Бесплатный фрагмент - Аника

1.Целительница.

У Настеньки третий день болел живот. Ничего не помогало: ни настои, ни лекарства, ни тёплая грелка. Только массаж, вот и сидела мама Насти третью ночь, массируя ей живот, периодически засыпала, но тут же просыпалась от тихого хныканья дочери.

Она бы сразу же вызвала скорую, если бы была уверена, что это что-то серьёзное, но боль странным образом к утру исчезла, а вечером возвращалась вновь.

После третьей ночи мама Насти сдалась и пошла за врачом. На лестничной площадке встретилась соседка.

— Зоя, да на тебе лица нет. Случилось что?

Мама кивнула.

— У дочери живот болит.

— Сильно болит?

— Да непонятно как-то: ночью болит, днём нет.

— А ты к бабе Вале её своди. Она хорошо смотрит. И лечит, — посоветовала соседка.

— Что за баба Валя?

— Старушка-ведунья. Живёт под горой рядом с больницей. Ты своди её, дочка, бабушка поможет. Она многих уже вылечила.

— А берёт сколько? — поинтересовалась Зоя, с деньгами было не густо. До зарплаты ещё неделя.

— Что принесёшь, то и берёт. Кто картошки принесёт, кто сахара, кто халат подарит — всё берёт.

— Спасибо, тётя Катя, а адрес какой?

Соседка зашла в квартиру, чтобы черкнуть адрес.

Через час Зоя с дочерью уже шагали в сторону указанного адреса.

Старая избушка на удивление была чисто убрана. В углу кухни, на полке стояла икона. Бабушка была действительно старая, она громко шаркала кожаными тапочками, когда ходила, почти не разговаривала, молча выслушала короткий рассказ Зои и сказала лечь на кровать ребёнку. Маму Насти попросила выйти. Целительница долго щупала живот девочки, что-то непонятно приговаривая, дула на воду в тарелке, которую держала в руках. Настеньке было страшно особенно от этих крючковатых старых рук, покрытых тёмными пятнами. Но мама сказала вести себя хорошо и девочка лежала, подавляя нарастающей страх внутри.

— Ещё два раза придёте, — сказала старушка напоследок. — А не придёте мне худо будет.

— Хорошо, хорошо, — согласилась Зоя, передавая пакет с овощами.

Вечером дочь заснула без проблем, живот больше не болел. Мама вздохнула с облегчением и, наконец, позволила себе забыться глубоким сном.

Зоя открыла глаза. Тихо. За окном ещё темно. «Почему же я проснулась? Неужели выспалась? Может Настя?». Она направилась в комнату дочери. Маленький светильник тускло освещал коридор, отбрасывая уродливые тени на стену. Открыв дверь в комнату Зоя испуганно замерла. Бесшумная тень метнулась к окну, растворившись в темноте. Сердце словно колокол стучало в висках, все тело охватила слабость, но Зоя, несмотря на страх, заставила себя подойти к дочери. Настя крепко спала, сладко посапывая в своей кроватке. Мама погладила дочь по волосам, поправила одеяло и осталась в комнате. Странное щемящее предчувствие опасности не покидало её. Она так и просидела в ногах Насти до самого утра, оберегая сон дочери и своё спокойствие.

На следующий день, закончив все дела раньше, Зоя повела дочь на второй сеанс заговора к бабушке. Она встретила гостей злым взглядом. Недовольно бурча взяла Настю за руку и увела в комнату.

Неприятное чувство тревоги, которое исчезло утром, вновь зашевелилось внутри. «Почему она не даёт присутствовать?», — думала Зоя, ожидая дочь. Но так и не решилась нарушить приказ старухи. Переминаясь с ноги на ногу, она поднималась на крыльцо и опять спускалась вниз.

Настенька вышла весёлая, зажимая в кулачке несколько шоколадных конфет.

Уже подходя к дому, Зоя решила расспросить дочь о том, что происходит во время сеанса.

— Доченька, а что бабушка делает, когда ты лежишь?

— Ничего, мамочка. Просто животик мне трогает и на воду дует.

— На воду? Как интересно! А тебе не страшно? — мама пыталась говорить спокойно, чтобы случайно не напугать дочь.

— Нет, не страшно, — быстро ответила дочь, но немного погодя, добавила. — Чуть-чуть страшно. Руки у неё некрасивые как у бабы Яги.

Зоя тоже обратила внимания на её руки: худые, обтянутые коричневой кожей с длинными неухоженными ногтями.

Во дворе играли знакомые ребята, но Настя не захотела играть, сказала, что устала и поднялась с мамой в квартиру. Зоя подозрительно потрогал лоб дочки, но он наоборот, охладил горячую ладонь. За ужином даже кушала вяло, зевала и неожиданно в попросилась спать в девять вечера, хотя обычно с трудом укладывалась к одиннадцати.

Зоя решила сегодня спать с Настей на своей кровати. Так она лучше сможет следить за состоянием дочери. Настя была несказанно рада новости. И довольно расположилась у мамы под боком. Она уснула мгновенно, а вот Зоя никак не могла уснуть. Она даже светильник из коридора включила в комнате, чтобы прогнать плохие мысли, но страх с каждой минутой все больше сжимал сердце. Часам к двенадцати она все-таки задремала. Ей привиделась баба Валя, будто она сидела на кровати и ругала её:

— Ах ты, сволочь! Зачем ребёнка с собой положила. Добрые люди так не делают, смерти моей хочешь?

Старуха ругалась, наклоняясь ближе к Насте, её худое лицо заострилось, губы растянулись в беззубом оскале.

Зоя резко открыла глаза, пытаясь прогнать страшный сон. Внезапно почувствовала боль в руке — на запястье виднелся фиолетовый синяк, будто кто-то крепко сжал руку в этом месте.

Зоя повернулась к дочке, Настя лежала тихо и, казалось, будто не дышала. Мама схватила её на руки, крепко прижала, прислушиваясь и пытаясь уловить её дыхание. Малышка заворочалась, причмокнула губами и обняла испуганную мать за шею.

«Слава Богу! Моя малышка», — шептала Зоя, покачиваясь на кровати, словно в трансе.

Утром Настенька не захотела вставать, открыв глаза, снова уснула. И как бы Зоя её не соблазняла прогулками в парк, аттракционами, вкусняшками, но девочка равнодушно закрывала глаза, выслушав мать.

Женщина понимала, даже скорее чувствовала, что все беды от бабки-целительницы. Сегодня нужно было вести дочь в третий раз, как велела старуха, но Зоя решила больше не ходить, да и вообще забыть про неё. Провести ещё одну ночь в квартире с дочерью и своими страхами Зое совершенно не хотелось, да и состояние дочери ужасно её тревожило.

В дверь постучали, на пороге стоял молодой врач скорой, которую Зоя вызвала утром.

— У девочки все признаки анемии, — подытожил он после осмотра. — Советую обратиться к педиатр на участке. Сдадите анализы и педиатр назначит лечение.

— Значит, не госпитализируете? — расстроено спросила Зоя.

— Вы хотите в больницу? — удивился врач.

— Под присмотром врачей как-то спокойнее.

— Ну, хорошо. Отвезём.

Зоя готова была его расцеловать.

— Собирайте вещи документы. Девочку донесёте или помочь?

— Сама, сама. Мы сейчас мигом.

Зоя вытащила к порогу заранее приготовленные сумки.

В палате лежали ещё два ребёнка от этого было спокойнее. После сдачи крови Настенька снова уснула. «Так ничего и не поела», — думала Зоя, поглаживая спину девочки. Внезапно, колечко на безымянном пальце металлически звякнуло, когда она в очередной раз провела по спине. Зоя провела рукой ещё раз в этом месте — звук повторился. Она отодвинула футболку выше. Яркий свет больничного плафон осветил металлическую точку на коже девочки. Зоя попыталась стряхнуть, но точка будто прилипла, тогда она попробовала отковырнуть её. Ноготь подцепил шляпку английской булавки и вытащил её из-под кожи девочки. Она заворочалась и снова притихла, а Зоя ошарашено смотрела на железную иглу, даже не представляя откуда она взялась. Ребёнок сам не мог наткнуться на неё. Да даже если бы такое случилось она бы сказала, ведь это не шутки вогнать под кожу иглу. «Значит, всё-таки бабка! Больше некому», — пришла к выводу Зоя. Она на несколько раз осмотрел тело дочери, но больше ничего не нашла.

«Да что же это за мразь такая?!Ведьма, наверно», — женщина мысленно ругала бабку.

Весь оставшийся вечер она провела в поисках ответов в интернете. Про иглу под кожей ничего не было, тогда набрала в поисковике советы «как бороться с ведьмой, чтобы она отстала». Куча информации, но ничего полезного. Почему-то пришла мысль о церкви: «Может, надо было с утра забежать туда? Если бы я могла с кем-нибудь посоветоваться», — мысли метались, пытаясь найти решение.

Зазвонил телефон, Настин отец, я медлила, сейчас совсем не хотелось участвовать в очередной перепалке с ним. Но желание поделиться хоть с кем-то пересилило.

— Алло!

— Зоя! Что случилось? Зашёл, а вас нет, соседка сказала на скорой уехали.

Она молчала, не зная как подобрать слова, чтобы не нарваться на критику, но слова замирали на языке.

— Алло! Ты слышишь меня?

— Слышу, у Насти, возможно, анемия, — выдавила из себя Зоя. — У неё болел живот до этого и я… Я повела её к бабушке-целительница.

— И? — напряжение в голосе бывшего заставило поёжиться.

— Живот прошёл, но она стала слабая, совсем не встаёт, — голос предательски задрожал. — Витя, мне кажется, это бабка ведьма, она что-то сделала Насте. Я нашла иголку у неё под кожей.

Зоя ждала громовые оскорбления, что она дура, но из трубки лишь донеслось.

— Скоро перезвоню.

Она вздохнула с облегчением.

За окнами уже стемнело, когда Витя вновь позвонил.

— Сколько раз сходили? — он начал сразу с вопроса.

— Два.

— Сегодня, значит, не пошли?

— Нет.

— Хорошо. Сегодня не спи, а Насте не давай. Поняла?

— Да.

— За иголкой сейчас приеду. Жди.

— Зачем?

— Избавиться надо, — и положил трубку.

Зоя тут же принялась будить дочь. Щёчки Насти порозовели и она не была уже такой холодной. Проснулась и даже немного поела.

Соседи по палате уже ложились спать, поэтому Зоя с дочей решили выйти в коридор, предварительно спросив разрешения у медсестры. В двенадцатом часу приехал Витя, молча забрал иголку и уехал, а они продолжили ходить коридору, разглядывая плакаты на стенах. Так дотянули до часу ночи. Всё чаще Настенька зевала, да и Зоя буквально засыпала на ходу, сказывались бессонные ночи. Они вернулись в палату и не заметили, как уснули перед телефоном, просматривая мультфильмы.

Луна светило в окно, дерево стоящее рядом с больницей отбрасывала изогнутые тени на стену палаты. Корявая тень ветки приняла форму старушечьей руки и поползла в сторону спящих.

Анализы показали немного низкий уровень гемоглобина признак лёгкой степени анемии. Их выписали на следующий день со списком необходимой диеты и лекарств. За ними приехал отец Насти и отвёз домой повеселевшую дочь. У подъезда на лавочке сидела соседка.

— Здравствуй, Настенька! Ты так быстро выздоровела. Умничка!

Настя поздоровалась и радостно поскакала в подъезд, держа папу за руку.

— Зоя, ты представляешь, баба Валя сегодня умерла, — соседка горестно всплеснула руками. — Как хорошо, что она вам успела помочь.

Она ещё что-то говорила, но Зоя не слышала. Она молча смотрела на соседку, не понимая то ли радоваться, то ли плакать от этой новости. Чуть позже, сидя за столом, она поделилась с мужем. Он одобрительно кивнул, а Настенька дула в чашку на горячий чай и смотрела в окно.

2. Призраки не плачут

— За что такое наказание? — причитала женщина на скамейке, обсуждая с соседкой по палате свой диагноз.

По длинному больничному коридору одиноко прогуливались пациентки разных возрастов.

Я остановилась напротив палаты под номером восемь, она как раз находилась напротив сестринского поста. Пустая палата встретила холодными стенами и порывом ветра. Настежь открытая рама хлопнула об откос. За окном моросил мелкий дождь, серые тучи угрюмо нахмурились, пряча солнце.

Судя по занятым тумбочкам, свободных кровати было две, обе расположились у окна, я выбрала как раз рядом с открытым окном. К тому моменту, когда я разложила вещи, в комнату вошли соседки: высокая молодая женщина лет тридцати и полная темноволосая. Они сразу замолчали, увидев меня.

— Меня Маша зовут, — представилась высокая блондинка.

— Меня Света, — гнусаво поздоровалась темноволосая, на вид не больше сорока лет. — Я плохо слышу, поэтому так говорю. Не пугайся.

Я приветливо улыбнулась.

— Привет! Меня зовут Аника.

— То есть Аня? — Маша нахмурилась.

— Нет, просто Аника. Это еврейское имя.

— А-а, понятно. Первый раз слышу.

Мы замолчали. Каждая уткнулась в свой телефон. Общаться особо не хотелось.

Через час позвали на ужин. Проходя по коридору я увидела девочку лет восьми. Она стояла у входа в отделение, молча наблюдая за вереницей цветных халатов, медленно семенящих в сторону столовой.

«Может чья-то дочь,» — подумала я, ещё раз бросив на неё беглый взгляд.

Наша палата находилась недалеко от кухни, поэтому мы пришли самые первые, и, получив порцию омлета, заняли столик у окна.

— Сегодня любимый ужин, — Света улыбнулась и по-детски захлопала в ладоши.

— Давно здесь? — спросила я.

— Неделю, завтра операция.

Света говорила непривычно громко, сразу привлекая внимание к нашему столику.

— А ты? — я посмотрела на Машу.

— Третий день, но надеюсь до операции дело не дойдёт. Я на сохранении лежу. Врач перестраховалась, сказала на всякий случай.

— Ну да, лучше так, — я кивнула, продолжая дожевывать омлет.

После ужина соседки повеселели, и продолжили общение уже в палате.

— Аника, а ты здесь по какой причине? — спросила Маша.

— Киста, — коротко ответила я, не желая вдаваться в подробности.

— На операцию?

Я кивнула.

На самом деле моя киста была нежеланным ребёнком. Я никому не сказала об этом, стараясь скрыть от всех свой грех, которого стыдилась. Чему больше Воспитанная в богобоязненной семье, я знала, что для них нагулянный ребёнок — это позор. А убить нерождённого ещё более тяжкий грех.

Дежурная медсестра оповестила об отбое и выключила свет.

Я лежала в кровати, изучая белый потолок, его причудливый рисунок из растрескавшейся краски. Из коридора раздавался приглушенный разговор медсестры и санитарки.

Я достала телефон, пыталась читать, но мысли уносились прочь отсюда.

«Он казался для меня самым красивым на факультете. Будущий психолог, очень тонко чувствовал слабые точки сокурсниц, знал что сказать, чтобы получить желаемое.

Невнятные поцелуи, быстрые ласки, неприятное сопение, а итог — беременность. Не нужная, постыдная, пожизненное напоминание об ошибке.»

Соседки уже спали, часы на телефоне показывали 12:00, когда я услышала тихий скрип двери. Мне показалось, что в проёме мелькнула детская ручка.

«Может девочка палаты перепутала? Хотя странно: мы в гинекологическом отделении, откуда здесь дети? Если только кому-то разрешили ребёнка с собой взять, может, оставить не с кем.»

Я решила проверить, подошла к двери и выглянула в коридор. Никого, только храп медсестры, прикорнувшей на диванчике, эхом разносился по коридору. Не успела я лечь, как на этаже загромыхала каталка, раздались голоса медсестёр. Видимо поступил кто-то, через пару минут в комнату ворвалась медсестра, включила свет. Следом въехала каталка с девушкой. Они помогли ей перебраться на заправленную кровать и ушли, выключив свет. Девушка отвернулась к стене, трясущиеся плечи, периодически вздрагивали, но она не издала ни звука.

Когда я проснулась, соседки уже во всю общались с новенькой. Это была тридцатилетняя девушка, настолько хрупкая и тонкая, что больше напоминала пятнадцатилетнего подростка, чем взрослую женщину.

— Я даже не знала, что беременна, — в голосе звучала неподдельная горечь. — Если бы знала давно бы легла на сохранение.

— Ну не переживай, — успокаивала Маша. — Может всё обойдётся.

— Дай бог, — ответила новая соседка. — Ещё раз я не вынесу.

— Уже были случаи? — сочувствовала Маша.

— Да, на двадцатой недели близнецы. И два на ранних сроках.

— Ты главное не переживай, тебе нельзя.

Соседки продолжили говорить. Я встала, чтобы подготовиться к обходу.

Весь день пролетел в суматохе, очередях, сдаче анализов перед операцией. В очередной раз, проходя по коридору, я вновь увидела девочку, решила подойти.

Медсестра, выходящая из процедурной, на несколько секунд перегородила дорогу. Девочки уже не было.

— Вы не заметили сегодня ребёнка в отделении, — спросила я девушек, заходя в палату.

— Нет, не видела, — Маша отрицательно покачала головой.

Света спала. А новая соседка странно на меня посмотрела.

Ночь снова не принесла мне долгожданный сон. Сквозь тонкий матрас чувствовалась фанера, подложенная под него. Болели бока от долгого лежания, я решила пройтись по коридору. Часы показывали 00:30, когда я проходила мимо сестринского поста.

Подходя к туалету, я увидела, промелькнувшую тень.

«Может кто-то зашёл» — предположила я и остановилась перед дверью. Подождала несколько минут, постучала, никто не отозвался, я вошла.

Выйдя из кабинки непроизвольно дёрнулась, у дверей стояла девочка. Холодный липкий пот выступил на теле, а сердце затрепыхалось в груди, готовое остановиться от увиденного.

Мертвенно-бледная кожа, милые черты лица, вздёрнутый носик, золотистые волосы. Её можно было принять за ангела, если бы она так сильно не была похожа на призрак. Я молча смотрела на неё. На шее чёрным кольцом, будто плетёная фенечка, виднелся вдавленный след от рук.

Хриплый, сдавленный детский шёпот разнёсся по туалету.

— Когда придёт козлорогий, глаза не открывай.

— Кто ты?

— Только так ты спасешь ребёнка, — продолжила девочка.

— Кто ты такая? Кто такой козлорогий? — мне нужно было понять, разобраться о чём она говорит.

Ощущение нереальности происходящего, окутывало меня, туманило мозг.

Девочка все так же стояла у двери.

— Пожалуйста, объясни, я не понимаю, — я шепнула еле слышно, уже не веря, что получу ответ.

— А разве ты не знаешь?

— Нет.

— Спроси Надежду.

Я моргнула, девочки у двери уже не было.

Как до палаты долетела не помню, запрыгнула на кровать с середины комнаты, укрылась одеялом. Руки потряхивало как при паркинсоне.

«Что за бред? Какие призраки? Какой ещё нафиг козлорогий? Может мне всё это снится?»

Я ущипнула себя и отдёрнула руку. «Больно! Значит, не снится. Я же не Константин, чтобы призраков видеть. Никогда подобного за собой не замечала. Почему же сейчас?

И что это за девочка?

Почему я должна о ней знать?

Одни вопросы и ни одного ответа. Надо успокоиться. Надо успокоиться.»

Про сон я забыла, да и не смогла бы сейчас уснуть даже если бы постаралась. Что я знала о подобных случаях только то, что видела в фильмах ужастиках. Чаще всего призраки связаны с местом где умерли. Может поспрашивать работников о маленькой задушенной девочке. Должен же кто-то знать об этом… Кажется, она сказала «спроси Надежду».

С трудом дождавшись утра, я соскочила с кровати, как только услышала голос медсестры.

— Доброе утро, Ирина Валерьевна! — я пыталась держаться непринуждённо.

— Что случилось? Плохо? — вместо приветствия забеспокоилась дежурная медсестра.

— Нет, нет. Всё хорошо. Просто спросить хотела, — затараторила я, пытаясь успокоить медсестру, но вызвала ещё больше подозрений.

— Давай-ка я тебе давление смеряю, что-то не нравится мне твой вид.

Пришлось согласиться.

Пока медсестра накачивала манжету воздухом, я попыталась расслабиться и как бы невзначай спросила:

— А вы давно работаете?

Ирина Валерьевна взглянула на меня поверх квадратных очков.

— Сомневаетесь в моей компетенции?

— Что вы? Просто интересно, — я попыталась улыбнуться.

— Так и есть, давление зашкаливает. Ну-ка милочка, пойдём в палату.

Она подхватила меня под руку и повела в по коридору.

— Сейчас принесу таблетки и не вздумай подскакивать.

Девушки-соседки уже проснулись и во все глаза смотрели на меня.

— Аника, с тобой все в порядке? — Маша села рядом на кровать.

— Всё хорошо, просто давление.

Позвали на завтрак.

— Девочки, вам принести? — заботливо спросила Маша.

Я кивнула.

— Надя, а тебе?

Новая соседка, погруженная в телефон, ответила лёгким кивком через несколько секунд.

«Надя! Надежда!

Надо улучшить момент и спросить. А что спросить?»

Мысли лихорадочно кружились, спотыкались, я никак не могла сосредоточиться и ухватить нужную. Зашла медсестра, принесла таблетки, то ли среди маленьких кругляшек было успокоительное, то ли тело сдалось после бессонной ночи, но я постепенно расслабилась и уснула, пропустив завтрак и обед.

Сквозь сон доносились голоса, соседки обсуждали последние новости. Я приоткрыла глаза — Надя лежала на противоположной кровати.

— О, соня проснулась. Мы не стали тебя будить, ты так крепко спала. Тарелка с едой стоит на тумбочке, — Машина забота удивляла. Я никак не могла понять делает ли она это искренне или с каким-то умыслом.

— Спасибо, Маша! — я села на кровати и обратилась к Наде. — Не успела тебя поприветствовать, так что привет, я Аника!

— Надежда, очень приятно, — она ответила искренне улыбаясь.

— Я краем уха слышала ты не первый раз здесь лежишь.

Надя кивнула.

— Я хотела спросить… — и замялась, не зная как правильно задать вопрос, чтобы не показаться сумасшедшей. — Э-э-э, слышала ли ты когда-нибудь историю о задушенной девочке.

Чувствовала себя глупо, но к моему удивлению Надя опять кивнула.

Я чуть не подскочила от радости.

— Расскажи, пожалуйста. Мне кто-то давно рассказывал, а я забыла детали.

— Да, я помню эту девочку. Это было три года назад, я тогда тоже лежала на сохранении, а она лежала здесь с мамой, дочку оставить не с кем, а скоро роды. Хорошая девочка. Ласковая. Юлей звали. Мы её угощали, играли с ней. Я даже не понимаю, как это произошло, почему врачи не заметили, что у женщины не в порядке с головой. И просто в один момент ночью задушила дочь. Её вроде в психбольницу отправили, она ничего не понимала и только твердила: «я не дам ему своего ребенка».

А Юлечку похоронили на Старо-северном кладбище. Жаль девочку.

Кажется, я стала немного понимать, но мне нужно поговорить с Юлей. Я вышла в коридор, её не было. До отбоя я просидела на диванчике перед платой, но она так и не появилась. Медсестра отправила меня в палату.

Я стояла в длинном коридоре, в луче света. Ни начала, ни конца, словно это был не коридор, а тонель. Попробовала идти, но оставалась на месте. Внезапно передо мной появилась девочка. Я узнала её — это Юля, но не та, которую я видела в туалете, а живая. Она подошла ко мне и сказала:

— Зачем ты искала меня?

— Хотела узнать кто тебя убил.

— Он.

Она смотрела пристально, не отводя взгляд.

— Значит, это была не твоя мама?

— Нет.

— Зачем?

— Он собиратель невинных душ.

— Почему именно здесь?

— Разве это не очевидно? Место, где много боли и смерти, где гибнут нерожденные дети, притягивает злые силы. Ребёнок, от которого отказалась мать, больше не находится под её защитой.

— Почему тогда ты здесь? Если он убил тебя, должен был забрать. Разве нет?

— Он забирает только невинные души, я к ним не относилась.

Я молчала, последние слова, словно удар под дых: лишили меня сил.

— Это всё, что ты хотела узнать?

Юля шагнула назад.

— Нет, нет, не уходи. Ещё один вопрос

Она молчала.

— Почему я вижу тебя?

— У тебя дар, но ты им не пользуешься.

— Дар? Но я никогда не чувствовала ничего особенного.

— Придёт время — ты поймёшь. И подумай о своём решении. Завтра он придёт. У твоей соседки жизнь малыша угасает, он в любом случае не выживет, а твой ребёнок может остаться жив.

— Почему ты помогаешь мне?

— Ты единственная кто может меня спасти.

— Но как? Скажи, я постараюсь помочь. Юля мне так жаль, что с тобой это случилось, — слезы появилась в уголках глаз.

— Мне тоже жаль, но призраки не плачут, —

Юля помедлила, раздумывая ответить на вопрос или нет.

— Если ты сохранишь ребёнка, и разрешишь мне занять его место, я смогу переродиться и уйти из этого междумирья.

— Нет, я не могу.

— Решать тебе.

За окном светлело, часы на телефоне показывали пятнадцать минут шестого. Я чувствовала, что это был не сон, будто разговор произошёл в реальности, возможно, в другой, но я ощущала, что мне это не приснилось. Я не знала кто этот козлорогий, но уже ненавидела его всей душой. Мысль, что Надя в очередной раз лишится ребёнка, не давала мне покоя. Внезапно, меня посетила ужасающая мысль — судя потому, что сказала Юля — если не открывать глаз и не привлекать его внимания, то он пройдёт мимо, а что если проснётся Маша? Значит, она тоже в опасности? Неужели против него нет другой силы способной справиться с ним? Я всегда верила — добро побеждает зло, но оказавшись перед самым тёмным злом, не знаю как поступить. Мне очень хотелось помочь Юле, но не ценой своей жизни. Конечно, можно забыть про всех, пойти на операцию или того проще специально отдать душу своего ребёнка собирателю, но… Смогу ли я с этим жить?

Мне нужно было с кем-то поговорить, но единственный человек, который мог мне помочь — отец. Я просто не могу разбить ему сердце. «Проповедник церкви, не смог уследить за своей дочерью» — вот что будут шептать за его спиной на каждом шагу. И во все виновата я.

Словно прочитав мои мысли, на телефоне пиликнуло смс от папы. «Доченька, привет! Когда операция? Назначена? Напиши, мы будем молиться. От мамы привет, она хочет сегодня к тебе заскочить».

Мама… Мы никогда не были с ней близки. Иногда мне казалось, что она меня боится. Она не обнимала меня, не целовала, будто я была для неё чужой.

С чего она решила заехать? Я лежу здесь всего пару дней. Странно как-то.

На обходе врач сказала, что мои анализы хорошие и на завтра назначена операция. Машу выписали сегодня, а Свете запретили есть и пить перед сегодняшней операцией. Наде назначили очередное узи.

С одиннадцати начинались посещения и, как обещал папа, без пяти одиннадцать раздался звонок от мамы, она ждала меня внизу.

Я заметила её сразу: седые волосы, аккуратно собранные под косынку, невзрачное серое платье, как и полагается жене священника. Как всегда в руках минибиблия. Завидев меня, она убрала её в сумочку и встала на встречу.

— Здравствуй, Аника!

— Здравствуй, мама! Каким ветром? — я сделала вид, что ничего не знала о её приезде.

— Я подумала, тебе нужна поддержка.

— Можно было просто позвонить.

— Ты не рада меня видеть? — мама выглядела расстроенной.

— Нет, что ты. Рада. Может, пойдём прогуляемся?

После недели дождей, наконец, светило солнце.

— Хорошо.

Оказавшись на улице, вдали от посторонних глаз и ушей, я всё-таки решила задать вопрос.

— Мама, а у нас в семье случайно никаких колдунов или ведьм не было?

Маму даже передёрнуло

— Аника, что за вопросы? Откуда у тебя такие мысли?

Мне не хотелось рассказывать ей обо всём, но надо было объяснить.

— Со мной происходят странные вещи, мне кажется, я вижу призраков.

Мама молчала. Мы подошли к лавочке в тени тополей, окружённой клумбами с бархатцами.

— Я просто не понимаю: откуда это? Или я просто схожу с ума?

Она сидела сгорбившись, не поднимая глаз.

— Мама?

— Я не хотела, чтобы ты знала, — чуть слышно произнесла она. — Но, видимо, пришло время рассказать.

— О чем?

Нехорошее предчувствие холодком пробежало по рукам и спине.

— Мы не всегда жили здесь.

— Я знаю про это, ты рассказывала, что раньше мы жили в посёлке.

— Да, так и было. Но приехать нам пришлось из-за тебя. По собственной глупости я однажды обратилась за помощью к бабке-целительнице, — мама нервно теребила в руках носовой платок, продолжая смотреть на землю. — У тебя болел живот, и я повела тебя туда. Это было сложное время, разруха после девяностых ещё давала о себе знать, в больнице не хватало персонала, огромные очереди. Тем более мы как раз только развелись с твоим отцом. На тот момент мне показалось это лучшим решением, но сейчас я понимаю, как я ошибалась.

Мне хотелось поторопить её, сказать, чтобы перешла к сути, без оправданий и причитания, но я сдерживала себя.

— Я чувствовала, что что-то не так, — продолжала она. — Словно из тебя утекала энергия, оказалось, что бабка, не имея никого из родственников, перед смертью совершила обряд переселения душ, подселилась в твоё тело.

«ЧТО?! Что за бред? Я снова сплю, и мне снится ужастик?»

— Хорошо, что мы вовремя заметили и успели обратиться за помощью к знающим людям, какая-то часть силы этой ведьмы осталась. Всё что ты говорила — сбывалось, если ненароком ты желала человеку плохого, то он заболеваю или с ним происходил несчастный случай. По посёлку поползли слухи, некоторые откровенно в глаза говорили, что ты ведьма. А ведь тебе предстояло идти в первый класс… — наконец, она посмотрела на меня. — Я не знала, что делать. Тогда я и приняла решение переехать, обратилась в церковь, к психологам. Сеансы гипноза помогли сдержать твою силу, выстроить защиту от тебя самой, ты стала как будто нормальной. И чтобы навсегда забыть об этой истории и чтобы никто не мог напомнить тебе об этом, я сменила нам имена. А потом я вышла замуж за твоего нынешнего папу и мы сменили фамилию ещё раз.

Её взгляд метался в поисках хоть какого-то знака понимания и одобрения с моей стороны, но не находил. Мир словно уменьшился до камня, на котором остановился мой взгляд. Мне не хватало воздуха, будто я разучилась дышать. Мой мир остался там в прошлом, а я живу не своей жизнью.

— Значит, те сны, что мне снились всё правда? — спросила я, когда смогла, наконец, вздохнуть.

— Да, — она промочила уголки глаз платком, который держала в руках. — Прости. Наверно, надо было рассказать тебе раньше.

— Как меня звали?

— Настя.

— Я всегда чувствовала, что Аника не моё имя, — я не узнавала свой голос: безжизненный, равнодушный, чужой.

— Прости, — прошептала мама.

— Бог простит.

Я встала и, не оборачиваясь, ушла в здание больницы.

Теперь все сложилось, как пазл. Видения, сны, слова Юли о моей силе. Я всегда думала, что сны с нечистью — это результат всех просмотренных фильмов-ужасов, но теперь поняла: я всё это умею. Быть жертвой мне больше не хотелось.

Когда вошла в палату Маша, одетая и готовая к выписке, сидела у Светы на койке. Её недавно привезли после операции и она медленно отходила от наркоза. Нади в комнате не было.

— Аника, присмотри за Светой, пожалуйста, за мной такси подъехал, а я уйти не могу. Света бредит и крутится, а ей нельзя. Медсестры привезли её и выгрузили, как кусок мяса. Только сказали, чтобы не давали на спину переворачивать, а то может начаться рвота. Не дай бог захлебнется.

— Конечно, беги. Я посижу с ней.

Я села рядом со Светой, придерживая её за плечи.

Оставалось все меньше времени, приближался вечер, а я никак не могла принять решение и придумать, как поступить. Зазвонил телефон.

— Да папа, привет!

— Доченька, как дела? Я переживаю, ты не ответила на смс.

Я хлопнула по лбу, точно. Я ведь и правда забыла ему ответить.

— Всё хорошо, папа. Просто забыла.

— Точно?

«Он что-то подозревает? Откуда такие вопросы?».

— Мама приехала? — я решила перевести тему.

— Да… в слезах. Поэтому и спрашиваю. Надеюсь это не рак? — в голосе чувствовалось с трудом сдерживаемое волнение.

— Нет, что ты. Не рак — нервно добавила я.

— Папа, а ты веришь в призраков?

Кажется, мой вопрос застал его врасплох.

— Ну допустим.

— А в демонов?

— Алика, что случилось?

— Ничего, просто спрашиваю.

— Алика, ты же знаешь — врать не хорошо. А я всегда знаю, когда ты врёшь.

Я молчала, не решаясь рассказать о призраке и козлорогом, которого даже не видела.

— Алика, солнышко моё, не думай, что я не смогу понять, просто доверься.

— Папа, у меня всё хорошо. Правда! Мне сейчас некогда, соседку привезли после операции, надо помочь. Я позвоню тебе завтра, после процедуры, хорошо?

— Хорошо. Пока!

Кажется, папа расстроился, но я просто не могла ему всё рассказать. Услышать нотки разочарования в голосе человека, которого обожаю, не оправдать его надежды — это сродни предательству с моей стороны.

Вскоре зашла заплаканная Надя, ничего не говоря, она легла на кровать, отвернулась от всех. Я знала, что ей сказали на узи, но не смогла найти слов поддержки, они застревали в горле. Чем можно помочь человеку, который потерял надежду? Наверно, в мире нет таких слов.

Через час Света пришла в более-менее нормальное состояние, не говорила, но уже хотя бы осознавала, где находится и кивала головой на сказанное.

Я ждала вечера, не могла найти себе место: ложилась на кровать, через несколько минут выходила из палаты, слонялась из одного конца коридора в другой. Жизнь в больнице продолжала идти своим чередом. Так прошёл вечер. Медсестра оповестила об отбое. Я легла на кровать в ожидании встречи. Боевой настрой сошёл на нет, на его место пришла растерянность и понемногу возрастающая паника.

В наступившей тишине, послышались уверенные шаги. Я затаила дыхание, прислушиваясь к цоконью каблуков. Их размеренное постукивание медленно перемещалось от палаты к палате, исчезая на несколько минут и вновь возвращаясь, неотвратимо приближалось к нам.

Моё воображение рисовало волосатого демона похожего на козла, с длинными изогнутыми рогами и копытами, как видела в фильмах. Сердце замирало каждый раз, когда цоконье возобновлялось. Стук каблуков остановился возле нашей палаты, раздался тихий стук. Я лежала, закрыв глаза. Дверь открылась.

— Девушки, здравствуйте! Меня зовут Евгений Павлович, я главный врач. Простите за такой поздний обход, но времени совсем нет.

Я открыла глаза, вздохнула с облегчением.

— Добрый вечер! — поздоровались мы наперебой.

Палата наполнилась древесно-пряным запахом дорогих духов. Молодой, красивый врач производил впечатление успешного человека.

Евгений Павлович подошёл к Свете, присел на краешек кровати, вежливо спрашивая её о самочувствии. Моя кровать стояла рядом и, окончив осмотр, главврач процокал к моей кровати.

Так же присел на краешек кровати, немного наклонился вперёд и, белозубо улыбаясь, спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо.

Он потянулся к моему животу, из-под рукава медицинского халата выглянули массивные часы с золотым браслетом.

Внезапно, раздался тихий скрежещущий голосок:

— Сядь ближе.