Бесплатный фрагмент - 30 проповедей & дневники

Вступление

У разных эпох — свои знаменитости, свои они и в разных кругах. Церковь, например, очень любит живое слово. И харизматичные проповедники всегда на слуху, всегда любимы христианским народом. Так же, как сейчас мы любим отца Андрея Ткачёва или отца Димитрия Смирнова, в дореволюционной России любили священника по имени Родион Путятин.

Служил он в последние десятилетия своей жизни в Рыбинске — далеко не столица. Но знали этого человека повсюду — от царских дворцов до убогих крестьянских изб. Телевизоров не было, интернета тоже — поучения батюшки из Рыбинска издавались в печати, и книги эти люди раскупали, как горячие пирожки. Множество переизданий ещё при жизни отца Родиона, а потом и в течение десятилетий после смерти. Чем вызван такой успех? Пожалуй, двумя вещами.

Первое, что всегда подчёркивал сам протоиерей — это простота. Отец Родион говорил максимально понятно, без привычных тогда для церковных амвонов высокопарных витиеватых проповедей. Конечно, именно это нужно было простому народу — да и не только простому. В век «молчащих» священников, в век ритуального благочестия, когда церковные традиции подменяли собой живое дыхание веры, очень нужен был всей русской Церкви вот такой Родион Путятин — чтобы просто и ясно доносить евангельские истины.

Второе, что бросается в глаза при чтении проповедей рыбинского священника — это радость. Пасхальная радость, предощущение грядущего Царства Божьего, эсхатологическое предчувствие. Он звал всех в рай, будучи в простоте и чистоте своей души абсолютно уверенным в милосердии Господа и Его любви к каждому человеку. Нет, отец Родион не отрицал адских мук и не обещал всем безусловное спасение — но речи его дышат надеждой и радостью на преображение каждого слушателя.

Книга, которую вы держите в руках, содержит тридцать избранных проповедей протоиерея Родиона Путятина. Но не только. Простые священнические слова будут перемежаться выдержками из его дневников. И вдруг окажется, что отец Родион — личность очень целостностная, целомудренная, как принято говорить в Церкви. Он прост и безыскусен, его живые проповеди — не насильное упрощение собственных мыслей, нет. Он и в беседе с самим собой предстаёт бесконечно детским, не высокоумным человеком.

В дневниках отец Родион переживает о своём здоровье, радуется, когда удаётся написать хорошую проповедь, боится приезда строгого владыки. Он предстаёт перед читателем как абсолютно живой священник, причём не столичный, а именно провинциальный, почти сельский. И когда осознаёшь, что этому скромному и милому батюшке Господь дал всероссийскую известность, благословил его быть голосом Церкви для огромного количества тогдашних верующих, становится очень радостно. Поистине, дивен Бог!

В настоящем издании заголовки проповедей, а также отрывков из дневника даны нами. Текст дневников отредактирован в соответствии с современными орфографическими нормами, сокращённые слова расшифрованы. Деление на абзацы частично скорректировано, выделение дано нами.

Желаем приятного чтения и пользы для души!

Обращение к читателям

Дорогие христиане! Просим помолиться за

автора книги

протоиерея Родиона

создателей и волонтёров сайта Азбука.ру,
где размещены тексты проповедей и дневников

художницу

Екатерину

волонтёров, помогавших перепечатать текст дневников с дореволюционного издания:

Симеона, Сергия, Наталию, Наталию, Наталию, Марину, Марину, Людмилу, Ксению, Анну, Татиану и Екатерину

журналиста из Рыбинска, приславшую нам изображение гравюры с портретом отца Родиона,

Анну

автора проекта

Илию.

Мы, видно, не думаем о Боге

Бог везде присутствует, следовательно, Он во всяком месте с нами; следовательно, Он теперь с нами и здесь. Отчего же, слушатели, мы не ощущаем Его присутствия? Отчего мы не чувствуем Его близ себя?

Главная причина этому та, что мы мало и редко думаем и размышляем о Нём. Бог всегда с нами и близ нас, но мы своим невниманием к Нему удаляем Его от себя и себя от Него. Бог тогда только приближается к нам, когда мы приближаемся к Нему своими мыслями, своей душой (см.: Иак. 4, 8).

Чтобы видеть свет, надобно открыть глаза; чтобы чувствовать близ себя Бога, надобно думать и размышлять о Нем. Представьте же Его себе, представьте, что Он теперь здесь с нами, утвердите на этой мысли все внимание ваше, и вы ощутите Его, почувствуете Его присутствие, вы тогда скажете с апостолом Фомою: Господь мой и Бог мой!

Так, Бог присутствует везде; впрочем, слушатели, есть места, в которых Он особенно присутствует, в которых Он преимущественно являет бытие Свое. Какие же это места? Таковое место есть Небо. Небо — любимое Божие жилище, Престол славы Его, там сонмы святых и тьмы Ангелов непрестанно славословят Его, там некогда, может быть, и мы будем славословить Его. О, когда бы Господь нас сподобил! Оттого мы все так любим смотреть на небо, оттого нам так отрадно мысленно бывать там. Ах, так иногда и улетел бы туда, укрылся бы там от здешних сует, беспокойств… Да, там среди славословий живёт наш Бог, там и мы некогда будем жить.

Есть, впрочем, и на земле место особенного присутствия Божия: это, слушатели, Святая Церковь. Святая Церковь — второе Небо, второе жилище Божие, второй дом Божий. Тут есть и Престол Его, тут и Небесные силы невидимо служат Ему, тут и мы Ему поем, тут и мы теснейшим образом соединяемся с ним, когда вкушаем Тело Христово и пием Кровь Его.

Ах, и что есть на Небе, чего бы не было здесь? Да, слушатели, когда мы во Святой Церкви, мы точно на Небе, а не на земле. Будем же всегда думать о Боге, и Он всегда будет с нами; будем чаще возводить очи свои на небо, и помощь Его оттуда скоро к нам придет; будем чаще обращаться к Нему в Его доме, во Святой церкви, всегда и везде будем иметь Его перед глазами, и Он нигде и никогда не оставит нас.

Да, нигде и никогда не оставит нас, потому что Он есть Бог всеблагий. Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив: благ Господь всяческим, и щедроты Его на всех делех Его (Пс. 144:8,9).

Бог, по словам Писания, есть любовь (1Ин. 4:16). Он то только и делает, что может соделать нас счастливыми. Мы согрешим — Он терпеливо ждет, пока мы покаемся. Мы покаемся — Он все забывает, любит нас, как будто никогда ничего худого и не делали. И Бог любит так всех нас — мы все у Него равны, на всех щедроты Его изливаться готовы.

Будучи всеблаг, Он есть всемогущ. Для Него нет ничего невозможного. Не останется бессильным никакое слово у Бога (Лк. 1:37). Он пожелает — и исполняется, Он скажет — и делается. Бог сказал, чтобы был этот мир, — и мир явился: рече, и быша… повеле, и создашася (Пс. 32:9). Если бы Бог захотел, чтобы этого мира не было, в минуту его не было бы, все бы исчезло и обратилось в прах. Так могущественна сила Божия, так сильна десница Его!

Впрочем, при всем всемогуществе Он не делает того, что противно правосудию. Так, Бог наш есть существо правосуднейшее: Он всякому воздает по делам, у Него ни к кому нет лицеприятия; за добрые дела всякого награждает, за худые никого не щадит. Праведен Господь, и правды возлюби, правоты виде лице Его (Пс. 10:7). И доброе наше желание не остается у Него без награды, и худое слово не проходит без наказания; добро и в грешнике он награждает, а зло и в праведнике наказывает.

При таком строгом правосудии как же Бог удовлетворяет Своей беспредельной любви, которая всех желает соделать счастливыми? Так, как может один только Бог. Мы все грешим и все терпим за свои грехи; но, терпя за грехи, мы по беспредельной любви Божией к нам в то же время заглаживаем их.

Мы теперь плачем, чтобы нам после радоваться.

Мы бедствуем, чтобы после блаженствовать.

Мы теряем, чтобы после приобрести.

Мы теперь изнуряемся болезнями, чтобы после спасением наслаждаться.

Вообще, всякая потеря, по благости Божией, может служить нам средством к приобретению, всякое наказание — случаем к награждению, всякое несчастье — приготовлением к счастью, все худое — к лучшему.

О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия (Рим. 11:33)! И мы еще дерзаем роптать на свою участь, и мы смеем жаловаться на свои несчастья, и мы можем быть недовольны своим состоянием, когда у нас такой премудрый и всеблагий Бог! Нет, мы, видно, не думаем о Боге, мы, видно, забываем, как Он благ и премудр, мы, видно, не хотим помнить, что все случающееся с нами Он направляет к наилучшим целям, самые грехи делает случаем к освобождению от больших грехов, самое наше падение — случаем к нашему лучшему восстанию.

О, будем, слушатели, будем чаще, будем непрестанно помнить, думать о благом, всемогущем, премудром Боге — и сердца наши всегда будут полны мира и радости. Аминь.

О совести и песнях (отрывки из дневников)

И во сне хорошо с чистою совестию

Огромнейшую беду видел во сне, которой впрочем вовсе не испугался, находил напротив интересною её для себя. И во сне хорошо с чистою совестию. И во сне никого не боишься, когда ни перед кем не виноват.

13 апреля 1854 года

Человек сотворен для того, чтобы петь

Ни одно из Богодухновенных писаний не повторяется так часто Церковию, как псалмы Давидовы. Отчего? Оттого, кажется, что они песни, а не простое только изложение истин и правил, — они не питают только, но и услаждают. Не знаю впрочем, как яснее высказать мне мысль свою. Псалмы Давидовы — святая, Божественная, святая сладость. Псалмы для нашего духа то же, что сласти для тела, они сластопитальная пища духовная. К чему же я об них заговорил?

Наши поучения к народу, чтобы быть им народными, должны быть поучительными песнями. Чем больше поучение походит на песнь, тем чаще она будет повторяться. Ничто так неупотребительно, как песнь.

Весело мне: я пою. Скучно: я пою. Ни то, ни сё мне: и тут я ищу, соображаю, что бы такое попеть. Оттого мне ни то, ни сё — что петь не могу, на песню не нападу.

Есть люди, которые никогда не поют. Но они устами, языком, голосом только не поют, а умом, сердцем, чувствованиями — поют. Духом молиться можно, можно и петь духом. Человек сотворен для того, чтобы петь. Вся жизнь его должна быть песни, всякое дело его должно оканчиваться песнию. Плохая жизнь, когда не поется кому. Попусту ты трудился, если тебе не до пения после трудов.

К чему я об этом распространяюсь так? — Мне хочется до того дописаться, чтобы запеть — запеть духом.

Да, плохое то поучение, при чтении или слушании которого не поем духом. По крайней мере, под конец непременно надобно так делать, чтобы пелось.

Ныне некоторые поучения походят на настраивание инструмента; проповедник настраивает, настраивает, да так и бросит — так и кончит, или ничего и не сыграет, настроивши. А это всего досаднее.

Когда нибудь подумаю об этом на свободе — побольше.

Какая же у меня теперь в душе песнь? Веселая. Да, я весел духом, хотя немного и досадую на себя, что у меня нет для праздника поучения — сластопитательного.

9 мая 1854 года

Всё пусто, ничтожно — всё, кроме Бога и божественного

Вторая заповедь Божия запрещает творить себе кумиров с тем, чтобы поклоняться и служить им.

Какие кумиры тут разумеются? Всякие изображения какой-либо твари — небесной или земной, или в водах живущей, которой вместо Бога поклоняются и служат.

Разве есть люди, которые таким изображениям поклоняются и служат? Есть. Например, язычники — это люди, не верующие в истинного Бога. Мы, христиане, поклоняемся и служим нашему Богу, Отцу и Сыну и Святому Духу, а они бездушным кумирам поклоняются и служат. Суетно, напрасно, греховно поклонение и служение этим кумирам. Кумир не Бог, не только не Бог, но одно изображение, и притом ложного божества, такого, которого в самом деле вовсе нет, не существует.

Кумир ничего не может посему и сделать для человека, как ни кланяйся ему, как ни проси его. Кумир — ничто, и потому — что ему поклоняться, за что почитать? Поклоняться надобно одному истинному Богу, просить надобно живого Бога.

Как же святые изображения, иконы святые мы почитаем? Святые иконы, изображения мы почитаем только, то есть лобызаем их, главы и колена преклоняем, свечи возжигаем, фимиам курим пред ними, и почитаем так потому, что иконы у нас суть изображения истинного Бога, явившегося во плоти, Пречистой Матери Его и святых Его угодников.

Да, почитаем только святые иконы, а не боготворим их. Если бы стали боготворить святые иконы, мы согрешили бы против заповеди Божией, подобно идолопоклонникам, согрешили бы пред Богом, если бы стали благодарить их, то есть если бы стали думать, что икона сама по себе имеет божественную силу, сама собой может нас спасать. Но мы не так думаем. Иконы у нас только напоминают нам о Боге, о Его делах и угодниках.

Взирая на икону телесными очами, мы мысленно представляем себе и как бы видим того, кого она изображает. Поклоняясь Пречистому образу Божией Матери, мы Ей Самой, Царице Небесной, поклоняемся. Без икон святых мы были бы тоже почти, как без книг божественных. Да, по иконам, как по книгам, мы видим, узнаем, воспоминаем нужное для нашего спасения.

Итак, взирая на иконы святых, молясь пред ними, чествуя их, взирайте умом к Богу и святым, которые на этих иконах изображены, представляйте себе, что вы Богу и святым Его молитесь, поклоняетесь, Бога и святых Его чествуете, лобызаете.

Что еще под кумирами, запрещенными второй заповедью, можно разуметь? Под кумирами должно разуметь и все то, что мы слишком любим, боготворим, то есть любим до того, что из-за этого забываем Бога, бросаем заповеди Божии, забываем любить Его, надеяться на Него, всего ожидать от Него.

Если ты слишком любишь чреву своему угождать, лакомиться, пить, есть, объедаться, упиваться, если для тебя чувственные удовольствия выше, приятнее всего на свете, если ты для чрева пост и молитву оставляешь, то чрево твое — твой кумир, твой идол, и ты грешишь против второй заповеди так же, как и идолопоклонник.

Если ты слишком богатство любишь, если ты только о том и думаешь день и ночь, чтобы больше и больше денег наживать, если ты для денег оставляешь церковь, не знаешь праздников, забываешь бедных, то богатство кумир твой, идол твой, и ты так же служишь богатству, как идолопоклонник идолу своему.

Если ты слишком себя любишь, выше всех себя ставишь, лучше себя никого не считаешь, если гордишься, тщеславишься, то ты — сам кумир для себя, гордость твоя — идол твой.

Вообще, что бы ты ни любил, все — кумир твой, если ты это слишком боготворишь, любишь. И потому, слушатели, не будем привязываться ни к чему земному, чувственному, временному; ничего хорошего не найдем и можем дойти до того, что из-за этой привязанности к земному Бога забудем, заповеди Божии оставим. Временное, чувственное, земное не стоит того, чтобы к нему привязываться.

Не делай никого и ничего для себя кумиром. Всё пусто, ничтожно — все, кроме Бога и божественного. Аминь.

О простоте, дне рожденья, раздражительности (отрывки из дневников)

Мы все хитрим, умничаем

Сейчас читал послания апостола Павла. Как хорошо, как всё просто, искренно, откровенно, безискусственно. Вот бы как надобно нам писать. Мы всё хитрим, умничаем.

5 ноября 1855 года

С нами Бог

Вот и 48 лет я прожил. Бог был ко мне милостив. Лучшего ничего не желаю. Доволен я. Сыт я. Хочется мне поработать, потрудиться — для блага других, для счастия ближних, для спокойствия близких. Всего лучше делать добро другим. Великое счастие делать счастливыми ближних. Весело жить, когда близкие живут покойно.

A здоровье мое? Лучше стало, чем было прежде.

A спокойствие мое? Покойнее прежнего стал.

A радость моя? Радость все больше и лучше.

A занятия мои? — Ну, в прошлый год… не утомлял моих слушателей благочестивых, хотя и по временам томился думами, мучился родами.

Ну, а дом? Долги? Деньги? — Плевать-то на все это.

Поживем. Будет чем жить, не хуже других проживем.

С нами Бог, у Которого в руках богатство всего мира. Аминь.

9 ноября 1855 года

Я наказан за то, что укорил брата моего

Искушение со мной случилось в церкви за обеднею. Скорбел и скорблю доселе. Не знаю, отчего это. Я наказан за то, что укорил брата моего, и наказан именно тем, за что укорил его. — Не от небрежности, не от невнимания моего случилось искушение, а так, сам не знаю как, — я был как будто вне себя, а теперь припомнить не могу, как и отчего это произошло.

Вперед наука. В церкви, за службою надобно оставлять всякое житейское попечение, надобно быть осторожным не только в делах, поступках, но и в самых мыслях. Да и о проповеди не надо думать, и её оставлять, самое святое постороннее надобно оставлять, когда стоишь пред Святейшим.

Грехов неведения, неосторожности невольной не помяни, Господи!

30 ноября 1855 года

Надо в церковь ходить!

«А день седьмой — суббота Господу, Богу твоему» (Исх. 20:10)

Если нам когда нужно бывает кого попросить или поблагодарить, или так почтение кому отдать, то мы приходим непременно в дом к этому человеку, особенно если он человек большой, и приходим непременно в положенное время, в определенные часы. Вне дома, кое-как, где придется или когда случится, просить, благодарить, почтение отдавать такому человеку нехорошо, неприлично, непочтительно.

Отчего же, слушатели, некоторые из нас не соблюдают этого закона, порядка, приличия, уважения в отношении к Богу? Почему не ходят или очень редко ходят в дом к Нему просить Его, благодарить и славу воссылать Ему?

Ведь и есть о чем всем нам просить Бога; хоть всякий час, всякую минуту проси у Него прощения себе или помощи, потому что всякий час мы грешим перед Ним и всякую минуту нужна нам помощь Его. И есть за что нам благодарить Бога: бесчисленные мы благодеяния от Него получаем. Все наше, все, что мы имеем у себя, чем пользуемся для нашего здравия и спасения, — все это от Него нам дар, все это Его к нам милость.

И достойно нам славословить Бога, поклоняться Ему. Все в Нем достойно нашего славословия, всегда Ему праведно поклонятися. Да, когда помыслишь о Его дивных совершенствах, когда посмотришь на Его творение непостижимое, то невольно воскликнешь:

Велий еси, Господи, и чудна дела Твоя, и ни едино же слово довольно будет к пению чудес Твоих; достоин еси во вся времена пет быти гласы преподобными; возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси; Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его.

Ангелы на Небе непрестанно поют и поклоняются Богу, немолчно хвалят и воспевают Его. И во веки веков так и будут они петь и воспевать Его, хвалить и поклоняться Ему, потому что все блаженство их в этом состоит. Ведь и наше, слушатели, будущее блаженство в этом же состоять будет.

Итак, как же некоторые из нас не ходят, не хотят ходить, нужным не считают ходить или ходят очень редко к Господу Богу в дом Его просить, благодарить и славу воссылать Ему?.. Ведь не довольно это делать у себя дома и везде, где случится, на всяком месте, во всякое время. Непременно надобно для этого в известные дни в церковь Божию приходить, например, в праздники.

Дни эти Сам Бог назначил преимущественно для принятия, так сказать, у Себя нас, для принятия от нас наших прошений, благодарений, славословий. Таким образом, не ходить в церковь Божию, особенно в праздники, значит не то, что идти, действовать против закона, порядка, приличия, уважения в отношении к Богу, но прямо против заповеди Божией, нарушение которой есть настоящий грех.

Слушатели-христиане! И люди большие бывают к нам благосклоннее и милостивее за наши им поздравления, за наши им приветствия, к самым просьбам нашим дома у себя внимательнее они. Ужели же Всеблагий Бог не воздаст нам особенной Своей благодатью и милостью за наши посещения церкви Его Святой, за наши прошения, благодарения и славословия, Ему здесь нами воссылаемые? Аминь.

О здоровье, Филарете Московском, подготовке к делу и другом (отрывки из дневников)

Правду сказал поэт

Когда я здоров, все нипочём. Правду сказал поэт: Как здоров, да молод, без веселья весел.

4 сентября 1855 года

Проповедничество — творчество

Сейчас прочитал я проповедь Филарета. Как хороша она! Она не написана, а сотворена. Да, проповедь — творение. Проповедничество — творчество.

2 октября 1855 года

Семь раз повтори про себя, что хочешь написать

У меня есть поучения в один присест написанные, и они-то оказываются лучшими. Отчего? Оттого, что они заранее были обдуманы и оттого в один мах написаны.

Семь раз примерь, один раз отрежь. Семь раз повтори про себя, что хочешь написать-сказать; и тогда в один мах напишешь, и написанное будет хорошо.

4 октября 1855 года

Как же избежать манерности?

Манерность во всём приторна — и в обращении, и в сочинении, и в пении, и в чтении, и в одежде и пр. Как же избежать манерности? Не думать о ней. О чем же думать? Думать, заботиться надобно о том, чтобы тебя поняли, чтобы быть понятным.

5 октября 1855 года

У меня ныне утро будто Пасхальное

У меня ныне утро будто Пасхальное. После утрени я уснул с часок и проснулся с приятною слабостию, точно в первый день Пасхи. Даже по восходу и блеску солнца редкое ныне утро. Есть ещё чем восхищаться, радоваться. У нас все спят, и в доме тишина необыкновенная. Ну, пойду в церковь.

14 октября 1855 года

Надобно, чтобы предмет поучения интересовал тебя самого

Непременно надобно, чтобы предмет поучения интересовал тебя самого. Всегда имей в виду то, что ты пишешь, говоришь для своего назидания, поучения.

22 октября 1855 года

В сердитости надобно поскорее забывать причину гнева

После обедни. Рассердился на послушника за то, что он отвечал мне дерзко, непочтительно. Надобно ли обижаться-мстить ему? — Для научения-вразумления? Нет, учить в сердцах нельзя.

Как успокоить себя? Странно, думается, ничем себя не успокоишь, доколе не отмстишь. Впрочем, сейчас пройдет мой гнев.

Утихаю, успокаиваюсь.

A обедню служил очень покойно, совершенно был доволен. Редко так невозмутимо служу.

О, как человек слаб.

Итак, итак, итак, в сердцах, в сердитости надобно поскорее забывать причину гнева. Сердитому всё нипочём, возможное окажется невозможным, невозможное обязательным, и добрый — злым.

2 ноября 1855 года

Что хуже всего в горе и беде

«Надейся на Господа, мужайся, и да укрепляется сердце твое, и надейся на Господа» (Пс. 26:14)

В жизни нашей настоящей много у нас бывает бед и скорбей, много различных неприятностей, огорчений, лишений, опасений, затруднений, неудач, потерь. Но знаете ли, что всего хуже в этих горестных и бедственных случаях? Потеря присутствия духа, малодушие, уныние.

Доколе человек сохраняет присутствие духа, он еще не беден, не несчастен при самом большом несчастии, в самой крайней нужде он еще много тогда имеет у себя, хотя бы всего в жизни лишился. Доколе мы духом не упадем, доколе в уныние не приходим, мы найдемся, как встать нам, как поправиться, как бы глубоко мы ни пали, как бы жестоко ни пострадали.

Да, в присутствии духа великая сила наша заключается, можно сказать, вся сила наша в присутствии духа. Пока я есть, все могу: Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Флп. 4:13). Но вот беда, вот горе истинное человека: когда от разных неприятностей, огорчений, лишений, опасений, затруднений, неудач, потерь он теряет присутствие духа, духом падает, руки опускает. Тогда он в собственном смысле все теряет, потому что теряет себя самого, следовательно, теряет всю силу, следовательно, теряет всякую возможность встать, поправиться, воспользоваться средствами к своему восстанию. Да, человек без присутствия духа — вполне несчастный человек, совершенно потерянный для неба и земли, для жизни будущей и настоящей.

Что же делать? Как сохранить присутствие в себе духа, как поддержать себя, чтобы не пасть духом при обстоятельствах невыносимо трудных, при горестях непредвиденных, при падениях глубоких, при лишениях невозвратимых? Делать надобно что-нибудь, делом каким-нибудь надобно заниматься. От бездействия, от праздности люди и при хороших обстоятельствах жизни всегда скучают, унывать иногда готовы.

Как же не придешь в уныние, как же будешь бодр духом, когда и дела у тебя плохи, и делать ничего не делаешь, когда и помощи тебе нет ниоткуда, и сам себе ничем не помогаешь? Ведь в этом-то и уныние состоит, что в горе человек перестает делом заниматься, действовать; если он лишится чего, то уж и все бросает, если ему не удастся что, то уж ни к чему руки приложить не хочет, если он испугался чего, то уж и шагу сделать не смеет.

Нет, а ты не давай духу своему падать, ослабевать, то есть не переставай делом заниматься, действовать.

Упал — вставай.

Потерял — ищи.

Не удалось — удвой силы.

Опасение тревожит — будь смелей.

Силы слабы — через силу займись.

Словом, не будь никогда без дела, без занятия. Бездействием беде не поможешь, и молчание — плохое в печали утешение. А занятие делом, хотя бы усиленное, даже принужденное, до уныния тебя не допустит и оживит, подкрепит тебя. При движении и в большой холод тело наше не охладевает, при занятии и в большой беде не упадешь духом. У кого дело на руках, у того половина горя на душе. Делая что-нибудь, хоть что-нибудь да сделаешь для себя.

Что же делать надобно, чем заниматься в беде, в горе? Делай то, что следует тебе по твоему званию, по твоей должности, что нужно тебе для поправления твоих дел, что полезно тебе в твоих обстоятельствах. Делай особенно то, что следует христианину делать, и преимущественно для благоугождения Богу и спасения души. Когда этим делом будешь заниматься, когда спасение души устроять будешь, тогда никакие прочие неустройства не расстроят твоего духа, тогда будет чем утешиться, есть чего ожидать, есть чему радоваться — милости Божией и спасению души своей.

А то ведь невольно унывать станешь, когда и внешние дела плохи, и совесть неспокойна, потому что душа нечиста, осквернена грехами. Когда и в настоящей жизни ничего хорошего не видишь, и в будущей на лучшее не надеешься, потому что не на что надеяться, потому что ничего доброго не делаешь.

Как же мне быть, когда у меня нет ничего ни для тела, ни для души, ни для Неба, ни для земли, и нет ничего, и сделать ничего не надеюсь? Силы слабы, препятствия велики, опасения на каждом часу, средств никаких, помощи нет ниоткуда — что тут делать?

Делая свое дело, молиться ты должен. Ужели же в самом деле не может никакой помощи тебе сделать Тот, Кто вселенную сию из ничего сотворил единым Своим словом?.. Ты не надеешься? Оттого ты и не надеешься на Него, что не молишься Ему. У не молящегося не может быть надежды, кроме разве самообмана.

Итак, христиане, молитесь непрестанно, но соединяйте молитвы свои с молитвами служителей Церкви, просите их, чтобы они с вами о вас всегда молились, тогда будете получать себе от Бога всякую милость, тогда будут исполняться вся, яко ко спасению, ваши прошения. Не мы, служители Церкви, молящиеся о вас и за вас, но Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матери и всех святых будет спасать и миловать вас. Аминь.

О заботе Церкви, пустых людях и средствах для благодати (отрывки из дневников)

Как Церковь заботится о нас!

Праздник и разрешение вина и елея.

Как Церковь заботится о нас! Определяет, назначает, когда что есть и пить, и сколько. Не о душе только заботится, но и о теле. Ведь для спасения души нужно и телесное здоровье.

Чем больше праздник, тем больше она, или тем вкуснее, слаще, питательнее пищу и питие назначает. Почему?

В большой праздник больше труда, и потому надобно побольше — труда ради бденного. Чем больше праздник, тем больше веселия духовнаго. А ведь при веселии телесном и душе как-то веселее. На тощий желудок, при большом утомлении, и духовная радость — скучна материя. Голодному не вкусно веселие.

Чем меньше праздник, тем меньше, скорее служба, следовательно, тем меньше утомления, труда, и потому меньше и пищи и пития. Не трудивыйся да не яст.

21 апреля 1855 года

Не от собственной ли пустоты люди пустыми кажутся?

Людей много пустых на свете. Да, пустых, ничего не стоящих, ничего не ценящих. Как сохранить спокойствие при встрече с подобными людьми?

Не от собственной ли пустоты — пустоты сердца — люди пустыми кажутся? — Кажется, так.

28 апреля 1855 года

Средства для получения благодати

Средства для получения благодати Духа Святого, или всё равно помощи Его:

1) Повседневные: а) молитва, непрестанное средство; б) чтение и слушание Слова Божия — как можно частое.

2) Принятие Таинств, особенно исповедь и Святое Причастие.

15 мая 1855 года

Не скорби же, слушатель, что мы умираем

«Дней лет наших — семьдесят лет, а при большей крепости — восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь» (Пс. 89:10)

И что же это за жизнь, настоящая наша жизнь? Семьдесят лет, много восемьдесят — вот и вся она. Но и до этих лет, до семидесяти, до восьмидесяти, многие ли из нас доживают? Ах, сколько умирает людей в самых цветущих летах, в первом возрасте, в младенчестве. Бесчисленное множество таких: целые миллионы только что родившихся лежат, тлеют в земле.

Да и долгая жизнь, самая долгая… все же ведь проходит она, оканчивается, и проходит скоро, быстро и оканчивается навсегда, невозвратно. Живали люди по двести лет и по триста, и по четыреста, и по пятисот, и даже более, но кончали все тем же — умирали, исчезали, истлевали. И в этой быстро проходящей жизни много ли бывает у людей радостных дней, покойных? Праотец Иаков… да и тот на сто тридцатом году своей жизни со вздохом говорил: малы, и злы быша дние жития моего (Быт. 47:9). Но он был, можно сказать, один из счастливейших людей по жизни. А другие?

Ах, так ли живут другие, многие, бесчисленные? Родившись на свет, победствуют, помучаются, пострадают, да так и умрут, как будто они и родятся только для того, чтобы помучиться, пострадать и потом умереть, исчезнуть, истлеть.

И как умирают иные! Ах, среди каких ужасных, всю душу потрясающих мучений многие умирают, многие, бесчисленные! Кроме смерти от меча, от огня, от воды, от яда, от язвы, от голода, от холода, от людей, от зверей есть тысячи смертей, одна другой мучительнее. Так, и коротка настоящая жизнь, и скоротечна, и тяжела, и бедственна, и то проходит слишком скоро, то идет слишком долго, и потом скоро ли, долго ли идет, а оканчивается все тем же — смертью, гробом, могилой, тлением.

Итак, что же это значит, что такова наша жизнь здесь на земле? То значит, что мы по смерти будем жить не так, как здесь, а все радоваться, блаженствовать будем.

Ужели же, в самом деле, жизнь наша только и есть, что здесь мы поживем-поживем, потом умрем и этим все кончим, истлеем, исчезнем?.. Нет, нет — так и подумать, помыслить страшно, а допускать, утверждать это — жестоко, бесчеловечно, безбожно. И где же бы страдальцы, эти многие, бесчисленные страдальцы утешались? И где же бы мученики увенчались? И где бы подвижники упокоились? И где же бы праведные возрадовались?..

Непостижимо для тебя, слушатель, что по смерти будет другая, и притом вечная, жизнь, а для меня еще непостижимее, если ее не будет. Что видимое нами солнце светить когда-нибудь перестанет, я могу себе представить: это солнце может быть заменено каким-нибудь другим светилом. Но чтобы люди когда-нибудь перестали вовсе существовать, этого вообразить нельзя, этому быть невозможно. Бытие жизни другой, вечной, ничем не заменимо. Нет, недаром нам все жить и жить так хочется: мы вечно будем жить. Недаром мы все радоваться и радоваться так любим: мы вечно будем радоваться.

Да, эта наша жажда жизни и радостей, жизни нестареемой, радостей непрестающих есть знак того, что мы сотворены Богом для жизни вечной, для радостей нескончаемых. Для этой одной жизни для чего бы Всеблагому нашему Творцу и вызывать нас из небытия? Для этой одной жизни к чему бы человеку и его дивная душа с ее высокими, дивными способностями, с ее вечной любовью ко всему вечному, святому, божественному? Так вот что это значит, что таковая наша жизнь здесь — начало только нашей жизни.

О, не скорби же, слушатель, что мы умираем, — мы и по смерти будем жить. Не бойся же за свои здесь радости, что они проходят, — мы и по смерти будем радоваться. Не приходи же в уныние от страданий, которые терпишь сам или терпят другие, — смертью кончатся всякие страдания и заменятся после радостями нескончаемыми. Не изнемогай духом и ты, трудящийся до изнеможения, до пота, до воздыхания, до слез, — отдохнем по смерти. Аминь.

О ночных мыслях, любви между супругами, исповеди и другом (отрывки из дневников)

В хорошую погоду всё хорошо

Никогда такие мрачные мысли не приходят к нам, как в мрачную погоду, особенно ночью до окончания полночи. Если у тебя нет причин беспокоиться, так думаешь, беспокоишься так, без всякой причины, точно предчувствуешь что-то нехорошее. — A это очень просто объясняется — мраком ночи или мрачной погодой. В хорошую погоду все хорошо. С рассветом дня всё мрачное проходит, и дивишься после, как такой вздор тебя беспокоил. — Замечательно, люди поутру редко скучают.

Итак, чем со скорбию доискиваться, отчего то или другое скорбное чувство тревожит, не ждет ли меня горе, — лучше посмотри, какова погода, какое время, не ночь ли, не вечер ли, или каково на желудке; скорбь нередко томит, пустота жизни надоедает очень нередко от тощего желудка или оттого, что не поел, или желудок не переварил съеденного.

18 ноября 1854 года

Отчего так редка любовь между супругами?

Вчера я был у Сыромятниковых ненадолго. Отдал им поучение, которое говорил при их браковенчании. Поучение очень простенькое. Впрочем, есть мысли две живые.

Именно. Любовь — чувство святое — совершенная любовь, полная, разумеется.

Ещё. Не требуйте друг у друга любви, как дани законной, а ожидайте, как награды вожделенной. То есть: не думай и не говори, что ты должна меня любить, я стою твоей любви; а старайся так себя вести, так поступать, чтобы чрез то заслужить любовь, чтобы она видела, сознавала, что тебя нельзя не любить, ты стоишь любви.

В самом деле, от чего так редка любовь между супругами? Думаю, от неисполнения, о чём я говорил. — Любви требовать нельзя, потому что любовь чувство, расположение сердца. А сердцу повелевать нельзя.

4 декабря 1854 года

Чудное это таинство — исповедь

Жду о. Алексея, исповедаться. Исповедь — баня пакибытия. Из бани выходит человек чист по телу, а от исповеди делается чистым по душе. — Чудное это таинство — исповедь. Это такая милость к нам Божия, которой мы постигнуть не можем. Что чрез грех мы теряем, то чрез исповедь опять приобретаем.

24 декабря 1854 года

Сыт я всем

Чего бы мне пожелать себе на будущий год? Вот уж решительно могу сказать, что ничего не желаю; нечего желать мне нового, желаю только, чтобы все шло по-старому. Сыт я всем.

31 декабря 1854 года

Лучше хоть маленькое, да своё

«Любимый друг, всмотрись хорошенько! Снимая с натуры, вы схватите её душу, силу, жизнь; копируя мои произведения, вы будете копировать мёртвую природу». Так говорил один учитель живописи ученику, который, учась, копировал его картины. Лучше хоть маленькое, да своё; хоть что-нибудь, но только живое, из жизни.

6 марта 1855 года

Дай пищу и питие — хлеб насущный

В плане проповедника нужна не столько строгость в последовательности истин, сколько искусство в выборе предметов. Чем назидательнее излагаются истины, тем планы лучше.

Для приходского священника ни катехизический, ни систематический план не годится: у него должен быть свой особенный. Какой же?

Вот что главное требуется от плана: чтобы излагаемы были не те истины, которые важнее по себе, но которые необходимы для усовершенствования народа, которые прямее и вернее руководствовали бы его к дальнейшему образованию. — Что для народа, по твоему усмотрению, нужнее и полезнее, о том и говори скорее. — Говори о том, чем слушатели тотчас же могут воспользоваться для себя. Дай пищу и питие — хлеб насущный.

9 марта 1855 года

Ты не вовремя приходишь в храм и думаешь, что ничего?

«Проклят, кто дело Господне делает небрежно» (Иер. 48:10)

Кого это слово Божие поражает такой страшной угрозою? Кто сей, творящий дело Господне с небрежением?

Вы, слушатели, может быть, удивитесь, когда услышите, кого слово Божие поражает проклятием. Оно, во-первых, поражает проклятием священно- и церковнослужителей, когда они творят свое дело с небрежением, когда служат без всякого благоговения, читают и поют без всякого внимания. Ах, если кто должен все делать с благоговением, то это именно священно- и церковнослужители; и потому, если кто достоин проклятия за свое небрежение, так это более всех они.

Благоговение священно- и церковнослужителей, как благоухание фимиама, разливается более или менее по всей церкви; равно и небрежность их, как заразительная язва, более или менее отражается на всех стоящих во храме.

Впрочем, слушатели, бойтесь осуждать священно- и церковнослужителей: каковы бы они ни были, все они ближе к Богу, нежели вы; тот Бога бесчестит, кто худое говорит о служителе Божием. Не судите других, а смотрите за собой, смотрите, как бы вам самим не быть осужденными. Слово Божие, поражая проклятием небрежных священно- и церковнослужителей, поражает проклятием небрежность и прочих христиан.

Да, слушатели, в храме Божием всякая небрежность и во всяком достойна проклятия. Ты не вовремя приходишь в храм или прежде времени уходишь из него и думаешь, что ничего? А разве это ничего, что тишину в церкви, спокойствие молящихся, внимание священнодействующих ты возмущаешь твоим безвременным приходом и уходом? Стоя в храме, ты разговариваешь, смеешься, смотришь по сторонам или другое что-нибудь делаешь непристойное — и это, по-твоему, все ничего же?

Ах, слушатель, мы и так мало внимательны к службе Божией, а ты еще не даешь нам слушать! Мы и так холодны к молитве, а ты еще и препятствуешь нам молиться! По крайней мере, хоть бы ты не во всяком месте и не во всякое время обнаруживал твою небрежность, а то не страшишься и Престола Божия, этого видимого жилища невидимого Бога, не страшишься и совершения Страшного Таинства, при котором и Ангелы стоят со страхом.

Больно, слушатели, больно смотреть, как некоторые из христиан с каким-то бесстыдством стоят в церкви, когда прочие с благоговением возносятся умом своим горе, к Богу. Да зачем же и ходить в храм молитвы, когда не хочешь молиться? Зачем же и ходить в это училище благочестия, когда не хочешь ничего слушать? Ужели затем, чтобы мешать другим?

Достойно же и праведно слово Божие поражает проклятием небрежность стоящих в храме.

Слушатели-христиане! Ангелы, смотря на Пречистую Деву, когда Она входила в храм, дивились и радовались. Будем и мы так входить и стоять в храме Божием, чтобы, смотря на нас, Ангелы радовались, а не плакали. Аминь.

О злобных людях, творчестве, сытости и другом (отрывки из дневников)

Злостью злых закаляется счастье добрых

Злые люди до того злы, что при злости грубят — разрушают, уничтожают, убивают даже и то, от чего зависит всё их собственное счастье.

A каково добрым терпеть, страдать от злости злых? — Не сладко, но за то чрез это упрочится-утвердится их счастье. Злостью злых закаляется счастье добрых. Злые заставляют скорбеть, а скорбь делает человека терпеливее — способнее сносить, терпеть, а умение-способность терпеть человеку — искусство вкушать радости при всей злости злых.

Итак, кто всегда проигрывает? Злые, которые хотят играть счастьем других.

Нет, не нарушай, человек злой, спокойствия других, дорожи спокойствием всякого человека, иначе ты непременно разрушишь вконец собственное счастье.

5 марта 1854 года

Без Его помощи делать не хочу

За обеднею я обратился к Богу с молитвою, чтобы Он помог мне устроить одно дело, на которое я было совсем решился. Но не успел мысленно сказать: Господи, помоги мне, — как тотчас отложил — однажды навсегда не начинать его, потому что оно не совсем законно.

И святое дело не свято, когда оно незаконно делается. На незаконное дело просить y Бога помощи не могу, a без Его помощи делать не хочу.

Делай дело так, чтобы Бог видел-признавал, что это хорошо.

9 марта 1854 года

Точно новым творением любуешься написанным сочинением

Труд вначале тяжёл-неприятен, умственный труд. Но зато после приятен. Точно новым творением любуешься написанным сочинением. И виде Бог, яко добро.

6 марта 1854 года

Своё, вновь написанное, радует нас

Своё, вновь написанное, радует нас, как дитя новорождённое мать свою, как всё новое, молодое, созревшее.

6 марта 1854 года

В полсыта всё лучше

Не только пресыщение, но и сытость всякая вредна, или по крайней вовсе не нужна. В полсыта все лучше. Не доспать немного, недоесть, недопить гораздо полезнее, чем вполне себе удовлетворить.

9 марта 1854 года

Мы желаем, чтобы наша жертва была полезна

Жертвуя что-нибудь, мы желаем, чтобы наша жертва была полезна тому, кому жертвуем, и если уверены мы в этом, то остаемся довольны, а если не уверены, то беспокоимся. Не самолюбие ли это?

Не лучше ли, жертвуя на пользу, не беспокоиться о том, воспользуются ли так нашею жертвою? Не знаю, что сказать, a как-то приятнее думать, что моя жертва приятна.

Утешаясь тем, что я утешу моею жертвою другого, не себе ли самому угождаю? — Не самолюбие ли это? — Думаю, что от этого утешительного чувства пахнет и очень самолюбием.

17 марта 1854 года

О том, почему надо день и ночь размышлять о Божественном учении

Если вера для нас необходима непременно, так что без нее Богу угодить и душу спасти нам невозможно, то каким образом мы можем иметь, приобрести ее?

Как мы можем научиться веровать тому, чего нельзя понимать разумом, что и на мысль самому человеку прийти не может, чего и ожидать нельзя по обыкновенному человеческому понятию?

Не подумайте, что для этого от нас требуется что-нибудь необыкновенное: веру можно приобрести самым обыкновенным образом. Апостол Павел, рассуждая с римлянами о вере, говорит, что она рождается в нас от слушания: вера от слышания (Рим. 10:17). Итак, вот как можно приобрести веру: надобно слушать, читать и размышлять о том, во что мы должны веровать.

Когда у нас на уме будут истины веры, тогда будет в нас и вера.

Святой царь Давид всегда видел пред собой Господа за то, что он день и ночь изучал творения рук Его; Пресвятая Дева Мария радовалась духом, вскоре после того как услышала от Ангела благовестие о рождении от Нее Спасителя мира, за то, что Она непрестанно думала о Спасителе и душа Ее давно истаивала от желания видеть Его, как это известно по преданию.

А мы… мы хотим иметь веру, не размышляя об истинах веры? Ведь это то же, что желать видеть вещь, не обращая на нее глаз, хотеть дойти до известного места, не делая к нему ни одного шага, хотеть все знать, ничему не учась!

Нет, слушатели, так нельзя приобрести веру. Надобно непрестанно думать об истинах веры, надобно как можно чаще читать и слушать, надобно день и ночь учиться тому, во что мы должны веровать; и тогда и только тогда родится в нас вера, только тогда воссияет свет ее в сердцах наших. А читая, слушая и размышляя, мы должны чаще обращаться к Богу с молитвой, чтобы Он дал веру, — вера преимущественно есть дар Божий.

Вы скажете: что же нам делать, когда, думая об истинах веры, мы встречаем разные сомнения и недоумения? Что делать? Вот в этих-то случаях особенно и надобно обращаться с молитвой к Богу и взывать к Нему: верую, Господи! помоги моему неверию (Мк. 9:24).

Что делать? Чего видеть и понять невозможно, в том нельзя иногда и не поусомниться, от того нельзя иногда не прийти в недоумение. Да, сомнения тут и недоумения, можно сказать, неизбежны. И потому не надобно на них обращать большого внимания или даже надобно оставлять их вовсе без внимания.

Сомнения и недоумения, появляющиеся в душе нашей касательно истин веры, — это облака мрачные, наводимые на нашу душу врагами нашего спасения, — с тем, чтобы ими омрачить, смутить наш дух и поколебать нашу веру. Не удерживай их, эти сомнения и недоумения, в своей душе своим вниманием к ним, не усиливайся их вполне разрешить, понять, уяснить себе своим умом, — и они сами собой пройдут, как пришли, так уйдут. Так, читай, слушай, размышляй об истинах веры, но разуму своему над ними воли не давай, а покоряй его в послушание веры, говори ему: молчи, не твое тут дело, не твоим силам здесь все понять.

Впрочем, не довольно только размышлять об истинах веры — надобно размышлять о них правильно. И суеверы веруют, но они веруют в то, чего нет. И еретики веруют, но они веруют не так, как должно. От неправильного размышления о вере происходит и вера неправая, а вера неправая не лучше неверия — она не спасает человека, а губит, не ведет к Богу, а отводит от Него. Чтобы дойти до известного места, мало того, чтобы только идти, — надобно идти по прямой дороге. Чтобы правильно видеть предмет, мало того, чтобы только смотреть на него, — надобно смотреть прямо. Так и для того, чтобы иметь веру, мало того, чтобы только веровать, — надобно веровать правильно. Только правая вера — прямой путь (см.: 2 Пет. 2, 15).

Итак, чтобы приобрести веру, веру истинную, спасительную, для сего необходимо нам мыслить и веровать правильно. Кто же научит мыслить и веровать правильно? Будем, слушатели, продолжать изучать наше православное христианское учение, и мы научимся мыслить и веровать правильно. Аминь.

О неопределённости, Гомере, Франклине, робости и другом (отрывки из дневников)

Душа наша свет любит

Неопределенность — во всем неприятна. Неопределенность есть беспорядок умственный, а беспорядок не может нравиться. Самое неприятное перестает тяготить нас много, когда определительно известно. Душа наша свет любит.

14 июня 1853 года

Древние писатели доставляют мне истинное наслаждение

Я теперь не читаю ничего, кроме Гомера; древние писатели доставляют мне истинное наслаждение. Они же нужны мне для очищения вкуса, который умозрениями, изысканностию и манерностию начинал сильно удаляться от простоты.

23 сентября 1853 года

Люди с нежным чувством

Люди с нежным чувством при личном соприкосновении нередко бывают робки и несообщительны, разные ничтожныя обстоятельства связывают их язык и они чувствуют себя гораздо свободнее за письменным столом, где видят один образ друга: тихий, спокойный.

20 октября 1853 года

Всегда молитва нужна, а ночью ещё больше

С наступлением ночного мрака у человека появляются мрачные мысли — чёрные. А со светом дневным они проходят. Дневной свет и душу нашу освещает светом.

Всегда молитва нужна, а ночью ещё больше. Свет молитвы не даёт мраку ночному действовать на душу.

6 ноября 1853 года

Как прогонять от себя мысли неприятные