«Ты мне друг. Но жену
в дом свой введи
более юную.
Я ведь старше тебя.
Кров твой делить
я не решусь с тобой.»
Сапфó — древнегреческая поэтесса
«Без тебя!»
Мне мир без тебя — не нужен,
И жизни такой — не надо!
На сердце печати стужи:
Назвал бы всё это — адом…
На имя твоё все рифмы
Придумал уже, родная!
Крылатые серафимы
Лежат, воск из глаз роняя…
Хочу обнимать вживую,
От стрел защищая насмерть!
Душевную боль шифрую:
Так не существует — нас ведь…
Других целовать — противно!
Избави от блуда, Боже!
Во рту — прудовая тина,
Ужаснее — будет позже…
Я злюсь на себя за то, что
Моя ты жена — во сне лишь!
И хоть мне фатально тошно,
Святую надежду — селишь…
«Рок»
Мой выбор предрешён,
Хоть я свободным рос,
И сколько будет жён —
Давно закрыт вопрос!
Но кем бы я ни стал,
Внутри я рок-звезда!
Горелый пьедестал
И кладбище без дна…
Равны: король и шут,
Еврей и фараон…
А тем, чем я грешу,
Смешно пугать ворон!
Душа по торжествам
Танцует у шеста!
Она уже черства
Концертов больше ста!
Наносит макияж,
Не думая стереть…
Она ведь, как и я ж,
Уверовала в смерть!
Я не скажу сестре:
Прости за стыд и срам…
И чтоб герой пестрел,
Запястья вскрою сам!
Потухнет ли фитиль?
Попробуй-ка фетиш!
И только б ад светил,
И были б конфетти!
«Полночь в мае!»
Полночь в мае! Жар луны.
У скамейки незнакомец,
Мошек возбуждённых кроме,
Тени мечутся — лгуны…
На пруду молчит вода,
Тополей немеют листья…
Предложил он веселиться
Девушке, что села там,
Мило слушая его
И про Понтия Пилата,
Улыбается приятно,
И про древний Вавилон…
Танцевали под оргáн,
Вдалеке играл который,
Пробиваясь через шторы
Из погасшего окна!
Чёрный, как ворона, кот
И, как боров, здоровенный,
Полизав на кисти вены,
Замурчал: моя Марго…
А его чудной мессир
Поклонился в её туфли,
Пылью лоб слегка припудрив,
Встал и, даже не спросив,
Ожерелье застегнул
С треугольником алмазным,
Щёку чем свою измазал
Всю помадой с женских губ!
Утро, солнышко, трамвай!
Тает сумеречный иней.
Незнакомца нет в помине,
Только девушка мертва…
«Любовь»
Внезапно, взволнованный весь,
Измученный целию светлой,
Крылатый посланник небес
Стрелою зазубренной в тело
Меня поразил сдалека,
Летая с железным кадилом;
Обдали дождём облака,
Калёная сталь разбудила!
И с кровью почувствовал боль,
Во рту сладкий привкус граната…
Твержу я лишь имя твоё:
Люблю и зову тебя свято!
Твоя так изящна рука,
Прозрачны у глаз твоих слёзы…
В груди коченелый кулак
Живой распускается розой —
Таким стало сердце моё!
Я плавлюсь под пасмурным взглядом…
И верю: мы будем вдвоём,
И белые ангелы рядом!
«Камень»
Прости холодный серый камень!
Он лавой был не так давно:
Хотел дышать и страстно плавил
Сырую глину под землёй…
Но вот снаружи — злые нравы!
Жестокий мир его презрел
И исключением из правил
Твой друг не стал — и затвердел.
Не трать любовь и поцелуи —
Своё тепло и нежный труд,
Ведь он не лёд, а значит, струи
Из глаз его не побегут…
По мне же, лучше быть из плоти,
Чем вечным камнем без крови!
Кому я дорог, будут помнить
Слова безумные мои…
«Ты помнишь?»
Ты помнишь римлян, Ганнибал*?
Теперь их нет, к моей печали…
Великий город загнивал
И юбки алые бежали!
Угрюмо глядя на пожар,
Кивали варварские боги…
Герба империи не жаль:
Они безумны и жестоки!
Моя душа зовёт врага
На смерть идти, как было прежде!
Но жизнь чтоб тихая влекла,
Я не желаю так, хоть режьте…
На финикийскую звезду
Плывите, грозные фрегаты,
Под боевой и страшный стук
Голов о наш алтарь рогатый!
Ветра, несите нас вперёд —
Из Карфагена прямо в Канны!
Лишь наша клятва не умрёт,
А мир погибнет пусть поганый…
* Ганнибал Барка (247—184г. до н.э.) — карфагенский военачальник. Считается одним из величайших полководцев и государственных деятелей древности. Был заклятым врагом Римской республики.
«N»
Ты сложна, как арабская айн*,
И теплей, чем египетский Нил!
Из великого множества тайн
Я тебя лишь одну полюбил…
Ты сочна, как латинская эн,
И открыта, как я не могу!
Полноводнее Волог и Лен,
Негодуя — опасней акул…
Ты ранима, нежна и верна
И чиста, как таёжный родник!
Я счастливый, что, в виде зерна,
В твоё сердце навеки проник!
Ты красивее моря цветов!
Да, родная, ты мой идеал…
Умирал бы за нашу любовь,
Для тебя бы — опять воскресал!
* Айн — 18 буква арабского алфавита; как правило, трудно произносимая для иноязычных людей
«Август»
Привет и áве, спелый Август!
Садись, накрою нам на стол.
Какому богу я не нравлюсь,
Раз ты опять ко мне пришёл?
Не обижайся, не со зла я:
Ты дорогой и жданый гость!
Но выхожу, всех созывая, —
Как убегают люди врозь!
Испей же виноградной кро́ви,
Я для тебя её давил!
Никто вокруг, поверь мне, кроме
Тебя здесь не покажет ви!
Какие новости из Рима?
Когда закончится война?
Я город призрачно незримый
Во сне увидел на волнах…
Нас только двое, это правда,
Таких бесславных! Но я рад…
Прости, что я не мифов автор…
Дай, обниму тебя, мой брат!
Тебе пора, оружье к бою!
Беги в закат, где зреет рожь!
Надеюсь, через год с собою
Меня в дорогу заберёшь…
«Прости»
Прости мне всё, Отец!
Я раб греха и смерти.
Спаси сейчас и здесь
Из адской круговерти…
Моя душа в огне —
И вовсе не любовном!
Мешает страстный гнев
Быть покорённым овном…
Угрюмо глядя в даль,
На камень ставлю камень!
Но Ты плоды труда
Свергаешь вниз руками…
Жена давным давно
Не от ребра Адама!
Она целует ночь
Кровавыми губами…
Затмение уже
Отняло наше солнце!
И сердце в мятеже
От ужаса трясётся…
Никто не виноват
В моей судьбе убогой!
Анархо-сыновья
Назло танцуют по́го…
Зову Тебя, Отец!
Хочу Тобой напиться!
И к небу мой протест
Взмывает, словно птица…
«Бывшая жена»
Сбрось оковы, наконец,
Снова научись летать!
Ты была рабой колец
Эти долгие лета…
Мы разводимся легко,
Всеми чувствами остыв,
Словно между берегов
Петербургские мосты!
Прожитого не вернуть,
Глядя в пасмурную даль…
На себя возьму вину
И отправлюсь в никуда!
Обнимай открытый мир,
Но уже ему не верь!
Душу пленную корми
Облаками в синеве!
Как обглоданный скелет,
Ночь вчерашняя бела!
Ты свободу на крыле
В одиночестве пила…
Слёзы горькие дождя
Не по нам погода льёт!
Для тебя отныне я
Из Кунсткамеры урод…
Я не должен ничего,
Ты мне тоже не должна!
Мы развенчаны Невой,
Бывшая моя жена…
«Зверь и монахини»
Над еловыми кронами дремлет
Облаками сгущёная марь,
Где монахини жили издревле
И служили, как матери встарь…
Выбирались наружу из келий
Лишь по ягоды да по дрова;
И трудились для Бога усердней,
Воскресение чтоб даровал…
Поселился в нетронутом лесе
С поднебесья низвергнутый зверь,
Чью натуру неистово бесит
Набухание веток у верб…
Чудеса он показывал мельком,
Был свиреп, горделив и лукав.
По следам находя человека,
Искушавши, тянул за рукав…
Ежедневно ходил на охоту,
Убивая духовных сестёр, —
По подобию бездны, голодный
И, по образу змея, хитёр…
Тем пророчество снилось под вечер,
Что животному надобно съесть, —
Потому они знали о встрече;
Целовали спасительный крест…
«Это самое постное мясо
Из вкушаемых некогда мяс…
Не отталкивай, же́но, смиряйся!» —
Приговаривал хищник, смеясь…
Насладившись молитвою жертвы,
Разрывал изнурённую плоть!
Ненавидел, завидовал мертвым:
«Выходи же навстречу, Господь…»
Содрогаемый мукою рвотной,
Под шипение, стрёкот и лязг
Он раскинул шатёр у болота
Из сукна окровавленных ряс…
Заболело чудовище жутко
(Не оставя в живых ни одной)
И, погибнув от язвы желудка,
Очутилось, где скрежет и вой…
«Полубог»
Черно-белые краски ложились,
Как посмертная маска, на мир…
Возбуждёнными струнами жилы
Обрывались, летя до земли!
Полубог отрекается грозно,
Вырываясь из лживых оков!
Человек — а не ветхая проза —
Проливал нездоровую кровь…
За великой оплёванной сценой
Хоронили, кто были мертвы…
Из могилы воскресшее тело
Доедали имперские львы!
Не учили людей ненавидеть,
Но священные духи всегда
Помогали тонуть Атлантиде
И толкали врага на врага!
Под луною неверные жёны
Занимаются сексом с огнём!
Вот ещё один плод, обожённый,
Выпадает из чрева живьём…
Полубог не смеётся ни капли,
Он родился — и ныне кричит,
Отправляя пиратский кораблик
К херувимам, что лижут мечи…
«Московский дождь»
Московский вкус дождя
С твоих я помню губ…
И город осаждать
Хочу, готов, могу!
Родная, обними,
Ведь я лишь этим жив!
Грядущий мрачный мир
Стирает чертежи…
Кровавощёкий Марс
Убился подле ног,
По площади стремясь
Растечься, как вино…
Из-под земли туда-
Сюда, пугая тень,
Даря дверьми удар,
Идёт толпа людей…
Не верится в добро,
Низвержена звезда!
Возможно топором
Ещё огонь достать…
Подруга сердца, знай,
Что держут нас холмы,
Но жизнь даёт весна,
Одна любовь! Аминь.
«Достоевский и Горшенёв»
Достоевский врачебно писал,
Освещая, как факелом, глушь,
Доставляя словесный кинжал,
Словно в комнату мрачную луч…
Но болезнь говорила на ты,
Не разбить ему ливневых туч
И консервную банку не вскрыть
Заколоченных наглухо душ…
Ах! то солнце, что бьёт наяву
Изнутри костенелую грудь,
Человек обращает в луну,
Забывая и глазом моргнуть…
Отойдёт ли от мёртвого сна
По артериям красная муть?
Сколько ж тело потребует жал,
Чтобы снова движенье вернуть?
Разрывается скрипка опять
От насилия трепетных рук!
Замечательно очень взорвать
Ту луну между пепельных мук!
Вижу ясно в пропавшей дали,
Вместо сердца пылает любовь!
«Надо дальше идти, дикари!» —
Нам отчаянно пел Горшенёв…
«Жена вурдалака»
В прощальную ночь уходящего лета
Шла девушка в сад по дороге степной…
Не первая песня была ею спета
И плат на спине не делился теплом…
В кусты из кустов змей сползал еле видно
И дьявол глядел мёртвым оком Луны…
На женщину страх лил густой, как повидло,
От ликов ужасных и тёмных у них…
Бежала она до любимого мужа,
Пугаясь летучих мышей над собой…
И в сердце пускала внезапную стужу,
Когда замечала химер водопой…
Упырь одинокий, за платие цепко
Схватившись, хромал вместе с ней пол версты…
В тумане стояла старинная церковь,
На кладбище тихо сочились кресты…
У груши знакомой падёт на колени,
Распятие снимет с груди, как всегда;
Поплакав у древа под шум колыбельной,
Оставит его на ветвях до утра…
И вот эта встреча, желаннее рая,
В саду невесёлом у спящих прудов!
Обнявшись единожды, странная пара
Провалится в яму средь спелых плодов!
До нежных покровов дотронется тело —
Любовная искра нужна мертвецу!
Ростки пробуждает красивая дева,
Как тающий снег вдохновляет весну!
Укусы на на шее оставит ей милый
И к утренней дойке отпустит домой,
Собрав для детей вкусных яблок и сливы…
Жена вурдалака должна быть живой!
«Утро»
Твоё идеальное утро
В отеле на стёклах окна…
С одной стороны, это круто!
С другой — ты ведь там не одна…
Глядишь на светающий город,
Невыспавшийся, как и ты;
Идут деловитые гордо,
Друг к другу прижавшись впритык…
Последствия сладостной ночи
На белой видны простыне;
Спокойствие не переносишь,
Поэтому стала грустней…
Часы скарабеями ловко
Скатали двенадцатый час;
Гудит вроде микроволновка,
Калится тарелка, стучась…
Банальный до ужаса кофе
С яичницей прямо в постель!
А я помолюсь Иегове,
Христу расскажу на кресте…
«Декаданс»
Я ищу много лет потаённую дверь,
А встречаются только зелёные искры!
От лица моего отгоняя их, веер
Загорался легко, издевательски быстро…
Среди яркого танца сиреневых лун
По ветрам человеческий носится клёкот!
Сам не свой затевал я бессмысленный бунт —
Перечитывал снова письмо без намёка…
Здесь играет талантливо ангел-актёр:
У него хорошо получается дьявол!
Великан невзначай свои руки простёр —
И снотворные звёзды задвинул диваном…
Надоел декаданса упадочный мир —
Проводи меня к солнцу, загадочный Эдмунд!
Я до точки дошёл и отстал вместе с ним…
Ну зачем сия жизнь, если холодно мне тут?
Много тех, кто хотел бы носить мрачный шарф
И по крови пустить полупыль-иероглиф…
Я уже там родился, огонь пережав,
Но хочу убежать, оторваться от мокрых!
Уходя, говорю вопреки: я — не кукла!
И, наверно, за это не буду прощён.
Но, быть может, случиться, опять загляну к вам,
Лишь когда, расстворяясь, умру я ещё…
«Князь!»
Мой князь, на сердце пала тяжесть,
На землю словно бы звезда!
И вроде, наша Русь всё та же,
Но мы уходим в никуда…
Сегодня чествуют поминки
Да ждут пугающий конец!
Обрывками священной книги
Нам прочат век гореть в огне…
Заполонили храмы Киев —
Их золотые купола;
Танцуют звонари глухие…
Добро пожаловать в мир зла,
Где ты всего лишь раб убогий:
От жизни разом отрекись!
И сказки все в мгновенье ока
Исчезли в русле у реки…
Забылись оборотни вражьи,
Русалки спят на глубине!
И вместо них легенду вяжут,
Что Бог — невинно убиен…
С горы низвергли изваянья,
На страшное сменив ярмо!
И вот дурак народный — Ваня —
Героем быть уж занемог…
Украден каждый праздник древний
И нечистью стал богатырь!
Но в дом Адама с глупой Евой
Я не хочу идти, как ты…
Нигде величия не встретишь,
И крестик даже на тебе!
А помнишь, это символ смерти
У духов, изгнанных теперь?
Зовёт за веру нас унынье
С мечом преследовать старьё!
Мы были сильными, но ныне
На путь страдания встаём…
«Моя северянка!»
Моя северянка! Сияя звездой,
Даруешь мне веру и силы…
Ты стала любовью моею святой,
Я лишь для тебя уязвимый!
Глаза, как исландское небо серы,
И взгляд, растопляющий иней…
Аж сердце колотится за семерых,
Когда улыбаешься ими!
Глубокая тайна — твой внутренний мир:
В тебе острова и вулканы!
И холод робеющий сердцу не мил,
Противен и воздух стеклянный…
Моря, что во льду, закипают за миг,
Раз ты в них купаешься голой;
И крайние ветры, сменяясь на крик,
Твоим управляются горлом!
С тобой мимолётна полярная ночь
И бездна вселенская ярче!
Немею, пока танцевать не начнёшь
И ноги в подолах не спрячешь…
Моя северянка… Не гасни во век!
Моё вдохновенье и крылы!
Ты если целуешь, то я человек
Живой, а без лавы — унылый…
«Гектор»
Лучи на вóлнах и на бронзе!
Бог Солнца замер. В крике берег!
На линии песчаной возни:
Там греки! греки! Много греков!
Ахилл ведёт на битву племя:
Как муравьи, с ладей — на сушу!
Струится ящерками время…
К земле Приама выплыл ужас…
О, медный враг явился с моря!
И небо спит, роняя ветры…
Щиты ударам сердца вторят!
Троянцы, в бой — все люди смертны!
Война! так рьяно жизни губит!
Микенцу снилось рушить город…
Арес, как жернов, молет судьбы…
Зачем царевич дал им повод?
Ах! Где ещё такие зари!
Сражаться, кровь теряя гордо!
Благодаря вражде узнали,
Как обмануть личиной конной…
Живой восторг плодят герои!
Во славу им рисуют лето!
И если б я родился в Трое,
То я хотел бы имя — Гектор.
«Мой брат…»
Мне брат — Христос и мать — Мария,
Отец — сияет в небесах!
Сестра спасённая молилась,
Что небезгрешна и боса…
Мне дом — Земля, а рай — «спасибо»
За веру и разумный труд!
Бывает, сердце вновь осипло,
Тогда и демоны дерут…
Мне тело — храм, душа — лишь гостья,
И собирается уйти!
Я много раз читал: «Не бойся!»
Но страхи пенятся в груди…
Мне, как огонь, в ночи — молитва:
А как ещё поговорить?
Ведь нет пока другого лифта
У Вавилонских стен и плит…
Мне лютый враг — дракон багровый,
Любовь с которым только смерть!
Мне бога с головой коровы
Совсем не хочется иметь…
«Льды»
Ледовитые тянутся воды,
Под которыми солятся дни…
Языком, если хочешь, попробуй
Или шуйцею* влагу проткни!
Океанова синяя бездна!
Над безмолвием плавает кит…
Даже очень бывает полезно
В одиночестве слышать свой крик!
От плота и до самого края
Полусонные движутся льды!
И, боясь, что меня потеряла,
На волнах образуешься ты…
Отпустить онемевшею глоткой
Половины от слова нельзя!
И стекает печально и робко
По ланите** твоей бирюза…
*Шуйца — левая рука
**Ланита — щека
«Ганг»
По реке, именуемой Ганг,
Неприкаянно двигались трупы.
Просветления следующий ранг
Не купить за бумажные ру́пии…
Ежедневно от скорбных кострищ
К небесам возвышаются мантры.
А читающий счастлив, но нищ;
Его боги не делятся на три…
На обочинах пыльных дорог
Медитировал вянущий лотос.
Путь во мрак для души недалёк,
Там вибрирует грешников возглас!
Погляди на чудовище, вон!
Это Га́неша вышел из джунглей.
Перетаскивал бешенный слон
Города в полыхающий улей…
Уважаемый бра́хман стонал,
На котором топталась корова…
Обещал мудрецам сатана:
«Человеки рождаются снова!»
И поэтому, выкрасив рис,
Проживай в разложении духа!
Ничего ни желай, ни твори —
Ты сорняк и навозная муха!
«Варвары»
Неужели в запретной мечети
Вдруг фатальное зло снизошло,
Что теперь люди, взявши мачете,
Обезглавливают ни за что?
Без лица, одурманены, хищны,
В указательном пальце — шайтан!
Онкология, пламя для хижин,
Похоронщики авельских тайн…
На своё воскресение ставя
Проклинающий души хара́м*,
Собирается чёрная стая,
Чтобы взрывом разрушило храм!
Как посевы пожаром и вереск,
Смертомученных жрёт саранча…
От продажи их органов звери
Жнут зелёные деньги, рыча!
И содержат в условиях пёсьих,
В непотребстве насильном рабынь!
Хоть у них и самих-то на пéрсях**
От господской цепи карабин…
Так, за жвачкой и чашечкой кофе
Воплотился неистовый князь:
Может всяк побывать на Голго́фе,
На колени пред казнью склонясь…
Абаддо́н как излюбленный демон,
А дракон как хаби́бти*** жена!
Новый идол по-старому сделан —
Из кровей и гнилого пшена…
Бесноватый народ на две трети
Тешит ангела тёмных зарниц…
Это адские варвары — черти,
Горе-марионетки они!
*Хара́м — «запрет»
**Пе́рси — грудь
***Хаби́бти — «любимая жена» (в гореме)
«О тебе молюсь…»
Мой день берёт себе в истоки
Молитвы о тебе Христу,
Которые читаю строго,
Ведь я люблю тебя и жду!
Но хоть мы оба знаем правду,
Из нас двоих лишь я в аду…
Живи да мир собою радуй,
Пусть силу ангелы дадут!
Слова твои на вес, как жемчуг,
И взгляд, как пасмурная высь…
А чувства у меня скрежещут,
Пытаясь километры сгрызть!
Кому ты говорила ночью,
Что провалилась в сладкий рай,
Мне думать вредно — и я морщусь,
Свой мозг без жалости варя…
Душа горит! Но то не ревность —
Переболел уже давно…
С тенями сумрачными нервно
Я истлеваю день за днём!
Дождливо губит осень злая,
По сердцу лезвием скребя…
И где бы ни был я, взываю:
Помилуй, Господи, тебя!
«Агнец»
Меня, как агнца, ведёт
Вселенной, точно, разум!
На голове моей венок
Из клевера и пряжи…
Ме-е-елитвы тянутся нугой:
Взывают то барашки.
Ползёт обыденный покой
На дно пустое чаши…
Тебе откроют мир иной
Слова священной прозы.
У алтарей течёт вино,
Горят закатом розы!
Земные замерли стада,
Узревши вечный космос:
Сирень, малина, сон огня —
И тьма, и свет, и сочность…
«Чёрные ветви»
Чёрные ветви почти паутиной
Небо закрыли от лика земли
Так, чтобы не было с выси утиной
Видно, как леший сиянием злим…
Морок повис над верхами деревьев
И похищал с поднебесья ветра!
Если он виден, то знали издревле:
Шла ниоткуда лихая беда…
Старая ведьма клялась на растущей
Красной луне у могилы детей —
Только вот, выкупив грешную душу,
Князь темноты уж не думал о ней…
Тихо шептало гнилое болото,
Мхом зеленевшее в мрачной тени…
Муж, обезумевший от приворота,
Им захлебнулся один на один!
Сердце колдуньи сжималось, твердея,
Местные духи курились вокруг…
Очень давно ей чужая затея
В мозг отложила дрянную икру!
Билась она и молила о смерти,
Слёзы текли из расплывчатых глаз!
Но на вопрос, по известной примете,
Спела кукушка сто семьдесят раз…
«Огонь»
Снежинка последняя, может,
Ты — первая капля дождя!
Растаяв, очнёшься на коже
Ожогами после себя…
Кофейная горькая гуща
Темнее, чем череп внутри!
Мне тёплым дыханием в уши
Прошепчешь о чувствах своих…
Пустыня горячая, дюны…
Жестокая ты красота!
Прощу ради этого уймы
Ошибок родного лица!
Любимая жгучая лава!
О, самый глубокий вулкан!
Я всё же, как ты называла,
Кипящий и твой океан…
Ты — самая главная тайна
Из тех раскалённых планет,
Со спутником в виде страданий,
Твердящая космосу «нет»!
Ты — свежая кровь из артерий,
Ты — сок из пульсирующий ран!
Я лить не устану, поверь мне,
Тебя из стакана в стакан…
«Королевна»
Ты не спишь, королевна,
Руки мирно сложа на груди…
Остаётся мне гневно
Слёзы наземь ронять и грустить!
Розоватые губы
Облизал фиолетовый мрак…
Передать огоньку бы
Волосам потускневшим пора б!
Шеи гладь нетревожна
И морщины спят около век…
Потемневшая кожа
У тебя холоднее, чем снег!
Эту очередь, видишь?
И дворцу не по силам вместить.
Твоей преданной свите
Похоронный понравился стих…
Я застыл, словно камень,
У роскошного гроба склонясь:
Почему дураками
Ты жестоко оставила нас?
Подвенечное платье
Да улыбка на бледном лице —
Выдают, чего ради
Ты внезапно покинула всех…
«Карфаге́ну»
Я приду, как обычный турист:
До меня никакого всем дела…
Мне плевать, что на карте Тунис, —
Поклонюсь я костям Карфагена*!
Меж обглоданных солнцем руин,
Под высоким и памятным небом
Наконец-то стану другим
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.