Бесплатный фрагмент - Арфа Орфея

Литературное объединение ОРФЕЙ возникло в 2000 году и просуществовало до 2015 года.

У объединения ОРФЕЙ был свой устав, манифест, свой значок, номерные удостоверения, печати, студии (артстудия, изостудия, видеостудия), филиалы в Киеве, Донецке, Днепропетровске, Судаке, Евпатории, Одессе…

Издавался свой одноименный литературно- художественный журнал ОРФЕЙ (вышло 60 номеров), за пять лет сформировалась своя теория литературного процесса, своя видеостудия (снято полтора десятка фильмов), было своё издательство, издано 16 альманахов, свой поэтический словарь (Черкассы, изд. ОРФЕЙ, 2005,200с.)

Через объединение за эти годы прошло несколько сотен писателей и поэтов. Проводились собрания, конкурсы, викторины, массовые мероприятия, существовало несколько ежегодных переходных кубков для авторов объединения и не только объединения.

Чтобы читатель мог почувствовать атмосферу царившую в объединение обращусь к статье в журнале ОРФЕЙ, 2005 года — «НЕОСЮРРЕАЛИЗМ ОРФЕЕВСКОЙ ШКОЛЫ ПОЭЗИИ»…

Прошло пять лет напряженного труда литературного объединения ГОСПА-ОРФЕЙ, пять лет издавался ежемесячный литературно- художественный журнал «ОРФЕЙ». Литературная школа «ОРФЕЙ» подготовила несколько мастеров ГОСПА, шесть магистров ГОСПА остались многочисленные находки и наработки теории литературного процесса

(семнадцать золотых законов творчества, пять ступеней мастерства и др.), подготовлен и выпущен свой «Карманный поэтический словарь с теорией литпроцесса».

Задача искусства, его предназначение состоит прежде всего в том, чтобы формировать души людей, лечить в моменты душевного спада, сохранять чувство любовь в момент краха желаний, человеческого унижения, в момент потери чего-то значимого в жизни.

Пушкинская светлая грусть была продолжена мастерами школы, как традиция свойственная нашей литературе, что есть, сохранением радости и любви в душе в момент печали, потери человеком чего-то значимого и дорогого.

Наш современник сегодня нуждается в тонком, обоснованном с точки зрения психологии наблюдении и трактовке, не столько общественных явлений, сколько в объяснении феноменов и явлений внутреннего мира души, психологии поступка. Объяснения мотивов правильной позиции, выбора правильного решения, что ведут к успеху, объяснению смысла человеческого существования, а также совершенствования путей нашего человеческого «Я», правильного отношения к жизни, к самому себе и себе подобным.

Неосюрреализм орфеевской творческой и, прежде всего, поэтической школы выразился в психологизации тонкой материи стиха, проявился в законе ассоциативного начала поэзии, проявился в углублении подсознательных тенденций в искусстве и, прежде всего, поэтической строке. Когда образы и понятия поэтической строки берутся как бы из подполья человеческого сознания, параллельных состояний материи…

Неосюрренализм орфеевской школы поэзии есть, как бы реформа стихосложения преобразующая ряд устоявшихся понятий, дающая новую трактовку известным понятиям, вводящая новые и новые положения и понятия современной поэзии (см. журналы «ОРФЕЙ» №1—60, 2000 — 2005 г.г.). Краеугольные камни сюрреализма на славянских землях были заложены крымской поэтессой Татьяной Алюновой издавшей известную книгу «РОМАН С ОДНИМ ГОРОДОМ» (1998 г. Симферополь), где поэтическое мышление автора есть ярким примером неосюрреализма возродившегося через девяносто лет в одном из регионов Европы.

Член РСП А.В.Шамов

Пишу поэзию, в ней часто забываюсь

Я не прошу у Господа наград, богатства,

Когда бы дали небеса душе творить,

Знать узы… творческого братства,

И днями в золотом сечении слова жить.

Я не прошу утех, особых привилегии,

Мечтам моим бы был открытым ход.

Теории пишу и чту от альфы до омеги

Всё, что в поэзии создал за век народ.

Пишу поэзию, в ней часто забываюсь,

Живу предвосхищением новых дней.

И проявлением искусства восхищаюсь,

В красивой форме проявлением идей.

Я не прошу почтения, роз и власти,

Когда б мечтам моим случилось быть.

Пусть тешит сердце девы милое участье,

К Творцу иду, мне небеса дано любить.

Он видел Пушкина, дождётся и мессии

Великолепному парку Софии и Потоцкого…

В той феерии рощ, озер, оврагов

Воображение увидало чудный сад.

В степи широкой среди трав-дурманов

Фантазия подобие явила райских врат.

Наяды в белоснежных одеяниях,

Кантаты в свете лунном, на воде венки.

Осталось всё в былых воспоминаниях,

И берегут романтику ажурные мостки.

Зеленомраморное это чудо –… вечно,

Уплачено два миллиона серебром.

Вода и камни… время быстротечно,

В свой год и час аллеями и мы идём.

Великолепный парк Потоцкого с Софией,

Два долгих века рядом с Уманью стоит.

Он видел Пушкина, дождётся и мессии,

Два века… Богородица его хранит.

Он часто говорит, что он — поэт

Всем рифмоплётам посвящаю…

Он часто говорит, что он — поэт,

И пишет, пишет, в основном, что видит.

И полые слова про клумбу, про обед

В строку рифмует, мысли нет, а пишет.

Невидимых же нитей не дано связать

Поэту, что так мало о значении… знает.

Не может мыслью он написанной подать,

Откуда суть вещей произрастает.

А есть трибуны… не причёсаны слова,

Люди хранят Высоцкого в потайке сердца.

В строке есть образ и идея в них жива,

Нет лжи в них, подлости нет места.

От рифмоплётов, кто нас защитит,

Которые себя под Пушкина равняют.

Полову от зерна читающий, да отличит,

Пусть пустозвоны пустозвонам докучают.

А есть трибуны…

Кто разорвать сумеет бед всех наших круг

Без словаря порою трудно объяснится,

Когда мир тонкий в новой есть строке.

Пусть наспех пишутся порой страницы,

Была б идея с силой в пишущей руке.

Что под умом мы понимаем, под любовью,

Что понимаем под самой дарованной душой.

Что пишем в ночь интеллектуальной кровью,

Что понимаем мы под матушкой– судьбой.

Скажу, без Даля… нам не разобраться,

И потому года держу на полках словари.

Без Нового завета мелко нам общаться,

Нам Веды ариев… — есть духа буквари.

Что было, будет… Вавилон, язык немеет,

И кто-то вариантно должен мыслить вслух.

Поэт любой понять мою строку сумеет,

Кто разорвать сумеет бед всех наших круг.

Что под умом…

Есть духовное поле, где верст не считать

Чернокожая ночь, короб звёзд не собрать,

Что на скатерть заката уронят зарницы.

Есть духовное поле, где верст не считать,

Стих о счастье мне ночью всё сниться.

Снятся кони, и степь, и костры на Днепре,

Снится Сечь, где бой сабельный в духе.

Есть свобода, что свет, что клинок на заре,

Век душе моей маяться в замкнутом круге.

Белокожей заре, что свободу от ночи несёт

Помолюсь… воля боли, конечно, сильнее.

Время делит всё, время нам силу даёт,

После ночи заря… знаю, будет мудрее.

После нас песок времени… всё заметёт,

Оправдают, забудут, быть может, осудят.

Знаю точно народ мой путь к счастью найдёт,

И к тому есть запал вековой в наших людях.

Чернокожая ночь…

Девиз простой… ни дня без строчки

Поэт от темени до самых, самых пят,

С годами мэтром стал стихосложения.

Бывает… и за строчки кем-то клят,

Порой за слишком смелые сравнения.

Пишу по восемь строчек каждый день.

Девиз простой: «Ни дня без строчки».

Горячие слова вам… достаю из вен,

В судьбе моей Всевышний ставит точки.

По телу вновь волнительная дрожь,

Избраннице своей пишу стихотворение.

Сердца колотятся, и закипает кровь,

И героине новое принёс я посвящение.

Пусть время пестует… моих героев,

Пусть снятся счастье среди дней.

Пусть час судьбы для каждого неровен,

Стихи свои пишу я часто для друзей.

Поэт от темени…

Схожу с ума, когда у изголовья свечи

Писать стихи, скажу… — от Бога дар,

Чудесный и, притом при всём, жестокий.

Писать и падать вниз, как тот Икар,

И век словесный шурф копать глубокий.

С ожогом сердца спать, и с нетерпением рук,

Духовные познав все полной мерой муки.

Жить в три конца… и выбирать на слух

Алфавит, звук и света лезвием рвать скуку.

Срастаться кожей с ношею чужих проблем,

Ночами видеть… время предрекая строчкой.

Открыть для чтения ту запретную из тем,

Что… но, закрыть её своей же точкой.

Писать стихи, скажу, нелегкий труд души,

Схожу с ума, когда у изголовья свечи,

Что соотносятся с углом самой Земной оси,

Когда горит камин и белым девы плечи.

Срастаться кожей…

Читаю стих, с невысохших страниц

По всплеску ветра с крыш вода,

Умыт дождем мой старый город.

Летает пряжа бела… как мечта,

Я в эту осень, как бы снова молод.

На покрова, как из ведра дожди,

Чернеет в грусти лес осенний.

Что октябрит, что ждёт нас впереди,

Что оставляю в жизни прежней.

Шьют небо караваны серых птиц,

И этот листопад на день отложен.

Читаю стих, с невысохших страниц,

И сознаю процесс творения сложен.

Семь дней последний стих творил,

Его читала осень с быстрым ветром.

Что Бог испытывал… то пережил,

С пришедшим белым, белым снегом.

Русь в прошлом за духовность выжила

Огнем осенним травы в парке выжжены,

И листопад оставил огненный подпал.

И с каждым годом к превращению ближе мы,

В круговороте жизни души наши — сталь.

Огнем веков все в сердце даты выжжены,

Летит из золота под ноги павшая листва.

Мы в веке прошлом за духовность выжили,

Оставили в стихах о времени своём слова.

Всё что имеем, силой духа завоёвано,

Известно прав не получают, все права берут.

У неба что просили пращуры у звёздного,

То правнуки века в крови своей несут.

Русь в прошлом за духовность выжила,

Нельзя стране большой традиции терять.

Социализм, капитализм наша Россия видела,

Совет народный, дух нельзя нам потерять.

Огнём веков…

Зарыт талант под проходною пешкой

За мыслью светлый образ и бежит строка,

И новый стих уж сохнет на бумаге.

Поэт рождает только мыслеобраз, а рука

Детали быстро собирает в новой саге.

Поэт живёт порой меж небом и землёй,

В мгновениях вечного дискретного творения.

Творит, как Бог творил, на день восьмой,

Идеи сеет… и растит стихотворения.

Пятак серебряный от прадеда, как знак,

Подброшу… толь орёл, толь решка.

Живу, как все, для вас в одном чудак,

Зарыт талант под проходною пешкой.

И снова ночь, решение тем, сюжетов,

К утра, даст Бог, проявятся и образа черты.

Таит строка, порой, немыслимо секретов,

Наброски красоты и звёздность высоты.

Когда, как грех, слог плагиата

Все пишут разно… разные поэты,

Скажу, вам, братцы, это не беда.

Пишу, что вижу… просто это.

И пусть в охоту пишут люди иногда.

Набор из слов звучит, бывает,

И это, знайте, тоже не беда.

Беда, когда душа не принимает,

Когда по пустоте и в пустоту вода.

Все пишут разно… дело свято,

Беда вторая ждёт и всем грозит.

Когда, как грех, слог плагиата,

Как наказать… лишь Бог решит.

Души другой… укравший труд,

Вором слывёт, иного суд не знает.

Поэзии высокой не темнеет суть,

Поэт из тонны грамм с тем добывает.

Все пишут разно…

Выгну слог пером, чтоб не забыть