Бесплатный фрагмент - Алкоголизм — симметричный ответ!

Вы держите в руках книгу: «Алкоголизм — симметричный ответ! Опыт освобождения от алкогольной зависимости».

Эта книга написана от первого лица на основе жизненного опыта автора. Она благословлена протоиереем о. Дмитрием (Смирновым) — председателем Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства и рекомендована к прочтению главным наркологом России, доктором медицинских наук Е. А. Брюном. Обращения к читателям этих авторитетных представителей православия и медицины приводятся на первых страницах книги.

Выпивая первую в своей жизни рюмку, никто не собирается становиться алкоголиком. Однако одни на всю жизнь сохраняют способность культурного употребления спиртного, разбираются в редких сортах крепких напитков, смакуют и по достоинству оценивают вкус и аромат изысканных вин, сохраняют здравомыслие и приподнятое настроение во время застолья, знают меру и точно выбирают момент, когда нужно решительно отстранить очередной бокал.

Другие же, ни в чем не уступающие первым по воспитанию, образованности и интеллигентности, вкусив впервые в жизни любую спиртосодержащую жидкость, уже не могут остановиться, самостоятельный отказ от алкоголя выше их сил. Эти люди — алкоголики.

Очень часто они отзывчивые, ответственные и трудолюбивые члены общества. Но зависимость от спиртного делает их несчастными и больными, с развитием пагубного пристрастия они становятся обузой для семьи и коллег по работе, в конце концов начинают разрушать социальное пространство вокруг себя. В книге описан проверенный способ полного освобождения от алкогольной зависимости, подтвержденный более чем 80-летней медицинской статистикой.

Неподписанные стихотворения и притчи принадлежат перу автора, иллюстрации авторские.

Отзывы, замечания и предложения прошу отправлять на электронную почту: nikolaj.piligrim@mail.ru

Предисловие автора

Эта книга предназначена для читателей, которые так или иначе соприкоснулись с проблемой алкоголизма. Если случайного прохожего на улице спросить, знаком ли он с этим недугом, то почти каждый вспомнит о своих родственниках, друзьях, коллегах по работе или о себе самом, подвергшихся агрессивным нападкам «зеленого змия».

Такие воспоминания обязательно окрашены негативными чувствами — беспомощностью, безысходностью, брезгливостью, сожалением, страхом. Многие находят странным, что в век освоения космоса, нанотехнологий, биоинженерии и других революционных достижений человечества бич алкоголизма одним из главных регуляторов численности населения планеты. Он губит отдельных людей и семьи, выкашивает целые народы.

Уровень социальной опасности алкоголизма крайне высок. Для всего, что дорого человеку и обществу в целом, эта болезнь несет смертельную угрозу. Поиск новых эффективных способов избавления от этой напасти всегда сохраняет и будет сохранять свою актуальность. Обсуждаемая в книге проблема многогранна и сложна, а питающие ее истоки глубоки и часто незаметны. Возможно, полученное в результате прочтения книги представление об алкоголизме прояснит заинтересованному читателю не только его причины, но и вызовет доверие к предлагаемому способу лечения.

Если в игре под названием «Жизнь» игрок начинает регулярно подпитывать азарт спиртным, абсолютно все, ради чего стоит жить, ставится на кон и вскоре проигрывается вчистую. Шансы на выигрыш нулевые — исключений не бывает. Алкоголь как опытный шулер сначала дает немного выиграть, надежно сажая наивного простака на крючок, а затем безжалостно банкротит втянутую в игру жертву. Против алкоголя, как и против атомного, химического или биологического оружия, не придумано эффективной защиты. Нет антидота, таблетки или действенного способа, останавливающего процесс деградации спивающегося алкоголика.

Книга не претендует на роль учебника или инструкции по лечению алкоголизма. Такое методическое пособие по выздоровлению давно написано, и его эффективность подтверждена огромным числом освободившихся от зависимости людей — это «Большая книга» анонимных алкоголиков (АА). Изложенной в ней 12-шаговой программой выздоровления успешно пользуются, помимо алкоголиков, представители многих других зависимостей: игроманы, наркоманы, курильщики, переедающие, эмоционально неуравновешенные и др. Помогает она и созависимым — родственникам зависимых людей; очень часто прохождение ими упомянутой программы открывает путь к излечению их больного алкоголизмом родственника.

В этой книге изложена личная позиция по некоторым положениям и идеям, которых придерживается движение АА. Здесь приведены правдивые примеры из жизни людей, избавившихся от алкоголизма. Я буду считать свой труд не напрасным, если после ознакомления с ним в сердце читателя зажжется искра надежды, что для него, его пьющего родственника, друга или коллеги по работе не все еще потеряно, что выход есть. Возможно придет понимание природы этой страшной болезни и наметится простой путь, выводящий на свет из самых мрачных закоулков судьбы, в которые неизбежно загоняет человека «зеленый змий».

Как алкоголизм в его патологической стадии объединял пьющих независимо от социального положения, так и сообщество АА сплачивает желающих бросить пить людей самых разных сословий. На группы АА, иногда из любопытства, а иногда и за помощью, приходят бизнесмены, служители церкви, врачи всех специальностей. Эта болезнь косит широким замахом — без привилегий, без разбора. Когда ничего не помогает, попавший в беду человек хватается за сообщество АА, как утопающий за соломинку, и, к удивлению многих, эта соломинка оказывается спасительной.

Нарколог при приеме алкоголика или священник на его исповеди нередко испытывают комплекс профессиональной неполноценности, признают свое бессилие. Врач оправдывает неспособность помочь неизлечимой стадией заболевания, священник — одержимостью, и оба правы. При этом они, владеющие специальными знаниями и опытом профессионалы, разве что чудом могут объяснить происходящие в сообществе АА изменения с безнадежными больными, на которых общество зачастую давно поставило крест.

Медицина и Церковь признают эффективность программы АА, помогают организовывать группы и поддерживают их. Огромное им за это спасибо и низкий поклон от миллионов спасенных людей, и от их родственников.

Легче писать для конкретной аудитории, для «своего» читателя: психологу для психологов, наркологу для наркологов, христианину для христиан, анонимному алкоголику для анонимных алкоголиков. Популярность такой литературы внутри групп людей, объединенных по определенному признаку, гарантирована общностью интересов, совпадением нравственных установок, совместными предпочтениями, рекомендациями авторитетов внутри сообществ.

Сложнее писать христианину для психологов, анонимному алкоголику для наркологов, наркологу для христиан. Здесь может иметь место непонимание в силу несовпадения картин мира и систем ценностей. Наркологи могут укорить автора в некомпетентности, психологи — в научной необоснованности, христиане — в ереси. И совсем не просто изложить свое видение проблемы так, чтобы написанное нашло отклик во всех сердцах, и было не только интересным, но и полезным. Тем не менее книга адресована широкому кругу читателей, для этого в работе над ней я старался исходить из общечеловеческих ценностей — любовь, вера, свобода, семья, здоровье, счастье.

Алкоголизм при близком рассмотрении оказывается очень простым заболеванием, таким же, как прост описываемый в этой книге способ избавления от него. Человек склонен всему находить рациональное толкование. И эта загадочная даже для специалистов болезнь рассматривается на основе общепринятых медицинских, социальных и нравственных категорий. В изложении материала неукоснительно соблюдались заложенные создателями сообщества АА принципы, главные из которых простота и честность. Книга написана с чувством огромного уважения и благодарности к основателям и ветеранам международного движения анонимных алкоголиков.

Легкого и полезного прочтения, дорогой читатель!

Обращения к читателям

Протоиерей Д. Н. Смирнов

В христианской традиции пьянство всегда осуждалось, а святыми отцами Церкви неоднократно признавалось его демоническое происхождение. Так, святитель Василий Великий называл пьянство добровольно накликаемым бесом, через сластолюбие вторгающимся в душу, а святитель Иоанн Златоуст — произвольным беснованием, которое хуже умопомешательства. По причине пьянства ежедневно совершается множество тяжких грехов, гибнут невинные люди, сиротеют дети.

Алкоголизм — крайняя и закономерная стадия пьянства, апофеоз гордыни и бесовской одержимости. Этот недуг сегодня очень распространен и очень опасен, он глубоко поражает духовную сферу человека, и эффективного средства избавления от него до сих пор не найдено. В связи с этим интересен для изучения любой успешный опыт лечения алкоголизма. Автор этой книги честно описывает личную историю своего алкогольного прошлого, переживаемые им душевные терзания в период злоупотребления спиртным и искания в попытках освободиться от страшной болезни.

Длительный срок трезвости и приводимые автором факты избавления многих людей от пристрастия к спиртному вызывают доверие к предлагаемому им способу исцеления на бесспорно духовной основе. На страницах книги неоднократно подчеркивается, что преодоление алкоголизма невозможно без опоры на Бога, без веры, смирения и молитвы, глубокого осознания причин своего заболевания и искреннего покаяния.

Прочтение книги нахожу полезным для всех, считающих себя зависимыми не только от алкоголизма, но и от наркотиков, табакокурения, объедения, а также для их родственников и всех, ищущих пути для духовного роста.

Председатель Патриаршей комиссии

по вопросам семьи, защиты материнства и детства, протоиерей Д. Н. Смирнов

Доктор медицинских наук Е. А. Брюн

Сегодня алкоголизм является опасной социальной проблемой России, наносящей удар по демографии, угрожающей здоровью нации и национальной безопасности страны. Проблема усугубляется унаследованными нашим народом традициями употребления крепких напитков, «благодаря» которым зачастую встреча пьяных граждан и даже женщин и подростков на улицах городов и сел не слишком удивляет прохожих. Статистика распространения алкоголизма по стране пугает.

Эта болезнь поражает не только здоровье и психику отдельного человека — она ломает судьбы окружающих, губит семьи. Дети алкоголиков имеют повышенный риск наследования этого недуга. Пьянство на производстве — серьезный источник травматизма, который снижает качество и конкурентоспособность отечественной продукции, ухудшает экономические показатели предприятий. Алкогольная ситуация в России осложняется круглосуточной доступностью спиртного и требует разработки беспрецедентных мер для профилактики и снижения вреда. Выработка эффективных способов противодействия алкоголизации нашего общества предполагает осознание всеми гражданами России алкоголизма как национального бедствия, сопоставимого с объявлением гражданской войны.

В связи с этим сложно переоценить опыт людей, сумевших избавиться от этой зависимости. В книге приведены примеры проявления алкоголизма в крайних стадиях, раскрыты неоднозначные причины этой страшной болезни, а также описан действенный путь избавления от пристрастия к спиртному через прохождение 12-шаговой реабилитационной программы анонимных алкоголиков. Статистика отечественных наркологических центров подтверждает, что при выполнении больными рекомендации посещать группы анонимных алкоголиков процент их повторного попадания в стационары снижается многократно.

Приведенные в книге факты свидетельствуют больным, их родственникам и всем соприкоснувшимся с этой проблемой людям, что алкоголизм не приговор, отчаиваться даже в самых тяжелых случаях не следует, и что вполне надежным ориентиром для страдающих от злоупотребления спиртным людей является сообщество анонимных алкоголиков. Более чем 80-летняя деятельность этой международной организации избавила от алкоголизма миллионы людей. Надеюсь, для любого читателя эта книга окажется познавательной, интересной и полезной.

Главный нарколог России,

доктор медицинских наук

Е.А.Брюн

Обращение автора к алкоголикам

Дорогой злоупотребляющий спиртным! Я обращаюсь к тебе как к самому близкому другу. Я прошел тяжелый путь борьбы с алкоголизмом, не многим отличающийся от твоего, и понимаю тебя как никто другой. Все, что ты прочтешь ниже, основано на переосмыслении мной своего прошлого, почерпнуто из рассказов алкоголиков о себе, беседах с членами их семей, врачами, священнослужителями и наблюдениях за разными жизненными ситуациями, связанными алкоголизмом. Я по личному опыту знаю все твои сомнения, страхи, доводы, которыми ты, может быть, оправдываешь свое пьянство и неспособность избавиться от недуга.

Приход на группу анонимных алкоголиков кажется тебе чем-то пугающим потому, что это обещает круто изменить привычный образ жизни, в которой спиртное стало главным. Я знаю это по себе — все, что раньше казалось самым значительным, отходит на второй, третий, десятый план. В этой болезни есть точка невозврата, когда воля к жизни ослабевает настолько, что, даже чувствуя близкую трагическую развязку, проще продолжать пить, чем остановиться. Мир сужается до пространства стограммовой стопки, и даже когда надежда на спасение почти угасла, нет сил сопротивляться желанию выпить. Я знаю это не по наслышке, я это пережил.

В новой жизни спиртного не будет — вот чего ты, друг, боишься по-настоящему. Как жить без алкоголя — ты уже не представляешь, хотя он уже не приносит тебе удовольствие, только временное облегчение от страданий. Но при этом ты объясняешь свой страх самыми абсурдными доводами, типа: все равно ничего не поможет, тебя хотят заманить в секту, справлюсь как-нибудь сам, и т. п. Поверь, если ты алкоголик — сам не справишься. Будешь биться, как муха в паутине, и только глубже вязнуть. Я знаю, пробовал. Я слышал тысячи историй алкоголиков, которые пробовали бросить пить самостоятельно. Ни у одного не получилось. Ни у одного, понимаешь?

Зато вместе у нас — получилось. Попробуй и ты, поверь, это возможно. Спроси себя — почему бы и нет? Что ты теряешь? Между чем и чем у тебя выбор? Ответь себе честно на эти вопросы, выбери момент, пока трезвый, и сделай первый шаг к выздоровлению. Между окончанием одного запоя и началом следующего есть краткий миг просветления. Если проскочишь этот миг, то опять накатит свинцовая тяга и ты неизбежно сорвешься в очередной загул. Поэтому не тяни, отойдешь от запоя и приходи, это выход.

Страх прийти на группу пустой, ты придешь и сам в этом убедишься. Миллионы умирающих от алкоголизма пришли к нам и выжили и зажили полноценной жизнью. Почему бы и тебе не сделать шаг к своей трезвости, разве лишние для тебя пара-тройка десятков лет полноценной жизни? За это время ты сможешь исправить наделанные по пьянке ошибки, наверстать много, казалось бы, безвозвратно упущенных возможностей.

Скажешь, не хочешь? Хочешь, я же знаю, сколько сожаления и скорби переполняет твою мятущуюся душу перед очередным срывом. Как искренне ты сожалеешь о пропитом здоровье, о бессонных ночах твоих родителей, о вытравленной водкой любви к твоей женщине, лучшие годы которой ты растоптал своими пьянками. Скорбишь о незаметно пролетевшем в синем тумане детстве твоих детей, выросших, как сорная трава на обочине. Сокрушаешься, но бессилен изменить ставший привычным ход событий, не способен сопротивляться бешеному хмельному водовороту, который неудержимо тащит тебя к жерлу дьявольской воронки. Потому, что алкоголизм уже победил тебя, признай это как свершившийся факт и приходи к нам. Мы знаем, что делать с этими воронками.

Я знаю на личном опыте, что прогрессирующий алкоголизм формирует все более критический взгляд на любые способы, которые сулят реальное избавление от него, особенно если эти обещанные методы бесплатные. Поэтому, дорогой читатель, я с уважением признаю твое право сомневаться в действенности изложенного в этой книге способа сохранения трезвости, в конце концов, ты не более скептик, чем я. Прошу тебя только об одном: усомнившись, рассей свои подозрения, убедись лично в неэффективности программы, найди любую ближайшую к тебе группу, приди и уличи во лжи любого выступающего.

Я совершенно точно знаю, что ты, как и я когда-то, без труда убедишься в искренности и правдивости любого человека из сообщества АА. Потому что их честность — это самое главное программное условие их трезвости. Сохраняемая днями, месяцами, годами и десятилетиями трезвость — самый убедительный и последний аргумент в этом споре. Никто и ничто не может помешать тебе использовать их опыт, просто попробуй таким же образом бросить пить — поверь, зачетный способ. На группе все просто, честно, комфортно и позитивно. В каком бы беспомощном состоянии ты туда ни пришел, тебе будут рады. Эти люди преодолели, может быть, самый трудный барьер в своей жизни. Посмотри им в глаза. Послушай, какие невероятные перемены с ними произошли. Простое решение может в корне изменить твою судьбу, растопить лед отношений с близкими. Это реальный шанс переиграть неудавшуюся жизнь заново. Поверь, дорогой друг, это возможно.

Приходи, мы тебя ждем, выпьем чаю, поговорим. Вместе посмеемся над нашими сомнениями и страхами. Быть может, нам не хватает именно тебя, а тебе не хватает именно нас.

Наши двери всегда радушно открыты для тебя!

Этапы большого пути

Бывал я там, где и другие были,

Все те, с кем резал пополам судьбу.

Летела жизнь в плохом автомобиле

И вылетала с выхлопом в трубу.

                                               Владимир Высоцкий

Я бы ни за что не поверил, если бы пару десятков лет назад кто-нибудь сказал мне, что алкоголь станет центральной темой моей жизни. Что мое отношение к нему будет меняться неоднократно, внезапно и каждый раз кардинально.

Лет до 30-ти мы с алкоголем практически не соприкасались, как-то не хотелось. Я много работал, строил большие планы на будущее, прекрасно обходился без спиртного и даже чурался его. Многое успел — с красным дипломом окончить среднее военное училище — серьезная школа жизни и закалка, спасибо отцам-командирам. Вступить в Коммунистическую партию, в 80-х в нее принимали только лучших из лучших. Имел спортивные успехи — по двум видам был кандидатом в мастера спорта и по нескольким перворазрядником. Проверил свой характер в боевых действиях в Афганистане, в условиях тяжелой работы в действующих аэродромных полках в Монголии и Забайкалье. Успел жениться и стать отцом сначала дочери, потом сына. Поступить в военную академию, окончить ее с отличием, потом сдать экзамены в адъюнктуру.

Всерьез увлекся сложной научной проблемой и даже предложил оригинальный метод для ее решения. Но защитить диссертацию уже не смог — алкоголь догнал, впился мертвой хваткой в горло и отшвырнул с взлетной полосы жизненного успеха далеко назад и вниз. Постепенно все «лишнее» было выдавлено главными доминантами жизни — пить или готовиться к пьянке.

Это произошло незаметно и как-то само собой. Сначала водка стала помогать расслабляться, сбрасывать зажимы, поднимать настроение. Она казалась безобидным усилителем пресного вкуса повседневного быта, коммуникатором, помогающим заводить нужные и интересные знакомства, получать актуальную информацию, подписывать необходимые документы. В этот период жизни я мог контролировать употребление и гордился, что мог пить много и не пьянеть — обладал выносливостью к большим дозам крепких напитков. Это был первый этап моей «дружбы» с алкоголем, время блаженной эйфории — «дни вина и роз». Мое обычное состояние в то время можно определить простой формулой: вечно молодой — вечно пьяный.

Дальше — больше. Как-то на очередном питейном мероприятии я поймал себя на мысли, что вот сейчас уже бы остановиться — именинник уже ушел, да и завтра на работу. И тем не менее я пил, пока не кончилось спиртное, а потом по дороге «догонялся» пивом. Благо путь домой пролегал через приветливые вечерние ларьки, как будто специально для меня затаренные от пола до потолка самыми разными сортами пива. Зачем думать о грустном?..

Весь мир принадлежал мне. Я чувствовал себя венцом творения, повелителем стихий, которого судьба балует уже за сам факт существования меня на этой замечательной планете. Казалось, Бог открыл мне бессрочный заем на счастье и щедро выплачивает любые суммы по первому же запросу. Звезды светят мне, удача улыбается мне, а если появляется малейшая тень сомнения в собственном величии, то денег всегда хватает на порцию волшебного эликсира. И если его не на что купить — не беда, обязательно, откуда ни возьмись, возникает товарищ по интересам, у которого в этот момент больше финансовых возможностей для поддержания драйва.

Что интересно, этот товарищ подворачивается всегда, главное — идти туда, где пьют или продают, а рыбак рыбака увидит издалека и не оставит скучать в одиночестве. Даже если просто в очереди два алкоголика встретятся глазами — обоюдное узнавание родственной души будет стопроцентным, ошибка исключена. Они, не сговариваясь, одновременно идут за угол. И обязательно у одного найдется раскладной пластмассовый стаканчик, а в кармане у другого облепленная табаком карамелька.

Некоторое время я придерживался такого образа жизни, но постепенно удовольствие стало уходить, а беспокойство — напротив, нарастать. Водка перестала доставлять радость. Что-то неуловимо изменилось, или мои обожженные спиртом рецепторы перестали чувствовать вкус жизни, или медовый пряник пересох и обломал мне зубы. А обходиться без спиртного, как выяснилось, я уже не мог, потому что надежно сидел на крючке у «зеленого змия». Нарастала раздражительность, нетерпимость к окружающим. Иногда с похмелья я стал испытывать необъяснимый страх — но это была только прелюдия к грядущим мучениям. Ген алкоголизма зашевелился, проснулся, активизировался и набрал мощь. Включилась программа самоликвидации.

На дворе бушевали штормовые 90-е. Однажды пьянка и моя провоцирующая наружность: небольшой рост и вес, при этом в прошлом хорошая спортивная и боевая подготовка — сослужили плохую службу. В огромном мегаполисе одновременно блуждали две подогретые алкоголем и готовые к приключениям силы, которые в конце концов нашли друг друга. Я нетрезвый ночью возвращался домой и подрался с пьяной компанией. Ко мне пристали несколько человек.

От неопытности и самоуверенности я назвал себя, кто, откуда. Затеялась драка, получили, причем только те, кто нападал: я никого не ударил первым и никого не ударил более двух раз, но им «хватило». Компания оказалась злая, напористая и со связями. Не получилось мытьем — возьмем катаньем. Сняли побои, заявили, привлекли знакомого адвоката, позвали дополнительных свидетелей. Женщина — их адвокат, распределила роли между потерпевшими и свидетелями, дала под запись, что кому говорить — чтобы четко «под статью», чтобы наверняка.

Мои надежды на справедливость следствия не оправдались. Оказывается, следователь обыкновенно ведет дело с обвинительным уклоном в ту сторону, которая менее юридически защищена. Они заявители, у них — много потерпевших, свидетелей и побоев. А у меня ни свидетелей, ни серьезных повреждений. Для прокуратуры картина маслом — один пристал к десятерым и всем нанес физический ущерб. Возбудили дело, год унизительной следственной нервотрепки, очных ставок с истеричными лживыми потерпевшими, страха изменения меры пресечения на заключение под стражу, из-под которой уже не выпустят.

Наряду с военной службой — учебой в адъюнктуре военной академии — в качестве подработки подвернулась охрана. Как отличник я учился по свободному графику, это было не очень обременительно. Платили, правда, совсем мало — галопирующая инфляция середины 90-х намного опережала индексацию должностного оклада, поэтому подработка была очень нужна для материальной поддержки семьи и оплаты услуг адвоката.

В охране пили все, помногу и часто. Сколько было, столько и выпивали — все, что удавалось «добыть» всей сменой. А добывать было где — на охраняемые нами терминалы прибывали машины из Дагестана с «паленой» водкой, в цехах разливались спиртосодержащие напитки по фигурным бутылкам, на которые наклеивались брендовые этикетки и акцизные марки. В сизом от перегара и табачного дыма воздухе помещения охраны витал соревновательный дух: кто, где, чего и больше добудет. Охотничий азарт пьянил и без того хмельные головы добытчиков, и так почти каждую смену.

Омут затягивал все глубже, страх перед очередным вызовом к следователю и судом заливался спиртным, которое лилось рекой. Напивался до беспамятства, до потери сознания. Потом наступало временное облегчение. Что-то поменять на тот момент, казалось, не имело смысла. Трудности представлялись временными. Я смутно надеялся, что пройдет суд, наступит определенность, уйдет страх и я сразу завяжу.

Через год состоялись три заседания военного трибунала. Грозило восемь лет строгого режима. В перерыве между судебными прениями перед зачтением приговора вышел на Арбат, прошел мимо стены Цоя, заказал в «разливухе» полный граненый стакан «Столичной» — когда теперь доведется почувствовать вкус настоящей свободы. Выпил словно воду — нервы натянуты как канаты, водка не брала. Как в тумане помню конвой с примкнутыми штыками у дверей зала суда, монотонный голос судьи и приговор: три года условно и пять испытательного срока. Все, гора с плеч! И на этот раз пронесло.

От радости напился последний раз, чтобы поставить жирную точку на прошлом и начать новую жизнь. Но… точка оказалась многоточием. Остановиться не смог, череда пьянок продолжилась. Стало ясно — я прочно «сел на стакан», жизнь стремительно с ускорением катилась под откос. Видимо, не от Бога был «заем на счастье», вожделенная радость оказалась кредитом от дьявола под грабительские проценты. Спиртное в этой мошеннической схеме сыграло роль оборотного капитала, а я оказался банкротом.

Долгое время коварный кредитор маскировался под приличного джентльмена, доброго друга, щедро одаривающего подарками и рисующего радужные перспективы нашего совместного предприятия. Не сразу алкоголь стал открываться с той стороны, с которой он был настоящим. Я будто зашел по хлипкой тропке в глубь болота, куда манили ароматные цветочки и пестрые грибочки. И теперь куда ни ступи — всюду трясина. Катиться влево под горку было легко. А возвращаться приходилось вправо и на кручу — трудно, зябко и скользко. И здесь алкоголю пропала охота маскироваться, он сбросил улыбчивую маску и показал свое настоящее звериное мурло. Он понял — петля на моей шее затянута туго и мне уже никуда не деться. Моя воля была сломлена, моя жизнь мне больше не принадлежала, я стал рабом царя — алкоголя.

С этого момента я стал искать возможности соскочить, продумывал способы убежать из рабства. Но только насовсем убегать не хотелось, я не собирался бросать пить окончательно, ощущение комфорта и спиртное уже были прочно увязаны в больном сознании. Мне казалось, что нужно было просто научиться правильно употреблять алкоголь, должен быть какой-то метод, придерживаясь которого можно пить в меру, без «перебора», как раньше, как все.

Тогда еще я не знал о необратимости этого страшного заболевания — достигнутая точка алкогольной деградации личности никогда не откатывается назад. Никогда! Об этом будет сказано дальше, а пока я вдоволь поэкспериментировал, пытаясь наладить «нормальный» процесс пития: водку с пивом не мешал, менял размер порций, последовательность вкушения разных спиртных напитков, время между употреблением, искал «правильных» собутыльников, пил только на повышение градуса и т. п. Но каждый раз хитрый змий легко просчитывал мои действия и даже намерения на шаг вперед, я неизменно терпел фиаско и срывался в очередной запой.

Если я пробовал не пить, он опять надевал маску своего парня, я почему-то легко верил в его дружеские намерения и жестоко напивался снова. Почему? Потому что «обмануть того не трудно, кто сам обманываться рад». Это как играть в шахматы с самим собой. Я убеждал себя, что я за белых, но черные знали все замыслы еще в самом зародыше развития атаки. И наступал момент, когда я «предавал своих» и тихо двигал белую фигуру на предательскую клетку — под удар черного ферзя.

Это был такой изощренный самообман — напьюсь все равно, но сымитирую отчаянное сопротивление. Чтобы самому себя не считать предателем, и чтобы окружающие восхитились красотой партии, разнообразием комбинаций и остротой атак. Замрите, ангелы, смотрите — я играю! Да что-то ангельских аплодисментов не было слышно. Сложив крылышки и свесив ножки с облаков, они молча наблюдали сверху с тихой грустью, любовью и пониманием. Они ничем не могли помочь, пока я не обращался к ним за помощью, такие правила игры. Это был мой бой, я принял вызов и по своей воле вступил в смертельный гладиаторский поединок с его подлейшеством — «зеленым змеем». Ангелы — лишь сочувствующие зрители, неравнодушные болельщики, не более.

В периоды похмельных мук приходило ощущение надвигающейся катастрофы и безысходности. Снились мутные удушливые сны. Иногда они имели схожие сюжеты, выстраивались в связные многосерийные мистические триллеры. Обычно у меня в этих видениях была роль жертвы, которую вот-вот схватят монстры и утащат в черную холодную воду, в подземелье, куда-то туда, где очень темно, зябко и страшно. Просыпался с готовым выскочить из груди сердцем, в липком поту, в отчаянии и страхе.

Наступил второй этап употребления, период навязчивого, перетекавшего из сна в явь и обратно кошмара, который уже был бесконечно далек от романтики «вина и роз». Я больше не чувствовал вкуса и эстетического наслаждения от употребления. Лишь бы побыстрее влить в себя спиртосодержащую жидкость, а где, с кем, о чем говорить — это уже не главное. Короткие и емкие тосты придумывались с ходу, прямо в момент поднятия рюмки. Они все чаще напоминали известную здравицу Полиграфа Шарикова: «Ну, желаю, чтобы все…»

Многословные тостующие и их витиеватые речи за столом подбешивали. Эти говорливые «неумельцы пить», казалось, мне назло, несли околесицу и затягивали и без того томительную паузу между двумя последовательными возлияниями. «Держать градус» комфортного общения уже не получалось. Через час после начала банкета я переключался в неадекват — не попадал в тосты, сбивал ритм и градус куража веселящейся компании, тяготил окружающих. Наконец до меня дошла очевидная в своей простоте мысль — собутыльники только мешают. Если пьешь один, то где-то там, примерно на треть от дна водочной бутылки срабатывает невидимый переключатель. Это не выражается словами, но становится что-то понятнее, яснее, уходит то, что тяготит. Растворяется.

Вот оно, это слово — растворяется! Похоже, в растворении и есть глубинная сущность употребления. Спирт сперва растворяет негатив, барьеры с людьми. К сожалению, очень сильный растворитель, или даже не очень, но действующий длительное время, растворяет и сосуд, в котором его содержат, и помещение, в котором этот сосуд хранят. В первую очередь быстро растворяются важные атрибуты человеческой личности: здоровье, совесть, отношения, карьера, деньги, надежды, мечты… Распадается на атомы вся жизнь, если сумел «схватить» настоящий смысл приема алкоголя, который со временем безжалостно и неумолимо забирает все.

Дорогой ценой приходится платить за понимание сути пития. Состояние «просветленности» ускользает, и для его достижения допинговать требуется чаще и больше. Потом и вовсе «нирвана» становится недостижимой, а на смену приятным ощущениям приходит беспощадная, кошмарная, неутолимая ничем, кроме спиртного, свинцовая тяга, которая набирает мощь от запоя к запою и превращает жизнь в кромешный ад.

Спиртное дома стоять уже не могло. Под предлогом ведения здорового образа жизни, на фоне непроходящего недомогания я выпил все привезенные из деревни хранившиеся в темных шкафах лекарства на самогоне — настойки прополиса, красного перца, одуванчика, лопуха, который в общем-то предназначался изначально для втирания в голову. Настоящей находкой была настойка боярышника из аптеки, которой я долго и творчески «лечился».

Наконец я прекратил обманывать себя и стал вполне осознанно обманывать окружающих, тщетно пытавшихся изменить мой лихорадочный образ жизни. Я начал делать по всей квартире заначки. Это была непростая задача — обеспечить непрерывность приема алкоголя путем планирования и организации доступа к спиртному по мере необходимости, в условиях: противодействия родственников, каверзно отыскивающих мои «нычки» и выливающих их в раковину; «неудобного» режима работы магазинов (ночью закрыты); периодического отсутствия денег… Так тянулось пару лет, а трагичный финал этапа именовался предельно коротко, емко и точно — ДНО.

Третий этап можно назвать паническим бегством от алкоголизма. Хорохорясь, я улепетывал, подгоняемый страхом сорваться. Этот этап начался в сообществе анонимных алкоголиков и был интересен тем, что я как-то сохранял трезвость, посещая собрания. Группа невероятным образом, но вполне реально на время убирала тягу. Там никто никого не принуждает — твое дело, ходить или не ходить, работать по программе или нет, пить или не пить. Пивной ларек всегда через дорогу, жизнь твоя, хозяин ты, живи как хочешь.

Быстро стало понятно, что сообщество АА точно не секта, не финансовая пирамида, опасности никакой. При этом возможности там открываются огромные. Свидетельством этого были люди на группах с разными сроками трезвости — от суток до двадцати и более лет. Они называли свою трезвость выздоровлением и связывали ее только с Богом и сообществом. Трезвые лица, ясные глаза, живой неподдельный интерес в вопросах, продуманные искренние выступления. Понятно, что не врут, им это незачем. Да и факты собственной биографии, которые они приводили в своих высказываниях, явно не относятся к тем, которыми можно гордиться — таким обычно не хвастаются. Скорее эти сведения вызывают доверие.

Но, видимо до их уровня тогда я еще не дозрел. Мне на тот момент не хватало элементарной честности, я не желал признаваться себе, что я алкоголик. Мне казалось, все снова стало нормально, кольцо замкнулось. Я не пил раньше и не пью сейчас, чего еще надо — по факту здоров. Однако беспокойство нарастало, проблемы множились. Постепенно доходило — я болен, и болен безнадежно. Мое нутро все сильнее сковывал леденящий липкий страх.

Без алкоголя не получалось сбросить напряжение, достичь комфортного состояния и удержать его. Удовольствия при употреблении тогда я уже не испытывал. Я отчаянно старался сохранить равновесие, балансируя на канате над пропастью без страховки. Негатив накапливался, силы таяли, риск срыва нарастал. Воля и характер, закаленные спортом, казармами, нарядами в боевых условиях, пасовали перед нарастающей тягой, неотвратимо приближающей очередной срыв. Расшатанные нервы ненадолго успокаивались спиртным, но каждая попытка «включить тормоз» неизбежно заканчивалась запоем.

Это было похоже на бесовскую ловушку, лабиринт, заколдованный круг. Я барахтался на дне грязной лужи и не мог выбраться на сушу. Много раз я задавал себе вопрос — почему? Уже потом, через годы, мне пришла в голову подходящая аналогия: я перемещался в пределах нарисованного на бумаге круга. А круг — это двумерный объект, фигура на плоскости. Я мог видеть все нанесенные на листке кружки и треугольники, мог маневрировать, но только в рамках листа.

Алкоголизм же атакует не в привычной горизонтальной проекции, а по вертикали, снизу по третьей оси, вдоль которой у суженного алкоголем сознания нет ни зрения, ни свободы перемещения. Безошибочно поражает, как иголка в руках умелой вышивальщицы протыкает растянутый на пяльцах холст в нужной точке. Таранит и впивается мертвой хваткой так же, как на пловца на поверхности воды внезапно нападают акула или крокодил — снизу-сзади.

Если я принимаю бой в воде, я обречен. Там, в пучине океана, мир безжалостных плотоядных хищников. Это их стихия, они там хозяева, я для них не более чем кусок мяса, безопасный корм, низший элемент пищевой цепочки. Им по барабану мой интеллект. Чтобы уйти от смертоносного нападения снизу, надо выйти из плена категорий длина — ширина и сделать шаг в перпендикулярном направлении — вверх. В этой схеме замкнутый круг получает приращение по третьей оси и превращается в спираль. А это уже интереснее, это уже что-то похожее на эволюцию.

С момента прихода в сообщество и до начала движения «в гору» прошли долгих восемь лет. Огромный отрезок времени, бездарно выброшенный из жизни. И как стало понятно позже, бесценный опыт, страхующий от срыва сейчас. Восемь лет разочарований, попыток взлетов и сокрушительных падений, тщетных потуг ослабить на горле смертельную хватку костлявой лапы алкоголя. Можно сказать, я сам себя загнал в угол, и жизнь во мне быстро угасала. Но чтобы пройти этот этап, надо было зачерпнуть жижи еще — с самого дна.

Страхи стали невыносимо жуткими и начали воплощаться в жизнь. Не отпускало предчувствие надвигающейся беды. Жизнь превратилась в причудливый микс из яви и пьяных видений. Действительность накладывалась на призрачные образы, изнасилованный алкоголем мозг уже не мог отфильтровывать реальность от алкогольных грез. Я ушел из военной науки, не завершив очень трудную карьеру, оставив незащищенной неимоверными усилиями собственноручно написанную диссертацию по самостоятельно проведенным исследованиям.

Безумие нарастало, я становился неадекватным в обществе, оказался без работы, без денег, измотанная семья была на грани развала. Жизни угрожала опасность от полукриминального мира, в котором я успел нажить завистливых, злопамятных и мстительных врагов, успешно поработав в сфере безопасности и сделав головокружительную карьеру на остатках былых знаний, навыков и выносливости в работе. Когда я работал, они завидовали и вредили. Когда срывался в запой — откровенно и нагло злорадствовали.

Я выпал из социума, из семьи. Почти выпал из жизни, почти умер для всех. Ушел в параллельные миры, пугающие и мрачные, населенные недружественными фантомами. Вываливался в эту явь, чтобы выплеснуть желчь, испортить кровь и нервы близким, навлечь на себя заслуженные упреки желающих мне помочь свидетелей моего падения и снова занырнуть в уже обжитой липкий и затхлый запойный мирок.

Бутылка водки стала привычным средством для быстрой смены жизненных декораций, надежным инструментом для телепортации в ад. Людям я уже почти не принадлежал, точек соприкосновения с ними становилось все меньше. Большая часть моей личности уже была втянута в другой — загадочный и страшный мир. Очевидцы моего затяжного штопора хотели мне только добра, но лишь раздражали своей бестолковостью.

Они ничего не понимали в алкогольной болезни и при этом неустанно меня спасали: предупреждали, советовали, пугали — «Не пей!» Наивные, они считали, что так мне можно помочь. Им, неалкоголикам, никогда не понять, что слова «не пить» и «не дышать» были для меня синонимами.

Это был переходный жизненный период — время перехода с этого света на тот. Конечной точкой страхов, бесспорно, была смерть — прекращение физического существования в этой жизни. Искушенный жнец человеческих душ уже маячил неподалеку, выжидая и выбирая момент для верного взмаха косой. Мысль о суициде настойчивым ксилофоном стучалась в висок.

Ну, не получилась биография, судьба завела в тупик — слепой, узкий и грязный коридор. Жаль потерянной жизни, этого щедрого подарка Бога, да только ничего не изменить — нет такого метода. И выбора тоже нет, а какие остались варианты? День сурка всегда кончается одинаково — одинаково плохо: отекшим лицом цвета сморщенной свеклы и полопавшимися сосудами в красных глазах в обрамлении черных глазниц. Жить так дальше было невыносимо, а умирать страшно.

Страх не исчерпывался только пониманием неизбежной гибели. Был еще один компонент страха — необъяснимый, иррациональный, впрочем, ставший дополнительным мощным толчком для последующего чудесного спасения. Это было мистическое предчувствие, что смерть не конец, а только начало какого-то нового цикла. Мне казалось: если я умру, то попаду совсем не в райские яблоневые сады и отнюдь не со святыми буду хором петь псалмы и пить душистые травяные чаи. Страшные сценарии — это только предсумерки той кромешной тьмы, которая ждет душу после смерти.

Откуда-то из недр генетической памяти я точно знал, что в тех неприветливых краях меня ждут жуткие монстры, от которых я пока что в последний момент ускользал в своих ночных кошмарах. Этот страх не имел разумного объяснения, основанного на диалектическом материализме, прочно вбитом в мою голову системой советского образования. Этот леденящий ужас имел сугубо мистическую природу. Просто очень страшно, а чего конкретно — непонятно. При размышлениях о природе этого страха пришло новое понимание монолога Гамлета «Быть или не быть».

Быть или не быть, вот в чем вопрос.

Достойно ль смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться.

Сном забыться. Уснуть… и видеть сны?

Вот и ответ.

Какие сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?

Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет

Несчастьям нашим жизнь на столько лет…

…Кто бы согласился,

Кряхтя, под ношей жизненной плестись,

Когда бы неизвестность после смерти,

Боязнь страны, откуда ни один

Не возвращался, не склоняла воли

Мириться лучше со знакомым злом,

Чем бегством к незнакомому стремиться!

Так всех нас в трусов превращает мысль,

И вянет, как цветок, решимость наша

В бесплодье умственного тупика,

Так погибают замыслы с размахом,

В начале обещавшие успех…

                                            В. Шекспир. «Гамлет»,

                                            перевод Б. Пастернака

Старик Шекспир был знатоком человеческих душ не только с лицевой стороны, но и с изнанки. Он точно выразил критический момент разочарования в жизни, противоречие, когда ТАК жить дальше нельзя, но переступить некую черту и свести счеты с жизнью не хватает решимости. В какой же тупик нужно было завести эту жизнь, чтобы единственным выходом стала смерть — или так, или этак, а третьего не дано. Похоже, и вправду пропуск через райские ворота зарабатывается еще на этом свете стяжанием Духа Святого в результате праведной жизни, смирения и молитвы.

Но я очень далеко ушел от этой дорожки и как вернуться на нее — совершенно не представлял. Алкоголь с безжалостной категоричностью требовал заложенную душу. В адской канцелярии мое личное дело было передано из отдела кредитования в коллекторское подразделение, которое намеревалось по-любому выбить из меня долг. Выбора не было — пей, пока не сдохнешь под забором, или не пей и в конце концов все равно сдохни во всепоглощающей тяге и лихорадочном безумии.

По-любому — значит без правил. Алкоголь не рыцарь и не джентльмен. На первых порах он циничный ростовщик-процентщик, который быстро превращается в уличного гопника. Как отмороженная шпана в подворотне, он дерется вероломно и подло: бьет сзади, ниже пояса, кастетами, битами, цепями, лежачего, толпой на одного, бьет без жалости и без оглядки. Потом обирает до нитки и добивает с наслаждением серийного маньяка.

От понимания своего положения я был раздавлен и смят, былой защищенности и удачливости уже не чувствовал, только панический ужас в ожидании роковой развязки. Хоть из-под одеяла не высовывайся — сплошное «попадалово», раздражает и бесит абсолютно все. Будто оказался без кожи в час пик в переполненном троллейбусе: касание любого предмета, даже сочувственное прикосновение прохожего с желанием помочь отзывалось дикой невыносимой болью.

Я миллион раз клялся себе, что больше ни разу в рот не возьму ни капли спиртосодержащей дряни. Казалось бы, сделал миллион первых шагов к трезвости. Однако каждый раз нарушал клятву. И однажды почему-то сработало. Почему? Потом я себе ответил на этот вопрос. Я все время думал, что причина моего пьянства не во мне, а в окружающих. Очень трудно было избавиться от этой иллюзии. Это вопрос честности, вернее, моей нечестности перед собой.

Вот изменю эту жизнь, думал я, заработаю, поменяю окружение и сразу прекращу пить. Как-то, после очередного увольнения и тщетного 4-месячного унылого мытарства без работы, на затертом клочке полугодовой давности газетенки районного разлива, в рекламной колонке я с трудом прочитал текст, на котором едва смог различить название вакансии и телефон. В отчаянии позвонил, и — редкая удача — объявление еще оставалось актуальным.

Отправил резюме, был приглашен на собеседование. Произвел впечатление научной эрудицией, слегка «раскинул пальцы» на повышение ставок и в результате получил должность, о которой не мог и мечтать, — заместитель генерального директора научно-производственного объединения, с настоящей наукой и настоящим производством. Мне был положен самый высокий оклад. Власть, любое мое желание обязательно к исполнению любым сотрудником. Живи, работай, твори, импровизируй, наслаждайся. Я так и делал и… через 4 месяца ушел в запой безо всяких видимых причин.

Я серьезно рисковал потерять работу и вернуться в беспросветный омут череды пьянок. Пропившись, меня внезапно ошеломила мысль, что причина употребления не в окружающих обстоятельствах, не снаружи, а во мне, внутри меня. Я действительно алкоголик. Это был настоящий шок. Точнее, шоковая терапия. Слегка протрезвев, я немедля отправился на группу АА. И там сделал уже настоящий первый шаг к трезвости — признал свое бессилие перед алкоголем. Искренне, с сильным желанием изменить жизнь, навсегда разобравшись с алкоголем. С тех пор 12 лет я не брал в рот ни капли спиртного.

Это было начало четвертого этапа моего выздоровления по программе в сообществе анонимных алкоголиков, о котором я говорю с искренней благодарностью и огромной гордостью, что маленькой частичкой вхожу в его состав. В ходе проживания этого периода жизни выяснилось несколько ключевых моментов.

а) Человек сам не может взлететь над топью, аэродинамика не та. Попытки самостоятельно совершить такой трюк безуспешны, они подобны «подвигу» барона Мюнхгаузена с вытаскиванием себя за волосы из болота. Только могущественная внешняя сила способна поднять и перенести алкоголика в недосягаемое для болезни измерение. Только кто-то большой и духовно богатый может сотворить чудо: выкупить долг на жестких, но вполне приемлемых условиях, погасить этот пропитый и просроченный кредит ценою в жизнь. И этот кто-то точно не я. Я — банкрот, я тратил и промотался в ноль, в минус, в минус бесконечность…

Сила воли, кодировка, «подшивка» и другие «средства от алкоголизма» лишь ненадолго дают надежду на избавление от диктата болезни. Потом она с «неподъемными» процентами неотвратимо берет свое. Такова горькая правда, подтвержденная неумолимой статистикой бесчисленных жертв. Однако алкоголизм — не приговор, против него есть метод. Имеет место достоверный факт: как только алкоголик признает свое бессилие перед болезнью, незамедлительно происходит чудо — он остается трезвым и способен противостоять тяге.

Только признание должно происходить в кругу людей с таким же жизненным опытом, среди таких же желающих выздороветь алкоголиков. Сила защищает, как бы берет на руки и несет. Эта сила имеет духовное происхождение и способна нейтрализовать паразитирующего на человеке беса.

Алкоголизм издавна объясняли демонической природой, а сама проблема уходит корнями в тысячелетия. Помните, фарисеи обвинили Христа в том, что он изгонял бесов силой сатаны. Пилат потребовал у Иисуса ответа на это обвинение. Христос сказал, что враг человека не может уничтожать свое творение — бесовщину. Тогда он разделится и будет воевать сам с собой. То есть, сила, избавляющая от алкогольной бесовщины, не может иметь бесовскую, а значит имеет противоположную — Божью природу. Это доказательство от противного свидетельствует о присутствии Божьего Промысла в появлении и шествии по планете исцеляющего сообщества, о боговдохновленности программы АА.

Сила несет, пока больной смиренно просит помощи и делает шаги по программе. Суета и попытки трепыхаться, опираясь только на себя, существенно ослабляют спасительное действие внешней силы. В этом случае она как бы предоставляет возможность больному убедиться в своем бессилии.

б) Программа не статичная, топтаться на месте опасно. Как на канате, идущему легче сохранять равновесие. Если выздоравливающий закрепляется на определенном духовном уровне — то жизнь ставит задачу более высокой сложности, но всегда посильную, решаемую инструментами программы выздоровления. Не решает — скатывается на предыдущий уровень или может обнулиться совсем.

Аллегорически можно представить, что акулы и крокодилы идут следом за сохраняющим трезвость алкоголиком и становятся все голоднее, сатанеют от голода. И то злобно требуют, то жалобно умоляют его дать себя сожрать. Ждут, пока болезный споткнется, подбрасывают на дороге бревнышки, копают ямки, натягивают поперек тропинки веревки, подсовывают рюмки, льстиво обещают все удовольствия мира, только на, накати, родной. Не мучай себя и не обманывай и нас. Мы-то знаем, ты алкоголик, все равно ты будешь наш. Но они врут. Они всегда врут, такова их бесовская природа. Алкоголизм вообще — болезнь, сотканная из лжи.

Трезвому алкоголику уже есть за что держаться — благодать, неведомая ранее, тоже растет. Больной человек все больше получает отдачу от трезвости, резче осознает контраст между «было» и «есть» и не желает снова соскальзывать в смертельное пике. Покровительствующая Сила не только чудесным образом снимает тягу к выпивке, но и дает ощущение полноты жизни, несоизмеримо более насыщенной радостью и общественно полезным содержанием, чем все, что было раньше, еще до того, как попал в пелену синего тумана.

в) Алкоголизм отступает под натиском группового сознания. Он боится соборности, единства людей. Боится, когда человек прямо и открыто признается перед другими, что он алкоголик. Боится, когда скрываемые раньше свои недостатки выносит на свет. Боится публичного покаяния, исповеди, этим вскрывается гнойник болезни.

г) Алкоголизм панически боится честности. Почему это происходит — непонятно, но это многократно подтвержденный практикой факт. Любой может прийти на открытое собрание и убедиться в этом сам. То, что люди там бывалые, читается на лицах, слышится в интонациях. Там откровенно говорят о себе только то, что пережили сами. Честно делясь своим опытом, они «выговаривают» болезнь. В результате там отпускает, причем не только алкоголиков.

Раньше я не мог пить один, искал и не находил в собутыльниках человеческого участия, понимания. Зато в совместном употреблении спиртного с избытком присутствовали зависть, злорадство, осуждение, сплетни, самовозвеличивание. А в сообществе нашел полное понимание, и на совершенно трезвую голову — сама атмосфера группы не только не тяготит, а «разгружает», освобождает, там комфортно. Там даже молчание такое, что нарушать не хочется.

Душевное состояние и сознание прошедших программу анонимных алкоголиков с серьезными сроками трезвости во многом подобны мироощущению людей, переживших клиническую смерть. Зачастую они меняют профессию, отношение к обществу. Как будто за один век успевают прожить два — очень непохожих между собой. В них один и тот же человек проявляется настолько в разных ипостасях, будто это две разные личности. Полностью меняются ориентиры, и всегда послеалкогольная жизнь менее наполнена меркантильностью, плотскостью, честолюбием, эгоизмом — и более насыщена любовью, терпимостью, смирением. Он больше искренне и от души отдает, прощает, благодарит.

Как-то так получилось, что я достиг неведомого мне ранее состояния душевного покоя благодаря алкоголю, который винил во всех своих неудачах. Поистине, что не убило, то сделало сильнее. В сообществе я обрел гармонию с собой и с миром. И все отчетливее становится понимание, что наполненная позитивом сегодняшняя жизнь — это не моя заслуга. Откуда-то сверху заметили, направили и поддержали. Сверху сказали: «Хватит! Этому больше не наливать». И пропало желание пить.

Анонимность

Здесь искренне и честно говорят,

И просто любят без расчета на взаимность.

В основе климата, где каждый брату брат,

Простой полезный принцип — анонимность.

Эта глава поставлена одной из первых в книге для того, чтобы объяснить термин «анонимность» — непривычный для слуха, но важный для понимания описываемого подхода к избавлению от болезни. Принцип анонимности играет исключительно благотворную роль для выздоровления в сообществе. В сознании алкоголика до вступления в АА прочно усвоено, что назвать себя алкоголиком означает поставить знак равенства между собой и пьяницами с синюшными лицами, «стреляющими» мелочь возле магазинов и валяющимися в отвратительном виде по подъездам и теплотрассам.

Это самый труднопреодолимый психологический барьер в начале пути к трезвости. Вся замурзанная сущность почти пропащего пропойцы из последних сил цепляется за свой когда-то светлый образ интеллигентного человека. И до самого трагического алкогольного конца защищается словесным щитом: «Я не такой!»

Но честно признать себя больным этой ненавистной неотвязчивой болезнью необходимо — чтобы выжить. Как снять это противоречие? Сообщество выработало определенные инструменты, которые снижают остроту проблемы. Центральный среди них — принцип анонимности, соблюдение которого по праву считается основой всех традиций сообщества.

Действие анонимности проявляется в том, что все присутствующие на группе абсолютно уверены: что бы здесь ни было произнесено, это полностью нейтрально и безотносительно ко всем членам сообщества, ни в коей мере не затронет их личные интересы и не сможет нанести им какого-либо ущерба. Если достигнута такая уверенность, то автоматически создается безопасная и доверительная атмосфера на группе.

Сведения об отдельном члене сообщества никогда не становятся достоянием общественности. Это личная информация, непосредственно его характеризующая, раскрывающая его человеческие качества, слабости, поступки, черты характера, которые он не склонен афишировать в обычной жизни. Он говорит от первого лица, только о себе, и не называет имена других. Не распространяется, что думает о своих руководителях, об общественных явлениях, об окружающей социальной среде.

Поскольку эта болезнь «выговаривается», а выставлять напоказ нелицеприятные стороны своей жизни стыдно даже очень порядочному и честному человеку, то анонимность становится условием выздоровления и надежной защитой каждого присутствующего на группе. Она обеспечивает возможность свободно и спокойно вскрывать «гнойники» своего прошлого, искренне и честно излагать свои взгляды и мысли, чувства и переживания, которые, будучи озвученными в другом кругу лиц или при других обстоятельствах, могли бы быть использованы против выступающего.

Редкие случаи нарушения анонимности в сообществе не несут трагических последствий. Зачастую после анализа такой ситуации «пострадавший» признает, что сам поступил неправильно, проигнорировав рекомендации программы. Нередко разглашение сведений приносит неожиданную пользу, которая осознается не сразу, а по прошествии некоторого времени. Как правило, подобные случаи в сообществе воспринимаются с долей здорового юмора и объясняются высшим смыслом.

У анонимных алкоголиков часто возникает желание самим рассказать людям о своей причастности к сообществу. Ведь они получили не только надежный щит против болезни, но и нашли способ жить счастливой и свободной жизнью, им хочется отдать это знание всем. Но такой шаг малопродуктивен — не прошедшие свое личное человеческое «дно» не могут признать, что в их жизни нужно что-то менять. Исключений почти не бывает.

Никто в сообществе не знает и не интересуется, где работает выступающий, сколько получает денег, как его фамилия, кто его наставник, кого он наставляет. Если спросят, он не обязан отвечать, руководствуясь принципом анонимности. В его воле ответить, но решение принимает только он один, это только его личное дело, и абсолютно все присутствующие это право безоговорочно уважают. Исходящая от него информация может быть полностью обезличена, но при этом должна точно отражать суть произошедшего с ним, его чувства и переживания. В таких случаях анонимность очерчивает периметр безопасности личности, которую он по своему усмотрению может сдвигать или убрать совсем.

Я много раз присутствовал на конференциях, совещаниях разного уровня по актуальным вопросам современной науки. При том, что существует понятие этики научного спора, часто при столкновении мнений в ход пускаются самые разные софистические приемы: «придавить» авторитетом; взять на голос; перебить или «заткнуть» выступающего; «включить мантру»; «сыграть в дятла»; «наклеить ярлык»; не предоставить слово или отключить микрофон, чтобы не дать оправдаться в ответ на обвинение; опереться на мнение коллеги, которое не разделяешь, но оно позволяет продвинуть выгодное предложение, и т. п. Так вот, в сообществе АА всего этого нет.

Регламент проведения собраний выстроен так, чтобы здесь никто не ощутил вины, страха, неполноценности. Можно опоздать, уйти в любой момент — никто не осудит и не сделает замечания. Это норма. Когда говорит один, остальные слушают, не перебивают и не комментируют. Не приветствуется обратная связь, чтобы никто не почувствовал неловкость, не сбился. Дойдет очередь — скажешь, а перебивать не нужно, это неуважение к выступающему. Нет запретов — есть рекомендации. Выполнять их или нет — личное дело каждого, но они очень эффективно работают на практике. Популярен обмен опытом путем приведения примеров из своей жизни.

Если случается, что на группе впервые встречаются двое знакомых по прошлой «пьяной» жизни человека, то первоначально может возникнуть неловкость и страх. Потом зажатость проходит, обе стороны начинают понимать, что опасности нет никакой — оба будут молчать во внешнем мире, где и кого видели, о чем говорили. Учитывая общее прошлое и связывавшие их раньше обстоятельства, эти люди нередко впоследствии становятся добрыми друзьями, созваниваются и встречаются вне группы. Часто члены сообщества приводят новичков из числа бывших собутыльников.

Сплетни и вынесение информации во внешний мир из сообщества АА не в почете и, как правило, не поддерживаются. И не потому, что это запрещено. Просто в каждом члене АА живет сильное внутреннее неприятие обсуждений за глаза и разглашения чужих тайн. Анонимные алкоголики точно знают, что самые сокровенные сведения, открываемые ими на собрании, не станут темами пересудов как между собой, так и вне сообщества.

Принцип анонимности работает подобно правилу тайны вкладов в сберегательные кассы. Личность вкладчика известна только тем, с кем он непосредственно контактирует, а персональные данные — никому. По закону никто из посвященных не имеет права разглашать, какой гражданин на каких счетах сколько сбережений хранит. Аналогично действует и принцип врачебной тайны.

Оказывается, если информация обезличена, проблемные ситуации разрешаются эффективнее, потому что главными становятся принципы, а не личности. Программные приемы применяются как бы отстраненно, бесстрастно, без увязания в несущественных деталях, интригах и эмоциях. Принятие верных решений происходит на основе простой и понятной логики без сомнений и без страха последствий, которые могли бы наступить, если бы анонимности не было.

Член АА имеет право рассказать какие-либо факты из своей жизни не всей группе, а только своему наставнику или вообще любому из сообщества на его выбор, все равно это остается действенным, проверено — он получает освобождение от груза вины за свои поступки, пропорциональное его искренности. Вообще, анонимность в связке «наставник — выздоравливающий» работает превосходно. Они оба знают, что сообщенное в доверительном диалоге не узнает никто третий. Идет спокойная методичная работа, без сомнений, угрызений совести, слезливого чувства вины. Освобождающая от внутренних зажимов работа создает твердую основу для дальнейшего органичного вживания в социум.

Наставник не заставляет, не предписывает, не требует, не оценивает — он приводит примеры из своей жизни и рекомендует. А делать или нет — ведомый решает сам. Ему не нужно грозить наказанием. Более суровый, чем любая угроза наставника, демотиватор употребления — его болезнь, она всегда настороже и в любой момент готова влепить нерадивому ученику «неуд» похлеще институтского. Нет нужды принудительно оставлять «прогульщика» «на осень». Просто через полгода после пропущенного мимо ушей задания, когда выздоравливающий начнет ныть и пенять на жизнь и обстоятельства, наставник тихо, но внятно скажет: «Это твоя недоработанная четверка (четвертый шаг), пока не пропишешь, ситуация не изменится». Делать или нет — решать самому, надзирателем с палкой за алкоголиком никто ходить не будет.

Принцип анонимности не изобретение сообщества АА, он негласно широко применяется в христианстве, добрые дела в жизни верующих не афишируются, их не принято выставлять напоказ. Результат чьей-то благотворительности в православной традиции зачастую объясняется Божьим Промыслом или удачей, случаем. В вопросах совести персональные данные считаются излишними — записки о здравии или упокоении, которые верующие оставляют в храме, не содержат даже фамилий и отчеств, на исповеди у кающихся паспортов также не спрашивают.

Гордыня — самый большой человеческий порок, из-за которого мы склонны преувеличивать свою значимость, стремимся присвоить всю славу от побед себе, а ответственность за поражения переложить на других. Эгоистическое начало в человеке постоянно вопит: «Бога нет, я — Бог! Это вся я сделал! Мне полагаются заслуги, слава, почет, деньги!» — и тщеславно ищет подтверждения этого вопля во всем и у всех. Такое поведение сродни плагиату. Анонимные алкоголики придерживаются мнения, что мы не имеем на это морального права. Потому что убеждены: это не мы, а Бог делает для нас то, что мы не смогли сделать для себя сами.

«Стягивая одеяло на себя», человек отходит от Бога и может попасть под прицел алкоголизма, который в этом смысле выступает бомбой для гордыни. А что, тщеславному «воришке» талоны выписать на усиленное питание, чтобы еще больше раздувался от собственной значимости?

Анонимность страхует от такого воровства, дает возможность делать дело ради пользы, полностью убирая меркантильный расчет — не надо ни бренной славы, ни материального вознаграждения. Приветствуется инициатива выздоравливающего при организации: поездок для бесед с алкозависимыми людьми в места заключения, в дома милосердия для бездомных; встреч с медперсоналом, священнослужителями, представителями городских администраций. Только передача опыта происходит безвозмездно и анонимно. Никто не будет знать фамилии этого человека, переводить на его счет суммы, печатать портрет в газетах, показывать репортаж по телевизору. А если и покажут, то при интервью закроют лицо. Вообще, не произойдет ничего такого, что способно подпитать гордыню. Награда только одна — ощущение и осознание своей полезности.

Все члены сообщества АА анонимны. Однако само сообщество не является анонимным — оно занимает скромное, но достойное место среди организаций социальной защиты. При этом движение АА пользуется огромными популярностью и привлекательностью, обусловленными не широкими пропагандистскими кампаниями и скандальными акциями, а заслуженным уважением тех, кто с ним соприкасался.

В мире, где все построено на навязчивой рекламе, где перед созданием любой фирмы разрабатывается бизнес-план, раскручивается сайт с лозунгами, миссией и лидерами, неброская организация выглядит как будто странно. Это объясняется просто: девиз бизнеса — прибыль, а призвание сообщества АА — чистой воды альтруизм. Нуждающиеся найдут без рекламы — информация доступна, остальным ни к чему. Донесение идей АА не сопровождается пиаром, не носит характерных черт для бизнес-технологий при достоверно подтвержденной медицинской статистикой полезности программы АА.

Важная сторона анонимности состоит в том, чтобы не нарушать естественное течение жизни социума. Зачем людям, у которых нет проблем ни с алкоголем, ни с алкоголиками, знать, что среди них кто-то особенный. Сам статус «не такой как все» может вызвать нездоровый интерес и породить ряд вопросов: как к нему относиться, как им манипулировать, где у него «кнопка», может, он «психический» и с ним нельзя шутить, или можно шутить только на определенные темы, на какие, и т. д.

Слова и поступки освободившегося от пут алкоголизма человека, как правило, не препятствуют социальным отношениям, если со стороны общества нет предубежденности, причиной которой может стать информация, что он посещает собрания АА. Тогда человек может попасть «на мушку» любителей «почесать языки», чтобы подвести его под тезис: «Что с него взять — алкоголик». Лишний интерес к его персоне не станет полезным ни для него, ни для тех, кто этот интерес проявляет.

Любые непонятные явления могут вызвать в социальной среде излишние недоумение, любопытство, отчуждение, спровоцировать интриги и спекуляции. Программа АА разработана не для того, чтобы социум приспосабливать под выздоравливающего алкоголика. А для того, чтобы ему, отставшему от жизни, применяя в рамках программы принцип анонимности, органично вписаться в социальные отношения и при этом не стать источником напряженности. Не выделяться, стать просто «одним из…» — как все.

Анонимность на персональном уровне определяет не только личную безопасность членов сообщества в обществе. Раскрытие анонимности даже одного выздоравливающего способно подорвать доверие к движению АА в целом. Ведь, если на предприятии будут знать о принадлежности их сотрудника к сообществу и он вдруг сорвется — а это вполне может случиться, то окружающие могут решить, что сообщество слабое, и необоснованно поставить под сомнение действенность программы.

Вот ироничный пример, показывающий, что если бы принципа анонимности не существовало, то его следовало бы придумать. В перестроечные 90-е несколько членов АА записались на прием к крупному столичному чиновнику, чтобы организовать помощь еще употребляющим алкоголикам через лечебные государственные учреждения и найти помещение для проведения групп. Просители были благосклонно приняты.

С легким снисхождением, в непринужденной барской манере человека, жизнь которого удалась, высокопоставленный государственный служащий доверительно поделился, что и ему не чуждо ничто человеческое. Бархатным баритоном с назидательными нотками он сообщил, что любит употребить с друзьями хорошего алкоголя, естественно, в меру и под приличную закуску. Ходоки долго наперебой объясняли уполномоченному лицу историю сообщества, суть программы, приводили статистику выздоровления, говорили о насущных проблемах. Чиновник внимательно слушал, не перебивал, и солидно, понимающе кивал.

Когда пришла пора расставаться, пообещал посодействовать и, кстати, сдержал слово — впоследствии реально помог. А напоследок заговорщицки подмигнул и игриво бросил: «Ну это все понятно, а помещение-то вам нужно для того, чтобы собираться вместе и пить?» Этот случай показывает отношение немалой части общества к движению АА. Действительно, для обывателя фраза «Анонимные алкоголики собираются вместе, чтобы не употреблять алкоголь» звучит так же абсурдно, как «Любители шахмат собираются вместе, чтобы не играть в шахматы».

Все пришедшие впервые на группу АА по инерции продолжают упиваться своей исключительностью даже в пережитом «на дне». Поэтому критически оценивают высказывающихся и отыскивают отличия своей «уникальной» биографии от остальных. Только по прошествии некоторого времени начинается переоценка своей жизни, и с некоторого момента выздоравливающие люди становятся сопричастны сообществу. Ощущают силу единства, мощь общего движения и радости трезвой жизни. Они перестают концентрироваться на своих отличиях «от них» и чаще начинают замечать штрихи, объединяющие их со всеми членами сообщества АА. «Я» плюс «Они» становится равно «Мы».

Новичок видит людей на группе, лица которых не несут печать алкоголизма, и при этом эти люди называют себя алкоголиками. Видит людей добрых, справедливых и отзывчивых, готовых прийти на помощь. Он видит сторону алкоголизма, которую не знал раньше, и даже предположить не мог, что такая может быть. Признание себя больным приходит постепенно в результате последовательного отождествления согласно логической схеме:

«Я = ОНИ» и «ОНИ = Алкоголики» → «Я = Алкоголик»;

«ОНИ = Трезвые и успешные» потому, что

«Им помогла программа»;

«Я тоже хочу быть трезвым и успешным», возможно

«Мне тоже может помочь программа» → «Я иду на группу».

После некоторых сомнений он убеждается: это не блеф, не фарс, не мистификация. Его не охмуряют. Нет привычной и ставшей нормой за многие годы пьянства лжи, от которой он смертельно устал, но самостоятельно избавиться от которой не в силах — липкая очень. Он уже стремится быть похожим на них — внутренне свободных. И группа не ставит перед ним никаких условий для вступления в сообщество и для пребывания в нем: передачи персональных данных, вступительных или членских взносов, клятв на крови, мистической инициации для обретения экзотической веры, шаманских ритуалов, залоговых сумм или материальных ценностей и т. п. А все перечисленное, между прочим, это то, чего тайно или явно боятся приходящие в первый раз на группу пьющие люди или члены их семей.

Ничего такого. Только одно — желание бросить пить. И новичка сразу посвящают в полноправные члены АА, он без всяких проволочек получает право посещать любые группы в любой стране мира, использовать их опыт для своего выздоровления и делиться своим опытом, чтобы помогать другим. Происходит сначала идентификация — осознание своей причастности к сообществу АА, потом естественная самоидентификация: я — алкоголик.

«Правильно» самоидентифицироваться у настоящего алкоголика есть все основания еще на первой стадии болезни. Глубоко в душе он уже знает свой диагноз наверняка, просто не хватает честности, чтобы это признать. Самодиагностика логичная и простая, и она основана не на тестах, обидных словах окружающих или врачебных заключениях. Он точно знает это потому что с ним уже давно никто не пьет — не выдерживают темпа возлияний, объема выпиваемого, «интеллектуального уровня» и эмоционального накала дискурса. И он вынужден пить в одиночку или навязывать свою компанию сомнительным случайным знакомым.

Каждый присутствующий на группе имеет право на свое прошлое. И анонимность помогает черпать из него опыт и трансформировать в ощутимую пользу, каким бы туманным это прошлое не было. Из выступления в сообществе: «Я знаю всех вас как облупленных — в рамках вашего первого шага. Я много раз слышал от вас честные истории вашего падения, я знаю поступки, которые вы совершали в употреблении. Могу себе представить, что слышали уши ваших наставников, и понимаю, насколько вы были асоциальны, и я ничем не лучше. Мы с вами самые настоящие пропойцы безо всяких оговорок. Мы просто не успели пропить все, что не успели пропить.

Алкоголизм как будто выжег в нас пространство, которое мы сообща смогли заполнить верой. Думаю, без нашего падения на самое дно мы бы не поверили в Бога так и настолько. Я не могу избавиться от чувства, что если бы мы не имели такого тяжелого багажа прошлого, не пережили каждый в свое время свой ад, то эта чудесная атмосфера на группе была бы недостижима. Я нигде и никогда не чувствовал такой душевной теплоты, как здесь».

Значение принципа анонимности в практике избавления от алкоголизма в сообществе АА неоценимо велико, он создает необходимые условия для духовного роста, открывает неиссякаемый источник любви и бескорыстной заботы о других.

Весть

Когда одиночество комом подкатит под горло

И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет,

Крик этот о помощи эхо подхватит проворно,

Усилит и бережно в руки своих донесет.

                                        Владимир Высоцкий

По сложившимся у анонимных алкоголиков традициям сообщество не рекламирует себя. Ее члены реагируют только на проблему, есть болезнь — они идут и доносят весть, что выход есть. Тем не менее более чем 80-летняя история существования этой организации и невероятно высокий процент полученных через нее исцелений поддерживают живой интерес к движению АА у специалистов по лечению алкоголизма, религиозных деятелей, действующих алкоголиков и их родственников, больных другими формами зависимостей: игроманов, наркоманов, курильщиков, переедающих, эмоционалов и др.

При живом общении с клиентами наркологических клиник расщепление личности особенно заметно на множестве больных, когда они дают обратную связь. Личность как бы разделена на две половины — одна половина желает продолжать банкет, другая прекратила бы уже возлияния, потому что страшно умирать. А человек непрерывно мечется от одной этой своей ипостаси — во время тяги и запоя — к другой — в послезапойный период.

Донесение вести страдающим от алкоголизма имеет смысл только сразу после запоя, когда на какое-то время «выключается отрицание» и алкоголик становится восприимчив к реальной оценке своей жизни — ее в себе и себя в ней. Именно поэтому больница — подходящее место для донесения вести, случайных людей там не бывает, туда привозят только при наличии алкогольной проблемы и как раз в период запоя.

При общении в наркологическом центре с употребляющими алкоголиками поначалу не отпускает разочарование. Казалось бы, картина маслом: ты в «наркушке», значит, у тебя проблема, я такой же — вот вся моя истерзанная жизнь, что называется, «найди три отличия». И я не пью благодаря программе АА. Приходи на группу и будь трезв, здоров и счастлив. Однако проговариваешь сотням, а приходят единицы. Сеешь-посеваешь, расход посевного материала высокий, а всхожесть слабая. Но, во-первых, некоторые приходят сразу, уже хорошо. Это если зерна падают на благодатную почву, хорошо «прогретую» и «удобренную» пьяной жизнью.

Во-вторых, есть много таких, кто приходит не сразу. Для всходов этой части зерен, бывает, еще не сезон. Для кого весна, а кому еще осень, и посевная получается «под озимые». Этой категории нужно еще пережить долгую суровую зиму. Часть посева, наверное, померзнет в лютую стужу, это неизбежные издержки, характерные для зоны рискованного земледелия. Зато уцелевшие семена будут вдвойне ценить журчание весенних ручейков и тянуться к солнышку, подставляя озябшие бока под живительные золотые лучи. А потом, через год, по осени, может быть, дадут урожай и воспроизведут устойчивый к стихийным катаклизмам здоровый семенной фонд.

В-третьих, программа АА не панацея и даже на это не претендует. Она не для всех алкоголиков, только лишь для честных. Поэтому те, кто не поверил и остался при своем мнении, вероятно, обречены.

И наконец в-четвертых: может быть те, кто не пришел, это не ваши клиенты. Такой пример. Я более 5 лет в одной из подмосковных наркологических клиник нес служение по 12 шагу программы — донесению вести, что выход есть. Поднаторел, набрался опыта, бойко отвечал на вопросы интересующихся. Программа не рекомендует выходить на внешние аудитории в одиночку, и я приглашал с собой членов АА с большими сроками трезвости, с серьезным опытом наставничества. Брал для «обкатки» и недавно вступивших на путь трезвения и каждый раз напрягался, когда до новичков доходила очередь говорить.

Я боялся, что они скажут что-то не то или не так, что оттолкнет больных от движения АА, только волнения всегда были напрасными. Больных, которых не могли «пронять» «бывалые», с легкостью «пробивали» новички. Их выступления были эмоционально насыщены, и это был таран. Излагаемый ими опыт еще сильно саднил, было ясно видно — они выговаривали свежую боль, они точно не врут. Им, заикающимся и косноязычным, алкоголики доверяли безоговорочно. Так что, если на ваше выступление не отреагировали ожидаемым образом, еще не означает, что вы плохой оратор, возможно здесь просто нужен другой вестник.

Еще одна аналогия к 12 шагу. Представьте, что вы стоите перед людьми, про которых знаете, что им предстоит пережить страшные лишения, как в блокадном Ленинграде. Они еще не знают, что будет война и в их город не будет поставляться продовольствие. У них нет подобного опыта и они относятся к таким вещам легкомысленно. Вы говорите: «Друзья, возьмите бесплатно по мешку муки, это поможет вам пережить лихолетье». А они равнодушны — куда-то ехать, напрягаться. «Нас и так неплохо кормят ватрушками из кулинарии», — думают и перемигиваются между собой они. Тогда, прощаясь, вы говорите, что вы их прекрасно понимаете, поскольку уже прошли через то, что их вскоре ожидает, и вы их просите запомнить только одно: «Когда станет совсем плохо, приходите, отсыплю каждому по пригоршне муки».

Не сомневайтесь, они забудут ваши слова тут же, как только за вами закроется дверь. Но будьте уверены, когда прижмет, они их обязательно вспомнят. Мешок «сейчас» по потребительской ценности для этой категории граждан не идет ни в какое сравнение с блокадной пригоршней «потом». Только претерпев, они узнают настоящую цену куску хлеба и передадут трепетное отношение к нему детям. Они не захотели учиться на чужом опыте, значит, им придется вкусить полынную горечь от своей ошибки по неприятию помощи, ценой жертвы переосмыслить свое отношение к вашим словам. Донесение вести, что спасение от алкоголизма есть, приносит пользу также — с отсрочкой понимания.

Настороженная позиция больного объяснима. Он привык бояться остаться без спиртного и по привычке хитрит. Опасается всего: что его вовлекут в секту, лишат квартиры, и так далее — вы же не выпить ему предлагаете. Он будет показывать свое мнимое величие, несуществующее превосходство от страха, чтобы скрыть свою ущербность. Ничем другим, кроме понтов, он выделиться не может. Колоссальный комплекс неполноценности, дикая разница между желанием быть не хуже других, непьющих, и пониманием невозможности хотя бы отдаленно приблизиться к ним, сожаление от того, что сам виноват, что оказался здесь, — все это заставляет его пытаться поднимать себя в глазах окружающих за счет дешевой бравады и отрицания. Поэтому в контакте с алкоголиками важно быть спокойным и терпимым, понимать, что перед тобой очень больные люди, буквально каждой клеточкой сотканные из боли и страха.

При беседах с больными в наркологических отделениях каких только не приходилось слышать ответов на вопрос: «Почему вы здесь?» Большинство, с их искренних слов, оказались там по нелепой случайности. Свои систематические запои они не воспринимают как нечто ненормальное. Услышанную информацию об их диагнозе они признают интересной и очень полезной… для их кума, пьющего зятя, собутыльников, но только не для себя. Болезнь лжива, она смещает угол зрения так, что признание себя больным максимально затрудняется.

Рассказывает Константин, постоянно срывающийся тридцатидвухлетний парень. Отекшее синюшное лицо, голос то с крикливой спесивой наглецой, то с плаксивыми интонациями. «В моей жизни с раннего детства все всегда было по высшему разряду. С 11 лет меня возили в школу на крутой иномарке, получил хорошее образование в гимназии со спец уклоном, поступил в престижный ВУЗ. От армии «откосил», женился, потом мама умерла…

И я стал восполнять потерю алкоголем. Очень быстро развелся, бросил ВУЗ, пропил две квартиры, машину, гараж, дачу… Живу в лесу полтора года, питаюсь с контейнеров. Собираю жестяные банки и сдаю их, на это одеваюсь и пью. Временно приютила мама друга-собутыльника, с условием, что я пойду в анонимные алкоголики, брошу пить сам и повлияю на ее сына. Способен кто-то из вас жить в лесу и питаться с контейнеров? — думаю, что нет. А вы меня еще чему-то здесь учите».

Здорово! То ли разрыдаться от сочувствия, то ли стоя зааплодировать от такой героической судьбы. Упрекает, на борзой лошадке наскакивает с претензиями, виноватых ищет в своей незадавшейся жизни — так хорошо все начиналось. Кто тебе виноват, кичливый маменькин сынок, что ты сам ничего не сделал, чтобы сохранить родительское наследство, приумножить его, применив данное тебе приличное образование. Ты сам, без мамы, оказался ни на что не способен.

Избалованный с детства, капризный, все получавший по первому требованию, привыкший к мнимому превосходству над сверстниками. Мать из сил выбивалась, вкладывала в тебя как в наследного принца: образование, питание, деньги, наследство… как ты им распорядился, куда вложил с прибытком? В пожарку он работать пошел, пахарь. Пошел только потому что график удобный — хорошо совмещается с пьянкой в компании такой же заносчивой «элиты». И оттуда выгнали, и там хвастливые лоботрясы не нужны.

Пришел на группу не чтобы избавиться от болезни, а с меркантильным расчетом — родительницу друга уважить, по сути, чтобы на мороз как собаку не выгнала. Ты все мамино наследие ум, здоровье, образование, квартиры, деньги бездарно пропил, и этим еще кичишься — наследный принц крови, хренов. Кичись дальше! Ты же не слышишь никого, здесь есть люди, чей путь был тяжелее, но они нашли в себе силы подняться и живут. Но ты пропустил их опыт мимо ушей, потому что услышанное здесь несовместимо с твоим фальшивым величием. Ничтожный сноб, ты можешь и дальше упиваться своей фальшивой исключительностью, и неизбежно будешь продолжать вливать в себя всякую дрянь — она со спесью идет бонусом, в одном флаконе.

Ты сам бессилен перед вызовами этой жизни, признай это. Когда выбраковывают щенят, им суют палец в рот — если пытается кусать или сосать — значит есть воля к жизни и его оставляют. Если выплевывает, скулит — значит толку все равно не будет, он нежизнеспособен и его топят в ведре с водой. Ты сейчас как тот щенок, тебе предоставили шанс спастись, цепляйся и держись. Но хватки нет, слышен только жалобный скулеж. Ну и уходи своей дорогой — жизнь неизбежно сама отбракует тебя в ходе естественного отбора.

Цепляешься за образ благородного рыцаря пригородной лесополосы. В собственных глазах ты невинно пострадавший праведник, защитник униженных и обездоленных, страдалец за справедливость, добродел, застрельщик, меценат… Забудь, несчастный! Ты смешон, когда пытаешься натянуть на себя героические маски, эти фасоны не по твоей натуре. Обосновываешь свою причастность к племени героев сомнительными фактами, которые бережно хранятся и лелеются в копилке твоей памяти, додумываются подробностями, приукрашаются дешевой мишурой.

Допустим, твои благородные поступки имели место быть. Но они уже с лихвой перевешены мерзкими пьяными выходками. И вот парадокс — пока ты, опускаясь все ниже в ад, кормишь фантазиями свой образ почти что полубога — ты пьешь, все больше и чаще, ты уже спился совсем! Почему? — Потому, что заливаешь алкоголем свою вопиющую ложь и только умножаешь ее.

Вспомни, сколько раз тебя, образчик морали, приносили домой упившегося до беспамятства? А сколько ты, прекрасный семьянин, крови попортил своей бывшей жене в пьяном угаре? Сколько ты, бессребреник, денег занимал и не отдал до сих пор у знакомых и друзей? Сколько раз, отважный защитник обиженных, пьяный лез в драку с заведомо слабым по надуманным поводам? Причем реальные факты стерлись из памяти, но осталось ощущение собственного героизма, горьким послевкусием обжигает убежденность, что за правду пострадал, изнутри распирает дутая гордость за то, что других сделал пострадавшими и смог уйти от заслуженного наказания.

Сколько раз ты, высокий профессионал, оскорблял коллег, которые двигались по карьерной лестнице вверх, потому что не заливались как ты текилой на «корпоративах» до беспамятства? Сколько раз, спаситель человечества, ты пьяный садился за руль? И что чудом не убил никого, это не твоя заслуга, повезло дураку. Может в сообщество тебе путь подсветили сверху не за твои высокоморальные качества, а чтобы больше вреда никому не нанес?

Что? Не пил с бомжами? Не валялся под забором? Не ограбил никого? Не сел в тюрьму? Так это только потому, что Бог не попустил твоего дальнейшего падения. Ты уже сидел в плохом автомобиле с раздолбанной подвеской и без тормозов, которому одна дорога — под откос. Твоя жизнь вылетала с выхлопом в трубу без совершения полезной работы, с отрицательным КПД. Ты только впустую палил жизненное топливо, которое вливали в тебя другие, отрывая от себя, переживая за тебя, слабо надеясь, веря и моля Бога, чтобы ты, иждивенец, оболтус, прожигатель жизни пересел в чужую исправную машинку, которая еще способна в ущерб себе с надрывом тянуть в горку…

Хвалишься своей безбашенностью — больше то нечем! Парадоксальным поведением. Да, действительно — надо же было накануне добровольно довести себя мутным пойлом до беспамятства с целью обеспечить себе и окружающим веселых приключений, чтобы наутро не вспомнить что было вчера. Кино с собой в главной роли снял, да только посмотреть его не получится, пленка засвечена по недоразумению… в памяти остались только слабо связанные между собой размытые картинки, обрывки безумных диалогов, бессмысленных фраз и сплошные междометия… А чего, парадокс!

Ты просто аморальный тип, признай это. Развенчай лучше себя сам, пока ты витаешь в облаках — ты пьешь! Опустись на землю, стань ногами на твердь — на горькую правду. Только с нее ты можешь оттолкнуться от своего дна и вынырнуть обратно в человеческую жизнь.

Алкоголики даже на разных полюсах способны слышать друг друга. Они остаются «своими» и на дне, и, если один на дне, а другой трезвый, и, если оба трезвые. Между ними устойчивая связь, все их приемно-передающие коммуникативные инструменты настроены в резонанс. На группе алкоголики как секции аккумулятора соединяются в батарею, которая мощнее каждой из «банок» в отдельности. Батарея обладает значительно более высокой энергоемкостью для получения мощной «подзарядки» от Бога, чем просто совокупность секций. Приращение КПД гарантировано при условии, что «накопители духовной силы» сохраняют надежный контакт между собой и совершают работу во внешней цепи — продолжают помогать друг другу и обществу.

Духовность программных действий по донесению вести, что выход есть, проявляется в отсутствии меркантильного расчета. Отдающий другим свой опыт анонимный алкоголик откажется от любого, даже очень заслуженного вознаграждения, в каком бы сложном материальном положении он ни находился. И объяснит это тем, что приехал издалека и потратил время прежде всего для своего выздоровления. И это не лицемерие, он действительно так считает, это такая программная пилюля от гордыни.

Не все здоровые люди понимают полезность визитов членов АА в учреждения, где проходят лечение больные алкоголизмом. Обычно причина этого в неосведомленности о существовании сообщества и его целях. Хочется обратиться к ним:

Уважаемые НЕ алкоголики! Не мешайте анонимным алкоголикам делать свое трудное и благородное дело, лучше помогите им чем сможете. Это безвредное, бесконфликтное и органично вписанное в социум сообщество несет важную оздоровительную миссию на планете. Анонимные алкоголики — как клетки иммунной системы. Оставаясь незамеченными, они отслеживают «вторжение» болезни, пресекают ее развитие на уровне конкретного человека, превращают безнадежно больного и потерянного для людей алкоголика в полноценного члена общества.

Удивительно работает программа, разные люди с разным жизненным опытом говорят непохожие слова — каждый о своем, а спасительная весть пробивается через мрак непонимания, словно хрупкий стебелек к свету через толщу асфальта.

Кто подвержен алкоголизму

Друзья, не рвите сердце мне на части

Ну почему Господь меня храня,

Куда бы ни привел — там не хватало счастья,

А где его с лихвой — там не было меня.

Какая же категория людей питает унылую статистику медвытрезвителей, наркологических клиник и реабилитационных центров? Общая черта для большого числа будущих алкозависимых — несчастливость, в первую очередь это выходцы из неблагополучных семей. Скандалы, пьянки, жестокость и несправедливость по отношению к детям порождают чувство безысходности, психозы, депрессии.

Множество услышанных историй спившихся людей свидетельствуют, что в особенности больно ранит и навсегда остается кровоточащей раной на сердце материнская черствость. С матерью у ребенка инстинктивно связано чувство защищенности. Мать — привычный с зародышевого состояния последний оплот в этом мире, куда можно прийти и восстановить нарушенную энергетику от конфликтов в детском садике, школе, спортивной секции, на улице. Иногда эта «крепость» вместо защиты безжалостно добивает ребенка истеричным криком, незаслуженной критикой, оскорблениями, побоями, еще более расшатывая неокрепшую психику. Из ребенка он превращается в затравленного в своем крохотном детском мирке зверенка, беззащитного, беспомощного, оставшегося наедине со своими недетскими проблемами.

Жизненные истории большой части алкоголиков подтверждают, что в прошлом это недолюбленные дети — голодные сердца. Перекосы воспитания в детстве становятся причиной проблем во взрослой жизни, напряженности и конфликтности в будущей семье, на работе. У ребенка в семье нет выбора, он воспринимает происходящее как норму, даже если это ад. И выбирает модель поведения, которая позволяет выжить, копируя ее из взрослого окружения. Он только в начале пути, у него еще нет жизненного опыта, воспринимаемая им информация не накладывается на предыдущую, ее не с чем сравнивать. Код будущей жизни пишется на чистый диск — это нулевые условия, которые предопределяют его недобрый рок. Он обречен, у него нет выбора.

Даже с хорошими задатками обделенные любовью дети идут по взрослой жизни с открытым забралом и нацелены на восстановление справедливости, смысл и содержание которой они сами понимают смутно. Но себе они кажутся благородными Зорро и свободолюбивыми Робин Гудами. А в конечном счете оказываются типичными Дон Кихотами — пародиями на рыцарей, неудачниками с искалеченными ветряными мельницами душами.

Они легче других переступают черту моральных и правовых рамок общества, пытаясь расширить их, при этом больно ранятся сами. Стараясь ликвидировать свою неполноценность, будущий алкоголик временами может преодолевать вязкое сопротивление среды и выходить в ненапряженное социальное пространство. Но почивать на лаврах не приходится, в новых условиях он воссоздает усвоенные раньше штампы поведения и сам становится источником напряжения. Когда нет модели здоровых отношений и непонятно как вести себя иначе, колеса судьбы сами сворачивают в ненавистную раздолбанную и такую глубокую колею.

Есть теория, что гениальность происходит от детских комплексов. Стремясь выправить деформации личности, доказать миру, что он не хуже других, человек способен переносить нечеловеческие нагрузки, усваивать невероятные объемы информации, приобретать уникальные способности, достигать суперпрофессионализма и суперэрудиции. С этой теорией можно согласиться, только успеха и признания хотят все, достигают единицы, а огромное большинство надрываются на пути, попадают в статистические издержки.

И каждый такой случай — это взрыв микровселенной в масштабе одной личности, уничтожение зарождающегося таланта. Когда превосходство способного и трудолюбивого человека становится ощутимым, он становится лидером — а у лидеров друзей нет. Он обречен быть одиночкой. Нужно принять свое одиночество, внутренне перестроиться, стать тверже и идти к успеху дальше. Но не у всех это получается. Не все к этому готовы. Да и успех — понятие относительное. Если душа пуста, то полученные признание, материальное благополучие и власть не делают их обладателя счастливее.

Нездоровая социальная атмосфера во многом способствует развитию алкоголизма. Любые отклонения от принятых в обществе правил вызывают трения с обществом. Чем сильнее выражена индивидуальность, тем болезненнее притирка к окружающему миру.

Не изменились люди с давних пор,

Не стало меньше оснований кривотолкам.

И человеку человек нередко вор,

На брата брат, бывает, смотрит волком.

Друг другу давим на скелетный сруб

И травим опыт поколений в недрах гена.

То чье-то горло пробуем на зуб,

То чей-то горб равняем об колено.

Социум отчетливо тяготеет к середине. Безнадежно отстающего окружающие могут жалеть, оправдывать его скверные поступки, приподнимая и подтягивая к среднему уровню. Также и вырывающегося вперед они не признают, порой откровенно клевещут и вредят — мстят за инаковость. Людям «золотой середины» обычно хочется сытно есть, вдоволь спать, не отказывать себе в удовольствиях и не утруждать себя работой. Поэтому они равняют шансы как умеют. Социум всегда стремится сохранить установившиеся в нем связи, правила и отношения. Не любит и примерно наказывает тех, кто нарушает болотную тишину, пусть даже соловьиными трелями. Чтоб не выделялись сами и чтобы другим было неповадно.

Питательная среда алкоголизма — страх. Один выздоравливающий алкоголик вспоминал: «В нашем доме с самого детства не слышался смех, ни детский, ни взрослый. Мы не знали, что это такое. Режим постоянно нагнетаемого стресса от ожидания наказания исключал любые положительные эмоции».

Другой член сообщества АА не помнил в своем доме книг: ни детских журналов, ни военно-патриотических, ни исторических — никаких. Значит, непонятно, к чему стремиться в этой жизни. Нет основы для формирования модели светлого будущего, идеала, мечты. Нечего противопоставить горькой реальности, нет альтернативы надвигающемуся стрессу. Нет твердой нравственной опоры в жизни. Безысходность и беспросветность, образовательная и духовная пустота внутри личности. Вакуум, который стремится схлопнуть человека, втянуть его целиком в безбожное, пропитанное леденящим космическим ужасом мрачное пространство.

Обретший вдруг трезвость человек с выхолощенным сознанием не знает, что с ней делать, как распорядиться этим капиталом. Во что его вложить, если нет модели жизни, нет бизнес-плана счастливой судьбы и эфемерен путь к ней. Если нравственный ландшафт личности скуден, то говорят: крикнешь внутрь себя и не услышишь эхо — бездуховная среда глушит все гармонические колебания, из которых могут рождаться симфонии и превращают их в режущие слух кошачьи концерты. Гнетущая депрессия и беспросветная тоска становятся преобладающими состояниями психики.

Погода ваших душ — всегда ненастье,

Уныние, и я вам так скажу:

Из синей птицы, вам принесшей счастье,

Вы сделать можете лишь знатную лапшу.

Вспоминает один завсегдатай наркологической клиники: «Пока лежал в реабилитации, мечтал получить миллион долларов. Прикидывал, как с пользой его потрачу. Куплю квартиру возле метро. Телевизор — плазму с большой диагональю, диван, журнальный столик. Вроде все, но как будто чего-то не хватает. А когда понял — стало страшно. Я не могу без спиртного, а приняв его — буду пить, пока не пропью весь миллион, квартиру, плазму, диван, журнальный столик…»

Народная мудрость гласит: «Посеешь привычку — пожнешь характер. Посеешь характер — пожнешь судьбу». Может, в характере все дело. Характер — это внутренняя структура личности, ее скелет. Он определяет поведенческую гибкость или твердость под натиском разных обстоятельств. Стратегию и тактику противостояния превратностям судьбы, умение приспосабливаться к перипетиям самому или «прогибать» обстоятельства под себя.

Определяет пределы терпимости к раздражителям — игнорировать натиск долго или отбрить сразу. Где наметить нейтральную полосу и обозначить ее мягко или жестко, или совсем не обозначать. Скверный, неуживчивый характер создает проблему не только для окружающих, но и для его обладателя и часто становится источником алкоголизма.

Обидчивость — одна из основных причин болезни. Обида подобна дохлой мыши в зубах кошки. Покуда она ее держит, сердито урча, — рот занят, и для нее недоступны сметана и другие лакомства жизни.

Рассказывает Оксана, выздоравливающая по программе, привлекательная 40-летняя женщина: «Год окончания школы, собиралась на выпускной вечер, была влюблена в мальчика из параллельного класса. Первое романтическое, наивное и очень сильное чувство. В мыслях я покоряла его своей красотой, мечтала о встрече рассвета на берегу вдвоем, первом поцелуе и долгой счастливой жизни… Днем перед выпускным мать забрала приготовленные для школьного бала деньги, и родители их пропили. Пропили мою мечту. Всю ночь прорыдала в подушку, никуда не пошла.

Мать с отцом давно умерли от алкоголизма. А кровная обида на нее осталась на всю жизнь, всегда глодала душу. Я считала ее виноватой во всей моей непутевой жизни со сменой мест жительства, мужей, сожителей, работ. Страшно запивала, думала — вот если бы тогда не пропили эти деньги, я не пропустила бы тот выпускной и вся жизнь сложилась бы по-другому.

А через 20 лет выпускной бал у дочери. Я была уверена, что уж я-то не такая нерадивая мать, как была у меня. Я ей и мертвой хотела доказать, что я лучше ее. Выгладила бальное платье, приготовила и себе свою самую нарядную одежду, чтобы пойти и порадоваться с другими родителями за своих детей, сказать спасибо учителям. А когда глубокой ночью закончила приготовления, подумала — я так устала, теперь можно чуть-чуть. Приняла, потом еще… Выпускной прошел без меня. Дочка после праздника сказала: «Хорошо, что ты не пошла. Там была одна мамочка, которая на радостях напилась до беспамятства и так накуролесила! Еще бы ты там отсветила…

И только тогда я поняла свою мать. Она не могла тогда не пропить мой выпускной — у нее просто не было выбора. Ни одного шанса. И после этого понимания я долгие годы отмаливала ее на церковных службах и просила меня простить. Теперь боль отпустила, обида ушла, жизнь поменялась. У меня были и остаются проблемы, но такой свободной, как сейчас, я никогда не была и даже не думала, что так можно жить — с легким сердцем».

С годами трезвой жизни анонимные алкоголики часто задают себе один простой вопрос: «Что особенного в этом трезвом образе жизни, почему нельзя было с самого начала так жить, по этим простым правилам в ладу с собой и с миром?» Потому, что нигде этого не объясняли, ни в детском саду, ни в школе, ни в институте. Не было предметов по жизневедению, жизнелюбию и жизнепониманию, на которых постигали науку жить, любить и быть счастливыми.

Нас учили непримиримой борьбе на примерах революционеров, подпольщиков. Умереть героической смертью в бою — так формулировалась цель жизни советских детей середины прошлого века. Детям перестроечных лет — конца ХХ века было еще тяжелее. Старую идеологическую машину сломали и вместо нее неумело попытались привить американскую сказку о Золушке. Не прижилась, а перекосы от этих прививок мы будем наблюдать еще долго, в том числе по статистике криминальных и наркологических сводок.

Здоровая «начинка» будущей личности зачастую зависела от случайной встречи с хорошим человеком, с которого можно было «срисовать» жизнь. Который расскажет, как и почему правильно и по совести относиться к тем или иным событиям, людям. Хорошо тем, кому он встретился, этот хороший человек — тренер в спортивной секции, руководитель кружка авиамоделирования в дворце пионеров, классный руководитель… А кому не встретился? И если семья неблагополучная? Тогда по шаблону: воспитание улицей, выварка с «дворовыми» в собственном соку, выход юношеского избытка энергии в рискованных предприятиях, блатные авторитеты, освоение «понятий», первая ходка по малолетке и дальше по наклонной. Потому что «из тех коридоров вниз сподручнее было, чем ввысь».

Конечно, были правила октябренка: говори всегда правду, помогай старшим, сам умирай, а товарища выручай. Эти наказы партии были включены и в Уставы пионера, комсомольца, Моральный кодекс строителя коммунизма. Идеализированные, рафинированные, прилизанные, оторванные от жизни установки, не нацеленные на создание внутреннего нравственного каркаса. Потому что «эпоха времени застоя и нереализованных возможностей» была основательно пропитана ложью.

В жизни нередко лучше устраивались те, кто использовал эти правила с точностью до наоборот — обманывали, лицемерили, предавали, клеветали… А потом высмеивали «идейных дурачков». Уже настало время «цеховиков», «фарцовщиков», «катал», «кидал». Раньше представители этих криминальных специальностей не выходили из тени, зато органично вписались в перестройку, «въехали» в нее с лихого виража как с горки на салазках. Не отстали от них партийная номенклатура и комсомольские работники, которые моментально «переобулись на ходу». Не все из них сменили окраску, многие партийцы старой закваски остались глубоко принципиальными и порядочными людьми, преданными идеям высшей справедливости.

Зашоренным и законопослушным производителям материальных ценностей и носителям производственных отношений, которых вообще-то подавляющее большинство и на которых свет стоит, была уготована роль «лохов», «терпил», объектов для «разводки», «отжима», «кидалова». Им куда? А кому куда. Одним в «челноки». Другим в криминал, на идеологической подоплеке воинствующего материализма они решили вопрос с духовностью радикально — в пользу бездуховности. Много отважных бойцов лежат под роскошными обелисками, немалое число отбывает срок по лагерям страны. Какая-то часть в криминальном строю до сих пор.

Тихо над погостами,

Плиты — часовые.

Были девяностые,

Были нулевые.

На четыре стороны

Все дома игорные.

Птицы — только вороны,

Кошки — только черные.

Избранные баловни судьбы процветают, легализовавшись как руководители юридических, охранных и коллекторских фирм. Некоторые «завязали», раскаялись, умерили амбиции и живут трудовой жизнью. И очень многие спились. Не нашедшие места в этом мире и, скорее всего, затерянные в том. О них, скудных духом, отрывок из венка сонетов Максимилиана Волошина «Звездная корона».

Кому земля — священный край изгнанья,

Того простор полей не веселит,

Но каждый шаг, но каждый миг таит

Иных миров в себе напоминанья.

В душе встают неясные мерцанья,

Как будто он на камнях древних плит

Хотел прочесть священный алфавит

И позабыл понятий начертанья.

И бродит он в пыли земных дорог —

Отступник жрец, себя забывший бог,

Следя в вещах знакомые узоры.

                                  Максимилиан Волошин

В условиях неопределенности у человека с алкогольным мышлением срабатывает условный рефлекс — выпей для ясности ума и решение придет само. Он чем-то напоминает Шуру Балаганова, который всю жизнь крал и грезил о капитале. И уже держа в руках подаренный комбинатором желанный предел мечтаний — 200 тысяч, на которые можно было купить в тысячу раз больше, чем все, что он только мог вообразить, срабатывает инерция бега под гору. Он крадет в трамвае у гражданки грошовый кошелек с мелочью, и его «берут на кармане» с поличным. Финал печален, но закономерен — отнимают все, бьют, сажают. Происходит крушение заветных надежд и болезненный возврат незадачливого «сына капитана Шмидта» в сермяжную правду жизни.

Будущий алкоголик почти всегда неосознанно выстраивает такую линию поведения, следуя которой сам себя загоняет в угол, откуда выйти можно только с боем. Наломанные поленницы дров легко оправдываются отсутствием другого выхода, а когда лес рубят, чего по щепкам слезы лить. Роковой борец, он считает, что таким образом защищает правое дело. А фактически мстит миру за свои несбывшиеся грезы, вдребезги разбитые хрустальные замки и усугубляет состояние хронического неудачника. В конце концов терпит крах — становится банкротом. И остается только горечь от промотанного состояния, которую, впрочем, можно с успехом утолять спиртным… некоторое время.

Нередко личная нравственная планка того, кому впоследствии суждено спиться, оказывается выше среднестатистической. Он способен на благородные поступки, самопожертвование. Конечно, Дон Кихот симпатичнее торговца, избивающего ребенка, который, между прочим, считается достойным горожанином и всегда пьет в меру. Но навязывая обществу свои «правильные» принципы жизни, Рыцарь Печального Образа терпит ехидные насмешки и совсем неблагородные нападки, от которых получает саднящие и кровоточащие душевные раны.

Попадаю опять под раздачу,

А хотелось хоть раз под разлив.

Не дал мудрости Боже в придачу,

Что ж, судьбу принимаю, налив…

Не имея четко обозначенных рубежей, за которые нельзя пускать никого, он не замечает и границ окружающих и с легкостью нарушает их личное пространство. Кто-то, понимая и прощая, потерпит. Кто-то жестко «обозначит» дистанцию. Кто-то «оторвется», обрушив на него всю накопленную злобу. А кто-то хитрый, умный, подлый и расчетливый будет хладнокровно им манипулировать. Пользоваться по мере надобности, подпитывая болезненное самолюбие, играя на благородстве, подливая из бутылки в стакан спаивать, извлекать выгоду и ехидно подсмеиваться исподтишка.

Из всех людей у потенциального алкоголика неимоверный талант находить проходимцев и мошенников и давать им себя использовать. Он доверчиво садится играть в шахматы, а оказывается втянутым в «дурака на интерес» с опытным жульем, которое нагло перемигивается и мечет козыри из рукавов. Он не хочет принимать основанный на мухлеже мир, но нередко при случае сам не прочь «передернуть карту».

Мухлеж в его понимании демонстрируют профессиональные юристы, люди с практической сметкой, да почти любого можно подвести под вывеску афериста, если нет четкой внутренней метрики, «что такое хорошо и что такое плохо». Понимание, что, выбрав в союзники алкоголь, любая игра сводится к подкидному с шулерами, а любая колода крапленая, приходит потом, когда ставки сделаны, козыри слиты, в прикупе шваль, а выйти из игры уже не дадут.

Если бы можно было предвидеть, к чему приведет тот или иной поступок, то в случае с алкоголиком это бы ничего не изменило. Внутренняя система выбора заставляет его неосознанно принимать в неопределенных ситуациях предсказуемые решения, приводящие к пьянству. Запрет для человека с алкогольным мышлением ровным счетом ничего не меняет. Пресловутое чувство авантюризма у алкоголика гипертрофировано до абсурда. Сам факт наличия запрета — это прямое указание его нарушить.

Изначально у спивающегося человека вполне благовидные намерения на жизнь — он хочет быть порядочным и честным, с личными принципами, которые старается соблюдать, делать только добро и наказывать только зло. Потом придерживаться своих принципов становится труднее. Его сильно ранят несправедливость как в отношении него, так и в отношениях людей между собой. Что это — сверхчувствительность, суперответственность или элементарная глупость? Почему-то подобные вещи не ранят других, которые гораздо легче относятся к победам и поражениям, унижениям и оскорблениям. Чтобы быть защищенным, нужно не все брать на себя — обязательства, поручительство, контроль, исполнение. Предоставлять Богу судить, кто прав, кто неправ, уметь отпускать обиды, прощать. Но выправить изначально криво нарисованную картину мира самому слишком сложно.

У множества «нормальных» людей выработана защита в любых «напрягающих» обстоятельствах житейскими формулами: «меня это не касается», «моя хата с краю», «это ваши проблемы», «на халяву и уксус сладкий», «дают — бери, бьют — беги», «кто первый встал, того и тапочки», «вы уронили, мы подняли», «пять минут позора — и ты дипломированный специалист» и т. д. Эти обывательские стандарты позволяют выживать в социуме, придерживаясь беспроигрышной идеологии «середняков», не пускать напряжение снаружи вовнутрь. Их работой не увлечешь, они всегда постоят в сторонке, а когда пирог делить — всегда первые, не оплошают.

Когда у «защищенных» поведенческими клише возникают проблемы, они предпочитают не брать их «на грудь», а пропускают мимо или находят безотказного и доброго простака, прикрываются им. Его отзывчивость, жертвенность, неспособность отказать, воспринимаются окружающими как глупость и слабость. А почему бы не прокатиться на чужом горбу даром, если появился тот, кто везет — это обычная мещанская логика.

Внутреннее понимание, что его обманывают, нарастающая обида и неспособность комфортно устроиться в жизни почти всегда провоцируют пьянство. Алкоголь становится сахарином-подсластителем для невкусной, с горчинкой обид, жизненной кашки. Со временем систематически выпивающий нарушает все свои принципы, деградирует. Раньше или позже алкоголь обязательно проявляет свою незаурядную креативность. Успешная борьба с ним предполагает изменение внутренних глубинных установок личности. И каким еще способом Бог может быстро и кардинально изменить мировоззрение заблудшего? Только попустив болезнь, показав каждому свое дно, заставив честно посмотреть в глаза горькой правде о себе, признать свой опасный диагноз. Это конкретно смиряет и вразумляет.

Многие алкоголики задаются вопросом — была ли у них возможность не спиться? Была ли точка невозврата, момент, до которого можно было остановиться, не пустить реку жизни по алкогольному руслу? Был у алкоголика выбор не стать алкоголиком? На эти вопросы нет однозначных ответов. Похоже, у каждого ватерлиния на своей высоте. Кто-то с первой рюмки начинает беспросветно пить. Кто-то после галлона начинает уходить в запои. Кто-то тянет цистерну через соломинку всю жизнь.

Алкоголизм трудно распознать сразу, обычно лодка жизни обладает запасом плавучести — поначалу бдительность усыпляет высокая устойчивость к большим дозам спиртного, потом в воронку «ухает» все сразу. Возможно, спиваться начал с первой, просто чем дальше лодочка от омута, тем меньше ее центростремительная скорость к жерлу — влечет неотвратимо, но еще сохраняется иллюзия свободы плыть в любую сторону. Может быть в это время, если начать грести изо всех сил от водоворота, и можно отвести судьбу, неизвестно. В сообществе АА не приветствуется сослагательное наклонение: «Чтобы было бы, если бы…» Если и была такая возможность не спиться, алкоголик ее уже безвозвратно упустил. Сообщество конструктивно рекомендует отталкиваться от факта: «Я — алкоголик», и выгребать из омута в порядке следования шагов программы.

Социальные условия оказывают огромное влияние на заболеваемость алкоголизмом. В российской глубинке, когда в начале 90-х распадались колхозы и совхозы, от безысходности резко стали спиваться мужики. Крестьяне, механизаторы, тяжелые профессии которых пахать, сеять, жать, заниматься животноводством, в одночасье остались не у дел. Куда девать молодецкую удаль крестьян, которая должна была быть вложена в молочные фермы, гектары вспаханной земли, колосящиеся хлеба, наполненные элеваторы, железнодорожные составы с мукой, батоны в булочных. Сколько невостребованной богатырской силы сожжено в сивушном пламени самогона! И слуги лукавого, которые замышляли эту перестройку, были ее идеологами, знали, чего хотят и что делают.

В рамках начатого еще Иоанном Кронштадтским проекта Православной Церкви в Московской области действуют несколько домов Ноя — приютов для бездомных, где они могут найти ночлег и питание. С целью поделиться опытом я был приглашен в один из таких приютов. Их обитатели обязаны посильно трудиться и за это получают небольшие, но честно заработанные деньги. Бич этой организации — пьянство, за которое выгоняют. При беседах стало ясно, что эти люди «сырые» для решительного шага к переменам в своей жизни. Большая часть контингента не является алкоголиками.

В глазах бесенята, они еще не выжгли ресурсы организма, не увязывают свое мировоззрение с преследующими их неудачами. Их стихия — уличная романтика, «республика ШКИД», они Гавроши этого мира, «генералы песчаных карьеров». Многие пришли в приют только чтобы переждать холод и голод. Необходимость работать, хоть и не бесплатно, воспринимается большинством из них как ограничение личной свободы. Когда придет весна, немало их уйдут отсюда в лес, будут мечтать о будущем у ночного костра. И бездумно гробить свое здоровье скверным питанием из мусорных контейнеров, просроченным алкоголесодержащим пойлом или другими дурманящими голову веществами, закладывая заряды отсроченного подрыва под опоры мостов, проложенных в мечтах к светлому будущему. Их жизненная идеология — это вариации на тему сказки о Золушке, в подавляющем большинстве несбыточные.

Никто из них не связывает свои проблемы с бездуховностью, это слово попросту отсутствует в их понятиях. Они не понимают и не допускают мысли, что если вдруг сбудется заветная мечта, повезет, будет сорван джек-пот и он или она встретят трезвого умного человека на своем пути, с квартирой и работой, то вряд ли смогут влиться в нормальную человеческую жизнь. «Золотая клетка» будет бесить и вызывать желание ее сломать. Скорее всего, они невольно исковеркают жизнь сердобольного человека, наивно пожелавшего им помочь. Будут страдать сами и доставлять страдания другим. Приобретенные в уличной жизни дурные привычки изменить не просто.

Если у них родятся дети, жизни этих несчастных не позавидуешь. Колесо сансары со скрипом провернется на новый оборот, и родительская история, вероятнее всего, повторится: нарушенная психика, нездоровый образ жизни, отчуждение от людей, тяжелая судьба. Не дойдет до бунтарского сознания, что путь в счастливую жизнь лежит через принятие, смирение и веру. Через любовь и милосердие. Каждый день нужно с удовольствием выполнять работу, думая с добром о тех людях, которые будут пользоваться ее результатами, прощать и благодарить Бога за возможность быть полезным другим.

Заход в болезнь может быть с разных сторон, но корневой причиной всегда является бездуховность и ее производные: эгоизм, потакание страстям, амбициозность, отклонение от нравственных норм, отчуждение от людей… И отбившегося от своих подранка всегда подкарауливает «санитар леса» — алкоголизм. Однако если прошедшие через жизненные буераки, спившись, успевают спохватиться, то у них есть шанс спастись. Такой шанс дает программа АА как промежуточный этап на пути человека к Богу.

Минное поле

Зря пугают тем светом,

Оба света с дубьем:

Врежут там — я на этом,

Врежут здесь — я на том.

                                    Владимир Высоцкий

Нет людей без недостатков. Если присмотреться, можно заметить, что сочетание некоторых из них в одном человеке приводит к алкогольной зависимости. Определенные внешние условия также повышают риски развития алкоголизма. Эта болезнь, как скрытое средство поражения, наподобие биологического оружия, неоднократно применялся для массового уничтожения населения. Например, геноцид индейцев при колонизации американского континента путем обмена самогонных аппаратов на золото, пушнину, рабов…

Причинность алкоголизма подобна полю, «засеянному» минами и туго переплетенному растяжками. Зацепив одну из них, человек может быть «подорван» — морально и физически уничтожен алкоголем. Эти мины бывают двух классов: личностные и социальные.

Главная личностная алкогольная ловушка — гипертрофированный эгоизм. Он нацеливает человека на приоритет собственных интересов в любом деле. Эгоизм рождает амбиции — необоснованные притязания на повышенный материальный или социальный статус в обществе. Амбициозный человек начинает вести себя в соответствии с выдуманной моделью, в которой он уже как бы обладает властью, деньгами… Настырно и грубо навязывает эту модель миру. Но упрямая действительность сопротивляется насилию и отторгает вычурную конструкцию.

И тогда человек начинает противоестественно и нечестно «сшивать» несовпадающие фантом и реальность, используя специальную «хитрую иголку» — тщеславие. Тщеславец видит в любой ситуации только те стороны, которые подпитывают его мнимое величие. В людях он игнорирует все достоинства и видит только недостатки — это позволяет ощущать свое превосходство над другими. Тщеславные мысли постепенно полностью овладевают эгоистом, а его обиды и претензии к миру приобретают все более острый характер.

Эгоизм формирует эгоцентрическое мировоззрение, особенную картину мира в голове больного человека. Как бы город, который весь предназначен для эгоцентрика. Там он царь, тиран, диктатор. Ему плевать на экологию и состояние коммуникаций, на детей, пенсионеров, инвалидов. Жители — его подданные, они все обязаны платить ему дань, а он никому. У него только права, у них только обязанности. Кто не может дать ему то, что он хочет, тот должен быть наказан. При несогласии — уничтожен.

А вот своеволие — это уже действие. Скажем, машина в городе эгоцентрика, танк, которому не обязательно соблюдать правила дорожного движения, замечать светофоры, пешеходов. Зачем? Кто сильнее, тот и прав. Можно вообще закрыть глаза и жать на педаль газа, на танке можно все, танки грязи не боятся.

Эгоизм прогрессирует, эгоистичная личность постепенно деградирует. Эгоист считает себя Богом, но мир не желает подчиняться его прихотям, не хочет «прогибаться» под него. Объективная реальность оказывается неподатливой и не подвластной суррогатным диктаторам местечкового разлива. Субъективный мир эгоцентрика и объективный реальный мир на кричаще несовпадающих стыках «царапают» и «корежат» друг друга, эгоцентрик испытывает боль и… находит обезболивающее лекарство.

На эгоизме замешана еще одна очень коварная личностная ловушка «глубокого залегания» — жалость к себе. Она делает человека безвольным, лишает способности конструктивно и рационально мыслить и действовать. Корень этого слова «жало». Саможалость парализует деятельную активность человека, поскольку его мышление направлено не на устранение причин неудач в себе, а на оправдание себя и поиск виноватого. В ход идут ложь, сплетни, скандальные обвинения, кляузы, оговоры, угрозы. Постепенно человек становится раздражительным, всем недовольным брюзгой и даже агрессивным, если кто-то пытается открыть ему глаза, изменить его картину мира, усомниться в виновности обвиняемых им и «невинности» его — обвинителя. Как бы безнравственно он ни поступал, все его доводы направлены только на самооправдание, он жалеет только себя, полностью вживается в роль несчастной жертвы роковых обстоятельств и винит во всем других.

Вместо того чтобы разобраться с причиной проблемы, он ищет кому бы «слить» переполняющий его негатив, заряжаясь при этом сочувствием. Постоянная жажда подпитки превращает его в нытика, предъявляющего миру все новые обвинения и беспрерывно жалующегося на обидчиков: «Сколько можно терпеть это безобразие?», «Почему их не накажут?», «Достали все…». При этом нытик не предпринимает никаких действий, чтобы что-либо изменить в себе. Он добровольно лишает себя живого позитивного общения с социумом и постепенно совсем «обесточивается».

Неравнодушный собеседник зря потеряет время и силы, пытаясь успокоить, дать совет. Никакие доводы и аргументы не будут приняты, если не совпадут со «своим мнением», основанным на саможалости и ненависти к другим. Жалость к себе тесно связана с затаенной обидой, часто необоснованной, глубоко запрятанной внутри, подспудно отравляющей человеку жизнь. Разбор «обидчиков» становится хобби нытика. Идет грандиозная внутренняя разрушительная работа, в результате которой утверждаются упрямство, замкнутость, неприятие всего, что не соответствует его ложному чувству справедливости. Жалость к себе порождает умственную лень и извращенное самомнение, ведет к одиночеству и болезням.

«Саможалец» ограничен в маневре, тупо стоит на своем, и депрессивное состояние «невинно пострадавшего» крепко держит его в своих объятиях. Если перестать жалеть себя, то силы найдутся, позитив появится и желаемые цели могут стать достижимыми. Но остановить заезженную скулящую пластинку сложно, для этого нужно «наступить на горло» своему самолюбию, изменить привычные настройки, перерисовать в голове эгоцентричную картинку и научиться учитывать и уважать интересы окружающих.

Социальные предпосылки для развития алкоголизма зачастую нагнетаются извне вполне сознательно. Опасная бомба избирательного действия, разрушитель нравственных устоев — ювенальная юстиция, фактическая задача которой растление детей под видом защиты их интересов. Сегодня эта «правозащитная организация» узаконена во многих государствах мира. В ее прицеле семья — фундаментальная ячейка общества, минимальная целостная и самодостаточная микрогруппа, сохраняющая характерные национальные и религиозные традиции, обеспечивающая их воспроизведение в будущих поколениях. Целенаправленное нарушение преемственности поколений в семье — это сокрушительный удар не только по роду, но и по этносу, и по человечеству в целом.

Примитивный, но как всякая клевета эффективный троллинг — мощный боеприпас направленного поражения. Троллинг широко масштабируется — от межличностных отношений до информационного побоища между государствами за геополитические интересы. На черном пиаре специализируются и процветают частные организации и государственные службы, по сути, профессионально занимающиеся клеветой. Современные избирательные технологии позволяют «провести» во власть проплаченного кандидата, как бы порочен он ни был. И за плату опорочить любого неугодного, как бы он ни был безупречен.

Создается впечатление, что какими-то темными силами тщательно разработана и активно испытывается концепция войны против человечества, направленная на низвержение основ мировых религий, составляющих духовный остов земной цивилизации. Мощная идеологическая мина для промывания мозгов пресловутые «Окна Овертона» — технология расчеловечивания. Результаты ее действия можно сегодня наблюдать в Европе: легализация гомосексуализма, однополых браков, детской эвтаназии, педофилии, инцеста, поговаривают о каннибализме.

Сатанинская атака на человечество набирает обороты, организуется легальными, хорошо финансируемыми организациями, цель которых — запустить маховик самораспада цивилизации, раскачать чертовы качели до «мертвой петли», срыва тормозов, разрушения конструкции. Превратить человечество в дикие воюющие сообщества каннибалов. Алкоголизм — один из проверенных разбалансировщиков этих качелей. Создание предпосылок для его развития — цель могущественной, разумной, превосходно оснащенной и страшной античеловеческой силы.

Употребление алкоголя всегда оправдывалось его свойством обезболивать, снижать чувствительность на границах внутреннего и внешнего миров человека. Если «пазлы» не соответствуют конфигурации занимаемой им социальной ниши, алкоголик находит простое решение: поливает место нестыковок раствором спирта и долбит киянкой. В хлам измочаливает края, делает неприглядной мозаику в целом, но не обращает на это внимание — спирт «отключает» здравомыслие и он продолжает тупо долбить.

Несоответствие между необходимостью перейти минное поле и неспособностью сделать это порождает растущий дискомфорт. Неважно, какая цель перехода: благородное желание спасти мир, омраченное впоследствии неблагодарностью человечества; неудовлетворенные амбиции; страстная жажда удовольствий и отсутствие возможности утолить ее и т. п. При длительном воздействии психического фактора «хочу, но не могу» человек имеет повышенные шансы стать искрящим комком нервов и погрузиться в иллюзорный мир синих грез.

Анонимный алкоголик получает в сообществе навыки сапера, позволяющие обнаруживать мины, составлять карты минных полей и преодолевать их, не теряя из виду своих целей. Так называемый нормальный среднестатистический человек в, так сказать, нормальных социальных условиях вполне предсказуем. Перед ним выбор из конечного числа альтернатив, как камень на перекрестке, на котором обозначены три пути:

1. Прямо — как все. Будь нормальным человеком. Не встревай, не напрягайся, держись ближе к золотой середине — беспроигрышный путь.

2. Налево — под откос, бесшабашно с горы по буеракам, вразнос. Пить — так стаканами, гулять — так с королевой, воровать — так миллион.

3. Направо — тернистый и неблагодарный путь с испытаниями: грызть гранит науки, писать диссертацию, получая копеечную зарплату, совершить открытие, стать хирургом (финансистом, микробиологом и т. п.) мирового класса, установить рекорд в каком-либо виде спорта… Тяжелый путь, многие выходят на него, но по дороге ломаются. На этом пути много хитроумных и замаскированных ловушек. Из тех, кто его выбрал, далеко не все доходят до финиша. Иногда сдаются, когда остается сделать всего один шаг.

Особенность такова, что с правой дорожки на левую заступать просто, под горку оно всегда сподручней. А с левой на правую, в гору — тяжелее. Только крохотными продуманными шажками, со страховкой, в рамках узкого сектора. Дальше — скользкие обочины с крутыми уклонами, а еще дальше рвы, болота и засеки. Выбрал направление, прошел немного — и вот опять камень, который дорожку на три делит. Весь жизненный путь сплошь состоит из таких развилок.

Алкоголиками становятся или те, кто сразу налево по буеракам — от беспечности и безответственности за удовольствиями. Или те, кто восходил к крутым вершинам по правой, да поскользнулся и сорвался с кручи под откос. Бывает, и путешественники на прямой дорожке подвергаются алкогольной атаке, потакая страстям.

Алкоголику в стадии активного употребления присущи безответственное, беспечное отношение к жизни, бесшабашность, инфантилизм, детское непонимание ее ценности. Такое поведение широко представлено в русской классической литературе, возможно, потому, что в нем отчетливо проявляется русский характер, как у А. С. Пушкина в «Повестях Белкина» (рассказ «Выстрел»). Герою рассказа целятся из пистолета в лоб, а он плюет черешневой косточкой в лицо снайперу, как будто у него десять запасных жизней, как в компьютерной игре. Плевок не в пулю, которая может запросто «прилететь в лоб», и даже не в убийцу, а в лицо тому, кто эту жизнь подарил. Жизнь не компьютерная игра, и человек состоит не из пикселей. Жизнь дана всего один лишь раз, без дублей, без резервных копий. И пренебрежение этим бесценным даром — не храбрость, а дешевая бравада, вопиющая безответственность, вызывающее хамство, дерзость сотворенного перед Творцом.

В «Бесах» Ф. М. Достоевского богоборец Алексей Кириллов настолько обесценил жизнь, что написал подлецу расписку, по которой в любой момент готов расстаться с жизнью за любую идею. Этот «человеко-бог» имел личную жизненную философию с широкой лазейкой для «беса» — Петра Верховенского, в которую тот мгновенно шмыгнул. Кириллов говорит: «Если нет Бога, то я бог… Если Бог есть, то вся воля Его… Если нет, то вся воля моя, и я обязан заявить своеволие… Это так, как бедный получил наследство и испугался, и не смеет подойти к мешку, почитая себя малосильным владеть». Алкоголики тоже дерзнули рвануть по пути своеволия, невзирая на Бога, рванули мешок, дошли до края, да смелость куда-то пропала.

Кириллов — бунтарь. Он не сомневается в существовании Царствия Небесного, но заявляет своеволие, сознательно отказываясь от Рая. Извращенная человеческая природа с ветхозаветных времен понимает свободу как своеволие, а не как свободу к НЕ совершению греха.

В дивных райских садах

Украду бледно-розовых яблок.

Но сады стерегут,

И стреляют без промаха в лоб.

                                        Владимир Высоцкий

Кириллов, когда пришла пора выполнять обещание, не смог себя убить. И Верховенскому пришлось его пристрелить. Почему не смог? Может быть, у роковой черты понял ценность того, что теряет здесь, или ему открылось то, что ждет там, откуда никто не возвращался? Поистине, что имеем — не храним, потерявши — плачем…

Алкоголик в некоторой степени такой же бунтарь. Намерение застрелиться и стремление алкоголика убить себя несовместимыми с жизнью дозами алкоголя похожи по сути. Алкогольное «дно» сопоставимо с метаниями Кириллова в его последнюю ночь. Заявка на свою божественность и отказ от Рая вступают в противоречие с чем-то очень сильным и не выдерживают противостояния. И алкоголик, изменившись, отталкивается от своего дна и остается жить.

Алкогольное дно не только самая нижняя точка жизни, это ее поворотный момент. Здесь отчаяние, когда веры в свои силы уже нет и угасает последний проблеск надежды. Только надежда еще поддерживает жизнь в мертвеющем теле. В момент угасания веры в себя из искорки надежды возрождается вера в чудо. В этот момент молитва — самая искренняя, самая сильная. Потому что перед смертью происходит всплеск духовности, почерпнутой из вечности, из предыдущих и будущих воплощений души, от неведомых светлых сил, которым почему-то дорог погибающий, из духовной мощи его рода, из его значения и предназначения.

Взгляд изнутри

Мне скучно, бес…

                            А. С. Пушкин

Самый главный враг человека — он сам. Казалось бы, руки-ноги есть, живи и радуйся. Так нет, без проблем неинтересно, унылая жизнь без риска постна и пресна, как еда без соли. Надо чтобы как в боевике — кругом враги, с которыми непримиримая битва до победного конца. Если вокруг нет ни одного, значит надо выдумать супостата, раскрасить его образ в боевые тона, пыжиться и дуться на него и посвятить себя всецело «праведной» борьбе за торжество справедливости. Причем борьба мнимая, справедливость призрачная, а нервотрепки для себя и окружающих при отработке «боевых операций» самые настоящие.

И если враг повержен, что нечасто и не факт, то ложка сладкого меда победы нередко оказывается «разбавленной» бочкой горького дегтя: или не за то боролся, или не с тем, или победа оказалась пиррова — победил, но на ликование и триумфальный парад ни сил, ни здоровья уже не осталось. И заново не переиграешь, запасной жизни нет — это не компьютерная «стрелялка».

Классически развивающийся процесс духовного падения, заканчивающийся алкоголизмом, можно проиллюстрировать следующей аллегорией. Некая группа нейронов в мозгу образует самостоятельный кластер, противопоставляющий себя всему остальному мозгу. Это «суверенное образование» объявляет себя отдельной, независимой политической партией, выступающей под мертвенно-бледным штандартом с изображением зеленого змия с выпученными глазами и победно высунутым красным раздвоенным языком. У партии есть свой амбициозный план по строительству хрустальных замков и изумрудных городов, организации географических открытий золотоносных клондайков и молочных рек с кисельными берегами, доказательствам теорем не доказанных и даже еще не сформулированных…

В смутные года всегда

Идёт слепец за сумасшедшим.

В. Шекспир «Король Лир»

Самозваная автономия напрямую связана с центром удовольствия, который поверил в сказки, уже купается в славе грядущих свершений, прикидывает, куда потратить Нобелевские премии, которые посыплются вскоре как из рога изобилия, и поэтому всячески лоббирует инициативного реформатора. Географически центр удовольствия расположен по соседству и чуть выше, как дитя капризен и своих мозгов не имеет. Его основная функция — выделять гормон счастья, когда пощекотали. При этом в вопросах, кто на него воздействовал, какими средствами и с какой целью, — он по-детски неразборчив. Служба безопасности организма на этих этапах болезни мирно спит, убаюканная елейными увещеваниями новоявленного ментального лидера об отсутствии внутренних врагов.

Хозяин — мозговой центр, принимающий окончательные решения, наивно благоволит к новой автономии, которая ядовитой пестрой змейкой вползла в душу и пока ведет себя крайне осторожно, услужливо и предупредительно. Ее истинные цели — формирование аппарата подавления, абсолютное господство, тотальный террор и порабощение личности — скрыты за голливудской улыбкой и непрерывной озвучкой мантры о «благородных» намерениях.

Она ревностно ратует за то, что хозяину надо регулярно расслабляться, чтобы всегда быть в превосходной форме для свершений мирового масштаба. С лакейской угодливостью подсказывает ему: «невинные» хобби, вроде коллекционирования вин; маршруты отдыха, к примеру, на праздник пива в Баварию; состязания «Кто больше выпьет водки» в Рязани и множество других увлекательных развлечений, навязчиво предлагаемых империей удовольствий. Главное, чтобы все это приправлялось обильными возлияниями дурманящих мозг напитков. Она заверяет, что без этого никак нельзя, только это делает отдых полноценным, а полноценный отдых — это источник творческого вдохновения, он сбрасывает зажимы, расковывает сознание для постижения новых великих замыслов. А всех противников такого отдыха надо убить.

Заверения сменяются провокациями, которые становятся все наглее и вскоре совсем «прогибают» цензуру разума. Постепенно, исподволь, проалкогольно настроенный нейронный кластер подчиняет себе весь мозг и навязывает ему свои условия. Партия на деле оказывается криминальной, обещанная демократия оборачивается тиранией. Это запоздало понимает подсевший на «шайтан-бурду» хозяин в минуты похмельного просветления и безуспешно пытается восстановить статус-кво.

Но с ним уже можно не считаться, узурпация власти произведена, император подписал отречение от престола и заточен в каменную башню, процесс обрушения личности приобрел лавинообразный и необратимый характер, а вся система вошла в состояние управляемого хаоса — взбаламученной со дна мути, в которой кому-то темно и нечем дышать, а кому-то удобно голыми руками ловить жирную рыбу. Салютуйте защитные службы новому королю, а при его приближении падайте лицами вниз — вам это право дано! Единственное право — и много-много обязанностей. Такой вот троянский конь и последствия вторжения «чужого».

Там, где торжествует серость,

к власти всегда приходят чёрные.

                                        А. и Б. Стругацкие,

                                       «Трудно быть богом»

Существует всеобъемлющий закон, работающий для процессов, протекающих в технических комплексах, экосистемах, биологических объектах, как в рамках единичного организма, так и в колониях микроорганизмов, муравейниках, стаях саранчи. Работает он и для социума, и для отдельного человека.

Оказывается, если система замкнута — изолирована от внешней среды, то она неизбежно умирает из-за роста энтропии, другими словами — дезорганизации. Действительно, без еды человек может протянуть пару недель. Без воды несколько дней. Без воздуха несколько минут. Если организм не получает подкачки ресурсов извне, неотвратимо срабатывает закон нарастания энтропии. Жизнеспособная — неравновесная система становится нежизнеспособной — равновесной.

Равновесная, значит внутри изолированной системы выравниваются все потенциалы: термодинамические, электрические, информационные, духовные. Сообщение между компонентами системы разрывается, поскольку жизнеспособность обеспечивается разницей уровней — взаимодействие происходит за счет переноса чего-то животворного от высокого к низкому, от горячего к холодному, от напряженного к менее напряженному… А когда все выровнялось, то циркуляция процессов, обеспечивающих жизнь, прекращается. Живой, теплый, мыслящий и чувствующий организм становится холодным куском мертвого мяса, просто трупом.

Не так очевидно, но также верно, что перекрытие притока в систему информации тоже ведет к смерти, хотя и чуть медленнее. У Стефана Цвейга в «Шахматной новелле» описываются изменения в сознании человека, которого с целью выведывания у него секретных сведений немецкие фашисты поместили в комфортные условия существования. Горный воздух, хорошее питание, здоровый сон — что еще человеку нужно для счастья?! Исключили только поступление информации извне, ни общения, ни книг, ни музыки — унылая осточертевшая комната изо дня в день. Информационная блокада оказалась иезуитской пыткой для деятельного мозга. Человек начал стремительно сходить с ума.

В новелле пленника спасла от безумия случайная книга — шахматный справочник — объект с громадным информационным потенциалом. Не умея изначально играть в шахматы, не имея самих шахмат, в ситуации крайнего дефицита информации, человек сумел запустить в своей голове виртуальный процесс анализа партий гроссмейстеров. Эти незаметные для его мучителей тренировки отточили ум до такой степени, что обвиняемый сумел оставить фашистских следователей с носом и получить свободу.

Замечено: если в доме отсутствуют книги — источники знаний, то в нем начинает отдавать мертвечиной. «Информационный голод» или неверно организованное «информационное питание» ведут к отупению, охамлению. Человек начинает вестись на сомнительные советы окружающих, поддается дешевым манипуляциям, выбирает примитивные решения, не тренирующие мозг, постепенно деградирует.

Еще менее очевидно, но еще более верно ведет к личностной катастрофе духовная изоляция. Бездуховное мировоззрение не предполагает построения отношений с внешним миром на основе Божественной морали. Сумерки души рождают сумерки сознания — у бездуховного человека нет понимания себя как вечной духовной сущности. Себя он мыслит только бренным телом, болеющим, стареющим и умирающим. Игнорируя свои духовные потребности, человек сильно обкрадывает себя, теряет способность проявлять качества, отражающие высшую природу человека: любовь, заботу, дружбу.

Если по мнению Бернарда Шоу «алкоголь — это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь», то алкоголик погибает от аллергии к анестетику. Выход в том, что надо принимать эту жизнь без анестезии. Терпеть ее такой, какая есть, а лучше наслаждаться ее дарами. Поверьте, их много, они нам даром даются Создателем при рождении, только мы их не видим, не умеем ценить и сами втаптываем в грязь. Хотя сравнение алкоголизма с аллергией не совсем корректно. Аллергия — это неадекватная биохимическая реакция организма на аллерген. Она нацелена на отторжение раздражителя. У алкоголика же весь организм под руководством головы сосредоточен на поиске «аллергена» и введении его в организм в непомерном количестве.

Если в системе ценностей человека главным становится материальное благополучие, деньги и эрзацзаменители радости, то пирамида его личностных ценностей переворачивается с основания на вершину и становится неустойчивой. В конце концов извращение системы ценностей усугубляется и неизбежно вырождается в обывательскую жизненную философию: «Живем один раз — в жизни надо все попробовать». Только под этим «все» они понимают в основном дешевый кайф от небезопасных веществ. А вот попробовать, например, доказать теорему Ферма, изобрести вакцину от СПИДа, лекарство от рака — нет, дудки, ищите дураков. Это же надо впрягаться, напрягаться, голову ломать, а тут сорвал кольцо с «Туборга», хлебанул полбанки, чтоб в животе потеплело, и добил ее вторым глотком. Шаркнул по душе — и вот она, желанная нирвана.

От спиртного набухла аорта,

Не возьму в толк, в который уж раз:

Лью ли воду на мельницу черта,

Исполняю ли Божий наказ.

Ошибешься, заплатишь дороже,

Не направо — налево пойдешь,

Глядь — не рубль уже греет ладошку,

А заржавленный ломаный грош.

Сомневаться — лишь нервы иссушишь,

Что бы было бы, если бы так…

Душу продал чертям за полушку,

А хотелось за медный пятак.

Эту самую идеологию и навязывает человеку пораженный «чужим» участок мозга. Самостоятельные усилия алкоголика избавиться от диктатуры подобны попыткам повешенного выпрыгнуть из петли. Изгнать тирана можно только подключив внешние силы. И эта помощь может прийти в результате смиренной просьбы попавшего в зависимость от демонической силы спохватившегося человека.