю, — Владыка ощупывал руками нечто незримое и невесомое, словно стараясь схватить сущность, находящуюся за много-много миль от падшего эльфийского королевства. — Кажется, что сейчас он нас не ожидает, идеальный момент, чтобы навестить нового друга.

Воин подошел ближе к своему слуге, смотря тому прямо в глаза.

— Если он лжет. — Владыка склонился на уровень ушей подчинённого. — Я лично его выпотрошу прямо на месте, без колебаний, а если мне не хватит его кишок… — За спиной у воина образовался небольшой портал из пламенного вихря. Когда он вошёл в него, то переместился в дом к горячо обсуждаемой персоне, который, как подметил сам Владыка Пламени, дрых без задних ног в своей взбудораженной постели. Портал открылся как раз около кровати мужчины, рядом с которым дремала эльфийская дева.

— Ну, у тебя не так много времени, червяк, прекращай бездельничать и выкладывай все быстро и по существу. — Из груди воина вырвался не глушимый никаким ветром (хоть за окном и поднялся буран) раскаленный рык, от чего стены слегка затрещали, а крепко спавшие испуганно вздрогнули ото сна.

— Что?! — запаниковал мужчина, мигом взлетев с належанного места. — Что, во имя Трех, здесь происходит? — его девушка тоже подпрыгнула от испуга, она протерла глаза и уставилась на неожиданного гостя:

— Кто это такой, милый? Что он тут делает?

Воин схватил ее за череп и сжал хрупкие кости со всей силы так, что они затрещали, словно сухие веточки. Череп треснул, богатый внутренний мир разметало по сторонам. Ошметки прилипли к потолку, стенам и даже на лица присутствующих. Ее проломленная голова упала на подушку, запачкав кровать красно-серой жижей.

— Ты сам знаешь: никаких свидетелей — тихо произнес воин, но даже тогда не перекрываемый ночным буйством стихии.

— О, тьма тебя побери, вы могли бы хоть не на моей кровати, какой ужас! Как же мне теперь избавиться от трупа? — мужчина судорожно возмущался, но, посмотрев на нетерпеливую фигуру гостя, постарался успокоится. — Я догадываюсь, что вам от меня нужно, вы пришли на мой зов, я ждал.

— Ты сегодня заговоришь по делу? Или мне тоже проломить твою пустую голову? Интересно, у кого натюрморт выйдет лучше…

— Ох… П-простите, я не хотел, я читал Темную книгу и знаю, что для осуществления плана вам нужна та самая перчатка, но уже прошло много времени, и я предположил, что вы не знаете о ней… — говорил испуганным голосом мужчина.

Воин начинал терять свое терпение из-за нужной тягомотины, что доносилась до его ушей.

— Вам нужен Джордж Фредлигсон, он командир Ночных Саттелитов…

— Я знаю кто он, дурья башка — занервничал воин. — Я хочу знать, где он находиться, понимаешь? ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПОНИМАЕШЬ?

— Я…я не знаю где именно он сейчас… — волосы на голове мужчины потемнели и налипли на лоб.

— Мне послышалось? — нахмурился воин.

— Я знаю, что он находится в Хаилгральде, в гробнице, но где она сама я понятия не имею… его никто не видел еще с прошлой эры времен, меня тогда еще даже не было. Все, что известно точно — он жив и ждет лишь момента, когда его призовут богини. — мандражно сопел мужчина. — Я долго занимался исследованием этого вопроса…

— Ваши богини — это просто глупейшая выдумка вашего же народа, чтобы манипулировать людьми, как скотом. Единственные боги здесь только я и мои последователи, — гордым голосом декларировал воин.

Мужчина затрясся, прикрыв тело испачканным кровью одеялом. Он слегка сощурил глаза, балансируя на грани с паникой.

— Значит, в склепе говоришь, теперь понятно, почему его так трудно найти, что же… Это хоть какое-то продвижение за последние года, — сказал воин, собравшись сделать жест рукой для призыва портала.

— Погоди, я могу вам еще пригодиться! — мужчина обнадеженно крикнул воину.

Газовые лампы на стенах разом потухли, и из тени показался Мордер. Его призрачный взгляд освещал осунувшееся лицо лунарца, измазанного в крови.

— Надо же, какая неожиданная встреча, Свансен! Видишь ли, мне ты уже пригодился! — сказал Мордер, размахивая почти прозрачными руками.

— Ч-что? Как это возможно? Кто вы такой? — закряхтел мужчина.

Воин любознательно посмотрел на жнеца и задал прямой вопрос:

— А ты здесь откуда, старый эльф?

— Видишь ли, его отец уже продал его душу мне, в обмен на то, чтобы я вернул ему его. — Заулыбался жнец, немного запутавшись в формулировке. — Ты меня понял. Я так люблю прочные семейные узы.

— Отец продал меня? Ах он сволочь, как это возможно, моя душа принадлежит лишь мне! — у Свансена уже наворачивались слезы на глазах.

— Это не совсем верно, твои родители в полной мере имеют право распоряжаться твоей душой, от ее рождения до смерти. — расхохотался Мордер.

— Успокойся и посмотри мне в глаза. — сказал воин. От отчаяния Свансен выполнил просьбу.

Он замер как при гипнозе, его руки поднялись к глазным яблокам, и стали выдавливать из них все соки, пока болезненные стоны не прекратились. Свансен замертво рухнул на изголовье кровати, вывалив изо рта прокусанный язык.

— Тешишься? Свансен все равно уже мой и, как он и хотел — послужит нашей цели. Так даже лучше. — кивнул Мордер.

— В рядах твоих никчемных мертвецов.

— Чем они отличаются от марионеток, что создаешь ты? Я скажу тебе: мои души делают все по своей воле, по воле их истинного повелителя.

— У них нет иного выбора. — ответил воин.

— Не тебе говорить об отсутствии выбора, Вильд.

Воин злобно покосился на жнеца и, мимолетно рыкнув, открыл портал обратно в свои владения.

— Зато теперь мы знаем, в каком городе его искать, думаю, теперь мы близко к цели. — поделился эльф напоследок. Его руки теперь уже стали совсем прозрачными и жнец полностью растворился во тьме.

Просторная комната в одном из самых богатых районов Личбурга позже появится в газетах как место одного из самых жестоких и загадочных убийств начала десятилетия… Но далеко не последних.

Глава VI

Посланец культа

«Уходя из дома, я понимал, что могу не вернуться. По многим причинам. То место, куда я направляюсь, вероятно, может изменить меня. Всю свою жизнь я помогал другим, но поздно понял, что это было не моим желанием.

Я потерял мать по своей вине. Стоило сразу реагировать на её состояние, ведь сначала пострадали люди, а потом и она сама покинула этот мир. Было ли причиной этому то, что мы перевелись в совершенно другой город, это так далеко от старого дома, где были ещё свежи воспоминания об отце.

Но сейчас я понимаю, что иду по верному пути, на шаг ближе к исцелению или, хотя бы, узнать причину эпидемии на Окамирионе. Смогу ли я расшифровать ту книгу, что нашёл на острове в глубине пещер? Надеюсь.

Авитус Кассарий».

Авитус опрашивал жителей припортового поселения, стараясь выяснить о том, где проживал ученый, ради которого он и приплыл на остров Волчьей Паствы.

Тем временем, Лиссандра тщательно разглядывала каждый поребрик, каждую дощечку, умостившуюся в каркасе домов. Она расплывалась от удивления, пока ее взгляд не зацепила ветхая хижина, уединившаяся на лысом холмике. Внешне в ней не было ничего примечательного, но низкое волнение, бурлящее подобно грязевой реке, незримо обвивало дом.

— Авитус! — крикнула Лиссандра.

Данмерионец рефлекторно повел головой. Он подошел к Лиссандре и лениво промычал:

— Что такое?

— Узнал что-нибудь? — спросила она.

— Не особо-то. Люди будто никогда не слышали о нем. Такого же не может быть? Поселение очень маленькое, народ знает друг друга в лицо, это меня и напрягает.

— А что люди говорят о той хибаре? — Лиссандра тыкнула пальцем на холм.

— Думаю, что стоит проверить. — согласился Авитус.

Кицунэ заметила по лицу напарника, что никаких странностей он не ощущал.

Лиссандра, взбаламутив опавшую листву, уже побежала к холму.

— Ты идешь или как?!

Кицунэ, немного запыхавшись, обратила внимание на пару человек у дальних домов, которые преследовали ее взглядом.

— Иду. — ответил Авитус.

Они преодолели каменистый подъем и приблизились к хижине. Авитус подошел к двери, предварительно постучав в нее, а Лиссандра прилипла лицом на стекло, стараясь разглядеть пространство за шторами. Авитус так и не получил ответа, даже побарабанив в дверь второй раз.

— Кажется, там никого нет, я не слышу ни звука. Конечно, я могла бы больше, если бы ты не долбил в дверь! — пробормотала Лиссандра, продолжая тереться по холодному стеклу.

— Тогда займись всем сама. — возмутился Авитус.

Почему она вообще помыкает тобой?

— Ворчун. — Лиссандра выпрямилась, поправив прическу.

Авитус постарался приоткрыть дверь, надавив на нее.

— Не поддается. — доложил он.

Лиссандра отбежала и подхватила с земли первый попавшийся камень. Она замахнулась и метнула его прямо в окно. Осколки разлетелись, посыпались в помещение дома.

— Неужели ты ни на секунду не задумалась о том, насколько это плохая идея? — рявкнул Авитус.

— Зато теперь мы можем пробраться внутрь, проблема решена вполне стандартным образом. — ответила Лиссандра, сверкая глазками.

— Вполне стандартно, так и быть. — саркастично согласился Авитус.

Он подошел к выбитому окну и просунул руку внутрь, раздвинув шторы. Повеяло едким запахом тухлых яиц вперемешку с валерьяной и удушливым дымком, по которому Авитус определил азотную кислоту.

— Кажется, мы сделали правильный выбор, будем надеяться, что тут безопасно.

Авитус окликнул хозяев в последний раз, но ему никто не ответил, лишь зловоние пробивалось до его носа, столь сильные запахи причиняли даже небольшой дискомфорт. Данмерионец попятился, прикрыв нос ладонью… Кисловатые миазмы гнили.

— Какая мерзость… зайдешь первая? — запыхтел он сквозь руку.

— Ополоумел? Весьма благородно с твоей стороны, Авитус. горько усмехнулась Лиссандра.

— Хорошо, я не настаиваю.

Он очистил подоконник от остатков битого стекла рукавом, облокотился и заглянул в помещение, головой раздвинув шторы, а затем уже и залез целиком.

Внутри было довольно мрачно, а запах ещё сильнее начал бить по рецепторам, отчего Авитус вновь закорчился. Он оглядел помещение, вокруг все было заставлено книжными шкафами, а посередине стоял деревянный стол, заполненный тоннами книг. Авитус шагнул, чтобы рассмотреть все поближе, но споткнулся о вещи, что были раскиданы по всему полу. Книги, свитки и различные чертежи вперемешку валялись прямо под ногами.

— Я ничего не вижу! — испугалась кицунэ. — Где ты, Авитус?

— Рядом, стой тут, постараюсь найти хоть какой-нибудь источник света.

Авитус перешагнул через завалы и протопал до выломанной двери, вылетевшей из петель прямо на пол у проема. Данмерионец прошелся по небольшому коридорчику и уперся в замшелую дверь, открывшуюся со скрипом и потрескиванием. Пред ним предстала неприятная картина: огромная ванна, почти полностью окрасившаяся засохшей желтовато-красной кашей, разбитое стекло над умывальником и глубокие вмятины в стене над шкафчиком слева от раковины. Авитус приоткрыл его створки — внутри хранились различные зубные порошки и масла для купания, а на нижней полке стояла свеча, которая была как никогда кстати. Аэтернумец потянулся за ней, как вдруг услышал грохот и тяжкий перезвон. Тогда он схватил свечу и бросился обратно к Лиссандре. Авитус вошёл в комнату, усеянную письменностью и первое, что попало ему в глаза — валявшаяся на полу среди бумаг рыжеволосая вестница непрекращающихся бед.

— Я же просил тебя подождать. — увещевал Авитус.

— Тебя долго не было, я забеспокоилась.

— Всего пару минут.

— Хватит бубнить и помоги мне подняться. — обиженно настояла Лиссандра.

Авитус схватил ее свободной рукой за талию и подтянул вверх. Лиссандра вскочила и принялась стряхивать пыль с одежды.

— Я нашёл свечу. — сообщил Авитус, похлопав руками по карманам. Он достал пачку фосфорных спичек, вытащил одну, наклонился и черканул ей по шероховатому переплету одной из разбросанных книг.

Спичка зажглась, слегка искрясь. Авитус поднес ее к свечке и зажег ее плотный фитиль.

— Держи. — он протянул горящую свечу Лиссандре.

Она вцепилась в нее обеими руками, бережно рассматривая со всех сторон, а Авитус взялся осматривать завалы. Он наклонился к той книге, о которую зажег свечу и раскрыл форзац. На нем большими буквами записано лишь одно слово: «Алхимия».

— Довольно раннее издание, где он его отрыл? — заинтересовался Авитус.

— Меня больше интересует причина такого беспорядка. — воскликнула Лиссандра. — Может, на него на пали? — Она сделала тон потише.

— Рано делать выводы, пока не осмотрим тут все.

Лиссандра обошла книжные полки, зачитывая вслух названия заинтересовавших ее трудов, к сожалению, почти все они были о цветах или, что весьма удивило Авитуса, о пытках.

— А вот тоже весьма интересно! — возгласила Кицунэ. — «Бестиарий существ Империи Аэтернум и Лунервейна».

Лиссандра вытащила толстую книгу с полки, с трудом удержав ее в одной руке, поставила свечу на полку и мимолетом пролистала страницы рукописи:

— Тут около тысячи, с ума сойти можно столько писать. — изумилась Лиссандра. — Наверное, кто-то убил на это всю жизнь. Существа варьируются от самых обыкновенных до проклятых тварей и иных бестий, все расположено в алфавитном порядке.

Авитус не отрывался от исследования, аккуратно раскладывая книги в стопку, но внимательно вслушивался в том, что говорила Лиссандра, стараясь не пропускать мимо ушей. В процессе он обнаружил книгу в синем кожаном переплете, вероятно, из натуральной, снятой с фол-саугерша. На лицевой стороне был вырезан символ меча, пронзающего сердце тьмы, с навершием в виде полумесяца и крылатой ангельской гардой. Авитус раскрыл фолиант, обратив внимание на оформленное оглавление. Оно выглядело, как список имен. Около десяти, не меньше. Среди них было имя и самого ученого: Фендельс Гендольсон. Возможно, это было автобиографией или неким сборником воспоминаний. Авитус просмотрел глазами всех остальных перечисленных: Майкл Краулер, Эрика Брауэндальф, Мюллер Кларц, Генрих Старвей, Ганс Вельгинсон, Джордж Фредлигсон.

— Ты только глянь, я нашла об оборотнях, тут и о таких, как я расписано! Но не много, да и половина — чушь несусветная. Мы не едим новорожденных… Наверно. — развеселилась Лиссандра.

Авитус захлопнул книгу, которую читал, и положил ее в свою сумку. Он подошел к Лиссандре и взял рукопись из ее рук:

— Тут на лунарском, я постараюсь перевести все, что смогу.

Авитус провел глазами по каждой строчке, стараясь перевести общий смысл предложений, не потеряв сути. Он отыскал главу про вервольфов:

«Вервольфы — кровожадные существа, обреченные на проклятую жизнь. Чаще всего это происходит не по их воле, ибо ни один здравомыслящий не согласился бы на жизнь изгнанника с постоянным чувством голода. Вервольфы представляют собой подобных волкам людей, значительно превышают средний человеческий рост. Шерстяной покров распространяется по всей поверхности тела, кости укрепляются, ногти преобразуются в острые когти. С зубами так же происходят изменения, вследствие которых они удлиняются и заостряются на концах. Существует четыре основных подвида вервольфов: ликаны, волколаки, волхоеды и кровотропы.

Ликаны — самые примитивные оборотни, не отличаются особо крупными размерами и походят на обычного волка, но сильнее и прожорливее их. Размеры варьируются от шестидесяти дюймов до семидесяти. Передвигаются на четвереньках, имеют различный окрас, подобный волчьему. Носители недуга хуже остальных вервольфов способны контролировать внутреннего зверя, каждое их превращение грозиться стать последним (многие так и оставались существовать в образе зверя всю оставшуюся жизнь, потеряв всякий рассудок), но ликанами становятся лишь по наследству, врожденно. Говорят, что первый ликан был проклят волчьей богиней Наарой Мудрой за свое предательство и теперь все его потомки обречены скитаться в образе диких животных по всему миру.

Волколаки уже больше походят на истинных монстров, встречаются чаще остальных вервольфов. Они превышают человеческий рост на две головы и даже дорастают до девяноста дюймов. Этот подвид передвигается на задних конечностях, используя передние, как отталкивающий механизм, в итоге, их походка выглядит несуразно, отдаленно напоминает передвижение обезьян. Их тело не особо массивное и схоже с человеческим по пропорциям, а голова по форме слегка вытянута у верхней и нижней челюсти и немного приплюснута. Эти особи более сообразительны, чем ликаны (но не более агрессивны). Они редко остаются в здравом уме при длительном сосуществовании с болезнью. Пути заражения до конца мной не изучены, но также передается по наследству, и при употреблении крови носителя, но обычно выпившие сразу погибали (судя по моим экспериментам).

Следующий тип — волхоеды. Второй по редкости вид оборотней. Рост крупный, в среднем составляет сто дюймов. Волхоеды имеют широкоплечее тело, массивные руки и ноги. Форма черепа явно не человеческого типа, собачий нос, сильно заостренные зубы, которые так же увеличены в размере, вытянутые кверху уши, располагающиеся у височной кости и широко расставленные глаза, наливного красного цвета. Обильной длинной шерстью покрыта шея и подбородок. Занимательно, что этот подвид обречен на наибольшие мучения. Их безумная натура не превращает носителя в зверя. Зверь сам вытесняет человека из его собственного разума. Я полагаю, что волхоеды вполне разумны, ведь являются полноценной личностью, независимой, но запертой в теле человека. Крайне смертоносны, запросто могут растерзать с десяток подготовленных солдат, но очень ранимы к магии, особенно к светлой. Магическое лечение оказывает на них боль, сравнимую с живым сожжением на костре, я проводил исследования на множестве подопытных, зараженных ликантропией и волхоеды заглушали своим криком мой вечно грохочущий паровой преобразователь».

Авитус нахмурился, перевернул страницу и судорожно забегал глазами.

— Что там такое? — спросила Лиссандра.

— Страница вырвана. Тут не хватает одной. Ни слова про кровотропов.

— Зачем кому-то выдирать ее? Это странно.

— На ней было нечто, чему не следовало бросаться на глаза кому попало. — предположил Авитус. — Может, из-за этого тут такой разгром. Тот, кто его устроил, что-то искал, заодно и решил избавиться от… информации?

— Думаю, что нам стоит осмотреть остальные комнаты. — предложила Лиссандра.

Спутники решили выйти в коридор, где в конце, все так же, располагалась ванная, а с обоих сторон размещались еще по две двери. Авитус дернул за ручку самую первую левую дверь, но она не поддавалась, сколько бы он не пытался. После непродолжительных махинаций данмерионец нагнулся и прислонился к полу. Из щели под дверью дуло прохладой, которая доносила тот самый мерзостный запах гнили.

— Кажется, запах исходит оттуда, дальше будет хуже. — предупредил Авитус.

Он немного отошел от двери и с разбега врезался в нее плечом, выломав замочный засов.

— Подозрительно. — задумался Авитус. — Если кто-то рылся в доме, то почему дверь заперта.

Лиссандра вся сжалась, нервно замусолив руками у губ. Она прикусила язык и лихорадочно затряслась.

Авитус предложил спустится первым самому. Перед ним предстала вертикальная лестница, ведущая прямо вниз, откуда тускло светила лампа. Данмерионец аккуратно переставлял ноги со ступеней, постепенно спускаясь в зловонный подвал. В этот же момент заскрипели почерневшие стены. Авитус остановился, все его мысли сводились к тому, что они с Лиссандрой тут не одни и стоит быть предельно внимательными.

Он сделал последний шаг, вытянул носок, стараясь нащупать твердую поверхность, и вступил во что-то мокрое. Авитус опустил вторую ногу и всем телом плюхнулся в лужу. Он осмотрел пол под собой и обнаружил рядом разбитую склянку. Авитус прошелся вглубь подвала и огляделся вокруг. Он затаил дыхание, исследуя окружение, и нахмурил свои угловатые черные брови.

Йод, марганцовка, формальдегид, формалин, валерьяна…

— Ну, что там внизу? — Лиссандра высунула голову в проем. — Почему ты ничего не говоришь?

Авитус закатил глаза и продолжил продвигаться вглубь помещения. Он, будто заколдованный, рассматривал каждую деталь, каждый фрагмент. Пока не наткнулся на большую железную дверь. Запах был уже практически невыносим, рецепторы сходили с ума, инстинкт призывал Авитуса развернуться.

Данмерионец дернул металлическое потертое черное кольцо, потянув дверь на себя изо всех сил. Наконец, она отворилась, и из проема повалил такой смрад… вдвое сильнее прежнего. Авитус схватился обеими руками за рот, прижав их очень сильно, надеясь не вдохнуть больше не единой частички. Он был готов закупорить глотку пробкой, лишь бы его не вырвало. Что-то душило Авитуса изнутри, стянуло всю слизистую и застряло в пищеводе. Желудок будто выжали как мокрую тряпку.

— Ты вздумал не отвечать мне, неужели я недостойна твоего внимания? — разозлилась Лиссандра, наконец, спустившись вниз. Она провела свечой, щурясь в темноту. Сотни разнообразных склянок, мензурок и пробирок, заполненных всевозможными веществами. Лиссандра некоторое время рассматривала разные цветастые вещества, пока не услышала задыхающееся кряхтение.

— Авитус?!

Лиссандра подбежала к напарнику, уволившемуся на колени, у холодной двери и стала его трясти:

— Что с тобой? — взбудоражилась кицунэ. — Прошу, пошли отсюда!

— Нет! — выдавил Авитус. — Мы никуда не уйдем!

Ему полегчало, вонь слегка отступила, ослабла. Он поднялся с колен и, закрыв глаза, восстановил дыхание. Кожа Авитуса покраснела, набухли вены на лбу и шее. Имперец покачнулся и завернул в дверной проем, из которого так сильно несло смертью.

Лиссандра проследовала за ним, покосилась и сама уже ухватилась за нос:

— Какая гадость, чем тут так воняет?

Авитус отошел в сторону, махнув рукой. Он стоял около длинного стола, накрытого плотной белой простыней, а из-под нее выступала протяжная выпуклая фигура.

— Это… — запнулась Лиссандра. — Ч-человек?

Авитус кивнул:

— Оглянись, сколько их здесь.

Лиссандра прошлась вдоль столов, не оборачиваясь на накрытые тела, лишь подтвердила их наличие краем глаза.

— Что они тут делают? — спросила она дерганным тоном.

Авитус сдернул пожелтевшую простыню с одного тела. Оно протухло и начало гнить, разлагаться. Как и все остальные. Глазницы трупа провалились, весь кожный покров потемнел, принял мутный коричневый окрас. Зубы попадали в ротовую полость, так как от десен практически ничего не осталось. Грудная клетка постепенно рассыпалась и превратилась в жерло с пожухлым почерневшим сердцем, похожим в изюм. Авитус обратил внимание на большое количество следов от хирургических вмешательств.

Какой человек способен пойти на такое? Омерзительно. Низко. Наверняка, еще и вкусно…

Плоть хоть и прогнила насквозь, но все еще таила в себе манящие феромоны, а кости по-прежнему могли хрустеть во рту. Чего говорить об одном только мясе! Сойдет даже такое, далеко не первой свежести, иссохшее…

Авитус поморщился и тряхнул головой, изгоняя ненавистные мысли.

Аэтернумец опустил взгляд к неестественно искривленным ногам трупа, на которых висела подранная бирка: «Диметр Галлус. Дата кончины: пятнадцатый год шестой эры».

— Это была морозилка. Перестала работать она недавно. Кто-то ухаживал и бальзамировал труп все эти годы? Сохранялась приемлемая температура, чтобы не допустить гниения? — размышлял Авитус. — Но, кажется, делать этого больше некому. Если это тот ученый, которого мы искали, то все напрасно.

— Какими-бы знаниями он располагал — не думаю, что нам стоит в это лесть. — поддержала Лиссандра.

— Но мы уже здесь, а значит уже влезли. — усмехнулся Авитус, достаточно мрачно, а глаза его сверкнули загадочным безумием.

Он прочувствовал легкую головную боль, колеющая рябь в висках. В глазах на секунду помутнело и показалось, будто сознание угасло. Прожектор здравого рассудка потух. Короткое замыкание.

«Соберись». — пронеслось таинственное эхо. Голос исходил из… Отовсюду. Он был всюду, даже пронизывал глаза, рот и поры, но вокруг была лишь темнота. Воцарилась тишина, до того момента, как сквозь ее завесу не прорвался крик.

«Что это было?» — подумал Авитус.

Раздался глухой шорох. Где-то вдали. Он начал усиливаться. Приближался. И очень быстро. И вот он уже совсем рядом.

«Не подходи!»

Топот исчез, его и не было на самом деле. Авитус огляделся, кругом темно. Совершенно.

«Я чувствую, как они приближаются. Тебе лучше поторопиться, а девчонку оставь, добра от нее не жди». — вновь раздалось эхо.

«С чего бы мне слушать тебя?»

Но ответа так и не последовало. Таинственный голос затих.

…АВИТУС!..

Перед глазами загорелся яркий свет. Что-то задело Авитуса, потом еще раз, но уже сильнее. Он вскочил, оказавшись на полу морозилки, наполненной гниющими трупами.

— Я думала, что ты совсем окочурился! — завопила Лиссандра, рухнув на грудь спутнику.

— Если не слезешь с меня, то это может случиться. — возмутился Авитус, немного рассеянно.

Лиссандра отскочила в сторону.

— Думаю, что нам стоит отсюда уходить, на этом достаточно. — сглотнул он.

— Наконец-то. — обрадовалась Лиссандра. Голос ее был слабым, но искренность все еще отлично чувствовалась.

Спутники поднялись обратно. Они уже были готовы двинуться к выходу, как оттуда раздался уверенный стук.

— Прошу прощения, не могли бы мы поговорить? — донесся антипатичный мужской голос на кристальном лунарском. — Вы выломали окно, а это не очень культурно, тем более дом-то не ваш.

Лиссандра вытащила из сумки кортик:

— Что он говорит?

— Чего вы хотите? — спросил Авитус.

— Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы, их оставьте при себе и отвечайте лишь на мои. — незнакомец стал вещать раздраженно.

— Послушайте, мы сейчас же уйдем, нам не хочется проблем. — ответил Авитус.

— Вы лишь испытываете мое терпение. Я озвучил свои требования, господин. — теперь речь стала угрожающей.

— Хорошо, спокойно, я открываю дверь, и мы говорим, как цивилизованные люди. — предложил Авитус.

Он подошел к двери и, отодвинув цепочку, распахнул ее. Перед данмерионцом предстал сгорбившейся бледный мужчина лет сорока пяти в изношенной до дыр коричневой жилетке.

— Внешне вы походите на лунарца, но акцент и ошибки в изречениях вас выдают, аэтернумец. А вот кто ваша юная спутница я сказать не могу, но это и не важно, ведь никому не следует сюда ходить. — тут же сообщил незнакомец, уже спокойнее.

— Мы лишь искали одного ученого, который должен жить в этих краях. — ответил Авитус.

— Вы его не найдете.

— Я уже догадался об этом.

Авитус напрягся. Незнакомец, очевидно это заметил и постарался надавить на уязвимость:

Но вы не боитесь, что такое может случиться и с вами, уважаемые?

Авитус сжал ладони в кулаки и слегка прикусил язык.

— Он кому-то мешал, верно? И все в поселении об этом знают, не так ли? Но они молчат. — выдавил имперец.

— «Меньше знаешь…», господин Импер. — прошипел незнакомец.

Как это понимать? Авитус Кассарий — по материнской линии Импер –не припоминал, что называл свои инициалы этому мужчине.

Авитус уже был готов к любому повороту, он выставил левую ногу немного назад.

Лиссандра встала противоположно Авитусу, крепко держась за рукоять обоюдоострого холодного оружия. Незнакомец оглядел обоих, очевидно настроенных враждебно.

— Я все-равно собирался сожрать вас лично, а господину бы наплел что-нибудь этакое. — пригрозил он, приподняв руки ладонями вперед, и облизнулся (языком настолько длинным, насколько не могли себе позволить даже некоторые собаки).

Лицо незнакомца растянулось, кожа сползла, будто расплавившись, а под ней блеснула склизкая чешуя. Руки его так же поплыли, сильно вытянувшись вперед, а ноги срослись воедино, сбросив остатки побледневшей ткани. Подобие змеи возвысилось над дверным проемом, грозно зашипев.

Авитус отскочил назад, потянув за собой Лиссандру, но та кинулась на чудище, вонзив ему в хвост кортик. Чудище громко завыло от боли, отмахнув кицунэ в сторону так, что та ударилась об стену. Авитус подпрыгнул к ее телу, преградив существу путь. Тварь брызнула слизью и вильнула хвостом. Внезапно, маленькая и противная фигурка обтянула всю постройку, сжав ее мышцами, от чего стены пошатнулись и начали трескаться. Существо взмахом руки, рассекло пространство перед Авитусом, вспоров его рубашку. Хлынула кровь. Данмерионец хлопнулся на пол, а в голове заиграла какая-то старая народная песенка из детства: «Вскиньте головы прочь, затаите дыханье! Близиться долгая ночь, ночь без просыхания. Я свободой заплатил за змеиную любовь, отчего теперь один — так готовьте гроб!»

Змей взгромоздился над его телом и, петляя языком, радостно зашипел. Он обхватил Авитуса длинными когтистыми руками, поднял его прямо под потолок и подтянул к своей зубастой пасти. Изо рта несло гнилым мясом и болотной трясиной. В глазах имперца темнело, голова звенела от кислородного голодания, ведь змей передавил ему воздухоносные пути.

Чешуйчатый бес уже собрался совершить ежедневный ритуал, но дико взревел. Маленькая рыжая лисичка зубами вцепилась ему в бок, зацепив мышцы. Чудище рефлекторно ослабило хватку, Авитус высвободился и устремился вниз.

Змей запаниковал и ударился об стену, тем самым сбив кицунэ.

Ее тельце засыпала серая бетонная пыль, а от полученных ранений чудище прекратило душить ветхий дом и выползло на улицу через дверной проем, зигзагообразно петляя хвостом. У него кровоточила глубокая рана: зеленая кровь шипела на солнце.

Авитус решил не терять время и подбежал к кицунэ, подняв ее на руки. Он крепко обхватил тело лисицы, потерявшей сознание, и кинулся в дальнюю часть дома, отчаянно ища иные выходы. Аэтернумец забежал в спальную комнату, где на стенах были отчетливо высечены протяженные и глубокие следы когтей. Вся кровать смята и одеяло разорвано в клочья, пух разлетелся по всей комнате, витая под потоками ветра в выбитое окно. Вот это кстати!

В то время как змеевидное чудище уже понемногу приходило в себя, путники покинули дом через окно. Авитус незамедлительно бросился в близлежащий густой хвойный лес. Ели росли достаточно плотно и вонзались высоко в небо, делая его похожим на стеклянную мозаику.

Данмерионец спустился по крутой горочке и услышал неприятное змеиное шипение, раздавшееся эхом по округе. Змей, набравшись сил и смелости, вернулся в дом и не обнаружил в нем своих жертв. Авитус, учуяв запах ускользающего времени, ускорил шаг. Он нырнул в яму между толстыми корнями и спрятался под поросшим мхом стволом хвои. В это же время из хижины вырвалась ужасающего вида тварь, в разы свирепее и озлобление: змеиные глаза выпучились и наполнились тысячелетней злобой. Если бы Авитус только знал, скольких людей за долгие годы жизни успела сожрать эта чешуйчатая нечисть.

Хоть дом и стоял обособленно от остальных в поселении, но такие события не могли остаться незамеченными для местных жителей, хоть что-то и подсказывало, что помощи ждать не от кого. Назойливый гость, оказавшийся невиданной тварью, дал ясно понять, что селяне либо запуганы, либо подчиняются отнюдь не моральным законам.

Авитус понимал, что он мог бы дать отпор противнику, но это было бы слишком опасно для Лиссандры. Все это время аэтернумец старался стоять неподвижно, медленно дыша. Но чувство неизвестности сжирало изнутри. Абсолютная безветренная тишь.

Авитус пригнулся и медленно выпятил голову: дом еще проглядывался между кронами, но змеевидного существа нигде не было.

Воздух в груди потяжелел, пот выступил со лба и скатился до бровей. Из-за низкой температуры каждый выдох сопровождало белоснежное облако пара.

Теплая капля растянулась длинной зеленоватой ниточкой и повисла прямо перед глазами данмерионца. Удивившись такому феномену, он приподнял голову. Ничего необычного… Вернее так казалось сперва, пока средь веток не сверкнули кислотно-желтые убийственные глаза.

Как я мог его не услышать, пронеслась первая и последняя мысль перед тем, как Авитус успел отпрыгнуть.

Хвост змея оплел ствол дерева, древесина трескалась и хрустела, после чего ствол стал накреняться на упавших путников. Авитус успел кувыркнуться в бок, когда многотонное дерево рухнуло на траву.

Когда змей решил полюбоваться своим творчеством, то заметил бегущий в сторону глубокого оврага Обед. На удивление быстрая жертва, но чудовище не отставало, оно плелось между елей, сваливая каждое дерево хвостом.

Авитус чуть ли не скатился в овраг. Почва оказалась мягкой и буквально хлюпала под ногами, стопы постепенно тонули в ней, из-за чего передвигаться стало труднее. Змей, гонясь за беглецом, так же спустился в овраг, заполз на водянистую землю, но почувствовал, что продвигаться стало труднее.

Авитус наконец смог прилично оторваться от преследователя и скрылся за возвышающимся из оврага бугром, поросшим жимолостью. За своей спиной он слышал лишь скворчащий крик, пропитанный ненавистью.

Данмерионец еще долго бродил по нескончаемому безликому лесу, оборачиваясь на каждый шелест. Солнце перестало просвечиваться сквозь густые ветви и все погрузилось в туманный полумрак. Птицы не сочиняли никаких песен и попрятались по гнездам.

Авитус осмотрел свою одежду: изорванная рубашка, испачканные в грязи и траве штаны. Плюс ко всему слезоточивый пот, от которого щепало подмышки. Но это были, очевидно, меньшие проблемы, ведь Лиссандра все еще не приходила в себя, а куда идти, Авитус не имел и малейшего представления.

Из высокой травы начало доноситься стрекотания сверчков. Авитус вышел на просторную полянку, усеянную множеством фиолетовых цветков лунной лилии, распустившихся под бриллиантовой вуалью полной луны. Возле Авитуса начали кружить светлячки. Имперец на время забылся, погрузившись в сказочную атмосферу. Будто и не было никакой погони, когда его жизнь и жизнь Лиссандры могли оборваться в любой момент.

От размышлений его вырвало прохладное нежное покалывание на носу, с неба посыпался первый снег. Крохотные снежинки приятно растворялись на его разгоревшейся коже, оставаясь переливаться кристальными бусинками. Первому снежному вальсу удалось убаюкать своей студеной колыбелью сердце аэтернумца. Все было позади.

Все казалось таким волшебным, ничего кроме этой поляны отныне не существовало. Да и вряд что-то еще нужно. Никаких обязательств и бремен. В какой-то момент природа стала казаться такой хрупкой и безмятежной, что невольно всплывал вопрос о людях и эльфах, демонах и бесах. Неужели столь необходимо им сосуществовать в мире, наполненном вещами, совершенно непостижимыми для их воинственного разума. Самое ужасное в мире то, что его красота требует жертв. С самого прекрасного всегда взымается. Что мы можем противопоставить жестокости?

Завеса оживших сновидений треснула, когда Авитус поспешил собраться с мыслями и посмотрел на лисичку. От падающих снежинок ее острые ушки подергивались, прижимаясь к телу. Она немного тряслась от холода. Тогда данмерионец продолжил путь, прибавив шаг.

Побродив по лесу с Лиссандрой на руках еще около получаса, он все же набрел на каменистый пляж.

Светило солнце. Светило, не смотря на то, что совсем недавно наступила ночь. Или они так долго пробыли в лесу, что время исказило свой маршрут? Авитус не знал как объяснить себе происходящее, поэтому попросту решил оставить мысли на потом. Сейчас самое главное — спастись!

Море Веилхен было спокойным: водная гладь ласкалась в солнечном свете, а горизонт застилал густой туман, но даже сквозь его кучность можно было разглядеть сам материк Ирдиес, на котором простилалась большая часть территорий Лунервейна. Так же через туманность просвечивали яркие огни Селевана, прибрежного города-порта, который славился своими морскими деликатесами и дюжим флотом. Но ярче всех светил, конечно же Глефштафорский маяк, он достигал в высоту примерно сотню ярдов, а его свет проносился на двадцать лиг при хорошей погоде.

Авитус спустился к морю и подметил одиноко стоящую лодочку, выброшенную на берег. Весла припорошило песком. Стояла она здесь уже продолжительное время.

Авитус склонился к лодке и, перешагнув через ее торец, положил Лиссандру на переднее сидение, а сам принялся толкать судно к воде. Авитус уперся руками в корпус и протащил лодку в море до тех пор, пока не встал в холодную воду по колено. Он забрался на борт, раскачав корпус и взбаламутив пенящуюся воду. Данмерионец взялся за весла погреб в сторону Селевана, ориентируясь на свет, бьющий сквозь туман. Он начал грести, но ветер, как назло, дул на запад, противоположно нужному пути. Путь предстоял тяжелый.

***

Щеки кололо от холодного воздуха, а руки промерзли насквозь, покраснели. Авитус уже с трудом держал весла и греб на последних силах. Прошло, по меньшей мере, уже около часа, туман уже почти рассеялся, но город по-прежнему был далек, хоть и досвечивал до скромной лодочки. Авитус расслабил руки, перестав грести, чтобы немного перевести дух. Он посмотрел на Лиссандру, которая все еще оставалась без сознания. Кажется, она потратила много сил, а ведь день был действительно очень непростой. Такого раньше в жизни обоих никогда не происходило, то ли к счастью, то ли к сожалению. Хоть Авитус и понимал, как сильно они сегодня рисковали своими жизнями, но на душе его было на редкость спокойно, казалось, что именно такого безумства не хватало в его пустой, размеренной жизни.

Авитус заметил, как лапы кицунэ тряслись, а хвост скрутился в узелок. Он снял с себя куртку и подсел рядом к лисице, накинув одежду на нее. Кицунэ рефлекторно повела носом и подергала ушками, а затем снова продолжила лежать смирно.

Ветер практически стих и лодку почти перестало покачивать. Неподалеку, откуда-то за спиной, послышались частые хлюпы воды. Авитус обернулся и увидел стаю дельфинов, грациозно прыгающих из воды. Они проплывали мимо, совсем близко к лодке, их путешествие по морским просторам сопровождалось радостным высоким щебетанием. Авитус раньше встречал дельфинов только на водном представлении в Бэлиоре, когда был еще совсем юным. Он ходил туда часто с матерью и отцом. Те времена давно прошли, но что-то заставляет возвращаться в воспоминания раз за разом. Это все, что осталось, ведь родителей ныне нет рядом.

«Интересно, что испытывает Лиссандра, думая о близких». — Задумался Авитус. — «Лисс настрадалась за нас обоих. Она истратила столько энергии на то, чтобы направлять всю оставшуюся команду Гамблера, это вымотало ее. Не стоит позволять ей впредь напрягать себя — трудности будут и без этого».

***

Солнце начинало садиться за горизонт, окрашивая небеса в нежные тона. Цветовая палитра разлилась по небосводу, щедро даря морю свои оттенки, отражающиеся от его поверхности. Облака, нежные и пушистые, лениво проплывали, растворяясь в лиловых красках.

Тут и там вкраплялись чернеющие мазки плывущих суден.

Некоторые из них оставляли за собой тянущийся угольный дым. Множество копоти, очерняющей нерукотворный пейзаж природы. Авитус греб и провожал взглядом каждое отдаленное судно. Он раньше не бывал в Лунервейне, поэтому многое для него тут было впервой.

Селеван был уже совсем близко, на таком расстоянии можно было разглядеть его, как на ладони. Авитус сразу подметил, что город разделяла река — местные назвали ее Снаб –, впадающая прямиком в море. Она делила город на три части.

От северных районов пролегал порт, в котором стояли внушающих размеров металлические корабли с множеством мелких и крупных труб. Судя по наличию вооружения, порт был военный, как и вся северная часть Селевана. Она отделена от остальных районов протяжной кирпичной стеной с воротами и мостами через реку.

Южнее уже находился гражданский порт. Авитус вгляделся в его строения. Как и на острове Волчьей Паствы, тут размещались пограничные пункты, но ни у него, ни у Лиссандры документы так и не появились. По этой причине он принял решение высадиться чуть в стороне от города, прямо за небольшой скалой.

Авитус подгреб к намеченному берегу, выполз из лодки и вытянул ее на песок. Он решил оставить пока Лиссандру на месте и осмотреться.

Берег был песчаный, а перед ним зиждилась отвесная скала, что простилалась на несколько миль вдаль, а на ее верхушке росли худые и неопрятные ели, подранные ветром.

Между двумя валунами у пляжа спряталось малюсенькое отверстие в скале, ведущее вглубь. В него можно было заползти только присев, а с воды заметить и вовсе невозможно.

Авитус наклонился, подойдя к ней впритык, и заглянул внутрь. Он обнаружил постепенно расширяющийся протяжной туннель. Авитус решил вернуться к Лиссандре, чтобы продолжить путь, но по возвращении не обнаружил ее в лодке. Аэтернумец заметил как она сидела, уже в человеческой форме, на берегу.

Лиссандра выпрямила ноги, положив одну на другую, и вытянула их так, чтобы волны еле касались стоп. Сидела она, держа в руках куртку Авитуса, одетая в свою утепленную одежду, воплощенную магическим усилием.

Авитус подсел рядом и некоторое время вслушивался в пенистое бурление прозрачных волн.

— Тебе лучше?

Лиссандра молчаливо кивнула.

— А твоя одежда, — поинтересовался Авитус. — Откуда она появляется?

Лиссандра загадочно улыбнулась и ответила шепотом:

— Всего лишь магическая проекция.

— То есть она не настоящая?

— А есть разница?.. Ее никак не отличить, разве что под микроскопом, если заметить идеальность ниток, но и это возможно скрыть, если уметь. — довольно отвечала Лиссандра.

— Как такое возможно?

— Очень важно знать свойства ткани, минерала или любого материала. Особенно важен характер. Шерсть — намокает в воде, металлы — прочные, но прибавляют тяжести. Нужно иметь не дюжую фантазию и внушительные способности к иллюзии. Это первоочередное, что кицунэ должны уметь. Мы изучали все свойство каждого рассматриваемого материала.

— Интересно. — спокойно ответил Авитус, но в его глазах читался восторг.

Они продолжали сидеть в тишине, разбивающейся о звук прибоя еще некоторое время, пока Лиссандра и поднялась, отряхнувшись от песка.

— Теперь мы квиты. — сообщила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Я спасла тебя от вервольфа, а ты меня от той премерзкой рептилии.

— И в правду. — Авитус не хотел возражать по поводу того случая на Окамирионе, чтобы не показаться неблагодарным, но он четко стоял на том, что был в состоянии спасти себя сам.

— Идем, я заметила, что ты нашел пещеру, может быть, она выведет нас на материк. — сказала Лиссандра.

Они вошли в туннель и пройдя по нему уперлись в небольшую, но все же просторную полость. Сталактиты зубьями нависали в зияющей пасти зловещей пещеры, а под ногами колыхались мутные лужи. В дальней части завывал широкий проем, почти под потолком, к которому вела возвышающаяся дорожка.

Путники направляясь вдоль дорожки, пока не услышали множественное шарканье.

Улей, промелькнуло в голове Авитуса. Это чертов улей.

Откуда такие догадки? Возможно, дело во многочисленных отверстиях вдоль каменистых стен. В какой-то момент из них поползла кровь, рьяными щупальцами тянувшись к заплутавшим путникам.

Запахло чем-то… Смесь тухлой рыбы и распотрошенного мяса.

Авитус ощутил стесненность, неприязнь. В пещере было так тесно, особенно после недавних просторов. Сталактиты направились напасть сверху, невиданные твари копошились внутри стен, а позади… Вдруг змей все это время преследовал их, чтобы…

Щели начали оживать. Из них высовывались тоненькие чешуйчатые ручонки с натянутыми перепонками между пальцев. Кисти были широкие и сплюснутые, словно созданы для разрыва плоти… Следом вылазили маленькие головки настолько уродливые, насколько не могла осмелится даже фантазия самого безумного творца. Глаза, казалось, отсутствовали, либо были настолько малы, что в темноте их было не видно, уши располагались довольно высоко и имели заостренную раковину, тонкую и прозрачную. Рот был растянут вдоль всей верхней челюсти и слегка припух, подобно раковым образованиям. И вот, показались и их тела. Худые и изгорбленные, а вдоль позвоночника прорастали небольшие изогнутые шипы. Из туловища извивался хвост. Ноги короткие и выглядели очень гибкими, напоминали задние конечности лягушек.

Авитус достал одну спичку из своего коробка и чиркнул ей по выпирающему сталагмиту, та загорелась, и он швырнул ее в толпу существ. Огонек пролетел возле чудищ, их чешуйки блеснули синевой. Твари разом отпрыгнули от источника света, попрятавшись за камнями.

Огонек померк, упав в лужу. Твари начали медленно напирали со всех сторон, подползая на четвереньках. Тихие. Ловкие.

— Они маленькие, но с таким количеством нам не справиться. — заметил Авитус. — Если побежим, то они сразу среагируют.

— Эти существа ведь испугались огня, значит нам нужен источник посильнее. — догадалась Лиссандра и прыгнула за спину напарника.

Авитус замешкался, не зная, что именно предпринять. Времени оставалось все меньше из-за надвигающейся угрозы.

— Авитус, — воскликнула Лиссандра. — Подожги мой шарф, нам хватит времени, чтобы распугать эту толпу и добраться до прохода!

— А если там тупик? — спросил Авитус, забрав шарф.

— Мы не пропадем. — подбодрила кицунэ.

Они все ближе! И действительно, слизкие бесы постепенно близились, понемногу окружая своих жертв.

Авитус достал все спички из коробка и черканул о сталагмит, а затем поднес горящий фосфор спичек к кашемировому шарфу. Тот воспылал ярким пламенем, заставив существ притормозить и слегка пригнуться к земле. Авитус взмахнул шарфом перед собой, расчищая путь. Существа попятились, цокая и шипя, напоминая потрескивание раскаленного угля, только куда противнее и тошнотворнее.

Авитус схватил Лиссандру за руку и продолжал продвигаться вперед, размахивая пылающим хлыстом, словно разгоняя мух (только очень больших и желающих отобедать как можно скорее). И вот, проход был уже совсем рядом, все монстры остались позади, голодно порыкивая, но кусок горящей материи отщепился и упал прямо Авитусу на руку. Скорчившись от жжения, он выронил шарф и тот намок и потух.

Изуродованные чешуйчатые увидели, как преграда исчезла и, будто захохотав, вновь стали собираться напасть. Авитус колыхнулся и потянул Лиссандру. Они выбежали через проем и продолжили нестись, стараясь не оглядываться, хоть за спиной и проскользали, садистские выкрики.

Впереди мелькнул столп света.

«Неужели, спасение». — обрадовался Авитус. Они добежали до проема, окруженного густой растительностью.

Лиссандра первая вылетела из пещеры с резким взвизгом и, споткнувшись, кубарем покатилась с небольшой горки до ручейка, пролегающего рядом. Следом выбежал Авитус и вовремя притормозил у склона. Он взглянул на Лиссандру и не смог скрыть с лица ухмылку. Кицунэ поднялась и яростно покосилась. Смех был вовсе не радостный, а скорее нервным.

— Чего ты там стоишь, неужели думаешь, что это весело? — возмущалась Лиссандра, карабкаясь обратно.

— Кицунэ в ярости? Кажется, теперь мне стоит бежать от тебя обратно в пещеру? — нахмурился Авитус.

— Я потеряла свой шарфик, которому уже так сильно привыкла, одни неудачи. — продолжала возмущаться Лиссандра.

— Неужели, а ты не можешь наколдовать еще один такой?

— Нет! — крикнула кицунэ. — Ну, или могу, но это очень тяжело и отнимает столько сил, я не в состоянии!

Авитус протянул Лиссандре руку с лицом, говорящим: ну давай, так уж и быть, помогу. Они встали у входа в пещеру, где открывался прекрасный вид на Селеван и окружающий его хвойный лес.

***

По пути в город путешественники наткнулись на уединенную среди лесной опушки деревянную таверну. За ней находилось маленькое вспаханное поле под охраной истрепанного пугало с головой-тыквой и вытянутой коричневой шляпой. Рядом гуляли куры, бараны и коровы.

Авитус решил прикупить припасов на дальнейший путь и поднялся на узкую террасу.

— Останься здесь. — попросил он Лиссандру, заходя внутрь.

В таверне повеяло теплым хлебным ржаном и жареной бараниной. Горел большой камин, окруженный круглыми столиками. Слева от него находилась подковообразная стойка с богатым запасом спиртных напитков на полках.

Авитус подошел к крохотному звоночку на стойке и несколько раз надавил. Раздался тоненький звон и где-то в кладовке пробудился тяжелый топот. В зал вошел полный мужчина с легкой отдышкой, занял свое место за стойкой и уважительно обратился к посетителю.

Лиссандра сидела на ступеньках. Она наблюдала за дикой природой: кое-где трава покрылась инеем, а на некоторых клочках земли уже лежал снег. Природа Окамириона была совершенно иной. Куда более теплой.

На лужайке игрались две вороны. Одна из птичек подпрыгивала и шлепалась телом на наст, игриво каркая, а вторая скакала вокруг, хлопая крыльями. Вороны резвились довольно долго, пока возле них не зашелестела трава и из нее выскочила подранная пума. Она схватила пастью одну из ворон и мастерски свернула ей шею, придерживая тело лапой. Другая пернатая отлетела в сторону, стараясь помешать убийце, но тщетно. Она несколько раз цеплялся лапами за ухо хищника, но пума лишь встряхивала головой. Затем, хищник, стиснув челюсть, убежал со своей добычей обратно в лес.

Лиссандра так разволновалась из-за бедных птичек, что пустила слезу. Она часто видела, как хищники нападают на жертву, но подобное — впервые.

Из таверны как раз вышел Авитус. Он спустился с крыльца и спрятал в свою сумку часть пойка.

— Это твоя доля. — Авитус протянул Лиссандре небольшой мешочек. Она раскрыла его, разинув рот от счастья:

— Ты купил мне ягод!

— На сей раз тебя не придется искать онемевшей посреди леса, тут только малина и черника. — сказал Авитус. — Пойдем, тут не далеко осталось, осмотримся в городе и осмыслим произошедшее.

Лиссандра поднялась и спрятала мешочек с ягодами в поясную сумку.

— Веди, мой ягодный поставщик!

Ангре Альва

На улице разгуливали буйные ветра, холод крепчал. Все из-за моря, находящегося поблизости.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.