Бесплатный фрагмент - А помнишь…

Другу моему Дмитрию посвящается.

Помню и люблю тебя, милый…

Спасибо тебе за то, что ты… ЕСТЬ!

Основано на реальных событиях, персонажи романа реальные люди. В их интересах все имена, фамилии и названия населённых пунктов изменены. Все совпадения случайны.

Май, 2017 г.

— Ну, давай, Дим… Царствия тебе небесного, — проговорил тихо Андрей, поднимая стакан с коньяком в сторону чёрного памятника. С шумом выдохнул и кинул взгляд на, сидевшего напротив, Митю. Тот, спохватившись, поднял стакан и прошептал:

— Да, Димыч, дядь Лех, за вас…

Стол из чёрного мрамора… Небрежно вскрытые упаковки колбасы, сыра и фруктов на нём… Две, причудливой формы, бутылки… Коньяк и виски… Коньяк для сидящих за столом друзей, а виски… Виски для Димы. Точнее, Дмитрия Шиленко, который неподвижно улыбался, своей неизменно задорной улыбкой, с мраморного памятника, словно живой. Рядом расположились ещё два памятника: один такой же чёрный, отца Дмитрия — дяди Лёхи, как привыкли его называть друзья, а другой, чуть пониже, из серого камня, местами позеленевший от старости, матери Дмитрия — Ольги. Она умерла давно, очень давно, когда Диме было всего полгодика. С фотографии на друзей смотрела совсем юная девчушка, почему-то в пионерском галстуке.

— Слушай, Митяй, — прогудел басом Андрей, кивнув на памятник Ольги, — давно хочу спросить, чего она в галстуке? Что, других фоток не нашлось что ли?

— Ты, чего, Андрюх? — удивлённо протянул Митя. — Дядь Лёха уже в девяностых памятник этот ставил. Не помнишь, что ли? А умерла она в семьдесят седьмом. У них же сразу после её смерти дом сгорел, считай не осталось ничего. Вот какую нашли, такую и поставили.

— Зато с похорон её фотки остались, — пробурчал Андрей, отрезая раскладным швейцарским ножом сочную грушу. — Помнишь, где Димыч в розовых колготках к гробу тянется?

— Андрюха, — возмутился Митя, — чего прицепился?! Розовые колготки, галстук… Эстет чёртов!

Андрей Ерёмин, и правда, был весь лощёный и ухоженный. На руках аккуратный маникюр, темно-русые волосы зачёсаны назад, прядь к пряди, обнажая высокий скульптурный лоб. И одет он, словно с картинки модного журнала — элегантные брюки из тёмного денима, трикотажная рубашка с причудливыми отворотами на манжетах рукавов и, начищенные до блеска, кожаные мокасины. Причём таким он был всегда, даже в эпоху тотального перестроечного дефицита, когда пацаны во дворе бегали в растянутых трико и застиранных футболках, он умудрялся щеголять в отутюженных брюках с острыми стрелками. И ведь, выглядел естественно и непринуждённо!

Он часто морщился при виде неряшливо одетых друзей, а небрежно брошенная тетрадь на парте в школе, заставляла его, всегда зачёсанные назад, волосы шевелиться, а глаза безумно вращаться. Само собой, друзья смеялись и незлобно подкалывали его. Не чудо ли, что такой ребёнок вырос у грузной, отдышливой поварихи местной воинской части, которая особым стилем не отличалась, и над чьими котлетами потешался весь двор. До такой степени, что когда соседки собираясь отмечать праздники, обговаривали и делили меню, Зое — матери Андрея в один голос заявляли: “ Зойка, ты варишь компот! Слышишь? Только компот! Никаких котлет!».

Зоя обижалась и охала, беззлобно грозилась соорудить очередной шедевр кулинарного искусства, от которого все мужики дома «обалдеют» и забудут про Надькины, соседки с первого этажа, котлеты. И ведь сооружала! Поражала в самое сердце своим «поварским искусством», что полвечера соседи жалели бедных солдат воинской части.

Андрюха мать любил, пытался, конечно, и её приучить к красивым вещам. Но…

— Митрич, ну не дело это, — не унимался Андрей, кивая на серый памятник. — Давай заменим, что ли? На фото графику сделаем? А то, что попало ведь.

— Да, давай, давай, — воскликнул Митька, — не отвяжешься же! Наливай, помянём тёть Олю, хоть.

Митя Мороз, полная противоположность Андрею — высокий, худощавый, стрижка под ноль, одет в стиле «что было, то надел».

Его страстью были машины, любые: старые или новые, он с благовейным трепетом относился к ним. Имея сеть автомагазинов и автосервисов по всему краю, любил возиться в своём закопчённом гараже со старыми японками, от чего ногти его на руках были вечно с темным ободком. Но мастером в своём деле Митя был знатным! Доводил до ума даже самые безнадёжные экземпляры, отобранные им лично на аукционе в Японии. Потом с трепетом, словно пристраивая любимую кошку, продавал их, переживая и вдыхая, выдавая сто пятьдесят наставлений новому хозяину и заставляя их дать обещание, в случае поломки обращаться исключительно к нему. Впрочем, ремонт его машинам, практически, не требовался. Так, техобслуживание и не более того, поэтому очередь к нему за машинами стояла на года.

— Эх, Димыч, — вздохнул Андрей, поднимая пластиковую рюмку, — как же так-то?!

Где-то совсем рядом, вдруг, громко ухнула птица, и следом раздалось хлопанье крыльев. Ерёмин вздрогнул от неожиданности, а Митя, укоризненно посмотрев на него, сказал:

— Завязывай, Андрюха! Знаешь же, не любил он этого…

— Ладно, понял, — опять вздохнул Андрей и спросил. — А помнишь, Митрич, как мы в детстве…

1987 — 1991 гг.

— Пацаны, — крикнул издалека Димка, высокий, тощий мальчуган, десяти лет в коротких трикотажных шортах и коричневых сандалиях на босу ногу. Он мчался, перебрасывая футболку с одного плеча на другое, на загорелом теле собрались капельки пота, а мокрые волосы прилипли к вискам. Жара в этом году стояла невероятная. Ребята резались в знаменитую тогда игру «Квадрат» под тенью раскидистых тополей, готовых, вот-вот на днях, раскрыть свои пуховые почки. Тогда уже будет совсем другая игра, «Сожги весь пух» называется. А сейчас можно лениво кидать наточенные ножечки, отвоёвывая квадраты соперников.

— Пацаны, — сбиваясь от быстрого бега, крикнул Димка, — я тут… Такое… Пацаны!

— Чё орёшь? — с ленцой протянул Иванов, маленький чернявый мальчишка. — Чё случилось?

Димка отрицательно мотнул головой и согнулся пополам, опираясь руками о колени, восстанавливая дыхание.

Четыре загорелые мордочки игроков уставились на него с ожиданием.

— Димыч, ты откуда бежал? — спросил Андрей, поправляя прилипающую к спине рубашку. — Пожар что ли?

— Да какой пожар! — воскликнул Димка, махнув рукой. — От бати я! Я тут такую тему придумал! Такую тему!

— Тему? — пискнул Саня, по прозвищу Негр.

Почему негр? А потому что он был настолько смуглым, что даже зимой отличался от своих товарищей стойким загаром. Волосы его были чернее ночи, и уже с раннего детства закручивались маленькими упругими колечками. Кто-то из одноклассников как-то пошутил, спросив: «Саня, у тебя папа — негр?». Так и приклеилось к нему это прозвище. Ростом вот только он был невысок и имел очень писклявый голос, чего очень стеснялся и говорил очень мало.

— Тему, тему, — подтвердил Димка, и, пошарив в маленьком кармашке шорт, выудил оттуда прямоугольный пластик в серебристой обёртке и протянул друзьям. — Вот, смотрите!

— И чё?! — хмыкнул Иванов, возмущённо закатывая тёмные глазки. — Жвачка! Мне дядя Олег такие мешками с загранки привозил. И чё?!

Родители Иванова жили, по тем временам, зажиточно, если можно так сказать про советское время. Отец — главный архитектор, мать — главный врач больницы. Был он у них единственным сынком и баловали его нещадно, может, поэтому он всегда важничал. Брат матери, которого никто никогда не видел, по словам мальчика, ходил в море и всегда привозил оттуда презенты племяннику.

— Ну-ну. Не свисти! — оборвал его Митя, который давно заподозрил его в обмане. — И что же ты, мешок жвачек один сжевал? Даже нас не угостил?

— Больно надо, — вскинув голову, буркнул Иванов и заворчал, — давайте играть, мож? Мой ход!

— Вот и ходи, — усмехнулся Андрей, — а мы пока покалякаем! Так что там за тема?

— Слушайте! — воскликнул Димка и показал большой палец. — Тема — во! Я у бати был, помогал ему, принеси — подай. Ну, как обычно…

Отец Дмитрия, работал в гостинице «Интурист» плотником-столяром и частенько, на каникулах, брал сына с собой, чтобы тот не болтался во дворе. Да и сам Димка любил к отцу на работу ходить, мастерить что-то, и просто бродить по гостинице, разглядывать шикарную по тем годам обстановку. Добротная мебель, тяжеленые портьеры на всех окнах, в огромных складках которых можно было укрыться всем друзьям, без риска быть замеченными. Диковинные тумбы между кроватями с кнопками включения света и вентилятора, золочёные таблички с надписями на двух языках. Было где разгуляться бурной фантазии десятилетнего мальчишки! Плюс ещё сердобольные тётеньки с ресторана, всегда угощали мальца вкуснющими обедами, а тот в ответ помогал им в мелкой работе.

— Так вот, — продолжил он, — оттащил я, в нумер один, тумбу отремонтированную и решил через холл пройти, на лифте чтоб проехать. Ну, вы поняли, да?

Ребята синхронно кивнули. Всем им хотелось прокатиться на блестящем большом лифте «Интуриста», заглянуть в зеркало во всю стену, понажимать на горящие зелёным цветом кнопочки, поэтому они понимали и немножко завидовали.

— Короче, спускаюсь я вниз, — рассказывал Димка, жестикулируя, — ну, типа, деловой такой. Брелочком кручу, всё такое. Тут двери открываются, а там толпа япошек. Делегация целая! Я, аж, попятился от неожиданности! Думаю, влетит сейчас от бати. А они, как зачирикают на своём! Давай меня хватать, по очереди фотиками щелкают и прикиньте, фотки сразу снизу вылезают! Улёт!

— Как вылезают? — удивился Митя. — Как же они так делаются?

— Не знаю, Митрич, не знаю, — развёл руками Димка, — суть не в этом. А в том, что один япошка в брелок мой вцепился. Ну, тот, помните, девчонки на 23-е февраля в школе дарили? Так вот, он что-то заговорил, я не понял. Тут другой подошёл и говорит, показывая на брелок: «ченч, ченч» (Change (англ) — в данном случае «меняем», здесь и далее примечания автора). Ну, я и протянул ему брелок! А он мне взамен жвачку! Прикиньте?

— Да ну, — засомневался Андрей, поправляя чуб, — что там за брелок-то?! С копейку величиной матрёшка.

— Да ты не понимаешь! — воскликнул Димка, подпрыгивая от нетерпения. — Матрёшка! В ней всё дело! Им матрёшки наши нужны! В общем, так, пацаны, побежали в киоск за матрёшками и завтра в гостиницу, в это же время. Будем меняться! Ну? Хороша тема?

— Не знаю, — протянул Митя, — неудобно как-то! Да и можно ли?

— Можно, можно, — рассмеялся Дмитрий, призывно махнув рукой, — я бате рассказал. Он мне рубль дал!

— Ивашка, идёшь? — спросил Димка Иванова, который прохаживался неподалёку, поглядывая на друзей из-под лобья.

Ивашкой называли мальчика во дворе, чем изрядно его бесили.

— Ага, щас! — возмутился тот, важно переставляя косолапые ножки в тряпичных кедах. — Я в попрошайки не записывался!

— Как хочешь. — усмехнулся Андрей и повернулся к друзьям. — Ну, пошли, что ли? Попробуем тему эту?

— Страхово чё-то, — пискнул Саня, но послушно отправился за всеми.

***

Огромное величественное здание в одиннадцать этажей на берегу реки — исторический центр города. Причудливой формы серые блоки огибают этажи снаружи, придавая дополнительный шик советской гостинице «Интурист». Вокруг высятся огромные, пахучие сосны, сквозь которые струятся лучи жаркого летнего солнца, а лёгкий ветер доносит с реки голоса резвящихся в воде детей и ликующие крики болельщиков пляжного волейбола. Обычный летний день! Но не для мальчишек…

— Блин, стрёмно как-то, — пробормотал Митька, выглядывая из подсобки гостиницы, куда провёл их дядя Лёша на следующий день.

Андрей застыл в раздумьях, нахмурив лоб и сложив руки за спиной. Санька слегка вздрагивал, расширив черные глаза до невозможности, в которых плескался ужас и без конца поправлял заправленную в шорты рубашку. Димка с напускной весёлостью, пытался успокоить друзей, подшучивая над их волнением:

— Вы как будто инопланетян ждёте, а не японцев.

В какой-то степени, так он и было. Что иностранцы, что инопланетяне, были для них в диковинку! Конечно, они волновались! Друзья надели светлые рубашки и повязали поверх галстуки, только Негр прицепил октябрьский значок. Его, в отличие от друзей, не успели принять в пионеры в прошлом учебном году, от чего он ещё больше смущался и пыхтел.

— Да всё нормально, пацаны! — вскрикивал Димка. — Чего вы, как маленькие?

— Да что-то Димыч, ерунда какая-то, честное слово, — противился Андрей. — Ну на кой им эти брелоки? А? Если мы их купили в киоске по три копейки за штуку, то и они могут купить!

— Всё! Едут! — воскликнул Митя.

— Мамочки! — пискнул Негр, смешно прижимая смуглые ручонки к тощей груди.

Друзья напряжённо рассмеявшись, подхватили его под руки, и вышли из подсобки.

Как и предсказывал Димка, японцы долго фотографировались с ними на диковинные фотоаппараты, с удовольствием меняли матрёшек на мелкие безделушки, типа ручек, ярких круглых значков и жвачек. С особым трепетом разглядывали Санькин значок, прося поменяться, на что стеснительный мальчик отчаянно мотал головой, прикрывая его ладошкой, умиляя иностранцев. В итоге, получив каждый по фотографии и кучу мелких подарков, мальчишки попрощались с новыми знакомыми, и побежали в подсобку.

— Ну что, братцы-кролики? — смеялся Димка. — Страшно было?

— Да, — вдохновенно пискнул Сашка, разглядывая заморские штучки.

— Супер, — воскликнул Митя, — не страшно. Прикольно даже!

— Нормально, — важно ответил Андрей, раскручивая фотографию за уголок, — надо ещё значки «Космос» купить в следующий раз. Вон они как на октябрьский запали!

— Купим, — заверил его Димка, щелкая подаренной ручкой.

За считанные месяца «Ченчи», как с лёгкой руки дяди Лёши, стали называть ребят сотрудники гостиницы, стали для туристов местной достопримечательностью и каждая новая делегация по приезду радовалась им, как родным. Конечно же, были и недовольные среди персонала, особенно одна из гидов, дородная женщина с высокой рыжей халой на голове и вечно скорбно поджатыми губами, фиолетового цвета. Она частенько выговаривала отцу Димки, грозясь пожаловаться руководству гостиницы, в милицию и в школу ребят. И нажаловалась…

Дядю Лёшу один раз вызывал директор гостиницы, расспрашивал о сыне и его друзьях и, предупредив, чтобы никакого криминала и обмена, только общение и фотографии, дал добро на деятельность друзей!

Словом и обмена к тому времени, как такого уже не было, точнее сказать, взаимные подарки. Японцы также искренне радовались журналам, календарям, матрёшкам и шоколадным батончикам, как и наши мальчишки, их подаркам. Заумный Андрей, как-то предположил, что радуются они не совсем искренне, а чтобы не обижать друзей, за что получил по лбу от патриотичного Мити, который считал, что лучше нашей Родины ничего быть не может и японцы им даже завидуют. Вот они дети, выросшие на учениях дедушки Ленина! Вот когда были истинные патриоты! Димка тогда не поддержал ни того, ни другого, сообщив, что они для продвинутых японцев являются живыми «носителями языка» — это раз, а два — то, что живут японцы совсем в других традициях и в другой стране, где нет места эмоциям — работа, работа и ещё раз работа. Плюс учёба, японцы, по его мнению, всю жизнь учатся, поэтому им нравятся живые эмоции российских детей и подаркам они искренне радуются, не от того, что у них такого нет, а потому что их подарили именно русские дети. Искренне подарили и с радостью принимают от них подарки, которым японцы, в принципе, в жизни никогда не удивлялись. Митька с Андрюхой тогда надолго замолкли, рассуждая каждый о своём.

Саня Негр, как всегда, молчал, листая очередной «заморский» журнал. Он не пользовался особой популярностью у туристов, потому что стеснялся и на вылазки ходил очень редко, но друзья всегда щедро подкидывали ему что-нибудь из подарков.

Однажды, перед Новым годом в «Интурист» приехала делегация с детьми, холл в гостинице украсили разноцветными лампочками и блестящей мишурой, установили огромную ёлку украшенную бантами и стеклянными снеговиками всех цветов радуги. Налепили блестящие струйки дождя на потолок и раскидали пушистые хлопья белоснежной ваты по углам холла, где установили миниатюрных персонажей русских сказок. Было празднично и радостно, на душе царило таинственное ожидание чего-то неотвратимо светлого и нового. Возле входа гостей встречал краснощёкий Дед Мороз, щедро одаривая всех входящих русскими поговорками и поздравлениями. Рядом приплясывала от холода в расшитых бусинами тканевых башмачках красавица Снегурочка. Сказка? Конечно! Для мальчишек этот Новый год, действительно, оказался сказкой!

Днём Димка с друзьями встретили делегацию с детьми, обменяли русский шоколад и матрёшки на журналы и сигареты «Мальборо», фотографируясь со всеми желающими японцами под нарядной ёлкой в холле и получая за это щедрые подарки — зажигалки, футболки, фанту и пиво в алюминиевых банках. И даже джинсы… А вечером пришедший с работы отец, заявил, что завтра им необходимо явится с ним на работу, чтобы пообщаться с японскими детишками. Отец одного мальчика обратился с просьбой к администратору гостиницы, а та к дяде Лёше. Наскоро решено было организовать внеочередной утренник с чаепитием для детей, а Димке с друзьями вменялось в обязанность рассказать и показать русские народные игры.

С раннего утра, они послушно выслушивали организатора праздников, о чем можно говорить, о чем нельзя, чувствуя себя чуть ли не шпионами на защите Отечества. Но все прошло совсем не так, как прогнозировала бойкая тётечка — организатор. Дети они и есть дети! И в Японии, и в России.

Вдоволь накидавшись в зале ватными снежками, перепрыгивая друг через друга, изображая чехарду, ребята подружились. Как они умудрялись общаться, одному Богу известно, смесь русско-англо-японских слов, а чаще всего просто жестами и мимикой. Но таких весёлых и интересных каникул у друзей больше никогда не было. Димка сдружился с Мики, важный Андрей с мальчиком на год младше — Лео, а Митя с Кио, четырнадцатилетним юношей, который постоянно рассказывал о машинах, показывая их в красочных журналах. Как-то он уговорил Митьку сводить его в гараж гостиницы, где стояли величественные «Волги» и несколько часов пытал доброго дядьку-сторожа:

— Привиет. Ето то? — спрашивал Кио, тыкая пальцем в самодельный обогреватель, с раскалённой до красноты спиралью.

— Что он говорит? — шептал сторож, не понимая. Митя послушно объяснял, что мальчик спрашивает « Что это?» и довольный дядька гордо рассказывал про то, как он из подручных средств собрал такую «прелесть» и теперь у них в гараже тепло, как в бане. Кио с улыбкой кивал, а Митя удивлённо, поглядывал на него. Неужели понимает? Да он половину слов не понял из рассказа сторожа! Следующие два часа они осмотрели все «Волги», что ждали своей смены в боксе под градом вопросов: «Ето то? Ето то?». Кио с любопытством открывал-закрывал всевозможные крышечки в салоне, стучал по кузову согнутым пальчиком, прикладывая ухо к холодному чёрному металлу. При этом то восторженно цокал, то неопределённо хмыкал. Тогда и началась страсть Митьки к машинам. Как любил приговаривать Андрей: «Встретились два одиночества!». Так и Митя с Кио, заражённые общей страстью, теперь часами могли говорить на сленге автолюбителей.

***

Однажды, в ожидании приезда японского друга, Димка прогуливался около часа, между огромными соснами, прислушиваясь к доносившимся звукам музыки от здания Филармонии. Где-то вдалеке, по воде громыхала металлом проржавевшая баржа, внося своеобразную изюминку в классическую музыку, делая её более современной что ли! Мальчик усмехался своим мыслям, рассуждая совсем не по-детски, как круто изменилась их с друзьями жизнь от, казалось бы, обычного желания обменяться с иностранцами мелкими сувенирами. Даже в самых смелых мечтах он не мог предположить, что вдруг обретёт друга из далёкой страны и будет считать дни до новой встречи. Словно невидимый волшебник одним движением тоненькой палочки решил одарить его невиданным счастьем! Димка в волшебников верил, хотя никому об этом тогда не говорил. Точнее сказать, в волшебницу, которой считал свою давно умершую маму. Ну, а как же не верить? Если в жизни постоянно случаются такие невероятные вещи! Порой даже не верилось, что всё это происходит с ним! Он с замиранием сердца поглядывал на белоснежное пышное облако, на фоне голубого неба и представлял, что где-то там его волшебница мама наблюдает за ним. И тут же порывисто отворачивался, стыдясь своих детских фантазий.

Если бы, он знал, какую весть везёт ему заморский друг, он бы ещё больше засомневался в реальности происходящего!

Дима взглянул на часы и, вдруг, заметил, как мелькнул сквозь стволы высоченных деревьев, красный бок туристического «Икаруса».

— Едут! — тихонько воскликнул он и пристроился за колонной, возле входа. От радости предстоящей встречи, Димка не мог устоять на месте и постоянно выглядывал из своего укрытия, поэтому был замечен сразу и радостный крик из открывшего двери автобуса, прорезал музыкальную симфонию лета.

— Димья! Димья! — бежал ему навстречу, раскинув руки, азиатский паренёк, лет десяти, за которым спешила молодая женщина в светлой шляпе, с улыбкой приговаривая на японском и без конца взмахивая руками.

— Хай, Мики! — подлетел к нему Димка и заключил его в объятья.

— Димья, — воскликнул, освобождаясь от объятий Мики и скидывая с плеч рюкзак, — ж’юрналь!

Мики выудил свёрнутый в трубу красочный журнал и, открыв его, лопоча без остановки ломанным русским вперемешку с японским, показал Диме яркое цветное фото на странице. Каково же было удивление, мальчика увидеть себя рядом с японским представительным мужчиной! Снизу, под фотографией, красными буквами, шла надпись TOYOTA-RUSSIA. Мики без остановки тыкал пальчиком в яркое фото и сквозь смех, пытался что-то объяснить Дмитрию, но мальчик, жмурясь то ли от ослепительного солнца светившего ему прямо в глаза, то ли от нахлынувших на него эмоций понял лишь два слова: « Ехать… Тойота!» И даже, через полгода, когда переполошённый отец провожал его в аэропорту в пятидневную поездку в Японию, Димка не мог поверить своему счастью.

А ещё через год, в городе начала действовать программа обмена школьников России и Японии. Ясное дело, среди этих школьников были и Димка, и Митька с Андреем, и даже Саня Негр. Причём, последний попал под программу обмена на целых три месяца и жил в японской семье, которые полюбили его, как родного, умиляясь его застенчивости. Японцы вообще очень дружелюбный народ! Глядя на них Димке, казалось, что они рождаются уже с лёгкой улыбкой на лице.

Май, 2017 г.

— Помню, конечно, — улыбнулся Митя, — всё-таки повезло нам! Всем повезло! А всё Димыч! Тему-то он придумал!

— Да, голова у него работала, что надо! — похвалил Андрей и, подняв стакан в сторону улыбающегося с памятника Дмитрия, проговорил. — Спасибо, братан! Хоть и не любил ты эти нюни, но спасибо!

— Слушай, Дюх, — воскликнул Митя, ища что-то в телефоне, — а Марго-то Микина прошла все-таки кастинг, в кино будет сниматься! Слышал?

— Да слышал! — рассмеялся он в ответ. — Вот упёртая девка, пятнадцать лет всего, а уже с отца и мамки верёвки вьёт! Но молодец! Молодец! Будет у нас своя звезда…

— Это точно! — усмехнулся Мороз и протянул свой телефон другу. — Вот, посмотри фотографии, Мики вчера прислал. Димка бы гордился…

Марго, точнее Маргарита — это дочка Мики. Влюбился наш японский друг, в один из приездов по обмену школьников, в одноклассницу друзей — Светлану. Белокурую, голубоглазую, стройную, словно лань, красавицу. Любил тайно, долго не открывая свои чувства, писал ей длиннющие письма на двух языках, рассказывая о японской культуре и традициях своей семьи. А когда Света закончила иняз в педагогическом институте, выбил для неё место для стажировки в Японии. Само собой, девушка не вернулась, осталась в Японии, в качестве жены Мики. Парой они были очень гармоничной, хотя скептиков по поводу их брака набралось не мало. Только друзья, верили в их любовь, так как часто встречались и в России, и в Японии. И не удивительно, что дочка у них родилась просто красавица и ещё в коляске сводила с ума своими миндалевидными глазами василькового цвета. Димка уже тогда шутил: «Далеко пойдёшь, красотка! Ишь, как глазками стреляешь!» И ведь опять оказался прав! Вон, актриса будет, без сомнения!

— Светка-то беременная, сын будет, — заявил Митя, — знаешь?

— Нет, не знал, — ответил Андрей, — долго они тянули. И не думал что соберутся.

— Да вот не получалось как-то…

Друзья надолго замолчали, думая каждый о своём, разглядывая фиолетово-жёлтые цветы Анютиных глазок, высаженных на могилках отца и сына Шиленко. Шелестели изумрудными листьями белоснежные берёзы, густо разросшиеся по всему кладбищу, лёгкий равнодушный ветерок доносил запах цветущей сирени, солнышко уже припекало, не смотря на утренний час. Сегодня день рождения Дмитрия. Каждый год, негласно, как само собой разумеющее, Андрей и Митя приезжали на кладбище и проводили здесь целый день. Кому из них пришла такая идея в голову, никто уже и не вспомнит, но именно в его день рождения они сидели рядом с могилой друга и неспешно болтали обо всем на свете, вспоминали детство и юношество, представляя, что обсуждают все втроём, как раньше… И заодно встречали приезжавших знакомых и родственников.

— Митяй, слушай, я же в прошлом месяце Негра встретил в Магадане, — воскликнул Андрей, отдавая телефон, — забыл тебе рассказать!

— И что? Живой? Негр этот? — глянув недобро на друга, спросил Митя.

— Да ладно тебе, — махнул рукой Ерёмин, доставая свой телефон, — ну подломало тогда пацана. Что ж, теперь?! Столько лет прошло! Капитан он теперь! Российской Армии капитан! Сейчас фотки покажу.

— А ростом капитан твой метр в прыжке? — усмехнулся Митя. — В Магадане, чай, не такой загорелый?

— Прекращай, Мить! Чего ты, в самом деле?! Ну, было и было! Димка простил и переживал за него, — поморщился он. Странным делом всегда спокойного Митю выводили из себя разговоры о Сашке, ещё с тех времён. Что Димка, что Андрей никак не могли разобраться, почему Негр, казалось бы, единственный на свете человек из-за которого их друг выходил из себя.

— А я нет! — воскликнул Мороз, стукнув кулаком по столу, от чего подпрыгнул, и перевернулся Димкин стакан с виски. — Нет и точка! Помнишь, в девяносто четвёртом, нас как собак чуть…

Сентябрь, 1994 г.

Дождь шёл уже неделю, лишив людей возможности насладиться последними тёплыми деньками и ощутить шорох золотой осени… Опавшая листва лежала мокрыми бурыми кучами, местами перемешанная с глинистой грязью, а тяжёлое серое небо, словно давило на макушки деревьев, заставляя их стыдливо пригибаться от чувства вины. Димка с друзьями коротали вечер в одном из подвалов нашего города, на креслах от старых машин, добытых ими на местной автобазе. По всему помещению разлился запах клея, палёной резины и свежих опилок.

— Негр, ты дуру-то не гони! — сурово отчитывал Сашку Димка, стругая брус, лежащий на одном из столов. — Попробует он и все! Вон Ивашка уже попробовал! И что? Вот, скажи, что же он до сих пор не бросил? А?

— Да что ты с ним базаришь, Димыч! — протянул Андрей, потягивая затёкшую от долгого сидения в одной позе, спину. — Слышишь, Негр, деньги лишние появились? Девать некуда? Так не будет больше денег, чувак! Только раз сходи к Ивашке в притон, и гуляй, Вася! Здесь с тобой нянчиться никто не будет! Понял?

Сашка стоял, растерянно поглядывая на него и нерешительно пробормотал:

— Да чё ты, Ерёма… Да я просто… Ну, так сказал!

— А вот не фиг просто так! — взревел Митька, откидывая сапог и подходя вплотную к смуглому невысокому пареньку. — Попробовать он решил! Идиот! Сосед твой, как его там… А, Урий! В июне помер от чего? Не помнишь? А Акела с моего дома? А? От чего, дурья твоя башка? Скажи, не помнишь?! Давай?

— Ну, помню, конечно, — пробормотал тот в ответ, — от наркоты же они… Отъехали… Но они то сидели…

— Ты придурок, Негр! Дебил! Носорог… — заорал Митя, хватая Саню за грудки.

— Тише, Митяй, — прервал его Димка, схватив за плечо, — чего орёшь! Отпусти, говорю!

— Да я б его прибил бы, — прорычал Мороз, отходя от друга, — чтобы не мучился…

— Хорош, говорю, — одёрнул его Шиленко и заговорил, глядя прямо в глаза поникшему Сане, — Сашка, а если серьёзно, чего тебе не хватает? Сапожку мы замутили! Сейчас вон заказик со стойками под рекламу подвалил. Глядишь, и рекламой займёмся! По обмену в Японию каждый из нас смотался! Чего ты? Или плохо тебе? С Ивашкой веселее?

Негр что-то неопределённо хмыкнул и отвернулся, а Димка продолжал:

— Долго я тебя уговаривать не буду! Тут, видишь ли, Санёк, дело какое — пробовать тебе точно не стоит, конец от этого будет печальный. Это я тебе точно говорю! Подсядешь и всё! В итоге, либо тюрьма, либо могила! Слезть не получится, и не мечтай! Вспомни и правда, соседа своего! Ну? Помнишь, как рыдал он, когда ломало его? Ну? Вспоминай! А вспомни его до того, как он подсел! Здоровый парень, в хоккей играл! А вспомни-ка мать его! Помнишь, как она плакала? Помнишь? Так что, думай!

Сашка не выдержал, подхватил куртку и выбежал из мастерской.

— Ну и что, Димыч? — психанул Митя, расхаживая взад-вперёд, отчаянно размахивая руками и тяжело дыша. — Зачем ты его отпустил? Морду ему набили бы и пусть дома с недельку дурь из башки выветривал. И Ивашку этого тоже пробить бы не мешало! Гнида! Я же всегда знал, что гнида он! Негра теперь с панталыку сбивать взялся…

— Успокойся, Митяй, — спокойно ответил Димка, — давай дела доделаем и по домам. Там видно будет.

Но домой в тот день они не попали… Провозились в мастерской до позднего вечера, ремонтируя обувь и мастеря первый свой рекламный баннер-растяжку.

Два года назад, в очередной поездке в Японию, Димку осенила очередная «тема» — создать сапожную мастерскую. И опять в точку! Сработало! Времена были тяжёлые, обувь сплошь китайского производства, донашивали в буквальном смысле до дыр на подошвах. Димка организовал всё довольно быстро, и уже сейчас у ребят было пять пунктов приёма обуви, которые приносили вполне приличный доход. Подвальчик этот, в котором сейчас обретались друзья, был мастерской, где производили сложный ремонт. Замки, набойки меняли на месте, нанятые Димкой такие же пацаны шестнадцати-семнадцати лет и обученные дядь Лёшей, который был на все руки мастер. И подвал этот тоже он помог обустроить, договорился с местным домоуправлением за небольшую плату. Они все вместе расчистили его, соорудили полки и даже выделили небольшой уголок местной детворе для хранения инвентаря кукольного театра, который организовала, по наводке Димы, пожилая учительница музыки, живущая в этом же доме. Девчонки с энтузиазмом мастерили кукол, шили им разномастные одёжки, репетировали представления, и периодически просили друзей смастерить, то ширмочку, то сундучок. У них даже аккомпаниатор свой был, дед баянист, который радовал всех старинными задорными песнями. На такой творческой ноте и проходили трудовые будни ребят, но Димычу все не сиделось на месте. Темы били из него нескончаемым фонтаном!

Рекламой он уже грезил давно, как только увидел огромные, сияющие баннерные щиты в Токио. И вот первый крупный заказ! Визитки, напечатанные на фотобумаге, он освоил ещё в девяностом, тогда же когда приловчился перезаписывать фильмы на видеокассеты с кабельного телевидения, но это было не то… Хотелось глобальной рекламы и в голове рождались одна идея за другой…

Митя мечтал о машине, даже уже приценился и копил деньги, планируя в восемнадцать лет оформить паспорт моряка и смотаться в Японию за первой своей машиной.

Андрей же думал только об институте и не представлял свою жизнь как-то иначе. Уже второй год он ходил на курсы подготовки в институт, по специальности «Банковское дело», мечтал о стажировке в Японии, с которой обещали помочь родители Лео и о своём банке в России. Жизнь была расписана на несколько лет вперёд.

Сашка после девятого класса хотел пойти в Суворовское училище, но мать с отцом настояли на Пограничном институте, поэтому пришлось ему идти в десятый класс. Работа в сапожке ему нравилась, он готов был часами просиживать, под звуки репетитций театральных представлений или музыку, доносившуюся из стереоприёмника «Пионер», привезённого им же из поездки в Токио. Он вообще был тихушник, этот Сашка, сидит-думает сам себе. И вон, что надумал!

Иванов же, как вы уже поняли, ничего не хотел и никаких надежд не питал, бросив школу и предпочитая подвисать в одном из боксов заброшенной воинской части, в безудержном кайфе. Поначалу друзья пытались его вытянуть и уговорить, но все бесполезно. Он просто жалобно рассказывал очередную байку о том, как он устал и что скоро завяжет, умудряясь при этом стянуть хоть что-нибудь мало-мальски ценное.

Ребята, доделав заказы, уже собирались выходить из мастерской, как туда влетела Неля — старшая сестра Негра. В отличие от брата она была высокой, светловолосой с мраморно-бледной кожей, старше всего на четыре года, училась в мединституте и уже подрабатывала медсестрой в операционном блоке городской больницы. По её словам ей это очень нравилось, она часами, с важным видом и тоном училки, могла рассказывать про операции, синдром «варёное сердце», ампутированные конечности и подобные страхи, которые приводили мальчишек в тихий шок. Сейчас же, она выглядела, как никогда расстроенной, если не сказать испуганной, с мокрых волос капала вода, и плечи вздрагивали.

— Сашка здесь? — спросила она, скользя взглядом по мастерской. — Нет?

— Нет, — ответил Димка, — домой ушёл пару часов назад.

— Нет его, — пробормотала девушка и расплакалась.

— Не реви, — приказал ей Андрей, — говори, что случилось? К Ивашке он пошёл? Да?

— Наверное, — всхлипнула Неля, — раз здесь его нет, значит пошёл! А я сейчас у Кати Барановой была, подслушала, что отец её облаву на Ивашкин притон готовит. Что-то он там украл у генерала!

— Баранов? — присвистнул Митька, вспомнив отмороженного на всю голову Катькиного отца, который мог спьяну обстрелять двор с табельного оружия. Удивительно, как ещё не убил никого!

— Что ещё ты подслушала? — прикрикнул Димка, ловко собирая инструменты. — Когда брать собираются? Говорил?

— Сегодня, Димочка, сегодня, — разревелась она, присаживаясь на холодные ступеньки у входа.

Димка посмотрел на часы, которые показывали около девяти часов вечера и, кивнув призывно друзьям, сказал:

— Побежали, может, успеем хоть негра выдернуть, а то будет ему Погранка… — и чуть помолчав, пробормотал. — А с Ивашкой пусть менты разбираются. Тюрьма ему, возможно, спасенье.

Воинская часть, которую забросили около трёх лет назад, находилась в паре километров от школы мальчишек, с одной стороны бетонного забора расположилось местное кладбище, а с других сторон заброшенный частный сектор. По факту, от самой части остался только высокий бетонный забор и редкие остовы бывших казарм, местами срезанные металлистами, которые облюбовали её, как постоянный источник заработка. Бетонные блоки и кирпичи были вывезены уже давно на командирские дачи и коттеджи, а также дачи их родственников и знакомых. Ивашка умудрился вовремя отхватить себе каморку, примыкающую к кочегарке и свято оберегал её, не допуская туда никого кроме своих редких товарищей-наркош. Почему редких? Потому что, естественный отбор среди людей, ведущих подобный образ жизни жесток. Здесь нет места жалости или уважению, и даже принцип «ты мне — я тебе» здесь не работал. Кто сильнее и хитрее, тот и выжил! Пока выжил…

Отъехавших порой друзей, Ивашка безжалостно оттаскивал подальше от своего «уютненького уголка» на приспособленной специально для этого тележке и оставлял возле подъезда одной единственной девятиэтажки — свечки, которая по недоразумению оказалась с одной стороны части, среди заброшенных покосившихся избушек. «Дом на семи ветрах», как его называли в городе, славился количеством по нахождению трупов с зажатыми в руках шприцами. Как объяснил однажды Ивашка, он это делает специально, чтобы приехавшие менты, знали, что это наркоман. Зачем? Он и сам толком не мог рассказать, но всезнайка Андрей тогда озвучил свою версию, что таким образом Иванов оправдывает себя и свою гнилую сущность, упиваясь чувством своего превосходства над несчастными. На вопрос Мити, пытался ли он их хотя бы откачивать, перед тем, как отвезти на подъезд, Ивашка пожимал плечам и спокойно спрашивал: «Зачем?», за что получил от Мороза пару тумаков и порцию ненормативной лексики по отношению к нему, как личности.

— Димыч побежали со стороны кладбища, — предложил Андрюха, хлюпая по холодным лужам промокшими насквозь туфлями, — там менты точно не проедут, да и затеряться там будет проще, в случае чего…

— Да, Дюха, но только полезем с угла, — согласился Шиленко, имея в виду угол, где кладбище граничило с бывшей жилой зоной, — если что, в каком-нибудь сарае спрячемся!

— Да ну, Димыч, там кочегарка прям за забором, если кто бежит из Ивашкиного логова, сразу через забор и мусора, ясен перец, за ними.

— Ну, а что ты предлагаешь? Мы там отдыхать не собираемся, Негра подмышки и домой.

— Не, Андрюх, Димыч дело говорит, — вставил Митька, — оттуда хоть можно будет сразу обстановку оценить…

— Ладно, понял, — обречённо согласился Ерёмин.

Ему совсем не хотелось ходить под дождём по грязевой жиже, по кладбищу. Хотелось домой, высушить одежду, погреться в горячей ванне, съесть мамкиного жидкого борща с салом, вприкуску с чесночком и бухнуться спать. Он ругал непутёвого Негра, которому вдруг приспичило испытать смертельный кайф, жалел Нельку и в очередной раз поражался, как у таких родителей могли родиться такие разные дети. Да и не просто разные, а даже как будто разной национальности.

Нелька и родители абсолютно белокожие со светлыми волосами, статные, а Сашка чёрный, как уголёк и росточком метр в прыжке. Как-то анатомичка, очень хорошая учительница, которую любили все в школе, за её умение общаться с учениками на дружеской ноте, шутить на уроке и рассказывать забавные истории из своей давней студенческой жизни, объясняла основы генетики. И Сашка, вечный молчун, возьми и спроси, почему в его семье такой странный набор генетики. Алла Геннадьевна тогда очень доходчиво объяснила и начертила, что в случае с Негром произошёл генетический сбой и ему нужно быть готовым, что дети на него, вряд ли будут похожи. Друзья ещё долго подкалывали Сашку и вот он, сбой генетический, что учудил. Кайфа ему захотелось! А они сейчас несутся по дождю и холоду спасать его…

— Пришли, — прошептал Димыч. Андрей даже не заметил за размышлениями, как они оказались возле кладбища. Прислушался, вроде тихо, сквозь шум дождя и частого перестука капель об жестяные памятники, не доносилось ни звука.

— Полезли тогда, Димыч, — зашептал он, — Митька ты оставайся здесь, примешь дурня…

— Щас, ага, — перебил его Мороз, — сам оставайся…

— Тихо, — прервал перепалку Димка, заглядывая в небольшую дыру с согнутыми арматурными штырями, — времени в обрез. Темно, не видно ничего…

— Я с вами, — возмущённо зашептал Митя.

— Полезли тогда, быстро заходим, берём Негра и назад. Понятно? Ивашку не трогать!

Они лихо перемахнули через высоченный забор и через пару секунд оказались возле маленького оконца кочегарки.

— Димыч, по-моему, машина едет. Слышишь? — прошептал Андрей, прислушиваясь, махнув рукой в сторону ворот.

— Походу, — заторопился Димка и рванул со всех сил хлипкую деревянную дверцу.

Из комнатушки пахнуло химией и нечистотами, Ерёмин, зажав нос, отвернулся, не решаясь зайти. От маленькой керосиновой лампы падал тусклый цвет, но рассмотреть он ничего не смог, услышал только приглушенный крик Митьки:

— Где Негр, козёл?

— Тихо, Митрич, нет его больше! Уходим…

Со стороны ворот уже нёсся милицейский уазик, освещая дорогу впереди, ещё чуть-чуть и в поле зрения окажется кочегарка. Андрей почувствовал привкус соли на губах и понял, что плачет. Плачет по Негру.

— Уходим, Дюха, — дёрнул его за руку выбежавший на улицу Митька, — ну, быстрее.

Луч фар прорезал их ровно в тот момент, когда они подлетели к забору.

— Стоять, стрелять буду, — раздался зычный крик Баранова, — кому сказал!

— Быстро! — командовал Димка, пропуская Андрея.

С той стороны уже умоляюще торопил Митька:

— Пацаны, братцы, быстрее!

Андрей, не помня себя, перемахнул за забор, услышал грохот выстрела и треск пуль о бетонные перекрытия забора. Рядом ойкнул Димка и тут же громко прошептал:

— Сука! Бежим на кладбище! И к выходу, на трассу. Быстро!

— Димыч, задело что ли? — ломающим голосом спросил Андрей, пытаясь разглядеть в темноте друга.

— Потом, Дюх! Бежим! — отмахнулся он.

Май, 2017 г.

— Я ведь тогда подумал, что Негр умер, — проговорил Ерёмин, ковыряя упаковку с нарезкой колбасы, — даже не помнил, как добежали…

— Да, я помню, — усмехнулся Митя, — мы, когда в мастерскую забежали, ты белее Димки был. Я ещё испугался, что и тебя задело. Но, Нелька! Скажи, молодец!

— Конечно, она же тогда Димычу рану на руке обработала и замотала. Ещё хорошо, что это осколок бетона по плечу скользнул, а не пуля застряла. Даже не знаю, как бы мы выкрутились. В больничку точно нельзя было бы!

— Кстати, про Нельку хотел тебе рассказать. Тут ситуэшн один был с Маринкой, Макса женой.

— Что она опять учудила? — поморщился Андрей, словно от зубной боли. — С детства от неё покоя нет…

— Ну да, ну да, — улыбнулся Митя, вспомнив, что слишком деятельная толстушка Марина, девочка с параллельного класса, всегда раздражала Ерёмина. То ли красавчик Андрей ей нравился, то ли её раздражал его вечный лоск, на фоне, которого она выглядела жалкой и убогой, хотя считала себя писаной красавицей, но покоя ему она не давала до самого выпуска, не смотря на то, что уже тогда встречалась с Максимом Шиленко. Димка над этим только посмеивался, но двоюродному брату не докладывал, хотя Макс работал вместе с ними, в одном из пунктов.

— Так что там произошло? — прервал усмешки друга, Андрей.

— Да представляешь, Нелька замуж-то так и не вышла, но ребёночка родила. Года три ему, может чуть больше…

— А как родила тогда? — усмехнулся Андрей. — Раз замуж не вышла?

— Дюх, не тупи, а? — возмутился Митя. — Я тебе что? Баба, что ли?! Такие вещи узнавать, как и почему?

— Ладно, понял! — примирительно проговорил Ерёмин. — Говори дальше!

— Так вот, Нелька этим летом решила в сад ребёнка оформить, очередь подошла, всё, как положено. Пошла в ближайший сад, а там заведующая Марина Николаевна Шиленко!

— Ну, не удивительно! — скривился Андрей. — Эта фря и до министра доберётся!

— Да не дай Бог! — перекрестился Мороз. — Такой дома сидеть и с соседками огрызаться…

— А что такое? — удивился Ерёмин. — Не взяла в сад, что ли?

— Представляешь, не взяла! — воскликнул Митя. — Сказала сквозь зубы, что даже если Нелька позвонит президенту, в её сад, подчёркиваю, её сад, они не попадут!

— Так что ты молчал-то?! Или помог?

— Да что я? Димыч, вон и помог! — тихо проговорил Мороз, поднимая в сторону памятника стакан с коньяком. — Давай, братан! За то, что ты рядом!

— Расскажи, — потребовал Андрей, выпивая и закусывая сыром с грушей. Он даже в этом был эстет! Фрукты с сыром, самый вкусный для него бутерброд!

— Да что рассказывать?! Нельку ты знаешь, та никогда ничего не попросит, не пожалуется. Развернулась и ушла. Домой приходит, а там сынок её, на окно тычет и говорит: «Мама, там дядя! И он говорит, чтобы ты не плакала, он нас любит! Тебя и меня любит? Да, мам?». Говорит, что сразу почему-то про Димку подумала. Может потому, говорит, что слезы от обиды подступали и мысли метались: «Был бы Димка жив, такого бы не было!»

— Конечно, не было бы! — возмущённо воскликнул Ерёмин. — Димки нет, зато мы есть! Ей стоило только позвонить! Я ей самый лучший сад бы организовал!

— Ну, она не могла решиться! Не любит человек просить, говорю же!

— Да блин, Мороз! Ей Богу, да ей просить бы не пришлось, только рассказала бы!

— Знаю, Дюх, знаю! Я ей тоже самое сказал, но она не успела попросить! Через неделю Макс ей позвонил.

— Через неделю? — возмутился Андрей. — Да он сразу должен был ей позвонить, как узнал!

— Так он и не узнал бы, — усмехнулся Митя, — Димка ему стал во сне сниться и говорил что-то, возмущался. Макс говорит, ничего не понял, кроме имени «Неля». Вот он и позвонил ей!

— Здорово! — повеселел Андрей. — И что устроили сына в сад?

— Устроили, конечно. Ходит уже!

— Здорово! — воскликнул Ерёмин, вскакивая с места и подходя к памятнику. — Блин, Димыч, ну как так-то?! Я все никак не могу поверить… Ведь ты получается рядом! Но блин, как бы мне хотелось тебя обнять…

По памятнику, вдруг, раздался глухой стук и Андрей, опустив голову, затих. Постоял так минут пять, и тяжело вздохнув, возвращаясь к столу, сказал:

— Ты знаешь, Митяй, ты на Негра не злись! Мы с ним тогда встретились, посидели в гостинке, поболтали… Молодец он! Служит он добросовестно, в Чечне был, в Абхазии вот недавно службу нёс. В Москву его зовут, но пока не хочет… У него жена и двое деток в Магадане, тут, говорит, тихо и спокойно… А про ту ночь… Про ту ночь мне рассказал…

— Да что он тебе рассказал? — перебил его Мороз, нетерпеливо взмахнув рукой. — Что под забором валялся? Типа в обмороке?

— Так ты знал, паршивец?! — взревел Андрей. — Знал! И никому не сказал?

— Не ори, Дюх! — поморщился Митя. — Ну, знал. И Димка знал! Я же на следующее утро к нему прибежал пораньше. А он с температурой лежит, бредит, какую-то ересь несёт, про то, что на кладбище всю ночь пролежал в полуобморочном состоянии. Ну, я ему сказал, что он козёл, хотел навставлять, да плюнул. А потом буча с Ивановым поднялась… Мы же его тогда в кочегарке уже мёртвого обнаружили, со шприцем в руках. Менты всех трясли, подозревали, что смерть его не случайна… Родители его полгорода на уши поставили, искали, кто сыночку их угробил. Ну, помнишь же? Негра в Саратов к тётке увезли, там он и институт закончил. Да и бред это все, что он говорит! Мажется и все дела!

— Нет, Митрич! Нет! Послушай, что он рассказывает!

— Ну, валяй! Послушаю! — снисходительно разрешил Мороз, играя браслетом часов на запястье.

— Спасибо, что разрешил, — усмехнулся Андрей и продолжил рассказ, — оказывается он на тот момент, когда нам в мастерской сказал о том, что хочет попробовать, уже Ивашке деньги слил на дурь. И выбежав от нас, помчался в притон за деньгами, решив, что не будет пробовать.

— Да ну? — насмешливо перебил его Митя. — Прям так и решил?

— Да не ёрничай ты! — огрызнулся Ерёмин. — Да, так и решил. Понятное дело, что не сдержался бы, да и Ивашка не отдал бы. Видать, ангел-хранитель его также рассудил…

— Какой ещё ангел? — напрягся Мороз. После смерти Димки, много мистического произошло с ребятами, поэтому в ангелов и магию Митька верил, без сомнений.

— А вот такой! Его ангел-хранитель! По-другому никак я это объяснить не могу!

— Рассказывай, давай, — поторопил Митя.

— Ну вот и слушай, значит, не перебивай, — воскликнул Андрей, — пошёл он к Ивашке, решил с того же угла, как и мы залезть. Стал забираться на забор, поскользнулся на грязи и со всей дури стукнулся об арматуру. Помнишь, там комком валялась снизу? Говорит, помнит, как падал, как звезды из глаз посыпались и все! Темнота! Очнулся на рассвете!

— Подожди! — возразил Мороз. — Но там его не было точно! Мы же втроём залезали, кто-нибудь из нас на него бы точно наткнулся! Говорю же, брешет!

— Нет, Митрич, нет, — горячился Андрюха, — в том-то и прикол! Он очнулся в сарае рядом! Говорит, сквозь сон слышал наши голоса, крик Баранова, стрельбу и ещё голос бабушки своей! Она как будто тащила его куда-то и постоянно приговаривала: «Спи, внучек, спи!» А бабушка-то умерла, когда Сашка ещё маленький был

— А может он того? — с сомнением проговорил Митя. — Торканулся все-таки?

— Нет, говорит! — ответил Ерёмин. — И знаешь, я ему почему-то верю! Да и Ивашка не просто так отъехал, от жадности двойную дозу вкатил.

— То есть, ангел-хранитель Негра — его бабушка? — задумчиво произнёс Митька.

— Получается, так. Говорит, частенько после этого её голос слышал, когда в Чечне, в том ущелье четыре дня бои были. И ведь выжил! А там бойня кровавая была! Чалого, помнишь? Он там погиб.

— Да, помню. Не знал, что Негр там тоже был.

— Был, был. Слава Богу, живой оттуда выбрался! — воскликнул Андрей и тихонько добавил. — Димка ему тоже, кстати, снился…

— Ему?! — удивился Мороз. — Но ему зачем?

— Саня говорит, дочку советовал Анастасией не называть, — улыбнулся он.

— Что за ерунда? Почему не называть?

— Да кто его знает, сказал ему, что дочь у него скоро родится и что жена захочет Настей назвать, но нельзя! Любое другое имя выбирайте, сказал, но не Настя. Показал ему, как живёт — салун, ковбои и все такое! Ну, ты знаешь!

— Дела! — пробормотал Митя и, посмотрев, на памятник, откуда задорно улыбался Димка, спросил. — Значит и правда салун-ковбои-виски? Ну, ты Димыч даёшь! И откуда в тебе это пижонство?!

Опять ухнула птица, громко взмахнув крыльями, расшатывая при этом ветки берёзы, откуда тот час осыпались мелкие красноватые серёжки.

— Да что там за птичник, ёлки-палки? — воскликнул Андрей, вглядываясь в заросли позади памятника.

— Мальчики, привет! — услышали они голос с другой стороны. — Не думала, что кто-то здесь будет…

— Нелька! — заорал Ерёмин и подбежал к ней, выхватывая объёмистый пакет и обнимая женщину. — Нелька! А мы только что о тебе вспоминали! Богатой будешь!

— Да я, итак богата, Андрюш, — улыбнулась она, показывая на рыжего мальчугана, стоявшего позади неё, — вот богатство моё!

И счастливо рассмеявшись, подхватила своё сокровище на руки и потёрлась носиком об его конопатую щёчку.

— Вот пришли, дядю Диму поздравить с днём рождения! Да, Мироша?

— Да, мамулечка! — быстро затараторил Мирон, коверкая слова. — Я бы его дома поздвавил, но он больше не пвиходит! А он любит! Нас с мамой любит! И мы его тоже любим! Надо поздвавить, я ему самолёт нависовал…

— Вот это сокровище, самородок золотой, — рассмеялся Ерёмин и, протянув руки, предложил, — ну иди ко мне, пойдём поздравлять! Дядя Дима очень детей любил!

— Мам, дай висунок! — попросил мальчик и показал лавочку возле Мити. — Я здесь сяду, поближе к нему.

Неля, тихо переговариваясь с Морозом, достала рисунок и поправила сына:

— Мироша, это же дядя Митя. Помнишь его? А поздравлять надо дядю Диму.

Она показала сыну на памятник и поймала в ответ удивлённый взгляд сына. Тот перевёл взгляд на неё, потом на лавочку и нетерпящим возражений голосом, произнёс, показывая в пустоту, рядом с Митей

— Ты путаешь, мама! Вот он дядя Дима. Нельзя быть такой глупой, мама!

Налетевший неизвестно откуда лёгкий ветерок, в очередной раз, перевернул стаканчик с виски для Димки.

— Он что, правда, его видит? — через пару минут ошеломлённо спросил Андрей у Нели, украдкой поглядывая на хихикающего Мирона.

— Думаю, правда, — хохотнула Нелька, умиляясь сыну, — ты боишься что ли?

— Я? Да ну прям! — мотнул головой Андрей и, настороженно посмотрев на мальчика, спросил. — Мирон, спроси у дяди Димы, может он хочет что-нибудь дяде Андрею сказать?

Мальчик задумчиво посмотрел перед собой, а потом рассмеявшись, заявил:

— Он смеётся и гововит: «Певедай пвивет Вике и я пвидумал новую тему!»

— Вике? Тему? — прошептал Андрей и тут же вскрикнул, хватаясь за голову. — Тему!? Боже, Димыч!

Август, 2000 г.

— Димыч! Братан! — кричал Андрей, заливисто смеясь и пробиваясь к другу, сквозь толпу людей в здании аэропорта, попутно извиняясь за неосторожные тычки прохожим. — Извините! Извините! Димка, блин! Наконец-то!

Толпа, словно таинственным образом все напирала и напирала.

— Извините! Блин, да откуда вас столько!? — возмущённо расталкивая толпу, двигался Ерёмин, не сводя глаз с высоченного, крепкого парня в светлой спортивной куртке, который махал ему руками, выписывая непонятные пируэты. — Димыч, что? Я не понимаю! Щас, подожди ещё чуть-чуть…

Минут через пять ему удалось прорваться через толпу и обнять Димку.

— Андрюха, какой ты солидный, ёшкин кот! — смеялся Шиленко, то отдвигая и рассматривая друга, то обнимая вновь. — Ты на Окинаве тоже в костюме по пляжу будешь рассекать?

— Зато ты у нас спортсмен, — смеялся в ответ Андрей, — что там, на родине, так до сих пор в трикушках самый модный образ?

— Да кто его знает, Дюх!? — воскликнул Димка, тряся руку друга. — Это ты у нас модник, а мы так по-серенькому…

— Да ладно, не прибедняйся.

— Димья, Димья, — раздался крик, бегущего навстречу друзьям Мики.

— Дубль два! Проход следующего сквозь толпу! Прям аттракцион какой-то! — рассмеялся Андрей. — Что ты мне там маяковал? Может, будем выбираться отсюда?

— Давай уже здесь подождём! Митькин самолёт уже прилетел, сейчас дождёмся и все вместе пойдём!

— Митька всё-таки вырвался? — обрадовался Андрей, потирая руки. — Обалдеть, вот это отдых замутим!

— Ну, это вряд ли! Он с Валей, — вздохнул Димка и подхватил в объятия подбежавшего Мики.

Андрей моментально сник и всеобщего веселья не разделил. Валентину, девушку Мити, с которой тот начал встречаться ещё два года назад, он не взлюбил сразу. Может своеобразная ревность, что, вдруг какая-то «вечно ноющая», девица заняла всё жизненное пространство друга. То ли и правда, постоянно угрюмый взгляд девушки коим она щедро одаривала друзей возлюбленного, был тому виной. Но слишком живых и эмоциональных Андрея с Димкой, она удручала. «Эмоционально бедная», как вздыхая, охарактеризовал её однажды Шиленко.

Она была очень красивая — идеально правильные черты лица, белокурые длинные волосы, стройное изящное тело и одевалась она с утончённым вкусом, вроде просто, но смотрелось дорого. Андрею только это в ней и нравилось. Он любил красивые вещи, красивых женщин и даже красивую еду. Но, простите, взгляд этой красавицы был ужасен! Димка как-то ответил на вопрос Митьки, красива ли его Валя, одной точной фразой: “ Она, безусловно, красива, когда у неё закрыты глаза и рот!»

Она никогда не улыбалась, слова цедила сквозь зубы и повелительно взмахивала указательным пальчиком с ярким маникюром каждый раз, когда ей что-то было нужно. Она не понимала шуток, не шутила сама и вообще предпочитала недовольно бурчать, делая каждую встречу друзей в её присутствии невыносимой. Митька с ней тоже замкнулся, оживая только во время очередного рейса за машинами и на редких, теперь, встречах с друзьями.

— Дюх, чего задумался? — хлопнул его по плечу Димка. — Мики предлагает к терминалу бизнес-класса пройти, в кафе Митьку дождаться. Пойдём?

— Пойдём, — вздохнул Андрей, — и зачем нам их ждать, скажи, пожалуйста!? Митька все равно ни бе, ни ме, ни кукареку, с этой дамочкой…

— А что поделать, милый друг? — улыбнулся Дима. — Там Света нас ждёт, с ней ты порцию женского внимания и получишь, это я тебе обещаю!

— Да что мне с её внимания? — изобразил расстройство Ерёмин. — Я её итак вижу три дня в неделю, на занятиях по японской речи. Коннитива, о-хаири кудасаи, пасупо то-о хаикэн симас. (Добрый день; проходите, пожалуйста; предъявите свой паспорт — разг. японский). Тем более она вон того иностранца выбрала!

Он кивнул на улыбающегося Мики и рассмеялся, показывая большой палец.

— Так кто тебе мешает себе какую-нибудь девушку подыскать? — усмехнулся Димка.

— Не-а, какую-нибудь не хочу, их итак хватает! Да и вообще, лет до 30, ни-ни! Никаких жён, детей и тому подобного! Да, кстати, а что там у тебя с твоей кралей?

— Какой? — усмехнулся Димка.

— Какой именно, ты хотел сказать? — рассмеялся Андрей, зная, что вокруг добряка-весельчака Дмитрия всегда крутились девчонки.

***

— Мамочки, какие ананасики! — передразнил неизвестную девицу Андрей, запрыгивая на кровать в их с Димкой номере, смешно встряхивая руками и тут же насупив брови, сложив губы бантиком, сквозь зубы, взмахивая указательным пальцем, изображая Валентину, произнёс. — Дмитрий, я чувствую, что хочу вон тот ананас! Сорви сейчас же!

— Дюха, завязывай, — сквозь смех попросил Димка, — сил нет смеяться уже.

Друзья отдыхали на Окинаве уже почти неделю, наслаждаясь солнцем, морем и высококлассным дайвингом. Небольшой островок Камияма, где они провели целый день, исключительно в мужской компании, ошеломил друзей своим многообразием подводного мира. Тела их покрылись ровным загаром, и светлые волосы выгорели почти до белого, на зависть многим блондинкам. И вот надо же было Светлане, предложить съездить на ананасовую плантацию в ближайший парк! Андрей был категорически против! Целый день провести рядом с потухшим взглядом Мити и ненавидящим его спутницы, было выше его сил. Поэтому он сейчас высказывал свои возражения в своеобразной форме друзьям, прыгая, как кузнечик по кроватям в номере.

— Д’юса, — позвал его Мики, — ю мен’я дрюгое возможность!

— Предложение, Мики? — поправил его по привычке Димка.

— Да, да, — поморщился тот в ответ, русский без акцента выучить ему пока не удавалось, и он заговорил по-английски, — там есть дегустационный бар. Вина из ананасов, апельсинов. Предлагаю вам отдохнуть там, пока мы будем экскурсировать Митю с Валей. Ок?

— Ок, ок! — согласно закивал головой Андрей, продолжая паясничать. — Ещё какой Ок, друг ты мой японский. Ананасы, апельсины, мандарины, что угодно, токма не Валя!

— Ну, вот и решили, едем завтра в Наго, — хлопнул в ладоши Димка и засмеялся, — там и попрыгаешь! У тебя здорово получается!

***

— Бай-бай! — помахал Андрей рукой вслед удаляющему по ананасовой плантации смешному маленькому жёлтому автомобильчику, в котором находились Митя с Валей и Света с Мики, убедительно изображая крайнее расстройство, даже для порядка смахнув невидимую слезу. — Бай-бай, крошки!

Димка, наблюдая со стороны, еле сдерживал смех. Когда ананасовый автомобильчик скрылся с глаз, Ерёмин с шумом выдохнул и вскрикнул:

— Пойдём, друг мой, пойдём! Налакаемся их ананасового саке.

— Андрюха, ты совсем паяц стал, — рассмеялся Дима, — этому тебя в твоём банке учат?

— Да какой там, Димыч! — воскликнул он в ответ. — На работе никаких эмоций, по 8 часов в день, 5 дней в неделю. Но интересно и польза несомненная, скажу тебе!

— Я тут такую тему придумал, Андрюх, — улыбнулся Шиленко, — долго тебе ещё стажироваться здесь?

— Тему? Димка! Откуда ты их берёшь? Темы эти!

— А сама тема тебя не интересует? — рассмеялся он, открывая дверь в «Солнечную слезу». Так называется винодельня в ананасовом парке.

— Конечно, интересует! Я через полгода на Родину приеду, и замутим и твою тему, и мою, — рассмеялся Андрей, оглядывая зал, где сновали девочки с ярким макияжем, в лимонно — жёлтых кимоно, предлагая гостям разнообразные угощения и выпивку.

— Интересненнько, — прошептал Димка и, кивнув на дальний столик, где сидели две девушки, — Дюх, посмотри, знакомые лица!

— А? Где? — крикнул от неожиданности Андрей и зашептал. — Димыч, я их уже не различаю в этом маскараде. Они все жёлтые и на одно лицо.

— Да нет же! Вон смотри! — указал он на кудрявую красивую девушку за дальним столиком, в руках которой был высокий стакан наполненный кусочками фруктов и белой жидкостью. Она весело смеялась, что-то разглядывая на стоящем рядом огромном блюде.

— Так это же Вика! — воскликнул Андрей и галопом поскакал к девушке, выкрикивая на ходу. — Какие люди! Викерия! Ты ли это?

— Шут гороховый, — рассмеялся Димка и пошёл следом за ним.

До конца отпуска Вика с Андреем не расставались, без конца шутя о том, что они в родном городе виделись-то раз в полгода на местных «танцах», в клубе «Пеликано», а тут на чужбине… И надо же встретились…

«Судьба!» — глубокомысленно заявлял Андрей. И, действительно, судьба! Вика так же, как и Ерёмин находилась в Японии на стажировке, только не в банке, а в туристической фирме, попутно прокладывая новые интересные маршруты для реализации их в России. Была она девушкой хрупкой, очень маленькой, с аккуратненькой точёной фигуркой, огромными голубыми глазами и великолепной копной кучерявых русых волос. Волосы эти доставляли ей немало страданий, закручиваясь от попадания на них даже пару капель в воды, в тугие колечки и она, шутя, ругалась на них, словно они были живыми, грозясь выправить их новомодной японской процедурой.

Димка весело провёл время с подружкой Вики, Оксаной и домой они улетели вместе.

Май, 2017 г.

— Смышлёный малый у Нельки! — похвалил Мирона Митька, когда они ушли, посидев немного с друзьями. — Жалко только, что безотцовщина…

— Странно это, — рассуждал Андрей, закуривая сигарету, — Нелька девка видная, спокойная, образование есть, не дура далеко, а замуж не вышла. Скажи?

— Скажу. Сам в непонятках, — согласился Мороз, разгоняя дым сигарет, — ты бы хоть вышел что ли…

— Куда? На соседнюю могилку? — усмехнулся он. — Потерпи уж, нервы что-то…

— Ладно, куда деваться?! Я знаешь, что, Дюх, думаю… — произнёс Митя и недолго помолчав, продолжил. — А в чем смысл тогда? Понимаешь? Да? В чем смысл наших душевных метаний, переживаний?

— В смысле? — переспросил Андрей.

— Ну, что в смысле?! Смысл в чем, скажи? Мы же все торопимся успеть. Успеть куда? И зачем?

— Не стоит, Митяй, — стряхнув пепел, произнёс Андрей, — не стоит так глобально мыслить.

— Нет, ответь! — потребовал Мороз, наполняя рюмки и Димкин стакан.

— Да что тут отвечать!? У меня Вика и трое детей. Понимаешь? Я тороплюсь, возможно. Тороплюсь потому, что хочу, чтобы у них все было, я хочу, чтобы они были счастливы здесь и сейчас. Что же тут непонятного?

— А они счастливы?

— Да ну тебя, Митька! — поморщился Андрей. — Торкнуло что ли? Философию тут развёл!

— Нет, ответь, Дюх, — потребовал Митя, — мы же просто базарим. Что ты, ну?

— Ну, хорошо, хорошо! — подняв руки к верху, сказал Ерёмин. — Я надеюсь, что они счастливы уже сейчас! Но ты же знаешь молодость?! Они могут не понимать сейчас своего счастья… Что? — спросил Андрей, поймав осуждающий взгляд друга. — Ну, ладно, ладно! Нет, Митька, ну тебя совсем не в ту степь поволокло! Ну, да! Я это делаю больше для себя! Доволен? Я несу за них ответственность — раз! Я обязан им дать достойное образование — два! И я должен им обеспечить по максимуму полноценную жизнь — три!

— Ничего ты не должен, дурак! — перебил его Митька. — И они тебе не должны!

— Ты хочешь сказать, что это все лишнее? — возмутился Андрей. — Ты гонишь, Митрич! Но зачем ты тогда выстроил свою автомобильную империю? Не для Ксюши с детьми?

— Нет, не для Ксюши с детьми! — уверенно заявил он. — Только для себя! Не ври себе, Андрюха! Ты тоже все это делаешь для себя. Это твой эгоизм заставляет тебя зарабатывать бабки, открывать один бизнес за другим, ты реализуешь себя и поэтому в твоей семье все хорошо. Одно вытекает из другого. И дети твои, конечно, счастливы! Но пока! Пока, Дюх! Ванечка твой, старшенький, куда думает поступать?

— Не сыпь мне соль на рану! — скривился Андрей, поднимая рюмку. — В ГИТИС он собрался! Знаешь же! С камерой своей не расстаётся! Режиссёр доморощенный! Задурили парню голову со своим театральным кружком! А я сразу говорил!

— Вот! — усмехнулся Мороз. — О чем я и хотел сказать! Твой эгоизм! Не смей, Андрюха! Сразу столько тумаков получишь от жизни, мама не горюй! И пацану жизнь испоганишь!

— Да иди ты в баню, Митрич! Ей богу! Однозначно, Ванька тебя настропалил на этот разговор!

— Да, Ванька! Ну и что? Если ты упёрся со своим государственным управлением! Что совсем уже? А у парня талант! — заявил Митя и усмехнулся. — Да и посмотрел бы я на тебя, если бы ты был поваром! Хорошо было бы?

— Поваром? Почему поваром? — Андрей от удивления аж рот открыл.

— Да потому что тёть Зоя в кулинарное училище тебя уговаривала пойти! Помнишь? При кормушке, говорила, всегда будешь! Что, не помнишь?

— Помню, — протянул Ерёмин и засмеялся, — слушай, точно! Поваром же! Столько слёз было, что мамке придётся мне нарукавники тёмные шить, чтобы обшлага рубашек не пылились. Жуть!

— Во-во! А ты сейчас чем от матери отличаешься? — засмеялся в ответ Митя.

— Мить, но это же блажь! Понимаешь? Нельзя же только в своё удовольствие жить!

— Но ты же жил! И даже если это блажь, пускай! У него вся жизнь впереди! И у него есть ты. Ты поможешь ему пройти его путь, а не тот, что ты выбрал для него.

Андрей не нашёлся, что ответить. Жил ли он в своё удовольствие всегда? Можно сказать, да! Мать плакала и уговаривала, но у него тогда уже был приличный заработок, благодаря Димкиным нескончаемым темам. Да и не видел он себя поваром, хотя готовить любил. Как и его сын не видит себя госслужащим? Получается, так! Смириться с этим было непросто. Андрей поднял глаза к небу, голубому небу, по которому пробегали редкие, белые, пузатые облака. Режиссёр? Его сын — режиссёр? Нет, он гордился им, гордился его умению снимать. Гордился, тем, что у них всегда есть альбомы с живыми фотографиями и прикольные короткие семейные фильмы. Не просто видео с дрожащим изображением, а настоящие фильмы. С заставками, музыкой, озвучкой и даже с титрами. Конечно, он этим гордился! Но образование… Режиссура, как-то несерьёзно это… Он посмотрел на памятник с изображением друга и задумчиво, спросил:

— Так Димке получается, надо было идти на художника? Он же рисовать очень любил!

— Возможно, — ответил Митя, — но он же ходил на курсы, когда учился в институте. Да и реализовался он, Дюх! Он же каждый проект чертил-рисовал.

— Дааа, — протянул Андрей, — даже не знаю что сказать, Мороз. Даже не знаю!

— Все нормально, Андрюха! — похлопал его по плечу друг. — Давай, выпьем что ли за Димкины темы?

— Давай! — согласился тот и хитро прищурившись, сказал. — А ты, тот ещё жук, Митрич! Признавайся, кто из моих попросил тебя поговорить со мной?

— Да никто не просил, — рассмеялся Митя, доставая из заднего кармана брюк, звонивший телефон, — сам ты жук, Андрюха! Паучара, блин! Да, Ксюш! Едете уже? Хорошо, я встречу… Нет, ничего не надо. Все, жду! Целую!

Март, 2002 г.

— Я даже боюсь представить вашу жизнь, Андрюх, — усмехнулся с переднего сидения Димка, стоя на железнодорожном переезде в ожидании проходящего состава, на платформах которого громоздились новенькие, блестящие, словно в масле, темно-зелёные танки, — и град, и снег, и дождь под солнцем. Скучать вам точно не придётся!

— Ой, да не сомневайся! — зазвенел колокольчиком счастливый смех Вики. — Друг твой уже даже бизнес-план написал на ближайшие тридцать лет семейной жизни!

— Что такое, жена? — нарочито строгим голосом спросил Андрей. — Уже бунт? Не дожидаясь первой брачной ночи?!

Свадьба Андрея и Вики! Трудно представить себе более гармоничную пару, Вика — изящная, словно фарфоровая статуэтка балерины из далёкого детства, глядя на которую пышечка тётя Зоя — мать Андрея, тяжко вздыхала. И вот получила такую же статуэточку, живую и ещё более прекрасную, чем та! Андрей — высокий, широкоплечий, симпатичный и, как всегда, ухоженный, в светлом костюме с оригинальной бутоньеркой из белых маленьких цветочков с бирюзовыми стрелками осоки на груди, он, был словно принц из сказки. Его влюблённый взгляд, который был направлен на молодую супругу, придавал ему дополнительный шарм. Манерой одеваться они были, безусловно, похожи. Вика наряжалась искусно, с изобилием аксессуаров, которые, казалось бы, должны были придавать вульгарность своим обилием, но в общем ансамбле смотрелись очень стильно на зависть многим светским персонам.

Сейчас на ней было простое белое платье с открытыми плечами, широким поясом на завышенной талии и струящимся лёгким шлейфом. Колье на шее и браслет на тоненьком запястье украшали сложного плетения украшения с бирюзового цвета большими камнями. В непослушных Викиных кудрях, сложенных в замысловатую, но в то же время воздушную причёску, тоже сияли камни бирюзового цвета. На плечики накинута белая норковая шубка, а на ножках сапожки на высоком тоненьком каблуке. Конечно же, бирюзовые! Все продумано до мелочей! А как же иначе? Чета Ерёминых как-никак! Принц-королевич и греческая богиня!

Почему новобрачные выбрали для своего бракосочетания этот мартовский денёк, Димка не знал. Первый семейный секрет… Должны же быть у молодожёнов свои секреты? Но погода в этот день приносила сюрприз за сюрпризом. И не только погода! С утра вдруг выпал снег, хотя ещё вчера была плюсовая температура, затем засветило весеннее солнышко и в ЗАГС они поехали под звуки весенней капели. Пока все наслаждались вальсом Мендельсона, молодые скрепляли свой союз подписями и получали первый свой общий документ, полил дождь. А через час, когда счастливые молодожёны бежали наперегонки к «Дереву Счастья», чтобы повязать разноцветные ленточки, с неба посыпался град величиной с крупную бусину. Андрей на радостях повязал сразу три ленточки голубого цвета, припасённые им заранее. Растерянная же, от внезапной стихии, Вика, скользила на своих тоненьких каблучках, не решаясь, двинутся в погоню.

И вот теперь они стоят в ожидании, пока пройдёт состав с тяжёлой армейской техникой. Молодых это нисколько не волновало, и они миловались на заднем сидении, периодически, похихикивая. Димка радовался за них, и даже немного позавидовал. Но только на секундочку!

Встретит и он свою половинку, с которой будет счастливо хохотать только от взгляда друг на друга. Девушки у него были всегда, но как-то не получалось… Иногда он начинал размышлять, ища причину — то ли он что-то делает не так, то ли причина в девушках, то ли просто ещё не встретил свою, ту самую и единственную. На днях, когда подготовка к свадьбе уже подходила к концу, тётя Зоя вдруг вздыхая и глядя на Димку заявила: “ Ничего, Димочка, ничего. Ты просто всю жизнь без мамки, вот и привык без женской ласки!» Он, конечно, с ней был, категорически, не согласен, но все же пару раз проскальзывала предательская мысль: «А вдруг и правда?» Димка эту мысль тут же отгонял, но…

— Дим, Митя без Вали был? — прервала его размышления Вика. — Мне не показалось?

— Да, Викуль, тебе не показалось, — пожал плечами Димка, — что-то опять не так в Датском королевстве!

— Да в этом королевстве вечно что-то не так! — поморщился Андрей и, обнимая молодую жену, требовательно произнёс. — Надо ему девчонку нормальную подобрать, и пошла эта Валя лесом! Займись этим, милая!

— Что значит займись, дорогой? — хохотнула молодая жена, резко поворачиваясь к мужу. — Он вообще-то женат, милый! Не забыл? Нет?

— Женат! Ну и что? Это не проблема!

— Ах, не проблема? — воскликнула Вика. — Возьму на заметку, дорогой!

— Я тебе возьму, — шутя, погрозил Андрей жене и добавил, — но помочь Митьке надо! Разве это дело, так жить?

Митя с Валей поженились сразу после той поездки в Японию. Сказать, что Дима был в шоке, ничего не сказать! Было понятно сразу, что нормальной семьи у них не будет никогда. Тем более Валя начала преподносить сюрпризы практически сразу после свадьбы. Первой её выходкой был изрезанный Митькин загранпаспорт, прям накануне его рабочей поездки в Японию. Второй, сообщение в полицию о том, что её муж употребляет наркотики и в нетрезвом состоянии садится за руль. Права у Мороза забрали. Потом, конечно, вернули, но ежедневные посещения для сдачи анализов в наркологию изрядно потрепали нервы Мите. Не говоря уже о том, каково парню, который жизни своей не видел без машины, ходить пешком или ездить, старательно объезжая все посты ГАИ, петляя по дворам.

Много ещё чего было, она придумывала такие изощрённые способы воздействия на своего мужа, что друзья только диву давались, откуда у этой курицы столько мозгов. Митя, конечно же, жену оправдывал и жалел, списывая все на нестабильный гормональный фон из-за которого у них не получалось родить ребёночка. И безнадёжно надеялся, что скоро все изменится, и они заживут, как нормальные люди. Димка в душе благодарил Бога, что у них нет детей. Надеялся ещё, увидеть у своего друга сияющий взгляд, а не тусклое свечение серого цвета и понимал, что рождение ребёнка не только не изменит ситуацию, но и усугубит в стократ. Он очень надеялся, что Мороз устанет и увидит свою Валю, такой, какая она есть и разведётся. Но прошло уже почти два года, и, казалось, Митя уже привык выживать рядом с вечно недовольной женой. Видеть её унылое лицо по утрам, засыпать с ворчливой бабой по ночам. Кошмар! Главное, чтобы вышел он из этого брака с наименьшими потерями. Нет, не материальными! Это добро он всегда заработает. С моральными! Именно за силу духа Митьки, переживал Димка.

Сейчас он, вдруг, вспомнил, как на дне рождении Вики, друг заинтересовано поглядывал на одну из подружек. Симпатичную брюнетку с очень тонкой талией, и несоразмерно круглой попой. Её фигура была точь в точь такая, как рисовали на картинках красивые фигуры девушек. Ксения!

— Викуль, а помнишь, у тебя подружка была на дне рождения? Ксюша! — спросил Дима, оглядываясь назад. — Она сегодня будет?

— Будет, конечно! — улыбнулась Вика. — Ты её хочешь с Митей свести?

— Милая, что значит свести? — хохотнул Андрей. — Они же не кролики! Просто познакомить! А там видно будет…

— Нет, милый муж, — легонько щёлкнув его по носу, проворковала девушка, — они не кролики, но все равно специально сводить я их не буду. Ксюша очень хорошая девочка и ей не надо женатика. Один уже был, до сих пор отвязаться не может!

— Не может отвязаться? И Митька от Валюни не может отвязаться! Так это же замечательно! — ликовал Ерёмин. — Вот и встретились два одиночества! Я уже уверен, что у них всё получится!

— Мне тоже так кажется, — согласился Дима, — нужно только им немного помочь и всё. Ни Ксюшиного женатика, ни Вали на свадьбе не будет…

— Будет, — перебила его Вика, — будет женатик, да ещё и с женой! И Ксюша об этом ещё не знает…

— Ну, ты даёшь, Викуль! — потрясённо взмахнул головой Шиленко. — Зачем ты его пригласила?

— Да я что?! — воскликнула невеста. — Это же ваш знакомый, Андрей его приглашал. А Ксюша моя подруга! Да и сказать честно, хотелось мне, чтобы Ксенька наконец-то увидела своими глазами, как он над своей женой трясётся! Чуть ли не молится на неё…

— Подожди, это кто же такой гад у нас? А? — спросил Ерёмин.

— Дай-ка, угадаю, — усмехнулся Дима, — не Танин ли случайно?

— Танин? — воскликнул Андрей. — Димасик Танин?

— Танин, Танин, — поморщилась Вика, — чего ты удивляешься?

— Едрид-мадрид! — виновато произнёс молодожён. — Но я же не знал… На что она рассчитывала, когда с ним связалась? И ты тоже мне… Не могла сказать, что у них такая Санта-Барбара…

— Говорила, вроде бы. Не помню. Даже не знаю, как быть… Единственное, что я смогу сделать, это посадить их рядом.

— Так это же замечательно, звёздочка моя! — пропел Андрей и, достав из кармана большущую «Нокию», протянул её жене и повелительно сказал. — Звони, крошка!

— Старый ты сводник, Ерёмин, — рассмеялась Вика.

Их план возымел действие, весь вечер Ксюша с Митей провели вместе, болтали, танцевали. И у Мороза наконец-то засветились глаза…

И даже небольшая потасовка, которую спровоцировал неугомонный Танин, не омрачила их зарождающее счастье.

Май, 2017 г

— Привет, семье Мороз, — отсалютовал Андрей, подошедшим Ксюше с детьми, — привет, привет!

— Привет, Андрюш, — чмокнув его в щеку, ответила Ксения, — Вика ещё едет?